1.
Бывают такие оппоненты, у которых аргументов нет, но им кажется, что есть, и они повторяют пустые голословные заявления с видом, как будто это обоснованные доводы, и искренне так удивляются, почему их не хотят принимать. Причины этому могут быть разными, и в одном из случаев это может быть просто привычка, которая работает по определённой системе.
Вообще привычка – это такое явление, в рамках которого то, к чему приучен, воспринимается более удобным, чем то, к чему не приучен. Например, если одного из ваших ботинок оторвать каблук и заставить ходить так, то появится ощущение, что пятка той ноги как будто проваливается в яму. Впрочем, сильным оно будет только поначалу, а к концу дня ношения оно станет поменьше. И по утру следующего дня оно снова может быть сильным, но к концу убавится ещё больше. А через несколько дней оно будет уже не сильным даже с утра, и через месяц вообще перестанет ощущаться. И если через несколько месяцев такого ношения каблук снова приделать, то будет ощущение, как будто пятка наступает на какую-то кочку. И опять потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, как должно быть.
Аналогично бывает и в жизни. Если человек привык к какому-то ходу мыслей, он может казаться ему простым и удобным только потому, что он к таковому привык, а альтернативный ход в силу этого будет казаться настолько же неудобным. Но если иной деятель не анализирует это, то он может и не понимать, что это лично им так воспринимается, и он будет думать, что это так и должно быть для всех остальных. А ощущение неудобства может потянуть за собой ход мысле-ощущений: неудобно – значит, «неестественно», «ненормально», а значит «неправильно», а соответственно, «не нужно». И получится ситуация, когда человек ощущает какую-то разницу, которой на самом деле нет, но он думает, что есть, пытается её объяснить. А объяснить (естественно) не получается, потому, что он обвиняет позицию оппонента в наличии «ям и ухабов», которые на самом деле есть только в его галлюцинациях. И привести конструктивных доводов он не может, но ощущение своей правоты у него остаётся, и если у него стоит установка не пересматривать свою позицию, то проблема будет перекладываться со своей головы на голову оппонента.
Например, имеет человек какое-то неуравновешенное и совершенно ни на чём не основанное убеждение, типа «когда зулус украл у меня лошадь – он сделал плохой поступок; когда я украл у зулуса лошадь – я сделал хороший поступок», и не ощущает никакого дискомфорта от его неуравновешенности. Потому, что он всю жизнь привык в соответствии с этим жить. А его, допустим, потребуешь это обосновать, или признать свою неправоту. А он не привык об этом задумываться, и сами мысли об этом ему уже могут быть неудобны. И если он не захочет думать в направлении «мне так ощущается, потому, что я просто такой неуравновешенный…», то он будет думать «мне так ощущается, потому, что там что-то есть, а если ты этого не воспринимаешь, значит, неправильный здесь ты!»
Первый вариант ответа неуравновешенного деятеля – разговор с позиции, что основания у него есть, и найдутся (если поискать), но если тебе надо, то ты «сам иди и ищи их в интернете». А ему, оказывается, не надо – ему и так хорошо: он просто «чувствует», что он прав, и ему этого достаточно. Второй вариант – это приход к выводу, что если объяснить ничего не получается, то это видать потому, что и объяснять тут нечего. Всё, оказывается, должно быть понятно само собой («нормальным людям»), а если ты этого «не понимаешь», то это опять же, твоя проблема. И вот он пытается объяснить тебе твою «проблему» при помощи слов типа «бред», дурак», и т.п., и ждёт, что они заставят тебя чувствовать то, что чувствует он.
Это один из вариантов, когда у человека нет доводов, но ему кажется, что он всё объяснил.
2.
Более сложный случай может заключаться в том, что какие-то аргументы у человека вроде бы есть, и он вроде бы даже что-то приводит, только они не состоятельные, но он об этом не знает. И знать, в принципе, не хочет (потому, что тот, кто хочет что-то узнавать, слушает тех, кто это объясняет, а этот слушать не собирается, потому, что у него привычка никого не слушать и требовать слушать только себя). И пока он не начнёт слушать, он не узнает, что он неправ, а пока он этого не узнает, он и не хочет слушать, потому, что считает себя правым, а если он «прав», то слушать должен не он, а его.
