В хмурое ноябрьское утро, когда заморозки уже пронизывали воздух, молодой воробушек, уютно расположившийся под крышей дома в родительском гнезде, просился на прогулку. Поднявшись на лапках и теребя носиком перья своей матушки, он упрашивал ее: "Мама, можно я погуляю! Так скучно сидеть дома! Пожалуйста- пожалуйста, мама. Я ненадолго! Чирик-чик-чик…" Мать воробушка, смотря на него добрыми глазами, нехотя разрешила, сказав при этом: "Ладно, лети, сынок, только смотри, со свиристелями не разговаривай! А пуще того не клюй рябину-ягоду! Она теперь забродила!" Воробушек, обещая быть осторожным, мигом выпорхнул на улицу.
Неожиданно выглянувшее из-за туч солнышко ослепило его. Он, спикировав, приземлился на спинку скамейки, что была неподалеку. Проморгавшись, он очередной раз был поражен красотой городского пейзажа, где смешивались цвета осенних листьев с первыми морозами. Чуть выпавший снежок, словно седина, окутывал постаревшую за пару месяцев землю. Машины мчались, люди спешили, а на ветвях рябины царил веселый гам. "Ох, как же красиво! Как же хорошо! Как же я люблю эту жизнь!" - шептал воробей, надувая грудь маленькой грушей. Ему еще помнилось наставление матери, и он отвернул свою головушку от рябиновых веток, которые манили его своей суетой.
Покрутив головой, он увидел на тротуаре рассыпанные зернышки подсолнуха и, весело спрыгнув вниз, заскакал, поклевывая их и припевая песенку: "Зернышки-чирик-чирик, вот такой я баловник…" Погрузившись в свой случайно найденный завтрак, он и не заметил, как пара свиристелей присела на скамейку и громко засмеялась: "Ха-ха-свир-свир… Ты - маменькин сынок, клюешь зернышки. Давай с нами на малину-рябину!" "Мне матушка не разрешает!" - отнекивался воробушек, но они пуще прежнего смеялись над ним, называя его маленьким, всего боящимся сверчком. Этого оскорбления воробейко снести уже не мог и, не удержавшись, согласился. "А что, я только пару ягодок склюю, мама и не узнает", - оправдывался он, летя с новыми друзьями.
Не долетев и несколько десятков метров до рябины, воробей, будто попал в какую-то теплую волну воздуха, и, казалось, что она сама принесла его и усадила на ветку. На ветках рябины была веселая пирушка. Птички весело щебетали, заигрывали друг с другом, соревнуясь в поедании большого количества ягод.
Завидев воробья, свиристели объявили его своим братом, хлопали по плечу, обнимали. Под общий гул он съел одну ягодку, затем другую, и сладость теплой радостью потекла по его тельцу. В этот момент он совершенно забыл о наказе своей матери и о своем обещании вскоре вернуться домой. Голова его кружилась, он не мог остановиться, закидывая в свой зобик очередную ягодку.
Девушка-свиристель, сидящая на соседней ветке, потряхивая хохолком, подмигнула ему, а он, покачиваясь из стороны в сторону, сделал несколько прыжков к ней навстречу.”Чирик-чирик, чирик-чирик, вот такой я баловник…”- подпевал он себе и прыгал навстречу новой знакомой.
Бросив взгляд меж веток, он заметил, как кто-то из птиц упал на землю. Девушка-свиристель начала плыть перед его глазами, и воробейко, сделав еще пару прыжков, соскользнул с ветки и, маша крыльями, полетел вниз, падая в снег. Он хотел было подняться, но тело его не слушалось. Сверху доносились веселые крики свиристелей, падали недоклеванные ягоды рябины, а воробей лежал в снегу и не мог пошевелиться.
Через некоторое время, практически рядом с ним, он услышал человеческие шаги; теплая рука подняла его со снега и положила в глубокую сумку. Воробушек пытался сопротивляться, но его тело было как бы не в его власти. Рядом с ним лежали другие птички. Темнота и время поглотили сознание птахи.
Наш маленький друг проснулся от того, что теплая рука снова подняла его, но на этот раз в той самой руке сверкало нечто металлическое и острое. Одно движение запястья, и тело распалось надвое, словно открытая книга, кровь брызнула на перья, а душа воробушка, словно закладка, удивленно выпала из него и залетала вольной птичкой по комнате.
Теперь он видел все как бы со стороны: в помещении был человек со скальпелем в руках. На стенах квартиры висели чучела разных птиц. Они стеклянными глазами смотрели вокруг. Сейчас было время сделать чучело и из его - воробьиного тельца. Ему было больно на это смотреть, и воробушек сквозь стеклянные рамы вылетел на улицу, поднялся ввысь и полетел домой, щебеча и повторяя про себя те слова оправдания, которые он скажет своей маме: "Она добрая! Она любит меня! Она обязательно простит!"
Он прилетел домой, увидел свою плачущую мать, защебетал свою жалобную песенку, но мама его не слышала и поэтому не отвечала. Он ощутил, что его слова и крылья теряются в воздухе. Ему стало ясно, что его больше никто никогда не услышит.