ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ.
Часть 22
У заведующей Детсадом «Ромашка» не было личного кабинета. Не потому, что он ей был не нужен. В помещении Детского Сада, не имелось лишних комнат. Поэтому Василиса Кузминишна, занималась всеми бумажными делами в помещении столовой. Чаще всего, во время «тихого часа», когда неутомимые питомцы «Ромашки», спали в своих уютных постельках.
Все необходимые документы, с которыми работала Василиса, помещались в одной, обыкновенной папке с тесемками. В углу помещения столовой стояла списанная школьная парта, за которой обычно, работала Василиса. Алексей, своими руками, превратил старенький школьный «раритет» в добротный, однотумбовый стол.
Работы по прямой специальности, у заведующей было не так много. Большую часть рабочего времени, Васёна посвящала детям. Не только своей, старшей группы, но и всем остальным.
К вечеру, шестого ноября, когда большую часть детей, уже разобрали по домам, Василиса попросила Нину зайти в столовую.
Она не стала садиться за свой стол, чтобы показать младшему воспитателю, что разговор между ними, предстоит не официальный.
Нина, мывшая полы в коридоре, молча отложив швабру, вошла следом за заведующей. Остановившись у порога, она, как обычно, опустив голову, ждала, что скажет ей заведующая.
-«Нина, – Василиса нарочно не стала называть отчества девушки, чтобы показать той, что разговор им предстоит дружеский.
– Почему вы так сторонитесь людей? Вы прекрасный воспитатель. Я вижу, как вы детям всю душу отдаете. А от людей вы как будто, стараетесь отгородиться».
Быстро взглянув в лицо Василисы, Нина еще ниже склонила голову. Как объяснить человеку, выросшему в родительской любви и заботе, что она до сих пор, каждую минуту ожидает окрика или насмешки по поводу своего «уродства».
Нина так и не смогла избавиться от детских страхов забитого, нелюбимого ребенка. Родной отец, обваривший кипятком пятилетнюю дочь, остался в памяти Нины, как воплощение ужаса и не проходящей боли.
В начале, боли физической. Но по мере взросления, воспоминание об отце, и предавшей девочку матери, остались в сердце Нины, вечной болью душевной.
Тетка, вырастившая брошенного родителями ребенка, редко применяла к той физическую силу. А если и била, то скорее всего, чисто символически.
Но она находила какое-то, болезненное удовольствие в том, что мучила ребенка морально.
– «Бросили тебя твои папка с мамкой на меня, немощную. И что я с такой страхолюдиной делать должна? Замуж тебя, меченую, никто не возьмет. Детей ты рожать не сможешь. Хоть бы Бог тебя прибрал. А то, ни черту кочерга, ни Богу свечка», - ежедневно нудила тетка.
За любую провинность, по мнению тетки, та ставила девочку на колени и не повышая голоса, «воспитывала» хрупкого болезненного ребенка, упрекая Нину в « неблагодарности» и «дармоедстве».
-«Тварь ты, дармоедка неблагодарная, - скрипела «воспитательница», - ты мне ноги должна целовать за то, что я подобрала тебя. А ты, уродина безрукая, снова стакан разбила».
Не старая еще, на вид, вполне здоровая тетка, умерла во сне, когда Нине шел 25 год.
Никогда не имевшая семьи тетка Нины, ушла, оставив свою воспитанницу с изуродованной душой. Полную детских страхов и фобий, относительно своей внешности и не только.
Нина сторонилась и не любила шумных компаний, панически боялась мужчин. Несмотря на молодость, девушка никогда не стремилась к нарядам и косметике. Платья и блузы Нины, были с глухими воротами и длинными рукавами. Свои красивые, вьющиеся волосы, она туго скручивала в узел, закалывала шпильками и прятала под серый берет.
Но все же, ни родителям, ни тетке, не удалось убить в девушке природной доброты и самоотверженной любви к тем, кто был слабее её.
