ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ.
ЧАСТЬ 67
От Омска до районного поселка, Александр добрался на электричке. Кроме заплечного рюкзака с личными вещами, в его руках была сумка с котом Тишкой. Белку пришлось сдать в «живой уголок» школы, где раньше учился Антошка.
Не дожидаясь рейсового автобуса, Александр вышел за поселок. Он надеялся поймать попутный транспорт, чтобы поскорее добраться до Ивняков. Не терпелось увидеть родные лица своей семьи. Его сын уже неделю ходит в школу. А документы на него, до сих пор не сданы. С Машенькой Саша несколько раз, связывался по телефону. Он знал в подробностях, обо всем, что происходило в Ивняках.
А главным событием был тот факт, что его Маришка, отчаянно скучала и переживала за мужа.
Стояла ранняя осень. В полях работали комбайны и прочая уборочная техника. По проселочным дорогам, спешили грузовики, наполненные золотым, вызревшим зерном. «Перестроечная» разруха, еще не успела зацепить Аграрного хозяйства страны. В высоком, по летнему, жарком небе, привычно звенел невидимый жаворонок.
Рядом с Кокориным, притормозил порожний самосвал.
Пожилой водитель, узнав Сашу, приоткрыл дверцу машины.
-«Садись, брат Кокорин, сын Николая. До Ивняков не обещаю. На повороте скину. Молодой, пару километров пешком дотопаешь», - весело прокричал водитель, принимая из Сашиных рук, переноску с котом.
-«Хозяйством, смотрю, обрастаешь. Молодец».
Саша, легко вскочив на подножку грузовика, протиснулся в кабину. Водитель был явно знаком ему. Но кто он, Саша не смог припомнить. И это было не удивительно. Саша давно уже уехал из Ивняков.
А водитель, явно был не из его села. Скорее, из районного поселка.
«Вы на кирзавод или зерно возите?» - поинтересовался Кокорин.
«Не узнаешь, – понял мужчина. - Не удивительно. Сам я в районе живу. А вас, пацанов, с детства знаю. Лет двадцать, кирпич вожу. И тебя, и брата твоего, подвозил не раз. Только вот имен не припомню».
Саша назвал себя и пожал крепкую руку водителя.
«А я Сидоренко. С твоим батей, в одной школе учился. Только он старше меня лет на пять был».
Водитель помолчал. Лицо его , покрытое сеткой морщин, сделалось задумчивым и грустным:
«Ты вот скажи мне, брат Сашка, чего нашему правительству надобно?? Какой такой «перестройки» они добиваются. Чем их существующая система пугает? Не пойму я чего-то. Посмотри, какой хлеб уродился! Ведь бескормицы давно не было в Союзе. Хлеб молотим, коровы мычат, дойки работают. Заводы, фабрики трудятся. Топлива добываем больше, чем положено. Куда все подевалось? За границу что ль, продукты с товарами прут? Выходит, свой люд гнобят. Голодом морят. И все это для престижа . Но чьего? Народу тот престиж, как попу гармонь. А начальство Московское и так при орденах.
Сдается мне, что обдуманно дефициты создаются. Правительству народ подчинить себе надо. Да так, чтобы не вякали. Вот и крутят нас в бараний рог. А как скрутят окончательно, так и возьмут голыми руками. Люди, видите ли, думать научились. Права свои защищать стали куда больше. Батюшка Сталин хоть и прижимал нас изрядно, и мыслить самостоятельно не разрешал. Но он хотя бы, для блага страны старался А нынешнее правительство, как будто, задалось целью, угробить весь наш Союз».
Водитель замолчал, цепко глядя перед собой.
«Не знаю, что и ответить вам, товарищ. Мало кому может понравиться то, что делается в стране. Простой народ трудиться привык, а не политикой заниматься. Одного боюсь, как бы гайки там не сорвали. Только бы войны не было. Голодовку пересилим. Кризис в Союзе достиг своего предела. Может быть, направится все. Помыкается товарищ Горбачев со своей «перестройкой», да успокоится. Не все же чумные в Правительстве. Найдутся умные, образумят Михаила Сергеевича».
