Случайная встреча

 

 
Город наш  настолько маленький – всего несколько миллионов жителей, - что все знакомы  или ненароком сталкиваются на улице.
Так бывает: ловишь чей-то мимолетный взгляд, а потом мучительно вспоминаешь, где видел этого человека.
Но когда хозяйка распахнула дверь, я узнал женщину, выделил ее среди  гостей.
Различил в радужных кругах, на лестнице было темно,  и не  сразу привык к свету.
На всякий случай заслонился ладонью.
Обычно, когда ворошат память, то отбрасывают второстепенное и ненужное.
Она была бутоном, готовым распуститься.
И распустилась, и стала еще краше.
- Вы встречались? – удивилась хозяйка.
Маленькая и невзрачная женщина, похожая на воробушка, птичка эта понадеялась и воспряла.
Муж ее наоборот нахмурился.
Есть фигуры и лица, вылепленные умелым ремесленником. Все на месте, и не видны недостатки.
Таким был этот мужчина.
Мы  вместе работали, и  о его похождениях слагали легенды.
Впрочем, женщины не верили этим россказням, каждая считала себя единственной  и неповторимой. 
Но он всегда возвращался к жене.
- Она как ребенок, - объяснил хозяину, которому ни преминули доложить. – А детей надо беречь и заботиться.
Хозяин закатил глаза и поперхнулся.
А ходок настолько уверился в своей безнаказанности, что  пригласил на семейный праздник очередную пассию.
Мы были когда-то близки, но  растерялись от случайной встречи и едва перекинулись несколькими словами.
Собрались свои люди, гости откровенно высказывались.
- Кто пошел добровольцем? – вопросил начальник отдела.
Щеки его обвисли, а лицо стало похоже на печеное яблоко, кожура была готова лопнуть.
- Бездельники и те, что не смогли устроиться, - ответил на свой вопрос.
- У меня брат там, - шепнула мне Светлана.
Так получилось, что нас посадили рядом.
Игорь захотел показать, что не боится соперника. Наверное, посчитал меня таковым, и хотя я не  мнил себя красавцем, но не мог отказать обездоленным женщинам, если те нуждались  в моем участии.
Или жена его так усадила. Когда хлопотала, то казалась не воробышком, но значительной птицей.
Вроде бы не знала о похождениях мужа, но по возможности препятствовала им.
Вдруг мы сойдемся.
Сначала я не смотрел на соседку и отдергивал руку, если случайно дотрагивался до ее пальцев.
Потом посмотрел и не сразу отдернул.
- Твой брат был совсем маленьким, - вспомнил я.
- А я ребенка отправила за границу, пусть переживет смутные времена, - сообщали встревоженная дама.
Она заведовала финансами, и в уме могла произвести сложнейшие вычисления.
Еще бы не тревожиться, вдруг прикажут вернуться, а если не захочет, накажут его родителей.
- Я буду жаловаться в Организацию Объединенных Наций! – заранее предупредила она.
- Если моего пошлют, поеду с ним! – заявила воинственная ее соседка.
Настолько полная и упитанная женщина, что если отправится воевать, то не сразу подберет униформу.
Она числилась комендантом здания, и среди прочего отвечала за бомбоубежище, расположенное в подвале.
- Он вырос и стал защитником, - сказала Светлана.
Какое у нее яркое и нарядное имя.
С тех пор как мы встречались, прошло столько лет, что давно вырубили вековые тополя около ее дома.
Она жила на той же  улице, где мы праздновали.
- У меня тоже защитник, - сказал я.
- Кто? – спросила Светлана.
- Священник, с которым сошлась  сестра.
- Но священники женаты, - удивилась женщина.
- Твой тоже не свободен, - обменялись мы любезностями.
Поссорились, как некогда в юности.
Но если тогда только познавал многообразие жизни, и невозможно было долго оставаться на одном месте, и все сущее звало и манило, а женщина, хотя мы ровесники, была старше и мудрее меня, то теперь просто обменялись колкостями.
