Уважаемы читатели!
Предлагаю вашему вниманию аннотацию к моему сборнику "О МУЖИКАХ И МУДАКАХ" (2023) и один из рассказов для ознакомления.
Название новой книги Дмитрия Смирнова интригует. Каждый из нас встречал в жизни представителей и той, и другой категории…
Писатель даёт возможность познакомиться поближе с каждым из своих персонажей. Он с присущим ему психологизмом и тонким чувством юмора анализирует их характеры, образ жизни, мотивацию порой экстраординарных поступков.
Однозначно книга подарит вам положительные эмоции и хорошее настроение.
***
— Убью суку! Уничтожу её, клянусь! — он был в бешенстве. Всклокоченные волосы. Красные белки глаз. Эмоции переполняли его через край. Казалось, ещё немного и он задымится.
— Успокойся, ради бога! Что случилось? — я стоял в пижаме в дверном проёме на кухню и щурился от яркого электрического света. Было густо накурено. На столе около ноутбука недопитая бутылка виски.
— Ещё будет на коленях просить прощения у меня и моего сына. Тварь лживая!
— Толик, прошу тебя, потише. Три часа ночи. Давай утром всё обсудим.
— Прямо сейчас поеду туда и подожгу дом! Хочу всё спалить нахрен! Они же за каждую копейку трясутся, крохоборы паскудные…
Ситуация была сложная. Видел, что человек на грани, поэтому первым делом пошёл и закрыл входную дверь на все три замка, а ключи спрятал. Теперь было важно проконтролировать, чтобы он не сотворил чего-нибудь с самим собой…
— ****ь, Дима, с кем я жил?! Не могу в это поверить!!! Представляешь, что узнал?!..
То, что последовало дальше, удивило меня. Думал, такие сюжеты существуют только в любовных сериалах. Конечно, полезно «взломать» чужую электронную почту и наконец-то избавиться от иллюзий. Но другой вопрос: а готов ли ты к правде? Она ведь может быть невыносимо горька…
1
Особый колорит событиям придавал Сан-Франциско, расположенный на другом конце света, город, где жила Ольга до знакомства с Толяном. Если бы её побег был совершён, скажем, из Владивостока или Ханты-Мансийска, то эта история звучала бы не так интригующе. Ох, уж это вечное преклонение нашего человека перед всем западным! Ему казалось, раз она из-за него уехала из Штатов, то это беспредельная любовь. Конечно, из провинциальной части Европы такие слова как «Америка», «Калифорния», «Сан-Франциско» обывателем воспринимаются, словно названия далёких планет. Анатолий Терёхин, увы, жил устаревшими представлениями о мире. Это раньше, при Совке, уезжали в одну сторону раз и навсегда. Сейчас же «катаются» через океан туда-обратно просто попить кофе и сделать покупки.
Наши люди по-разному приспосабливаются и выживают в США. Теоретически проще всего устроиться женщине. Как? Конечно же, выйти замуж за американца. Что и было сделано Ольгой. Заарканила послушного программиста Питэра Брукса. А что дальше? Надо же не только как-то существовать с этим человеком, но ещё и с кем-то общаться, зарабатывать, интегрироваться в общество... Она выбрала не работать и жить за счёт мужа.
— Питэр, ты постоянно играешь в свои долбанные компьютерные игры! Мне никакого внимания.
— Дорогая, — он ставил World Of Tanks на паузу. — Ну не сердись. Что я могу сделать для тебя?
— Не знаю. Надоело сидеть дома.
— Хочешь поедем на уик-энд к Тиму и Эми? Они давно зовут на барбекю…
— Боже… Опять выслушивать лекцию про квантовые технологии и нанороботов? Я не выдержу.
— Ну, поехали в заповедник «Тиг Хилл». Мы давно хотели подняться на ту гору.
— Там большие расстояния. Боюсь, не осилю.
— Может быть, сходишь и купишь себе новое платье? Тогда у тебя появится настроение…
За шесть лет замужества всё приелось. Да и сам Питэр со своей услужливостью порядком поднадоел. Детей не было – только они вдвоём. Ольга испытывала состояние тягостного одиночества. Единственной отдушиной были поездки домой в Беларусь.
С Анатолием они познакомились на загородном слёте под Гомелем, который устраивала профсоюзная организация. Это был её очередной приезд на родину «в отпуск». Сам герой рассказа был в разводе и жил активной во всех смыслах жизнью свободного мужчины после многолетнего, ставшего тюрьмой, брака.
Он сразу обратил внимание на эффектную блондинку, увлекательно рассказывающую у костра байки про жизнь за границей и ставшую тем вечером всеобщим центром внимания.
— Девочки, что бесит в американских магазинах, так это цены. Вернее то, как они их формируют. Например, здесь, в Беларуси, ты приходишь что-то купить, берёшь вещь и на кассе платишь сумму, которая указана на ценнике.
Там по-другому. К примеру, мне понравилась сумка Chanel. Условно говоря, стоит 300 долларов. Так вот. На кассе они ещё добавят налог штата. В Калифорнии это 9,75%. В итоге получится 329 долларов 25 центов. Сначала раздражает. Потом привыкаешь…
Днём на речке он имел возможность рассмотреть её во всей красе: миловидное лицо, изумрудно-зелёные глаза, светлые волосы, гитарообразная фигура, шикарный зад, красивые ноги... Вдобавок ко всему довольно неглупа. Потом он будет анализировать, что его привлекло больше в ней, мозги или попа? Придёт к выводу, что попа!
Понравились друг другу с первого взгляда, и между ними вспыхнула страсть, которая переросла в бурный летний роман. Анатолий жил с сыном-подростком и привести Ольгу к себе не мог. Встречались на её территории, пока мать была на даче. Однажды та вернулась без предупреждения и застала пару. При виде любовника с голым торсом в дверном проёме спальни ошарашенная мамаша удивлённо спросила замужнюю дочь:
— Оля, как это прикажешь понимать?
— Я тебе всё потом объясню, мама.
Чтобы не маячить перед глазами у вездесущей родительницы, окрылённые влюблённые помчались на машине на Чёрное море, где обитали просто в палатке и наслаждались жизнью десять дней…
Но пришло время отъезда, и Ольга полетела назад за бугор. Анатолий же вернулся к своей прежней рутине. На вещи смотрел трезво и никаких планов касательно замужней дамы, живущей за границей, не строил: покувыркались и разбежались.
Не прошло и двух недель, как та со слезами на глазах звонит по видеосвязи:
— Я люблю тебя. Хочу быть с тобой…
Вот так! Толик не ожидал такого поворота.
Сцена искреннего любовного страдания повторилась... Конечно, её можно было понять. После эмоциональной и гормональной встряски вернулась в прежний опостылевший сценарий супружеской жизни с нелюбимым мужем в сонном пригороде. Тут она познала страсть и чувства, а там, на чужбине, – однообразие, скука, тоска.
Думали, гадали, что делать и как быть. Анатолий расчувствовался: «Мучается ведь человек. Надо спасать. Надо что-то решать. Конкретно!»
Он позвонил Ольге:
— Приезжай!
Прикрываясь надуманной болезнью матери, Ольга помчалась назад в Европу.
Анатолий встретил её в Шереметьеве с огромным букетом цветов. Из аэропорта прямиком на съёмную квартиру на Новом Арбате. Из постели не вылазили двое суток. Потом приятная дорога в Беларусь…
2
Когда их роман только начинался, тот не испытывал к ней каких-либо чувств, кроме сексуального влечения. Но постепенно ей удалось влюбить его в себя. Сработал принцип: чем больше мужчина вкладывается в женщину, тем ценнее она для него становится. Более того, в постели активно практиковала «Камасутру», её актёрские способности были на высоте. БДСМ-упражнения, мультиоргазм до потери сознания, непроизвольный сквирт и прочие заготовки из её секс-арсенала заставили Анатолия почувствовать себя мачо. Ах, какая женщина! И в постели переживает крутые ощущения! И всё это делает он! Самооценка взлетела до стратосферы.
— Хочу за тебя замуж, — шептала она в полумраке спальни.
— Ну… Посмотрим, — неопределённо отвечал тот. После четырнадцатилетнего супружества и тяжёло давшегося развода Анатолий сомневался, что хочет узаконить отношения. Вдобавок настораживала прижимистость Ольги: всё время брала, но ничего не отдавала. Уже имея неприятный опыт делёжки имущества с первой женой, он опасался, что стерва с мужским характером вообще разденет его до нитки и пустит по миру. Приходилось лавировать.
