ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ
Часть 9
Несколько последующих дней, Алексей с Василисой виделись только урывками. По утрам, на обязательной разнарядке у крыльца конторы. Реже, вечерами, когда Василиса, забегала в кабинет двух председателей для того, чтобы «утрясти» свои насущные, бумажные дела. Но в такие минуты, кто-нибудь, обязательно присутствовал в конторе. И влюбленные могли лишь, обмениваться тайными взглядами, полными глубокого смысла. Но, понятного, только им двоим.
Алтунин больше не заводил с Алексеем «душе спасительных» бесед. Демьян Федорович, как-то резко сдал. Хорошо знавшие его люди, подмечали, что председателя их колхоза, точат какие-то, не веселые мысли. Личного ли, рабочего ли характера. Но видно было, что их бессменный руководитель частенько стал пребывать в невеселом и задумчивом состоянии духа.
Причину этой грусти, знали лишь самые близкие ему люди. Знали об этом и Алексей с Василисой.
Алтунину в Райсовете, все чаще, уже в открытую, советовали передать председательскую должность «перспективному, молодому коммунисту».
Демьян Федорович отлично все понимал. Хорошо отлаженное хозяйство, годами удерживающее Переходящее Красное Знамя, стало слишком лакомым кусочком для сына товарища Китаева.
Кстати, очень посредственного зоотехника. Так по секрету, сообщил ему старый товарищ. Тот, что был председателем колхоза, в котором работал младший Китаев.
Отец его , занимал заметную должность в Райсовете. И под его «дудку, плясали» многие чиновники, дрожавшие за свои теплые места.
Далеко не все, конечно, но таких - хватало.
Долгов, пока не вмешивался в это дело. Выжидал, когда Алтунину, конкретно предложат передать председательство младшему Китаеву.
Он не имел прямых доказательств «мышиной возни», в кабинетах района, против заслуженного председателя их колхоза.
В защиту Алтунина, Алексей заготовил, как ему казалось, весомые аргументы. С помощью Василисы и комсорга села Ивана Лозового, Алексей собирался организовать обще сельское собрание. Кроме того, Алексей надеялся на деловое заступничество за Алтунина, со стороны товарищей из Горкома.
А пока, все село готовилось к торжественному открытию новой школы. До первого сентября оставалось меньше недели.
По вечерам, свободные от работы колхозники, дружно тянулись к центру села, где возвышалось добротное здание школы.
С шутками и песнями, люди наводили последний лоск в школе и на ее территории.
В такие минуты, Алексея распирала гордость за «своих» людей. В военные и послевоенные годы, Советских людей сплотила общая беда. И общее стремление, поскорее избавиться от этой беды..
Но среди тружеников сел, такие единения людей, были особенно заметны.
Как-то, спустя 3 – 4 дня после последнего их свидания, Алексею посчастливилось, один на один столкнуться с Василисой в коридоре конторы. Сжав руку девушке, он жарко зашептал ей в лицо,
- «Васенка, милая, истосковался я по тебе. Что толку, что ложусь спать во время. Заснуть-то, я все равно не могу. Ты у меня перед глазами стоишь.. Свет мой, солнышко! Выгляни сегодня в окошко. Часов в 12 ночи. Не то, умру!»- быстро коснувшись губами руки Василисы, Алексей выбежал во двор.
И тут же за дверью взревел мотоцикл. Василиса, не успевшая ничего ответить своему милому, прижала ладонь к лицу. Ту , которой коснулись его губы.
Отрешенно улыбаясь своим мыслям, она вошла в кабинет Алтунина. Скорей всего, пред. колхоза, слышал жаркий шепот Алексея, сквозь не плотно прикрытые двери.
Но встретившись с сияющими глазами девушки, он ни чем себя не выдал.
«Присядь, товарищ агроном. Обсудить тут, кое-какие, насущные вопросы надо. Думаю, что со школой все хорошо будет. Пора и об уборочных делах подумать. Урожай добрый ожидается. Только бы, небесная канцелярия не подвела».
