Голос извне.
Тот факт, что он сильно отличался от своих сверстников всегда был причиной неуверенности в себе и раздражительности для Эдгара Кейси, а в подростковом возрасте это стало большой проблемой. Это стало очевидным, когда ему исполнилось пятнадцать лет и он влюбился в шестнадцатилетнюю Бесси Кеннер, дочь доктора Александера и Мэри Кеннер, внучку Уильяма Е. Мобли, самого любимого проповедника Церкви Свободы.
Эдгар знал Бесси всю жизнь, ибо она, её родители и старший брат жили в доме, стоявшем прямо напротив магазина Беверли. У Бесси были зеленые глаза и темнокоричневые волосы, и она, вне всяких сомнений, считалась первой красавицей в Академии Беверли. Эдгар влюбился в неё за год до того, как начал открыто ухаживать за ней на вечеринках и пикниках, но молчал об этом целый год. В последние дни занятий в школе в тысяча восемьсот девяносто третьем году он написал ей записку. Она отправила ему очень короткий ответ, который он засунул между страниц своей библии, чтобы потом прочитать этот ответ в одиночестве. Её ответ убедил его в том, что он ей тоже нравится, или по крайней мере она не имеет ничего против его ухаживаний.
Эдгару понадобилась вся его смелость, чтобы признаться Бесси в том, что он к ней чувствует во время церковного пикника, устроенного в лесу, рядом с жилищем Кейси. Он бродил с ней по его маленькой любимой долине, в которой он мечтал и читал библию. Он рассказал ей о своих юношеских мечтах о том, кем он собирается стать во взрослой жизни. К тому времени ни для кого не было секретом, что Эдгар собирается стать проповедником, чтобы «Творить добро». Он был уверен в том, что Бесси, как никто другой оценит его желание стать проповедником, потому что её дед был проповедником. Эдгар зашел так далеко, что даже предложил ей стать его женой и основать церковь, подобную Церкви Свободы, рядом с которой будет ферма, на которой они будут выращивать табак и ещё что-нибудь. «И у нас будет цветник и лошади, чтобы кататься по округе…», прибавил Эдгар.
Бесси засмеялась. Её интерес к Эдгару был скорее любопытством, нежели симпатией и тем паче не влюбленностью. Она заявила, что тот факт, что он «не дружит с головой», как установил её отец, делает брак с ним невообразимым. Эдгар был в шоке. Мало того, что он ей не нравился, так она ещё и считала его недостойным стать её мужем. Очень расстроенный, он пошел к доктору Кеннеру, чтобы спросить, действительно ли у него ментальные проблемы. Эдгар был более чем уверен в том, что Кеннер, ветеран Армии Конфедератов, уважаемый церковный старейшина, и доктор Далайн - самый образованный человек в Беверли, скажут ему правду.
Кеннер проводил Эдгара в свой кабинет. Эдгар не хотел говорить с ним о своей привязанности к Бесси, он только хотел узнать, согласен ли доктор со своей дочкой. Кеннер не выбирал выражений, чтобы как-то смягчить удар. Он действительно был уверен в том, что Эдгар не может быть кому бы то ни было мужем и отцом. И дело было не только в том, что Эдгар был не способен зачать ребенка из-за травмы тестикул в юности, большие опасения у доктора вызывало состояние его психики. Врач сказал, что кому, как ни ему знать, о здоровье Эдгара, он же был на бейсбольном поле и все видел. Эдгар подозревал, что Кеннер желает для Бесси другого жениха, но он не ожидал полного отвержения, как со стороны отца, так и со стороны дочери. Глубоко раненый и униженный он не мог допустить даже мысли о возвращении в школу, где он мог встретить Бесси или о посещении церкви, где он мог встретить все семейство Кеннеров.
Как это делал Эдгар потом много раз, он забыл эту неприятную ситуацию. Позже он объяснил свой уход из школы тем, что нужен был своей семье для работы в полях, но это было не совсем правдой. Именно после разговора с доктором ноги его больше не было в школе, и тогда он был близок к отказу от должности пономаря в Церкви Свободы. Нет никаких записей о том, что он разговаривал с Бесси в течении трех лет, до тех пор, пока она не вышла замуж за его двоюродного брата Джорджа Мейджора.
Бабушке удалось убедить Эдгара продолжить обучение в Церкви Свободы, но ни она, ни профессор Том, не смогли уговорить его вернуться в школу. Не смотря на его выдающиеся успехи в учебе и щедрую финансовую поддержку дельца из Хопкинсвилля, который хотел оплатить его обучение в колледже, Эдгар бросил учебу и пошел выращивать табак у своего дяди Эдгара.