-«Нина, что вы стоите, как провинившаяся школьница? Присядьте рядом, - оборвал воспоминания девушки, проникновенный голос начальницы, - Поговорим, о нашем, женском.. ».
Нина, преодолевая внутреннее сопротивление, присела рядом с Василисой : -«Что ни будь, случилось, Василиса Кузминишна?» – спросила она, настороженно глядя на Василису.
«Ниночка, ну что ты, право. Как улитка. То покажешься из своей раковины, то вновь спрячешься. Месяц назад, когда мы только начинали работать вместе, ты была совсем другой. Веселее и смелее. Что случилось, дорогая? Возможно, ты пожалела о том, что оставила район? Может быть, ты вернуться хочешь?»
-«Что вы, только не это. Не гоните меня, Василиса Кузминишна. Прошу вас. Я исправлюсь, вот увидите!» - Нина вскочив на ноги, с мольбой смотрела на Василису. Небесно синие глаза девушки наполнились слезами. Задрожавший голос говорил о панике, вызванной словами заведующий.
Василиса и сама немного напуганная её реакцией, потянула Нину за руку: –« Успокойся, милая. Ты у меня на вес золота. Это я боюсь, что такая прекрасная воспитательница, покинет наших грудничков.
Завтра в 12 дня, в клубе общее сельское собрание. Не только в честь Великого Октября. Но и квартиры будут распределять. Для тебя, тоже приятная новость имеется. Так что, будь добра, не прячься в свою раковину, а приходи в клуб. Пораньше, чтобы место поближе к сцене занять Хорошо?»
«Да, - глотая слезы, прошептала Нина. - А я собиралась побелить в доме».
- « Никаких побелок в праздник. И вот еще что, - Василиса стянула с головы Нины ситцевый платок. – Позволь? - с этими словами, она ловко выдернула шпильки из волос Нины.
Короткие до плеч, тугие, светлые локоны волос, рассыпались по плечам девушки.
Нина, не привычная к таким «вольностям», попыталась собрать в пучок свои непослушные кудри. Но Васёна, с тихим смехом, удержала руки девушки. – «Такие волосы прятать под платками и беретами, просто грешно, Ниночка. Ты красавица. Иди, посмотри на себя в зеркало. И чаще смотрись. Будь смелее. И все будет так, как ты захочешь. Только ты, Нина, позволь и другим людям увидеть твою красоту, а не вечную грусть и неуверенность в себе».
В эту ночь, едва ли не впервые за последний год, Нина спала спокойно. Рассвет она встретила в прекрасном настроении.
Одеваясь для похода в клуб, Нина впервые подумала о том, что у нее слишком мало приличной одежды. Вернее, её совсем не было. И она с внутренним содроганием, надела новое крепдешиновое платье тетки.
Та пошила себе его, еще до войны. Но голубое, в синий горох, нарядное платье, так и пролежало в сундуке, пропахшим нафталином. После смерти тетки, Нина несколько дней проветривала красивую вещь на воздухе, чтобы избавить её от неприятного запаха.
Иногда, оставаясь одна, она одевала платье и стыдливо рассматривала себя в зеркало. Платье очень шло к ее синим глазам и бледной коже. Но одеть его на люди, Нина так и не решилась.
Чтобы спрятать пятна ожогов на обнаженных рука, поверх платья,
Нина одела, далеко не новый, но мало ношеный, теткин же, синий пиджак. Её нудная тетя, при жизни была такой же щуплой, как и воспитанница.
Повертев в руках, привычный серый берет из плотного фетра, Нина решительно отбросила его в сторону.
Из шкафа, на белый свет появился кашемировый платок, с яркими красными розами. Все вещи, что впервые, осмелилась сегодня надеть на себя Нина, принадлежали когда-то тете, сестре ее отца.
Накинув на плечи овечий, потертый кожушок, Нина вышла на улицу.
