Мой сосед по загородному дому – вдовствующий подполковник в отставке. Мы познакомились на второй день после моего приезда. У нас оказались общие интересы: рыбалка, шахматы. В шахматы мы играли примерно на равных, поэтому сразу стали играть на интерес, а интерес заключался в том, что проигравший на следующий день собирает чай.
У меня был самовар электрический. Он нагревался до кипячения, а потом автоматически поддерживалась температура 85-90 градусов. К кипятку требовалось три заварных чайника, вымытых с содой, просушенных, чтобы никакого запаха от предыдущих заварок в них не было. И нужно было как минимум три сорта чая, не считая собственного сбора. А я собирал обычно листья смородины, облепихи, земляники лесной, а также мяту, тысячелистник, зверобой, сушеные ягоды шиповника. Это все в разных пропорциях делал и хранил в таких баночках с притертыми крышками. К чаю полагалось мед, варенье из малины, смородины, крыжовника, выпечка покупная, печенье, пряники, булочки. Пили чай из пиал. Ритуал начинался в семь часов вечера.
Так было и в тот раз. Я накануне проиграл две партии подряд и поэтому собирал вот так чай. Все уже было приготовлено к семи часам. В семь часов ровно позвонил сосед, сказал, что у него гость, он задержится, но придет обязательно. Я заварил свой сбор и стал смотреть телевизор, попивая из пиалы чай.
Соседа звали Пантелей Акимович Петров. Однажды, когда на улице бушевала непогода, мы в тепле и уюте сидели, распивали чай, он рассказал мне за чаем, что он детдомовец, подкидыш. Это было в 1948 году после войны, страна полуразрушенная, требовались рабочие. Города, как пылесосом, высасывали молодежь из деревень. В город ехали кто на учебу, кто на работу. Молоденькие девочки часто подзалетали. В то время был закон, запрещающий аборты. Возвращаться в деревню беременной девочке – это позор. Поэтому часто рожали скрытно и подбрасывали в детдом ребенка. Иногда писали имя, отчество, чтоб потом отыскать, а иногда без всякой записки подбрасывали, и все. Сосед сказал, что он вот так был подброшен к детдому без записки, без ничего.
Как потом ему рассказывали, в детдоме существовал такой обычай, как они называли, крещения. Собирался коллектив, смотрели по святцам, какой день. Моего соседа подбросили 9 августа, это день Святого Пантелеймона. Поэтому ему присвоили имя Пантелей. Потом надо было выбрать фамилию. Фамилия выбиралась по первой букве имени: Пантелей П. Предлагалось пять фамилий, например: Птицын, Пчелкин, Петров, Попугайчиков. И голосовали. Каждый из присутствующих мог только дважды проголосовать. Какая фамилии набирала больше голосов, та и присваивалась. Пантелей получил фамилию Петров. А отчество выбиралось по второй букве имени. В данном случае по букве «а». Было предложено тоже пять вариантов. Больше голосов набрало отчество Акимович. И подкидыш был зачислен в детдом под именем Пантелей Акимович Петров.
В детдоме он был не из последних. Не задиристый, но и сдачи мог дать. И был примером для других. С раннего детства решил, что станет военным. Как только научился читать, он уже интересовался военными книгами и оружием.
В детдоме учились до седьмого класса. Кто хорошо учился, поступал в техникум, а другие в ПТУ, ФЗУ. Опять же город всех забирал. Пантелей учился хорошо, поэтому поступил в электро-механический техникум. Но мечтал стать военным и перед окончанием техникума пошел в военкомат и заявил, что хочет поступить в военное училище. Военком его услышал, и после техникума он был направлен в училище связи. Пантелей учился в техникуме отлично и поступил в училище спокойно, стал курсантом. Все свободное время проводил в библиотеках. В самоволки не бегал, подружкой не обзавелся. Весь ушел в знания.
По окончании училища им вручили лейтенантские погоны и объявили, что будет выпускной бал. На бал пригласили студенток из экономического института. Пантелей говорил, что не интересовался женским полом, на танцы не ходил и только лишь участвовал в коллективных посещениях музеев, театров. И вот на этом балу, он даже не помнит, то ли он сам подошел, то ли к нему подошла симпатичная девушка. Заговорили, и он пригласил ее танцевать. Через какое-то время она сказала:
– Давайте лучше постоим, а то мне придется отсюда хромать.
Это после третьего раза, когда он наступил ей на ногу.
Они весь вечер провели вместе в разговорах. Довольно интересная девушка была. Она тоже детдомовская, но не подкидыш. Ее родители погибли в автокатастрофе, а родственников не нашлось, которые ее удочерили бы или приняли к себе. После детдома она училась в экономическом институте. Он проводил ее до общежития, записал адрес и обещал, что будет писать. И уехал по назначению.
Приехал в часть по назначенному месту службу, принял дела и сразу написал письмо этой девушке и вскоре получил подробный длинный ответ. Она писала о театре, о новых кинофильмах и прочем. У них завязалась длительная переписка.
Через полгода его подразделение было признано лучшим в боевой и политической подготовке. А через год ему присвоили звание старшего лейтенанта. Его вызвал командир и сказал:
– Вижу, что в армию пошел по призванию сердца. Давай-ка, друг, поезжай поступай в академию, учись.
И он полетел в Москву в академию. Сдал экзамены спокойно.
До начала занятий оставалось десять суток, и он коменданту общежития сказал, что ему нужна комната в семейном общежитии, поскольку он едет за женой. Комендант не стал ничего уточнять, пошел проводил его и сказал:
– Здесь есть две комнаты с общей кухней, одну из комнат будешь занимать ты.
Дал ему ключи, показал все необходимые причиндалы и попросил расписаться. Пантелей расписался и умчался в Ленинград. Приехал, сделал предложение. Она согласилась. Они хотели сразу расписаться, сунулись в загс. Там сказали, нет, так быстро не получится. Во-первых, очередь. И месяц надо ждать, как минимум. Тогда они нашли другой районный загс, где Пантелей сказал, что ему дали отпуск только для того, чтобы жениться, и уговорил. Их расписали. И они сделали небольшую свадьбу в кафе, где только ее подруги были. И уехали в Москву учиться. Она взяла в своем институте академсправку, перевелась в Московский экономический институт.
Она оказалась очень контактной, быстро подружилась с другими офицерскими женами. Теперь у Пантелея каждый выходной были экскурсии по музеям и театрам.
Его выпуск из академии совпал с окончанием института женой, и у них началась жизнь по военным городкам, и на севере, и на юге, и на востоке, и на западе. У них родился сын. Пантелей защитил кандидатскую. И вот уже в чине полковника ему предложили кафедру в Ленинграде. Вместе с кафедрой предлагалась прописка всей семьей в Ленинграде и трехкомнатная квартира. Вот так он оказался в Питере, стал преподавать в училище, а жена устроилась бухгалтером в райисполком.
Это уже конец 80-х – начало 90-х. Дефицит, полки пустые, зарплаты задерживают, зарплату иногда стали бартером давать из военного НЗ. Дошло до того, что на завтрак только хлеб с маслом и чай, не всегда с сахаром. Но это продолжалось недолго. Вдруг Пантелей стал замечать, что на завтрак, кроме хлеба с маслом, появился и сыр, и колбаса, и яица, а потом стали появляться и фрукты, бананы, ананасы. Он не выдержал и спросил у жены:
– Откуда такие деликатесы?
– А ты ж не интересуешься, чем занимается твои жена и сын, ты поглощен своей кафедрой. Так у тебя теперь жена не бухгалтер, а бизнес-леди.
