ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ.
Часть 21
Алексей возвращался из районного поселка в приподнятом настроении. Ему определенно везло. То, что было обещано ему на отчетно выборном, мартовском собрании, до сегодняшнего дня, оставалось , обещанием на бумаге.
Но сегодня, сам начальник райкомовского Отдела Снабжения озвучил сроки завоза и объем выделенных материалов, для строительства домов в Ивняках.
То ли Банников решил, что не стоит строить козни упрямому председателю Сельского Совета. То ли, чувствовалась рука Куржакова. Не все ли равно! Главное, что лес , кирпич и прочее завезут в Ивняки в течении недели.
Прошлогодняя бригада кавказских шабашников, готова была приступить к работе хоть завтра. Тем более, что молодой начальник строительной бригады, по имени Гиви, завел нешуточный роман с учительницей младших классов, незамужней Галиной Николаевной.
«Только бы он не умыкнул нашу учительницу на Кавказ, - думал Алексей, - Хотя Василек мой, говорила мне, что Гиви сам не желает возвращаться в свой аул. Нет у него там никого. Сирота, вроде он. Воспитывался у дальних родственников».
Алексей затормозил мотоцикл. Сойдя на землю, сделал несколько приседаний, чтобы размять спину. Оглядывая нескошенный луг, покрытый белым маревом цветущих ромашек, он улыбнулся своим мыслям.
Где-то здесь, год назад, встретил он на ночной дороге свою Васёну Этот ромашковый луг, стал для них незабываемой брачной постелью.
Сердце сладко заныло в груди Алексея, влюбленного в свою подругу так же, как и в ту ночь.
Сойдя с дороги, он принялся рвать цветы, выбирая те, что были крупнее и свежее.
Едва зацвели ромашки, Алексей всякий раз, возвращаясь на мотоцикле из района, привозил жене в подарок, букет белых, нежных цветов.
И каждый раз, Василиса с радостью встречала этот дар, напоминающий об их неувядаемых чувствах. Собрав букет, Алексей, положил их в коляску мотоцикла. Прикрыв букет накидкой от дорожной пыли, он отправился домой.
Приближался вечер. Васена скоро должна была закончить работу.
Алексей свернул к Детскому Саду с названием «Ромашка». Он сам лично выписал это слово на отполированной доске, сам нарисовал рядом несколько белых цветов.
Подавая жене свое художество, умоляюще посмотрел ей в глаза и прошептал: «Пусть будет «Ромашка», в честь нашей любви? Или лучше, «Василек» назвать?»
Васена, в тот раз, оглядев его «художественный шедевр» , нахмурилась, стараясь скрыть слезы. Но они, все же, предательски скользнули по щекам.
«Конечно «Ромашка», - всхлипнула Василиса, - они у нас не выводятся. И живые, и сухие. Я с ними , всю зиму голову мою»
Алексей, заглушил мотоцикл и открыл дверь Садика. Почти всех детей родители разобрали по домам. И только несколько ребятишек, с веселыми криками, бегали по коридору.
Агафья Кузякина, забыв про почтенный возраст, играла с детьми. Имитируя «догоняшки», она громко топала ногами, побуждая маленьких подопечных, с визгом улепетывать от нее в другой конец коридора.
Нина с Гульнарой мыли полы в освободившихся от детей, комнатах.
Василиса, сидя в столовой, торопливо заполняла какие-то документы.
За двойняшками Кокориными и сыном Долгова, присматривала фельдшер Зоя Александровна. Как и обещала Василиса, все обязанности по уходу за детьми обслуживающий персонал Детсада, выполнял сообща. Она сама, не считаясь с должностью заведующей, в свободные минуты, помогала Нине ухаживать за грудничками. Бралась за уборку, докармливала тех, кто по возрасту, плохо сам владел ложкой.
В трех возрастных группах, насчитывалось около 40 детей. Воспитатели, в том числе и заведующая, выполняли роли нянь, воспитателя, кормилицы и все прочие обязанности.
Администрация района, почему-то, не предусмотрела в штате работников Сада, медицинскую обслугу.
И Алексею пришлось немало повоевать, чтобы добиться для сельского фельдшера , пол ставки для Детсада.
Зоя Александровна с радостью перебралась в здание Детсада. Она следила за своевременными прививками детишек, ежедневно наблюдала за их самочувствием, с тем, чтобы во время выявить возможные инфекции.
Кроме того, одинокая женщина, добровольно взяла на себя роль помощника повара, не требуя за это денег.
