Галерея Русской Культуры
Аристократизм Духа. Великоруский геополитический Гений Федор Иоаннович Тютчев
При степени моего всемерного почитания личности Федора Иоанновича Тютчева, что заметно еще в моей програмной публикации «Мы Русские. Русский Мiръ», казалось бы, в моей «Галерее Русской Культуры» Тютчев давно должен был занять одно из главных ведущих мест. Ан нет, ну никак не желал вмещался Федор Иоаннович в мою галерею, не находил он там с вершины великолепия своей расовой Эстетики до поры своего законного места в ней, хотя подспудно в моих творческих планах эта культурологическая изюминка висела в творческих планах и доминировала там всегда.
«Заказ» для творчества, будь он внутренний, будь он внешний, противоестественен расовому типологическому духу творца и ничего органичного в творческом плане и духе расовой типологической Великоруской Эстетики подобное «заказное» творчество принести не может. Читать всю «протютчевскую» бытопошлятину в публицистике, литературоведении и сети совершенно невыносимо по причине и Сути их примитивной контркультурной плебейской антиэстетики. Там авторы публикаций либо политические инсургенты красной идеологии, либо возомнившие себя ими сетевые всезнайки, «а что мы можем», типичные жертвы поколения литературных «кухарок, кои получив соответствующее образование, могут управлять государством» (а уж сочинять пролитературные «вирши» им и вовсе нипочем).
Тютчев и С-Петербург неразделимы духовно. Я вспоминаю свое первое соприкосновение с Федором Иоанновичем. Конец 60-х годов XX века. Я в свои студенческие каникулы прилетел январским вечером в Ленинград в нечаянной компании с Гончаровыми моими пожизненными старшими друзьями питерцами. Они же были соседями по подъезду квартиры моего деда В.И. Лисовец по Московскому Проспекту д. 79 кв. 212, где я и останавливаюсь. Этим же вечером я на Невском, в день 25-ти летия снятия блокады. Утром я спускаюсь ниже к Гончаровым накануне приглашенный на совместный завтрак. В застольном разговоре всплывает имя Федора Иоанновича Тютчева. Гончаровы показывают в окно на противоположную сторону проспекта там разполагается Воскресенский Новодевичий Монастырь, где на его погосте, рядом с центральным входом, упокоился Федор Иоаннович Тютчев. Через пару часов я на погосте, и захоронение Ф.И. Тютчева нахожу сразу. С тех пор первоочередное свидание с Великим геополитическим Мыслителем и Поэтом Федором Иоанновичем Тютчевым стало для меня неизменной первоочередной традицией посещения города на Неве. Да и сам город на Неве стал для меня культурологической жизненной вехой.
Однажды по приезду я куда то торопился по каким то своим неотложным делам и заскочил проведать Тютчева мимоходом. И место упокоения «спряталось» от меня. Ищу и не нахожу. Вот Бирилевы, герой Кавказской Войны, генерал-лейтенант с супругой (дочь и зять), а Федора Иоанновича нет. Оглядываюсь вокруг и вдруг вижу под ногами памятную плитку Тютчева. Так он наказал и наставил меня. Мимолетное и основополагающее в Нашей с Вами жизни должно иметь свое строго определенное место. Несколько лет назад сам монастырь и погост монастыря, очевидно по инициативе нынешних его прихожан Путина и Полтавченко, «облагородили», захоронение Тютчева с супругой «общечеловеки цивилизаторы» превратили в могильный ширпотреб, да еще и самого Тютчева на его захоронении они же перекрестили в Ивановича.
Северная Пальмира между тем приоткрыла мне свою великую культурологическую душу. Там Петр Первый в раже своего политического русофобского контркультурного инсургентства рубил окно в Европу, а вот прорубил его Божественным Провидением не туда куда намеревался, а в ауру Божественного Духа Культурологических Форм Архитектуры великих образцов классической Антики. Этот Дух Высокой Эстетики был изначально чужд всем тогдашним и будущим либеральным инсургентам, чиновникам-бюрократам разного ранга петровского пошиба, «башмачкиным» и иже с ними. Они всегда оставались в нем все теми же безпочвенными плебеями в любом своем чиновном иерархическом обличии.