С трудом возвращаясь в действительность, Василиса присела к столу.
Они долго и обстоятельно обсуждали предстоящие уборочные работы. Рабочих рук в колхозе хватало, за счет хорошего притока новоселов из соседних, разъехавшихся поселков.
Но с уборочной техникой в Ивняках, были серьезные проблемы.
От «развалившихся», маленьких хозяйств, Ивняковцам ничего, кроме металлолома, не досталось. Не считая, конечно, земель и новых членов колхоза.
Но всю их, более или менее пригодную технику, по распоряжению свыше, передали в районные МТС.
В районе существовали две Моторно-Тракторные Станции. В небольших колхозах, как правило, в те годы было мало своей техники. Станции такие, существовали специально для помощи хозяйствам, в самых необходимых случаях. МТС входили в собственность районных, правящих организаций.
Чтобы заполучить в свое хозяйство вожделенную технику, необходимо было руководителям колхозов, заблаговременно подавать заявки в Районные Советы.
Алтунин давно уже подал такую заявку. Но ему объявили, что тракторы и комбайны, уже распределены и его колхозу надо управляться своими силами.
Это было похоже на саботаж. Алтунин, не в первый раз убедился, что его открыто выживают с должности. Надо было что-то предпринимать.
И он, и Василиса, отлично понимали, что районное руководство, найдет тысячу аргументированных причин, чтобы обставить свой отказ в технике, вполне законным и обоснованным.
Выслушав признание Алтунина в его неприятных проблемах, Василиса спросила того, знает ли об этом товарищ Долгов.
-«Знает, Василиса Кузминишна. Сразу после первого сентября, обещал серьезный визит нанести товарищам из района. А если не поможет, собирался в Обком партии обратиться. Мне уже доверия нет. Отказался от должности парторга. Понимаю отлично, что это всего лишь предлог. Но взялись за меня намертво. Сынок товарища Китаева, крепко на мое место наметился. Хоть ты, товарищу Сталину пиши. - Алтунин крепко растер лицо ладонями. - Ну, иди по своим делам. А мне еще поработать надо».
Приподнятое настроение девушки, пропало. Она не хуже Демьяна Федоровича понимала, что если взялись за него товарищи из района, то доконают непременно.
Но ведь, они ставят под угрозу срыв уборочных работ в колхозе.
-«Не дай Бог, дожди пойдут. Хлеба добрые стоят. Со дня на день, косить надо. А как под снег урожай уйдёт? Это же, председателю колхоза, тюрьма обеспечена. И мне за одним. Надо что-то делать! Сегодня же, посоветуемся с Лёшей. Придумаем, что ни будь»
Поздним вечером, с трудом дождавшись, пока родители затихнут за перегородкой, Василиса, осторожно выскользнула из дома. Ночи к концу августа, заметно похолодали. Кутаясь в большую, теплую шаль, Васена вышла за ворота.
Тут же, из темноты осенней ночи, к ней метнулась высокая фигура. Алексей поджидал девушку, прячась в тени большого тополя, растущего у соседской ограды.
-«Как я рад тебя видеть, Васенушка моя, любимая» -, прижимая к себе девушку, прошептал он , горячо дыша ей в ушко.
Ночь, окутавшая их темнотой, была совершенно непроглядной. Но Алексей, увлек девушку ближе к тополю, в надежную черноту его тени.
Все слова, приготовленные Василисой, по поводу проблем, с Алтуниным, выскочили из ее головы.
Отдаваясь ласкам любимого человека, она забыла обо всем. Только сейчас, Василиса поняла, как она соскучилась по его поцелуям и бессвязному шепоту. По его, обжигающим сердце, словам любви.
Изнемогая от неосознанного томления, не совсем понимая, что с ней происходит, Василиса вдруг прошептала, мимолетом подивившись своей смелости, - «Пойдем ко мне, Лёшенька, мой любимый».
