ОТКУДА ВЗЯЛСЯ ГОРБАЧЕВ
Борис Ихлов
Сталинисты до сих пор недоумевают: и как же это так случилось, что Запад со своими шмотками, видеомагнитофонами и тойотами смог обмануть самый умнейший, самый социалистический рабочий класс СССР? А были еще предатели. Эти предатели – самые лучшие, цвет КПСС. Возникает вопрос: как так случилось, что ВСЯ партия оказалась состоящей из недоумков, которые голосовали за Горбачева с Ельциным, за Шеварднадзе с Бразаускасом? Неужели Хрущев всех-всех генетически изменил?
Напомню, чьим выдвиженцем был Горбачев – его поддержали сталинские соколы Громыко и Андропов.
Люди недалекие уверяют, что буржуазия, которую подавили, якобы никуда не делась, она просто затаилась. Лысый Коля Стариков без зазрения совести пишет, что была капиталистическая контрреволюция, завершающим этапом была перестройка, а начало смерть Сталина, 1953 год. Еще великий знаток марксизма Стариков, который считает все революции проделками англосаксов (Маркс пропеллером вертится в гробу), стращает, что в ССС пришел страшный враг – ревизионизм, вот он-то все и попортил.
Наконец, пишут, что произошло «сращивание советской буржуазии с частью партаппарата в СССР». Самое смешное в этом утверждении словечко «частью».
Нет, голубчики, не там и не так ищете.
Немного потрудиться головой сталинисты не могут, а ведь достаточно посмотреть справочники, чтобы увидеть: Хрущев никакого отношения к троцкизму не имел. Это выдвиженец сталинского сокола Кагановича, и мудрый Сталин лично его к себе приблизил. Но все сталинисты упорно повторяют: троцкист!
С мозгами у сталинистов плохо, потому они не в силах посмотреть справочники и увидеть, что доклад Хрущева долгое время на глазах у всего руководства ВКПб готовила комиссия Поспелова, Комарова, Аристова, Шверника. Из выводов комиссии следовало, что в 1937—1938 годах было репрессировано более 1 548 366 миллионов человек, из них 681 692 расстреляно. Так что записка о 3,7 млн репрессированных за всё время СССР – липа. Из 1966 делегатов XVII съезда было репрессировано 1108 человек, из них расстреляно 848. Цвет сталинской партии!
При этом были учтены далеко не все репрессированные за 1937-1938 гг.
Авторы доклада выбрали данные только о репрессированных по обвинению в антисоветской деятельности, обратив особое внимание на преследования партийно-советского руководства. Не был затронут вопрос о репрессиях по отношению к «социально чуждым элементам» в 1920–1930-е гг., где роль Маленкова, Ворошилова, Кагановича, самого Хрущева в репрессиях 1930-х гг. тщательно обходили, нет ни слова о разгроме крестьянства в период коллективизации, о трагедии советских военнопленных, об уничтожении 40 тыс. ведущих ученых, о подавлении генетики, квантовой механики и т.д.
Президиум ЦК решил вынести на Пленум предложение, чтобы «на закрытом заседании съезда сделать доклад о культе личности и утвердить докладчиком Н. С. Хрущёва».
Предложение раскритиковать Сталина на XX съезде поддержали все верные соратники Сталина, Маленков, Булганин, Сабуров, Жуков и даже первые жополизы Сталина – Молотов и Ворошилов, не говоря уже о Микояне.
В документе ясно устанавливалась персональная ответственность Сталина за применение пыток на допросах, внесудебные расправы и расстрелы.
Сабуров заявил: «Если верны факты, разве это коммунизм? За это простить нельзя».
На заседание Президиума ЦК был доставлен заключенный Б. Родос, в прошлом следователь по особо важным делам МГБ СССР, один из главных исполнителей политических процессов конца 1940-х гг. Его показания подтвердили, что И. В. Сталин лично руководил террором.
Троцкий в работе «Преданная революция» писал, что руководящая партийная, советская и колхозная бюрократия живёт во вполне буржуазных условиях и ведет себя как буржуазия. Но подобие еще не означает определение сути.
Какова классовая сущность сталинской клики?
