Финал чекиста

               
               
Олег устало откинулся на спинку стула. «Сегодня это уже третий -автоматически промелькнуло в голове- сколько их на сегодня?»- подумал он, взглянув на стопку «личны дел» арестантов. «Дел» было еще пять, так что вырваться раньше не удастся. И как следствие встреча с Веркой, возможно, не состоится. А потому не сбудутся и альковные намерения.
Так безнадежно думал о своем вечере молодой старший лейтенант госбезопасности Олег Безумнов, находясь в комнате допросов городского отделения НКВД. «Что-то сегодня нет настроения допрашивать несчастных подозреваемых»- снова, уже в который раз, признался себе чекист о работе с арестантами, которых он не всегда мог назвать врагами народа.
Это настроение пришло ему не сразу, а как-то невзначай. Будучи грамотным юристом он видел в делах «подозреваемых» много фальши, наговоров и не стыковок. Но дела направлялись со строгой резолюцией: «разобраться и наказать!». А это был приказ и его не исполнение грозил стать самому «подозреваемым».
- Введите следующего!- распорядился следователь, успев натянуть на себя суровое выражение вершителя справедливости.
- Профессор университета Богданов Евгений Николаевич? -
в полувопросительно поднял глаза на вошедшего старший лейтенант госбезопасности. Профессор осторожно, как бы опасаясь мины, переступил порог допросной, Такое поведение допрашиваемых Олег наблюдал много раз. Оно говорило об их недоверии к ожидаемым событиям. Правда, находились смельчаки, надеявшиеся на каков-то звонок авторитетного покровителя, который вернет их из этого неприятного сновидения к реальным позитивным событиям. Но через несколько минут пребывания в этой замызганной комнате все происходящее разыгрывалось по сценарию, уготованному «режиссером» комнаты. Обычно эти минуты поднимали настроение постановщиков, еще раз доказывая его привилегированное положение следователя. Богданов вытащил из папок самую тощую и, открыв ее, с удовлетворением расслабился- Папка была полупустая, азначит и обвинений меньше. ...Профессор с опаской посмотрел на следока:
«Что еще придумает этот, вроде бы интеллигентный офицер?»
Старший лейтенант , уткнувшись в папку приступил к своей затасканной роли «хорошего» чекиста.
  Трудно было  приступить к своей затасканной роли «хорошего» чекиста. Скучно было ежедневно играть одну и туже роль с привычными реплика  была и соответствующая готовая реприза. Например, бедолага отрицал знакомство с, уже разоблаченным англо- немецким агентом. Тогда немедленно стартовало обвинение в отсутствии бдительности, а значит и содействии преступления. Если бедолага, идя навстречу желаниям следока, признавал, что агента знал совсем чуть- чуть, то тогда «выявлялось», что он фактически покрывал преступника, а значит соучастник и т. д.  Профессор не предполагал, что любой ответ замурует его на долгие годы, ибо назад дороги из Огпу не существует. Старлей Безумнов понял, что, судя по пустой папке, придется играть именно эту роль. Ему, где-то внутри себя стало стыдно от своей зловещей шутовской роли. Как доктор ждет пациента и, как адвокат ищет пострадавших, а гробовщики покойника, так следователи создают уголовные дела, чтобы не оказаться безработными и никому не нужными.
Отказ от своего амплуа «чистильщика» страны грозил, в лучшем случае, отправкой на фронт полковым чекистом, а в худшем . и думать страшно.
Эти рассуждения преследовали старлея уже больше месяца. Бессмысленность работы угнетала его самолюбие, готовившейся к иной, более продуктивной работе. К тому же недавно он случайно прочел секретную информацию, подтверждающую его самые мрачные предчувствии.
Как свидетельствуют рассекреченные источники, в 1937 года волна репрессии, по настоящему массовых, захлестнула все районы страны. Репрессии затронули все слои общества. Раскрывались бесчисленные, так называемые, «контрреволюционные» организации.  Репрессии обрушились даже на людей, полностью разделявших и проводивших в жизнь «генеральную линию», верных сторонников партии. Также репрессии захватили лиц и весьма далеких от политики, никогда не состоявших не в каких партиях.