– Как бизнес-леди?
– А так. Я теперь предприниматель.
И жена ему рассказала, что она не зря училась экономистом и пришла к выводу, что сейчас можно нормально заработать только в торговле. А какая может быть предпринимательская деятельность в торговле? Купи-продай. Она посмотрела и пришла к выводу, что у станции метро большой участок земли находится под линией электропередач. Естественно, здесь никаких строений строить нельзя, а вот ларьки можно поставить. Она взяла в аренду этот участок земли, поставила вначале два ларька. Эти ларьки надо было загружать товаром, и вот она уволилась и занялась торговлей. Доходило до того, что покупала в магазине, в котором иногда выбрасывали какой-то товар, и делала 20-процентную наценку. Ларьки работали круглосуточно, и все это уходило. Затем наладила снабжение оптом с заводов, таких как «Красный пекарь», «Невские берега». Прикупила еще три ларька. К ней стали приходить с просьбой сдать в аренду землю, но землю она не сдавала, она сдавала в аренду уже ларьки. Она еще ларьки покупала и сдавала в аренду. Вместе с тем она диктовала арендаторам условия, чтобы они не были ей конкурентами.
Торговля так развилась, что однажды она объявила, что хочет отпраздновать день рожденья Пантелея в кафе и что он может пригласить своих коллег. И вот собрались гости в зале кафе. Жена стала поздравлять мужа с днем рождения и в этот момент вручила ему ключи от «Волги». Он, конечно, был шокирован. Все коллеги его тоже поздравляли. Торжество прошло на высшем уровне. Было много и выпивки, и закуски. Потом он спросил у жены, сколько ж это стоит, это ж надо и за кафе заплатить, и за остальное. Она сказала:
– Нет, кафе это мое, а сколько все стоит, тебя не касается. Ты же именинник, могу же я сделать для любимого человека подарок.
Вот таким образом он стал мужем бизнес-леди.
Однажды у одного из его коллег заболел сын, требовалась срочная операция, нужны деньги. Решили все сброситься на операцию, но зарплата ожидалась только через десять дней, а деньги надо срочно. Его спросили, не может ли он занять денег у жены. Он позвонил тут же жене и объяснил ситуацию. Она говорит:
– Приезжай ко мне в офис, – назвала адрес. – Спросишь меня, тебя проведут.
Он не был ни разу в этом офисе. Пришел в супермаркет, его провели к кабинету с табличкой: «ООО «Авангард». Директор». И имя. Он зашел в кабинет. Большая комната, стол, приставной стол. За ним сидели три человека. Он поздоровался. Жена сказала:
– Коллеги, прервемся, я вас вызову, мне надо поговорить.
Все ушли. Она спросила его, что именно надо. Он назвал сумму, необходимую для того, чтобы отправить больного сына коллеги в Германию на лечение. Все решили сброситься, а зарплата через десять дней. Она открыла сейф, он смотрит, там пачки денег лежат. Жена взяла одну пачку, спросила:
– Так где будут делать операцию? В Германии?
Взяла еще одну пачку, и он увидел, что это немецкие марки. Отсчитала какую-то сумму.
– Пиши расписку. Как хотите себя называйте, пиши, взята взаймы у ООО «Авангард» сумма такая-то в рублях и в валюте, в марках ФРГ такая-то, по курсу в рублях столько-то. Итого, общая сумма в рублях, подлежащая возврату беспроцентно, – она расписалась, поставила печать. – А дальше вы сами, как хотите.
Он спросил:
– А это твои деньги?
– Почему мои? Наши. И твои, и Дениса, нашего сына.
– А ты можешь мне дать?
– А сколько тебе надо?
– Да я не знаю, сколько.
Она взяла пачку денег и дала мужу:
– На. Мы же одна семья.
Он себя даже неудобно почувствовал.
– Что, вот так вот просто?
– Почему просто? Непросто. Это все заработанные деньги. Ведь ты тоже работаешь. Мы работаем вместе.
Он взял деньги, поблагодарил. Она спросила:
– А для чего тебе?
– Ну, на карманные расходы, на бензин и прочее.
– Хорошо, пусть будет так.
И вот теперь он считал, что он теперь уже не из бедных военных, которые стали не нужны государству не только как военные, но и как ученые. Он себя почувствовал посвободней. Но нет худа без добра. Кто-то из доброжелателей руководству накапал, дескать, он занимается бизнесом, чем по закону военные не имели права заниматься. Была назначена комиссия, состоялось разбирательство. Он предоставил доказательства, что не имеет никакого отношения к бизнесу жены. На этом пока все и заглохло.
Все было нормально до того трагического дня. Позвонил посреди дня сын и сказал:
– Папа, срочно приезжай по адресу, – и назвал адрес. – Мама попала в аварию.
Он приехал на место. Шансов выжить у нее уже не было. На перекрестке слева на страшной скорости летел какой-то то ли обкуренный, то ли пьяный и ударил в бок машины жены, так что у нее не было шансов выжить. Она скончалась на месте.
В организации похорон помогло училище, и сын активно участвовал. Прошло отпевание, погребение, поминки. Через девять дней сын сказал:
– Пап, пригласи кого хочешь из коллег, помянем маму в кафе.
На девять дней пришли его коллеги и коллеги жены.
Через два дня сын, собираясь на работу, спросил:
– Отец, ты не сможешь в три часа приехать в офис? Будет разговор. Надо кой-какие дела утрясти.
– Хорошо, приеду.
Приехал в офис. Сын уже сидел за столом, за которым раньше сидела его мать. За приставным столом сидела Юлия Максимовна.
Эту Юлию Максимовну Пантелей давно знал. Она начала работать бухгалтером с его женой сразу же, когда та организовала ООО «Авангард». Частенько оставалась у них дома на ужин. Женщина лет 55-ти, тихая, спокойная, уравновешенная. Кроме нее, сидели еще несколько человек. Сын сказал:
– Коллеги, я потом вас позову, а сейчас нам надо поговорить.
Юлия Максимовна осталась, и вот сын сообщает:
– Отец, нам надо вступить в наследство.
– Какое наследство?
– Как какое? Ты же знаешь, что когда один из членов семьи умирает, погибает, то его имущество движимое и недвижимое делится, если нет завещания, между ближайшими родственниками. Поэтому мамино имущество нам надо разделить и вступить в наследство. Начнем с малого. Это часть твоей квартиры, которая приватизировалась. Пять ларьков у станции метро и пять ларьков в аренде. Пять магазинов, два кафе, три квартиры, автомобили. Вот это все должно быть разделено между родственниками, а родственники только мы с тобой. И еще ООО «Авангард». Я был раньше включен в него как учредитель, поэтому оно просто остается за мной. А остальное делится так. Половина всего движимого и недвижимого имущества, записанного на маму, – это тебе, а вторая половина делится пополам, и одна половина – тебе, другая – мне. Итого, тебе всего имущества три четверти, а одна четверть – мне, – Денис все объяснил и заключил: – В общем, отец, я через десять дней передам документы нотариусу, а ты пока поассистируй Юлии Максимовне. Она ознакомит тебя, как работать с администрацией, с налоговой, с санэпидстанцией, пожарниками, охранниками. В общем, введет в курс дела. А потом ты уже примешь решение, будешь ли ты заниматься бизнесом, или передашь имущество мне, или продашь. Это твое личное дело. Давай так договоримся.
– Хорошо.
– Тогда, Юлия Максимовна, берите Пантелея Акимыча под свое крылышко.