И  лепестки, я наконец заметил,  слегка подвяли.
От уголков глаз разбежались морщинки, на лбу залегла горестная складка.
Еще бы, такое наговорили.
- Нам надо было сидеть и не высовываться, - заявил главный кадровик.
Сам он высунулся: потянувшись за салатом, так далеко выпростал руку, что задел и опрокинул чью-то рюмку.
Уже пустую, но все равно извинился.
- Вот что происходит, если не умеешь воевать, - заявил он.
- Диванный вояка, - осадила его супруга.
Я вышел на кухню, чтобы уберечься от ядовитых высказываний.
И хотя давно не курю, разжился у Игоря сигаретой. Едкий дым выдавил слезы.
- Напрасно ты, - потянуло его на душевную беседу.
- Все отважны за закрытыми дверями, - сказал я.
- Она моя,  и никому ее не отдам, - предупредил он.
- Борются с властью втихомолку.
- Ты ей не нужен. – Обменялись мы замечаниями.
И на кухне не удалось укрыться.
Что-то пропустил, и насторожился, когда Светлана  обвинила мужиков.
- Вы же здоровые и не больные!
Видимо, достаточно приняла и решилась выступить.
Кадровик, что надеялся отсидеться, выпятил было грудь, но жена  впечатала  локоть в его бок, мужчина зашелся в кашле.
Игорь хотел распахнуть рубаху, чтобы показать, как изнывает от сердечных ран, но не справился с петелькой.
Лепестки еще больше поникли.
Пришлось вмешаться, чтобы цветок  не завял.
- Даже священников послали на войну, - сказал я.
Шумно за праздничным столом, наверное, не удалось перекрыть этот шум.
- Все творческие люди уехали от этого бардака! – не расслышал, но возразил до этого молчавший мужчина.
Его обычно посылали договариваться со сторонними организациями.
Те не знали, как избавиться от словоохотливого деятеля.
Он давно порывался высказаться.
Привычная компания, но зачем-то пригласили незнакомку, кто ее знает, вдруг она связана с Органами.
Поэтому, когда хотел говорить, и щеки раздувались, то жена сдерживала его порывы. Ладонью зажимала рот, напрасно он пытался высвободиться.
Все же отбросил ее руку.
Ядовитый укус, но притерпелась к яду.
Мужчина, видимо, считал себя творческим человеком, и сидел в раскорячку: одна нога здесь, а другая почти за кордоном.
- Брат на войне, - повторила Светлана.
Будто выругалась, и обвиняемые поспешили оправдаться.
- Даже бездельники  устроились там и получают хорошие деньги, -  сказал начальник отдела.
Кожица на лице  лопнула, выступила сукровица.
- У меня родственники за границей, сын поехал навестить родственников. - Выбрала приемлемый вариант  мать беглеца. – Там тоже может произойти заваруха.
- Спрятаться с сыном в убежище и просидеть там всю жизнь,  -  размечталась комендантша. Сгорбилась и отгородилась от беды скрещенными руками.
- И вовсе я не воюю на диване, - обиделся кадровик. – Удалось отыскать нескольких отказников.
- Ты известный сыщик, -  согласилась его жена.
- Я творческий человек, - невпопад заявил говорливый деятель.
Жена не успела зажать ему рот.
И только хозяин дома промолчал.
Его подруга – да нет, не подруга, а случайная знакомая –  попала под обстрел, и  вместо того чтобы укрыться в окопе, вскарабкалась на бруствер, и пули безжалостно вонзались.
Хозяин не помог, я заслонил женщину.
Мне недавно доверили отдел, и обязали опытного работника присматривать за новичком.
Я различил, на лице его треснула кожица, излишняя зоркость наказуема.
Чтобы не погибнуть,   ладонью зажал я кровоточащую рану.
Пальцы покраснели.
И обязательно отыщутся финансовые ошибки в моем отчете, о чем несомненно доложат хозяину.
И, кажется, среди моих предков были инородцы, это тоже припомнят.