«Если он нас не «образумит» - пробурчал водитель.- Приехали Сашок».
Самосвал затормозил у развилка дорог. Выбравшись из кабины, Саша помахал рукой водителю. «Бывайте, товарищ Сидоренко. Всех благ вам».
Саша стоял на невысоком косогоре, покрытом зеленой, подросшей отавой. Отсюда, как на раскрытой ладони, открывался вид на родные Ивняки. Речка Матрена, названная именем бабушки, его Маришки, полукольцом окружала село.
«Действительно, что еще надо, - подумал Кокорин, глядя на ту красоту, что открывалась его взору. – Работай, строй, учись, развивай науку. Торгуй с другими странами. Но зачем изобретать колесо, если оно давно изобретено? Странно как-то получается. То катили колесо на Западные страны. Капитализм крыли во всех СМИ. «Мы не рабы. Рабы не мы» А сейчас, готовимся рабами у Америки стать. Правду говорят умные люди, что Горбачев наш, шпион Американский. Доведет нас его «перестройка! До того, что возьмут нас американцы голыми лапами. Без единого выстрела».
Пулеметной очередью застрекотал мотор чьего-то мотоцикла, взлетевшего на пригорок. Саша, стряхнув с себя дорожную усталость, вместе с грустными мыслями, бодро пошагал к селу.
Едва свернув на свою улицу, Саша увидел бегущую навстречу жену. «Сашенька!»
.- «Маришка» - Саша выронил из рук переноску, с возмущенно мяукающим Тишкой. –Любимая мой. Как же я соскучился», - он прижал к себе горячее тело Маши.
« Пропади они, все «перестройки» с Горбачевыми. Все мы с ней осилим. Только бы Маришка с сыном, рядом со мной были, - прихлынула мысль. – Наши руки с нами, как и наша любовь».
Обнимая жену, он повел ее к дому, засыпая вопросами.
«Саша, ты котика забыл, - засмеялась Маша, вырываясь из рук мужа.
- Привет рыжий путешественник. Добро пожаловать в Ивняки».
Всего пару дней, позволил себе Александр, побыть в Ивняках, в качестве гостя. Совхоз торопился во время, закончить уборку. Слишком быстротечны были «Бабье лета» в Сибири. Опасный «сеногной», (так называли здесь мелкие затяжные дожди), мог нагрянуть внезапно.
Едва Кокорин вошел в здание совхозной конторы, к нему бросился бригадир полеводов.
«Сашка, друг драгоценный. Давай на трактор садись. Хватит прохлаждаться. Картофелекопалку цепляй и вперед!»
Так вновь началась работа Александра Кокорина в Ивняковском совхозе.
Как-то в конце сентября, Маша горячо обнимая мужа, шепнула ему на ухо, что она, кажется, беременна. Сашка замер от счастья. Он почувствовал себя не просто на седьмом небе, а где-то, на самой вершине блаженства. Его Антошка, уверенно называл
Машеньку «мамой». Его любимая жена, готовилась подарить счастливому отцу, еще одного ребенка!
«Надеюсь, это будет девочка. Такая же красивая, как и ее мама!» - прошептал он, едва сдерживая слезы радости.
И тут же отметил про себя, что счастье сделало его слишком чувствительным. Не в первый раз, так сильно размякало сердце, что хотелось плакать, кричать от счастья и любить весь мир.
И только болезнь отца, временами нарушала его эйфорию. Николай Антонович совсем сдал. Он сильно сгорбился и ослаб. Речь его делалась все путанее. Тряслась голова. А руки дрожали так, что он почти не мог есть. И Нина с заботливой нежностью, пыталась накормить мужа из ложечки.
К середине октября, совхоз без излишних потерь, полностью справился с уборочными работами.
Запланированный тоннаж качественного зерна, картофеля и моркови, сданы были государству во время и без потерь.
