- Думаешь, я – бесчувственная колода? – тихо спросила она, обнимая меня, и голос её странно задрожал. – Ошибаешься. И у меня был любимый.
- И где же твой любимый теперь? Сжила со свету? Уморила кошмарами? – я попытался уязвить её, но тут же пожалел о жестокости, выслушав ответ.
- Ты что-нибудь слышал о перевале Хорен?
- Смутно. Пожалуй, нет. Но откуда взяться перевалу в лесу?
- Неоткуда, - согласилась она. – Но когда-то мы жили за ним, в Хаербаергерте, на берегу тёплого моря. И чтобы соединиться, вынуждены были бежать. Он погиб на перевале Хорен, в горах Вальдефа, что не так уж и далеко отсюда, всего в каких-то ста километрах. Погиб, когда мы бежали от горских людоедских племён Итахтих. – Она низко опустила голову. – Он погиб, спасая меня. Замёрз под наплывом льда, в блуждающем леднике.
- Погиб? И ты ничего не сделала? Не спасла?
- Я не могла ничего сделать. Я обессилела от схватки. Он передал мне свою силу, и вручил себя горным духам. На том месте теперь громоздится валун, испещрённый знаками таинства. Но ты волен мне не верить. – Она вздохнула, на лице её отразился калейдоскоп чувств. Сначала грустная, но светлая улыбка – может быть, воспоминания о лучших днях и счастливых мгновениях, а потом на лицо набежала тень горечи и тоски по утраченному. Всё это быстро прошло. Она встала, потянувшись своим гибким кошачьим телом, отряхивая прах воспоминаний.
- Теперь ты понимаешь, почему я приняла тебя. Почему боюсь отпускать.
- Скажи, ведь ты любишь его? Любишь по-прежнему?
- Да.
Она выдержала мой вопрошающий, ревнивый взгляд, а я не выдержал твёрдости её взгляда. Вскочил с ложа и выбежал в сад, хлопнув дверью. Долго мерил шагами дорожки. Всё ясно. Я для неё – ничто. Экспериментальный полигон. Ведьма! Именно потому её изгнали из приморского города. Потому-то меня и тянет к ней – в народе это называют приворотом…
День прошел как обычно. И весь день я думал и мечтал лишь об одном – о своей любви к ведьме, о её манящих глазах, нежных руках, податливом теле… И её непонятных, опасных мыслях. Влечение к ней была непреодолимо, и таким же был страх и ожидание новых злых чудес. Вечером в доме снова раздалось негромкое, ровное похлопывание. Стало тревожно и тягостно. Что на этот раз она придумала?
Теперь Астрана тихонько напевала себе под нос замысловатую, затейливую мелодию без слов низковатым, чувственным голосом. Её табурет окружали высокие деревянные треножники, числом пять, и на каждом помещался полупрозрачный отполированный каменный шар. При каждом хлопке ладонями то в одном, то в другом шаре вспыхивали разноцветные искры, или трепетали неясные, расплывчатые силуэты.
- Что ты делаешь на этот раз? – спросил я, уже не удивляясь, но скорее страшась, застав врасплох в этом необычном окружении.
- Мастерю тебе новые глаза взамен утерянных, - усмехнулась она. И подняла на меня странный, затуманенный взгляд.
- Ты уже пыталась заменить моё сердце. Может, теперь ты мне и голову заменишь? – осерчал я. – Придумаешь новую жизнь? – я хотел съязвить, но получилось, скорее, грустно.
- Может быть, как знать. Если старую не возродить – остаётся начинать жизнь заново. Но новую голову надо ещё заслужить. Лови! – и она вдруг схватила один из этих странных магических шаров и перебросила мне. Я схватил шар обеими руками – и тут же вскрикнул и пожелал отбросить его – мне показалось, что шар раскалён и обжигает ладони. Но шар прилип к ним и не стремился упасть. Я задёргал руками, шар тут же начал остывать, пока не стал ледяным, и из него полилась голубизна, окутывая меня коконом, до тех пор, пока шар не иссяк совсем. Сквозь стенки кокона я видел Астрану, она следила за мной с жадным любопытством.
- Что ты видишь? – нетерпеливо спросила она.
Жёсткий, ярко-голубой свет ударил меня по глазам, резкий ветер перехватил дыхание, так что я не сумел произнести и слова. Потом ярко-голубое начало просекаться перламутрово-белыми сполохами, сполохи временами окрашивались лимонным и оранжевым, и эти переплетения света и тени были нестерпимо контрастными.
Потом я ощутил движение. Из-под моих ног будто бы внезапно выдернули твёрдую землю, и я полетел, полетел вниз с нарастающей скоростью. Падал с пронзительного, небесно-голубого, в далёкое-далёкое тёмно-синее, усеянное чем-то, кажущимся твёрдым и остроугольным, точно шпили скал. Мне стало не по себе. У меня заняло дух, перехватило дыхание, волосы вздыбились вверх, отдуваемые потоком воздуха. От страха я покрылся крупными каплями пота, они мгновенно остыли, выстуживая тело.
- Что ты видишь? – повторила Астрана громче и настойчивее. – Скажи мне, что ты видишь и чувствуешь?
- Я падаю, падаю в синее! – вскрикнул я. – Останови меня! Я разобьюсь о скалы!
Но движение вдруг замедлилось, и я завис в невесомости, отчаянно хватаясь за воздух.
Астрана засмеялась: - Ну, вот и первое прозрение.
Она хлопнула в ладоши - и видение исчезло.
- Ты сошла с ума, – произнёс я, едва отдышавшись, находя себя на полу, подле её ног.
- Кто бы говорил, - проворчала Астрана, наклоняясь и утирая мне лоб.
- Ведьма! – выкрикнул я запальчиво. – Какая ты змея! Ты хочешь лишить меня прошлого и будущего, и подчинить себе!
- Снова за своё. Да, я ведьма. И я хочу вернуть тебе то, что ты утратил, и что сильнее прошлого и будущего, - возразила она. – А чужие колдовские заклятия и сглазы можно вывести только колдовством. Таким же сильным. А для того надобно сперва изучить.
- Что же это, что ещё за заклятия? И что я утратил?
- Погоди, всему своё время, сейчас надо передохнуть, - она подошла ко мне, мягко положила ладони на плечи, заглянула в глаза, утишая боль в груди. И я никогда еще не любил её сильнее, чем в эту ночь, и она никогда еще не была нежнее. И мне показалось, что эта единение дало мне больше осознания, чем все её магические уловки.