(для Русского Народа после Великого Раскола в народной среде Русской Деревни внешняя чиновная Форма монархической власти не играла никакой роли; там в Русской Деревне с ее Общинным расовым Великоруским Духом проживало подавляющее большинство Русского почвенного земледельческого и ремесленного Крестьянства, опоры любого Трона, не знавшей и не чувствовавшей никакого чиновного западнического произвола; этот инорасовый чиновный и спекулятивный финансовый произвол Мировых Глобалистов, Ростовщиков пришел в Бытие Русского Крестьянства с «великими реформами» 1861-1864 годов и далее лишь катастрофически нарастал до революционной колониальной катастрофы 1917 года В.М.)
Политические иудаисты, дьяволопоклонники, в ходе «русской революции» под личиной «большевиков» впервые террористически захватили власть в таком огромном анклаве богатейшем классическом имперском Русском Мiре. Коминтерновская головка инсургентов иудаистов не смогла вынести великорасового давления открытого пространства С-Петербургских Архитектурных Культурных Форм Антики. Почти сразу после захвата власти красные коминтерновцы без видимого внешнего воздействия панически бежали из враждебной им античной великоруской культурологической имперской расовой среды Северной Пальмиры. И именно там, в Северной Пальмире, красные звери вскоре объявили и разнуздали «красный террор» по изтреблению Русского Народа. Убежав из С-Петербурга красные звери спрятались за единственно привычной этим разбойникам паразитам защитой крепостных стен, кою нашли в Московском Кремле. Спрятались там под защиту орд «чк» из «латышских стрелков» и «китайцев» и этими же кочевничискими мигрантскими ордами начали изтреблять Русский Народ.
Методология образования разбойничьих кочевнических форпостов в виде крепостей зародилась в иудохристианской Византии. Обратите свое внимание на тот мироощутительный геополитический факт, что каменный московский кремль изначально никогда не имел никакого оборонно военого значения. Его сооружение знаменовало собой первый акт предтечи интернационалистического нашествия, как проникновения инорасового духа условных «кочевнических орд» в сердце Руси в их разнообразном скрытом дьявольском обличии.
Показательна в этом плане сохранившаяся крепость крестоносцев в сирийском Алеппо, перестроенная впоследствии арабами. Ее основа генуэзско-византийское крепостное укрепление крестоносцев всей Европы. Рим не знал крепостных укреплений в своих полисах, истоки крепостного строительства это генуэзские крепости при невольничьих рынках. Характерный пример остатки генуэзских крепостных укреплений и территория Карантина в Кафе (Феодосии) и Хосты-Сочи в районе самшитовой рощи, где содержались захваченные рабы на продажу для отправки на азиатские и европейские невольничьи рынки, в том числе русские рабы жертвы разбойничьих набегов, «полонов».
Крепостями (замками) покрыта вся Великобритания. Это последствия многовековой колониальной Гражданской Войны при формировании и утверждение в Англии англо-бриттско-финикийского клана мировых политических иудаистов, их скрытого мирового центра по сей день (помните стойкое русское убеждение «англичанка гадит»). То же относится и к рахдонитско-иудохазарскому форпосту крепостей низовий Волги, Дона и Прикаспия разрушенных походами Великого Князя Светослава. Обратите внимание, ни во Франции, ни в иных странах Европы иудаисты-республиканцы не прятались за крепостными стенами и не заводили охранно-изтребительных интернациональных банд ЧК. Да там был революционный террор и прочие революционные атрибуты, но условные и безусловные крепостные стены, как и свирепая охрана колонизаторов сохранились по сей день лишь в сугубо колониальной России.
Колонизаторы десятилетиями террора в раже «марксизма-ленинизма» пытались рабовладельческими «колхозом» и жизнью «кочевников больших городов лишить Русский Народ жизненно необходимого ему самодеятельного творческого народного Бытия. С-Петербург, республиканские столицы и иные города и веси «ссср» испили подобную чашу «цивилизационного» антибытия до дна. Крупные города залили мигрантские потоки «лимиты» беженцев на заводы и «комсомольские стройки комунизма», местное население просто разтворилось в этих миграционных потоках открыв дорогу красным рабовладельцам архитектурного и культурологического разрушения Русского Мiра.
Вернемся в С-Петербург. Неповторимы Античные пейзажи С-Петербурга. В гранитных набережных С-Петербурга, колонаде Казанского Собора, Александрийском Столпе и т. д. Как одного из его Творцов перед Нами с Вами встает огромная по своему культурологическому значению фигура «каменных дел мастера» Самсона Суханова с его артелью. Суханов был гений каменных дел, великий великоруский артельщик. Авторство его творений и он сам был на века замолчан паразитами либералами, губителями Великоруской Культурологии. Да творили зодчие Воронихин, Баженов, Росси, Трезини, Леблон Монферран и иные не названные Творцы Северной Пальмиры. Но без Гения Суханова их великие замыслы не засверкали бы ансамблями известных жемчужин петербургской архитектуры.