Решение Эдгара было не только результатом резкого падения его самооценки. Оно так же было и желанием угодить своей матери, которая знала, что лишь вопрос времени, когда слава о «чудаке» из Академии Беверли распространится за пределы всего Христианского округа. Да и помимо желания оставить своего сына в тени, он действительно был нужен ей дома. Она тогда родила седьмого и последнего своего ребенка, ещё одну девочку. Зарплата Эдгара могла помочь большой семье Кейси пережить зиму. Вне всяких сомнений Лесли так же нуждался в дополнительном доходе, не меньше его жены, хотя он и утверждал, что это решение было скорее «оздоровительной» мерой. Он был уверен в том, что физически тяжелая работа будет лучшим лекарством для его «странного» сына.
Эдгар, как никогда раньше, был полон решимости отринуть все то, что он в тот момент считал детской блажью – «феи, бесы, ангелы». Он захотел быть обычным, нормальным мужиком. Для него это значило играть в карты, попивая кукурузный виски и встречаться с девушками. И то, что такое поведение не было для него естественным его не останавливало. Он был намерен этому учиться.
До того момента единственным пороком Эдгара было курение трубки, к которой он пристрастился в четырнадцать лет. Но тогда он начал ещё и курить самокрутки. Также он стал заядлым охотником на кроликов и перепелов. Снаряжение его состояло из ружья, заряжавшегося через дуло, рожка с порохом, маленькой фляги и газеты для пыжей. Если он утрамбовывал порох пыжом недостаточно плотно, то ружье все воспламенялось при выстреле, как факел. Но не смотря на примитивное снаряжение, Эдгар определенно стал очень искусным охотником, настолько, что дельцы из Хопкинсвилля нанимали, как проводника.
Также Эдгар начал искать старших мирских парней, с которыми он мог бы подружиться, «тех, кто мог бы меня научить жить в миру», как он сказал об этом позже. Он начал подражать Тому Эндрюсу, общительному молодому красавчику, который временно поселился в доме Кейси. Том приехал с Запада, где работал ковбоем. Он рассказывал сказки о том, как гоняют скот и перегоняют его на большие расстояния, которые могли очаровать всякого. Заинтригованный Эдгар забрасывал его вопросами, и в конце концов они подружились. Под руководством Тома Эдгар читал Луисвилльский курьерский журнал, играл в покер и учился танцевать.
Том многим вызывал удивление Эдгара, вел не вполне ковбойский образ жизни, как ему казалось. К примеру, он не пил, и многих обескураживал этим. Эдгару казалось, что все ковбои ухаживают за девушками, а Том этого не делал. Он их только дразнил, а иногда пугал их, когда проносился слишком близко на лошади или, когда слишком быстро кружил их, танцуя Вирджинский Вихрь. Том никогда не дрался и не сидел в тюрьме, хотя и шлялся по салунам, танцплощадкам, бильярдным, полям, любым местам, которые ему были по душе. Эдгар его часто сопровождал верхом на едва объезженной лошади.
Однажды Эдгар и Том проходили мимо танцевального зала поздно вечером и остановились посмотреть на то, как публика играла в кости у входа. Из-за возникших разногласий игроки начали стрельбу. Когда они убегали, Эдгар был ранен в плечо. Так как врачи из Беверли – Кеннер и Далайн наверняка сообщили бы о ранении родителям Эдгара, парням пришлось скакать к другому врачу аж восемь километров. Пуля была извлечена, плечо перевязано так, чтобы её не было видно под одеждой. Семья Эдгара узнала об этом инциденте только год спустя, хотя он и демонстрировал свой шрам многим, как доказательство того, что он «настоящий» мужик.
Эдгар не узнал Эндрюса настолько, насколько ему хотелось бы, потому что тот уехал из Беверли осенью тысяча восемьсот девяносто третьего года вместе с одной девушкой из Калифорнии, которая приехала погостить у вышедшей замуж сестры. Не смотря на внезапное исчезновение из жизни Тома, Эдгар был полон решимости идти далее по пути к взрослой жизни. Во время одного из своих наездов в Хопкинсвилль, он зашел в салун и попросил налить ему выпить. Бармен вспомнил, что видел его в церкви, и отказался его обслужить. Он заявил, что не способен налить такому парню его первую рюмку.