Выглядеть это может, например, так. Допустим, привык человек жить в соответствии с убеждением, что, когда его племя нападает на соседнее, оно делает правое дело, а когда соседнее племя точно так же нападает на его племя, оно делает неправое. И при этом он не просто «что-то чувствует», чего объяснить не может, а у него есть вполне конкретное соображение «…потому, что тут если не мы их, то они нас!», которое он способен привести. И это даже ещё не всё – у него есть ещё в запасе убеждение «у нас вера правая, а у них неправая», и это он каким-то непостижимым для вас образом, допустим, чувствует.
Неуравновешенному деятелю задаётся вопрос: «А как же так выходит то? Ты или правое делаешь, когда нападаешь, но тогда и когда на тебя нападают, так же, или на тебя нападать неправое дело, но тогда и когда ты нападаешь, ты тоже неправ». Но только привычки задаваться таким вопросом у него, допустим, нет, и ему этого никогда не приходит в голову. Потому, что у него уже есть «Если не мы их, то они нас!», и из этого уже как бы следует что-то вроде «…поэтому, когда мы их, мы это только потому, что иначе они нас, а так бы мы не… в общем это всё вынуждено… и мы это вообще даже и не нападаем – мы просто защищаемся!». И привычка постоянно на это оглядываться самая накатанная. И вопроса «Как же так?» потому и не возникает, что это соображение как бы объясняет, почему можно пройти мимо него, а когда можно пройти мимо, зачем искать на него ответ?
Сам же вопрос, которым наш деятель никогда не задавался, для него будет, как «кочка» в виде каблука для ноги, которую всю жизнь приучали ходить без оного (даже если другую всю жизнь так же приучали к каблуку). Сразу может срабатывать ход мысле-ощущений: неудобно – значит, «неестественно», «ненормально», а значит, «неправильно», а соответственно, «не нужно». И тот, кто предпочитает «ровному» «неровное», уже выглядит как бы неправильно мыслящим, и доводы его на фоне этого уже выглядят сразу сомнительными. Ответ же «потому, что если не мы их, то они нас», ему кажется «лежащим на поверхности», что ему может быть даже странно, что ты его «не видишь». И всё это работает на укрепление его намерения и дальше стоять на своём, и смотреть на дело так, как он привык смотреть.
Ответ «…потому, что если не мы их, то они нас!» подразумевает новый вопрос: «А почему вообще они обязательно вас, и не может ли быть такого, что это они только потому, что вы им не оставляете выбора?» Ведь если вот так без вариантов идти на них с «если не мы вас, то вы нас!», то у них тоже не останется вариантов, кроме «а если не мы вас, то вы нас!» И тогда даже если бы они хотели, чтобы «никто никого», они не смогут этого сделать, потому, что если они будут «чтобы никто никого» а вы «чтобы мы вас», то будет «вы их». И тогда, если на самом деле окажется, что вы вдруг ни с того ни с сего решили повоевать, и вам нужен был предлог, то очень удобный повод будет в том, чтобы как раз объявить «а если не мы их, то они нас». Потому, что после этого они должны будут врубить «тогда мы вас», и вам останется всего лишь показывать на это «мы вас» пальцем, и говорить «ну вот видите – выхода нет!» Поэтому к «если не мы их, то они нас», должны прилагаться доказательства, что никаких подобных трюков быть не может, а если таковых не предоставляется, то это первый признак тех, кто либо не понимает, что творит, либо темнит.
На такой довод у нашего деятеля состоятельного ответа, допустим, нет. Но он об этом не знает. Потому, что, чтобы знать, надо прорабатывать этот вопрос, а он его не прорабатывает. Или надо слушать того, кто ему это разжуёт, а он никогда не слушает. И не будет, потому, что у него есть альтернативный ход «А всё равно мы правы, потому, что у на вера правая!» И этот ход мыслей ему, допустим, так привычен, что он не чувствует на нём никаких проблем, а вот вопрос «не может ли быть такого, что вы сами это подстраиваете?» для него будет, как путь, полный ям и ухабов. Так зачем ему дорога, в которой «то яма, то канава», когда рядом уже проложена «ровная», по которой можно идти из точки А в точку Б без лишнего дискомфорта?