Он замер на секунду, не веря услышанному. Но тут же шагнул следом за девушкой, облизывая пересохшие от волнения губы.
Они, ни кем не замеченные, осторожно пробрались в ограду дома Лозового. Василиса провела своего милого в сарай, и они поднялись по лестнице на сеновал.
И снова, как в незабываемую ночь в ромашковом поле, он целовал ее лицо, залитое беспричинными, сладкими слезами. Шептал что-то бессвязное и щемящее нежное.
Весь мир, с его предрассудками, все сплетни, существующие и предстоящие, для влюбленной пары, остались во вчерашнем дне. Не касалось их и то, что будет в дне завтрашнем.
Слишком острым был восторг их любви, чтобы думать о каких-то «аморалках», « Гапках», Китаевых и прочих язвах на дороге их судьбы.
Уставшие от избытка чувств и эмоций, но бесконечно счастливые, они уснули в объятиях друг друга, спокойно и безмятежно.
Василиса проснулась от громкого петушиного крика. В первую секунду пробуждения она не поняла, отчего так хорошо на сердце. И почему так тепло и уютно ее телу.
--«Лешенька! - Василиса осторожно освободилась от крепкого, даже во сне, кольца его рук. – Любимый. Единственный. Мой, только мой!» – запело в груди. И новая волна счастья накрыла девушку с головой. Она припала к его губам, в самом нежном и сладком поцелуе.
Алексей сонно сжал Василису в объятиях. Пробормотав что-то, завозился в темноте, устраиваясь удобнее на ее груди.
Но Василиса, с сожалением поняла, что пора будить своего сокола.
-«Лёшенька, проснись, милый. Тебе уходить пора. Ночь на исходе».
Выплывая из сладких объятий сна, Алексей, как и Васёна, не сразу сообразил, где он и что с ним. А проснувшись, так же, как и его любимая, почувствовал прилив буйной радости, распиравшей грудь.
-«Иди ко мне, счастье мое»,- прошептал хрипло, снова теряя голову.
Но Василиса, притворно «сердито» шлепнула его по руке. – «Жадина! Рассвет скоро. Не до этого, Лёшенька. Уходи скорее. Мама скоро встанет, корову доить. Через огороды уходи. Так быстрее и безопаснее. Я провожу».
-«Отдыхай, любимая моя. Поспи еще, перед работой Я разберусь сам». Сдерживая вздохи разочарования, Алексей быстро оделся и выскользнул за дверь сарая.
Поутру, Матрена, увидев у подножья лестницы туфли дочери, лишь тяжело вздохнула, принимаясь за дойку.
В глубине души, она ничуть не осуждала дочь, прекрасно понимая ее чувства.
Прислонившись лбом к теплому боку коровы, Матрена унеслась в мыслях в дни своей молодости. Она вспомнила, как сама млела под взглядами бравого «служивого», Кузьмы Лозового.
Как сходила с ума и кричала от отчаяния, не веря в то, что вернется он после демобилизации, за ней, опозоренной и душевно раздавленной нелюдями, опоганившими ее тело и душу.
Как несколько раз, порывалась она, наложить на себя руки. И только слабая надежда на совершенно призрачное счастье с Кузьмой, удержали ее от рокового поступка.
Вытирая слезы, Матрена прошептала, - «Господи, пошли дочке моей счастья, как послал мне с Кузьмой моим. Только не допусти, чтобы встретились ей, на пути, такие мрази, каких довелось встретить мне».
Благополучно добравшись до дома Тамары Гавриловой, Алексей, едва раздевшись, упал на не разобранную постель. В голове приятно шумело, как от рюмки хорошего коньяка.
Едва коснувшись головой подушки, он уснул мгновенно, словно провалился в никуда. Долгов не заметил в потемках, почтового конверта со штампом городского ЗАГСа, лежащего на его столе.
Он увидел его сразу же, пробудившись от сна. Взяв в руку , нахмурился. Что-то неприятное почудилось ему в этом знаке. Почему сейчас, в такой счастливый для него день, он держит напоминание о том, что все еще связан с женщиной, ставшей для него чужой.