Классами называют большие группы людей, различающиеся по своему положению в общественном производстве, по отношению к средствам производства, по доле получаемого общественного богатства (Ленин, «Великий почин»).
Слой советских управленцев занимал высшее место в общественном производстве, распоряжался средствами производства (а распоряжение есть отношение собственности) и получали существенно больше квалифицированных рабочих.
То есть, парт-гос-хоз-номеклатура являлась правящим классом буржуа.
Что предлагал Ленин? Сделать принципы Парижской коммуны принципами Советской власти: 1) скромную оплату труда управленца-госчиновника, 2) постоянную сменяемость госчиновника, возврат его к станку или к трактору, 3) контроль рабочих снизу за госчиновником любого уровня, включая Сталина.
Что же сделал Сталин? 1) Отменил ленинский партмаксимум, госчиновник стал получать гораздо большую долю общественного богатства; 2) вместо контроля рабочих за Сталиным установился контроль Сталина за рабочими, 3) сменяемость госчиновников была сведена к нулю.
С этого момента начинает действовать формула Маркса: общественное бытие определяет общественное сознание. Привилегированное бытие слоя управленцев навсегда определило их буржуазное сознание. Что мы и увидели уже явно в 1991 году.
Так что не было никакого и ничьего предательства, и произошел переворот не при «троцкисте» Хрущеве, а при антикоммунисте Сталине.
То, какие дачи были в распоряжении Сталина, насколько богатый стол был у Сталина (с личными поварами), как по-буржуазному жила советская артистическая, спортивная и научная элита – хорошо известно.
Читаем сборник «Американцы в Москве. 1930-1940».
Есть там воспоминания посла США в СССР Дэвиса, он прибыл в Москву в январе 1937 года, и затем не пропустил ни одного заседания суда над высшими большевиками – «врагами народа». Дэвис обеими руками поддерживал Сталина и его политику. Дэвис был женат на самой богатой женщине Америки, Мэрджори, которая прибыла вместе с ним в Москву. В 1941 году он выпустил воспоминания о своей работе в СССР. Но в 1946 году в США вышла книга его личного водителя, Силиберти – это уже взгляд на СССР не глазами начальника, а работяги. Но уже воспоминания Дэвиса говорят о многом.
Отрывок из книги: «5 февраля (1937 года) Силиберти отвёз мистера и миссис Дэвис в загородный дом наркома внешней торговли А.П Розенгольца. Чарли, возивший на родине Марджори Пост Дэвис, видел роскошные особняки американских миллионеров и мог судить, что «комиссарская дача» Розенгольца «не уступала домам миллионеров на Лонг-Айленде». Правда, были здесь и свои особенности - «башня с часовым», «окружавший усадьбу высокий зелёный забор с колючей проволокой поверху», охранники, злая собака на цепи у гаража (такую злющую собаку Чарли видел впервые), которую Розенгольц кормил сам и не позволял это делать никому другому. Силиберти было любопытно узнать, какие машины стоят в гараже у советского начальника. Он перечисляет: «16-циллиндровый кадиллак-седан, 8-циллиндровый паккард-седан и советский М-1 форд-седан». Оборудован гараж, на его профессиональный взгляд, был не хуже, чем у какого-нибудь американского миллионера. Пока Силиберти ожидал посла, он видел бессчётное количество сновавших взад-вперед лакеев и официантов и подумал: «Неплохо для слуги народа в социалистической России, где все должны быть равны».
Дэвис отмечал, что «эти комиссары себя не обижают». «Необычным и интересным ланчем» на даче Розенгольца Дэвис остался доволен. Ему понравился большой, удобный дом, хорошо и со вкусом обставленный тяжеловатой мебелью немецкого стиля, и хозяин дома, человек, на его взгляд, чрезвычайно деловой. «Думаю, он может быть нам полезен», - написал он в письме пресс-секретарю Рузвельта Стивену Эрли.