Её чары, конечно, действовали, но не до конца. Дожать никак не получалось. Приходилось совмещать: оставаться официально замужем за одним, но жить с другим. В Штатах проводила всё меньше времени, ссылаясь на необходимость опекать «угасающую» мамашу. Для придания достоверности печальному положению дел в телефонном разговоре с супругом часто проскакивали пугающие медицинские термины: «панкреатит», «предынфарктное состояние», «гипертонический криз»…
Сам Питэр приехать не мог, так как находился в высокооплачиваемом офисном рабстве. Работал специалистом по анализу больших объёмов данных в крупной IT-компании. Но жена особо и не настаивала. Более важным было, чтобы тот не путался здесь под ногами, а и дальше зарабатывал и регулярно пополнял её банковскую карточку. Объяснила подкаблучнику:
— Зайчик, думаю, три тысячи в месяц на первое время мне будет хватать. А дальше посмотрим. Кстати, лекарства для мамы недешёвые…
Если бы муж не поленился и поискал в Интернете информацию о средней зарплате проживающих в этой части Европы, то с удивлением обнаружил бы, что она равна эквиваленту в триста-четыреста баксов в месяц.
Тем временем у Толика сформировалось чёткое желание заземлить Ольгу и пригвоздить подле себя: хотел ребёнка и именно от неё. Рассчитывал, что появление общего малыша на свет сблизит их ещё больше и окончательно привяжет возлюбленную к нему, вынудив порвать с мужем. Обычно такой приём используют некоторые женщины, чтобы удержать мужчину, но в данном случае женской тактикой решил воспользоваться Анатолий.
К его собственному удивлению, первый шаг задуманного плана получился. Спустя пару месяцев, когда ужинали в ресторане, Ольга повела себя необычно.
— Вино пить не буду, — отодвинула от себя бокал с напитком. Ухоженные ногти были покрыты лаком мятного цвета.
— Почему? Это же твоё любимое «Шардоне».
— Не догадываешься, почему?
— В чём дело? Ты же не за рулём.
Она выдержала паузу, внутренне собираясь с ответом, и сообщила:
— Я беременна.
Вскоре улетела на пару недель в Штаты, чтобы… «забеременеть» от Питэра Брукса.
Когда родился мальчик Матвей, муж приехал в Гомель посмотреть на якобы своего сына. На время приезда американского супруга «спермодонору» было приказано исчезнуть. Что он беспрекословно выполнил, уехав на пару недель по работе в Москву. К слову, дрессировка происходила простым способом: если слушается, то получает доступ к «мохнатке»; если не подчиняется, то натыкается на холодный приём.
Тем временем полным ходом шла обработка заокеанского муженька. Тому давали возможность ощутить радость отцовства и психологически подготавливали к предстоящему увеличению финансового бремени, связанному с изменившейся демографической ситуацией…
Питер уехал в Штаты довольным. Ольга с сыном осталась. Объяснила мужу, что ребёнок будет себя чувствовать лучше в местном климате, да и мама всегда поможет. «И потом, дети в этом возрасте орут и днём, и ночью. Будет мешать тебе спать и работать», — заключила она.
После отъезда мистера Брукса, послушный Терёхин был снова допущен к участию в семейной жизни. По внутренним ощущениям и фактическим временным рамкам Толик понимал, что этот ребёнок от него. Чтобы убедиться в этом окончательно, он, улучив момент, съездил с Матвеем в специализированную лабораторию, где они прошли ДНК-тест. Через пять рабочих дней был готов результат: вероятность отцовства 99,9%.
Жизнь продолжалась. Введённый в заблуждение Питэр помогал материально на расстоянии, а здесь, на месте, все текущие расходы семьи покрывал вымуштрованный Толик. В целом, ему нравилось тратиться на неё, покупать вещи, делать подарки. Его бизнес шёл хорошо, денег было предостаточно, и он кайфовал от процесса, был по-своему счастлив. Взамен имел секс, который считал особенным. Ни с какой другой женщиной такого не было. Причём, то удовольствие, которое получал с Ольгой, перекрывало боль, что она причиняла. Однако и страдания для него, мазохиста, имели смысл: это давало возможность чувствовать себя живым. В любом случае, именно так он понимал любовь.
В следующий приезд Питэра Анатолию снова было приказано исчезнуть. Вначале раб по привычке подчинился. Первые дни не высовывался и сидел тихо, как мышь. Однако мысли о том, что Ольга в данный момент стонет в объятиях другого самца, не давали покоя. Накрутив себя визуализацией эротических сцен, новоиспечённый «Отелло» решил действовать и показать чужаку, кто здесь хозяин.
У Ольги дома обнаружил её брата Юру, который был на инвалидности, и маму Инессу Бруновну, сюсюкающую с внуком.
— Где Оля?
— Не знаю. Она мне не отчитывается, — Бруновна всегда покрывала дочь и умела хранить секреты.
Чувствовал, что лжёт. «Тёща» не нравилась ему с самого начала. Направляемый внутренним инстинктом, поехал на квартиру, которая периодически сдавалась, но сейчас пустовала.
На улице уже стемнело, и в окнах горел свет. Значит, голубки были там. Напрасно ревнивец стучал в массивную металлическую дверь, установку которой когда-то сам оплатил, равно как и всю обстановку внутри. Тщетно призывал к диалогу:
— Открой, дрянь! Немедленно! Или сейчас вышибу дверь!..
Открывать и разговаривать с ним никто не собирался. Слышал с той стороны английскую речь, понять которую был не в силах. Только по интонации догадывался, что гонят его прочь.
Как жена смогла объяснить мужу появление агрессивно настроенного незнакомца? Возможно, сказала, что это сосед-алкоголик хочет одолжить на бутылку. А может, просто больной на голову мужик ошибся квартирой… Crazy Russians, короче говоря.
После отъезда Питэра вопрос с обиженным любовником оставался нерешённым. Ситуация усложнялась тем, что мстительный Анатолий подал в суд иск о признании его отцовства, переведя разговор с семейством в юридическую плоскость. Те прекрасно понимали, что преимущество на стороне Толика, и суд он выиграет. Тогда жизнь не будет прежней…
Ответчица решила нейтрализовать возникшую угрозу старым действенным методом. Пригласила истца на ту самую квартиру «просто поговорить». Тот повёлся и клюнул на приманку. В итоге вышел из апартаментов приятно уставшим и довольным только через сутки с решением иск отозвать. И отозвал.
3
Ольга провела всё детство и выросла в частном доме дедушки Бруно со своим огородом, плодовыми деревьями, банькой… Поэтому в квартирах ей всегда было тесно. (Вот и в Калифорнии с мужем тоже снимали коттедж). Старика-долгожителя не стало, а земля, на которой стоял дом предка, в скором времени понадобилась городу для возведения многоэтажки. В обмен городские власти обеспечили дочь и маму просторной четырёхкомнатной квартирой в новостройке в спальном районе. (Именно туда ломился ослеплённый ревностью любовник.)
— Нет, не то! В своём доме жить всё-таки лучше, — жаловалась Ольга после сеанса любви, положив голову на часто вздымающуюся волосатую грудь Анатолия.
— Конечно, лучше, — соглашался тот, получив своё.
— А давай построим новый дом! — предложила она.
— А давай! — поддержал он. Анатолий плотно сидел на секс-игле, и его настроение, да и в целом, психо-эмоциональное состояние зависели от очередной дозы. При таком положении дел можно было просить о чём угодно.
Купили участок земли в престижном экологически чистом районе города, и строительство началось. Менеджер строительного проекта Ольга, настойчивая, требовательная, руководила процессом и раздавала указания, а начальник отдела снабжения Анатолий, услужливый и уступчивый, выполнял поручения. Обеспечивал стройматериалы, специалистов, технику. Самосвалами свозили песок, закладывали фундамент, возводили стены, клали крышу, проводили коммуникации…
Как рабочий муравей, преданный любовник старательно доставлял на своём грузовом микроавтобусе упаковки клея, мешки цемента, плитку, обои, линолеум, батареи отопления, бойлеры, фитинги и ещё много-много всего. Что не удавалось найти на месте, покупал в Москве, так как ездил туда регулярно за товаром для своей сети промтоварных магазинов.
К слову, материалы и оборудование для дома покупались только качественные. Избалованная жизнью за границами, она хотела, чтобы всё было на высшем уровне. К примеру, только один сенсорный сантехнический смеситель стоил бешеных денег (а ванных комнат было две). И Толик замучился его искать в огромной Москве во время деловой поездки: любимая хотела определённую модель.
Пока Анатолий был в очередном отъезде, Ольга зарегистрировала почти завершённый прекрасный и просторный дом на… Нет, даже не на себя. На маму. Влюблённый дурак проморгал важный момент. Когда очередной раз зашёл ко мне в гости поплакаться в жилетку и я узнал о произошедшем, то схватился за голову:
— Толик, боже, что ты наделал?! Ты понимаешь, что юридически теперь никакого отношения к дому не имеешь. Ты там никто.
— Да ладно тебе. Потом пропишусь и в долю войду.
— Да кто тебе даст там долю? Если бы Ольга была собственницей, то о чём-то можно было ещё говорить, но владелец теперь другой человек, третье лицо. Нужно срочно переиграть всё. По горячим следам. Иди и требуй своё!
Никуда не пошёл и ничего не потребовал. Боялся накликать на себя гнев и впасть в немилость. Я поражался его поведению. Как можно было вообще начинать этот проект, не обсудив права на собственность? Грамотно его развели, однако. Мужики вообще не занимаются стратегическим долговременным планированием. Живут одним днём. Ольга с мамашей-то, небось, с самого начала знали, что так и будет. Всё продумали.
