Работа над сольником шла вдохновенно, на одном дыхании. Джонс не досаждал ему, выжидая. Ди задыхался от счастья! Диана, вопреки наущениям Клары, грезилась ему воплощением ангела и ведьмы одновременно, песни были пронизаны романтичностью и светлой печалью. Подобно той старой балладе о «Колдовском Мире». Билли твердил, что давно не испытывал такого вдохновения, и ворчал, что «мир ослеп и оглох», если хочет добровольно отказаться от подобного дара. И за две недели, благодаря самоотверженности Билли, они записали весь альбом целиком!
В ознаменование победы, Ди, не предупредив никого, поздним вечером припарковался на стоянке около универмага «Стоун» среднего пошиба в довольно захудалом районе. Он оставил Терренса в машине, велев дожидаться здесь, ибо Билли предупредил его, что с телохранителями приходить запрещено. К тому же, Ди почему-то стыдился своего нынешнего приключения и не желал никого в него посвящать. Он обогнул универмаг, пересёк улицу и пешком отправился к входу в парк. Чёрт бы их побрал – собираться в такое время, когда лучше всего работается!
У входа он замедлил шаги. Постоял, пошёл вдоль ограды и вернулся. Снова отошёл. В пустынном парке было неуютно и мусорно. Конечно, отказываться от помощи Терренса было грубейшей ошибкой. Где же курьер? Билли предупреждал, что курьер не ездит на машине, да и место сбора находилось где-то неподалёку.
И тут же, словно услышав его мысли, с боковой аллейки вынырнула тонкая девичья фигурка в куртке с капюшоном.
- И вам тоже не спится? – шёпотом спросила она, подойдя вплотную.
- Исключительно в безлунную ночь! – ответил Ди. – Дьявол! Ненавижу безлунье, а вы?
Девушка засмеялась: - Меня зовут Шер, а вы – Джонатан Ди? Ужасно рада познакомиться. Подумать только, я буду держать вас за руку!
И она повела его вдоль ограды. Через пять минут они вышли из других ворот, обогнули угол парка и, оглядевшись, перебежали на другую сторону. Девушка крепко держала Ди за руку, её ладошка была горячей и влажной. От страха? По улице прохаживались, туда и обратно, двое в чёрных плащах. Проводница Ди подала им знак.
Вот они юркнули в проём осыпающейся каменной стенки, пробежались по песчаной дорожке к старому двухэтажному особняку, весь первый этаж которого был ярко освещён. Кивнув двум привратникам, вошли внутрь, поднялись на второй этаж, потом ещё выше – в мансарду. Три длинных звонка, четыре коротких, и снова – один длинный. Потом шепнула что-то неразборчивое в микрофон домофона. Дверь открыли. Прихожая тонула в полумраке, зато единственная огромная гостиная была ярко освещена. Они разделись, и девушка ввела Джи внутрь.
Только тогда он перевёл дух и разглядел свою попутчицу – серьёзную, с коротким тёмным ёжиком на голове, в очках, без тени косметики. Она казалась Джи смутно знакомой, но угадать, почему именно, не представлялось возможным. Остальное общество было весьма пёстрым и немногочисленным – три женщины среднего возраста, двое из них с девочками-подростками, лет 12-ти, пятеро мужчин выше среднего возраста и двое молодых, налысо обритых. У одного из них был тик, у другого сломанная рука срослась неправильно, и левая кисть была сильно искривлена. Кто-то сидел, кто-то тихо переговаривался, кто-то прохаживался вдоль окон, но вся компания приветствовала Ди аплодисментами, точно он вышел на сцену. Ди захотелось шутливо отвесить поклон, но обстановка не располагала к шуткам, хотя люди приветливо ему улыбались.
Посередине комнаты, под лампами и тихо жужжащей вытяжкой, стоял длинный стол на колёсиках, на столе лежало нечто странное, прикрытое белой простынёй. Над этим нечто колдовал седой, высокий, мускулистый человек в медицинской повязке, с засученными рукавами белого джемпера, в длинных резиновых перчатках, и у Ди поползли мурашки по телу.
«Попался! Садомазохисты?» - мелькнуло в голове. – «Уж не трупы ли они препарируют все сообща?»
