«Левый дискурс»: часть четвёртая. От Маркса к Ленину.
Продолжим разговор о «левом дискурсе», ставшем основой для формирования взглядов нынешних «леваков». Тема очень спорная и скользкая, но, тем не менее, не разобравшись с истоками идеологии этих «новых кочевников» 21-го века, мы не поймём, с какой угрозой столкнулись и какими путями эту угрозу можно преодолеть.
К середине прошлого века вполне себе оформилось левое движение, руководимое К. Марксом и Ф. Энгельсом. Впрочем, не только они одни принимали участие в его становлении, но распри внутри этого лагеря приводили к постоянным расколам и объявлению бывших соратников агентами тайной полиции, двурушниками и ренегатами.
Впрочем, идея о классовой борьбе как движителе мировой истории пришлась ко двору. Особенно, если сроки прихода социализма были перенесены в неопределённое будущее, когда пролетариат овладеет всем культурным наследием европейской цивилизации.
Помимо рабочих организаций началось активное партийное строительство, и вскоре социал-демократические партии в том или ином виде появились практически во всех странах Европы. Только Российская и Османская империи запаздывали с их возникновением, но и там, пусть и на нелегальном уровне, шло создание различных движений, из которых потом родятся социалистические партии.
Это спустя несколько лет после Великой Октябрьской революции левая доктрина в Советском Союзе примет относительно законченный вид и будет объявлена истинно научным учением. Об этом поговорим позже.
А пока продолжим повествование.
К середине 19 века внутри класса буржуазии сложились очень серьёзные противоречия между финансистами и фабрикантами. Если для финансистов была важна свобода движения денежных потоков, то фабрикантам были нужны, в первую очередь, рынки сбыта внутри своей страны, и только потом возможность экспорта продукции за рубеж или в колонии. Отсюда и стремление финансистов к глобализации, а фабрикантов к местному патриотизму, и даже национализму «в хорошем смысле слова».
Деятельность банкиров обеспечивала рабочими местами единицы, фабриканты – десятки и сотни тысяч жителей своих стран. Более того, заработанные рабочими деньги позволяли развивать промышленность, поскольку на них закупались в первую очередь местные товары, а налоги с зарплат, как и с доходов фабрикантов, пополняли государственную казну по месту нахождения предприятий. Это же относилось и к юнкерам, и к значительной части крестьянства, представители которого имели свой надел земли и поставляли продукты своего труда на рынок.
Банкир всегда мог уехать в другой город или даже в другую страну, фабрику же или рудник переместить было невозможно. При этом банкир мог «оптимизировать» свои доходы так, что государству с них оставались крохи, а фабриканту, помещику и крестьянину это было весьма затруднительно.
Банкиры по своей сути были космополитичны, а фабриканты и владельцы крупных сельскохозяйственных угодий, вроде прусских юнкеров, стали патриотами своего Отечества, будь то Германский Рейх, Франция времён Наполеона Третьего, Великобритания, недавно воссоединённая Италия или Российская империя.
Так что противоречия были очень серьёзны, и простых способов их разрешения не просматривалось.
При этом надо учитывать, что среди финансистов изначально была высока доля евреев, как людей грамотных и приученных к работе с текстами, хоть с Торой и мистическими сочинениями каббалистов, хоть с бухгалтерскими книгами. Поэтому шансы стать банковским работником выше были именно у них, особенно если при этом банковские операции носили не вполне законный характер, и допускать до них посторонних людей было опасно.
И это порождало и поддерживало и в Европе, и в Азии глубинный антисемитизм, который распространялся не только на финансистов, но и на всех их соплеменников, будь то ремесленники или мелкие торговцы. За грехи Ротшильдов и Варбургов расплачивались местечковые Абрамы и Сары, причём нередко своим здоровьем и жизнью. Хотя среди еврейского населения «голытьбы» в процентном отношении было в 19 веке побольше, чем среди автохтонного населения Российской империи, Германского Рейха или Австро-Венгрии.
Причём по мере того, как начиналась и усиливалась еврейская эмиграция за океан, в Северо-Американских Соединённых Штатах также возник антисемитизм, связанный с неприязнью к еврейским финансистам, ставшими очень видными фигурами на Уолл-Стрит. Так что истоки антисемитизма Генри Форда как типичного представителя класса фабрикантов имели под собой вполне реальные основания.
Итак, финансисты нашли способы воздействия на фабрикантов. Это были массовое левое социалистическое движение. Вторым же, не менее значимым способом, стало акционирование капиталов крупных производственных, строительных и ресурсодобывающих компаний.
