Рассказ
- Тиран! Деспот! - старуха махала руками, топала ногами, гневно сверкала очами. – Это до чего додумался, старый идиот?! Это ж… это ж… уму непостижимо! Дети доверили внуков в кои-то веки на лето, а он… а он… тьфу! Глаза бы мои не глядели!
Старик, которому эта гневная тирада и была обращена, хранил завидное спокойствие.
Мало того, наклонив голову, спрятав таким образом лицо от жениного взгляда, тихонько подхихикивал, удовлетворённо покрякивал.
- Ну, чего скажешь, деспот? – жена старика от слов перешла к делу, с силой дёрнула сидящего в тени сарая на колоде мужа за плечо. – Как оправдываться будешь перед детьми, когда они узнают о твоих проделках над внуками?
- А я что? А я ничто, - старик впервые с начала ссоры поднял голову. – Всё хорошо. И с внучатами, и вообще…
Всё это время его лица не покидала лукавая ухмылка, глаза довольно блестели.
- Они сами, с радостью, вот.
- А если б, не дай бог, ножом Эммочка поранилась? Ручку свою детскую, нежную? Ребёночку только-только семь годочков исполнилось, осенью в школу в первый класс, а он солнышко наше, цветочек наш аленький да ягодку сладенькую заставил обеды да завтраки с ужинами готовить! – старуха наклонилась над мужем, стараясь заглянуть в глаза. – Ну, ты об этом не подумал, воспитатель недоделанный? Родители над ними трясутся как.. как не знамо что, а он Андрюше и пилку в руки, и топор, и молоток и по лесенке отправил лазать мальца. Мол, стучи, колоти, гвозди прибивай, сверли, пили. Да ему ж всего-то… во второй класс перешёл, золотце моё, радость моя, кровинушка наша. А если б молотком по пальцам? Или ножовкой по рукам? Иль с лестницы кувырком да об земельку? Ты об этом подумал, балда стоеросовая?
Старуха в который раз всхлипнула, то и дело прикладывала к глазам фартук, шмыгала носом.
- Ни поболеть не даст спокойно, ни умереть. Отлучилось на время из дома, так он вишь, что натворил? - тяжело вздохнув, направилась огород.
Дед остался сидеть на колоде.
Довольная улыбка не покидала его слегка небритого лица, глаза немного щурились на заходящее солнце.
Жара начала спадать.
…Сын с невесткой уехали в первых числах июня на Кубу, совмещая служебную командировку с летним отдыхом.
Почти на три месяца.
Понятно, детей отправили родителям.
Претендовали на внуков сваты по линии невестки.
Но, не тут-то было!
Кулундинские степи на Алтае – не то место, где могут в полной мере отдохнуть в летний период детишки. Хотя и там есть свои прелести, свои достопримечательности, знаковые места.
А здесь, в предгорьях Алтая, и речка с золотистым песочком у берега; и глубина – «петуху по колено»; и лесок за рекой – грибы-ягоды бери, не хочу. Да и детишек полно не только местных, но и понаехавших к бабушкам-дедушкам. Как раз на лето многие бывшие сельчане привозят своих городских отпрысков. Будет с кем играть, развлекаться.
Да и вообще…
Хотя жара и спадала, но находиться под солнцем было неуютно, и старик передвинул колоду ближе к сараю, в тенёк, остался сидеть во дворе.
…Сын с невесткой созвонились заранее, привезли внуков.
С первых минут бабушка не отходила от детишек, опекала, что клуша. Потакала всем их прихотям.
Дедушка был категорически против такого опекунства.
- Ты что делаешь, мать? Они уже вполне себе взрослые ребятки. А ты готова кормить их с ложечки. Всё сю-сю да сю-сю.
- Сердца у тебя нет, отец, - жена в штыки воспринимала нападки мужа. – Ты посмотри, какие они слабенькие да худенькие. Где ж они понежатся в постельке, сладко поспят, вкусненько поедят натуральные продукты. Там, в городе, всё магазинное, химическое. А здесь сам знаешь.
- Дети детьми, но к порядку должны быть приучены с детства, - не сдавался старик. – Завтрак для всех. Как и обед и ужин. Да и к работе приучать их надо. Они же не всегда будут жить под крылом бабушек да мам.
