Все начинается с последней главы повести «Мальчик и ящерка. Первый абзац совпадает с абзацем оригинала. И описание событий вначале совпадает, а затем действие развивается по-другому.
Писалось это все 30 с лишним лет назад, когда я только что дочитала последнюю повесть трилогии. Почему я это написала?... Меня всегда смущала предложенная автором легкость выхода из проблемной ситуации. Вряд ли одна смерть может решить все проблемы и всех воскресить. Даже у Христа это не получилось. Почему это должно было получиться у Гельки? Все на самом деле будет долго и трудно….
- Чита! - быстро сказал Яр. - Поставь третьеклассников в цепь вокруг школы. Пусть окликают любого взрослого, кто идет сюда. Пусть говорят, что карантин. Если все равно идет – пусть лупят мячами. На всякий случай. Потом скажем – была военная игра.
- Яр, это, пожалуй, ни к чему, - тихо сказал Игнатик. – Те не ожидали, что мы сумеем расправиться с Магистром. Они не опомнятся так быстро.
- На всякий случай… - повторил Яр.
Чита двинулся к дверям, но не успел до них дойти. Дверь распахнулась. Яр напрягся. Но это были не Те. В комнату вошли Командир барабанщиков, тот, с зимней поляны, и Денек. Яр сразу увидел, что это Денек, несмотря на его непривычный вид. На Деньке была новая рубашка с погончиками, из аккуратного кармашка на груди выглядывали карандаши, на плече висела сумка на широком белом ремне, а под мышкой был зажат скрипичный футляр. Он была похож на школьника, сбежавшего в погожий день с урока музыки, и вид у него был, как у провинившегося школьника.
- Янка! – сказал Глеб. – Янка!... Черт возьми! Я еще зимой, на поляне, подумал: как Денек похож на Янку! Как это вышло, Янка? Ты что, тогда ушел вместе с нами?
- Да нет! – с трудом выдавил Денек. Покосился на свои башмаки и вздохнул. – Наоборот. Я пришел за вами. Вернее, за Юркой. Ну, помните, тогда на поляне Яр просил узнать что-нибудь о Юрке…
И Денек, сбиваясь, рассказал все то, что он уже объяснял Гельке в Старогорске.
- Значит, Гелька остался в Старогорске? – переспросил Глеб.
- Да, конечно, Глеб. А почему вы спрашиваете?
Глеб коротко и шумно вздохнул:
- Ничего, видно, показалось. Так, значит, это я вам все спутал?
- При чем тут вы… ты, Глеб! Это Кольцо.
- Кольцо? – переспросил Яр. – Но ведь ты здесь.
- В том-то и дело, я не дорассказал. Мы должны были его порвать. Я не успел, а Гелька, значит, все-таки порвал, как и обещал.
Денек достал из-за пазухи истрепанную тетрадь. Внизу зеленым фломастером крупными буквами было написано: «Янка, не бойся! Мы его разорвем!».
- Эти слова появились уже здесь, - объяснил Денек, - потом я писал Гельке, но ответа не было.
- Значит, Гелька все-таки его порвал, - сказал Игнатик. - Раз ты сумел вернуться.
Чита, который уже успел отдать необходимые распоряжения, и стоял у двери, произнес:
- Значит, порвал. И Магистра уже нет. Что мы теперь будем делать?
- Да, ребята, - сказал Глеб, - Давайте решать. Нельзя упускать такой момент.
Действительно, - подумал Яр. – Надо действовать сейчас. Быстро, пока Те не успели опомниться». Но Яр не мог заставить себя сосредоточиться. Слишком быстро все произошло. Вначале Юрка на башне, в этом фильме, показанном Магистром, потом рассказ Денька. Значит, Юрка попал на Планету раньше меня, участвовал в восстании и погиб… Нет, превратился в ветерок! Это тоже жизнь. Но как человек он умер… Нет, сейчас не время жалеть себя.
Ведь все могло бы выйти совсем иначе. Если бы Юрка сейчас вернулся с Деньком… Если бы события стали развиваться по-другому… Если бы время не замкнулось в Кольцо… Время… Кольцо… Движение по Кольцу… Сумасшедшая мысль пронзила Яра. Те не могли распоряжаться временем по-своему. Поезд шел по Мосту всегда в одну сторону. Но теперь Моста не было… а ведь Денек сумел пойти против оси времени. Яр не стал додумывать, испугавшись, что, если он помедлит еще секунду, он не решится произнести это вслух:
- Ребята! – сказал он. - А нельзя нам сейчас, когда вернуться назад к моменту восстания и попробовать все сначала?
- Гениально, Яр! – проскрипел бормотунчик. – Так и действуйте!
- Игнатик, ты сможешь? – быстро спросил Алька.
Игнатик на минуту задумался и кивнул:
- Смогу.
- А как? – спросил Чита.
- Через голубятню. У меня получится, я знаю. Моста же теперь нет.
Он обернулся к Деньку и Командиру:
- Ребята, вы согласны?
Командир кивнул. Алька спросил:
- Надо будет собирать общий сбор?
Командир барабанщиков покачал головой:
- Ребята согласятся, я знаю. А время дорого, - он замолчал на секунду и добавил:
- Вам лучше идти прямо сейчас.
- Погодите, - сказал Глеб. Он снял очки и растерянно вертел их в руках. – Еще раз. Не так быстро.
Яр открыл рот, но Алька его опередил:
- Это же так просто, Глеб. Мы вернемся в прошлое. Но не к моменту восстания в лицее, а, например, месяца за три. Там мы встретимся с вами и ветерками. Мы изготовим эти пули, ну, которые не берут Тех. Ты свяжешься со всеми партизанскими отрядами, а ветерки – со всеми ребятами на Полуострове, ведь уже тогда многие знали про Тех. И мы поднимем восстание на всем Полуострове.
Яр кивнул, Алькина уверенность заразила и его. Теперь это действительно могло… нет, должно было получиться.
- Глеб, ты можешь связаться со всеми партизанскими отрядами и заставить их выступить вместе?
- Трудновато, - сказал Глеб. – Но возможно.
- Сколько тебе нужно на это времени?
- Полгода-год, быстрее не получится, - мы же тогда даже толком не знали, в каком районе кто действует. Надо будет всех найти, объяснить, убедить.
- Мы вам поможем, - сказал Командир. – Вас перенести мы, конечно, не сможем, но разыскать отряды и доставить записки – это реально.
- Тогда месяца три, хватит, - сказал Глеб.
- А вам, - Яр повернулся к Командиру, - чтобы связаться с другими ребятами на Полуострове?
- Три месяца хватит, - ответил Янка. – Да ведь, Валерка?
Он вопросительно взглянул на Командира. Тут только Яр сообразил, что он до сих пор даже не знал имени этого мальчишки, просто мысленно называл его Командир.
- Да, - сказал Валерка. Он посмотрел на Игнатика, потом перевел взгляд на Яра. – Вы прямо сейчас пойдете?
- Растяпы! – проскрипел бормотунчик.
Алька с возмущением обернулся:
- Это еще почему?!
Тут до Яра дошло:
- Да, действительно, растяпы. И еще какие. Спасибо тебе!
В ответ на недоуменные взгляды ребят и Глеба Яр пояснил:
- Восстание было в июне. Мы окажемся там где-то в начале весны. Глеб, как бы ты отнесся к незнакомому человеку, который явился бы к тебе в то время и начал уговаривать поднять восстание на Планете, уверяя, что он – твой давний и хороший знакомый? А вы, ребята? – обратился он к Деньку.
Глеб с размаху хлопнул себя по лбу:
- Идиоты! Конечно, мы тогда еще не знали вас.
- Но это не страшно, у вас же был тогда какой-то пароль, Глеб? У нас тогда был пароль «бастион» и такой вот знак, - Денек сделал движение рукой. Чита повторил его, Денек удовлетворенно кивнул.
- Такой пароль сообщался только самым надежным людям, так что сомнений у вас не будет. К тому же думаю, что мы все равно, не сразу, но вспомним друг друга. Как только окажетесь там, в прошлом, идите в Пустой Город, мы там бывали почти каждый день. А мы уже слетаем к Глебу и все ему сообщим.
