Часть 3. Фантом в цилиндре. Глава 8. Подозреваемый
Чикаго, 2004 год
Итак, Чикагский университет. Первая из жертв тут работала. Жертвы три и четыре учились. Одно это делает его местом, которое стоит проверить. А учитывая, что Вацлав Колар, человек, знавший четвертую и пятую жертв, объединенных знакомством с убийцей, учится здесь же, необходимость проверки увеличивается вдвое. О том, что когда-то здесь училась и я, скромно умолчим.
Из всех общежитий кампуса мне нужен был Брекинридж-Холл, одно из небольших зданий, в основном с одноместными комнатами, вмещающий около ста человек, студентов и аспирантов. Это я к тому, что, если Колар — тот, кто нам нужен, количество возможных свидетелей, которых придется опросить, не будет чем-то запредельным, как, например, было бы в Вудлоне, приютившем больше тысячи человек. Снаружи Брекинридж выглядел, как большинство построек кампуса — типичный образчик университетского готического стиля, внутри — более современно, но всё же все необходимые атрибуты были в наличии: дубовый пол, резные перила, стенные панели, лепнина на потолке.
Надеясь, что мне повезет с первого раза, и Вацлав окажется дома, а не на какой-нибудь рождественской вечеринке, я постучала в дверь его комнаты — номер одиннадцать.
— Кто там? — к моей радости, ответили изнутри.
— Агент Макферсон, ФБР, — представилась я. — Вацлав Колар? Я хотела бы задать вам несколько вопросов, если у вас есть время.
Дверь приоткрылась, и в проеме возник… характерный представитель «Общества ботаников»: явно не дружащий со спортзалом, зато тесно сотрудничающий с компьютером молодой человек в очках и с бородкой, облаченный в растянутый свитер и потертые джинсы не первой свежести. Но, судя по позе и взгляду, которым он окинул меня, особо задержавшись на обтянутой водолазкой груди и ногах, которые юбка прикрывала на ладонь выше колен, сам себя он причислял к касте «Доминирующих самцов». Своим ответом парень только подтвердил мое о нем первое впечатление:
— Для такого миленького агента у меня время найдется…
— Могу я войти? — как можно официальнее произнесла я, одновременно пытаясь по росту и комплекции прикинуть, мог ли Колар быть типом в плаще и цилиндре. Ничего не получилось. Наряд преступника оказался удачно продуманным как раз для того, чтобы подобные сравнения не имели смысла.
— Конечно, — тем временем Вацлав отступил, пропуская меня внутрь, и я вошла.
— Ой, — вырвалось у меня прежде, чем я взяла себя в руки, и слова «Зачем я это спросила?» так и остались невысказанными.
Не знаю, что я рассчитывала увидеть внутри. Наверное, такую же уютную студенческую берлогу, как у парней из Академии в Куантико: плакаты на стенах, книги, бутылки, коробки из-под пиццы и китайской лапши, кусочек дома в виде памятных вещиц, творческий беспорядок из одежды, постельного белья и прочих мелочей. В принципе, все это было. Но назвать «берлогой», тем более «уютной», совмещенную с кухней гостиную Колара язык не поворачивался, так там было все захламлено и чудовищно грязно. Открытая дверь, ведущая в спальню, позволяла судить, что и там дела обстоят не лучше. Дверь в ванную, по счастью, была закрыта.
— Вы знакомы с некой Натали Кенворт? — взяв себя в руки, я приступила к делу, ради которого пришла.
— Да, я ее знал, — ответил Колар, и на его месте было бы глупо отрицать то, что зафиксировано в протоколе.
— Значит, я полагаю, вы также знаете, что около месяца назад она была убита? — продолжила я.
— Да, — кивнул Вацлав. — Я уже говорил о ней с офицером полиции.
— Я знаю, — заявила я, — но буду признательна, если вы освежите мою память. Как вы с ней познакомились? Вы были друзьями? Просто учились вместе? Вы были близки?
— Я был ее репетитором, — ответил Колар. — Она изучала криминалистику, и я помогал ей с некоторыми предметами. Она часто сюда приходила.
— Значит, изучаете криминалистику? — надо же, а у нас с Коларом есть что-то общее. — А руководитель у вас не профессор Прэтт?
— Нет, но я с ним знаком, — кажется, Вацлав тоже вроде как обрадовался. — Я несколько раз с ним беседовал о странных нераскрытых делах.
— Он по-прежнему страдает ДЗ? — это вопрос не был праздным любопытством. Я собиралась приступить к допросу Колара по «вновь открывшимся обстоятельствам», отвлечь его перед этим чем-то, не имеющим отношения к делу, чтобы потом нанести удар и проследить за реакцией, было профессиональным приемчиком.
