Потерянные во времени 2

      Однажды в Санкт-Петербурге появляется девушка, одетая очень странным образом. Она привлекает к себе своим существом, но не смотря ни на что настойчиво разыскивает своего возлюбленного. Случайно она оказывается именно в том доме, где проживает Жан и случается новая встреча. С этого времени все четверо молодых людей снова вместе, но теперь в настоящем времени. Наполненный сплошными приключениями этот период становится значимым в жизни Ин, Ника, Жана и Лизы.  Неожиданной появление тетушки в настоящем времени потрясает всех. Лизе по секрету она раскрывает свою тайну, которая заключается в том, что ее племянница обладает такими же способностями, что и она сама. Пользуясь этим открытием, Лиза остается вместе со своими друзьями, понимая, что может пользоваться своим даром, переданным по-наследству, теперь бесконечно.






                Часть третья

                Глава 1

Николай пришел в себя от неожиданного толчка в бок. Он поднял  голову и покрасневшими глазами посмотрел на соседа.
—  Чего тебе? — шепотом спросил он.
—  Хватит мечтать, преподаватель постоянно смотрит в нашу сторону и видит твое состояние.
Николай протер глаза и окинул взглядом аудиторию. Лекция продолжалась:
— Инженеры должны вникать в суть технического прогресса, — монотонно говорил лектор. — Ваша профессия требует особой разборчивости и профессионализма в своих действиях.  Если вы хотите стать настоящими специалистами, то сидеть просто так на занятиях и думать о чем-то постороннем я не советую. — Он снова строго взглянул на Николая. — А если вы пришли просто приобрести диплом, то предлагаю его купить по интернету. Время тратить не стоит, и знания такому специалисту ни к чему.
—  Это он тебе, — пояснил сосед.
—   Я что, совсем отключился?
—  Ты целую пару отсутствовал. Я уже перед тобой учебник поставил, чтобы он тебя не видел, а тебе все по барабану.   Сидишь с открытыми глазами и что-то бормочешь себе под нос.
—  Представил кое-что, — ответил Николай. — Такое у меня иногда бывает. Замыкаюсь в себе.
—  Я так и понял. Девчонку какую-то вспоминал, бурчал что-то про нее. Потом с парнем каким-то разговаривал... У тебя проблемы?
— Нет проблем,— сделал удивленные глаза Николай. — Какие девчонки, какие парни?
— Мне-то, зачем врать? Если вчера погулял, так и скажи. Что, впечатлений набрался? Потом расскажешь?
—  Нигде я не был, голова разболелась и все тут, — стал оправдываться Николай. — А еще что я говорил?
—  Черт тебя знает. Всякую нескладную ерунду нес. Что-то про какой-то город твердил, с кем-то воевал…
—   Кто, я? Ну, это ты уже завернул не в ту сторону.
—   Какой-то корабль вспоминал, по-моему, нашу «Аврору».
—   Которая на Неве стоит?
—   Ее самую. Ты еще одну знаешь?
Николай, молча, качал головой.
— Ничего не помню, а тем более про корабль. Говорю, голова разболелась. Задумался и сразу куда-то провалился. Представляешь, лечу, только ветер в ушах. — Николай улыбнулся.
—  Довела тебя учеба… Подружку твою как зовут, Инна? Все время болтал ее имя.
— Это та, что на параллельном курсе учится? Тоже мне нашел красавицу.
Сосед удивленно посмотрел на Николая, пожал плечами и, подперев голову руками, стал слушать лекцию дальше.
Николай пытался припомнить, что с ним произошло, но не мог сосредоточиться. В голове абсолютно все перепуталось, и она кружилась.
«Какая Инна? Если та, что на архитектурном, то она меня совершенно не интересует — какая-то кобыла, лошадь Рокосовского… — рассуждал Николай, поглядывая на однокурсников растерянным взглядом. — Думки дурные в голову лезут. Спал бы — другое дело. Вот что значит читать книги до трех ночи».
Теперь он старался уловить слова лектора, но в ушах был только звон.
— Скоро закончит этот препод свою муру гнать? — спросил он у соседа. 
—   Еще двадцать минут.
—   Это же с ума можно сойти! Что ж так медленно?
—  Все равно раньше звонка не выпустит. Что с тобой случилось, на тебе лица нет.
—  Не знаю. У меня в голову ничего не лезет, там какой-то бардак, — признался Николай.
—   Она хоть хорошенькая?
—   Кто она? Ты что пытаешься у меня узнать?
—   Ну, та, с которой ты всю ночь был.
—  Отстань, ни с кем я не был, — стал уже нервничать Николай. — Может, ты мне вместо «Авроры» еще Афродиту припишешь? Причем тут какие-то корабли или девицы?
Сосед улыбнулся и снова устремил свой взгляд на лектора.
Николай еще долго не мог собраться с мыслями, пытаясь припомнить все то, что ему привиделось, но было бесполезно. 
Он напряг все свои силы, досидел до конца пары и первым сорвался с места, когда раздался долгожданный звонок.
Молодой человек выбежал на улицу и вдохнул свежий осенний воздух. На удивление, светило солнце, и яркие лучи коснулись его бледного лица так нежно, что он замер от такой ласки и готов был придаваться этим блаженством бесконечно.
 Николай достал помятую пачку сигарет и закурил последнюю. Заметив свободную скамейку в сквере у института, он быстро направился к ней.
Его ноги были как ватные, и он боялся, чтобы они у него не подкосились. Пошатываясь, он присел, вытянул их и расслабился.
 «Что это со мной творится в последнее время? — в очередной раз подумал он, уже сидя на скамейке. — Голова забита всякой ерундой, и я не могу никак собраться с мыслями».
  Рядом подсела девушка, попросила зажигалку. Николай взглянул на нее, и ему показалось ее лицо до того знакомым, что он не удержался и спросил:
—  Может, тебя тоже Инной зовут? Мне сегодня это имя знакомый выдал. Утверждал, что есть у меня подружка с таким именем. 
Девушка оценивающе посмотрела на молодого человека и выпустила облако дыма от сигареты:
—   Тебя это очень интересует?  Ну, допустим.
—   Да я тебя, кажется, даже знаю?— присмотрелся Николай.
—  Я с незнакомыми не общаюсь, — решительно сказала девушка и бросила на него такой презрительный взгляд, что Николай даже поморщился.
— Кстати, меня Коля зовут, если что, — представился он и развернулся к ней вполоборота.
— А ты меня забыл, — после недолгого молчания призналась девушка. — Мы же в прошлом году ехали вместе из Москвы в поезде, потом встречались у собора, или это не ты был? Память меня редко подводит.
—  Вот я и смотрю... Думаю, откуда же... или просто совпадение?  Может, сходим куда-нибудь, раз все так, получается, вспомним прошлое?
—  Ну, если ты угощаешь, пойдем в кафе через дорогу. Там обычно мало народа, — неожиданно согласилась девушка.

Они разместились за столиком и заказали два мороженого.
В кафе, действительно, никого не было, но следом за ними с шумом вошло еще три человека, парень и две девушки. Они весело смеялись, бросили безразличный взгляд на присутствующих и заняли столик в углу.
—  Студенты часто сюда заходят, — сказал Николай и взглянул на новых посетителей.— Здесь цены, как раз для нашего брата.
 Парень поймал любопытный взгляд в свою сторону, поднялся и направился к стойке бара. По пути он не смог пройти мимо, нагнулся и шепнул Николаю на ухо:
—   Будешь так внимательно смотреть, глаза сотрешь.
—  Знакомый? — спросила Инна.
—  Да, нет. Я таких друзей не имею.
  Молодой человек, возвращаясь к своему столику, замедлил шаг, взглянул на собеседницу Николая, мило ей улыбнулся и снова поддел его:
—   Все студенты одинаковые и ты не исключение.
—   Это он, о чем?
Николай пожал плечами.
— Псих какой-то. Ты знаешь, в последнее время со мной что-то творится непонятное. — Николай потер ладонью лоб. — Постоянно кажется, что я с кем-то уже встречался, общался и тому подобное. Вот с тобой, например.  Но прошлогодняя поездка в поезде здесь не причем, тут что-то совсем другое. — Он снова взглянул на ребят в углу. — Мне кажется, что и этого пацана я тоже где-то встречал.  Твое имя, ты Инна, я ничего не путаю?
—  Допустим? — Инна незаметно тоже стала всматриваться в совсем еще юное лицо симпатичного парня, пожала плечами и взглянула на Николая. — Ты совсем мне голову заморочил.  Я его не знаю, но…
—  Я и его знаю, — не дал договорить ей Николай. — Его зовут Женька. Он тоже тогда с нами ехал в поезде, я вспомнил!
—   Разве это он? По-моему, тогда был совершенно другой парень.
—   Да, это точно он.
—   А, вообще-то и я что-то начинаю припоминать, похож. — Инна еще раз взглянула на молодого человека.
—   Вспомнила?
—   Да, — вздохнула девушка. — И мне теперь кажется, что я его тоже знаю, и очень даже хорошо. Здесь все связано далеко не с прошлогодней поездкой.
— Вот видишь, приходим к общему знаменателю, — обрадовался Николай.
—  Да… Тебе переутомляться не стоит. У тебя крыша протекает или понравился?  Чего ты-то на него уставился?
—    Кто? Ты это про что?
—  Ну, смотри, какой симпатяга, — в очередной раз уставилась на молодого человека Инна. — Он на тебя тоже поглядывает.
—  Это он на тебя смотрит. Иди, спроси, как его имя, если тебе так интересно, — предложил Николай. — Заодно подтвердишь свое предположение.
—   К такому могу и подойти, — она решительно встала и направилась к соседнему столику.
Молодой человек поднял на нее свои большие серые глаза.
—   Подвинуться? — спросил он.
—   Двигаться не надо, мне есть с кем сидеть. Одна просьба, ты только не подавись. Я вот с другом поспорила, на кого из нас ты постоянно смотришь?
Молодой человек проглотил гамбургер, вытер салфеткой рот и с иронией сказал:
—   На вас обоих, дураков.
— Силен, наверное,— растерялась от такого ответа Инна. — Тебе тоже что-то показалось, как и моему знакомому? Например, что ты нас знаешь или видел когда-то? У Николая проблемы с головой, он студент и ему простительно, но у тебя-то с ней должно быть все в порядке.
—  Тебя видел точно. Хочешь, докажу? — молодой человек вытер салфеткой руки и взглянул на своих подружек. — Если я не ошибаюсь, у тебя на пояснице родинка с копейку будет, в виде круглого пятнышка.
Он сказал так громко, что Николай это услышал. Инна побледнела и оглянулась.
—   Откуда ты это знаешь?
—  Угадал?  Я и про твоего студента кое-что могу сказать. Иди к своему жениху и не оставляй его одного, иначе он тоже сюда припрется.
—   Тебя Женька зовут? — спросила Инна.
—   Евгением, — поправил молодой человек.
—   Значит, Женька.
Инна вернулась на место и ошарашенная, некоторое время молчала, но тут к ним подсел Женя, оставив на время своих подружек. Он сел за столик и уставился на молодых людей.
—  Я с вами обоими ехал в поезде Москва-Санкт-Петербург, — пояснил он. — Столько времени прошло, а вы все не расстаетесь? Забавная история.
— Стой! — Николай схватил Инну за руку, и она мгновенно изменилась в лице.
—   Что с тобой? — испугался Женя.
—  Вы знаете, что я сейчас почувствовал? Что-то такое знакомое, но не могу ничего понять. — Николай смотрел то на Инну, то на Женю. — У меня есть предложение еще раз встретиться и во всем разобраться. Тебя там девчонки заждались, не оставляй их, заревнуют. Давайте завтра и только втроем, на этом же месте.



                Глава 2

Как бы Женя ни рвался на встречу, о которой договорился вчера, отец проявил свой характер и запретил строго настрого ему туда идти. Вообще он слабохарактерный мужик, но на этот раз выложился полностью и показал свое мужское «я».
—  Никаких встреч, пока не нагонишь все то, что так запустил в школе, — твердо заявил он. — Хватит мне краснеть перед учителями. Только начался учебный год, а ты уже ухитрился получить две двойки, пропустить занятия в школе, переругался с классной... Куда это годится? За уроки вообще ни разу не садился. Это тебе, милый друг, не что-нибудь, а одиннадцатый класс. За ум пора браться!
—   Ну, если по-порядку, то ты за меня не краснеешь — это раз.
—   Почему ты так думаешь?
—  Никто же не знает, что я твой сын?
—   И, слава богу! Еще бы кто-то это знал.
—  Только не говори, что ты сквозь землю бы провалился. Я это уже сотню раз слышал.
—  Ой, быстрее бы ты закончил школу! Ты выбрал себе будущую специальность?
—   Конечно. Буду учителем, — решительно заявил Женя.
— Бедные дети... Если ты станешь учителем, я буду стоять у входа той самой школы, где ты будешь работать, с большим плакатом, на котором напишу, чтоб они эту школу обходили десятой дорогой. Так, что же, во-вторых? Продолжай.
—  Во-вторых, две двойки мне поставила математичка за то, что я подсказывал на уроке. Значит, я уже что-то знаю...
— Ты еще мог подсказывать по математике? — Отец от удивления даже привстал на стуле. — Если что ты и знаешь на «пять», то только таблицу умножения.
—   Пап, неужели ты думаешь, что я такой дурак?
—  Мой сын не может быть дураком. По крайней мере, я так хочу. И за что тебя только девчонки любят?
— По всем предметам у меня «хорошо» и «отлично». Что тут поделаешь, если эта тупая математичка объясняет так, что до меня не доходит? Тоже мне, принял на работу по объявлению, теперь, наверное, и сам жалеешь, а заменить не кем?
—  Не умничай. Вот сиди и подтягивай эту математику, — не менял своего решения отец. — Все, больше я слушать тебя не хочу. Смотри, какой вымахал... Скоро меня обгонишь. Учи, и никаких прогулок.
—   У меня важная встреча обламывается, — ныл Женя.
—  Ты еще всплакни... Это мое окончательное решение. Я же из тебя человека хочу сделать.
—   А я кто, полу человек? Там девушка такая красавица.
Отец решительно мотал головой.
—   И в какую ночь тебя только делали? Видно, не доделали.
—  Это уже твоя оплошность. — Женя хотел еще что-то сказать на эту тему, но вовремя остановился. — Пап, а вот скажи мне, я красивый парень? — он взглянул в зеркало и стал корчить перед ним свое лицо.
—   Ума б тебе в придачу — все было бы в порядке.
—  Ну, красивый? За что меня так все любят? Ты заметил, что у меня глаза серые, светлые волосы, а лицо…
—   Ты как барышня.
—   Ну, красивый?
—   За семнадцать лет заметил впервые, — усмехнулся отец.
—   Вот видишь, сын у тебя уже вырос, а ты только сейчас это все видишь. — Женя под¬сел к отцу. — Пусти погулять, там меня интересные люди будут ждать, самому любопытно.
—   Вот закончишь четверть и отдыхай сколько тебе угодно. — Отец был непреклонен.
— Ты сознательно рушишь мою личную жизнь. Это называется вредительством. Нельзя так глумиться над ребенком. Я буду жаловаться в ООН!
Отец вытаращил глаза.
—  Да, да... Или в Страсбургский суд сразу обратись. Они всегда за права человека боролись, а если ты еще и влюбился, то вдвойне бороться будут.
—   Ну, если за это они борются, тогда тебе из судов не вылезти. Так и будешь там жить, где-нибудь на скамье обвиняемых.
Отец строго взглянул на сына.
—  Красивый ты у меня мальчик, — вздохнул он, — поэтому свою внешность должен закреплять умом. Дорогой мой, суды тебе не помогут. Самое главное, чтобы ты сам понял, что учеба на данный момент — это главное.
—   Пап, я это понимаю уже с первого класса.
—  Вот скажи мне, сын, только честно, у тебя на данный момент постоянная девчонка есть или только однодневки?
—   Три.
—  Вот видишь, целых три... Это уже не любовь.
—  А что, разврат что ли?
—   Как громко сказано! Близкие отношения.
—  Пап, если я все расскажу, да еще в подробностях, тогда тебе придется точно оставить работу.
— Да? Это серьезно?  В сутенеры порекомендуешь пойти? — удивился отец.
—  Ну, было у меня кое-что с ними, ну и что? Ты же как-то сам спрашивал о моих отношениях с подружками  — вот тебе и ответ.
—   Я только хотел узнать, пользуешься ли ты у них вниманием.
— Спрос большой, выбор тоже, поэтому надо постоянно поддерживать форму.
—  Ты и так неплохо выглядишь, — заметил отец. — Болтун!
—  Да, видно не понял ты ничего, — вздохнул Женя. — Мне надо постоянно поддерживать половую форму. Я вышел уже из того возраста, когда хулиганят под одеялом.
Отец поднялся и стал раздраженно прохаживаться по комнате.
—  Ну и умник ты, как я замечаю. Смотри, внуков мне в дом не принеси, аист неугомонный.
—  Пап, я же не аист, ты прекрасно это знаешь, и фамилия далеко у нас не птичья.
Отец закипал от ненужного разговора и, наконец, громко ударил ладонью по столу.
—  Слушай, ты, красавец! Долби математику, иначе ничто тебе не поможет. Завтра объявлю всей школе, что ты мой сын. Пусть мне будет стыдно, но я это сделаю.
—   Ты меня стыдишься?
—  Не в этом смысле. Я тобой горжусь. Стыдно перед учителем математики, что ты не соображаешь в этих синусах и косинусах. Ты, сын директора школы, почему до тебя так плохо все доходит?
—  Зато перед остальными учителями тебе придется мной гордиться. У меня там все в порядке, — гордо заявил Женя. — Так что лучше не выдавай себя. Потерпи еще немного, до выпускных, а там, когда я получу аттестат, объявишь всему своему коллективу о моей принадлежности к твоей особе. Ты мне поверь, в твоей школе я уже никогда не появлюсь.
—   Да, умный у меня сын, — призадумался отец. — Ну, все я про тебя узнал, теперь садись и занимайся. Я же не напрягаю тебя. Я хочу, чтобы до тебя дошло.
—  Какой только дурак придумал эту математику, — возмущался Женя. — Хватило бы одной таблицы умножения. Я этот несчастный интервал до сих пор выговорить не могу.
—   Не интервал, — поправил отец. — Интеграл.
—  Вот его самого. Напридумывали разные крючки вместо цифр и еще, наверное, диссертацию защитили, халявщики.
—  Да, Женя, тебе надо идти в гуманитарный. Там Пушкин, Гоголь, Некрасов…
—  Можно и на исторический, — заметил Женя. — Историю я знаю. Отец, как-никак историк.
—  Ты все эпохи перепутаешь, нельзя тебе туда. Вот скажи, в каком году Петр Первый заложил наш город?
—   В 1703 году.
—  О, ты делаешь успехи! Откуда такие знания?
—   Не знаю, но что-то меня с этим временем связывает.
—  А Октябрьская революция, когда?
— В семнадцатом году, двадцать пятого октября, — не дал договорить Женя отцу. — Это время тоже мне не безразлично.
—   А Ленин…
— Ленин, Владимир Ильич, — сходу выпалил Женя. — Лежит в Мавзолее на Красной площади в Москве. Враг буржуев — брат народа.
—   Какой еще брат?
—   Ну, друг, какая разница.
 Отец покачал головой.
—   Вождь пролетариата.
—   Да, да, он и есть тот самый вождь. — Женя посмотрел на часы. — Пока мы тут про девчонок да, про вождей разговаривали, встреча моя обломилась, и ребенку пора ложиться спать. Уже десять. Сам говорил — в десять спать, как в армии.
—   Это точно. Тебе надо туда сначала и сходить, — спохватился отец.
—   А что, из гуманитарных   в армию берут?
—   Берут и еще как.
—   Это ужасно! — вздохнул Женя. — Пропала наша армия.
—  Смотри, сам не пропади. Ах, да, с твоим-то языком ты не пропадешь. Бедные командиры.
—   Ну, я пошел.
—   Куда?
—   Спать. Уже отбой в войсках.
—   Возьми учебник, почитай перед сном.
 Женя поднялся, взял учебник и ушел в свою комнату.
 Он с досадой швырнул его на стол и в одежде завалился на кровать. Ему было очень жаль, что сегодня не встретился со своими старыми знакомыми. Он никак не мог припомнить, где и когда их видел, кроме той поездки из Москвы в Санкт-Петербург. Почему он так точно отгадал родинку на теле девушки? Может, это просто было совпадением? Нет, такого быть не могло. Что-то и где-то его с ними связывало и очень крепко. Он долго ломал голову, но ничего на ум не приходило.
В этот вечер Николай и Инна о многом говорили, пытаясь вспомнить все подробности и разгадать сложившуюся ситуацию.
Инна засыпала Николая вопросами. Сначала она подумала, что это розыгрыш, но, когда увидела удивленное лицо Николая после всего, сказанного Женей, — сама растерялась. Ей стало неудобно перед ним за такие подробности, поэтому она решила добиться от Николая признаний.
Николай и сам понять не мог, откуда взялся этот парень, так осведомленный об их личностях.
—   Да он просто телепат? — сделал он вывод. — Есть на свете такая категория людей.
—  Я не знаю, но он обо мне сказал всю правду, — призналась Инна. — По-моему я и про твои родинки тоже кое-что знаю, — объявила она. — Они у тебя сзади, ниже пояса.
—   Откуда ты знаешь, какие у меня родинки, к тому же на заднице? — Николай был ошеломлен услышанным.
—   Я ничего не понимаю, — пожала Инна плечами. — Их у тебя две, со спичечную головку каждая. Они находятся ровно одна над другой. Вот здесь, — она ткнула Николая в левую ягодицу пальцем. — Нет, не здесь, немного пониже, вот здесь. Я права?
—   Права, — изумленно произнес молодой человек. — Такое впечатление, что ты меня голого когда-то видела.
 Инна пожала плечами.
— Может быть. Но не могу сама понять, откуда все это? Складывается впечатление, что у меня с тобой даже что-то и было.
—  Я еще ничего не успел, — рассмеялся Николай. — Мы только один день знакомы так близко.
—   Нет, раньше, — предположила Инна.
—   Чудеса, да и только.
—  А этот Женька… Он ведь тоже неспроста обо мне так подробно рассказал. У меня такое чувство, что я его тоже очень хорошо знаю.   Тут та поездка на поезде совсем не причем.
—  Ты меня ввела в сомнения, — признался Николай. — Я тоже начинаю понимать, что тебя и его когда-то встречал, и у нас были очень близкие отношения, что-то общее и конкретное. — Николай закусил губу и задумался. — Нет, я вспомнить не могу, все как в тумане. А родинка твоя вот здесь. — Он приложил свой палец к пояснице Инны. — Правильно?
—  Правильно. Такое впечатление, что ты даже знал раньше, где она находится, — согласилась она.
— Какой-то бред. А у этого Женьки ты ничего не помнишь примечательного? — спросил Николай.
Инна, молча, покачала головой.
— Нам надо этого парня обязательно найти? Ни телефона, ни адреса…
—    Может, еще встретимся.
—  Вряд ли. Он исчез навсегда. Где в таком городе можно кого-то отыскать? Как жалко! Он бы, наверное, мог прояснить ситуацию. Он же сам все начал.
Николай потер лоб.
—  Давай хоть с тобой теряться не будем, раз уж так хорошо друг друга знаем, — предложил Николай. — А он, может, и отыщется.  Я тебя провожу.
Инна улыбнулась, и они вышли из кафе. Шли медленно по улице, долго молчали. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию и вообще этот странный вечер.
—  Вот здесь я живу, — сказала Инна и остановилась. — Запиши мой телефон. Позвонишь, если что вспомнишь.
—  А просто так позвонить нельзя? — Николай взял Инну за плечи и взглянул в ее глаза. — Можно, я тебя поцелую?
—  Меня? — удивилась Инна. — Ну, поцелуй.
 Николай прижал к себе девушку и поцеловал в губы.
—   Стой, — оттолкнула вдруг она молодого человека.
—   Ну, что опять?
—  Ты знаешь, у меня такое чувство, что меня уже кто-то так целовал.
—   Еще бы, — согласился Николай.  — Ты же красавица.
— Ты не понял. Именно так, как ты. Я почувствовала, что твое прикосновение губ мне очень знакомо. Ты, когда целуешься, пытаешься прикоснуться своим язычком к моему и потом быстро-быстро им шевелишь. Каждый целуется по-своему, а вот как ты… Поцелуй меня так еще раз, — попросила она.
Николай снова стал ее целовать.
—   Слушай, Коля, это какая-то мистика. Опять у меня все спуталось в голове. Мы же когда-то так уже с тобой целовались. Вспоминай.
Он покачал головой.
—   С тобой никогда.
—  Ну, хорошо, иди домой, созвонимся. — Инна помахала молодому человеку рукой и долго смотрела ему вслед, пытаясь припомнить события, которые могли их когда-то так сблизить.


                Глава 3

Николаю не спалось, его взгляд был устремлен на темное окно и он, лежа в постели, не отрывал от него глаз. В голову лезли разные мысли, от которых он желал избавиться, но они его не покидали до тех пор, пока за окном не стало происходить что-то странное. Небо неожиданно стало светлеть, а затем мгновенно превратилось в красное. Николай вскочил с постели и прильнул к окну.  Из-за крыш домов, словно освещенное цветными прожекторами, поднималось огромное красное облако. Потом появился яркий, как солнце шар и поплыл по небосводу. Николай зажмурил глаза и потряс головой. Когда он их открыл, то заметил, что огненный шар испускает три ярких длинных луча, один из которых устремлен в окна его квартиры. Второй и третий расходились и тоже светили, каждый в свою сторону.
«Черт побери, что это может значить, — мелькнула мысль в его голове. Один луч бил куда-то в центр города, другой в сторону Васильевского острова, туда, где жила Инна. — Что за ерунда? Это от переутомления. Все, задвигаю шторы и ложусь спать. Завтра опять занятия и надо выглядеть бодрячком, не как сегодня».
Он присел на край кровати и взглянул на телефон.
 «Может, стоит позвонить Инне? Интересно, она видит то же самое или только мне это мерещится?»
Николай схватил трубку, набрал ее номер, но телефон оказался в не зоны действия.
—  Ничего не понимаю, — вздохнул он и снова взглянул на окно, но за ним была уже обычная темнота и он облегченно вздохнул. — Надо же такому случиться? Надо больше отдыхать и выбросить все глупые мысли из головы, — шепотом произнес Николай. Он улегся поверх одеяла и закрыл глаза.

На небе темные дождевые тучи, кругом клубы черного дыма. Огромное ромашковое поле без конца и края, а по нему, держась за руки, медленно идут Ник и Ин. На них военная форма времен отечественной войны, за спинами винтовки. Ник тайком посматривает на свою спутницу и улыбается.
—  Вот кончится война, и мы все разлетимся, как пылинки, в разные стороны, — мечтательно говорит Ин. — Почему в жизни так случается, что беды всегда объединяют людей? Вот и я с тобой встретилась на этой войне, а что будет дальше, не знаю. Никто не знает.
—  Я тебя никуда не отпущу, тем более, что мы оба из Ленинграда. Вернемся домой, и сыграем свадьбу. Она будет самая красивая в нашем городе, на зависть всем.
—  Я учиться пойду в медицинский. У меня мама врачом была: я хочу людям помогать. Насмотрелась здесь на человеческие муки и страдания и решила окончательно, только в медицинский.
— А я в гуманитарный, мне история нравится. Может научным работником стану, а если не получится, пойду работать в школу учителем.
—  Тебе лучше быть инженером, — посоветовала Ин. — Ты в технике разбираешься. Будешь когда-нибудь работать в конструкторском бюро, и придумывать новые машины.
Молодые люди уселись на зеленую траву и стали всматриваться в темное небо, в котором порхали неугомонные жаворонки.
—  Когда еще это будет, — вздохнул Ник. — Эта война все планы спутала, а их было у меня множество. Как бы мне хотелось хотя бы на мгновение побыть птицей, вот как эти жаворонки, и посмотреть мир с высоты. Я бы, наверное, весь земной шар облетел. Есть же где-то места, где нет войны... Там тишина, журчат ручьи, растут цветы...
—  А я бы осталась на земле. На земле намного интереснее жить, чем в небе. Вот закончится война, и все встанет на свои места. Люди заживут снова хорошо. Товарищ Сталин много обещал сделать для народа.
Ник пристально посмотрел на мечтательную девушку, взял ее за плечо и развернул к себе.
—   Можно, я тебя поцелую?
—   Ну, поцелуй.— Ин закрыла глаза и подставила свои губы.
За дальним лесом послышался нарастающий гул самолетов и Ник насторожился.
—  Опять Ленинград фашисты бомбить полетели. В городе, говорят, уже ни одного целого дома не осталось, нет еды и тепла. Люди с голоду умирают, а впереди суровая зима сорок второго года.


                Глава 4

И снова нарастающий гул самолетов…
Где-то совсем рядом раздался оглушительный взрыв, и Женя вздрогнул, открыл глаза, поднял голову и стал всматриваться в по¬крытое тучами небо. Только сейчас он почувствовал под собой сырую землю, встал и ужаснулся своему внешнему виду: весь грязный, мокрый... У него тут же затряслись колени от мокрой одежды. Он с испугом огляделся: огромное поле, изрытое большими и малыми воронками. Вдалеке чернеет лес, до которого он никак не может добраться и вокруг никого. Он про¬тер глаза, понял, что еще больше вымазал своими грязными руками лицо, сплюнул и растерянно стал озираться по сторонам. Никого… Тишина... И снова гул моторов.
«Самолеты, — мелькнула мысль. — Что они тут делают? Где это я?»
 Сильный взрыв раздался где-то совсем рядом. Молодого человека отбросило взрывной волной метров на пять, и он плюхнулся в воронку.
—  Твою мать, — выругался он, пытаясь поднять голову. — Что же это такое происходит?
В ушах так сильно звенело, что голова раскалывалась. Он стал выползать наверх, и тут засвистели трассирующие пули. 
«Это уже не шутки, — подумал он. — Где это я оказался? Какая зараза подсуетилась меня сюда забросить? Это какой-то адский котел!»
 Собравшись с силами, он выполз из воронки, но подняться во весь рост не решился. До леса метров пятьсот, не меньше…
Он бросился вперед, спотыкаясь и падая.  Неожиданно вдалеке он заметил две удаляющие фигуры и поспешил их догнать.  Он кричал, размахивал руками, но его не слышат, продолжают удаляться в сторону темного горизонта.
—  Эй вы, подождите меня. Кто из вас мне может объяснить, что тут происходит?
Обессиленный он упал на сырую траву, снова поднял голову и теперь уже никого не видел.
—  Помоги мне Господи выбраться и никогда сюда не возвращаться, — зашептал он. — Нет, надо немедленно идти в поликлинику. У меня с башкой проблемы. Это все из-за школы. Как я тебя хочу быстрее закончить и навсегда забыть».
Он снова закрыл глаза и неожиданно для себя услышал в полумраке скрипучий старческий женский голос:
—  Чего разлегся, вставай и иди на запад, там идет война. Твои друзья уже давно дожидаются тебя.
—   Какие друзья? — Молодой человек растерялся и поднял голову. — Мои друзья в школу ходят, а я болтаюсь неизвестно где. — Он еще некоторое время прислушивался к голосу, напрягал зрение, пытаясь   увидеть источник звука.
— Тебе надо на запад к нашим.— Снова зазвучал таинственный голос. — Там сейчас очень тяжело. Фашисты любой ценой хотят взять Ленинград, а ты здесь развалился. Вставай и иди вперед.
Нервы его не выдержали: он вскочил на ноги и с ужасом увидел, что прямо на него летит вражеский самолет и строчит из пулемета. Слева и справа взрываются бомбы, и он снова упал на землю, прикрывая голову руками.
— Этого мы еще не проходили. Что за полигон? Может учения какие-то, тогда что я здесь делаю?
Через некоторое время Женя опомнился, снова вскочил на ноги и, помчался к лесу. Рядом один за другим разрываются снаряды, но он успевает добежать до опушки и, обессиливший падает на сырую шапку мха.
«Что сейчас за год? На Куликовсвое побоище не похоже. Гражданская война? Да нет же, эти самолеты... а голос старухи, что мне слышится постоянно? Что она хотела этим сказать? Зачем мне этот запад, куда меня настойчиво посылает этот голос? Он какой-то знакомый, не могу вспомнить, где я его уже слышал».
Молодой человек присел у небольшой лужи, и постарался вымыть грязные руки и лицо. Он пригладил растрепанные волосы ладонями, поднялся и настороженно огляделся.
Неожиданно кто-то в кустах зашевелился — он вздрогнул, но не успел прийти в себя, как услышал приказной голос:
—  Встаем медленно и поднимаем реки вверх. Оглядываться не надо, сразу буду стрелять.
— Да ты кто такой, из сумасшедшего дома, что ли? — Женя послушно выполнил команду, оглянулся на свой страх и риск и увидел бойца в каске, шинели и сапогах. В руках у него была винтовка. — И много вас здесь таких по лесу болтается? Нашли время в «Зарницу» играть.
—  Руки-то повыше подними, — приказал боец. — Ты вроде, как в плен взят. Разговорчики отставить, рассуждать будешь в другом месте. Давай вперед. Сейчас командир узнает, что ты за гусь. Может вражеский шпион?
—   Дурак ты. Шпионы такими не бывают.
—  Не учи ученого. Я разных фашистов повидал, но такого, правда, мне ловить еще не приходилось. Ты какой-то особенный. За тебя орден я не получу, точно, но благодарность светит. Наш командир справедливый, любого фрица сразу к стенке без разговора ставит и с тобой разберется.
—  Вот и я говорю, что особенный. Опусти свое ружье, пока я тебе морду не набил. Развели тут войнушку среди леса. Всех грибников распугали.


                Глава 5

В низкой землянке за столом сидит офицер и внимательно изучает карту. На столе горит тусклая коптилка, сделанная из гильзы, которая еле освещает его лицо. Командир тушит окурок и поднимается с места, нервно прохаживается по помещению и снова возвращается к столу. В дверях появился боец и радостно докладывает:
—  Товарищ командир, я в дозоре подозрительную личность добыл, она за дверями стоит. Куда ее девать будем?
— Что еще за личность? Терехин, сколько раз тебе говорить, что задерживать никого не надо. Твоя задача наблюдать за обстановкой.
— Товарищ командир, этот тип, интересная личность, а самое главное, подозрительная. Поэтому я, как боец Красной армии, не мог пройти мимо этого элемента. Одежда на нем не нашенская, заграничная. Точно шпион или агент иностранной разведки, — отрапортовал боец.
—   Ну, хватит фантазировать. Заводи.
 Терехин выглянул за дверь.
—   Можешь руки опустить и входи.  Товарищ командир, мне остаться или подождать за дверью?
Женя остановился в дверях и прищурил глаза от едкого дыма.
—  Заходи, сейчас с тобой быстро разберутся, — подтолкнул Терехин пленного.
— Вали отсюда, командир сам разберется, орденоносец хренов, — выругался Женя.
—  Ты, Терехин, можешь идти. — Офицер подошел к Жени и бросил на него усталый взгляд. — И откуда ты взялся в лесу, молодой человек? Партизан или сам по себе воюешь?
—  Пока не разобрался, — пробормотал растерянный Женя. — У меня есть вопрос.
—  Давай вопросы здесь буду задавать я.
—   Как скажешь, начальник.
—  Не начальник, а товарищ командир. Ладно, задавай свой вопрос. Офицер уселся за стол и приготовился слушать.
—   Какой сейчас год? — был первый вопрос.
—  Не понял?
—  Год, какой сейчас? — повторил Женя, оглядывая землянку.
—  Ты что, контуженный или придуряешься? Подойди сюда поближе. Признаться, честно в моей жизни тоже был интересный случай, — припомнил офицер. — Пришлось познакомиться с одними ребятами, так они вообще не от мира сего, пришельцы. Ты не из той компании?
—   Инопланетяне что ли?
—  Сам ты инопланетянин. Из другого времени   оказались. Я даже был свидетелем, как они на моих глазах навсегда исчезли. Вот не помню, как их звали, имена какие-то странные.
—   И звали их Ник, Ин и Жан, — выпалил растерянный Женя.
—  Откуда ты знаешь? — удивился офицер. — Правильно, вспомнил, Ник, Ин и Жан. Ты тоже с ними знаком?
—  Приходилось встречаться, — уже решительнее ответил Женя и стал пристально всматриваться в лицо офицера.
  Офицер взял в руку коптилку и подошел поближе к молодому человеку.
—   Постой, постой, что-то мне твое лицо знакомо. Тебя как величать-то?
—   Евгением.
—  Значит ошибся. Ты очень похож на одного из тех молодых людей. У них, действительно, были странные имена, похожие на французские. Столько лет прошло, а я их до сих пор помню. Ладно, рассказывай, как сюда попал.
—  Да если бы не этот чудик, моего духа здесь не было. Так какой сейчас год?
— Сорок второй, ты, как с луны свалился. Война ведь идет, Ленинград в блокаде.
—   Какая война? Какая блокада?
—  Короче, в картах разбираешься? Тут мне досталась трофейная, да еще и на немецком языке. Ничего не понимаю.
—   Можно попробовать, — согласился Женя. —  А кто с кем воюет?
— Здесь пробовать не положено, нужно все наверняка. Мы уже несколько дней пробираемся в Ленинград на подмогу да малость заплутали. Самое главное на противника не нарваться. Людей надо беречь, их у меня не так и много.  Вот я и сижу над этой картой, как истукан. А воюют наши с немцами. Ты давай, прекращай притворяться.
—   Вот зараза!
—   Ты это про кого?
—   Да есть одна особа, это все из-за нее. До меня только что дошло, откуда у меня все эти неприятности.
—   Молоденькая, красивенькая?
—  Почти. Этой молодухе сейчас лет под триста будет, а вот насчет красоты я слишком сомневаюсь. А ты, командир, в кадетском корпусе иностранные языки, почему плохо изучал или не было у вас такого предмета?   Жаль, а должны были, должны. Баррикады строить научились, а с языками упущение произошло. Я с немецким не дружу, больше английским интересуюсь, но попробую.
Офицер снова пристально взглянул в лицо молодого человека, который склонился над немецкой картой.
—  Про какие баррикады ты говоришь? — не понял офицер. — И все же где-то я тебя уже встречал.
—   Я говорю про баррикады, что были в семнадцатом на Дворцовой. Помнишь? А карта самая простая. На ней в основном указаны вражеские укрепления.
—   Постой, постой, как ты сказал, тебя зовут?
—  Да Жаном меня зовут, — сдался Женя. — Это коротко и ясно.
— Значит, не ошибся. — Офицер схватил Жана за плечи и стал обнимать. — Я так и знал, что когда-нибудь вас встречу. А где остальные ребята? —  радовался офицер.
В землянку вбежал растерянный Терехин, ударился головой о низкий косяк и вскинул карабин.
—  Товарищ командир, вам помочь? Я так и знал, что этот элемент не наш. Ну-ка отойди, вражина, я сейчас тебя кончать буду. Смотри-ка мне, на командира бросился. Не зря я, товарищ командир, за дверями стоял и все слышал. Может его расстрелять прямо здесь, так я разом.
—  Выйди Терехин и займись делом, — приказал офицер. — Я знал, что увижу вас, но только не здесь. Интересно все как-то получается. Садись, рассказывай.
—  Про остальных мне пока ничего неизвестно,— стал говорить Жан, — но раз я здесь, значит и они должны быть где-то рядом. Мне их обязательно надо найти.
— До города еще надо добраться. Мы в Ленинград пробираемся только по ночам, чтобы себя не раскрыть, а ночью, сам знаешь, все дороги одинаковые, вот и заплутали.
—   Терехин!— позвал бойца офицер.
 Терехин снова вбежал в землянку с карабином наготове.
— Отведи товарища к старшине и пусть накормит. Жан, а потом я тебя жду здесь.  О многом хочется поговорить и многое вспомнить. Как я рад тебя видеть. Вот это удача!
—  Неужели Егор? — удивился Жан.
—   Он самый. Давай за Терехиным и сразу ко мне.

                Глава 6

Терехин повел Жана по лесной тропинке, вдоль которой расположились бойцы на отдых.
—   Ну, Терехин, веди на кухню. Бить я тебя буду после того, как поем вашу кашу, — сказал довольный Жан, потирая руки.
Терехин настороженно посмотрел на молодого человека.
—  Кухня прямо, иди и никуда не сворачивай. Скажешь, что командир послал. — Терехин не желал идти дальше. 
—   Слушай, Терехин, здесь есть где-нибудь укромное местечко?
—   Зачем оно тебе? — удивился боец.
—   Да морду тебе набить после обеда, но, чтобы никто не видел, и ты не уронил перед сослуживцами свою репутацию. При людях как-то неудобно, поэтому показывай, где у вас здесь тихие места.
—  Поменьше разговаривай, ишь, как разошелся. Откуда у нашего командира к тебе такие отношения?
—  Тебе расскажу, не поверишь. Веди к старшине, жрать охота. Битье твоей физиономии на некоторое время откладывается.

Жан сидел на траве и с удовольствием наворачивал перловку.
—   Без масла на кирзуху похожа, — сказал Жан, облизывая ложку.
 Пожилой повар строго посмотрел на незнакомца:
—  С маслом, будешь дома есть. И откуда ты взялся, такой умный? Говори спасибо командиру, что он добрый человек, я б тебе не дал даже ложку облизать.
—  Вот поэтому я к нему сразу и зашел. А ты, видно, по натуре прожженный жмот.
 Подошел Терехин и подсел рядом.
—  А тебе чего? Каши больше нет, я всю съел, или морду свою принес? — спросил с иронией Жан.
—  Да вот хотел пообщаться с тобой. Интересный ты человек. Где такие штаны отхватил?
—  Что, нравятся? Такие штаны ты будешь носить лет через сорок, не раньше. Джинсами называются.
—   Про тебя командир спрашивал: мол, где я тебя откопал.
—   Ну, и что ты сказал?
—   Ничего... Сам он с тобой разберется.
—   Зовут как?
—   Степан.
—   Да не тебя, командира.
— Товарищ капитан, Егор Петрович Кузьминов. Мы пробираемся в Ленинград, защищать город, — торжественно сообщил боец.
—   И далеко этот Ленинград?  Я что-то сам в этих местах потерялся.
—  Суток за двое доберемся. Приходится идти только по ночам. Фашисты прохода не дают. Обложили город со всех сторон, говорят, там блокада. Вроде километров двадцать осталось, а нам их сразу не осилить.
—   Во как! Блокада, говоришь?
—  Да. Она началась еще в начале сентября прошлого года. Гитлер хотел город сходу взять, но обломался. Сил для обороны в городе не хватает, вот и подтягиваются отряды со всех сторон.
Подошел еще один боец и присел рядом:
—   Ты, что ли, Жаном будешь?
—   Тебе-то какая разница?
—   Да он это, он, — подтвердил Терехин.
—   Иди, тебя командир вызывает.
Жан поднялся и направился к землянке.
—  Скоро двинемся, товарищ командир? — спросил Жан еще с порога. — Мне обстановка ясна.
—  Сегодня ночью выступаем, — сообщил Егор. — Людей у меня немного, но есть лошади и повозки со снарядами. Автоматы и три пулемета. Для нашего отряда вполне достаточно.
—   Прорвемся, — заверил Жан. — Где наша не пропадала.
— Будет очень трудно, но должны выстоять любой ценой. В Ленинграде обстановка намного сложнее. 
—   Мне надо найти моих друзей. Скорее всего, они где-то в городе. Я помню один адресок на Малой Морской, но вряд ли кто там сейчас живет. Хозяйка еще в семнадцатом году была уже в преклонном возрасте.
— Давай за встречу, — предложил Егор и поставил на стол солдатскую фляжку. — Из закуски только хлеб, так что из¬вини.  За победу, чтобы наш город выстоял и не сдался.
—   Выстоит, — заверил Жан.
— Хорошо бы. Я слышал, Жукова командующим присылают на Ленинградский фронт, а это сила-мужик.
—  Он парад Победы в Москве будет в сорок пятом принимать, — с гордостью сказал Жан.
—   А Сталин? Он же главнокомандующий.
—  Сталин будет уже староват. Ему останется только с Мавзолея приветствовать победителей.
—   Я поражаюсь тебе, откуда ты все знаешь?
—  Говорю тебе, что я из будущего времени, а ты до сих пор не веришь? Батя мой историю преподает в школе, вот и приходится ее больше всех учить.
—   А про Сталина ты так не говори, что староват, — прошептал Егор. — Тебя за такие разговоры НКВД загребет и расстреляет без суда и следствия.
—    Возможно, но на самом деле так оно и будет.
— Хорошо, — согласился Егор. — Будем в городе, один на один сможешь мне все рассказать, что нас ждет дальше, в будущем?
—   Тебе смогу, — согласился Жан. — Только тебе одному.

Отряд лесами пробирался к Ленинграду. Они обошли захваченный немцами город Колпино и уже под утро приблизились к окрестностям.
 Авиация противника наносила удары один за другим, сбрасывая зажигательные бомбы на дома, чтобы все кругом горело и рушилось.
Жан, стиснув зубы, наблюдал из укрытия за всем происходящим, и ему не терпелось вступить в бой.
Со стороны оборонявших город раздавались только короткие очереди зениток, которые заглушал рев немецких самолетов.
 Жан находился рядом с Егором и постоянно требовал у него оружие.
—   Еще успеешь кого-нибудь подстрелить, — заверял его Егор.
—  Позор будет, если на войне не убью ни одного фашиста.
Егор только улыбался.
—  Ты можешь мне прояснить обстановку, которая сейчас творится на фронте? — не успокаивался Жан.  — Я же должен быть в курсе событий. Тут мне твой Терехин наплел всякой ерунды, даже голова разболелась.
—  Я и сам толком ничего не знаю, — махнул рукой Егор. — Плохая обстановка. Фашисты наседают со всех сторон, продохнуть не дают, к Москве рвутся. Больше ничего мне не известно.
—   Тогда, как же ты воюешь?
—   Ну, нет, кое-что, конечно, знаю. Кое-что…
—   Хотя бы кое-что, — улыбался Жан.
Настало затишье: враг немного угомонился, и Жан подсел к Егору.
—  Давай, кое-что... Ты обещал. — Жан приготовился выслушать все, о чем знал командир.
— Блокада началась в начале сентября прошлого года. Фашисты взяли станцию Мга, окончательно перекрыв железнодорожное сообщение, и замкнули кольцо осады. Тогда же были разгромлены все Бадаевские склады — основной продовольственный резерв города. С этого и начались все беды. К нашим в город не пробраться. Враг ведет непрерывный огонь с земли и воздуха. Действуют многочисленные вражеские агенты и диверсанты в самом Ленинграде. Город защищают все: взрослые и дети. Люди боятся приближения зимы, которая обещает быть суровой. Сталин приказал город не сдавать любой ценой и бросил целые армии на его защиту, но пока ничего не получается. Может, до зимы все и кончится?
—  Нет, не кончится, — вздохнул Жан. — Город будет в блокаде девятьсот дней.
—  Не может такого быть! Это же почти три года! — У Егора даже упало настроение. — Что же они так будут тянуть?
—   Как ни печально, но это факт.
—  Слушай, Жан, проберемся в город, обязательно мне все расскажи про эту войну, — попросил Егор. — Может, можно будет что-то изменить еще в этих событиях?
Жан задрал голову и стал всматриваться в небо. Оно было ярко-голубое, и от солнца слепило глаза.
Подошел Терехин и присел рядом.
—   Кажется, ничего и не происходит, — прошептал Жан. — Войны-то как бы и нет.
— Это только кажется, — вздохнул Терехин. — Видишь, «рама» кружит —это самолет-разведчик.
—   Так сбей ее, у тебя же оружие имеется.
—   Ее не сбить… на то она и «рама». Только себя засветишь.
     Жан внимательно посмотрел на лицо бойца, который сосредоточенно следил за полетом вражеского разведчика.
—  Я пойду бойцов проверю, — сказал Егор, — а вы здесь будьте. Я скоро.
— Неужели ты меня и вправду за врага принял? — спросил с сожалением Жан.
— А-то как? Много бродит сейчас непонятных людей. Кто их разберет, где свои, а где чужие. Ты лучше мне скажи, откуда знаешь нашего командира? Он тебя принял как близкого чело¬века, я это заметил сразу.
—  Молодец, наблюдательный, — одобрил Жан. — Тебе толь¬ко в разведку ходить, но иногда ты путаешь своих с чужими. Учиться надо такому ремеслу. Разведка — дело серьезное.
—  Только не тебе меня учить. Я после войны думаю поступать в военное училище и стану офицером, —  сообщил Терехин.  — Там и научат.
—  Войну сначала до конца пройди, а потом мечтай. За это время все может измениться.
—   Да?
—   Вот тебе и «да». Ты же не знаешь, что еще всех ждет впереди.
—  Можно подумать, что ты много знаешь, — возразил боец.
—  Теперь и я ничего не знаю, — согласился Жан и окинул взглядом отдыхающих солдат. — Отряд ваш небольшой? — спросил он.
—  С какой целью интересуешься? Я все равно тебе пока еще не доверяю.
—  Болван ты, Терехин, — сделал заключение Жан. — Своих надо по запаху узнавать, а ты кроме махорки ничего и не нюхал в своей жизни.
—   Ты ошибаешься, я не курю, и махорка мне ни к чему.
—   Ничего, война еще долгая, научишься.
—  А вот ты лучше мне скажи, где брал такие стремные штаны? Я таких в жизни не видел.  Куртку желтую, как у строителя да башмаки на веревках...
—  Много будешь рассуждать — никогда не увидишь. Это вещи для особых людей. В революцию бойцов награждали революционными шароварами, а в наше время — джинсами и яркими куртками.
—   И что же это за время такое у вас?
— Тебе этого не понять, Терехин, поэтому не стану ничего рассказывать. Умом все равно не дойдешь, а мне мое время дороже. — Жан поднялся и потянулся. — Что-то каша ваша совсем бестолковая. Я даже не наелся. Сообрази еще котелок.
—  Обойдешься. Дома будешь объедаться, после войны. — Терехин тоже поднялся. — Сам откуда будешь?
—   Из Санкт-Петербурга, — с гордостью объявил Жан.
—   Ну, заливать, ты горазд.
—  Да из Ленинграда я, что привязался, — тут же спохватился Жан. — Помечтать не даешь.
—  Твои мечты не в ту сторону направлены, — заметил боец. — Вот я, например, из Вологды.
—   Ну, и флаг тебе в руки.
—  А что, если ты из Ленинграда, здесь тогда делаешь? Все ваши там, на защите города.
—   Тебя пришел проведать  — устраивает?
Терехин удивленно посмотрел на Жана, пожал плечами и сказал:
—  Если бы меня моя девушка проведала, я был бы только рад. А ты мне зачем? Я как-нибудь и без тебя обойдусь.
—   Это и так понятно, ты же вологодский.