А вот как типично, в духе идеологической скверны «соцреализма», величие мастерства и Гения работы Суханова видит и комментирует «прагматичный реалист», фома неверующий, некий «общечеловек», либеральный критик «гена лопата»: -
«Не мастер а волшебник какой-то...взмахом руки делал такие вещи, да ещё и в таком количестве...что при нынешних технологиях сейчас не доступны..! Дальше басни пишите..! Здравый смысл и логика отсутствуют напрочь! Есть такие вещи, которые без высоких технологий ну никак не сотворить, как бы не хотелось, и каким бы виртуозом человек не был, а ручным способом многие вещи не сделать! Как говорится, а ну-ка повтори! Хоть в миниатюре! А тут тонны обработаного камня! И не просто обработаного, а безупречно обработаного, что никоим образом не сделать вручную!»
Прежде чем снова обратится к Тютчеву, давайте разсмотрим куцую дегенеративную массовую психосоциологию этих «ген лопат». Этой интернационалистской публике «общечеловеков» недоступен и более того непостижим Творческий Гений расового Типа. Эти «образованцы» сетевые интеллектуалы всезнайки помешаны на «неминуемом торжестве науки» на «службе человеку». Мне всегда было искренне жаль их скудоумие и стремление «интеллектуально» жить мировоззрением толпы.
У меня это было не только расовое интуитивное чувство «коллективного безсознательного», но и непосредственное наблюдения Высокой Эстетики Творчества разнообразных многоплановых Русских Гениев. Одних моих собственных примеров я могу привести не один, не два.
Более глубокого чувства расовой Эстетики я не испытывал в жизни наблюдая работу моего покойного приятеля, художника по дереву. Коллекция его работ, скульптуры малых форм, одна из жемчужин моего собрания. Тщедушный, часто с похмельным синдромом, он молча смотрел на деревянную колоду и на крошечном листочке бумаги чертил какие то каляки-маляки, понятные только ему. Затем брал в руки резцы, и начиналось чудодействие. От колоды отсекалось все лишнее, и скоро миру являлся в невообразимых пропорциях Эстетики совершенный Образ, созревший до этого в его душе.
А вот более приземленный талант. У меня работал футеровщик кладки известково-обжигательных печей на сахарных заводах. Там требовалась высочайшая квалификация, чтобы идеально круглым сложить: - сначала круглый в сечении конус с переходом на круговую кладку 20-ти метровой по высоте печи. Нарушены пропорции, печь складывается «яйцом» и футеровка при эксплуатации быстро прогорает. Контроль кладки осуществляется шнуром привязанным к натянутой в центре проволочной «струной». Так вот Олег при работе, часто с тем же похмельным синдромом, шнуровым «кондуктором не пользовался, клал кладку на глаз, как алмаз. Это было чудо, а смотреть за работой Олега для меня было истинным наслаждением.
Так на монтаже «нефтянки» у меня работал удивительный сварщик феномен. Декабрь 1979 года мы в командировке в Узене, только что объявили о вводе наших войск в Афганистан. И мы и рабочие огромной отопительной котельной города бурлят. 31 декабря в канун Нового Года мы заканчиваем работу и собираемся домой в общежитие. Тут влетает начальник котельной, помогите караул. На выходе из котельной в канале магистрального трубопровода отопления города свищ! Струя горячей воды толщиной в два пальца бьет в перекрытие, затапливает теплотрассу. Останавливать котельную нельзя категорически. На улице минус 17 с пронизывающим насквозь ветром. Мой сварщик предлагает попробовать заварить свищ. Над ним смеются, да это же невозможно. Но он лезет в канал, долго мостится там командуя ребятам на САКе, то прибавить, то убавить «точку». Зажигает дугу и о чудо фонтан глохнет и через минуту коллектор заварен. Ребята с огромным опытом были просто поражены, такого чуда они не только никогда не видели, но и никогда о подобных вариантах не слышали. В заключение. Мы вернулись в управление, отчитываемся и начальник участка мелкий бюрократ чехвостит этого сварщика. Ты опять с перегаром, ты позорное пятно на чистом мундире нашего предприятия!
