" Бедный Лев Николаевич,
извините, что так обращаюсь к Вам в очередном письме.
После кончины Вашей любимой "тетиньки" в 1874 году, передо мной встал выбор. До этого, перечитывая Ваши письма Ергольской, ощущал в каждой строке духовную близость двух душ, невольно передающуюся постороннему.
Это отражение Вы передали образом Сони в "В***е и Мире". Как правильно, но как горько вложили Вы характеристику этого персонажа в уста Наташи Ростовой.
Бесплодный цветок!
Думаю, сама Татьяна Александровна, ещё находящаяся к моменту написания романа в здравой памяти и узнавая себя, простила, как прощает мать, вас. Но как замирало любящее сердце от этой горькой правды, незамеченной и недооцененной привязанности.
Но вот все. Закончилось ваше духовное и такое короткое земное единение. Попытался найти письма Ергольской Вам. Она же откликалась на каждую весточку любимого Левы-ревы.
Увы. Или плохо искал.
Возможно, что-то есть в Ваших дневниках.
Ну, что. встаем на новую тропу?
И первый шаг. Но не связи с Ергольской, а совсем иной дамой. Да, Лев Николаевич, почудили Вы в свои девятнадцать лет. Ну а кто в эту пору не экспериментирует?
Итак, первая дневниковая запись в двадцатидвухтомном собрании Ваших сочинений.
Том двадцать первый.
17 марта 1847 года.Вы студент казанского университета.
И в первой же строке загадка.
"Вот уже шесть дней, как я поступил в клинику..."
И тут же, Вы довольны собой.
Под клиникой шифруется альма матер? Нет, что-то здесь не то. Буквально?
Как помнится, Татьяне Александровне Вы об этом не сообщали. На всякий случай надо вновь перечитать.
Но возможно,есть причина умалчивания, тем более-самому близкому человеку.
Нахожу в интернетовском собрании Ваших сочинений.
" Les petites causes produisent de grands effets"
Маленькие казусы продуцируют большие эффекты? Или что-то вроде этого.
Следующее слово как обухом по голове. Вот тебе и икона духовности!
"Я получил Гаонарею"
Понятно, почему ещё советский сборник исключил эти строки из Вашей дневниковой записи. Да и сейчас этот факт с трудом принимается упертыми толстовцами.
Лев Толстой -разносчик дурных болезней. Прямо заголовок для "желтой" прессы середины девятнадцатого века.
Так и видится в вашем "МК":
"Вчера в казанскую клинику поступил будущий известный романист некто Толстой с симптомами "французского насморка". В интервью нашему изданию он признался, что одарила его этим модным среди нашей "золотой молодежи" поветрием комсомолка "Валя-полстакана".
Больному выделена отдельная палата, с кондиционером и бесплатным вайфаем"
Но Лев Николаевич не был бы будущим великим гуманистом, не использовав и этот случай для своего духовного подъема:
"Главная же польза состоит в том,что я ясно усмотрел,что беспорядочная жизнь, которую большая часть светских людей принимают за следствие молодости, есть ни что иное, как следствие раннего разврата души"
Браво, Учитель. Но как-то не хочется, чтобы Вы рассказали об этом "казусе" яснополянской детворе.
Тем более, Ергольской. Уверен, Татьяна Александровна не то, что триппером не болела, герпес никому не передала.
Ваш преданный и харе Кришна, не подхвативший "дурных болезней" ученик ЕС.
Post scriptum.
Но что, если под словом "клиника" реально обозначен университет? Или медицинское учреждение при нем. Именно так можно трактовать примечание составителей к Вашему письму от 17 марта. Да и последующие строки явно указывают на французский поцелуй от казанской жрицы любви.
Тогда, получается, руководство alma mater знало о Вашей хвори..."