Глава 5. Путь назад, день пятый.
Дорога медленно и уверенно поднималась в гору. То, что это действительно была двухколейка, я понял не сразу, а лишь когда ступили на ровную и очищенную от большого камня площадку. Кто изваял посреди этого необжитого края такое творение – то мне было неведомо. Но мысли вертелись всякие, вплоть до военных учений, о чем однажды делился со мною Владимир Иванович. Рассказывал, что где-то в междуречьи летали военные самолеты и раздавались взрывы, и чтобы я поостерегся туда шастать. Половина горы, казалось, срезана неведомой силой, а торчащие у ее основания иссохшие сосновые обрубки напоминали мне окрестности тюремной лесопилки. Там иногда к вековым соснам привязывали куски динамита и рвали их пополам. Созерцать в бинокль подступающие окрестности было волнительно и тревожно – всякие сюрпризы могли проявиться, да и знал уже по опыту, что в местах, где временно прошли лихие люди, всегда оставались брошенные за ненадобностью остатки их пребывания.
Огонек совсем выдохся при восхождении и хорошо еще, что недавно случился водопой с кормежкой вдоль ручья, а то пришлось бы уходить на пугающий меня спуск. Яшка, который уже час, пребывал в санях. Недолго же он усидел верхом, и чуть не свалился заснувшим Огоньку под ноги. Альфу почти сразу же согнал с саней, чтобы не обременяла на лишние действа нашего единственного бурлака, да она и не горела особым желанием пребывать там - иссосали ее совсем наследники. Лишь поскуливала иногда, да облизывала мне руки, видимо, вспоминая безвременно ушедшего от нас своего сородича.
Выходит, что ночевать сегодня будем на этом месте, а завтра с утра разведаю окрестности, да поспрашиваю у местного населения про здешние последние новости. Впервые за несколько дней выставил палатку, обтянул сверху брезентом для удержания тепла, а внутри выложил шкурами. Теперь с нами есть малая детская душа, и нужно ей подносить всякие удобства. Вот только подходящей кормежки почти не осталось, но кулек с карамельками все еще покоился не начатым.
Малой пробудился лишь к вечеру. Первым делом юркнул в палатку, и уже в который раз выглядывал, донося до меня хитроватую улыбку.
- Вылазь, Яшка! Тебя только и жду, а то бы уже давно сам сходил за дровами, - попытался выманить его, но тщетно. Ну, значит пойдем другим путем – запустил руку в мешок с продуктами и достал кулек с конфетами:
- Тогда Альфу буду угощать карамельками, - на что случилось его скорое явление, и детская хватка за рукав. Я отсыпал ему полгорсти круглых желтых шариков и потянул Огонька за поводья.
Через минуту, оставив товарища пастись на пригорке, наша дружная кампания, мило беседуя, приступила к сбору сухого хвороста, обильно раскиданного по окрестностям.
- А вы откуда шли утром с тем дядькой?
- Мы за лодкой ходили, но не нашли.
- Всю ночь, что ли?
- Не - а, он ночью пролежал на песке, а я рядом сидел.
Теперь мне стало понятно, отчего малец проспал сегодня полдня, и почему мы их вчера с вечера не встретили. Просто немного разминулись и, глядишь, все вышло бы совсем по-другому. А может и нет. Яшка усердно тащил толстую сосновую ветку, а я улыбался себе в бороду – настырный парнишка, с норовом. Хотелось еще расспросить его - откуда родом, да пожалел мальца, как-нибудь потом. Сухостоя в округе было завались, как будто бы кто специально для нас искрошил деревья и уложил по валкам. Яшке занятие с дровами пришлось по душе, и они с Альфой уже третий раз возвращались, укладывая свою добычу рядом с санями.
Лишь затемно я разместил своих товарищей по номерам, а самому достался самый дешевый и привычный – на санях под куском брезента. Яшка сразу же после трапезы схватил щенят и скрылся в палатке, а Альфа к такому его действу осталась совсем безучастна. Огонька привязал рядом у саней на длинном поводке, и он вскоре растянулся во весь свой лошадиный рост. Догорающие угли от костра не решился разбавлять оставшимся хворостом. Зачем в ночи привлекать к себе внимание местных обитателей? Зарядив вертикалку и карабин, и выложив их у изголовья, подозвал к себе Альфу. Она уже добрый час после кормежки пребывает в своей позе, и даже по старой привычке не виляет хвостом. Наверное, вся в своих собачьих думах. Да и как нам не думать, когда такие дела происходят. Куда, в какую сторону завтра двигаться – даже не предполагал, запасенной кормежки осталось на неделю, а для охоты еще места сыскать нужно. Да и патронов не так много осталось.
Всю свою историю жизни малец поведал мне с утра, сразу после завтрака. Оказывается, что Яшка – это, по его утверждению, есть детдомовская кликуха, а тетрадки в школе он подписывал за Юрку Большакова. Папку с мамкой совсем не помнит, а в том же детдоме проживает еще его младшая сестра, но он с нею почти не общается. Его корефан Вова на выходные уговорил его покататься на лодке с дядей Лешей, и они три дня сплавлялись вниз по течению. Почти всю дорогу курили самодельные папиросы, от которых хотелось спать, а в последний день убежала лодка и они пошли ее искать, оставив Вову одного в хижине. Дядя Леша грозился ножиком и стягивал одежду, но когда остались вдвоем, и шли по берегу, то только ругался. Слушая его детские россказни, я все больше убеждал себя, что та, в горячке выпущенная пуля, положила конец мучениям мальца, а что Вовкино сердечко не выдержало такой недетской нагрузки – это есть свершившееся провидение, в котором мое участие, наверное, не имело смысла.
Почти сразу же мы начали разбирать палатку и укладывать сани. Находиться долго на открытом месте было не в моих правилах, но и тратить время на обход ближних окрестностей уже не хотелось. Уж лучше поскорее покинуть это истерзанное место и переместиться в привычную стихию, где мне будет не так тревожно за своих товарищей, и где найдется место для кормежки и охоты. Юрка не захотел садиться на Огонька, и почти до самого окончания спуска бежал со мною рядом. Его ботинки казались мне больше на пару размеров и болтались у него на худеньких ножках. Нейлоновая куртка тоже была почти до колен, а рукава засучены и подшиты. Вот если бы вернуться сейчас в прежнее место своего пребывания, то нашел бы из чего смастерить ему подходящую одежку и обутки! Казалось, что Юрка услышал образовавшиеся про себя мысли, и, ухватив меня за свободную руку, задался вопросом:
- Дядя Егор, а ты не отдашь меня в детдом?
Что я мог ему ответить? На нашем пути не наблюдалось такого учреждения…