Глава 3. Адвокат, «Она», хандра, «КриоКон» и снова Секретарь.
Адвокат сидел, откинувшись в кресле, погружённый в глубоководные мысли, словно батискаф в Марианскую впадину. В этот момент раздался рингтон мобильного телефона, на котором высветилось имя абонента: «Она». «Она» под оду «К радости» уже давно в его глазах потеряла имя, а мимолётным встречам эта утрата не мешала никоим образом.
«Пусть так и будет», – однажды раз и навсегда решил он.
Но их последняя встреча… Адвокат, зная, что, следующий секс ждёт его только через триста лет и то, если он, конечно, проснётся, на этот раз занимался любовью с обречённой одержимостью последнего желания стоящего на краю морской бездны, впитывая все оттенки страсти, словно губка воду.
Какой-нибудь автор любовного романа описал бы их последнюю встречу примерно так и, прошу, воспринимать без иронии…
«Жёсткие порывы ветра пытаются сбить мужчину с ног. Сердце замирает от каждой гневной вспышки ветра, а разгорячённо-податливое тело вздрагивает от холодных брызг волн, размеренно разбивающихся о могучую скалу его груди.
Красивые смуглые мышцы блестят от пота как кожа атлета, которую обильно натёрли оливковым маслом перед выходом на арену.
Это была безоружная схватка, из которой победителями выходят только те, кто сражается с полной самоотдачей тела и страсти, как в последний раз.
Её тонкие сильные пальцы, опускаясь всё ниже и ниже, медленно выпускают коготки, скользя по его мощной спине, вызывая сладострастный трепет.
Острые зубки покусывают его упругие соски, пропитанные морской влагой, которую жадно слизывают жаркие женские губы, как бабочка нектар. От мужчины веет бризом, который будоражит её воображение и кровь, заставляя девушку испытывать призывный трепет испуганной лани…».
Хм, как по мне, неплохая эротическая сценка… Ладно, продолжим.
«…Женщина извивается так, что непроизвольно-безупречному эротизму её движений позавидовали бы даже наги1. Рука мужчины становится приятно-
влажной. Сдержанные стоны вырывают из памяти воспоминания о завывании вьюги в печной трубе. Его чуткое обоняние атакует манящий, фонтанирующий запах первой волны, напоминающий хлебопекарные дрожжи.
Мужчина воспалённым языком чертит круг, окольцовывая пульсирующий пупок, разделяющий её тело на до и после. Он испытывает нестерпимое желание и вот уже его язык скользит по краю запретных губ, заканчивая каждый
На;ги1 (санскр. ;;;; наг — «змей») — змееподобные мифические существа в индуизме и буддизме.
круг влажным прикосновением к горячему клитору. Вторая волна вспыхивает едва прокисшим молоком, предвосхищая неудержимый всплеск её плоти.
Женщина впивается в его сильные плечи, подталкивая к вагине. Аромат третьей волны вырывается из глубин её орхидеи, податливо раскрывающей свой
нежно-розовый бутон.
Ноздри мужчины ощущают неповторимый запах… Запах страсти дикой кошки обдал его потное лицо прозрачной струёй, вырвавшейся из влагалища словно магма Везувия, чтобы уничтожить очередные Помпеи, как салют брызг
на гусарской попойке…».
Конечно, всё было далеко не так, но классически добротно и с полной
самоотдачей. «Она» была в восторге. Адвокат же довольствовался временем приятного безделья, то бишь кайфом…
Защитник порывисто подошёл к старинному буфету, достал из него бутылку армянского коньяка «Ной Властелин» и налил в бокал. Во время его вращения против часовой стрелки «Она» пропала с сенсорного экрана телефона.
Адвокат жадным взглядом прилип к картине, недавно приобретённой на
интернет-аукционе за очень приличные денежные знаки. На ней была изображена птица Феникс в бушующем пламени.
«Вот-вот, – мысленно разглагольствовал Адвокат, выпив коньяк залпом. –
В этом и есть высший смысл: сгореть с потрохами, а затем воскреснуть».
Бархатный и глубокий двадцатипятилетний аромат спелой груши, изюма,
вишни, сочного чернослива и красного дерева засеменил по кабинету, а мягкий, фруктово-шоколадно-кофейно-гвоздично-мускатный, вкус побежал по крови.
«Если что-то и достойно внимания в этом мире, так это римское право, аромат женщины и вкус коньяка» – скромно прошептал, добравшись до головного мозга и подыгрывая Адвокату, фантастический спиртной напиток из местности, ставшей новой родиной Ноя.
«Vinum apostatare facit etiam sapientes»1, – ответствовал коньяку правовед…
Адвокат, несмотря на круговорот событий и людей, был, вернее, стал одиноким человеком. Разочарование удавом душило его душу.
