ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ.
Часть 64.
«Папа, почему тетя плачет? Она ушиблась?»
Взволнованный, детский голос заставил Машу немного прийти в себя. Сквозь пелену слез, застилающих глаза, она увидела, протянутую ей, крепкую, мужскую ладонь.
Не в силах оторвать взгляда от этой ладони, Маша вцепилась в нее, дрожащими руками, с такой силой, будто от этого зависела вся ее дальнейшая жизнь.
Саша легко, словно веточку, поднял ее с земли и поставил перед собой.
Рослая, в мать, девушка, близко заглянула в напряженные, ждущие чуда, глаза любимого.
«А виски –то, у него, поседели уже. Только бы, не назвал меня «сестренкой!», - быстро мелькнула мысль.
«Здравствуй, Маришка», - почти шепотом проговорил Саша, не на секунду не отводя от нее глаз.
Несколько мгновений, они молчали, утопая в глазах друг друга.
Десятилетний Антон, стоя неподалеку, тоже молчал, с удивлением глядя на отца. Он был уже достаточно взрослым, чтобы не понять, что эта «тетя», не обыкновенная, посторонняя женщина для его отца.
Четыре года назад, когда Антошка ходил еще в Детский Сад, из его жизни, куда-то исчезла его мама.
Мальчик долго ждал ее возвращения, скучая и плача по ночам.
Хоть и не баловала его мать ласками, но мальчик все же, тосковал по ней еще долго.
Отец не посчитал нужным лгать сыну, убеждая, что «мама умерла или уехала далеко и не сможет, видимо, к ним вернуться».
На вопросы Тошки, «Где мама?», Александр всегда отвечал одной и той же фразой: «Мама нас бросила. Мы будем жить без нее».
.
Возможно, по отношению к ребенку, это было жестоко и непедагогично. Но Саша считал, что сын имеет право знать правду. И если не юлить с ответом и не обманывать его, то мальчик скорее привыкнет к неизбежному факту. Скорее смирится и забудет ту, что предала его, променяв на сомнительную свободу.
Он никогда не говорил о Ксюше плохо. Не распространялся при сыне, подчеркивая ее недостатки. Старательно уклоняясь от подробностей, отвечал коротко и четко «Мама нас бросила».
По мнению Александра, куда будет хуже, если в сердце его мальчика, сложится образ доброй мамы, которая оставила своего ребенка, не по собственной воле.
В этом случае, он будет ждать ее появления еще очень долго. Будет тосковать и плакать, пока не повзрослеет.
Все равно, считал отец, Антошка узнает правду о предательстве матери. И тогда, неизвестно еще, как повлияет такой удар на психику Антошки.
А пока, сын маленький, пока не очень долга детская память, пока еще психика ребенка, гибкая, как молодой тростник, пусть знает, что мама их бросила.
«Папа, пойдем к бабуле. Я кушать хочу, - подал голос Антошка. И этот четкий, но не капризный тон ребенка, привел в себя двух взрослых людей.
«Здравствуй Антоша. Меня Машей зовут», - ласково проговорила Мария. Голос к ней, наконец-то вернулся. Сердце немного уняло свой бешеный ритм. И она вновь приобрела способность к здравомыслию.
Все еще, не пришедший в себя, Саша молчал, глядя на сына, затуманенным, мало что понимающим взором.
«А вы красивая, тетя Маша, - неожиданно изрек юный джентльмен.
Он подошел в Маше и с достоинством, пожал ее горячую, чуть подрагивающую ладонь. - А у вас дети есть?»
-«Спасибо за комплимент, Антоша. Ты настоящий мужчина. А детей у меня, нет пока еще. Я не замужем», - Маша окончательно пришла в себя.
Ею вдруг, овладело безудержное веселье. Но не беспечное веселье счастливого человека. Скорее, какая-то, нервная разрядка, после минут душевного перенапряжения.