- Мы базировались тогда в районе Белой речки, - сказал Глеб. – Представляете, где это?
- Да, - кивнул Денек.
- Пароль был «гренада».
- Ну, что ж, пойдемте, - поднялся Тик.
- Прямо сейчас? - растерянно спросил Яр. Все-таки он отвык от детской стремительности. – надо наверное как-то собраться. Взять все необходимое…
- Здесь запас продуктов на три дня, патроны и запасная одежда, - сообщил у него из-за спины Чита.
Яр обернулся. У ног Читы стояло три туго набитых рюкзака.
- И аптечки, - сообщила Данка с грустной насмешкой.
- Идемте - сказал Глеб. У нас немного времени. Скоро они опомнятся. Мы проводим вас до голубятни.
К голубятне они подошли все вместе, поднялись по шаткой лестнице, цепляясь за ветви обгоревшего тополя. Тик закрыл дверь. Сквозь щели голубятни светило солнце, на полу лежали полосы света. Прошло несколько минут. Игнатик сказал:
- Пора! – и открыл дверь.
В первую минуту Яру показалось, что ничего не изменилось. Хотя нет, появилось что-то новое: в голубятню через дверь заглядывали веки тополя с набухшими, одуряюще пахнущими почками. - Приехали! – сказал Алька и спрыгнул на землю, покрытую жухлой листвой, через которую робко прогладывали первые одуванчиков.
- Ну, а куда теперь? – спросила Данка, оглянувшись.
- В Пустой город, как договорились, через подземный ход, которым я тогда перешел на другой берег, - ответил Тик.
До крепости они добрались без приключений. Видимо, те еще не успели сориентироваться и принять меры. Во дворе крепости никого не было. Они прошли по подъемному мосту, через длинный коридор с узкими бойницами, через зал, вдоль стен которого стояли львы с добродушными улыбками на ленивых мордах.
Как будто ничего не случилось, - подумал Яр. – А ведь, собственно говоря, ничего и не случилось. Обвал будет только через тридцать лет. Или нет, не будет. Если мы сейчас победим, не будет.
По узкой винтовой лестнице спустились в небольшую комнату.
- Вот здесь, - сказал Тик. Под лестницей темнела ниша, ведущая в длинный коридор.
По подземному ходу шли долго. По расчетам Яра, уже должен был быть другой берег. Внезапно ход расширился. Яр ожидал увидеть ступеньки, ведущие вверх, но, вместо этого они оказались в башне. Внизу расстилался город. А на стене был мелом нарисован рисунок. Время наполовину стерло его, но был отчетливо виден силуэт мальчишки. В руках он держал барабанные палочки.
Легенда
Мальчик стоял на вышке. Она была похожа на ту, с которой он нырял летом с приятелями. Только гораздо выше, и внизу была не река, а город. Крутые черепичные крыши, резные башенки, флюгера… Несмотря на расстояние, мальчик видел их очень четко. Он шагнул к краю. Но тут же отступил назад.
- Нет, - сказал мальчик сам себе. – Не надо бояться! Я полечу! Я – ветерок! - Он шагнул вперед. Ветер засвистал у него в ушах. Мальчик почувствовал, что падает вниз, и проснулся. Сердце испуганно билось:
- Это только сон, - успокаивающе сказал он сам себя. – Только сон, не надо бояться. Сон…а что же будет завтра, когда на самом деле придется шагнуть? Ну, и ничего. Другие же смогли, а чем я хуже? Подумаешь, сон, Денек говорил, что так со всеми бывает перед тем, как полететь. Денек….
Мальчик вспомнил день, когда они познакомились. Он, как обычно играл с ящеркой, когда к нему подошел Денек и спросил:
- Хочешь быть с нами?
Мальчик замер, не смея верить своему счастью. Он так давно мечтал, чтобы лицейские мальчишки приняли его в свои игры… Это он тогда так думал «игры». Сейчас мальчик знал, что это не игра. Он знал уже многое: знал, что на Полуострове готовится восстание против Тех, кто велят, знал, что мальчишки из лицея будут участвовать в нем, знал, где у них находится оружие, знал, что будет борьба, жестокая борьба. И, наверное, кто-то даже погибнет…
Через несколько дней после знакомства с ребятами мальчик услышал, как Музыкант сказал Деньку:
- Надо им поскорее стать ветерками, - и, отведя глаза, почему-то тихо добавил. – На всякий случай.
- Ну что ж, - сказал Денек. И уже обращаясь к мальчику, добавил:
- Готовься. Завтра поплывем в Город.
В Городе мальчик уже был один раз. Именно тогда он познакомился с Глебом, Алькой, Данкой… Они сидели у подножия башни ветров, когда они с Деньком подошли. Их разговор он услышал с середины. Взъерошенный мальчишка (потом мальчик узнал, что его зовут Алька) спросил:
- А почему ты не взял с собой Бормотунчика?
- Какого Бормотунчика? – удивился сидевший рядом молодой парень, державший в руках пистолет. «Форт-Капитан», - прочел мальчик на рукоятке.
- Ну, как какого? В которого ты вделал искорку. Ты же тогда все время был с ним.
- Вот именно тогда, - сказал Яр, - он будет сделан через тридцать лет.
- Ой, правда! – спохватился Алька.
- А зачем ждать столько времени? – спросила Данка. – Давайте сделаем его прямо сейчас.
- А с искоркой ничего не случится? – забеспокоился Глеб.
- Нет, наоборот, - сказал Тик, - она там будет в полной безопасности. Пока искорка будет в бормотунчике, его нельзя будет ни распороть, ни рассыпать, в общем, до искорки никогда не добраться, а потом… у нас будет еще один друг.
Глеб осторожно достал ампулу. Тик пошарил в кармане и вынул оттуда кусок материи, несколько проволочек и мелок, - похоже, у него все было приготовлено заранее. Зачерпнул пригоршню песку, которого было много у подножия башни, разложил тряпицу и насыпал на нее аккуратную горстку. Затем взял у Глеба ампулу. Искорка скользнула из открытой ампулы в песок и исчезла из виду. Глеб беспокойно шевельнулся, но искорка снова вынырнула на поверхность, и, или это только показалось мальчику, успокаивающе подмигнула: мол, со мной все в порядке, не бойтесь. Тик стянул узлы тряпицы. Приделал к получившемуся кульку ручки и ножки, нарисовал улыбающуюся физиономию.
Бормотунчик приподнял лапку и, немного картавя, произнес:
- Привет! Наконец-то вы догадались меня сделать. Хорошо, что Алька вспомнил, а то пришлось бы ждать еще столько времени.
Глеб схватился за голову:
- Господи! Что мы натворили! Теперь нам придется слушать его болтовню на тридцать лет больше.
Бормотунчик, кажется, хотел обидеться, но раздумал. Ведь если бы он обиделся, ему пришлось бы молчать, а этого ему совсем не хотелось. Поэтому он весело подтвердил:
- Вот именно, на тридцать лет. Ну, что вам – сказку, песенку?
- А что это за рисунок в башне? – спросил Алька. – Мальчик с барабаном?
- Да это целая легенда, - охотно отозвался Бормотунчик.
Мальчик поудобнее устроился в кровати, припоминая легенду.
Пятьсот лет назад на Планете появился какой-то народ. Никто не знал, откуда он пришел. Пришельцы рассказывали, что их земля удивительно похожа на Планету. Похожа абсолютно во всем, кроме одного: люди на ней жили совсем по-другому. Вначале пришельцам казалось, что Планетой никто не управляет, и жизнь на ней идет сама собой. Но вскоре они поняли, что Планетой управляют какие-то неведомые силы.
- Те, кто велят? – спросил Алька.
- Да, - сказал Бормотунчик, - теперь их называют так. Вернее, будут назвать, если ты Глеб напишешь повесть с таким названием. Пришельцы не знали, откуда те взялись, а жители Планеты не интересовались этим. Кто-то взялся за них управлять Планетой, они были только рады этому. Какая цель у Тех, к чему они хотят привести Планету – такими вопросами никто не задавался. Пришельцы решили узнать это. Они построили город и несколько крепостей. Воевать они не собирались, так как понимали, что чужаки не смогут ничего изменить. Они узнавали все о Тех, говорили с жителями Планеты, убеждали их, что так жить нельзя. Это мешало тем, и тогда началась большая война между ними и пришельцами. Пришельцы отступили в Город и долго сопротивлялись. Но силы были неравны, да и что могла сделать кучка людей против вооруженной армии и целой Планеты равнодушных наблюдателей. И они ушли обратно, на пятую сторону света, на истинный полдень.