В переполненном клубе, Нина отыскала глазами Гульнару Каримовну и протиснулась поближе к ней. В переполненном клубе было достаточно душно. И Нина, замирая от робости, по примеру других, сняла кожух. Оставшись в платье и пиджачке, устроилась рядом с коллегой. Кожух она положила на колени. Яркий платок сполз на плечи девушки, открыв людям её кудрявую голову.
Сидя рядом с Гульнарой, Нина поймала на себе удивленный взгляд Николая Кокорина. Он, полуобернувшись, рассматривал ее в упор, будто видел впервые.
Во взгляде конюха, Нине показалось осуждение.
Вспыхнув до корней волос, Нина торопливо натянула платок на самые глаза. – « Чего ради я так вырядилась? Что обо мне люди подумают», - Нина готова была вскочить, чтобы бежать из клуба, подальше от внимательного взгляда Кокорина.
Но её внимание отвлек председатель Сельсовета, поднявшийся на сцену. Погруженная в свои панические мысли, Нина почти не вслушивалась в его слова.
Алексей поздравил односельчан с Великим праздником Октября. С успешным завершением уборочных работ, с завершением строительства трех жилых домов. Он говорил еще что то, негромко и проникновенно. Нина слушала его голос, не особо вдаваясь в смысл сказанного. Мысли ее, все еще путались и перескакивали одна на другую.
До ее слуха как, сквозь вату долетело собственное имя, произнесенное Долговым. «Что?» - Нина, приподнявшись с места, оглянулась на Гульнару.
–«Нина Николаевна, скажите пожалуйста, вы не передумали остаться в Ивняках навсегда?» – переспросил Алексей, с пониманием глядя на растерявшуюся Глазкову. «Нет. Я хочу остаться здесь» - пересохшим от волнения голосом отозвалась девушка.
-«Замечательно. По настоянию вашей заведующей, характеризующей вас, как ответственного и добросовестного воспитателя, предлагаем вам перейти в освободившийся дом Кузякиной Агафьи Степановны»
Сидящие на скамьях люди, одобрительно загудели и захлопали в ладоши. А Нина наконец, сообразила, что только что стала обладательницей теплого и сравнительно большого дома, ранее принадлежащему Николаю с детьми и его теще.
О том, что Николай с семьей переходит жить в новый дом, она успела отметить краем сознания, еще раньше.
-«Представляешь, нам дом Петра Голубева отдали. Он совсем новый и теплый, говорят», - зашептала Гульнара, склонившись к уху Нины.
«Да! А куда Петр с семьей?» - чувствуя, что городит глупость, Нина снова покраснела.
«Нин, ты чего это? Проспала все что ли? – удивилась Гульнара, подозрительно рассматривая коллегу по работе. – И точно, проспала. Голубевых в самую большую квартиру переселяют. Три комнаты и коридор широченный. Кухня отдельная. Да еще прихожая. Шик! Таких квартир не у каждого начальника сыщешь.
Все думали, что Долгов для себя эту квартирку готовит. А он в рядовую, двухкомнатную пошел, как у Кокорина. Они с ним в одном доме жить будут. А самую большую, многодетному Петру с Катериной отдал. Ну молодец! И правильно. Катерина Кузминишна седьмым ходит». - Гульнара болтала без умолку, жестикулируя и подталкивая Нину в бок.
Но она не раздражала девушку.
Наоборот, копаясь в своих беспочвенных переживаниях, Нина прослушала самое интересное из выступлений Долгова и Алтунина.
После собрания, когда большинство сельчан разошлись по домам, заиграла гармонь и начались танцы. Нина, подчиняясь воле словоохотливой, деятельной Гульнаре, осталась сидеть рядом с ней, глядя, как танцуют молодые пары. Впервые в жизни, Нина присутствовала на таком шумном мероприятии. Нельзя сказать, что танцы ей понравились.
Но и страха или неприязни к шумному мероприятию, Нина не почувствовала.