Шер, не отпуская его руки, подвела почти упирающегося Джи к столу, и седой человек разогнулся и, прищурившись, посмотрел на Джонатана поверх очков. Ди увидел, что он закончил бинтовать ногу девушке лет 20. Она казалась спящей, а сквозь марлю проступали пятна крови. А ещё Ди разглядел на стеллажах многочисленные пробирки, колбы, коробки с медицинскими препаратами, перегонные кубы, упаковки бинтов и ваты, замысловатый инструментарий и кипы медицинской литературы. Вместе со всем этим комната походила бы на некий скороспелый лазарет, если бы не многочисленные терминалы вдоль стен.
- Лучше, гораздо лучше, - сказал седой женщине в чёрном, застывшей изваянием рядом со столом и держащей девушку за руку. – Лаура молодец! Нога приходит в норму! Стало ещё на одну рану меньше!
- Ты говоришь мне это каждый раз, Карел, - устало ответила женщина. У неё было худое, благородное лицо с огромными глазами, полными боли. – Я побуду с ней наедине…
Из толпы отделилось двое мужчин, и стол покатился в дальний, притемнённый угол комнаты. Карел стянул, выворачивая, перчатки, фартук, марлевую повязку, аккуратно свернул в рулон, засунул рулон в большой пакет, где уже лежало что-то страшное, бесформенное и окровавленное, и кто-то из присутствующих поспешно этот пакет унёс. Потом он тщательно вытер руки поданным полотенцем, от которого воняло чем-то специфическим, и только после этого подал руку Ди. Ди содрогнулся, его рука дрожала от омерзения.
Заметив это, Карел усмехнулся и убрал руку.
- Она стерильна, Ди, а все предосторожности – ради её блага. Вы испуганы и подавлены, мой друг. Увы, это реалии сегодняшнего Перехода. Лаура отправилась развлекаться по лицензии Х-корпорации, вроде вас, но попала в другую секцию и вернулась, ни жива и ни мертва. Она в некоем подобии комы уже два месяца, и каждую неделю у неё на теле открываются странные раны. Я пытаюсь пробиться к её сознанию.
- И как же вы её транспортируете отсюда?
- Лаура – дочь хозяйки особняка, графини Матильды Горской.
- Но… почему она не в больнице? Почему на Корпорацию не подали в суд?
- Отвечу. Мать не хочет, чтобы её дочь изучали, как подопытную крысу. Лаура была наркоманкой, и вылечить её невозможно. Ну, а подавать в суд на Корпорацию бесполезно – ведь вы же этого почему-то не сделали!
- Билли сказал мне, что здесь лечат душевные… ммм… раны…
- И это тоже. Все присутствующие – так или иначе - мои пациенты. Будем знакомы – Профессор Карел Воячек к вашим услугам!
- Объясните, почему мне не позволили явиться с моим телохранителем? Это… это глупо и опасно!
- Телохранители относятся к той сфере, которой мы не доверяем – их пасут, мой друг, те организации, от которых мы стараемся держаться подальше. Вы не желаете побеседовать со мной наедине, или хотите пообщаться с остальными?
Ди почему-то захотелось уйти, но делать это сразу было неловко. Он беспомощно оглянулся на Шер, и та сразу же оказалась рядом.
- Джи, здесь – я твой телохранитель, - сказала она, улыбаясь. – Можешь ничего не бояться.
- Не понимаю, чего здесь можно бояться? Кто вас преследует, и зачем это нужно?
Неужели у вас имеется какая-то реальная сила? – Несколько раздражённо спросил Ди.
- Реальная сила имеется у любого здравомыслящего, Ди. А в нашей организации здравомыслящих – тысячи. Это вполне реальная сила.
- Одним здравомыслием сыт не будешь, - заметил Ди. – Здравомыслием не воюют.
Карел внимательно посмотрел на него.
- Абсолютно верно. Но именно умные головы создают, разрабатывают и конструируют. Без них всё закончится анархией и хаосом, тупым братоубийством. Мы постараемся обойтись без крови. И вы, как человек талантливый, знаменитый и с опытом Перехода, могли бы быть нам полезны.
- Значит, вы пригласили меня не для того, чтобы лечить, а для того, чтобы агитировать?
Воячек всё-таки похлопал Джонатана по плечу, несмотря на его кислый вид.