Неуравновешенный так может и ответить: «… потому, что у нас вера правая!», и ему будет так же непонятно, как можно этого «не понимать»? У этих вера правая, а у тех нет, потому, что молятся не на тех идолов (не в ту сторону повёрнуты, не теми красками раскрашены, не те чувства вызывают) – что непонятного??? Только вот аргументированно этого обосновать (ну надо же) не получается. И возникают вопросы «а какие доказательства, что это так, а не наоборот – какие ты можешь привести из того, аналогичного чему они привести не смогут?» Но только мысль о том, что вера, которую ты привык считать правой, неправая, а та, которую привык считать неправой, может быть правой, будет, как для ног, одну из которых всю жизнь приучали ходить без каблука, а другую на каблуке, если каблук с одной подошвы перебить на другую– что-то «вдвойне неправильное». А значит, аргументы против этого «должны быть ещё какие», а значит то, что найдётся, и есть «аргументы». А найдётся «она правая, потому, что правая, и это нормальный человек должен понимать без объяснений!», и «да тебе уже приводили целую кучу аргументов – обоснованных аргументов, а ты ничего не хочешь понимать!»
Возникнет вопрос: ну где же эти «обоснованные аргументы»? Ведь неуравновешенный же не ответил на вопрос, где доказательства, что твоя вера правая? А без этого признай, что этот довод не обоснован. А стало быть, необоснованно всё то, что на него опирается. И тогда все вот эти «если не мы их, то они нас», и «когда мы нападаем, «мы делаем правое дело» ни на чём не основаны. Но только этого он в упор видеть не хочет. Он видит только своё: он тебе объясняет «очевидные вещи», а ты не понимаешь. Так какой смысл ему объяснять тебе сложные (идолы чувства вызывают), если ты простых (если не мы их то они нас) не понимаешь? И твоё «у тебя нет доводов» вызовет только раздражение, и принципиальное нежелание тебя слушать.
Что происходит в конфликте, где никто никому ничего доказать не может, а кто-то имеет установки добиваться своего во что бы то ни стало? Он начинает действовать в обход согласия с оппонентом. А какие действия могут быть в споре, где решается вопрос, правильно ли ваш оппонент делает, что (на вас или кого-то ещё) нападает? Заканчиваются переговоры, начинается нападение. И в итоге он просто прёт на вас со своей агрессией, которая основана на том, что ты не согласен с его агрессией. Но только на его языке это так не называется. Это будет называться «Я прав!», «Ты ничего не хочешь понимать!» и «Ты сам виноват!»
Вообще, матёрый неуравновешенный деятель обычно имеет привычку вовремя на оппонента разозлиться, чтобы иметь повод выскочить из дискуссии перед тем, как его начнут прижимать к вопросам, на которые ему нечего ответить. Для этого среди контента своих убеждений можно иметь привычку видеть в нём врага. Например, если ты критикуешь что-либо, помогающее оправдывать «когда мы на них нападаем – мы делаем правое дело», значит, ты враг. Ведь «если не мы их, то они нас», а если ты против того, чтобы «мы их», то ты, получается, за то, чтобы «они нас»! А значит, ты «за них»? Значит, ты вражеский агент! Специально засланный/завербованный, чтобы под видом друга или гостя творить свою подрывную детальность!
Всю твою сущность неуравновешенный «сразу насквозь видит». А значит, если он тебе объясняет «обоснованные» вещи, а ты «необоснованно» отказываешься их принимать (а как иначе можно отказаться от «обоснованных?), значит, он имеет полное право разозлиться. И дальше уже с тобой, как с врагом (на его языке это называется «Я просто знаю, что ты враг! – с нажимом на слово «знаю»).
3.
Бывают ли генетически неправильные племена, которые всем народом несут в себе неисправимую неуравновешенность и вред всем остальным? Нет. Но бывают эпидемии неуравновешенности, когда всё племя вдруг повально становится именно таким, и что-либо объяснять бесполезно. Просто некоторым деятелям выгодно жить в соответствии с «когда зулус украл у меня лошадь, он сделал плохой поступок; когда я украл у зулуса лошадь – я сделал хороший поступок», и это одновременно для них и выгода, и интерес, и смысл существования. И если основной гешефт их политики – завоевания, им выгодно, чтобы так считали не только они, но и всё их общество. Для этого им нужно взять жизнь общества под контроль, и следить за тем, чтобы все привыкали мыслить в соответствии с заданными установками.
Чтобы зафиксировать нужные привычки в соответствии с поставленной идеологией, желательно с детства приучать целевую аудиторию мыслить в унисон с соответствующей пропагандой, которая регулярно и однообразно нагнетает поток мысле-опущений в заданном направлении, и не даёт разбавить его никакой альтернативной информацией. Создать условия, чтобы с материнским молоком каждый всасывал ненависть к тем, кого заставляют ненавидеть, и чтобы никто не смел этому помешать. А для этого нужно преследовать тех, кто будет это оспаривать. А для этого нужна поддержка всех остальных, которые будут видеть в них «врагов».