Но, не смотря на это, расчет за свою продукцию, совхоз получил с большим запозданием и в неполном объеме.
Соответственно и заработную плату, рабочие совхоза, получили меньшую, чем надеялись.
Председатель совхоза Виктор Петрович Голубев, добившись аудиенции у областного начальства, вразумительного разъяснения на свои претензии, так и не получил.
«В стране кризис. Государство вынуждено снизить расценки на сельхозпродукцию. О дотациях, так же, временно придется забыть, - разводило руками «начальство». - Вы не одни такие. В общих масштабах, по стране, недород нынче. Вы коммунист. Должны понимать ситуацию. Успокоить людей, это ваша обязанность».
Виктор Петрович недоумевал: «Какой «недород»? Кому верить? Областному начальству или телевизионным новостям».
А новости во всех СМИ, были очень даже, обнадеживающими.
Только и слышишь:
«Тамбовская – перевыполнила. Орловская - перевыполнила. Новосибирская – перевыполнила… «Ставропольский край, засыпал сверх плана, в закрома родины…. Казахстан, Украина… уверенно лидируют….».
«Что происходит?» - миллионы людей задавали этот вопрос себе и друг другу. Но ответа не знал никто.
И только товарищ Горбачев, похоже, знал, что будет дальше. Ободряюще улыбаясь с экранов телевидения, голодному, обнищавшему народа, он, как попугай твердил людям, о непонятной «перестройке».
Самобытные таланты страны, выдавали в народ свои новые шедевры, на тему - «перестройка».
Неунывающие, ни при каких обстоятельствах, простые люди, распевали новые куплеты, нелицеприятно поминая в них «меченного». Так многие называли Главу Государства.
Слово «перестройка», так полюбившееся Михаилу Сергеевичу, стало фигурантом новых анекдотов и частушек
.
«Перестройка, перестройка. Я и перестроилась. У меня сосед богатый. Я к нему пристроилась».
К началу мая, Мария родила свою первую доченьку Настеньку. В династии Лозовых, девочек рождалось, много больше, чем мальчиков.
Видимо, сильно было женское начало в дочерях и внучках Матрены.
Молодой матери исполнилось 34 года. Первые роды, в таком немалом возрасте, дались Марии, с трудом.
Она не подозревала о том, что ее мать и свекор, стоя на коленях перед иконами, с вечера, почти до утра, истово молились за её благополучное разрешение от бремени.
Рано утром, Николай Антонович, позвонил в районную больницу. Узнав о том, что его невестка, все еще мучается в схватках, он отправил Нину на конюшню.
Жена должна была попросить конюха, запрячь для него, лошадь.
Саша не мог помочь отцу. Он безвылазно находился в районном роддоме.
Николай Антонович, превозмогая слабость, вскарабкался в телегу, с помощью жены. Нина села рядом. Она знала, куда и зачем намерен отправиться ее муж.
Ловко управляя лошадью, Нина привезла Николая к кладбищу.
«Оставайся здесь, Ниночка. С бабкой я буду говорить наедине», - попросил он жену, самым серьезным тоном.
«Коленька, я вернусь сразу же к коню. Только помогу тебе дойти».
Оставив мужа у могилы старой Кокорихи, Нина вернулась к повозке.
Прошло полчаса, а Николая все не было. Выждав еще минут десять, Нина отправилась за ним.
Сердце ее болезненно сжималось от предчувствия беды.
Николай лежал, уткнувшись лицом в невысокий влажный холмик, поросший жесткой, прошлогодней травой.
Дикий вопль, вырвавшийся из груди пожилой женщины, поднял с голых веток берез, тучу галок и скворцов.
С трудом перевернув мужа на спину, Нина принялась рвать пуговицы ватной телогрейки, на груди мужа.
Едва слышный стон, немного привел ее в себя. «Жив, Коленька мой. Ты жив»,- зарыдала она.
Не задаваясь вопросом, откуда у нее появилось вдруг столько сил, Нина доволокла мужа до повозки.
