Есть одна черта, объединяющая людей старшего поколения в нашей стране. Это беззаветное служение любимому делу, вера в ее лучшее будущее.
У каждого своя неповторимая судьба, как у тысяч других судеб, и не проходящие качества человеческого характера: любовь к Родине, взаимовыручка, самоотдача в учёбе и в труде, честность и порядочность, и многое другое, чего нынче часто не хватает…
Рабочая династия Мищенко – часть истории Белоугольской ГЭС, вместившая судьбы нескольких поколений.
- Дедушка и бабушка по отцовской линии, - делится воспоминаниями Лина Ивановна Мищенко-Солодникова, ; приехали в Ессентуки из Арзгира в голодном 1921 году, чтобы хоть немного подзаработать.
Вскоре дедушка уехал назад, но не вернулся. Бабушка с мамой пошли за ним пешком в Арзгир. На месте у родственницы узнали страшное известие: дедушка погиб, дом и имущество разграблены, а «доброхоты» посоветовали лучше не появляться на родном пепелище...
Бабушка вернулась в Ессентуки, работала на хозяина-казака, пережила невзгоды, выросли её дети.
Анастасия Диденко (моя мама в девичестве) вышла замуж за Ивана Мищенко, который работал на ГЭС электриком. Мама сначала подрабатывала в санаториях, а во время войны работала шлюзовой на гидроэлектростанции.
После войны, окончив курсы техминимума по специальности «машинист гидротурбин», трудилась на станции помощником машиниста.
Девчушкой я помогала маме в работе на ГЭС. Трудились мы также на колхозных полях, собирая пресловутые колоски даже по снегу. Подбирали подсолнухи, выкапывали морковь. Привлекали нас и для работ на колхозный ток ; подметать, подгребать зерно.
Отец до войны выучился на электротехника и работал на ГЭС сменным дежурным.
Ещё, - говорит Лина Ивановна, - помню сотрудников, работавших с отцом: Ширяева Александра Васильевича ; инженера электросетей, Гордейко Владимира, работавшего на ГЭС до и после войны, Корникевича Дмитрия, Соболева Фёдора Захаровича, трудившихся на станции до самого её закрытия.
В дружном коллективе люди семьями выезжали на природу, на экскурсии, участвовали в городских праздниках и в художественной самодеятельности.
При посёлке был клуб, где крутили фильмы, работали кружки.
Отец был жизнерадостным и о предстоящей войне говорил жене шутливо, видимо, чтобы успокоить: «Войны, Настенька, не будет, поскольку мир заключён с Германией».
Зато потом, в письмах с фронта с грустью писал о том, что сильно заблуждался на этот счёт...
Отца призвали на третий день, и он воевал вплоть до 1943 года. Последнее письмо, полученное от него, означено пятым августа того же года, где он восклицал: «Сейчас вернулись из адской мясорубки! Нас осталось – крохи, ждём пополнения, и скоро снова в бой».
Потом пришло сообщение о том, что он пропал без вести…
Воевали и братья отца: Пётр (в бою был контужен), Михаил (вернулся без руки).
За отца, погибшего на фронте, после войны семья получала пособие.
А вот как погиб дедушка по линии матери Анастасии Ивановны, ветеран белоугольской ГЭС, Алексей Львович Мищенко, с которого и началась рабочая династия Мищенко, - говорит Лина Ивановна, - рассказ особый.
Фашисты арестовали дедушку, и ещё четверых мужчин. Подозреваю, что случилось это по наводке приспешников-полицаев, выслуживавшихся перед хозяевами.
Все пятеро арестованных, были брошены в пятигорскую тюрьму «Белый лебедь» под Машуком. Схватили их в октябре 1942 года и три месяца держали, пытали...
Жена с сыном всё это время носили передачи, надеясь, что узников освободят. Но однажды передачу не приняли, сообщив, что все заключённые выбыли…
«Как это выбыли?» «Куда выбыли?..» - недоумевали родственники, но на все вопросы в ответ сыпались лишь угрозы.
