ПРОКЛЯТЬЕ СТАРОЙ КОКОРИХИ
Часть 15
«Союз нерушимый республик свободных,
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надежный оплот..»
Василиса, разбуженная громким гимном, вырвавшимся из радиоприемника, села в постели. «Что это?» - и тут же тепло улыбнулась. Куржаков вчера, не дожидаясь свадебного торжества, подарил молодоженам диковинку. Радиоприемник «Нева -48». Единственный, такой же приемник, стоял в конторе колхоза. Еще одно, рупоро образное радио, довоенного производства, висело на столбе у сельского клуба.
Колхозники, метко прозвали его «хрипачем», за постоянные помехи и искаженный звук.
Если людям приходилось делиться друг с другом, какими – либо новостями, то они, обычно ссылались на «хрипача»
«По хрипачу передавали», «Хрипач вчера объявил».
Не смотря на то, что сельчане давно уже познакомились с кино, радиоприемники вплоть до середины пятидесятых, оставались большим дефицитом в селах.
Василиса подошла к темному окну. Было еще достаточно рано.
Звук в приемнике то усиливался, то становился тише. – « Отец развлекается»- догадалась Васёна, выходя из комнаты.
Кузьма, сидя у кухонного стола, на котором стоял «Нева – 4», увлеченно крутил ручку настройки приемника. Матрены рядом не было.
- «Видимо, корову доит, - решила Василиса. – Я, со своими проблемами, совсем перестала помогать маме».
Из маленькой боковушки, приютившейся позади русской печи, вышла свекровь. Увидев Василису, шикнула на свата. – «Разбудил своей игрушкой, невесту нашу. Спала бы еще, Васенушка. День у тебя сегодня, хлопотный будет», - обратилась она уже к Васёне.
«Ничего, - улыбнулась невестка, - мне не привыкать к раннему подъему».
«Давай я тебе, доченька, косоньку расплету, - предложила свекровь. – Ладить такую красоту, как твоя мама, я не умею. Но хоть расплету».
«Хорошо, - согласилась Васена. – Корону мы сегодня плести не будем. Коса невесты, свободно должна быть распущена на свадьбе»
Едва рассвет озарил крыши сельских домов, в дом новобрачной явился Алексей. Поздоровавшись с домочадцами, шагнул к Васёне.
Обняв жену, увел в ее комнату. Жадно покрывая её лицо и плечи поцелуями, забормотал о том, что плохо спал, тоскуя о своей любимой.
С трудом выпроводив Алексея к отцу на кухню, Василиса принялась за утренний туалет. Она пока, не надевала свадебного платья. Предстояла еще прогулка по улицам, празднично убранного села. Потом торжественное собрание в клубе, выступление участников художественной самодеятельности. Василиса вместе со всеми, собиралась петь на сцене .
Свадебное торжество, заранее назначили , на вторую половину дня.
Молодожены шли по улице родного села. Алексей, бережно держа под руку молодую жену, с гордостью оглядывал идущих рядом односельчан и гостей села. Ни у кого из них не было такой красивой жены, как считал Алексей. Мальчишеская радость распирала его сердце. По другую сторону от Васёны, шли ее мать и свекровь. Рядом с Алексеем, шагал его городской товарищ.
Немного смущаясь откровенного людского внимания, Куржаков думал о том, что только сейчас, начинает понимать своего товарища. Не ошибся Алексей, сменив кабинетную работу в городе, на живое общение с людьми села.
Каждый встречный, или догоняющий их человек, обязательно, сердечно приветствовал молодоженов и его, незнакомого для них, человека.
Люди с неприкрытым интересом рассматривали гостя. И в глазах их, Владимир Викторович, читал доброжелательность.
В шумном городе, с его огромным количеством, народа, с таким проявлением людской доброты, Куржакову встречаться не приходилось.
Сбиваясь в своеобразную колонну, люди все прибывали, присоединяясь по дороге к идущим. Многие несли перед собой простые плакаты, с изображением вождей революции. То тут, то там, вспыхивали патриотические и военные песни.
Народ к 10 часам утра, спешил к «Хрипачу»
Разница часовых поясов Западной Сибири и Москвы, составляла 4 часа. В шесть утра по Москве, должен будет начаться праздничный парад. Стоя на утоптанном снегу, у хриповатого приемника, люди будут внимать голосам московских дикторов, освещающих парад на Красной Площади столицы.
И сами они, совершенно искренне, будут кричать «Ура!!»
В настоящее время, появилось огромное количество, всевозможных освещений в СМИ, в пух и прах, развенчивающих жестокость и неправомерность Сталинского режима.
И эти публикации и выступления журналистов, вполне справедливы. Но мало кто пытается понять и осмыслить то , что молодая Страна Советов, не имеющая аналогов во всем мире, шла к вершинам своего развития, в полной темноте. Без примеров и поддержки со стороны других стран.