                Глава 7

Ночью отряд начал дальнейшее продвижение к окрестностям города.
Уже вдали виднелись городские дома с темными окнами и вентиляционными трубами и разрушенная железнодорожная колея. Всего около пятисот метров, и, казалось, можно было подняться и просто добежать. Там наша линия обороны: постоянно бьют зенитки, чаще стали свистеть пули.
— Слева Кировский завод, — сказал Егор, поднимая голову из траншеи, которая служила всем укрытием. — Фашисты где- то совсем рядом, нам из леса выходить пока нельзя, заметят.
Неожиданно где-то справа затрещали автоматные очереди, и Егор приказал всем залечь.
Сердце у Жана, казалось, вот-вот выскочит.
—   Терехин, ползи сюда, червяк земляной,  —  позвал его Жан.
—   Ну, чего тебе?
— Смотри, здесь можно пробраться к нашим. Целый коридор свободный.
— Ты, что, совсем сумасшедший? — возразил боец. — Только поднимешься — они тебя и шлепнут. Я лично еще пожить хочу. Они ждут, пока мы засветимся.
Снова в небе загудели самолеты. Они низко пронеслись над лесом и стали бомбить завод. В некоторых цехах вспыхнул пожар, и зазвенели битые стекла. Ответ наших был настолько слабый, что их даже не было слышно, только изредка раздавались выстрелы со стороны города.
—  Почему немцы не наступают? — спросил Жан у подползавшего к ним Егора.
—  Они не дураки, знают, что наши в любой момент могут обрушить на них шквальный огонь. Наши берегут снаряды, которых и без того мало. На Кировском заводе делают танки и эти снаряды, но в очень ограниченном количестве, не хватает металла.
—   Выходит, и мы можем попасть под огонь наших?
—   Можем. Наши ведь не знают, что мы свои.
—  Ерунда какая-то, — вздохнул Жан. — Не хотелось погибать так глупо.
Егор покачал головой.
—  Без жертв все равно нам не обойтись, — сказал он. — Здесь немцы, там наши… Мы между двух огней.
—   Что будем делать?
—  За эту ночь нам надо быть на той стороне.  Днем противник нас вычислит и уничтожит. Будем прорываться только ночью. — Егор взглянул на Жана. — Как жаль, что мы встретились в такой обстановке. Я за тебя очень беспокоюсь.
—  А я за тебя, но не жалею, что все так случилось. Иначе, значит, быть не могло. Ты только себя не подставляй под пули? — Жан хлопнул по-дружески Егора по спине. — Ты понял? — повторил он. — Я всегда говорю только правду.
—   Да ладно тебе. Лучше думай, как нам все правильно сделать.  Уже темнеет. Пока доберемся, наступит ночь.
—   У нас сколько, человек двести? — спросил Жан.
—  Теперь уже на семь меньше...
— Нормально. Ползать нам не годится. Давай перебежками будем продвигаться, иначе до утра так и застрянем здесь, — предложил Жан.
—  Как знаешь, — согласился Егор. — Там про наш отряд, в вашей истории, ничего не написано?
Жан пожал плечами:
—  Может, я что-то и недоучил... В истории написано одно, что все защитники города — герои, а значит, и вы тоже.
—   Плохой я командир, Жан, — признался Егор. — Самостоятельно не могу принять решение. Меня перед войной послали на курсы младших командиров учиться, всего на две недели. Потом сразу на фронт. Хотели под Москву бросить, а тут своя заваруха началась, так и остался здесь.
—  Нет, — возразил Жан. — Ты хороший командир, раз тебя солдаты слушают. Командир должен выслушать и другие мнения, а потом принять окончательное решение сам.
—  Значит, говоришь, можно двигаться вперед, а там перебежками и к стенам завода? В таком случае я пойду впереди.  Ты будешь замыкающим.  Если что... на, возьми автомат. Стрелять можешь?
Жан обрадовался.
—   В кого попасть? — улыбнулся он.
—  Пока ни в кого не надо. На огонь будет команда, самое главное  — береги патроны. Ну, вперед, ребята!
Егор встал и махнул рукой бойцам, повел их по-темной тропинке леса к железнодорожной насыпи.
Жан шел сзади, оглядываясь по сторонам. Теперь в его руках был автомат, который казался до невозможности тяжелым, и он его постоянно перевешивал с одного плеча на другое. Впереди его шел Терехин.
—  Слышь, Терехин, сколько тебе лет? — спросил Жан. — Или это тоже военная тайна?
—   Девятнадцать.
—   Совсем молодой.
—  Да ты на себя посмотри, — оглянулся боец. — У самого за плечами лет пятнадцать, салабон.
—  Ты, Терехин, глубоко заблуждаешься. Мне скоро семнадцать будет.
—   Все равно салага.
—   Слышь, Терехин, вот у тебя девушка, говоришь, была?
—   Не была, а есть, — ответил решительно боец. — А у тебя?
—   Конечно, и не одна.
—   Врешь ты все. Как это не одна?
—   А вот так. Любят все меня, поэтому и не одна.
 Терехин еще раз оглянулся на Жана.
—  За что тебя любить-то?
—  Ты, что, не знаешь, за что девчонки парней любят? Вот деревня вологодская! Они любят за предоставленное им удовольствие.
—   Это ты что ли — удовольствие?
—   Я разве плохой? Мне кажется, что я и тебе нравлюсь, —  давился от смеха Жан.
—   Мне? С чего это ты взял?
— Да просто так. Вот кажется мне, и все тут. Слишком часто оглядываешься.
—   Когда кажется, башкой  бейся, — заметил Терехин.
—  Слышь, Терехин, вот смотрю я на твои ноги, которые мелькают у меня перед глазами, кривые они у тебя, ты этого не замечал?
—    На свои лучше посмотри.
—   У меня ровные — это я знаю точно. А твои кривые, будто на бочке полжизни просидел.
—   Почему это мои ноги кривые?
—   Смотри, как сапоги истоптал. Тебе развал надо делать. Так сапог на тебя не напасешься.
—   Я хоть в сапогах, а ты вообще в каких-то тапочках приперся.
—  Эх ты, Терехин, это самая модная обувь, которая продается в магазинах.
—   Что-то я такую не встречал нигде.
—  Еще встретишь, не там искал. У тебя вся жизнь впереди, —  заверил Жан.
—  Я не пойму, идешь, болтаешь всякую ерунду. Тебе больше делать нечего?  Лучше следи за обстановкой.
—  Это я так просто, чтобы дорога короче казалась, — ответил Жан. —  А девчонку я тебе обязательно найду еще одну.
—   Иди ты со своей девчонкой. Что мне со второй делать-то?
—  Во, дурак, догадаться не можешь? Фантазии нет вообще? Я тебе потом расскажу, если сам умом не дойдешь.
—   Я и без тебя как-нибудь разберусь. Болтун ты, как тебя там...
—   Жан.
—   Вот именно, Жан.  Имя-то какое-то ненашенское.
—    Привыкнешь. Так искать тебе девчонку или нет?
—    Прямо здесь, в лесу? — удивился Терехин.
—  Здесь я только Бабу-Ягу могу тебе найти. Ты же не станешь с ней целоваться?
Терехин, молча, покачал головой, потом сказал:
—  Лучше себе найди. Я смотрю, у тебя из твоих штанов так все и выпирает.
—  Это джинсы, а не штаны, дурень, сколько можно повторять. Тоже мне, колхозник.
Жан оставил бойца в покое и стал внимательно всматриваться в темноту.
 Скрываясь в ночи за деревьями, отряд медленно продвигался вперед. Вот они уже прошли искореженную железную дорогу и спустились по насыпи вниз.
Егор оглянулся назад, чтобы убедиться, что все ли на месте, как неожиданно с двух сторон зажглись яркие прожектора, направленные на бойцов.
—  Ложись! — закричал Егор, но перекрестный огонь сразил сразу человек двадцать.
Мгновенно все стихло, и Жан поднял голову.
—   Что это было? —  прошептал он рядом лежавшему   Терехину.
—   Засада.
—   Где командир? Жив?
—   Откуда мне знать, — ответил боец.
—   Будь здесь и не шевелись. Я поползу вперед, посмотрю.
Жан, упираясь локтями в сырую землю, стал ползти вперед, спрашивая каждого бойца о командире.
—    Он где-то впереди. Куда ты, парень, лезешь? —  ворчал кто-то.
—   Лезут на бабу, а я ползу. Собери свои кости и дай дорогу разведке. Где командир?
—    Вот он, здесь. Его, кажись, ранило, лежит в крови.
 Жан прибавил ходу и мгновенно оказался рядом.
—  Егор, — тронул он командира за плечо. — Егор, ты жив? — Жан перевернул его на спину.
Простреленная грудь Егора еще кровоточила и, Жан с ужасом понял, что командир мертв. Со всей злости он ударил кулаком по земле и до боли сжал зубы.
—  Ну, суки, — прошипел он и оглянулся на лежавших растерянных бойцов. — Приготовились, мужики, к бою. Нечего землю греть. Еще один рывок, и мы на месте. Стрелять во все стороны, чтобы противника сбить с толку. — Жан почувствовал, как все в нем затряслось. Непонятно было, от страха или от ненависти, но он нашел в себе силы, поднялся и, открыв огонь из автомата, рванулся вперед, увлекая за собой бойцов.
—  Тут уже недалеко! — кричал он. — Впереди Ленинград, братцы!
 Где-то в кустах зазвенели стекла прожекторов, закричали в панике растерявшиеся фашисты.
 Жан оглянулся назад и увидел Терехина, который не отставал и бежал следом.
—   Молодцы, за мной! Вперед, Терехин, останешься в живых, я тебя расцелую.
—    Вот этого не надо, — переводя дыхание, предупредил боец.
—   Как это не надо, надо, милый, надо!
Терехин тоже вел огонь куда-то в темноту наугад.
—  Себя береги, командир-самозванец, — кричал Терехин. — Так и быть, соглашаюсь, только тебе тогда придется всех об¬лизать, кто останется в живых.
Солдаты не прекращали вести огонь и быстро продвигались к стенам завода. Некоторые падали, сраженные пулями, а живые устремились за Жаном.
—   Терехин, ты живой? — во весь голос кричал Жан. — Ответь мне.
С противоположной стороны открыли огонь с оборонительных позиций.
—  Свои, — что было силы, закричал Терехин, обгоняя Жана. — Он размахивал автоматом и мчался через рвы и противотанковые заграждения вперед, к стенам завода.
—   Терехин стену не снеси, ты любого обгонишь.
—  А что со мной сделается? — на ходу шутил боец. — Таких, как я, еще найти надо.
—   Пуленепробиваемый?
— Что-то вроде этого. — Терехин подбежал к стенам завода и оглянулся на остальных. — Сюда, мужики, только здесь мы можем укрыться.
Жан уже видел, как к ним на помощь спешат защитники завода, и у него из глаз полились слезы.
—  За мной, братва! — заикаясь, кричал он. — Мы спасены. Терехин, уйди в укрытие, дурак, чего стоишь на видном месте?
Не успел Жан это докричать, как длинная автоматная очередь раздалась где-то совсем рядом. Терехин упал, и Жан кинулся к нему.
—   Живой?
—   Кажется.
—  Ползи отсюда, пока по стене не размазали. — Жан подтолкнул бойца вперед и сам стал ползти за ним. — Что же это творится на самом-то деле? — сквозь слезы спрашивал себя Жан, но чьи-то сильные руки подхватили его и потащили в укрытие.
С двух сторон началась ожесточенная перестрелка.  Пули свистели прямо над головой, где-то в стороне рвались снаряды.
Жан был в таком состоянии, что ему сейчас было уже все равно.     Сейчас он мог бежать на противника чуть ли не с голыми руками и разорвать его на куски, но оказался за толстой кирпичной стеной. Он медленно опустился на землю, и только чьи-то хлопки ладонью по щекам привели его в чувство.
 Окончательно Жана пришел в себя, когда оказался в каком-то кирпичном помещении, куда до¬бралось еще с полсотни бойцов.
—   Наши, — сквозь слезы улыбнулся Жан. — Дошли, наконец…
 Вновь прибывших сразу окружили солдаты.
—   Кто ваш командир? — спросил офицер. — Где он?
Бойцы переглянулись и устремили свой взгляд на Жана.
—   Ты командир?
—   Командира убили. Я его случайно подменил, — объяснил Жан. — Он лежит у стен завода, его надо немедленно забрать и похоронить как героя.
—   На войне случайностей не бывает. На войне есть командир или его нет вообще.
— Он наш командир, — показали бойцы на Жана. — Он нас вывел из-под огня.
Жан медленно поднялся. 
—   Наверное, я, — согласился он.
—  Так вот, командир, — обратился офицер. — Рассиживаться некогда. Враг полностью окружил город. Есть в городе нечего, кругом одна зараза и покойники. Предлагаю занять оборону с нами.
—   Как скажешь, начальник.
—   Я тебе не начальник, а офицер. Понятно?
—   Куда уже понятней.
—   Идем, обмозгуем план.
 Они прошли в полуразрушенное помещение. На сложенных ящиках лежала карта, около десятка автоматов и сидело несколько раненых бойцов.
—   Город знаешь?
—   Знаю.
—  Ориентируешься по карте хорошо? — спросил офицер. — Смотри, вот здесь находимся мы, вам надо занять оборону с правой стороны — там у нас слабое место.
—  Хорошо, — согласился Жан. — Бойцы мои готовы в любой момент вступить в бой.
 Офицер взглянул на юное лицо парня.
—   Сколько ж тебе лет, командир?
—  Ну, какая разница! Я просто молодо выгляжу. На сметане выращен, поэтому молодой. Командир, водка есть?
—    Откуда у нас водка?
—    Стресс снять хотелось, до сих пор руки дрожат.
—   Водки нет, есть спирт. Тяпнешь?
— Есть за кого выпить, — вздохнул Жан. — Хороших людей потеряли.
Жану налили полстакана спирта, прямо из солдатской фляжки.
—   А вот закуски нет, — сразу предупредил офицер.
—  Ничего, не горький он сейчас для меня. Потом победой закусим. —  Жан залпом выпил полстакана, громко выдохнул и склонился над картой.
—  Ну, теперь рассказывайте об обстановке, только у меня одна просьба: там командир наш остался лежать, дайте команду его забрать сюда.
—   Решим и этот вопрос.


                Глава 8

Терехин не отходил от Жана ни на шаг, и его это стало раздражать.
—  Что ты, как за мамкой, ходишь? Тебе больше приткнуться негде? —  спросил Жан. — Адъютанты мне не нужны.
— Я вижу, ты парень что надо, поэтому и держусь около тебя, — объяснил боец.
—  Я здесь ненадолго, поэтому приглядись к кому-нибудь другому, там и пристройся. Тебя взять с тобой я все равно не смогу, поэтому определяйся, пока есть время.
—   А ты?
—  Я давно определился. — Жан взглянул на Терехина, за¬метил его растерянный взгляд и вежливым голосом продолжил: — Если я тебе расскажу про себя, ты вообще воевать бросишь и не отстанешь от меня никогда.
—   Что ты, баба что ли?
—  Сам ты... — Жан сдержался и хлопнул бойца по плечу. —  Определяйся, парень, меня скоро здесь не будет.
—   Убьют?
—   Вот дурак! Ты о лучшем всегда думай.
—   А почему тогда не будет?
—   Это долго объяснять, времени нет. Определяйся и все тут.
 Ночью Жан появился у офицера и все рассказал о себе.
—  Тебя, случайно, не контузило в бою? — спросил удивленный офицер. — Ты мне такие вещи рассказываешь и хочешь, чтобы я тебе поверил?
—   Мне надо в город. Вояка из меня плохой, и пользы вам я никакой не принесу. Меня там люди ждут.
—   Как же ты добираться-то будешь?
—   Я знаю хорошо город, доберусь как-нибудь.

Моросил холодный осенний дождь, и ноги Жана совсем промокли: он даже чувствовал, как хлюпает в кроссовках вода.
Через некоторое время он уже был где-то в районе Петроградской стороны.
 Совсем продрогший, он шел медленно, поглядывая на оклеенные крест-накрест стекла окон на уцелевших домах и ему становилось невыносимо грустно. Ленинградцы это делали для того, чтобы во время бомбежки стекла не вылетали из рам. 
Неожиданно впереди показался военный патруль, состоящий из моряков. Они сразу обратили внимание на идущего навстречу молодого человека и направились к нему.
—   Кто такой? — строго спросил старший. — Где живешь?
—   На Малой Морской, — сходу ответил Жан. — Иду домой.
Эту улицу он запомнил еще с семнадцатого года, где проживала когда-то родственница Лизы.
—   В городе комендантский час и хождение запрещено.
—   Да знаю я, что нельзя... А домой-то как?
Моряки с удивлением посмотрели на странную одежду молодого человека.
—   Где обноски такие раздобыл? — спросил один из патрульных.
—   Ну, не в секондхенде же, в магазине.
—   Где-где? В каком хенде?
—    Секонд…
—   А-а... Другое дело, — ничего не понял моряк. — Держись правой стороны. Слева улица подвержена наибольшему обстрелу при налетах противника, — предупредил он.
Жан некоторое время постоял у стены дома, провожая взглядом удаляющийся патруль, и, вспомнив про Малую Морскую улицу, почему-то сразу раздумал туда идти.
Мимо с грохотом проехали два бронетранспортера, потом две полуторки с гражданскими лицами.
Жан даже позавидовал им в эти минуты, только потому, что они просто куда-то ехали. Сам он не знал, куда идти. Вскоре у него началось просветление в сознании, и он определился в своем местонахождении.
Он вышел на Стрелку Васильевского острова и направился к Дворцовому мосту, чтобы попасть на Невский проспект. Неожиданно его посетила мысль — а не пойти ли ему к себе домой, но потом с досадой вспомнил, что в Питер они с отцом переехали всего десять лет назад, а район, в котором они проживают, вообще еще не существовал во время войны.
 Черно-серые тучи сгустились над Невой. Молодой человек задрал голову, прислушался, и что-то его толкнуло вперед. Он собрал свои силы и бегом рванул по мосту на другую сторону реки.
 Не успел Жан добраться до Зимнего дворца, как в небе загудели самолеты, и началась бомбежка.
 С неба летели зажигательные снаряды. Они с визгом падали вокруг: на землю и крыши домов. Только сейчас Жан за¬метил, как на крышах засуетились люди. Они сбрасывали за¬жигалки вниз, чтобы сберечь дома от пожара, что-то кричали и размахивали руками.
Город, оказывается, жил. Он жил и днем, и ночью. Самоотверженные горожане, которые не эвакуировались, спасали город, как могли. Среди них были не только взрослые и подростки, но и дети.
Жан подошел к одному из домов, пригляделся и увидел, что на крыше одни малолетние мальчишки. Ребята смело справлялись с зажигалками, скидывая их на землю, а если приходи¬лось, то тут же тушили вспыхнувшие чердаки.
—  Эй, мужик, — крикнул сверху парнишка, — вали в убежище, еще летят самолеты, я их отсюда вижу! Их много, и сейчас будет жарко.
У Жана сжалось сердце от ненависти к фашистам, и ему непременно захотелось подняться туда, наверх, и помогать этим бесстрашным героям.
—   Как к вам подняться, пацаны? — крикнул Жан.
—   Мы сами справимся и без тебя, — ответил совсем еще юный голос.
Жан обиделся, что его назвали мужиком, но понял — сверху, да еще и в полумраке, не различить, кто есть, кто, и улыбнулся.
Где-то за домом рванула бомба с такой силой, что из соседнего дома со звоном посыпались стекла и вылетели оконные рамы. От неожиданности Жан присел, прикрыл голову руками и настороженно осмотрелся. Самолетов он не видел, но рев моторов был таким сильным, что ему показалось — они сейчас летят прямо над его головой. Еще несколько сильных взрывов раздалось с разных сторон, и тишина — только звон в ушах.
К нему с двух сторон бежали несколько женщин с белыми повязками на руке.
—   Жив? — спросили они. — Быстро, мальчик, в убежище!
 Они подхватили его под руки, и повели в подвал дома.
—    Да жив я, — попытался вырваться Жан. — Куда вы меня ведете?
—    В убежище. Переждешь бомбежку, потом иди своей дорогой.
—   За что ко мне такое внимание?
—  Сейчас городу каждый человек дорог, — сказала девушка, которая держала его справа под руку. — Ты что, не видишь, как люди мрут один за другим или впустую погибают? Кто будет защищать Ленинград? От наших властей пользы мало, а у нас свой отряд обороны. Кто на крышах пожары тушит, кто трупы по району собирает, а мы людей спасаем. Если что, давай к нам. У нас и паек дается, правда, не очень он богатый, но протянуть можно.
 Жан взглянул на девушку, и устало улыбнулся.
—   Смотрите, он еще и смеется! — воскликнула она.
—   Ну и что такого? — тут же нахмурился Жан.
—   За последние месяцы я ни разу не видела улыбки на лицах людей, — призналась девушка. — Одна скорбь и слезы, да еще ужас от происходящего вокруг, и голодные взгляды.
У Жана снова защемило сердце.
—   Неужели все так серьезно? — спросил он.
—   Ты что, ничего не видишь? Блокада же... Фашисты со всех сторон окружили город. Взять его не могут, вот и решили нас голодом заморить. Продуктов в городе нет. Пайки дают строго по карточкам. Люди умирают бесконечно. Говорят, еще зима будет суровая, а если нам Москва не поможет  — то грош цена Сталину и всем остальным.
—   За такие слова можно и под трибунал угодить, — заметил Жан.
—  Здесь не угодишь. В городе все по-другому. Нам страна не может помочь, и все выражают свои мысли свободно. Если еще нас сажать за всякую ерунду то,кто тогда го¬род будет защищать? Я слышала, что город подготовили, чтобы взорвать, если фашисты прорвутся. Он никому не достанется.
—  Не прорвутся, — уверенно заверил Жан. — Их будем бить, как собак последних, а Ленинград останется нашим.
—   Что-то с трудом нам всем уже верится, — засомневалась другая женщина.
—  Настроение у вас совсем плохое, — заметил Жан. — Это очень плохо.
—   А какое оно может быть, когда вокруг одна смерть?  Хорошо, что в последнее время радио на улицах установили, люди могут хоть обстановку на фронте узнать.
Они спустились по крутой лестнице в глубокий подвал дома.
Здесь горел тусклый свет, и было душно. Множество скамеек, на которых расположились жильцы близлежащих домов с детьми и узлами. Было много и слу¬чайных прохожих, которых вот так, как и Жана, провели сюда. Все сидели тихо с мрачными от горя лицами. Изможденные, худые и усталые они смотрели на Жана безразличными глазами, выражавшими одно страдание.
—   Куда мне? — спросил Жан.
—  Где найдешь место, туда и садись — здесь все общее, — сказала девушка и отпустила руку нового посетителя. — Бомбежка закончится, всем сообщат, и можете тогда расходиться.
 Жан прошел вглубь большого помещения, нашел свободное место и присел, стараясь не разбудить дремавшую женщину, которая сидела с накрытым платком лицом. Он сидел, поглядывая по сторонам, а внутри его все кипело от того, что рассказала по дороге ему девушка.
 Жан еще не представлял, в какую историю попал. Слово «блокада» ему мало, о чем говорило, но он видел обезумевших людей, чувствовал всем своим существом их страдание и боль.
Ему не сиделось на месте, он стал ерзать, с надеждой поглядывая на входную металлическую дверь, в которую только что вошел.
 Только сейчас Жан понял, что смертельно устал. Сырые ноги будто вросли в обувь, распухли и стали, как колодки: тяжелыми и непослушными. Он попытался пошевелить пальцами, но не смог: стал их растирать, а сам взглядом искал ту самую девушку, которая привела его сюда, но увидеть не мог.
Неожиданно погас свет, потом снова включился, Жан зажмурил глаза, прислушиваясь к грохоту наверху.
—  Бомбят, сволочи, — проговорил старик, сидящий по другую сторону от него.
—   Часто бомбят? — спросил Жан.
—  Постоянно. Хотят город с лица земли стереть, — объяснил слабым голосом возмущенный старик. Он был до жалости худой и еле вы-говаривал слова.
—   А наши?
—  Что наши? Палят по ним из зениток и только. Жукова хотят к нам на помощь прислать.
—   Долго собираются, — заметил Жан.
Старик закутался в рваное пальто, поднял воротник и за¬молчал.
Жан хотел еще о чем-то у него спросить, но не стал тревожить старого человека. Он взглянул на соседку с другой стороны, которая приподняла платок с лица и посмотрела на молодого человека.
—   Это ты? — вдруг прошептал ее голос.
Жан нахмурил брови, и руки его похолодели, вся кровь хлынула в голову.
—    Жан, это ты? — снова тихо спросила соседка.
Жан вскочил с места, и его рука сама потянулась к ее платку. Он осторожно его убрал и с удивлением увидел лицо Лизы.
—   Ты? Как так, почему ты здесь?
—   Я.
—   Как ты здесь, объясни!
—  А ты? — улыбнулась Лиза. — Раз ты здесь, значит, и я должна была быть где-то рядом. Меня два часа назад сюда привели военные, которые дежурят на улицах. Начиналась бомбежка, и я под нее попала. Всех направили сюда, в укрытие.
—  С тобой все в порядке? — он провел ладонью по ее лицу и поправил упавшие на лицо волосы. — Этого не может быть, я не верю своим глазам.
—   Это действительно я.
—  Что же это, получается? — недоумевал Жан. — Снова тетушка нас закинула в очередную историю?
—   Ты не рад меня видеть?
 Жан прижался к Лизе.
—  О чем ты говоришь? Ты же видишь, что у меня от удивления просто нет слов. Значит, мы будем опять вместе?
Лиза уселась поудобнее и не сводила изумленных глаз с Жана.
—   Ты была у своих, там, на Малой Морской?
—   Я не успела дойти.
 Жан присел перед ней на корточки и обнял ее колени.
—  Не верю, что происходит, — шептал он и тоже не сводил с Лизы глаз. — Это как сон. Неужели мы опять вместе?
—  Выходит, так. — Лиза сжала холодные ладони Жана. — Извини, что так получилось. Мы же мечтали встретиться где-нибудь в другом времени, а получилось вот так... — по ее щекам покатились слезы.
—   Ну, что ты, прекрати. Все вышло так, как вышло. Главное, я вижу тебя. Ты не изменилась, такая же красивая. Это же здорово!
—    Вид у меня неважный, — с сожалением призналась Лиза.
—  А у меня думаешь лучше? Забудь все это. Ты самая красивая, я ведь тебя люблю, а такую еще больше.
 Лиза склонила голову на плечо Жана и тихо заплакала.
— Я тебя тоже очень-очень люблю. За что меня Бог наказал, что мы встречаемся так редко? Я тебя больше никуда от себя не отпущу.
 Жан поднялся и сел рядом с Лизой, обнял ее за плечи.
—    Все будет хорошо, не переживай, — успокоил он.
—   Мы теперь вместе. А Ник и Ин? Ты их не видел? Раз мы здесь — они тоже должны быть где-то в городе, в этом времени.
—   Конечно, должны. Мы их обязательно найдем. Я тебе это обещаю.
 Лиза посмотрела в глаза Жана и сквозь слезы улыбнулась.
—   Ты все такой же, не изменился. Такой красивый, мой мальчик.
—  Закончится бомбежка, пойдем к твоим на Малую Морскую, —  решительно сказал Жан. — Ребята знают этот адрес и обязательно туда придут. Их надо ждать только там.
—   Пойдем обязательно.
—  А тетушка? Как она там? Ей тогда, в семнадцатом году, было уже много лет.
—   Пока жива и здорова, — вздохнула Лиза. — Я даже не знаю года ее рождения.
—  Это неважно, главное, чтобы не померла, иначе так и будем воевать всю оставшуюся жизнь. Ну, ладно, разберемся.  Там, на Малой Морской, кто-то живет из родственников?
—   Я не знаю, может, кто-то еще и остался, — призналась Лиза. — Я смогу им объяснить свое родство и все будет в порядке.
 Жан снова прижал Лизу к себе и поцеловал.
—  Ты все такой же, — не успокаивалась она. — Целуешься так же, как и раньше. 
 Слева на Жана навалился старик, что сидел, закутавшись в рваное пальто.
 Жан повернул к нему голову и попытался приподнять со своего плеча, но старик рухнул на пол.
Молодые люди вскочили, пытаясь поднять пожилого человека, но, к их ужасу, он оказался мертвым.
—  Кто-нибудь помогите! — закричала перепуганная Лиза. — Здесь человеку плохо.
—  Оставьте его, ребята, — сказала женщина, сидевшая напротив.— Умер дед.
У Жана все затрепетало внутри. Лиза схватила его за руку и до боли сжимала, покусывая губы.
—   Как так, раз — и умер? — дрожал голос Лизы.
—  А что ты хочешь? Может, человек с голоду помер, — сказал мужчина и подошел помочь положить старика на скамейку. — Там еще кто-то умер, женщина какая-то. — Он показал в дальний угол. — Их потом унесут.
Жан чувствовал, как бледнеет, а Лизу всю трясло от случившегося. Он глубоко вздохнул, взял Лизу за руку и повел к выходу.
—  Скоро кончится эта бомбежка? — раздраженно спросил он у дежурной.
—   Будет команда «отбой», и все выйдете, — строго сказала она.
—   Там человек умер, — дрожал голос Лизы.
—  Хорошо, вынесем позже.  Здесь умирают каждый час, мы уже привыкли. Машины не успевают вывозить покойников.
—  Что, в городе совсем еды нет? — нервничал Жан. Он боялся, что вот-вот сорвется и начнет орать на все бомбоубежище, проклиная власть.
—    Почему, есть пайки, — сказала дежурная.
—   Так что ж люди умирают?
—  Ты видел, эти пайки? Малолетнему ребенку мало будет, а ты хочешь, чтобы взрослый человек был сыт.
—   Но не до такой же степени, — не соглашался с дежурной Жан.
—   Слушай, парень, ты что, еще не понял, что вокруг творится?
—  Да понял я, понял.  По дороге сюда мне предлагали идти в отряд самообороны.
—   Пойдешь? Нам молодые люди нужны… Работы много.
—  Нас двое, — сказал Жан и взглянул на Лизу. — Нет, нас четверо. Еще двоих приведу. Всем от семнадцати до двадцати лет. Пойдет?
 Девушка посмотрела на Лизу.
—    Ей семнадцать лет? — удивилась она.
— Нет, мне семнадцать. Я самый молодой. Ей восемнадцать. Устраивает? Уж зажигалки гасить и покойников таскать мы сможем. 
 Лиза настороженно посмотрела на Жана.
—   Каких покойников? — прошептала она.
—   Разных.
—   Я тебя туда не пущу. Лучше что-нибудь другое.
— Ну, хорошо, — согласилась дежурная. — Сегодня уже не получится. Давайте, завтра приходите сюда в три часа, если бомбить не будут.
—    Даже если будут, все равно придем, — решительно ответил Жан.
—  Приходите в любом случае, все вчетвером. Мы для вас найдем работу.
—   Давай договоримся… — начал Жан.
—  Нет, договариваться не будем. Придется делать все. — Дежурная строго посмотрела на Жана, но потом улыбнулась и кивнула головой. — Что-нибудь придумаем, работы всем хватит.
Жан присел на свободное место, усадил рядом Лизу и настороженно стал осматриваться кругом.
—   Какой-то тихий ужас, — прошептал он. — Неужели это так было на самом деле? Нет, нам непременно надо идти в это ополчение, помогать городу в такие трудные дни.
—  Хорошо, что не на передовую, — согласилась Лиза. — Там люди гибнут каждую минуту.
— Посмотрим и решим все вместе. Самое главное — отсюда выбраться и встретиться с Ником и Ин. Чувствует мое сердце, что встреча с ними скоро состоится.
Лиза внимательно слушала рассуждения Жана и радовалась, что видит и слышит его снова.


                Глава 9

Наконец, они дождались, когда разрешили выйти на улицу. Жан взял Лизу за руку и по лестничному маршу повел наверх.
Дождь кончился, а тучи развеял холодный ветер, который тут же обдал их лица.
В душном помещении, да еще с покойниками, Жан старался сдерживать свое дыхание, а сейчас вдохнул свежий воздух полной грудью, и у него закружилась голова. Он схватил Лизу за плечо и пошатнулся.
—   Что с тобой?  —  спросила она и остановилась.
Он взглянул на дом, под которым они провели все это время, пытаясь запомнить место, и с трудом улыбнулся.
—   Ничего, все нормально.
—  Ты такой бледный.
—  Еще бы. Я не переношу мертвецов, — признался Жан.
—  Их тут полгорода. Мне уже пришлось их повидать.
— Идем к твоим родственникам на эту самую Морскую улицу, —  сказал он подавленным голосом.
Он обхватил Лизу руками, приподнял и закружился.
— Ты сумасшедший, — завизжала девушка, обняв его за шею. —  Опусти немедленно, уронишь.
—   Тебя — никогда.  Мне до сих пор не верится, что мы опять вместе.
—   Дурачок, отпусти, люди смотрят.
—   Пусть смотрят и пусть завидуют. Мне все равно.
Они быстро зашагали к Невскому проспекту, и вот уже та самая Малая Морская...
—   Не забыла адрес? — спросил Жан.
—  А я его никогда и не знала. Этот дом я всегда найду по памяти. Помнишь этот угол, где вы с Ником меняли у старушек вещи на хлеб еще в семнадцатом году?
—   Разве это было здесь?
—   Да, здесь, значит, забыл. А вот и дом, идем под эту арку.
Они вошли во внутренний дворик. В углу была огромная куча мусора, и множество крыс разбегались в разные стороны.
Лиза остановилась, как вкопанная.
—   Боишься?
—  Я их терпеть не могу, — испуганно прошептала она. — Говорят, они на людей бросаются, когда голодные. Смотри, какие у них злые глаза.
Жан подхватил Лизу на руки и внес в темную парадную. Они поднялись по лестнице и остановились напротив дверей квартиры.
—  Это здесь, — тихо сказала Лиза и постучала. — Я так дав¬но тут не была, даже как-то страшно.
—  Не стучи, — остановил ее Жан. —  Видишь, дверь забита на гвозди и опечатана. Такое впечатление, что здесь давно уже никто не живет.
Лиза растерялась.
—   Что будем делать? — У девушки совсем упало настроение.
Жан постучал в соседнюю дверь.
—   Кто там, — раздался   женский голос.
—  Мы хотели узнать, что с вашими соседями? Я их родственница, — представилась Лиза.
Щелкнул замок, и выглянула пожилая худая женщина.
—   Здравствуйте. Скажите, где жильцы из этой квартиры? 
—   А вы-то кто такие будете?
—   Мы родственники. Хотели их навестить, но дверь опечатана.
Женщина в длинном старом халате вышла на площадку, с недоверием посмотрела на молодых людей и закурила папиросу.
—  В этой квартире никто не живет. Хозяина убило при об¬стреле, а жена его и девчонка еще месяц назад умерли от голода, — объяснила соседка. — Квартиру заколотили, а ключи у старшего по дому. Зря вы сюда пришли, ребята. 
Лизе стало плохо от услышанного. Она прислонилась к стене и замерла.
—   Как же так? — удивился Жан.
—  А вот так, молодой человек, война никого не щадит, — женщина направилась к своей квартире.
—   Где этот старший по дому живет? Нам к нему надо.
— В соседней парадной, на первом этаже. Старичок, Петр Николаевич.
—   Он сейчас дома?
—   Где ему еще быть? Он без ноги, поэтому никуда не ходит. Вы его застанете, идите. Он вам все подробно расскажет.
Жан взял Лизу за руку.
—   Спасибо, — сказал он. — Идем к этому Петру Николаевичу.
Старик сразу открыл дверь.
—  Я Зотова Елизавета, — представилась бледная Лиза. — Хотела узнать о своих родственниках.
— Умерли ваши все, — с сожалением сказал старик. — А этот молодой человек кто?
—   Это мой брат.
—  Умерли, дочка все, и я квартиру забил, чтобы кто попало, не лазал. Сейчас, знаете, кого только нет в городе.
—   Мы можем пожить там некоторое время? — спросил Жан.
—   Так, как ваша фамилия? — еще раз уточнил старик.
—   Зотовы мы.
Старик исчез за дверью и вскоре появился снова.
—  Вот ключи, — сказал он. — А гвозди там маленькие, дерните посильнее и откроете дверь.
—  Спасибо вам, — поклонилась Лиза. — Когда покинем квартиру, обязательно принесем ключи обратно.
—   С Богом, молодые люди.
—  Ну, что, сестра? — улыбнулся Жан, — поживем еще и в этих временах?
—  Поживем, брат, только я тебя умоляю, не суйся ни в какие дела и под пули тоже.

Жан со всей силы рванул дверную ручку, и дверь открылась.  Снова выглянула соседка.
—   Дома старик? — спросила она.
—  Да, вот ключи дал, — Лиза показала ключи, чтобы она ничего плохого не подумала.
Они вошли в темный коридор, и Жан стал узнавать эту квартиру. Коридор был совершенно пуст. В комнате посередине стояла буржуйка с трубой в форточку. Рядом стол с двумя стульями и старый диван.
—   Я открою окно, надо проветрить, — сказал Жан.
 Лиза прошла в спальню.
—   Жан, смотри, та же старая большая кровать, — крикнула Лиза.
 Жан вошел в спальню.
—   А где все остальное, постельное?
—   Там в углу свернуто.
—  Тогда живем, — улыбнулся он и стал раскладывать на кровати матрац. — Есть простынь?
Лиза заглянула в шкаф.
—   Что-то есть.  Я сама постелю. Тут так холодно.
— Там в углу я видел немного дров, сейчас раскочегарю эту буржуйку, не пропадем.
Он нашел спички и разжег буржуйку: сырые дрова еле разгорались, и вскоре почувствовалось тепло.
—  Наверное, нельзя жечь огонь в квартире, — с грустью в голосе сказала Лиза. — Дым вон, какой из трубы валит. Это опасно.
—   Плевать. Раз здесь стоит эта печка, значит, ею пользовались.
Буржуйка стала быстро нагреваться. Жан протянул к ней руки и стал их греть, наслаждаясь теплом. Лиза на кухне, гремела посудой, приводя все в порядок.
—  Я тут немного сухого хлеба нашла, — крикнула она. — Сейчас поставим чайник и попьем чай.
—  А завтра в штаб самообороны, — добавил Жан. — Нас туда приглашали. Паек нам обеспечен, с голоду не помрем.
Радостная Лиза появилась в гостиной. Она обняла Жана и прошептала:
—   Я с тобой точно, никогда не пропаду.
—   А то. Самое главное определиться в этом времени. Это же надо нас сюда заслать!

Они уселись за стол: Лиза разлила горячий чай, а Жан наломал сухой хлеб, который весь крошился и аккуратно разложил на блюдце.
—   Никогда не думал, что хлеб, даже сухой, так вкусно пахнет.
—   А завтра что будем есть? — Забеспокоилась Лиза.
—  Надо до завтра еще дожить. Там, у твоих бывших родственников, ничего не осталось, все проверила?
—   Нашла немного крупы. Завтра сварю что-нибудь.
Они пили чай с сухим хлебом и молча, смотрели друг на друга.
—  Никогда не мог себе представить, что твоя тетушка нас сюда зашлет, — уже в который раз признавался Жан. — Одни горячие точки. Петербург мы с тобой строили, революцию делали, теперь повоюем немного в сороковых годах. Что возьмешь: старая женщина с больным воображением ума. Нет, чтоб куда-нибудь в будущее отправить. Все в какую-то историю засылает.
—  Я и этому рада, лишь бы быть с тобой, — улыбнулась Лиза и прижалась к молодому человеку.
—  Дай бог тетушке здоровья, чтобы не померла, иначе оставаться нам здесь до самой победы.
—   Это на сколько? Когда победа будет?
—  До весны сорок пятого года.
Лиза даже вздрогнула, но сразу взяла себя в руки.
—  Нет, тетушка не умрет. Она вечная.
—  Ничего вечного не бывает, — тут же возразил Жан. — Даже мумии рассыпаются от времени.
—   Она же не мумия, а живой человек, — обиделась Лиза.
—   Тем более.
—   Ей уже сколько лет?  Ты мне так и не сказала.
 Лиза стала подсчитывать на пальцах.
—  Почти триста без малого, — опередил ее Жан. — Она от сквозняка уже рассыпаться должна.
—  Ну, Жанчик, не болтай, — попросила Лиза. — Ты согрелся? Я постель уже застелила. Раздевайся и иди в душ, там есть вода, я уже проверила, а я выстираю твои вещи и, пока горит печка, они быстро высохнут. Полотенце я повесила на вешалку.


                Глава 10

Ранним утром следующего дня Лиза и Жан направились на Малую Посадскую улицу к дому с бомбоубежищем, где им пришлось встретиться и где их обещали принять в отряд самообороны с предоставлением солдатских пайков.
—  Памятные места, — приметил Жан. — Этот район я знаю, как своих пять пальцев, но в своем времени. Все осталось почти таким же.
 Они свернули за угол и остановились в растерянности.
—  Кажется, пришли, —  прошептал Жан и схватил Лизу за руку. —  Дома-то нет! Смотри, осталась только огромная развалина. Что же нам с самого начала так не везет?
 Лиза моргала глазами и не могла произнести ни слова.
 Человек двадцать разбирали развалины и ломами разбивали большие плиты стен.
—   Что это?  — задрожал ее тихий голос.
—  Это война, пришел в себя Жан. — Здесь ничего уже нет, ни дома, ни бомбоубежища —одна смерть. Что здесь произошло? —спросил Жан у мужчины, который разбирал кирпичи.
—   Ночью был налет, и бомба попала в дом. Здесь где-то должна быть моя семья.
—   Как это случилось?
—   Прямое попадание. Все, кто был в доме, теперь там, под завалом.
 Жан зажмурил глаза, встряхнул головой и скрипнул зубами.
—  Это все, кто остался в живых? — Он окинул взглядом небольшое количество людей с лопатами и ломами.
—   К сожалению, да.
—  Идем, Лиза, нам здесь делать нечего. Остается дожидаться Ника и Ин. — Жан поднял голову вверх, и на его лицо упали первые снежинки снега.   

Они медленно шли по улицам города, и видели вокруг все ужасы блокады: голодные глаза детей, истощенных жителей, покойников, которых везли на тележках и отряды ополченцев, спешивших на передовую.
—  Нам надо к ним, — настойчиво бормотал Жан. — Сидеть без дела не годится, когда кругом такое творится. Я первым запишусь в добровольцы.
—  Давай сначала вернемся домой, там все и обсудим, — просила Лиза. — Я и сама вижу, что времена не из лучших. Государь, Петр Алексеевич, наверное, никогда не думал, что с его городом когда-нибудь такое случиться.

В расстроенных чувствах и под впечатлением всего увиденного, Лиза пыталась пересилить себя и с трудом управлялась на кухне. Жан не находил себе места, метался по квартире, выглядывал в окно, прислушивался к звукам сирен и замечал, как быстро меняется погода. За окном уже вовсю шел снег и быстро накрыл белым ковром весь двор. Он взглянул на горящую буржуйку, приметил, что дров остается совсем мало, снова выглянул в окно. Свалка во дворе, где были еще хоть какие-то доски, была пуста.
Неожиданный стук в двери заставил Жана вздрогнуть. 
— Жан, кто там? Выйди, посмотри. Может управдом пришел проверить.
 Жан вышел в коридор и прислушался.
—   Кого надо?
—   Свои,  —  послышался голос за дверями.
— Свои дома сидят, проваливайте побыстренькому, домушники проклятые. Вот сейчас карабин заряжу, столько дырок понаделаю в ваших личностях, не сосчитаете.
—   Жан, это же мы, ты что, совсем одичал?
Жан с опаской приоткрыл дверь и выглянул.  На лестничной площадке стояли Ник и Ин в солдатской форме и вещмешком за спиной.    
—   Я что-то ничего не понимаю! —  воскликнул растерянный Жан.
—  О, Господи, откуда вы взялись? Я думала, что управдом пришел, —  выскочила навстречу Лиза и бросилась в объятья к друзьям.
—  Мы так и знали, что вы здесь. Других вариантов у нас с вами встретиться, просто нет.— Ник решительно шагнул в коридор.
—  Молодцы! Вы обязаны были помнить, что мы все должны быть только вместе. — Лиза радовалась, как ребенок. — Проходите, чего стоите.
—  Ничего здесь не изменилось, — огляделась Ин. — Мы думали, что нас занесло в какое-то другое место, а оказались снова в Петрограде.
—   В Ленинграде, — поправил Жан.
— Жанчик, какой ты стал уже взрослый, красавчик ты наш, — не переставала удивляться Ин.
—  Да он минуту назад из нас решето собирался сделать, — припомнил Ник.
—  Это обстоятельства времени. Военную форму, где раздобыли, старатели?  —  Жан не скрывал своего восторга.
—  Мы теперь бойцы регулярной Красной армии. Сейчас отпросились, чтобы по этому адресу произвести разведку. Тут штаб рядом, потом нам надо будет снова туда.
—  А мы не бойцы Красной армии? — возмутился Жан. —  В джинсах и платьях туда не берут? Мы вольные люди, правда, Лиза.  А про этот штаб я и без вас знаю. Там раньше, по-моему, школа была.
— Да вы проходите в гостиную, — пригласила Лиза. —  Жан подкинь-ка дров, чтобы гости согрелись.
Ник по-хозяйски стал выкладывать содержимое рюкзака на стол, а радостная Лиза не отходила от Ин.
— Сейчас пировать будем. У нас и хлеб, и сахар, и сало есть. Помнишь, Жан, случай с салом, когда ты его на революционную куртку променял, — напомнил Ник. — Узнал бы тогда товарищ Дзержинский о твоих проделках, сидели бы мы сейчас здесь втроем.
—  Революцией не торгую,  —  серьезно ответил Жан.  — А сало тогда, как ты наворачивал, я до сих пор помню твое чавканье.
—  У нас сейчас будет кипяток, — спохватилась Лиза и побежала на кухню.
—  Мы знали, где вас искать. Правда, дня два назад сюда приходили, но дверь была закрыта.
— Да мы только здесь появились. Клавдия Петровна умерла, родственники тоже. Что твориться в этом мире, непонятно? — Лиза махнула рукой.  —  Кругом какой-то ужас.
—  Если твоя тетушка,не подумавши, нас отправила в блокадный Ленинград, то, о чем можно сожалеть. Ник, как ты думаешь, мы здесь пригодимся?  — Жан подвинулся поближе к своему другу.
— Ты, я не знаю, а мы пригодимся, — заверил Ник. — В городе столько смертей и обидно, что люди гибнут не от снарядов, а от голода. Поговаривают, в городе совсем не остается хлеба.
—  Да, хотел сообщить печальную новость, — спохватился Жан, усаживая гостей за стол. — Пришлось мне добираться сюда неизвестно какими путями, с одним отрядом, который пробивался к городу. Вы не поверите, встретил Егора. Он в том отряде был командиром.
—   Егора? Какого Егора?— Ник сделал удивленное лицо.
— Вспомни семнадцатый год, кадеты, баррикады, рожу свою разбитую, Зимний....
—   Да ты что? И как он?  — Ин сразу вспомнила молодого кадета.
— Он на моих глазах погиб при подходе к городу. Хороший был человек, командиром Красной армии стал. Когда будем пить за победу, обязательно за него выпьем.
—  Жаль, конечно. — Ник посмотрел на Жана и похлопал его по плечу. — Свою разбитую физиономия я тебе никогда не прощу, поэтому берегись.  Завтра нам надо на сборный пункт, он при штабе.  Вы должны быть с нами.
—   С условием, если мне выдадут автомат, — выставил условие Жан.
—  Это уж что достанется, —  рассмеялась Ин. — Иногда палки тоже стреляют. Главное вам надо получить обмундирование.
—  Это точно. Тут недавно один карась меня в плен взял из-за того, что я одет был не по форме. Ну, я ему разъяснил политику партии и правительства, он понял, что со мной связываться бесполезно. — Жан деловито потер руки. — Пусть знает наших.
—  Ну, ты и политик, — удивился Ник. — Ты хоть одну книгу откорки до корки, прочитал, кроме Камасутры?
—   Конечно, еще и букварь.
Ин давилась от смеха.
—   А что это за книга такая — Камасутра? — поинтересовалась Лиза.
—  Это второй том того самого букваря, только для взрослых и с картинками, — с иронией пояснил Жан.


                Глава 11

У здания штаба было много солдат и добровольцев из числа местных жителей. Рядами стояли грузовики, готовые отправиться на передовую. Военные быстро разгружали оружие и ящики с боеприпасами, прибывшие с Кировского завода. Новобранцев офицеры рассаживали в грузовики и тут же отправляли в разных направлениях для обороны города.
—    Вчера был штаб, а сейчас уже военкомат? —  удивился Жан.
—  Какой тебе военкомат, это сборный пункт, — объяснил Ник. —   Мы здесь с Ин уже были.
—   Это заметно. Нас тоже переоденут и оружие дадут?
—   И паек и оружие получим здесь, а дальше, куда направят.
—  Переоденут — это хорошо. А банька будет? Говорят, в армии всех новобранцев через баню пропускают.
—  Жан, ты меня удивляешь. Здесь пропускают по одному и через кабинет, где сидит строгий начальник. Устраивает тебя такой расклад? —  Ник решительно направился вперед.
—   Не совсем мне понятно, ну, пошли, чего топчемся на месте.
— Жанчик, ты смотри, там особенно не откровенничай, —  предупредила настороженная Лиза.
—  Спокойно, все будет в шоколаде. Ник, показывай, где у них кабинет, через который пропускают по одному, я первым зайду.

В кабинете на первом этаже накурено, на столе куча бумаг, карты, папки...  За столом сидит майор и подписывает какие-то бумаги.   
—   Принимаете?  — Жан просунул голову в двери.
—   Не понял?  —  Майор поднял усталые глаза на молодого человека.
—   Мы добровольцы и хотим записаться на фронт.
— Молодой человек, школа закрыта на неопределенное время. Школьников на фронт не записываем, только отправляем в эвакуацию.
Жан скорчил физиономию и скосил на переносице глаза. Он всегда так делал, когда что-то было не так, как он желал.
—   Психов тоже не берем,  —  добавил майор.
Ник оттолкнул Жана в сторону и сам вошел в кабинет.
— Товарищ майор, я к вам недавно заходил, вы меня должны помнить.
—   А, это ты, заходи.
—   Этот со мной. Он мой друг, отличный парень и еще две девушки.
—  Ну, пусть заходят, если друзья. Странный какой-то у тебя, этот друг.
—  С ним бывает. Когда он волнуется, начинает все путать. У него детство трудное было.
—    Главное, чтобы фрицев со своими не путал.
 Молодые люди вошли и скромно встали у стола.
—    Это все твои друзья?  — Майор поднялся и подошел поближе.
—   Так точно. Мы желаем на передовую, — отчеканил Ник.
—   Уж очень руки чешутся по войне, — пояснил Жан.
—  Молодой человек, война — это не развлекуха, — пояснил майор. —  Там и убить могут.
—   Я в курсе. Пусть стреляют, всех не перебьют. Я за половину роты могу пули на себя принять.
—  Да, ну и друг у тебя, — снова удивился майор. — Где ты его только нашел?
—  Да я в петровские времена два шведских корабля потопил за просто так, — начал расходится Жан. — Что мне эти фрицы. Где у вас здесь переодевают?
—  Ну, если ты такой воинствующий, посмотреть бы тебя в бою. А переодевают в морге. Здесь обмундирование выдают.
—   Жан, ты опять несешь что попало,  — зашептала растерянная Лиза.
—  Закрой рот и надолго. — зашептала уже и Ин стоящая с другой стороны. — Примерно до конца войны.
—  По коридору, направо. Там вам выдадут обмундирование. Оружие получите там же. Стрелять твои друзья умеют?
—    А то. Я в тире...
—  Умеем стрелять, — заверил Ник и, схватив Жана за рукав, потащил к выходу.
Через полчаса Жан и Лиза ничем не отличались от остальных военнослужащих.
—   Даже каску дали, — пытался ее приладить на голову Жан. — Ник, дай свою померить, моя что-то сползает.
—   А ты уши-то растопырь, тогда она в самый раз будет.
—  Эх ты, еще другом называешься, придется на поле боя, с кем-нибудь махнуться. Мне из-за нее ничего не видно. А оружие? Что это за оружие? — Жан вертел в руках карабин. — Только по воробьям стрелять и то не попадешь. Автоматы здесь вообще не имеются?
—   Значит, кончились автоматы. — Ник поправил на плече карабин. — С этим еще разберись, Ворошиловский стрелок.
—  Надо было на другой пункт идти, — недовольно бурчал Жан. — Может там с оружием достаток.

Новобранцев быстро определяли по машинам, которые направлялись по разным пунктам дислокации.  Ин и Лиза попали в санитарное отделение и должны были прибыть во временный лесной палаточный госпиталь.