Вначале Адвокат разуверился в деле, которому служил настолько
преданно и честно, насколько это было возможно. Он был когда-то настоящим идеалистом, но даже теперь, после того как Система показала ему своё истинное лицо, не стал негодяем.
Многие его любили, некоторые ненавидели, но все считали
Vinum apostatare facit etiam sapientes»1 – латинское крылатое выражение. Переводится как: «Вино доводит до греха даже мудрецов».
профессионалом. В свои, недавно исполнившиеся, сорок пять лет Адвокат был лакомым куском для светских львиц. Разведённый, симпатичный, богатый мужчина, единственная взрослая дочь которого год назад вышла замуж за хорошего парня из обеспеченной семьи и уехала в страну тюльпанов и марихуаны – мечта любой, даже не очень знойной, женщины.
– Я хочу от тебя… маленького тебя, – как-то, сразу после развода правоведа, заявила, икая, одна из таких, изрядно подвыпивших, дамочек на какой-то вечеринке.
Адвокат не возражал против секса, но был категорически против «беззащитной» атаки разбушевавшихся сперматозоидов на разгорячённую
яйцеклетку.
– Сегодня пусть всё будет по-твоему, но в следующий раз… – легко согласилась самонадеянная женщина.
Следующего раза не было… Не было с ней. Адвокат пустился во все тяжкие, но «тяжкие» оказались слишком тяжелы. Его обычный вечер в то время начинался в казино, а заканчивался с какой-нибудь светской львицей или, на худой конец, элитной проституткой. Секс был так себе, но на большее Адвокат и не рассчитывал.
Правда перед тем, как предастся телесным утехам, правовед наматывал промилле, продираясь сквозь вереницу питейных заведений по нисходящей. Начиналось всё с шикарного ресторана, где Адвокат традиционно заказывал любимые им устрицы и тигровые креветки, а при наличии лобстера и его, родимого. Заканчивались же возлияния в тривиальной забегаловке.
Но все заведения роднило одно. Все они широко распахивали двери, будто ненасытные пасти, перед его, в очередной раз мечтающим похудеть кошельком. Швейцары и бармены встречали Адвоката скотчевыми улыбками в ожидании щедрой подачки.
– Ой, мороз, мороз… – как окажется впоследствии, символично начинал большинство своих выступлений русской народной песней Адвокат, измываясь над микрофоном на караоке или покупая у музыкантов возможность почти в буквальном смысле изнасиловать перепонки невольных слушателей.
Правовед, истый холерик, по мере разбавления крови огненной водой становился всё более и более… индейцем-охотником, для которого окружающие превращались в кабанов, лосей, зубров и прочую фауну, что порождало массу конфликтных ситуаций. Часть из них, – слава Господу только часть! – выходила за рамки словесной перебранки и толчков.
И пропасть бы ему окончательно и бесповоротно в этой трясине, если бы не «Она» и скука, которая медленно, но уверенно переросла в депрессию. Хотя нет, правильнее сказать, в хандру.
Адвокату, и вправду, не было свойственно психическое расстройство, которое учёные мужи высокопарно называют «депрессивной триадой». Никакого подавленного настроения, нарушения мышления или двигательной заторможенности. Скука, тоска, уныние – да, но никакой заниженной самооценки или проблем с опорно-двигательным аппаратом. Зато тоска была такой, что суицид, безусловно, был бы выходом, но… выходом банальным.
«Она» уже не просто ничего для него не значила, «Она» начала его раздражать. На поверхность повылезали её многочисленные недостатки, о существовании которых он и не подозревал, а, возможно, был сам к ним частично причастным. А дочь? Дочь жила своей, как ей казалось, красивой жизнью, путешествуя по миру, намереваясь забыть запах дыма отечества. Девушке уже начинало казаться, что в её мире он уже выветрился и его заменил туман марихуаны. Но это всего лишь до нового приступа ностальгии…
– А может оно и к лучшему! – одним прекрасным утром подвёл итог Адвокат и в свойственной ему манере мгновенно нашёл выход.
И этим выходом стало…
Адвокат взял со стола визитницу и вытащил из неё карточку небесно-голубого цвета, на которой посередине фиолетовыми буквами было написано: «компания по криозаморозке «КриоКон»», а на обратной стороне номер телефона. Затем он достал из сейфа два экземпляра договора на криоконсервацию, срок действия которого был определён в сто лет и уверенно- размашисто подписал. Запечатав один экземпляр договора в конверт и, заполнив графы адресата, Адвокат взял в руки мобильный телефон и, глядя на визитку, набрал номер.
– Добрый день… Адвокат… Могу ли я переговорить с Мотлом Сруллевичем?... Тогда скажите ему, что договор я подписал, сегодня вышлю курьерской почтой Ваш экземпляр… Благодарю… Передавайте привет Мотлу Сруллевичу, – звуки бархатистого баритона пронеслись по кабинету.