Отвоевав власть у буржуазной России, большевики не совсем понимали, что делать с ней дальше.
И кто знает, будь на месте Сталина другой, более лояльный и справедливый вождь, смогла бы голодная, холодная, догола раздетая Республика Советов, удержать эту власть.
А главное, смог бы другой правитель, так сплотить Советский народ во время войны, как сплотил его «отец народов», товарищ Сталин.
И смогла бы Советская страна, в считанные годы, поднять на должный уровень свою экономику, из послевоенных руин?
Не очень грамотные, но умудренные жизнью колхозники, все это видели и понимали. И за товарища Сталина, любой из них, не задумываясь, рискнул бы собственной жизнью.
Василиса стояла рядом с Алексеем, в притихшей толпе односельчан. Люди, затаив дыхание, прислушивались к нечеткой речи Советского вождя, записанной на пленку. Даже в такие, торжественные минуты, Алексей, оторвав взгляд от вредного «Хрипача», забывшись, смотрел на свою молодую жену.
Василиса, была действительно, необычно хороша. Белый, кашемировый платок, с красными розами и выпущенными поверх полушубка, шелковыми кистями, как нельзя лучше подходил к ее темным волосам.
Разгоревшиеся на морозе щечки, манили к себе здоровым цветом и свежестью.
Встретив восхищенный взгляд мужа, Василиса зарделась еще сильнее и, не скрывая торжества, осмотрелась кругом.
Многие из толпы односельчан, откровенно любовались молодой, красивой парой. Не забывая, при этом, дружно кричать «Ура», при каждом приглашении диктора, - «Ура, товарищи».
После московского парада, ивняковцы, дружно двинулись в клуб.
Торжественное собрание, посвященное 32 –летию Великой Октябрьской Социалистической Революции, как всегда, прошло энергично и шумно.
Никто не ушел , никто не отвлекся на посторонние разговоры. Люди внимательно слушая ораторов, аплодировали и свистели от избытка чувств.
А потом был не большой, ёмкий концерт поставленный силами местных «артистов».
Надо было видеть то одобрение, с которым , простые сельские труженики, принимали номера своих односельчан.
Чем больше узнавал Куржаков ивняковцев, тем большая гордость за простой, Советский народ, овладевала его сознанием.
После концерта, люди разошлись по домам. Надо было дать время, накрыть свадебные столы, родственникам брачующихся.
А через пару часов, над селом понеслись веселые переборы гармошки, припевки и задорные частушки гуляющих сельчан.
Свадебные столы, наспех сколоченные из тесовых досок , прикрытые разномастными скатертями, не смогли уместить всех, желающих поздравить молодых.
Они, восседающие во главе стола, торжественные и смущенные, приковывали к себе взгляды всех своих односельчан. Василиса в свадебном наряде, казалась какой-то, совершенно не здешней, не сельской девушкой. Выстраданное её счастье , совершенно преобразовало знакомую всем , агрономшу. Под стать ей был и жених. Высокий, статный, с копной русых волос, сероглазый председатель Сельского Совета, тоже казался немного не знакомым. Кто-то из гостей, не сдержав восторга, громко произнес:
- «Прямо таки, Добрыня Никитич и Василиса Прекрасная!»
Все засмеялись, одобрительно, захлопали в ладоши. И первое «Горько!» перекрыло шум остальных голосов.
Люди с пониманием, без обид и нареканий, устраивались прямо на сцене. Наиболее дальновидные, принесли с собой, свои стулья.
Родные жениха и невесты, проворно сновали между теми, кому не хватило мест за столом. Подавая очередному гостю стопку крепкого самогона и тарелку с закусками, Матрена, извинялась перед каждым из односельчан, прося не обессудить ее семью и «не держать сердца» на молодых.
Никакого учета гостей, пригласительных писем или открыток, в сельских местностях, в те времена, не существовало.
На свадьбу своего односельчанина, мог прийти кто угодно. Даже тот, с кем родители или сами молодые, были не в ладах. Никто из родственников не знал точного количества ожидаемых гостей.
Выпивки и закусок готовилось на таких торжествах, всегда с запасом. В селах, где каждый имел свое, подсобное хозяйство, не могло пропасть ничего. Даже зачерствевшая корка хлеба, никогда не попадала в помойное ведро.
Справедливости ради, надо сказать, что крестьяне, знавшие цену каждой крошки хлеба, огрызками не разбрасывались. Даже в состоянии изрядного подпития, люди клали на свои тарелки, столько закусок, сколько могли съесть.
Надломленный кусочек хлеба, надкушенный пирожок, оставался на тарелке до следующей порции спиртного.