Вскоре, после отступления фашистов, мы с другими родственниками пропавших узников стали искать их и нашли убитыми под Машуком. Это ошеломило нас. Моему дедушке было на тот момент всего пятьдесят пять. Казнили ни в чём не повинных людей. Обезображенные тела погибших лежали раздетыми, с отрезанными ушами, вырванными ногтями, а головы – прострелены.
Обидно, что дорогие сердцу люди не дожили всего несколько дней до бегства оккупантов с Кавминвод. Их пытали, значит, они не пошли на сделку с врагом, возможно, они имели связь с партизанами, об этом я теперь могу лишь догадываться.
Практически у каждого на фронте воевали мужья, сыновья, отцы, они били фашистскую нечисть, об этом догадывались оккупанты и полицаи, решив таким образом выместить на наших отцах и дедах свою злобу…
После войны на месте расстрела героям был установлен общий памятник.
Лина Ивановна до сих пор не может говорить без слёз и горечи, вспоминая о дедушке. Запомнила она его жизнерадостным, добрым и отзывчивым, прекрасным семьянином. Коллеги отзывались о нём как об отличном работнике.
* * *
Помнит она и оккупацию родных мест. Когда началась война, ей было всего девять с половиной лет, вот что она рассказала:
- ГЭС и посёлок расположены на правом берегу Подкумка, с которого к железной дороге и городу выход был только через мост. В те времена он был узким, деревянным, и вот в августе сорок второго перед мостом вдруг появились три фашистских танка. Проехать по нему они не могли и, развернувшись, загрохотали по объездной дороге (через мелководье Подкумка), ведущей к гидростанции.
Один из них вскарабкался к старым домам в районе третьей Горки. Этот танк так и простоял у развилки дорог до конца оккупации, недалеко от нашего дома, где я жила, ; продолжает Лина Ивановна, ; как символ устрашения населению.
Видно было, что оккупанты прибыли в посёлок со знанием дела, поскольку вели себя по-хозяйски. С автоматами наперевес согнали всех жителей к гидростанции. Помогал немцам один из городских полицаев.
Всех построили и стали расспрашивать – кто на что пригоден? Когда очередь дошла до Нины Яворской, студентки, знающей немецкий язык, приказали быть переводчицей и объявили через неё жителям, что вводится комендантский час, что нельзя покидать территорию посёлка без разрешения новой германской власти. За неподчинение грозили расстрелами.
Во дворе ГЭС установили стол, за которым разместился офицер, отдававший распоряжения румынским солдатам и следивший за порядком. Солдаты бесцеремонно обшарили фридмановские дома, других казённых строений тогда здесь не было.
Позже выяснилось, что сами немцы были не однородны, среди них оказались и сочувствующие населению. Об этом говорит такой факт.
Перед отступлением фашисты заминировали ГЭС. О готовящемся взрыве предупредил жителей Белого Угля немец… Подойдя к одному из жителей, солдат попытался изъясниться, смешно жестикулируя, при этом показывая свои семейные фотографии и говоря: «Гитлер капут!», «Сталин – капут!», «криг ; капут!», «их бин коммунист» ; тыкал себя в грудь, называя своё имя (жаль память его не сохранила).
Таким образом он давал понять, что сожалеет о вынужденном участии в войне, показывал жестами, чтобы все жители покинули посёлок, так как электростанцию должны взорвать. Назвал и время ; два часа ночи.
Жители в страхе укрылись недалеко ; в районе речки Каменушки, что чуть дальше, нынешней новой школы.
Незадолго до взрыва пришёл снова тот же немец и сказал, что акт уничтожения перенесён на утро.
Так и случилось. На рассвете люди, вынужденные ночевать на морозе в январе, были разбужены мощным взрывом.
Электростанция вначале словно приподнялась, затем раздался страшный грохот. Здание опустилось, окутавшись пылью, полетели камни, щепки, трубы…
Через мгновенье прогремел второй врыв, третий… И так – пять взрывов. Рядом стоящие старые дома были тоже почти разрушены от детонации.
* * *
После того, как фашистов выбили из Кавминвод, люди сразу приступили к восстановлению ГЭС.
Здание восстановили, но, Лина Ивановна рассказывает, что прежние его формы смотрелись гораздо красивее. Довоенное здание было выше, по углам сверкали большие, сделанные под золото, клёпки.