В Городе осталось только несколько мальчишек, которые не захотели отступать. Враг уже занимал город, и мальчишки отступили в башню (теперь она зовется Башней Ветров). Один из них нарисовал на стене мальчишку-барабанщика и сказал, ни к кому не обращаясь:
- Сейчас ничего сделать нельзя, а через пятьсот лет на борьбу снова поднимутся мальчишки, такие же, как мы, и они победят!
Слова прозвучали пророчески, хотя он не был пророком и не считал себя таковым. Это был обыкновенный мальчишка – худой, русоволосый, загорелый, со шрамом на ноге. Только шрам был не от падения с велосипеда, а от пули, отскочившей рикошетом от стены. Те уже вошли в башню. Внизу слышались их тяжелые, размеренные шаги. Отступать было некуда. Тогда мальчишки шагнули за барьер смотровой площадки. Они не долетели до земли, а превратились в ветерки, свободные и непобежденные.
- И я буду таким же, - подумал мальчик, засыпая…
- Мы вас проводим, - сказала Данка Глебу, - до лодки.
Яр, Алька, Данка, Чита и Тик жили в Городе уже три недели. За это время произошла куча событий. Во-первых, они встретились с ветерками. Ветерки, вернее, Андрюшка и Митька, как выяснилось потом, когда они познакомились поближе, поверили им почти сразу, вернее, сразу, как только заговорил Игнатик. На следующий день в Город прилетели Юрка и Денек. Денек в тот же день отправился за Глебом, а через три дня тот приплыл в город.
Подготовка к восстанию шла полным ходом. Глеб мотался по Полуострову, налаживая связь между партизанскими отрядами и городами, где управляли люди, а не те, и еще успевал доставлять в Город оружие. Алька, Данка, Чита, Тик и Яр исполняли роль посредников, и «по совместительству», как выразился Алька, оружейников, отливая те самые пули.
Они подошли к обрыву и по узкой тропинке, заросшей с обеих сторон огромными лопухами, спустились вниз к реке, где была привязана лодка Глеба.
Возле нее стоял человек. В черном костюме. В белой сорочке с темным галстуком. Среднего роста. Сухощавый. С приветливым лицом без морщин. С гладкой черной прической, такой блестящей, будто голову помазали дегтем:.
- Ярослав Игоревич, не могли бы вы уделить мне две минуты? – человек говорил странно: губы его почти не двигались и лицо не менялось.
- Мог бы, - сказал Яр как можно спокойнее. – Где бы вы хотели побеседовать?
- Отойдем немного в сторону, если вы не против, - по-прежнему не шевеля губами, произнес Тот.
- Не против, - сказал Яр.
- Представлюсь, меня зовут Тот, - произнес человек, когда они отошли метров на сто.
Яр вежливо склонил голову.
Вот и первая встреча. Этот, вернее Тот тип, видимо, всегда играл у них роль адъютанта. Ну, что ж, у этой первой встречи будет несколько другой исход, - и Яр нащупал в кармане упругую резиновую поверхность. – «Не торопись, - приказал он себе. Надо выяснить, успели ли они уже что-нибудь понять или еще нет».
- Я вас слушаю.
Так вот, Ярослав Игоревич, я хотел бы поговорить о присутствии в этом месте вашей микрогруппы. Я имею в виду тех, кто спустился сейчас с Вами сюда и еще одного мальчика, который обучается в лицее. Его зовут Юра. Мы, к сожалению, еще не успели установить, из каких точек пространственно-временного континуума вы попали сюда, но присутствие вас в данном месте может вызвать значительные сбои в данной космической системе и повлечь за собой весьма серьезные последствия, включая человеческие жертвы. Поэтому я уполномочен предложить вам покинуть данное место и вообще эту Планету. Как нам представляется, вы попали сюда случайно и желаете побыстрее вернуться домой. Так что наши интересы совпадают. Вам следует только назвать места, откуда вы прибыли сюда. И мы поможем вам вернуться домой.
Что ж, совсем неплохо. Вопрос задан тактично и ненавязчиво. Значит, вы не наете, откуда мы появились. Так я тебе и отвечу!
И Яр в свою очередь задал вопрос:
- Простите, а от чьего лица Вы делаете свое предложение? Вы сказали: «Мы вернем».
Губы Тота изогнулись в подобие улыбки.
- Боюсь, это очень долго и сложно объяснять. Как вы могли заметить, Планета находится в очень сложном положении. Можете считать нас комитетом… гм… умиротворения. И, как вы сами понимаете, в первую очередь мы пытаемся устранить всякое инородное влияние. Вы удовлетворены моим ответом?
- Вполне. Только мы не собираемся покидать Планету.
Улыбка на лице Тота исчезла:
- Жаль. Очень жаль. Значит, донесения наших разведчиков оказались не преувеличенными, и вы действительно собираетесь активно вмешаться в события. Только я хотел бы напомнить Вам одну вещь. Вы, вероятно, учили историю, и Вам известны законы общественного развития. В данном случае Вы собираетесь их грубо нарушить. Вы представляете, к каким последствиям это приведет?
- Представляю.
- Боюсь, что недостаточно хорошо. На Планете только что закончилась гражданская война. Люди устали от нее. Мы пытаемся наладить здесь мирную жизнь, и уже достигли существенных успехов в расформировании последних вооруженных подразделений.
В ушах Ярослава отчетливо прозвучал голос Глеба: «Они возглавляли «отряды умиротворения»… оружие сжигали, а людей… кого-то отпускали, а тех, кто начинал что-то понимать… я насмотрелся…»
А Тот продолжал:
- А вы пытаетесь раздуть костер, который уже почти погас. А вы подумали о новых жертвах, о потоках крови, которые прольются по вашей вине? А как вы посмотрите в глаза родителей, дети которых погибнут в этой заварухе?
Яр судорожно сжал в кармане мячик: О потоках крови! А люди, погибшие в этой войне, которую они затеяли?! А будущие нашествия? В глаза родителей! У Тика и Данки родители погибли во время нашествия (вернее у Данки м о г у т погибнуть, если я сейчас поверю ему и уйду), мать Денька погибла на взорвавшемся теплоходе, у Летчика отец был убит в перестрелке с теми. Спокойнее, это ему говорить совершенно ни к чему. Не надо выплескивать душу перед этим гадом.
Видимо, Яр сумел овладеть собой, и на лице его ничего не отразилось, потому что Тот начал приводить другие аргументы:
- И, главное, все эти жертвы будут совершенно напрасны. Вы же понимаете, что горсточка людей не может изменить судьбу целой Планеты.
На этот раз Тот задел больное место. Яр и сам много раз думал об этом, но пытался гнать от себя эти мысли:
- Я понимаю, но детей Вашей логикой трудно убедить.
- Так убедите их Вы, раз Вы со мной согласны. Они Вам доверяют и прислушаются к Вашим словам.
- Значит, разделяй и властвуй? – с усмешкой спросил Яр.
- Нет, убеждай, - мягко поправил Тот.
- К сожалению, вы меня не убедили, - так же мягко ответил Ярослав. – а вести с вами дискуссии на отвлеченные исторические темы у меня сейчас нет времени.
- Что ж, вы сами решили свою судьбу, - Тот начал поднимать руку. Прежде, чем раструб излучателя поднялся на уровень его груди, Яр метнул мячик. Через секунду у его ног лежала груда металлолома, катились в разные стороны какие-то гайки и колесики, подрагивала вывернутая пружина. И среди всего этого хлама белел клочок бумаги.
Яр наклонился и поднял его. Это была обыкновенная писчая бумага, сложенная вдвое. На листке было начертано крупными буквами «Тем, кто решит с ними бороться». Яр развернул лист. С внутренней стороны его шел ровный машинописный текст, и был вложен кусок картона с чертежом. Яр обернулся и позвал:
- Ребята!