Сашка все еще, скованно молчал, суетливо шаря по карманам ветровки. Он словно потерял что-то очень важное, без чего никак нельзя было обойтись в данной ситуации.
Скорее всего, Кокорин искал нужные слова. Но ему не подчинялись ни мысли, ни осевший голос.
Обреченно вздохнув, Саша устремил умоляющий взгляд на разговорчивого Антошку. Видимо, в мыслях, он просил сына «заговорить тетю», дать ему время, самому собраться с растерянными мыслями.
А Антон, почувствовав искренний интерес красивой «тети» к своей персоне, продолжал охотно выдавать все свои семейные тайны.
-«У меня мама тоже красивая была. Только она с нами жить не хочет. Лена говорит, что мама моя непутевая».
«Что он несет? - мысленно простонал Саша. – Зачем Лену вспомнил? Маришка еще подумает, невесть что. Ей ведь, только повод дай. Как с Людмилой Громилиной».
Но Маша, кажется, не собиралась думать «невесть что».
Все так же весело, спросила Тошку: - «Лена, это та, что тетя твоя? Которой, папа учиться помогает?»
«Да! Откуда вы все знаете?» - удивился Антон.
- «А я все про тебя знаю, Тошка. Я фея. Волшебница».
Маша шагала рядом с Антошкой по едва приметной тропке, петляющей в высокой, еще не скошенной траве.
Саша шел в двух шагах позади них. Он с жадностью изголодавшегося человека, ловил каждый звук голоса женщины, о которой не переставал думать все те 11 лет, что они не виделись.
«Ну, тётя, Маша, я же не маленький. Волшебниц не бывает. Вам, наверное, бабушка рассказала про Лену».
.Маше невыносимо хотелось оглянуться, взглянуть в глаза того, о ком исстрадалась ее верное, любящее сердце. Но она, усилием воли сдерживая себя, с неожиданной смелостью, ответила Антошке:
-«Бывают волшебницы, Антоша, И чудо бывает. Я вот, вас сама наколдовала. С утра в поле ворожила на ромашках. А иначе, вы бы мимо проехали и не заметили меня».
Быстро обернувшись, Маша столкнулась глазами со взгляд
Сашки. В нем росло изумление. Радость и восторг, что плескались в его глазах, не вмещаясь в них. И Саша, счастливо рассмеявшись, быстро догнал Машу с сыном.
Он пошел рядом с ними, прямиком по траве, сминая сильными ногами, ломкие, стебли ромашек.
«Это папа вас заметил. Он как закричит «Стой». Шофер автобуса, даже заругался на папу. А я немножко испугался».
«Конечно, немножко. Ты же взрослый парень, - не сдерживая рвущегося из груди ликования, воскликнула Маша. Чуть притушив голос, добавила, склонившись к ребенку. – А про маму, никому не надо повторять чужих слов».
Почувствовав рукой, несмелое прикосновение Сашиной ладони, Маша крепко сжала его пальцы. Но тут же, с сожалением отпустила руку Саши, не желая, чтобы Антон заметил их жеста, понятного только им двоим.
«Вы говорите, прямо, как моя бабушка. Я не говорю про маму плохого, - голос Антошки погрустнел. - Но ведь, она, нас бросила. Ни у кого из моих друзей, мамы так не делали. - Мальчик поднял на Машу большие «Сашины» глаза. – Тёть Маша, а вы бы бросили своего ребенка?»
Как ни старался Тошка, показать взрослым, что он уже, «большой», но голосок его дрогнул и в уголках карих глаз показались слезы.
Никакие убеждения отца в том, что им не нужна мама, ни искренняя любовь и забота Саши о сыне, не смогли разрушить в сердце ребенка, тоску о матери.
Не о предательнице Ксении, а именно о матери. Такой же доброй и ласковой, какими, была мамы Антошкиных друзей.
Сердце Марии, чуть не разорвалось от нежности и жалости к этому разговорчивому ребенку, сделавшемуся, вдруг потерянным и несчастным.