И начали они жить вместе в замечательном доме, как Анатолий и мечтал. И всё было шикарно. Почти. Почему почти? Потому что был один нюанс. Какой? А такой: мама Ольги стала жить вместе с ними.
— Ну как тебе там живётся, Толик? — спрашивал я после года их «счастливой» совместной жизни на площади в двести квадратных метров.
— Ну как тебе сказать… Как в гостинице, — вяло сообщал тот.
— Что не так?
Начинал жаловаться на совместный быт с Ведьмой. Именно так «нежно» он называл «тёщу» за её спиной. Дело в том, что Инесса Бруновна была авторитарной дамой старой советской закалки и хотела, чтобы Анатолий подчинялся правилам, которые та установила в доме на правах хозяйки. Например, вставать рано утром, «как все нормальные люди». Анатолий же был по своей натуре «совой», допоздна мотался по городу, решая деловые вопросы, потом ехал окунуться на пляж (в тёплое время года) либо поиграть с товарищами в хоккей на ледовой арене (зимой), приезжал домой, ложился в постель с ноутбуком отдыхать, поцеловав любимую перед сном. Кстати, по тем же армейским распорядкам возвращаться в дом нужно было не позднее девяти вечера, что не могло не напрягать. Бывало, опаздывал минут на пятнадцать-двадцать, звонил в домофон и стебался над недовольной комендантшей:
— Откройте! Я случайно здесь живу.
Если же видел, что конкретно не успевает вложиться в указанные временные рамки, то ехал ночевать к себе на квартиру в одиночестве.
Обычно Ольга отвозила Матвея рано утром в детский сад. Далее, в зависимости от дня недели, у неё по программе было посещение занятий по фитнессу, йоге, плаванию. Практиковала медитацию, ловила дзен. Толика присоединиться не приглашала, так как считала, что ему и так хорошо на низких вибрациях.
В восемь утра раздавался настойчивый стук в дверь, которым Инесса Бруновна давала понять спящему «зятю», что наступил новый день и пора вставать. Сорокапятилетнему мужчине никак не нравилось, что какая-то посторонняя тётка, которую вынужден терпеть, говорит ему, что делать. Нехотя подымался, умывался, одевался. Ведьма старалась не допускать, чтобы тот оставался один и поскорее выпроваживала. И только потом уходила сама.
И всё-таки по выходным разрешалось поваляться в постели подольше. Да и Матвею не надо было в детсад. Папа с сыном общались, смотрели в обнимку по ноутбуку мультфильмы.
Идиллию нарушала вездесущая Инесса Бруновна:
— Не нужно так обниматься с Матвеем. Это может спровоцировать развитие гомосексуализма. — И заботливая бабушка извлекала сопротивляющегося внука из отцовских объятий. Пространство заполнялось детским плачем...
Каждый раз, когда из этой максимально скрытной семьи просачивалась какая-то информация, я вздрагивал. Многое казалось нелепым и абсурдным, подчас бесчеловечным. Напрашивалась параллель с закрытыми людскими коллективами, например, тюрьмой, армией или детдомом, со своими неформальными правилами и устоями, где подчас происходят дикие вещи, которые там никого не удивляют, считаются нормой. В какой-то момент о том, что творится внутри, становится известно снаружи, в социуме. И это повергает обычного человека в шоковое состояние.
Пару раз Толик приезжал с Матвеем на пляж. Светловолосый и голубоглазый мальчик действительно был очень похож на него. И никакая генетическая экспертиза не требовалась. Наблюдая, как вдоль кромки воды носится и резвится маленькая копия Анатолия, я интересовался:
— Почему он называет тебя Толиком, а не папой?
— Ольга с мамашей внушают, что его отец – Питэр. Но я всё объяснил: у нас с ним теперь есть большой секрет.
— А кто отец по документам?
— Американец.
Я не был в курсе таких деталей. Знал, что ситуация запущенная, но что она запущена до такой степени, не подозревал. Из под носа увели не только права на дом, но и на ребёнка. Конечно, имя Матвей Анатольевич Терёхин было бы более благозвучным и привычным, чем несуразное Матвей Питэрович Брукс. Мальчику оставалось только посочувствовать. В школе замучают — будут дразнить Пидоровичем. Да и фамилия дурацкая какая-то. «Брукс, Брус, — повторил я. — Как обрубок какой-то».
4
Анатолий владел сетью промтоварных магазинов «Монетка», где продавалось всяко-разное: детские игрушки, хозтовары, косметика, бижутерия, трикотаж… Торговых точек насчитывалось пятнадцать по городу и области. Когда только начинал своё дело, то конкурентов в этой нише почти не было. Зарабатывал хорошо, чувствовал себя превосходно. Думал, так будет вечно.
Бизнес – штука тонкая, за меняющейся ситуацией нужно следить постоянно. Но коммерсант этого не делал. Был зациклен на Ольге и выполнении её многочисленных заданий. Пропустил момент появления в городе крупных торговых монстров с аналогичными группами товаров.
Прибыль его сети начала постепенно снижаться и теперь покрывала только текущие расходы: аренда помещений, зарплаты работникам, налоги... Потом и на это перестало хватать. Какое-то время оплачивал убытки из собственных сбережений, рассчитывая, что ситуация изменится. Но улучшения не происходило. Вынужден был закрывать торговые точки одну за другой. В результате остался единственный магазин, который располагался в помещении, принадлежащем предпринимателю.
За каждым успешным мужчиной стоит любящая и понимающая женщина. Судя по тому, что у Анатолия бизнес накрывался медным тазом, то ни о какой любви и понимании со стороны Ольги говорить не приходилось. Та гребла всё под себя и богатела, его же финансовое положение ухудшалось.
На деньги, которые присылал муж, расчётливая хитрюга покупала недвижимость. Приобрела четыре квартиры в Беларуси и одну на Кипре. Может, где-то ещё. Но Анатолию было позволено знать только об этих сделках, ведь нужно было готовить жилища для сдачи в аренду.
«Ох, и прошаренная баба», — думал я, когда узнавал по секрету от Толика о покупке ею очередных «квадратов». Разумеется, тот никакого юридического отношения ни к одному объекту недвижимости не имел. Всё, что от него требовалось, это помогать с бесконечными ремонтами: нанимать рабочих, доставлять стройматериалы, приобретать мебель…
Денежные вливания со стороны местного спонсора постепенно уменьшались. Он уже не мог в полной мере удовлетворять её возрастающие аппетиты. Отношение Ольги менялось. Становилась холоднее и требовательнее:
— Почему ты до сих пор не оформил магазин на Матвея? — вопрошала та, буравя любовника взглядом зелёных глаз.
— Перепиши Матвея на меня, тогда будем это обсуждать — сопротивлялся тот. Его бизнес был, пожалуй, единственной сферой жизни, куда удалось не допустить хищницу. Хотя та активно пыталась засунуть свой нос и туда.
— И квартира твоя пустует. Надо было б её сдать или продать. Всё равно тут живёшь…
Или, бывало, за овальным обеденным столом заходил такой разговор:
— Толик, послушай, у тебя ведь работа непростая, — начинала «тёща» издалека.
— Ну да, — соглашался тот, отправляя в рот ложку безвкусного овощного супа, приготовленного Инессой Бруновной.
— Работа на транспорте – это всегда риск. Тем более ездишь на такие большие расстояния и преимущественно по ночам. Опасно.
— Да я привык. Уже раз пятьсот гонял в эту Москву туда-обратно, — «зять» отодвигал от себя тарелку. Есть дальше эту стряпню было невозможно. Не помогали ни соль, ни перец. Это едва можно было назвать супом. Складывалось впечатление, что заботливая «родственница» просто сварила в воде овощные обрезки и подала на стол.
— В прошлом году в России на дорогах погибло больше двадцати тысяч человек. Это население небольшого города! — озвучивала она статистику, услышанную по телевизору.
Работающий на транспорте оставался равнодушен к цифрам. Мучил голод. Протягивал руку за готовой едой, которую купил по пути в кулинарии: прозрачным контейнерам с сельдью под шубой и салатом «Валтон» из картофеля, зелени, грибов и мяса. Нарезал аппетитную копчёную щековину толстыми ломтями, намазывал горчицей и уплетал за обе щёки с душистым тминным хлебом.
— Только представь, каждый год с карты исчезает целый город, — продолжала та.
— Угу, — активно работал челюстями Анатолий.
Выдержав паузу, подводила:
— Толик, было бы надёжней и спокойней, если бы ты оформил на Олю и Матвея завещание. Так, на всякий случай. Не дай бог что случится…
Тот перестал жевать. От неожиданности не знал, что ответить. Учитывая её возраст и количество хронических заболеваний, Инесса Бруновна должна была бы сама в первую очередь написать завещание, желательно включив и его. Так рассуждал про себя, а вслух без энтузиазма говорил:
— Я подумаю.
