Весной или в начале лета 1954 года отец принес нам радостную новость – его полк отправляли в Германскую Демократическую Республику – ГДР.
Первые квартирьеры, при возвращении оттуда, описывали все в Германии в самых радужных красках. Они привезли с собой тамошнюю валюту – марки и алюминиевые пфенниги, которые все с любопытством рассматривали.
Полк в полном летном составе в ГДР перелетел, а семьи долго ехали в двухосных вагонах-теплушках с нарами на две семьи вместе со своим скарбом. Штабной и технический состав полка с полковым имуществом двигался отдельными от нас эшелонами. Иногда эшелоны останавливались вместе, и тогда отец прибегал нас проведать.
Жили тогда офицеры очень бедно, вся мебель в их квартирах была казенной, да и сами квартиры были казенные. Поэтому вещей с собой у нас было мало, собственно и купить что-то из носильных вещей в послевоенной разрушенной до тла стране было трудно. Больше одного - двух лет в одном гарнизоне тогда офицеры не служили, поэтому, помнится, все переезды делались налегке – вещи не успевали накопиться.
Ехали через Польшу, запомнились мне польские железнодорожные вагоны с одноглавым белым орлом Пястов. Останавливался наш эшелон редко, где-то в малонаселенной местности, а часто и в лесном массиве. Как я думаю, соблюдался режим секретности в передислокации.
Но это было первое мое настоящее путешествие за границу.
Польско-немецкую границу мы пересекли ночью и уже ранним утром прибыли на разрушенную почти до основания станцию или пакгауз военного городка близ маленького немецкого города Вернойхена.
Нас встречал отец. Вот мы уже разгружаем и заносим домашние вещи в относительно большой двухэтажный, оштукатуренной дом. Дом весь увит плющом, с красной черепичной крышей, с одним подъездом с правой стороны здания.
Нас разместили на втором этаже здания бывшего холостяцкого офицерского общежития немецких авиаторов истребительной школы 01, начавшей свою историю с 1937 года, как я потом выяснил в Интернете.
Первый день на новом месте мне запомнился навсегда. Наскоро разместившись в комнате, размером так 5х3 м, в которой стоял платяной шкаф в углу, стол с парой стульев посередине, две кровати с одной стороны комнаты, да раковина с холодной водой у двери, женщины решили двинуться… ну, куда бы вы думали? Конечно, в местный магазин. Я сопровождал маму.
Мы нашли этот магазин у гарнизонной гауптвахты, с огромной тарелкой черной сирены на столбе рядом с раздвижными коваными воротами. Мама с женщинами вошла в магазин, я же остался на улице. Через некоторое время мне надоело ждать, и я зашел в магазин. Мамы нигде не было. Я решил, что проворонил ее уход и решил двинуться самостоятельно к дому.
Дорогу назад я толком не помнил, но тут наткнулся на знакомого военного, весьма удивленного моим одиночным появлением здесь в первый день приезда в городок. Он проводил меня до дома, где мамы не оказалось. Я сел на лавочку около дома и стал спокойно ожидать прибытие мамы. Оно не замедлило реализоваться. Я увидел группу все тех же знакомых женщин, которые вели под руки рыдающую маму. Да и как же не рыдать, в первый же день исчез единственный любимый сынок, которого она не нашла, спустившись со второго этажа магазина, о существовании которого я не знал.
Так мы и зажили на новом месте. Отец с утра уходил на службу, я осенью пошел в первый раз в первый класс начальной гарнизонной школы, а мама оставалась на хозяйстве.