Опустившись на колени, она прижала голову мальчика к груди, прошептав рвущиеся из сердца слова:
«Солнышко, родной мой, я бы никогда, ни за что тебя не бросила. Ни за какие сокровища мира».
«Правда, правда? – глухо спросил Тошка, не отнимая мокрого личика от груди «тети».
«Сто раз правда, Антошенька» - улыбнулась Маша, отчаянно борясь со слезами .
Подозрительно, совсем по -детски, шмыгая носом, Саша торопливо отвернулся.
Оторвавшись от груди Марии, Тошка доверчиво посмотрел в ее глаза. Заметив на щеке Маши мокрую дорожку от слез, осторожно коснулся ее пальчиком.
«Я вам верю, тетя Маша. Вы хорошая . Мне папа говорил и бабушка, что вы очень хорошая. А еще папа говорил, что если вы только согласитесь, то он вас к нам домой увезет. Вы поедете с ними?»
«Ну, ты даешь, сын, - подал, наконец, голос отец мальчика. – Все мои секреты выболтал. А вдруг, тетя Маша не согласится. Она взрослая и у нее могут быть свои планы на дальнейшую жизнь».
«Не слушай его Антоша. До папы, наверное, еще не дошло мое колдовство»,- Маша сердито сверкнула глазами в сторону Сашки.
«Твое колдовство, Машенька, до меня дошло еще лет пятнадцать назад».
«А вы уже ругаетесь?» - совсем по взрослому, лукаво спросил Антон. Переглянувшись, Маша с Александром, весело расхохотались, освобождаясь от остатков сомнений, в чувствах и намерениях друг друга.
Антошка взял отца и Машу за руки, встав посреди них. Весело переговариваясь и раскованно смеясь, шуткам друг друга, они пошли в сторону села.
Последние лучи солнца, скрылись за горизонтом, когда на порог родительского дома, шагнул Александр с сыном.
Расцеловав родителей и передав им с рук на руки, уставшего Антошку, Саша, прихватив полотенце, отправился в баню.
Экономя дрова, Нина Николаевна , в летнее время, топила баньку в пол силы. Лишь бы, сполоснуться теплой водой перед сном.
Наскоро помывшись, Александр вернулся в дом, где его ждал уже накрытый к ужину, стол.
Антошка, наевшись до отвала, бабушкиных, самых вкусных в мире, блинов, крепко спал, разметавшись на широкой лежанке.
Николай Антонович, постаревший, поседевший, к закату лет, снова стал заметно заикаться. У него появилось дрожание рук.
А в минуты душевного волнения, заметно подергивалась голова.
Видимо, сказывалось военное ранение и тяжелая контузия.
Нина Николаевна, тоже заметно сдала. Но все еще держалась бодряком. Некогда было ей, поддаваться старческим болячкам. Пятеро внуков, претендовали на бабушкино внимание. Уйдя на заслуженный отдых, Нина не раздумывая, ехала то к дочери, то к одному из сыновей. Она нужна была всем своим детям, не смотря на то, что двойняшки Саша с Лешей, давно уж разменяли четвертый десяток.
И с хозяйством, старики никак не могли расстаться. Как полетишь к любимым внукам без банки домашней сметаны или клубничного варения?
Саша, окинув глазами щедро накрытый стол, нахмурился:
«Мама, вы все еще корову держите? - кивнул он на вазочку со сметаной. – Ты же мне говорила, что только коза у вас осталась».
«А ты ей, хоть говори, хоть кричи. Год без коровы пожила и вся на слезы извелась. Пришлось, по новой, клорову заводить, - недовольно откликнулся Николай Антонович.
-«А как без коровы, сынок, когда внучат каждое лето жду? На зиму в совхоз её сдаем. А летом, снова во двор ведем. Ты за нас не переживай. Я еще крепкая, - Нина с любовью посмотрела на сына. – Антошка- то, как кушал сметанку, сердце так и пело. А чем бы я внучка кормила без коровки? Он и так, у тебя ничего свеженького не видит, на северах ваших.
