ЧАСТЬ 51
Василиса поджидая мужа, напекла пышных булочек с сыром. Приготовила на пару, любимое блюдо Алексея – крупного, речного карпа. Солнце давно покинуло горизонт. А Алексея все не было. «Неужели, ночевать остался в городе. Но почему не позвонил? В любой гостинице телефоны есть. И у Куржакова тоже».
Васена принесла из спальни маломощную, ночную лампу. Погасив верхний свет, включила лампу.
Стараясь не поддаваться панике, присела за стол. Положив голову на, лежащие на столе, руки, женщина отдалась воспоминаниям.
Господи, как же быстро летит время! Давно ли она, кареглазая красавица, молодая, полная жизни и здоровья, с замиранием сердца, бежала к своему любимому. Выбиралась в сад через окно своей комнаты и падала в объятия женатому, на то время, мужчине. Смело и безоглядно отдавалась своему сумасшедшему чувству, забывая все принципы морали общества.
Бросая при этом, вызов односельчанам, в том числе и собственным родителям.
Ибо, нет на свете таких сил и препятствий, что смогли бы встать на пути настоящей любви.
Давно ли отпела, отыграла их веселая, сельская свадьба. Давно ли ее первенец Миша, громким криком, огласил мир о своем появлении на свет.
При воспоминании о детях, сердце Васены сжалось от застаревшей боли.
Ее первой доченьке не довелось произнести слово «мама», не пришлось порадоваться жизни. Ангелочком безгрешным, бессмертным и бесплотным, навсегда поселилась она, в сердце своей матери.
Большой ценой заплатила Васена, за счастье свое женское с любимым мужем. Не раз злобная старуха с косой, показывала ее самым близким родным, свои гнилые зубы. Непонятная болезнь, едва не забрала у Василисы ее любимого папку. В те, страшные дни, появилась на висках Васены первая седина.
Еще ближе подобралась Смерть к ее сыночку, раненному в голову злобным отморозком.
Василиса невольно вздрогнула. Пережитый ужас тех дней, обдал тело женщины привычной волной страха.
Но отступила безглазая. Не устояла перед силой родительской любви. Не допустил Создатель, не позволил восторжествовать несправедливости и злу.
А сколько душевных страданий перенесли ( и еще переносят), ее дети из-за не разделенной любви!
Василиса отлично помнила свои муки, едва не доведшие ее до необдуманного шага. Когда, в порыве безысходности, вошла она в реку.
«Господи, - прошептала женщина, - спасибо тебе, что послал мне, в тот час, ангела хранителя, в виде Коли Кокорина. Чуть было глупостей не натворила, не разобравшись».
За темным окном загудела машина. Встрепенувшись, Василиса подняла голову, прислушиваясь к удаляющемуся звуку. Машина прошла мимо. И Васена, снова уронила голову на руки.
«Как там, моя Машенька? Бедная девочка. Ведь у неё, сейчас, точно такое же состояние души, как у меня было 25 лет назад. Когда мне тетка Агафья сообщила, что к Лёшеньке жена приехала».
В сенях стукнула дверь. «Наверное, машину в гараж поставил» - Васена метнулась к двери. Но вместо мужа, в дом вошла его мать, Галина Ивановна Долгова.
«Чего подхватилась, как оглашенная? Чего не заперта дверь-то?» - слезящиеся глаза старой женщины, цепко обежали кухню. - Лёшка воротился?»
«Нет, матушка, переживаю вот. Не позвонил, не предупредил, что с ночевкой останется. А вы что по ночам гуляете? Или дело какое срочное?»
«А к вам уж просто так, и зайти нельзя? – вместо шутливых интонаций, в голосе Галины Ивановны слышалась тревога.- Не спится, вот и гуляю».
Василиса пригласила свекровь к столу. Налила чаю, что подогревала несколько раз, ожидая мужа. Пододвинула тарелку с сырными булочками.
Стараясь скрыть собственную тревогу, ответила нарочито бодро: -«Алексей часто с ночевкой в городе остается. Куржакова Володю, помните? Должны помнить. Он нам с Лёшей, на свадьбу приемник подарил. Они с Лёшей, с институтской скамьи, дружбу водят. Алексей у него часто остается. А что не позвонил, мало ли что? Может быть, у Куржакова телефон не исправен. Или линия загружена. А может быть, решил, что я сплю. Тревожить не захотел».
- Василиса чем больше говорила, тем меньше сама верила в свои слова.