— ДЗ? — Вацлав недоуменно поднял брови.
— Дурным запахом… — доверительно сообщила я. — Иначе говоря, воняет.
— Ха-ха-ха! Да, по-прежнему, — рассмеялся парень, а я, посчитав момент подходящим, «ударила»:
— Вы знали Синтию Вудс?
— Синтию Вудс? Нет, не думаю… — Вацлав непритворно задумался, прежде чем ответить.
— Вы уверены? Может фотография вам напомнит? — я протянула Колару снимок, приобщенный Клэр к отчету.
— А! Да, видел, — «узнавание» тоже выглядело вполне искренним. — Она — подруга моей соседки. Я видел ее у нее на вечеринке. Эта фотография оттуда.
— То есть вы с Синтией знакомы не слишком близко? — уточнила я.
— Нет, я видел ее раза два на вечеринке и один раз в коридоре, — ответил Вацлав и настороженно поинтересовался. — А почему вы спрашиваете?
— Ее обнаружили в пустующем многоквартирном доме. Она была зверски убита, — я продолжала сверлить Колара пристальным взглядом, но либо он, действительно, ничего не знал, либо был очень хорошим актером, таким удивленно-испуганным стало выражение его лица, когда в ответ он залопотал:
— Вы же не думаете, что?.. Слушайте! Я всегда сижу здесь, работаю над дипломом… Я вообще не выхожу… Я пошел на вечеринку к Мие потому, что она меня пригласила… Я думаю, она это сделала, чтобы я не жаловался на шум…
— Мия — вторая девушка на фото? — для верности я ткнула пальцем в темно-рыжую красотку.
— Да, она моя соседка, — промямлил Колар, а я решила перестать «закручивать гайки».
Врет он или честен, но «признательных показаний», даже невербальных, парень не дал, что не доказывает его невиновность, но делает дальнейший допрос бессмысленным. Теперь он знает, зачем я здесь и, если что, будет готов к любой каверзе. Остается поискать доказательства другим способом. Например, сравнить его отпечатки с имеющимся отпечатком убийцы. Нужно просто заполучить образец. Причем тайно, поскольку документальных оснований у меня для этого нет. А вот образцов вокруг навалом. Нужно просто незаметно позаимствовать один из них, а для этого ненадолго выпроводить хозяина, например, в спальню.
— Ваш диплом. Какая у него тема? — я поинтересовалась не просто так. Против ожиданий, компьютер Колара располагался не в гостиной. Проявив интерес к его работе, я могу услать Вацлава за ее копией, что ему, возможно, польстит, а мне даст необходимое время для сбора улик.
— Я его делаю по серийным убийствам, известным как «Дело Перловского Потрошителя». Это произошло в конце двадцатых… — начал Колар, а я довольно невежливо его перебила:
— Не может быть!
— Вы знакомы с этим делом? — в свою очередь, удивился Вацлав.
— Можно сказать, что да, — ответила я, припоминая дедушкины записи, которые читала всего лишь пару часов назад. Вот так совпадение! — Вы не против, если я на него взгляну? — теперь интерес к диплому Вацлава разыгрывать мне не пришлось. — Могу я получить экземпляр диплома?
— Конечно, сейчас принесу, — по тому, как Колар поспешно направился к компьютеру, мое любопытство, и в правду, ему польстило.
Я же, как и собиралась, принялась осматривать комнату в поисках подходящего для заимствования предмета. Часть из таковых отпадала, потому как попадала в поле зрения хозяина. Он мог заметить, как я что-то взяла, а это было нежелательно. И довольно глупо — попасться на такой чепухе. Часть я отвергла сама. Например, на плакате ужастика первой половины прошлого века «Кошмар навсегда» (в роли робота Оскара — Борис Карлофф) отпечатки жирных пальцев остались преотличные, но плакат висел на входной двери. Вряд ли Колар не заметит его отсутствия. То же самое относилось и к книгам. А вот пропажу одного из многочисленных порножурналов с садомазохистской тематикой Вацлав мог и не заметить, но я сама не захотела связываться с этой гадостью. Как не захотела связываться с вещичками из кучи грязного белья: мне же нужен не образец спермы, а отпечатки пальцев. Одним словом, самым подходящим, отличным вариантом стала бутылка из-под пива. Уж их-то Колар точно не пересчитывает.
— Пожалуйста, мой диплом, — Вацлав вернулся в гостиную ровно через секунду после того, как я успела припрятать выбранный образец. — Я буду очень признателен, если вы найдете время высказать свое мнение.
— Спасибо, обязательно, — ответила я, забирая стопку отпечатанных листов, и ничуть не покривила душой. Не знаю, как высказаться, а прочитаю я работу обязательно. — Вы не планируете покидать страну? — Колар отрицательно покачал головой. — Прекрасно. Спасибо за сотрудничество. Я буду на связи.