Сунув конверт в карман, Алексей вышел в кухню, где хозяйка хлопотала над скромным завтраком для постояльца.
-«Спал бы ты, сынок. Единственный выходной людям выпал после покосов. Воскресение сегодня. Всем же, отдых сегодня, объявили. Кроме скотников да пастухов», - с сочувствием глядя на квартиранта, проворчала женщина.
Внимательно осмотрев Алексея, чуть заметно усмехнулась. Вид постояльца говорил сам за себя. Осунувшееся , после бессонной ночи, лицо, слегка запавшие глаза в голубоватых тенях, не ускользнули от все понимающего взора пожилой хозяйки.
-«Я не на долго, Тамара Владимировна. Дела есть неотложные» - отозвался Алексей, напряженно думая о том известии, что могло ждать его в конверте.
Как обычно, выпив кружку молока и закусив куском хлеба, домашней выпечки, он, поблагодарив хозяйку, отправился на работу.
Контора встретила его гулкой тишиной. В этот день, многие из колхозников отдыхали, набираясь сил для предстоящей уборочной страды. Не пришел в контору и Алтунин. Видимо, тоже решил немного передохнуть.
Неохотно, как какую-то, неприятную вещь, Алексей вынул из кармана конверт.
И это, не смотря на то, что известий из городского ЗАГСА, он ждал с нетерпением. Алексей, почему-то, был уверен, что ничего хорошего для себя, в этом конверте не найдет. А ему так не хотелось, терять радужное настроение, окунаясь в неизбежные разборки, со своей неудавшейся, семейной жизнью.
Выдохнув, как перед прыжком в воду, Долгов решительно вскрыл конверт. Пробежав глазами короткий, машинописный текст, сжал руками голову. Приподнятое настроение Долгова, исчезло без следа.
В равнодушном, официальном ответе, ему было предложено, обратиться в суд по вопросу расторжения брака. Или подать в ЗАГС, обоюдное заявление от обоих супругов.
-«Надо было сразу все узнать, как положено, - с досадой, подумал Алексей.- Никто мне не виноват. Догадывался же, что так и будет. Что делать?»
Вновь отправляться к жене на поклон, ему было невыносимо.
Чтобы хоть как-то успокоиться и отвлечься от неприятного события, Алексей достал папки с текущими делами и попробовал вникнуть в суть документов.
Но вскоре понял, что ничего из этой затеи не получится. Ни одно слово, из прочитанного, не задерживалось в расстроенном мозгу.
Отодвинув бумаги, он вернулся к собственной проблеме. –«Что делать?»
Ехать к жене, уговаривать ее подать обоюдное заявление на расторжение брака, ему страшно не хотелось. К тому же, Алексей был почти уверен, что Лена, снова откажется.
Подать на суд? Но в этом случае, ему придется вытащить наружу, всю грязь их последних семейных дел. Придется прилюдно рассказывать об аборте жены. О ее скандальном визите в Ивняки. О неблаговидных делишках ее отца. О том, как с его с подачи тестя «распределили» в Горсовет.
Но кто поверит, что сам он, ни при чем. И не осознанно «закрыл глаза» на вопиющий факт «блата», при своем назначении заведующим Экономическим отделом Горсовета.
А обойти эти факты, не удастся. Лена была далеко не дура, чтобы не извлечь из всего этого, максимальной выгоды для себя.
Тем более, что не опровергнута еще та кляуза, что Лена написала на него в партийную организацию.
«Почему молчит Куржаков ? Почему меня не вызывают на разборки в Бюро Партии. Хотя, времени прошло совсем не много. Надо звонить Владимиру Викторовичу. А лучше всего, самому съездить»
В коридоре хлопнула входная дверь. Послышалась легкая поступь вошедшего человека. –«Василинка!» - екнуло в груди Алексея. Вскочив со стула, он шагнул к двери. Брошенное на столе письмо из ЗАГСа, свалилось на пол. Не заметив этого, Алексей наступил на листок с ответом, словно стремясь растоптать еще одну неприятность, что подсовывала ему жизнь.