Взвалив его на телегу, подсунула под голову Николая, снятую себя куртку.
Подогнав лошадь к зданию фельдшерского пункта, Нина бросилась к двери. «Помогите, спасите», - белыми от ужаса губами прохрипела она, врываясь в кабинет молодого фельдшера.
В это же время, Маша с последним, надрывным воплем, вытолкнула из себя новую жизнь. Ребенок громко закричал, оповещая мир о своем намерении, занять прочное место среди людей.
Слушая крик своего ребенка, Маша засмеялась сквозь слезы, обильно льющиеся по щекам.
«Кто там у меня?» - спросила она, едва шевеля искусанными в кровь губами.
Услышав, что дочка, прошептала: «Здравствуй, Настенька. Добро пожаловать на свет, доченька. Как хорошо - то. Братик у тебя уже есть. Будет, кому оберегать тебя, солнышко наше».
Николая удалось спасти. Но до конца своих дней, он оставался наполовину, парализованным. Отказали левая рука и нога.
Уже потом, немного оправившись от последствий инсульта, Николай пытался рассказать жене, что случилось с ним на могиле бабки. Но язык совершенно не слушался своего хозяина.
И лишь на бумаге, ему с трудом удалось нацарапать два слова: «Звала к себе..»
Маша с легким сердцем, оставила работу в совхозе. Сначала думала, что уйдет до достижения дочкой годика. Но как оказалось, навсегда.
Саша работал, не отказываясь ни от каких дополнительных нагрузок. Пенсии у парализованного отца и матери, были мизерными. Жена, тоже получала копейки по уходу за ребенком. Надо было достойно содержать семью. Покупать дорогостоящие лекарства для отца. Одевать и кормить детей.
Антошка рос, как на дрожжах. Не отставала и малышка.
Прошло благодатное время , когда Советские люди, ожидали больших праздников, надеясь на очередное понижения цен.
Цены росли на все. Причем со скоростью, на много опережающей увеличение зарплат людей.
Кое где, стали появляться цепкие цыгане и лица кавказских национальностей. Они ходили по селам, предлагая свои товары. И зачастую, кроме как у них, негде было приобрести необходимую вещь. Причем, низкосортные вещи эти, с ярлыками «Маде ин Италия, (Польша, Турция..), производились на подпольных фабриках. Чаще всего – китайских.
Еще до полного, официального развала Советского Союза, в обиходе появилось новое понятие: «Индивидуальное предпринимательство».
В ноябре 1991 года, Генеральный Секретарь Ц.К.К.П.С.С. товарищ Горбачев, провозгласил себя Первым Президентом Страны Советов.
А через месяц, произошел полный развал СССР.
Горбачев ликовал. Он добился свершения «перестройки». Он стал первым в стране, «господином».
Все, за что воевали Советские люди, все, что много лет, возводилось самоотверженным трудом народа, развалилось в кратчайшие сроки.
Ни разрушительная Революция 17 года, ни страшная Великая Отечественная Война, не принесли таких разрушений экономике страны, как Горбачевская «перестройка».
В 1989 году, закончилась бесславная Афганская война . Искалеченные психически и физически, бывшие воины афганцы, потянулись на родину.
Но той страны, во имя которой они воевали, уже не было. И это было еще одним, дополнительным ударом по психике искалеченных войной, бывших, Советских солдат. Очень многие из них, попались на удочку ловких мошенников и бандитов. По стране прокатилась мощная волна бандитизма.
Начались рейдорские захваты уцелевших, функционирующих промышленных предприятий.
Настали те, «лихие девяностые», о которых долго еще, с содроганием вспоминали и вспоминают люди.
Большая часть сельских хозяйств, развалилась полностью. Но совхоз села Ивняки, выстоял, благодаря умелому руководству и поддержке дружных ивняковцев.
Правда, он снова стал колхозом, а не совхозом. Советских хозяйств, в стане, больше не существовало. Любые дотации, любая помощь сельским хозяйствам, со стороны государства, прекратилась.