Один раз, когда Лесли не было в городе, Эдгар взял отгул, чтобы пойти в цирк Джона Робинсона, который приехал в Хопкинсвилль. Он оседлал своего любимого мексиканского белого пони и направился в город, с намерением делать все то, что на его взгляд должен был делать нормальный пацан, возможно даже подраться и до утра просидеть в кутузке. Проезжая мимо магазина Беверли, когда он выезжал из города он встретил пожилого фермера Картера, который стоял на крыльце. Картер приходился Кейси родственником по браку, был самым преуспевающим фермером в округе, активным прихожанином Церкви Свободы и членом масонской ложи. Когда Эдгар проезжал мимо него, он жестом подозвал его к себе и спросил, не в цирк ли собирается Эдгар. И когда тот ответил утвердительно, он сказал, что это очень плохо и принялся читать ему лекцию о вреде общения с людьми, которые предпочитают такие развлечения. Он умалял Эдгара не ехать, говорил, что он слишком хороший парень для того, чтобы отправиться в такую поездку в одиночку, да ещё и на ночь глядя.
Эдгар ответил Картеру, что всё равно поедет. После некоторого раздумья Картер сказал Эдгару, что входной билет обойдется ему в половину доллара, ещё четверть за стоянку пони и столько же, чтобы купить что-то поесть, и того выйдет целый доллар. Картер предложил Эдгару доллар за то, что он не поедет в цирк и немедленно вернется домой. Эдгар поблагодарил Картера и поехал, но вскоре его пони почему-то заартачился, и сколько он его ни тянул, ни толкал, тот не двигался с места. В итоге он все-таки понял, что камешек застрял под подковой, но к тому времени ему уже не захотелось ехать в цирк. Он вернулся к магазину, где старый Картер вручил ему доллар, возложил руку на голову и прочел короткую молитву.
Прикованная к постели бабушка начала молиться за Эдгара и послала за ним в годовщину смерти своего мужа, восьмого июня девяносто третьего года. Эдгар послушно явился. Он запомнил этот визит в мельчайших подробностях, потому что это был день его рождения, когда ему исполнилось шестнадцать. Тогда он решил больше не пытаться стать тем, кем не являлся, покинуть дом своих родителей и поселиться у бабушки. Он порвал все связи, которые пытался поддерживать в салунах и танцевальных залах, вернулся к чтению библии, и открыл свое сердце и разум для того, что «милостивый господь» для него приготовил.
Из более поздней переписки Эдгара становится ясно, что разговоры, которые он вел со своей бабушкой тем летом потом помогли ему принять то, что он никогда не сможет жить так, как живут другие, и делать то, что от него ждут окружающие. Он обсуждал со своей бабушкой свою мечту стать пастором, но больше они говорили о тех способностях, которыми, как думала Сара, господь одарил его также, как и его деда. Она просила его не бояться и не злоупотреблять своей силой.
- Если ты слышишь голоса, - говорила она ему. – То просто сравни то, что говорят они с тем, что говорил Иисус, что написано в библии. Тогда ты точно не ошибешься. Не бойся и не возгордись!
Прежде чем судьба разлучила Эдгара с его бабушкой июньским днем девяносто третьего года, она взяла с него обещание не воспринимать людей, которые встретятся на его жизненном пути, как противников, а как таких же людей, как он, которые ищут своего законного места в царствии господнем. Благословение господне, говорила она, для каждого человека. Людям нужно съесть плоды с дерева, а Эдгар может быть тем, кто сможет этот плод для людей доставать. В поисках для более осязаемого примера выражения своих мыслей, лежащая на кровати старая женщина, закутанная в шаль, попросила внука принести ей персик с тех деревьев, которые посадил его дед. Эдгар исполнил её просьбу. Он снял с персика кожу, разрезал его на четвертинки и скормил бабушке.
Эдгар был с ней наедине, когда она умерла месяцем позже. Он держал её за руку в тот момент. Напоследок она сказала ему о том, что все будет хорошо. Также она сказала, что видит, как её муж идет за ней. Хотя Эдгар так и не увидел своего деда больше никогда.
Как бы ни болезненна была для семьи Кейси смерть Сары, её наследство сильно облегчило финансовую жизнь семьи той зимой после того, как Лесли вложил деньги, взятые в долг в вагон черного табака. Пока он готовил табак к аукциону в Кларквилле в штате Теннеси, цены были высокими, но они пробили все днища, до того, как он успел хоть что-то продать. Он вернулся домой с долгов в восемнадцать тысяч долларов. Семья потеряла все, что у неё было ценного, включая их коттедж, единственную лошадь и повозку. Лесли Керри переселились в большой кирпичный дом, где Керри провела свою юность. Для Эдгара и четырех его сестер этот переезд был худшим наказанием, которое они когда-либо пережили. Алкоголь взял верх над их дедом по материнской линии, а с их бабушкой постоянно случались приступы безумия, так что её надо было запирать в спальне на втором этаже.