Закуски не отличались особым разнообразием. Но были сытны и вкусны. Отварной картофель, политый растительным маслом, соленое с чесноком сало, холодцы и зельцы, естественно, домашнего приготовления. Соленые грузди, квашеная капуста, бочкового засола огурцы и помидоры. Вареные яйца, обязательные винегреты, мелко рубленая редька с луком, пироги с капустой и пареной калиной, составляли обязательную часть свадебного рациона.
Из-за относительной, дороговизны и послевоенного дефицита спиртных напитков, на любых, сельских торжествах, гостям подавался самогон.
Несмотря на строгие запреты, почти в каждой семье, гнали «продукт» для собственных нужд.
А как же иначе? Встретить гостя, налить хозяину стопочку после трудной работы или бани. Растереть сорванную тяжелой работой спину, сделать согревающий компресс простуженному ребенку.
Чаще всего, самогон гнали из свекольного сусла. Попросту – браги.
Но, для особенно торжественных случаев, брагу ставили на сэкономленном сахаре и конфетах «подушечках». Готовый «продукт» очищали с помощью дробленного, печного угля. Самогон настаивали на ароматных травах и семенах лугового аниса.
Чуть позже, когда гости немного подкреплялись, на стол подавались жареные гуси, томленая в русской печи, говядина или свинина с картофелем.
Делалось это из элементарного желания, дать возможность каждому гостю, отведать кусок гусятины или другого сорта мясной пищи.
Никаких замысловатых салатов, тем более, свадебных тортов, в селах не готовилось.
Все это, придет гораздо позже, когда в магазинах появится в свободной продаже, сахар и прочие продукты.
По неписанной традиции, ни один гость, даже самый малоимущий, не уходил со свадьбы, чтобы не одарить брачующихся , подарком.
Подарки для молодых, собирали обе сватьи.
Обычно, это происходило в самый разгар веселья. Когда гости уже успевали оценить щедрость хозяев. И сами успевали подобреть от выпитого и съеденного на «гулянке».
Чаще всего, молодым дарили то, что было необходимо для жизни молодой семьи.
Это могли быть новенькие, добротные валенки, связанные из хорошей шерсти или пуха, носки и рукавицы, куски ткани, дефицитная настольная клеенка, не менее дефицитная фарфоровая посуда, лоскутные половички и многое другое.
Но почти всегда, к такому подарку, присовокуплялось что-нибудь из продуктов или «живого товара»
Совестливые люди, прекрасно понимали, как сильно потратились на угощение хозяева. Поэтому, в подобных случаях, старались , по возможности, пополнить их оскудевшие, съестные запасы.
Каждый даритель, обязательно показывал свой подарок всем остальным, поднимая его повыше. Громко, чтобы слышало, как можно больше свидетелей, он оглашал о своем даре.
«Три метра холста беленного. Завтра принесу лопатку свиную».
«Валенки невесте. Не надеванные. Курицу несушку в хозяйство молодым!»
«Три тарелки фарфоровые. Пол ведра груздей соленых. Мелкие груздочки. Один к одному!»
Провозгласив всему обществу о своих дарах, гость получал из рук хозяйки стаканчик настоящей «Московской» и хороший кусок зажаренного мяса или птицы.
Но если гость, привыкший к ядреному самогону просил заменить «казенную на свою» , вторая сватья, тут же подавала ему стакан с другого разноса.
И никто не забывал исполнить своего обещания. Бывало, что живые и другие съестные подарки, односельчане несли молодоженам еще долго после окончания свадьбы.
Ни для кого из гостей или хозяев, это не казалось странным или, не приличным.
Люди жили открыто и дружно, помогая и поддерживая друг друга. А рождение новой семьи или прибавления в семьях, встречали с одобрением и всеобщей поддержкой.
Василиса с достоинством вынесла все свадебные обряды и положенные обычаи. Хотя и чувствовала беременная невеста, некоторую усталость, но ни один из гостей не увидел на ее пылающем личике и следа недовольства происходящим.
Со двора клуба, до ушей гостей, доносились радостные вопли детей, которых катал на тройке Николай Кокорин.
Но больше всего, русские, сельские свадьбы, запоминались своим хоровым пением.
Когда безо всяких подготовок и репетиции за столом грянул хор простых колхозников и домохозяек, Куржаков недоверчиво округлил глаза. Приподнявшись с места, он с удивлением смотрел на поющих людей, словно, не веря собственным ушам.
Немногие из тех гостей, кого Бог обделил голосом или слухом, замерли, с восхищением глядя на поющих односельчан.
Единственный на всю округу гармонист, позабыв о своем инструменте, самозабвенно пел вместе с остальными.
Акапельному пению, слаженному и невероятно красивому, не требовалось дополнительного сопровождения.