Чтобы это работало, племя нужно всё время содержать в состоянии, при котором у него такое к «врагам» отношение. Если оно не в таком, значит, его нужно в такое привести. Для этого нужно сначала (под любыми предлогами) убрать тех, кого получится, а затем пользуясь ослабевшей оппозицией, начать приучать всех остальных к требуемой идеологии поинтенсивнее. Нарастив со временем побольше поддержки, прижать ещё тех, кого получится с укреплённых позиций, и дальше снова заняться наращиванием поддержки. И подняв её до нужной кондиции, дожать оставшихся из тех, кто ещё пытается сопротивляться.
Чтобы с детства каждому резиденту системы заложить нужное поведение, нужно заставить всех самых близких людей ему это повторять. И когда это ему это будут говорить сами родители, он в это поверит лучше всего. Далее его надо постоянно пичкать историями (и заставлять учить их), мораль в которых всегда в том, что все «плохие» получают по заслугам, а «хорошие» живут долго и счастливо. Только плохие там – вражеское племя, которое плохое потому, что хочет напасть на данное племя, а хорошие – это свои, которые точно так же хотят напасть на них. И чтобы никто не захотел задаваться вопросом, а почему так, потому, что все родители и воспитатели будут заставлены вести себя так, как будто вопроса тут и нет, и всё нормально. И чтобы ребёнок сначала думал, что значит, так и должно быть, и что, наверное, им виднее. И что значит, есть какие-то причины – какие, пока не ясно, но, наверное, потом «когда подрастёшь – поймёшь», а пока пусть будет так, и привыкать к этому.
Потом привыкать к тому, что «у нас вера правая, а у них неправая», и не задавать вопросы, которые в силу возраста уже пора бы учиться задавать. Но только взрослеть придётся в обстоятельствах, при которых вокруг полно законов и правил, которые обкладывают со всех сторон тоталитарными запретами так, что ни о чём другом думать уже и некогда. И шаг вправо – шаг влево – считается нарушением. И человек весь сосредоточен на выполнении этих правил, и сосредоточиться на другом уже не получается, потому, что он только и думает, как что-то не нарушить. А на всё остальное сил уже и не остаётся. И сами же законы (ну надо же), так устроены, что гораздо легче их соблюдать, когда искренне веришь в то, что у вас вера правая, чем когда не веришь. И как-то даже инстинктивно хочется под них построиться. И человек (тоже временно, как он думает) принимает этот постулат без вопросов, и на всех экзаменах учится отвечать, основываясь на нём, а его самого ни на чём не основывая. И количество не до конца обоснованных вещей в таком ритме начинает расти, как снежный ком. И ответить на этот вопрос всё труднее, чем дальше этот ком накатываешь. И тут вдруг (вот удача) обнаруживается, что никто тебя на него отвечать и не заставляет. И пока существует система, никто и не будет, и ты можешь этим пользоваться и привыкать к этому. А заодно привыкать и к мысли, что пока «они нас не...», всё будет в этом плане удобно. Но только не в такой форме, что «да здравствует безответственность!», а «…потому, что они то, они сё, они 5, они 10!»
Чтобы помочь привыкнуть к нужным установкам, нужна соответствующая пропаганда. Это такая дисциплина заложения информации, которая продолжает «воспитывать» взрослого на протяжении всей жизни, и постоянно учить его думать так, как от него требуется. Она будет на все лады петь о том, как хорошо и правильно всё здесь и как неправильно и плохо всё там. И если что-то в этом потоке и покажется необоснованным, то когда она повторит одно и тоже тысячу раз, оно начнёт казаться обоснованным. И появится целая куча убеждений, которые воспринимаются, как «факты», потому, что при должной обработке критическое мышление не включается.
Всё это режым заставляет человека слушать регулярно на сеансах ненависти, на которых регулярно присутствовать заставит обязательно, и в итоге голова его забита убеждениями, в отношении которых он станет считать, что «любой нормальный человек» должен их принимать без вопросов. Тот же, кто не хочет их принимать без вопросов, просто враг, с которым говорить просто не о чем. Потому, что если он не хочет целую кучу фактов, то это такой враг, которого надо бить и бить без пощады, потому, что слов он всё равно не понимает. И вот такая рать деятелей, представьте, вторгается на вашу территорию, и прёт со своей агрессией, со своей неперговороспособностью, и постоянно орёт, что вы сами виноваты.
Физиономия перекошена от ненависти, голос вибрирует от волн ярости, которыми пульсирует их нутро, и орут «Убить! Убить! Убить!»