Наверное, палач уже водрузил крест в кабинете хозяина.
Преступника прибьют гвоздями или запястья и щиколотки примотают к перекладине.
Лучше гвоздями, чтобы долго не мучиться.
Странно, принял огонь на себя, но когда оглянулся, увидел, что ранили и Светлану.
Ее тоже распяли.
Надо взяться за руки, чтобы погибнуть вместе.
Потеряла  столько жизненных сил, что руки  заледенели.
Надо отступить и убраться, не выжить среди льда.
Даже Игорь  укрылся за кухонным столом, присел и ладонями зажал уши.
А жена его обернулась  хищной птицей, защитницей  встала у дверей, клюв и когти нацелились.
Только комендантша не стреляла, в бомбоубежище люди прятались  во время войны, ей почудилось, что услышал их стенания.
И когда мы выбрались на лестничную площадку, потянулась было за нами, но не решилась присоединиться.
Все кончилось, больше не придется выслушивать их и напрасно взывать к патриотизму, женщина не вернется к неверному любовнику, а я найду другую работу. Век электричества,  и везде нужны энергетики.
Пусть устроюсь на государственную службу, где платят гораздо меньше, чем в частной компании, проживу и на  эти копейки.
Что-то потеряли, но гораздо больше приобрели.
Когда отправились на расправу, то пробивались сквозь ливень.
За несколько минут выпала месячная норма осадков, шли по  колено в воде.
Мало того, сбивал  ураганный ветер.
Природа ополчилась, а мы не вняли этому предупреждению
Сломанные ветки копьями вонзались в асфальт.
Дом, в котором надеялись укрыться, перекосило на ветру, едва удалось открыть двери
Ступени раскачивались, и пытались сбросить.
А в квартире враг  ударил изо всех стволов.
Но мы выжили, и Вершители, если таковые существуют, смилостивились над нами.
Когда  выбрались из парадной – Земля так кружилась, что поддерживали друг друга – и оглянулись напоследок, то увидели лишь развалины. Над крошевом бетона и кирпичей еще витала пыль.
Погода переменилась чудесным образом.
Ветер разогнал облака, как встарь выглянуло солнце.
Тополя не вырубили, они разрослись, и за зеленой стеной не сразу разглядели ее дом.
Или заблудились в  зелени, даже потерялись, и не сразу нашлись.
Так долго блуждали, что женщина обессилела, я помог ей взойти.
Иногда слово – самая надежная опора, приободрял ее словами.
- Как приличный человек только попью кофе, а потом уберусь, - сказал я.
Такое болезненное обещание, что едва удалось втянуть ее на нижнюю площадку.
Тяжело дался подъем, грудь ее бурно вздымалась, я зажмурился, чтобы не видеть.
- Некогда…, - прохрипел я.
- Что? – спросила она.
- Считал это самым совершенным творением, - признался я. И широко повел рукой, чтобы и она увидела. – Наши дома, наш город, - придумал я.
- У меня нет кофе, - вспомнила женщина.
- Попьем чай. – Помог одолеть ей очередную скальную гряду.
Уже не тащил, но подталкивал, под платьем нащупал складку кожи и бережно разгладил ее.
- Тогда на заре туманной юности…
- Что? - снова спросила она.
В этом почти незнакомом голосе все же различил я надтреснутый гул колокольчика.
- Раньше легко взбирались даже после застолья, - вспомнил я.
- У меня нет чая, - отказала женщина.
- Посмотрим друг на друга.
- Нечего смотреть.
Если когда-то был колокольчик, то сначала треснул, потом раскололся, и  не сложить осколки.
Попрощались около  дверей.
Как положено военным: склонил голову и прищелкнул каблуками.
Бог миловал, не пришлось воевать, но теперь исправлю эту оплошность.
- Я записался, на днях пойду, - признался я.
Еще не записался, но выполню обещание.
- Вместо тех, кто не любит и презирает наш народ. - Наугад ткнул пальцем.
Туда, где, наверное, заседали мои бывшие сослуживцы.