Интересную запись о визите к Розенгольцу, его гостях и, в частности, о Микояне оставила и миссис Дэвис. Это был первый выход супруги посла в московский «свет», и, естественно, ей были интересны новые люди, их манеры, поведение, внешность. Она не могла не удивиться, когда Микоян предложил её падчерице, двадцатилетней Эмлен Найт Дэвис, осушить рюмку водки: «Пей до дна!». После ланча все перешли в гостиную, где их ждали «огромный слоёный торт и кофе». «Микоян, - пишет Марджори, - принялся с восторгом расписывать свою экскурсию по фабрикам Frosted Foods». Член совета директоров компании General Foods, которая занималась также производством и распространением замороженных продуктов, она знала о командировке наркома пищевой промышленности Микояна в Америку в 1936 году, когда он посетил, кроме прочего, и фабрики заморозки.
В Америке у неё было несколько роскошных резиденций, в том числе вилла Мар-а-Лаго во Флориде (принадлежит в настоящее время Дональду Трампу). Вероятно, отсюда её особый, почти профессиональный интерес к интерьерам комиссарских дач. В то время как Чарли разглядывал машины в гараже, Марджори заглянула в спальню Розенгольцев: «В спальне самая современная мебель, гигантская кровать, кружевное покрывало; огромная ванная с большой белой кушеткой, туалет старомодный с бачком наверху, русский умывальник, глубокая ванна, полотенца длиной два ярда с кистями», - записала она свои впечатления».
«Настоящим успехом миссис Дэвис в Москве стало приглашение её на дачу к жене Председателя СНК СССР Полине Жемчужиной (Марджори неизменно называет её по фамилии мужа - «мадам Молотова»), возглавлявшей Управление парфюмерно-косметической, синтетической и мыловаренной промышленности. Среди гостей были только женщины - жены комиссаров: хозяйка, «мадам Молотова, мадам Чубарь, мадам Крестинская, мадам Стомонякова».
Миссис Дэвис оставила в альбоме несколько строк о даче Молотовых и продиктовала мужу свои впечатления, которые он включил в книгу: «Дом современный, большой, довольно простой. Хороший вкус - обстановка подходящая, хотя ощущения уютного, обжитого пространства нет. Прихожая, большая лестница, гардеробы, т.д. Гостиная просторная. Никаких фотографий или безделушек. Большая столовая, огромные створчатые окна. Стол украшен цикламенами - 3 дюйма каждый. На полу восемь или десять кадок с кустами цветущей сирени - белой и бледно-фиолетовой. На столе самые разнообразные закуски. Ланч обильный, множество блюд: три мясных, шесть рыбных».
Для Силиберти поездка на дачу Молотовых стала событием по-своему не менее важным, чем для миссис Дэвис, недаром он посвятил ему целую главу своей книги («Дворецкого Молотовых скрягой не назовёшь»). Подобно миссис Дэвис, он тоже внимательно изучал, как живут советские комиссары и их жёны, подмечал детали и, хотя за одним столом с ними не сиживал, многое для себя понял. Чарли прикинул, что усадьба Молотовых раза в два больше, чем усадьба миссис Дэвис на Лонг Айленд (тоже не маленькая - «около 200 акров», уточнил он), а дом - по крайней мере не меньше, чем у неё. Теплиц у комиссара так много, что Чарли не удалось их сосчитать («у миссис Дэвис их четыре», ещё раз уточнил он). Больше всего поразило Силиберти угощение: «Что это был за ланч! Еды мне предложили столько, что мне и за неделю всего не съесть. Пять рыбных блюд, пять - мясных, самые разнообразные салаты, вина, ликёры. От вина я сразу отказался, я не пью на работе. Да, это был настоящий банкет». Впервые в жизни Чарли видел «салат, похожий на букет цветов». «Никогда не забуду такого угощения, - заключил он, - я ел в некоторых из самых богатых домов Америки и могу сказать, что советские кушанья лучше.
Кроме того, дворецкие в Америке - любители по сравнению с дворецким мадам Молотовой».