Разговор был кратким, словно поздравительное сообщение по мобильному телефону.
– Ну, вот и всё, – произнёс Адвокат, как будто снял с себя каменную глыбу, отключив телефон. Затем, как ему показалось, удачно пошутил, прилепив к традиционной фразе «Аcta est fabula!»: – Привет через триста лет!
Где-то на дне подсознания он всегда чувствовал себя чужим в этом времени. Мужчина снова вернулся к сейфу, положив в него экземпляр договора. На сейфе гордо восседала блестящая копия аквила1 X Охраняющего пролив
Акви;ла1 (лат. aquila – «орёл») – знак легиона в древнеримской армии в виде орла, сделанный из серебра или золота и размещённый на шесте, часто украшенном металлическими кольцами.
легиона, сформированного самим Октавианом, и грозно смотрела на всякого
посетителя, от чего многим становилось не по себе. Но ничего не поделаешь, приходилось считаться с пристрастиями популярного Адвоката.
На глаза правоведу попался раритетный карманный револьвер «Велодог». Адвокат медленно взял оружие в по-женски холёную, но по-мужски сильную, руку и машинально вставил в барабан патрон калибром 5,75-мм кустарного производства, снаряжённый бездымным порохом. Изначально такое оружие предназначалось для защиты велосипедистов от собак.
«Ты что, решил заморозить себя, словно кусок окорока, или всё же сыграть в русскую рулетку? – ехидно поинтересовался внутренний Голос номер
один и приободрил: – Давай, давай, жми!».
«Не дождёшься! Если хочешь, сам стреляйся, а я посмотрю, сможешь ли ты этим собачьим револьвером продырявить себе башку», – огрызнулся внутренний Голос номер два.
«Да ты, похоже, братец, трус!», – сделал попытку подзадорить собеседника внутренний Голос номер один.
«Нет, я всё-таки кусок окорока», – буркнул внутренний Голос номер два, не желая вести пустой диалог, в котором невозможно было достигнуть компромисса.
Адвокат положил револьвер в сейф и тоскливым взглядом прошёлся по кабинету. Это было в высшей степени необычное помещение, представляющее собой поистине гармонию хаоса. Самые невероятные предметы сочетались удивительным образом, а прошлое и настоящее стояло бок о бок в буфете, на столе, книжных полках, делая кабинет похожим на антикварную лавку.
Между старинных фолиантов скромно затесались четыре пузатых тома «Капитала», среди неброских картин конца девятнадцатого века по-попугайски пестрели произведения современных амбициозных художников, чугун революционной и военной тематики советского периода чередовали удивительные статуэтки Саксонской фарфоровой мануфактуры, а также несколько бронзовых чайников славной эпохи Тан1.
Но самым интересным в кабинете Адвоката были коллекции холодного или, как его ещё называют, белого оружия и масок. Вырванные из времени и пространства, рапиры, шпаги, акинаки2, кортики, кинжалы, сабли и мечи, и, конечно же, офицерские и солдатские гладиусы3, плывущие по персидскому
Эпоха Тан1 – Империя Тан (18 июня 618 – 4 июня 907) – китайская империя, основанная Ли Юанем. Танский период стал эпохой расцвета средневекового Китая.
Акинак2 – короткий (40 — 60 сантиметров) железный меч, применявшийся скифами во второй половине 1-го тысячелетия до нашей эры.
Гладиус3 древнеримский короткий солдатский меч (до 60 сантиметров длиной).
ковру, так и просились в руку. В то же самое время японские демонические маски будили тайные страхи, весёлые венецианские лукаво подмигивали. Понятно, что римские античные передавали застывшие эмоции, а вот загадочные африканские…
– Зайди! – Адвокат вызвал Секретаря, с титаническим усилием заставив себя прервать жадное созерцание кабинета.
– Слушаю, – преданно произнесла вошедшая, миниатюрная и
миловидная, женщина лет тридцати пяти в строгом деловом костюме без каких-либо украшений.
Вышколенная серая пигалица считала и, видимо, не без основания, что роскошь в любых её проявлениях обязывает. При этом она пошла дальше, превратив и без того небогатый внутренний мирок в обесцененную цепь событий, вынудив внешнюю серость сочетаться с серостью внутренней, рождая эдакую затрапезную гармонию, диссонирующую с гармонией кабинета.
– Отправь документ, – обыденно произнёс правовед. – Я к Нотариусу.
– Слушаюсь! – по-военному отозвалась Секретарь.
– Вольно! – с традиционной в общении иронией озвучил обычную в таком
случае команду Адвокат.
Даже с учётом высоченных каблуков жидковолосая макушка Секретаря едва достигала гладковыбритого подбородка Адвоката. Женщина кукольной рукой с родимым пятном в форме летающей тарелки взяла запечатанный конверт и, слегка покачиваясь, вышла из кабинета, не проронив ни слова.