Из вышеизложенного понятно, что для взрослого мужчины в расцвете сил никаких блюд специально не выготавливали. Приглашали подстраиваться под скудный семейный рацион. Ольга позиционировала себя просветлённой вегетарианкой и ограничивалась тарелкой праны, а Инесса Бруновна с кучей болячек позволяла себе есть только пресное и постное. Максимум, на который мог рассчитывать «зятёк», это тот самый низкоколорийный овощной или, как выражалась «тёща», «диетический супчик» и миска «Доширака» с... варёной морковью. Всё было безвкусным и несъедобным для нормального человека. Хотелось чем-нибудь сдобрить подаваемое. Но на майонез и кетчуп в доме было наложено табу.
Гурман Анатолий любил разнообразно и сытно поесть, а в почти пустом холодильнике можно было найти только начатую пачку дешёвого обезжиренного творога и пару крепких головок лука. Так как на еде экономили, то вопрос утоления голода приходилось решать самостоятельно. По пути домой невегетарианец заезжал в супермаркет и набирал всякой всячины. Дамы в унисон заявляли, что мясо не едят, так как это вредно, однако мясоед со стажем подмечал, что длина палки первосортного сервелата и объём нежной копчёной рульки за время его отсутствия волшебным образом уменьшались.
Когда за продуктами ездили вдвоём с Ольгой, то обычно закупались на неделю вперёд на приличную сумму. Та не брала на кассе предлагаемые кассиршей пакеты, потому что они были… платными. «Какой смысл отказываться от удобных и вместительных пакетов за три копейки, если уже куплено всего долларов на сто? — рассуждал недоумевающий Анатолий. — С лёгкостью тратит десятки тысяч баксов на «недвижку», а экономит на таких мелочах, как пакеты». Её совковая привычка была неискоренима и откровенно раздражала. Но молчал…
5
Как уже было сказано выше, семья жила довольно закрыто. На людях Инесса Бруновна всё время жаловалась на жизнь и прибеднялась, скрывая истинное положение дел. У Ольги же не было ни одного профиля в соцсетях, из которого можно было бы хоть что-то узнать. К слову, подруг тоже не было, так как со всеми перессорилась. Переписку с внешним миром вела через электронную почту и более-менее защищённые Signal и Telegram.
Когда только строились, Анатолий мечтал, что они будут устраивать со знакомыми парами посиделки на террасе под хорошее вино, общаться, смеяться... Думал, что будет собираться весёлая компания друзей, с которыми по выходным будут вместе жарить шашлыки на мангале, дети будут играть на зелёной лужайке, будет музыка, будет движуха…
Реальность оказалась другой. «Фазенда» была превращена в неприступную крепость (высокий железный забор, камеры по периметру, надёжные дверные замки), а охрана объекта была возложена на преданного цербера по имени Инесса Бруновна, мимо которой и комар без спросу не смел пролететь.
Посторонних не пускали. Доходило до того, что бабушка на глазах Анатолия отчитала пятилетнего Матвея за то, что тот по доброте душевной пригласил соседских детей в гости.
Толик позвонил рано утром, когда я ещё спал в тёплой постели, а за окном опять бушевала зима, не позволяя весне закрепить свои позиции.
— Димка, Ведьма с Ольгой и Матвеем только что уехали в детсад на утренник со сладким столом. Их не будет часа два. Если хочешь, наконец, увидеть дом, быстро дуй сюда!
Не мог упустить такой шанс. Через семь минут уже вставлял ключ в замок зажигания…
Когда подъехал, оставшийся за главного Толик с непокрытой взъерошенной после сна головой в чёрных трениках и брэндовой зимней куртке с капюшоном старательно расчищал снаружи лопатой снег. Несмотря на то, что на дворе было восьмое марта, за ночь навалило прилично.
Пройдя через заснеженный двор по уже расчищенной дорожке, вымощенной разноцветной тратуарной плиткой, мы поднялись по добротным ступенькам широкого крыльца и вошли в помещение. Оказались в светлой прихожей, вдоль стены которой шёл многосекционный шкаф-гардероб белого цвета.
Я оставил кроссовки среди прочей обуви домочадцев и ступил на плитку, которая представляла собой по замыслу некий восточный ковёр с тёмным периметром и сложным витиеватым рисунком с синими цветками на белом фоне. Косые солнечные лучи красиво падали через окно на пол.
— Греческого производства, — пояснил он, увидев мой интерес. — В Минске покупал.
— Первое впечатление очень даже ничего. Дорого, богато, современно. Массив? — постучал я по шкафу.
— Да, массив. Тяжеленный, падла. Как вспомню, как носил его, а потом собирал целый день… Прям подвиг совершил!
Прошли в просторную гостиную.
По центру комнаты лежал настоящий персидский ковёр тёмно-бордовых расцветок, к слову, довольно мягкий, по периметру два удобных дивана чёрной кожи и такое же кресло. На сиденьях лежали шкуры ламы. У противоположной стены стояла плазма. Повсюду валялись детские игрушки. А под ТВ-столиком их было целое нагромождение плюс вместительный пластиковый контейнер, наполненный разноцветными элементами конструктора Lego.
Гостиная была проходной, и из неё мы попали в столовую.
В центре стоял овальный деревянный стол, вокруг него стулья с золотисто-бордовой полосатой обивкой, похожие на те, что с энтузиазмом потрошили в поисках сокровищ герои известного романа. На высоком двухметровом холодильнике магнитами были прикреплены образцы творчества самого маленького жильца: рисунки, аппликации, самодельные открытки. В отличие от Анатолия Матвей пытался заслужить одобрение мамы и бабушки менее энергозатратными способами.
— Обрати внимание на столешницу, — гид указал в сторону кухонной зоны. — С первого взгляда может показаться, что это декоративная плёнка, имитирующая камень. Но нет. Пять метров натурального гранита! Прикинь?!
Я приблизился и прикоснулся к могильно-холодному серо-чёрному камню, который не вызвал никаких эмоций.
— Как мы замудохались устанавливать её! — причитал тот. — А какая, блин, тяжёлая! Причём первую при установке повредили, получился скол сантиметров на восемь. Так Олька взбеленилась, мол, эта никуда не годится. Пришлось заказывать новую. Видишь, как идеально легла от стены до стены? Ровно стык в стык, миллиметр в миллиметр.
— А бракованную куда?
— Стоит там, в хозяйственном домике, — указал он за окно.
Я подумал, что вынужденно образовавшийся свободный кусок гранита обязательно пойдёт в дело. Например, для надгробной плиты Инессы Бруновны или самого Анатолия. Смотря кто кого одолеет в затяжном противостоянии. В любом случае камня хватило бы и на обоих.
Развернулся к «острову», поверх которого была нахлобучена такая же плита. На ней рядом с заварочным чайником лежал учебник русского языка для второго класса и тетради. Открыл одну из них. На линованных листах детским почерком старательно были выведены целые предложения.
— Матвей уже умеет писать и читать? — удивился я.
— Конечно! С такой-то бабушкой. Она бывшая училка русского и литературы.
Пока я изучал записи малыша, Анатолий полез в холодильник.
— Димон, извиняй. Угостить нечем. Здесь почти пусто. Кефир будешь?
— Нет, спасибо, — я приблизился и заглянул внутрь. Действительно толком ничего не было: полкочана «подуставшей» капусты, скукоженный лимон, баночка с каким-то джемом, упомянутый кефир…
— Слушай, а что они едят? Ну, вот сегодня утром, например, чем вы завтракали?
— Я не завтракаю тут вообще. Инесса сделала какую-то овсяную кашу на воде. Кормила ею Матвея и сама давилась. Кстати, пошли покажу её комнату…
Это было довольно аскетичное помещение, выдержанное в коричневой цветовой гамме, большую часть которого занимала двуспальная кровать с изголовьем из белой кожи, кремовым одеялом и одинокой подушкой. Рядом стул, торшер. На стеклянном журнальном столике очки для чтения и справочник «Птицы Беларуси». Поверх книги белая фарфоровая чашка с водой на дне, наполовину съеденный блистер «Фенозепама».
— Зачем ей пернатые Беларуси? — поинтересовался я.
— Какие-то птицы повадились летать на огород. Выклёвывают из земли луковицы лилий и крокусов. Ведьма хочет определить их вид и отвадить.
— Каким образом?
— Подсыпать отравленного зерна.
— Не проще ли сделать кормушку и подкармливать несчастных созданий хлебом? Холода, смотри, затяжные какие. Голодно.
— Какое там! У этой снега зимой не выпросишь. Жестокая она… Родного сына Юру лишила всех прав и отправила в дурку. Что уже там говорить про птиц...
— Надолго отправила?
— Навсегда. Он какое-то время жил здесь с нами. Ходил-бродил, как Квазимодо. Постоянно на аминазине . Доставал и Инессу, и Ольку. Терпели его до последнего. После того, как опрокинул кипяток на Матвея, поместили в интернат.
— Случайно опрокинул или намеренно?
— Не понятно. Там с головой проблемы после аварии. Решили, что без него будет спокойней и безопасней...
После лекции о выдающемся качестве итальянских виниловых обоев шоколадного цвета по пятнадцать евро за трубку, которыми была оклеена «келья» Бруновны, проследовали в супружескую опочивальню.