Покинув комнату Колара, я спустилась на первый этаж, где в общей зоне располагались несколько диванчиков, и присела на один из них. Уж перед кем, а перед собой я могла не притворяться. Мне было до ужаса интересно, что же Колар откопал по делу, которым занимался мой дед. Вдруг в дипломе есть какие-либо новые обстоятельства о прочитанном. Да и дальше читать будет интереснее, имея возможность сравнить личные впечатления деда с, так сказать, официальной точкой зрения. Вынув листы из файла, я приступила к чтению.
Без жалости: нераскрытые серийные убийства
(анализ серийных убийств в Чикаго в 1931 году и их связь с пражским делом «Перловского Потрошителя» в 1921 году)
Автор: Вацлав Колар
Исследование, представленное, как часть дипломной работы на соискание звания магистра гуманитарных наук в области криминологии.
Факультет психологии Чикагского университета
Я намерен проанализировать материалы дел об убийствах, совершенных Перловским Потрошителем в Праге, Чехия в 1929 году, и серийных убийствах, совершенных в Чикаго в 1931 году, с целью установления общности методов и почерка, что указывает на то, что и те, и другие преступления были совершены одним человеком.
Изучив обстоятельства, сопутствующие убийствам, в том числе полицейские дела, протоколы судмедэкспертизы и другие документы (в том числе статьи в прессе, на удивление, немногочисленные, если учитывать сенсационный характер преступлений, и записки Иржи Скальника, старшего следователя по делу в Праге), а также немногочисленные документы, обнаруженные мною в архивах ФБР, я беру на себя смелость утверждать, что вычислил убийцу. Густав Макферсон, частный детектив, американец, во время убийств находился в Праге. Он также пребывал в Чикаго во время убийств в 1931 году.
Дальнейшее исследование биографии мистера Макферсона показало, что он бежал из Нью-Йорка зимой 1922 года, после того, как полиция высказала подозрение, что он мог иметь отношение к нераскрытому убийству одного из его бывших клиентов. Прожив какое-то время в Лондоне, Макферсон переехал в Париж, где, судя по всему, занимался живописью, пока осенью 1925 года не оказался вовлечен в расследование двойного убийства в гостинице «Орфей». Что интересно, одна из жертв, Фэй Джонсон (зарегистрированная в отеле под именем Руби Вайт) могла быть хорошо знакома Макферсону по расследованию, которое и заставило его уехать из Нью-Йорка. Макферсон покинул Париж, видимо, в попытке скрыться от властей, которые могли рассматривать его, как подозреваемого по делу об убийствах в отеле «Орфей».
Он переехал в Прагу, бросил живопись и вернулся к работе частного детектива. После последнего из пражских убийств, жертвой которого стала проститутка по имени Ида Скаликова, в чьем обществе, как было известно, любил проводить время Макферсон, он снова бежал, чудом уйдя из рук местной полиции, у которой на руках был ордер на его арест. После его отъезда убийства в Праге прекратились. В 1931 году он объявился в Чикаго, и сразу за этим последовали три новых убийства. Продолжающий карьеру частного детектива, Макферсон, судя по всему, не попал под подозрение в связи с этими убийствами. Если тема будет утверждена, я намерен представить убедительные доказательства того, что Макферсон был Перловским Потрошителем и виновником Чикагских убийств. Далее я намерен составить подробный психологический портрет Макферсона и попытаться понять, что заставило его совершить такие ужасные преступления и почему он затем прекратил убивать, что, согласно современным теориям, нетипично для серийных убийц.
Дальше я читать не стала. Можете считать меня предвзятой и сколько угодно утверждать, что настоящий профессионал, наплевав на личную заинтересованность, дочитал бы. Я — профессионал, но читать, как какой-то озабоченный недотепа пытается доказать, что дедушка был серийным убийцей… Замечательно! И хоть заметки Вацлава частично выполнили свою функцию, несколько приоткрыв то, что будет дальше, я решила сосредоточиться на дневнике Гаса Макферсона. Деду я доверяю. А вот мутному типу, интересующемуся серийными убийствами — нет. И если до этого я готова была поверить, что Колар не имеет отношения к теперешнему делу, после прочитанного подозрения вновь усилились. Никакого субъективизма. Голая статистика. Сколько раз бывало, что люди такого типа, начитавшись о других, в конце концов, решали сами попробовать? Сравнение отпечатков вновь стало задачей номер один. И я немедленно ломанулась бы в участок, если бы меня не отвлек телефонный звонок. Пришлось задержаться.
— Привет! Это я, — звонил Миллер.
— Что случилось? — насторожилась я.