Трех месячный Мишка, сидевший на руках Зои Александровны, увидев отца, энергично засучил ножками и загукал, протягивая Алексею крепенькие ручки.
Братья Кокорины, стояли в кроватке, держась за сетку. Увидев знакомое лицо, мальчишки весело залопотали и «заплясали».
Передав Мишутку отцу, Зоя Александровна подошла к кроватке братьев. – «Ну- ка , Санька попляши! А ну- ка, Леша, попляши!» - хлопая в ладоши , запела женщина. Дети радостно залопотали, засмеялись и еще энергичнее принялись выдавать свои детские «па», тряся круглыми попками и подгибая коленочки.
Глядя на «пляшущих» двойняшек, Алексей в который раз, порадовался за Кокорина. –«Хорошие у Николая мальчуганы растут».
Он отправился в столовую комнату, где его Васена занималась какой -то, важной писаниной. Прикрыв за собой дверь, он подошел к жене.
Василиса, отложив ручку с простым ученическим пером,
потянулась к мужу. –« Ну как съездил, милый? Когда строиться начнем?».
Алексей, нагнувшись, поцеловал ее волосы, пахнущие ромашкой.-«Все хорошо, мой командир. Завтра воскресение. Мы с тобой отдыхаем на полную катушку. А в понедельник, самое большое, во вторник, завезут стройматериал. Гиви с бригадой уже тут».
-«А где же ему быть? – рассмеялась Василиса, - Он от нашей Галины, никуда. Поговаривают, будто свадьбу они к осени затеяли».
В коридоре послышались голоса и обрадованные крики детей.
- «Доярки за своими детками пришли. Сейчас заполню заявку на август на продукты и домой пойдем. Подожди пять минут, Лёшенька»- Василиса снова принялась писать.
Алексей, с трудом удерживая в руках резвого Мишутку, присел на стул неподалеку от жены. Он, забывшись, смотрел на сосредоточенное лицо Васены и сердце вновь и вновь, замирало в его груди так, будто он пришел к любимой на первое свидание.
В комнату вежливо постучав, заглянула Нина: - «Василиса Кузминишна, мы с Агафьей Степановной уходим. И Гульнара Каримовна ушла».
«Хорошо, - отозвалась Василиса. - Отдыхайте. До понедельника!»
Нина не любила воскресных дней. В выходные она не знала, куда себя деть. И хотя, домик бабушки Кокорихи, в котором она проживала, был в трех минутах хода от дома Кузякиной, Нина за месяц работы в Ивняках, так и не осмелилась зайти к Агафье Степановне просто так.
Отправляясь на работу, она ожидала Кузякину за воротами, чтобы помочь ей с детьми. Первые дни, мальчиков в Сад, приносил Николай вместе с тещей.
Он передавал их Нине и тут же убегал в конюшню.
Но как-то, осмелившись, Нина переговорила с Агафьей, предложив той свою помощь. –«Я мимо вашего дома хожу на работу. Зачем Николаю Антоновичу разрываться. Он постоянно спешит. Мне не трудно помочь детей до Сада донести. Скажите зятю, пусть он не беспокоится»
Николаю, действительно, было несподручно каждое утро, делать большой крюк по селу. Конюшня находилась в другом конце Ивняков. На работу Кокорин отправлялся очень рано. Кони в сельских хозяйствах послевоенной страны, долго еще, оставались важной тягловой силой.
И Николай, как единственный на весь колхоз, конюх, работал с раннего утра и до позднего вечера. Особенно, во время посевных, покосов и уборки урожая.
Николай неохотно, но принял помощь воспитательницы его двойняшек. И с того дня, он каждое утро, выносил одного из мальчишек и передавал Нине, ожидающей у ворот. Второго мальчика несла бабушка.
Точно так же, две женщины, приносили детей обратно домой. Нина вместе с Агафьей, входила в ее дом и помогала бабушке с детьми. Но едва заслышав шаги Николая в сенях дома, Нина торопливо прощалась и уходила.
Она, отчего-то, побаивалась отца мальчиков. Завидев ее, Кокорин, обычно, хмурился. Он, постоянно, ревновал своих проказников к новой воспитательнице. Видимо от того, что не мог не видеть, с какой радостью, тянутся двойняшки к чужой «тете». Как, при виде Нины, они начинают возбужденно лопотать, обрадовано гукать и «выплясывать» на руках отца.