Она сказала:
– Приходите завтра к восьми часам в бухгалтерию. Желательно, пожалуйста, в гражданском.
Он решил вникнуть в работу бизнеса. Пришел вовремя. В десять часов был первый звонок из одного магазина о том, что пришли работники санэпидстанции. Потом из второго магазина. Юлия Максимовна позвонила в санэпидстанцию и выяснила, что, действительно, направлены две бригады в фирму, будут проверять два магазина.
Мы пошли в один магазин. Юлия Максимовна распорядилась, чтоб предоставили все документы, какие будут просить, а также кофе, печенье, конфеты. И предоставить кабинет заведующего. Точно так же во втором магазине. В два часа мы снова подошли сначала в один магазин. Там уже было сделано заключение о нарушении: у одного работника была просрочена санитарная книжка. Юлия Максимовна спросила у заведующей:
– Как так?
Та ответила:
– Работник находится в отпуске. Как только вернется, естественно, сразу не будет допущен к работе, пока не пройдет саносмотр, – на что инспектор сказала:
– Не знаю, где находится работник, но санкнижка находится в магазине, так что ждите результатов.
В другом магазине было хуже. Там проверяющим почему-то не понравился коньяк, они взяли для исследования три экземпляра. И каково было наше удивление, когда через три дня пришел результат: коньяк не соответствует ГОСТу. По всем параметрам нормально, кроме алкоголя: крепость должна быть 42 градуса, а в испытываемых образцах, в одном – 43,5, в другом – 44, а в третьем – 43,8 градуса. Предписывалось: изъять из обращения и из продажи и уничтожить.
Юлия Максимовна, получив это предписание, сразу же распорядилась, чтобы во всех точках был изъят с полок этот коньяк до 11 часов, потом лично сама проконтролировала. Пантелей Акимович спросил:
– А почему так строго?
– Потому, что предписание датировано вчерашним числом, а сегодня, естественно, будет провокатор, купит коньяк, на чеке указано время и дата продажи, так что окажется, что не выполнено предписание, что грозит опять штрафом.
Следующими проверяющими были пожарники. Пожарник на одном огнетушителе усмотрел нечеткую дату последней перезарядки.
В общем, такого рода неприятности произошли, включая то, что на следующий день необходимо было присутствовать на совещании в администрации.
На пятый день Пантелей Акимович сказал сыну:
– Знаешь что, Денис, я пришел к такому решению. Все имущество я передаю тебе.
Когда еще через несколько дней пришли к нотариусу с готовыми бумагами, было решено, что Денис отказывается от доли приватизированной квартиры, а Пантелей Акимович отказывается от имущества, которое числилось на его жене, в пользу сына Дениса. Потом Денис составил еще один документ, по которому он обязуется ежемесячно выплачивать определенную сумму отцу в качестве процентов от использования переданного имущества. Вот таким образом Пантелей Акимович сделался рантье.
Денис стал руководить фирмой и тем имуществом, которым управляла его мать. Практически без изменений. Сменил двух или трех человек. У него получалось. Тем более что он с матерью работал в тесном контакте, был в курсе всех дел, знал всех поставщиков и знал об отношениях фирмы с налоговой, санэпидстанцией и администрацией. Бизнес продолжал развиваться.
Через какое-то время Денис решил заменить отцу «Волгу», купил внедорожник, записав на себя, а отцу передал по доверенности. В этом доброжелатели в училище усмотрели сигнал, мол, Петров занимается бизнесом. Откуда деньги, чтобы купить такой внедорожник? Он был вызван к начальству. Начальство задало тот же вопрос. Он объяснил, что документы на машину получил по доверенности от сына и что не имеет никакого отношения к бизнесу, подтвердив это нотариально заверенным документом об отказе от наследства в пользу сына.
Инцидент был исчерпан, но когда Пантелей Акимович переехал в загородный дом, его опять вызвали на ковер. Это ему уже надоело, и он подал в отставку.
Когда он переселился за город, Денис подобрал бездетную супружескую пару, и она поселилась в гостевом домике на участке Пантелея Акимовича. В обязанности мужчины входило следить за техникой, за электрикой, водоснабжением, работой холодильной установки и всей автоматики, а его супруга занималась хозяйством в доме и готовила обеды и ужины.
Каждую среду и субботу Пантелей Акимович ездил в город в шахматный клуб. А когда я приехал, он переключился играть в шахматы со мной и ездить на рыбалку.
И вот в тот раз, после того как я проиграл, в семь вечера зашел Пантелей Акимович, подошел к столу, увидел, что все собрано, как договаривались. Он сказал:
– Сын приезжал.
Взял большую кружку, столовую ложку, положил в кружку малинового варенья, потом смородинового, налил из самовара воды, размешал, попробовал. Зачерпнул ложкой мед, тоже размешал. Взял булочку, стал кушать. Я предложил ему бутерброд. Он ответил:
– От бутерброда с сыром не откажусь.
Я прогрел два куска хлеба в тостере. Положил масла, оно растаяло, потом положил по два ломтика сыра на каждый кусок хлеба. Подал ему бутерброд на тарелочке. Он снял сыр, взял ложкой мед, на хлеб намазал мед и положил сверху сыр. Съел и опять сказал:
– Сын приезжал.
Я промолчал.
– На свадьбу приглашал.
Я спросил:
– На чью?
– На свою, конечно.
– Ну что ж, – сказал я. – Пора. Ему ж, кажется, уже за 35 перевалило?
– Да пора, но понимаешь… Вот мы с женой детдомовские, так уж случилось, что мы росли без родителей. А я мечтал, что сын наш познакомится с невестой, потом с родителями, мы зашлем сватов, а тут раз – приглашает на свадьбу 8 сентября. Приезжай не позже 6-го, чтоб успеть познакомиться с невестой и с ее родителями.
– Ну, вот и хорошо, – говорю, – что приглашает на свадьбу, а не так, что привел бы какую-нибудь пигалицу и сказал: вот это моя жена. А ехать куда? Что, она не местная?
– В том-то и дело, что не местная. В Краснодаре. Сказал, чтоб 6 числа туда приехать. У меня ж родственников никого нет, а сейчас и с коллегами давно не встречался. Кто б мне компанию составил? Слушай, а поедем со мной.
– Куда?
– На свадьбу. В Краснодар. Ведь ты же говорил, что ты в молодости по этому маршруту ездил. Поедем на моей машине. Что тебе стоит? Мы ж с тобой уже сколько дружим, считай, уж родственники. А то у меня ж никого родственников нет. Что, буду на свадьбе один, а там только с той стороны родственники да друзья Дениса и компаньоны. Давай ты как родственник пойдешь, – стал он уговаривать меня.
И я согласился поехать с ним на машине на свадьбу. Стали считать: 8-го числа свадьба, а прибыть надо хотя бы за два дня 6-го, день в запасе если, то 5-го. Двое суток ехать – это точно. Значит, 2-го надо выезжать.
– Давай еще запас возьмем, – сказал он, – и 31-го августа выедем.
Я открыл ноутбук и стал печатать, что нам с ним необходимо взять с собой. Первое – это одежда для свадьбы цивильная. Я посоветовал ему надеть мундир со всеми регалиями. Кроме того, надо взять дорожную одежду и домашнюю, включая тапочки. В сентябре месяце в Краснодаре тепло, может, проедем еще на море, так что не помешает захватить шорты, майки, шлепки пляжные. Все это я записывал. Что еще? Рыбснасти. Договорились так: спиннинги, удочки, мормышки, прикормку, наживку взять с собой. А также в дорогу – два термоса, один с чаем, другой с кофе, бутерброды с колбасой, с сыром и фрукты. Вот такой список составили и потом стали размечать, кто что возьмет. Естественно, одежду – каждый свою. Удочки, спиннинги берет Пантелей в двух экземплярах, потому что снасти у него были самой последней моды, шикарные. А блесны, мормышки и прочее – это беру я в свой бокс, у меня там все есть, и крючочки, и карабинчики, и все принадлежности.