Эдгар сочувствовал своей маме, как никто другой. Она выросла в роскоши, в школу её каждый день водила горничная. А потом ей надо было трудиться так, как не трудились слуги её родителей. Лесли исчезал из дома на несколько дней подряд, а ей надо было смотреть за пятью детьми и быть сиделкой для сумасшедшей матери. А когда Лесли был дома, то он или лежал в постели, или слонялся возле магазина в Беверли, придумывая схемы своего обогащения. Даже политика больше его не интересовала. Эдгар стал не только единственным кормильцем в семье, но и начал исполнять обязанности судьи вместо своего отца.
Семья не давала никаких внятных объяснений, почему Лесли не мог выполнять хотя бы минимум своих обязанностей мужа и отца. В семейной переписке просто упоминалось о том, что он «болен» и не может работать. Но позже выяснилось, что он заразился венерическим заболеванием, из-за которого у него периодически появлялись открытые язвы вокруг гениталий, которые делали езду верхом и ходьбу весьма болезненными.
Таким образом, вполне естественно, что семья Лесли решила переехать в Хопкинсвилль. Деньги, которые остались в наследство от матери Лесли ушли на оплату долгов, а в городе он мог начать новую жизнь. К тому же девочки могли получить образование более высокого уровня, нежели восемь лет, которые предлагала академия Беверли.
Холодным декабрьским днем тысяча восемьсот девяносто третьего года семья Эдгара собрала свои пожитки, и отправилась в город, распродав все то, что они не могли увезти. Эдгар гнал их корову за из единственной повозкой, которую им подарила тётя Элла. Они поселились в бревенчатом доме на Седьмой улице, который они арендовали у Джона Янга, владельца местного хозяйственного магазина. Говорили, что дом был достаточно уютный с конюшней и сараем на заднем дворе. Кухня была отделена от основного дома с целью уменьшить риск того, что пожар перекинется из неё на жилые помещения. Из удобств было небольшое помещение за сараем и колодец, из которого можно было брать воду.
Эдгар помог своей семье распаковать вещи и устроиться. Как ни любил он болтовню своих младших сестер, и теплоту дома, не смотря, на то, что он не хотел, чтобы его отец остался единственным кормильцем в семье, он был полон решимости покинуть Хопкинсвилль, грязные улицы, которого, заполненные толпами незнакомцев, он находил пугающими. Это все напомнило ему, как он приехал туда в раннем детстве с отцом и увидел в нескольких метрах от себя застреленного человека, лежавшего на деревянном тротуаре.
На свой манер тихо, мама Эдгара поддержала его решение не оставаться в городе, по той же причине, по которой она хотела, чтобы он бросил школу. Хопкинсвилль был не самым лучшим местом для парня, чей подсознательный ум мог поглотить любую печатную продукцию, которая ему попадалась. Она была убеждена в том, что ему лучше пахать и читать библию, а не торговать табачными фьючерсами или читать труды Чарльза Дарвина.
Эдгар вернулся в деревню и устроился на работу к своему дяде Клинту на, так называемую, «Старую ферму Андерсона». Он ездил в город только по воскресеньям, чтобы навестить свою семью и посетить занятия в воскресной школе, при Христианской Церкви на Девятой улице. Высокое здание той церкви было похоже на средневековую крепость. Хотя Эдгар в конце концов стал прихожанином той церкви, вел он там себя намного сдержаннее, нежели в Свободной церкви. Другим прихожанам он запомнился, как очень тихий парень, сидевший на задней скамье, державшийся особняком.
Эдгар получал удовольствие от работы на ферме вместе со своим красивым и общительным дядей Клинтом. За семь месяцев, проведенных вместе, они очень сблизились, и оставались близкими много лет впоследствии. Клинт будет, по сути, единственным из большого клана Кейси, который открыто обнимет их отвергнутого сына после того, как доктор из Хопкинсвилля опубликует то, что Кейси из Беверли считали «семейной тайной».
Клинт восхищался христианской скромностью и трудолюбием Эдгара. На ферме в сорок гектаров он пахал, сеял, убирал урожай, пас стадо уток и гусей, кормил и чистил лошадей и мулов, разбрасывал навоз по полям и обрабатывал табак. По вечерам Эдгар, Клинт и его жена Лулу Бойд Кейси, по очереди вслух читали отрывки из библии.