- Вы пришли, значит вам это нужно. Запомните – здесь не принуждают.
Присматривайтесь, решайте - сегодня обычное, будничное занятие. Встреча друзей. Как только надоест – сообщите Шер, она поможет покинуть дом.
Карел поднял вверх руку, призывая к вниманию.
- Прежде всего, дела. Сергун, слушаю тебя.
- Листовки отпечатаны, новые терминалы задействованы, - ответил пожилой, полный мужчина, сидящий за работающим терминалом.
- Вирус готов?
- Готов. Реклама турфирмы «Рома» - «Новый Год в Риме». Воздействует только на программы поиска, причём – на ориентационные блоки.
- Отлично! Первый посыл – в колледжах в оговоренное время. Рассчитываю на вас.
- Вопрос, - сказал Сергун, - в том, что терминал после запуска придётся чистить. Иначе Правительственная Комиссия обнаружит след.
- Значит, ликвидируете след. Продумайте, как это лучше сделать, и предоставьте мне решение. Терминал надо сохранить. Посыл задержим, я должен быть уверен, что следа не останется. Итак, друзья, рассаживайтесь. Давайте решим, поговорить ли нам сегодня по душам, или потанцевать...
Люди расселись в мягкие кресла, профессор сел поближе к тёмному углу, и его лицо почти скрылось в тени.
- …но прежде хочу представить вам нашего нового друга, знаменитого музыканта-рокера Джонатана Ди. Он пришёл сюда по доброй воле, по рекомендации Билли Баттера. Давайте поприветствуем его!
Воячек захлопал в ладоши, и присутствующие радостно подхватили, лопоча слова приветствия. Ди был вынужден встать и раскланяться, ощущая себя на сцене. Он даже едва не прошёлся колесом, но конфигурация комнаты этого не позволяла.
- Вот и давайте спросим новенького, что нам лучше делать, разводить турусы, или двигать телом! – раздражённо проговорил из самого угла хрипловатый женский голос.
- Ммм… в принципе, мне всё равно. Я не ожидал, что здесь можно организовать танцпол, но на своих концертах я всегда «за»!
- Значит, танцуем, - зашумели вокруг. Тут же зазвучала модная ритмичная музыка, несколько замедленная, на взгляд Джи – словно ремикс, запущенный не на ту скорость, но это, похоже, заметил только он. Люди разбились на парочки или сгруппировались, и начали двигаться в такт, кто как мог, но несколько расслабленно и вяло. Только Сергун продолжал обсуждать с Воячеком свои проблемы. Ди никак не мог решить, что делать ему, и тут рядом прозвучал знакомый хрипловатый голос.
- Вы умеете расслабляться? Вряд ли, вы же буйнопомешанный рокер!
Ди обернулся – молодая женщина в чёрном платье склонилась к нему почти вплотную, он ощущал её дыхание. Черты её лица были резкими, скулы острыми, глаза сверкали из глубоких впадин – её лицо казалось лицом человека истощённого и усталого, но при этом фанатично желающего победить.
- Вы привыкли на сцене скакать и прыгать, и издавать дикие вопли. А вокруг вас всегда сплошной «бум»! – она произнесла «бум» так, что он едва не родил эхо.
- Странное приветствие для первого знакомства! – натянуто улыбаясь, произнёс Ди.
– Но я рад, что вы осведомлены о рокерах.
- Так вы хотите со мной познакомиться? – внезапно просияла она. – Здорово! Меня зовут Елена! Тогда пошли танцевать! Я научу вас расслабляться под музыку. Это приятно… Голова становится такой… такой, словно пустила ветры. Вжик, бум-трах – и всё выдуло. – И она схватила Джи на редкость твёрдой и сильной рукой.