- Ты куда лезешь? – старуха воспринимала нотации мужа как личное оскорбление. – У них есть законные родители. Вот пусть они и занимаются. А мы с тобой должны холить их и лелеять. Понятно тебе, старая перечница?
- Ну, не такая уж и старая, - не сдавался старик. – А душа моя болит за их будущее. Как и какими они войдут в самостоятельную жизнь. Чтоб они были приспособлены к жизни в разных её этих, как их, проявлениях.
Такие перепалки часто возникали между стариками. И всякий раз каждый оставался при своём.
А тут вдруг младшая дочь позвонила из соседнего района, рожать собралась.
А там тоже двое мал-мала меньше, да ещё муж на ответственной работе. Дети без присмотра остаются практически, без родительского пригляду. Да ещё хозяйство своё какое никакое: и корова; и поросята; и куры с гусями. И за огородом надо присмотреть. А начальство у мужа строгое, в положение войти не хочет, с работы не отпускает.
Ясно, кто ж в таком случае родной дочери помочь сможет? Конечно, родная мама.
В тот же день бабушка собралась в дорогу и уже сразу после обеда на автобусе укатила к дочери.
Старик остался на хозяйстве и с внуками один.
Уже на следующее утро, управившись, дедушка приготовил завтрак, пошёл будить гостей.
И младшая Эмма, и старший Андрюша лишь капризничали, укрывались с головой одеялом, отказывались подниматься.
- Ну-ну, - только и произнёс дед в детской спаленке. – Ну-ну, - и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
И уже ближе к обеду, почистив клетки у кролов, покормив курей, поработав в огороде, убрав в сарае, старик сел на отдых в тени, расслабился.
- Благодать! - прислушивался к себе, вдыхал с удовольствием запах свежескошенной травы вокруг забора.
Первой подошла внучка.
- Утра доброе, деда!
- Какое ж это утро, радость моя? Скоро полдень. Видишь, как высоко солнышко забралось? Вот то-то и оно, - старик широко улыбнулся. – Всё живое уже давно поднялось, пробудилось.
Следом появился и внук Андрейка.
- А бабушки долго не будет с нами?
- Да как сказать, - ответил дедушка. – Одному богу ведомо, сколько она там будет. Одно скажу, что одним днём эта бабушкина командировка не обойдётся.
Так, за разговорами, прошло некоторое время, пока внук не заявил:
- А я уже кушать хочу.
- И я, и я хочу завтракать, - поддержала сестра брата.
- Какой завтрак? – дедушка сделал удивлённое лицо. – Я уже позавтракал. Завтрак давно прошёл. Я же вас будил.
- К-к-как, а мы? – Эмма смотрела на дедушку, готовая вот-вот расплакаться. – Мы же есть хотим, деда!
Внук, насупившись, в разговор не вступал.
- Ждите обед, - дедушка решительно поднялся, направился снова в огород. – Вот прополю ещё грядку-другую, а там и обед подоспеет. Тогда и покушаете. Тут не ресторан. Не могу же я вас кормить строго по вашему желанию и в угоду вашим прихотям. Тут ещё работы непочатый край по хозяйству. А всякая работа требует своего часа, своего внимания, своей очереди. Обед – это дело сугубо семейное, - назидательно напомнил внукам, остановившись на полпути. – Именно за столом и собирается семья, друг дружке в глаза посмотрит, выслушает друг друга. Порадуется за успехи членов семьи, послушает за боли и тревоги, поможет советом. Обсудит дела прошедшие, наметит планы на будущее. И всё это за обедом ли, ужином или завтраком. За семейным столом родство крепнет, вот оно как, - закончил дедушка, покидая двор.
Эмма плакала, глядя в спину дедушке.
Андрей обнимал её, утешая.
Но на обеде и потом на ужине внуки сидели за столом по первому приглашению.
Во время ужина дедушку вдруг осенила мысль…
Перед тем, как лечь спать, он тихим, приглушенным и прерывистым голосом стал звать к себе внуков:
- Эммочка, Андрюша, - голос прерывался, голова старика в бессилии откинулась на подушку.
Дети застыли перед дедушкой в недоумении.