Не таков был её муж, чтобы не найти способа позвонить жене. Тем более, когда оставался в городе с ночевкой.
«Дети спят?» – кивнула старушка на закрытую дверь, ведущую в комнату Ниночки.
«Спят уже . И Миша, и Нина. Мише скоро на сессию ехать. Сидел за книгами допоздна. Только что свет погасил» .
«А у меня дед, совсем расхворался,» - женщины говорили полушепотом, каждая о своем. Лишь бы не молчать, не допускать до сердца, растущую тревогу.
« Ты бы, Васенушка, прилегла. Завтра день рабочий Мне, старухе, ни чего не станется, если посижу тут», - предложила Галина Ивановна. Но Василиса решительно отвергла ее предложение.
.-«Вы сами , матушка, отдыхайте. А я посижу еще часок. И тоже, спать лягу. На Машенькину кровать идите».
Галина Ивановна была слишком стара и больна, чтобы позволить себе ночное бдение. Не смотря, на сосущее сердце, предчувствие беды, она отправилась в комнату девочек. Не спать, так хотя бы, прилечь.
В доме снова повисла тишина. И только старинные ходики с потешными медвежатами, звонко тикали в ночи, монотонно отсчитывая минуты, часы, годы….
«Гирьку надо бы, подтянуть», - вяло подумала Васена, глядя на бегающие в такт тиканью часов, глаза двух медвежат.
Она не заметила, как уснула, сидя за столом и положив голову на руки.
«Будя тебе любовь. И тебе, и детям твоим. Во век, не расхлебаешь….» - Ясно проскрипел над ухом, не спокойно спящей женщин, старческий голос..
Вскрикнув, Васена дернулась всем телом. Еще не совсем проснувшись, она вскочила со стула. Покачнувшись, едва не упала, хватаясь руками за стол.
Несколько долгих минут, Василиса приходила в себя, стоя посреди слабо освещенной кухни.
«Господи, спаси и сохрани, – прошептала она, редко повторяемую молитву. Окончательно придя в себя, Васена поняла, что что-то изменилось в доме. Чего-то не хватало в слишком глухой, предутренней тишине. И вдруг она сообразила, что не слышит привычного тиканья ходиков, что перешли к ней от бабушки своей мамы. Той самой, что когда-то воспитывала ее мать Матрену. И которая, умерла за долго до появления Васены на свет.
Никогда раньше не приходилось Васене так сильно пугаться полной тишины собственного дома.
Обойдя стол, женщина дрожащими руками, подтянула гирьку часов к самому основанию ходиков.
Часы показывали половину пятого утра. «Сколько же они стояли? Сколько на самом деле, сейчас времени?»
Василиса, стараясь не шуметь, умылась холодной водой в углу у рукомойника. В голове немного прояснилось. Бешено стучащее сердце, постепенно пришло в норму.
«К чему мне эта старая ведьма, снова приснилась? Господи, спаси и помилуй!» - Василиса неумело перекрестилась, поглядывая на дверь, ведущую в комнату сына. Она чувствовала себя так, будто совершает, в данный момент, что-то предосудительное.
Постоянные, атеистические, телевизионные программы и прочие средства массовых информаций, постепенно сделали свое не благовидное дело. Большинство людей, даже в самых сложных, жизненных ситуациях, стыдились обращаться к Высшим Силам.
В последний раз, Василиса молилась у постели раненого сына.
«Господи, спаси нас грешных. Отведи беду, Господи», - более страстно и уверенно, прошептала Васена.
Войдя в свою спальню, Василиса нашарила в темноте, свои наручные часики, лежавшие на полочке с книгами. Часики были достаточно дорогими. С золотым корпусом и позолоченным браслетом. Муж подарил их ей, на двадцатилетие совместной жизни.
Вернувшись в кухню, Василиса поднесла часики к лампе и увидела время, Часы показывали половину седьмого утра.
Василиса перевела стрелки на ходиках и занялась печью. В доме, заметно похолодало.
Через час , она подняла детей. Накормив, отправила Мишу на работу, Ниночку в школу. Василиса, суетилась, как никогда раньше, стараясь поскорее выпроводить из дома Мишу с дочкой. Она попросту, боялась их расспросов об отце.
Свекровь вышла в кухню, когда за детьми захлопнулась дверь.
«Как на работу пойдешь, бедовая? Ночь ведь, без сна. Приедет Лёшка, я ему мозги вправлю, чтобы звонил во время», - проворчала Галина Ивановна. Но в голосе ее, как и вчера, слышалась тревога.
