Это не первая моя заметка о маршале Победы Георгии Жукове. Есть у этой исторической личности и свои почитатели, и свои критики. К первым я бы отнес военного эксперта Алексея Исаева, который не видит никаких изъянов в деятельности полководца на протяжении всей войны. К нему даже как в начальнику Генерального штаба Красной армии у Исаева нет претензий, хотя неудачное расположение наших войск перед началом войны – «заслуга» Генштаба и лично Жукова, как его начальника.
Но есть два не таких уж раскрученных в СМИ историка, которые пишут свои материалы под никами Кирилл Шишкин и «МемуаристЪ. Канал о Сталине». Первый выискивает под микроскопом несоответствия между написанным в мемуарах маршала и реальными событиями, ставшими известными при рассекречивании военных документов. Проще говоря, Кирилл пишет о том, где Жуков приукрасил свою роль в войне, а где элементарно соврал, чтобы отвести от себя упреки в ошибках. А вот второй озабочен поисками правды о Сталине, и яростно нападает на тех, кто в угоду себе или власть предержащим клевещет на вождя, приведшего страну и к построению базы социализма, и к победе в войне. Но иногда эти два блогера пересекаются, как это и случилось, о чем поведает эта заметка.
Чем дальше в лес, тем больше грехов у товарища Сталина. Очень хорошо видно по высказываниям и мемуарам маршала Жукова. С каждым годом после 1953 у Сталина прибавляется и прибавляется тёмных сторон. Мемуары Жукова не раз переиздавались, причем после смерти полководца, и туда добавляется все больше и больше негатива на Сталина. Якобы дочери Жукова раскопали записки маршала, и стали добавлять эти почеркушки в мемуары при каждом новом переиздании.
Обратите внимание, это пишет заместитель Верховного главнокомандующего. Как врут очевидцы, настолько тщеславный, что на служебных записках к своей должности дописывал «единственный заместитель». Но только не стало вождя, как внезапно прозрел. Ах, оказывается мы все жили под страшным гнетом культа личности.
Как-то попалась подробная записка Жукова с проектом его выступления на Пленуме 1956 года. Написана на имя Хрущева с просьбой дорогому товарищу Никите заранее почитать и поправить. Чтение откровенно гнусное.
Что там плёл Жуков о Сталине, даже пересказывать не хочу. Надо сказать, маршал, прекрасно понимал, что в приличном обществе даже тогда могли за такое засветить промеж глаз. Потому публично высказывался про вождя гораздо более аккуратно.
Но греховность вождя нарастала не только в выступлениях маршала. В каждой редакции его мемуаров, особенно со второй половины восьмидесятых, появлялись новые выпады в адрес Сталина. Учитывая, что Жуков умер в 1974 году, последующие дополнения мемуаров выглядят как спиритический сеанс.
Первый грех Сталина – тупость. Всем вокруг было очевидно, что Гитлер вот-вот нападёт. А Сталин делал вид, что всё в порядке. Хорошо хоть маршал не опустился до либеральной байки, что к Мировой не готовились. Но всё равно, Сталин, якобы, не хотел никого слушать: «Внезапность была придумана Сталиным для оправдания его просчётов в подготовке страны к обороне».
Объяснять маршалу всю сложность мировой политики, боязнь провокаций, о которой много говорил Молотов. Рассказывать, как наши дипломаты изо всех сил пытались оттянуть неизбежное столкновение ещё хотя бы на год – бесполезно.
Грех второй – гнев. Страшен был в гневе товарищ Сталин. В одном месте маршал пишет, что вождь вызвал его и «отругав как обычно», выдал приказ. В другом прямо описывает некие свои фантазии: «Обычно спокойный и рассудительный, временами он впадал в острое раздражение. Тогда ему изменяла объективность, он резко менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым, жестким. Не много я знал смельчаков, которые могли выдержать Сталинский гнев и отпарировать удар.»
Прочитал огромное количество воспоминаний про Сталина и «не много я знал» таких, кто рассказал бы про Сталинский гнев. Ровно наоборот, все отмечают предельную корректность вождя в любой, самой сложной ситуации. Выдержка у Сталина была совершенно кремневая.
Грех третий – трусость.
«Растерянным я его видел только один раз. Это было на рассвете 22 июня 1941 года, когда фашистская Германия напала на нашу страну. Он в течение первого дня не мог по-настоящему взять себя в руки и твердо руководить событиями. Шок, произведенный на Сталина нападением врага, был настолько силен, что у него даже понизился звук голоса.»
Тут даже комментировать не берусь. Не Жуков ли в ноябре сорок первого слёзно уговаривал Сталина перенести штаб будущего маршала с передовой? А самому вождю прекратить упрямиться и уехать уже в Куйбышев?
Хорошо известно, что Сталин тогда Москву не бросил. А генералам в штабе Жукова порекомендовал взять в руки лопаты. И копать на выбор - окопы или себе могилы.
Грех четвёртый – Верховный не разбирался в военном деле! Куда ему до гениального Жукова!
«О военных способностях Сталина я могу сказать вполне определённо. Первые два года войны Сталин слабо разбирался в вопросах военной стратегии и еще хуже – в оперативном искусстве. Плохо понимал организацию фронтовых и еще хуже – армейских операций».
Грех пятый – не жалел людей!
«Горячась, он нередко требовал ввести в бой новые части, необученные и несколоченные. На наши слова о том, что преждевременный ввод в сражения приводит к излишним потерям Сталин сердился и отвечал: «Нечего хныкать, на то и Отечественная».