Вот так мы собрались, и утром 31-го числа выехали, договорившись, что будем попеременно вести машину. Не намечали, по сколько километров, а смотря по необходимости друг друга сменять.
Обогнули Москву по западному кольцу и решили за Москвой пообедать. На ходу у заправки перекусили тем, что с собой взяли, а теперь остановились у дорожного кафе. Я взял с собой ноутбук и, пока нам готовили заказ, стал смотреть, где мы можем остановиться, чтобы переночевать. Если смотреть по километражу и по времени, затраченному при езде с той же скоростью, то с этим учетом я определил подходящий мотель на трассе, нашел в интернете телефон, позвонил в администрацию и забронировал двухместный номер из расчета, что мы прибудем в промежутке от 18-ти до 21-го часа. Администратор попросил указать номер и имя владельца машины. И мы, перекусив, спокойно поехали дальше.
Я рассчитал время правильно, в семь часов мы прибыли в эту гостиницу, зашли к администратору, тот подтвердил, что бронь действительна и подал бланки для заполнения. Пантелей принялся их заполнять, а я отправился припарковать машину на стоянке. Там подошел молодой человек, открыл ворота на стоянку, указал, где поставить машину. Я поставил машину, взял корзину с остатками продуктов и термосы и подошел к администратору. Пантелей уже закончил оформлять документы.
Мы поднялись на третий этаж. Приняли душ поочередно и поужинали остатками наших бутербродов и купленных в кафе пирожков. И разошлись по своим койкам.
Утром мы проснулись рано. Выпили кофе. Заправили термосы чаем и кофе. Решили, что не будем с утра плотно завтракать, позавтракаем где-нибудь по пути в кафе. Так и поступили.
В Краснодаре Денис дал адрес и ключ от квартиры, в которой мы должны будем поселиться. Мы приехали в Краснодар уже к вечеру. Подъехали к дому. Там охрана, шлагбаум. Подошел охранник. Мы назвали номер квартиры. Он посмотрел на номер машины, сказал:
– Да-да, мы предупреждены, пожалуйста, вот место, – и показал, где поставить машину.
Мы захватили с собой сумки с цивильной одеждой. Поднялись в квартиру. Открыли холодильник, он оказался полон деликатесов. Мы отнесли вещи каждый в свою комнату. Квартира была двухкомнатная. Поочередно сходили в душ. Стали готовить ужин. Сделали яичницу, достали бутерброды и деликатесы из холодильника, а там икра черная и красная, буженина, колбасы, в общем, достаточно, чтобы нормально поужинать и завалиться спать.
Пантелей позвонил Денису, сообщил, что мы на месте. Тот сказал, что завтра часов в десять подъедет с невестой. Мы приготовились встречать. В десять часов утра звонок. Открыли. Зашел Денис и красивая, стройная девушка, улыбчивая такая. В самом деле, они подходили друг другу. Денис спортивного сложения, высокий, широкоплечий, и рядом с ним милая, хрупкая девочка.
Поздоровались, познакомились, прошли на кухню. У нас был поставлен чайник. Денис подтвердил, что свадьба будет 8-го числа. По сценарию за нами заедет машина и привезет нас к дворцу бракосочетаний. Мы проходим в комнату для гостей. Потом приезжает невеста и идет в комнату для невесты. Затем приезжает он, идет в комнату жениха. Когда подойдет очередь, они выходят, встречаются, а за ними идут гости.
Свидетелем невесты была давняя подруга семьи невесты. А свидетеля жениха Денис выбрал прямо сейчас, посмотрев на меня и спросив:
– Не возражаете?
Я ответил:
– Не возражаю.
– А с родителями я созвонюсь и уточню, когда они приедут сюда познакомиться, – сказал Денис.
На следующий день он позвонил и предупредил, что приедут родители невесты. И мы познакомились с ними. Приехал мужчина такой солидный, ясно, что чиновник, как выразился Денис, районного масштаба, и с ним миловидная очень женщина. И еще одна женщина, которая должна быть свидетелем со стороны невесты. Они обговорили с Пантелеем детали мероприятия.
8-го сентября за нами заехала машина. Когда мы добрались к дворцу, народ уже собирался, довольно много народа. Появилась невеста, прошла в комнату невест. Затем приехал Денис, прошел в другую комнату. Через какое-то время вышел ведущий и пригласил по имени невесту и жениха в зал регистрации. А за ними вслед двинулись и мы. Попросили подойти свидетелей. Подошел я и эта женщина, Надежда, как она представилась. Сказал слово представитель загса, пожелал всего хорошего, любви, дружбы, согласия, долгих лет жизни. Предложил расписаться. Жених и невеста расписались, а потом и свидетели. Всех пригласили в другой зал, где было шампанское. Прозвучали поздравления, и вся компания двинулась в кафе.
Кафе было снято полностью для свадьбы, посторонних никого не было. Свадьба проходила по своему сценарию. Во главе стола сидели жених и невеста. Я – по левую сторону от жениха, Надежда свидетельница – по правую сторону от невесты. Слева от меня – Пантелей Акимович, а рядом с Надеждой – родители невесты.
Был тамада с поставленным голосом и шутками. Он предоставил слово родителям. Те поздравили молодых, пожелали все как обычно, а потом стали поздравлять гости. К тем, кто говорил поздравительный тост, подходили девушка и парень, которые держали сумку в виде кошелька, куда полагалось опускать конверт. Девушка смотрела на конверт, и если он не подписан, она спрашивала имя, фамилию, подписывала конверт и опускала его в сумку. Я спросил:
– Что это значит? – и услышал в ответ:
– Это подарки. Теперь, когда в стране дефицита нет, мы решили, что лучше дарить подарки в виде конверта с деньгами.
Вот так обошли всех поздравляющих. Свадьба продолжалась, произносились тосты, пелись песни, читались стихи. Народ повеселел. Некоторые ребята пели под гитару. Был приглашен даже оркестр. Начались танцы.
У Дениса с женой были билеты на самолет в путешествие. Они вышли станцевали и как бы незаметно ускользнули, уехали домой, а потом в аэропорт. Тамада, очевидно, был предупрежден об этом и отвлекал публику, чтобы никто не заметил исчезновения молодых. Хватились, где молодые, а их нет. А какая свадьба без жениха и невесты? Надо кого-то посадить на место молодых. Кто-то предложил:
– Пусть свидетели займут места жениха и невесты.
Все дружно поддержали, и свидетели, я и Надежда, оказались на месте жениха и невесты. Тут же подошли две девочки и украсили Надежду фатой, а мне в карман пиджака с левой стороны вставили какой-то не то цветок, не то платок. И тамада опять запустил по кругу поздравления. Кто-то крикнул:
– Горько!
Все поддержали. Я опешил. Надежда взяла на себя роль ведущей, встала, я тоже поднялся, она обняла меня и поцеловала. Все зааплодировали, и продолжилось веселье. Народ разгулялся.