Это была светлая комната со стандартной двухместной кроватью, двумя прикроватными тумбочками и шкафом для одежды. Примечательно, что обитатели спальни могли не идти через весь дом по нужде, а имели выход в свою личную ванную комнату.
— Видишь, на какой бюджетной лежанке сплю. Это потому что старуха забрала крутую малайзийскую кровать, которую изначально покупал за тысяча двести баксов для себя в Leroy Merlin… — «дворецкий» продолжал жаловаться на то, как эти аристократы с ним несправедливо обращаются. — Кстати, оцени подоконники. Настоящий мрамор!..
Мой проводник с гордостью продолжал рассказывать, что и по какой цене было куплено, откуда привезено, каких усилий стоило монтировать это или то… Он хорошо во всём разбирался и всё помнил. Вложил не только время и деньги, но и душу.
Пока шла экскурсия, постоянно преследовало ощущение, что нахожусь здесь незвано. Вроде как барыни с барчуком на балу, а прислуга тем временем своевольничает. Тревожился, что в любой момент помещики могут вернуться, тогда мы попадём в неловкую ситуацию, и временно старшему по дому придётся из-за меня отдуваться.
— П;дай, Димон, — жестом пригласил босс-на-час, когда мы закончили осмотр ещё пары комнат, бойлерной и террасы. В домик-баню не пошли, так как был ещё не достроен.
Довольный увиденным, я опустился на диван в гостиной, который, скрипя натуральной кожей, принял тело с учётом анатомических особенностей. Было удобно и комфортно. Но что-то мешало. Засунул руку и вытащил из-под задницы маленькую металлическую машинку – жёлтый «Феррари».
— Слушай, ну, недурно, — прокомментировал, осматривая двухуровневый потолок со светодиодной подсветкой, по центру которого висела оригинальная люстра с ниспадающими хрустальными шарами-каплями, крупными и мелкими, на почти невидимых нитях. Капли сверкали и переливались всеми гранями. Создавалось впечатление, что в потолке установлен душ и вода только-только пошла из крупной лейки, да так и застыла.
— Кто всё это проектировал?
— Олька шарит. Читает журналы по дизайну, консультируется, выбирает…
— Ну, вы, конечно, большие молодцы. Такой кусок работы проделали. Для меня проблема обои новые поклеить в комнате, а вы решились такой дворец отгрохать. Уму непостижимо.
— Ой, не говори. Чего мне это стоило… — вздохнул Анатолий.
— Сколько в целом потрачено на строительство? Кто-нибудь считал?
— Примерно триста тысяч баксов. Из них треть вложил я. Но тут же ещё и обстановка, мягко говоря, не простая. Видишь это? — он указал на колченогий двухместный диванчик красного дерева с бежевой обивкой, на который я бросил свой пуховик, войдя в зал. — «Версаче», три тысячи долларов, заказывали из Штатов.
— Неслабо.
Я встал и подошёл к экспонату. Провёл рукой по гладкому дереву, затем по нежной ткани.
— Э-э-э… На него садиться-то можно?
— Ну, конечно, можно.
Раздвинув покоящиеся декоративные подушки, нерешительно присел. Комфортно. Однако от греха подальше вернулся на кожаный диван.
Мы ещё какое-то время поболтали о том о сём. Расслабиться до конца было невозможно. В воздухе висело напряжение из-за скорого возвращения реальных хозяев.
— Пожалуй, пойду, — наконец поднялся я. Встречаться с этими людьми никакого желания не было. — Не хочу, чтобы тебя из-за меня доставали.
— Скажешь тоже. Я сам могу достать, если потребуется.
И вскоре достал.
6
«Тёща» и «зять» часто конфликтовали и выясняли, кто в доме хозяин. Несмотря на то, что инвестор по его скромным подсчётам в общей сложности вложил в крышу над головой около ста тысяч долларов, официальным владельцем всё же была пожилая активная мамаша, и последнее слово всегда оставалось за ней. Недовольство с обеих сторон росло и накапливалось, и вот-вот должно было во что-то вылиться.
Однажды после очередной словесной перепалки на выходе из дома Толик получил от Бруновны вдогонку хороший пинок под зад. Не выдержав унижения, он с силой и ненавистью отшвырнул её, и та покатилась кубарем по элитной греческой плитке. В результате сломала руку.
После разыгравшейся драмы бунтарь был выдворен. Все его вещи, которые уместились в два пакета из «Копеечки», были переброшены ему через забор.
Где-то вычитал, что люди, рождённые под знаком Скорпиона, мстительны, злопамятны и ничего не прощают. Причём готовы ради мести положить жизнь. Если идут на криминал, то всё продумывают тщательно и скрупулёзно, дабы не оставлять свидетелей и улик, и большинство нераскрытых преступлений совершается именно мужчинами-одиночками этого знака.
Так вот. Толик был Скорпионом.
«Мудак», «козёл», «дурак»… Оказывается, так в разговорах с дочкой Инесса Бруновна называла «зятя». Изгнанный из «рая» проводил время в своей запущенной холостяцкой квартирке. Пил пятизвёздочный коньяк с лимоном, закусывал мясной и овощной нарезкой, курил, и… прослушивал «тёщу».
Дело в том, что до переломного во всех смыслах инцидента Анатолий купил смартфон, куда предварительно установил шпионскую программу, и подарил Ольге: хотел знать, что она делает за его спиной. Но та разрушила заготовленный сценарий, отдав телефон маман. Теперь приходилось слушать Ведьму, чтобы выведать хоть что-то с того фронта.
Секретное приложение давало возможность не только прослушивать телефонные разговоры и читать переписку, но слышать и видеть всё, что происходит вокруг телефона. Однако полезной информации от пенсионерки поступало мало. В основном вела пустые разговоры с немногочисленными подругами, занималась чтением жёлтой онлайн-прессы, просматривала советы медицинские и дачнику на заметку. Фоном бесконечно работал широкоформатный плазменный телевизор. Уже нет нужды говорить, кем купленный.
Попытки возобновить контакт с пассией ни к чему хорошему не приводили. Заблокировала любовника во всех мессенджерах. Если отвергнутый приезжал к резиденции, то её обитатели держали глухую оборону, не вступая в переговоры. Когда перемахивал через забор и стучал в двери и окна, настойчиво призывая «понять и простить», вызывали наряд милиции. Если же «отлучённый» подкарауливал свой объект преклонения у детсада, та держалась холодно и отстранённо. Матвей же теперь шарахался от него, как от прокажённого.
Прослушка показала, что Ольга с Инессой Бруновной активно настраивали пацана против биологического отца.
— Запомни, Толик – это враг. Видишь, что с бабушкой сделал, — раненая трясла перед носом ребёнка рукой в гипсе. — Ты же не хочешь, чтобы он теперь сломал руку маме и тебе.
— Нет, не хочу, — отвечал напуганный мальчик и крепко обнимал бабулю.
Понятно, что своим врагом номер один Анатолий считал «тёщу». Ведь именно она создавала погоду в доме и настраивала всех против него. Однако Инесса Бруновна всегда действовала с молчаливого согласия Ольги. Собственно говоря, и жить в доме стала по желанию дочки. Ведь могла же обитать отдельно в одной из многочисленных квартир…
В системе ценностей матери и дочери главными были власть, контроль, деньги. Они активно действовали наравне с мужчинами под девизом «Я сама». Рано или поздно и по мере необходимости представителей сильного пола из своего окружения устраняли, как конкурентов или отработанный материал.
Как-то Толик пытался разузнать у Ольги про её отца. Та смутно помнила его, так как мать развелась, когда Оля ещё ходила пешком под стол. Видел его фото. Красивый и статный мужчина родом откуда-то из Костромы.
Потом «тёща» ещё раз выскочила замуж, но ненадолго. Как результат, родился Ольгин сводный брат Юра. Этот краткий период семейной истории был покрыт мраком.
Далее в семье появился отчим – начальник Инессы Бруновны, с которым та работала в проектном институте. На долю интеллигента-проектировщика в очках-аквариумах в роговой оправе выпало бремя воспитания двоих чужих детей. Удивительно, но этот продержался дольше всех – девятнадцать лет! Исчез в неизвестном направлении, когда супруга находилась в больнице после перенесённого инфаркта и её железная хватка ослабла. Местонахождение беглеца установить так и не удалось. Соломенная вдова развелась с ним в одностороннем порядке и выписала со своей жилплощади через суд.
Единственным мужчиной, которого берегли, как зеницу ока, был дедушка Бруно. Подполковник, инвалид войны, бывший директор деревообрабатывающего комбината, персональный пенсионер… Его уважали и считали безоговорочным авторитетом в семье. О старике заботились. Ветеран особо ни в чём не нуждался, у него были весьма скромные запросы, поэтому очень приличную военную пенсию целиком отдавал дочери. Под чутким патронажем родных дожил до девяносто девяти лет.
Если о трёх мужьях Анатолий знал только из семейных преданий, то легендарного старца успел застать живым, равно как и непутёвого Юру, когда тот был ещё в здравии. Получилось так, что Толик по просьбе Инессы Бруновны устроил её долго неработающего сына развозчиком пиццы в сеть ресторанов своего друга-бизнесмена. Заодно одолжил одну из своих легковых машин, на которой тот мог бы выполнять работу.
