22:37, 4 октября, 1986 год. Чердак.
Этой ночью музыканты никак не могли заснуть — по железной крыше монотонно барабанил дождь, а накопленные эмоции бурлили и требовали выхода. Пленённые ожиданием, парни расположились возле окошка и в полузабытьи погрузились в свои воспоминания. Сильно пахло мёртвой осенней листвой. В кусочке неба, заключённого в новом стекле, холодным светом сияла Луна и мелькали хрустальные капли дождя. На улице глухо куковала одинокая птица под вкрадчивый шелест оголённых ветвей. Незабываемая ночь, наполненная тягостным ожиданием и блаженной надеждой на возвращение.
Время, проведённое в СССР, казалось американцам вечностью. Сегодняшней ночью они вдруг почувствовали себя пришельцами из другого мира, — одинокими, покинутыми, забытыми всеми. Безудержными волнами накатывала тоска — каждый остался наедине со своими мыслями.
Джон рассуждал о том, что в целом это приключение удалось, и не зря он всё-таки не стал сверять билеты в аэропорту Лондона. Осталось лишь вернуться домой, и дело с концом. На этой мелочи вокалист даже не заострял своё внимание.
Единственное, о чём жалел Бон Джови, что они так и не увидели знаменитую Красную площадь. С первого дня в Москве он отметил этот пунктик в своей голове и сейчас никак не хотел вычёркивать его из плана. И хотя вокалист очень соскучился по своей тёплой кровати в Лос-Анджелесе, он был не против задержаться на деревянном чердаке лишний день, но осуществить свою задумку. Безудержная натура Джона постоянно находилась в творческом поиске, и он был уверен, что новые впечатления дадут ему нужный толчок. К тому же, официально стать первым рок-музыкантом, побывавшим за железным занавесом СССР было бы очень приятно — но ведь на интервью не расскажешь, что Джон видел лишь местное отделение полиции и несколько самых обыкновенных зданий? Нужно что-то более грандиозное!
Соображения Ричи были куда более приземлённее и дальновиднее: сможет ли Кейт купить билеты до Лос-Анджелеса? Как они доберутся до аэропорта? Убьёт ли их Эдвард сразу по возвращении, или будет растягивать удовольствие? Ни на один вопрос гитарист не мог найти ответа. Сейчас их судьба зависела только от этой удивительной русской девушки. Ричи пытался поставить себя на место Кейт — как она только не побоялась связаться с двумя иностранцами? Гитарист слышал, что в СССР сложновато с международными отношениями. А Кейт вопреки всему потратила столько времени, принесла еду, и даже пообещала помочь. Хотя, кто знает, может быть, она вскоре осознает всю опасность положения и больше никогда не придёт… Или придёт, но в компании нескольких здоровяков в погонах. Ричи всеми силами отгонял от себя эти тревожные домыслы. Его пальцы всё ещё горели нежным теплом запястья Кейт, а щёки краснели при воспоминании её смущённых голубых глаз.
Так, в безмолвном оцепенении, прошла почти вся ночь. В скупой слезе на секунду отразилась россыпь бесконечных звёзд. Тишину нарушил шёпот Джона:
— Эй, Самбора, не спишь? Какую песню мы сочиняли в том зале с русской водкой? Ты помнишь мотив?
— Хм, в целом было как-то так… — подумав, ответил Ричи и начал отстукивать вступительный ритм на раме подоконника прямо в такт дождю. Спустя несколько квадратов он затянул незамысловатую, но приятную мелодию, которая тут же легко запомнилась Джону. Вокалист подхватил маленький набросок, на ходу подбирая слова, пока песня окончательно не засела у него в голове.
— Неплохой материал, как думаешь? — Бон Джови уже оправился от тоскливого настроения, и в его глазах вновь забегали озорные искорки, — надо будет довести до ума, когда сядем писать новый альбом… Она точно станет хитом!
— Да, конечно станет, если только я вспомню, как играть на гитаре… Руки просто деревянные без практики! — пробормотал Ричи в ответ, перебирая пальцами, — как думаешь, сколько собственных концертов мы уже пропустили? Эдвард, наверно, в панике. Или в бешенстве. Или всё вместе.
— Странно, что от него до сих пор ничего не слышно… — задумался Джон, — вдруг он уже нашёл нам замену?
— Сомневаюсь, что в мире есть ещё одна такая талантливая заноза в заднице, как ты, Джонни, — усмехнулся Ричи, — да и я вроде тоже пока ничего.
Друзья рассмеялись. Ночная хандра прошла, дождь прекратился, и дышать стало легче.
А этажом ниже Катя, в отличие от американцев, спала крепким глубоким сном. Засыпая, она была спокойна и уверена в завтрашнем дне. В институте девушке удалось тихонько договориться с одногруппником, чтобы тот купил два билета на самолёт. Он запросил двойную цену «за молчание», однако доллары, которые музыканты дали девушке, и собрание её лекционных конспектов с лихвой покрыли все расходы.
Сегодняшний насыщенный день вытянул из Кати последние силы, и ей просто необходимо было восстановиться. Прозрачный лунный луч кривой полосой очертил юное девичье лицо, и от этого оно приобрело несколько суровое выражение, а длинные волосы золотистыми завитками раскинулись по простыне, словно ажурное кружево.
Катя вновь видела до боли знакомый сон — любимый мужчина ведёт её к самолёту. Впервые за всё время девушка улыбалась, хотя подсознательно была готова к тому, что вновь никуда не улетит и не увидит лица своего возлюбленного. Внезапно картинка начинает обрастать новыми подробностями. Катя поднимается по трапу к незнакомцу, и вдруг чернота, обычно закрывающая его лицо, рассеивается, и девушка видит знакомые тёмные волосы, чувственные губы и янтарные глаза… Она узнаёт молодого человека.
— Ричи! — вскрикнула Катя и резко проснулась.
Сквозь раскрытую форточку в комнату злыми порывами врывался холодный ветер, колыхая призрачно-белую занавеску. Чистыми слезами на стекле застыли мерцающие капли. Лунный луч заблудился в складках одеяла. Размеренный шум дождя всё ещё сопровождал эту волшебную ночь.
«Что за сон такой странный?… Наверняка я просто очень впечатлилась всеми этими событиями… — в полудрёме думала Катя, — Не могла же я влюбиться?… Как глупо… Скоро он улетит в свой Лос-Анджелес… И даже не вспомнит…»
Словно в подтверждение её мыслям, старые часы в гостиной драматично отсчитали три звонких удара.