В такие минуты, в душе Кокорина рос протест против женщины, в которой его дети видели едва ли, не родного человека.
Он не хотел делить любовь своих сыновей ни с кем. Николай ревновал мальчишек даже к родной их бабушке, если видел, что они тянутся к ней сильнее, чем к нему.
Но он был постоянно занят. И ему, поневоле, приходилось доверять своих любимых озорников бабушке. И совсем немного, - чужой женщине.
Кокорин даже не подозревал о том, что его дети с самого рождения, полностью завладели сердцем этой женщины. И не просто, завладели. Его мальчики стали единственным смыслом жизни для худенькой, скромной девушки Нины Глазковой.
Только ради того, чтобы ежедневно видеть детей, прикасаться к ним, иметь возможность, поцеловать мальчишек, прижать к груди, награждая их самыми нежными именами, Нина бросила на произвол судьбы, свой не плохой, ухоженный дом в районном поселке.
Оставила работу, на которой трудилась около десяти лет. Безвозмездно отдала дальним родственникам своих кур и молочную козу кормилицу. Ту самую, чьим молоком, она выкормила «своих» мальчиков. Возможно, этим вырвав их из лап младенческой смерти.
Но все её потери, не шли ни в какое сравнение с той радостью, что она обрела взамен.
Нина была почти счастлива. Но только «почти». До полного счастья ей недоставало возможности, постоянно находиться рядом с детьми.
Мысли о двойняшках, не покидали девушку ни на минуту. Вечерами, после работы, сидя в стареньком домишке, она по минутам вспоминала о событиях прошедшего дня.
Вот и сегодня, передав Сашеньку отцу, Нина вошла в дряхлый, покосившийся домик, вросший по самые окна в землю.
Огород она не посадила. Перебралась в Ивняки поздно. Люди, к тому времени, все уж давно посадили. Живность Нина, тоже не завела. Ни к чему ей это было. Да и ухаживать за хозяйством, девушке не хватало бы времени.
Присев к столу, Нина долго сидела, глядя в медленно темнеющее окно.
Она вспоминала, как поцеловала сегодня Сашу, а Лешка с ревнивым воплем оттолкнул братика и сам потянулся к ней, для поцелуя. Сердце девушки защемила тоска. Долго сдерживаемые слезы хлынули по бледным щекам.
Упав на не разобранную постель, Нина дала полную волю слезам. Она плакала долго, пока не уснула, обессилив от слез. Ей снились мальчишки. Подросшие, шустрые, они бежали с двух сторон от Нины, крепко держа её за руки.
«Мама» - Нина села в постели и осмотрелась. Слишком явственно прозвучал этот призыв из её сна.- «Мама», - повторила она громко. И со вздохом, снова упала на постель.
Почему то, ни разу, в голову девушке не пришла мысль, что она сможет каким-нибудь образом, завоевать сердце вдового мужчины. Сможет, на вполне законных основаниях, стать настоящей матерью «своих» любимых мальчиков.
Нине шел тридцатый год. Но ни один мужчина, еще ни разу, не взглянул на нее с интересом, как на женщину. Ее созревающая плоть, давно перебунтовала. И девушка, даже не помышляя о замужестве, мечтала лишь о том, чтобы стать мамой.
Раньше, ей просто хотелось стать настоящей матерью для какого-нибудь ребенка. Но с тех пор, когда она впервые, увидела их, беспомощных, крохотных, только что потерявших мать, Нина поняла, что кроме этих двойняшек, ей никто не сможет быть таким дорогим и по настоящему родным, как они. Её Сашенька и Лёшенька.
Но между ними стоял их родной, законный отец. И Нина не имела никакого права на любовь «своих» мальчишек. Но никто не смог бы отнять у нее её права. Любить мальчиков самой. Любить так, как может любить детей, только их родная мама.
Нина сняла платье, в котором уснула, обессилев от слез. Даже в серой мгле ночи, более темными пятнами, проступали следы ожогов на ее руках и бедрах. Особенно много таких очагов было на ее животе.
-«Кому я, уродина, нужна?» - горько подумала Нина, натягивая на обнаженное тело, ночную сорочку.
Мимо дома, с громким треском, промчался мотоцикл. «Куда это Алексей Михайлович , среди ночи наладился?» - мелькнула и вновь погасла вялая мысль.
Переодевшись, Нина снова легла в постель. Но сон долго не шел к расстроенной девушке. Уснула она только под утром. Засыпая, вновь услышала треск мотоцикла. –«Нет нашему председателю покоя, даже по ночам».