Так что материалист интернационалист «гена лопата», как и ему подобные пусть и далее не верят в «чудеса». В того же Русского Гения Самсона Суханова. Бог им Судья!
Мне тут и питерские культурологи доказывали, что Баболовскую Чашу вообще невозможно сделать даже современными технологиями. Они выводят историю С-Петербурга из Истории Рима. И Баболовскую Чашу с иными достопримечательностями города оттуда же. А что, из нее ни выпить, ни закусить? Да и вместо ванны ее применять, по их выражению «как то стремно».
Тютчев родился в семье дипломатов, в старинном и знатном роде, который был известен с XV века, как род дипломатов должных обладать неким геополитическим взглядом на мир народов. Эту традицию продолжил великий русский геополитик Федор Иоаннович Тютчев.
Тютчев 15-ти лет поступил в Московский университет, то есть стал ездить на лекции с воспитателем, а профессора университета сделались обычными гостями его родителей. В 1822 году он был отправлен в Петербург на службу в государственную коллегию иностранных дел. И в том же году уехал за границу со своим родственником, графом фон Остерманом-Толстым, который пристроил его сверхштатным чиновником русской миссии в Мюнхене. Как Поэт он никогда не стремился печататься.
Первый его сборник увидел свет в 1853 году, как приложение к журналу «Современник». Поэт, которому была предначертана судьба первого гения русской поэзии, навсегда остаётся известным лишь узкому кругу знатоков.
Тургенев говорил, что от его стихов не веет сочинением; они все кажутся написанными на известный случай, как того хотел Гете, то есть они не придуманы, а вырастали сами, как плод на дереве.
Можно сказать, что именно стихотворение «Silentium» становится его поэтическим манифестом: -
Как сердцу высказать себя?
Другому, как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими - и молчи.
Мыслитель творил почти исключительно «для себя», под давлением процесса Становления врожденного Духа Высокого Аристократизма. Его поэзия рождалась в форме внутренних диалогов в необходимости высказаться перед собой и тем уяснить себе самому контуры свое почвенного расового Мироощущения. К мирскому, свету и светской жизни Тютчев был «чувственно житейски» отстранен и холоден. Показательно его замечание об одном из петербургских вечеров: -
«Третьего дня был вечер у княгини Юсуповой, где все, в том числе и я сам, разгорячили меня избытком невероятной глупости»
Эстетически Тютчев чуждается и псевдонародности. Примечательна его эпиграмма написанная в дневник дочери в дискуссии о повести Толстого «Казаки»: -
Затею этого разсказа
Определить мы можем так
Что это русский наш кабак
Приставленный к горам Кавказа
Тиражируемое мнение, что первая женитьба помогла Тютчеву войти в круг европейских интеллектуалов, есть откровенный глупый либеральный штамп. В Европу молодой дипломат Тютчев вошел уже практически сложившимся великоруским геополитическим расовым Мыслителем.
В текстах Тютчева раскрывается проникнутое Духом Гармонии Бытия Великоруское расовое Мироощущение Поэта-Творца. Он видит окружающий Мiръ Народов исключительно через своё расовое имперское геополитическое мироощущение.
Природа - сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет, и не было у ней.
В своём стихотворении Тютчев пользуется образом заимствованным им из мифологии: сфинкс – существо, которое задаёт загадки, на которые герой должен найти ответ (Миф об Эдипе). Тютчев ставит под сомнение представление западной философии о Природе, как о вполне соотносимой с Человеком Сущностью Мiра. На её загадки нет ответов, точно так, как и нет самих вопросов. Природа совершенно обособленный Мiръ, Субъект, отделённый от иного Субъекта, Мiра Человека. Тютчев видит проблему в парадоксе, который изобрёл сам человек, желающий самостийно видеть в Природе созданную «под себя» Сущность Мiра.
Тютчев совершенно по иному представляет себе мир Природы и отношение к ней Человека.
Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе,-
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах.
…
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?
Человек в мире природы: что глас вопиющего в пустыне, который остаётся «безответен и поныне».
В то же время природа у Тютчева – это предмет восхищения, поклонения, это самоценный, абсолютно самостоятельный мир гармонии.
Характерным для творчества Тютчева является противопоставление дня и ночи. Космос, «дневной» мир ограниченных твердых Форм сознания, оформленного индивидуального Бытия. Русский Мiръ у Тютчева сегодня лишь остров, окруженный безликой, хаотической Стихией «ночи», бессознательного, беспредельного, дьявольского, которое угрожает все поглотить. Но Тютчев не ограничивается пониманием Хаоса как Зла, Небытия; во всей подобной Стихии сказывается то низменное Начало «тайное тяготение к гедоническому Хаосу, борющемуся всегда за новые поражающие «ночью» - «день» ее псевдосоциальные «формы».