Прослушав несколько танцевальных мотивов, исполняемых виртуозом Иваном Конюшиным, Нина незаметно покинула клуб.
Подходя к дому, Нина встретила Кузякину.-
«Нинуля, а я за тобой бегала. Пошли ко мне. Чайку пошвыркаем. По рюмашечке пропустим. Праздник такой большой. Отметить надо! За одним, новоселье отметим. Скукотно одной – то. Колька малышню на тройке катает. Те, быстро не отпустят. Пошли, дева, ко мне. Покажу тебе дом. Что и как. Печка у нас с придурью. Секрет хорошей тяги покажу. – Видя, что Нина топчется на месте, нерешительно оглядываясь вокруг, Агафья с пониманием, успокоила девушку. – Не бойся ты вражину этакого. Он не скоро придет домой. Успеешь с мальцами наиграться».
Нина снова, уже в который раз за день, покраснела так, что на глазах выступили слезы. Не говоря ни слова, она шагнула вслед за Агафьей на встречу со своими мальчиками.
Дети сидели на низенькой, широкой лежанке, в комнате бабушки. Скинув одежду, Нина сразу же, бросилась к двойняшкам.
Агафья, оставшись на кухне, затихла, не подавая признаков жизни. Нина только через полчаса, обратила внимание на молчание хозяйки.
Выглянув на кухню, она увидела, что Агафья, сидя у стола, рассматривает какие-то фото. По щекам женщины, не просыхая, ручьями лились слезы. Нина вдруг вспомнила, что мать детей, умерла в ночь с восьмого на девятое ноября, всего год назад.
«У мальчиков завтра день рождения! И год смерти Тани. Господи, что я тут делаю. У людей горе, а я приперлась. Радуюсь, как дура».
Подойдя к плачущей женщине, Ни на тихонько тронула ту за плечо: - «Простите, Агафья Степановна. Но мне не стоило приходить. Я пойду.»
Кузякина подняла на Нину, покрасневшие от слез глаза. –«Нет дева. Я тебя специально позвала, чтобы одной не быть. Ты же любишь моих внуков. Вот и радуйся жизни вместе с ними. А я поплачу тут тихонько. Не стоит мальцам бабкиных слез видеть. И к приходу зятя, очухаюсь. Потом мне самой надо будет Кольку уговаривать, успокаивать. Иди к мальчишкам. Они тебя тоже любят».
Нина вернулась к обрадованным двойняшкам. Мальчики к году
выглядели на все полтора. Особенно, неторопливый увалень Лёша. Похожий на отца, Саша, был хоть и мельче брата, но гораздо поворотливее и живее в общении. Он, легко оттолкнув в сторону заревевшего братишку, забрался к Нине на колени. –«Сашенька, как же так. Ты братика обидел. Пожалей его скорее». – укорила ребенка Нина. Саша, вытянув трубочкой губки, громко чмокнул Лешу в нос и лопоча что то на своем языке, принялся гладить брата пухленькой ладошкой по светлым вихрам.
Улыбаясь сквозь быстро сохнущие слезы, Леша в свою очередь, попытался столкнуть брата с колен Нины.
Нина упала на лежанку, тихонько смеясь. Мальчики, тут же забравшись верхом на воспитательницу, завозились, засопели, стараясь отвоевать для себя местечко ближе к лицу их любимой няньки.
Почувствовав, как горячая струйка поползла по ее телу,
Нина бесшабашно подумала. «Пропало мое платье. Ничего, постираю»
За возней с детьми, она не замечала быстро летящего времени. В комнату заглянула успокоившаяся хозяйка.
«Пошли, чаю попьем», - позвала она Нину. Но девушки отмахнулась, -«Потом, Агафья Степановна», - ей ни на минуту, не хотелось оставлять без внимания двойняшек.
Кузякина скрылась за дверью. Звякнуло ведро и Агафья, крикнув Нине, что она пошла доить корову, покинула дом.
