Глава 7. Старушка, бордель «Маскарад» и Мани.
В это время к подъезду подошла Старушка с вышедшей из моды авоськой, в которой вальяжно распластался сплюснутый колобок каравая. У кота смешно округлились без того большущие глазищи при виде упитанной, одномастной с ним крысы, ковылявшей за женщиной, неистребимо напоминавшей не самого приятного сказочного персонажа.
Старушка что-то недовольно бормотала себе под нос, но встречный, интеллигентный мужичок в шляпе, отчётливо расслышал слово: «Курощуп». «Шляпа» почему-то принял нелицеприятное словечко на свой счет, поморщился, открыл рот, чтоб ответить, снова поморщился и закрыл рот. Одно слово интеллигент.
Поравнявшись с котом, крыса небрежно окинула взглядом хищника. От возмущения кот встал на лапы и ощетинился, но наброситься на потенциальную жертву не решился. Тоже мне интеллигент…
– Лягушонка в коробчонке отправляется за тридевять земель, ложки-матрёшки, – то ли одобрительно, то ли пренебрежительно в спину садящейся в такси Проститутки пробубнила Баба Яга в молодости, прибавив, обращаясь к грызуну: – Да, Мелок?
Крысиный самец отрицательно завертел головой.
– Ладно, может и принцесса… Но кем станет в будущем – время покажет. Оно как колобок: куды ни глянь – коло, а в коле нет ни начала, ни конца.
Умное выражение крысиной мордочки стало похожим на лицо какого-нибудь нобелевского лауреата…
По дороге Таксист ругался как сапожник и не потому, что ему так хотелось, а из-за того, что водителю со стажем так было положено. Вначале Проститутка хотела сделать Таксисту замечание, но быстро передумала. Меньше всего ей сейчас хотелось вступить в перебранку с грубияном, который без стеснения бравировал своим хамством.
А Таксист, смакуя, комментировал всё, что происходило на дороге: не правильные, само собой, по его мнению, водительские манёвры, опасные дорожные пробежки пешеходов, даже цвета автомобилей. И, конечно же, – здесь он был не оригинален, – представительниц слабого, но такого прекрасного пола за рулём. К традиционным насмешкам Таксист прибавил отсебятину, неся откровенно-матерную ахинею. Самыми приличными высказываниями в адрес женщин, посмевших оседлать, в основном роскошные средства передвижения, были: «Титька тараканья, жаба тошная, ондатра тоскливая, сука древоглазая, чумадейка, баба в ступе…».
Пришлось Проститутке, как русалке, окунуться в омут воспоминаний под водительские еб… и чтоб тебя…
Бордель «в лицах», действовавший под вывеской салона красоты «Маскарад» пользовался бешеной популярностью в городе. Проститутке досталась высокооплачиваемая роль Клеопатры и дикая зависть коллег по цеху, разве что… разве что за исключением Подруги, которую наряжали самой Екатериной II в «пухлый» период ее правления. Подруга на самом деле была похожа на императрицу, во всяком случае, если сравнивать с изображением на портрете Фёдора Степановича Рокотова, московского портретиста славной эпохи удивительно противоречивого Русского Просвещения.
Проститутка на пару с Подругой приносили хозяину заведения… да, да, уже известному нам Мани, простите за алтынный каламбур, приличные мани. Не на блюдечке или тарелочке, а на самом что ни есть подносе. Это была почти третья часть суммы от доходов борделя. Остальная лепта была уделом лысеющей от бесчисленных кокаиновых «дорожек» Мальвины, непропорционально длинноногой, костлявой Золушки, приторно-улыбчивой Коломбины, ненасытной Женщины-кошки, популярного Мальчика с пальчик, естественно, юноши по вызову, у которого малышок был далеко не с пальчик и, куда ж её денешь, Роксаланы.
Были и другие жрицы Эроса, но они не заслуживают нашего внимания. Все они были на одно лицо, одну фигуру, один темперамент и приносили в кассу «Маскарада» мелочёвку. Мани их держал для всякой грязной работы: ментовских «субботников», рыночной братии, блатной шушеры, а также прочих субчиков и мероприятий, напоминающих низкопробные оргии римского плебса.
Ничего удивительного, что в отличие от «царицы» и «императрицы», связанных пусть и фривольными, но всё-таки рамками образов исторических персонажей, что делалось исключительно для утончённых любителей постановочного секса, слегка косоглазая кокаиновая Мальвина вытворяла такое… Такое вытворяла… Ну, в общем, была мастерицей и не только на все руки.