Домой бы возвращался, сынок. Тошка, нам тут с отцом, все выложил про Машеньку Василисину. Даст Бог, поженитесь, наконец. Больно уж Тошке она по сердцу пришлась. А я за вас только Богу молиться буду. Вот и перебирался бы назад в Ивняки». - Нина с надеждой, заглянула в глаза сына.
Саша, перехватив одобрительную усмешку отца, смутился:
- «Ничего еще не известно, мама. Я как вспомню Маришкины выкрутасы, так страх берет. А вдруг ей снова что ни будь, почудится не то. Я рад, хоть сегодня, её женой в дом привести. Но, честное слово, боюсь, до дрожи, снова ее потерять».
«А ты не бойся, сынок. С Машеньки жизнь тоже, гонору порядком сбила. Как мы с Васеной, про тебя разговор заведем, так у Маши, аж глазоньки светиться начинают. Любит она тебя, Санечка. И для внучка моего, лучшей матери, я не пожелаю. Хорошая она девушка. Добрая и верная. Но ранимая уж больно. И гордая, вся в отца. Хотя, трудно понять, в кого. Алексей с Василисой, как никто другой, хорошими были людьми.
И зачем вы, только, времени столько много потеряли, головушки ваши неразумные».
«Ладно мать, не лезь в их дела. Без тебя разберутся. У мужика уж, волос седеть начал, а ты все со своими советами. За стол сына усади. Да по рюмашке нам налей».
«Поесть, поем. Кто ж, перед мамиными блинами устоит. А рюмашка завтра будет, батя. Как напаримся в бане всласть. А сегодня, меня невеста моя ждать будет», - не стал скрывать Саша от родителей радостной вести.
Расставаясь с Марией у переулка, Саша торопливо шепнул ей, что придет к ней под окошко, сегодня же.
Маша ворвалась в свой дом, как вихрь. Со смехом обняла мать и запела, закружилась в танце счастья по широкой кухне дедовского дома.
Поймав удивленный взгляд матери, выкрикнула, как пропела:
- «Сашка приехал, мама. Я с Антошкой его познакомилась. Кажется, мы понравились друг другу. Мамочка, какой сынок у Саши милый. Я как глянула на него, так сердце и зашлось!»
«Приехал, значит. Я рада, Машенька. Только бы, сладилось у вас все. Господи, помоги им. Сил моих нет, смотреть, как тоскует моя голубка. А то, что сынок Сашин тебе по сердцу пришелся, это хорошо. Парнишке мать ох, как нужна. А там, даст Бог, свои пойдут».
«А Тошка чей, мама? Разве не свой?»
«Да ты уж, на мать не зыркай так, дочушка. Свой, конечно. Самый что ни на есть, свой. А как родишь, так он еще дороже тебе будет».
Маша вышла в полисад перед домом. Здесь, устроенный еще дедом, имелся летний душ, сооруженный из теса и старой огородной лейки.
Сбросив запыленную одежду, девушка, беспечно напевая, помылась нагретой солнцем, водой. Накинув на голое, сильное тело, лишь льняную сорочку, поспешила в дом.
Было уж достаточно темно. И едва ли кто, из посторонних, мог увидеть Машу в таком виде.
На село опустилась короткая, но достаточно темная, летняя ночь.
Безлунное небо, усеянное миллиардами сияющих звезд, благодушно смотрело на спящий поселок. Но не все спали в такую прекрасную ночь. От речки Матрены, доносились звуки чьей-то гармони. Кое где, на лавочках у домов целовались и шептались влюбленные пары.
Тридцати семи летний Александр Кокорин, отец десятилетнего ребенка, крадучись пробирался к дому Кузьмы Лозового. Прячась в тени заборов, он прижимал руки к сердцу, пытаясь унять его бешеный стук. Саше казалось, что стук этот способен разбудить все село.