После войны, понятное дело, не до красот архитектуры, нужно было срочно давать электроэнергию, все силы бросили на то, чтобы заработала ГЭС. Вначале, рядом с руинами, установили два генератора, работающих на соляре, они давали курортам свет.
Люди разгребали завалы. На восстановительные работы привлекли даже детей, создав бригаду, начиная с двенадцатилетнего возраста.
За работу детям платили, но по отдельной ведомости, в которой расписывались и получали деньги родители.
На старой фотографии запечатлены дети из этой бригады. Я трудилась водовозом, доставляла в бочке для бетонщиков воду.
В бригаде работала сестра Оля и ребята, которых я всех помню: Хлебников Ваня, Прокопова Дуся, Лягушовы Коля и Саша (сыны Василия Лягушова), Стрельникова Нина, Машков Федя и Лосева Тамара. (На фотографии они стоят во втором ряду и выглядят совсем детьми, потому что снимок сделан до войны).
В обязанность мальчишек на стройке входило, к примеру, пробивать отверстия в полуразрушенных взрывом блоках, чтобы легче было их оттаскивать к Подкумку и потом измельчать на куски. Мусор выносили на специальных детских носилках.
Сколько людей прекрасных работало на гидростанции, сколько сил положено! А сколько незабываемых историй связано с ней, - сокрушается Лина Ивановна. - Неужели, всё это канет в небытие? Не хочется верить в это нам – ветеранам… Переживаю, - озабоченно продолжает Лина Ивановна, - ещё и потому, что ГЭС является символом прошлого, в котором витает память о моём деде, отце, о моих дядьях. Сама в детстве работала на гидростанции, помогая матери, здесь прошла почти вся моя жизнь, а детские воспоминания, как известно, больше всего дороги сердцу…
Что было дальше? Мы с мужем по комсомольской путёвке в 1955 году, поддавшись общему порыву, поехали на целину в Павлодарскую область. Работали на уборке урожая в колхозе «Смычка». Ударный труд целинников гремел на весь Советский Союз так, что однажды приехал в Павлодар Леонид Ильич Брежнев, и мне посчастливилось видеть его на трибуне. Он благодарил нас за ударный труд. Многих тогда награждали и меня наградили медалью.
Нам и заработать дали неплохо, кроме того по месту основной работы шли начисления в размере оклада. И, чего я совсем не ожидала, оказывается добросовестным целинникам, причиталось пять тонн зерна. Его позже, по справке, привезли из местных складов и сгрузили нам во дворе.
Запомнилось, как я ехала на целину через Урал. Проезжая Челябинск, видела яркие всполохи огня работающего металлургического комбината. Это так поразило воображение, что я воскликнула: «Вот бы поработать в таком месте!»
Будучи на целине, я познакомилась с человеком как раз из Челябинска и нечаянно поделилась с ним своей мечтой. Он сказал, что вполне может посодействовать этому, и вскоре пришла телеграмма с вызовом на работу в Челябинск. Там нам с мужем дали квартиру, я окончила вечерний техникум по специальности «Техник-геодезист по коммуникациям».
Семь лет мы прожили в этом прекрасном городе, давшем нам профессию. Но по семейным обстоятельствам пришлось вернуться на Кавказ и обосноваться на родном Белом Угле. Здесь встретили пенсию, выросли наши дети, внуки…
Жизнь была интересной и насыщенной. Сейчас живём с мужем в доме матери, когда-то получившей землю под строительство от Горэлектросетей.
Я всегда была активной по жизни и не жалею об этом, только так можно чего-то добиться. Была депутатом Белоугольского Совета, работала в квартальном комитете и женсовете. Дети стали, я считаю, хорошими людьми: дочь уже в возрасте, теперь работает библиотекарем здесь же, на Белом, сын служил в Чечне, семейный, работает. Всё как у людей…
Только для нас жизнь резко поменялась, другие теперь приоритеты, нам уже не угнаться за ними, но я стараюсь помогать детям и внукам, посильно идти в ногу со временем. Надеюсь, что ГЭС «Белый Уголь» сохранят для потомков хотя бы как музейную реликвию.