Вдруг несколько человек уже в возрасте закатили две тележки, какие в супермаркетах используются для продуктов, и под общий смех и хохот в эти тележки усадили в одну тещу, в другую тестя и начали их катать вокруг стола. Тут я понял, почему теща была в брючном костюме. Очевидно, она знала обычай, по которому на Кубани почему-то катают на телегах теща с тестем на свадьбах, а потом просто переворачивают. Так и здесь несколько кругов сделали вокруг стола под шум и смех, выпили по бокалу шампанского, а потом вывалили их из тележек.
И продолжались танцы. Вышла красивая пара, молодой человек и девушка, и танцевали красиво вальс, и вдруг кто-то выставил ногу, и танцующий парень запнулся и упал, а на него девушка. Все ахнули. Девушка встала, подала руку парню. Тот подпрыгнул и ударил в лицо того, кто подставил подножку. Этот упал, вскочил, и завязалась драка. Они мутузили друг друга. Я говорю Надежде, что это такое, надо прекратить. Она отвечает:
– Нехай потешаться. Что за свадьба без драки?
Один из них схватил стул, замахнулся, а второй тоже успел схватить стул, чтоб защититься. Оба стула вдребезги разлетелись. У дерущихся в руках остались ножки от стульев, и они этими ножками пытались ударить друг друга. Потом один у другого выбил ножку. Этот замахнулся, но тот отпрыгнул к столу, схватил нож и выставил на противника, который, в свою очередь, схватил вилку, и вот они, как два петуха друг на друга, один с ножом, другой с вилкой. В это время поднялась Надежда, подошла, встала между ними, сказала:
– Оружие!
Те спокойно отдали, один нож, другой вилку. Она:
– Таня!
Девочка подошла с подносом, на нем три рюмки.
– Ну-ка, мировую!
Надежда и эти ребята взяли рюмки, чокнулись, выпили, и парни, не сговариваясь, поцеловали Надежду каждый со своей стороны в щеку. Тут все зааплодировали, и я понял, что это была постановочная драка. Потому Надежда и сказала: «Что за свадьба без драки?»
Свадьба продолжалась с песнями и танцами. Вдруг выскочили откуда-то два казака с шашками, стали махать ими и гоняться друг за другом, приплясывая. Шашки, естественно, бутафорские. В общем, свадьба гуляла.
Мы с Пантелеем Акимовичем уехали далеко за полночь. Тамада объявил, что завтра сбор к десяти часам.
На следующий день мы приехали к десяти часам. Теперь народ собирался медленно. Чувствуется, многие вчера перебрали. Уже не было общего стола. Столики были расставлены, как обычно в кафе. Мы с Пантелеем сели за один столик. Минут через пять вошли теща с тестем и Надежда. Хотя на столе стояли закуски, тесть почему-то заказал борща и посоветовал всем нам сделать то же самое. Я с удовольствием взял борща.
Тестя звали Валентин Петрович. Поговорили, потом он сказал, что его ждут депутатские дела, ему надо ехать, и договорились, что завтра они ждут нас у себя. Дал визитку с адресом и объяснил, как проехать. Это в 120 километрах от Краснодара на юго-восток. Мы ответили, что если завтра приедем, то послезавтра на рыбалку. Он обещал нам устроить хорошую рыбалку. Договорились, что мы приедем к вечеру, а следующим утром – на рыбалку. Он обещал обеспечить гида. Они уехали, мы остались.
На второй день свадьбы было больше молодежи. Очевидно, пожилые перебрали накануне. Гости расселись по столикам, потом объединялись компаниями, пели, анекдоты рассказывали, шутили, некоторые даже стихи свои читали. В общем, свадьба продолжалась.
Мы ушли около полуночи. И как договаривались, на следующий день к вечеру прибыли к тестю с тещей жениха. К нашему приезду мангал уже разгорелся, были замаринованы шашлыки, нутрия, курица. На столе стояло много всяких овощей, и свежих, и тушеных, и жаренных, и домашнее вино. Ни Пантелей, ни я не употребляем, но Валентин Петрович сказал, что это вино его, чистый виноград, так что нужно продегустировать. Мы по стопочке выпили. Вино очень приятное было.
Утром мы поднялись, вышли на кухню. Там уже хозяйничала Надежда. Спросила, что будем завтракать. После вчерашнего обильного ужина ничего не хотелось. Мы отказались, сказали: только кофе. Я заказал черный кофе без молока и сахара, а Пантелей заказал кофе с молоком и с сахаром. Надежда сообщила, что оба термоса заправила нам и приготовила на обед бутерброды в боксах в корзине.
В это время раздался звонок у Пантелея. Звонил человек, которому Валентин Петрович поручил нас сопроводить на водоем. Он подъехал и ждет нас у ворот. Мы вышли, поздоровались. Он назвался Василием Прокофьевичем и сказал, что поедет впереди, а мы за ним. Так и сделали. Водоем оказался, как и говорил Валентин Петрович, километрах в двадцати от поселка.
А еще Валентин Петрович нам рассказывал, что когда-то там был овраг, в нем паводковые воды собирались, их пытались сохранить для полива, но они очень быстро расходовались, и пополнения не было. А вот когда тут буровики работали, искали газ или нефть, то они наткнулись на подземную реку, невдалеке как раз от этого овражка, который хотели использовать как водохранилище для полива. Из этого родника самотеком выходила вода с приличным расходом.
Сделали нормальную дамбу с затвором регулирующим, и несколько лет назад в верховьях этого родника создали типа водохранилища, отсоединили от нижнего сеткой довольно крупной, через которую сазан до полкилограмма может еще пройти, а больше нет. И в этом верховье сделали маточник, завезли туда крупных сазанов, карпов. Устроили по всем правилам нерестилище. А ниже появился водоем для выращивания рыбы и полива с регулировкой уровня воды. Естественно, строго поддерживался нужный уровень во время нереста, чтобы не повредить икру.
В маточнике, конечно, не разрешалось рыбу ловить. А вот в нижнем водохранилище с довольно большим зеркалом ловить разрешено. Там стояли три домика, и был смотритель, который ухаживал за этими водоемами, подкармливал рыбу, а также следил, чтобы не появлялись браконьеры, хотя уже давно их не было. У него были лодки.
Когда стали подъезжать к месту, нам открылась картина: большое озеро, или водохранилище, с большим зеркалом. Вокруг посажены рощи. Там и дубы, и ясень, и фруктовые деревья.
В ореховой роще были три домика. Один стоял в отдалении. Подальше от воды находился хоздвор, где под навесом стояли трактор, косилки, другие механизмы. Было складское помещение. Слышались голоса индюков и гусей. Очевидно, там содержалась живность.
Нас встретил мужчина лет шестидесяти, крепкого телосложения. Он поздоровался за руку с нами, назвал себя Петр Петрович. Наш сопровождающий сказал:
– Вот Валентина Петровича гости.
Тот подтвердил:
– Да-да, он звонил, говорил. Можешь быть свободен.
Потом Петр Петрович объяснил нам, что рыбалка здесь платная. Платят за вход. Пять килограммов выловленной рыбы – это в счет входной платы. Либо одна рыбина больше пяти килограммов. А все, что свыше, надо оплатить по цене ниже базарной.
Затем он спросил нас, какую мы хотим поймать рыбу, и пояснил, что в этом водоеме сейчас можно поймать любую рыбу: и сома, и сазана, и карпа, и судака. Но стерлядь и форель запрещено ловить.
Я изъявил желание поймать сома, а Пантелей сказал, что удовольствуется крупным сазаном или карпом.
– Хорошо, – сказал смотритель, – я вам выделяю лодку, деревянную, плоскодонную. Снасти, вижу, у вас свои, а наживка здесь такая. На сома – выползки. Можно и на капустницу, но капустницы у меня сейчас нет. Еще вот бокс с красными червями. И бокс на сазана – мокуха и кукуруза.