Организовать строительство железной дороги или добычу руды в новом месте без привлечения сторонних капиталов было невозможно. И акционирование казалось лучшим выходом. Люди давали компании свои деньги, а взамен получали гарантированный доход по привилегированным акциям. «Всё по-честному, без обмана у волшебника Сулеймана», - как пелось в одном из советских детских фильмов.
И тогда финансисты предлагают изящное решение. Акции становятся основным товаром на фондовых биржах. Вам нужны деньги? Вы выводите акции на фондовую биржу, и по мере роста их стоимости ваш капитал растёт. Ну а если они не пользуются спросом, то, естественно, ваши усилия пропадут даром. Бизнес, ничего личного.
Если некоторые исследователи считают, что фондовые биржи возникли в 16 или 17 веках, а то и в Древнем Риме, то они не учитывают, что тогда речь шла не о торговле акциями. В тот период речь шла о долях в капиталах компаний, занимавшихся морской или дальней сухопутной торговлей. Складочный капитал был известен любому купцу, хоть в Роттердаме, хоть в Новгороде или в Москве, и этот механизм активно использовался. Другое дело, что сами доли в капитале ещё не стали биржевым товаром.
Акции же в современном виде - изобретение середины 19 века. И акция, ставшая товаром, позволяла контролировать фабрикантов не хуже рабочих организаций, угрожавших забастовками, или подкупленных чиновников из государственных контрольных органов.
Кроме того, финансисты оценили значимость таких отраслей, как транспорт (в первую очередь железные дороги и перевозки грузов по морям и океанам), добычу природных ресурсов (особенно после начала активной добычи нефти), страховое дело. Поскольку у местных капиталистов редко хватало собственных денег на крупные инфраструктурные проекты, именно финансисты обладали необходимыми ресурсами и в дальнейшем «снимали сливки» с их эксплуатации. И если в области страхования им приходилось соревноваться с теми же англичанами, то в остальном их дела шли в гору.
Появилось и ещё одно серьёзное направление бизнеса, где финансисты сыграли ведущую роль. Это создание новостных агентств и массовых средств массовой информации, которые стали важнейшим средством социального контроля. Ну и как вишенка на торте – создание «фабрики грёз», киностудий, продукция которых была востребована не меньше, чем СМИ.
Так что к ХХ веку финансисты подошли во всеоружии, особенно учитывая то, что теперь они стали частью местных аристократий, а в силу тесных родственных и деловых связей внутри собственной корпорации им стало под силу определять многие направления мировой политики.
Однако и власти монархических государств чувствовали определённый страх по отношению к быстро наращивавшим мускулы финансистам, поэтому старались взять под оперативный контроль создаваемы ими организации, и, в первую очередь, СМИ и политические партии, роль которых по мере создания парламентов практически во всех странах Европы резко возросла.
И тут нельзя не вспомнить о такой фигуре, как шеф прусской полиции Вильгельм Штибер, который зимой 1850 года начал вести расследование против находящегося в эмиграции Карла Маркса и его сторонников-коммунистов. Для некоторых из последних это закончилось длительными тюремными сроками. Он сыграл выдающуюся роль в формировании политической полиции не только в Пруссии и Германском рейхе, но и в России, положив начало созданию будущих охранных отделений. Принципы работы политической полиции, заложенные им, вполне актуальны и в наши дни.
Но пока что мы говорили о Европе, а Россия сыграла в развитии левого дискурса не меньшее значение, чем Германия и Англия.
Начнём издалека. В Московском царстве и в Российской империи опасались евреев как опасных конкурентов для русских купцов и ремесленников. И если до начала 17 века редкий еврейский купец или мастеровой появлялись в российских пределах, то с началом Смуты контакты стали достаточно частыми, поскольку вместе с польско-литовскими войсками появились и еврейские маркитанты, занимавшиеся снабжением, а самозванцу Лжедмирию Второму прямо приписывали еврейское происхождение.
По мере того, как Алексей Михайлович отвоёвывал земли у Речи Посполитой, русским войскам всё чаще приходилось сталкиваться с местным еврейским населением. Воспринималось оно как совершенно чуждое православным, и поэтому массово изгонялось с занятых территорий. Впрочем, далеко оно не уходило и при первой возможности возвращалось в родные места.
При Петре Первом на евреев на территории Малороссии и Польши практически перестали обращать внимание. То есть тяготы войны не миновали и их, но для местного населения не было особой разницы, пришли ли к ним русские, шведы или саксонцы. Как говорил один из героев фильма Чапаев: «Белые пришли – грабят, красные пришли – грабят».
