Владимир.
Владимир проснулся, после того, как тяжело и громко всхрапнул, разбудив этим храпом самого себя.
Проклятье, опять лёг в какой-то неудобной позе.
Взгляд упал на часы, поблескивающие золотом в мягком свете ночника. Три часа ночи.
Тишина. Сюда, в эту спальню не попадали никакие звуки. Да и как им сюда попасть. Через двухсот семидесяти двухметровый слой железобетона, отделяющий бункер от внешнего мира.
Только здесь он чувствовал себя спокойно. Спокойно настолько, что мог выспаться. Но ведь нет, и тут не спится.
Да, надо было девчонку приказать позвать или мальчика. Глядишь, не снилось бы всякая чушь. А то опять не поймешь, где сон, где явь, где сумасшествие, где реальность. Уж сколько раз такое бывало.
Владимир глядел на князя Александра Невского сидевшего на кровати и глядевшего на него. Князю было лет сорок, был он без привычных доспехов, а в вышитой рубахе и в шароварах. Сидел и молчал. Постепенно образ растаял и бесследно растворился.
Кто тут только не сидел на краю этой кровати. И Екатерина Великая, и Петр Первый, и Алексашка Третий. Ну и конечно главный учитель чаще всех заглядывал, сам Иосиф Виссарионович.
Он учил Владимира, а тот добросовестно исполнял учение. Ликвидировал кого надо. В лагеря народу посажал столько, что и учителя самого переплюнул. И войну какую-никакую, но начал. Жену, правда, пожалел, не убил, просто прогнал.
«Добрый ты Володька,» - сказал ему тогда Иосиф.
А теперь вот и князь Александр Невский пожаловал. Сидел, тут что-то про то, что он великий и правоверный толковал,потом замолчал и растаял, как и все до него.
Владимир привстал на кровати и смотрел на место, где только что сидел правоверный князь.
Они являются всё глубже и глубже из исторических глубин. Теперь надо чтобы Рюрик пришел, хотя это вряд ли, ведь Рюрик персонаж не совсем исторический. А Олег? Но нет, тоже нет. Тьфу, тьфу на этого Олега он же самый настоящий хохол.
-Великий и правоверный как звучит-то. Святой князь,- хрипло заговорил сам с собой Владимир, — хотя и не поймешь чем и правил-то, двумя-тремя областями. Не то, что я. А вот назовут ли меня великим и правоверным? А ведь надо бы. Ведь я то уж точно и великий, и правоверный. Намного правовернее самого Александра. Про величие само собой и говорить то нечего.
Владимир, встал с постели, поправляя длинную ночную рубаху, опустил ноги в тапки и зашлёпал в туалет. Выйдя оттуда, не спеша подошел к двери, вошел в кабинет, плюхнулся в кресло.
-О кей гугл. Набери патриарха.
Вспыхнул экран монитора видеосвязи.
Патриарх.
Патриарх не сразу проснулся от раздавшегося зуммера правительственной видеосвязи. Сначала показалось что этот звук снится, но постепенно явь вытеснила сон.
-Вот, будь ты неладен, что ему не спится. Опять черти, что ли, приснились?
Он вскочил с кровати, накинул расшитый крестами халат и направился к столу.
-Кирюша, ты куда? - раздался из глубин кровати женский голос.
-А ну брысь под одеяло. Видеосвязь же. Увидит тебя ещё. Цыц.
Патриарх глянул в зеркало и пригладил волосы.
Подойдя к монитору, нажал кнопку.
-Алло.
-Алё, алё, - раздалось в ответ ворчание Владимира, — здорово, Гундяй не дождешься тебя. Опять содомишь?
-Да, я… Ты что… Ты ж знаешь меня…
-Знаю, знаю,- рассмеялся Владимир, — дрыхнешь. А вот царь Пётр всегда в три утра вставал. Ибо о державе думал, а не о похотях, да возлияниях.
-Да я уж неделю ни капли. Пост ведь, забыл что ли?
-Ну да, да, пост. Ты мне вот что скажи. Вот князь Александр Невский был к лику святых причислен?
-Ну как же, борьба за Русь святую…
-Да это я знаю всё. Ты, Гундяй, скажи, а вот я разве меньше для Руси сделал? Запад на место поставил. В Китай, будто Александр в Орду, езжу. И военачальник я. Бахмут вон взял, Мариуполь. Разве что ноздри самолично пока не драл и ухо брату не отрезал. Нету брата у меня. Хотя,если для дела надо, могу двоюродному племяннику Мишке,отрезать. Достал меня совсем, козёл.
-Само собой.
-Значит и я к лику святых достоин.
-Само собой, Владимир.
-Ну так и что? Когда причислишь.
-Ну, Владимир, ты же знаешь. Как же при жизни-то? Это собор будет решать, после того как господь призовет. Собор взвесит на весах истории, так сказать все деяния…
-Ну ты даешь, а что при жизни нельзя что ли?
-Ну нет, конечно.
-Так ведь, когда я помру, вы ведь все за власть сцепитесь, упыри. Вам не до меня будет. Не то что к лику святых, в мавзолей-то оттащить не забыли бы.
Лицо патриарха перекосилось и он запричитал тоненьким голосом:
-Многия лета! Многия лета! Многая, многая! Многая…
Из под одеяла раздался вздох и тихое ворчание, можно было только расслышать слово «мать».
- Многия ле...
-Да, хорош тебе, Гундяй,- оборвал его Владимир, — лучше подумай как канонизировать меня при жизни. Так сказать, в виде исключения, исходя из реалий сегодняшнего времени, ну и по многочисленным просьбам верующих.
-Невозможно это,- пытаясь придать голосу твердость, возразил патриарх, — это не то, чтобы лично я против был, но ведь не я один решаю, а в наших рядах много болтунов всяких развелось. Писание трактуют всяк в угоду себе. Брожение великое идёт.
-Я вот почему-то один всё решаю, а ты не можешь с брожением разобраться? Забыл, кто тебя назначил? В отставку захотел?
Владимир приблизил свою ладонь к монитору, так что казалось сейчас схватит патриарха за бороду. Патриарх невольно отпрянул от экрана. И скороговоркой залепетал:
-Я подумаю, подумаю, ведь и действительно. По просьбам верующих, чтоб их чувства не оскорбить. Исходя из реалий… В условиях военно-политической обстановки…
-Ну вот, другое дело, — миролюбиво улыбнулся Владимир, — думай, думай. Денька через два-три решение и давай.
Патриарх согласно кивал головой.
-Ладно, отключаюсь. Иди отдыхай, - махнул рукой Владимир.
Монитор отключился.
Шаркающей походкой патриарх отправился в туалет. Заснуть сегодня явно не получится.
Чайковский.
Через три дня, с самого утра в Москве началось что-то странное. На перекрестках выросли блок посты. По улицам носился спец транспорт с проблесковыми маячками. Бронетранспортеры заползли во дворы. Метро заполнили люди в форме всех мастей. В небе барражировали вертолёты. Сотовая связь отключилась. Скорость интернета стала такой, что ни один сайт было не открыть. По всем каналам телевидения показывали виды природы и звучал Чайковский.
Над городом поплыл колокольный звон.
Люди переглядывались и перешептывались, не смея произнести вслух того, что было у всех на уме.
(Продолжение следует)