Письмо
Письмо читал Глеб, вслух. Он отложил свое отплытие. Остальные, сидя вокруг, слушали. В письме не было ни обращений, ни абзацев, текст начинался сразу от верхнего края листа.
«Зачем я это печатаю? Сам не знаю. Пытаюсь исповедоваться, оправдаться? Перед кем? Зачем? Или действительно, надеюсь, что это письмо кому-то поможет? Не знаю…
Попробую по порядку. Если коротко, то нашей лаборатории впервые за всю историю цивилизации удалось создать искусственный интеллект, блестящий, сверхмощный, очень эффективный. В основе была замкнутая система из пяти элементов… Впрочем, сейчас уже не до теории. Мозг, как я уже говорил, получился очень эффективный, правда, в жертву этой эффективности пришлось кое-что принести: интуицию, эмоции, чувства. Впрочем, мы и не считали это жертвой, наоборот, мы считали это достижением - нам удалось создать не только мощный, но и рациональный, не подвластный никаким неуправляемым душевным движениям интеллект. Мы были в восторге. Но очень недолго.
Скоро мы имели удовольствие побеседовать с одним из наших созданий. Оно изложило нам программу преобразования нашей грешной Планеты. До этого, по их мнению, развитие нашей цивилизации шло очень неравномерно и было подчинено различного рода случайностям. Теперь же развитие будет протекать планомерно под их руководством, пока не будет создан венец творения: Мыслящая галактика.
Человечество сыграло свою роль, - снисходительно объяснил нам этот оживший манекен, - теперь наша очередь.
- А людей Вы в расчет не принимаете? – спросил один из нас. Вы считаете, что они согласятся с тем, что уже сыграли свою роль и теперь должны сойти со сцены?
- Не согласятся? Да они ничего и не заметят. До этого они были игрушками слепых исторических сил, теперь будут игрушками сил разумных и направленных. Даже если они это и обнаружат, они только обрадуются.
Тут не выдержал наш завлаб:
- Ну, уж нет! Вы – наше творение, и мы не позволим!..
Тот только усмехнулся.
Через час в городе началась какая-то странная эпидемия, а потом землетрясение. Я даже не представлял себе, что такое может быть, они не зря говорили про управление стихийными силами. Во всем Академгородке не осталось ни одного прибора, землетрясение в первую очередь уничтожило их. Не осталось даже элементарного дисплея или магнитофона, только старая пишущая машинка. Телефон и факс не работают. Из города выбраться невозможно – санитарные бригады возвращают всех обратно. Мы пытались им что-то объяснить, бесполезно, нас принимают за сумасшедших. Мы бессильны что-либо сделать. Мы единственные знаем, как справиться с этой заразой, но мы заперты в ловушке и сдохнем здесь, как мыши в мышеловке. Они все хорошо рассчитали.
Мои коллеги ведут себя по-разному. Кто-то говорит о борьбе с ними, о партизанском движении, о волне народного гнева. Только я не верю, что сейчас можно что-то сделать. Бесполезно. Все козыри у них на руках. Вадим размахивает руками и что-то бормочет о свободе научного поиска. По-моему, он сам себе не верит. Какая, к черту, чистая наука! Если уж совершили преступление, надо хотя бы иметь мужество признаться в этом. Хотя, может, действительно виноваты не мы одни. Ведь все знали о наших изысканиях, мы не делали из них тайны. Напротив. Но никто не пытался нас остановить, всем было наплевать. Впрочем, какой смысл в этих рассуждениях.
Я все решил. Сейчас допечатаю письмо. Потом начерчу схему прибора, который может генерировать поле, способное их уничтожить. Сейчас его невозможно смастерить – научный центр разрушен полностью, и в других городах, я думаю, то же самое. Затем засуну это письмо в еще одну заготовку, вон она стоит в углу того, что было моим кабинетом. Одним больше, одним меньше – сейчас уже не играет роли. А затем… Кажется, там, в лаборатории еще осталась банка с цианистым калием. Это будет лучший выход.
Схему прилагаю».
И внизу шариковой ручкой: «Успеха вам, ребята!».
Глеб закончил читать. На секунду воцарилось молчание. Яр представил себе автора письма. Он знал этот тип людей: всегда подтянутые, знающие себе цену, уверенные во всем, никогда не признающие вслух своих ошибок и в душе казнящие себя за них гораздо сильнее, чем это мог сделать самый недоброжелательный оппонент.
Из раздумья его вывел голос Читы:
- Тут еще схема.
- В которой ничего не разберешь, - разочарованно протянул Алька.
- Дайте-ка мне, - сказал Яр. Минут пятнадцать он изучал схему. Потом покачал головой. – Дохло. При нынешнем техническом развитии Планеты это неосуществимо. Даже лет через двести это будет весьма проблематично. Здесь самый простейший элемент имеет наноструктуру. А сейчас на Планете самый сложный прибор – кинопроектор «Украина».
- Здорово они отшвырнули Планету назад, - пробормотал Глеб, - понимают, чего им надо бояться.
- Значит, совсем ничего нельзя сделать? – спросил Алька.
- Если бы найти хотя бы какие-нибудь развалины научного центра или свалку, я бы попытался. Но где их тут найдешь, они все уничтожили подчистую.
- На Земле, - механическим голосом проскрипел бормотунчик, - там сейчас неплохо с промышленными отходами.
- Точно! – воскликнул Игнатик. – Также. Через голубятню.
- А точно получится? – с беспокойством спросил Глеб. – Мы так лихо начали шастать через время и пространство. Мы ничего не повредим во Вселенной.
- Да ничего не случиться, - легкомысленно сказал Тик. – Мы же не танки перебрасываем. А коридор уже пробит. Какая разница, как по нему идти – в одну сторону, в другую, вверх вниз, - Игнатик смешался. – Я не могу это по научному объяснить со всякими пространственно-временными континуумами. Но я знаю, что получится. Я чувствую.
- Ну, хорошо, - сказал Глеб. – Кто пойдет? Только, Тик, Чита, вам лучше остаться здесь, с вашими-то способностями. Даша, ты лучше все-таки не рискуй, - поспешно добавил он.
- Значит, я?! – вскочил Алька.
- Хорошо, - согласился Яр. Он осознал, что уже свыкся со стремительностью решений, которые принимают члены его пятерки. – Только ты все-таки поаккуратней там. Юрка тебе объяснит, как найти Гельку. Как его узнать, и что ему сказать. Глеб, дай ему, пожалуйста, с собой бормотунчика. Пусть хоть он за ним присмотрит.
- Присмотрю, – проскрипел бормотуничик, -проконтролирую и прослежу.
- Навязали-таки опекуна, - сказал счастливый Алька.
Встреча
Был ноябрь. Листья давно уже облетели, но снег еще не выпал. Вчера с утра небо затянули мрачные серые облака, сверху сыпала какая-то мокрая крупа. Радио передало: «В ближайшие дни на юге области ожидаются продолжительные осадки в виде дождя и мокрого снега, сопровождаемые резким понижением температуры». Но, несмотря на прогноз, сегодня выглянуло солнце. Облака исчезли, как будто их и не было. Казалось, что осень куда-то ушла, а вместо нее наступила ранняя весна.
Гелька и Листик сидели на скамейке на берегу реки. Гелька еще сильно хромал после того случая на пустыре. Тогда он так и не вспомнил заклинание. Он даже не успел, как следует испугаться, только подумал:
- А как же мама?!
До земли осталось совсем немного, когда внутри него прозвучали те самые нужные слова, даже не сами прозвучали, а как будто их кто-то произнес. Васька и Листик хором уверяли его, что заклинание осталось у него где-то на уровне подсознания, а потом в критический момент подсознание само выдало слова, но Гелька готов был поклясться, что это не так. Он даже был уверен, что сумеет узнать этот голос, если еще раз услышит его. Как бы там ни было, но когда слова были произнесены, до земли оставалось примерно два метра метра, и Гелька все-таки довольно сильно ушиб ногу.
- Уже почти два месяца прошло, - сказал Гелька, осторожно покачивая больной, вернее, уже почти здоровой ногой, - а от них никаких вестей.
- Там же время по-другому идет, - заметил Листик.
