7 ОСНОВНЫХ МОМЕНТОВ КРИТИКИ "АБСОЛЮТА".
1. Критика "абсолюта", как основного, всесодержащего определения в философии Гегеля (более развитого, чем абсолют в философии Шеллинга) собственно говоря начинается с утверждения, что для того что бы перевернуть и опровергнуть «Науку Логики» и «Феноменологию духа», как изложение хода развития, или генезис формирования, абсолюта, достаточно лишь заявить, что истинный абсолют есть человек, а бог – лишь иллюзия и умозрительный результат нашей саморефлексии (Л. Фейербах).
2. Но так как лишённый внутреннего различия человек как абсолют не может видеть различия и разрывы внутри политического универсума (тот который в себе не видит различия – слеп к разрывам вокруг него) и, так как истинный абсолют должен включать различие, то первоначальное заявление становится недостаточным, ибо оно, в силу отсутствия понимания необходимости различения,- не устраняет подавленности индивидов и остаётся слепым к степени отчуждения человека от результатов его труда и от других индивидов. Поэтому то, что должно опровергать гегелевское понятие абсолюта,- это различие, «я», субъективность, которая отличает и отделяет себя от всякой идеи и вещи, и объявляет всё своей собственностью (М. Штирнер).
3. После того как различие включено в понимание абсолюта, то есть,- в самосознание человека, это различие необходимо признать действительным, истинно сущим в наличном, нас окружающем мире: различие и раскол выступают как главная предпосылка всеобщего отчуждения одного из двух наполняющих общество классов. И потому, вкупе с двумя первыми пунктами, опровержение Логики Гегеля видится в том, что она не учитывает и не объявляет необходимым признание мира, вместе с расколом его формирующим, истинно сущим (К. Маркс).
4. Поскольку фашизм возникает, в том числе как реагент классовой диалектики в форме националистической диалектики и как нигилизм по отношению к расам и нациям (противопоставляя себя нигилизму по отношению к классам), то в силу стихийности и слепоты как одного, так и другого, в процессе искоренения и уничтожения оппозиционных наций и групп, сам нигилизм и сама отрицательность диалектики объявляются главным дефектом гегелевского "абсолюта". Истинный абсолют, с точки зрения более развитой мысли, должен включать множественность и различие положительным, сохраняющим,- антинигилистическим образом (Ж. Сартр, Ф. Бродель, Л. Альтюссер, Ж. Леотар, М. Фуко, Ж. Делёз, М. Хардт и А. Негри)
5. Поскольку различие, существующее положительным образом с точки зрения человеческого взаимодействия предполагает определенный баланс и взаимоудовлетворение между субъектами, то истинный абсолют есть абсолютная интерсубъектность (Э. Гуссерль)
6. Дальше. По мере того как стало понятным, что нигилизм и отрицательная диалектика поглощения или искоренения составляют принципиальнейшую проблему всей послевоенной мысли и что умозрительный абсолют должен включать в себя множественность и особенность; вместе с проблемой слепой, нигилистической силы возникла проблема бессилия, индифферентности (Бодрийяр) и неспособности осуществлять правосудие по отношению к невовлекаемым и антиобщественным группам. Поэтому истинный абсолют, с точки зрения разрешения этой, последней проблемы, есть полное знание о свободе: осознавание ложности нигилизма: «интерсубъектность», включенность особенности и сила, которая дифференцирует и стремится включить внешнего для него индивида, нацию или класс в это, своё, осознаваемое в качестве блага, единство, не переставая при этом быть силой, осуществляющей правосудие.
7. Поэтому на последнем этапе, с одной стороны, постигается, что сам процесс критики гегелевского понимания абсолюта, на протяжении двух последних столетий только вскрывал истинное содержание Логики и, открывая его как «абсолютную интерсубъектность» делал рефлексию этой критики,- ритурнелентностью подтверждения подлинного понятия абсолюта (объединяющей основание и результат, первоначальное содержание и вскрытую в результате двухвековой работы мышления необходимость), а, этим самым, с другой стороны, делал всеобщую процедуру преодоления нигилизма, осуществляемую всей поздней критикой, принципиальным скачком, актом прорыва к понятию, то есть самим вовлечением мира в идею прозрачной интерсубъектной свободы.