Бесспорно, комплимент - штука приятная. Но всегда ли? Вот, например, если комплимент вам делает человек бомжеватого вида, неопрятно одетый, от которого отдаёт бутылкой, то как к этому относиться? Считать ли, что ты оценена по достоинству или стоит задуматься - а не опустилась ли ты до уровня этого самого бомжа? И тогда такой комплимент уже звучит скорей как оскорбление. Разве нет?
Ида поморщилась, вспомнив «вот это фря» от местного пьянчужки, который целыми днями побирался у магазина. Пьянчужку все знали, и денег не давали. А Ида дала. Последние два рубля, хотя пьянчужка просил «хоть десяточку». Отдала в сердцах. Раз уж нет денег, то и эти гроши её не спасут. Отдала, как выкинула. Пьянчужка презрительно посмотрел на монетку, фыркнул, но положил в карман. На следующий день, проходя мимо магазина, Ида услышала громкое восклицание: «Вот это фря!». Пьянчужка улыбался беззубым ртом. Ида оглянулась, поблизости никого не было - комплимент предназначался ей. Пьянчужка сложил грязные пальцы в бутон, поднёс к губам и сделал так: «Пц!», распустив сгруппированную пятерню.
Никак не реагируя на «благодарность за вчерашнюю подачку», Ида прибавила шаг, слегка расправив плечи.
- Фря?! - Ида выровняла спину, попыталась втянуть живот, как это делала мымра в «Служебном романе». Конечно, воспринимать всерьёз комплимент от побирушки - себя не уважать, но повод задуматься появился. Зеркало тоже говорило: «Фря... Фря... Фря». Что такое это фря? Хорошо ею быть или плохо?
Ида дёрнула дверцу шкафа - фря исчезла.
Ей всего двадцать семь. Двадцать семь - это же самый расцвет, а она... Ида принялась перебирать вешалки. Всё! Хватит из себя старуху делать! Она вдова, да! Вдова с ребёнком, но... Она молодая вдова. Молодая! Вот ключевое слово.
Ида выудила из шкафа яркий синтетический сарафанчик. Натянула. Косички-брительки начинались в ложбинке груди и лучами расходились по плечам. Сексуально! Даже очень. Сарафан подарила ей тётка на день рождения. Ида так и не надела его ни разу. А куда такое надевать? На танцы разве, но на танцы она не ходит. Она по полям лазает, туда спортивки в самый раз. А сегодня наденет. Сегодня она идёт к врачу. Тоже не самое подходящее место, да плевать. Фря, так фря! Фре всё можно!
Ида распустила волосы, причесалась, поплевав в коробочку с засохшей тушью «Ленинград», подвела ресницы. Юбка у сарафана коротковата, но да бог с ней. Подумаешь! Пугачёва и в свои сорок не стесняется, а ей-то чего. Ей не сорок. Да и фигура такая же. Полновата, ну да. А кто решил, что это плохо. Ноги должны быть не худые, а фигуристые. У неё ноги вполне себе. В общем, прямые, и ладно. Фря!
К сарафану нашлись туфли. Пусть и на маленькой, но на шпильке. И очки. Да, солнцезащитные очки! У неё нет, но в прихожей, на полке лежат Ладкины. Она не обидится.
Ида надела на голову очки так, что каштановые пряди приподнялись и легли волной, обрамляя щёки. Фря!
Путь в поликлинику не долгий, сначала через рынок, потом через сквер, мимо храма, а там ещё квартал, и ты на месте.
Ида шла, чуть прихрамывая, и дело не в туфлях, которые сжимали выступающую на стопе косточку, а в коленях. Детская травма давала о себе знать. Тогда неудачное приземление с крыши сарая в стог сена обошлось недельной хромотой. К врачу мать её не повела, мать вообще не придала значения, подумаешь, упал ребёнок, ногу ушиб, поболит и перестанет. Так и вышло - поболело и перестало. Ида и забыла о том на много лет. А теперь оно о себе напомнило. Мешки потаскала, и колено заныло. Сначала Ида думала, обойдётся, не впервой коленка капризничает, ан нет. Скрипит, хрустит и гнуться отказывается, а по ночам так «чашечку» крутит, что уснуть невозможно. Пришлось к врачу на приём записаться.
Отличный денёк. Какое же это удовольствие - ощущать на лице солнце. Горячее, слепящее. Ида опустила очки на глаза. Она хоть и молодая, но кожа вокруг глаз тонкая, беречь от палящих лучей надо.
Идёт Ида, солнцу радуется, настроение такое, что самой хочется всем комплименты говорить. Каблучки по асфальту цокают, юбка сарафана развевается, тёплый ветер обнажённые плечи ласкает. Прошла мимо ларьков. Сразу за рынком территория храма. Чисто тут, ухожено, всё цветами засажено, и люди, в основном женщины в платочках, все с умиротворёнными лицами, добром светятся и милостью.
Только Ида с храмом поравнялась, а тут, как на грех, из него выходит батюшка. В руках ведёрце. И пути их вот-вот пересекутся, если шагу не прибавить. Ида прибавила. Скрипит колено, цокают каблучки, юбка развевается, оголяя прямые фигуристые ноги.
Успела. Проскочила. Выдохнула, услышав, как сзади завопили, запричитали, заквакали умиротворённые: «Благослови, батюшка». Просят, требуют, чуть ли не в ноги батюшке падают.
- А ну стой! - слышит Ида, и голос будто с небес ей прямо в уши. «Показалось» - тут не прокатит. Пришлось подчиниться. Остановилась, повернулась. Батюшка к ней идёт и метёлкой в ведёрке помешивает.
- Крещённая? - басит батюшка, пытливо всматриваясь в чёрные окуляры очков. Вместе с ним в неё впиваются десятки злых ядовитых глаз прихожан.
- Нет... Да... - путается Ида.
- Крестик носишь? - Возраст батюшки определить сложно. Глаза вроде молодые, но густая борода превратила его в старца.
- Нет, - лепечет Ида.
- Почему? - гремит в ушах.
- Дома, - ляпнула с перепугу.
- Надо носить! - спокойно кивает батюшка и, вынув из ведра метёлку, со словами «Благословляю», окропляет Иду волной святой водицы. Волна хлюпает на голову, бежит по волосам, заливает очки, стекает по подбородку, капает на плечи, тонкой струйкой устремляется в грудную ложбинку.
- Спасибо, батюшка, - почти шёпотом произносит Ида.
Вы прочли отрывок из книги Елены Касаткиной "Вдовий полог". Полностью книгу читайте на Литрес, Ридеро и Амазон.