Она ворвалась в кабинет стремительно, как свежий ветер. Несколько секунд Василиса и Алексей, неотрывно смотрели друг на друга.
-«С добрым утром, любовь моя», - прошептал он, делая шаг к девушке.
-«Здравствуй»- шевельнулись в ответ ее сочные губы, от которых невозможно было отвести глаз.
Алексей крепко обнял свою Василису. Уткнувшись лицом в её волосы, он закрыл глаза, с упоением вдыхая незабываемый запах цветущих ромашек.
И снова, как по волшебству, все мысли, тяготящие его сердце, ушли из сознания мужчины. Эта необыкновенная девушка, действовала на него, как волшебный, все исцеляющий бальзам.
«Я люблю тебя» – прошептал, почти простонал Алексей. Он почувствовал, как ответная волна дрожи, пробежала по телу Василисы, и еще крепче прижал ее к себе.
«Господи, - зазвенело в голове убежденного атеиста, - сделай так, чтобы смог я, наконец, предъявить всему миру эту девушку, как свою жену.. Чтобы с гордостью целовал ее за свадебным столом». – Подобные «крамольные» мысли, уже не удивляли их хозяина. В последнее время, они слишком часто стали навещать коммуниста Долгова.
Зрелая любовь тридцатилетнего человека, была слишком сильной. И во имя этой любви, он мог отступиться даже от высоких принципов, что были прописаны в Уставе члена КПСС.
Что касается Василисы, то она несла свою любовь смело и безоглядно. О своей «чести комсомолки», девушка не задумывалась ни на секунду. И лишь тревога за горячо любимого человека, удерживали Василису от опрометчивых поступков. Иначе бы, не задумываясь, кричала в лица разного рода «Гапкам» и прочим «блюстителям чужой нравственности, - «Да! Люблю! Женатаго! А вам какое дело?»
В коридоре громко хлопнула входная дверь и молодые люди, нехотя оторвались друг от друга.
Войдя в кабинет, Алтунин увидел двух самых ответственных членов правления села. Они усиленно «работали», сидя за столом и перебирая какие-то бумаги.
« Отдыхали бы вы, молодежь, - проворчал пред. колхоза, подсаживаясь к общему столу. – Школа начнется, а там уборка. Не до отдыхов будет».
-« Ничего, Демьян Федорович, зима длинная, отдохнем», - улыбнулась ему Василиса.
-«Ну да, кто бы говорил. Знаем мы вас, Лозовых. Что родители, что дети, отдыха не знают. Иван, брат твой, дочка, за семерых пашет. И на тракторе успевает, и на полуторке».
Алтунин тяжело заворочался на скрипучем стуле, доставая из тумбы под столом, папки со своими бумагами.
«Алексей Михайлович, речь бы надо хорошую заготовить для учеников. Ты это умеешь. Я само собой, скажу, что надо. Старшеклассников надо ориентировать на работу на земле. Механизаторов мало. В доярки никто идти не хочет. В городах лимит на рабочие места открыли. Сельские ребятишки дуром прут в ФЗУ. Я человек маленький . Но осмелюсь заявить, что партия наша недоработала здесь чуток. Колхозы и так едва дышат. А тут еще, всю молодежь, города переманывают. Что-то надо делать».
Этот вопрос волновал не только председателя колхоза. Долгов давно уж обдумал тему речи, что готовился сказать на открытие школы.
-«Скажу, конечно. Но от речи толку мало, Демьян Федорович. Делами надо подтверждать обещания, что школьникам даем. Дома для молодежи ставить добротные надо. Условия работы как-то облегчать. Культуру поднимать. Медицину , то же…»
Василиса присоединилась к увлеченному обсуждению дальнейших планов и возможностей развития Ивняков
Над селом поднималось все еще, по летнему, горячее солнце. Свободные от общественной работы колхозники, торопились с максимальной пользой для личных нужд, использовать такой редкий выходной.