И тут умирает дед. Огромная трагедия для семьи. Все скорбят, все в трауре… Но беда одна не ходит и вскоре после похорон старика случается ещё одно несчастье. Сев пьяным за руль той самой машины, Юра ночью на большой скорости врезался в бетонный фонарный столб. У него была серьёзная травма головы, пролежал две недели в коме, вернулся почти с того света и остался инвалидом… Инесса Бруновна подключила свои связи и определила его в дом-интернат для психохроников. С глаз долой, из сердца вон! Искусный манипулятор, она неоднократно пыталась вызвать у Анатолия чувство вины за якобы причастность к инциденту и переложить на него ответственность за аварию. Ждала покорности и беспрекословного повиновения.
— Вот если бы ты не дал ему машину, ничего бы не случилось, — упрёки сыпались градом.
— А причём здесь машина? — Толик не собирался брать грех на душу. — Я в него водку не вливал и за руль не усаживал. Это полностью его выбор.
Спустя какое-то время, когда отношения у Ольги с мужем стали напряжёнными и речь пошла о разводе, в аварию на мотоцикле попал сам Питэр. У него серьёзно были повреждены ноги. Ампутации удалось избежать, хирурги собрали и восстановили конечности по кусочкам. Далее долгие изнурительные месяцы реабилитации... В итоге развелась с ним, но обязала ежемесячно перечислять средства «на сына». Источник финансирования не иссякал, поскольку программист может работать и в инвалидном кресле…
Ну и, в конце концов, у разбитого корыта остался сам Анатолий. Когда помог со всеми стройками и ремонтами, помог поднять маленького ребёнка на ноги, были созданы все условия, чтобы провоцировать его на бесчисленные конфликты и выживать из дома. А когда случился кризис и он стал меньше зарабатывать, к нему вообще утратили всякий интерес и избавились, как от пустой банки из-под пива.
7
У Анатолия была секретная связка с дубликатами всех ключей от дома. Сделал он её когда-то для себя. На всякий случай. По поступающим сведениям «тёща» с внуком уехали на все выходные на дачу. И вот когда основная помеха временно отсутствовала, майским пятничным вечером решил без предупреждения навестить «предмет» вожделения. Рассчитывал на разговор по душам, а если повезёт, и на секс.
Чтобы не привлекать внимания, оставил машину за углом и прошёл сто метров по пустынной ночной улице в сторону особняка. В воздухе пахло сиренью, вокруг жёлтых фонарей гудели майские жуки, периодически срываясь на землю. Тихо открыл ключом калитку, спугнув соседскую кошку, и оказался во дворе. Стараясь не шуметь, стал обходить дом по периметру, поочерёдно заглядывая в окна. В третьем по счёту, ведущем в гостиную, увидел сцену, от которой остолбенел. Его любимая женщина азартно занималась сексом с другим. Лежала под ним обнажённая и растрёпанная. Одежда любовников была разбросана на ковре подле дивана. На столике почти приконченная бутылка мартини и два стакана с остатками льда. Её руки сжимали белые мускулистые ягодицы, которые ритмично двигались. Сильная загорелая спина, блестящая от пота, была в красных полосах от лакированных ногтей мятного цвета.
Наблюдающий какое-то время за действом испытывал смешанные чувства: жутко ревновал и в то же время сильно хотел её. Его охватило немыслимое возбуждение. Но миссия была невыполнима…
Пришло лето, и согласно полученным разведданным Ольга с сыном собрались лететь на Кипр. Анатолий решил вставить им палки в колёса и снова подал иск о признании его отцовства. На этот раз намеревался во что бы то ни стало довести дело до логического конца, а затем не дать разрешения на выезд Матвея за границу.
Уже состоялась пара заседаний, на которых явно просматривалась его победа, и борец за справедливость потирал ладони в предвкушении… Всё разрушила адвокат Ольги, которая откопала в архивах старое заявление Толика. Оказалось, что по закону подобный иск нельзя подавать три, пять или восемь раз. Подаётся только единожды.
Это было поражение.
Ольга с Матвеем благополучно улетели. Без «тёщи». Полагая, что отсутствие последней и смена привычных декораций поможет реанимировать отношения с ней и сыном, неугомонный Анатолий двинул в путь. Никогда прежде не летавший на самолётах и не бывавший за границей, он преодолел свои фобии и опустился по карте на две тысячи километров южнее.
Русскоговорящий таксист, эмигрант из России, на которого Толик на свою удачу наткнулся в аэропорту Ларнаки, помог снять жильё и взять в аренду летний автомобиль с открытым верхом.
Благодаря чтению переписки Бруновны, знал точный адрес местообитания Ольги и примерный распорядок дня. Как правило, по утрам они с сыном ходили на пляж.
Подкараулил их на выходе из жилого комплекса, стоя в белой шляпе у красного кабриолета.
— Матвей, привет! Как дела?! — выкрикнул он и помахал рукой.
Мальчик от неожиданности растерялся. Не знал, как реагировать. На всякий случай прижался к маме. Первый вопрос, который та задала, увидев его, был… Нет, не «что ты здесь делаешь?», не «как тут оказался?», не «где остановился?» С укором спросила:
— Почему ты такую же классную машину не взял для нас?
Конструктивного диалога и последующего примирения, на которые рассчитывал визитёр, не получилось. Ольга оставалась холодной, как лёд.
Вновь отвергнутый был вынужден двигаться по собственному сценарию. Познакомился на городской набережной с двумя русскими девушками и чтобы забыться, ушёл в загул…
На сорок седьмом году жизни Толик обнаружил, что он сапиосексуал . Мы сидели на его обшарпанной кухне в мягких креслицах девяностых годов и ужинали под бутылку марочного вина, привезённого с Кипра. Тот рассказывал про поездку и любовные похождения. Пришёл к выводу, что его возбуждают только женщины с интеллектом.
— Ох, эти ****ские зелёные глаза! — восхищался захмелевший Анатолий, просматривая в смартфоне фотографии Ольги. — Конечно, та ещё сучка. Но какая сексуальная! На, полюбуйся.
Я брал телефон и внимательно рассматривал фото. На меня вызывающе-надменно смотрела изящная девушка с хвостом светло-русых волос. Как будто обращалась: «Ну, давай! Покажи мне, какой ты гусар!»
— Не понял… Ей же здесь года двадцать три, — недоумевал я.
— Да, где-то двадцать с копейками. Смотри, какие бёдра! А талия! — продолжал тот в состоянии эйфории.
На ней белая майка в облипку, белые короткие шорты, белые кроссовки. Красивые загорелые руки, стройные, длинные ноги, большая грудь. Всё для соблазнения. Ещё нет мужей, нет детей, нет денег… Идёт оттачивание мастерства, тренировка перед реальными боевыми действиями.
— Блин, ты мне лучше покажи, как она выглядит сейчас, в свои сорок три.
— Ага, подожди. Щас.
Тот нашёл нужную фотографию:
— Вот она, моя красавица.
Это уже была уставшая от жизни и видавшая виды «женщина-ветеран» с жёстким взглядом, которая прошла и Крым, и рым, и битву под Сталинградом. Сидела на диване белой кожи в своём шикарном особняке с главным трофеем – сыном. Деньги на счетах, недвижимость под контролем. Позади активные перемещения по планете, романы с иностранцами, много секса в разных отелях мира, замужества, разводы, судебные тяжбы, изнурительная борьба с самцами за кусок финансового пирога и место под солнцем… И вот все огневые точки пройдены, сражения выиграны, раны зализаны. Шашка в дамках.
Возвращал смартфон, искренне не понимая, что тот в ней нашёл. И вправду, красота в глазах смотрящего.
Основная проблема заключалась в том, что влюблённый нарисовал в голове радужный и романтический образ Ольги. Придумал и додумал персонажа. В реальности она не являлась таковой. Была довольно приземленной, прагматичной, корыстной... Выросшая в бедной семье с мамой учительницей и отчимом инженером, мечтала о богатой и сытой жизни и единственный путь к материальному успеху видела через удачное замужество. С хорошими внешними данными, владеющая иностранными языками, «золотодобытчица» шлялась по заграницам и охотилась на состоятельных мужиков. Желающие купить молодость и красоту находились. Первый муж, Бартош, – поляк – ступенька вверх по лестнице амбиций. Второй муж, Карл, – немец – промежуточный вариант. Третий, Питэр, – америкос – достижение. А сколько ещё «руды» пришлось перелопатить, прежде чем их нашла! Никакие Васи и Коли всерьёз не интересовали, потому что по её меркам были несостоятельны и бесперспективны. Исключением стал успешный и свободный на момент знакомства Анатолий.
Чтобы лучше понять типаж и характер Толика, достаточно представить себе доктора Ливси из легендарного мультфильма «Остров сокровищ»: оптимист, весельчак, балагур. Да и его внешние данные заслуживали положительной оценки: высокий рост, спортивная фигура, классические черты лица, явная мужская харизма притягивала взор женщин разных возрастов. Его обаяние действовало гипнотически. При желании он мог завоевать любую. Но как ни парадоксально, намертво прикипел душой и телом к этой ****и. И переубедить его было невозможно!