Отмахнувшись от завтрака, прислонилась к горячей печи.-
«Я лучше, косточки погрею, да пойду деда проведаю. Совсем плох Михайло мой».
Василиса давно уже договорилась с воспитателем соседней группы о кратковременных подменах друг друга. Неделю одна из воспитательниц приходила на работу к семи утра, чтобы принять детей двух групп. Вторая подходила к девяти, ко времени завтрака. Затем воспитательницы менялись временем выхода. Это было удобно для обеих женщин.
Детей в группах было не много. Садик заметно разгрузился после того, как пару лет назад, пустили в эксплуатацию еще один, более мощный Детсад.
В эту неделю, к девяти выходила Василиса.
Выпроводив свекровь, Васена взглянула на ходики. Они тикали, весело как всегда. И этот звук, странным образом, успокаивал и вселял надежду. Время приближалось к девяти утра. Пора было отправляться на работу.
Бросив последний, умоляющий взгляд на молчащий телефон, Васена вышла из дома.
Телефонная трель догнала ее на крыльце, в тот момент, когда она вставляла ключ в скважину замка.
Рванув дверь, Василиса вбежала в дом. Неловким движением взволнованных рук, она опрокинула аппарат, стоящий на полочке у двери. Телефон повис на шнуре, раскачиваясь у самого пола, как маятник.
Кое как, водрузив его на место, Васена прижала к уху холодную трубку. Но в ней слышались лишь короткие гудки.
«Разъединила. Сама же я разъединила нас», - Василиса положила трубку на рычаг и застыла в ожидании нового звонка.
И он раздался почти сразу же.
«Василиса Андреевна? Простите, Кузминишна? – голос говорившего, показался Васене знакомым.
С трудом вытолкнув из горла застрявший в нем ком, Васена прошептала осевшим, чужим голосом «Да, Это я. Кто говорит? Где Леша?»
«Это Роман Максимович Ольшанин. Секретарь Райкома. Вы дома? Никуда не уходите. Я за вами заеду». В трубке послышались короткие гудки.
Василиса ничего не успела спросить, или ответить. Роман Максимович, не так давно сменил на посту, ушедшего на пенсию, бывшего секретаря района. Был он молод, энергичен, прямолинеен.
Алексей, отзывался о нем, с теплотой. Два руководителя района, успели не только хорошо сработаться, но и подружиться. И это, очень благоприятно сказывалось на общей их работе.
Василиса молча, с каким-то недоумением, смотрела на пищавшую в ее руках, телефонную трубку. Леденящий сердце страх, растекался по телу, завладевая всеми его клетками.
И когда этот страх, завладел умом, Василиса вдруг тоненько закричала. Тоскливо и безнадежно, как птица, попавшая в зубы безжалостного хищника.
Роман Максимович нашел женщину, сидящей на полу кухни с зажатой в руке телефонной трубкой.
Она смотрела на него не узнающими, почти бессмысленными глазами, без конца, повторяя «Лёша, Лёшенька!»
«Да что вы, в самом деле, Василиса Кузминишна. Не известно еще ничего. Алексей Михайлович ранен. Но он жив. Садитесь в машину».
Вечностью показались для женщины, страшные, изматывающие неизвестностью, пол часа дороги до поселка, на выходе на основную трассу.
За эти пол часа, Василиса не задала Ольшанину, ни одного вопроса.
Сидя, на переднем, пассажирском сидении Райкомовской «Лады», Василиса напряженно смотрела перед собой. Но в то же время, она ничего не воспринимала в окружающем ее пространстве. Застывшим казался не только ее взгляд. Застыли все чувства, обоняние, осязание, все мысли.
Ольшанин, по началу, пытался что-то говорить. Но взглянув в окаменевшее лицо Василисы Кузминишны, примолк.
Так молча, они доехали до поселка, у главной трассы. Сюда доставил водитель грузовика, тяжело раненного председателя Райсовета.
Остановившись у одноэтажного, грязно – желтого здания больницы, Ольшанин вышел из машины. Он подал руку Васене. И она, тяжело опершись на его руку, пошла к крыльцу, с трудом передвигая ослабевшие ноги.
В здании больницы было тихо и сумрачно.
Роман Максимович усадил Василису на стул, отправился на розыски медперсонала. Вскоре, он вернулся в сопровождении не молодого усталого доктора.
«Пойдемте, голубушка, я провожу вас в реанимацию, - с сочувствием проговорил доктор.