По его признанию вся его жизнь была «Бунт против смерти». «Ах, она мне на земле нужна, а не там где-то», - писал он после смерти своей последней любви Елены Александровны Денисьевой.
В любовной лирике Тютчева воедино сливаются Добро и Зло, Любовь и Страдание, всё смешивается роковым образом под влиянием такого чувства.
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то, всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
….
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
После смерти своей возлюбленной Денисьевой он переживает страшнейший кризис, в дневниках его дочери осталось воспоминание о том, что её отец находился на грани помешательства, и даже дети не могли понять всё то горе, которое переживает отец.
Через год после смерти Денисьевой Тютчев пишет:
Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло
С того блаженно-рокового дня,
Как душу всю свою она вдохнула,
Как всю себя перелила в меня.
И вот уж год, без жалоб, без упреку,
Утратив всё, приветствую судьбу...
Быть до конца так страшно одиноку,
Как буду одинок в своем гробу.
Ещё через восемь лет А.А. Фет, который восхищался творчеством Тютчева, как и считал его своим учителем, напишет:
Милый, умный, как день умный Фёдор Иванович, прости – прощай!
Четыре жемчужины Русской расовой Мысли появились на свет подряд: - Тютчев 1803год, Хомяков 1804год, Данилевский 1827год и Леонтьев 1831год. Они засверкали в России практически одновременно. Это Русское чудо позволяет считать XIX век вершиной Русской Мысли. Появление этой великорусской аристократической служебной плеяды, обусловило тот процесс осмысления геополитической стратегии направления пути нашего Русского Мiра в нашей дальнейшей Государственной жизни. Такая качественная расовая работа была проделана Элитой Русской мысли века девятнадцатого. Остаются открытыми главные глобальные вопросы.
Как она была воспринята тем обществом, ее современниками? И что судьба определила проделать Нам с Вами, как и нашим современникам?
Выпадет ли Нам с Вами удача продолжить или завершить эту судьбоносную расовую работу Великоруской Аристократической Элите конца века XX и века XXI, покажет Время и Наша с Вами Русская история.
Молодой талантливый дипломат, поэт Ф.И. Тютчев, служивший по дипломатическому ведомству в Германии, в ее центре политической жизни городе Мюнхене анализирует все либеральные, революционные процессы европейской действительности. В Германии Тютчев, как Великоруский расовый Мыслитель столкнулся с гегемонией воззрений Шеллинга и иной «диалектикой» натурофилософии. Тютчев с ыеликоруских расовых позиций видел Мiръ Природы и Мiръ Человека отдельными Субъектами Мироздания. Со своей стороны германский имперский интеллектуал Шеллинг, как предтеча красных человеконенавистников, «преобразователей природы», утверждал, что в природе материальное и духовное сходится в одном, а для того, чтобы познать этот дух, необходимо вслушаться в жизнь природы, разгадать её загадки (и преобразовать ее «под себя» В.М.).
В конце тридцатых, в начале сороковых годов девятнадцатого века Тютчев пишет статьи «Россия и Германия», «Россия и Революция» (1848), «Римский вопрос», работает над историософским трактатом «Россия и Запад». Тютчевский образ Революции возник на том европейском этапе, когда она себя обнаружила как цепная реакция, как непрерывно действующая в новой истории и нарастающая в ней сила. Европа прошла уже через несколько взрывов (XVII век английская революция, 1789, 1830, 1848) и непрерывно менялась в них, она лишь раз «дохнула» на кровь бунтовщиков Сенатской площади, как вроде бы «И не осталось и следов».
Тютчев в фундаментальной статье «Россия и Революция» переступил идеологическую красную линию либералов, кою ни до него, ни после него, не смог кардинально мировоззренчески переступить никто. Он нивелировал «национальный» вопрос и купировал его в мировом масштабе. Фронт был обозначен явно: - с одной стороны нестяжательный Имперский Русский Мiръ, а с иной стороны революционный мировой социальный клан политических иудаистов, который всевозможными идеологическо-националистической методологической прапагандой втягивает в противостояние с Русским Мiром иные деятельные силы, народности и народы. Нынешний пример СВО здесь типичен и показателен.