- Вот, ребятки, - с трудом произносил старик, - и меня хватило что-то. Наверное, перегрелся на солнце или ещё чего. Руки-ноги отказали, плохо слушаться стали. И дыхание как будто не хватает. Задыхаться стал.
- Может, «скорую помощь» вызвать? – первым сообразил внук.
- А мы как? – сестра прижала руки к груди, с волнением и надеждой переводила взгляд то на дедушку, то на брата. – А как же мы? И мама с папой далеко, - и тут же расплакалась.
- Ну-ну! – постарался успокоить внуков старик. – Это у других дедушек опасно, а у меня так себе. Справлюсь, если, конечно вы мне поможете.
- Да я, да мы… - Андрейка сделал решительный шаг к дедушке. – Ты только говори, что надо сделать, а уж я… мы…
- И я, и я, - Эмма наклонилась над дедушкой, прижалась к нему, поцеловала.
- И я, и я, деда, всё сделаю, что ты скажешь. Только не уезжай в больницу, не оставляй нас. А то я боюсь.
- Ну, если вы мне поможете, то зачем же уезжать в больницу? – старик прикрыл глаза, сложил руки на груди. – Так и быть: обязуюсь выздороветь при вашей помощи. А сейчас идите спать.
Утром, опираясь на заранее приготовленную палочку, старик, охая и ахая, зашёл к внукам в спаленку.
На удивление деда, первой его заметила внучка. Он даже не произнёс и слова, как она пробудилась.
- Дедушка, дедушка, как ты себя чувствуешь? – соскочила с кровати, обняла старика, прижалась. – Ты бы полежал, дедушка.
- Ну, ну, - приятно удивился старик. – Я это… ну вот и хорошо, что ты уже проснулась, хозяюшка наша маленькая.
- Никакая я и не маленькая! – с вызовом ответила внучка. – Я уже взрослая! Скоро в школу пойду, в первый класс! Вот!
С этого дня дедушка то сидел на кухне, показывая и обучая домашним премудростям внучку, помогал ей готовить; то по-стариковски с трудом передвигаясь, выходил во двор, в сарай, в огород, вводил в курс хозяйственных дел внука.
То как бы невзначай оторвёт штакетину в заборе или найдёт изъян в кроличьих клетках, чтобы обучить Андрея пользоваться молотком, пилкой-ножовкой, шуруповёртом.
То же касалось и ухода за домашней животиной, птицей.
Дети рвали траву для кролов, с удовольствием кормили их, чистили клетки.
Не забывали и ухаживать за огородом.
Особенно умилялся старик, когда приходило время приёма пищи.
Эмма выставляла на стол кастрюлю или сковородку, по-хозяйски расставляла тарелки, разливала еду и даже незлобиво повышала голос:
- Ешьте, ешьте, носа не ворочайте, - явно копируя бабушку.
А сама зорко следила за реакцией едоков.
И дедушка, и Андрюша не забывали похвалить кулинарные способности девчонки, смачно причмокивали, рассыпались в благодарностях.
- Вот ещё! – словно оправдывалась Эмма. – Да я… да я… - стыдливо опускала глаза, принималась и сама за пищу.
По мере того, как детишки втягивались в домашние работы, старику становилось всё легче и лучше.
- Оно, когда такие помощники, - оправдывался дед перед внуками за столом, - так нам любое дело по плечу.
- Деда, деда, ты только не болей, - Андрей на мгновение прикасался к дедушке, смотрел с надеждой. – Ты же у нас молодца, да дедушка?
- Вроде как лекарство хорошее попалось, скоро полностью оклемаюсь, - докладывал внукам.
Раз в неделю звонили с Кубы.
Детишки наперебой хвастались родителям своими успехами.
Дедушка сидел в сторонке и лишь поддакивал:
- Так оно, так.
А тут и бабушка вернулась.
- Ты чего лыбишься, домашний тиран? – жена прервала размышления старика. – Чего лыбишься? До старости дожил, а ума не нажил.
- Хорошо то как, мать, как хорошо! – старик встал, обнял жену, прижал к себе, поцеловал в щёку. – Хорошо то как, бабушка!
- Тю! – отшатнулась старуха. - Мало того, что тиран, так ещё и дурак старый, - но произнесла без злости, а с нотками теплоты.