10. Глава. Доктор наук.
Доктор наук – это, чаще всего, больной жаждой познания, который Науку или лечит, или калечит.
Автор
– Г-г-где она, ч-чёрт в-возьми?! Я т-т-т-тебя спр-р-ашиваю?! – в начале октября, заикаясь с французским прононсом, орал пьяный в стельку доктор медицинских наук. – Г-г-где моя Н-н-нобелевская п-премия?! Б-большому к-кораблю п-положено б-большое п-плавание.
Лицо этого высокорослого мужчины покраснело от натуги, тёмные, разно уровневые глаза фанатично горели, руки лихорадочно дрожали. Доктор наук был отъявленным спорщиком. Он готов был спорить по любому поводу и болезненно воспринимал даже самый незначительный проигрыш. Об этом знало всё его окружение и частенько этим пользовалось.
Говорят, в споре рождается истина… Ну и пусть говорят. Ведь доказательной базы в пользу данного утверждения не существует. Напротив, автор считает, что спор имеет такое же отношение к истине, как белка к алкоголизму.
В детстве Доктор наук спорил с карапузами-ровесниками на то, кто дольше сможет крутиться на карусели, кто дальше всех плюнет и даже, кто больше написает в горшок. В юношеском возрасте детские пари, в большинстве своём, вытеснили споры с оттенками сексуальности и пошлости. Но в зрелом возрасте всё это померкло перед спорами, связанными с Его Адреналиновым Величеством – Риском.
И Доктор наук на спор, практически без подготовки, прыгал с парашютом, участвовал в автомобильных гонках, покорял вершины Кавказа… Многочисленные, экстремальные споры переломали почти все его кости, вследствие чего он хромал. Несколько черепно-мозговых травм превратили его в заику. Он смешно и часто моргал, словно имитировал сигналы азбуки Морзе.
В целом симпатичное лицо Доктора наук было несколько перекошено, собранный по кусочкам нос стал похожим на такую же выступающую деталь у Людовика XI. Издаваемые вечно заложенным носом звуки на французский манер усиливали сходство Доктора наук с этим монархом.
– А ты её заслужил? – выравнивая заплетающийся язык, на крик вопиющего в пустыне отозвался хозяин – тощий, с козлиной бородкой, Кандидат наук, пытаясь ещё активным клубком извилин ужалить заику.
В душе козлобородый ненавидел своего удачливого собрата, который к тому же был младше его на целый год и Кандидат наук, прикрываясь, якобы дружбой, всячески намеревался публично демонстрировать под личиной панибратства своё мнимое превосходство над заикой.
– К-к-кто же, если н-н-не я! – впал в истерику Доктор наук, вяло, но, как ему показалось, со всей силы, стукнув кулаком по столу. – П-п-премия в о-о-области ф-физиол-л-огии и м-медицины моя!
– Твои исследования не прошли клинических исследований, – с огромным трудом выдал на-гора предложение Кандидат наук в повидавшем виды коричневом костюме с бесчисленными пятнами, к которым в тот день добавились отметины от кетчупа и селедки.
- Ч-что?! И т-ты, Б-брут! Д-да я отвечаю, ч-что м-мои исследования и ч-через сто лет б-будут ак… ктуальны, – закончил икотой фразу Доктор наук.
– А вот и нет, Цезарь, – Кандидат наук гнул свою линию, как циркач подкову.
– А в… вот и да!
– Тогда заморозь себя на сто лет и посмотрим. Тем более это по твоей теме, – с подзадоривающей издёвкой, трезвея от спора, предложил Кандидат наук.
– Я-то п-посмот-трю, а в-в-от ты?
– А я принципиально не умру.
– Т-тогда п-пари.
– Итак, ты обещаешь подвергнуть себя криозаморозке не позднее года, начиная с сегодняшнего дня? – приступил к вербальному оформлению предмета спора Кандидат наук.
– Д-да! Иг-гр-ра с-стоит с-свеч или хотя бы п-подсвечников. Э-э-то в-в-время в-всё р-равно не д-для т-таких к-как я.
– А что на кону?
– С т-твоей с-стороны – п-погашение м-моих н-не д-денежных обяз-зат-тельств, с м-моей – н-написание т-твоей д-докторской. Г-годится?
– Не денежные обязательства? Разве могут быть обязательства без денег?
– У м-ме-н-ня д-да.