- Васька говорит, что теперь, когда Мост взорвали, должно идти одинаково.
- Эти же, как их, «лакуны», остались, - возразил Листик. – Васька говорит, что они могут слегка…, - он сделал паузу, припоминая слова роботенка, - нарушать «идентичность развития временной ткани».
Гелька усмехнулся: Васька сказал…
После взрыва Моста роботенок стал их главным техническим консультантом и вовсю поучал своих создателей. И Гелька с Листиком его слушались, хотя их порой и раздражал самоуверенный тон Васьки. Но что делать, во всех этих пространственно-временных сплетениях роботенок действительно понимал гораздо больше их. Да и мысль взорвать Мост принадлежала Ваське.
Когда в сентябре в школу пришло письмо от Юркиной мамы, в котором она сообщала, что Юрка уехал к отцу в Москву, и будет учиться там, и Гелька рванулся поехать к нему, Васька сказал своим механическим голосом:
- Не надо.
- Почему?! – взъярился Гелька. – Там же Юрка и Яр…Ярослав Игоревич. Мы сможем что-нибудь узнать.
- Погоди, - снова повторил Васька, - дай системе успокоиться, - и, снисходя к Гелькиному невежеству, он объяснил:
- Мы разрушили Кольцо, и теперь пространственно-временная система стабилизируется. Ну как качели, которые сильно раскачали, и они никак не могут остановиться. А это как раз такое остаточное колебание. Ну… Юрка еще не уверен, что Ярослав – его отец… Ярослав еще не вернулся из космоса… Мама Юрки еще не рассказала ему ничего про отца, а тем не менее, он уже там. А ты своим вмешательством еще усилишь эти колебания. А связь между Планетой и Землей возможна при, ну хотя бы относительной стабильности. Так что сиди и не рыпайся!
Гелька мало что понял из Васькиных объяснений, но основную мысль уловил и покорно обещал не рыпаться.
И про «лакуны» или «зоны перехода» или «кабины», как их называл Гелька по аналогии с кабинами нуль-транспортировки у Стругацких (за что, кстати, нещадно был критикуем роботенком, который доказывал ему, что идея нуль-Т совершенно ненаучна)… так вот, про «зоны перехода» им тоже объяснил Васька. Именно такая зона видимо и была на пустыре и работенок согласился посмотреть что там происходит: Только осторожненько….
Они с трудом дождались следующего новолуния и побежали, вернее, побрели, потому что Гелька все еще сильно хромал, на пустырь. Ржавые ведьмы не плясали. На пустыре было тихо. И Моста не было. Только стояли молчаливые заросли бурьяна и полыни, и скользили по ним лунные тени. Но Гельке показалось, что на пустыре что-то изменилось, что-то шевелилось в ближайшей куче ржавого железа.
Гелька подошел поближе. Нет, ему не показалось. Куча была все та же, но лунный свет над ней переливался как-то по-другому, образуя что-то вроде небольшого коридорчика. А с другой стороны этого коридорчика были видны ветви большой, только начинающей желтеть липы. Самой липы не было. И вообще никакой липы на пустыре никогда не росло.
- Васька, Листик! – шепотом позвал Гелька. – Смотрите!
И тут Васенька и выдал свою… «перфорационную лакуну».
Гелька взорвался:
- Да говори ты по-человечески! Мы знаем, что ты всего Лаптева с Окаямой прочитал, но мы-то его не читали!
Васька немного смутился и сказал без своего обычного гонора:
- Я же не виноват, что она так называется. Это что-то вроде туннеля в другое пространство, как эта бывшая кольцевая дорога, как голубятня.
Гелька почти было шагнул в коридорчик, но под Васькиным укоризненным взглядом остановился и пробурчал:
- Не буду, не буду я тревожить твою систему. Пусть успокаивается. Листик спросил:
- Получается, они снова сумели замкнуть кольцо?
Тут уж Вася не выдержал:
- Ты вообще, что на уроках физики делаешь? – гневно вопросил он.
- Слушаю, а что?.. – сказал Листик, потрясенный завуческими интонациями в голосе роботенка.
- А то! Ты не только физики, ты даже элементарной геометрии не знаешь. Там же рельсы шли по кольцевому пути, - и Васька для наглядности провел концом ботинка окружность. - А тут просто открытый отрезок.
И он, иллюстрируя свою мысль, протянул руку в коридорчик и дотронулся до ствола липы. Тут что-то мягко ухнуло. Земля под ногами дрогнула, и пустырь ушел вбок. Васька поспешно отдернул руку и поучающе сказал:
- Теперь видите, что надо дать затихнуть колебаниям.
С тех пор прошел еще месяц. Ничего не происходило. Но вчера на берегу, недалеко от скамейки, где сейчас сидели ребята, появилась статуя – гипсовая купальщица.
- Странно, - сказал Листик, - ставить статую осенью.
- Вот именно, - отозвался Васька, - сейчас наведем ясность. И с размаху трахнул купальщицу барабанной палочкой. Статуя разлетелась вдребезги, а Васька в очередной раз был отправлен мамой Листика под домашний арест, с причитаниями и обещаниями отправить его в металлолом и в школу-интернат.
Сегодня Гелька и Листик отправились на берег посмотреть, не будет ли чего нового. Но ничего не было, только валялись гипсовые обломки. Они присели на скамейку на берегу реки. Гелька глянул в воду и замер. В воде отражался город, как будто сошедший со страниц сказочной книги. Он толкнул локтем Листика: «Смотри!». Пробежал ветерок, по воде прошла рябь, но город не исчез. А у стены города стали отчетливо видны два сидящих на скамейке мальчишки. Из города вышел третий и стал подходить к ним. Гелька обернулся, никакого города за спиной, естественно, не было, но рядом с ними стоял, смущенно улыбаясь, мальчик, их ровесник. На поясе у него висело странное существо. Гелька уже видел его однажды… или слышал о нем? Существо, а вернее бормотунчик, открыло рот и произнесло чуть картаво:
- Привет! Разрешите взаимно представить: Алька, Гелька, Листик.
Барабан
Васька долго разбирался в чертежах. Бормотунчик, удобно устроившись на шнурке от торшера, подавал ему советы. И Васька, считающий себя непревзойденным знатоком физики, прислушивался к ним.
Час назад они вместе с Алькой пришли к Листику. После небольшого совещания решили не обращаться к взрослым, а попытаться справиться собственными силами. Сейчас вся надежда была на Васькины мозги.
- Значит так, - сказал роботенок, оторвавшись, наконец, от чертежей, - сделать это в принципе возможно. Но вы представляете, что это оружие будет из себя представлять в готовом виде?
- Нет. Понятия не имеем.
- Громадный ящик, весом килограмм в пятнадцать, со множеством кнопок, блоков и переключателей, управлять которым сможет только человек со специальным образованием в области квантовой физики.
- То есть совсем ничего не получится? – грустно спросил Алька.
Васька задумался. Индикаторная лампа почти перестала мигать, а затем загорелась фиолетовым цветом. Наконец Васька медленно проскрежетал:
- В принципе, если использовать не обычные транзисторы и кремниевые полупроводники, а нормальное современное оборудование с радиоимпульсом направленной часто… - тут в голове у Васьки что-то заскрежетало, и он возмущенно проскрипел:
- Нет, как они вообще на таком примитивном оборудовании ухитрились создать искусственный интеллект? Неудивительно, что и мыслят те так примитивно. Это же надо, тут простой замкнутый электрический контур. Можно же было просто пустить пучок мю-мезонов, а дальше бы…
Дальше ребята окончательно перестали понимать Васькину тарабарщину, но покорно молчали, боясь сбить его с мысли. Примерно минут через пятнадцать поток терминов, последним из которых были какие-то загадочные нанотехнологии, иссяк, и роботенок сказал обычным голосом:
- Ничего, потерпите. Мне нужно было конспект для себя составить. В принципе все это возможно, и материалы можно найти на той же свалке, но без лаборатории никак не обойтись. На коленке это не спаяешь.
Все растерянно замолчали. Лаборатория – это вам не пишущая машинка, за которую Гельке изрядно влетело. Но Ваську уже было не остановить.
- Гелька, - сказал он, - у тебя же есть коллеги, ученики деда, которые все еще работают в обсерватории?