Вернувшись с женой и сыном домой, Алексей покормил в кур и скандального, прожорливого поросенка. Корову они, пока решили не заводить. Молоком их семью, с избытком, снабжала Матрена.
Алексей вошел в дом и остановился у порога, глядя как его жена, сидя на низком стульчике, кормит грудью их сына.
В такие моменты, Алексей, почему-то, мысленно сравнивал Василису с образом Мадонны с младенцем.
Он подошел к ней со спины и с наслаждением втянул в себя запах ее волос. –«Ромашка плюс Василек. А василек, это я, хотя Василиса , это ты» – пробормотал он, целуя волосы жены.
-«Что за каламбур ты там сочиняешь? - засмеялась Васена. –У меня есть Алёшка и Мишка и никаких васильков мне тут не надо».
В дом вошла Матрена, держа в руке глиняную посуду с молоком.-«Добрый вечер, детки. Молочка вам принесла. Помощь моя нужна в чем ни будь?»
Поблагодарив тёщу, Алексей принял кринку и поставил ее на стол рядом со свежим букетом ромашек. Глядя на ромашки, Матрена с пониманием, усмехнулась. Ей было приятно, как матери, видеть знаки внимания, что оказывал дочери её муж.
Не смотря на почтенный возраст и долгие годы совместной жизни, Кузьма тоже, часто дарил ей полевые цветы.
Позабавившись с внуком, Матрена ушла, сославшись на то, что ей надо бы, помочь по хозяйству старшей дочери. Катерина озадачила всю родню тем, что в свои сорок лет, решилась еще на одного ребенка.
Они с Петром скрывали беременность Катерины, пока она не стала очевидной для всех. Но супруги жили дружно и, как сказала Матрена, «где шесть, там седьмому место всегда найдется».
Проводив тёщу, Алексей взял из рук Василисы, уснувшего Мишку. Сынок заметно потяжелел за последнее время.
-«Растет мой богатырь. Пора подумать о дочери».
Василиса быстренько собрала на стол и позвала мужа к ужину.
Во дворе стемнело. Наступила короткая, летняя ночь. Легкий ветерок доносил, через открытую раму, запахи цветущего разнотравья. Алексей, как обычно, взялся расплести на ночь, растрепавшуюся за день, косу жены.
На него вдруг нахлынуло что-то мальчишеское. – «Василек мой, помнишь нашу первую встречу? Там, в ромашках. Я сегодня там был. Ромашки для тебя собрал на нашем поле. А давай сейчас, рванем с тобой на нашу полянку. Посмотри, какая ночь. Как здорово пахнет цветами! Словно мы не в доме, а на лугу. Чувствуешь?»
Василиса с удивлением обернулась к мужу. Глаза ее , при неярком свете лампы, приглушенном красным шелком абажура, загадочно засияли.
- «На нашу полянку? Прямо сейчас? Лёша, ты авантюрист. А Мишку куда? С собой?»
Через несколько минут, тишину спящего села, нарушил одиночный треск мотоцикла. Машина, пробежав самой короткой дорогой, выскочила за поселок. И звук мотоциклетного мотора, оборвался где-то в ночи.
Василиса сидела позади Алексея, крепко обхватив его за плечи . Прижавшись грудью к теплой спине мужа, она молча улыбалась в темноте, вспоминая их первую ночь под августовскими звездами.
Терпко пахло цветущей полынью и ромашками. В коляске мотоцикла, укутанный в теплое одеяло, удобно устроился плод их
«ромашковой» любви. Их первенец Михаил Алексеевич Долгов.
Целуя свою Васёну, лежащую на роскошном цветочном ложе, Алексей, путаясь от волнения, шептал ей какие-то мальчишеские глупости. И дороже этих глупостей и мужчины, что ласкал ее тело, для Василисы, не было ничего на свете. Кроме того крохотного, сопящего дитя, что крепко спало неподалеку от влюбленных родителей.
Душная, июльская ночь, наполненная шорохами, шепотом и дурманящими запахами цветов, медленно плыла над миром, скрывая от посторонних глаз, супружеское счастье.
Домой они вернулись под утро. Засыпая в своей постели рядом с любимой женщиной, Алексей пробормотал сквозь сон:- «Надеюсь, мы сегодня с тобой, дочку в ромашках нашли»
Василиса хотела ответить, что она кормит грудью и дочка едва ли сегодня «нашлась». Но сонная истома сомкнула ее губы крепкой печатью.
