Белый катафалк
К подъезду дома подъехал сияющий белизной и новенькими черными покрышками микроавтобус. Водитель крепкий мужчина лет сорока торжественно открыл торцевые двери белого катафалка и взору людей, собравшихся у подъезда, предстал гроб с телом пожилой женщины.
В отличии от больших городов, в малых населенных пунктах еще принято провожать в последний путь не из морга, а от родного порога, где прошла жизнь человека. Вот и сейчас бабушку Лиду провожали от лавочки у подъезда, где при жизни она любила присесть, возвратясь вечером с любимого огорода.
Виктор — сын усопшей держался молодцом. Ничто не выдавало в нем человека, который еще день назад готов был послать к черту любого полицейского, осмелившегося бы остановить его автомобиль, мчавшийся на похороны мамы в условиях пандемии без специального пропуска через всю страну. Бог, видать, и вправду милостив. По дороге многих тормозили, проверяли, а автомобиль Виктора ни разу не был остановлен на протяжении всего полутора тысяче километрового маршрута. Вот и сейчас он стоял в глубокой торжественной печали, внутренне поражаясь этому парадоксу. Многие не смогли добраться на похороны, оправдываясь противоэпидемическими мерами государства и нерасторопностью чиновных лиц, но эта история была явно не про него.
Вскоре подъехал батюшка Георгий и бабушку Лиду отпели как самую дорогую сестру во Христе Иисусе, хотя при жизни она бывала в храме только на Пасху и на Рождество Христово. Но, в этом был весь отец Георгий. Он никогда не взирал на чины и лица, всегда зрел в корень и видел человека лучше любого рентгеновского аппарата.
Пришедшие проститься произнесли траурные речи и на кладбище поехали только самые близкие, впрочем, а далёким там делать было нечего.
Когда старший похоронной бригады бережно выровнял могильный холмик и поправил крест, на могилу водрузили венки и многочисленные цветы. Шагая с кладбища Виктор поражался как всё изменилось. Он смотрел на синее небо, слышал весеннее пение птиц и ему вспомнились строки Высоцкого: «Тот же лес, тот же воздух, и та же вода, только он не вернулся из боя...».
Да. Сколь не парадоксально было применение этих слов из песни о войне великого русского поэта советской эпохи к нынешним (тогда еще мирным) временам, но Виктор всем своим существом осознавал, что эти строчки, как ни какие другие лучше всего передают смысл произошедшего сегодня.
- Давайте не будем так сразу разбегаться, - предложил Виктор.
- Когда еще все вместе соберемся!, - поддержала его сестра.
По дороге заехали в Пятерочку, набрали всякой еды и напитков и поехали в опустевшую квартиру, куда так любили приходить за советом или с просьбой о помощи.
Сестра взяла бразды правления у плиты и на сковородках зашкворчали семга и котлеты, зять резал колбасу с сыром, племянница крошила салат из овощей. Была только одна незадача — штопор. Найти его так и не удалось, по;этому Виктору пришлось применить гусарский способ откупоривания вина, благо дядя Леша — крестный Виктора (Царствие ему Небесное) бывалый малый — рыбак и охотник от Бога, научил племянника не только сети ставить и перепелов стрелять.
Первый бокал по традиции подняли молча.
После второго решили о наследстве сегодня не говорить, а собраться на сорок дней еще раз помянуть бабушку и решить имущественный вопрос.
После третьего немного всем полегчало и за столом полилась неспешная беседа.
- Как там в Столице? Сильно пандемия бушует?
- Да, есть немного. Город опустел, в метро пускают только со спец пропусками. На работу едут только врачи и сотрудники экстренных служб.
- А, говорят, что там у вас пенсионеров даже из квартиры не выпускают?
- Да, и такое есть. Уж и не знаю кому такая идея в голову взбрела.
- Если не короновирус, то гиподинамия точно стариков в могилу загонит.
- Вот тебе и повышение пенсионного возраста…
- Ладно, давайте не будем о печальном.
- Предлагаю поднять тост за возрождение здравомыслия!
- Отлично! С кого возрождать начнем?
Атмосфера за столом понемногу оживлялась. Родня виделась редко, только если отпуска совпадут, да маршруты на малой родине пересекутся.
- Ну, а ваши бизнес процессы как развиваются?, - решил подкинуть встречный вопрос Виктор сестре Эльзе, - скоро особнячком в Альпах обзаведетесь?
- Да, ну тебя! Тут вон дочке еле-еле однушку в новой Москве справили, будет, слава Богу, теперь ребенку свой угол. А ты про Альпы заговорил!
- Всё таки решили домой после института не возвращаться? Не отпускает Столица?
- Брат, ну, а что тут делать? Сам знаешь, хлебные места прибрали к рукам еще в лихие 90-е, и теперь, чтобы булочную свою поставить да хлеб нормальный печь, знаешь сколько локтями работать приходится… пусть уж лучше в Москве жизнь свою налаживает, там хотя и суетно, но посвободней чем на периферии. Ты то сам чего двадцать лет назад в Столицу свинтил? Мог бы показать племяннице пример как в деревне жизнь налаживать…
- Твоя, Эля, правда. Твоя. Только знаешь, я то как раз мыслей о деревенской жизни не оставляю. Сюда, конечно, далековато мотаться, но вот двести верст по платной дороге вполне могу себе позволить.
- Ты, что домиком в деревне обзавелся?
- Да, и полтора гектара земли к нему прирезал.
- Полтора гектара — это ни о чем.