                Глава 12

Перепаханное снарядами поле на опушке леса, настораживало бойцов, занявших оборону в траншеях и окопах.      
Пригибаясь, по траншеи бежит офицер, осматривает в бинокль позиции и дает последние указания.
—   Бойцы, мы находимся в районе Ржевки.  В ближайшее время здесь намечается прорыв немцев, это данные разведки. Со стороны противника сосредоточены большие силы, поэтому придется попотеть. Ваш отряд займет вторую линию обороны, называемую тылом. На переднем крае будут солдаты и матросы, прошедшие уже боевое крещение. Мне не положено рисковать новобранцами. Сейчас для города каждый человек дорог.  Всем понятна установка?
— В какой еще тыл, — громко возмутился Жан, поправляя сползающую на глаза каску. — Мы только оттуда.
—  Молчать и выполнять приказы. Каску с глаз убери, тоже мне, вырядился, вояка.
— Ты не думай, что тыл — это где-то там далеко. Тылом здесь называется второе кольцо обороны,  —  пояснил сидевший рядом   солдат.
—   Так бы сразу и сказали.
—  Отставить разговорчики, — прервал рассуждения офицер. — Всем дислокация понятна?
Ополченцы заняли места в траншее и с тревогой поглядывали на темнеющий лесной массив.  Жан снял каску, положил рядом и стал осматривать свое место.
—   Сыровато как-то здесь, — заметил он. — Я простыть могу.
—  Это тебе не Ялта, — рассмеялся солдат. — Долго еще придется тебе греть своим животом землю.
Рядом находилось несколько зенитных установок в расчеты, которых входили курсанты из ленинградских военных училищ.
—  Вот бы нам, Ник, с тобой туда. Салаг набрали, они и стрелять-то толком не умеют. Я на их лицах даже страх вижу.
—  Где определили твое место, там и находись. Это тебе не корабль, где можно было бродить по палубе бесконечно. Здесь и шлепнуть могут.
—  Ну, теперь фашисты попали. Они не представляют, как я на них зол.  —  Жан решительно потирал руки.
— Смотри, в штаны не наложи, когда фрицев увидишь, — предупредил старый матрос.
—  Ты, батя, за собой последи. Бабку, поди, одну оставил, скучать будет или загуляет.
— Дурак ты, парень. Моя бабка партизанам помогает. Это ты, неизвестно чем здесь будешь заниматься.
— Как там наши девчонки? Говорят, где-то здесь поблизости находится передвижной госпиталь. — Ник выглянул из траншеи и тоже осмотрел местность. — Все как-то неопределенно.
—  Нам туда дорога заказана, — заверил Жан. — А ты, батя, на меня не обижайся. Я в полной решимости и за себя, и за тебя, и за твою партизанскую старуху постою.
— Смотри, какой самонадеянный, — удивился матрос. — Враг разбираться не будет, ему все равно.
—   А эта кастрюля для чего?  — Жан постучал кулаком по каске.
—   Чтоб твои мозги по полю не разлетелись, вот для чего.
Подбежал офицер.
—  Отставить разговорчики. По данным разведки, сюда движется вражеская колонна танков и пехота. Слушать внимательно команды и четко выполнять приказы.
—  С этим оружием сложно подстрелить танк. — Жан недовольно вертел в руках карабин. — Товарищ командир, можно нам на позиции зенитчиков. Я когда-то из пушки стрелял.
—  На зенитных позициях надежные стрелки, курсанты, а вы здесь, для прикрытия.  Смотри ты мне, наговоришься.
Неожиданно со стороны леса послышался гул самолетов и через мгновение несколько «Мистер Шмитов» пролетели над траншеями.  Зенитные установки открыли дружный огонь, но самолеты пролетели над головами ополченцев так быстро, что Жан даже не успел их сосчитать. 
—   Эх, был бы хотя бы автомат или пулемет, с сожалением вздохнул Ник. — А эти мазилы у зениток точно попасть никуда не могут. Что же там за стрелки такие? Жан, ты где? — Ник огляделся по сторонам и не обнаружил рядом с собой друга.
—  Если ты такой умный, взял бы да пострелял. — Офицер оторвал взгляд от бинокля и сурово посмотрел на Ника. — Там молодые курсанты на батарее, совсем еще мальчишки. Слушай, а где это твой сумасшедший друг? По закону военного времени, я могу его под трибунал отправить за оставление позиции.
—   Он скоро вернется, у него живот прихватило.
— Нашли место и время. Просто какой-то детский сад. А ты перемещайся к зенитчикам, да побыстрее, пока самолеты на второй заход не пошли. Сейчас бомбить начнут.
Расталкивая всех на своем пути, Ник двинулся по траншеи к зенитным установкам.  Неудивительно было, что там он и увидел Жана.
—  А ты чего меня оставил одного, — набросился Ник на него. — Офицер пообещал тебя под трибунал отдать за оставление позиции.
—  С нашим командиром только кашу рубать и больше ничего. Пришлось самому боевое решение принимать. Здесь оперативность нужна.
Ник взглянул на курсантов.
—   Ну, что, братцы, в небо попасть не можете или самолеты слишком быстро летают?
Новый заход вражеских самолетов бомбами перепахал все поле и, несколько зениток разлетелось вдребезги от прямого попадания.
Жан стряхнул с шинели землю и осмотрелся.
—   Что-то я не пойму, чего они тут разлетались? Ведь не дома у себя.
  Спотыкаясь, к позициям зенитчиков подбежал офицер.
—  Чего расселись? Три расчета погибло, кто может занять место у орудия?
Ник и Жан переглянулись.
—  Так бы сразу и сказали.— Жан откинул в сторону карабин и пополз к ближайшей зенитной установки.
—  Почему оружие бросил? — вслед ему закричал офицер. — За него еще ответишь. Немедленно подними.
Появился старшина, взглянул на расстрелянные тела курсантов и перекрестился.
—  Эх, ребятки, ребятки, как же так, все до одного погибли. Командир, передали, что сейчас танки пойдут. Удержать нам надо эту позицию любым путем, таков приказ.
— Товарищ старшина, автомат на примете есть? Мой карабин отказывается стрелять,  —  воспользовался замешательством Жан.
—   Давно бы уже и сам раздобыл, смотри сколько убитых. Стрелять с него сможешь?
—   А то. Я и с миномета стреляю, и с пушки ядрами.
— Смотри, какой полководец. Откуда же ты такой тут взялся? Терехин, тащи сюда гранатомет. — Из гранатомета стрелять только по танкам, — предупредил старшина.
— А ты чего тут делаешь? — удивился Жан, увидев Терехина. — Меня преследуешь?  Ты за мной всю войну так и будешь бегать?
—  Вот так встреча! — обрадовался Терехин. — А меня сюда по распределению направили. Командира нашего с почестями похоронили в братской могиле, и я поклялся бить фашистов до последнего вздоха.
— Тогда ты попал в нужное место, только смотри, не тресни от злости, —  предупредил Жан.
—  Хватит болтать, — оборвал ненужную трепотню старшина. —  На опушке леса появились танки и пехота. Всем приготовиться к бою.
—  Сейчас я устрою им Курскую дугу, — заскрипел зубами Ник, выглядывая из траншеи.
—  Это что-то по сварочному делу? — уточнил лежавший рядом солдат. — Нашел, о чем говорить.
— Э, дядя, ты еще не знаешь, о чем я хотел сказать. Будет такое время, когда под Курском немцам задницу надерут. Жан, с гранатометом аккуратнее, это тебе не карабин и не пушка с корабля, — предупредил Ник. —  Не в тире находишься. Ты там хоть в одного зайца попадал?      
—   Бывало, и попадал.
—  Бывало... Здесь такое не пойдет.
—  Можно подумать, что ты стреляешь без промаха.  Тут люди, а не зайцы.
—  Не люди, а фрицы, — поправил солдат.  — Вот смотрю я на вас, ребята, и удивляюсь, зачем только таких молодых посылают на передовую!  Вам жить да жить еще, а вы лезете в самое пекло. Вас надо на крыши домов посылать, зажигалки сбрасывать.
—  Какие зажигалки, служивый? — удивился Жан. — Пусть малолетки этим занимаются. Я бы тебе рассказал про себя, но времени у меня сейчас нет. Оно теперь не скоро будет — только после войны, не раньше. Останешься жив, напомни мне.
—  В сорок пятом, в мае, расскажет, — добавил Ник.
—  Ты хоть понял, что сказал? В сорок пятом... Это что ж, все это время будем воевать?  —  удивился солдат.
—  Да что ты его слушаешь? — вмешался другой боец. — Болтают, что попало с испуга. Товарищ Сталин говорил, что мы быстро одолеем врага.
Солдат махнул рукой и отвернулся.
—  Ты бы сидел да помалкивал, — недовольно прошептал Жан. — Чего болтаешь лишнее?
    Нику стало душно, и он расстегнул ворот гимнастерки.
—   Ордена за что дают? — продолжал сыпать вопросы Жан.
—   За подвиги, — отвечали с усмешкой солдаты.
—   Ну, это запросто. Красную Звезду тоже можно получить?
—   Конечно, даже посмертно.
—   Ну, уж нет. Я тогда согласен на медаль, — рассмеялся Жан. —  Мне ее одной хватит, много ни к чему. За оборону Ленинграда мне дадут точно.
—  Представляю, придешь в школу весь в орденах и медалях, —  удивлялся Ник. — А в школе еще и табличка, что она носит твое имя. Тебя вызовут к доске, ты выйдешь, побрякивая железками, и тебе вкатят банан, за то, что ничего не знаешь. Тогда тебе еще одну повесят медаль —  «Сутулова», а дома предки тебя загнут, вместе с медалями в нужную позицию, да за двойки жопу надерут.  Вот ты брякать и будешь ими на всю квартиру.
—   Меня предки никогда не били,  —  с гордостью ответил Жан.
— Это они сделали огромную ошибку, — уже хором смеялись солдаты.
В небе появилась сигнальная ракета.
—   Скоро будет бой?
—  Да нет, сиди и радуйся, — успокоил солдат, — танки остановились. Пока они определяются, наверное, тебя ищут.

Танки и пехота начали движение одновременно со всех сторон. Через мгновенье они открыли прицельный огонь по позициям, разрушая укрепления и зенитные установки.
—  Все в укрытие! — кричал охрипшим голосом офицер. — А тебя не касается приказ? Немедленно покинь позицию. Мне нужны живые бойцы.
—   В какое укрытие? —  не понял Жан. — В город, что ли бежать?
—   Ты мне наговоришься. Выполняй приказ немедленно.
  Уцелевшие зенитки открыли ответный огонь. Жан поглядывал на Ника и поражался, как он умело вел огонь из зенитной установки. Вокруг стали падать бойцы, сраженные автоматными очередями фашистов.  Жан, мертвой хваткой ухватился за гранатомет и произвел первый выстрел по приближающемуся танку.
—   Попал, Ник, я этой дурой танк подбил, — радостно закричал Жан. —  Правда, чуть руки не поотрывало, но я его подбил, смотри, горит, зараза!
 Подбежал офицер и, схватив Жана за ворот, вытащил из траншей.
—   Да я тебя под трибунал отдам за невыполнение приказа. Быстро в укрытие.
— Товарищ командир, он танк подбил, — пытается объяснить Терехин.
— Какой еще танк, всем в укрытие, я повторять больше не буду. Смотрите, как фрицы палят, от бойцов скоро ничего не останется. Работают только зенитчики.
Жан вырвался и снова бросился в траншею, где остался его гранатомет. 
—  Ник, куда мы с тобой попали, повоевать не дают, как следует, все по окопам сидят.
— Сейчас наша авиация ударит и от вас ничего не останется. Я понятно говорю? Всем в укрытие! — Офицер кинулся снова в траншею, прячась от свистящих кругом пуль.
—   Куда еще понятней.
 Из-за леса послышался гул самолетов.
—  Жан, смотри, зенитная установка без расчета стоит и снарядов рядом куча, — заметил Терехин.  —  По-моему она тебя дожидается.
—  Может в укрытие? — уже засомневался и Ник. — Авиация пролетит, потом вернемся.
—  Ты иди и этого, Терехина с собой прихвати. Я позже к вам присоединюсь.
—   Я остаюсь, — решительно заявил Терехин.
—  Очки набираешь? Молодец, — похвалил Жан. — Веселей вдвоем помирать будет.
—  Ну, вы у меня навоюетесь, — вспылил офицер и бросился к окопам первой линии обороны, где расположились бойцы.
Жан решительно стал наводить прицел гранатомета на танк, который медленно приближался к позициям.
—  Чего не стреляешь? Видишь, танк на тебя дуло наводит. — Терехин схватил автомат и открыл огонь по фрицам, которые шли следом за танком. — О, да их здесь, как собак нерезаных.  Ну, давай же, огонь, Жан, танк сейчас пальнет и от нас одни уши останутся.
—   Не успеет, — шептал Жан, покусывая от волнения губы и, плавно нажал на спусковой крючок. 
Танк замер на месте и через мгновение вспыхнул ярким пламенем. Из люков стали выбираться фашисты, охваченные огнем.
— Сейчас я их пересчитаю. — Терехин снова открыл огонь из автомата. — Жан, ты давай не тяни, пальни еще по одному, который слева.
 Ник снова открыл огонь из зенитного орудия, и Жан облегченно вздохнул.  Он снял с головы свою каску, положил рядом и вытер мокрый от пота лоб.
—   Эй, Терехин, ползи сюда, сказать что-то хочу, — крикнул Жан.
—  Каску-то одень, смотри, пули вокруг свистят. Я твои мозги по полю бегать и собирать не буду, — кричал Ник.
—   Я тебя и просить не стану. Мои мозги, что хочу с ними то и делаю.
—   Чего надо? —  подполз Терехин.
—  Держись ближе меня, я бессмертный. А ты парень вроде ничего, боевой.  Я-то думал, что выслуживаешься перед командирами, а ты....
  Вторая линия обороны тоже открыла огонь по противнику, и Жан устало улыбнулся. Подбежал офицер и старшина.
—   Кто стрелял? Кто сейчас стрелял?
—   Ну, мы стреляли.
—   Командиру надо докладывать   без «ну», — потребовал старшина.
—   Кто подбил два танка? — Командир был в полной растерянности.
—   Ну, я и вот он, — признался Жан, с гордостью поглядывая на Ника.
—   Опять ты? Да я тебя под трибунал отдам за самовольство. Как ты мне уже надоел, — кипел офицер.
 Неожиданно рядом разорвался снаряд, и каска Жана со звоном полетела в сторону. Все мгновенно попадали в траншею, обхватил головы руками.
— Сынки, с вами все в порядке? — спросил старшина, поднимая голову и стряхивая с себя землю.
—   Смотрите, мою каску осколком пробило. Дыра сквозная. Как мне теперь ее носить.— Возмущенный Жан повертел каску в руках. — Мне голову сквозняком продует.
—   Ну, раз вы такие боевые, займите две крайние позиции, — приказал офицер. —  Какое училище заканчивали?
—   Мы самоучки, товарищ командир, — отчеканил радостный Жан.
—  Давайте, самоучки, на левый фланг. Там курсанты, будете им в помощь, а потом я с вами разберусь.
В два прыжка Жан и Ник был уже на месте.
— Скучаете, братва? — спросил Жан, обращаясь к солдатам и курсантам. — Скучаете, а враг наступает. 
—   Вы с какого училища, парни? — поинтересовался курсант.
—  Ты такого не знаешь.
—  Я все в городе знаю.
—  Мы из тракторно-музыкального. 
—  А что, и такое есть?
—  Всякие есть. — Жан взглянул на любопытного курсанта. — Так что после войны можешь сразу идти и поступать. Адрес потом скажу.
Удивленный курсант так и не понял, что его разыграли.
—   Интересно, — сказал он. —  И на кого там учат?
—   Я же сказал, потом, а сейчас не скучаем и готовимся к бою.
—  Тоже мне командир нашелся, скучать здесь некогда. Только одну атаку немцев отбили.
—   Прут на позиции?
—   Еще как. Танки встали и ведут прицельный огонь, а эта сволочь так и лезет.
— Нормально. Сейчас будем разбираться. — Жан подошел к пулеметчику. — Будешь запасным, — сказал он и взялся за рукоятку оружие.
— Стрелять умеешь? Это тебе не гранатомет, — предупредил курсант.
—  Разберемся. Учиться будем в ходе боя. Смотри, сколько мишеней бегает, а ты меня учить вздумал.
Очередная атака противника была мощной. Пехота начала атаку со всех сторон одновременно.
Жан прижал приклад к плечу и нажал на спусковой крючок. Первая очередь пришлась куда-то в воздух. Жана так тряхнуло, что он в растерянности зажмурил глаза.
—  Вот это штука. Сейчас я вас немного буду щекотать. Да простит меня Бог, хорошо, что мать родная не видит своего озверелого ребенка. — Он сосредоточился и снова полоснул по противнику. — Черт возьми, столько пуль вылетело, а убил только одного.
—  Бери ниже, чего над головами палишь? — кричал ему на ухо курсант.
—   Без сопливых дорога скользкая.  Еще учить отца будешь, как детей делать. Лучше тащи сюда патроны.
—  Слушай, ты, снайпер с навозной кучи, — уже не выдержал курсант. — Или стреляешь, или треплешься в пустую — выбирай одно из двух да отваливай.
—   Жан, бери левее, — раздался голос Ника.
Стоящие вдалеке танки снова дали залп, и перед глазами поднялась земля. Со всех сторон засвистели осколки разорвавшихся снарядов вперемешку с пулями.
 Рядом упал сраженный осколком еще один курсант.
  Жан открыл беспорядочный огонь по противнику, не обращая внимания на крики офицера и старшины.
—  Ну, ты и псих, — заметил Ник. — Остановись, уже никого не видно! — почти в ухо кричал он Жану.
 Жан отбросил пулемет в сторону и посмотрел на свои ладони. Пальцы свело судорогой от напряжения, и они ему не подчинялись. Он медленно опустился на дно траншеи, рядом с убитым курсантом, обхватил голову руками и громко заплакал.
—   Успокойся, Жан, возьми себя в руки, — просил Ник.
—  Я больше не могу все это видеть, — сквозь слезы твердил Жан. —  Ник, за что они парня убили?
—  Отдохни, пока затишье.  Огонь никто не ведет, и тебе не стоит заводиться.
—   Да здесь просто они всех поубивали, — впадал в истерику Жан. — Ты, я, да этот придурок, командир, только и остались.
—  Жан, мы не одни, нас с тобой еще наши девчонки ждут, успокойся.
Жан взял за плечи Ника и уткнулся головой в его плечо.
—   Если останусь жив, я тебя расцелую, — шептал он.
—  Успокойся, Жан. Мы все останемся в живых. Ты же знаешь наше положение.
—  А эти парни? — он взглянул снова на мертвого курсанта. — Почему они погибают?
—  Время такое, война. Можешь считать, им не повезло, что они родились в эти годы.
—   Они ведь герои... Жаль только, что такими молодыми гибнут.
—  Мне тоже жаль, но мы не в силах что-либо изменить.
Жан встал во весь рост. Над ухом просвистело несколько пуль, но он даже не отреагировал.
—   Смотри, еще стреляют, — произнес он и надел дырявую каску на голову. — Ну, гады... Где этот командир?
—   Он на другом фланге.
 Жан снова взял в руки пулемет.
—  Ник, подтяни сюда пару ящиков патронов. Я сейчас их мочить буду, как последних тварей. — Он снова открыл огонь. Слева и справа тоже начали стрелять.
—  Жан, берегись, на тебя танк дуло наводит, — диким голосом закричал Ник, но Жан его не слышал.
 Ник схватил гранату и выскочил из траншеи, бросился навстречу танку. Он спотыкался, падал, потом снова поднимался и бежал вперед.
Когда он оказался в нескольких десятках метров от него, то метнул гранату в башню огромной машины.
Рассеялся дым, и Жан увидел, как из-за танка выскочили   два фашиста и бросились на Ника.  Тут уже и Жан не выдержал. Какая-то неведомая сила его вытолкнула из траншеи, и он, не выпуская пулемета из рук, помчался на помощь. Несколько курсантов и солдат тоже бросились за ним.
 Жан бежал, не чувствуя ног и на ходу открыл огонь по противни¬ку, но пули летели мимо. Он бросил пулемет и мчался туда, где барахтался Ник с двумя фрицами. Он с разбега наскочил на одного, сбил его с ног и вцепился пальцами ему в лицо такой хваткой, что тот завизжал, как щенок, выпустил из рук Ника, и схватился теперь с ним. Сильный немец подмял Жана под себя и прикладом автомата стал вдавливать его в землю. Жан захрипел: в глазах его потемнело, и он стал задыхаться. Но вдруг он нашел в себе последние силы, извернулся и ногой ударил фрица в лицо. Тот приподнялся и замер. Изо рта его полилась кровь, и он рухнул рядом на землю. В следующий момент Жан увидел командира, который прикладом огрел фашиста по голове и проломил ему череп.
—   Живой? — спросил он.
Жан взглянул на Ника, который поднимался с земли и вытирал лицо от грязи.
Нику помогли курсант и Терехин, пристрелив фашиста из автомата.
—   Пойдете под трибунал, оба! — выпалил командир.
—   А танки? — Жан показал рукой на горящие танки.
—   Оба под трибунал.  Быстро всем назад.
Ника всего трясло.
—   Скоро обед? — спросил Жан, медленно приходя в себя.
—   Еще не заработал, — оборвал его командир.
— Обеда не будет, — пояснил один из солдат. — Нашу кухню разбило снарядом.
—  И наша зенитка разлетелась на куски, — добавил Ник, замечая в стороне кучу металла.


                Глава 13

Лиза сняла с лица марлевую повязку и опустилась на скамейку. Она кинула усталый взгляд на операционный стол, который представлял собой несколько длинных досок, накрытых клеенкой, и немного хирургических инструментов, рядом на тумбочке. Только что привели очередного раненого солдата, который получил ранение в ногу и кричал от боли. Его готовили к операции.
Она вытерла вспотевший лоб марлей и закрыла глаза: пред¬ставила на мгновение, что сейчас творится на передовой. Этот солдат был уже пятнадцатый или двадцатый за сегодняшний день — она сбилась со счета.
Рядом подсела Ин.
—  Может, выйдем на свежий воздух? — предложила она. — От запаха крови меня уже тошнит.
Пользуясь небольшой передышкой, они вышли из палатки и уселись на бревне, жадно вдыхая свежий воздух.
— Как там наши мальчишки? — тихо спросила Лиза, всматриваясь куда-то вдаль и прислушиваясь к нескончаемой канонаде.
— Не знаю, — пожала плечами Ин. — Может, не стоило сюда нам стремиться попасть?
—  Думаешь, в городе легче? Там есть нечего, люди с голода умирают.
— Не знаю, ничего не знаю. Когда это все только кончится, неизвестно. Лучше бы вернуться в семнадцатый год или во времена Государя Петра Алексеевича. Намного спокойнее было.
— Я тоже об этом уже тысячу раз думала, — согласилась Лиза. — Толкнуло же нас в самое пекло.
—  Я вот здесь сижу, а сама только и думаю о Нике, — рассуждала Ин. — Знаешь, как я его люблю, он такой хороший. С ним бы я вот так всю жизнь по этим временам моталась и горя не знала. Я хоть в космос улетела, к инопланетянам, и мне было б там тоже хорошо.
—   В космос?
—  Да. Ах, ты не знаешь... Это туда, высоко-высоко в небо, к другим планетам, где внеземная цивилизация. Там живут совершенно другие люди.
—   Инопланетяне?
— Да. Может, живут они мирно, не воюют между собой. — Ин задумалась. — А вообще, кто их знает...
— Война и предназначена для того, чтобы регулировать на земле численность населения, — сказала Лиза. — Жаль только одно — мы совершенно одинаковые существа и уничтожаем друг друга просто так. Чего нам не хватает в этой жизни?
— Человеку всегда чего-то не хватает, он ищет какие-то неземные блага, а на самом деле мы, может быть, самые отсталые существа во вселенной. Над нами те, кто живет там, в этом космосе, просто смеются, а потом возьмут и завоюют нашу землю, когда мы все друг друга перебьем. Наша земля ведь такая маленькая среди других планет.
—   Это тебе точно известно? — насторожилась Лиза.
—  Точно. В будущем будет такая наука — астрономия. Эта наука о планетах и звездах. Звезды — тоже планеты, они находятся очень далеко, и там, возможно, тоже кто-то живет. Мы тех жителей и называем инопланетянами.
—   А они как нас называют?
—  Я не знаю, дураками, наверное, потому что все нам чего-то мало. Мы все чего-то хотим, сами не зная, что. Вот и сейчас — убиваем, мучаемся от боли, но все равно убиваем и воюем. Это такая человеческая сущность.  Есть же миры, где все равны. Нет бедных и богатых —  все одинаковые.
—  Таких нет, — предположила Лиза, выслушав Ин. — Если человек что-то имеет, значит, он уже богат.
—  Ты богатая? — спросила Ин. — Конечно, у тебя есть богатый отец, огромный дом, ты приближенная Государю...
—  Это не мое богатство, — вздохнула Лиза. — Мое богатство — это Жан. Мне, кроме него, никто не нужен в этой жизни.
—  Ты его любишь, я знаю, но это же не твое, — возразила Ин.
— Мое. Он только мой. Пусть на месяц, на день или час, но он мой. Трагедия заключается только в том, что мы из разного времени, поэтому, пока мы рядом, я хочу от него все.
—   У меня такая же история, — согласилась Ин.
—   Но вы живете в одном времени, в одном городе.
—  Да, в одном, но волею судьбы мы друг с другом в том времени никогда не будем так близки. А если вдруг и встретим¬ся — то там мы совершенно чужие люди, может, просто знакомые.
—   Но можно, же как-то сблизиться.
—  Нет. Этого просто случиться не может, а если вдруг случится, то чувств таких не будет, как здесь.
—  И все равно тебе проще. Я живу вообще в другом веке и Жана там никогда не увижу, — вздохнула Лиза. — Я наслаждаюсь им только тогда, когда встречаюсь вот таким образом, благодаря своей тетушке. Знаю, что все это, к сожалению, быстро заканчивается, и, когда я возвращаюсь в свое время, наши встречи для меня остаются прекрасным сном.  Каждый раз, упрашиваю Люсию Петровну, чтобы мои мечты стали явью, и я снова его видела. Она меня много раз отговаривала, но понимает, что этот мальчик мне близок и дорог. Она слишком стара, и я за нее очень беспокоюсь. Если что с ней случится, то для меня все кончено...
—  На этот раз у нее получилось неудачно, — сказала Ин. — Война, блокада города — адское время.
—  Это не в ее силах — выбирать времена. Тут уже, как получится, и я рада в любом времени видеть всех вас.
—  А она не может оставить Жана с тобой там, в восемнадцатом веке, или тебя навсегда в нашем, двадцать первом?
— Нет, — покачала головой Лиза. — Мы не существуем в том времени, где находимся. Я нахожусь там, у себя, вы — у себя. Нас здесь просто нет, и ты это прекрасно знаешь.
— Было б неплохо, если бы Люсия Петровна организовала следующую встречу в нашем, двадцать первом веке...
—  Она очень стара, и это может у нее уже не получиться, — снова вздохнула Лиза. — Но я ее обязательно буду умолять об этом. Я заметила, что мы продвигаемся по времени и встречаемся только в этом городе. Вспомни наше время — строительство Петербурга, потом эта революция... Затем блокада, и опять все происходит только здесь. Как в ваше время будет называться этот город?  Ты говорила, но я забыла.
—   Санкт-Петербург.
 Лиза покачала головой.
—   Сколько город претерпел названий, — заметила Лиза. — Но это не важно. Главное — видеть вас и видеть Жана. Я согласна видеть вас в городе с любым названием. Мне все равно.
—  Я хочу задать тебе вопрос, — застенчиво сказала Ин, — чисто бабский. Тебе с Жаном хорошо в постели?
—   Когда он рядом, я просто схожу от него с ума.
—   А ты бы хотела от него иметь ребенка?
—  От него — сколько угодно. Я думала об этом. Хочу, чтобы осталась от него память, но этого никогда не будет, ты это знаешь. Я тоже замечаю, как ты Ника любишь.
Ин опустила голову и немного помолчала:
—  Ну, как сделать так, чтобы все случилось? — спросила она Лизу. —  Тетушка может помочь?
—   Нет. Она в этом бессильна.
—   Значит, это какой-то сон.
—  Да, сон, но какой! Я готова видеть этот сон всю свою жизнь, —призналась Лиза. — Готова от всего на свете отказаться, только чтобы быть вместе. Честно говоря, я такого, как Жан, никогда не встречала. Тебе он нравится? — почему-то спросила Лиза подругу.
— Очень красивый мальчик. Меня всегда поражают его широко раскрытые большие серые глаза, его светлые волосы, его лицо… Он у тебя как картинка с модного журнала.
— Да, он еще и бесстыдник, ничего не стесняется, — улыбнулась Лиза.
— Ну и правильно делает. Знаешь, есть люди с комплекса¬ми, а он совершенно другой. Он тебя устраивает во всем?
—  В первый раз, еще там, у нас дома, я чуть не сошла от него с ума. Теперь до сих пор не могу прийти в себя даже от его прикосновений. Может, я не могу это выразить словами, но он — это что-то невероятное. А я замечаю, тебе он тоже нравится?
—  Как ни удивительно, да. Но ты не переживай. У меня есть Ник, и он мой бог.
—  Он у тебя замечательный парень, — заверила Лиза. — В какую ночь таких только делают?
—  Ой, что-то мы сидим здесь, как две куклы, и расхваливаем своих парней, — спохватилась Ин. — Интересно, говорят они о нас что-нибудь?
—  Где им там говорить? Они воюют с фашистами и нас с тобой защищают, — вздохнула Лиза.
— Я обязательно когда-нибудь у Ника об этом спрошу. Он откровенный человек.
—  А ты заметила, как они друг к другу относятся? — спросила Лиза.  —  Они не только нас любят.
—   Друг друга? Я знаю. Они по-другому не могут.
—  Они молодцы! — Лиза поднялась, заметив, что по лесной тропинке несут очередного раненого на носилках.
—   Куда? — грубо спросили солдаты. —  Куда нести?
— В палатку, быстро. — Ин вскочила и открыла завешенный брезентом вход.
Раненый был накрыт шинелью, из-под которой выглядывали светлые в крови волосы. 
Лиза и Ин тут же вошли следом. У стола склонились врач и медсестра.
—   Что так поздно? —  спросил врач и приподнял шинель.
  У Лизы оборвалось сердце. Она прислонилась к стене, и ее ноги стали ватными.    
—  Такой молоденький, лет семнадцать, — проговорил с со-жалением врач. — Кого воевать посылают?
  Дальше Лиза уже ничего не слышала. У нее зазвенело в ушах, и она стала сползать вдоль стены на пол. Ин подхватила ее под руки, пытаясь усадить на стул, но не удержала, и Лиза упала на земляной пол.
—  Дайте ей нашатыря, — крикнул врач. — А этот мальчишка умер. У него сквозные ранения в грудь. Выносите на улицу.
Ин не отходила от Лизы.
—   Ну, ты чего так расслабилась? — шептала она.
—   Кто это? Мне показалось... Это не он?
 Ин в растерянности молчала. Она с помощью врача усадила подругу на стул, и Лиза медленно стала приходить в себя.
—   Что она так реагирует? — спросил врач.
—  У нее парень там, на передовой, очень похожий на этого солдата, — пыталась объяснить Ин.
—   Сожалею, девушки, но война не разбирает, где, чей парень.
—  Жанчик, — выдавливала Лиза имя сквозь сжатые зубы. — Правда, это не он? — Она открыла глаза и растерянно смотрела по сторонам.
Ин не знала, что ей ответить.
—  Иди, посмотри, — приказал врач Ин. — Пусть определится. Если что, сама знаешь, как поступить.
Ин медленно поднялась и с испугом посмотрела на выход, куда унесли убитого.
—   Иди, иди, — повторил врач. — Потом уже не найдешь.
Ин медленно направилась к выходу и скрылась за брезентовой ширмой.
— Сделайте ей укол, — приказал врач медсестре. — Наберут слабаков, потом возись еще и с ними.
После укола Лиза стала окончательно приходить в себя. Она сидела на стуле, покачиваясь от слабости, и с тревогой смо¬трела на вход.
Вскоре появилась Ин. Она присела рядом и, обняв Лизу за колени, расплакалась.
—  Я так и знала, — во весь голос разревелась и Лиза. — Он вечно куда-нибудь влезет. Ин, что мне теперь делать?
—  Я плачу от радости, а ты тут причитаешь, — взорвалась Ин. — Не Жан это вовсе.
 Лиза уронила свою обессилившую голову на плечо подруги и еще больше расплакалась.
—  Ну, хватит, тетки, здесь сырость разводить, — строго сказал врач.  —  Там бои идут, а вы мне здесь потоп устроили.
—   Он живой, — сквозь слезы бормотала Лиза.
—   Да живой, живой твой Жан. Пойдем, выйдем на свежий воздух.
 Ин взяла под руку Лизу, и они вышли.
—  У меня все внутри перевернулась, когда я увидела   голову со светлыми волосами из-под шинели. Ну, вернется, я его поколочу.
—   Тебе не угодишь. Радуйся, что все нормально.
—  Ин, как нам убраться отсюда? Я что-то так всего стала бояться. Давай что-нибудь придумаем.
—   Нам бы к ним туда, на передовую, — сказала Ин.
—  Даже и думать не пытайтесь, — сказал вышедший следом из палатки врач. — Вы же не знаете вообще, что там творится за месиво… Вам этого вообще лучше знать.
—   Может, там помощь нужна? — спросила Лиза.
— Кому нужна — принесут сюда. А вы нужнее здесь. Кто мне помогать будет?
 У Лизы снова закружилась голова. Она задрала голову к небу и уставилась на черную тучу, которая плыла по небу.
—   Будет дождь, — прошептала она. — Дождик будет скоро.
—   Лиза, успокойся. Все будет хорошо. Только возьми себя в руки.
—  Хорошо, я возьму себя в руки, — не отрывая взгляда от тучи, шептала Лиза. — Я уже взяла себя в руки. У нас все будет хорошо.
—   Тебе надо отдохнуть.  Ты слишком переволновалась.
Лиза отвела взгляд в сторону и прислушалась.
—  Какая тишина странная, — заметила она.  — В последнее время я ее стала особенно бояться.


                Глава 14

По лесной дороге, между берез и сосен, мчится полуторка, и девушки вскочили на ноги.
—  Смотри, Ник едет, — закричала Лиза. — Я так и знала, что Жана больше нет. Я его никогда больше не увижу. Значит, ты меня обманула. — У нее снова полились слезы из глаз. Она закрыла их ладонями и медленно опустилась на поваленное дерево.
Из палатки выбежал врач и стал махать водителю руками.
—   Подъезжайте поближе, — кричал он. — А вы чего здесь торчите, быстро, по рабочим местам. Давайте все сюда, а полковника в палатку.
Машина резко остановилась, и теперь Лиза увидела Жана, который склонился над раненым. Она облегченно вздохнула, но сдержала себя и не бросилась навстречу, как это сделала Ин, а только еще больше разрыдалась от счастья.
—  Что с ней?— крикнул Жан и спрыгнул с кузова на землю. — Кто обидел мою красавицу?
—  Ничего особенного. Она рада тебя видеть живым и невредимым,  — объяснила Ин.
— Куда полковника? Командир приказал его сопроводить до госпиталя, — доложил Ник. — У него серьезное ранение в грудь, а ваша кантора тут бессильна. Организуйте немедленно сопровождение в город.
— Так и сопровождайте, раз вам поручено, — растерялся врач. — Здесь вам не госпиталь, а перевязочная. Госпиталь в городе.
—   Можем не довести на этой колымаге.
—  Девчата, сделайте раненому обезболивающий, еще раз перевяжите, возьмите с собой бинты, вату и тоже поезжайте с этими бойцами, — приказал врач. — Не нужны мне здесь плаксы вроде вас, своих хватает.  Загружайте в кузов и других тяжелораненых: одной ходкой увезете. Помните, что полковник должен жить.
 Когда в машину погрузили еще несколько носилок, врач дал команду к отправлению.
Жан протянул руку Лизе и Ин и они оказались в кузове с санитарными сумками наперевес.
—  Кажется, бог меня услышал, — шептала Лиза. — Мы снова вместе.
— Лучше бы бог войну эту прекратил, — заметил Жан и широко улыбнулся. — Что-то мне уже тут надоело находиться.
—  Привыкай, — хлопнул Ник друга по плечу. — Не к теще на блины приехали.
— Эй, водила, гони милый, да побыстрее, — оживился Жан, поглядывая на заплаканную Лизу. — Приказ, довести полковника и всех остальных живыми. Да смотри, чтобы твое корыто в дороге не развалилось.
—  Не умничай, — огрызнулся старый солдат. —  Тоже мне командир нашелся.
—  Да я таких, как ты, видел, знаешь где, мышь ты тыловая, — не уступал Жан, пока его не остановил Ник.
—  Это тебе не на поле боя, когда злость из тебя валила, как дым от паровоза. Сиди и помалкивай.
Лиза прижалась к Жану и снова расплакалась.
— От меня это не зависит, — оправдывался водитель. —  Вон, медицина пусть за всех и отвечает.  Видите, вражеские самолеты снова поднялись, бомбят дороги. На тот свет мы еще успеем. Предыдущую машину, что в город отправили, фрицы вчера напрочь разбомбили.
— То было вчера. Это ты к чему говоришь?— снова начинал расходиться Жан. — Что и мы можем не доехать? Давай, батя, ты все сможешь.
Машина помчалась по дороге, оставляя за собой облака пыли. В кузове невероятно трясло, и молодые люди крепко ухватились за борта кузова.
— Что-то дядя не так команду понял, — возмущался Жан, подпрыгивая на каждой кочке. — Ну, приедем, я с ним разберусь.
Лиза прижималась к Жану и уже довольно улыбалась.
—   Тебя никакая война не переделает, — прошептала она.
—  Я личность постоянная, — гордо заявил он, поправляя на голове дырявую каску. — Я, как электрический ток.
—   Жан, Лиза за тебя очень переживала, — сообщила Ин. — Сколько она слез пролила, сколько мне про тебя рассказывала...
—  Я думала, что тебя больше никогда не увижу, — зашептала в оправдание Лиза.
—   Мне по-другому нельзя. Не могу своего отца сиротой оставить, — сообщил довольный Жан и еще сильнее прижал девушку к себе. — Как он без меня будет жить? Хоть он мне жизнь своей педагогической деятельностью и портит, но, чтобы осиротел, этого я допустить не могу.  Ник, это тебе. — Жан протянул другу каску. Помнишь, семнадцатый год, когда на съезде народных депутатов я закинул твою шапку, которую ты хотел забрать с собой в виде сувенира? Так вот тебе каска вместо шапки. Хоть она и с дыркой, но как сувенир, очень приличная. Дарю.
 Ник тут же выкинул каску за борт.
—   Иди ты со своими сувенирами. Нашел время вспоминать.
—  Тот поступок меня до сих пор мучил. Как так неудачно шапка тогда улетела? Все кидали в воздух бескозырки, шапки, папахи и они возвращались, а твоя так и не вернулась. Видно не ко двору была. А каску зря выкинул, ходил бы в ней в свой институт, все б завидовали.
—  Шапка не вернулась, потому что ты ее кидал. Кидал бы кто-нибудь другой, такого б не случилось.
Раненый полковник зашевелился, пытается подняться. Лиза и Ин его стали укладывать на носилки, поправляя на груди окровавленные повязки. Неожиданно снова послышался гул самолетов. Жан задрал голову и стал стучать кулаком по кабине.
—   Немцы, батя, давай в лес сворачивай.
Водитель на ходу выглянул из кабины и тоже стал всматриваться в небо.
—  Какие немцы, если ни одного самолета еще не видно? Мимо летят.
—  Я по звуку слышу, что в нашу сторону, сворачивай, тебе говорю, а то от твоей колымаги одни колеса останутся.
Раненые в кузове заволновались.
—  Потерпите ребята, скоро приедем и вам помогут, — успокаивала Ин. — Главное, чтобы доехать без приключений.
Неожиданно впереди разорвался снаряд, но водитель не останавливался, нажимая на газ.
—  Давай в лес сворачивай, старый черт, а то он самолетов не видит,  — не успокаивался Жан. — Снаряд просто так, свалиться с неба не может.

Только к вечеру прибыли на место.  Машина остановилась у входа в госпиталь и Жан, спрыгнув на землю, быстро стал открывать борта. 
 Водитель вышел из машины, деловито потер руки и взглянул на Жана.
—  Когда не знаешь своего дела, не суйся со своими предложениями,  — заявил он. — Тоже мне вояка нашелся.
—  Замени свое ведро, батя, все мозги растряс, а ведь раненых везешь, не дрова, — огрызнулся Жан.
—    Да этой машине еще года нет, умник.
 На крыльце госпиталя появился майор в белом халате.
—   Кто сопровождал машину с ранеными? —  устало спросил он.
—   Мы, товарищ майор. —  Ник вытянулся по стойке «смирно».
—   Подойди ко мне. Эти с тобой?
—   Мы все вместе.
— Мы из палаточного госпиталя. С передовой, со Ржевки, — пояснила Ин.
—  Это хорошо. Люди нам нужны. Вы, девушки проходите ко мне в кабинет, я сейчас подойду. А вы, молодые люди, идите к старшине и получите пайки на всю свою команду.
 Санитары быстро унесли раненых в помещение.
—   Воевали?
—   А то. Мы только что из боя вышли, а тут эту колымагу подсунули,  — стал возмущаться Жан. — Ели добрались.
—  Товарищ майор, полковника не удалось спасти. Умер полковник,  —  сообщил подошедший санитар.
—  Что у вас за медицина, если люди мрут, как мухи прямо на ходу? — Жана снова понесло. — Мы вам его живым доставили, так и запишите.  Ответите перед руководством.
— Смотри мне, разговорчивый какой попался. На фронте разговаривать не положено, на фронте положено четко выполнять приказы. Это ваши медсестры?
—   А то.
—   Не, «а то», а «так точно».
—   Так точно, наши, — отчеканил за Жана Ник.
—   Я их оставляю при госпитале. Мне нужны люди.
—   А мы? — Жан сделал удивленное лицо.
—  А вам надо обратно на передовую. Если вы из ополчения, то лучше на распределительный пункт.
—   Мы уж себя как-нибудь и сами распределим.
—  Смотри, — уже погрозил пальцем майор. — Что передать вашим сослуживцам, которых я оставляю при госпитале?
—  Передайте им, что мы их найдем на Малой Морской улице. У нас там явочная квартира,  —  выпалил Жан.
—  Эх, попался бы ты мне в другом месте, — с сожалением сказал майор. — Я бы с тобой по-другому поговорил.
—  Вот поэтому и не попадаюсь. Нам можно идти? Ник, зря ты мою каску выбросил, смотри, ветер поднимается.
—   Иди ты со своей каской, чего пристал? Я даже свою отдал одному бойцу из-за ненадобности, а ты тут ноешь, зачем, зачем...
—   Я же хотел, как лучше. Вот ходил бы сейчас и всем хвастался.
—   Отстань.
Старшину пришлось искать долго: он был где-то на втором этаже.
—  Вы, солдаты, ко мне? — спросил старик в очках. — Это вас послал ко мне майор?
—   Мы за пайком.
Паек заключался в трехстах граммах хлеба, двух кусках сахара и консервной банке с килькой.
—   Это и все? — удивился Жан. —  А мясо?
—  Тебе что, мало? Гражданские и этого не видят.   Мясо с водкой не предусмотрено, чтобы не треснул.
Жан недовольно взглянул на Ника.
 Наконец, появились девушки.
—  Мы сегодня остаемся здесь, а вы идите на Малую Морскую, — сказала Лиза и сняла с шеи ключ. — Утром встретимся. Жан, я тебя прошу, ничего не придумай по пути. Я знаю, что у тебя это здорово получается.
Жан в ответ улыбнулся и обнял Лизу.
— Такое впечатление, что вы расстаетесь на целую вечность, —  заметила Ин.
—   Ник, а ты чего уши растопырил? По-моему, Ин немного замерзла.
Ник тоже прижал Ин к себе и устало улыбнулся.
—   Все будет хорошо,  — прошептал он.


                Глава 15

Шел мелкий мокрый снег с дождем и, мерзкая погода заставила молодых людей ускорить шаг. Почти у самого дома зазвучала пронзительная сирена, и они остановились.
—   Воздушная тревога, — спокойно сказала Жан. — Как я уже к этому привык!
—  Это плохо. К этому лучше не привыкать. —  Ник, прижимая к груди сверток с пайком, тоже задрал голову в темное небо. — Сейчас придем домой, и устроим пир.
Минут через десять где-то недалеко послышались залпы зениток, и несколько «Мистер Шмитов» пролетели над домами. Они сбрасывали зажигательные снаряды на кры¬ши домов, которые ярко светились и взрывались.
—   Так и город спалят, паразиты.
—  Смотри, их там кто-то сбрасывает вниз, — Жан показала пальцем на крышу, заметив на ней несколько человек.
—  Вот гады, они и на наш дом тоже кинули, — воскликнул Ник и, схватив друга за руку, потащил в подъезд, а потом по лестнице на крышу.
На крыше было пятеро подростков. Мальчишки быстро тушили и скидывали зажигалки вниз, пока те не разорвались.
—   Берегите глаза,  —  крикнул Ник и бросился помогать.
—   Вы откуда, пацаны? —  спросил Жан, когда все было кончено.
— Из этого дома, — объяснили ребята. — У нас каждую ночь дежурство. Каждый защищает свой дом от пожара самостоятельно. Фашисты спалить Ленинград хотят, а мы не даем.
 Ник с гордостью посмотрел на ребят. Их грязные лица были полны решимости.
—   Берегите глаза. Этот огонь, как сварка обжигает, и человек потом слепнет, — еще раз предупредил он.
—   Ерунда, мы не боимся,  — хором отвечали мальчишки.
—   И все же берегите глаза. — Ник посмотрел с крыши вниз, и у него закружилась голова. 
—   Оказывается, я боюсь высоты, — признался он. — Я это¬го и сам до сих пор не знал.
—  Еще бы! Все-таки седьмой этаж. У меня знакомый вообще с табуретки упал и сломал шею. И все же ты зря мою каску выбросил. Сейчас она тебе бы очень пригодилась. Сам бы разбился, а голова целая. — Жан остолбенел, устремив свой взгляд на горизонт. — Смотри, шар. Огненный шар вдалеке, — зашептал он.
За тучами появился и неподвижно повис в небе небольшой светящийся шар.
—  Это луна. Ты что, не видишь? — Ник тоже стал всматриваться. — Луна, точно.
— Посмотри левее, — повернул ему голову Жан. — Вот это луна, а это уже не луна. Он за нами, он нас ищет.
— Это тот, благодаря которому мы появляемся в разных временах истории?
—  Ты знаешь еще про один? Он самый. Если бы не тучи, то сейчас нас здесь уже не было.
—   Шар нас не обнаружил. Видишь, он уходит в сторону.
—  Выходит, он уже послан за нами, значит, жива еще старушка, — облегченно вздохнул Жан.
 Ник долго молчал, провожая удаляющийся шар взглядом, пока он вообще не скрылся за облаками. Он тяжело опустился на железную крышу и склонил голову.
—  Ты, наверное, прав, — согласился он. — Дай бог здоровья этой Люсии Петровне, чтобы мы встретились где-нибудь еще в веке так двадцать первом.  Идем домой, здесь и без нас справятся.

Жан расположился у теплой буржуйки, которую растопил последними дровами и грел озябшие руки, пристально поглядывая на огонь.
—   Выходит, тетушка в городе, — с грустью в голосе сказал он.
—   Не знаю.
—   В городе, в городе. Значит, она может появиться и здесь. Она знает эту квар¬тиру и наверняка сообразит.
—   Вот и хорошо. Ты же хотел с ней поговорить, чтобы в следующий раз она снова организовала нам встречу. У меня та¬кое предчувствие, что мы скоро расстанемся. У тебя как? — Ник подсел рядом и тоже вытянул руки.
—  Утром придут девчонки и пусть отдыхают, а мне с тобой надо на распределительный пункт, — напомнил Жан. — Пока мы в Ленинграде, чувствует мое сердце — не все еще сделали. Ну, а Люсия Петровна, по-моему, слишком торопиться.
—   Ты же недавно твердил, что домой хочешь.
—  То было недавно, а это сейчас. Вот чувствует мое сердце, что что-то не доделали и все тут.

Жан проснулся рано, со звуками сирены, которая неустанно звучала за окном. Он прислушался, взглянул на Ника, который развалился на всю кровать и толкнул его в бок.
—  В войсках подъем, засоня. Вставай, у нас много дел на сегодня. Спать будем дома.
 Ник открыл глаза и поднял голову.
—   Девчонки пришли?  —  спросил он сонным голосом.
— Они будут позже, вставай и, пока их нет, идем на распределительный пункт. Решим свои вопросы и вернемся, там и они подойдут.
—   Давай еще немного полежим.
—  Распустила совсем тебя война, вставай и без вопросов. Они придут, мы вернемся, вместе и позавтракаем.

На Дворцовой площади с самого утра было оживленно. После ночных налетов солдаты и матросы убирали осколки выбитых стекол и разводили костры для обогрева. Днем фашисты налеты на город совершали редко, поэтому было время навести порядок и немного передохнуть.
На крышах Зимнего дворца расположились зенитные установки, и там несется круглосуточное дежурство.
Ник и Жан остановились у Александровской колонны и переглянулись.
—  Кто бы мог подумать, что именно это место будет для нас таким значимым, — вздохнул Ник. — Очень хорошо помню семнадцатый год. Тоже костры, солдаты и матросы. У стен Зимнего баррикады...
— И расставание на неопределенное время, — добавил Жан. — Грустное место. В нашем времени я тысячу раз проходил здесь, но никогда и в голову не лезли такие мысли.
Молодые люди снова устремили свои взгляды на темное, покрытое серыми осенними облаками небо и заметили, как за крышами домов оно постепенно снова начинает розоветь. На крышах Зимнего все мгновенно пришло в движение: засуетились солдаты, заняли места у зенитных установок. На площади военные тоже насторожились и поспешили в укрытие.
—  Ничего не напоминаю, — пожал плечами Жан. — Думаешь, все же это по нашу душу? Сегодня ночью с крыши мы это уже видели.  Люсия Петровна настойчиво ищет с нами встречу.
—  Бедный город, даже оборону держит на крышах Эрмитажа, — вздохнул Ник. — Не волнуйся, время наше придет. Ты посмотри наверх, нам бы туда. Сейчас, мы как бы, свободные ополченцы, тем более и девчонки недалеко. Жан, ты у нас на все руки мастер.
—   Намек понят, давай за мной!
Они подошли к воротам Зимнего и стали наблюдать за передвижениями военных во дворе. 
—  Эй, мужик, где ваш командир? — окликнул Жан пожилого солдата в шинели.
—  Зачем он тебе? С какой целью интересуешься?  Командир наверху, что хотел?
—   Подмога нужна? Мы из ополчения, я стреляю хорошо.
—  Ты что ли стреляешь хорошо? Из рогатки по воробьям, да? Тебя ветром с крыши сдует. Идите, мальчики своей дорогой, здесь посторонним стоять запрещено.
—   Тебя я вижу, уже сдуло,  —  не успокаивался Жан.
 К воротам подъехал грузовик, просигналил и молодые люди отошли в сторону, пропуская машину.
—  Тут решительность нужна, — предупредил Жан. — Прячемся за машиной и вперед на Зимний. Во время революции не получилось в нем побывать, хоть сейчас проберемся.
Дежурный матрос стал открывать ворота и пропустил машину на территорию.
—   Слушай, браток, где тут у них командира найти? — спросил Жан водителя, выглядывая из-за кузова.
— Да хрен его знает, — удивился тот неожиданному появлению молодого человека. — Берите ящики со снарядами, и тащи наверх, там и найдете их командира.
—   Браток, а часто обстреливают город?
— Каждый день, особенно по ночам. То артиллерия палит, то самолеты бомбят. Не успеваем снаряды с Кировского завода подвозить.
—  Теперь обстреливать будут реже, — решительно заверил Жан. — Мы беремся за это дело.
—  Ну, ну, болтун ты, как я посмотрю. Давай неси боеприпасы наверх да не разговаривай. Сейчас еще вторая машина подойдет.
Жан и Ник схватили по ящику с патронами и направились к лестничному маршу.
—  Главное никому не смотри в глаза, — предупредил Жан. — Плохая примета.
—  Это еще почему? — не понял Ник.
—  Тебя сразу выкупят. Вот была б на твоей башке моя простреленная каска, вопросов бы не было ни у кого, а так, студент студентом.
— Слушай, ты, школьник-недоучка, на себя посмотри. Думаешь, шинель одел и уже патриот?
На крышах Зимнего стоят зенитные установки, вокруг суетятся курсанты военных училищ Ленинграда, которые и составляют их боевые расчеты.  Жан с грохотом бросил тяжелый ящик на железную крышу, и все сразу обратили на них внимание.
—  Вот это да, никогда на крыше Зимнего не приходилось быть, а тут на тебе... — Удивлению Жана не было предела. —  Эй, служивые, вам патроны?
—    Это уж как командир решит, — ответил старший расчета.
—    Ну и где этот ваш командир?
—    Несите ящики дальше, он сам вас встретит.
Чуть дальше навстречу им вышел капитан в шинели с поднятым воротником и фуражке.
—  Эй, товарищ, где тут ваш командир потерялся? Мы по крыши с этими чертовыми ящиками скоро второй круг будем делать.
—  Ну, я командир. Снаряды несите вон к той, крайней точки. Ее основательно укрепить надо.
Жан и Ник поставили ящики у зенитной установки, куда им указал капитан и огляделись.
—  А вы чего расселись, — набросился Жан на курсантов. —  Мы вам патроны и снаряды таскать больше не будем. Тоже мне стрелки нашлись.
 Курсанты весело рассмеялись.
—  Товарищ командир, возьмете нас к себе? Мы с передовой, оборону на Ржевки держали, потом раненых в город сопроводили, сейчас свободные. Мы из ополчения,  —  стал объяснять Ник.
—   А здесь, каким образом оказались?
—   Через ворота, как и все.
—   Я команды на вход посторонним не давал.
—    Вам что, пополнение не нужно?
Подбежал старый солдат, тот, что был внизу, во дворе и удивился, увидев незнакомцев на крыше.
—  О, эти уже здесь? Капитан, эти два типа через ворота пытался проникнуть на особо важный объект. Я их прогнал, но они нарушили пропускной режим.
—  А ты что думал, я приглашение от тебя буду ждать? Обойдешься. Так что, берете в свое подразделение?  А ты не смотри на меня, как на врага народа, глаза сломаешь. — Жан был в приподнятом настроении.
—   У нас по ночам напряженка, объяснил капитан. — Днем фрицы не летают, а как стемнеет, начинают бомбить город. В последнюю ночь два наших расчета расстреляли. С передовой, говорите, это хорошо. С зениток стреляли?
—   А то. Нами два с половиной танка уничтожено.
—   А остальная половина где? —  рассмеялся солдат.
—   Товарищам по оружию оставили, чтобы не скучали.
—   Звать вас как? —  спросил капитан, и устало опустился на ящики с боеприпасами.
—    Жаном, а он Ник.
—  Французы что ли или их кровей? — поинтересовался солдат, прищуривая с подозрением глаза.
—   У родителей при случае спросишь. Так что?
—  Старшина, поставь этих бойцов на довольствие, а вы примите крайнее слева орудие. Прошлой ночью его весь расчет погиб.
—   Хорошо.
—   Не «хорошо», а «есть», — строго сказал капитан. —  Сейчас время десять часов. К двадцати я вас жду. Пока свободны. Спускайтесь вниз, старшина вам покажет, где разместиться.
— Может с обстановкой пока определимся? — Ник посмотрел с крыши вниз и схватил Жана за руку.
—   Зря каску выкинул.
—  Обстановка сложная. Определяться будете при атаках противника. Тут только один выход или они, или мы их. Других вариантов нет.
— Сейчас получается у нас как бы свободное время? —  поинтересовался Жан.
— Свободного времени здесь тоже нет. Вы местные? — уточнил старшина.
—   Да.
—  Не «да» а «так точно», — поправил теперь уже и старшина. —  Тоже мне ополченцы нашлись.
—  Да мы за время войны столько врагов уничтожил, что тебе и не снилось, — сорвался Жан. — Ник, скажи ему, чего молчишь? Шведов мы били еще при Петре Алексеевиче. Корабли их топили в тысяча семьсот третьем году. В семнадцатом Зимний брали. Ленина видели. Он нам многое рассказал о своих планах. А ты тут свою философию разводишь.
—   Капитан, может они контуженные? С ними опасно дело иметь, —  высказал свое предположение старшина.
—  Да шутит он все. Не слушайте его. — Ник одернул друга. — Он просто беспредельно рад, что оказался здесь.
—  Можете идти. Я вас жду к двадцати часам здесь. А раз вы местные, то сходите домой, сообщите родным и вечером сюда, но такое будет в последний раз.