Они закачались в такт среди прочих. Как только они оказались в центре комнаты, Джи и впрямь начал замечать, что музыка действует удивительно расслабляющее. Сам того не желая, он вздохнул глубоко, и закрыл глаза. «Дьявол!» - кружилось в голове. – «Воячек чем-то гипнотизирует…»
Внутри Ди распространялась пустота, выжигала закоулки, заполняла провалы. Какое блаженство – ничего не помнить! Лишнего, больного, чуждого…
- Ну, вот мы и опять все вместе, - говорила ему музыка нежным, прозрачным, бесполым голосом. – Не правда ли, наш Мир прекрасен? Не правда ли, нам хорошо вместе? Пока мы рядом, всем будет только замечательно, пока мы рядом, все негодное растворяется и уходит в небытие. Я люблю свой Мир, а вы? Он создан для нас, мы созданы для него. Наша аура красива, она соединяется в одно огромное поле, делает всё вокруг нас желанным. Здесь – наше будущее. Здесь – наши дети. Здесь – наши друзья. Здесь – наше избавление… Мы все свои, родные, мы все единомирцы. Мы хотим думать только о «здесь» и «сейчас». Только о «здесь» и «сейчас». Только…
- Я хочу забыть, - вдруг чётко и ясно, прямо ему в ухо, произнесла Елена. – Я хочу забыть… я хочу забыть… - повторяла она, словно мантру. Джи очнулся, вздрогнул, открыл глаза и встретился с взглядом широко раскрытых синих глаз. В них не оказалось отупения или пустоты, но одна глубокая тоска. Руки сдавили плечи Джонатана мёртвой хваткой. – А ты, Джонек, ты тоже хочешь забыть? Давай забывать вместе, Туся уже не может составить мне компанию. Его выпотрошили. Туся пуст с самого начала – мамочка была тупой, и забыла положить… - Елена захихикала. – Я ненавижу забывать. Я ненавижу забывать! Я – ненавижу – забывать!!! – Её голос поднялся до крика, затем она согнулась пополам, и её вырвало – Джи едва успел отшатнуться.
К Елене уже спешил немолодой мужчина, поправляя очки и твердя: - Елена, милая, я здесь, я здесь…
С другой стороны Елену подхватил Воячек, и её быстро увели в соседнюю комнату. Однако танцы не закончились, недолгое замешательство прошло, люди постарались снова расслабиться и ловить из воздуха ласковые звуки.
Ди больше не хотел расслабляться. Он попятился с танцевальной площадки к стене, ища, с кем бы можно было поговорить, пытался выловить глазами Шер, и не находил её.
Зато его отыскал Воячек. Он смотрел на Ди пристально, но мягко, с обычной своей доброжелательной полуулыбкой.
- Вы попали с корабля на бал, и смущены, это нормально. Не стоит смущаться. Люди сами выбрали танцевальный сеанс, это хорошо, это прогресс. Не правда ли, великолепное изобретение?
Воячек увлёк Ди в дальний угол, усадил в удобное кресло.
- Давайте поговорим?
- Давайте поговорим, – согласился Ди.
- Тогда я вас слушаю. Можете задавать любые вопросы.
- Что с Еленой?
- Закономерный вопрос. Печать иномирья.
- Она не хочет забывать – что?
- Она не хочет забывать тех бесов, что сама создала. Она не совпадает с прародиной по параметрам, и мы пытаемся её адаптировать. Это ещё называется раздвоением личности, с той разницей, что её Мир был реален.
- Почему был?
- Потому что государство его завоевало. Теперь она здесь и сейчас, и надо учиться жить заново. Это сложно. От этого мучаются все вновь прибывшие. Им надо опять полюбить свой Мир.
- И вы считаете, что есть, за что?
- Есть, за что? А вы помните своё детство, Джонатан? Каким бы оно не было трудным и нелёгким, этот волшебный мир – мир детства – навсегда останется самым прекрасным. Ваше детство прошло на этой планете, Джонатан, большая часть вашей жизни прошла на этой планете, и вы влюбились в неё навсегда. Вы всегда будете по ней ностальгировать, где бы ни находились.
- Ваши методы грубы. Вы просто гипнотизируете.
- Гипноз – в арсенале психологов и психиатров всех стран и времён, – возразил Воячек. - Иначе чужемирье в душе не закроешь. Дверь для вражды будет открыта.
- А почему вы считаете, что имеет право закрывать Миры? Это – покушение на частную собственность, на душу, наконец. Словно выдрать из неё кусок. Я бы не хотел, чтобы мой Мир вот так закрыли, отняли.