«Сейчас бабуля нас молочком напоит, - запела Нина, продолжая веселую возню с малышами. Она увлеклась детьми и не сразу увидела Николая, стоящего в открытой двери. Он , вернулся домой, ожидая встретить плачущую мать своей умершей жены. Целый день Кокорин был не в себе. Его не радовало ничего. Даже, известие о скором новоселье, прошли, как-то, мимо его сознания.
Всего год прожил он в браке со своей Татьяной. Кокорин кажется, начал немного забываться, но этот праздник, ставший для него нелюбимым, вновь вернул его к трагедии годичной давности.
Тяжело было сидеть в переполненном здании клуба, слушая торжественные речи и глядя на счастливые лица людей.
«Вот, для чего вырядилась?» - подумал он, увидев воспитательницу своих мальчишек в непривычно, нарядном платье и с распущенными волосами. И тут же устыдился своих мыслей. «Вырядилась» не только она. В лучшую одежду нарядилось все село.
Люди праздновали Великий Советский праздник. И новоселье своих односельчан. Никто не обязан был грустить , в угоду его чувствам.
Чтобы, как можно меньше, видеть проявления материнского горя, Николай вызвался покатать сельскую ребятню на конях. Не хотелось идти домой, не хотелось видеть слез Агафьи. Знал по себе, что от тоски, лучше спрятаться среди веселых людей.
Вернувшись домой и застав с мальчиками, играющую воспитательницу, Николай растерялся. Он обозлился, сам не зная на кого. На Нину, на себя ли, на мать, оставившую его мальчиков с посторонней женщиной.
-«Здравствуйте Николай Антонович,- пробормотала Нина, торопливо натягивая пиджак.- Простите, я тут с мальчиками немного понянчилась. Я уже ухожу».
Не удостоив Нину ответом, Николай вышел на кухню и опустился на табурет. На столе лежали черно белые фотографии Тани. Он потянулся к ним, не в силах сдержать тихого вздоха- стона. Мимо Кокорина прошмыгнула Нина. Но задержавшись на пороге, тихо пискнула – «Дети без присмотра».
Он поднял на неё недоумевающий взгляд, словно вопрошавшая: «Ты все еще здесь?» Этот взгляд, как стакан ледяной воды, вернул Нину в привычное состояние уныния и неуверенности в себе.
Праздничные дни, пролетевшие для других очень быстро, для Нины, показались вечностью.
Вновь оказавшись на работе, девушка вздохнула свободно. Она снова сможет быть со «своими» мальчиками. Снова с замиранием сердца, вслушиваться в лепет двойняшек, вдыхать их, ни с чем не сравнимый, запах. Тайком целовать вихрастые макушки двойняшек
Нина все так же, подходила по утрам к дому Кузякиной, чтобы забрать из рук Николая сонного ребенка. Он, как обычно, здоровался, передавая ей сына. Но это должно было вскоре, закончится. Нина знала, что по вечерам, Агафья Степановна, уходит в новую квартиру, чтобы «навести там порядок», как выражалась Кузякина. .
На самом деле, Агафья каждый день хорошенько протапливала дом, чтобы прогрелись и как положено, просохли стены.
Вскоре, они, как и другие новоселы, переехали в новую квартиру.
Накануне переезда , возвращаясь из садика, Агафья сказала Нине, чтобы та готовилась перебраться в их дом.
Обе женщины, уцепившись за ременный отрезок вожжей, тянули самодельные саночки, в которых сидели дети. Санки своими руками изготовил для сыновей их отец.
«Я все равно, буду за вами заходить поутру. Вам тяжело с мальчиками будет управляться» - безрадостно откликнулась Нина. Ее вполне устраивал маленький, покосившийся домик старой Кокорихи. Новые дома, в один из которых заселялся Николай, находились на другом конце села. Совсем близко от конюшни, где работал Кокорин.