                Глава 16

Ник и Жан тихо поднялись по лестнице и прислушались.
—    Спят, — прошептал Жан.
—    Стучи, не сидеть же нам на площадке.
Жан постучал в дверь и снова прислушался.
Неожиданно щелкнул замок и дверь открылась. На пороге стояла Лиза.
—  Я так и знал, что вы дома. — Жан обнял девушку, которая сразу бросилась ему на шею.
—  Нас отпустили до вечера, а потом снова на дежурство. Заходите мальчики.
Ин накрывала на стол, выкладывая из пайков содержимое.
—  Присаживайтесь, сейчас будем обедать, — сказала она, приглашая к столу. — Вы уже сходили в распределительный пункт?
— Мы уже сами себя распределили, — деловито заявил Жан, подкидывая дрова в буржуйку. — Ну, что защитники блокадного Ленинграда, есть повод и отдохнуть.  Вечером вы в госпиталь, а мы к Зимнему. Там на крышах целая батарея разместилась. Будем пробовать стать их членами.
— Вы вот дома сидите и ничего не видите, — спешил сообщить новость Ник. — Кажется, о нас в очередной раз вспомнила Люсия Петровна.
—   С чего это ты взял?  —  удивилась Лиза.
—  Шар видели. Огненный шар, который когда-то уже появлялся в нашей жизни.
Лиза растерялась и подсела к Жану, обняла его и пристально посмотрела в его серые глаза.
—   Что-то у меня на сердце снова не спокойно.
—   Все будет хорошо, ты не беспокойся.
Неожиданный, тихий стук в дверь заставил молодых людей насторожиться.
—   Управдом или соседи? Пойду, открою,  —  сказала Лиза.
—  Сиди, я сам. Сейчас кто только по городу не болтается. Может, бандиты на огонек подтянулись.
Жан подошел к двери и прислушался. Стук повторился снова.
Подошел Ник и молодые люди переглянулись.
—   Кто там?
—  Зотовы здесь живут? — послышался старческий женский голос. — Мне бы кого-нибудь из них повидать, если остались еще живы в этом адском городе.
Жан открыл дверь и обомлел. На пороге стояла Люсия Петровна. Она выглядела очень старой, сгорбившейся и с узелком в руках
—  Вы не Зотовы, точно. Есть кто-нибудь еще в доме? — властно сказала она.
—   Лиза, к нам гости, радостно закричал Жан.
Лиза и Ин тут же выскочили в коридор.
—  Тетушка, дорогая,— обрадовалась Лиза, — неужели это вы? Я так рада вас видеть. Проходите. У нас прохладно, но зато есть продукты, сейчас обедать будем, пить чай.
—  От чая не откажусь, сама продрогла от этой сырости. А это, я так понимаю, Жан?
—   Вы его запомнили?
—  Его сложно забыть. Славный мальчик. А это Ник и его девочка. Вы все вместе, это уже хорошо.
 Лиза разливала чай и с восхищением поглядывала на тетушку.
—  Нам по-другому никак нельзя. Вы когда-то сами об этом говорили, только вместе.
—  Вы простите меня старую, что я вас отправила в это ужасное время. Хотелось, как лучше, Лизочка очень просила, но я поспешила, и вышло именно так. Простите меня, милые мои.
—  Тетушка, как мы все рады вас видеть.
—  Особенно я, — пробурчал Жан.
—  Мы сейчас в госпитале работаем, вот паек на сегодня дали, — торопилась похвастаться Лиза. — Мальчики недавно с передовой вернулись. Решили все вместе отметить это дело.
—  Пока до вас шла, столько ужасного насмотрелась, просто какой-то кошмар!  — жаловалась Люсия Петровна.
—   Ничего, мы уже к этому привыкли.
— К этому нельзя привыкнуть, — возразила старуха. — Здесь повально умирают люди. Что же за время такое?
—  Осень. Сорок второй год, — пояснил Ник. — Идет отечественная война. Можно хоть как-то помочь этим людям с вашей стороны?
—  Сынок, здесь я бессильна. Я могу только одно, побыстрее вас отсюда отправить в свои времена.
—  И все, на этом наша встреча опять заканчивается? — удивился Жан. — Я так не согласен. А если мы вас попросим, чтобы вы еще раз нам организовали встречу, только в нашем времени, в мирном. Это возможно?
—  Ты, как всегда спешишь и забываешь, что я старый человек. Может и не получиться. Мне самое главное вас отправить из этого времени обратно. Я даже в этом уже начинаю сомневаться.
—   Я как-то пробовал подсчитать ее года, — зашептал Жан Ин на ухо, — получилось почти двести пятьдесят.
 Люсия Петровна повернулась к Жану.
—  Чуть больше, молодой человек. Не дай бог тебе столько прожить, представляешь на кого бы ты был похож?
—   Догадываюсь, — растерялся Жан.
—  Ты не можешь даже представить. На мумию фараона. На такую, как я. Поэтому живи столько, сколько тебе определил Бог.
—   Это сколько?
—  Племянница, что он такой любопытный? Если заранее будешь знать свое будущее — жить не интересно. Самое главное не спеши взрослеть. Старость к вам всем сама придет, и вы не заметите как. А о тебе Лизочка, родители спрашивали. Я сказала, что ты, как всегда, гостишь в моем имении и скоро вернешься. Государь свою крепость уже почти достроил и замахнулся еще дальше. Петр Алексеевич при всех заявил, что городу быть и точка.
—  Передавайте от нас Государю большой привет. — Жан широко улыбнулся. — Он должен о нас помнить, и пусть бережет себя. А вам здоровья и долгих лет жизни.
—  Ох, и хитрец же ты мальчик. Каких ты мне еще лет желаешь? Здоровье мое уже никудышнее, а моих годов хватит на вас всех и еще останется.
—  И все же мы надеемся, что вы устроите нам еще встречу, —  мечтательно сказала молчаливая Ин.
— Я вашу племянницу очень люблю, — признался Жан, обнимая Лизу,  —  и хотел бы...
—  Ну, хватит. Это я уже однажды слышала. Влюбчивый, какой-то попался.
—  Я Жана тоже люблю. Он такой единственный, — тоже призналась Лиза.
—  Я давно все поняла. Как можно было так нагло замахнуться на дочку князя Зотова в нашем времени? Ни один до этого не додумался, а этот раз и там, уже в окне.
— Времени не было долго раздумывать, вот и пришлось поторопиться. —  Жан даже покраснел.
—  Хорошо, согласна. Я же понимаю к чему весь этот разговор. Дня три я вам обещаю, но потом все вернется на свои места. Жаль мне тебя, Лизочка. Я уже тысячу раз пожалела, что когда-то ехала в одном вагоне с этими молодыми людьми. Ты теперь мучаешься и места себе не находишь. А твой-то хорош! — Люсия Петровна взяла Жана за руку. — Чувствую, что он тебя тоже любит. Меня, старуху, не обманешь. Государь тоже любит молодых. Кому старики нужны?
—   Даже с такими способностями, как у вас? —  ожил Жан.
—  Это единственное, что я могу в жизни, молодой человек. Ну, мне пора, детки. Запомните, ровно через три дня в полночь, вам всем надо быть на Дворцовой площади. Запомните, ровно в двенадцать ночи у колонны. Вы как-то там уже бывали.
—  Вы нас покидаете? На улице дождь и уже начинает темнеть, может, останетесь?
—  Не могу, Лизочка. —  Люсия Петровна направилась к двери. —Надо еще к своим заскочить. Там князь Меньшиков тоже что-то затевает, просил о встречи.
—   Так вы в восемнадцатый век? —  удивился Жан.
—   А куда мне еще? Туда, милый, туда.

               
               
                Глава 17

Старшина встретил молодых людей у ворот и дал команду их пропустить. Он с интересом поглядывал на новое пополнение и желал задать несколько вопросов, но, почему-то не решался. Жан сразу это приметил и решил сам завязать с ним разговор, пока поднимались по крутому лестничному маршу на крышу здания.
—   Давно воюешь, батя?
—   Какой я тебе батя? Я еще посмотрю, на что способны вы.
—  А я думал, мы город идем защищать, а оказывается, только на смотрины.
—  Много вас таких мне на войне попадалось. Сначала в грудь кулаком, а потом по кустам.
—  Э-э, мы не такие, ошибаешься. Если бы ты, старшина, знал, сколько нам пришлось испытать в жизни, сразу бы у тебя вопросы отпали.
—   Ну, не больше моего.
—   Это как сказать. Вопрос спорный.
—   Хватит, — одернул Жана Ник. — Что-то уж совсем разошелся.
—   Поживем, увидим,  — махнул старшина рукой.
—    А что насчет ужина? — уже издевательски спросил Жан.
—    Не заработал еще.
Они поднялись на крышу и, в лицо им ударил холодный пронизывающий ветер.
—  Капитан приказал вам занять крайнюю зенитную установку, — сказал старшина и указал на ее местонахождение. — Прошлой ночью там весь расчет погиб. Славные были ребятки из артиллерийского училища, не убереглись.
— Это специально нами заменили, — не успокаивался Жан. — Старшина, от нас так просто не избавишься, правда, Ник.
—   Ты сегодня закроешь свой рот, — нервно зашептал Ник.
Подошел капитан и стал в бинокль всматриваться на горизонт.
—   Ты, старший расчета, — сказал он Нику.
—   Капитан, нам бы третьего бойца не мешало
—  Где я вам его найду? Людей и так в обрез. Сами справляйтесь. Готовьтесь ребята, скоро начнется.
  Жан умело развернул зенитную установку и взглянул на соседний расчет, где курсанты расположились на отдых. Ник принялся укладывать рядом ящики со снарядами и тоже взглянул на горизонт.
—   Жан смотри, там, вдали, по-моему, небо опять розовеет.
—   Летят? — насторожился старшина.
—   Да не летят, посмотри, опять небо краснеет.
—  Сейчас начнется мясорубка, — потер руки Жан. — Ты только со снарядами не задерживай. Я им покажу Кузькину мать.
—   Жан, это далеко не фрицы!
 Удивленные бойцы и курсанты тоже с любопытством стали всматриваться в необычное небо.
—  Что за чертовщина? — Капитан оторвался от бинокля. — Этого еще не хватало.
—   Обычное дело. Сейчас будет еще интересней, — заверил Ник.
—  Вот ты, старшина, не веришь в нас, а придется. — Жан приподнялся на ногах. — Куда спешит старуха, — зашептал он Нику. — Только договорились с ней об одном, так она все по-своему перекроила. Это за нами, товарищ старшина, не удивляйся.
—   В смысле за вами?
— Если мы тебе расскажем, ты с крыши спрыгнешь. Слыхал о перемещениях во времени?
—   Чего?
—   Вот и я о том же. Я и мой друг сюда попали только для того, чтобы с фрицами разобраться, а как ты нас встретил? Слава богу, что капитан человеком оказался, приютил бедных ополченцев на крыше. —  Жан желал продолжения дискуссии.
—   Жан, ты можешь хоть немного помолчать,  —  уже взмолился Ник.
—  Еще неизвестно, какая будет польза здесь от вас.— Старшина тоже не желал отступать. — Людей у капитана не хватает, вот он и прибрал вас к рукам.
—  Ну и выражение у тебя, старшина. Сюда мы сами пришли. Ты еще про нас не знаешь, что мы за личности.
—  Что это может быть? Может конец блокады? — стал путаться в догадках старшина.
Красное небо на горизонте внезапно сменило цвет на черное, и послышится гул самолетов.
—   Наши?
—  Фрицы. Наши все в обороне, — пояснил капитан и бросился   к другим расчетам.
 Мимо, громыхая сапогами по железной крыше, пробежал боец.
—   Товарищ старшина, мне куда? — спросил он.
—  Давайте его к нам, — закричал Жан. — Бог троицу любит. Сами говорили, что точка особая. Эй, солдат, чего по крышам бегаешь как лошадь, присоединяйся. Нам третьего не хватает.
— Здесь у каждого свои обязанности, — категорически возразил старшина. — Не тронь его.
 Боец услышал знакомый голос и стал присматриваться к Жану.
—   Кого я вижу? Какими судьбами? — радостно воскликнул Терехин.
—   От тебя никуда не денешься, — пробурчал недовольный Ник.
— Надо же, какая встреча! Ты чего тут болтаешься без дела, —  обрадовался Жан. — За нами всю войну пройти собрался? Так мы до Берлина не собираемся идти, времени у нас не остается. Придется тебе одному туда топать. Смотри мне, чтобы на стене Рейхстага нацарапал и мое имя, лично проверю.
—   Вы что, друг друга знаете? — удивился старшина.
—  Еще бы. Этот парень наш отряд в город привел, когда командира убило, из-под огня вывел. Потом на Ржевки при наступлении врага, подбил два танка. Я его отлично знаю. Он мне жизнь спас, — тараторил Терехин.
—  На свою же голову, — прошептал Жан. — Старшина, оставляй нам этого бойца. Мы уже каким-то образом сработались.
— Черт с вами, пусть остается, — махнул рукой старшина. —  Готовьтесь, сейчас начнется.
В небе появились вражеские самолеты, и расчеты зенитчиков стали наводить свои установки на приближающиеся цели. Над городом забегали лучи прожекторов, где-то зазвучала сирена. На крыше Зимнего все замерло в ожидании авиационной атаки. Несколько снарядов разорвалось где-то в районе Исаакиевской площади, на Невском проспекте и на самой Неве. Слева и справа зенитные установки открыли дружный огонь. 
—   Стреляй, чего ты медлишь, — закричал Терехин. — Этот прямо на нас летит. Сейчас сбросит бомбу, и мы будем под развалинами Зимнего.
—  Еще не время, — шептал Жан, от волнения покусывая губы. — Будешь много болтать, будем расставаться, запомни эту истину.
 — Жан стреляй, — уже не выдержал и Ник.
Старшина распластался на крыши, и не сводит своего взгляда с Жана.
—  Я же говорил, что в штаны наложишь, — подтвердил старшина свои догадки.  — Это тебе не по земле бегать.
—   Не на того нарвался, фриц, — шептал Жан и нажал на гашетку.
Вражеский самолет закружился над Невой, задымился и с ревом устремляется в воду.
 Подбежал капитан и старшина вскочил на ноги.
—   Кто сбил фрица? Чей расчет?
—   Наш расчет, кто же еще,  —  с гордостью отрапортовал Терехин.
—  Это вот этот хлопец с перепуга, — объяснил старшина, отряхивая свою шинель.
—  Молодцы, но не расслабляйтесь. Сейчас будет еще атака. Так это ты попал?
— Это мы попали, — пояснил Жан. — В расчете все, как одна команда. Старшина, дай закурить. С этой войной привыкаю к вредным привычкам.
—   Здесь курить запрещено. А ты еще и молодой для этих дел.
—   Самолеты сбивать не молодой, а курить, так сразу нельзя.
—  Уйдет командир, я тебе дам трофейную папироску, — прошептал Терехин.  —  Я тут недавно целую пачку нашел. Немецкие.
—   Вот ты настоящий друг, — хлопнул его по плечу Жан. — Зря я тебе тогда морду не набил. Зачем приучаешь малолетку к никотину?
—  Это ты-то малолетка? — не понял Терехин. — Что-то на тебя не похоже.
—    А ты присмотрись внимательнее. Замечаешь?
—  Ну, что у вас опять случилось? — Капитан снова стал всматриваться в бинокль. — Не расслабляйтесь парни, это только начало.


                Глава 18

Небольшой отдых закончился быстро. Бойцы снова заняли места у своих орудий и с напряжением вглядывались в темное небо, откуда недавно появились вражеские самолеты.
—   И чем же вы такие легендарные личности? — попытался уточнить старшина. — Ты как-то обещал мне рассказать.
—   О, это будет долгий рассказ. — Жан удовлетворенно взглянул на старшину. — Как-нибудь в другой раз. Самое главное, что я и Ник оставим свой неизгладимый след в обороне Ленинграда. История о нас не вспомнит, но люди говорить будут много и долго, особенно ты Терехин.
—    Чего это ради?
—    Разве не обмолвишься о нас добрым словечком после войны?
—    Еще дожить до тех времен надо, а ты уже размечтался.
—   Ох, и болтун у тебя друг, — обратился старшина к Нику. — Он так говорит, будто с другого времени здесь появился.
—  Так оно и есть. Мы с Жаном из будущего? — подтвердил догадку старшины Ник.
—    А я тогда откуда? —  удивился Терехин.
—   А ты из деревни. —  Жан громко рассмеялся.
—   Сам ты деревня. Я из города, да будет тебе известно.
Снова, откуда-то из темноты, донесся гул самолетов, и расчеты моментально заняли свои места.
 Подбежал капитан.
— Зенитка с противоположной стороны Зимнего осталась без наводящего, занимай позицию у нее, — приказал он Нику. — Эти и без тебя справятся.
Такой приказ Ник не ожидал, поэтому тут же сорвался с места и помчался на другую сторону крыши.
—  Куда? — растерялся Жан. — Товарищ капитан, вы огневую точку ослабляете.
—   Справитесь. Я вижу, у тебя кое-что получается.
 Жан сделал удивленные глаза.
—   Видно, Терехин, я с тобой до Берлина тоже пойду, — вздохнул он. — Ты без меня заблудишься. Свернешь где-нибудь во Франции или Италии, где я тебя потом искать буду? Потом надо будет тебя проконтролировать, что ты там, на стенах Рейхстага, про меня напишешь. Ты же в трех буквах, наверное, пять ошибок делаешь.
У Терехина от таких речей даже отвисла челюсть.

Ник быстро занял место за установкой и взглянул на курсантов, которые растеряно, переглянулись между собой.
— Не тушуйтесь, братцы, сейчас мы тоже покажем фрицам ленинградское небо.
 Вражеские самолеты начали новую атаку на город.
—   Бери правее, слева заходит, — кричал курсант.
Ник нажал на гашетку, но самолет увернулся и пошел на новый заход.
—   Откуда, парни? —  поинтересовался Ник.
—  Из военного училища. Наш курс весь ушел на защиту Ленинграда. Многих отправили на окраины города, а нас сюда. Говорят, там тоже ужасы творятся.
—   Ужасы творятся сейчас повсюду, давай патроны.
 По крыше забарабанили пули, пущенные из пулемета и, один из курсантов замертво упал.

Жан оглянулся, чтобы видеть, Ника, развернул свою зенитную установку и дал длинную очередь вслед улетающему самолету.
—   Не попасть будет. Очень неудачная у нас позиция. — Терехин сжал кулаки от злости.
— Это что еще за фокусы! — кричал подбежавший капитан. —  Немедленно займите свой сектор.
—   Да подождите вы орать, не дома, — пробормотал Жан. — У вас курсантов бьют, а вы только по крыше, как сайгак бегаете.
—  Старшина еще сюда бежит, сейчас что-то будет, — предупредил Терехин.
—    Пайка не лишит и то ладно, остальное уже не важно.
—   Опять самодеятельностью занимаешься?
—  Жан, ты снова попал! Самолет задымил и падает в Неву, — радостно закричал Ник с противоположной стороны и снова открыл огонь по приближающемуся противнику.
—   Левее бери, — подсказывает ему курсант. — Вот так, молодец — это твой навечно. Давай огонь!
 Самолет заревел, и из-под его крыла появилось пламя.
Старшина и капитан выпрямились и с удивлением увидели, как очередной самолет падает в реку.
—  То-то же. Еще учить меня вздумали, — возмутился Жан и снова надавил на гашетку, но самолеты стали дружно разворачиваться и скрываться в темноте. — Времени у меня совсем мало осталось, а успеть еще много надо.
—   Почему мало? —  не понял Терехин.
—  Скоро мы отчалим в родные пенаты. Что-то задержались здесь в ваших сороковых годах.
—   Это еще куда?
— Да тут недалеко, но тебе туда дорога заказана. Только для избранных.
— Подумаешь. В деревню домой собрались и делают из этого событие?
—  Ага, в деревню, в Простоквашино. У меня там корова недоенная стоит, дожидается, кто бы за сиськи подергал. Я бы тебя послал, но ты с голоду ей их просто поотрываешь.
—   Дурак ты и не лечишься. Курить будешь?
—   Я только что бросил,  —  улыбнулся Жан.
—  Пока небольшое затишье, тебя и твоего дружка вызывает к себе комендант,  —  сообщил старшина Нику.
—  Жан, за тобой уже пришли, — растерялся Ник. — Это все из-за твоего языка.
—   НКВДэшники?
— Комендант вас двоих требует к себе. Давайте, меньше разговаривайте, грамотеи.

За столом в кабинете сидит подполковник, курит. Тускло горит свет. Вошел старшина и доложил:
—   Доставил по вашему приказанию, товарищ подполковник.
—    Пусть заходят.
Ник и Жан вошли и скромно встали у стола.
—   По вашему приказанию прибыли,  — растеряно пробормотал Ник.
Подполковник поднялся и подошел поближе.
—    Где курсы заканчивали? —  сухо спросил он.
—    В школе, — тихо ответил Жан и опустил голову.
—    В какой части?
—  В школе номер сто сорок шесть, а он в институте, — уже отчеканил Жан.
—  Что-то не припомню такую школу, да и ладно. Молодцы! Ставлю вас на солдатское довольствие, на все время блокады города и определяю ваше местонахождение здесь, в Зимнем дворце. Мне такие бойцы нужны ежечасно. Что вам мотаться под обстрелами в город, в любое время можете сгодиться.
—   У нас есть своя квартира, товарищ подполковник, — прояснил Ник.  —  Может...
—    Без всяких «может» Это приказ.
—  Товарищ командир, вы не поверите, но мы здесь так сказать, проездом. У нас особый случай. Дело в том... — Ник толкнул Жана локтем. — Дело в том, где можно паек получить, но домой нам бы не помешало. Мама ругаться будет.
—   Что, у вас все так сложно? Война все спишет.
—  Да есть некоторые сложности. — Жан немного осмелел. —  Мы, действительно, здесь проездом. Мы из другого времени. Вы будите смеяться, но это действительно так.
—  Товарищ подполковник, вы его не слушайте,— спохватился Ник. —  Он еще под впечатлением недавнего налета.
—  Ну и шутники. Хорошо, идите, получайте паек. Скоро утро, а к вечеру мы вас здесь ждем. Вас пропустят, сам указание дам. Под обстрел не попадите. Враг не разбирается.
В коридоре Ник набросился с упреками на друга:
—  Что ты все мелешь? Ты забыл, что уже сегодня в полночь нам надо покинуть это время.
—  Я честно хотел ему все сказать. Получим паек, вечером появимся здесь и исчезнем. Неудобно уйти не попрощавшись.
—   Нет, так не пойдет, — возразил Ник. — Если мы сюда вернемся, то уже до следующего утра, а нам в полночь надо быть у Александровской колонны. Включайся!
На крыше их встретил Терехин.
—    Ордена получили?
—  Я коменданту сказал, чтобы мой орден отдал тебе, — сообщил Жан. — Смотри, не потеряй.
— Да, видно подполковник тебе мозги-то хорошо промыл, — усмехнулся Терехин.
—  А если серьезно, то мы завтра в полночь с тобой расстанемся и навсегда, —  сообщил Ник. — Жаль, конечно, но ничего не проделаешь. Это судьба. Где капитан?
—   Он у орудий, на другой стороне крыши.
—   Вот и хорошо. Передавай привет.


                Глава 19

В последний день пребывания в блокадном Ленинграде никто не желал отдыхать.
Ник не находил себе места, метался по комнате, подолгу стоял у окна и с печальным взглядом созерцал заснеженный двор. Он всматривался в темные окна квартир соседних домов и не замечал в них никаких признаков жизни.
Жан лежал на кровати, заложив руки за голову, и не сводил взгляда с потолка.
Лиза и Ин сидели в гостиной и тихо разговаривали о своих женских делах. На их лицах тоже была грусть.
—   Так и будешь стоять? — спросил Жан.
Ник обернулся, уселся на подоконник и поджал ноги.
—   Ты предлагаешь выйти погулять?
—  Нет. Этот город сейчас не для прогулок. Давай пригласим соседку, угостим пайком. Сами уже дома поедим.
 Жан вскочил и вышел в гостиную.
—  Есть предложение угостить соседку в честь нашего убытия, —  сказал Жан.
—  Умерла соседка, — с сожалением сказала Ин. — Я к ней вчера заходила за спичками и зря.
Жан опустился на старенький диван и наклонил голову к Лизе. Она прижалась к нему и глубоко вздохнула.
—  Все будет хорошо, — прошептала она. — Ты сам говорил, что война все спишет.
—  Представляешь, что через несколько часов мы расстанемся? —  Жан посмотрел девушке в глаза. — Эти смерти у меня уже перед глазами, как обычное дело.
— Я сделаю все, чтобы встретиться снова, — заверила Лиза. — Я буду просить тетушку, чтобы она это дело не затягивала.
—  Раз так, давайте садиться есть.  Хочу навсегда запомнить вкус блокадного пайка.
 Ник разлил в четыре кружки кипяток.
—  Для начала выпьем за победу, — сказал он. — Пусть это и не водка, а просто вода, но она нам будет как память об этом времени. У этой воды даже вкус блокадный.
 Они ели молча, поглядывая друг на друга. Чувствовалось, что все очень переживают, но друг перед другом держатся бодрячком.
—   Ник, ты хоть будешь меня вспоминать? — спросила Ин.
—  Я тебя буду вспоминать, — сказал Жан. — Я всех буду помнить всегда.
—  Конечно, — ответил Ник и подвинулся ближе к Ин. — Ты у меня самая замечательная девчонка на свете.
— А ты моя, — обнял Жан Лизу. Он поцеловал ее в ушко и улыбнулся.
— Надо будет ключи от квартиры сдать старшему по дому, —   задумчиво сказала Лиза. — Мы здесь немного приберемся, и все... В госпиталь сегодня уже не идем. Мы сказали, чтобы на нас там не рассчитывали.  А вы пойдете на свою крышу?
Жан пожал плечами.
—  Хотелось бы попрощаться с капитаном. Хороший он человек, — сказал Ник. — С Терехиным…
—  Мне, кажется, не стоит. Зачем? Как там появились неожиданно, так и исчезнем. — Жан подвинул кусочек сахара Лизе. — Все, чем могу угостить в такой блокадной обстановке, — с сожалением сказал он.
—  Ты мне и без того много радости принес своим существом. Я с тобой столько счастливых часов провела, если б кто это только знал.
—  Пойдем, выйдем, — сказал Жан и взял Лизу за руку. — Мы вас оставим вдвоем. У вас тоже найдется, о чем поговорить.
Они зашли в спальню, и Жан тихо прикрыл за собой дверь. Он усадил Лизу на кровать, а сам опустился перед ней и положил на ее колени свою голову.
—   Сколько может это еще продолжаться? — спросил он. — Неужели эта Люсия не может нас навсегда оставить вдвоем? Я согласен жить в любом времени, хоть в первобытном, но только с тобой. Я долго об этом думал. Как это все можно сделать? — Жан поднял на нее свои замечательные серые глаза, которые заметно повлажнели.
— Ты плачешь? — спросила Лиза. — Мне тоже очень больно. Успокойся, милый, я постараюсь сделать все, что в моих силах.
По лицу Жана покатилась слеза.
—  Я люблю тебя, понимаешь, только тебя одну. Для меня никто больше не существует в этом мире.
—  Я тебе верю. Ты сам прекрасно понимаешь, что для меня значишь.  — Лиза стала целовать лицо Жана. — Как я счастлива, что встретила тебя в своей жизни, и как жаль, что мы всегда расстаемся. Больше расставаний я просто не переживу. Тетушка очень старая, и я боюсь, чтобы с ней что-нибудь не случилось.
—  Ты постарайся, чтобы мы встретились еще, я тебя умоляю. Извини, что не так много я уделил в этот раз тебе времени, но даже то, что было, — никогда не забуду. — Жан поднялся и присел рядом. — Уже темно, сколько сейчас времени?
—   Часы в гостиной. Я схожу и посмотрю.
—  Не ходи. Там Ник и Ин. Они сами скажут, когда пора, —   остановил ее Жан. — Давай посидим вдвоем, просто так, молча. А ты не обращай на меня внимания и не принимай близко к сердцу мою слабость, так будет лучше.
—  Ты все делаешь правильно. С каждым разом я о тебе узнаю все больше и больше. Ты такой смелый.
—   Без башенный,  —  так говорит мой отец.
—   Нет, ты хороший. Ты ко мне всегда приходишь во снах, где бы мы ни были. Ты и больше никто.
—   Государю Петру Алексеевичу привет передай от нас всех. Он, как всегда, все воюет и строит?
—  Неугомонный он, все успевает: и флот строит, и город, и войну ведет со шведами, и по банкетам...
—  Вот это мужик! Побольше бы таких и Россия была б сейчас совсем другая. Может быть, и этой проклятой войны не было... Кто его знает?
—  Успокойся. Нам надо жить и находить все самое лучшее в этой жизни.
—  Мне ничего не мило без тебя. Иногда, кажется, что все вокруг чужое, а я, как белая ворона, и на меня все показывают пальцем.
—  Выбрось эти мысли из головы. Самое главное, что у меня есть такой человек, как ты. — Лиза поцеловала Жана в лоб. — И я готова за тебя все отдать.
 Жан вздохнул, с тревогой посмотрел на дверь, за которой послышались шаги. Она открылась, и появилась Ин.
—   Уже одиннадцать, пора, — сказала она.
 Жан встал и протянул руку Лизе.
—   Мы готовы, — тихо сказал он.
—   Я в гостиной прибралась, и мы можем уходить.
Лиза закрыла дверь на ключ, и они медленно стали спускаться вниз по лестнице.
—   Я забегу, ключи отдам деду, — сказал Жан и скрылся в соседней парадной.
Серое небо снова затянуло весь город, а холодный вечер пробирал до самых костей.
 Ник обнял обеих девушек и прислонился к стене дома. Вскоре появился Жан.
—  Умер дед, — сообщил он. — Неделю назад умер с голоду. Лиза, возьми ключ с собой. Ты все же какое-то отношение имеешь к этой квартире.

Молодые люди вышли на Дворцовую площадь.
Жан и Ник сразу устремили свои взгляды на крыши Зимнего дворца. Там была полная боевая готовность.
— Вот бы напоследок еще хотя бы одного фрица загасить, — мечтательно сказал Жан.
— Ты и по возвращению в свое время не успокоишься, — заметила Ин. — Смотри, ничего не перепутай.
— Может, тетушка забыла или мы ее неправильно поняли. — вздохнул Ник. — Что-то ничего напоминающего о нашем перемещении я не наблюдаю.
— Нет. Этого не может быть.  Я чувствую, что все произойдет, и очень скоро.  — Лиза не отрывала своего взгляда от темного небосвода.
К их удивлению, на площади никого не было. Даже стоящие, как обычно, у ворот грузовики уехали, и только на крышах дворца виднелись силуэты людей.
Откуда-то со стороны Адмиралтейства внезапно подул холодный ветерок, который через мгновение превратился в ураган: закружился поднятый с земли снег и запорошил лица молодым людям.
Лиза вздрогнула. Высоко в небе за облаками засветилось маленькое круглое пятнышко, которое увеличивалось с каждой минутой.
—  Это за нами, — прошептала она и сжала ладонь Жана. — Как я не хочу тебя отпускать! Как я не хочу с вами со всеми расставаться!
Огненный шар быстро опускался вниз и уже напоминал размеры большой тарелки.
На крышах Зимнего бойцы насторожились и с удивлением смотрели на приближающую диковинку.
Жан закусил губы и закрыл глаза.
Все встали в круг и взялись за руки. Сейчас уже чувствовалось над головой тепло от спускающегося шара. Он становился огромных размеров и освещал всю площадь. 
Ребята сжали друг другу руки.
— До встречи! — выкрикнул Ник, но эти слова уже никто не услышал.
Оглушительный звон, который разнесся по всей площади и заложил уши, невесомое состояние, и яркая вспышка мгновенно   поглотили молодых людей.
—  Смотри, пропали! — кричали бойцы с крыши. — Там несколько человек было, а теперь их нет.
—   Да ерунда какая-то, — говорили другие.
Над городом завыли сирены, а по небу забегали лучи от прожекторов...

Николай открыл глаза и понял, что проспал лекцию.
Он откинул одеяло, хотел подняться и бежать в институт, но какая-то слабость, охватившая все его тело, не дала это сделать.
Он вытянулся на кровати, пытаясь что-то вспомнить, но ничего не приходило в голову. Тогда он перевернулся на другой бок, набрал номер телефона своего друга, чтобы узнать, что там, на лекциях, но абонент был в не зоны действия.
Надо было собираться все равно, сегодня должен был быть зачет. Он подошел к зеркалу, взглянул на себя и заметил на шее темную полосу. Николай вытер ее сал¬феткой и принюхался — пахло почему-то порохом и соляркой. Он удивился и направился в ванную. Там он долго отмывал серые руки, вспоминая, где мог так их испачкать и почему лег спать в таком виде. Нет, он ничего не мог припомнить.




                Часть четвертая

                Глава 1

В квартире стояла тишина. Женя поморщился от яркого света в окне, накрылся c головой, желая еще немного поваляться в теплой постели и закрыл глаза.
Через два дня было воскресенье, и он стал строить планы на выходные. И только тогда, когда его мысли вернулись к занятиям в школе, он спохватился, взглянул на часы, вздрогнул, отбросил подушку в сторону и с ужасом понял, что до занятий осталось всего пятнадцать минут.
Он вылетел из-под одеяла, спотыкаясь, стал надевать джинсы, носки и рубашку. Схватил несколько тетрадей со стола, сунул их в рюкзак, на ходу надел куртку и, захлопнув за собой дверь, помчался вниз по лестнице на улицу.
«Сколько учусь, всегда опаздываю, — бормотал он на ходу. — Осталось еще немного, одиннадцатый класс пробегать и начну ходить пешком».
 Длинная очередь на посадку в автобус его нисколько не смутила. Он шмыгнул вперед всех в раскрытую дверь и, выслушав за своей спиной претензии недовольных пассажиров, забился в угол на задней площадке.
—  Ну и молодежь пошла, — возмущалась какая-то старуха. — Совсем совесть потеряли. Куда можно так спешить?
—   В школу, жизнь укорачивать,  — отрезал Женя и уставился в окно. 
—  В наше время школой гордились, — добавил пожилой мужчина к претензиям старухи свои соображения. — А сейчас она у нынешней молодежи, как бельмо.
Набитый до отказа автобус двигался медленно, останавливаясь перед каждым светофором, и Женю это очень сильно раздражало.  Водитель, будто специально, желал неприятности молодому человеку, которых и без того ему сегодня было не миновать.
—   У тебя проездной? — услышал он голос кондуктора.
 Женя обернулся.
 Перед ним стояла старая кондукторша в косынке, из-под которой выбивалась прядь рыжих волос. Жени показалось, что устремленные на него ее черные глаза сверлят его насквозь. По его телу пробежала дрожь. Кондукторша показалась ему настолько знакомой, что он от удивления потерял дар речи.
—  Показывай проездной, — потребовала она. — Я часто тебя вижу в автобусе, но не успеваю пробраться через толпу, как ты выходишь. Где твой билет?
 Женя пошарил в кармане и вытащил сто рублей. Пока она отсчитывала сдачу, он не сводил с нее глаз.
 Кондукторша напоминала ему женщину, которую он видел уже много раз, но где и когда — припомнить не мог. С поездками в автобусе это не было связано, здесь было что-то совсем другое. 
—  Держи сдачу, не растеряй, — сказала она и сунула ему в руку мелочь.
Теперь он почувствовал, какие холодные у нее руки, морщинистые и старческие.
— Чего уставился. — Кондукторша строго взглянула на молодого человека. —  Смотри, заяц, оштрафую когда-нибудь.
Выйдя на остановке, Женя стал внимательно   всматриваться в окна автобуса, пытаясь еще раз увидеть и запомнить эту странную женщину. Она смотрела на него из окна и строго погрозила пальцем.
—  Вот бестия, — пробормотал он. — Где же ты мне попадалась? До жути знакомая физиономия.
 Тут он спохватился, что уже опоздал на занятия, развернулся и помчался в школу.
Он поднялся на второй этаж, высунул голову из-за угла, чтобы убедиться, что никого в коридоре нет и, стараясь быть неуслышанным и незамеченным, быстро двинулся к двери класса.
У дверей он прислушался, вспоминая, какой у них первый урок, и решив, что литература, а там молоденькая практикантка, широко распахнул дверь и ввалился в класс.
—  Я не опоздал? — громко сказал он, стреляя глазами по классу в поисках практикантки.
—  Опоздал, — раздался голос из задних рядов. Оказалось, что первым уроком была история, и вел ее его отец. — Ты входишь в класс, как к себе домой. Тебя когда-нибудь учили стучаться?
—   А разве у нас не литература? — растерялся Женя.
— Как видишь, нет. Сколько все это может продолжаться? — Директор подошел к ученику и строго на него посмотрел. — У тебя что, часы в доме не работают?
—  Работают, только отстают, — ответил Женя и виновато опустил голову.
—   Выбрось эти часы. Учил урок?
—   Кое-что.
—  Вот иди сразу к доске и рассказывай это кое-что, — потребовал директор. — А мы послушаем. Может, зря я тебя ругаю? Давай про кое-чего…
 Ученики в классе замерли. Они смотрели на Женю с сочувствием, так как видели, что он вчера весь вечер играл в футбол на школьном стадионе.
—    Ну, что замолк? Что было задано?
—    Революция в …— ответил он подавленным голосом.
—    Вот и расскажи про революцию, только ничего не перепутай.
—    Вам про какую, их четыре было.
—    Сколько? — переспросил удивленный директор.
—    Две, — тут же поправился Женя.
—    А точнее.
—    Одна была — это точно. В семнадцатом году, сам видел.
В классе раздался смех, и Женя покраснел.
—  Как ты думаешь сдавать экзамены? Если не знаешь, о чем надо говорить?
—  Вот последнюю я точно помню. Большевики, Ленин, Сталин, Керенский и меньшевики с эсерами. Солдаты взяли Зимний дворец…
—    Прямо все вместе? — удивился директор.
—    Нет, по очереди. Потом голод, разруха и полная засада — НЭП.
—    О, ты и это знаешь?
—   Конечно. Это что-то вроде экономического кризиса, как сейчас у нас в стране.
—  Садись, академик, — остановил его директор. — После урока ко мне в кабинет. На тебя опять учительница математики с жалобой приходила.
—   Я что-то не так сказал? Вы же про революцию спрашивали.
—   Садись на место и слушай, как твои товарищи отвечать будут.
—  Как хотите. — Женя пожал плечами и направился на свое место.  — Я еще могу рассказать и про Сталина с Дзержинским.
Женя уселся за стол и взглянул на свою соседку Наташку.
—    Что, неправильно сказал? —  спросил он шепотом.
—    Правильно. Только мы проходим Парижскую Коммуну.
—   Да? Кто бы мог подумать.
 Соседка тихо засмеялась.
—  Женька, ты такой забавный… Ты учебники в руки когда-нибудь берешь?
—   Беру, когда пыль с них стряхиваю.
—   Вот любят же тебя девчонки, сама не знаю за что.
—    И ты тоже любишь?
  Соседка стукнула его ручкой по носу.
—    Потом скажу.
—    Значит, любишь. Давай на перемене поцелуемся.
—  Ну, ты и реактивный, — возмутилась Наташка. — Тебе только одно — поцеловаться.
—  А что, нормально. Как-то неудобно, получается, сидим вместе не один год и ни разу не поцеловались. Другие прямо на уроках этим занимаются, а ты все не решаешься. Подумай хорошо над моим предложением иначе изменю тебе и пересяду к другой.
— Ты хочешь сказать, что все целуются, кто с кем сидит? — прошептала Наташка.
—   Конечно. А что еще делать?
— А эти, Смирнов Сашка с Игорем сидят вместе — они тоже целуются?
—  Все может быть. Сама знаешь, какие сейчас трудные времена. Скоро экзамены, а любовь  —  она вечная.
— Сильно не расслабляйся, а то целовать некого будет, — предупредила соседка.
—   Вот я и держусь, — Жан сунул руки себе между ног.
—   Вот и держи.
—  Так, если я еще услышу, хоть одно слово за вашим столом, выгоню обоих,  —  предупредил директор.
—   Видишь, он нам может посодействовать, — заметил Женя.
Наташка демонстративно отвернулась от настойчивого соседа и уткнулась в учебник.  Женя тоже замолчал и окинул взглядом притихших одноклассников. 
Через мгновение Наташка почувствовала, как под столом рука Жени коснулась ее руки, и он сжал ее ладонь. Она замерла, искоса поглядывая по сторонам, чтобы никто этого не заметил.
—   Ты такая горячая,  —  прошептал он.
Наташка насторожено молчала и не предпринимала попыток вырвать свою руку.
—   Поцелуемся на переменке?
—   Уберись,  — прошептала она.
—   Тогда после уроков. А?
—  Посмотрим. Ты сначала к директору в кабинет сходи, может и желание пропадет. 
После уроков Женя стоял в коридоре и дожидался свою одноклассницу, но она задержалась в классе с подружками.
—   Ну, наконец-то, — вздохнул Женя. — Я тебя провожу, хочешь?
—    Проводи, если есть такое желание.  Что говорил директор?
—  А я у него не был. Пришла завуч и у них там какие-то срочные дела. Кому я нужен в этой жизни? Может, ты меня пригреешь, приласкаешь домой, прижмешь к своей груди.
—    Не треснешь от счастья? —  рассмеялась Наташка.
—   От такого счастья не тресну, точно.  Пригрей сироту, будь другом.
 Они вышли на улицу, и медленно пошли через парк.
—   Ты что это сегодня так разговорился?  —  спросила Наташка.
—   Я всегда такой, —  ответил Женя. — Ты просто плохо меня знаешь.
—   Уж тебя я знаю лучше всех, ты мне об этом не рассказывай.
—   Вот видишь, и ни разу не поцеловались.
—   Ты опять за свое?
Женя взял Наташку за руку и остановился, потом потянул к себе и прижался губами к ее щеке.
—  Ты так хорошо пахнешь, — прошептал он.
— Ну, хватит, Женька, — попыталась она оттолкнуть молодого человека.  — Могут заметить.
Женя не мог оторвать глаза, смотрел уже не на одноклассницу, а на стоящую вдалеке между деревьев старуху, которая смотрела в их сторону. Опять эти рыжие волосы, и что-то очень знакомое показалось ему в очередной раз. Старуха грозила ему пальцем и качала головой.  Женя зажмурил глаза и встряхнул головой.
—   Что с тобой?
—    Пошли отсюда и немедленно, — прошептал он.
—    Ты такой бледный, — заметила Наташка.
— Ничего особенного. Просто пошли домой, подальше от посторонних глаз.
Наташка огляделась по сторонам.
—   Но тут же никого нет.
—  Вон бабка стоит и глаза лупит. Чтоб они у нее лопнули, старая ведьма. В молодости не нагулялась, так под старость подглядывает, зараза завистливая.
—   Где ты видишь бабку?
—   Ну, вон же она, между деревьев стоит.
Наташка еще раз огляделась.
—   Да нет там никого, что ты выдумываешь?
 Женя снова зажмурил глаза, развернул одноклассницу в сторону деревьев, где стояла старуха.
—   Вон, видишь — на нас смотрит, у большого дерева, слева.
—   Ты совсем плохой, нет там никого. Идем, сам убедишься.
 Она взяла его за руку и подвела к самому большому дереву.
—    Кого ты тут видел?
—  Только что здесь стояла бабка с рыжими волосами, вся в морщинах, в платке и с черными глазами, — стал объяснять Женя. — Я такую же сегодня в автобусе видел, но только немного помоложе — кондукторшу.
— Тебе надо выспаться, а не футбол гонять.  Ты все на свете перепутал. На уроках с тобой творится тоже что-то непонятное, займись собой немедленно.
—   Мутация, наверное, происходит,  —  пояснил Жан
—  И не только. — Наташка снова взяла его за руку. — Ты весь какой-то холодный. Не заболел?
—  Я всегда такой, — ответил Женя, пытаясь все же найти взглядом рыжую старуху между деревьев.
—   Вот об этом ты уж мне не говори. На физре с тебя даже пар валит.
—  Там я закипаю, точно. Это мой любимый предмет. Что, серьезно руки холодные? — переспросил он, прикладывая их к своим щекам. — Я не чувствую.
—   Давай погуляем в следующий раз, — предложила Наташка. — Иди домой, отлежись.
 На прощание он чмокнул одноклассницу в щеку и направился на остановку.

Женя пришел домой весь потерянный. Он даже не помнил, получил ли удовольствие от поцелуя — его сейчас волновало совершенно другое — эта старуха, которую он никак не мог припомнить, где и когда встречал. Что он ее видел, сомнений не было, только вот где с ней пересекался и при каких обстоятельствах, сообразить не мог.
Он закрылся у себя в комнате и встал у окна. Каково же было его удивление, когда он снова увидел ее внизу у дерева, что росло во дворе. Старуха задирала голову вверх и всматривалась в окна квартир.
Женя спрятался за штору и незаметно стал выглядывать, а старуха стояла, снова покачивая головой и, грозила пальцем в сторону многочисленных окон большого дома.
—  Это конец моей школьной карьере, — прошептал Женя. — Если сейчас мне такое кажется, то, что будет на экзаменах? Завалю все напрочь. Хотя, нет, для чего у меня отец директор школы? Скажу прямо на экзаменах, что он мой родитель, терять мне будет уже нечего, и пусть попробуют поставить «неуд»!
Он громко рассмеялся над своими мыслями и смахнул с лица, выступившие от смеха слезы.


                Глава 2

Лиза стояла на берегу и наблюдала, как к пристани причаливают два великолепных в своей красе корабля. На причале было множество людей, которые толпились и выкрикивали приветствия во славу Государя Петра Алексеевича.
Эти два красавца были построены недавно на верфях Кронштадта, а сейчас возвращались из Голландии. Они привезли много специалистов разных профессий, начиная от корабелов до иностранных архитекторов, которых Государь пригласил для постройки нового города.
Сам Петр стоял далеко в стороне в окружении своих приближенных и всматривался в подзорную трубу. Его могучее тело можно было увидеть издалека. Он стоял, расставив широко ноги, в высоких сапогах и традиционной красной рубахе.
Лиза заметила среди его окружения князя Меньшикова, своего отца и несколько иностранцев, которые уже год, как обосновались на берегах Невы, и были консультантами в строительстве.
Корабли медленно подходили к причалу, и вот уже канаты полетели на берег, чтобы пришвартоваться.
Государь шагнул на пристань, и народ перед ним расступился.
На берег первыми сошли около десятка молодых людей и с поклонами обступили Государя. Это были ученики, отправленные им за границу постигать науки.
— Ну что, молодцы! — воскликнул Петр. — Покажите, чему вас заморские учителя научили.
—  Конечно, Государь. Каждый из нас теперь твердо знает свое дело, — отвечали они.
— А вот ты, — ткнул пальцем Государь в совсем юного ученика. —  Ты чему учился?
—   Я по оружейному делу, Петр Алексеевич, — отрапортовал юноша.
—   Выучил?
—   Выучил, Государь.
—  А вот скажи мне, какая пушка больше сгодится на корабле, на котором ты приплыл сюда?
—   Никакая, Государь!
—   Да? А почему? — вскинул брови удивленный Петр.
—  Этот корабль не предназначен для боевых действий. Он слаб по бортам и годится только для перевозки грузов. Ударов противника он не выдержит.
—   Да я же сам его строил,  —  возмутился Петр.
—   Ну и что? Я его весь обошел, пока плыли домой, — не сгодится и все. Если его вооружать, нужен другой лес, чтобы были намного толще борта, и надо будет обшивать его с двух сторон металлом.
—   Ух, ты, чему научился! Кто же тебя этому там надоумил?
—   Я книги читал, — гордо ответил молодой человек.
—    И чей же ты такой, умник, будешь?
—    Сын князя Ермолаева я.
Петр оттопырил нижнюю губу и покачал головой:
—  Ну, молодец! — он хлопнул молодого человека по плечу. — Ты прав. Этот корабль построен для перевозки грузов и людей. Молодец! Будет из тебя корабел. Ну, а ты какого ума набрался? — обратился он к другому.
— Я больше по мореплаванию, — ответил тот, поправляя белоснежный парик.
—   Узлы вязать можешь?
—   Узлы? Какие узлы?
—   Как какие? Морские.
—   Подзабыл, Государь. Они такие навороченные.
—  Дурак ты, — выругался Петр. — Хреновый из тебя мореплаватель будет, а мне такие не нужны. Определи-ка ты его в работяги, невзирая на принадлежность, — обратился Петр к князю Зотову. — Пусть лопатой машет да деньги, что я заплатил за его обучение, отрабатывает.
Петр Алексеевич встречал всех сам и расспрашивал подробно о способностях каждого.
 Лиза стояла в стороне и все это слышала.
Именно сейчас ей стало грустно. Народ уже постепенно стал расходиться, и она осталась на причале одна. Подставляя лицо прохладному ветру, Лиза закрыла глаза и почему-то представила Петербург, который еще строился, затем охваченный революционными событиями Петроград, потом военный, блокадный, но уже Ленинград, и ей стало не по себе.
«Знал бы Государь, какие испытания ждут его город в будущем, не поверил бы и снес такому правителю, что у них там, голову, — подумала она. — Может быть, тогда Петр Алексеевич город по-другому бы выстроил, зная заранее все это?»
Она медленно пошла домой, обходя сотни работающих людей.
—  Что случилось? — сразу заметила ее настроение мать. — Ты чем-то огорчена?
—  Когда приедет наша тетушка, Люсия Петровна? — спросила расстроенная Лиза.
—  Она очень больна, и неизвестно, когда сможет еще нас навестить,  —  вздохнула мать.  —  Ей все же девяносто пять лет.
—   Я до этого не доживу, — вздохнула Лиза.
— Откуда такое настроение? — попыталась успокоить ее родительница. — У каждого своя жизнь и сроки свои. Так, что огорчаться не стоит. Ты проживешь большую и красивую жизнь. Будет у тебя хороший муж и много-много детей.
—   Мама, откуда вам все это известно?
—  Вот это и сказала как-то твоя тетушка. Ты же знаешь — она говорит только правду.
Лиза пожала плечами.
—   Она не сказала, как его зовут?
—   Кого?
—   Ну, моего будущего жениха.
 Мать улыбнулась.
—   Откуда ей знать? Да и ты еще молодая, рано тебе об этом думать.
—   А Государь уже один раз сватал, — припомнила Лиза.
—  Ему положено, на то он и Государь.  Ты сама только не спеши. Среди наших обалдуев я не вижу ни одного порядочного человека, достойного тебя.
Лиза уселась у раскрытого окна и загрустила.