– И что это за обязательства?
– П-прот-тир-рай г-ген-ния, п-пол-ливай к-ко-люч-чку, уг-гощ-щай к-ко-лег ов-всом и з-заб-боться о п-пуш-шист-тике.
Наступила минутная пауза, в течение которой Кандидат наук намеревался разгадать слова Доктора наук. На лице козлобородого длинноносый прочёл раздражение от невозможности понять, что он имел ввиду. Доктор наук не удержался и рассмеялся, чем в очередной раз уязвил ущербное самолюбие кандидата в высшую учёную степень.
– Ладно, ладно, сдаюсь, – за фальшивой игривостью козлобородый постарался скрыть злость.
– В-всё г-ген-ниальн-ное п-п-р-рост-то. П-прот-тр-рай п-порт-трет Э-эйнт-тштей-йна, п-пол-лив-вай м-мой к-как-т-тус в л-лаб-бор-ратор-рии, уг-гощ-щай к-кол-лектив ов-всян-ным п-печ-ченьем… А-а с п-пуш-шист-тиком я т-теб-бя п-поз-знак-ком-млю п-пер-ред к-кр-риоз-зам-мор-роз-зкой.
– Ха, ха, очень остроумно. И всё-таки кто такой пушистик?
– В-всем-му св-воё в-врем-мя. Т-так п-по р-рук-кам?
– По рукам!
– П… о р-рукам… С-ставки п-приняты, г-госп-пода!
Наутро у Доктора наук болела голова… Хотя, правильнее было бы сказать, она расщеплялась на атомы или даже более мелкие частицы, собрать которые, казалось, не представиться возможным в обозримом будущем. Но с памятью у Доктора наук было всё в порядке.
Ирония заключалась в том, что он уже несколько лет проводил активные исследования в области крионики и готовился на себе проверить криозаморозку.
И ещё Доктор наук надеялся лицезреть насколько далеко шагнёт наука будущего. Теперь же, после спора с Кандидатом наук появилась непреодолимая для настоящего спорщика мотивация – выиграть пари.
Доктор наук родился во вполне благополучной семье. Мама, – преподаватель многострадальной отечественной истории одного из многочисленных столичных ВУЗов, – была родом из Рязани. Её родителями были крестьяне и ещё будучи студенткой в её лексиконе то и дело проскакивали словечки: «вчерась», «галдить», «девьё», «шутёвый»…
Папа – известный врач из Биробиджана. При этом он не был евреем, хотя ни в чём не уступал представителям избранного народа, особенно в умении выживать и зарабатывать. И даже с этим даром он всё-таки несколько раз умудрился попасться на взятках. Но постоянно выручало не еврейское счастье. А, может быть, всё было гораздо проще и делам не давали ход, потому что многие чиновники местного разлива были обязаны ему своим здоровьем.
Папа из Биробиджана любил украшать свою речь русскими пословицами и поговорками. Эта привычка, хотя и в видоизменённом виде, благополучно перекочевала в лексикон будущего Доктора наук, который он забирал с собой в туманное грядущее.
Уже в раннем детстве Доктор наук поражал своими недюжинными умственными способностями, а к десяти годам проштудировал все тома Большой Советской Энциклопедии. Преподаватели пророчили ему… Ха! Пророчили ему будущее нобелевского лауреата.
Вначале мальчик хотел стать служителем музы Клио, но перспектива получить и деньги, и мировую известность в области медицины победила это желание, трансформившееся в увлечение историей, которому, как и избранной им науке он никогда не изменял.
Когда будущему учёному исполнилось четырнадцать лет, его родители переехали в курортный городок под Одессой. Мальчик учился в обычной одесской школе, юношей – в Одесском государственном университете, в котором впоследствии и занимался научной деятельностью, совмещая её с преподаванием. Выдающемуся учёному мужу предлагали квартиру в городе-герое, городе-маме, городе – Южной Пальмире, но он относился к Одессе, скорее, как к мачехе, предпочитая её колоритному громкоголосью относительную тишину скромного курортного городка, особенно после сезона отпусков.
За яркие краски весны и лета приморские города, не скупясь, платят серостью осени и зимы, но именно этой порой он ощущал необычайный прилив творческих сил, которую не хотел разменивать на суету миллионного года с его пустыми соблазнами. Они были способны совратить личность посильнее Самсона, мудрее самого Соломона и даже правдивее Давида.