«Не надо, Нина. Колька теперь сможет мне помогать. Ему на работу, мимо садика ходить. А тебе очень несподручно будет. Лучше лишних полчасика поспишь. Молодая еще».
Нина хотела возразить, убеждая Кузякину, что ей вовсе не трудно будет добежать до их нового дома, но Агафья перебила, не дав ей высказаться.
-«Николай велел передать «спасибо». Сказал, что дальше, сам управиться. Тем более, что холода на подходе. Нечего, мол, чужого человека напрягать»
Сердце девушки болезненно сжалось. По спине пополз неприятный холодок: - «А что я хотела? – горько подумала Нина. – Я и есть самый настоящий, «чужой» человек для них».
Нина держалась изо всех сил. Никому на работе не приходило в голову, какая буря бушует в сердце их скромной коллеги. Она дала слово заведующей не сторониться людей. И выполняя свое обещание, старательно прятала свою печаль подальше от чужих глаз.
Нина перебралась в опустевший дом Кузякиной и постаралась принять все, как есть.
Но сосущая пустота в сердце, исчезала только тогда, когда девушка находилась на работе. Рядом с детьми, Нина вновь становилась веселой и улыбчивой. Но не проходящая грусть, засевшая в глубине души, насовсем никак не желала покидать девушку.
В доме Агафьи Степановны оставалась лишь узенькая, самодельная кушетка, на которой и спала Нина.
Агафья будучи на работе, передала Нине разрешение Николая, забрать из бабкиного дома все, что нужно будет Нине для проживания в «новой» квартире.
Нина, с помощью Гульнары и ее мужа, перенесла в дом Кузякиной, стол с двумя табуретами, небольшой сундучок со своими вещами.
Кое что из посуды, книги и настенное зеркало, она привезла с собой из районного поселка.
В доме тетки, оставалось много из того, что могло бы скрасить пустоту ее нового жилища, в котором не было даже, простых задергушек на окнах.
И Нина решила на выходных съездить в поселок, чтобы привезти хотя бы, удобную теткину кровать с настоящей панцирной сеткой и никелированными спинками.
Но как это сделать, Нина пока не знала. Пересилив робость, она решила обратиться за помощью к Василисе.
Вечером, после окончания очередного, рабочего дня, Нина вошла в столовую, где заведующая сидя за столом, перебирала документы в своей папке.
-«Можно к вам, Василиса Кузминишна? – Нина робко остановилась на пороге. – Она наверное занята. А я со своими глупостями» - подумала девушка, уже сожалея о своей смелости.
Васёна приветливо взглянув на Нину, быстро захлопнула рабочую папку. – «Ну конечно, Ниночка. Что вас тревожит?. Садитесь вот сюда»
Присев на предложенный табурет, Нина путаясь и заикаясь от волнения, изложила заведующей свою просьбу. – «С кем мне съездить в район. Кровать привезти надо, подушки там, книги. Комод тетин хотелось бы. Но хотя бы, кровать с матрасом. Я понимаю, что глупо с моей стороны, просить о таком. Но как мне быть? Посоветуйте»
Василиса, радуясь тому, что Нина решилась на полный переезд, пообещала переговорить с мужем и обязательно решить проблему воспитательницы.
На следующий день, Василиса, едва переступив порог Детсада, сразу же сообщила Нине, чтобы та готовилась к поездке в районный поселок.
«С Николаем Кокориным поедете. Он к саням, пустые, дополнительные сани привяжет. Привезете и кровать, и комод и все, что посчитаете нужным. Товарищ председатель колхоза, поставил ваш вопрос, Нина Николаевна, в разнарядку на воскресение».
Видя, как испуганно замахала руками воспитательница, Василиса рассмеялась. «Ниночка, это вполне производственный вопрос. Надо привыкать нашим людям к тому, что обеспечение их личного уюта, так же важно, как и их работа на производстве. Кстати, товарищ Сталин, не малую роль отводит улучшению качества жизни Советского гражданина».