- - - - - - - - - -
Коллеги и ученики действительно были. Некоторых из них Гелька даже знал. Встречался с ними на годовщине смерти дедушки, некоторые часто приходили в гости к бабушке, беседовали с Гелькой, узнавали его при встрече на улицах, но, разумеется Гельке никогда в голову не приходило что-нибудь попросить у них или завести с ними разговор о параллельных пространствах. Точно так же, как Гелька так и не решился сказать бабушке или тете Вике о том, что ему нужна машинка для хорошего человека, и что дедушка наверно сам бы ее не пожалел. И тут Гелька встрепенулся. А почему собственно нет? В конце концов, они ведь не баловством занимаются, а целый мир спасают. И в том, что рассказывал папа про ярксонсую скважину, это ведь наверное тоже имеет отношение к параллельным мирам. Значит, они действительно существуют, и их на самом деле исследуют. В конце концов, не примерещился же ему Глеб. И мост ему не примерещился. Нельзя же упасть с примерещившегося моста так, чтобы сломать ногу.
Тогда в сентябре перепуганные Листик и Васька некоторое время пометались вокруг лежавшего без сознания Гельки, затем Листик остался возле него, а Василий, как и положено разумному логично мыслящему роботу, отправился вначале в скорую помощь, а потом уже домой к Гельке. Поэтому маму Гелька увидел только в больнице. Мама вначале рыдала, потом сказала, что врезать бы надо ему по первое число, да только о гипс, всю руку отшибешь. А потом, наконец спросила:
- Ты можешь объяснить внятно, что у вас произошло?
Гелька не смог. А сейчас подумал: а почему бы и не попытаться. Маме он ничего не стал объяснять не только потому, что она бы не поверила, но и потому, что боялся ее испугать. Ведь опасность была вполне реальная, а вовсе не придуманная. И Гелька решился.
Доценту Авербуху ученику профессора Травушкина Гелька рассказал абсолютно все: о Глебе, о Юрке, об Ярксонской скважине, о теории параллельных пространств (ну разумеется то, что он понимал в этой теории). Илья Львович Авербух похоже не поверил ни одному слову, но его смутила логичность бреда 12-летнего подростка, и он пожелал увидеть чертеж. Увидев чертеж, Илья Львович неинтеллигентно присвистнул, а затем еще более неинтеллигентно выругался, затем изучал чертеж два часа, все это время Листик, Гелька, Айка и Васька ели мороженое и пили назировку в буфете обсерватории, а затем велел рассказать все еще раз, подробно и по порядку. Подробный рассказ по порядку занял почти два дня, после чего половину третьего дня Илья Львович выслушивал технические измышления Васьки и заявил, что он должен это увидеть своими глазами. В результате робот модели ЭРМ Василий Еремеев был официально оформлен на месяц в качестве практиканта в Старогорскую обсерваторию с предоставлением академического отпуска.
Илья Львович, правда, пришел в ужас от перечня материалов, которые ему озвучил Васька, но Васька заявил, что любые материалы есть на свалке, проблема только в оборудовании. Услышав, что на свалке из некоторых отходов можно извлечь уран и рутений, Илья Львович побледнел, потом покраснел, потом немедленно предложил Ваське пятилетний контракт с работой по договору.
В результате необычайно гордый роботенок уже третий день не ходил в школу. Все это было ужасно интересно, и Гелька чувствовал бы себя на седьмом небе от счастья, если бы не ощущение уходящего времени. Прошло уже шесть дней с момента появления Альки, а ведь они до сих пор ничего не сделали. А у ребят каждый день на счету. Вдруг те что-нибудь узнают и нападут раньше. Васька, правда, уверял, что время на Земле и на Планете течет по-разному, но Гелька не был в этом уверен. Ведь Мост-то уже вырван, и время бежит не по кольцу. Васька по-моему тоже говорил так скорее для всеобщего утешения. Но с другой стороны выхода-то не было.
Возникла еще одна проблема, где разместить пришельца из иного мира. Курятника-то ведь уже не было. Одну ночь Алька переночевал у Листика под видом приятеля, у которого мама уехала в командировку, еще одну – у Гельки. Но ведь никому не известных мама, которые уезжают на пять дней, и бросают своего ребенка неизвестных людям в нашем мире не существует. Алька уже всерьез собирался строить шалаш и ночевать в лесу. Это в конце ноября-то! Но тут вмешался Илья Львович, быстренько сочинил историю про своего племянника, которого ему навязала непутевая сестра, а у них в лаборатории как раз завал, и не примут ли этого непутевого мальчишку на несколько дней в семью в память о его старинной дружбе с Николаем Ивановичем Травушкиным, и это проняло даже бабушку.
На шестой день Васькиного академического отпуска в квартире Гельки раздался звонок:
- Зайди, дело есть, - буркнул Васька.
Звонил он со своего домашнего номера, а не со служебного из лаборатории, и Гелька, полный самых мрачных предчувствий помчался к нему домой. Мрачный Васька сидел за столом, разглядывая какие-то контейнеры с непонятными опилками, железками и болтиками.
- Совсем не получается? – упавшим голосом спросил Гелька.
Листик смотрел на роботенка испуганными глазами. Он шепотом сказал Гельке:
- Я пришел из школы, а он уже тут сидит, вот такой мрачный. И сказал, что без тебя ничего рассказывать не будет.
Гелька вопрошающе взглянул на Ваську. Тот помолчал немного и хриплым голосом начал:
- Я поперся я с утра на свалку еще кое-какие материалы понадобились, совсем-то ерунда осталась, все уже нашел, собрался в лабу, и тут ведьмы во главе с Эльвирой:
- Что, - спрашивают, - ищешь?
- Вот, - говорю, - модель хотим смастерить для выставки.
Тут Эльвира как раскудахчется, мол, врать нехорошо, не для какой это не выставки. Опять хулиганством занимаетесь. А потом начала: ну ладно, они – дети, дурью маются, а ты-то робот, зачем с ними связался. Это же нелогично. Лучше бы нам помогал. Ну и так далее. Я говорю:
- Да идите вы!
Тут Таисья как брякнет:
- Весь в папочку! Такой же упрямый. Его уговаривали, а он – ни в какую: «Нет, я – с ребятами». Вот и допрыгался.
Эльвира как цыкнет на нее.
Я говорю:
- Что?
Эльвира:
- Ничего, ничего! - а сама на Таисью так глянула.
Значит, ведьмы заодно с Теми? – спросил Алька.
Васька хмыкнул:
- Еще бы!
- Ничего не понимаю, - сказал Гелька, они что, совсем такие же, как Те или кто? И что они делают на свалке?
- Роботы. Механические слуги, - сказал Васька уверенно. Видимо, он уже успокоился или отключил блок чувствительности. Их основная функция – обеспечение связи Планеты с Землей. Отсюда и танцы, и Мост, поэтому Эльвира тогда на нас и цыкнула, когда мы стали про Мост расспрашивать. А теперь им дали новое поручение – помешать нам.
- Ты думаешь, Те знают про письмо? – спросил Алька.
- Вряд ли. Просто они узнали, что ты отправился на Землю. А зачем? Явно за помощью. Вот они и решили помешать.
- Тогда зачем они дали рецепт искорки? И вообще…
- Рецепт для того, чтобы мы ее сделали. Те ведь ее сделать не могут. А то, что они хорошо к нам относились, так это понятно – задабривали. Специально и все эти разговоры: Ах, зачем мы с Еремой ссорились! Мы об этом так жалеем! - Васька еще раз фыркнул и наконец, сказал практически спокойно:
- Завтра все должно быть готово, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
И плюнул смазкой через левое плечо на диван.
- - - - - - - - - -
На следующий день Гелька с Листиком, с трудом дождавшись конца уроков, пришли домой, Васька и Алька сидели и созерцали стоящий на письменном столе игрушечный барабан, Васька с гордостью, а Алька – с благоговением.
- Вот! – сказал Васька, и его фиолетовые фотоглаза гордо сверкнули.
- Это? – спросил Гелька немного разочарованно.
- Это, - объяснил Алька, - тот самый прибор. Он только снаружи так выглядит, а на самом деле у него внутри черт знает что намонтировано. Достаточно выбить марш из пяти тактов, и будет, - он запнулся, - как ты это назвал?