Большое влияние на обстановку в стране, развертывание политических репрессий оказывали субъективные причины, в том числе, острая политическая борьба внутри самой компартии и в ее руководстве по вопросам выбора путей и методов строительства нового общества и за лидирующие позиции в партии и государстве. По обвинению в создании <гтеррористич_еских групп» и «контрреволюционных групп повстанцев» арестовывались тысячи рабочих, колхозников, служаптих, специалистов, священнослужителей.
Большинство этих людей были осуждены тройками НКВД  особым явления советского суда.
 Доказательства не играли особой роли, достаточно было анонимного доноса для ареста. Враги были нужны, чтобы оправдать существование органа борьбы с ними- ОГПУ
...Олег вспомнил какие надежды он возлагал на свою карьеру после окончания школы ОГПУ- ведь он считался эрудированным курсантом с позитивным поведением. Ему предстояла карьера высокопоставленного агента, внедренного в государственный аппарат ведущего западного государства. Но внедрение агента внешней разведки долгий а главное, дорогостоящий процесс и потому, учитывая экстренную потребность в поисках врагов страны среди граждан, разнарядку выпускников училища срочно изменили в пользу выпуска чекистов для внутреннего пользования. Богданов Олег Петрович занял в списке верхнюю строку и рассчитывал на ведущую должность в аппарате ОГПУ, но руководящие товарищи не имели желание иметь компетентного конкурента и отправили его специализироваться в следственном управлении.
Олег снова взглянул на полупустую папку очередного «врага народа» . Надо было начинать допрос, но, глядя на хилую фигуру ученого, вопрос: «Будите говорить правду? застрял в горле чекиста.
Тем не менее, вопрос был задан.
Профессор выпрямился и неожиданно четка произнес:
«Я ни в чем не виноват! Я еще с Ульяновым готовил «Апрельские тезисы«О задачах пролетариата в данной революции», а с Коба, та есть с товарищем Сталиным, очерчивал границы политической карты Советского Союза. Потому прошу немедленно доложить Иосифу Виссарионовичу а моем аресте»
Но старлей госбезопасности нисколько не испугался грозного выступления бывшего большевика: сколько он уже их наслышался! Однако, афоризм «Обратной дороги из ЧК нет» никто еще не отменял и старик , хочешь не хочешь, в лучшем случае, загремит в сибирские края.». Так беззлобно философски резюмировал про себя особист. «...И я должен юридически подготовить эту фальшивку. Стыдно, конечна заниматься такими ложными инсценировками, но иного пути нет.»- уже в который раз уговаривал себя принципиальный законник. « А что разве нет другого пути? Но какого? Ведь есть путь , на который решились другие, более совестливые чекисты. Это ... путь в никуда!» - подытожил свои размышления Олег, внезапно, в который раз, остановившимся на на опасном решении выхода из запутанной ситуации. Одно время он пытался уйти из органов, ссылаясь на плохое состояние здоровья . В рапорте он так и написал:
«Причины моей просьбы это расшатанность здоровья, которое, находясьна службе в органах СJГПУ, я не имею возможности восстанавливать и в конец подорву, так как работаю слишком долго и много».
Конечно ему отказали.
В период большого террора в СССР в 1937-1938 немало чекистов будучи на свободе покончили жизнь самоубийством. Если говорить о высшем начсоставе ГУГБ НКВД то вероятность того, что если они не сделали это,
то можно с уверенностью сказать, что их ждал печальный конец..…
 Косвенно это подтверждает факт что в результате такой смерти почти все самоубийцы были лишены орденов:
Каруцкий Василий Абрамович -
Кий Владимир Михайлович -
Литвин Михаил Иосифович
Маза Соломон Самойлович -
Погребинский Матвей Самойлович -
Черток Иосиф Исаакович -урск
Петравский-Палей Владимир Григорьевич
Майор ГБ (1937). Член партии с 1921 г
Козельский Борис Владимирович (он же Голованевский Бернард Вольфович) Начальник статистического отдела ЦК ВКП(б) Е. Смиттен в своей справке отмечал: « О числе самоубийств среди коммунистов» (1925 год) поясняет, что «в числе 616 умерших в первом квартале текущего года коммунистов оказался 81 (13%) самоубийц».