— Пойми, Дима, главное в жизни – это семья, — изрекал «Ливси», откупоривая вторую бутылку марочного. — Я очень надеялся, что у меня получится.
Циклоид по психотипу, он уже порядком задолбал меня этой сентенцией. Я не желал спорить.
— Тебе надо признать: она тобой ловко манипулировала ради собственной выгоды. Никакой любви там и в помине не было, — настаивал я.
— Но она же твердила мне по «Скайпу»: «Я люблю тебя!» — возмущался он её вероломством.
— Толик, на календарь посмотри! Сказано это в 2009 году, а сейчас 2019. Разницу чувствуешь?
Ему казалось, что всё было вчера, а прошло целых десять лет! Другой вопрос – при каких обстоятельствах прозвучало признание. На тот момент сидящая в «золотой» клетке на другом континенте, вся наэлектризованная, возможно, действительно думала, что любит и не может без него жить. Иногда поражала его неспособность увидеть очевидное. Ведь уже давно не мальчик. Тем более, много лет был женат, а сыну от первого брака было уже двадцать лет.
— Послушай, у женщин иногда всё зависит от гормонального фона и месячных циклов. Сегодня она чувствует и относится к чему-то так, а завтра по-другому. Всё настолько скоротечно и изменчиво, что сложно что-то прогнозировать в их поведении. А вообще, радуйся, что хоть целым и невредимым остался.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, ты говорил, что «тёща» на огороде птиц травила?
— Ну да, было дело.
— Вот. Включай мозги.
— Полагаешь, могли и меня травануть?
— Легко. Ну, сам подумай. Заводили с тобой разговор о завещании. Давили на отцовские чувства. Предположи чисто гипотетически. Если Матвей стал бы твоим официальным наследником, то им больше не нужно было б, чтобы ты болтался под ногами и годами коптил воздух. Сам мне рассказывал, что мужики из их окружения либо пропадают без вести, либо становятся калеками.
— Это так.
— Тебе делали в доме чай?
— Да.
— Этого достаточно. Даже не заметил бы. Просто в какой-то момент почувствовал бы себя плохо… Окружающие подумали бы, что просто ещё один сгорел на работе, не выдержал перенапряжения. Тем более мужики сейчас мрут, как мухи.
— Не дождутся! И не планировал на них ничего отписывать. И так получили сполна. У меня вообще-то сестра родная есть, племянница маленькая и сын взрослый. Вот кому надо помогать…
Он выпадал из разговора. В ухе был наушник, через который вновь прослушивал «тёщу», а в руках планшет, через который мониторил за действиями на её смартфоне.
Я потягивал из бокала красное вино, обводил глазами скромное холостяцкое жилище, лет двадцать не знававшее ремонта, и поражался. Помог ей построить такой большой дом, помог его обставить, участвовал в ремонтах нескольких квартир, наполнял их новой мебелью, а сам…
Спрашиваю его:
— Вот ты столько для неё всего сделал. Скажи, что конкретного за время ваших отношений она сделала для тебя? Чем помогла?
Задумался на минуту, затем выдал:
— Один раз одолжила недостающую сумму для покупки грузового автобуса.
— И что, ты вернул долг?
— Конечно. Через полгода всё вернул. Она мне за это время весь мозг выела. А я, дурак, им ещё доллары пачками бросал на стол на расходы. Вместо этого мог старшего сына в Англию послать учиться… Блин, как бы эти деньги мне сейчас пригодились для бизнеса!
— Что за всё время она подарила тебе?
Анатолий чесал затылок, силясь вспомнить. На ум ничего не приходило, кроме:
— Ещё в самом начале подарила пару джинсов и комплект носков, купленных на распродаже в Штатах.
— Ну а твой день рождения, Новый год, двадцать третье февраля?
— Никогда ничего не получал от неё. Обходила эти праздники молчанием, — Толян щёлкнул зажигалкой и подкурил очередную сигарету. — Зато я ей шубу, кожаную куртку, золотые серёжки, кольцо…
Что она с ним сделала? Как так оболванила?! Помочь разобраться в ситуации и вытащить человека из болота мог бы грамотный психолог. Но Толик не признавал эту науку, а её представителей считал шарлатанами.
Мой пытливый ум не давал покоя. Хотел понять глубинные процессы произошедшего. Поговорил со знакомым тренером по личностному росту. По его версии причина коренилась в самом Анатолии. Не желая идти в развитие и новизну, тот притянул в свою жизнь женщину-вампирюгу, которая, как чёрная дыра, поглотила все его ресурсы, оставив ни с чем. И тем самым помогла ему выжить, иначе собственная энергия его бы уничтожила. Тонкие материи, есть над чем подумать...
8
Толик периодически навещал в интернате брата Ольги. Однажды я напросился поехать с ним. Никогда не бывал в подобных заведениях, и было любопытно посмотреть.
— Мы подъехали, — сообщил Анатолий по телефону Юре, когда припарковались.
Это было нечто вроде санатория, расположенного в двадцати минутах езды от города. Оставив машину, подошли к железным воротам, выкрашенным зелёной краской. Попасть на территорию было невозможно – висел амбарный замок. На объявлении был указан номер телефона для вызова дежурного. Анатолий не успел набрать, как сквозь прутья ворот увидели, как дверь главного корпуса открылась, и оттуда вышла грузная женщина в голубой униформе. Переваливаясь, как гусыня, поковыляла к нам. Когда приблизилась, по характерному выражению лица поняли, что это одна из надсмотрщиц. Сообщили ей цель визита. Проделав манипуляции с замком, та впустила нас.
Всё вокруг напоминало бюджетный заводской профилакторий. Незамысловато, скромненько, простенько. Крашеные белой известью бордюры дорожек, деревянные фигуры сказочных персонажей, турник, беседки, скамейки...
Пока шли к корпусу, на крыльцо, прихрамывая, вышел сам Юра. Баскетбольный рост, косая сажень в плечах, коротко остриженная полуседая голова. На черепе вмятины – последствия аварии. Не успели пожать друг другу руки и перекинуться парой слов, как на улицу выскочила сотрудница:
— Шведов, марш обратно! На балкон!
Детинушка безропотно подчинился.
— У нас карантин, — безапелляционно бросила нам конвоирша и скрылась за дверью.
— М-да… Дожились, — прокомментировал Анатолий. — Раньше хоть можно было в комнате для свиданий чая попить или в беседке на улице посидеть, покурить. А сейчас – как в тюрьме…
Через минуту Шведов возник над нами этажом выше. Пришлось общаться, задрав головы.
Признаться, я ожидал, что всё будет гораздо хуже. Юра оказался вполне нормальным. Легко поддерживал дружескую беседу, адекватно реагировал и даже шутил.
— Как вы Пасху тут отметили? — спросил Анатолий.
— Съели по маленькому кексу.
— Яйца красили?
— Чьи?
Мы рассмеялись.
— Твои, разумеется, — хохотнул Толян.
— Зелёнка закончилась, — не растерялся Юра.
— По сто грамм вам хоть налили?
— Ага. Налили. Фурацилина.
— Закусывал таблетками? — Толик закурил.
— По три раза в день закусываю. Сигарет привёз? — поинтересовался инвалид.
— Да, здесь блок «Винстона», — Анатолий указал на пухлый пакет, стоящий у его ног, — пена для бритья, кофе, чай, сгущёнка, конфеты…
Юра одобрительно кивнул.
Пока разговаривали, я обратил внимание, что из окон корпуса пялятся другие постояльцы. Разглядывали нас, гостей из внешнего мира, как инопланетян. Наверное, мы разговаривали и смеялись слишком громко, чем нарушили обычно царящую здесь мёртвую тишину.
У Толика зазвонил телефон, и он отошёл, чтобы принять звонок. В это время входная дверь открылась, и санитар выкатил в кресле-каталке дедулю. Тот рассеяно смотрел перед собой, гримасничал, иногда произносил нечто бессвязное. Из угла рта на одежду стекала слюна.
— Юра, мама тебя навещает? — я продолжил разговор.
— Последний раз была месяца три назад.
— Давно.
— Говорит, нет денег, чтобы приехать.
— Как так? — я не смог сдержать удивления.
— Наверное, пенсии не хватает.
— А Ольга приезжает?
— Нет.
— Дома давно был?
— Четыре года назад.
«М-да, невесёлая картинка», — подумал я. Был удивлён, когда узнал, что мы с Юрой ровесники. Он не выглядел на тридцать восемь лет. Ему можно было дать все пятьдесят.
— Давно дружите с Толяном? — устремил он на меня взгляд своих карих глаз, замутнённый от частого приёма лекарств.
— Несколько лет.
За моей спиной по аллее с оттопыренным задом важно прохаживался мужичишка в цветастом халате, тюрбане и круглых очках.
— Ты его знаешь? — спросил я.
— Живёт на моём этаже. Наш Элтон Джон.