Но вот, кирпичный завод, что многие годы приносил ивняковцам, не плохой доход, отстоять не получилось. Сначала его приватизировал бывший директор завода. Потом, силой захватили какие-то дельцы со стороны. Но спустя пару лет, завод оказался заброшенным всеми претендентами.
Несколько лет, простоит он, немым укором тем, кто допустил в Великой некогда, стране, подобное кощунство. И только с 2015 года, его начнет восстанавливать, процветающий к тому времени, ивняковский колхоз.
Несколько лет, понадобилось колхозу, чтобы встать на ноги. Дружный коллектив пережил многое из того, чем прославились девяностые.
Правительство нового государства страны, искусственно занижало цены на продукцию сельских хозяйств. И председатель колхоза, Виктор Петрович Голубев, вынужден был налаживать связи с теми, кто был заинтересован в их молоке, мясе и корнеплодах.
Случались поджоги вызревшего урожая. Однажды шайка бандитов угнала часть дойных коров колхоза. Покалечив при этом, пастуха.
Но упорство сельчан, их полное доверие своему бескорыстному руководителю, со временем, принесли ивняковцам, свои положительные плоды. Ивняковский колхоз, стал практически, первым в области, где уровень жизни людей, достиг очень хороших показателей.
Саша продолжал трудиться в колхозе. Мария после рождения Настеньки, поняла, что главное ее призвание, это семья, муж и ее дети.
Когда-то, в свое время, Василиса Долгова, тоже оставила должность агронома, ради того, чтобы больше времени посвящать своей семье.
Но у Васены была возможность работать в Детском Саду. У Марии такой возможности не было. Колхоз еще, не настолько окреп, чтобы иметь возможность, вновь открыть дошкольное, детское учреждение. Ведь содержать Детсад, пришлось бы уже, не государству.
В глубине души, Маша скучала по работе. Но ей, по- прежнему, хотелось заниматься разведением цветов.
Когда истек срок договора, бронирования Нижневартовской квартиры, Саша взял отгулы и отправился в Нижневартовск.
Ему повезло. Он быстро, без волокиты, сумел приватизировать и выгодно продать квартиру.
Все вырученные от продажи квартиры деньги, решено было вложить в строительство зимних теплиц на арендованных у колхоза землях.
Таким образом, неожиданно для себя, Мария Кокорина, стала вторым в селе предпринимателем малого бизнеса. Первым коммерсантом, стал бывший Комсорг ивняковской молодежи. Он построил в селе первый, частный магазин.
Первое время, Мария работала себе в убыток. Не смотря на уговоры родных, выращивать огурцы вместо роз, Маша упорно стояла на своем
«Как вы не понимаете. Мои огурцы будут гораздо дороже китайских. Люди слишком стеснены в средствах. И им, пока, все равно, чем напичканы те огурцы. Они будут брать не то, что качественнее. А то, что дешевле. Придет время, когда красота снова станет в цене. И мои тюльпаны и розы, станут востребованным товаром».
Пока не наладился бизнес, Маша не могла себе позволить брать на работу посторонних людей. Целыми днями, она проводила в единственной, пока, цветочной теплице. Василиса с Ниной Николаевной, в меру сил, помогали своей Машеньке
.
А потом, из отделившегося от России, Казахстана, в Ивняки вернулся Алексей Кокорин с семьей.
Они, как и Александр, тоже продали свою квартиру . Благодаря собственному благоразумия и экономной жене, Алексей сумел скопить приличную сумму денег, периодически переводя накопления в твердую валюту.
Как ни странно, но именно благодаря материальной и моральной поддержке Алексея, Маша сумела выбраться из создавшегося положения. Вскоре, рядом с ее теплицей, появились еще две.
В них Мария с Раисой и ее подросшими дочерьми, стали выращивать экзотические, горшечные растения.
Отдавшись своему, любимому делу, Маша и сама расцвела, как ранняя роза.
