(воспоминания)
Зима быстро отобрала все права у осени. Проснулся - повсюду снег. Первый, пушистый, взволновавший душу. Он днем не стаял, укрыл плотно поля, леса и пригорки. И только речка не поддалась ее воле, осталась последним прибежищем осенних дней. Вода в ней потемнела, но она столь же быстро и привычно текла вдаль. Скоро и ее скует лед и заметет снегом.
Солнце нынче летом хорошо жарило, земля изнежилась, прогрелась в глубине, но первый снег лег плотно на тонкую корочку уже замерзшей почвы и земное тепло не смогло пробиться вверх, чтоб справиться с белым покрывалом. Да и само солнце не проникает сквозь плотную облачную завесу.
Пришла матушка-зима, по расписанию, скоро и мороз в теплой шубе и рукавицах пожалует.
Я пошел по привычной дороге в лес, чтобы увидеть по свежей пороше, сколько есть в лесу любимых зверушек: зайцев и белок. Сейчас все как на ладони.
На лесной дороге остаются только мои следы. Вижу, обеднел лес зверьем. Только на снегу недолгие дорожки от пробегов птиц, которые садились на снег отдохнуть от полета.
Вышел к широкому полю, но ни один заяц не пробегал по нему. Я хотел было заснять заячьи следы. Теперь зверье жмется к человеческому жилью. Даже бурые медведи осенью раз-другой выйдут на окраину, к деревенской свалке. Но нет. Ровное пустое поле.
Что-то вдали привлекло мое внимание. Подошел, и мое настроение резко пошло вниз. Как на градуснике за окошком. Здесь разыгралась трагедия. Какая-то сильная птица заклевала сороку. Повсюду раскиданы перья. Я увидел Длинное маховое перо из ее крыла, черное, с сизым отливом. Подобрал его. Зачем, не знаю. Пора домой. Хоть я и одет по- зимнему, не стоит долго оставаться в лесу.
Это было в далеком две тысячи четвертом. Все шло кувырком. Прошло три года, как вышел в свет выпуск «Складчины», определился круг молодых уральских поэтов, постоянных ее участников. Всем хотелось «выбиться в люди». Седьмой выпуск. И в каждом до сорока молодых имен. И вот среди них появилось имя Марии Булыгиной. Старой женщины, почтальона из Катайского района Курганской области.
Знаете, о чем поется коляда? О вечных хозяйских заботах: она про домашний достаток. Чтоб картошка росла в три мужских кулака, чтобы деньги велись, сроду не кончались...
Цветет, цветет моя ирга,
Стоит кипенно-белая
И сердце радует мое
Частично помертвелое
Она белым-бела как снег,
Стоит, моя красавица.
И жизнь никчемная моя
мне начинает нравиться.
Свежий таежный воздух захватывает дух. Только народ из далекой глубинки может заговорить так. Марию Афанасьевну, -отчество точно не знаю, придумал сам - пригласила в журнал редакция «Урала», и она читала нам свои стихи. Увы, записи их не сохранилось. Но есть пять страниц в сборнике. Самобытный, чисто народный поэт из села Большой Касаргуль, таких иногда рождает уральская земля. Без единой нотки вычурности.
Потеряла топор.
Украли!
Я плачу о топоре.
Вы скажете мне,
Что я дура.
А он был
Помощником мне.
Я плачу о топоре.
Это самое любимое мое стихотворение из всех двадцати выпусков, вышедших в свет...
Пять страничек в книжке, и больше не надо ничего! Человек сумел раскрыться так, что стал тебе понятным и близким.
Талантливая женщина, почги раздавленная тяжелой жизнью. Поет о своем, как воробышек на заборе. Пришла на память наша тайга.
Я вспомнил судьбу мамы, прожившей одинокие военные годы. У нас дома - не смейтесь, поверьте,- хранится топор колун, к топорищу которого прикасались руки отца, брата, бабушки матери, мои. Я-то уж знаю, что такое потерять топор в деревенском доме. Без него как без рук. Я живу на краю города в своем доме, так что знаю.
Почему-то снова этот первый зимний день встал перед глазами. Я тоже пишу стихи, И знаю, о чем говорю. О добре и зле, оно порой побеждает добро. И падает на снег сизое перо. Его надо подхватить, чтобы зло померкло. Под силу ли это нам? Да, мы верим в добро. как верила в него незабвенная женщина-мать Мария Булыгина из далекого курганского села. Тревожные мысли и добрые слова слились, не знаю отчего, во мне в одно. Жива ли она? Коль нет, то помнит ли кто о ней? Знают ли о ней детишки в средней школе? Помнят ли односельчане? Я увидел ее лишь однажды, но забыть не могу.