Сам Пётр имел в своём окружении нескольких евреев-выкрестов, занимавших весьма значимые позиции, вроде вице-канцлера барона Петра Павловича Шафирова или первого генерал-полицмейстера Санкт-Петербурга графа Антона Мануиловича Девриера. Однако верующих иудеев к себе близко Пётр Алексеевич не подпускал и деньги у них старался не занимать.
Его супруга Екатерина Первая издала 20 апреля 1727 года указ о высылке всех евреев из пределов Российской империи (великороссийских и малороссийских городов). Впрочем, похоже, что этот указ не произвёл должного впечатления на её подданных. Затем во времена правления Петра Второго и Анны Иоанновны русским самодержцам не было дела до евреев, и так было вплоть до воцарения Елизаветы Петровны.
Дочь Петра Первого императрица Елизавета Петровна 13 декабря 1742 г. издала указ, в котором повелевала: «Все жиды, мужчины и женщины, независимо от их положения и богатства, со всем их имуществом должны немедленно убраться за пределы границы. От этих врагов Христа я не хочу иметь никакой прибыли. Как-то уже по неоднократным предков наших указам, по всей нашей Империи жидам жить запрещено. Но ныне нам известно учинилось, что оные жиды ещё в нашей Империи под разными видами жительство своё продолжают, от чего ни иного какого плода, но токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников нашим верноподданным крайнего вреда ожидать должно. А понеже наше матернее намерение есть от всех чаемых нашими верноподданными и всей нашей Империи случиться могущих произойти худых последствий крайне охранять и отвращать, того да всемилостивейше повелеваем: из всей нашей Империи, как-то великороссийских, так то и малороссийских городов, сёл и деревень, всех мужеска и женска пола жидов, какого бы кто звания и достоинства ни были, с объявлением указа, со всем их имением немедленно выслать заграницу и впредь оных ни под каким видом в нашу Империю ни для чего не впускать, разве кто из них захочет быть христианской вере греческого исповедания; то таковых крестя, жить им позволить, только из государства уже не выпускать.»
В декабре 1743 года Сенат предложил временно пускать евреев в Россию с целью развития торговли и получения прибыли. Русская императрица ответила: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».
При этом брать деньги у Англии это совсем не мешало, приводя денежное обращение Российской империи во всё более печальное состояние. То, что таким образом Россия продаёт своё будущее, её правителей интересовало мало.
Вообще, при изучении русской истории нередко возникает ощущение, что и Московское царство со времён Ивана Грозного, и Российская империя при Елизавете Петровне и продолжительное время правления Екатерины Второй являлась криптоколонией Англии. Конечно, английское влияние могло не проявляться настолько явно, как в её колониях, но денежные ссуды делали своё дело, и нередко от английских послов зависела судьба династии. Эта тема ещё ждёт своих исследователей.
Правда, в 1780 году Екатерина Вторая отказалась посылать своих солдат на территорию будущих Соединённых Штатов Америки, положив конец особым отношениям с английской короной.
28 февраля 1780 года Россия объявила Декларацию о вооруженном нейтралитете. Новые принципы мореплавания судов нейтральных стран во время войны позволяли им: 1) свободно плавать от одного порта к другому и у берегов воюющих стран; 2) имущество, принадлежащее подданным воюющих держав, было свободно на нейтральных судах, кроме заповедных товаров; 3) заповедными товарами считалось только оружие, снаряды и амуниция; 4) блокированным портом считался только тот, где была очевидная опасность противостояния флотов воюющих держав. Таким образом, нейтральные суда получили право на оборону.
Чтобы поддержать свою декларацию Россия немедленно выслала в Северное море несколько военных кораблей для обеспечения свободы плавания всех народов и устранения каперов. К акту о Вооруженном нейтралитете в 1780-1783 гг. присоединились Дания, Швеция, Голландия, Пруссия, Австрия, Португалия и Королевство Обеих Сицилий Принципы вооруженного нейтралитета были признаны Францией и Испанией. Поддержали документ и Соединенные Штаты. Англия была вынуждена пойти на мирные переговоры, подписав в 1783 году Версальский мир, признав независимость США.
И хотя на какое-то время заимствования в Английском банке прекратились, денежное обращение в Российской империи находилось в весьма запущенном состоянии.
Продолжилась практика заимствований у Английского банка и в 19 веке. Правда, к этому времени многое в Английском банке уже зависело от семейства Ротшильдов, которые стали оказывать серьёзное влияние на его политику, хотя формально ни Майер Амшель, ни его сын Натан этой структурой не управляли.