Мы это взяли и пошли на пирс. У пирса стояла деревянная лодка. Мы привыкли на турбазах к катерам, пластмассовым, дюралевым, а здесь настоящая деревянная лодка-плоскодонка. Я оценил ее размеры, чувствуется, что остойчивая.
Петр Петрович дал нам еще большой подсак и объяснил, как выехать туда, где мы можем поймать сазана и сома.
Мы сели в лодку. Я сел на весла, отчалил, потом пересел к мотору. Мотор пятисильный, завелся с пол-оборота. Лодка оказалась хорошо управляемая и вполне приличным ходом пошла.
Добравшись до указанного Петром Петровичем места, я заглушил мотор. Лодка по инерции прошла еще какое-то расстояние, а когда остановилась, я опустил кормовой якорь и закрепил его. Опять сел на весла. Пантелей сидел на носовой скамеечке. Я развернул лодку так, чтобы, когда будем ловить, солнце светило в спину. Пантелей опустил носовой якорь. И вот так мы закрепились.
Я взял удочку с хорошим шнуром, прикрепил большой крючок, на который нанизал здорового выползка и, предварительно вымеряв глубину, забросил подальше от лодки со стороны кормы, так чтобы не мешала мне ловить другой поплавочной удочкой, а эту закрепил, поставил на сигнализатор. Еще удочку наладил, вымерял глубину и нанизал красного червя.
Здесь не пришлось долго ждать. Только поплавок установился, как, смотрю, сделал пару колебаний и пошел в сторону. Я подсек, это оказалась плотва и довольно крупная. Я опустил ее в садок.
Пантелей со своими удочками проделал то же самое, только заправил не выползка, а макуху, и также забросил подальше от лодки, закрепив на носу удочку и поставив на сигнализатор. И мы стали ловить на поплавочные удочки. В основном брала плотва, иногда небольшие сазанчики, караси, мы их отпускали, брали плотву.
Вдруг у Пантелея поплавок пошел в сторону довольно быстро, он подсек, и ему удалось вывести приличного сазанчика, наверное, килограмма на полтора, так что пришлось воспользоваться подсаком, чтобы его пригласить в лодку.
Через какое-то время у Пантелея сработал сигнализатор, он подождал секунду и подсек, почувствовав, что там у него крупная рыба. Он вынул поплавочную удочку, чтоб она не мешала, когда будет выводить большую рыбу, перебросил на другой борт. А я подготовился принимать подсаком эту крупную рыбу. Пантелей выводил, не давая слабины. Я спросил:
– Что там?
– Да, наверное, килограмм пять будет, потому что очень тяжело идет, сопротивляется.
Тем не менее, он все подводил и подводил, я опустил подсак в воду, а подсак такой большой, трехугольный. В конце концов, борьба закончилась в пользу Пантелея. Сазан зашел в подсак, и я его вынул из воды в лодку. Да, наверное, килограмма четыре точно будет в этом сазане. Мы его насадили на кукан и опустили в воду, продолжая ловить плотву.
Затем у меня сработал сигнализатор, я подсек, и мне показалось, что у меня что-то громадное, поскольку поднять было очень сложно. Но, тем не менее, поборолся, и вот когда уже поднял рыбину на поверхность воды, то увидел, что это настоящий сом с такой громаднейшей пастью с усами. Крючок впился ему в верхнюю губу, очевидно, очень хорошо, так что его попытки неоднократные сорваться не удались. Я еще поборолся и подвел в подсак, который держал Пантелей, и этот сом тоже оказался у нас на кукане.
Вроде бы уже и наловились. Пантелей на макушанку забросил еще, а я уже на выползков не стал забрасывать, смотал эту удочку и продолжал ловить на поплавочную плотву. У Пантелея еще раз сработал сигнализатор, он подсек. На сей раз оказался сазанчик килограмма на полтора.
Вроде бы достаточно, рыбалка удачная. Мы решили, что пора вернуться. Снялись с якорей. Я завел мотор опять с пол-оборота. На пирсе нас встречал Петр Петрович:
– Ну что, как рыбалка?
Мы похвастались:
– Полсадка плотвы и сазанов наловили и вот сом и большой сазан.
– Да, сом приличный.
Взвесили, он оказался – семь с половиной килограммов. А сазан – четыре триста. Петр Петрович спросил:
– Что с рыбой будете делать?
– Да не знаем, что делать.
– Хорошо, я вам ее тогда приготовлю. Из сома и крупного сазана, пожалуй, сделаю балык. Плотву засолю. А вот этих сазанчиков пожарю. Многовато, но все равно пожарю. А вы можете еще прямо с пирса половить или отдохнуть, пока я приготовлю рыбу для обеда.
Мы решили сначала перекусить тем, что нам с собой дали. Помыли руки. Я пошел к машине, взял корзину с продуктами, с термосами. Пантелей помог Петру Петровичу отнести рыбу к отдельно стоящему домику. Когда вернулся, сказал, что там специально оборудовано место для чистки рыбы. Мы присели под раскидистым ореховым деревом за столик и с удовольствием съели бутерброды, запивая чаем.
Мне все-таки захотелось посмотреть, как работает Петр Петрович с рыбой. Я пошел к нему. Он сказал, что уже сделал из сома и большого сазана балык, отделив головы, хребты и хвосты для бульона, который уже кипел. Он заправил бульон специями, добавил большую луковицу.
А плотву засаливал при мне в бочке из нержавеющей стали. Насыпал крупной соли, уложил слой плотвы, потом еще слой соли, потом слой плотвы, и так далее, пока не всю плотву сложил. Затем накрыл деревянной крышкой по размеру чуть меньше диаметра бочки и на крышку положил груз из нержавеющей стали. Он объяснил, что обычно держит плотву три дня, потом промывает, немножко вымачивает и высушивает, получая воблу. Вот такой процесс. А также он рассказал, как делает балык.
Обед ожидался минут через сорок, и он еще раз предложил нам пока порыбачить на пирсе, где есть для этого скамеечки. Но мы уже насытились рыбалкой, решили пока просто посидеть, отдохнуть.
Через сорок минут подошел Петр Петрович со словами:
– Ну что, у меня все готово, прошу к столу.
На столе стоял противень, на котором красовался жареный сазан без хребта, с красивой запеченной золотистой корочкой, и три большие кружки с рыбным бульоном, а также зелень и душистый белый хлеб.
– Это из вашего улова. Можете продегустировать.
Еще на столе были овощи, такие громадные помидоры розовые. Я взял один помидор, разломил, он внутри как будто сахаром посыпан на вид, а сладкий какой. Такая прелесть было кушать рыбу с хрустящей корочкой с помидорами, с огурчиками, зеленью и запивать из большой кружки наваристым бульоном. Очевидно, когда остынет, он превратится в желе.
Во время обеда я спросил у Петра Петровича, местный ли он.
– Да, я местный, здесь родился, здесь женился, здесь продолжаю коптить небо.
Затем я спросил, местный ли Валентин Петрович.
– Да, тот из казаков, тоже местный, нашенский. Хозяин хороший, уважаемый всеми.
– А жена его?
– Не, жинка це кацапка, он ее с Питера сюда привез, но добра кацапка, добра, такая умница. Она то ли профессор, в общем, ученый. Очень хорошая пара получилась, дружные, красивые, внимательные, уважаемые, очень уважаемые. Все их уважают, даже скажу, любят.
– А как они поженились?