На обратном пути в машине Миссис Дэвис и её секретарша Эдит Уэллс делились впечатлениями от визита на комиссарскую дачу. «Вы заметили крем для бритья Barbasol в ванной?», - спросила у своей спутницы миссис Дэвис, которую удивило, что советский комиссар пользуется американским кремом, который был тогда очень популярен в США. Всю дорогу они разговаривали, но Чарли не прислушивался: он «глубоко задумался», и суть его размышлений свелась к следующему: «Эти комиссары отлично устроились». Он вспоминал русских, работавших в обслуге посольства, которые забирали домой всё, что не доедали американцы, старушку, которая не могла прийти в себя от счастья, когда он подарил ей пачку чая, своего русского знакомого, который просил принести ему банку американских мясных консервов. Ещё один знакомый из русских пригласил его на обед, но еда была такая, что Чарли лишь «из вежливости потыкал вилкой», но заставить себя есть не смог. Однажды, возвращаясь из очередной загородной поездки посла, он увидел поразившую его картину: женщины стирали бельё в проруби».
Философия советской «правящей верхушки» - «много для немногих и мало для масс» - неприятно поразила и Ирену Уайли, жену американского дипломата, работавшего в американском посольстве в Москве при прежнем после Буллите. «Безумное обилие еды, характерное для всех официальных застолий, столь разительно отличалось от пустых полок в магазинах и оскудевших рынков, было так непохоже на рацион простых людей, который состоял в основном из капусты, картофеля и грубого хлеба, что являло собой абсолютное отсутствие человеческой порядочности у советского начальства», - вспоминала она.
Силиберти удивляла роскошь, которой окружили себя большевистские комиссары, удручало убожество жизни россиян и неравенство, которое он не ожидал увидеть в советской России. Что касается посла и его супруги - по выражению Дэвиса, «типичных капиталистов», - то для них многое в Москве тоже стало неожиданностью, правда, приятной. Дэвисы скоро убедились в том, что, как писал Юджин Лайонс, «в Москве большевики ведут себя подобно римским патрициям. Русские проявляют большую склонность к этому независимо от их политики». С восторгом рассказывает Марджори о приёме, который устроил Литвинов в честь министра иностранных дел Финляндии: мужчины во фраках, дамы в вечерних туалетах, стол великолепно сервирован, голубой с золотом царский фарфор «неописуемой красоты», замечательное угощение, бальный зал, отличный оркестр, «было очень весело».
В своём дневнике в письме сенатору Пэту Гаррисону, в «строго конфиденциальных» депешах госсекретарю, а потом и в интервью американским корреспондентам Дэвис утверждал, что «Советы возвращаются к капиталистическим принципам, несмотря на их заверения в верности коммунизму». Аргументировал Дэвис свой вывод ростом социального неравенства, отказом от идеи бесклассового общества: рабочий класс не отмирал, наоборот, рос в численности, то есть, рос тяжелый, монотонный, обезличивающий труд. И как следствие: «Система извлечения прибыли правит Россией», - утверждал Дэвис.
Подытожим: нельзя ликвидировать лишь одну сторону противоречия, буржуазию, оставив без уничтожения другую сторону противоречия – рабочих и крестьян. Иначе другая сторона восстановит первую и самой себя. Что мы и видели уже явно в 1991-м, и что началось уже при Сталине.
«Красные» директора
А теперь поговорим о видимости и сути. Допустим, вы видите в заборе дырку. То, что над этой дыркой надпись «3,14зда», вовсе не означает, что туда нужно совать хрен. Аналогично: В 1936-м Сталин повесил над СССР надпись «социализм», но это вовсе не значит, что этот социализм в СССР присутствовал. Однако несть числа в России (и мире) тех, кто всё же сует хрен в дырку.
Речь идет о еще одной когорте советской буржуазии – генеральных директорах заводов.
«Еще в конце 30-х годов известный американский социолог Дж. Бернхем утверждал, что в развитых капиталистических странах, а затем и в СССР возник класс менеджеров, который в силу своих управленческих функций, и прежде всего права распоряжения собственностью, превратился в класс "господствующий и привилегированный". Стремясь противопоставить советских рабочих руководителям производства, нынешние "советологи" пытаются лишь как-то осовременить эти утверждения… подобные взгляды несостоятельны в своей основе…» - пишет советский кандидат исторических наук Е. Розанов в статье «Норма нашей жизни. Советский директор» («Аргументы и факты», 30.10.1984). Пусть никого не смущает то, что данная статья написана до распада СССР, дело в том, что современные сталинисты до сих пор ее используют и в качестве аргумента, и в качестве факта.