Никогда в жизни, он так еще не волновался, отправляясь на свидание к девушке.
Даже в те дни, когда, будучи в Казахстане, он отправлялся к Маше на велосипеде, Саша так не волновался. Возможно от того,
что между ними, незримо стояла Людмила Громилина, со своими угрозами, враньем и глупой бравадой.
Подойдя к дому Лозового, Саша остановился перед темной махиной дома, не зная, как поступить.
Войти в ограду и постучать? Но вдруг, Маша давно спит, не приняв всерьез, его предупреждение о том, что он придет к ней под окошко.
Нащупав в темноте под ногами, кусочек засохшей глины, он приметился, собираясь бросить камешек в предполагаемое окно Машиной спальни.
Но скрипнувшая в окне рама, во время, остановила, его , занесенную для броска, руку. Окно распахнулось. В черном провале его смутно засветился чей-то силуэт, в светлой одежде.
«Саша, ты? – чуть слышный голос, прозвучал для Кокорина, как самая сладкая в мире, песня.
«А ты кого-то, другого ждешь?» - осевшим от волнения голосом, спросил он.
«Двенадцать лет жду одного лишь принца», - Маша легко соскользнула с подоконника. Ломая в темноте, стебельки садовых цветов, она подошла к ограде.
Сашка , привстав на носочки туфель, обхватил ее за талию. Сжав сильными, натруженными руками, ее тело, он поднял девушку в воздух и перекинул через штакетник, так что Машины ноги едва коснулись забора.
Ни он, ни она, не подозревали в этот миг, что они, почти как под копирку, повторяют действия Машиных родителей. Это было в те, далекие годы, когда Алексей Долгов, еще не был женат на Василисе Лозовой.
Не подозревали они и того, что, в этот миг, стоя за занавеской своей комнаты, Василиса плакала, глядя на них сквозь стекло окна.
Сердце вдовы разрывалось на части от воспоминаний, многолетней давности. Она физически, почти ощущала на своей талии, горячие, сильные руки своего незабвенного Алешеньки. Чувствовала напряжение его развитых мышц, тепло его жадных губ.
Зажав рот обеими руками, Василиса беззвучно тряслась от рыданий.
Прошло безвозвратно то, безумно счастливое время. И никогда уже, не вернется оно к ней. Нет с ней, ее любимого мужа.. И уже никогда не сможет она прижаться к его сильной груди, ощутить биение его доброго, верного сердца.
И только его дети, да еще, не умирающая память о нем, все еще удерживали Василису на этом свете.
А Саша , обнимая не привычно молчаливую Маришку, уводил ее за село. По удивительному стечению обстоятельств, они вскоре, очутились в том же, ромашковом лугу, в котором много лет назад, мать Марии, щедро подарила свою девственность любимому.
Странным образом, судьба Василисы, повторялась в судьбе ее старшей дочери. Васена поздно вышла замуж за единственно любимого человека. И Маша, на данный момент, была далеко не юной девочкой.
И мать, и дочь сохранили свою девичью чистоту, каждая только для своего, единственного, самого любимого в жизни, мужчины.
По- другому, просто не могло быть. Маша не была ханжей. Она даже в мыслях, не смогла бы упрекнуть младшую сестру за рождение ее Риточки, вне брака. Ниночка любила своего Хомякова. Доверилась подлецу, не ожидая от него коварства.
Не осуждала она и других, знакомых девушек, попадавших в подобную ситуацию Просто потому, что не умела она судить других.
Но Мария слишком много взяла от Василисы. И сама не замечая этого, копировала поведение матери во всем. Даже тогда, когда ничего не знала о прошлом Василисы.
Муж Василисы, Алексей Долгов, имел уже опыт женатого человека, когда встретил Василису. И Саша, единственно любимый Марией, тоже прошел через печальный опыт неудавшегося брака.