– Да гутарят, я не знаю, правду ли бают, что то ли кто-то из них со свадьбы сбежал, то ли кто-то кого-то украл на свадьбе, не буду брехать, точно не знаю, но бают, что что-то романтичное в ихней судьбе произошло.
Я больше не задавал вопросов. Мы очень плотно этим рыбным обедом пообедали и собрались возвращаться к Валентину Петровичу. Но предварительно еще раз выехали на воду. Теперь ловили только на поплавочные удочки, поскольку Надежда просила много рыбы не привозить.
Я нанизал на крючок пучок красных червей, забросил. Попался сразу мне приличный сазан под два килограмма, как и те сазанчики были. Еще половили немного плотвы, пока и Пантелею не попался сазан чуть побольше, чем мой. Мы с этим уловом вернулись к пирсу, передали Петру Петровичу плотву, которую он досолил к той, что утром поймали. А этих сазанов он здесь же очистил, убрал жабры, обложил крапивой и передал в пакете нам. И мы поехали.
Когда добрались назад, приняли душ. Валентин Петрович с женой вернулись с работы и нас пригласили на ужин. Ужин был опять обильный. Напрасно мы пытались сказать, что еще с обеда сыты. После ужина Валентин Петрович и Пантелей Акимович пожелали о чем-то поговорить и удалились в кабинет хозяина.
Я вышел на веранду. Сентябрь месяц на Кубани тихий, погода теплая. Это еще, можно сказать, продолжение лета. За день мы даже подзагорели. Я чувствовал, что у меня и лицо горит, и руки. Но, тем не менее, это было приятно. И вот сейчас я сидел на веранде и смотрел на окрестности. За огородами протекал приток Кубани, который называется Ерек. Трещали цикады. Прекрасная осенняя погода.
Через какое-то время вышли на веранду женщины, спросили, не помешают ли они мне.
– Нет, не помешаете, ответил я.
– Мы решили здесь попить кофе. Будете с нами?
Я не отказался. Надежда поставила чайник. Принесла чашки, кофе растворимый, чай, печенье, конфеты.
Я обратился к Вере, жене Валентина Петровича:
– Петр Петрович поведал, что что-то такое романтическое было в вашей жизни, то ли кто-то сбежал со свадьбы, то ли еще что.
Надежда отозвалась:
– Да-да-да, это я. Давайте я начну рассказывать, – и стала рассказывать. – Сначала о себе. Я родилась здесь, в нашем поселке. Мама у меня учительница, в школе преподавала, а я, естественно, в этой же школе училась, отличницей была, примером для всех как дочь учительницы, и маме было не стыдно за меня, потому что училась я хорошо и закончила школу с золотой медалью. Решила поехать учиться в Ленинград. В то время медалисты уже не сдавали экзамены на общих основаниях вместе с троечниками и должны были сдать профильный экзамен, а профильным у меня химия была. Химию я очень хорошо знала, учила не по учебникам. Поэтому я поехала в Технологический институт и химию сдала успешно. Собеседование проводил декан и две женщины с ним. И вот декан листает мое дело и спрашивает:
– Какую вы школу закончили с медалью?
Я отвечаю:
– Среднюю №2.
– Это где, на Фонтанке?
– Нет, в поселке Южный.
– Это где такой?
– В двадцати километрах от Армавира.
– А где находится Армавир?
– В Краснодарском крае.
Когда я сказала, что приехала из поселка Южный, то молодая женщина, присутствовавшая там, очень красивая, не так уж намного старше меня, аж вздрогнула, услышав название поселка Южный и города Армавир. Я подумала, что это она? Уставилась и смотрит на меня. Декан сказал:
– Все хорошо, вы зачисляетесь, поздравляю вас, желаю таких же успехов, как и в школе.
Так я была зачислена в институт. А эта молодая женщина, которая присутствовала на собеседовании, вела курс.
Я, как и в школе, была примерной ученицей. На сессии по всем предметам еще до зачетной недели мне поставили автоматом отличные оценки, кроме предмета, который вела та женщина. И я решила, что если досрочно сдам один этот экзамен, то у меня больше месяца каникул получится. Я пошла на кафедру, нашла преподавателя, сказала, что у меня дедушка заболел и мне хотелось бы побыстрее его проведать.
– Не примете ли вы у меня досрочно экзамен?
Она ответила:
– Да-да, конечно. Дай зачетку.
Я протягиваю зачетку, она берет, ставит «отлично» и говорит:
– Надежда, а ты случайно не знаешь такую фамилию – Любомиров? Нет ли такого человека в вашем поселке?
– Как не знаю, Любомиров – это наш мэр, как сейчас говорят, председатель райисполкома, очень уважаемый человек.
– А как звать его?
– Валентин Петрович. Он молодой, немного старше меня. Ну, как немного? Я была в первом классе, когда он заканчивал десятый класс в нашей школе. Потом он уехал в институт, в Краснодаре учился. Я знаю его биографию, поскольку она была везде опубликована в газетах и листовках, когда его выбирали председателем райисполкома. Когда он три курса отучился, то перевелся на заочное, а потом его забрали в армию. Он отслужил, а вернувшись, стал в нашем поселке очень уважаемым человеком. Работал в райкоме партии по делам молодежи. Молодежь очень уважала его, потому что он был деловым человеком, под его руководством были обустроены спортивные площадки, организовывались соревнования и походы под лозунгом «Знай и люби свой край». В общем, очень интересный человек.
Я говорила, а сама смотрела на нее. Она так закусила губу и слушала. Потом говорит:
– Надя, у нас сейчас кафедра, собрание. Не сможешь ты прийти в кафе напротив вашего общежития к семи часам?
– Могу. Только съезжу, куплю билеты, чтобы завтра выехать.
– Давай, и встретимся там.
Мне стало интересно, зачем преподаватель приглашает в кафе меня, студентку. Я поехала на Московский вокзал, купила на завтра билет. В семь часов пришла в кафе. Зашла Вера Петровна. Мы заказали кофе. Она сказала:
– Надежда, понимаешь, в чем дело. Я тебя спрашивала про человека по фамилии Любомиров. Посмотри, – она достает фотографию, на которой Валентин Петрович и она, – этот ли человек?
– Ну конечно, это точно он, только он здесь немножко помоложе, а сейчас он такой солидный, как на листовках.
Затем Вера Петровна спросила:
– А дети у него есть?
Я ответила:
– Он не был женат, и знаю точно, что до сих пор по-прежнему не женат.
– Надежда, у меня к тебе будет просьба. Ты когда едешь? – я сказала, что уже взяла билет на завтра. – Я тебе дам эту фотографию. Покажи Валентину Петровичу. Если он узнает и вспомнит что-то, то передай ему вот это письмо, – подает мне конверт, незапечатанный. – Ты можешь почитать.
– Нет-нет.
– Ну, смотри. В двух словах я тебе скажу, что с Валентином мы учились в одной группе. Как мне казалось, мы полюбили друг друга, а потом мы рассорились… В общем, если он вспомнит, отдай ему это письмо. Хорошо?
– Хорошо.
Мы распрощались. Она ушла, явно расстроенная. Думаю, во какая романтика.
Я приехала домой, сказала маме, что преподаватель в институте, оказывается, была знакома с нашим мэром, и даже у них любовь была, и вот она попросила меня передать письмо. Мама сказала:
– Надежда, наверно, не надо передавать.
– Почему не надо?
– Понимаешь, говорят, что Валентин Петрович решил, наконец, жениться. А это письмо может повлиять.