Я усмехнулся.
Вернулся Анатолий. Поднял пакет с передачей.
— Пойду передам дежурной, — было направился он к двери, как Юра остановил его.
— Подожди. Можешь деньжат немного подкинуть? — понизил он голос.
Тот поставил пакет обратно и полез за кошельком. Извлёк купюру.
— Денежка в коробке с зубной пастой. Запомнил?
— Да, спасибо.
Юра хотел ещё что-то сказать, но внезапно на балконе появилось знакомое лицо санитарки.
— Давай быстрей! Закругляйся! — скомандовала та. Оказалось, что она стояла там, у открытой двери балкона, и слушала наш разговор…
Возвращались назад в город с неприятным осадком.
— Между прочим, Бруновна имеет право забирать его домой на срок до трёх месяцев. Но не делает этого, — Анатолий снова закурил и приоткрыл окно.
— Да, Юра сказал мне, что уже безвылазно здесь несколько лет.
— Я же прослушиваю её регулярно. Скачет с Матвеем по дому, как блоха на гребешке. Но только позвонит сын, включает режим «умирающего лебедя»: охает, ахает, неважно чувствует, всё болит, всё плохо, денег нет… Та ещё актриса! Как и дочка, впрочем. Яблоко от яблони…
Я смотрел в окно на пролетающие мимо зелёные поля и думал: «Что за люди? Неужели трудно хотя бы на пару недель забрать Юру из казённых стен и дать почувствовать малую толику домашнего тепла? Родственные чувства полностью атрофированы, совесть отсутствует, а эмоции заглушены. Ещё не понятно, кто из них инвалид».
9
Однажды прослушка перестала работать. Сигнал с той стороны внезапно прекратился, и в эфире воцарилась глухая тишина. Причин могло быть две: либо Ведьма каким-то образом обнаружила, что за ней следят и приняла меры, что маловероятно, либо ненароком угробила свой телефон, что более реально. Узнать, что именно случилось, не представлялось возможным. Анатолий остался без информации, которая была ему необходима, как воздух.
Находиться в неведении было тяжело, хотелось знать, что там происходит. Через закрытый Telegram-канал Толик нашёл хакера и заказал тому взлом электронной почты Ольги. Уже через час читал её входящие письма, сидя поздно вечером у меня на кухне. Через некоторое время из своей спальни я услышал крик:
— Убью суку! Уничтожу её, клянусь!
Встревоженный, я пошёл к нему…
— ****ь, Дима, с кем я жил?! Не могу в это поверить!!! Представляешь, что узнал?!..
Разоблачитель нарыл великое множество компромата. Оказалось, что бывшая сожительница вела не двойную, а тройную жизнь! Нашёл переписку с её вторым мужем Карлом и их совместные фотографии на Кипре. Встречались там ещё до рождения Матвея, хотя давно были в разводе. Толик внимательно проверил даты и вспомнил тот сентябрь 2012 года. Тогда всё лето они активно занимались стройкой, а в начале осени, сообщила, что ей срочно нужно слетать в Ларнаку уладить кой-какие юридические вопросы, «потому что потом будет не до этого». Уже была на раннем сроке.
В одном из писем на немецком языке, которое перевёл при помощи программы-переводчика, предлагала Карлу дать Матвею его фамилию Шмидтбауэр. Получалось, что, будучи замужем за Питэром, параллельно «отношаясь» с Анатолием, секретно встречалась с Карлом. Наплела немцу, что ребёнок якобы от него и тянула деньги по трём каналам, в том числе и из Германии. Изобличитель был ошеломлён. Теперь понимал, почему брат Юра на поддаче во время семейной ссоры орал на сестру: «Проститутка!»
Далее наткнулся на фото, на котором бюргер с пивным животом держал на руках маленького Матвея. Фоном служило то самое киприотское побережье Средиземного моря. Фотографировала, конечно же, она.
Также вскрылись тайные поездки с Питэром в Таиланд, на Сейшелы, в Морокко… Толику же говорила, что едет просто в Калифорнию. На самом деле, до Штатов даже не долетала. Северо-американский олень покупал заранее билеты с вылетом из какого-нибудь европейского города, куда послушно приперался и ждал её. В почте были обнаружены электронные билеты с вылетами из Парижа, Барселоны, Рима, Вены, Стамбула… Из турецкого столичного аэропорта неоднократно летали к ней в апартаменты в пригород Ларнаки. В том числе с Матвеем. Множественные фото и видео счастливой улыбающейся «американской» семьи на отдыхе были тому доказательством.
Ещё были найдены бесконечные квитанции о денежных переводах на её имя, платёжные поручения, уведомления, чеки... Много получала и много тратила. А сколько ещё было передано ей налом при личных встречах!..
Только сейчас Толик осознал, что ни разу за много лет не ездил с Ольгой никуда отдыхать. Кроме той короткой поездки в Крым во время конфетно-букетного периода, когда с милым был рай в шалаше. Она же отсутствовала регулярно, а он, верный слуга, тем временем выполнял задания из длинного списка, который вручала ему перед отъездом.
Дотошный сыщик, он откопал даже свою с ней переписку десятилетней давности. Ещё до того, как в жизнь пришли «вацапы» и «телеги». С замиранием сердца перечитывал давно забытые любовные письма. Столько нежных слов было сказано друг другу, сладких обещаний дано, добрых надежд подарено. Будущее казалось таким красочным... «Боже, как всё хорошо начиналось и во что превратилось!»
Много неприятных откровений было в ту бессонную ночь и в последующие. Одна ложь всплывала за другой… И общая картина реальной жизни Ольги постепенно складывалась по кусочкам перед очнувшимся от глубокого сна Анатолием. Рушились романтические образы, испарялась розовая дымка, проходило затяжное опьянение, наступало тяжёлое похмелье…
Когда мрачная мозаика окончательно сложилась, первым желанием униженного и оскорблённого было сесть на мощный бульдозер и сравнять особняк с землёй. Затем хотелось поехать на программу «Давай поженимся» и исповедаться перед Ларисой Гузеевой.
Не сделал ни того, ни другого.
ЭПИЛОГ
Прошёл год.
Как-то Толик подвозил меня до дома. По дороге говорил по телефону:
— …Да какой там бизнес! Уже давно нет той «оборотки»… Неа, забудь… Викторович, я сделал ставку не на тех людей… Да что ты мне будешь рассказывать… Ты не строил дом и ничего не отдавал…
Эти эпичные фразы я уже слышал много раз. Менялись лишь отчества в обращении: Иванович, Николаевич, Михайлович… Пострадавший стремился разделить неутихающую боль с людьми.
Когда, наконец, положил трубку, вдруг предложил:
— А давай прокатимся, посмотрим на «виллу». Всё равно в том направлении едем.
— Ну, давай, — согласился я.
В темноте подъехали к дому. Он открыл водительскую дверь и стал на подножку своего фургона, чтобы заглянуть через высокий забор. Во дворе был припаркован неизвестный чёрный внедорожник. С одной стороны здания окна были тёмными. Проехали вперёд. С другой стороны где-то в глубине жилища в одном из окон горел свет. Пока болтались там и рассуждали, чьей может быть эта машина, открылась входная дверь, и к нам вышел мужчина. Должно быть, увидел через камеры наблюдения подозрительную активность снаружи.
Разговорились. Выяснилось, что он снимает этот дом со своей семьёй. На резонный вопрос, где же хозяйка Ольга, ответил, что та уехала навсегда с сыном к мужу в США, а Инесса Бруновна осталась в городе и контролирует ситуацию на местах.
Всю обратную дорогу Анатолий был расстроен, но старался не подавать виду, бодрился: «Ничего, Димон. Прорвёмся. Они у меня ещё попляшут!» В моём же понимании это был бесславный финал затянувшейся эпопеи, и я мысленно поставил в истории точку.
После этого происшествия Толик куда-то исчез. Я предположил, что тихо спивается в своей хрущёвке либо уже сидит в СИЗО за очередную попытку прихлопнуть живучую «тёщу».
«Доктор Ливси» всплыл в моей жизни месяца через три. Позвонил и интригующим голосом предложил встретиться. Сказал, что скоро будет под подъездом.
Через пятнадцать минут я спустился и сел к нему в машину. Тот был в приподнятом настроении.
— Димка, можешь поздравить меня.
— С чем?
— Получил американскую визу. Лечу в Сан-Франциско.
— Да ты что?! — опешил я. Никак не рассчитывал на такой поворот сюжета.
— Покажу им там Кузькину мать, — он был настроен решительно, весь в предвкушении мести. Зная его характер, нетрудно было предположить концовку «любовного свидания». Думаю, Толяну светило провести несколько лет на чужбине в тюремных застенках.
Мне не терпелось узнать его дерзкий план в деталях:
— Поехали что ли, посидим где-нибудь, поужинаем. Давно тебя не видел, всё расскажешь.
— Уже не успеваю, — посмотрел тот на часы. — Прямо сейчас еду в аэропорт.
— Офигеть! — воскликнул я.
Толик запускал новый сезон своего бесконечного сериала…