Еще более странным было то, что Маша стояла сейчас, в том самом дугу, где ее мать, зачала своего первого сына.
Сашку трясло. И он, и она, прекрасно понимали, что сейчас должно будет произойти между ними. Никогда не думал он, что с ним, опытным, бывшим «женатиком», может происходить что-то подобное. С огромным трудом, притушив волнение, прошептал, глядя в ее глаза, в которых дрожали далекие звезды:
-«Маришка, ты не исчезнешь больше? Ты будешь моей женой?»
«Ты делаешь мне предложение? - не менее взволнованно, отозвалась девушка, не отводя глаз от его напряженного взгляда.
- Если ты простил мне мою глупость, я твоя, Сашенька. И душой, и телом».
«Это ты меня прости за то, что не сумел во время, завоевать тебя. Ты волшебница, королева. И тебя надо было завоевывать, а не трусливо бежать с поля боя».
«Не надо больше грустных воспоминаний. Если бы ты знал, как сильно я тебя ждала», - в голосе Марии послышались слезы.
Саша, прижав ее к себе, поцеловал так нежно, как никогда и никого не целовал.
Их поцелуи там, в Казахстане, были более похожими на детские. Они любили друг друга. Но, еще не зная потерь и разочарований, уверенные в том, что никогда не расстанутся, они не так сильно и осознанно дорожили друг другом, как сейчас.
Не отрывая губ, друг от друга, они упали в теплую, мягкую траву.
Маша коротко вскрикнула, становясь женщиной, но тут же, засмеялась, заплакала от избытка любви и счастья. А Сашка, хоть и подозревал в душе, что любимая его, так же чиста, как в юности, все равно, был поражен и сражен, в самое сердце, ее невинностью.
К утру похолодало и на травы упала роса. А двое влюбленных, никак не могли оторваться друг от друга. Под глазами Марии , залегли темные круги. Голос охрип от слез и смеха.
В село они вошли, ни от кого не скрываясь. И хозяйки, выгонявшие в стадо своих кормилец, удивленно, без тени осуждения, смотрели им вслед.
-«Однако, кума, скоро на свадебке погуляем», - крикнула одна из хозяек соседке, через забор, провожая глазами молодую пару.
Возможно, не такую уж молодую. Но, несомненно, очень счастливую.
Впервые за все годы трудовой деятельности, Маша не вышла на работу. Едва раздевшись, она упала в постель и уснула, не успев коснуться головой подушки.
Василиса, осторожно ступая, чтобы не разбудить дочь, вошла в ее комнату. Под ногами женщины, скрипнула половица. Васена замерла на месте, не решаясь продолжить движение. Но дочь ее спала крепким сеном счастливого человека. И ее, наверное, не смог бы сейчас, разбудить даже ковш холодной воды.
Васена вглядываясь в усталое, просветленное лицо своей Машеньки, поняла, что в жизни ее дочери, произошло то, что рано или поздно, должно было произойти.
-«Спи, моя родная. Надеюсь, что жизнь твоя с любимым, будет куда дольше, чем наша с Лешенькой».
Ближе к вечеру, в дом к Василисе Долговой, важно вошел Николай Кокорин. Вслед за ним, в дверь протиснулся деревенский гармонист.
Николай поднял голову и усмотрев, где в потолке, лежит «матица» встал под нее.
«Здоровья вам, уважаемая Василиса Кузминишна. Прослышали мы, что в доме вашем, в светлице, живет краса девица. Наш купец молодец, головушку буйную потерял из-за вашей красной девицы».
Василиса, сидя у стола, с улыбкой слушала взволнованный, слегка заикающийся голос свата.
«Вот и пришел твой черед, доченька, -
думала мать. –Хоть и припозднилось счастье твое. Но зато, настоящее оно, выстраданное, заслуженное. И ты, донюшка моя, как никто другой, заслужила его».