Федор Иоаннович в статье «Россия и Революция» показывает, что уже давно в Европе существуют только две действительные реальные силы: - Россия и Революция. Эти две силы сегодня стоят друг против друга, а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них обозначает смерть другой.
Тютчев пророчески предсказывал, что от исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда либо виденной миром. От этой борьбы теперь и зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества.
Факт такого противостояния очевиден, однако российская и мировая общественная мысль весьма далека от понимания его истинного характера и подлинных причин. Прежде всего, утверждал Тютчев, Россия есть Типологическая Культурообразующая Имперская Великоруская держава. А сам государство и культурообазующий Русский Народ является имперским не только и не столько вследствие своих верований, но и в основном благодаря своему природному «коллективному безсознательному» Русского Имперского Человека и его уникальному природному Дару социальному расовому Типологическому Культурообразующему Великорускому Духу. Сама Революция, прежде всего – враг природного проявления любой социальности имперского типа. Либералистика всегда дьявольский противник иерархии сословной, как и общественной жизни в Духе Великоруской нестяжательной Типологии Культурологических Традиций Бытия Русского Народа. Русский расовый Народ является таковым только благодаря той уникальной природной нестяжательной способности к самоотречению и самопожертвованию, которая и составляет его Мироощутительную Основу нравственной расовой Природы. Антиимперский антирасовый дух политической иудаистики есть душа Революции, ее Сущностность и отличительное свойство.
Человеческое «Я» желающее зависеть лишь от самого себя, не признающее и не принимающее другого закона, кроме собственного волеизъявления, одним словом, человеческое «Я», заменяющее собой Бога, конечно же, не является чем-то новым среди людей.
Новым здесь становится самовластие человеческого «Я», возведенное в политическое и общественное право. Право стремящееся овладеть обществом и его общественным мнением. Это и есть единственное «новшество» революции. Это новшество и получило в 1789году имя Великой Французской революции.
Здесь надо отметить, что отвергая Бога, революция предлагает такое человеческое «Я». Первое это поставить во главу угла собственные убеждения и принципы вместо прозрения своего Предназначения в Мiре Народов, как воли Творца. В дальнейшем полагая подчинить все эти общественные убеждения народа иной воле человеконенавистнической политической иудаистики, навязываемой группой лиц, выдвинувшихся в результате политической борьбы. На самом деле методология и Суть политической борьбы настолько примитивна, что объяснять совсем нечего. Это попытка разделить общество на классы или «клубы» по интересам, выступающих от имени Народа и разбить цельную жизнь общества на части. Все основные мысли либералов крайне примитивны и низменны. Они направлены на сугубую материалистику бытия «брюха» черни оторванной от своей Семьи, Рода и Народного Тела. И это естественно приносит свои разрушительные результаты внесения Хаоса в социальную Жизнь народов мира.
Эта геополитическая позиция Тютчева, его работы «Россия и Революция», была представлена обычной журналистской полемикой. Анализировать феномен взглядов Тютчева не стали и в Европе и на Западе в целом, как и просто замолчали в советской России. А Тютчев за подобную геополитическую позицию был отозван из Мюнхена и более к заграничной дипломатической работе не привлекался. Примерно таковую позицию в своем регионе Османской Империи занимал и Константин Николаевич Леонтьев. Таким геополитическим взглядам покровительствовав глава российской дипломатии граф Игнатьев. Вся вышеперечисленная троица поочередно была убрана с дипломатической сцены России. А сменившие Игнатьева новые главы МИД граф Уваров, Д Толстой и последующие фактически обозначили и утвердили государственный имперский курс гибельной интернационалистской теократии, с интернационалистской теократической государствообразующей триадой: - «Православие, Самодержавие, Народность». При подобном курсе Россия закономерно покатилась к антирасовым, русофобским революциям века XX-го.
Геополитическая игра на этом мюнхенском германском поле мировых революционеров, человеконенавистников продолжилась. Россию столкнули в войне с «демократической интернационалистской германской псевдо империей в первой Мировой Войне. До этого была попытка поджечь мировую войну в 1853-1856 году. Запустили миф о финансировании германским Генштабом «русской революции». Довели реваншизмом Германию до ведущего участия во второй Мировой Войне. И в результате мировых войн красная дьявольщина колонизировала и поработила обе главные европейские Империи.
В возможности преодоления этого колониального плена и состоит для Русского Мiра геополитический смыл сегодняшней СВО.