Но двум председателям и многим другим, было не до отдыха.
Со стороны кузницы послышались гулкие удары тяжелого молота. С утренней дойки, с песней и шутками, прошли доярки. За селом взревел трактор. Иван Лозовой, готовился поднимать зябь. С фырканьем и ржанием, к речке промчался табун лошадей. Николай Кокорин, и в выходной, посчитал нужным, искупать и почистить своих подопечных.
Алтунин поднялся из-за стола первым.
Сменив официальный тон на дружеский, обратился к Долгову, - Алексей, ты сегодня, чем думаешь заняться? Если свободен, так может быть, пробежимся на твоем железном коняге по полям? Прикинем, сколько чего и по чем. Тут бы и агроному не дурно составить компанию нам».
Поймав обиженный взгляд Василисы, засмеялся - «Не дуйся дочка. Знаю, что ты из полей не вылезаешь. Читал я все твои отчеты и замечания. Но одна пара глаз хорошо, а три лучше.
Заодно помозгуем, как можно быстро и без потерь зерновые убрать. Техникой нас притесняют. Может быть, надумаем чего. Всем миром урожай спасать будем. Не добьемся в районе справедливого распределения техники, так литовками косить будем хлеба.
По старинке, снопы вязать будем. Многие колхозы из мелких, так и поступают. У некоторых техники вообще нет никакой, кроме лошадок».
Договорившись, встретиться у конторы через пару часов, все трое, разошлись по домам.
Василиса собиралась помочь матери отсортировать и засолить на зиму огурцы и помидоры.
Алексей хотел помочь хозяйке и выкидать скопившийся в хлеву навоз.
Он снова забыл, при встрече с Васёной, поделиться с ней мыслями, по поводу свободной квартиры. Съезжать ли от Гавриловой или повременить, он еще, не определился окончательно.
Были мысли отдать свободную квартиру под интернат для старшеклассников из соседних сел.
Но все эти наметки, он решил вначале, обговорить с Алтуниным и своей Васёнкой. Долгов не был уверен, что дети смогут вести самостоятельную жизнь в интернате. А чтобы назначить им воспитателя, необходимо было разрешение района, с назначением штатной единицы этого самого воспитателя. Дело это было не простое и требовало не мало времени.
Тем более, такие решения, напрямую зависели от товарища Китаева. А доверия к этому «товарищу», у Долгова не было.
Спустя пару часов, все трое вновь сошлись у крыльца конторы.
Окинув взглядом Василису, Алексей застонал от восхищения. Девушка была хороша, как никогда. Вместо привычной , свободно распущенной косы, вокруг головы Василисы, гордо возвышалась «корона», переплетённая ярко красной, атласной лентой.
Матрена постаралась на славу, заплетая густые волосы дочки по моде своих, молодых лет. Медовые глаза девушки излучали такое счастье, что видавший виды, Алтунин, смущенно отвел в сторону глаза.
Он вдруг почувствовал, что откровенно завидует нелегкому счастью влюбленных, молодых людей. Ведь его собственная, семейная жизнь, устоявшаяся и спокойная, прошла без душевных взлетов и волнений.
«Эх, Айгуша… , - с тоской подумал председатель, - где ты есть? Жива ли, боль и вина моя? И как зовут того, кто носит часть души и плоти моей?
Как складывается его жизнь? Или – её?»
Растревоженное сердце заныло. С трудом отогнав воспоминания, явившиеся так некстати, Алтунин устроился в седле мотоцикла, позади Алексея.
Васена откинув накидку, собралась забраться в коляску. Но Алексей удержал девушку. Вынув из багажника небольшую, мягкую подушечку (подарок квартирной хозяйки), он положил её на сидение. Задержав руку девушки в своей руке, дольше, чем полагалось, помог сесть в коляску.
Пугая ленивых хозяйских собак, мотоцикл промчался по селу и вырвался на просторы полей.