Так, в Российской империи и Александр Первый, и Николай Первый вроде бы очень настороженно относились к европейским банкирам, особенно к семейству Ротшильдов. Но это не мешало Александру Первому в 1804 году провести переговоры о выделении ему нового займа. Английское правительство, возобновившее войну с Францией в мае 1803 года, предложило России и Австрии создать коалицию против Наполеона.
Если Павел Первый в конце своей жизни проводил антибританскую политику и был за это убит при явной поддержке заговорщиков английским послом Чарльзом Уитвортом, то его сын Александр был сторонником союза с Англией.
30 марта (11 апреля) 1805 года в Петербурге подписали русско-английский союзный договор. Россия стала членом третей антифранцузской коалиции. Причем поводами для вступления в войну с Францией было раздражение Александра I, порвавшего дипломатические отношения с Францией после казни герцога Энгиенского, то есть личный мотив и туманная обеспокоенность захватническими действиями Наполеона, ничего не имеющая общего с национальными интересами России.
Россия пообещала выставить 115 тыс. солдат, затем Александр согласился на увеличение русской армии до 180 тыс. солдат. Кроме того, Россия пообещала выставить наблюдательные (обсервационные) корпуса к границам Австрии и Пруссии. Англия пообещала союзникам помогать флотом и предоставлять денежную субсидию в размере 1 млн. 250 тыс. фунтов стерлингов ежегодно за каждые 100 тыс. солдат. Целью союза было очищение от французских войск занятых ими земель и восстановление династии Бурбонов на французском престоле. Таким образом, Россия с этого ничего не получала.
Поражение российских войск под Аустерлицем и Фридландом вынудили Александра Первого пойти на заключение Тильзитского мира. Казалось бы, появилась возможность, заключив мир с Наполеоном, фактически разделить Европу, но, формально соблюдая «континентальную блокаду» против Англии, тайные контакты с Англией только усиливались. Именно нарушение договорённости об этой блокаде стали одной из причин войны 1812 года.
Надо отметить, что в Российской империи появился свой аналог семейства Ротшильдов в лице династии Штиглицев, родоначальник которой, Людвиг Иванович Штиглиц, в 1812 году делает крупные пожертвования на нужды российской армии и в том же году переходит из иудаизма в лютеранство, что открыло ему путь наверх. 22 августа 1826 года он со своим семейством возводится в баронское достоинство, дав начало роду крупных российских финансистов и предпринимателей. Его сын Александр сыграл очень серьёзную роль в строительстве железных дорог в России и стал первым руководителем созданного в 1860 году Государственного банка России. Однако при всём при этом Штиглиц хорошо знаком с Ротшильдами, и при его участии неоднократно велись переговоры о внешних займах для России.
Более того, Николай Первый вынужден прибегать к займам в ходе Крымской войны. И хотя Россия в эти годы воюет практически со всей Европой, займы у тех же европейских банкиров, связанных с английскими и французскими Ротшильдами, он получает.
Однако обходиться без внешних заимствований всё равно не получалось. И в 1859 году уже Александр Второй вынужден напрямую брать деньги у Ротшильдов. Так что успехи Российской империи 60-70-ых годов 19 века были бы невозможны без участия иностранного капитала, в том числе и этих «страшных Ротшильдов».
Но если цари не стеснялись заимствовать у еврейских банкиров за рубежом, то в отношении своего еврейского населения они были куда более осторожны, не спеша с отменой «черты оседлости», введённой ещё при Екатерина Второй, чтобы не создавать конкуренцию своим купцам и ремесленникам со стороны коллег из присоединённых после разделов Речи Посполитой земель.
И хотя выходцы из-за этой пресловутой черты находили способы обойти ограничения, сохранение её вплоть до 1917 года толкнуло в объятия к революционерам всех мастей не один десяток тысяч представителей еврейской молодёжи, начиная от участницы «Народной воли» и покушения на Александра Второго Аси Мироновны Гельфанд до будущих соратников Иосифа Виссарионовича Сталина Лазаря Моисеевича Кагановича и Льва Захаровича Мехлиса, не говоря уж о такой важнейшей фигуре в «левом дискурсе», как Лев Давыдович Троцкий (Бронштейн).
В целом же, хотя классики марксизма считали, что у России не скоро появится возможность перейти к строительству социализма, и это в первую очередь будет задачей сознательных представителей пролетариата развитых стран Западной Европы, жизнь опровергла их планы. Именно слабо развитая, по их мнению, Россия с относительно немногочисленным рабочим классом и общинным владением землёй в деревне и станет полигоном для строительства первого социалистического государства.
И хотя статья названа «От Маркса к Ленину», о русском революционном движении и будущем вожде пролетарской революции поговорим подробнее в следующей статье.