Это значит, что каждый восьмой из умерших в 1925 году коммунистов самостоятельно свёл счеты с жизнью. Этот уровень даже современные эксперты признают аномально высоким. Нужно обязательно учитывать тот факт, что не существуют полные данные по случаям самоубийств: какие-то ведомства сознательно не вели статистику, какие-то специально занижали численность суицидников. Так что общие данные можно смело считать заниженными.
Исследования в этой области утвердило мнение: чтобы выдержать такие жесткие нагрузки по службе, требовалась невероятно высокая идейная убежденность людей в правоте совершаемой ими работы, а значит и в правоте политики коммунистической партии.
Идея террора заключалась в истреблении буржуазии как класс. А потому, предписывалось: «Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора.»
Не маловажным фактором являлось отсутствие повышения интеллектуального развития чекистов. Основная часть сотрудников ОГПУ не имеет достаточной возможности пользоваться культурными развлечениями и отдыхом вследствие большой служебной загрузки, тяжелого материального положения и отсутствия организованной культработы при отделе.
В коллективе не создавались достаточно товарищеские отношения. Имелись случаи травли и «подсиживания» между сотрудниками, с одной стороны,
и администрацией и сотрудниками, с другой. Ряд товарищей жаловались на формальное к ним отношение и,что сотрудники боятся обращаться к руководству со своими нуждами. Кроме того, условия работы ОГПУ
не позволяют привлекать общественное мнение к разрешению отдельных вопросов, а это, в свою очередь, создает у сотрудников мнение о том, что существующие в ОГГIУ недостатки не устранить, положение безысходное. Многими исследователи констатировали, что и партийцы, и силовики тотально страдали неврастенией.
Олег Петрович спешно захлопнул папку, с начинающимся досье на
профессора. Его зацепила идея финала, давно уже предсказывавшая выход из ц
тупиковой жизненной петли, которая все крепче затягивала его мысли. Необходимо было на ней сосредоточится, но обстановка для этого была самая неподходящая. А тут еще и допрос. Мысль сверлила и уже не давала покоя, все больше воплощаясь в реальность. Стало ясна, как в кино, что появляется сам сюжет зарождающегося явления. «Вот он идет, вот он берет в руки, вот он ...Стоп! А может отогнать эту крамолу! Ведь можно, наверно и что-то по другому! А что по- другому? Что! Что?
Нет, выход один и он правильный!»
Он встретился с глазами профессора и тот многозначительно опустил глаза. «Он понял! Он одобрил!- проскочила мысль.- Теперь надо немедленно решаться. «Я скоро вернусь. Надо взять кое-какие документы.» - буркнул он дежурному конвоиру и быстрыми шагами вышел ю камеры допроса.
Профессор понимающе посмотрел ему в след. Но старлей уже не видел этого одобрения быстрым шагом поднимался по лестнице на четвертый этаж, в свой кабинет. Он автоматически козырял встречным сослуживцам, не различая ни знаков различия, ни служебного положения офицеров. И, если младший офицерский состав с удивлением провожали  взглядом,  обычно словоохотливого сослуживца, то старшие по званию вообще не замечали какого-то спешащего лейтенантика.
Вот и черная дверь, ничем не отличающейся от других дверей и, такой же как у всех, кабинет следователя. «Может остановиться! Может я неправ? Опять вернуться в эту клоаку? Трус! Какой же я трус!»
Нервозно вставленный ключ и, охваченный самобичеванием Олег Петрович, наконец- то остается наедине со своими мыслями. Но они уже превратились в бурю , в девятый, неуправляемый, вал. Инстинкт сохранения разума потерпел крушение и теперь все вихрем автоматически приближалось к задуманному сценарием финалу. Олега лихорадило. Трясущимися руками он открыл нижний ящик стола.
Черный метал одним оком вызывающи посмотрел в глаза хозяина стола : «я давно жду тебя!»
Это еще больше подстегнуло старлея: «Я готов!»- отчаянно прохрипел он и протянул руку к ассистенту задуманного.
Холодное рукопожатие с ним остановило дрожь пальцев и сумбур мыслей в голове. Все ясно выстроилась как в математической аксиоме:
«Дважды два-четыре»- «Обратной дороги нет!»
7,б2- мм Револьвер системы «Наган», который имели все сотрудники ОГПУ, дружески прижался к руке хозяина…