Поздним вечером, когда все уже улеглись спать, Лиза почувствовала, как ее тело все задрожало от холода, потом мгновенно ее бросило в жар, и она вздрогнула. В доме послышались голоса, и она прислушалась. Голос матери Лиза узнала сразу. Она с кем-то негромко разговаривала. Потом какая-то возня и шаги по коридору...
Лиза привстала и снова напрягла слух. Ее сердце замерло, когда она услышала голос тетушки. Она быстро накинула на плечи   платок и вышла.
За столом сидела Люсия Петровна и тихо разговаривала с матерью.
—  А ты чего пришла? — спросила мать. — Иди спать, завтра поговоришь. Тетушка только что приехала и устала с дороги. Мы ее и не ждали.
—  Как ты повзрослела, — заметила Люсия Петровна, обнимая свою племянницу. — Ты взрослеешь, а я старею. Как у тебя дела?
—   Я вас ждала, очень ждала, — призналась девушка.
—   Я знаю. Давай утром поговорим.
—   Что-то вы нас совсем забыли. Сколько времени мы не виделись?
—   Дел было много, да и здоровьем стала слаба, болею часто.
—   Мне с вами очень надо будет поговорить.
—  Завтра поговорите, — сказала мать. — Иди спать, дай мне с сестрой твоего отца посплетничать.
Лиза виновато улыбнулась.
—  У нас еще будет время наговориться,  — заверила Люсия Петровна.  —  Делай, что говорит тебе родительница.
Лиза ушла в свою комнату и не могла сдержать радости. У нее была только одна мысль: как бы уговорить тетушку, чтобы она снова дала возможность встретиться ей со своими друзьями.
Теперь уже Лиза вообще не могла уснуть, так и провертелась в постели до самого утра с разными мыслями в голове.
Утром она встала раньше всех, оделась и тихо вышла на улицу.
Где-то далеко мужики стучали молотками и топорами. Они трудились и днем, и ночью, сменяя друг друга для отдыха.
Лиза взглянула на царский домик, что находился недалеко: там были настежь открыты двери и вокруг суетился народ.
«Вот неугомонный Государь, — подумала она. — Сам не спит по ночам и другим не дает. Сколько он уже людей загубил на этом строительстве?»
Она спохватилась, улавливая себя на мысли, которая вряд ли понравилась бы Государю, и взглянула на зашторенные окна своего дома.
По ее телу пробежала дрожь от утренней прохлады. Сейчас Лиза обдумывала, как начать с тетушкой разговор.
Она пошла к берегу, присела и зачерпнула ладонью холодную невскую воду. Мысли ее не покидали ни на минуту. Она увидела в воде мелкую рыбешку, которая стайкой вертелась у берега в поисках еды и хлопнула ладонью по воде. Мальки разлетелись в разные стороны, пошли по воде круги, и она стала всматриваться в нее, стараясь увидеть свое изображение. Вода была совсем темная, и ничего нельзя было разглядеть: ил поднялся со дна и долго не мог опуститься вниз. 
Неожиданно она почувствовала чей-то взгляд в спину, медленно повернула голову и увидела Люсию Петровну. Она стояла сзади, наблюдая за племянницей.
—   Скучаешь? — спросила тетушка.
—   Вот прогуляться вышла,  —  ответила Лиза.
—   Скучаешь, я вижу.
—  Тетушка, я хотела с вами поговорить об одном очень важном деле.
—  Как я уже устала жить на этом свете, — вдруг призналась Люсия Петровна.  —  На мне живого места нет. Болею часто, силы мои на исходе.
—   Вы выглядите очень даже неплохо.
—  Не успокаивай меня, дорогая племянница, я про себя лучше других знаю. А ты не тоскуй. При таком Государе скучать некогда. Он никому покоя не даст.
— Это точно. Сам работает с утра до ночи, и народ будоражит непосильной работой. Все хочет свой город побыстрее отстроить.
—   Отстроит,  —  уверенно ответила Люсия Петровна.
—   Я знаю.
—  Кому не знать, как тебе. Тебе не в это время надо было родиться. Сама себя изводишь ни за что.
—   Я думаю…
— Знаю, о чем ты думаешь, и знаю, о ком ты хотела со мной поговорить.
Лиза взяла тетушку за руку и нежно ее погладила.
—  Это может случиться еще хотя бы разок? — Лиза умоляюще посмотрела на старуху.
— Ой, племянница, возможно, я уже не смогу исполнить твою просьбу. Каждый раз это у меня забирает много здоровья и сил. Мне ведь уже много лет.
Лиза склонила голову, чтобы поцеловать ее руку и почувствовала, какая она у нее холодная. Она подняла на тетушку глаза и поняла, что шанс все же, хотя и маленький, но есть.
—   Ты его любишь?  —  тихо спросила Люсия Петровна.
—   Люблю,  — засмущалась Лиза.
—   Он хороший мальчик. Я его недавно видела.
—    Где?  —  воскликнула девушка.
—   Какая тебе разница? Видела и все.
—   А он вас?
—   Тоже видел и, кажется, даже узнал.
—   Как он там? Не скучает?
—  Он… Ему некогда скучать. Он живет в таком времени, что тебе лучше там не появляться. По дорогам не пройти — сплошные потоки машин. Народу тьма, в автобусе не про¬толкнуться…
—   В автобусе?
—  Да. Это что-то вроде большой коробки на колесах. Кругом шум, гам... Все куда-то спешат, обгоняют друг друга, толкаются. Нет — это время очень нехорошее.
—   А он как, мой Жан?
—   Он такой же, как и все.
—   Вероятнее всего, в той жизни по-другому нельзя, — решила Лиза.
— Я не знаю, но мне очень там не нравится. Представляешь, на улицах так мало места, что поезда у них ходят под землей. Это просто какой-то ужас! Я туда побоялась даже заходить, а народ прет, как ошалелый, чуть и меня не затолкали в это подземелье.
—   Он мне про это ничего не говорил.
—   Я бы тебе еще многое могла рассказать про то время, да скоро мне уезжать.
—   Вы нас покидаете? — удивилась Лиза.
—   Да. Теперь уж вы ко мне приезжайте. Чувствую я уже свой конец.
—   Тетушка, что вы глупости говорите?
—  Это не глупости, а закат моей большой жизни. Хватит мне коптить небо, пора уже и на покой. Я вчера с твоей матерью говорила. Имение мое в Новгородской губернии я пере¬пишу на нее. Береги отца. Он много сил тратит на строительство города.
—  Вы будто навсегда со мной прощаетесь, — заметила Лиза. — Просто исповедь какая-то. А время то, в котором живет Жан, я думаю, все же хорошее.
—  Это только со слов может понравиться, а когда сама окунешься в этот круговорот, поймешь, что я была права.
—   Как бы я хотела попасть в этот круговорот.
—   К своему Жану?
—   Тетушка, если возможно.
—  А если что со мной случится? Ты ведь тогда никогда назад не вернешься.
—  Ничего не случится. Я схожу в церковь, поставлю свечку за благополучие и за ваше здравие, усердно буду просить Бога. У них там есть церкви?
—  Церкви? У них там такие соборы стоят, что я даже не решилась в них заходить.
—    Ну и зря. А я зайду обязательно, если, конечно…
Тетушка улыбнулась и отпустила руку Лизы.
—   Горе ты мое, — тихо сказала она. — Если бы я тебя не любила так сильно, я б тебе отказала. Я сделаю все, что будет в моих силах.
—   Значит, я скоро смогу увидеть Ника, Ин и Жана?
—  Постараюсь. Сегодня я уезжаю, и меня не провожайте — плохая примета.
Люсия Петровна направилась в сторону дома, и Лиза пошла за ней следом.
—  Опять будет этот огненный шар? — спросила она. — Я его даже немного побаиваюсь.
—  Этот шар только и может тебя перенести в другое время.  Но если он когда-нибудь погаснет, значит, конец.
—   Чему конец? — не поняла Лиза.
—   Конец всему. Можешь ко мне приезжать на похороны.
—    Глупости, тетушка, что вы опять говорите.
—   Ничего ты не понимаешь, молодая еще.
Они вошли в дом.
— Меня провожать не надо, — еще раз объявила всем Люсия Петровна. — За мной приедет экипаж, и я доберусь сама. — Тетушка строго взглянула на племянницу и погрозила пальцем. — Настырная ты девчонка. Скоро встретитесь, — уже на ухо ей прошептала старуха.


                Глава 3

В следующую ночь Лизе снова не спалось. Она постоянно ворочалась и только начинала закрывать глаза, как возникали яркие и непонятные ей вспышки. Она вздрагивала, переворачивалась на другой бок и, на мгновение успокаивалась. Сначала удавалось избавиться от яркого света, но проходило немного времени, и опять этот свет не давал ей покоя. Наконец, она не выдержала, поднялась с постели и подошла к окну. На улице была темная звездная ночь. Луна светила необычно ярко и роняла свой свет на ее лицо.
Так Лиза стояла некоторое время, всматриваясь в гладь Невы, которая находилась совсем рядом. Спокойные воды реки ее немного успокаивали, но сердце билось с тревогой, которую она не могла понять.
За окном, будто все вымерло — полная загадок тишина... Даже не слышно звуков работающих недалеко людей, которые забивали сваи в землю.
Лиза прислушалась — в доме тоже было тихо. Отец давно вернулся и уже отдыхал, остальные домочадцы спали в своих комнатах.
Она взглянула на свою кровать, которая так и манила ее в свои объятия, вздрогнула, думая, что, если снова ляжет, то с ней повторится все тоже самое сначала.
Она прошлась по комнате в своей длиной ночной рубашке и остановилась перед большим зеркалом. Только сейчас Лиза обнаружила, что ее лицо осунулось от бессонницы. Девушка провела ладонью по щеке, лбу, потом зачем-то сняла с себя   рубашку и предстала перед зеркалом обнаженная.
—  Жанчик, неужели я тебя скоро увижу? — сказала она в пол голоса, обращаясь к зеркалу. — Это все твое, если ты меня еще не забыл. Нет, нет, ты меня не можешь забыть, я ведь тебя помню. Ты такой прекрасный. Объяснил бы ты мне, что со мной сейчас происходит? — Лиза скрестила руки на груди и закрыла глаза.  — Ты меня прости, если что не так. Может, с тобой я просто теряю голову и выгляжу совершенно развратной и глупой, а тебе это не нравится? Но ты ничего об этом не говорил мне никогда  — сам сходил с ума. Значит, я не права… Может, то, что со мной творится, приведет к нашей скорой встрече? Как я хочу тебя видеть, ощущать твое тепло, обнимать и целовать тебя! Ты для меня стал таинственным совершенством. Помнишь ли ты обо мне? Ах, да, вы, мужчины, по природе своей — безбашенные. Ты наверняка меня уже и забыл. А я нет. Может, и ты нет? Ты не представляешь, как я хочу тебя видеть и быть только с тобой. Я помню все, что у нас было и хочу, хочу, хочу все повторять снова и снова. Я тебя теперь никуда не отпущу. Пусть для меня это будет потерей всего, даже родительского дома. Видел бы ты меня вот такую, какая я сейчас стою здесь перед зеркалом и плачусь сама себе! Какая же я дура, что так надолго отпускаю тебя от себя! — Лиза глубоко вздохнула, наклонилась и подняла с пола ночную рубашку. —  Когда же все, наконец, случится?
Она бросила рубашку на стулья, стоящие у стены, и по¬дошла к постели: зашептала молитву, потом перекрестилась и нагишом легла на кровать.
Лиза еще долго смотрела на темное окно, потом глаза ее сомкнулись, и она стала засыпать.
Уже под утро Лиза, сквозь сон, вдруг почувствовала, что на нее кто-то устремил свой взгляд. Она вздрогнула, вспомнив, что под одеялом лежит обнаженная, приоткрыла глаза и осмотрелась.
«Что это? — подумала девушка, не обнаружив рядом никого. — Опять со мной творятся какие-то непонятные дела?»
Лиза укрылась с головой одеялом и замерла, чувствуя, как все ее тело начинает холодеть и дрожать.
Присутствие таинственного взгляда не давало ей покоя. На улице уже начинало светлеть, и она решила встать и одеться.
В полумраке Лиза долго искала свое новое платье в шкафу, которое ей когда-то подарила Люсия Петровна. Она всегда ей делала хорошие подарки. На этот раз она ей привезла красивое расшитое платье с длинным рукавом и рюшами на манжетах и воротнике. Это был необычный подарок: таких нарядов она здесь еще ни на ком не видела.
Лиза подошла к зеркалу, расправила на себе новый наряд и случайно обратила внимание на зашторенное окно за спиной. В зеркале оно казалось каким-то необычно светлым. Лиза резко обернулась, подбежала к окну и раздвинула шторы.
—   О, ужас! — воскликнула она.
Над утренней Невой, высоко в небе, висел огромный огненный шар, освещая всю округу. Лиза взглянула на икону, что висела в углу комнаты, перекрестилась и поспешила на улицу. Она не бежала, а летела к берегу, не чувствуя под собой ног.
На берегу столпились рабочие и, задирая головы к небу, следили за необычным явлением.
Лиза подбежала к берегу и оглянулась назад, в сторону своего дома. Лучи, исходящие от шара были направлены только на нее.
 «Сейчас все и произойдет, — мелькнула в голове у нее мысль. — Значит, тетушка все же выполнила свое обещание».
Она уже чувствовала приятное тепло от ярких и пронизывающих лучей всем своим телом, и вся задрожала. Лиза закрыла ладонью глаза и замерла. Через мгновение она услышала сильный хлопок в воздухе. В ушах зазвенело, и невесомое состояние овладело всем ее телом. Потом она снова почувствовала твердую землю под ногами, открыла глаза и огляделась.

Она стояла в незнакомом месте в каком-то дворе, окруженном высокими домами.
Из подъезда дома вышла какая-то женщина. Она с удивлением посмотрела на необычно одетую девушку и, оглядываясь, прошла на улицу.
Смущенная Лиза решила немедленно покинуть это место, чтобы узнать, где находится.
 Было раннее утро, и людей почти не было. Где-то вдалеке шел мужчина, и она решила его догнать.
—   Вы не подскажете, сударь,  —  обратилась она, — что это за город?
Мужчина удивился.
—    Как какой? Санкт-Петербург.
—  Я знаю, — спохватилась Лиза, заметив его растерянность. — Я хотела узнать, где находится Малая Морская улица?
—  О, это очень далеко. Тебе надо ехать на метро с пересадкой, —  объяснил он. — А ты сама-то, откуда в таком наряде? Из цирка?
—   Я?
Она окинула взглядом свое новое платье.
—   У нас сегодня карнавал, вот я и примерила его, — ответила Лиза, и настроение ее сразу испортилось.
 «Как же мне теперь быть с этой одеждой? Здесь к таким нарядам, видно, не привыкли».
Она отошла в сторону и, стараясь обходить редких утренних прохожих, раздумывала о своем положении.  Лиза шла между домами и заметила сидящую у подъезда старушку.
—   Здоровья, бабушка,  —  поприветствовала она.
 Старушка окинула ее взглядом.
—   Какая ты нарядная, — заметила старушка. — Где же сей¬час такое шьют?
—   Тетушка подарила.
— Моя прабабушка такой наряд когда-то тоже носила. Я по рассказам еще своей матери помню. Красивые вещи раньше люди шили. А что сейчас?  —  штаны да непонятная обувь.
Лизе очень не терпелось узнать, какой сейчас год, но она не знала, как об этом ее спросить, чтобы не показаться странной. Она подсела рядом к старушке.
—   Ты, наверное, приезжая? — спросила старушка.
—    Да. В гости приехала и заблудилась в этом городе.
—    Здесь легко можно потеряться. А хочешь, я тебя чаем угощу?
Лиза улыбнулась.
—   Пойдем ко мне. Я живу с кошкой. Мне одной скучно, а тут такая хорошенькая девочка... Пойдем ко мне, милая.
Она провела гостью в свою маленькую квартирку и усадила за стол.
—   Который сейчас час? — спросила Лиза.
Старушка взглянула на часы с кукушкой, висевшие на стене.
—   Скоро восемь. Ты спешишь?
—   Да нет.
—  Ну, тогда я тебя буду угощать. — Она выложила на стол пи-рожки и расставила чашки. — Это ж, сколько тебе, дочка, лет-то?
—   Скоро будет семнадцать, — ответила Лиза.
—   О, совсем еще дитя... Ну, ты кушай, не стесняйся.
—   А вам сколько?
—   Если сейчас 2010-й год, то мне уже семьдесят.
—   Какой год?  —  переспросила Лиза.
—   2010-й. Вон, календарь на стене висит, сама посмотри.
Лиза взглянула на стену. Действительно, был 2010-й год и, у нее заколотилось сердце. Где-то в этом времени, в этом городе живет Жан и его друзья.
—  До Малой Морской отсюда далеко? — спросила Лиза, понимая, что своих друзей она может встретить именно там.
—  Ой, дочка, я и не знаю. Это где-то в центре города. Я давно уже там не была, куда мне старой. Тебе лучше у людей помоложе спросить. Это надо на метро ехать, если память мне не изменяет.
Лиза не стала выяснять, что такое метро и удовлетворенно кивнула головой.
—   И откуда ты приехала? Издалека, наверное?
Лиза растерялась, но тут, же вспомнила, что ее тетушка была из Новгородской губернии, поэтому сразу назвала этот город.
—   Ну, это не так и далеко, верст сто пятьдесят будет. Я когда-то тоже там была, хороший город. А наш Санкт-Петербург слишком шумный. Люди какие-то все заполошные. У нас тут на седьмом этаже живет один молодой человек, совершенно сумасшедший. Один раз чуть с ног не сбил. Бежит по лестнице, кричит: «Поберегись, школа ждет, за знаниями бегу» и летит как угорелый. Я в сторону, еле успела к стене прижаться. Он пролетел как ветер, даже поздороваться не соизволил. Ну и молодежь пошла!  Здесь все такие.
Лиза слушала старушку внимательно, а внутри у нее с тревогой билось сердце. Она не понимала, что с ней сейчас происходит от этих рассказов, но чувствовала странное состояние. Лиза снова взглянула на часы  —  было около девяти часов.
—  Спасибо вам за все, — поблагодарила она хозяйку. — Попробую добраться до центра города и найду эту Малую Морскую улицу.
Старушка поднялась, чтобы проводить ее до дверей.
Уже в коридоре они обе услышала топот с верхних этажей. 
—  Вот летит опять, — насторожилась старушка. — Ты не выходи. Этот молодой человек и с ног сбить может. Опять свою школу проспал, быстрее лифта спускается.
Лизе не терпелось увидеть того самого парня, о котором так много говорила ей хозяйка.
—   Ну, спасибо за все. Я пойду, — поблагодарила Лиза.
—   Если что, сразу прижимайся к стене.
Лиза улыбнулась и вышла из квартиры.
Сверху кто-то быстро спускался, перепрыгивая через не¬сколько ступенек сразу.
Вот она уже услышала за своей спиной приближение шагов и отошла в сторону.
По лестнице мчался парень. Он на ходу приглаживал растрепанные волосы, и летел вниз по лестничному маршу.
Лиза взглянула на молодого человека и ноги ее подкосились.
—  Привет, красавица, — крикнул он на ходу. — Куда вырядилась, как кукла Барби?
Он проскочил мимо и уже был где-то внизу.
—   Жан, — крикнула вслед Лиза. — Жанчик!
Она прислушалась: входная дверь не хлопнула, и у Лизы перехватило дыхание. Она посмотрела вниз и снова прислушалась.
Осторожные шаги она услышала где-то на первом этаже. Молодой человек поднимался обратно.
Теперь уже Лиза видела этого торопыгу. Он задрал голову вверх, пытаясь увидеть того, кто его так назвал.
—   Жан, это же я, Лиза.
Растерянный Женя в два прыжка уже стоял перед ней и моргал своими неотразимыми большими серыми глазами.
—   Разве это ты? Откуда? — У Жени даже рюкзак вывалился из рук.
Лиза шагнула навстречу, и он обнял ее, стал целовать милое юное личико.
—   А я-то думаю, что мне сегодня какой-то прожектор в окно светил всю ночь, — растерянно бормотал он.
—   Это был шар.
—   Теперь я понимаю, что шар. Потом странный треск и взрыв, одни шары кругом, даже в глазах.
—    А ты, куда так спешишь? — спросила Лиза.
—    Да в школу, — махнул рукой Женя. — Опять проспал.
—    Ты иди, я тебя здесь подожду, — покорно сказала она.
—  Теперь я тебя никуда не отпущу. Какая может быть школа? Школа и подождать может, никуда она не денется.
Тихо приоткрылась дверь квартиры, откуда Лиза, только что вышла, и высунулась голова старушки. Увидев, что, Женя обнимает девушку, старушка всплеснула руками:
—   Ах ты, негодник! Что вытворяет, а? Ну-ка оставь девчонку в покое.
—   И не подумаю, — ответил радостный Женя. — Это моя сестра.
—   Смотри, отцу все скажу. У тебя полгорода  —  и все сестры.
— То дальние родственники, — попытался оправдаться молодой человек.
Женя взял Лизу за руку и подвел к двери лифта.
—   Говорю, что сестра. Пошли ко мне, Лиза.
—   Он правду говорит,  —  ответила смущенная Лиза.
— Еще одна такая же сумасшедшая, — буркнула старушка и захлопнула дверь.
—   Мы куда?
—  Ко мне пойдем, — ответил Женя. — Тебе нельзя в таком виде ходить по городу. Неправильно поймут.
—   А это что?
— Это лифт. Заходи и жми вот эту кнопку. Лифты делают для лентяев, он сам их возит. И вообще, ты сейчас все мне по-порядку расскажешь. Я ничего не понимаю.
—   А школа?
—  Школа, школа — дом родной... Никуда не денется эта школа, —  ответил радостный Женя и открыл перед Лизой дверь в свою квартиру. — Вот здесь я и живу. Проходи, только не пугайся. У меня в доме современный бардак.
В коридоре он снова обнял Лизу и стал расцеловывать ее лицо и шею.
—  Ты не представляешь, что со мной сейчас творится. Молодец твоя тетушка! Дай ей здоровья! Обещала и выполнила.
—   Она очень старенькая и больная, — сообщила Лиза.
—   Это печально... Ну, проходи, чего стоишь?
Женя провел ее в свою комнату.
—  С кем ты тут живешь? Здесь всего две комнаты? — удивилась Лиза.
—  С отцом и нам хватает. Не ваши там хоромы. В нашем времени почти все так живут — в квартирах, — объяснил Женя. — Кстати, меня здесь зовут Евгением, ну Женькой, — пояснил он.
—   Ты для меня только Жан. Я к этому имени уже привыкла.
—  Я тоже. Пусть будет так. Ты не представляешь, как я рад. Это просто чудо — ты у меня дома! Ты в двадцать первом веке, понимаешь это?
—   Еще нет, — улыбнулась Лиза.
—   Сбылась моя мечта. — Жан снова обнял свою подружку. — Надо подумать, во что тебя переодеть. Ты должна быть как все наши.
—   Не выдумывай, Жанчик.
—   Нет, нет… Я сейчас.
Женя схватил телефон и стал набирать номер.
—   А это что?
—  Да, это телефон, ерунда обычная. Сейчас позвоню отцу. Мне надо. Пап, где у тебя деньги лежат? — спросил он отца. — Ну, надо, понимаешь, срочно надо. Я отработаю. Очень надо. В школе? Нет. Я сегодня не смогу прийти, ко мне гость приехал из восемнадцатого века. Температуры нет. Я здоров. — Жан положил трубку. — Отец не верит, ругается, что школу пропустил.
—   Ты иди, а я тебя здесь дождусь, — сказала виновато Лиза.
Жан достал из коробки деньги.
—   Сейчас идем в магазин. Я тебя одену, как надо, — объявил он.
Они спустились вниз и уже через несколько минут были в магазине, а радостный Жан выбирал вещи для Лизы.
— Джинсы, прежде всего. Без штанов у нас никто не ходит, — решительно заявил он.
Жан и Лиза вышли из магазина спустя час. Лизу было уже не узнать. Джинсы с кроссовками, яркая футболка с надписью и великолепная курточка.
—   Вот теперь другое дело.  На тебя все парни будут глазеть.
—   А ты?
—   И я тоже.
Жан обнял Лизу, и они пошли домой.

—  Ты теперь выглядишь совсем другим человеком, — радовался Жан, выставляя перед Лизой чашки. — Сейчас я тебя угощу напитком, который называется кофе. У нас принято его пить по утрам, чтобы спать не хотелось.
Лиза улыбнулась.
—  У нас там тоже кофе есть, — сказала она. — Государю из-за границы привозят.
—   Да? Ну, ваш кофе совсем не тот, что наш, — не растерялся Жан. —  Наш лучше.
Лиза не стала спорить с Жаном и наблюдала, как он за ней ухаживает.
—   Ты все такой же неугомонный, каким и был,  —  заметила она.
—   Хуже стал?
—   Нет, лучше. Я глазам до сих пор не могу поверить, что ты опять рядом. Я так долго ждала этой встречи. Каждый день упрашивала тетушку, чтобы она мне помогла ей осуществиться.  Я просто не могу без тебя, понимаешь?
—  Ты здесь многое узнаешь нового. Я тебя поведу в такие места, о которых ты даже и не догадываешься. В городе есть что посмотреть.
—   А ты с Ником и Ин виделся?
—   Откуда? Нас всех может свести только твоя Люсия Петровна.
—   Вот время и настало.
—  Значит, скоро встретимся. Они должны быть где-то рядом. Мы же с тобой сидим здесь, в четырех стенах, и ничего не видим. Надо будет появиться на той квартире. Помнишь?
—    На Малой Морской?
—   Да. Это место, где вероятнее всего можно с ними встретиться. Я их и сам хотел бы повидать.
Жан подсел к Лизе и, взяв ее голову в ладони, повернул к себе.
—   Неужели это ты? — прошептал он. — Не верю.
—   А это ты.
Жан потянул к ней свои губы, но звонок в дверь заставил его вздрогнуть.
—    Кто-то пришел? — растерялась Лиза.
—    Я не буду открывать.
—    Иди, узнай кто, а то неудобно получится.
Жан подбежал к двери и посмотрел в дверной глазок.
Это пришла одноклассница, и он открыл ей дверь.
Лиза прислушалась к их разговору в коридоре:
—   Не пришел в школу, потому что гость приехал, — ответил Жан. — И вообще, один день ничего не значит.
Лиза не выдержала и вышла в коридор.
—  Теперь понятно, что за гость, — сказала девочка, увидев Лизу. — Ты тут не теряешься.
—  Эта девушка приехала ко мне… — Жан хотел было объяснить все подробности, но махнул рукой — все равно не поверит, и пригласил одноклассницу в комнату.
—   Это Наташа, — представил Жан.
— Вы издалека? — спросила одноклассница. — Женя что-то мне наговорил —ничего не поняла.
Лиза взглянула на Жана.
—   Да, из восемнадцатого века, — спокойно ответила Лиза.
—    Откуда?
— Мой отец князь Зотов, приближенное лицо Государя Петра Алексеевича, который в данный момент строит город на Неве и одновременно ведет Северную войну со шведами и прочими нашими врагами. Мы живем на Заячьем острове, недалеко от того места, где строится Петропавловская крепость. Она скоро будет выстроена, и мы сменим место своего проживания. Переберемся на другой берег Невы и будем строить себе капитальное жилье. — Лиза подробно изложила свою принадлежность растерянной однокласснице.
Наташа сидела и слушала рассказ Лизы, раскрыв рот.
—   Я ничего не понимаю, — сказала она. — Это что, розыгрыш?
—   Это что-то из мира фантастики, — поправил ее Жан.
—    Может, ты еще скажешь, что сам был у них там в гостях?
—  Жан был, — ответила за него Лиза. — Потом мы были в Петрограде еще в семнадцатом году.
—   Когда революция была?
—   Вот мы в ней и участвовали, — растеряно пояснил Жан.
—   Потом в блокадном Ленинграде были.
—   И, конечно, воевали?
—  Немного. А теперь Лиза попала в наше время. — Жан обнял ее за плечи. — И вот она здесь.
—  И попала прямо в твою квартиру, — рассмеялась Наташа. — А почему ты его зовешь Жан? Это же Женька.
—  Для меня он Жан. Когда я впервые с ним увиделась, его звали именно так. У нас есть еще двое друзей, Ник и Ин.
—   Они тоже были там, где и вы, в сумасшедшем доме?
—  Мы были все вместе, только не там, где ты думаешь, — гордо заявил Жан. — Ну, говори, что пришла? Классная прислала?
—   Нет, отец твой попросил зайти к тебе.
—   Какой отец? — сделал удивленное лицо Жан.
—   Твой отец, директор школы.
—   Откуда ты взяла, что он мой отец?
—  Женька, хватит притворяться. Я давно об этом знаю. — Наташа взглянула на прекрасную Лизу. — Ох, и фантазеры вы, ребята!  Скоро отец твой из школы придет, как оправдываться будешь?
—  Ты за меня не беспокойся, — твердо заверил Жан.
В это мгновение снова кто-то позвонил в дверь.
—  Это к тебе, — сказала Наташа и направилась к выходу. — Отец твой вернулся.
Жан потер вспотевший лоб и взглянул на растерянное лицо Лизы.
«Неужели я ничего не смогу сделать для своей девчонки, —  мелькнула у него мысль. — Я же сам ее приглашал, а тут вдруг эта Наташка мне какую-то пакость пытается устроить — из-за ревности что ли?»
Жан решительно повернул ключ в замке и распахнул дверь. На пороге стояли Ник и Ин.
Одноклассница вздрогнула от неожиданности, когда радостно завизжала Лиза и бросилась к ним в объятия.
—  Эти тоже из восемнадцатого века? — спросила растерянная Наташа. 
—  Нет, это с другой планеты, — радовался Жан. — Как вы нас нашли? Проходите. Ник, это Наташа. Она очень хотела узнать подробности нашего знакомства.
—   Я думаю, ты ей объяснил все подробно, —  сказал Ник.
—   Пытался, но она меня принимает за ненормального, не верит.
—  Не утруждай себя. Может, она и права. — Ник мельком взглянул на одноклассницу. — Не каждому дано то, что касается только тебя и нас всех.
—   Ну, я пошла, — тихо сказала одноклассница.
— Иди. Если захочешь, заходи завтра. Все равно выходные начинаются, —  предложил Жан.
—  Я думаю, что после всего этого тебе отец на уступки уже никогда не пойдет.
— Это еще посмотрим. — Жан закрыл за ней дверь и прошел в комнату.
После недолгих разговоров выяснилось, что Ник и Ин шли мимо, направляясь в сторону Малой Морской улицы. У Ин сработала интуиция, и она потащила Ника именно в этот дом, в эту квартиру.
—  Ты делаешь успехи, — заметил Жан. — У тебя стали проявляться чудодейственные способности.
После угощения кофе они все вышли на улицу.
— До Малой Морской проедем? — предложил Жан. — Что там с квартирой, которая так много нам помогла в свое время?
—  Может, ее давно уже и нет. — Лиза с печалью в глазах посмотрела на Жана.
—  Почему ты так решила? Куда ей деться? Там вообще исторический квартал. Я сам недавно был в том районе, а вот не додумался вспомнить о прошлом.
Они дошли до метро и спустились на эскалаторе вниз.
—  Мне тетушка как-то говорила, что у вас поезда под землей ходят. Нет им места наверху?
—  Это метро, — пояснила Ин. — Для удобства передвижения. Быстро и без пробок.
—  Здесь людей больше, чем в городе, — заметила Лиза и взяла Жана за руку. — Ты меня не отпускай, иначе я потеряюсь.
 Жан улыбнулся.
—  Я тебя в этом городе, где хочешь, найду. — Он прижал девушку к себе, и они все вместе вошли в вагон.
Лиза ухватилась за поручень и сжала руку своего молодого человека, не отрывая от него взгляда.
—   Не бойся, — шепнул Жан. — Я с тобой.
—   Я и не боюсь. С тобой я ничего теперь не боюсь.
Они вышли на Невском проспекте и двинулись в сторону Адмиралтейства.
—  Что-то начинаю припоминать, — сказала Лиза. — Здесь я была много лет назад.
Они быстро нашли Малую Морскую улицу и остановились у парадной дома, в котором когда-то жила родственница Лизы.
—  Я даже боюсь туда заходить, — призналась Лиза. — У меня дома остался ключ от этой квартиры. Помните, мы не смогли его отдать домоуправу, старичку, который умер от голода в блокаду?
—  Наверняка там живут уже совсем другие люди. Они нас не знают, тогда какой смысл туда идти? — рассудила Ин. 
—  В таком случае, давайте просто здесь посидим, — предложил Жан. —  Ты, наверное, хочешь есть, — обратился он к Лизе.
—  Нет. Все нормально. Мне достаточно того, что ты со мной рядом, —  ответила она.
—  Есть предложение побывать в тех местах, где мы когда-то были все вместе, — предложил Ник.
—  Ты хочешь это все обойти за один день? — удивилась Ин.
—  Я так думаю, что мы теперь будем вместе долгое время. — Жан поднялся и посмотрел на окна, где когда-то жила родственница Зотовых.
— Ты права, Ин. Нам не стоит нарушать покой домочадцев той квартиры.
—  В таком случае не будем надоедать жильцам, а встретимся завтра после обеда, — предложил Жан.
—  Ник, ты завтра на занятиях? Завтра суббота.
—   Я — да, и Ин тоже.
—   А если не секрет, где вы живете? — спросила Лиза.
—   Я на Васильевском острове, — ответила Ин.
—   Я на Петроградской стороне, — Ник посмотрел на Лизу.
—   А Лиза будет у меня, — решительно сказал Жан.
—   В таком случае решено. Завтра в три часа. Пойдет?
—   Где? Как всегда, на Дворцовой?
—   Почему именно там?
—  Там в последний раз мы расстались, там и встретимся, — пояснила Ин.
— Решено, на Дворцовой в три. Каждый обдумайте план наших действий, — сказал Ник. — Потом все обобщим и решим конкретно.
—   Как все сложно, — ответил Жан. — Будьте проще. Решим завтра на месте. Не люблю загадывать наперед.


                Глава 4

Жан усадил Лизу в кресло и побежал на кухню, чтобы приготовить обед.
—  Чисто мужская еда, — сказал он и поставил перед Лизой тарелку с котлетами и картофельным пюре.
—    Сам готовил?
—    Почти. Котлеты из магазина. Пюре из пакетов.
—   Так бывает? — удивилась Лиза.
— В нашей жизни бывает все, — сказал повеселевший Жан, усаживаясь рядом. —  Скоро отец придет. Я тебя с ним познакомлю.
—  Неудобно как-то все получается. Как он к этому отнесется? — заволновалась Лиза. — Мои там до сих пор толком не знают о наших отношениях, только догадываются.
—  Я про тебя однажды отцу говорил, а он начал, что сначала школу закончить надо, потом в институт поступить… Педагог — что возьмешь. Он у меня упертый, но я все беру на себя. Хочешь, музыку поставлю или телик включу?
Лиза поражалась всему, что было в доме у Жана, потом долго рассматривала фотографии на стене. 
—  Ты, мне кажется, не меняешься. Каким был, таким и остался. Помнишь, когда впервые встретились?
—   Лиза, ты всегда это вспоминаешь.
—  Потому, что мне это приятно. Государь все сватал к какому-то кретину, а тут появился ты, и я потеряла голову.  А это что за женщина на фото? —  спросила Лиза.
—   Это моя мать.
—   И где она сейчас?
—   С другим живет. Бросила отца и уехала за границу.
—  Значит, она и тебя бросила?
—  Она тогда меня хотела с собой забрать, но я с вокзала сбежал. Потом позвонил ей и сказал, чтобы не волновалась, и остался с отцом навсегда.
—   Грустная история.
—   В наши дни обыкновенная ситуация.
— Петр Алексеевич разводы не терпит. А если он сам, ко¬го-то сосватал, то тем более: сразу разжалует и на каменоломни.
—  Сейчас царей нет, — вздохнул Жан. — Ну, давай не будем о грустном. Скоро придет отец, и я тебя познакомлю, как обещал.
—   И, как же ты меня представишь, гостьей из прошлого?
— Он это не поймет. Просто своей очаровательной и любимой подружкой.
—   А это он поймет?
—   Не знаю, но это его проблемы.
—   Что-то, Жанчик, у меня на сердце не спокойно, — призналась Лиза и с тревогой взглянула на дверь. — Кто-то идет.
Раздался звонок, и Жан пошел открывать дверь.
—  Ну, и как ты все это мне объяснишь? — с порога набросился на сына отец. — Опять занятия пропустил? Что на этот раз за причина?
—   Ко мне приехала хорошая знакомая. Я не мог ее оста¬вить одну, — объяснил Жан.
Отец заглянул в комнату.
Лиза встала, покраснела и поздоровалась.
Отец сразу стал мягче и взглянул на сына.
—   Предупреждать надо, — сказал он.
—   Я не успел. Все так неожиданно получилось…
 Отец прошел в комнату и сел в кресло.
—  Откуда красавица к нам приехала? Ты мне никогда не говорил, что у тебя есть такая очаровательная подружка.
—  Говорил, но ты посчитал это глупостью и все пропустил мимо ушей. Она издалека, — пояснил Жан. По его лицу пробежал румянец.
—   Издалека — это откуда? Из-за границы?
—  Я дочь князя Зотова, сподвижника Государя Петра Алексеевича, — представилась Лиза.
Отец в растерянности посмотрел на сына.
—   Вот так? Ну и как дела у Петра?
—  Город строится. Согнал тысячи людей со всей округи и строит не переставая. Корабли и крепости строит. Скоро на Заячьем острове закончит Петропавловскую крепость.
—  Что вы говорите? Я думал, он уже закончил. Только что мимо проезжал — стоит уже готовая.
— Папа, ты не понял. Хочешь, верь, а хочешь — нет, но Лиза действительно дочь князя Зотова. Это тот, что с князем Меньшиковым город строили еще вначале восемнадцатого века.
—  И сколько же лет твоей подружке, если не секрет? — с иронией по¬интересовался отец.
—   Скоро будет семнадцать, — растерялась Лиза.
—  Надо же, какая разница. Петру лет триста пятьдесят, не меньше, как он родился, а ей всего семнадцать. Что-то вы путаетесь, молодые люди. А тебе, сын, надо чаще посещать мои уроки истории, тогда во временах немного определишься.
—  Пап, это правда. Давай сначала поедим. Мы тебя ждали, а потом уже все объясним.
—   Давайте поедим, — согласился отец.
—  Где у вас продукты? Я сейчас сготовлю, — вызвалась Лиза и подтолкнула Жана в сторону кухни.
—   В холодильнике. Пойдем вместе, ты там не разберешься.
     Отец пошел за ними на кухню и сел за стол.
—  В этом шкафу ты найдешь все, — сказал Жан, указывая на холодильник.  —  Я пока картошку почищу.
Лиза подошла к холодильнику и пристально на него по¬смотрела.
—  Не удивляйся, открывай. Таких вещей у вас нет, — сказал Жан, давая понять отцу, который внимательно следил за Лизой, что все, о чем ему говорили, правда.
—  Открой сам, — тихо попросила она.
Жан распахнул холодильник.
—   Бери колбасу, сало... Сейчас картошки пожарим.
—  Мой отец тоже любит жареную картошку, — сказала Лиза. — Бывало, с князем Меньшиковым соберутся и гуляют до утра. Мать не успевает им подносить.
— Значит, ты говоришь, что с тех давних времен приехала? —  переспросил отец.
—  Да, благодаря своей тетушке. Она нам уже четвертую встречу устраивает.
—  А вот скажи мне, Екатерина, какой памятник Петру поставила в городе?
—   Никакого не ставила. Петр Алексеевич терпеть не может, когда его превозносят, — уверенно ответила Лиза. — А Екатерина — это кто такая?
—   Императрица.
— Какая она императрица! Она обычная родственница Петра Алексеевича и только. Девица та еще, и погулять, и покутить любительница.
—  Пап, ну откуда Лиза может знать наперед историю? — раздражался Жан.
—   Ну, хорошо. Тогда скажи, как звали Меньшикова?
—  Князь Александр Данилович, лучший друг Государя. Балагур и весельчак,  —  выпалила Лиза.
—   Папа, хватит вопросами доставать. Со временем сам все уз¬наешь.
  На плите уже жарилась картошка.
— Быстро ты готовишь, — заметил отец. — Хорошей хозяйкой будешь.
Лиза улыбнулась.
—  У нас все готовить умеют, — ответила Лиза. — Даже отец. Жан тоже умеет?
—   Как ты его называешь?
—   Жаном.
—  А почему так? Он ведь Женя.
—   Для меня он Жаном будет всегда.
—  У нас еще друзья есть, — сообщил Жан. — У них тоже странные имена: Ник и Ин.
—  Ну и имена вы себе дали, — удивился отец. — Почему же тогда Лиза, а не Ли?
Жан засмеялся.
—   Так получилось, — сказал он. — Ну, двигайте свои стулья.
Отец тайком посматривал на Лизу, как она сидит и ест за столом.
—   Учись, сын, правильным манерам, — сказал отец.
—  Пап, ну ты меня вообще раскритиковал. Мне даже неудобно перед Лизой. Получается, что я у тебя самый последний в этой жизни.
—   Ну, прости, — извинился отец.
—  Вы знаете, я Жана очень люблю, — вдруг призналась Лиза. — Он такой хороший, такой милый и ласковый молодой человек.
У Жана даже вилка из рук выпала, а отец раскрыл рот, набитый картошкой.
—  Да, да, он очень хороший. Меня Государь там за одного своего сватал, так благодаря Жану оставил это дело.
—  Он вас, случайно, еще не обвенчал? — с трудом проглатывая картошку, проговорил отец.
—   Еще нет. Не успел.
—  Женька, что-то я ничего не понимаю. Ты там тоже был? В этих царских палатах?
—  У Петра Алексеевича далеко не царские палаты, а обыкновенный домик из бревен. Может, потом что и было, я не знаю, но в домике том я у него бывал.
У отца совсем пропал аппетит. Ему казалось, что его сын совсем заврался.
—   Ну, и как там, у него, в домике?
—  Холодильника уж точно нет. Лавки да длинный дубовый стол.
—   Надо же!
—  Пап, вот ты не веришь, а зря. Лиза поживет у нас, и ты со временем все поймешь.
—   Лиза у нас будет жить? — удивился отец.
—   Конечно. Где ей еще быть, как не у нас.
—   А в школу она тоже с тобой пойдет?
—   Это идея! — спохватился Жан. — Кажется, в понедельник у меня твой урок истории, вот она много что расскажет нашим ученикам.
—   А спать? Где она будет спать, у нас двухкомнатная квартира.
—   Спать будет в моей комнате, — решительно заявил Жан.
Отец подскочил на стуле.
—  Не рано ли?
—  Рано. Еще только семь часов. Отдыхать будем позже, — заверила Лиза. — Жан мне многое хотел показать в Петербурге. Поговаривают, что город стал очень даже не похож на тот, что когда-то строил Государь.
Отец совсем потерялся.
—   Ты, Женька, думай, что говоришь, или как там тебя, Жан, что ли?
—   Пап, ты же знаешь меня.
—  Видно, плохо знаю, — ответил растерянный отец. — А уроки? Уроки тоже вместе будете учить?
—   Сейчас пойду учить. Заодно и Лизу в нашу жизнь посвящу.
—  Посвяти, посвяти, — отец снова принялся за еду. — Все, прошу, больше ни слова, иначе я не поем из-за вас, — сказал он. — Ты мою заначку всю потратил?


                Глава 5

Выходные пролетели незаметно.
Молодые люди встретились, как и договаривались, на Дворцовой площади, потом двинулись на Крестовский остров. Здесь множество аттракционов, и Лиза была сильно удивлена.
— Государь всегда мечтал построить у себя такие сооружения. Он любитель острых ощущений. У нас даже была веревочная карусель, там малые дети целыми днями проводили время. Потом кто-то сорвался и сломал себе руку. С тех пор Петр Алексеевич разрешил пользоваться ею только взрослым. — Лиза подробно рассказывала и замечала, как внимательно ее слушают друзья.
—   А если кто из взрослых сорвется и разобьется? —  спросил Ник.
—  Государю их не жалко. Он берег молодое поколение и говорил, что это его продолжатели. Он всегда смотрел на несколько десятков лет вперед. В Петергофе задумал строить какие-то фонтаны, чтобы дурачиться и принимать дорогих гостей. Сейчас задумывается над укреплениями вокруг города в случае затопления. Его голова занята сплошными идеями, и никто за ним не поспевает. Иностранцы вообще его счи¬тают особенным и побаиваются. Однажды ездил в Амстердам. Всех построил, кто готовил ему корабелов, от которых толку никакого. С тех пор его и там боятся.
—  Ну, если все справедливо, значит, тому и быть, — согласился Жан. — Навел бы он еще и в нашем времени порядок. С нашими школами б разобрался раз и навсегда. Куда это годится — по одиннадцать лет учиться! А в верхах что творится? Сплошные бездельники и коррупционеры. Нет, его вмешательство здесь было бы кстати.
—  Тебя опять, Жан, понесло не в ту сторону, — заметила Ин.
—  Мы не для этого собрались, — добавил Ник.
—  Это я так, к слову. Лиза поживет у нас, и сама все поймет.
— Ничего я не хочу понимать, — вздохнула Лиза. — Хочу только одного, — она искоса взглянула на Жана, и он улыбнулся ей в ответ. —  Хочу быть только с вами.
 На Крестовском острове ей очень понравилось. Здесь было столько удивительных вещей, от которых девушка была в полном восторге.
—  У меня будет предложение на предстоящую неделю, — сказал Жан.
—  А мне, кажется, не стоит загадывать, — тут же возразила Ин. — Ты же, Жан, этого сам не любишь?
—   Мы с тобой об этом дома поговорим,  —  шепнула ему Лиза.

Лиза пожелала отцу спокойной ночи, немного постояла в раздумьях у двери комнаты Жана, чувствуя на себе любопытный взгляд отца, и вошла.
—  Тебе завтра на занятия? — спросила она, подсаживаясь к нему на диване.
—  Ой, и не говори, — спохватился Жан и стал собирать в рюкзак учебники. — Одна у меня проблема — отец-учитель, а тем более еще и директор школы.
—   Это самый большой начальник в школе? — спросила она.
—  Это мое самое большое горе, а не начальник, — снова вздохнул Жан. — Не дождусь, когда закончу эту школу. Представляешь, еще год учиться. Я же только в одиннадцатом классе. Где Государь? Он быстро бы исправил мое бедственное положение.
—  А что вас так долго учат? У нас Петр Алексеевич за пол¬года выучил сразу и всему, и при деле бы человек был, и грамоту знал, и ремесло какое-нибудь. Чего тянуть-то? Это просто ужасно!
—  Вот меня эти ужасы и терзают уже не один год, — согласился Жан. — Надо было учиться в вашем времени, а жить в нашем.
—  А кем бы ты хотел стать в жизни? Корабелом-плотником, кузнецом или еще кем?
—  Ни тем и ни другим. Ты, Лиза, не можешь понять, что на такие профессии учиться столько не надо. У нас обязательное среднее образование, и чтобы его получить, тебе все одиннадцать лет вдалбливают в голову всякую ерунду, а потом дают бумажку, что ты еще полу человек.
—   А когда человеком станешь?
—   Для этого надо еще что-нибудь закончить,  —  вздохнул Жан.
—   Опять учиться?
—   Опять.
—  Это что-то неправильно у вас, — решила Лиза. — Когда же жить?
— В промежутках между учебой, можно на переменах или ночью, когда нет занятий.
—   Да, вам намного сложнее. И тебе это все нравится?
—   Мне не нравится, но куда деваться?
—  Это просто издевательство, —  сделала заключение Лиза.
—  Вот я о том же, но никто не понимает. Хочешь, пойдешь завтра со мной, — вдруг предложил Жан. — посмотришь на все это безобразие.
—   Меня туда, наверное, не пустят.
—  Не беспокойся, я договорюсь с классной. Она у нас тетка хоть и сумасшедшая, но правильная.
—   Серьезно?
—   Я не шучу. Идешь?
—  Конечно.
—   Вот и отлично. Главное, чтобы опять не проспать.
—  А как же ты встаешь? Петухов, как будто здесь нет.
— У меня в трубке будильник. — Жан подал Лизе сотовый телефон. —  Придумал один умник, теперь весь мир пользуется.
—  Вот молодец! Такие нашему Государю люди нужны. Он таланты по всей Европе собирает, деньги хорошие платит. Был у него один иностранец, придумал какую-то безделушку, которая сама разговаривает.
—  Граммофон, что ли? Так у меня, вон, один в углу стоит и не только говорит, еще и показывает, а эта штука песни орет, какие хочешь — видеомагнитофоном называется. Хочешь, включу?
—   Включи, но, чтобы не громко.
Жан включил тихо музыку.
—  Представляю Петра Первого с сотовым телефоном, — засмеялся Жан.
—   Хорошая штука, — одобрила Лиза. — А это что?
—   Это компьютер. Он может все абсолютно.
Лиза только удивлялась.
—  А телефон и поет, и фотографирует, и говорить по нему можно с кем угодно. Хочешь, я тебя щелкну на память, и сразу будет фотка.
Жан поднялся, усадил Лизу посередине дивана и стал фотографировать.
—   А сам что?
—  Давай вместе. Я сейчас выставлю паузу и сяду рядом. Получится отличная фотография.
Жан установил на столе телефон и уселся рядом с Лизой, обнял ее.
— Все готово. Завтра зайдем, с него в момент большие фотки сделают, — сказал он. — Только после школы. А сейчас смотри пока маленькие прямо здесь.
—   Давай ложись отдыхать, а я посижу, — сказала Лиза.
—  Я тебя не узнаю, — удивился Жан. — Я только с тобой. — Он включил ночник и стал раздеваться.
—   Как-то перед отцом неудобно, — шепотом сказала она.
—   Он не маленький, все понимает. Тебе помочь?
—  Как вы носите эту одежду, она такая неудобная! Жмет со всех сторон. — Лиза похлопала ладонью себя по бедрам.
—  Зато видно фигуру. Все как на ладони. — Жан потянул девушку за руку, обнял и поцеловал в животик. — Я так по тебе соскучился, — тоже шепотом произнес он. — Ты такая прелесть!
—  Я тоже. Все это время только о тебе и думала, не давая покоя своей тетушке и своей голове.
—   Мы ее еще сможем увидеть? —  спросил Жан.
— Возможно. Но в последнее время она больше находится дома в своем имении. Ей сейчас трудно. Она как-то мне призналась, что просто устала жить. Ей уже много лет.
—   А я не устал. Я никогда с тобой не устану, — ответил Жан.
—   Жанчик, выключи лампу, я разденусь. У вас есть вода?
—   У нас есть ванная. Сейчас покажу.
Жан взял Лизу за руку и вывел из комнаты.
— Это вот здесь, можешь пользоваться. Вот тебе полотенце и все необходимое. Я пойду пока постелю на диване.
 Лиза улыбнулась.
—  Мне до сих пор не верится, что ты здесь, — прошептал Жан. — Это просто какое-то чудо!
Лиза ушла в ванную, а Жан зашел в комнату к отцу.
—   Папа, не спишь? — спросил он.
—  Рано мне спать, — ответил отец. — Женя, мне не очень нравится, что у тебя в комнате ночует девочка, — после длительной паузы, сказал отец. — Тебе всего семнадцать лет, а ей и того меньше. Не натвори глупостей.
—   Пап, все будет хорошо. Я ее давно знаю.
—  Когда ты все успеваешь? Лучше бы в школе так успевал.
—  Я и туда успею. Хотел вот поговорить, как сделать так, чтобы Лиза сходила завтра со мной на занятия.
—   Скажешь, что директор разрешил,  —  ответил отец.
—   И все?
—  И все. Пусть посмотрит на тебя, лоботряса. А я попрошу, чтобы тебя на всех уроках спрашивали.
—  Это провокация! — воскликнул Жан. — Это просто теракт с твоей стороны, против собственного ребенка!
—  Ты бы еще что-нибудь придумал. Уроки сегодня учил?
—  Конечно, нет. Вот поставь себя на мое место. Если рядом с тобой такая красавица, ты бы стал в книжках рыться?
—  Школа — это святое.
— К сожалению, я знаю, но буду завтра стараться. Поэтому ты должен подумать о завтрашнем дне.
—  Это ты мне говоришь?
— Тебе. Ты же мой отец и видишь, что Лиза мне нравится. Зачем всякие провокации устраиваешь?
— Вот она и посмотрит на тебя завтра. Ты вон хорошенький, красивый у меня растешь, глазками своими серыми хлопаешь, а потряси головой. А?
Жан потряс головой.
—   Слышишь что-нибудь?
—   Нет.
—  Правильно. Ничего не слышно… Мозгов-то нет еще.
— Пап, они слиплись. Их наоборот слишком много. Неужели ты думаешь…
—  Я ничего не думаю. Пора браться за ум. Через год тебе в институт поступать.
—  Только не в педагогический. Мне одного мучителя хватает.
—  Учитель — это звучит гордо, — торжественно произнес отец.
—   А я думал, что человек — звучит гордо.
—  Вот достигнешь в жизни всего, тогда и гордись. Не забывай, что завтра у вас мой урок. Обязательно спрошу.
За дверью послышались шаги.
—   Ну, ладно, я пойду, — сказал с улыбкой Жан.
—  Я что хотел у тебя спросить, — остановил его отец. — Ты говоришь, что давно знаешь эту девочку, у вас что-нибудь уже было?
—   Это важно?
—  Хотелось бы знать.
—  Слушай, отец, ты мужик, и я — мужик. Мне уже семнадцать лет. Неужели ты думаешь, что мне всю свою молодость предстоит в туалете или под одеялом заниматься непристойны¬ми делами? Это становится уже неинтересным. Мы же взрослые люди, сам понимаешь... 