- Так я ж не для денег, а для души! Вот обживу эти полтора Га, а потом уже можно и об экономическом чуде в отдельной заброшенной деревне подумать. Там на окраине еще гектаров пятьдесят молодыми березками зарастает… Как племяннице надоест штаны в офисе просиживать я ее в долю возьму. Она же у тебя Плешку закончила?
- Ну, не знаю. В земле ковыряться большой радости нет.
- А мне большая и не нужна, для начала и малой радостью порадуюсь!
- Ладно, подброшу я ей мысль об экономическом чуде в облюбованной тобой заброшенной деревне.
- Тогда, предлагаю поднять бокалы за успех нашего предприятия. Жаль мама не дожила, я ведь для нее тот угол начал обживать. Ну, да чего уж там. Полно горе горевать. Был расчет такой — родился, так живи!
…
День потихоньку склонился к вечеру и родня, попрощавшись, разъехалась по домам. Марина — жена Виктора терпеливо навела порядок и расстелила постель.
- Дорогой, пошли спать. День сегодня был трудным, да и завтра еще хлопоты будут.
- Да, давай отдохнем. Только вот мысль мне одна покоя не дает.
- Так делись, - улыбнулась жена мужу.
- Знаешь, меня сегодня поразило одно обстоятельство, и только вечерний разговор с Эльзой о совместном бизнесе мне позволил сейчас вспомнить и осознать этот парадокс.
- Ты о чем?, - заинтересовано спросила Марина Виктора.
- Помнишь белый катафалк, который сегодня привез гроб с мамой?
- Да, очень дорогой автомобиль, даже в Москве не все катафалки такие ухоженные, я и сама была удивлена. Там даже очень дорогое оборудование для санобработки салона установлено.
- То то и оно.
- А парадокс то в чем?
- Видела бы ты общественный транспорт, на котором в этих краях живые люди на работу ездят. Получается, что мы живем в такое время, когда человека только до могилы везут как человека…
- Ой, муж не начинай, опять ты со своими философскими рассуждениями. Спи лучше.
- Самое интересное, что я сейчас не столько о философии, сколько об экономике думал.
Вот смотри. И похоронное бюро и автобусный автопарк частные предприятия, но похоронному бюро денег хватает на очень дорогой катафалк, а автобусному парку на нормальные автобусы денег не хватает. О чем это может говорить, как думаешь?
- Вить, не пудри мозги. Просто на работу людей перевозят значительно чаще, чем на кладбище. Вот автобусы и изнашиваются быстрее.
- Так то оно так, но есть и еще один аспект. Ты спи, моя радость, а я пока помыслю в тишине.
- Ну уж нет, завел тему, так развивай до логического конца. А то мне тоже теперь не спится.
- Смотри. Уровень жизни вроде бы должен одинаково проявляться во всем, продукты питания, одежда, автомобили, ремонт квартиры — всё, так или иначе, соответствует доходу человека, но применительно к похоронам это правило, как мы сегодня увидели, не действует. Во всяком случае, здесь и сейчас это правило явно выбилось из усредненных финансовых возможностей местных жителей. Более того, ты думаешь в похоронный бизнес так просто попасть? Мне вот доводилось слышать, что этот бизнес даже большие дядьки с государственными лампасами прикрывают своим авторитетом… Как думаешь, почему именно похоронный бизнес так диссонирует со всеми остальными?
- Да, я об этом не задумывалась.
- Вот и я до сего дня тоже не задумывался.
- Так и что? Какие у тебя мысли на сей счет?
- У меня только одна версия. Люди очень боятся смерти и поэтому готовы заплатить достаточно большие деньги тому, кто поможет им похоронить родного человека.
- А, что? Разве раньше было не так?
- Что я могу сказать. Двадцать лет назад я схоронил отца и те похороны были совсем другие.
- А в чем разница?
- Понимаешь, там всё было по другому. Могилу взялись выкопать двоюродные братья, похоронную команду и автобус для перевозки гроба прислали с работы отца. Да и людей пришло раз в пять больше чем к маме, хотя она столько добра людям сделала… сам отец всегда говорил — мама у нас врач от Бога. А получается, что прошло каких-то двадцать лет и люди стали другими. Ты знаешь, я не люблю критиканства, но в этих переменах я не вижу перемен к лучшему.
- Ну, да. Раньше было проще, теперь сложнее… Чему тут удивляться?
- Прости, Мариш, но дело тут вовсе не в простоте или сложности общественных отношений. Дело в направлении движения, вернее в векторе нравственного движения. Колбасы в магазинах стало больше, но стали ли отношения людей более человечными?
Марина посмотрела на мужа с нескрываемым удивлением, не переставая поражаться тому, как мгновенно в его сознании одна аллегория сменяла другую.
- Да, дорогой Виктор Сергеевич, умеешь ты мозг перевернуть.
Виктор посмотрел на жену с какой-то особенной теплотой.
- Это не я такой — это наша жизнь такова... Спасибо. Белому. Катафалку!
Муж чмокнул любимую супругу и мирно уснул.
Сон был глубоким, но светлым и ясным. Виктор отдыхал обретя твердое намерение проснуться другим человеком и прожить свою жизнь чуть человечнее чем это могло бы быть, не встреться ему на пути этот белый микроавтобус, везущий людей в один конец. Во всяком случае, теперь он твердо знал, что ему очень хочется прожить свою жизнь так, чтобы маме хотя бы не было стыдно за него, когда они встретятся там, откуда не многие возвращались...