Василиса доверчиво подала руку доктору. «А вы Лешу скоро выпишите? – спросила она, с мольбой заглядывая ему в глаза.
Тот торопливо отвел глаза : - «Не знаю, как получится».
Остановившись у двери с табличкой «Отделение интенсивной терапии», доктор, слегка сжимая руку Василисы, попросил:
« Вы, голубушка, постарайтесь сдерживаться. Вашему мужу сейчас, очень нужен покой. Хирурги из Омска, три часа отвоевывали его у смерти. Алексей Михайлович после операции. Вас я впускаю сюда на свой страх и риск. Не более 10 минут спокойного созерцания. Рядом с вами, будет находиться опытная медсестра. Можете поговорить с мужем. Но очень спокойно и доброжелательно».
Доктор открыл дверь и пропустил Васену вперед.
Она вошла в палату и сразу же увидела лежащего перед ней, на высокой кушетке, бледного человека с плотно сжатыми веками.
Василиса умом понимала, что это ее муж, ее родной, бесконечно любимый Лёшенка.
Но глаза отказывались воспринимать то, что видели. Ее супруг был пугающе неподвижным, неестественно бледным и каким-то не знакомым. Из носа и уголка рта его, тянулись трубки, от вида которых, Василису кинуло в мороз.
Одна рука Алексея, была откинута в сторону и привязана к бортику кровати, широким бинтом. К вене на сгибе руки, тянулась трубка капельницы.
Хлопотавшая у капельницы медсестра, по знаку доктора, усадила Васену на стул рядом с кроватью мужа.
Доктор, негромко отдав медсестре какие-то распоряжения, вышел из палаты.
Василиса, глядя, в неузнаваемое лицо мужа, никак не могла избавиться от мысли, что ей снится кошмарный, неправдоподобный сон. И нужно набраться сил и ущипнуть себя посильнее, чтобы проснуться.
«Лёша спит? - не отрывая глаз от лица мужа, спросила Васена.- Почему он такой бледный?»
«Он после операции, – отозвалась медсестра, стоявшая позади Василисы. – наркоз скоро отойдет. Но доктор просил вас увести. Не надо здесь долго находиться. Это реанимация. Проведали и ладно. Пойдемте в ординаторскую».
«Нет, нет, я буду с мужем. Вы не должны меня прогонять. Это мой муж, понимаете?» - Василиса судорожно вцепилась руками в края стула, словно её уже насильно пытались вытолкнуть из палаты.
«Я понимаю. Но и вы поймите. Мне сейчас нужно сделать уколы раненому. Доктор не разрешил долго вас здесь держать. Пожалуйста, пойдемте в ординаторскую. Иначе, вас потом сюда совсем не впустят».
Дрожа, как в ознобе, Василиса с трудом встала со стула. Низко склонившись к безжизненному лицу мужа, долго смотрела на него, пытаясь уловить хоть бы, малейшее движение ресниц.
Но лицо Алексея, оставалось неподвижным.
Медсестра довела Василису до ординаторской, где уже беседовали доктор и Ольшанин.
При ее появлении, мужчины умолкли. Васена прошла к столу. С огромным трудом, справляясь с паникой, спросила:
- «Доктор, что с моим мужем. Почему никто мне ни чего не говорит?. Почему он у вас, в этой деревне а не в городе? Что произошло? Я имею право знать!»
Задохнувшись от своих слов, словно от долгого трудного кросса, Василиса буквально упала на стул.
«Да, конечно, голубушка. Я обязан, вас в первую очередь, поставить в известность. Ваш муж тяжело ранен. В него стреляли. Его ночью к нам привезли. Мы сразу же вызвали хорошего хирурга из Омска. Ночью вашему мужу сделали сложную операцию. Но шансов у товарища Долгова, очень мало. Задето сердце. Кровопотеря слишком большая. Весь наш медперсонал, с подходящей группой, поделился с ним, своей кровью.
Алексей Михайлович, не подлежит транспортировке. Его сердце, может остановиться в любую минуту. Но, уверяю вас, над ним поработали лучшие доктора. И аппарат жизнеобеспечения, у нас современный. Уповайте на сильный организм мужа, а лучше, на Бога, голубушка».
Василиса смотрела на шевелящиеся губы доктора, не понимая, о чем он говорит.
Какое ранение? Какие шансы. Ее Леша слишком жизнелюбив, слишком нужен ей и их детям. Он еще слишком молод, он нужен своим родителям, своему району. Её Лешеньку любят люди. Много людей. Он не может умереть. Нет! Ни за что!