Жан тихо вошел в свою комнату и прикрыл за собой дверь.
—   Иди ко мне, — позвала его Лиза. — Закрой дверь.
—   Она не закрывается, — предупредил Жан, — но ты не беспокойся, отец редко и без того заходит в мою комнату. А сегодня гость в твоем лице, поэтому он все понимает.
—  Гость — это значит ненадолго, — прошептала Лиза, прикрываясь одеялом.
—  Почему? В наше время гость — это только один день, а потом уже постоялец.
Лиза покачала головой и улыбнулась.
—   Так не бывает. Гость есть гость.
—   Бывает. Ночник тушить?
—  Не надо. Я так по тебе соскучилась, что забыла, какой ты есть.
 Жан подошел к дивану, где лежала Лиза.
—   Пустишь?
Она подвинулась к стене и откинула одеяло. Жан увидел ее прекрасное тело и, скинув с себя одежду, погрузился в ее объятия. Он обнял хрупкое создание и стал награждать поцелуями.
—  Я тебя люблю, — шептал он ей на ухо. — Кажется, тебе об этом я сегодня еще не говорил.
—   Я не помню.
—  Значит, не говорил, —  согласился Жан. — Какая же ты прелесть!
—   Можно тебя спросить?
—  О чем? Спрашивай, на все отвечу.
—   Ты сегодня уроки из-за меня не учил?
—   Лиза, ты что, хочешь мне испортить сегодняшнюю ночь?
—   Нет. Я просто за тебя беспокоюсь.
—  Вот еще… Отец за меня беспокоится, ты беспокоишься... Когда же у меня начнется нормальная человеческая жизнь?
—   Она у тебя уже давно началась. Ты же у меня герой.
—   Какой еще герой?
—  А вспомни, как там, в восемнадцатом веке на кораблях воевал? Вспомни Петроград и эту революцию... Забыл? А блокадный Ленинград? Я все до мельчайших подробностей помню. Чем не герой?
— Ты знаешь, до твоего появления я обо всем этом никогда не вспоминал, будто этого и не было вовсе, а появилась ты, и моя память сразу просветлела. Я все вспомнил, но так мог поступить каждый. Ник тоже молодец, и Ин тоже, и ты.
—   Я не о них, я о тебе. Мне нужен только ты.
Лиза склонилась над лицом Жана и уставилась ему в глаза.
—  Твои глаза даже в полумраке красивые. Какой же ты прекрасный мальчик!
У Жана на лице мелькнула улыбка, но он сдержался.
—   Ты меня любишь? — шевельнулись его губы.
—  Нет, я тебя больше чем люблю. Я тебя просто обожаю. Ты все такой же, каким был раньше.
Она положила свою голову ему на грудь:
—   Я слышу, как бьется твое сердце.
—   Ну, и как?
—   Сильно.
Жан обнял Лизу и прижал к себе.
—   Благодаря тебе оно так сильно и бьется. Завтра пойдешь со мной в школу, посмотришь, где и как я мучаюсь, и послушаешь, как там мое сердце бьется. С ума сойти можно! И так каждый день. У меня скоро инфаркт случится. Не дожить мне до пенсии.
—   Меня в вашу школу не пустят, глупенький.
— Пустят. Я за это отвечаю. Что, зря мой батя директор этого дурдома? Я уже договорился.
—   Давай доживем до завтра, — улыбнулась Лиза.
—   А ты можешь не дожить? Или я?
—  После этой ночи, что сегодня может случиться, мы оба можем не дожить.
—   Ты это обещаешь?
—   Конечно.
—  Я тебе обещаю то же самое, — зашептал Жан, еще крепче обнимая Лизу.

На звонящий будильник отреагировала только Лиза. Она подняла голову и взглянула на Жана, который уткнулся носом в ее плечо и посапывал.
—   Жанчик, вставай, — Лиза похлопала его по щеке.
 Жан открыл глаза.
—   Давай еще поспим, — взмолился он.
—   А школа?
—  Мне еще долго туда ходить, успеем. Давай поспим, — он закинул на Лизу ногу и закрыл глаза.
—   Нет, вставай. Ты обещал меня взять с собой в школу.
—  Лизочка.
—  Нет, нет, подъем. Ну, ты и лентяй, поспать очень любишь? Ты таким раньше не был.
Жан снова открыл глаза.
—   Здесь я дома. Мы вместе дома, поэтому можно и расслабиться.
Лиза перелезла через Жана и стала одеваться.
—   Ты что, сама, без меня пойдешь?  —  улыбнулся он.
—   С тобой, вставай.
Она откинула одеяло, созерцая его стройное тело.
—   Ты ночью был просто неотразимый. В школе тоже такой же?
—   Ты мне хочешь с утра испортить настроение?
—  У тебя сегодня будет все замечательно, — заверила Лиза. — Об этом дне в школе ты не забудешь никогда.
—   Это ж почему?  —  Жан стал приходить в себя.
—    У тебя все получится. Вставай и одевайся, бесстыдник.
—    Что-то не так?
—    Я шучу. Вставай, скоро выходить.
Жан медленно поднялся и обнял Лизу.
—   Может…
—    Нет, нет, не может... Тебе еще собраться надо.
—    Нечего мне собирать. Все равно ничего не учил.
—    У тебя все будет хорошо,  —  повторила Лиза.  —  Отец ушел?
—    Он рано уходит. Сейчас выпьем кофе и пойдем.
 Жан оделся, быстро собрал сумку, бросив туда несколько учебников и тетрадей.
—    Все, я готов, — объявил он. — Сейчас умоюсь, кофе и вперед!


                Глава 6

В классе было шумно. Через пять минут должен был прозвенеть звонок и начаться урок математики.
Жан с Лизой шли по школьному коридору в сторону класса, замечая в свою сторону любопытные взгляды.
—  А это и есть новая ученица? — спросила Наташка. — Я еще вчера это поняла.
—   Новая, совсем новая, —  ответил Жан. — Будет сидеть со мной.
В классе Жан подошел к парню за последним столом:
—  Шурик, ты мне друг или нет? — спросил он. — Посиди на моем месте с Наташкой, а мы здесь.
—   Познакомишь?  —  в свою очередь спросил одноклассник.
—   Сам познакомишься, что, языка нет? — Жан заметил, как Наташка ревниво бросила свой взгляд в его сторону.
—   Ты не против, если Саня с тобой сядет? — спросил Жан.
—   Мне все равно, — буркнула обиженная Наташа.
Сашка освободил место, и Жан усадил Лизу рядом с собой, но потом вскочил и почему-то бросился к двери.
—   Я сейчас, — крикнул он и выскочил в коридор.
В учительской он нашел учительницу математики.
—   Можно сегодня… — начал Жан.
—  Можно, директор уже всех предупредил, — не дала договорить ему математичка. — Но запомни, что я тебя, также, как и все остальные учителя, буду сегодня спрашивать. Я думаю, ты хорошо подготовился к занятиям?
—   Конечно, — согласился Жан. — Я всю ночь старался.
—   Вот и покажешь, как постарался.
—  В классе? — улыбнулся Жан.
—  Не на улице же!
—  Это просто невозможно.
—  Почему? Если ты всю ночь учил, значит, должно что-то остаться в твоей голове.
—   Осталось, но не все, только самое основное,  —  ответил Жан.
—   Вот это основное на уроке и изложишь. Иди в класс.

Вошла учительница и, как это принято, все ученики встали.
 Лиза окинула взглядом ребят, которые нет-нет, да и посматривали на нее. Ей было неудобно, что ей столько внимания, и она подвинулась ближе к Жану.
—  Не обращай внимания, — прошептал он. — Они нам просто завидуют.
—   В чем?
—   В том, что ты у меня лучше всех.
Учительница сделала перекличку и сразу обратилась к Жану:
—  Ну, раз у нас сегодня гостья, по твоей инициативе, то выходи, будешь отвечать первым. Иди к доске, и мы все тебя очень внимательно слушаем.
«Началось, — подумал Жан. — Вот кобра очкастая, могла бы и на уступки пойти. Так и хочет меня унизить перед Лизой. Ну, я сейчас тебе выдам…».
 Жан взглянул на Лизу и направился к доске.
—   Что на сегодня было задано? 
Жан стоял растерянный. Его глаза шарили по классу, но одноклассники предательски молчали. Он взглянул на Лизу — она сидела, подперев голову рукой, и спокойно смотрела на Жана.
 Неожиданно в его голове произошло просветление, и он решительно рассказал домашнее задание, за которое вообще прошлым днем не брался.
—   Так. А теперь рассказывай все то, что ты знаешь.
Учительница села за стол и уставилась на ученика.
Жан почувствовал, как мороз прошел по его коже, а румянец покрыл лицо.
 Ученики притихли в ожидании чего-то непонятного, но Жан, удивляясь самому себе, так все подробно рассказал, что учительница даже ахнула.
—   Это невероятно! — воскликнула она. — Ты нам рассказал больше, чем я говорила на прошлом уроке. А теперь реши задачку.
  Она написала условия задания.
Жан снова взглянул на Лизу, которая невозмутимо смотрела на него, сидя в том же положении.
Не решая задачи, он тут же сказал ответ.
—   Даже так?  — удивилась математичка.
Жан решительно взял мел и размашистым почерком расписал все решения на доске.
—  Что случилось? — теперь уже растерялась и сама учительница. — Ты делаешь невероятные успехи... И это все за один день?
—   За одну ночь, — поправил ее Жан.
—   Это невероятно! Ну, садись — «отлично».
Жан вернулся на место.
—   Спасибо, — прошептал он, с улыбкой поглядывая на Лизу.
—   Не за что. Учить надо, — так же тихо ответила она.
На перемене он отвел Лизу в сторону.
—  Я что-то ничего не понимаю, — удивился Жан. — Что это со мной случилось?
—  Ну, я же не могу допустить, чтобы мой молодой человек краснел перед всеми.
—   Это ты сделала так? Ты это можешь?
—  Не знаю, просто решила испробовать себя. Должно же остаться во мне что-то наследственное от тетушки.— Лиза откровенно улыбнулась и взяла его за руку. — Кажется, я слышу, как бьется твое сердце.
—  Ты знаешь, у тебя получилось, я за тебя очень рад. С твоими возможностями, мне через пару дней уже можно будет и школу закончить.
—  Учить надо, Жанчик, — повторила Лиза. — Смотри, как на тебя все смотрят.
—  Они на тебя смотрят, а не на меня. Одноклассники просто в шоке от моего ответа. Хотя я в классе и не отличник, но и не двоечник — хорошист, но такого они все, вместе с училкой не ожидали.
—   Я от тебя тоже не ожидала, — улыбнулась Лиза.
—   Например?
—   То, что было сегодня у нас с тобой там, дома, ночью.
—   Неужели раньше лучше?
—  Всегда хорошо, но с каждым разом лучше и лучше. Вероятней всего, что мы взрослеем. Что за урок у вас следующий?
—  История, — вздохнул Жан. — Отец придет. Он у нас ведет этот адский предмет. Увидишь, он обязательно меня тоже спросит. Уж он точно знает, что я не учил ничего.
—   А в классе знают, что он твой отец?
—   Нет. Никто.
—   Это хорошо, —  согласилась Лиза.
— А вообще, есть одна особа, которая знает. Это моя соседка по несчастью, Наташка. Вон она стоит и не сводит с нас глаз.
—   Ты ей нравишься, — заметила Лиза.
—   Глупости.
—   Почему? Ты должен всем нравиться. Мне будет даже приятно.
—   Будешь ревновать?
—  Никогда. У тебя своя голова на плечах есть. Это же хорошо, когда на тебя обращают внимание.
—   Ну и понятия у тебя. Наши бы девчонки рассудили по-другому.
—  Это их дело, а мне все равно. Знаю только одно, что я тебя люблю, и мне этого достаточно.
В коридоре появился директор, и ученики поспешили в класс.
—  А вас отдельно приглашать? — спросил он. — Готовься, обязательно спрошу, — на ходу бросил директор на сына строгий взгляд.
—   Вот видишь, спросит, — вздохнул Жан.
—   Не спросит, даже не спорь. Идем на твои уроки, — Лиза потянула Жана за руку.
— На занятия можно и не опаздывать, — заметил директор, обращаясь к Жану с Лизой.
—   Так звонка еще не было.
—   Как это не было? По времени уже идет урок, — и только директор произнес эти слова, как раздался звонок.
—   В таком случае я ошибся, извините. Проходите на свои места.
—  На прошлом уроке мы проходили государственное правление в восемнадцатом веке, напомнил директор. — Кто готов отвечать?
—   Разрешите ответить мне. — Лиза поднялась с места.
—   Ты знаешь об этом периоде? —  удивился директор.
Лиза решительно направилась к доске.
—  Конечно. Это наше время. Я в нем родилась, и там живут мои родители.
Директор растерянно посмотрел на Жана и окинул взглядом притихших учеников. Кто-то из них даже хихикнул от такой неожиданности.
—  Вот вы смеетесь, а на самом деле это так и есть, — спокойным голосом начала Лиза.
Она стала рассказывать о государственном строе России своего времени, приводила множество интересных фактов, а ученики слушали ее с раскрытыми, как говорится, ртами.      
Удивленный директор прошел в конец класса и присел рядом с сыном, не отрывая от девушки своего взгляда.
—   Это не я,  —  прошептал Жан.
—  Понятное дело, не ты, — согласился директор. —  Откуда она знает такие подробности? Даже я про них нигде не читал.
—  Она сама из того времени. У нее год рождения тысяча шестьсот девяносто какой-то, — зашептал не менее растерянный Жан. — Вот ты мне не веришь, а она, действительно, дочь князя Зотова, того самого, который с Петром Первым город начинал строить.
—  И приехала к тебе в гости в двадцать первый век? Где же вы познакомились, не в тех ли временах?
—  Именно там. Это странная история и тебе трудно будет в нее поверить.
—   Дома разберемся, а историю она знает отменно.
—  Вот так ребята надо отвечать, — сказал директор и прошел к своему столу. — Спасибо за подробный рассказ, садись на место. Тебе в аспирантуру с такими знаниями можно поступать, — посоветовал он. — Молодец! Ты нам много рассказала интересного. Даже я заслушался. Откуда ты так много знаешь?
—   Из жизни, — спокойно ответила Лиза. — Из личной жизни. И еще хотела всем признаться, что я люблю одного вашего ученика.
Все сразу обернулись назад, и десятки глаза устремились на Женю.
—   Я вам всем говорю это с полной ответственностью, что я его очень люблю.
Покрасневший Жан поймал растерянный взгляд Наташки. Его что-то подтолкнуло, и он медленно поднялся, взглянул на Лизу.
—  Я тоже хочу всем сказать, что я люблю эту девочку. Она приехала к нам издалека, но я с ней давно знаком.
—   С 1703 года, по-моему, — добавила Лиза.
—   Именно так, — подтвердил Жан.
Лиза шла на свое место и замечала, как ученики не сводят с нее глаз. Некоторое время в классе была полная тишина.
—  Ну, хватит лирики, — остановил молодых людей директор.  —  Сейчас будет звонок, идите на перемену и отдыхайте.
На перемене от молодых людей одноклассники снова не отрывали своих взглядов. Их чистосердечные признания поразили всех своей смелостью и откровением.
—  А ты готовься, — предупредил мимо проходящий директор. — Тебя пообещали сегодня спрашивать все учителя. Впереди еще пять уроков.
—   Я не потяну, — признался Жан. — Это мне не осилить.
—  Это легко и просто, — успокоила его Лиза. — Сегодня у тебя виктория, а это значит, «победа».

После уроков, на которых Жан блестяще отвечал и получал только отличные оценки, разговоры все вели только о них.
Уже слух разнесся по всей школе, что в 11 «а» классе есть одна ученица, знающая все и обо всем, а самое главное, что она при всех призналась в любви одному из учеников.
—  Как у тебя все это так получилось? — восторгался Жан. — Ты теперь всегда будешь со мной ходить на занятия?
—   Нет, дорогой, ходи сам. Я просто дала тебе понять, что ты можешь все.
—   С тобой  —  да.
—  И без меня. Ну, где же Ник и Ин? Мы с ними договорились на сегодня о встречи.
Жан почему-то посмотрел на небо.
—   Скоро будут, раз обещали,  —  сказал он. —  Да вон же они идут.
—   Прошу, про школу ничего не говори, — попросила Лиза.
—  Конечно, — согласился Жан. — Что-то уж долго вы сюда добирались, — обратился он к Нику. — Мы вас уже полчаса дожи¬даемся. Какие планы?
—   У меня есть предложение, — сказала Лиза. — Где-то в го¬роде есть памятник Петру Алексеевичу. Давайте туда сходим. Он еще при жизни говорил, что стоять ему и возвышаться над городом в монументе, хотя и не любил эти дела.
—  А что, идея! — согласился Ник. — Этот памятник еще называют Медным всадником.





                Глава 7

Лиза стоит и не может оторвать глаз от величественного Медного всадника. Грандиозный монумент производил на нее ошеломляющее впечатление.
—   Что с тобой? —  спросил Жан и обнял девушку.
—   Тебе ничего не кажется? Он же на меня смотрит.
—   Он так на весь город смотрит. Это же памятник.
—   Нет, Жан, смотри, взгляд его строгий, как при жизни. Мне кажется, что сейчас он сойдет с этого камня и подъедет к нам. Видишь, он голову повернул.
Жан огляделся по сторонам.
—   Я тебя понимаю. Это из-за школы. Ты только один день со мной там была, и уже все у тебя перевернулось в голове. А каково мне? Я уже одиннадцатый год туда хожу. На тебя с этого булыжника не он должен смотреть, а я.
Лиза удивленно посмотрела на Жана.
—   Тебе надо быстрее окончить школу, —  сочувствовала Лиза.
—  Вон Ник с Ин помимо школы еще лямку в институтах тянут, а это минимум еще пять лет.
—   И что, хорошие мастера получаются?
—   Не мастера, а специалисты, — поправил Жан.
—   Ну, специалисты ваши.
—   Разные. Кто и как устроится — это самое главное.
—  Петр Алексеевич такого бы не допустил. На благо России надобно работать, а не штаны протирать.
—  Вот в этом я полностью согласен, — Жан взглянул на лицо Государя, и ему тоже показалось, что он смотрит на них. — Согласен, согласен, Государь. Разогнать всю эту контору давно пора. Местные учатся  —  гастарбайтеры работают — бардак в стране!
Ник, стоящий рядом, давился от смеха.
—   Ты это про что так громко? — спросила он.
—  Об образовании. Вот ты, например, кем будешь, когда окончишь свой институт? — спросил Жан.
—   Инженером-электронщиком.
—   Кем, кем? — переспросила Лиза.
—   Ну, это с проводами что-то связано, — пояснил Жан.
—  Такие специалисты Государю не нужны.
—   Это там, у вас не нужны, а здесь они в ходу.
—  Ему нужны корабелы, оружейники, каменотесы… — Лиза готова была еще продолжать перечислять профессии.
—   У нас инженерия кругом. Эти ремесла уже в прошлом, — сказала Ин. — Ты у Жана своего спроси, он кем сам хочет стать, только сразу не падай.
—   А ты откуда знаешь, кем я хочу стать? Я тебе говорил, что ли?
—   Не говорил. Ты Лизе скажи.
—  Ну, я еще не решил. Тут жизненная ситуация у меня меняется ежедневно. — Жан прижал Лизу к себе. — Поэтому пока не решил, но дровосеком я не буду — это точно.
—   Я сама тебе специальность выберу, — улыбнулась Лиза.
—   Нет! — воскликнул Жан. — Ни в коем случае. — Царем я еще согласен, ну, можно его заместителем. Какие там еще вакансии у вас?
Теперь уже и Ин захлебывалась от смеха.
—  Чего вы ржете? Если еще под Петром лошадь заржет — все разбежитесь. — Жан тоже не отрывал своего взгляда от монумента. Ему показалось, что глаза у Государя округлились от услышанного и раскрылся рот. — Идемте, лучше погуляем, Царем тоже что-то мне не очень хочется быть.
— Я еще хочу сюда прийти, — тихо сказала Лиза. — Здесь так замечательно.
Жан взял Лизу за руку, и они все направились в сторону Исаакиевского собора.
Неожиданно Жан спиной почувствовал позади себя чей-то холодный взгляд и обернулся. Почему-то его взор сразу упал на монумент, и он с ужасом заметил, что Петр повернул голову и смотрит им вслед. Потом поднял правую руку и погрозил огромным кулачищем им вслед.
Жан зажмурил глаза и потряс головой.
—   Что с тобой? — спросил Лиза.
—   Показалось.
—  Давайте придем вечером, — предложила она. — Мне сюда тянет какая-то неведомая сила.
—   Я не пойду, — наотрез отказался Жан. — Идите без меня.
—   Ну, Жанчик, почему?
— Не пойду и все. Не хочу, чтобы меня эта каменная лошадь растоптала, как муравья. Ты же сама заметила, что Государь шевелится.
—   Ну, я прошу…
—  Я тебя где-нибудь, на лавочке подожду, пока вы с ним будете общаться. Что-то мне здесь не очень нравится. Ник, ты видел глаза у Петра?
—  Да, особенно когда ты на его место метил, — не успокаивался смеяться Ник.
— Мне показалось, что он мне вслед даже кулак показал, — пожаловался Жан.
—  А как ты хотел? Я на его месте, за то, что ты на престол претендуешь, тебе бы даже физиономию набил. Он еще по-свойски с тобой обошелся.
—  Давайте вечером в другое место пойдем, — настаивал Жан. — Ну, например…
—   В Кунсткамеру, — неожиданно предложила Ин.
—   Нет! Там все его царские проделки собраны. Представляешь, Лиза, в свое время Государь любил врачевать и оставил в наследство потомкам кучу заспиртованных уродов и человеческих внутренностей. —  Жан сморщился и остановился. — Я не хочу, чтобы еще на одно чучело там стало больше. У меня такое ощущение, что он где-то здесь рядом, мне уже и этого достаточно.   — Жан сжал руку Лизы. — Пойдемте лучше в цирк.
—   Какой еще цирк? — не поняла Ин.
—   В цирк на Фонтанке.
—   На лошадей смотреть?
—  Нет, лошадей смотреть не будем. На медведей и кошек… Лиза, ты согласна?
Лиза удивленно взглянула на своего молодого человека.
—  Жанчик, царем тебе не быть, — улыбнулась она. — На кораблестроителя ты не потянешь. Выбирай себе лучше специальность сам.
—  Вот это другой разговор. Но к Медному всаднику я не пойду, не уговаривайте.
—   Хорошо, хорошо,  —  согласилась Лиза.
— Давайте лучше вечером на дискотеку! — вдруг посетила мысль Жана. — Рванем все вместе. А?
—  Дожить еще надо, — сказала Ин. — С тобой от смеха можно даже до вечера не протянуть.
Они миновали Исаакиевский собор, площадь и, вскоре оказались на Малой Морской улице.
—   Может, все же зайдем? — предложил Ник и взглянул на Лизу.    —  Меня так и тянет туда, вспомнить прошлое.
—  А мне кажется, что это будет лишним, — сказала Лиза. — Зачем ворошить прошлое? Наверняка там давно живут чужие люди, ни к чему их беспокоить? Столько лет уже прошло…
—   Лиза права, — поддержал Жан. — Нечего нам там делать. Лучше по Невскому погуляем. А на выходные…
— На выходные есть предложение пойти в Петропавловскую крепость. Там и Государь похоронен, и вообще посмотреть есть что, —предложила свой план Ин и взглянула на Жана. — Дискотека твоя подождет. Лиза к нам ненадолго, поэтому надо успеть ей показать все достопримечательности города.
—  Правильное решение, — поддержал Ник. — Цирк твой тоже не уедет. А уедет…
—  Хочешь сказать, что клоуны останутся, — вставил Жан. — Их и так кругом хватает.
— Так и решим: на выходные в Петропавловку, а потом можно в Петергоф, в царские хоромы, — предложил Жан.
—  Тебя так и тянет на престол, — заметил Ник. — Вот был бы ты царем — такого б начудил...
—  Ты бы был у меня моим первым замом — Меньшиковым-младшим. Мы с тобой всю нашу бюрократию разогнали бы в два счета.   

Уже под вечер, уставшие, Жан и Лиза вернулись домой. Отца, на
     удивление, не оказалось дома.
Лиза приготовила ужин, налила чай.
—   Давно в центре не был, — признался Жан. — С этой учебой все на свете забросил.
—   Ты отдыхай, а я дождусь твоего отца.
—   Не хочу.
—  Нет, тебе надо отдохнуть. На завтра ты еще должен подготовить уроки, — проявила Лиза свою настойчивость.
—   Ты меня убиваешь наповал. Сразу настроение испортилось. 
—  Тебя завтра не спросят, но потом придется учить. Я с тобой в школу больше не пойду. В конце концов, документ об образовании тебе получать. — Лиза нежно обняла Жана и поцеловала.
—  Я согласен на все, но к Медному всаднику, ни ногой. Как ты думаешь, Государь слышал, о чем мы там говорили?
—  Не знаю. Знаю одно — он при жизни поговаривал, что не потерпит самозванцев.
—   Это он про меня, — вздохнул Жан.
Жан улегся на диван, закрыл глаза и тут же провалился в сон.


                Глава 8

Снова перед ним Исаакиевский собор и площадь. Молодые люди  идут по освещенной фонарями аллее к набережной. Каково же было их удивление, когда, подойдя к Медному всаднику, они обнаружил, что Государя нет на месте.
Жан весь задрожал, схватил Лизу и Ин за руки и остановился, как вкопанный.
—   Что опять? — спросила Ин.
Жан не мог произнести ни слова, только кивал головой в сторону постамента.
— Черт возьми, а где же Государь? — заикаясь, произнес растерянный Жан. — Одна глыба осталась.
—   Слушай, он не тебя ли ищет? — Ник тоже растерялся.
—   Зачем я ему нужен?
—   Ты же метил в цари.
—    Глупости.
Сзади послышался топот копыт, и молодые люди еле успели отскочить в сторону.
Мимо промчался огромный конь с Государем в седле. Петр резко остановился, поставив каменную лошадь на дыбы.
—   Где князь Зотов? — сурово спросил Петр.
—  Его здесь нет, Государь, — заикаясь, ответила Лиза. — Он там, на строительстве крепости, на том берегу.
—  Ты, если мне память не изменяет, дочкой ему будешь приходиться? — Петр приподнялся в стременах и медленно сошел на землю. Он взял под уздцы коня и подошел поближе. — Точно дочка, Елизавета Зотова. А это еще кто такие?
—  Вы, Государь, их тоже знаете, — зашептала Лиза, путая слова от волнения. — Они были у вас там, на строительстве крепости, на Заячьем острове.
—   А, помню, помню. У вас имена еще какие-то обрубленные.
Жан хотел что-то сказать в ответ, уже раскрыл рот, но тут же поймал строгий взгляд Государя.
—  И тебя помню, — он положил тяжелую руку Жану на плечо. — Это ты сегодня ко мне приходил?
—   Мы все там были, — ответила Ин.
—  Я вас видел, значит, не ошибся. Тут много ко мне приходят поглазеть, а вас я запомнил сразу, особенно вот этого. — Петр повернул к себе Жана лицом. — Пойдешь ко мне работать? Ты вроде хотел. А?
—  Кем, Государь? — Жан стоял бледный и совершенно растерянный.
—  Ну, не царем же. Камни тесать будешь. Хочу Неву с двух сторон гранитными берегами оградить. Красиво будет! У меня ни одного путного каменотеса нет. Ты будешь первым. Потом еще кого-нибудь найду тебе в помощь. Какой берег возьмешь, левый или правый?
Жан взглянул в сторону Невы.
—   Это что ж, я должен одну сторону один обтесать?
—   А что такого? Указ Государя — закон!
—  Может, лучше гастарбайтеры пусть этим займутся? У них неплохо получается.
—   Государь, это мой жених, — призналась Лиза.
—  А, жених? Это другое дело. Камни тесать негоже жениху. Канал будешь рыть, там работяг много, будешь старшим.
—  Какой еще канал? — не понял Жан. — Тут уже все, что можно перерыли. Теперь дороги роют.
—   Когда успели? Идем, покажешь. Куда коня привязать.
Ник взглянул на лошадь.
—  Пусть здесь стоит, траву поест, на людей посмотрит, себя покажет. В наше время лошадь — это диковинка. Ее только в зоопарке можно увидеть или в кино.
—   Тогда на чем же народ ездит? — удивился Петр.
—   На машинах. Их тут, как мусора.
—  На каких еще машинах? Любой уважающий себя человек должен ездить только на коне. На нем он везде проедет. А ваши машины — это ерунда! — Петр махнул рукой. — Идемте к берегу.
Государь привязал коня к дереву и похлопал по спине.
—   Не угонят? — насторожено спросил он.
—  Да кому он нужен, его же кормить и где-то держать надо, —  попытался убедить Жан.

Государь стоял на берегу и всматривался вдаль.
—   Что за огни на той стороне? — строго спросил он. — Костры жгут бездельники, почему не работают?
—   Это не костры, а фонари, — пояснила Ин.
—   И что они их жгут?
— Петр Алексеевич, сейчас двадцать первый век на дворе, и электричество в моде, точно так же, как и машины. Город свой вы теперь не узнаете. Он до того изменился… — Ин замолчала, уловив строгий взгляд Государя.
—   Кто посмел? — заревел Петр. — Башку снесу изуверам!
—   Жизнь меняется.
—    И что дальше?
—    Сейчас она совсем другая стала, чем раньше.
—  При мне была лучше. Сейчас даже дорогу не перейдешь. Эти ваши машины так и летают. Ну и дожились. Стоило чуть раньше умереть — все испохабили. Кто градоначальник? Меньшиков?
—   Сейчас уже губернатор — начальник.
Государь недовольно покачал головой.
—  Ну, ведите, показывайте, что вы тут без меня натворили. На триста лет государство оставить без присмотра нельзя. Только отвернулся — они машины напридумывали. А кто берега в гранит обложил без моего указа? — спохватился Государь. — Гастарбайтеры твои?
—  Это уже давно сделано, — облегченно вздохнул Жан.
—   Тебе, жених, повезло. С той стороны тоже все в граните?
—   Конечно, как положено.
— Хорошо. Ну, я что-нибудь все равно тебе придумаю, без дела не останешься. Ведите, показывайте город. Да, а как мой город сейчас называется? Не переименовали ли вы его в какой-нибудь Мухосранск?
—   Нет, Государь. Это — Санкт-Петербург.
—   Почему так? Опять жизнь меняется?
—   Опять.
—  Куда нам сейчас? Я тут в ваших улицах совсем потеряюсь. — Петр обеспокоенно взглянул на другую сторону дороги, где в парке привязал коня. — Что это народ моего коня окружил? Точно угнать хотят.
—  Не угонят. Сейчас в моде машины угонять. — Жан, шагнул на проезжую часть. — Пробка!
—   Какая еще пробка?
—  Президент приехал, дорогу перекрыли, — объяснил Ник. — Он часто к нам приезжает.
—   Ну и что? — нахмурился Петр.
—   Машины ждут, пока он проедет.
—   Президент  — это кто еще такой?
—   Ну, вроде вас, как бы тоже Государь.
—   Какой еще Государь? Из Романовых?
—   Да нет, из местных.
—    И что ж он так долго едет? Лошадь у него хромая, что ли?
—   У него под капотом таких лошадей штук двести сидит, не меньше.
—    Целая конюшня?
—   Что-то вроде этого.
—   Чем же он тогда их кормит? Здесь ни сена у вас, ни овса?
—    Бензином, — пояснил Жан.
—    Это еще что за корм?
—   Он на заправках продается.
— Ладно, — Петр махнул рукой. — Разберемся с этим вашим президентом.
Они с трудом перешли на другую сторону дороги, и Петр сплюнул.
— Фу, какая гадость! Пердят тут, дышать невозможно. Это все из-за корма?
—    Ну, да.
—  Сено лучше. Лошади должны есть чистые продукты. Вот мой конь, например, ест только клевер да отборный овес.  Да черт с ними, с лошадьми, ведите, показывайте, до чего город довели.
— Он, Государь, вам понравится. Вы начали, предки ваши продолжили,  —  сказала Ин. — Ему еще расти и расти.
—  Посмотрю сейчас, что они тут вырастили. Если что дурное найду, головы поснимаю. Я старался, старался, шведов бил на Северной войне, город строил, а тут поналяпали, чего мне и на ум бы не пришло.
Необычная компания еще некоторое время бродила вдоль набережной, пока Государь не остановился.
— Все, я устал, — сказал он и облокотился на гранитную плиту, стоявшую вдоль набережной. — Трудно без коня. Я бы на нем уже полгорода объехал. Ну и улицы — не разберешь, какая куда ведет. Как вы здесь все живете? Тут есть какая-нибудь харчевня?
—   Есть «Макдоналдс»,  —  ответил радостный Жан.
—   Это что еще за кухня?
—   Американская. Картошка да бутерброды с котлетами.
—  Веди туда. Я чувствую, что пора и поужинать. Там меня не отравят?
—   Да нет. Если бы травили, то все б давно в городе вымерли.
—   Да? Ну, тогда веди.
 Они вошли в светлое здание «Макдоналдса», усадили Государя за стол и встали в очередь.
—   А где слуги или лакей, в конце концов? — спросил Петр.
—  Самообслуживание, Государь, — сказал Ник. — Вы сиди¬те, мы все принесем.
—   Ну и бесово заведение. Водка здесь есть? 
—  Только кола, — ответил Жан.
—  Кружку колы и закуску, — приказал Петр.
 Когда на столе стояли пять пластиковых стаканов колы и булочки с котлетами, напичканные всякой зеленью, Петр от удивления вскинул брови.
—   И все?
—   Это же американская кухня, — пояснил Жан.
— Что они там, вообще ничего не жрут? Эта еда для свиней, а ты сюда меня притащил.
—   Кушайте, Государь, вам понравится, — ласково сказала Лиза.
—  А ты что, уже пробовала?
—  Пока нет.
—  Тогда ешь первая.
Петр взял стакан колы и залпом выпил.
Жан заметил, как брови Государя сошлись на переносице и зашевелились усы. Он подвинул поближе к себе бутерброд и всем своим нутром почувствовал, что сейчас что-то будет.
Петр огляделся по сторонам.
—   Это что ж, вы такую водку здесь пьете? — взорвался он. — Что еще за говно!
—  Это не водка, — пояснила Ин. — Это просто напиток. Здесь водка не продается.
—  Вот приглашу вас к себе, — выпалил Жан, чтобы разрядить обстановку, — угощу водкой. У нас в магазине самопал не продают — вся нормальная.
—   Так приглашай. Есть там, где лошадь поставить?
—   Только у парадной.  Место неплохое.
—   Ты лучше ее у себя в коридоре поставь, — предложил Ник. — Как люди заходить будут? Такую кучу камней сразу и не обойдешь. Есть предложение — идем к Зимнему. Там погуляем, потом в Адмиралтейство заглянем.
—   В крепость, что ли, мою? — поинтересовался Петр.
—   В Адмиралтейство, — Жан потер лоб, вспоминая историю. — Ну, да, в крепость, а затем ко мне в гости. Правда, ехать на метро придется.
—   Что еще за порода такая? Почему не знаю?
— Это, уважаемый Петр Алексеевич, не порода каких-то там лошадей.  Это просто метро.
—  А-а, понятно. Вы ешьте, не смотрите на меня. Я такое не ем. — Государь недовольно смотрел по сторонам. — И откуда такая очередь? Они все голодные?
—   Это студенты, — пояснил Жан. — Они всегда есть хотят, а денег у них мало. — Он взглянул на Ника и Ин, которые представ¬ляли именно эту категорию молодежи. — Я правильно говорю?
—   Смотри, наговоришься, — процедил сквозь зубы Ник.
—    Котлета почти из мяса,  — нахваливал Жан.
—  Я бы сам лично этого повара в эту котлету закатал, чтобы людей не травил. Все дохляки какие-то. На вашей еде не долго проживешь, — возмущался Государь.
—   Это точно, — согласился Жан.
—   У тебя в избе та же еда, что и здесь?
—   У меня пельмени есть.
—  Покажешь.

Они вышли на Дворцовую площадь.
— Ой, потомки мои бестолковые, тоже мне выстроили. — Петр взглянул на Зимний дворец.
—   Не нравится?
Петр стоял посередине площади и поглядывал на величественное здание.
—   Нравится! Красотища какая! Молодцы, но все равно бестолковые. Раньше, помнится, здесь находились дома графа Апраксина, Кикина да Рагузинского. Где они сейчас, снесли?
Молодые люди пожали плечами.
—  Помню, в 1712 году лично указ издал на постройку деревянного домика в голландском стиле. Я его и называл Зимним дворцом. А на мою свадьбу с Екатериной дом перестроили и превратили в настоящий дворец. А это что? Тут просто хоромы ка¬кие-то.  Я себе позволить такого не мог. Кто здесь живет?
—   В этом дворце около тысячи пятисот комнат, — пояснил Ник.
— Сколько? Это ж кому столько понадобилось? — удивился Государь.
—    Сейчас это Эрмитаж. Ну, музей, короче.
—   Кому это в голову пришло делать из царских хором музей? И что там показывают?
—   Там картины, Государь, и ваши есть.
—  Тогда ладно, — одобрил Петр. — А это что за самозванец поставил эту махину посреди площади? Места другого не нашел? — спросил Государь, указывая на Александровскую колонну.
—   Император Александр, но он не самозванец. Он из вашего же рода.
—   Романовых?
—   Конечно.
—  Вот развелось, — вздохнул Петр. — Видеть бы мне его. Мне памятник, себе — столп с ангелом…
— Скоро темнеть начнет, Петр Алексеевич. Надо будет домой, — предупредил Жан.
—  Кто-то куда-то приглашал,— напомнил Государь. —  Не на улице же мне ночевать. А это что за пика торчит, не Адмиралтейство ли?
— Давайте так, Государь, посмотрим Адмиралтейство и ко мне в гости. У нас водка до десяти вечера только продается, надо успеть еще, купить.
—   Даже для Государя до десяти?
—   Для всех одинаково.
—  И кто указ такой издал! Голову ему оторвать, извращенцу! Ну, показывайте, что там из моей крепости сделали. Я еще в ноябре 1704 года там первый камень заложил. Специально выбрал это место на левом берегу Невы. Там корабли до сих пор строят? У меня в 1706 году первый сошел оттуда на воду, 18-ти пушечный фрегат.
—   Сейчас уже не строят. У нас специальные верфи для этого есть, —  пояснил Ник.
—   Хоть здесь додумались.
Петр стал обходить здание, огороженное мощной стеной.
—  Хороша крепость, добротная. Еще века простоит, — нахваливал Государь свое детище. — Сам делал.
—   Она нас всех переживет, — добавил Ник.
—  Это уж точно. Если она меня пережила, то вас обязательно. Ну, ведите меня дальше.
—  Может, на этом и остановимся? — предложил Жан. — Поедем ко мне, время поджимает.
—  Правда, жилье здесь у всех городское, — как бы в оправдание сказала Лиза. — Вы, Государь, не удивляйтесь. Жан живет на этажах.
—   А что, на земле места мало? — удивился Петр.
—  Сейчас стало мало. Население большое, деваться некуда, вот и живут все друг над другом, — объяснил Жан.
—   А лошадь?
—  Пусть стоит в парке, что с ней сделается. Завтра заберем. Я думаю, не убежит и не украдут.
—    Тогда под твою ответственность.
Они расстались с Ником и Ин и по Невскому направились в сторону метро.
На эскалаторе Петр чуть не потерял равновесие и не упал.
—   Это что, для ленивых? — спросил он, оглядываясь по сторонам.
—   Так положено в метро. — Лиза схватила Государя за руку.
—  Что это все на меня так смотрят? — Петр гордо поднял голову, поглядывая на горожан.
—    Государя признали. Они же впервые видят царя в метро.
—  Пусть смотрят, — согласился Петр. — Если им больше глаза пялить некуда. Подвалы какие-то с фонарями. Куда вы меня завели?
Примчался поезд, и Петр пошатнулся от сквозняка. Он   схватил за руки Лизу и Жана и зажмурил глаза.
—  Это что ж столько карет сразу, и все в них господа? Не успел сосчитать, сколько лошадей запряжено там впереди. Надо будет и у себя такое придумать. Буду по островам ездить.
Толпа народа впихнула их в вагон и зажала со всех сторон.
—   Они что, все с ума сошли? — возмущался Петр. — Как можно так нагло прикасаться к Государю? Смотри, как прут.
—   Час пик. В это время всегда так, — вздохнул Жан.
Петр Алексеевич был выше всех и, зажатый со всех сторон, только вертел головой.
—  Мне б столько на строительство города подкинули, — прохрипел он. — Я бы из них людей-то сделал. У меня вечно не хватает народу, а тут под землей столько его прячется, с ума можно сойти.
—    Они на вас, Государь, работать не станут, — заметил Жан.
—   Это почему же?
—   Не те времена.
—  До чего государство довели: работать не заставишь, царя зажали со всех сторон, да ноги оттоптали... Ты куда, бабка, прешь, не видишь, кто стоит?  —  занервничал Петр.
—   Извини, сынок, кругом такая давка, — проскрипела старуха.
Жан с ужасом заметил, как у Государя глаза налились кровью. Они округлились и засверкали от ее слов. Жан схватил Лизу за руку и замер.
—   Он ее сейчас убьет, — прошептал Жан.
Петр раскрыл рот, хотел что-то выкрикнуть, но взял себя в руки и тихо сказал:
—  Какой я тебе сынок? Ты еще не родилась, когда я державой правил.
Бабка растерялась, наспех перекрестилась и кинулась к выходу.
—   Ох, и хлебнем мы с ним приключений, — заметил Жан.
— Ничего, он скоро успокоится, — сказала Лиза. — Ты лучше подумай, что дома говорить будем? Тоже мне, пригласил на свою голову.
—  Ну, не на улице же ему ночевать? Отец у меня историк, вот и пообщаются.
—  Я думаю, что он с ним не станет разговаривать. Ты ему ближе. —  Лиза улыбнулась, искоса поглядывая на Государя, который локтями расталкивал напирающую толпу.
—   На коне быстрее бы доскакали, — произнес Петр.
—   А пробки?
— Ах, да, эти ваши пробки не объедешь. — Петр закусил губы, обдумывая ситуацию. — А дворами нельзя?
—   Можно.
—   Вот я и говорю, что на коне быстрее.
Поезд остановился, открылись двери, и толпа их вынесла из вагона.
По эскалатору они теперь поднимались наверх.
—   Ох, тяжело идти, — сказал Петр. — Кто придумал эту машину? Я бы его в князья произвел. Умный человек.
—   А вы говорили, для лентяев, — припомнила Лиза.
—  Вниз для лентяев, наверх — это правильно придумано, — Государь стоял на своем.
Когда они вышли из метро, кругом уже горели фонари и, гуляло множество людей.
—  Куда нам теперь? — пробасил Петр. — Мне что-то уже надоело пешком ходить. Растянули город, на сто верст… Компактней надо было строить, а то черт знает, что.
—   Сейчас пешком минут пять. — Жан не успел договорить, как снова заметил возбужденное лицо Государя.
Впереди навстречу им шли ряженые в виде Петра и Екатерины, которые предлагали отдыхающим сфотографироваться с ними на память.
—  А это кто еще? — заорал побледневший Петр. Он остановился и сжал свои здоровенные кулаки.
—   Это клоуны, — пояснил Жан, чтобы избежать неприятностей. 
—  Какие это клоуны? — Глаза Государя засверкали, усы распушились от возмущения и руки сами потянулись к ряженным.
 Ряженые в испуге остановились и переглянулись.
—   Ты кто такая? — набросился Петр на девушку в наряде царицы.
—   Я Екатерина.
—  Ты Екатерина? Екатерина моя жена, а ты девка неумытая. Ну-ка скидывай одежу! Где хапнула, стерва? В царских покоях? — Петр тряс ее изо всех сил. — А ты, мерин крашеный... На престол собрался? — Он схватил молодого человека за грудки и поднял над землей. — Ишь, что учудили мне здесь, мерзавцы!
Лиза заметила, что вокруг них собирается толпа, и схватила Государя за рукав.
—   Оставь их, Петр Алексеевич, — взмолилась она. — Таких в городе много ходит.
—  Всех перевешаю, — не успокаивался Петр. — Ты какого роду, стервец? — Государь в воздухе тряс молодого человека, так, что у того моментально слетели парик и сапоги. — Я тебе покажу Кузькину мать! Ишь, на престол захотел, самозванец! Забирай свою дуру и чеши отсюда, чтобы мои очи тебя не видели никогда. Не дай бог, ты мне встретишься еще  — посажу на Петропавловский шпиль — будешь там вертеться вместе со своей самозванкой.
Молодые люди, спотыкаясь, кинулись бежать, подбирая на ходу раскиданные по площади парики, сапоги и веера.
Петр свистнул им вдогонку и громко рассмеялся.
—  Покажешь мне, где такие самозванцы еще болтаются, — обратился он к Жану. — Я их с десяток соберу, ветродуями будут у меня работать. Видишь, чего захотели, в Государя стали переодеваться, пока я в этом макдонусе вашем сидел, они тут заговор затеяли, меня с престола сместить собираются... Государственный переворот мне чинят.
—   В Макдоналдсе, — поправил Жан.
—  Чего? Какая разница, — махнул рукой Петр. — Одна херня, даже выпить там нечего. А тут на улице что творится? Видела бы Екатерина, она б повырывала все косы этой кукле. Нет, государство ни на минуту нельзя без присмотра оставлять. Только соберешься что-то делать, смотришь, уже кто-то вперед тебя там побывал. Нужны карающие меры, законы, указы и праведники, чтобы за соблюдением этих законов следили.
—   Полиция, — подсказал Жан.
—  Да, и полиция тоже, — тут же согласился Петр. — По возвращению я обязательно... Какая еще полиция? — спохватился он. — Это еще кто такие?
—   Полиция за порядком следит, — объяснил Жан.
—  Не нужна мне эта ваша полиция, я и без нее обойдусь. Мне пару мужиков покрепче, да розог побольше  —  вот тебе и вся полиция. Ну, скоро мы, наконец, придем в твою избу или как ее там?


                Глава 9

Жан тихо постучал в дверь квартиры и прислушался.
—  Что за курятник? — пробасил Петр.
—  Тише, соседи услышат,  — заволновался Жан.
—   Дома никого?  —  спросила Лиза.
— Как всегда. Значит, отец уехал на симпозиум директоров, и вернется только завтра утром.  —  Жан облегченно вздохнул.
—  Почему никто не открывает? — уже тише спросил Государь. —  Они что там, уснули? Забыли, как Государя встречать надобно?
 Жан ключом открыл дверь и прошел первым, зажег в коридоре свет.
—  Это ты здесь живешь? — удивился Петр. — Мне тут одному места мало. Вот до чего народ довели, а свечка эта мне нравится. — Он уставился на зажженную лампочку и прищурил глаза. — Где брал? Из-за границы прислали?
— В соседнем магазине продается, Государь. Такого добра здесь полно. Заходите и будьте, как дома. А лампочка — это изобретение старое, еще при Ленине придумали. Она так и называется, лампочка Ильича.
— Ильича, говоришь? Завтра мне с ним организуй встречу. Хочу поговорить, чтобы и мне там напридумывал таких свечей. Уж очень мне она по душе пришлась. А изба у тебя маленькая, что ни говори, теснотища. Вот, представь, если бы мне в ней жить, где бы я гостей принимал? — удивлялся Петр.
— Нам хватает. Вы располагайтесь, я в магазин сбегаю. Лиза, приготовь ужин. Я скоро.
Жан выскользнул из квартиры и, не дожидаясь, когда приедет лифт, помчался вниз по лестнице.
— Что же это получается? Вы живете здесь, в такой тесно¬те? —  удивлялся Петр, рассматривая фотографии на стенах. — Как так можно? Обломать руки таким строителям надо. Не дай бог там в мое отсутствие они что-то подобное выстроят, гнева моему не будет предела. То ли дело у нас! Один Меньшиков только под свое имение пол улицы отхватил. Я еще приеду, разберусь с ним. Что-то он в последнее время совсем разошелся.  А куда это твой возлюбленный убежал?
— В магазин за бутылкой. Я сейчас приготовлю ужин, посидим, поговорим, а завтра с нашими друзьями все вместе пойдем город смотреть. Я сама еще не все видела. 
—  Не хочу расстраиваться, — произнес задумчиво Петр. — Весь город перевернули. Не пойду смотреть.
—  Он мне очень нравится, — призналась Лиза. — Вы просто его еще не видели.
—  Ты так думаешь?
—   Конечно, Государь.
—   И кто же его строил, иностранцы?
—   Иностранцы сейчас здесь туристами ходят, — пояснила Лиза.
—   Шведы тоже есть?
—   Все приезжают.
—   Кто посмел шведов в город пускать?! Мало тогда я с ними воевал, а тут разгуливают, как у себя дома. Зачем этот их президент нарушает традиции, заведенные мной?
—  Не беспокойся, Государь, сейчас здесь все друзья, — заверила Лиза.
—  А, поняли, что мы сильнее, — обрадовался Петр. — Значит, мои старания даром не прошли. Завтра надо коня будет проведать.
—   К нему тоже сходим.
—  А твой родич знает, что ты здесь? — спросил Петр. — Волнуется, наверное?
—   Не знает, но я спокойна. Он меня поймет.
—   Я бы не отпустил тебя так далеко.
—  Разве далеко? Отец на том берегу Невы крепость строит. Правда, расстояние между нами больше трехсот лет.
—   Ну, вот, значит, далеко. Я князя Зотова увижу, передам, что у тебя все в порядке. Да и жених у тебя хорош. Молодой правда, но годится, одобряю.
—   Я его очень люблю, — призналась Лиза.
— Любовь — это дело хлипкое. Надо еще и уважать. Я тебе там одного своего сватал, так ты ухитрилась меня вокруг пальца обвести. Ладно, прощаю. Хороший у тебя малец, мне он очень нравится, просто красавчик, —  одобрил Государь.
—   Он меня тоже любит.
—  Я его в корабелы возьму, как приедет к нам, сам научу этому ремеслу.
—  Они, Государь, другие люди. У них жизнь совсем не та, что у нас. Здесь все по-другому.
—  Ничего. Научится гвозди забивать, доски строгать — сгодится. Будет мастером. А где же ваши дети?
—   Дети? У нас нет детей. Мы же не женаты. Здесь все по закону.
—  Любовница что ли? — Петр расположился на диване и вытянул свои длинные ноги.
—  Любовницы при женах бывают, а мы просто сожители. Ну, типа гражданского брака у нас.
—   И такое бывает?  —  удивился Петр.
—   У них, да.
Петр покачал головой, призадумался.
—  Надо тоже указ издать, — сказал он. — Это что-то новое, внедрю обязательно.
В коридоре появился Жан.
—   У меня все готово, — сообщила Лиза.
— У меня тоже. — Жан прошел в комнату и поставил на стол литровую бутылку водки.
—    Меньше не было?  —  удивилась Лиза.
—   Я же не знаю аппетита Государя. Еле выпросил у продавца. У нас закон, молодым не продавать. А литр, может, и этого ему мало будет. Вот, Петр Алексеевич, наша питерская. Говорят, ничего.
Петр повертел бутылку в руках.
—   Чудеса. Кто делал?
—   На заводе, ликероводочном.
—   А сами не можете? Руки поотсыхали?
—   Если сами, то самогон получается.
— Наши тоже гонят, борюсь с ними, и все напрасно. Наделали, паразиты, аппаратов и гонят, из чего попало. Уследить просто невозможно. Только отвернешься — уже все пьяные.  Гонят, собаки, целыми флягами. У меня тут недавно изба завалилась. Так что они по-пьянке учудили —  сложили ее без единого гвоздя, просто так бревна накидали. Я хлопнул дверью — сначала упала крыша. Там одного из них и придавила. Да и черт с ним. Я заставил пить их самогон целый день, пока не треснут — это и было мое им наказание.
—   Ну и? — Жан заинтересовался и присел рядом.
—  А на утро опохмелиться не дал. Так их головы трещали на всю округу.
—   Вот это пытка, — вздрогнул Жан.
—   А сам-то ты пьешь?  —  спросил Петр.
—   Я — нет.
—  Со мной придется. Раз уж я у тебя в гостях, расслабляйся. Неси, Лиза, кружки и свою еду. Гулять будем! А ты Государю отказывать не имеешь права.