- Цепная реакция, - объяснил Васька, - с очень сильным резонансом.
- А! – сказал Гелька, ничего не поняв.
- Теперь мне надо как можно скорее назад, - сказал Алька. – Только я не знаю как. Сюда я через голубятню, а сейчас? Может сходить на берег?
- Не надо возвращаться тем же путем, - сказал бормотунчик, - лучше сходите на пустырь. Сейчас как раз полнолуние, и небо ясное.
- Ну и что? – спросил недоуменно Алька.
- Точно! – воскликнул Гелька. - Вась, сейчас-то можно?
Роботенок кивнул.
По пустырю бродили долго. Один раз Алька замер. Он стоял в лунном луче и был виден необыкновенно четко и в то же время как будто через стеклянную стену. Прошло несколько секунд.
- Нет, - сказал Алька, - ничего не получается.
Гелька обернулся и вздрогнул: ему показалось, что кусты на краю пустыря пошевелились. Он решил, что это у него в глазах рябит от лунного света, и несколько раз моргнул. Но ему не померещилось. Со всех концов пустыря к ребятам подходили медленно вразнобой и в тоже время как-то ритмично ржавые ведьмы. Двигались они очень странно, и в их ломанных движениях, в походке было что-то завораживающее.
Гелька попытался шевельнуться, но не смог. Так бывает в страшном сне: видишь, опасность приближается, и не можешь бежать. Ведьмы приближались. Вдруг неестественную тишину пустыря разбила дробь барабана. Ведьмы остановились. Силуэты их стали расплываться и вдруг исчезли совсем.
- Что это было? – спросил Листик, зябко поеживаясь.
- Магнитное поле, - объяснил Васька, сжимая в руке барабанную палочку, - очень сильное, никогда не подозревал, что у них такая мощность. У меня, наверное, половина батареек села.
- Вот и испытали прибор, - сказал Алька.
- Полевые испытания прошли успешно. Поздравляем отважных изобретателей, - насмешливо сказал бормотунчик, - думайте лучше, как на Планету вернуться.
- Надо поговорить с папой, - сказал Гелька. – Может быть, можно как-нибудь через скважину.
Коридор
Было полнолуние. Луна проглядывала сквозь ветви, четко освещая высокие старые ели, голые ветви деревьев, с которых давно облетели листья, и большое табло со словами: «Запретная зона! Вход строго воспрещен!».
По лесу шли двое: взрослый мужчина в длинном плаще и подросток с игрушечным барабаном на боку. Взрослый обернулся и сказал:
- Сейчас разблокирую защиту. Здесь уже недалеко – полтора километра.
Он вздохнул. Звали его Юрий Алексеевич. Был он инженером Сибирского геолого-разведывательного управления. Вчера его сын Гелька явился к нему со своими друзьями и рассказал ему дикую историю о какой-то Планете, которой нужна помощь, о восстании в каком-то лицее и попросили провести своего приятеля Альку к закрытой скважине. Юрий Алексеевич долго возражал, но наконец, согласился. И сейчас он особенно четко понимал всю глупость своего поступка. Взрослый человек, специалист, полез с мальчишкой в зону, посещение которой закрыто Координационным Советом, разблокировал защиту, совершил по существу уголовный поступок, и даже непонятно, зачем.
Почему же он все-таки согласился? Может быть потому, что вспомнил свое детство, тихие улочки Нейска, своего друга Яську, сказочный город, который был иногда виден со старой водокачки в предзакатные часы. Он споткнулся о корягу, чертыхнулся и поднял голову. Перед ним был город. Тот самый! Вперед уходила мощеная улица, сжатая с боков домами из темно-розового камня.
- Спасибо! – весело сказал мальчишка и побежал вперед.
- Вот и все, привел, - подумал Юрий Алексеевич, - как хорошо, что я не отказался.
Он потрогал шершавую стену дома. От теплых камней пахнуло летом…, детством.
- - - - - - - -
Алька оглянулся – Гелькиного отца уже не было видно. Он стоял на Башенной улице.
- Ура! - мысленно завопил Алька и мысленно же встал на голову. И тут же замер, потому что услышал звуки выстрелов. - Неужели опоздал? - Алька рванулся вперед. Но не успел добежать до конца переулка, как навстречу ему вынырнули Яр и Юрка.
- Принес? – выдохнул Яр.
- Да, - Алька сорвал с шеи барабан.
- Что это? – недоуменно спросил Юрка.
Надо выбить марш из пяти тактов, а дальше…, Алька запнулся, - пойдет цепная реакция.
- Понятно, - Яр кивнул, оглянулся вокруг. – Здесь резонанса не будет – слишком много домов. К Башне уже не пробиться…
-Здесь есть высокий обрыв над рекой, недалеко, - быстро сказал Юрка, - он даже над Городом возвышается.
- А под ним дома?
- Да, и до Башни не больше пятисот метров по прямой.
- В какой стороне?
- На истинный полдень, - с усмешкой сказал Юрка - но напрямик нам уже не прорваться. Надо вначале спуститься вниз, по берегу, а потом по обрыву. Только он приличный.
Яр прикинул: «Пятьсот метров до Башни… До обрыва километр по прямой. По берегу не меньше двух, да обрыв. Минут двадцать – для него. Но одному лучше не рисковать. А если с Юркой, то минут пятьдесят. Надо предупредить ребят».
- Алька, доберешься до ребят. Речной переулок еще свободен. Скажешь, чтобы продержались еще час, пусть не рискуют – только обороняются. Их задача – продержать Тех час.
Алька метнулся в переулок.
- Осторожней там! – запоздало крикнул ему вслед Яр. - Господи, ну что я говорю! Какая осторожность, там же бой!
- Быстрей! – бросил Юрка, которому были чужды такие сантименты.
У обрыва оказались скорее, чем рассчитывал Яр – через десять минут. Яр оценил взглядом расстояние - не меньше четырехсот метров по песку, а откос почти отвесный. Забраться, конечно, заберутся, успеть бы только. Он перекинул скадер поудобнее, (смонтировал новый месяц назад, оказалось, что на Планете, если поискать, можно найти довольно приличную технику), чтобы не засыпался песок, ухватился за иву, росшую поблизости, и подтянулся вверх. Песок сыпался в глаза, в рот, за ворот, уходил из-под ног, оседая вниз целыми пластами. Продвигаться вверх удавалось очень медленно. Яр посмотрел на Юрку. Барабан висел у него через плечо, палочки он заткнул за пояс. Яр подтолкнул его вперед.
- Лезь, я тебя буду подстраховывать.
Очередной пласт рухнул вниз. Яр удержался чудом за какой-то кустик. Черт! Только бы Юрка добрался. Как он умудряется выдерживать такой темп!
Яр посмотрел вниз. К подножию обрыва приближались серые фигуры. Яр посмотрел вверх: еще метров сто, но там уже появляется растительность – Юрка доберется. Потом еще немного по ровному месту, вот там как раз подходящий уступчик. Юрка тоже заметил фигуры. Яр не дал ему на раздумья и быстро скомандовал:
- Доберешься до той березы, и там барабань. Ползи зигзагами, чтобы труднее было прицелиться. Я их задержу. Юрка кивнул, кажется, хотел что-то сказать, но не сказал, и рванулся вверх.
Яр поудобнее пристроился на песчаном уступе, сорвал с плеча скадер и нажал кнопку Огненная волна покатилась вниз смела серые фигуры. Яр ослеп и оглох от вспышки и взметнувшегося вихрем песка. Когда песок осел – неестественно быстро - Яр увидел, что картина внизу изменилась. Теперь это было похоже на лестницу эскалатора, и на каждой ступени стояли одинаковые фигуры. Манекены стояли неподвижно, они почему-то не пытались стрелять. Яр понял, почему. Им нужен был неповрежденный прибор – они ничем не рисковали. Эскалатор двигался слишком быстро, они будут наверху прежде, чем Юрка успеет добраться до вершины. А раньше выстукивать марш бесполезно – песок заглушит все звуки. Еще несколько секунд – и Те будут наверху. И тут Яр сообразил: они вынуждены будут стрелять. Это, конечно, оттянет развязку не больше, чем на две-три минуты, но больше и не надо.