Действительно, о революции менеджеров писал и Бернхем (1941), и Питирим Сорокин, но главным ее пропагандистом стал югослав Милован Джилас. Их надежды не оправдались: претензии менеджеров были умерены их массовым увольнением. Но это никоим образом не отрицает тот факт, что когорта привилегированных менеджеров принадлежит к классу буржуазии.
Однако безграмотность и слепота кандидата наук потрясает.
«Не владелец, а руководитель» - пишет Е. Розанов. Собственность, учил Маркс, это не «моё», а отношение между людьми по поводу вещей. Со времен римского права отношения собственности подразделяются на пользование, владение и распоряжение. Следовательно, руководитель (распорядитель) является таким же собственником, как и владелец. Дальше – хуже.
«Согласно марксистско-ленинской концепции, классы характеризуются прежде всего местом в общественном производстве и особым отношением к средствам производства, к собственности на них. Ни одна из функциональных или профессиональных групп интеллигенции, как, впрочем, и интеллигенция в целом, такими признаками не обладает. Поэтому ни вся интеллигенция, ни ее отдельные слои не являются и не могут быть особым классом, сколь бы многочисленными они ни были. Учитывая именно это, В. И. Ленин подчеркивал, что интеллигенция "не есть самостоятельный экономический класс"», - утверждает Розанов. Это неверно.
Во-первых, Розанов смешивает два разных понятия: интеллигенцию и управленцев. Общество делится на классы вследствие общественного разделения труда, в том числе на труд умственный и физический, о чем неоднократно писал Маркс. Следовательно, интеллигенция является классом. Во-вторых, труд управленца качественно отличается от труда художника, инженера, поэта, физика или композитора: последние не имеют в своем распоряжении ни рабочих, ни средств производства.
«Ни в условиях капитализма, ни в условиях социализма, - уверяет Розанов, - руководитель предприятия не распоряжается неограниченно средствами производства. Такое право дает только реальное владение собственностью… Однако, как известно, владение предприятием предусматривает прежде всего право продать его, передать по наследству, сократить производство или вообще остановить его. Таких прав, естественно, руководители предприятий в нашей стране не имеют».
Но и собственники предприятий в капиталистических странах не распоряжаются неограниченно средствами производства. Сажем, в 80-е семья Фордов владела всего лишь 10% акций своих предприятий. Кроме того, в те же годы даже в США государство владело 25% акций всех предприятий страны. Тогда как контрольный пакет был определен в 22,5%.
При этом ограничения вводятся не числом акций, а всем правящим классом. В СССР директор завода мог своровать часть средств производства для семейных нужд, но класс министров-капиталистов не позволял ему распродать завод по частям. Аналогично все капиталистические государства, являющиеся орудием в руках буржуазии, накладывают ограничения на отдельного капиталиста, запрещая и торговлю с конкретными компаниями, и даже распродажу собственного имущества.
«… буржуазные теоретики считают советского директора фактическим хозяином предприятия лишь на том основании, что он пользуется широкими правами в управлении заводом, фабрикой, объединением и что эти права в ходе начавшегося крупномасштабного экономического эксперимента получат дальнейшее развитие» - уверяет Розанов. Он врет.
Ни один буржуазный теоретик никогда не утверждал, что советский директор – фактический хозяин предприятия. Такого не утверждали даже левые теоретики: Мессарош, который считал советскую бюрократию классом, Тони Клифф и Рая Дунаевская, прямо указывавшие, что в СССР – госкапитализм, наконец, пермский рабочий Мясников, большевик, один из лидеров Рабочей оппозиции, который вместе с левыми марксистами из большевиков, которые и выдвинули идею госкапитализма в СССР. Левые марксисты обвиняли Ленина, что он «строит» госкапитализм. Ленин не отрицал и указывал, что госкапитализм был бы шагом вперед в сравнении с тем положением, в котором была Россия.