Традиционные - «Запрягайте, хлопцы кони…» «Среди долины ровныя..» и прочие народные песни, сменялись военными и патриотическими.
И все они исполнялись умело и с душой. Так, как это умеют делать только сельские жители, много лет «спевавшиеся» на подобных мероприятиях.
Владимир Викторович был в настоящем шоке. Без преувеличения, сказать, он такое красивое пение слышал только во фронтовых окопах, где ему пришлось побывать совсем молодым парнем.
Ближе к ночи, веселье заметно, пошло на убыль. Большинство гостей, отправились по домам, управляться со скотиной. Работники животноводы, ушли на вечернюю дойку и кормление скота.
Уставшие до изнеможения сватьи, принялись прибирать со столов.
А для молодоженов, наконец-то, настал тот, долгожданный час, когда они, на законных основаниях, смогли покинуть свадебное торжество.
Председатель колхоза, Алтунин, с согласия Алексея, пригласил в свой дом его товарища. И Владимир Викторович, успевший за вечер, сдружиться с Алтуниным, охотно отправился ночевать к новому другу. Нужно было выспаться. Завтра, с утра, он планировал, отправиться в обратный путь.
С собой Заместитель Первого Секретаря Горкома, уносил массу неизгладимых впечатлений. Ему впервые посчастливилось «погулять» на настоящей, русской свадьбе! И он, как ребенок, радовался тому, что выкроил в своем плотном, рабочем графике, денек на это замечательное мероприятие.
Уставшие ивняковцы, едва управившись со своим и колхозным хозяйством, рано улеглись отдыхать. Над селом повисла тишина, прерываемая ленивым лаем собак.
Молодоженов в их временном жилище, встретила Катерина, сестра невесты.
Хорошо протопленная печь, излучала приятное тепло. Пышно взбитая, перовая перина, покрытая новенькой, льняной простыней, ждала своих хозяев. Поверх простыни, лежала белоснежная, ночная сорочка из тонкого батиста.
Низ рубашки, был оформлен подзором из замысловатого кружевного плетения.
То был подарок невесте от Катерины. Она несколько дней, не покладая рук, сама шила сорочку, сама вязала кружево для нее. Для жениха, Катя связала добротные рукавицы и носки.
Встретив молодоженов, Катерина, поцеловала сестру, обняла зятя. Пожелав им «спокойной ночи», трудолюбивая мать шестерых детей, покинула молодых.
К счастью, дом её мужа Петра Голубева стоял неподалеку. Там ее ждали с нетерпением её дети и её Петя.
«Отключи свет», - прошептала Василиса, чувствуя, как руки ее мужа, путаются в застежках свадебного платья
-«Может быть, не надо?» - пересохшим от волнения голосом пробормотал Алексей, справившись, наконец, с многочисленными пуговицами на спинке ее платья.
Белоснежный наряд, сполз к ногам Васёны. Переступив через платье, оставляя мужу честь самому поднять его и повесить на плечики, Василиса взяла в руки невесомый подарок сестры.
«Надо, любимый. Выключи, пожалуйста. Мне неловко. Ты так на меня смотришь, словно скушать готов».
«Готов! Съем свою любимую жену ! - он повернул выключатель и шагнув к Василисе, крепко и нежно прижал ее к груди. - Василиса моя прекрасная. Никто и никогда не заставит нас разлучиться. Как же я люблю тебя, Васенька. Никогда не думал, что она такой бывает. Любовь!»
Над поселком плыла тихая, ярко звездная ночь. Люди спокойно спали в своих постелях. Сжимая друг друга в объятиях, спали счастливые молодожены.
В родительском доме Василисы, крепко спали их матери, уставшие, но довольные. Не спали лишь, два свата. Кузьма и Михаил, потягивали домашнее молодое пиво и вполголоса беседовали «за жизнь»
В доме Алтунина, спал городской их гость. Он улыбался во сне, видимо, продолжая «слушать» удивительное пение людей из ивняковского колхоза
.
Николай Кокорин, уставший и довольный, тоже улыбался, засыпая в своей постели. За стеной, мощно храпела его теща, слегка «перебравшая» на свадьбе односельчан.
Николаю снились два синеглазых, белоголовых мальчонки. Они сидели у него на коленях и лепетали «папа, папа…» Кокорин ясно чувствовал тепло их нежных телец, цепкие прикосновения маленьких пальчиков.
Но вместе с нежностью, его сердце томила не понятная горечь. Даже во сне, он почувствовал необъяснимую печаль.
«Почему два мальчика? Должна же быть девочка? Ладно, пусть мальчики!»- успел подумать он, прежде, чем окончательно провалиться в сон.
Люди спали, не подозревая о том, что большое Горе, что так часто таится рядом со Счастьем, уже движется к их поселку, тяжелой, злой вестью.