Конкуренцию ей составлял только анорексический сексуальный трудоголик Золушка, с которой даже мужское недоразумение чувствовало себя принцем. И всё было бы очень даже хорошо, если бы не её патологическая привычка исполнять после полученного оргазма неплохо-поставленным меццо-сопрано отрывки из известных оперных партий. Пение щемящей болью напоминало популярной шлюхе о подающей надежды оперной певицы девчушке, щедро забрызганной веснушками. Она приехала из глубинки покорять… Дальше избитый сюжет, по которому гусенице так и не удалось стать бабочкой. Вернее, удалось, но только ночной.
Тот, кто не способен осилить движение вверх опускается на самое дно или, в лучшем случае, ползает по горизонтали.
Клиентуру Мальвины и Золушки в основном составляли рокеры, байкеры, хакеры, прыщавые юнцы, отпрыски богатеньких папаш, и прочие, в лексиконе проституток, прощелыги.
В Женщине-кошке настолько доминировала кошка, что она почти перестала разговаривать на человеческом языке, предпочитая мяукать на все лады, в зависимости от настроения или реакции на внешние раздражители. Её же шипение могло дорого обойтись объекту агрессии.
Как и у всякой кошки у неё был любимчик – Шеф-повар модного японского ресторана, который всякий раз приносил экстремальной женщине экстремальные блюда из морепродуктов и, среди прочего, небезызвестную рыбу фугу.
Ей нравился этот мускулистый, жгуче-кареглазый молодой человек с нечеловеческой потенцией и несвойственной большинству мужчин грубой нежностью, которая ей так нравилась. Если бы Женщина-кошка способна была любить, она непременно влюбилась бы в Шеф-повара. По тому, как часто он к ней приходил было ясно, что и Женщина-кошка ему далеко не безразлична…
Роксалана была смазлива, говорлива и плаксива. Она любила рассказывать душеспасительные истории и способна была растрогать любого, даже жестокосердного мужлана, зачастую отбивая охоту на полноценный, не затуманенный состраданием, секс.
Однажды появился в её жизни один… холостой и бездетный, почти импотент, Доктор наук. Нечто едва напоминающее секс служило у этой сладкой парочки фоном для душещипательных бесед. Роксолана искренне пожалела, когда Доктор наук тоном Левитана, читающего сводку или приказ Верховного Главнокомандующего, сообщил ей, что конференция по криозаморозке завершилась. Расставание напоминало сцену из оскароносного фильма. Росксолана откровенно расплакалась, Доктор наук сдержано всплакнул. Зрители, если бы они были, рыдали бы как белуги.
Учёный муж выпросил у зазнобы фотографию и пообещал регулярно звонить. Обещание своё Доктор наук выполнял неукоснительно, с завидным постоянством.
В последнее время на Роксалану всё чаще стали жаловаться клиенты и Мани всерьёз стал подумывать о том, чтобы выгнать её ко всем… А вот известие о болезни Проститутки его, действительно, искренне расстроило. Понятное дело, огорчила не сама болезнь, а последствия для кармана Мани.
– Что ж ты так, – пьяно сокрушался Мани, устроив Проститутке последний вечер в борделе. – Без тебя не тот компот.
– И сама знаю, – поглощая самбуку, согласилась захмелевшая Проститутка, затянувшись кальянным миксом «Ледяная мята». – Только мне хоть так, хоть так пора в утиль.
Колючие нотки морозного зимнего утра, казалось, когтями хищника поцарапали горло. Но боль не успела себя озвучить, так как на корню была уничтожена ментолом, после которого в ход пошла мята с её мягким и расслабляющим эффектом.
– Ты… это… не раскисай, – дежурно попытался успокоить Проститутку Мани, мысленно подсчитывая убытки.
– Что-то не очень получается, – пьяная в дымину Проститутка прокатилась по ухабам слов.
– Ну да, ну да, – уже в ответ на свои мысли произнёс Мани, вытирая платком лоб и щёки.
В тот вечер все «маскарадовцы» показались Проститутке чрезвычайно милыми людьми и даже белобрысый бисексуал Мальчик с пальчик, который любезно вызвал такси и втиснул в салон автомобиля красивое, немного раскисшее, женское тело.
Приехав по адресу, который пухлогубо промямлила таксисту на бровях Проститутка, с трудом связав лыко, жиголо потащил свою добычу по паутине лестничной площадки, затащил в квартиру и, ощутив себя мужчиной больше, чем педерастом, воспользовался моментом, отработав короткую и произвольные программы с полной самоотдачей…
Проституция – профессия с изюминкой и с гораздо более древней, чем у Адвокатуры. Но в отличие от неё, с её акцентом на вишенку на торте в виде словоблудия, Проституция делает упор на перчинку блуда в натуре.
Многие государственные мужи, особенно в период жонглирования реформами, начинают как адвокаты, но когда запахнет порохом и кровью, заканчивают как проститутки.
И вообще, проституция была, есть и будет теснейшим образом связанной с социумом. Ведь недаром, и коренное преобразование общества, и изменение отношения к нормам сексуального поведения называют революцией.