Фото из сети: Где-то на просторах КТуркВО
На основе воспоминаний Кислицина Игоря.
Хочу рассказ, размещённый на моей странице: «Кино, губа и вертолёты, и повседневные заботы...» - о моём дембельском пребывании на гауптвахте ашхабадского гарнизона - продолжить очень интересным и важным дополнением.
В первые дни «на губе», когда приходилось отрабатывать наказание при железнодорожной станции, возле одной из пустующих веток чугунки приметил я парочку раздербаненных КУНГов, понятно, что некогда вмещающих радиостанции Войск Связи. КУНГи стояли прямо на грунте, транспортной базы под собой не имели, видимой охраны в поле зрения тоже не было, хоть и площадка та была окружена бетонным забором.
Ну, а как бывалому связисту увидеть бесхозное добро в родных очертаниях, да мимо интереса пустить, не подойти и не осмотреть? Поспрашивал бригадиров и каких-то станционных рабочих – все только отмахнулись. Когда эти будки тут появились никто не вспомнил, стоят и стоят, и дела до них никакого нет. Раз уж стоят, значит, кому-то это надо!
В общем, полез смотреть. Двери в КУНГах были не заперты, стёкла в окнах побиты. Внутри от былой аппаратуры связи остались только пустые стойки, что можно – откручено, остальное выдрано. Не обнаружив ничего для себя интересного, собрался уже уходить и тут замечаю и такой же как на моей радиостанции автомат защиты сети (АЗС). Глупыми головами, руками и ногами вандалов, причём, абсолютно нетронутый!
Через этот автомат запитывалась вся станция, АЗС контролировал перепады фаз, уровни входного напряжения и разность потребления по фазам и общему проводу. Приличного размера ящик, как две поставленные друг на друга Р-105Х. Такой же АЗС на моей станции барахлил после пожара. Это отдельная, почти драматическая история с мистическими и счастливыми для меня совпадениями и последствиями – расскажу, как удосужусь. Причину неисправности я тогда не смог найти и просто отключил в нём реле сброса. Крепился аппарат болтами с головкой под «семнадцатый» гаечный ключ.
Отсидев на гауптвахте свои пятнадцать суток, возвращаюсь в батальон. Рассказываю о бесхозных КУНГах своему ротному Кучмагре, привлекаю внимание к обнаружению нетронутого АЗС, напоминаю о своём. Ротный загорелся сразу, и не откладывая навеки, приказал мне и Володе Хомякову пребывать в бдительном состоянии до его скорого распоряжения. И уже тем же или следующим вечером после отбоя Кучмагра заявляется в казарму и забирает нас на свершение подвига. Который мы должны были совершить «не корысти ради, а только пользы для!»
Взяв с собой набор подходящих инструментов, троица героев отправилась в ночь на железнодорожную станцию. Уже на месте, окинув взглядом округу и просчитав пути отхода, командир раздал нам ценные указания, как себя вести, если случится непредвиденная ситуация, с какой скоростью и в каких разных направлениях от неё будет лучше драпать. Вам, дескать, будет не больше «губы», оттого, что если что, а со мной или вместе поймают – пришьют «в составе группы лиц». Отправив подчинённых на свершение подвига, сам он оставался контролировать обстановку с обратной стороны забора. Замечу опасность, говорит, просигналю свистком вверх...
Рискуя быть замеченными и повязанными по рукам-ногам, перелезли мы с Володей в казавшуюся запретной зону. Озираясь по сторонам и тряся поджилками, проникли в КУНГ. Странно, но когда я днём и прилюдно лазил сюда – нервозности не замечал, а ночью «в составе группы лиц» поджилки тряслись так, что аж КУНГ, наверное, ходуном ходил.
Стараясь как можно тише греметь ключами, сняли мы АЗС с крепежей, замотали в брезент и подались на попятную. Десять, двадцать минут, а может и четверть века прошли – не вспомнить. Перемахиваем через забор, и видим давно уже описанную поэтом картину:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Всё будет так. Исхода нет...
Во след словам великого поэта, дополню его картину мазками от себя:
А под бессмысленным фонарным светом,
Склоняя ночь и чувственность небес,
Наш командир и дамочка с приветом,
Бессвязно подбирали глубину словес...
Ротный Кучмагра стойко ожидал результатов свершения нами ратного подвига, но стойкость командира поколебала неизвестная пьяненькая дамочка, неизвестно откуда и куда державшая путь, притом явно искавшая утоления греховных страстей. Оставлять пост и предаваться любовным утехам офицеру Советской армии не по рангу. Пасть лицом ниц пред солдатами было даже более чревато, тем более при выполнении боевой задачи, но и грубо отшить грешницу командир тоже не мог, ибо всё могло закончиться визгом и ненужным привлечением внимания.
Подходим, киваем командиру – дело на мази. Командир кивнул – отлично! Устав от насмешек и язвительных шуток офицера, фигуристая дамочка переключила внимание на нас. Пыталась зазвать нас в ближайшие заросли. Не было бы рядом командира, мы бы пали под чарами её косящихся глазок, но воинский долг и строгий взгляд командира заставили нас взять путь в расположение батальона. Поняв, что с нами не обломится, дамочка лишь фыркнула нам вслед, осыпала проклятиями и сказала, что мы потом будем жалеть за свой отказ от её ласк...
Пожалели, конечно, но дело прошлое... АЗС встал на место моего неработающего агрегата как влитой, безо всяких зазоринок, за что получили мы от командования заслуженные рукопожатия...