Есть истории, которые разматываются сами собой
так же просто, как клубок ниток.
Мужчина летит самолётом между Нью Йорком и Денвером.
Он видит свою жизнь, как движение по прямой линии.
Сегодня здесь, завтра там.
В самолёте он разговорился с одной женщиной из Балтимора,
возможно лет на двадцать старше его.
Оказывается у неё было двое детей, убитых пьяными водителями,
два инцидента с разницей пятнадцать лет.
Сначала я хотела умирать чуть ли не каждый день,
говорит она, теперь я прошу смерти только время от времени.
Снова и снова она пытается заставить свою жизнь двигаться
вперёд по прямой, но продолжает возвращаться
к тем двум смертям,
изгибается назад, как рыболовный крючок, воткнутый ей в живот.
Наверное мне повезло, говорит она, у меня остались другие дети.
Мужчина и женщина обсуждают книги, лошадей,
они говорят о разных городах,
но каждый разговор продолжает возвращаться к факту этих смертей,
как если бы каждый разговор был падением с крыши,
и эти две смерти были падением с крыши,
и эти две смерти были самой землёй - сыном и дочерью,
один пятилетний, другая четырнадцатилетняя.
Самолёт приземляется, они расходятся.
Мужчина уходит на свои различные встречи, но в течение
нескольких дней всякий раз,
когда он ужинает или сидит
вечером без дела,
он говорит, с кем бы он не был, вы знаете,
я встретил в самолёте самую грустную женщину,
но он не может понять это правильно,
не может решить, печальна ли она, храбра или что-то в этом роде,
не может описать, как сама женщина боролась за то,
чтобы сохранить ясность темы,
не дать ей вернуться к факту гибели детей,
а потом как она падала в обморок и плакала,
проклиная себя: попробуй ещё раз.
Примерно через неделю мужчина заканчивает свою работу
и возвращается домой.
Он снова собирает нити своей жизни.
Сейчас весна.
Мужчина работает в своём саду.
Чинит всё, что сломано вокруг его дома.
Он думает о том, как паук плетёт паутину, как паутину
рвут люди с метлами, насекомые,
хищные птицы, как паук перестраивается заново,
пока ветер не подхватит паутину, не разорвёт её
и не унесёт в голубую и невинную необъятность небес