Во-вторых, только слепой или сумасшедший не видит гигантскую разницу между рабочим и гендиректором завода. Дочь директора никогда не выйдет замуж за сына рабочего. Не рабочий указывает директору, а директор помыкает рабочим. В время Щекинского эксперимента директорам даже позволили массовые увольнения. Зарплаты гендиректоров в разы превосходили доходы рабочих, гендиректор пользовался служебной машиной, ему всегда выделяли бесплатные путевки в санатории, для гендиректоров, как и для функционеров КПСС, существовал спецраспределитель. И т.д.
Розанов уверяет, что гендиректора получают «по труду». Можно осведомиться у кандидата исторических наук, по какому труду получал советский директор: по живому или овеществленному?
«… среди руководителей крупнейших заводов, фабрик, производственных объединений, фирм более 50 проц. - в прошлом рабочие. Подавляющее большинство директоров совхозов и председателей правлений колхозов также начинали свой трудовой путь, как говорится, у станка или в поле», - врет дальше Розанов.
Как бы не так: дети советских гендиректоров практически всегда становились начальниками, сразу же после вуза, ни дня не проработав на производстве.
Однако дальше – самое худшее.
«Советская интеллигенция, в том числе и руководители предприятий, служит народу. Она связана с основными классами общества общностью целей, экономических и социально-политических интересов, единством мировоззрения… Они обязаны делать все возможное для улучшения культурно- бытовых условий и условий труда рабочих и служащих», - без зазрения совести талдычит Розанов, и мы понимаем, почему рухнул СССР: партийная элита даже врать толком не умела.
То есть: власть в СССР работала в интересах народа. Так думают все сталинисты, так мыслил Каутский, это же декларируют в своих программах троцкисты всех стран. Ленин же в книге «Пролетарская революция и ренегат Карл Каутский» объяснял: «Нам нужно не правительство, идущее навстречу пролетариату, а правительство пролетариата», то есть, правительство, подчиненное пролетариату. «Сведем роль госчиновников к роли простых исполнителей воли трудящихся», - призывал Ленин.
По воспоминаниям посла Дэвиса, его шофера и его жены мы видим, как именно советская номенклатура работала в интересах народа. Уже у Ягоды при обыске обнаружили массу дорогостоящих вещей, шуб, бриллиантов, золота – и не потому его отстранили, что жил как буржуа, а потому, что вдруг оказался врагом народа.
Процесс акционирования высветил классовую сущность «красных» гендиректоров: сначала директорский корпус в Тольятти подписался в поддержку Ельцина, затем директора и начальники цехов обворовали рабочих по акциям и. наконец, задержав зарплату, вынудили рабочих продать им акции по дешевке.
Но Розанов этим враньем не ограничивается:
«Директору предоставляются широкие права внутри предприятия. Однако эти права даны не для произвольных действий…. Как ясно и четко определено в Законе о трудовых коллективах, в нашей стране администрация предприятия во главе с его директором не отделена от трудового коллектива, а является его составной частью. Она действует на принципах единоначалия с широким участием рабочих в управлении производством… контроль за деятельностью руководителей производства является реальным и действенным. В 1982 г., например, в связи с нарушениями норм охраны труда была приостановлена работа 180 предприятий, 3000 цехов, освобождено от должности около 10 тыс. хозяйственных руководителей».
То, что советский гендиректор якобы не отделен от трудового коллектива – ну, как якобы партия от народа – пустая лживая демагогия.
Что касается контроля – который тоже был подконтролен властям – это Андропов мог «проконтролировать» Медунова, да и то с трудом, только когда сдох Брежнев. Не было никаких препятствий для замены руководителей низшего и даже среднего звена, но вот гендиректора уходили, как правило, в связи со своей смертью.
Закон о трудовых коллективах, на который ссылается Розанов – лишь бумажка. Реальное положение дел на любом заводе было таково, что председатель СТК (Совета трудового коллектив) был полностью подконтролен, подчинен гендиректору, как и весь СТК. Никакого участия рабочих в управлении заводом не было в помине, СТК был отдален от трудового коллектива, это была лишь красивая манящая вывеска, как надпись «3,14зда» над дыркой в заборе.
Ноябрь 2023