Жизнь на ферме была спокойной, и это Эдгару нравилось. Циклы пахоты, парования, посева умиротворяли его и заставили задуматься о том, что ему делать со своей жизнью. Казалось, что за одну ночь он вдруг стал взрослым мужчиной. Его тело стало более пропорциональным, стройным и сильным от тяжелого физического труда. Его руки покрылись мозолями, а лицо загорело на солнце. По утрам, когда он вставал до рассвета, ему уже надо было не только одеваться, но и бриться. Он перечитал библию пять раз, и полностью её запомнил, а потом во время работы в поле в одиночку он постоянно повторял отрывки, над которыми размышлял. Во время одинокой работы в поле он также постоянно думал об одном своем сне, который ему снился много раз, как только его семья переехала в Хопкинсвилль.
Во сне он шел по лесу из странных маленьких деревьев пирамидальной формы. Земля была устлана лианами покрытыми белыми цветами. С ним шла девушка, держась за его руку. Лицо её было скрыто вуалью. Они были влюблены, счастливы и всем довольны. Потом они спустились к ручью с прозрачной водой, бегущей по белому песку и гальке, пересекли его и увидели мужчину с бронзовой кожей, голого, только набедренная повязка была на нем. У него были крылья на ступнях и за плечами. В руках он держал прямоугольный кусок золотой ткани.
- Сомкните ваши правые руки! – сказал он им и положил поверх их сомкнутых рук золотую ткань. – Вместе вы можете всё, а по одиночке очень мало.
Крылатый мужчина исчез, и Эдгар с девушкой отправились дальше гулять по лесу, но вскоре оказались у грязной дороги. Когда они думали, как бы перейти через неё, не испачкавшись, снова появился мужчина с бронзовой кожей, посоветовал им использовать золотую ткань и снова исчез. Они помахали тканью в воздухе и оказались на другой стороне дороги. В конце концов они пришли к утесу и нашли у его подножия острый нож, которым Эдгар вырезал ступеньки в мягкой породе для того, чтобы взойти на утес по его пологой стороне. И они поднимались все выше и выше. На этом сон заканчивался.
Сначала, когда Эдгар видел этот сон, он думал, что женщина с лицом, скрытым вуалью, является его будущей женой. Однако позже он растолковал этот сон уже иначе, пользуясь сведениями из своих же чтений во время состояния транса. Он решил, что женщина была не женой из плоти и крови, а его собственными способностями экстрасенса. А крылатый мужчина был посланником от бога, который направлял его на путь к миру с самим собой и своими способностями, благодаря которому он сможет сделать всё, что угодно. Ему нужно было объединиться со своими способностями, чтобы его жизнь обрела смысл.
В июне тысяча восемьсот девяносто четвертого года Эдгар Кейси, уже семнадцатилетний парень, верил в то, что он действует так, как велят ему послания свыше. Он тогда только вернулся с обеда в поле, где он чинил сломанный плуг. Когда он встал на колени, чтобы продолжить ремонт, он услышал какое-то гудение. Приятное чувство благополучия, благодати охватило его. Он узнал это чувство. Это было то самое чувство, когда он годами ранее слышал голоса ангелов в своей спальне.
- Покинь эту ферму! – сказал голос. – Иди к своей матери. Всё будет хорошо.
Эдгар сделал так, как сказал голос. Он отвел мулов на ферму и отправил их пастись. Когда он зашел в дом, он сразу сказал дяде, что намерен отправиться в Хопкинсвилль немедленно. Дядя, конечно, возражал, но это было бесполезно. Эдгар сложил в сумку свою библию и немного других своих вещей, и отправился в двенадцатикилометровое путешествие пешком. А его дядя верхом поехал его искать, решив, что не стоит его отпускать, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Но Эдгара нигде не было, и тогда Клинт запряг лошадь в свою коляску и поехал в город к дому своего брата. Эдгар объявился вечером. Он пошел не по Пальмира Пайк, как предполагал его дядя, а через поля Пата Мейджора, потом по старой индейской тропе на север по долине Маленькой реки до Хопкинсвилля.
Эдгар не изменил своего решения покинуть ферму. Он остался в городе. Как и его отец, он решил больше не связываться с сельским хозяйством. Однако это не означало, что он знает, что ему дальше делать. Голос извне только направил его в Хопкинсвилль, но не сказал, что ему делать, когда он туда прибудет.