По-моему, тут боевой маршал рассказывает про себя. Не про Жукова ли рассказывал Эйзенхауэр? Когда на вопрос генерала, как русские преодолевают минные поля Жуков, якобы, ответил, что даётся приказ и войска наступают, как будто никаких мин нет?
Правда, позже Жуков оправдывался, что американец не так его понял. Гнал солдат потому на минные поля, что солдаты должны быть обучены разминированию. И зачем тогда нужны были саперы, если все солдаты запросто все противопехотные и противотанковые мины могла сами убрать со своего пути.
Рассказ этот вполне может оказаться очередной либеральной липой. Но уж слишком во многих мемуарах про Жукова говорят, что с потерями он считался, мягко говоря, не очень. Время было военное, были свои резоны, но и что-то такое у маршала в характере тоже было.
Грех шестой – упрямство.
«Был ли Сталин творцом вообще каких-либо операций? Да, к сожалению, был... По замыслу Сталина планировалась и проводилась операция в Прибалтике в районе Либавы, которая безрезультатно повторялась несколько раз и, кроме тяжелых жертв, ничего не дала. За неудачи этой операции Сталин сменил трех командующих фронтами. Исключительно безграмотно проводились операции севернее Варшавы, в результате которых погибли многие десятки тысяч наших людей.»
Жуков пишет, что он сам и другие советники неоднократно указывали вождю на глупость и опасность предлагаемых планов. Но вождь ничего не хотел слушать. Как легко советовать, когда за принятое решение отвечаешь не ты. И как это всё закончилось в Берлине при такой безграмотности вождя?
Грех седьмой и главный – тщеславие.
«Культ личности Сталина в освещении войны приводил к тому, что роль нашего народа, Партии и Правительства, наших Вооруженных Сил принижалась, а роль Сталина непомерно преувеличивалась. Во имя возвеличивания Сталина в нашей военно-идеологической работе было допущено грубое искажение ряда исторических фактов, замалчивание неудач, ошибок, недочетов и их причин.»
Ну это писалось к клоунскому шоу под названием двадцатый съезд. Так что серьёзно относиться нельзя. Другое дело, есть у нас свидетель, который с маршалом Жуковым бы поспорил. Да ещё как поспорил!
Зовут свидетеля, Вы не поверите – маршал Георгий Жуков. Читаем. Как не готовились к противостоянию с Германией: "Дело обороны страны в своих основных, главных чертах и направлениях велось правильно. На протяжении многих лет в экономическом и социальном отношении делалось всё или почти всё, что было возможно. Что же касается периода с 1939 до середины 1941 года, то в это время народом и партией были приложены особые усилия для укрепления обороны, потребовавшие всех сил и средств».
По поводу гнева и упрямства вождя: «За долгие военные годы я убедился, что Сталин вовсе не был таким человеком, которому нельзя было ставить острые вопросы или спорить с ним, твёрдо отстаивая свою точку зрения. Если кто-нибудь утверждает обратно, прямо скажу, что их утверждения неверны.»
Тут маршал подробно рассказывает про глупость и упрямство Сталина: «Свободная манера разговора, способность чётко формулировать мысль, природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память заставляли во время беседы с ним даже очень искушённых и значительных людей внутренне собраться и быть начеку».
А вот про безграмотного в военных вопросах вождя:
«В руководстве вооружённой борьбой в целом Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомлённость. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим».
И наконец, про культ личности. «Сталин внёс большой личный вклад в дело завоевания победы над фашистской Германией и её союзниками. Авторитет его был чрезвычайно велик, и поэтому назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было воспринято народом и войсками с воодушевлением».
Вот так, как будто два разных маршала Жукова рассказывают про двух разных Верховных. У одного – прямо воплощение, злобы, глупости и просчётов. У другого – гениальный и любимый народом Верховный. Кому из них верить? Ах да, погодите, маршал Жуков-то был один и тот же…
Обвинить маршала Жукова в том, что он профан и ничего не смыслил в военном деле, язык, вернее, рука не поворачивается. Но что в политике он был профан, это точно. И еще был чрезвычайно тщеславен. Приведу один пример.
Это случилось в Большом театре вскоре после Пленума ЦК КПСС в 1957 году, где Жуков помог Хрущеву сохранить пост, привезя военными самолетами лояльных Никите руководителей регионального уровня, чтобы отбить претензии к нему Молотова, Маленкова, Кагановича и Шелепина, высказанные на заседании Президиума ЦК. И вот вскоре в Большом театре какой-то спектакль, на который пригласили всю тогдашнюю элиту, включая Жукова. Тот, как и положено ему по статусу, сидит в партере. В правительственную ложу входит Хрущев и все в зале встают, начинают аплодировать. Лишь Жуков продолжает сидеть, читая программку. Как это можно расценить? Да еще после слов Жукова на Пленуме, что армия без его приказа с места не сдвинется? Ну как не проявление «бонапартизма», т.е. желания показать себя выше гражданских лиц в правительстве. И Хрущев все понял. Через несколько месяцев Жуков был снят с поста министра обороны и попал в такую опалу, что его, маршала, принимавшего парад Победы в июне 1945 года, не пускали на военные парады, пока после смерти Хрущева он не обратился к Брежневу. Но лично мне не жалко униженного Хрущевым Жукова, он получил то, что заслужил, за свое предательство своего Верховного Главнокомандующего.