«Вы о чем говорите? О каких, слишком малых шансах? Сделайте, что ни будь. Что вы сидите?» - Василиса вцепилась в край стола, чтобы не упасть.
Доктор, вздохнув, набрал внутренний номер на стоящем рядом телефоне.
В ординаторскую бесшумно вскользнула молоденькая девушка в белом халате. Василиса не вслушиваясь в их разговор, продолжала требовать от доктора, чтобы он «сделал что ни будь» для ее мужа.
Медсестра вколола Васене какой -то укол в руку. Но Василиса, казалось, даже не заметила этого.
Потом, откуда-то, появились люди в милицейской форме. Они тоже, что-то требовали от падающего от усталости доктора.
Теряя сознание, Васена успела отметить, что доктор не пускал милицию к ее мужу.
Василиса пришла в себя в каком –то, полутемном помещении. Она лежала на неудобной кровати, поверх одеяла. Рядом на стуле, сидела медсестра, что делала ей укол.
«Очнулись? Напугали нас тут всех. Как вы себя чувствуете? Там сын ваш приехал. У доктора сидит Вы отдыхайте. Я вам чаю принесу.»
Василиса с трудом преодолевая дурноту, села в постели. «Не надо. Я к сыну пойду».
Поддерживаемая заботливой сестричкой, Васена, снова вошла в ординаторскую больницы. Навстречу ей, поднялся со стула ее сын Михаил. Глаза его были испуганны, как у маленького, беспомощного ребенка.
– «Сынок, Мишенька! Что с нашим папой? Сыночка, нам его домой забрать надо. Ты на чем приехал? Мишенька, прошу тебя, надо папу домой везти. В нашу больницу. Здесь его нельзя оставлять» - причитала Василиса, не давая сыну вставить и слова.
«Мама пойдем к папе» - Миша взглянул в изможденное лицо полусонного доктора. Тот лишь махнул рукой. Он не спал со вчерашнего дня. И был настолько уставшим, что доктору было уже не до соблюдения больничных правил.
Дежурная сестра реанимации, поворчав для порядка, впустила мать с сыном в палату. Она понимала, что раненый практически, безнадежен.
Шепотом предупредив Михаила, чтобы следил за матерью, не позволяя ей шуметь, медсестра вышла, оставив их наедине с их умирающим.
Василиса осторожно взяла руку Алексея, освобожденную, наконец, от капельницы.
- «Лёшенька, родненький мой. Ты слышишь меня, Лешенька? Это я, твоя Васена. И сыночек наш рядом. Открой глазоньки, родной мой. Мы тебя увезем от сюда. Ты только приди в себя», - сдерживая рыдания, тихонько говорила Василиса, прижимая к щеке безвольную руку мужа.
«Мама, - прошелестел над головой Василисы, голос сына, - папа глаза открыл».
Вскинув голову, Василиса впилась взглядом в бескровное лицо Алексея. Его глаза были полуоткрыты. Он вполне осмысленно смотрел на нее. На минуту, сердце Василисы взликовало! Муж ее пришел в себя. Он узнал ее. Значит, все будет хорошо. И ее любимый муж будет жить еще долго, долго!
Губы Алексея дрогнули и из горла вырвался сип. Склонившись к самому его лицу, Васена, заливаясь слезами, прошептала
- «Что , любимый мой, что?»
«Китаев стрелял» - удалось разобрать ей слова мужа, что с хрипом вырвались из горла. Михаил тоже услышал слова отца. Алексей закрыл глаза и затих. Вдруг, по телу его пробежала волна крупной дрожи.
Запрокинув голову, он выгнулся дугой. Миша, почуяв неладное, выбежал из реанимационной палаты. В ту же секунду, в дверь ворвались доктор с медсестрой. Василису силой, вытолкнули в коридор., где её подхватил сын.
«Мишенька, что это? Миша, папа не умрет?» - Василиса теребила сына, не чувствуя что ее пальцы, больно щиплют его руки.
Из палаты медленно вышел доктор. Его сгорбившееся тело, низко опущенные плечи, сказали Мише все.
«Простите. Но нельзя было сделать ничего» - пробормотал он, не глядя на Василису с сыном.
«Сынок, что нельзя сделать? Миша, что он такое говорит?» - Василиса пытаясь поймать ускользающий взгляд сына, с силой повернула к себе его голову
- «Леша Ааааааа!» - тишину больничного покоя, порвал пронзительный вопль женщины, только что ставшей вдовой.