Я не послушала маму. Утром она – на работу, а я – в райисполком. Пришла, говорю секретарше, что мне надо по личному вопросу. Та сказала, что по личному надо записаться. Я говорю:
– Нет, мне надо очень срочно по личному вопросу.
– Валентин Петрович занят, у него совещание.
Я сказала, что буду сидеть, ждать, когда он освободится.
Какие-то люди заходили, выходили, потом все вышли люди. Зашла секретарь. Дверь приоткрыта была, и я слышала, как она говорит, что там девушка, дочь учительницы, просится на личный прием, мол, ей очень нужно с вами поговорить по личному вопросу.
– Пусть войдет.
Секретарша вышла:
– Проходите.
Я зашла, он сидел за столом, указал мне на стул у приставного стола:
– Присаживайтесь. По какому вопросу? Вы, кажется, дочь Людмилы Сергеевны?
– Да, но я не по этому вопросу.
Я достаю фотографию и подаю ему. Он взглянул на нее и даже чуть ли не подпрыгнул, впился глазами в фотографию.
– Откуда у вас эта фотография?
– Хозяйка фотографии дала мне ее.
– Вы ее когда видели?
– Два дня назад перед отъездом и видела, и разговаривала.
– У нее дети есть?
– Откуда у нее будут дети, если она не замужем?
– Как не замужем?
– Да так, она не замужем. Она доцент, кандидат наук, ведет у нас предмет.
Он опять посмотрел на фотографию.
– Что-нибудь еще она передала?
– Да, передала. Если вы узнаете эту фотографию, то она просила передать письмо.
Я достала конверт, передала ему, он открыл, стал читать, посмотрел на меня, потом нажал кнопку секретаря, та зашла.
– Срочно мне расписание самолетов на Ленинград из Краснодара, Ростова и Минвод.
Та удивленно посмотрела и ушла.
– Наташа…
– Я не Наташа, а Надежда.
– Надежда, спасибо тебе.
Я смотрю, что мне уже здесь делать нечего. Поднялась.
– Подожди, Наташа…
– Меня Надеждой звать.
– Да-да, вот моя визитка. Позвони мне. Когда ты будешь уезжать?
– Да у меня каникулы.
– Когда будешь уезжать, обязательно позвони.
Я смотрю, он какой-то весь растерянный. Потом нажал еще какую-то кнопку.
– Машину срочно мне к подъезду!
Я ушла. А дальше пусть сама Вера Петровна рассказывает.
Та улыбнулась, сказала:
– Да, вот такая была история. Я рискнула обратиться к студентке со своим личным вопросом. С Валентином мы познакомились абитуриентами. Конечно, на него сразу все обратили внимание. Как правильно Надежда сказала, красивый мужчина был. И он обратил на меня внимание. Оба молодые, романтика. Когда начались занятия, мы сидели рядом. Я была примерная отличница, что в школе, что в институте, а он все-таки разгильдяй. Хоть вступительные экзамены сдал хорошо, но почти с первых дней пропускал и лекции, и практические занятия. В общем, к сессии приползал с хвостами. Я помогала ему. Лекции писала, иногда отчеты лабораторные делала за него. Я его полюбила.
Иногда он пропадал, особенно по субботам. Он мог договориться на воскресенье куда-нибудь и не появиться. Потом он мне рассказал, что он ходит в какой-то клуб бильярдистов, играют там на деньги, и выигравший не имеет права уйти до тех пор, когда никто не будет его вызывать на игру. Бывало так, что всю ночь проиграет в этот бильярд, а утром в воскресенье проспит. И я это терпела все.
Каждую сессию он с хвостами, сдавал кое-как. А на третьем курсе начались курсовые, раньше-то были лабораторки, а теперь у него курсовые были не защищены… В общем, разгильдяй он был красивый.
Однажды наш комитет комсомола вместе с профсоюзом решили организовать поездку в Ленинград в основном для студентов, активистов и отличников. Я попала в тот список. Договорились, что когда сессия закончится, то соберемся в общежитии и поедем в Ленинград.
Естественно, он не попал в этот список. Ему надо было сдавать хвосты. Я помогала, как могла. Но, очевидно, уже преподавателям надоело. Короче, я поехала в Ленинград, захватив зачетку, имея заднюю мысль перевестись в Ленинград. Ведь все-таки Ленинград – культурная столица, это не Краснодар, хотя Краснодар – столица Кубани.
Я обратилась в Ленинграде в деканат Технологического института по вопросу перевода. Меня принял декан. У меня были отличные оценки. Кроме того, я подрабатывала на кафедре, и у меня вышла публикация. Я все рассказала, он меня внимательно выслушал и говорит:
– Да, мы можем вас принять. Для этого требуется заявление и академическая справка из института, чтобы определить, на какой курс вас принимать. Программы примерно одинаковые, но тем не менее, порядок такой. Если желаете, мы вас примем, думаю, на четвертый курс.
Естественно, я обрадовалась. Здесь же написала заявление, декан подписал.
Когда я вернулась в Краснодар, конечно, Валентин ничего не сдал, я хотела ему помочь, он сказал:
– Нет, я перевожусь на заочное.
Он подал заявление об отчислении и перешел на заочное отделение. Наступила осень, начался призыв в армию, и его призвали в армию. Я уехала в Ленинград, а он в армию.
Мы вначале переписывались. Потом в письмах я его, очевидно, обидела, назвав его разгильдяем и лодырем, неспособным учиться. В ответ получила, что я слишком умная и заумная, оттого, мол, мне не по пути с советским солдатом. Вот так у нас прервалась переписка.
А я его любила. Скажу честно, что я очень страдала, мне его не хватало.
Для перевода в Ленинград мне надо было один предмет досдать, чтобы перейти на четвертый курс. Это не составляло труда. Я устроилась на кафедру работать. И вся ушла в учебу.
Через два года получила диплом. Мне руководитель, член-корр, предложил поступить в аспирантуру и дал мне работу, которая, как он выразился, впоследствии станет основой для моей диссертации. А по слухам я знала, что он не признает экзаменов в аспирантуру, он отбирает себе аспирантов сам, но требует, чтобы сразу же был сдан кандидатский минимум. Свой предмет он принимает лично, а остальные, там историю, иностранный, дает два месяца, чтоб сдать.
Я готовилась посвятить себя науке. Я иностранный знала, историю и, естественно, свой предмет. Короче, после института я была принята в аспирантуру. Через год защитила кандидатскую. А что было дальше – Надежда рассказала.
В тот год я проводила консультации на зачетной неделе перед экзаменами. Вдруг распахивается дверь в аудиторию, врывается Валентин с букетом цветов и на коленях просит у меня прощения, говоря, что он был не прав. В аудитории было много студентов. Они все встали. Я растерялась от такой картины: мужчина с цветами на рабочем месте… Я не знала, что сказать, и вдруг кто-то из студентов крикнул:
– Прощай его, прощай! Он заслуживает!
Остальные стали аплодировать. Я сказала, что прощаю. Вот такая картина. Кто-то умудрился даже зафотографировать, потом эта фотография ходила по рукам. Меня даже вызвал директор, мол, что это такое. Я ответила:
– Любовь.
Закончив курс, я уехала сюда. Не знаю, была ли бы я счастлива в науке, но здесь я счастлива. Я довольна. Довольна работой, меня здесь уважают, довольна семьей, мужем, дочерью. С тех пор мы ни разу с Валентином не поссорились, у нас полное взаимопонимание. А вот теперь и дочь нашла свою любовь и не только любовь, но и друга, поддержку. Но поживем – увидим.
Вот такая история. Так что никто у нас со свадьбы не убегал, никто никого не украл. У нас любовь была.