Все в семье Марии и Саши, было хорошо. Супруги любили друг друга и дорожили друг другом, как и в первые дни, после их свадьбы. Антон, подрос и заметно окреп. Он постепенно превращался из худенького подростка, в настоящего, коренастого Кокорина. В сына своего работящего отца. Антон любил и боготворил свою маму Машу. Еще больше он любил четырехлетнюю сестренку, кареглазую Настену.
За сестричку, Тошка готов был, из добродушного паренька, превратиться в беспощадного «воина».
Василиса Кузминишна, по прежнему, оставалась крепкой и подвижной. Не смотря на то, что приближался её семидесяти пяти летний юбилей. Нина Николаевна, хотя и была старше Васены, тоже держалась не плохо. А вот Николай Антонович, с каждым днем, становился все беспомощней. У него начались проблемы с памятью и адекватностью поступков. По заключению районных врачей, у старшего Кокорина, стремительно развивалась деменция.
Глядя на беспомощного мужа, Нина приходила в ужас. Она слишком сильно любила своего Колю, чтобы принять, как неизбежное, то, что происходило с ним.
Никакое дорогостоящее лечение, Николаю не помогало. И он угасал, становясь слабее не по дням, а по часам.
Алексей, куда более пробивной, чем Саша, быстро наладил необходимые связи с областным городом.
Семейный бизнес Кокориных, как говорится, пошел в гору.
С некоторых пор, у цветочных теплиц Кокориных, стали выстраиваться в очередь, легковые и грузовые машины, со всей области.
Как и предполагала Маша, красота нужна была всем. И богатым, и бедным.
К началу двухтысячных, количество теплиц, на земля Ивняков, увеличилось до шести.
В одной из них, самой большой, Кокорины выращивали «бюджетные» огурчики.
Большую часть из них, Алексей увозил, на своей новенькой иномарке, в соседний район, где находился муниципальный Дом Престарелых.
Часть очень ранних огурчиков, шла в школьную столовую Ивняков.
Оставшиеся, продавались на местном рынке, своим ивняковцам по цене «китайских».
Правда, качество их, было на несколько порядков, выше тех, метровых огурцов, что завозились в магазины.
Семейный бизнес братьев Кокориных, помогал безбедно жить не только им самим и их семьям. Десятки ивняковцев, получили возможность, зарабатывать не плохие деньги работая в Кокоринских теплицах.
Кокориным не приходилось тратиться на приобретение отдельной техники, для обслуживания своего тепличного комплекса.
Василиса со сватьей, ежегодно высаживали десятки цветов на главной площади села, перед зданием конторы и клуба. Школьная столовая получала бесплатные огурчики для детей ивняковцев.
В школе, конторе колхоза, на подоконниках Сельского Совета, всеми цветами радуги, горели подаренные Марией, узумбарские фиалки.
В свою очередь, Виктор Петрович, позволял братьям Кокориным, при необходимости, задействовать колхозную технику, для работ на теплицах.
Николай Антонович, умер, не дожив до восьмидесятилетнего юбилея, всего несколько дней.
Это случилось в самый разгар очередного лета.
За несколько часов до смерти, его мозг, подернутый плотной пеленой слабоумия, вдруг прояснился.
Впервые за последние пять лет, Нина услышала членораздельную, вполне понятную речь мужа. Это случилось в те часы, когда супруги оставались в доме одни. Маша, как обычно, прихватив с собой детей, отправилась в теплицы.
Александр, возил на арендованном самосвале, грунт для новой теплицы.
Нина готовила ужин для всей своей, большой семьи. Сын с женой, не стали, по примеру Алексея, строить свой, отдельный дом. Вполне уживаясь с родителями, они поддерживали и помогали друг другу.
«Нина»-, слабый, но ясный голос Николая, оторвал Нину от чистки картофеля. Вздрогнув от неожиданности, она подняла голову. «Послышалось? О Господи! – прошептала женщина.