Жан проснулся утром, услышав шаги в коридоре. Он вскочил, слабо соображая, что произошло, хотя и выпил с Государем самую малость. Прикрыв Лизу одеялом, Жан взглянул на спящего в кресле Государя, который, прямо в сапогах, так и уснул, и поспешил в коридор.
Приехал отец и раскладывал в своей комнате вещи.
—   Даже не позвонил, — сказал растерянный Жан, протирая глаза.
— Зачем? Ключи у меня есть. Спал бы еще. А ты что такой всполошенный?
—    Да гость у нас.
—    Еще кто-то приехал?
—    Государь, Петр Алексеевич.
—    Какой еще Государь? Ты своими гостями меня с ума сведешь.
—    Ну, Петр Первый.
—   Сын, у тебя с головой все в порядке? — отец прошел на кухню и увидел на столе закуску и недопитую бутылку водки.
—  Ты тоже пил?
—  Я поддержал компанию, всего сто грамм. Государь приказал не сопротивляться.
—   Друзья приходили?
—   Да нет же, говорю, что царь. Он у меня в комнате спит.
Отец заволновался, прошел и заглянул в комнату сына.
—   Что за мужик? — тихо спросил он.
—    Петр Первый, говорю же, — шептал Жан.
—   Как встанет, поговорю с ним. Посмотрим, что за Государь, — отец тихо прикрыл дверь.
Жан заметно волновался.
 Лиза тоже встала, молча, приготовила отцу завтрак и села рядом за стол.
—  Жан правду говорит, — сказала она. — Это Государь и есть.
Отец посмотрел на девушку с усмешкой и сказал:
—  Во-первых, ты сама появилась неожиданно, и, как выяснилось, из прошлого, что мне до сих пор не верится. Во-вторых, я Женю перестал узнавать. Учиться стал хорошо, даже отлично. Учителя в недоумении, как из середнячка он сразу полез в отличники. Может ведь, лентяй.
—   Он хороший у вас, — вступилась Лиза.
—  Я не сомневаюсь. Он очень хороший парень, но неисправимый лентяй, —  возразил отец. — В-третьих, в моей квартире в кресле Государь какой-то спит. Тебе не кажется все это странным?
—    Нет, это действительно так.
— Что касается тебя, я слова не могу сказать. Ты девочка привлекательная, умная, хорошо на Женьку влияешь. А вот этот мужик...  Это что-то вы уже загнули.
 Жан стоял у окна и слушал рассуждения отца.
—   Папа, если это правда, зачем же врать? — сказал он.
—   А вы вдвоем что там, в классе наговорили?
—   Про что?
—  Про любовь! Зачем перед всеми надо было признаваться в своих чувствах?
—  Я видела, как к Жану девчонки относятся, вот и решила одним разом их поставить на место. Нечего ему голову морочить. Я его люблю, и пусть все об этом знают, — решительно высказалась Лиза.
—   Но вам еще мало лет!
—  В каком смысле — мало? — не понял Жан. — Я тоже всем сказал об этом, ты сам слышал. Папа, разве это плохо? У меня все налаживается, и это благодаря только Лизе.
 Жан обнял Лизу и поцеловал.
—  Честно говоря, я в жизни не встречала такого человека, как ваш Жан, — откровенничала Лиза. — Вы же и сами видите, что это за парень.
—   Обыкновенный парень.
—  Да нет. Он красивый. Я никогда не видела таких больших серых глаз, как у него. Потом эти светлые волосы, черные брови... Это вообще что-то невероятное…
—    Ну, ладно расхваливать, — прервал ее отец. — Совсем зазнается.
—   А он и сам это знает. Да, Жанчик? 
—   Не знаю, — ответил он, смущенно пожимая плечами.
Лиза заулыбалась.
—    Сам себя забыл? Посмотрись в зеркало.
—   Ну, хватит. Вы лучше про вашего Государя расскажите. Откуда он взялся?
Дверь на кухню скрипнула и широко распахнулась. В дверях сто¬яла могучая фигура Петра.
—  Милостивый Государь! — Лиза встала. — Познакомьтесь, это отец Жана.
Петр сурово посмотрел на отца.
—   Этот тоже здесь живет? — строго спросил он.
—   Да. Это я с ними живу, — пояснила Лиза.
Отец встал и, узнавая знакомые из картин и фильмов черты Петра Первого, растерялся, протянул ему руку.
—  Чем угощать будешь, боярин? — сказал Петр и, обойдя протянутую руку, сел, напротив.
—   Утром яичница, — сказала Лиза.  —  Кофе с молоком и печенье.
—   Скудно живете, — заметил Петр.
—  Ну, уж не в царских палатах живем, и кухня у нас всего шесть квадратов,  —  с сожалением пояснил отец.
—   Да, уж точно. Кухарку тут не заведешь. Будет только под ногами мешаться. Вот отстрою город, всех на пир приглашу. А вас в первую очередь.
Отец внимательно всматривался в лицо Государя.
—   Я вас таким и представлял, —  сказал растерянный отец.
—  Меня представлять не надо, — прогремел голос Петра. — Я какой есть, такой и останусь. Ты, боярин, детей, что ли учишь?
—   Я в школе работаю.
—   И чего ты там работаешь?
—   Историю преподаю.
—   Про меня говорил со своими учениками?
—   Да, еще в прошлом году проходили эту тему.
—  Молодец, говори только правду. Обязательно князя Меньшикова припоминай. Он мой друг с детства. Толковый мужик. Правда, я ему чуть было голову недавно не снес за его проделки, но это к делу не относится.
—   Это зачем же? — Жан даже побледнел.
—  Долгая история. — Петр взглянул на Лизу. — Ну, где эта твоя яичница?
—   Сейчас будет готова, Государь.
—   Так за что? — заинтересовался уже и отец.
—  А что тут говорить! Строили мы здание Двенадцати коллегий. Пока я находился в отъезде, он весь мой план перевернул и сделал по-своему. Надобно здание было строить вдоль набережной, а князь его выстроил перпендикулярно, чтобы больше места хватило для его дворца. Слишком там хорошее расположение, вот он и сделал все на свой лад. Переделывать уже не пришлось, был готов фундамент, и шли работы. Я ему такой штраф вкатил, чтобы помнил долго и никогда больше не перечил Государю. Вот и говорю, ни на минуту нельзя ничего оставить. Всюду глаз да глаз государев должен быть. А представляешь, если бы меня год не было...
—   И такое было?  —  удивился отец.
—   Было, боярин, было. Как я был зол на него, ты не представляешь.
 Петр доел яичницу и встал.
— Благодарю за прием. Провожайте гостя, — сказал он повелительным тоном. — У меня конь где-то остался привязанный. Найти его еще надобно.
—   Я пойду, вас, Государь, провожу, — вызвался Лиза.
—   Мы пойдем вместе, — добавил Жан.
—   Далеко?  —  спросил Петр.
—  Не очень. Зато, хоть немного город еще успею показать и вы, Государь, посмотрите, что стало с вашим детищем. 
—   Годится, молодец! — согласился Петр. — Я же говорил, что у тебя жених хороший. А ты, боярин, со своей школой разберись. Негоже детей учить по одиннадцать лет. Куда двигаемся? 
 Растерянный отец не смел, произнести ни слова. Он хлопал глазами и не верил всему происходящему.

Через десять минут они уже шли по Литейному мосту.
—   Это особый мост, — стал рассказывать Жан.
—   Я уже понял, гудит, собака, под ногами. Не рухнет? — бес-покоился Государь. — Сколько на нем этих ваших машин вмещается.
 Петр заглянул за перила.
—    Он еще и разводится,  —  пояснил Жан.
—    Черт знает, что наделали. И зачем ему раздвигаться?
— Не раздвигаться, а разводиться, — поправил Жан. — Чтобы корабли проплывали.
—  Дельно, — тут же согласился Государь. — Кто придумал? Мне б такого умника к себе. Я бы над заливом мост поставил разводной или нет, лучше задвижной.
—   Зачем?
—   Задвинул мост и шведам не пройти. Пусть бьются о его стены.
—   Может быть, — согласился Жан. — А этот еще и особый.
—   Чем же он особый? — удивилась Лиза.
—   Легенды про него всякие ходят.
— Потом расскажешь, при следующей встрече, — оборвал Жана Петр. — Давай к коню спешить. Чувствует мое сердце, что увели животину. А ты молодец! — воскликнул Петр. — Много знаешь. Взял бы я тебя к себе.
—   Каменотесом?
—  Нет, летописцем. Писал бы всякие истории да небылицы. Жаль, не при мне этот мост был построен. Ума не хватало такое сделать, да и времени особенно не было. Не до того было в ту пору: война, строительство, недоумки кругом. Это в истории написано?
—  Конечно. Все подробно, — Жан взял Лизу за руку. — Сейчас снова в метро поедем, следи за Петром Алексеевичем,  — прошептал он.


                Глава 10

Жан увидел счастливые глаза Государя, когда в парке у Исаакиевского собора он обнаружил своего коня.
Петр облегченно вздохнул, и на его лице промелькнуло удовлетворение. Конь стоял в окружении многочисленной толпы детей и взрослых и пялил глаза на окружающую публику. Вокруг него была напрочь выедена трава и, лежало несколько куч кизяка, говоривших о его хорошем аппетите.
 Петр остановился в стороне, посмотрел на пустующий булыжник, который недавно покинул, и глубоко вздохнул.
—  Хорошо здесь у вас, — сказал он,— но мне суждено занять свое место на пьедестале. Была б жива Екатерина, она бы мою выходку не поняла. Теперь я представляю, что за город будет в будущем, который я начинал строить несколько веков назад. Годится! Я им доволен. Храните и преумножайте его славу. Увидите вашего президента, передавайте огромный царский привет. Если судьба сведет меня с ним, то еще поболтаем о преумножении славы моей столицы.
— Хорошо, великий Государь, если увидим, то передадим обязательно.
— Ты что молчишь? — обратился Петр к Лизе. — Расставаться не хочешь? Вот вернешься в наше время, там и встретимся. Твой отец не покладая рук работает, сама знаешь, с наши¬ми оболтусами трудно справляться. Понагнали из окрестных де¬ревень лоботрясов, учиться не хотят корабельному делу… Им бы только по девкам бегать. Да что тебе-то рассказывать, ты и сама все понимаешь. А молодой человек у тебя хорош! — Петр хлопнул Жана по плечу. — Такие и мне бы сгодились. Жаль одно, что вас тут так долго учат. Это просто невообразимо — целых десять лет!
—  Одиннадцать, Государь, — уточнил Жан. — Но отец мой не в силах исправить наше бедственное положение, так что не обессудь.
—  Тем более. Я бы вашим этим чинам за такие дела руки с ногами оторвал. Если сами дураки, так что ж под себя ровня¬ют всех остальных? У меня такого нет. Ремеслу быстро обучаются, кому нужно.
 Они подошли поближе к окружавшей коня толпе.
—   Народ что, коня никогда не видел? — спросил удивленный Петр.
—  В цирке и в зоопарке увидеть еще можно, а так, на воле — это редкость, — ответил Жан.
—  Вот дожили. Зато наделали какие-то машины, дышать невозможно. Дорогу не перейти, так и думай, что раздавят. Нет, это тоже не порядок.
 Конь затоптался на месте, замахал хвостом, услышав голос хозяина.
— Признал родимый, — обрадовался Петр. — Ну-ка, мелочь, разбежались, — цыкнул он на толпу и прошел к коню.
—   Дядя, эта лошадь ваша?  —  спросила одна из девчушек.
—   Это не лошадь, это конь.
—    Дядя, покатайте нас на вашем коне.
—   Это вам не ездовой конь, детки, — усмехнулся Государь. — Это царский. Он катать, не приучен.
— Да? А что ж так? Мы хотели прокатиться, — уже хором затараторила многочисленная детвора.
—  Здесь где-то я маленькую лошадь видел, — сказал Жан, — с повозкой. Она всех катает.
—   Это осел, это осел, — стали все смеяться.
—    Какой это осел? Это пони  —  маленькая лошадь.
—  А почему маленькая? — сразу посыпались вопросы с разных сторон.
—    Плохо ела, вот и маленькая,  —  стал объяснять Жан.
Петр вскочил в седло и сразу стал могущественным и строгим.
—   Ну, прощайте, горожане, — громко сказал он и, хлопнув по крупу своего коня, направился на свое место к пьедесталу. — Буду рад видеть у себя там, в своем времени.
Он взмахнул рукой, конь встал на дыбы и в два прыжка оказался на камне, наступив при этом на греющуюся под солнцем змею. Она некоторое время извивалась под огромными копытами и застыла вместе с ними, превратившись в монумент.
Жан взглянул на Лизу.
—    Вот и все, — сказал он.  — Ты что загрустила?
—    Да нет. С тобой разве соскучишься? — улыбнулась девушка.
—   Покажи нам пони, — кричали дети, дергая Жана за рукав. — Где эта пони? А куда дядя делся?
—   Пони где-то здесь детей катает, — снова стал объяснять Жан. — А дядя в памятник превратился.
—   Так это же царь!
—  А вы что думали, конечно, царь. Теперь он сидит в седле и охраняет свое детище, наш город. Мне тоже грустно, — продолжал Жан. — Такая встреча была! Отец, по-моему, до сих пор прийти в себя не может. Кому скажешь, и не поверят, что сам Государь Петр Алексеевич в гости приходил, да в кресле спал…
—  А ты никому не говори. Зачем кому-то это знать. Вон он, стоит перед всеми — пусть любуются. — Лиза присела на скамей¬ку и глубоко вздохнула.
—   Переживаешь?
—  Знаешь, чего бы я сейчас хотела, — сказала она. — На не¬сколько минут побывать у себя дома. Посмотреть, что и как там, но только с тобой.
—   Я бы и сам рад туда попасть. Дождемся твою тетку и поговорим с ней. А где тебе больше нравится, здесь или в своем времени?
—  У себя, потому что там родители, и тут, потому что здесь ты. Я тебя теперь никуда от себя не отпущу.
—   Мы все этапы истории вместе прошли, — вздохнул Жан. — Теперь осталось еще в будущее попасть, о котором никто не знает, ни ты и ни я.
—   Не боишься? — спросила Лиза.
—  С тобой — нет. А чего вообще бояться? Рядом любимая девчонка, да и я не из трусливых.
—  Жанчик, ты такой забавный. Мне понравилось, когда ты детям про пони объяснял.
—    Что-то неправильно? Уж я ее ослом не назвал — это точно.
—   Я в этом не сомневаюсь. — Лиза взглянула в глаза Жана, потом на памятник. — Ты даже похож.
—   На кого, на его коня?
—   Дурачок,  —  засмеялась Лиза.  —  На Государя.
—   Тогда мне надо где-то рядом стоять, — начал шутить Жан. —  Хоть на пони сидеть, но рядом. Можно, напротив. Пусть и мне, как Петру, цветы народ несет.
—   Нет, лучше стой рядом со мной. Я спокойна, когда чувствую твое тепло, твою руку, за которую сейчас держусь, слышу твое дыхание. У меня есть к тебе предложение.  — Лиза смущен¬но опустила глаза.
—   Можешь не говорить — знаю. У меня тоже есть предложение.
—   Какое?  — Лиза прониклась любопытством.
—   Может, сегодня вечером займемся любовью?
—  Ты мои мысли читаешь. Я так тебя хочу. Я никогда не забуду, когда там, в нашем времени, я была с тобой впервые. Тогда мне пришлось просто сходить от тебя с ума, потеряв стыд и все на свете, вместе с разумом. Помнишь, что мы с тобой творили?
—   Помню. А в семнадцатом году что было? Вот в блокаду особенно не пришлось любить — некогда было, а сейчас времени предостаточно на личную жизнь.
—    Как хорошо, что ты меня понимаешь.
Жан взглянул на памятник и заметил, что Государь снова строго посмотрел в их сторону. Он взял Лизу за руку, и они пошли в сторону Дворцового моста.
—   Откуда ты так много знаешь об истории мостов? — спросила Лиза.  — Ты про Литейный хотел рассказать, про легенды какие-то….
—    Случайно где-то прочитал. Люблю мистические истории.
—    А про этот мост тоже можешь рассказать?
—    Про Дворцовый нет, но, наверное, у него тоже есть своя история.
—   Что-то давно с Ником и Ин не встречались. Обидятся на нас, —  вспомнила Лиза.
—   Ну, не мог же я пригласить всех сразу, — с сожалением ответил Жан. — Один Петр только пол квартиры занял.
Они вышли на набережную, и пошли вдоль Невы.
—   Нам надо обязательно сходить на тот берег, — заметила Лиза, поглядывая на Петропавловскую крепость. — Я даже смогу показать место, где стоял наш первый дом, где мы жили. Помнишь, когда ты впервые пришел к нам?
—   Конечно, и это было классно.
—   Большая крепость получилась. Что сейчас там?
—  Сходим. Там все Романовы похоронены. Петр Алексеевич тоже там.
Лиза бросила на тот берег грустный взгляд и прижалась к Жану.
По дороге двигался нескончаемый поток машин, и молодые люди остановились у перехода.
—  Мы не дождемся, когда они закончатся, — сказал Жан и стал поглядывать по сторонам.
Лиза закрыла ладонью ему глаза.
—   Ты что? — удивился он.
— Ничего. Тебе же надоело стоять, — ответила Лиза и, через мгновение, убрала руку.
Жан огляделся и обнаружил, что они уже на другой стороне дороги.
—   Ух, ты! Как это у тебя получилось? Ты прямо волшебница! — воскликнул он.
—   Кое-что по наследству досталось, но до тетушкиных способностей мне далеко.
—   Да, кстати, как она там? Интересно было бы ее увидеть.
—  Она может появиться в любой момент и в любом месте. Я так сделать не смогу. На это нужен большой талант и опыт. 
—   Интересно, она сейчас за нами наблюдает?
—   Наверное.
—  Выходит, мы у нее под контролем. Она, значит, видит, что мы творим в постели.
Лиза улыбнулась.
—   Успокойся. Ей это неинтересно.
—   Ах, да! Климакс.
—   Какой ты у меня умный!
—  А, вот, послушай, когда я с тобой там, ночью… ты тоже что-нибудь колдуешь? — поинтересовался Жан.
—   Почему ты так решил?
 Жан пожал плечами.
Неожиданно им навстречу попались Ник и Ин. Они шли под ручку и рассматривали достопримечательности города.
— Мы вас просто потеряли, — обрадовался Ник, заметив своих друзей. —Звоню, никто трубку не берет.
—   А Жан телефон дома оставил. Как вы нас нашли?
—  Очень просто, — Ин обняла за талию Ника. — Мы сразу догадались, что вы где-то здесь. Петр на месте, значит, вы направляетесь…
—  Правильно, на Дворцовую площадь, — добавил Жан. — Ин, ты хорошеешь с каждым днем, — сделал он комплемент.
—   А ты как думал?
—   Еще бы, с таким парнем, как Ник.
— От Государя вам привет. Он очень боялся, что пропадет его каменная лошадь.
—   Не лошадь, а конь, — поправила Лиза.
—   Хорошо, пусть будет конь, — тут же согласился Жан.
Мимо прошмыгнул небольшого роста человек в черном пальто с поднятым воротником и в кепке, надвинутой на глаза.
Жан посмотрел ему вслед и сказал:
—   Совсем уже...  На улице тепло, а он закутался с ног до головы.
Человек неожиданно остановился, обернулся и, надвинув кепку на глаза еще больше, произнес:
—  Конспирация, батенька, конспирация. Кругом одни полицейские ищейки и шпионы. По-другому нельзя, — он быстро зашагал вдоль набережной и затерялся в толпе.
—  Что-то мне знаком этот голос, — сказал Ник. — Лица его я не разглядел, но голос и это слово «батенька» мне очень знакомы.
—  Не напрягай свои мозги, — успокоил Жан. — Если он обратил на нас внимание, значит, ты его еще увидишь.
—  Интересная у тебя позиция. Тут многие друг на друга обращают внимание.
—    Потом женятся, — улыбнулся Жан.
—    Ох, Жан, ты неисправимый человек, — заметила Ин.
—    Разве это плохо?
—  Для тебя, нет. Ну что? Если будем еще здесь стоять, то обязательно что-то произойдет. Есть предложение куда-нибудь сходить. Например… —  Ин посмотрела на противоположный берег.
—  Может, туда в следующий раз? — попросил Жан, догадываясь о планах Ин. — Мы с Лизой тоже собирались в крепость, но потом.
—   Какая разница, — вдруг согласилась Лиза с подругой. — Ты устал?
—   Опять глаза ладонью мне закроешь? — спросил Жан.
—   А что, давайте попробуем, — предложила она. — Беритесь все за руки и на минуту закройте глаза, — сказала Лиза.
Через мгновение все почувствовали под ногами странную пустоту и снова твердую землю. 
Жан открыл глаза и огляделся.
—   Ничего себе, — взволнованно произнес он. — Это мы через Неву перелетели? А если бы я глаза раньше открыл?
— Тогда бы нас осталось трое. — Ник тоже был ошарашен случившимся.
—   Ты на меня намекаешь? И где бы я был?  —  перебил Ника Жан.
—  В Неве кувыркался, у тебя в этом, как мне помнится, опыт уже есть. Это просто, батенька.
—   Ну, Лиза, ты и молодец! — от удивления торжествовала уже и Ин. —  Прямо у Петропавловского собора стоим.
Молодые люди стояли перед входом в собор, в какой-то непонятной растерянности.
 Жан взглянул на Лизу, потом на ребят, потер лоб и поправил упавшие на лицо волосы.
—   Ничего особенного, — сказала она. — Я давно хотела прийти сюда и посмотреть на детище Государя, в которое он вложил все свои старания.
—    Это усыпальница царей, — тихо произнес Ник.
—    А Государь?
—    Он тоже здесь покоится. Иди вперед.
 Лиза остановилась.
—  Нет, я не смогу, — прошептала она. — Это не в моих силах. —  Она снова взглянула на Жана. — Ну, а ты чего молчишь?
—   Мы еще в шестом классе ходили сюда, — припомнил Жан, —но, чтобы так это все воспринимать… Я тоже не готов.
—  Идемте все, — решительно сказал Ник. — Нас ничего не обязывает.
В соборе было не многолюдно и тихо. Где-то в другом конце соборного зала толпились иностранные туристы и слушали своего экскурсовода. Их голоса звучали высоко под расписным потолком и отдавались эхом, создавая при этом специфическую обстановку.
— Даже не верится, что здесь останки царей и князей, — шептала Лиза и прижалась к Жану. — Мне страшно видеть то, что на самом деле происходит, не укладывается в моей голове. Недавно видела Государя живым и здравым, а тут...
— Это уже история, — тихо произнес Ник. — Вот это надгробие Екатерины Великой, а вот и государево ложе.
Лиза опустила голову и закрыла глаза. Жан чувствовал, как участилось ее дыхание, и сжал ей руку.
—  Так все и получается, — вздохнула Ин. — Мы прошли сквозь всю историю государства Российского, встречались с великого мира сего, общались с ними, а теперь стоим перед их прахом.
—   Великий человек был наш Государь. — Жан заметил, как по щеке Лизы покатилась слеза. — Нам не будет таких почестей — это уж точно.
—  А я и не хочу чего-то особенного, — возразил Ник. — Все мы смертные, поэтому и жизнь свою проживаем таким образом, чтобы в первую очередь удовлетвориться самим. Что будут говорить о нас потомки, меня не особенно интересует. Я хочу, чтобы меня вообще никто и никогда не вспоминал.
—  Откуда такие мысли? — возразила Лиза. — А я хочу, чтобы меня помнили. Помнили в первую очередь мои дети. Мне не нужно памятников, самое главное, чтобы я оставалась в памяти тех, кого любила, и кто любил меня.
—  Печальное место, — заметила Ин. — Жизнь продолжается, и мы должны пройти по ней уверенным шагом, добиться всего, чего сами желаем. Удивительно, конечно, что все так случилось с нами, но я нисколько об этом не жалею. Значит, тому и быть. А вообще это счастье — попасть в такую ситуацию.
Жан обнял за плечи Лизу:
—   Мне, кажется, что здесь очень душно, — заметил он.
— Мне тоже, — согласился Ник. — Я раньше никогда так не воспринимал это место. Относился к этому равнодушно, а сейчас... Идемте на улицу. Лучше побродим по крепости. Лиза, ты наверняка хочешь посмотреть, что получилось из того, что Государь затеял в свое время.
 Лиза перекрестилась, взглянула на Жана и смахнула слезу.
—  Мне даже на душе спокойнее стало, — тихо произнесла она. — Я тоже теперь знаю многое наперед.
Во дворе Петропавловской крепости Лиза глубоко вдохнула свежий воздух и присела на скамейке.
—  Мне кажется здесь все таким родным, будто я никуда и не исчезала из этих мест. Тут все так, как и в те времена. Пусть там еще крепость и не достроена, но я представляю замыслы Петра Алексеевича. Все сделано с умом.
—   А ты, Лиза, делаешь успехи, — заметила Ин. — У тебя есть что-то наследственное.
—  Нет, ты не права. Если ты имеешь ввиду тетушкины способности, то они мне не под силу. Из одного времени в другое я переместиться не могу.
—  И все же у тебя кое-что получается. Достаточно того, что мы с твоей помощью можем оказаться в любом месте, но только в одном времени. Это же здорово!  —  восхищался Ник.
—   Может, в Москву махнем? — неожиданно предложил Жан и застал своим предложением всех врасплох.
—   В Москву? Зачем?  —  Ин недоумевала.
—  А почему бы и нет, — поддержал друга Ник. — Предложение неплохое. Посетим нашего уважаемого вождя мирового пролетариата, увидим Красную площадь, Кремль...
—   Лиза, это реально? — спросила Ин.
Лиза растерянно пожала плечами.
—  Можно попробовать, — прошептала она. — Жан, тебе это очень надо?
—   А что, неплохая мысль меня посетила? Голосовать не будем? Тебе сделать это будет нетрудно?
—   А если не получится?
—  Тогда поедем в следующий раз на поезде. Я очень хотел, чтобы ты посмотрела столицу. — Жан поцеловал ее в ушко. — У тебя обязательно получится, — прошептал он.


                Глава 11

Они вышли к Неве, встали у берега и, в недоумении, с какой-то непонятной настороженностью смотрели друг на друга, пока Лиза собиралась с мыслями.
—   Держите меня крепче за руки, — предупредил Жан. — Я эту реку точно переплыть не смогу.
—  Ты, как всегда, с юмором, — заметила Ин и сжала его ладонь. — Поехали!
Они закрыли глаза, и у них в ушах раздался пронзительный свист. Через мгновение Жана отбросило в сторону, и он повалился на землю. Когда он открыл глаза, то увидел склонившихся над собой ребят.
—    Ты не ушибся?  — Лиза тянула ему руку.
—    Ничего страшного. Самое главное, что я не в воде, а на берегу.
Он поднялся и взглянул на реку.
—    Не получилось?  —  спросил он, потирая ушибленный локоть.
—    Почему же, здесь далеко не Эрмитаж.
  Перед ними, на противоположном берегу, стоял московский Кремль.
—  Я же говорил, что моя девушка может все, — тут же спохватился Жан. Он обнял Лизу и радостно закружился с ней по мостовой.
Лиза удовлетворенно улыбалась.
—  Только на тот берег пойдем пешком, — сказала Ин и зашагала по дороге.
—   Здесь тоже, как и в Питере, — заметила Лиза.
—  Здесь еще хуже, — поправил ее предположения Жан. — Москва в несколько раз больше нашего города. Ты посмотри, что здесь творится. Есть еще одно предложение: долго не задерживаться, навестить Ленина, побродить немного по Красной площади и обратно, пока не произошел какой-нибудь конфуз. У меня денег на обратную дорогу не хватит. К тому же скоро четверть заканчивается, а я по столицам мотаюсь без дела.
— Ты мне начинаешь нравиться, — одобрительно сказала Ин. —Наконец, об учебе вспомнил. У тебя выпускной класс, и тебе придется постараться.
—   Могла бы и не напоминать. Чувствует мое сердце, что не сдать мне эти экзамены, — пробурчал Жан.
—    Ты сдашь все, — заверила Лиза.
—    Ты так думаешь?
—     Я в этом просто уверена.
Ребята уже шли по брусчатке Красной площади к Мавзолею Ленина.
—  Ты помнишь его? — спросил довольный Жан. — Мы у него в кабинете сидели, представляя какое-то молодежное движение.
— Конечно, помню. А это очередь к нему? Неужели это так интересно?
—   Раз народ толпится, значит, дело стоит свеч.
Необычные гости столицы пристроились к очереди и стали медленно продвигаться к входу.
—    Он живее всех живых, — высказал Жан избитую фразу.
—    Почему же Государю так не сделали? — интересовалась Лиза.
—  Ленина не сделали, а забальзамировали. Тогда другие времена были, — Ник попытался объяснить Лизе всю суть, но подошла очередь, и они вошли в Мавзолей: стали спускаться по ступенькам вниз.
—    Мне даже страшно, — шепотом призналась Лиза.
—   Я и сам здесь давно не был, — ответил Жан. — Говорят, он до сих пор точно такой же, как и при жизни. 
 Через мгновенье они уже находились у саркофага.
—  Неужели это правда? — продолжала шептать ошеломленная Лиза. — Просто не¬вероятно. Точно, Ленин как живой. — Она нащупала руку Жана и, как обычно, сжала ее. —  Как так можно?
—  Это тоже уже история, — сказал Ник. — Нам остается только ее изучать.
—  Мы из немногих, кто видел вождя живым, — напомнила Ин. —  Поэтому нам повезло вдвойне.
—   Еще бы. Те, кто его видел, уже давно умерли, столько лет прошло. — Жан не отрывал глаз от вождя мирового пролетариата. — Знал бы ты, дедушка Ленин, что твои старания давно разрушили твои же потомки.
Лиза вздрогнула.
—   Что с тобой?  — Жан насторожился.
—   Тебе ничего не показалось? — с тревогой в голосе зашептала она.
—  Не понял? Что опять? То Государь, теперь уже и Ленин? Они просто перед тобой начинают оживать.
—   Он же рукой пошевелил.
Жан внимательно стал всматриваться.
—   Ты просто переволновалась.
—  Нет, Жан, я видела отчетливо, что его пальцы зашевелились. Смотри, у него и голова медленно поворачивается в нашу сторону.
Растерянный Жан взглянул на Ин, которая, как завороженная стояла и не сводила своего взгляда с саркофага. Теперь Жан посмотрел на Ника, и их взгляды встретились.
—   Тебе тоже что-то показалось? — тихо спросил он.
Ник молчал переводил взгляд то на Лизу, то на Ин.
—  Пора уходить, — решил Жан, но сдвинуться с места не смог. Он огляделся, заметив, как их обходят другие посетители. — Что-то во мне замкнуло, — произнес он. — Лиза, ущипни меня, иначе я сейчас взорвусь.
 Теперь уже и Жану показалось, что Владимир Ильич начинает поворачивать голову в их сторону, а его правая рука сжимается и ладонь превращается в кулак. Жан почувствовал, как его глаза стали расширяться, но Лиза привела его в чувство, ущипнув за ногу с такой силой, что у него от боли отвисла челюсть.
—  Мог бы он встать, давно бы тебе физиономию набил за твои рассуждения о потомках, — прошипел Ник. — Смотри, он уже и кулак приготовил по твою душу. Тоже мне, академик, нашел, где выкладывать свою правду. Это было дело всей его жизни, а ты тут треплешься. Мог бы и промолчать.
Лиза потянула Жана к выходу, а он все еще не мог оторвать от вождя глаз: ему казалось, что Ленин сейчас поднимется и разберется за сказанные им неугодные слова.
Вспотевший Жан выскочил из Мавзолея и споткнулся о ступеньки. Ник не успел его поддержать, и он полетел на мраморный пол. 
—  Медленно выходить надо, место все же святое, — сказал он, протягивая  Жану  руку. — Куда летишь? Видишь, как все на тебя смотрят?
Жан моргал своими глазами, потеряв дар речи, и растерянно вертел головой.
—   Раньше еще с ним и Сталин лежал, — напомнил Ник. — За такие речи или даже мысли они бы тебя там, за саркофагам, просто придушили. Нашел место, где можно откровенничать.
—   Так я же правду хотел сказать, — начала приходить в себя Жан. — Это просто какой-то ужас! Все, с меня хватит, больше к покойникам ни шагу. Точно они мне не простят эти откровения. Не многие любят слышать правду.
—  Жан, зато ты уже в историю попал, — заверил Ник и облегченно вздохнул.
—    Это, в каком смысле?
— Ты единственный в мире посетитель, кто из Мавзолея на четвереньках выходил.
—  Ничего ужасного здесь нет, просто не стоило выражать свои мысли вслух или даже шепотом. — Теперь уже предъявила свои претензии и Ин.
Бледный Жан стоял и с опаской поглядывал в сторону Мавзолея.
—   Черт побери, больше моей ноги здесь не будет, клянусь.
—  Пойдемте к Кремлевской стене, — предложила Ин. — Там великие люди похоронены. Заодно и их проведаем. Так делают все, кто сюда приезжает.
—  Что это тебя по погостам понесло, — сорвался Жан. — Живых мало?
—   Там и Сталин есть. Мы же и с ним встречались.
—   Нет! — уже закричал Жан. — Не хочу к Сталину.
— Боишься, что он тебя из-под земли достанет за твои умозаключения? — Ник весело рассмеялся.
—  Я вас здесь подожду. Идите сами, а к нему я точно не пойду. Встретимся у входа в ГУМ.
—  Хорошо, хорошо, — согласилась Лиза. — Я останусь вместе с Жаном. — Вы можете туда сходить сами, мы вас подождем. Смотрите, до чего человек дошел: у него просто паника.
—  В таком случае идем все вместе в Кремль, — предложил Ник. — Туда, где царь-пушка и царь-колокол.
—   Это еще что такое? — удивилась Лиза.
—  Это достопримечательности Москвы. Мы обязательно должны это посмотреть.
На территории Кремля вокруг огромной пушки толпились люди. Громко щелкали фотоаппараты, а экскурсоводы рассказывали о значимости экспоната.
—  И в какую же войну эта пушка стреляла? — с интересом спросила Лиза. — На кораблях Государя таких никогда не было.
—  Еще бы, — согласился Жан, постепенно приходя в чувство после всего случившегося. — Такая пушка самый большой корабль Петра сразу бы на дно отправила.
—    А ядра, какие огромные! Она когда-нибудь вообще стреляла?
Лиза заметила на себе любопытные взгляды туристов.
—  Никогда, — утвердительно произнес Ник. — Она была отлита только для устрашения врага.
—  Это уму непостижимо!  Сколько же здесь металла ушло? На весь флот Петра Алексеевича бы хватило.
—  Такая пушка случайно получилась, — стал объяснять Жан. — Хотели, видно, сделать что-то реальное, да перестарались.
—  Вы не правы, молодой человек, — сказал стоящий рядом мужчина.  —  Она специально была отлита по велению императора.
—   Все может быть, — тут же согласился Жан. — А что вы скажете про колокол? Он явно где-то висел и оборвался, раз кусок от него отвалился. Вы можете пояснить что-то конкретное?
—  Никогда и нигде он не висел, стал охотно объяснять турист. — Это ж, какую колокольню надо было бы построить, чтобы его подвесить, а треснул он еще в войну с Наполеоном, когда тот в Москву зашел и ее поджег. Во время пожаров колокол и треснул. Вот и вся история.
Жан сделал удивленное лицо и взглянул на Лизу.
—  Кто бы мог подумать, — прошептал он. — И такое, оказывается, было. Я этого не знал.
—  Другие книжки читать надо, — добавил Ник. — Это в истории не написано.  У тебя в голове одна Камасутра.
—  Я что-то не хочу попасть в те времена, — вздохнул Жан, — хотя от Люсии Петровны всего можно ожидать. А Камасутра здесь не причем, тем более у меня ее вообще нет, но с Наполеоном...
— Уже ничего не получится, — сказала Лиза. — С Наполеоном мы вряд ли встретимся. Сам знаешь, тетушкино здоровье.
— Уже вечереет, — вдруг спохватился Жан. — Может, в сторону дома двинем? С нашими возможностями мы еще несколько раз сможем посетить Москву.
—  А я хотела по реке на пароходе покататься, — мечтатель¬но сказала Лиза. — Как эта река у них называется?
—   Москва-река, — пояснил Ник.
—  Ну, если ты так хочешь, — согласился Жан, — воля твоя. Глаза закрывать?
—   Не надо, — улыбнулась Лиза. — Давайте в следующий раз.
Они направились к берегу реки, чтобы вернуться обратно в Питер.
—  Я вот что заметила, — сказала Ин. — Мы все перемещаемся не в полночь, как раньше, а в любое время суток, и огненный шар в этом перемещении не участвует. Лиза, как это можно объяснить?
— Вероятнее всего, это происходит только потому, что мы перемещаемся внутри текущего времени, — предположила она.
Жан уже окончательно успокоился и заметно повеселел.
—  И все же нам пора домой, — сказал он. — Я думаю, что самое интересное у нас еще впереди.


                Глава 12

И вновь повеяло чем-то родным и знакомым.
Жан никогда бы не спутал ни с чем прохладный питерский воздух, который пахнул ему в лицо. Он еще ощущал руки своих друзей, за которые они взялись там, в Москве, и глубоко вздохнул, открыв глаза. Первое, что он увидел — удивленные лица прохожих. Они смотрели на молодых людей, которые сто¬яли посередине Дворцовой площади, державшись за руки.
—   Тоже мне, детский сад, — проворчал проходивший мимо старик.
 Ник тоже встрепенулся и огляделся.
— Уже все? — спросил он, поглядывая на величественное здание Зимнего дворца.
— У меня чуть башню не снесло, только свист в ушах. — Жан растолкал Лизу. — Ты моя кудесница, — прошептал он. — Мы уже дома, приходи в себя.
— У меня кружится голова, — пожаловалась Лиза. — Ты меня немного придержи. Ин, ты в порядке?
—  Перемещаться с такой скоростью я еще никак не привыкну, — улыбнулась Ин, и вместо улыбки у нее получилась смешная гримаса.
— Нам всем необходимо отдохнуть, — заключил Ник. — Есть предложение созвониться и встретиться через не¬сколько дней.
— Бедный, устал. Это тебе не мешки ворочать. — Жан по¬правил волосы, которые снова упали на его лицо, и взглянул на ребят. — В таком случае держим путь в сторону метро, там и разъедемся.
Молодые люди зашагали по Дворцовой площади под арку. Многочисленные туристы не давали прохода, шли навстречу, в сторону дворца, а Жан крепко сжал руку Лизы, чтобы она не потерялась.
В гуще народ Ник и Ин тоже старались не отставать от своих друзей. Ник смотрел под ноги, перешагнул чьи-то брошенные воздушные шары на земле и неожиданно уткнулся в спину Жана.
—   Чего стоим? — спросил он.
—   Смотрите,  — зашептал Жан, показывая глазами в сторону.
— Не понял, — удивился Ник и завертел головой. — Люсия Петровна?
—   Какая тебе Люсия Петровна? Смотри внимательнее, не узнаешь?
Навстречу шли два пожилых человека невысокого роста. Один из них был в военной гимнастерке и сапогах. Другой, лысый, в стареньком костюме и галстуке в горошек.
—   Кто это? —удивилась Ин.
—  Ленин. — Жан стоял, как вкопанный. — Ленин и Сталин. Вы что, совсем забыли образы вождей социализма? Это они за мной следили.
Ник внимательно всмотрелся в лица мужчин, которые двигались прямо в их сторону.
—  Как так? — растерялась Лиза. — Мы Ленина видели только что в Мавзолее, а он уже тут?
— Это он за Жаном пришел, — шептал Ник. — Он же за своим языком никогда не следит, наболтал в Мавзолее что попало, вот вождь и не выдержал.
—  В таком случае, Сталин — это по твою душу. Передачи в лагеря я носить тебе не буду. Этот быстро определит тебя на Колыму по горящей путевке.
—   Глупости. Что вы, мальчики, выдумываете? — успокоила их Ин.
Жан не сводил с вождей взгляда, и Ленин это заметил. Он решительным шагом подошел к молодым людям, улыбнулся своим знаменитым прищуром и спросил:
—  Вы, батенька, должно быть, местный и давно живете в Петрограде. Подскажите, что сейчас в Зимнем дворце находится?
—   Эрмитаж находится, —  растерялся Жан.
—  Вот видишь, Иосиф, Эрмитаж... А ты говоришь, дом правительства. Правительство, как и раньше, находится в Смольном. Я прав, молодые люди?
—  Владимир Ильич, какими судьбами вы здесь? — не вы¬держала Ин. —  Столько лет прошло, а вы как живой.
—   Вожди не портятся, — выпалил Жан. — Они вечные.
—  Говоришь много, чэловэк, — грубо произнес Сталин и его глаза устремились почему-то на Лизу.
Теперь Сталин перевел свой пронзительный взгляд на Жана.
— Мы к вам, товарищ Сталин, в семнадцатом году заходили пообщаться. Вы нам тогда многое рассказали о революции. — Жан почувствовал, как по его телу пробежали мурашки.
—   Я вас нэ помню, — коротко ответил Сталин.
—  Еще бы. У вас тогда голова была занята революцией. Мы и с товарищем Лениным беседовали. Мы представляли молодежную партию. Вы помните тот случай, Владимир Ильич?
—  Так, так, так, — стал что-то припоминать вождь. — Расскажите мне, любезнейший, как дела сейчас идут в Петрограде? В чьих руках власть и что она вам дала нового в вашей молодой жизни? Борьба все еще продолжается?
—  Да не с кем бороться, — ответил Жан. — Менты с бандита¬ми борются, все победить не могут…. Власть Советов демократы давно свергли, полстраны растащили по домам, а другие, все что осталось, еще разделить не могут.
 Ник заметил, как у Сталина от возмущения стали подниматься усы.
—  Как же так? — удивился Ленин. — Мы строили новую власть и все коту под хвост? А коммунисты? Что же они бездействуют? Где комсомол, где рабочие отряды?
—  Владимир Ильич, вопросов много, ответ один — нет больше вашей власти.
Сталин даже покраснел. На его рябом лице выступили вены, и глаза налились кровью, как у быка.
—  Ты что мэлешь, дивэрсант, — повысил он голос. — Да будь моя воля, упратал бы тэбя в лагеря лет так на двадцать. Владимир Ильич, вы их нэ слушайтэ — это какие-то иностран¬ные агэнты. Зря мы с ними вступили в дыалог.
— Нет, нет, Иосиф, я хочу знать все, что сейчас происходит в Петрограде и в стране в целом. Продолжайте, молодой человек.
Ник забеспокоился, понимая, что Жана ему уже не остановить. Он взял его за плечо и немного потряс, чтобы тот успокоился.
—  Говорите, батенька, вас очень интересно слушать. Что сейчас с партией большевиков?
—  Владимир Ильич, вы слишком рано умерли, — продолжал Жан. Он заметил, как глаза Сталина забегали и покосились в сторону. — Вам прожить лишних лет двадцать, вы бы сами поняли сложившуюся ситуацию, что получилась от ваших стараний.
—   А что? Очень даже и неплохо. Пережили большие политические и военные трудности, перешли к социализму....
—   Сейчас уже и социализма-то нет, если только на Кубе или в Китае, и то в извращенной форме.
Ин стояла, ошеломленная речами Жана, закрыв рот ладонью.
—  Это как еще? — не понял Ленин. — Про политических проституток я когда-то писал, а про извращенный социализм... что-то не припомню.
— Это надо прожить определенный промежуток жизни в нашем времени, чтобы понять. Он сам не появился, время его настало.
—  Интересно, интересно, — Ленин взял Жана за руку и отвел в сторону.
—  Владимир Ильич, что вы тэряетэ врэмя с этыми провокаторами? Благодаря ым так все и, получается, — сделал заключение Сталин. — По ным турьма плачэт, и никакой амныстии. У нас с вамы еще большая программа, а вы удэляете так много своего драгоценного врэмени нэпонятным лудям.
Ин стало обидно за такие слова, и она тоже ввязалась в разговор:
—  Вы, товарищ Сталин, хоть и великий военный начальник, но после вашего ухода в мир иной Хрущев такое про вас понес, что все сейчас вспоминают с содроганием.
— А, этот проходымец? Я так и знал, что он на мое мэсто мэтит. Вечно перебэгал мнэ дорогу, как черный кот. У мэня давно руки по нэму чесались.
—  Хрущев, Хрущев, что-то не припомню такую личность, — Ленин почесал лысину. — Кто это, Иосиф?
—  Этот ужэ послэ вас, Владимир Ильич, появылса. Был такой выскочка. Берия совэтовал избавыться от нэго, а у мэня все было к нэму какое-то снысхождение. Надо было расстрэлять как врага народа и точка.
— И таких врагов сейчас много? — спросил заметно разволновавшийся Ленин.
—  Да полно, — ответил Жан. — Если считать, что социализма нет, то думайте сами.
— Это ж, сколько надо было лагэрей мнэ построить, чтобы навэсти порядок?  — удивлялся Сталин.
— Легче проволокой огородить границу, — предложил Жан. — А лучше с этим не связываться. Народ вас сейчас бы не понял. Другие времена настали.
Сталин сделал такое удивленное лицо, которое можно было видеть тогда, когда, несмотря на подписание мирного договора с Гитлером, началась Великая Отечественная война. У него усы заметно опустились, и он смягчился.
— Да, со страной, которая сэйчас, мнэ было бы нэ справыться, — сделал он заключение.
— Еще бы. Один Жириновский у нас чего только стоит. Этот демократ мигом бы всех построил. Ваш Берия стоял бы первый в очередь на экзекуцию.
—  Да, да, да, — воскликнул Ленин. — Иосиф, где ты только набрал себе такую команду? Интересно, батенька, вы говорите. Значит, Советов больше нет?
—    Давно уже нет, Владимир Ильич.
—    А партия?
—    Коммунистов?
—    Да, да, она самая.
—    Сейчас она в меньшинстве. Ее уже никто и не слушает.
—  А вы захватили ту прекрасную жизнь при социализме? — поинтересовался Ленин.
—  К сожалению, нет. Говорят, неплохие времена были, —  со вздохом сказал Жан. — А что сейчас? Вы не представляете, дети в школах учатся по одиннадцать лет. Я лично уже еле вытягиваю последний класс.
—  Это ужасно, — поддержала Жана Лиза. — Мой молодой человек еще должен с десяток экзаменов сдать, чтобы получить аттестат.
— Я считаю, что экзамены делаются для того, чтобы учителя проверили на учениках свою профессиональную пригодность. То есть, насколько у них ума хватило научить сво¬их учеников, — высказал свое мнение Жан.
— Интересная позиция, — согласился Ленин. — Иосиф, вот ты, сколько классов закончил? — обратился вождь к Сталину.
Сталин виновато опустил глаза.
—   Вот видите, явно не одиннадцать, — определил Ильич. — А какой человек получился! Мой соратник и последователь. Дело не в аттестате, а в идеях в голове. Но с безграмотностью надо бороться постоянно — это бич всех времен.
—  Это точно, — согласился Ник, хранивший долгое молчание. — Вы знаете, мы недавно приехали из Москвы, и ужасно хочется отдохнуть. Мы так устали.
—  Хотите, мы вам или вы нам составите компанию и, где-нибудь посидим? —  добавил Жан.
 У растерянного Ника, который делал попытку быстрее разойтись, опустились руки. Он с укором взглянул на Жана и толкнул его в плечо.
—  Хотите, в «Макдоналдс» сходим? Мы недавно с Петром Первым там сидели, но ему не понравилось.
—   С кэм? — удивился Сталин.
—   С Государем, Петром Алексеевичем.
 У Сталина вытянулось лицо.
—   Вы и его знаете?
—  Еще как! Он у меня дома гостил, напился, как последний мужик и спал в крес¬ле.  Почти литр один выпил. Я бы так не смог.
 Теперь уже и Ленин смотрел на молодых людей с осторожностью.
—    Кутузова или Наполеона тоже знаете? — спросил Ильич.
— Я жэ говору, они вражеские агэнты, — настаивал на своих соображениях Сталин.
—  Нет, с ними познакомиться не приходилось, — ответил Жан, — но, возможно, и встретимся. Так, что, уважаемые вожди революции, в «Макдоналдс»?
Ленин и Сталин переглянулись.
—   Вы не беспокойтесь, — заметила их нерешительность Лиза. — Это обыкновенная американская кухня.
— И вы всэх туда водыте? — Сталин стал настороженно оглядываться по сторонам.
—   Самых дорогих гостей, как вы.
—  В наше время таких борделей я что-то не помню, — сказал Ильич. — Мы все обходились как-то намного проще.
—  Куда еще проще, — пояснил Жан. — Там питаются одни студенты.
—   Это же, наверное, дорого!
— Ничего подобного. Нашим бедным студентам дорога только в «Макдоналдс». Пусть немного и невкусно, зато животы можно набить парой котлет с картохой.
—   Вот видишь, Иосиф, американская политика ни до чего хорошего довести не может. Люди питаются, чем попало, и уже к нам это все переходит. Нет, батенька, мы, наверное, туда с вами не пойдем. Нам чужды все эти западные и заморские выкрутасы.
—  Если вы насчет денег, то их немного у меня есть. Вы можете не беспокоиться. Правда, водку там не продают, — вздохнул Жан.
Ленин сморщил лицо.
—  Водка  — пойло для тех, кто не желает работать,  — заметил вождь.
—  У нас в Грузии, понымаешь, я всегда пил выноградное выно, — сказал Сталин. — Оно полэзно и бодрыт неплохо.
—  Это то, что ты мне перед вооруженными событиями привозил, в семнадцатом году? — спросил Ленин.
—   Что, дорогой Ильич, понравылось?
—   Неплохое было вино. Как сейчас помню, сладкое.
—   Не сладкое, а кыслое,  — поправил Сталин вождя.
— Что ты говоришь? А мне показалось, что очень сладкое. Мы с тобой тогда на конспиративной квартире сидели и пили, как не помнить.
—   Да, пока нэ появылась эта ваша Крупская. Помныте, как она орала на нас, что мы суда прышли рэволюцию дэлать или бухать? Она послэднюю чэтверть об пол так шандарахнула, что вэс потолок в брызгах был, мать ее так… Мнэ друзья чэрез таможню еле провэзли, а она одным махом... Нет, Ильич, вы с ней обязательно разберитесь, — попро¬сил Сталин. Он всмотрелся в лица молодых людей, которые, раскрыв рты, слушали, как делалась революция. — А как мы в Грузии танцуэм, — продолжался хвалиться Сталин. — Всэ сосэди смотрэли и завыдовали, особенно мнэ.
—  Еще бы, — согласился Жан, не отрывая от Сталина глаза. —  Только попробуй что-нибудь предъявить, сразу в Кресты, или, как у вас там, на лесоповал.
—  Дурак ты, какой лэсоповал, какие Крэсты! В дэрэвне нашэй даже свободного подвала нэ было, чтобы провинившэгося спрятать, кругом одно выно и танцы. Всэ жили дружно, не то, что сэйчас. Каждый на машинэ, сыгналит, дорогу пэрэйти нэгде. У Ильича был один драндулет, так он на нем нэ гонял, берег для истории. Сам почти нэ ездыл, правда, Владимир Ильич?
—  Не ври, ездил несколько раз. Ты на нем больше меня прокатался, вспомни, Иосиф! Говорил, по партийным делам поехал, а где тебя видели? А?
Сталин снова виновато опустил голову.
—   Значит, «Макдоналдс» отпадает, — сделал вывод Жан. — А жаль.
—  Как-нибудь в другой раз, — Ленин взял Ин за руку. — Ты чем-то мне напоминаешь мою гражданскую жену, — шепнул он ей на ухо.
—   Это ж которую? — оживился снова Сталин.
Ленин взглянул на своего соратника, прищурил глаза, да¬вая понять, чтобы он меньше болтал, и добавил:
— Иосиф Виссарионович многого не знает. Он вообще не знает ничего и все только путает.
—  Неужели Ин похожа на вашу жену? — удивился Жан. — У Надежды Крупской, как мне помнится, были выпученные глаза.
—   Да, да, она много читала по ночам, — согласился Ленин.
Ин растерялась. Она смотрела то на Ленина, то на Жана.
—  Я это помню отчетливо, — продолжал Жан. — А у вас, товарищ Сталин, как жену звали?
—   Какое твое дэло? — взорвался отец народов. — Слава богу, что ты ее нэ знал и нэ выдел ныкогда.
—  Жена у меня хорошая, — стал вспоминать Владимир Ильич, — а глазастая еще и оттого, что в молодости мы с ней много бегали по улицам и расклеивали листовки с призывами к революции. Трудная работа была и опасная, вот и приходилось ей смотреть сразу за двоих.
—  Понятно, товарищ Ленин, — вздохнул Ник. — Ин листовки не расклеивает, поэтому смотрит только за себя и в одну сторону. 
—  Многие хотели быть похожими на Надю Крупскую. Она для них была настоящим идеалом,  —  сказал в оправдание Ильич.
—  У нас вряд ли кто на это б подписался, — ответил Жан. — Хотя в ней что-то было особенное.
—  Да, да. Вот и я про это, — обрадовался Владимир Ильич, ожидая услышать хоть какой-то комплимент в адрес своей жены.
—  Нет, вспомнить не могу, — вздохнул Жан. — Баба как баба, и ничего особенного.
—  Ну, что это мы все о жэнщинах да, о жэнщинах, — прервал разговор Сталин. — Расскажите лучшэ про вашу жизнь.
—  Товарищ Сталин, если вы про нее узнаете в подробно¬стях, то население страны сразу уменьшится вполовину. — Жан заметил, как усы у него снова поднялись и растопырились. — Вы этого вынести не сможете. Может, давайте с вами на память сфотографируемся?
—  Это будет лишнее, молодой человек, — заметил Ленин. — Вы и так все мои памятники повыкорчевывали, зачем себя компрометировать еще раз? Лучше я останусь в вашей памяти на портретах. Хотите, можете сфотографироваться с товарищем Сталиным.
—  Этого еще нэ хватало, — возмутился тот. — Моих памятныков давно уже нэт, остался только одын, и тот у Кремлевский стэны. Там и снимайтесь. А я нэ собираюсь чэму-либо измэнять, и с кэм попало фотографыроваться.
Они расстались уже под вечер, пожав друг другу руки.
—  Попался бы ты мнэ в тридцать сэдьмом году, — прошептал Сталин, пожимая руку Жану, — тэбэ тогда руку бы пожимал про¬курор из НКВД.