— Ничего особенного, — успокоил меня напарник. — Просто звоню сказать, что я еду поговорить с девушкой, которая была соседкой пятой жертвы по комнате. Вдруг она сможет еще что-то рассказать про Вацлава и другую девушку на фотографии.
— Я уже знаю, кто она, — поделилась я информацией. — Соседка Вацлава. Кстати, я только что с ним говорила. Он выглядит вполне безобидно и психологическому портрету вроде бы не соответствует… но я прихватила там кое-что, чтобы снять отпечатки. Отвезу Клэр, пусть сравнит.
— Хорошая мысль, — согласился Миллер, но предупредил, хоть я и сама это прекрасно знала. — Но мы не сможем их использовать, если дойдет до дела.
— Знаю, но что-нибудь придумаем, — ответила я, уже имея представление, на каком основании, если что, можно получить официальный ордер. — Позвони, если вытянешь что-нибудь интересное из соседки.
— Позвоню. До скорого… — Миллер отключился, а я, наконец, поехала в участок.
Сразу же спустившись в морг, я предъявила Эшби бутылку:
— Можете снять с этой бутылки пальчики и сравнить их с частичными отпечатками из дел четвертой и пятой жертв? Вряд ли… но вдруг что-нибудь получится… Просто интересно.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — многозначительно усмехнулась Клэр, даже не пытаясь притвориться, что она не знает, как я получила образец — незаконно.
— Это потому, что она его совала, куда не надо, — невинно улыбнулась я, тоже прекрасно понимая, что хорошее отношение агента Эшби, в моем случае, сгладит некоторые шероховатости.
— Хватит поговорок, а то как бы у нас не дошло до перестрелки, — хмыкнула Клэр и серьезно добавила. — Ну хоть бы снять эти пальчики за меня ты сможешь? Тогда компьютер сравнит их с частичными отпечатками.
— Конечно, — охотно согласилась я. — Напомните, где все лежит.
— Порошок наверху, на моем столе, рядом с ламинатором, — ответила патологоанатом. — Там же кисточка и пленка. Когда закончишь, отдай мне пленку. Я сделаю здесь все остальное.
— Хорошо, я быстро, — проговорила я уже по пути к лифту.
Не знаю, присутствовал ли Браунинг в своем кабинете, а наш офис был пуст — Миллер уехал на допрос, Тейт вернулся к патрулированию. Мне это было только на руку. Никто не будет лезть под руку, интересуясь, что и зачем я делаю. Четкий жирный отпечаток на бутылке я нашла быстро, и так же быстро, опыт имеется, перенесла его на пленку с помощью специальной пудры.
— Ты теперь куда? — поинтересовалась Клэр, забирая у меня улику.
— Назад, к папе, — пояснила я. — Мне нужно кое-что дочитать.
— Отлично, — кивнула Эшби. — Как только будет результат, я тебе позвоню.
— Спасибо, — поблагодарила я и, сгорая от нетерпения продолжить чтение дневника, направилась домой.
Но поскольку от нетерпения сгорала не только я, сразу же взяться за интересное чтиво не получилось.
— Ну и когда ты собираешься делать печенье? — едва войдя в дом, услышала я голос отца и покорно поплелась не в свою комнату, а на кухню. Данные обещания нужно выполнять.
Бабушкино печенье я пекла не в первый раз, поэтому знала все тонкости и нюансы. Но с удовольствием посмотрела бы на лицо того повара, даже всемирно известного шефа, в тот момент, когда он прочитает рецепт в том виде, как он записан в семейной кулинарной книге.
Имбирный человечек.
Положите в большую миску полчашки Щедрости, добавьте чашку Нежности, залейте чашкой Любви и взбейте все это вместе, чтобы подарить своему мужчине СЕРДЦЕ. Чтобы наделить его ПРЕДАННОСТЬЮ, просто просейте вместе две чашки Верности, одну чайную ложку Чувственности и одну столовую ложку Романтики. Смешайте ПРЕДАННОСТЬ и СЕРДЦЕ. Теперь добавьте УМ — смесь из Здравого Смысла и полчашки Надежности, и взбейте вместе со всем остальным, чтобы получить ИДЕАЛЬНОГО МУЖЧИНУ. Печь придаст ему форму и твердость. Постарайтесь не сжечь.
Это сейчас я знаю, что «Любовь» — это молоко, а «Романтика» — имбирь. А в первый раз, наблюдая за тем, что делает бабушка, пребывала в недоумении. Что за «Здравый смысл»? Что за «Нежность»?
Поставив печенье в печь, я оповестила отца:
— Папа, печенье в духовке. Не забудь про него!
А что? Пусть тоже поучаствует. И отправилась наверх. Дочитывать воспоминания деда.