Подойдя к лежащему в кровати мужу, Нина склонилась к самому лицу Николая. Он едва заметно улыбаясь, смотрел на нее ясными, все понимающими глазами.
Коленька, ты звал меня?» - спросила она тихо, содрогаясь от его внимательного взгляда. Последние годы, глаза мужа, были отрешенными, затуманенными прогрессирующим слабоумием.
-«Пришла…Бабушка…Зовет… Надо…Идти.. - прохрипел Николай, глядя мимо плеча жены, куда-то в глубь комнаты.
Повинуясь его покорному, но не испуганному взгляду, Нина невольно оглянулась. Но никого не было в комнате, кроме них, двоих.
«Коленька, я сейчас. Укольчик тебе… Потерпи, родной. – Нина бросилась к шкафчику с лекарствами. Но непривычно твердый оклик Николая, остановил Нину: «Стой, Нина. Не надо. Подойди».
Чувствуя, как от ужаса отнимаются ноги, Нина едва доковыляла до кровати. Повинуясь движению его руки, присела рядышком с умирающим, любимым супругом.
Обеими руками, она судорожно сжала ледяную , высохшую руку Николая. «Коленька, любимый мой, не бросай меня», - трясясь как в лихорадке, простонала женщина.
«Живи…Ты нужна им… Бабка не тронет… Обещала.. Прости…- с трудом вытолкнув последние слова, Николай судорожно выдохнул и умолк навсегда. Тело его выгнулось дугой и опало, приняв подобающее покойнику положение.
«Коля… Нет, нет, нет!!! Не уходи, не оставляй меня….» - пронзительный вопль женщины, вырвавшись из открытых окон, коснулся ушей возвращавшейся с теплиц Васены.
Вбежав в дом она, с трудом оттащила Нину от тела мужа.
Похоронили Николая Кокорина, рядом с могилой его бабушки, Кокориной Дарьи Федотовны. Всю жизнь, как умела, оберегала старая Кокориха, единственного, родного ей человека.
Она заменила внуку зверски убитую бандитом, мать Коли.
Ради спасения его жизни, бросив насиженные, родные места, пустилась в неизвестную даль.
Не боясь Божьего суда, бабка проклинала всех, кто по ее мнению, мог хоть чем-то, омрачить жизнь ее Коленьки.
Но ее ли, необдуманные проклятия, или череда случайностей, повлияли на горькую судьбу вдовы Василисы?
По ее ли, желанию, дети Василисы прошли трудные и долгие испытания любовью.? Об этом судить однозначно, невозможно.
Но, как бы то ни было, после смерти Николая Кокорина, дела в семьях Долговых и Кокориных, пошли как нельзя, лучше.
Будто бы, ангел Хранитель, распростер над ними свои белоснежные крылья.
Дети Василисы и Нины, щедро помогали малоимущим односельчанам. И не только им. Внуки Долговых и Кокориных, росли здоровыми, порядочными людьми. Они легко поступали в престижные ВУЗы., были постоянны в своих чувствах и привязанностях.
Большинство четвертого поколения этих двух фамилий, по примеру своих родителей, возвращались в Ивняки, чтобы продлить и приумножить тепличный бизнес.
Но никто из тех, в ком текла кровь Алексея Долгова и Николая Кокорина, не опозорили своей фамилии стяжательством или высокомерием по отношению к более не состоятельным людям.
Антон Александрович Кокорин, закончив Сельскохозяйственную Академию города Омска, женился на девушке из детского дома.
Вернувшись с женой в Ивняки, Антон предложил матери, взять дополнительное шефство над Детским Домом, где выросла его Светланочка.
Родители Антошки, как и дядя Леша с тетей Раей Кокорины, безоговорочно, поддержали новое начинание в своем, хорошо поставленном бизнесе.
Шел 2016 год.
КОНЕЦ.
уважаемые читатели, судя по количеству прочтений, что отражаются у меня в авторском кабинете, вас достаточно много. очень хотелось бы, увидеть ваши комментарии.