                Глава 13

В воскресенье следующего дня все решили встретиться на дискотеке.
Жану очень хотелось, чтобы Лиза увидела, как танцует современная молодежь. Он весь вечер загадочно поглядывал на свою подружку и желал поразить ее тем, что произойдет там, в клубе, и что он может сам. Он считал себя тоже непревзойденным танцором, и ему не терпелось раскрыть перед ней свой талант.
—  Сегодня будет один из незабываемых дней в твоей жизни, —  предупредил Жан, когда они подходили к клубу.
 За окнами звучала громкая музыка, а у входа толпилась молодежь.
Лиза поглядывала на своего молодого человека и улыбалась.
—  Ты меня хочешь удивить? — спросила она. — Ник с Ин, как всегда, опаздывают, плохая привычка.
—  Может, в пробке застряли. Вечером вообще трудно до¬браться куда-либо.
— Как знать, — пожала плечами Лиза. — Нам тоже придется толкаться при входе? — спросила она.
—   Ничего, прорвемся, — ответил Жан и взял Лизу за руку.
—   В таком случае, закрой глаза, — сказала она.
Через мгновенье Жан уже почувствовал, как громкая музыка бьет по его барабанным перепонкам. Он огляделся, обнаружив, что находится в полутемном зале со столиками и радостно чмокнул Лизу в щеку.
—  Я в тебе был уверен, — решительно произнес он. — Здесь мне тебя не превзойти. Я бы так всю жизнь с закрытыми глазами проходил, в ожидании чуда.
—   А мы разве в чем-то соревнуемся?
—   Да нет, но талант не отнимешь. Идем, столик свободный найдем.
Кругом толпилась молодежь, и шансы найти свободное место сводились к нулю.
—   Как всегда, — вздохнул Жан. — Я заметил, в какое бы время сюда ни приходил, всегда свободных столиков не бывает.
—  Почему же? — возразила Лиза. — Вот девушка одна сидит, можно и к ней подсесть. — Она взяла Жана за руку и направилась к одиноко сидящей девушке: — Вы не против, если мы вам составим компанию?
Девушка взглянула на молодых людей, скривила лицо и сказала:
—  Не против, но только если место со мной рядом займет молодой человек, а не ты.
 Жана передернуло от таких дерзких слов. Он уже рас¬крыл рот, готовый высказать свои соображения в ее адрес, но Лиза дернула его за руку и прошептала:
—   Сходи к барной стойке, посмотри цены.
Жан еще раз взглянул на нахальную посетительницу и послушно направился к стойке.
Громкая музыка заглушала ответы бармена, который посвящал Жана в цены напитков.  Он постоял еще некоторое время, рассматривая ассорти-мент, и направился обратно к столику. Теперь там сидела одна Лиза.
Жан сделал удивленные глаза.
—   А где...
Лиза пожала плечами.
—   Ей, по-моему, здесь не понравилось, и она ушла домой.
Жан подсел за столик.
—   Чудеса!
—  Какие это чудеса, — спокойно ответила Лиза и внезапно схватилась за голову.
—   Что это с тобой?
—  Сейчас мне показалось, что с нами кто-то желает встретиться. Голова раскалывается от этой мысли.
—  Это Ник и Ин нас на улице дожидаются, — догадался Жан. — Они, наверное, пройти не могут. Смотри, сколько сегодня здесь народа собралось. Раньше такого я не замечал.
—   И часто ты сюда ходишь?
—   Нет времени часто ходить. Иногда, бываю.
—   И с кем же?
—  С друзьями. Эта дискотека от моего дома недалеко, поэтому пару раз в месяц захожу.
—   И тебе здесь нравится? — настойчиво допытывалась Лиза.
—   По настроению. Может, пойдем, потанцуем.
—   Так, как они танцуют, я не смогу. Смотри, что вытворяют.
—   Да это же очень просто. Это не какой-то там вальс, намного легче: стой и ломайся.
—   И музыка странная. Я раньше такой никогда не слышала.
—   Здесь каждый сходит с ума по-своему. Ничего сложного, пойдем, я тебе покажу. — Жан взял Лизу за руку и повел в сере¬дину зала.
Она некоторое время следила за его движениями, потом начала их повторять, прибавляя при этом еще что-то свое, но музыка закончилась, и все остановились.
—    Ну, как? — спросил Жан.
Лиза пожала плечами.
—   Может, что и получится, но не с первого же раза.
 Зазвучал другой трек, и Лиза стала расходиться. Она замечала удивленные глаза Жана и всех окружающих. Толпа окружила молодых людей и удивлялась, как у них так все красиво получается.
У Жана пропало смущение, и он выкладывался, стараясь не отставать от своей подружки. Мельком он заметил появившихся в зале Ника и Ин, но уже не мог остановиться. Их друзья стояли среди толпы и вместе со всеми хлопали.
Когда закончилась музыка, то публика одарила их выступление продолжительными аплодисментами.
—    Где вы так станцевались? — спросила подошедшая Ин.
—   С Лизой всегда все получается, — переводя дыхание, ответил Жан. —  Мы думали, что вы не придете.
— Спасибо твоей подружке, — сказал Ник и с благодарностью взглянул на Лизу. — Там, действительно, уже никого не пускают, а мы прошли без всяких трудностей и без билетов, ты представляешь!
— Я ничему уже не удивляюсь, — ответил Жан, провожая своих друзей к столику.
—  Я вижу, у вас все схвачено, — Ин довольно улыбалась. — Я сама тоже сначала всему удивилась, а потом решила, что это только благодаря Лизе.
Они уселись за столик, но тут к ним подошел официант.
—   Будете заказывать? — вежливо спросил он.
— Бутылку шампанского и шоколадку для девушек, — сразу определился Ник.
—   А вас просят подойти к столику, что стоит в самом углу зала, вот к той особе, — обратился официант к Лизе.
 Лиза взглянула на Жана.
—   Я с тобой,  — тут же вызвался молодой человек. 
—  Меня же хотят видеть, — сказала она. — Я сейчас. Вы развлекайтесь.
 Лиза встала и направилась за официантом.
—  Вот она просила, — указал он на сидящую спиной к залу женщину.
Лиза подсела рядом и взглянула на незнакомку. Женщина подняла голову.
—   Ты меня не узнаешь? — спросила женщина.
 Лиза, молча, покачала головой, всматриваясь в ее лицо.
—   Нет.
 Неожиданно Лиза стала замечать, как лицо незнакомой женщины постепенно начало стареть, пока не превратилось в морщинистое и совершенно старое. Женщина взяла дрожащей жилистой рукой девушку за плечо, и только теперь Лиза признала в ней Люсию Петровну.
— Как вы здесь, тетушка? — с испугом и волнением в голосе произнесла удивленная Лиза.
— Не беспокойся. Я давно хотела с тобой поговорить и искала встречи. Ты здесь со своим другом? Как его там величать, я уже и забыла. Совсем старая стала.
—   Жаном звать.
—   Ах, да, Жан. Извини, что запамятовала.
—   Мы все здесь, вчетвером.
—   Я хотела только с тобой одной поговорить.
—   Может, уйдем отсюда? Место здесь шумное, — предложила Лиза.
—   Ничего, отдыхайте. Я все равно сейчас уйду и вам мешать не буду. Какие у тебя ближайшие планы? Что ты думаешь делать дальше? — Люсия Петровна засыпала Лизу вопросами. — Для меня это очень важно. Сама знаешь, здоровье мое ни к черту, и я могу тебя просто подвести с возвращением домой.
—   Вы там давно были, моих родителей видели?
—  Видела. Ты не беспокойся, у них все в порядке. Они дума¬ют, что ты гостишь у меня в имении и спокойны за тебя. Ты знаешь, как бы ни было это печально, но я чувствую, что скоро оставлю этот мир.
—   Тетушка, что вы говорите?
—  Правду я тебе говорю, правду. Пришел закат моей жизни на этой земле, но я, ни о чем не жалею. Моя жизнь прошла так, как я и желала. Я видела все, а самое главное — у меня есть такая замечательная племянница, как ты. Хочу тебя предупредить, что тебе надо туда, к своим.
—  А Жан?
 Люсия Петровна промолчала.
—   Как мне быть, подскажите? — взмолилась Лиза.
—   Очень любишь?
—   Очень. Вы не представляете, что это за человек.
—  Может быть. У меня давным-давно не было мужчины. С тех пор, как умер мой муж, я обо всем забыла. Поэтому на меня меньше обращай внимания в этом отношении.— Люсия Петровна улыбнулась. — Хорош он, хорош, я все вижу.
—   Даже очень, — добавила Лиза.
—   Вот и забирай его с собой.
—   Я так не могу.
—   А тебе здесь нравится?
—   Нравится.
—  Поэтому выбирай. Все, я уже не могу, здесь очень душно и мне пора уходить. Запомни, Лиза, в субботу в двенадцать часов ночи на старом месте.
—   Нам там надо быть всем?
—  Да. Двое других друзей, после вашего исчезновения, сами навсегда растеряются.
Лиза загрустила.
—   Других вариантов нет? — тихо спросила она.
—  Решайте сами, но про субботу не забудь. Вы знаете, где. И еще, теперь слушай меня внимательно. Все, что я могла в жизни, передалось тебе по-наследству. Ты теперь можешь многое, но надо знать некоторые заклинания. Если меня не застанешь в доме брата, то возьмешь мои рукописи у матери, я их оставлю ей. Ты в них разберешься сама, а для начала, вот тебе записка. — Тетушка протянула ей аккуратно сложенную бумажку. — Это для того, чтобы ты вернулась домой. Прочитай и я ее уничтожу.  Читай прямо здесь, при мне. С этим заклинанием никогда не расставайся, оно должно быть навечно в твоей голове. Главное не перепутай слова  —  это очень важно.
Лиза пробежала глазами написанные корявым почерком несколько строк и вернула бумажку тетушке.
—   Я все запомнила, — растерянно прошептала Лиза.
 Люсия Петровна поднялась, и Лиза заметила, как ее лицо стало молодеть и превратилось в то, которое она увидела в самом начале.
Лиза хотела что-то еще сказать, но язык ей не подчинялся. Тетушка исчезла в толпе.
Продолжала греметь музыка, но Лиза ее уже не слышала. Все мысли спутались, и в голове творился полный кавардак. Она огляделась, пытаясь увидеть тетушку, хотела подняться, но и ноги ее не подчинялись желаниям. Лиза искала глазами Жана и своих друзей, но видеть их не могла: мешала танцующая толпа.
Она взглянула на бармена, который невозмутимо обслуживал посетителей, и попросила у него стакан воды.
—   Со льдом? — спросил он.
—   Какой угодно.  —  Лиза еле шевелила языком.
После выпитого стакана Лиза стала приходить в себя и почувствовала прежнее состояние. Она решительно поднялась и направилась к столику.
—  Что случилось? — сразу обратил внимание на ее бледный вид Жан.
—  Я сама пока ничего не понимаю, — шепотом ответила Лиза. Ее голос дрожал. — Я, кажется, сейчас виделась с Люсией Петровной.
Ник покосился на Ин, потом на Жана и подвинулся поближе к Лизе.
—   И что она тебе сказала?
—  Давайте лучше танцевать, — тут же предложил Жан. — У меня что-то ноги чешутся. — Он взглянул на свою подружку. — Тебе надо расслабиться. Откуда взяться твоей тетушке здесь? Ее бы сюда не пропустили. Здесь не клуб для тех, кому за триста лет.
—  Давай помолчим, и я приду немного в себя. Мне надо будет с тобой поговорить, понимаешь? Только с тобой, один на один.
—   У тебя будет такая возможность, когда мы вернемся домой, — все еще не верил Жан словам Лизы и загадочно улыбался.
—   Жан, милый, ты не понял. Это все очень серьезно.
—  Хорошо, но ты мне скажи в двух словах, с кем ты сейчас общалась?
—  С тетушкой. — Лиза заметила удивленные глаза молодого человека, которые выражали полное сомнение. — Ты веришь, что я тебя люблю?
—   Конечно.
—   Поэтому должен верить и моим словам.
—   Что, серьезно?
—   Жанчик, мне очень грустно от того, что она мне сейчас сказала.
—    Пойдем, сядем, — остановился Жан.
—    Нет. Лучше поговорим дома.
 Они дотанцевали танец и вернулись за столик.
—   А вы, что тут расслабились? — спросил Жан и толкнул Ника в бок.
—    Я что-то совсем потерялся.
—   А ты не теряйся, я тебя, где хочешь, найду. — Жан улыбнулся. — Пойдем лучше с тобой поломаемся, пусть девчонки отдохнут.
Ник взглянул на Ин, подмигнул и они пошли в середину зала.
—    Что происходит? — был первый и единственный вопрос Ника.
—  Ничего особенного, — спокойно ответил Жан. — Только сейчас Лиза встретилась со своей теткой.
—   Не может быть!
—  Все подробности потом. Я и сам еще ничего не понял. У меня к тебе только одна просьба, не делай глупого и непонимающего лица. Я знаю одно — мне лично самому надо будет, увидится с этой Люсией Петровной, но как? Ты теперь понял, что я и сам в неведении.

Жан подсел к Лизе и обнял ее за плечи.
—   Скучали?
—   Пока вы там любезничали, мы о многом успели поговорить.
—   И к чему пришли?
 Ин пожала плечами:
—   Тебя ждали, может, ты, что дельное скажешь?
—  Скажу. Мне самому надо встретиться с тетушкой. Я уже все решил.
—   Где ты ее теперь найдешь? — вздохнула Лиза.
—   Я подумаю, но безвыходных ситуаций не бывает. Так ведь, Ник?
Ник с надеждой взглянул на своего друга, но ничего не ответил.
—  Он меня поддерживает, — продолжил Жан. — Он верит мне, как самому себе. — Жан увидел удивленные глаза Ника, подмигнул ему и обнял девчонок, которые сидели с обеих от него сторон. — Завтра приглашаю всех к себе, — торжественно объявил он.


                Глава 14

Дома Жан не находил себе места. Он прохаживался по комнате и посматривал в сторону гостей.
—  Чего ты себя терзаешь? — наконец, не выдержала Ин. — Сядь и успокойся. От твоих движений легче не станет.
Жан окинул Ин таким взглядом, что она моментально за¬крыла рот и устремила свое внимание куда-то в сторону.
—   Мне надо найти эту Люсию Петровну, — сказал решительно он. —  Мне есть, о чем с ней поговорить.
—   Хочешь, я тебе составлю компанию, — предложил Ник.
—   Нет. Это должен сделать только я один. Она должна быть где-то в городе. Я в этом уверен.
—   Как говорит Лиза, нам всем надо быть в ближайшую субботу на Дворцовой площади, чтобы не растеряться во времени. Где ты собрался ее искать? — Ник поднялся и подошел к другу. — Не выдумывай ничего лишнего. Вероятнее всего, на этом все и закончится.
Жан негодовал. Девушки старались не встревать в их раз¬говор и молча, сидели, прижавшись, друг к другу.
—  Я должен ее найти, — упорствовал Жан. — Такого не может быть, чтобы я ее не нашел. То, что она сказала Лизе — это говорит о том, что она еще здесь.
—   Это невероятно!
—   В Питере я знаю все. — Жан взглянул на Лизу, и это при¬дало ему еще больше уверенности. — Я ее найду.
— Тогда позволь мне узнать цель твоей встречи? — поинтересовалась Ин.
— Я не знаю. Мне очень жаль, что эта святая женщина, которая принесла нам столько радости и страданий в наших скитаниях, скоро исчезнет. А самое печальное то, что мы все расстанемся и, быть может, навсегда.
— Она не исчезнет, а умрет, — поправила Лиза. — Ты не представляешь, сколько Люсии Петровне уже лет.
—  Я все представляю и знаю, что нам всем вместе взятым столько не прожить.
—   Жан, успокойся, — остановил его пыл Ник. — Хочешь, давай что-нибудь придумаем вместе с тобой? Я хочу, чтобы ты смирился со всем происходящим.
—  Ник, я тебя не узнаю, — возразил Жан. — Ты же не такой? Что ты мне недавно шептал на ухо? Неужели ты... Пойдем, выйдем. Мне надо тебе сказать пару слов наедине. Девчонки, вы нас извини¬те, но у нас чисто мужской разговор. — Жан взял Ника за руку и повел в коридор.
 Он прислонил его к стенке и, дотянувшись до выключателя, потушил свет.
—  Почему ты меня не поддерживаешь? — прошептал Жан. — Я же хочу, чтобы было лучше, чтобы мы никогда не расставались. — Он уперся своей головой в грудь Ника и крепко взял его за плечи. — Ты понимаешь, что в субботу мы все расстанемся.
Ник тяжело дышал в приятно пахнущие волосы Жана и молчал.
—   Что мне надо сделать? — пересиливая волнение, спросил он.
—    Ничего особенного, просто поддержать меня.
—   Ты думаешь...
—   Я знаю. — Жан обнял Ника и прижал к себе. — Я знаю, где искать эту Люсию Петровну. Я хочу, чтобы все оставалось на своих местах. Хочу видеть тебя с Ин, хочу видеть свою Лизку. Ты же знаешь, как я ее люблю, вот поэтому я готов на все.
          Ник смотрел на друга растерянными глазами и обдумывал все им сказанное.
—  Жан, ты вспомни все с самого начала, — сказал он, поглядывая через двери в комнату. — Она же говорила, что это все невозможно. Ты что, все забыл? Чего ты добиваешься?
—  Я не думал, что ты такой слабак, — вздохнул Жан. — За кого хочешь меня принимай, но я буду биться за свою девчонку до конца.
Теперь и Ник прижал к себе Жана.
—   А я?
—   Ты со мной, — Жан взглянул в его глаза. — Не так ли?
—   Я слабый, да?
—  Ты классный, — заверил Жан. — Я слабых не люблю. Ты забыл, что с нами произошло за это время? Вспомни как-нибудь все подробно. Сколько мы прошли и где сейчас находимся. Ты же не маленький, как я.
—   Ничего себе, маленький! — удивился Ник.
— Я так, образно говорю. — Жан заметил, как глаза Ника засветились.
—  Никогда в жизни не встречал таких откровенных, как ты, — признался Ник.
— Врешь, встречал. В начале восемнадцатого века — это раз. В семнадцатом году...
—  Хватит напоминать, — остановил его Ник и тоже прижал к себе своего друга. — Ты удивительно нестандартный человек. Ты откровенный оптимист.
—  Ну и что? Ты посмотри, кто у нас с тобой. Разве можно такое потерять?
—  А ты теперь внимательней посмотри на меня. Ты же знаешь мое отношение к Ин. Мне тоже не хотелось бы с ней расставаться.
—   В таком случае, я рассчитываю на твою поддержку.
— Мне одно непонятно, где ты собрался искать старуху? Она наверняка уже в своем имении и готовится отправиться в мир иной.
—  Не говори так. Я чувствую, что она еще здесь. Мне надо будет исчезнуть на некоторое время, а ты займись девчонками. Посмотри, какие они милые.

Жан вышел на улицу и огляделся. Шел мелкий дождь, и его тело задрожало. Он прижался к стене дома, стараясь сосредоточиться: сильно звенело в ушах, и тревожное состояние тут же овладело молодым человеком. Он сжал губы и прищурил свои большие серые глаза, пытаясь собраться с мысля¬ми. Ноги его сами понесли в сторону Петропавловской крепости.
Дождь кончился, когда он уже стоял перед Петропавловским собором. Жан поправил свою челку, которая немного намокла и упала на глаза, взглянул на икону, висевшую над входом и, не желая того, перекрестился.
В огромном соборе была тишина. Где-то недалеко стояло несколько человек — туристов, и внимательно осматривали достопримечательности, а также гробницы императоров и князей, покоившихся здесь. Он подошел к усыпальнице Государя Петра Алексеевича и склонил голову. Мысли возвращали его в те далекие времена, где ему посчастливилось побывать. Жан представил могущественный образ, вспомнил несколько запомнившихся его фраз, которые тот любил повторять и, ему стало невыносимо грустно.
— Великие люди — великие дела, — прошептал он. — Помню, Государь, все, о чем ты мне когда-то сказывал. Как бы мне хотелось снова с тобой увидеться. Счастливые люди, которые жили в твое время. — Молодой человек поднял глаза и огляделся, пытаясь увидеть, где можно купить свечку, чтобы поставить ее за упокой великого человека.
Жан медленно прошелся по залу, поглядывая с какой-то непонятной надеждой на висящие на стенах иконы.
—  Иди, сынок, свечки там, в углу продаются, — сказала какая-то старая женщина с покрытой платком, головой.
«Откуда ей знать о моих намерениях», — подумал Жан. Он стал наблюдать, куда она направилась.
 Старуха остановилась перед иконой и долго крестилась, кланяясь святому образу.
Жан купил свечку и, стараясь не потерять ее из вида, тоже направился к иконе. Он тихо подошел сзади и остановился, всматриваясь в образ.
—  Поставь свечку за упокой, — прошептала старуха, не отрывая глаз от иконы.
Жан послушно зажег свечу и установил перед иконой. Он встал рядом и почувствовал, как сердце его заколотилось необычно тревожно.
—  Тебе передали, что в полночь в субботу вам надо быть на площади? — спросила старая женщина, не оборачиваясь на Жана.
Жан вздрогнул.
—   Люсия Петровна?
Теперь женщина повернула голову в его сторону, и Жан увидел совершенно старое, но знакомое лицо: все в морщинах и с впалыми щеками.
—   Люсия Петровна, это я, Жан.
— Я знаю, что ты, и знаю, что ты меня разыскиваешь, — тихо говорила она. — Что хотел?
 Жан растерялся.
—   Поговорить хочу с вами.
— Это святое место, и пустые разговоры здесь не говорятся, — прошептала Люсия Петровна и отвернулась в сторону.
—  Это не пустой разговор. Он касается меня и Лизы. Он касается всех нас.
—   И что ты хочешь от меня услышать?
—   Я люблю Лизу…
—  Вот и отправляйся с ней. У тебя есть такая возможность.  Я уже стара, молодой человек, и силы мои на исходе. Вот хотела в последний раз побывать здесь, увидеться с Государем — и на покой. Хватит с меня, устала я от этой жизни.
—   А Лиза? А я? Как же мы все?
 Люсия Петровна взглянула на Жана.
—  Хороший ты человек, я не сомневалась в своей племяннице. Она сделала правильный выбор.
Жан с надеждой смотрел на Люсию Петровну и искал к ней подход, чтобы она поняла его намерения.
—   Иди домой. Там тебя ждут.
—   Скоро никто уже ждать не будет, — с сожалением вздохнул Жан.
—   Такого, как ты, будут ждать всегда, — она взяла его за руку, и Жан почувствовал, как тетушка холодна. — Иди с Богом. Теперь племянница может больше, чем я.
—   Я ничего не понимаю. Объясните мне все.
—  Иди, я тебе сказала. Ей решать, Лизе. Я же должна была кому-то передать свой дар.
—   Значит, выходит…
—  Иди и ни о чем не спрашивай. Только не забудьте, что я говорила, в полночь…
 Люсия Петровна отвернулась и медленно пошла к выходу. Растерянный Жан смотрел ей в след и ничего не понимал. Наконец, он опомнился и поспешил на улицу, чтобы до¬гнать старуху, но ее уже нигде не было.
Ноги Жана не слушались. Он, обессилевший, опустился на скамейку и закрыл глаза, а в ушах все еще слышался голос тетушки:
 «Я же должна кому-то передать свой дар, свой дар, дар…».
 Жан потряс головой и только сейчас стал замечать, что день подходит к концу. Он решительно встал и направился в сторону дома.


                Глава 15

Звонок в дверь заставил Лизу вздрогнуть. Она поспешила открыть дверь и, увидев Жана, бросилась ему на шею.
—   Наконец, дождалась, — расплакалась Лиза.
—  Что это с тобой, милая?
—  Ты где был все это время? Уже и Ник с Ин ушли, а я не нахожу себе места.
—  Тетушку искал.
—  Ну, и нашел? — улыбнулась девушка. — Она давно в своем имении, стала бы здесь задерживаться. Ты, Жан, просто теряешь зря время, лучше бы побыл со мной эти последние часы, мне так одиноко без тебя.
—   Нашел, — выпалил Жан.
—  Кого ты нашел?
—   Люсию Петровну нашел.
Лиза недоверчиво взглянула на Жана.
—  Я обещал, я и нашел. Мы встретились в Петропавловском соборе. — Грустные глаза Лизы мгновенно ожили.
—  Этого не может быть!
—  Может, Лиза, может. Я с ней говорил. Она мне напомнила, что завтра, в субботу, нам надо быть на Дворцовой площади.
—  Что еще она тебе сказала? — Лиза не выпускала Жана из своих объятий.  — Говори, не молчи.
—  Она сказала, что устала жить на этом свете, что тебя очень любит…
—   Тетушка когда-то мне призналась, что и ты ей мил.
—  Вот видишь, как все хорошо складывается. Значит, у нас еще что-то получится, есть маленький шанс!
—  Только до завтрашнего вечера, а там, что Бог даст, — вздохнула Лиза. — Проходи, не стой в дверях, плохая примета.
—   Бог нам даст все, — заверил Жан.
— Ты, как всегда, фантазер. Нас ждет расставание, и я не знаю, как быть дальше.
—  Все зависит только от тебя.
—  Если бы, — снова вздохнула Лиза. — К своему возвращению, я боюсь, что не застану тетушку в живых. В последний раз мне показалась, что она исповедовалась передо мной.
—   Она тогда, при встрече, тебе ничего больше не говорила?
 Лиза, молча, покачала головой.
 Жан проводил Лизу в комнату и усадил в кресло.
—   Отец не приходил? — спросил он.
—   Пока нет. Я хотела с ним попрощаться.
—  Ну, это неважно. Слушай теперь меня внимательно. Мы должны еще раз побывать в твоем времени.
—   А потом? Ты же можешь не вернуться и останешься там навсегда. 
—   Мы разойдемся завтра, как говорила тетушка. Ник и Ин остаются здесь, а мы с тобой рискнем. Им проще, и я им в этом завидую. Если я тебе скажу одну вещь, то ты меня примешь за идиота, но это действительно так. Не зря же я ее искал.
— Я что-то ничего не понимаю, — Лиза взяла Жана за руку и поцеловала.  — Ты еще что-то знаешь?
—   Я ничего не знаю. Теперь знаешь все ты, но не догадываешься.
—   В чем это все заключается?
— Ты не поверишь, но она полностью передала свой дар тебе в наследство. Ты понимаешь, о чем я говорю?
—   Ничего не понимаю, — Лиза растерялась от услышанных слов. — Тетушка мне дала записку с заклинанием и только.
—  Завтра мы все идем на площадь и с появлением огненного шара исчезаем. Вот только в погоде я очень сомневаюсь. Сегодня был такой ясный день. Я тебя прошу только об одном, ты сама должна совершить это перемещение во времени, невзирая ни на какую погоду. Понимаешь меня?
—   Почему я? Ты ничего не путаешь?
—  Ничего. Потом, твоими стараниями, мы возвращаемся обратно в двадцать первый век, сюда, ко мне.
 Лиза слушала Жана и не могла понять его намерений.
—   Ты хочешь сказать, что теперь я могу делать то, что и тетушка?
— Только ты. Люсия Петровна уже старый человек, а ты все сможешь.
— А если произойдет какая-нибудь ошибка? Если у меня не получится?
Жан обнял Лизу, прижал к себе и стал страстно целовать.
—   Спи, Жан, спи.
—  У тебя получится все, надо только в себя поверить. Это самое главное. Завтра у нас будет решающий день.
—    А Ник и Ин?
—  Они будут только рады, что остались в этом времени и им не придется друг друга искать. Давай отдыхать, у нас завтра будет самое главное событие в жизни.

Лиза долго не могла уснуть. Она смотрела на Жана, который посапывал рядом, а сама вспоминала текст с заклинанием в записки, что дала ей тетушка.
Лиза погладила лицо Жана ладонью, и он открыл глаза.
—   Уже утро? — спросил он.
—   Ты спи, еще ночь.
—   Да не усну я теперь. До утра не усну.
—   Что ты хочешь?
—  Когда ты рядом у меня только одно желание — я хочу тебя любить бесконечно.

Следующий день пролетел незаметно, и Жан стал собираться. Лиза гладила ему футболку, а он искал по квартире свой рюкзак, который забросил куда-то после сегодняшних занятий в школе.
— И куда в столь поздний час вы собрались? — удивился отец, заглядывая в комнату.
— Пап, мы скоро. Метнемся на некоторое время в начало восемнадцатого века, родителей проведать надо, и обратно.
Лиза закрыла рот руками, чтобы не расхохотаться, когда увидела лицо удивленного отца.
—   Ты что, выпил?
—  Жан не пьет, — вступилась Лиза. — Мы быстро, туда и обратно. У меня тетушка очень плоха: хотелось с ней повидаться в последний раз.
—   У вас на метро деньги есть? — спросил отец.
—   Пап, туда метро не ходит. Государь еще ни одного моста не успел построить, а ты — метро…
—  На обратном пути купи хлеб, — попросил отец. — Вот тебе мелочь, должно хватить. Пакет дать?
—   У меня рюкзак есть, правда пока я его найти не могу.
—  Он в ванной. Ты пришел со школы и, тебя понесло в душ. Хорошо, что еще с ним под воду не полез.
 Жан и Лиза переглянулись и хихикнули.
—  Да, Жан, тебя одного оставлять нельзя, — вздохнула Лиза. — Ты без меня пропадешь.

Жан и Лиза бежали к Дворцовой площади: поджимало время.
—  Мы думали, что вы изменили свои планы, — обрадовалась Ин, когда запыхавшиеся молодые люди уже стояли рядом.
—   Жан, — обратился Ник к другу. — Ситуация меняется.
—   У нас уже времени не остается, какая ситуация?
—  Тебя погода не смущает.  Ни одного облачка на небе. Грозе не быть — это точно.
—   Значит вернемся домой, — сказала обеспокоенная Ин.
—   Нет, вернетесь домой только ты и Ник и останетесь в этом времени навсегда вместе, — пояснил Жан.
— Что ты говоришь, такого не может случится, — возразила растерянная Ин.
—  Теперь может. — Жан был решителен в своих убеждениях. — Вы сегодня нужны здесь только для того, чтобы проводить меня и Лизу. Вы останетесь и уже никогда не расстанетесь. Огненного шара не будет. Не будет и грозы с дождем. Мы не имеем право рисковать вами, только потому, что совершим перемещение не с помощью Люсии Петровны, а с помощью Лизы. Если у нас все получится, значит, дело стоит свеч. Мы с вами в скором времени обязательно встретимся.
 Ник и Ин недоверчиво слушали непонятные речи Жана.
—   Что ты предлагаешь? — опомнился Ник. — Ты хочешь сказать....
—   Ты правильно меня понял, — не дал договорить Жан. — Идемте к колонне, уже время.
Они все, как и раньше, взялись за руки и закрыли глаза. Губы Лизы зашептали заклинание и в ночи, откуда-то с небес послышался нарастающий звук, похожий на свист и подул сильный, пронизывающий ветер.
Жан на мгновение открыл глаза и заметил толпившийся вокруг них людей.
 Свист постепенно перешел в режущий слух гул, потом неожиданный громкий хлопок разнесся над площадью и Жан с Лизой, не чувствуя под ногами земли, повисли в пространстве и растворились в темноте.


                Глава 16

— С дороги, — кричал приближающийся всадник. Он резко остановил коня, развернулся и строго посмотрел на молодых людей. — Кто такие?
— Лиза, у тебя все получилось! — радостно закричал Жан, поднимаясь с земли.
—  Сейчас и сидеть будете вместе! — пригрозил всадник. — Государь быстро с вами разберется.
—  Граф, это же я, Елизавета Зотова, — признала девушка одного из приближенных к Государю.
Всадник присмотрелся, спрыгнул с коня и подошел поближе.
—  Точно. А почему я тебя сразу не признал? Ты это откуда такая? Вырядилась неизвестно во что....
—  Из-за границы она, не видишь, что ли? Там сейчас штаны в моде, не то что у тебя, какие-то шаровары. — Жан так наехал на графа, что тот растерялся.
—   А это кто такой умный? 
—   Ой, потом объясню, ты сразу, граф, и не поймешь.
—  Сейчас же доложу Государю. — Всадник вскочил на коня и, щелкнув по крупу плетью, умчался прочь.
—  Холоп царский, — крикнул ему вслед Жан. — Куда нам теперь в таких нарядах? Я что-то и не подумал.
—   Пока ко мне домой. Отец с матерью, наверное, заждались меня.

Лиза быстро вбежала на крыльцо и столкнулась с лакеем, который выходил из дома.
—   Князь дома? — торопливо спросила она.
—   Недавно отбыл, а куда, не знаю, — растерялся лакей.
Лиза скрылась за дверями, а лакей удивленно смотрел на молодого человека. Он что-то хотел спросить, но Жан его опередил:
— Глаза сломаешь, — сказал он. — Ступай своей дорогой, бездельник.   
 Через несколько минут вышла заплаканная Лиза.
—   Заходи, — пригласила она дрожащим голосом. 
—  Ну, что опять случилось? — не терпелось Жану узнать при¬чину ее слез.
— Теперь уже ничего, — ответила дрожащим голосом Лиза. — Случилось то, что должно было случиться. Люсия Петровна умерла два дня назад.
Жан побледнел. 
—  Заходи, — повторила Лиза. — Матушка тебя приглашает.
Жан тихо вошел в дом и скромно встал у двери.
Мать подошла к Жану, пристально посмотрела в его глаза и тихо сказала:
—   Горе у нас большое, сестра князя умерла.
Жан опустил голову и уставился в пол. Он чувствовал, как у него затряслись ноги, но не подал вида.
—  А ты все такой же, как и раньше, — продолжала тихо говорить мать. — Лиза тебя недавно нарисовала, там, в комнате висит твой портрет. Очень похож. Нинка, накрой на стол, видишь, гость у нас, — приказным голосом крикнула мать служанке. — Садись, ты к нам надолго?
Жан взглянул на Лизу, но она пожала плечами.
—  Нет, мы проездом из будущего. Погостим немного и обратно, — ответил Жан. — Я приношу свои соболезнования по поводу смерти вашей родственницы и очень сожалею о случившемся.
— Хорошим она была человеком, но очень загадочная, — стала рассказывать мать. — Вот сколько ее знала, так ничего и не поняла. Много о ней слухов разных ходило, много она людям добра сделала…
— И нам тоже, — добавил Жан. — До сих пор выбраться из этого клубка не можем.
—  Да, Лиза, перед смертью она оставила тебе какие-то свои записи. Они в ее тетради. Очень просила передать только тебе, ты разберешься.
—  Спасибо, матушка. Я обязательно на досуге с ними ознакомлюсь, —  любезно ответила Лиза.
—  Может, посмотришь сейчас? — попросил Жан. — Меня отец за хлебом послал, а я тут рассиживаюсь, — он говорил это шепотом, наклонив голову к своей подружке.
—  Садитесь, ешьте, с дороги, наверное, очень устали, отдыхайте. Отец уехал в имение к сестре, чтобы похоронить ее с почестями. Государь его отпустил на неделю.
—  Матушка, Жан очень желал с Государем увидеться, — сказала Лиза.   
—  Да, я бы хотел его увидеть, — согласился Жан, — но меня сейчас больше другое волнует  — тетушкина кончина.
—  Я сожалею, но такую жизнь, какую прожила она, не каждому под силу одолеть.
—  Это точно. Ей сколько, лет триста с лишним было?
Мать уставилась на молодого человека.
—  Да бог с тобой, разве столько живут? Ей было девяносто пять.  А Государь о вас недавно вспоминал, но где ваши друзья?
—  Хорошими хоть словами вспоминал? — поинтересовался Жан. — А друзья приехать не смогли, у них срочные дела.
В двери громко постучали. Стук был такой настойчивый, что Жан забеспокоился.
Мать пошла, открывать, и Жан услышал знакомый голос.
—  Ну-ка показывай своих гостей. — Князь Меньшиков решительно шагнул в комнату. — Почему не доложили Государю о своем появлении? —  на¬чал он сразу с претензии. — Он вас ждал, ждал, а вы куда-то отъехали. Предупреждать в таких случаях надо. К обеду Петр Алексеевич просит к себе.
—    Как скажете, — тут же согласился Жан. — Разговор, о чем будет?
—  Страшно? Не боись, с утра он добрый, если к обеду не испортится настроение.
—   Тогда, может, лучше сейчас, — спохватился Жан.
—  Сказал к обеду, так к обеду. Нечего ему планы ломать. Он тебе здесь не деревню строит, а город.
Меньшиков улыбнулся своим широким ртом и вышел.
—  Что будем делать дальше? — зашептал Жан, пока мать хлопотала у стола. — Наш внешний вид позволит предстать перед Государем? Я заметил, как твоя родительница на нас посматривает.
—   Все будет хорошо, — заверила Лиза. — Государя я беру на себя.
Мать присела на стул и уставилась на молодых людей.
— Отдыхайте. К обедне навестите Петра Алексеевича, а дальше...  Лиза, какие у вас планы?
—  Маменька, пока еще не знаем. Если все случится, как задумали, то это будет просто великолепно.
— Смотри, дочка сама, ты уже взрослая. Иди в свою комнату, отдохни, а Жан пусть идет в кабинет отца. Там есть диван.
—  Нет, Жан останется со мной, — решительно заявила Лиза и, Жан заметил, как удивилась этому родительница.
—   И давно у вас такие отношения?
—   Давно. Я его очень люблю. —  Лиза виновато опустила голову. —Об этом пока вам не говорила, но, чувствую, что время настало.

Петр Алексеевич был в хорошем расположении духа и принимал гостей с широким размахом. Это не заключалось в шикарном столе: просто было отличное настроение.
— Я вас совсем из вида потерял, — сказал он. — Почему в единственном числе ко мне явился? Где твои неугомонные друзья?
—  Сожалею, Государь, но по уважительным причинам, они не смогли прибыть, —  отчеканил Жан.
— Князь, — обратился Петр к Меньшикову, — пошли за ними немедля.
— Государь, где же мне их найти, если их нет, — удивился Меньшиков.
—   Как нет? Этот же здесь.
—   Они в другом времени, Петр Алексеевич, — пояснила Лиза.
—  Ах, да, я и забыл, что вы не от мира сего. Проходите, садитесь, а ты рассказывай. Постой, постой, а что у вас за одежа? Елизавета, ты на кого похожа? Это же полнейший срам!
—  У нас там так ходят, Государь, — объяснил Жан, присаживаясь к столу. —Нам по-другому нельзя.
 Петр сделал удивленные глаза.
—  Мне до сих пор мой командующий ставит вас в пример, — начал Государь.  —  Он всех вас помнит.
—  Я с вами, Государь, искал встречу, — заговорил Жан, сдерживая волнение. — Наконец, она произошла, и я рад вас выслушать и подчиниться всем вашим указаниям. Но дело в том, что мы здесь ненадолго и, в скором времени нам придется снова оставить вас.
— Что опять надумал, и почему ты говоришь во множественном числе, когда ты один.
—    Со мной Лиза, дочь князя Зотова.
—  Ах, ты негодница, — возмутился Петр. — Я ее сватаю за своего человека, а она сошлась с этим пришельцем.
— Не пришелец он вовсе, — встала Лаза из-за стола. — Он очень хороший и мной любимый человек. А то, что у меня такие одежды, хочу вам сообщить, что сегодня днем мы прибыли их будущего по случаю смерти моей тетушки.
—   Получается, что и я тебя в скором времени не увижу?
—  Да куда они денутся, — встрял в разговор князь Меньшиков. — Пропадут да потом опять появятся. У них, там, в будущем, поди, тоска полная, да и родители ее здесь живут. Я правильно мыслю?
—  Правильно, князь, — незамедлительно согласился Жан. — Теперь мы часто будем бывать у вас.
— Ну, смотрите мне, не забывайте, — согласился Государь. — А свадьба, когда намечается?
—  Мы не торопимся, — покраснела Лиза. — В тех временах никто не спешит, но вас пригласим обязательно.
—  Ну, хоть на этом спасибо.
Прием длился недолго, но Жан уверенно заверил Государя, о скорой встрече.


                Глава 17

Утром следующего дня Жан проснулся рано. Он взглянул на лежащую рядом Лизу, оделся и тихо вышел из дома.
 Молодой человек взглянул на облачное небо, поежился и решил пройтись к берегу Невы.
«Только недавно был на этих берегах, — подумал он, — все же у нас лучше. Пусть и город в пробках, зато как-то спокойно. — Он зачерпнул ладонью воду и умыл свое лицо. — Как у нас, такая же холодная и с особым запахом».
Жан вздрогнул, когда его окликнула Лиза. Она стояла на пороге дома и счастливо улыбалась.
—  Жизни радуешься? — спросила она. — Идем завтракать.
—  Ты как себя чувствуешь? — Жан подошел к девушке и поцеловал в щеку.
—  Я прочитала тетушкины записи и готова к возвращению. Милый, пообещай мне, что сюда мы еще обязательно вернемся.
—  И не раз, — заверил Жан. — Теперь мы с тобой универсальные люди. Мы беспрепятственно можем перемещаться во времени. Представляешь, как это здорово!

Ближе к полудню молодые люди стояли на сопке, с которой когда-то им пришлось покинуть это время. Лиза оглянулась на родительский дом и прижалась к Жану.
—   Должно получиться! — прошептал Жан. — Тогда, при встрече, мне тетушка сказала, что все свое умение передала тебе в наследство. Главное, ты не волнуйся, и все получится.
 Они взялись за руки и подняли головы к небу. Лиза зашептала заклинание.
— Закрывай глаза, — только и успел сказать Жан, как в воздухе раздался оглушительный свист, и сильный ветер со стороны Невы колыхнул их тела.
В следующий момент они уже сидели на земле с высохшей травой, на приличном расстоянии друг от друга.
Жан поднял голову и огляделся. Вдалеке стояла растерянная Лиза.
—  Где это мы? — крикнул Жан и бросился к девушке. — Это, по-моему, далеко не Санкт-Петербург. Лиза, ты что-то перепутала. — В его голосе звучала тревога.
— Я старалась, — шептала Лиза. — Все сделала так, как было написано в тетради.
—   Ни одной живой души вокруг. Пустыня какая-то.
— Мы, оказывается, здесь не одни. — Лизу всю трясло от случившегося. —  Я, например, вижу огромного льва, который не сводит с нас своих голодных глаз и нервно виляет хвостом.
—   Куда бежать будем? На горизонте я вижу всего одно дерево.
Огромный лев приготовился к прыжку, прижал свои уши и оскалил большие клыки.
—  Чего стоим? Он нас просто проглотит. Бежим к дереву!  — Жан схватил Лизу за руку, и они рванул к единственному дереву, которое росло вдалеке.
Лев присел на задние лапы и издал такой рев, что Жан споткнулся о какую-то корягу, которая торчала из земли и упал.
—  Вставай быстрее, — кричала перепуганная Лиза. — Мы ему только на один зубок. Вперед!
Зверь сорвался с места и начал их преследовать...
Первым на дерево влетел Жан. Он протянул руку Лизе и, стараясь подняться повыше, тащил ее за собой.
Жан, по сучкам забирался, довольно высоко и посмотрел вниз. Там уже крутился лев, задирая свою лохматую голову.
— Я слышала, что они тоже по деревьям умеют лазать, — заикалась Лиза.
—  Делать ему здесь нечего, — тут же возразил Жан. — Самим места мало, все не поместимся.
—   Он поместится, если будет нас по одному съедать.
—  Иди отсюда, скотина, — махал на него веткой Жан. — Иди домой. Мы невкусные, потные и грязные…
—   Жан, ты и в такой обстановке ухитряешься шутить.
— Какие шутки? Он еще пару дней подождет, там, внизу, ему спешить некуда, и мы сами свалимся ему в пасть. Не сидеть же нам здесь вечность. Лизочка, ну сделай что-нибудь. 
—   Я сейчас буду пробовать, но здесь так неудобно.
—  У тебя есть предложение спуститься вниз? Давай свою тетрадь листай внимательно.
—   У меня руки дрожат.
—  Успокойся. Видишь, нестандартная ситуация, — заметил Жан. — Я представляю, если сейчас все получится, то мы вместе с деревом окажемся на Дворцовой площади. Я согласен и на это, лишь бы избавится от этого зверя.
Грозный лев начал огромными когтями скрести по стволу, высунув свой хищный язык.
— Лапы убери, дерево свалишь, дурак, — кричал Жан, размахивая руками. — Лизочка, сосредоточься, и все у тебя получится, ты только не спеши. Никогда не думал, что окажусь в какой-то Африке.
— Давай еще раз попробуем, только одна просьба, за дерево не держаться. Давай свою руку. — Лиза неустанно что-то бормотала. Она еще раз взглянула вниз: лев имел серьезные намерения и не думал оставлять такой жирный обед.
 Молодые люди снова схватились за руки, стараясь не потерять рав-новесие и не упасть вниз, подняли головы вверх и за¬крыли глаза.
 Лев издан пронзительный визг и бросился прочь от дерева.
 Поднялся ветер, который раскачивал дерево с такой силой, что молодые люди внезапно потеряли равновесие и снова ощути¬ли себя в невесомом состоянии.
 Когда они открыли глаза в следующий раз, то обнаружили, что опять находятся на дереве, но совершенно другом, ветвистом, с большими листьями и колючим стволом.
—   Кто за дерево держался? — сразу предъявил Жан претензии.
— Я чуть не упала, — завизжала перепуганная Лиза. — Что за чертовщина, где мы снова оказались? Джунгли какие-то.
Вокруг были сплошные заросли, высокая трава и множество непонятных растений. 
—  Ты все правильно сделала?
—   Кажется, все.
—  Главное, льва больше нет. — Жан вытер мокрый от пота лоб и прислушался. Кругом пели птицы. — Мне кажется, что мы на верном пути.
 По зарослям они с трудом пробирались вперед.
— Это точно не Ленинградская область, — твердил Жан, перепрыгивая кустарники. — Может, людей встретим, они нам помогут разобраться в ситуации.
— В этих дебрях не только людей не найдешь, тут и зверья-то никакого нет, — приметила Лиза. — Я все сделала, как написано в тетрадке.
Теперь Жан шел осторожно, прислушиваясь к каждому шороху. Лиза не отставала и шептала заклинание за заклинанием. Вскоре они вышли на небольшую поляну, где недавно жгли костер.
— Я же говорил, что здесь есть люди, — обрадовался Жан. — Наверное, охотники или грибники были. Смотрите, кости какие-то. Кто биологию хорошо знает? Это чьи останки?
—  Человека, — голос Лизы задрожал, когда она разгребла ногой кучу костей. — Я череп нашла, человеческий.
— Да, это точно не Ленинградская область, — вздохнул настороженный Жан и снова прислушался. — Что будем делать? — Он остановился и попытался собраться с мыслями.
Только Жан закрыл рот, как в глубине леса послышались крики на непонятном наречии.
—   Бежим!
—  Куда? — растерялся Жан. — Это какие-то дикари, они точно нас догонят. Надо спрятаться.
 В один миг они вдвоем бросились к густым кустарникам и затаились, с ужасом замечая, как по лесной тропе пронеслось десятка два совершенно черных голых дикарей с копьями.
—  Этого еще не хватало, — прошептал Жан, закрывая ладонью рот девушки, чтобы она, не дай бог, не закричала.
—   Кто это?
—  Явно не шахтеры, хотя и похожи.
—  Где это мы сейчас?
— Я так полагаю, век пятый до нашей эры, не раньше, — предположил Жан.  — Они точно нас ищут. Наверное, голодные, бедняги. Что за невезуха? Нам осталось еще в доисторический период попасть к динозаврам и будет полный комплект. Жаль, что школу заканчиваю, а так было бы что рассказать. Лизочка, давай сосредоточься, и все у тебя получится. Меня отец там с хлебом заждался. — Жан медленно поднялся и тряхнул головой.      
Лиза снова зашептала очередное заклинание, и Жан с надеждой уставился на нее.
—  Главное, спокойствие, — Жан стал прислушиваться. — Не надо рас¬страиваться. Кажется, пронесло, идем за мной.
Они выскочили снова на поляну и схватились за руки. 
— Ты, Лиза, только не спеши, — просил Жан, озираясь по сторонам. — Сосредоточься, настройся и, самое главное, говори, что надо.
—   А уже спешить некуда, — заикаясь, произнесла Лиза.
Вокруг них стояло целое племя дикарей. Они направили на незнакомцев свои копья и зловеще сверкали черными озверелыми глазами. 
—  Что теперь делать будем? — Жан смотрел на дикарей, и челюсти у него тряслись от негодования и испуга. — Надо было со львом остаться, с этими не договоришься.
—  Жан, скажи им, чтобы они нас не трогали. — Лиза была на грани истерики.
—  Здесь иностранные языки не помогут, — прошептал Жан, пытаясь сдерживать волнение. — Главное, не надо показывать, что мы их боимся.
В середину вышел черный голый вождь, и его красные глаза устремились на чужеземцев. Он открыл свой беззубый рот, и получилась ужасающая гримаса.
—  Они людей жрут, а этот, наверное, самый прожорливый — все зубы стер. Быстрее всего это их вождь, — решил Жан и приложил правую руку к своей груди, поклонился. 
Ужасное существо выпучило свои глаза и высунуло зеленый язык.
Жан протянул ему свою руку, но тот отпрыгнул в сторону, оглядываясь на своих сородичей. Те в свою очередь дружно издали зловещий вой и подняли копья над головой.
Немного осмелев, вождь осторожно двинулся к молодым людям и протянул Жана две своих руки.
—   Что им от нас надо? — зашептала насмерть перепуганная Лиза.
— Ты не отвлекайся, давай то заклинание, благодаря которому мы попали в Москву. — Жан порылся в кармане и достал мелочь, ту, что отец дал на покупку хлеба. Он высыпал ее в морщинистую руку дикаря и отпрянул в сторону.
Дикарь стал принюхиваться и даже лизнул монеты, потом повернулся к своему стаду, и те его об¬ступили со всех сторон, стали внимательно рассматривать непонятные им вещи.
—  Давай свои руки, — зашептала Лиза. — Закрывай глаза. Кажется, я поняла свою ошибку, когда произносила заклинания.  Пока они разберутся с деньгами, мы исчезнем.
Через мгновенье молодые люди уже слышали, как дикари с ужасом бросились в разные стороны и, бросив свои копья, помчались сломя голову в глубину джунглей.
—  Сработало! — на всю парадную закричал Жан, приходя в себя. —Сработало, наконец-то! Я уже думал, что они нас зажарят.
 Он растолкал сидящую рядом бледную Лизу и вскочил на ноги. —Ура! Мы, наконец, дома!
 Дверь квартиры открылась, и выглянул отец.
—   Ты что орешь на весь дом? —  спросил он. — Хлеб купил?
—  Деньги дикарям отдал в обмен на жизнь, — радостно сообщил Жан и протянул Лизе руку.
—   Потерял?
—  У меня в копилке свои есть. Сейчас немного передохну и сбегаю за хлебом.
Молодые люди переглянулись и прошли в квартиру.
—   А грязные-то какие! Где вас только носило?
—  Папа, если я все тебе расскажу, то тебе придется немедленно уйти на пенсию по состоянию здоровья. Лучше не спрашивай.
Они прошли в комнату, и Жан схватил телефон, набрал номер Ника.
Его мать взяла трубку.
—  Это Жан, — представился молодой человек. — Колю можно?
—   Спит еще Коля, разбудить?
—  Нет, не надо, я перезвоню. — Он облегченно вздохнул и упал на диван. — Надо же, какая длинная оказалась дорога обратно, — задумчиво произнес Жан. — Такой крюк дали. Прерии какие-то, джунгли... Как я хочу в школу! — Жан обнял Лизу и поцеловал ее в лобик. — Ты в порядке?
—  Что со мной сделается, когда ты рядом со мной! — улыбнулась девушка.