Яр оттолкнулся и заскользил вниз по обрыву. Он рассчитал верно, Те не сразу среагировали, за каким из двух зайцев следует гнаться. Эскалатор дрогнул и остановился. Главное, не дать им времени опомниться. Яр задержался на очередном уступчике и вытянул перед собой скадер, сооруженный из обломков самой разнообразной техники и вполне способный сойти за сложный прибор, и сделал вид, что пытается нажать какую-то кнопку. Нажать ее он не успел. Белая вспышка, резкая, как скальпель, ударила по глазам, но прежде, чем она сменилась темнотой, Яр услышал, или ему только показалось, дробь барабана.
Земля
От рокота барабанов Яр вздрогнул и открыл глаза. Перед ним была клумба с анютиными глазками, по стволу дерева спускалась вниз белка, на летней эстраде шла репетиция барабанщиков. Яр повертел головой. Медленно поднялся со скамейки – никаких повреждений не обнаружил. Наверное, ему все-таки не померещился барабанный бой, иначе вряд ли бы он остался жив. Но куда его забросило? В какое время? Где он? На Земле? На Планете? Еще в каком-то параллельном пространстве? Впрочем, решать эту проблему было просто. Невдалеке виднелся газетный киоск. Яр, не глядя, взял газету, отошел на несколько шагов и резко развернул ее. Это был «Нейский вестник» от первого октября. Он сообщал, что «Координационный совет одобрил идею экспериментального полета суперкрейсера дальней разведки «СКДР-9» и утвердил его экипаж в составе: Сайского В., Кошки О., Кротова Д. и Родина Я. Ниже мелким петитом говорилось о таинственном исчезновении одного из членов экипажа Родина Я. А еще ниже было набрано крупным шрифтом экстренное сообщение:
«Вчера в 21:00 в районе Ярксонской скважины был зафиксирован значительный всплеск энергии, предположительно вызванный переброской в параллельное пространство крупного материального объекта. Нарушитель был задержан. Им оказался инженер-геолог разведывательного управления Травушкин Юрий Алексеевич. Сегодня в 15:00 состоится внеочередное заседание Координационного Совета, посвященное данному вопросу».
Яр отложил газету, подошел к телефону-автомату и набрал хорошо знакомый ему номер домашнего телефона Председателя Совета. Он заговорил:
- Виктор Михайлович… Да, я. Нет, со мной все в порядке… У меня есть срочные сообщения для Совета… Да, я знаю. Это по тому же поводу.
- - - - - - - - - -
Яр закончил свою речь:
- Никто не предлагает посылать туда вооруженный десант. Но скважину закрывать нельзя. Все, кто захотят и смогут помочь, должны иметь возможность это сделать. Разумеется, предварительно будет производиться какой-то отбор.
- И кто будет его производить? – подал голос кто-то из членов Совета.
- Мы с ребятами.
- Ярослав Игоревич, у Вас все? – спросил Виктор Михайлович.
Яр кивнул и сел. Он очень устал, но расслабляться было нельзя, - все должно было решиться сейчас. После того жуткого боя на обрыве он практически не спал. Сразу после звонка он поехал к Виктору Михайловичу. Выслушав рассказ Яра, тот задумался минут на десять и, наконец, сказал:
- Ну что же, я тебе верю. Совет, я думаю, тоже поверит: доказательства достаточно убедительные. Сегодня в три часа на Совете выступает Юрий, ты – сразу за ним. Но, как я понимаю, тебе мало, чтобы тебе поверили, ты ждешь от Совета каких-то действий. Ты сам точно знаешь, каких?
- Честно говоря, еще нет.
- Тогда решай. И помни, что твои доводы должны быть очень убедительны. Вся эта история очень фантастична, а Совет, как ты знаешь, во внешнеполитических вопросах всегда стремился придерживаться позиции невмешательства.
Заседание, на котором выступал Яр, было вчера. Совет поверил его рассказу, но отложил решение на следующий день. Всю ночь они проговорили с Юркой, то есть Юрием Алексеевичем, Гелькой, Листиком и Васькой. Но они не сообщили ему ничего нового, кроме того, что Алька благополучно ушел вместе с прибором, уже прошедшим испытание. Прошли уже сутки, а вестей с Планеты не было. Что там? Поражение? Победа? Все еще идет бой? Прервана связь?
Яр тряхнул головой.
- Не отвлекайся! - приказал он себе. – Ты должен их убедить.
- Кто желает высказаться в связи с предложением Ярослава Игоревича? – спросил Виктор Михайлович.
Высказаться желали. Первым высказался Кравцов Сергей Павлович, руководитель сектора Межпланетных сообщений. Высказался в том духе, что вопрос слишком серьезен, требует длительной проработки, и он бы очень рекомендовал воздержаться от поспешных решений.
Следующей поднялась Ираида Анатольевна Покровская, зав. Отделом образования. Ираида Анатольевна поправила высокую прическу и сразу же перешла в наступление:
- Товарищ Родин здесь, конечно, очень красиво говорил о гуманизме, о необходимости помощи, но, Ярослав Игоревич, Вы отдаете себе отчет, что первыми добровольцами, которые ринутся помогать Вашей Планете, будут дети?
- Отдаю.
- И Вас это не смущает?
- Нет, не смущает.
- Очень жаль. Так вот, я, как представитель детей нашей планеты, категорически против этой бредовой затеи. Я не позволю рисковать жизнями и здоровьем детей.
- Ираида Анатольевна, - тихонько сказал Яр, - Там тоже дети, и они тоже рискуют.
Губы Ираиды Анатольевны изобразили язвительную улыбку и она высказалось в том духе, что ей очень к приятно видеть такую заботу о посторонних детях человека, который бросил своего собственного сына, и даже ни разу не соизволил поинтересоваться его судьбой. Яр почувствовал, что вся его сдержанность летит к чертям. Сейчас он скажет этой… Его опередил Виктор Михайлович:
- Простите, Ираида Анатольевна, но по поводу Юры Родина Вы немного не в курсе. И потом я бы хотел Вам напомнить, что мы здесь обсуждаем не личное дело скадермена Родина, и попросил бы держаться ближе к теме нашего разговора.
- Позвольте мне, - поднялся один из членов Совета. - Я думаю, что товарищ Покровская слишком эмоционально подошла к данному вопросу. Но давайте рассмотрим его с другой стороны. У каждой цивилизации существует свой путь развития. Он обусловлен объективными обстоятельствами и не зависит от нашего к нему отношения.
Речь нового выступающего текла плавно, гладко и убедительно.
Как будто заранее отрепетировано и записано на магнитофон, - подумал Яр. Записано! На магнитофон! Яр сжал подлокотники кресла, а затем медленно поднял глаза на говорившего. Это члена Совета Яр не знал. Он был одет в строгий серый костюм. На шее тщательно завязанный галстук. Аккуратная прическа. Белое, словно вылепленное из алебастра лицо. Бархатистый, хорошо поставленный голос. А оратор продолжал свою речь:
- Невозможность переделать историю… Уважительное отношение к чужим законам… неизбежность развития…
И Яр видел, как горячо кивала в такт словам говорившего Ираида Анатольевна, как одобрительно покачивал головой Виктор Михайлович.
Из-за полуприкрытого окна раздались ребячьи голоса. В этом не было ничего удивительного – здание Совета было расположено в старом парке. А затем прозвучала барабанная дробь. И тут выступавший внезапно умолк на фразе:
- Мы должны осознавать ответственность… - лицо его исказила гримаса, и он тяжело стал оседать в кресло.
Яр рванулся к окну и рывком распахнул его. За окном были школьники, много, целая демонстрация, и подбегали еще и еще. А в первых рядах… Юрка с барабаном… Денек… Гелька… Алька… Тик… Огонек… Васька… Данка… Чита…
Яр почувствовал, что за плечами у него кто-то стоит. Он обернулся. Члены Совета столпились у окна. Возле неловко упавшего на стол манекена растерянно замерла секретарша со стаканом воды в руках. И в наступившей тишине Виктор Михайлович произнес:
- Итак, голосуем. Кто за предложение Ярослава Игоревича?