На войне все на виду, и не надо выдумывать и лукавить.
Женщина поверила.
В институте была военная кафедра, и пусть все забыл, но, может быть, получится вспомнить.
Тяжелый день,  но мне показалось или так захотелось -  морщинки на ее лице разгладились.
- Светлячок, - вспомнил я давнее прозвище.
Она огляделась, словно надеясь увидеть, но лишь тусклая лампочка освещала лестничную площадку.
Я прищурился, чтобы лучше различить.
Когда щуришься и смотришь сквозь размытые черточки ресниц, то возвращается былое.
- Пойдем, - позвала Светлана.
- Чай? – спросил я.
- И кофе, - согласилась она.
- Последний раз вместе, - сказал я.
Такие мучительные проводы, что выступили слезы.
В интернете тщательно изучил все высказывания. Война ежедневно перемалывает тысячи участников.
Не будет ни этой комнаты, куда привела меня ( уже не стало, вслед за мной приходили другие), ни этого города, где был счастлив (или казалось, что был), ни этой страны, ни этого мира.
Поэтому не смог оттолкнуть руки и губы, что потянулись осушить слезы.
И невозможно отказаться от желанного тела.
Когда  происходит в последний раз, то вкладываешь все в это свершение.
Сплелись в смертельной схватке.
Враги или любовники, наяву или в бреду, все смешалось.
Живые или мертвые, тем более не понять.
И когда все же возвращаешься в реальность, то напрасно пытаешься  разобраться.
- Что это было?  - Первым очнулся я.
- Случайное землетрясение,  неожиданное извержение вулкана, - откликнулась женщина.
Жестокое объяснение, напрасно я мечтал и надеялся.
Все же решил проверить.
Осторожно сполз с кровати, широко расставил ноги, чтобы удержаться на шаткой палубе.
Палуба не качалась.
Подобрался к окну и выглянул.
Сложный маршрут, везде  следы, словно смертельные ловушки.
Стены и оконная рама тем более захватаны чужими руками.
И не выветрился запах.
Из-за этого не прижался к стеклу, но все равно различил.
Земля не тряслась, вулканы угомонились.
Все она придумала, чтобы оправдаться.
Поссорилась  с очередным любовникам, решила наказать его.
Надо  молча и гордо удалиться.
А я не сдержался.
- Все вернется на круги своя, - утешил женщину. – Ты простишь его, а он  тебя.
- Твоя сестра сошлась со священником, - отбилась она.
        Не просто расколотый колокол, но хриплый незнакомый голос.
- Чтобы быть ближе к Богу, - пошутил я.
- Такой грех ничем не замолить, - прокляла женщина.
Или мне показалось, почти невозможно разобраться в этом хрипе.
- Война, - оправдал я всех.
- Ты  туда не пойдешь, - усугубила она проклятие.
Когда бесполезно пререкаться, надо достойно отступить, мне удалось выжить в этом сражении.
Можно так хлопнуть дверью, что обвалиться стена. Я не хлопнул.
И не скатился по покатым ступеням.
Преследователи  устремились за другими подозреваемыми.
Не напрасно прожил этот день.
Хозяину непременно доложат о нашей размолвке. Я досконально изучил его характер, он уважает упрямых работников.  (Если их самодеятельность не помешает его обогащению. В данном случае не помешает.)
Игорь вернется к любовнице.
Когда люди  готовы не только плащ, но и себя швырнуть ей под ноги (я не готов, но он поверил), то тем более ценна эта женщина.
Я тоже окончательно убедился в том, что нереально вернуть былое, и невозможно не только дважды войти в одну реку, но желательно даже не приближаться к ней.
И не обязательно отправляться на войну, набрали уже достаточно добровольцев.
Обычный день, только подвела погода.
Тучи опустились так низко, что цеплялись за крыши домов.
Я согнулся и ладонями прикрыл затылок.
Ничего, можно выжить и прожить и в такой позе.
…………………………
Г.В. Ноябрь 2023.