- С ветхого Адама пошел грех - ту по миру, - втолковывал воровским казакам старец праведный Мартын, змеясь по схрону припляской зыбкой, опутывая их жутко звучащими посреди тайги словесами, искусно слагаемыми в совершенно непонятные фразы, - жрать он хотел, а ридны браты и запродали его в кабалу вечную за миску чечевичной похлебки.
Выбранный за опытность атаманом Разин взбесился, вырывая саблю из ножен.
- Ты говори, да не заговаривайся ! - закричал он, замахиваясь саблей на сжавшегося в углу старца. - Я на Соловках еще не таких ухарей в беседе ломал ! Где таковское прописано ?
Вылетел из темного угла старец праведный да в ответ как взгайкает :
- А вот на ладони у меня ! Как смажу - вмиг узнаешь !
Видят казаки, что даже атаман не в силах преодолеть грамоту приютившего их на переходе из Гребаного Экибастуза в царство мужицкого царя Опоньки ловкача Мартына, перешептались наскоро и двинули из своих рядов дедку Орелика рваны ноздри, что всю каторгу насквозь прошел, в самом конце обнаружив не за хер терсящегося на кукане единственного журналиста на Руси длинного парня Олешку. Кашлянул в кулак дедка, никак - колдует. Забоялись казаки, не смотри, что воровские, не гляди, что виселица по ним по всем давно плачет, убегли из схрона, под кедром стоят, трясутся. Атаману лица терять не положено, какой же он ватажок, если старца, пусть и волшебного, спужается ? Сел Разин на лавку, сабельку коленками придерживает, дедке Орелику хитро подмаргивает, мол, бомби. Тот и бомбанул загадкой первой, как и полагается на Руси отвеку, когда встренутся два равных по силам шамана или волхва, что, впрочем по богатству населяющих отчизну племен, одно и то же.
- А вот когда гагара над Гаранинским расстрелом летит, то в какую сторону, на Мекку или Иерусалим, оконце смотровое газовой камеры выходит ?
Зашатался старец праведный Мартын, белея, никак не ожидая политицкого коварства в первой же загадке. И ответить неможно, скажешь, что враки все ваши мифические расстрелы иудобольшевиками народца русского, так Солж - гэген нарисуется телекинезом телепатии, возденет руки и как гаркнет про сопли у мертвецов, а ответишь, что нету и не было никогда ни единого видока камере газовой, тогда тебя по новым европейским законам на цугундер и укатают, потому жиды настояли на кривде и лжи явной.
- Твоя сила, - хрипит старец праведный Мартын, опадая у лавки ветошной кучкой малой, - дедка Орелик рваны ноздри. Правда народная за тобой, решай сам.
Торжествует дедка Орелик, скачет и похваляется.
- Я - ста да я - ста.
Казаки же, не доверяя и атаману, подослали Фролку к двери в схрон, что под землю ныкается, тот и слушает последнюю битву этого мира, априори ведущую к неуклонному сокрушению всех соцсетей напрочь и навовсе, и слышит он про ста. Оборачивается к кедру и шепчет косорыло :
- По - ходу, хлопцы, уже хабар делят. Сто да сто, выйдет двести.
Разъярились казаки, вопрос понятий, ломятся обратно и видят, что атаман дремлет на лавке, дедка Орелик чай пьет, а старец праведный Мартын победителю словопрения трубочку вересковую подносит, набитую плотняком добрым гашем. Пыхает дедка Орелик, чаем сушняк снимает, на казаков хитрым глазом косится. Поняли тута казаки воровские, что олух Фролка не так воспринял диалектизм высказываний, у нас, на Руси - то, тысячи народов и сто тысяч наречий. И на всех Керви не напасешься. С чем вас всех и поздравляю, человек хоть делом нужным занят, ознакамливает невежд ( как я ) с бриллиантами мировой культуры, а шкуры фоточки постят, псами погаными гарцуют, в кинах говенных сымаются, одно слово - два слова. На х...й.