Супруги проснулись поздно от рева голодного, возмущенного сына. Алексей, подхватив ребенка из подвесной люльки, положил его в кровать, к груди жены:
.-«Кушай Михаил. А я пойду Борьку кормить. А то наш свин, всему поселку своим визгом сообщил, какой у него хозяин засоня.
Спустя пару дней, в Ивняки вошли сразу несколько машин, груженных стройматериалами.
И без того, не тихое село, преобразилось. Над Ивняками поплыл стук топоров и визг пил. Улицы села, «вымирающие» в дневное время, сразу оживились. Дети всех возрастов, целые дни «пропадающие» за селом на речке, перекочевали поближе к строителям.
Самые пожилые старожилы поселка, не имеющие сил работать в колхозе, потянулись к строящимся домам. Всем было любопытно посмотреть на шустрых, черноглазых «шабашников».
А работать те умели. Двухквартирный дом, поднимался, казалось, на глазах, подрастая, как гриб после дождя.
У председателя Сельсовета, работы прибавилось вдвое. Необходимо было организовать питание для строительной бригады. К счастью, жена Алтунина, Валентина Семеновна, вызвалась кашеварить для кавказцев.
Едва решалась одна проблема, тут же, появлялась другая.
Алексей без устали метался между селом и районным поселком, «выбивая» то гвозди, то паклю, то дефицитный цемент.
В двухнедельный срок, строители закончили одну «коробку» подведя дом под крышу. Сразу же, без перерыва, взялись за строительство другого дома.
Перед Долговым встала трудно выполнимая задача. Обещанная ему в районе, бригада отделочников, где-то пропала. Как после узнал Алексей, председатель Райсовета, Банников, в обход очереди, отдал отделочников колхозу «Путь Ильича». Тому самому, где работал зоотехником его зять. Преемник заместителя председателя Райсовета, Левчук, отбыл в длительную командировку. И Алексей, фактически, остался без поддержки. «Скакать» через головы, , обращаясь в областные инстанции, было не очень удобно.
У председателя ивняковского Сельсовета, начался очередной «бег по кругу». Сначала, он никак не мог застать на месте председателя Райсовета. Каждый раз, когда Долгов входил в его приемную, секретарша, пряча глаза, заявляла, что Борис Васильевич находится на объекте.
Но что это за объект, объяснить Алексею, она так и не сумела.
Когда же он, сумел наконец-то, перехватить в коридоре неуловимого председателя, тот только недоуменно пожал плечами.
-« Ничего не знаю, товарищ Долгов. Вам бригаду отделочников распределили, вы ее и ищите. А я занят». В тот же день, Алексей позвонил Куржакову. Вкратце, обрисовав обстановку, он взмолился, -«Владимир Викторович, не по мне жалобы строчить. Но дело не движется. План сдачи жилых домов в Ивняках, под угрозой. То, что моя голова полетит, не столь важно. Но люди ждут жилья, как манны небесной. Сдается мне, что товарищ пред. Райсовета тут мудрит»
После звонка в Горком партии, бригада отделочников нашлась в течении суток.
Расспросив бригадира отделочников и узнав о том, где они были, Алексей еще раз убедился в непорядочности председателя Райсовета. Но ему, по мужски, было не приятно разбираться с мстительным приспособленцем Банниковым.
И лишь, при очередной встрече, оставшись с ним один на один, Алексей спросил –«Борис Васильевич, мне не дает покоя такой вопрос. Как вам могли верить бойцы на фронте? Неужели жизнь может так менять людей? Причем, не в лучшую сторону»
Оставив председателя Райсовета со злобно искривившимся лицом, Алексей смерил его презрительными взглядом и не торопясь покинул кабинет своего непосредственного начальника.
Алексей был совершенно прав в сложившейся обстановке. И гнева Банникова он не боялся.
К концу октября все три жилых дома в Ивняках, были сданы в эксплуатацию. К этой знаменитой для села дате, присовокупили полное завершение уборочных работ в колхозе.
Приближался праздник Великого Октября. Праздник торжества Социализма в СССР. Праздник осенних свадеб и всенародного веселья.
Люди в поселке, уже примерно, знали, кто станет новоселами шести добротных новых квартир.
Но все же, колхозники с нетерпением ожидали предпраздничного собрания. На нем они собирались услышать имена счастливчиков