- Отнимает государство, мой друг, вот в чём проблема, мы лишь помогаем адаптироваться к реалу. И потом, ваш Мир вам не принадлежит, вы не покупали Мир и не подавали заявки. Знаешь, почему это невозможно? Строго говоря, этого Мира вообще не существует, Джонатан. – Воячек говорил мягко и вкрадчиво, но уверенно, настойчиво, словно вдалбливал урок нерадивому ученику, и незаметно переходил на интимное «ты». - Он – лишь производная от тебя самого, производная от реала, его вариация, его продукция, его маленькая частица. Ты – лишь «пользователь общей Пространственной сети», и ты искусственно запираешь себя в малом.
- Я знаю, что Мир реален, не менее реален, чем всё, здесь происходящее сейчас. И он не частичка малая. Он огромен, а тесно именно тут, в реале, как вы его называете. Ваш реал перенаселён. В Иных Мирах – свобода и простор! Люди несут туда самое лучшее!
- Если бы так… Это заблуждение самое опасное, Джи. В Иномирье переносят свою глупость, заблуждения, пороки, извращения…
- То же самое можно сказать и о виртуальности, - возразил Ди.
- Виртуальность не взаправдашная. Она не вторгается в реал, не ведёт войн. И речь не о ней. Это – пройденный этап. Именно два реала рано или поздно начинают сталкиваться, и чем дальше – тем сильнее, острее, резче, жестче. В человеке разгорается битва, и она отражается на реале. Сам носитель гибнет, этому много примеров. Елена воюет сама с собой, и это борьба не на жизнь, а на смерть. Поэтому зачатки чужемирья надо гасить, пока не поздно.
- Не лучше ли было отпустить её?
- Туда ходу нет. Там – правительственные рейнджеры. Самые страшные вампиры, питающиеся чужими снами. Не будет снов – не будет войн.
- Я много раз бывал в Иномирье по путёвке Корпорации – и ничего, - пожал плечами Джи.
Воячек сморщился: - Корпорация – паразит на теле Мира и, заметь, под крышей у государства. Это наша боль. Их тяжело стронуть с места. А путёвки… видишь эту красивую, изысканную блондинку в глухом красном? Это Милдред Сноуфорд, она работала в иномирье. Прораб на стройке. До тех пор, пока Мир не начал распадаться. Она едва успела эвакуировать рабочих и себя саму. Теперь она заикается, на теле – ожоги и рубцы. Она без работы, фирма выплачивает ей пенсию. Если бы не муж, её дети остались бы без матери – от шока она едва не покончила с собой.
- Так, значит, вы – альтруисты, безвозмездно лечите ещё одну язву общества? Я правильно понял?
- Кроме шуток, Джонатан, ты прав. С нами согласны, в нас вливаются и дальновидные политики, и многие учёные-теоретики, рассчитавшие вероятности, и хакеры-отступники, и Новый Гринпис, и просто те не совсем ограниченные люди, которые понимают, что подобные вольности с Мирами рано или поздно приведут к страшному катаклизму, глобальной межпространственной войне, исчезновению человечества. Короче говоря, разумные, передовые люди, не ослеплённые манией величия, которые не хотят войн и завоевания девственных Миров в угоду всемирному бизнесу и имперским амбициям, распространения иномирной наркомании… ТОТ ратует за отмену Правительственной Программы Освоения и завоевания Миров.
- Стоп, стоп, стоп. Полный абсурд. Вы меня запугиваете? Почему человечество должно исчезнуть?
- Временные инверсии. Рано или поздно кому-то захочется поэкспериментировать со временем. Миры начнут пересекаться. Возникнет Хаос.
- Но это лишь теория!
- У нас имеются те, кто проверил это на практике.
- Неужели вы думаете, что если Правительственную Программу закроют, не останется теневых Программ? Не останется хакеров? Исчезнет Х-корпорация и одиночки-маньяки? Перестанет просачиваться из Миров нео-наркомания? Исчезнут наркоманы и психопаты, создающие опасных монстров – сколько их уже переселилось?
- У нас в ТОТе существует Пси-программа, как изолировать и обезопасить от них Землю. Уже созданы тайные пси-лечебницы, методики выявления опасных элементов и нео-наркоманов, разработаны «Рамки безопасного воображения» для выявления паранормальных способностей к моделированию.
- Концлагеря, ограничения, глобальная регламентация, рамки - это ваш идеал? Воображение, творчество, фантазия становятся опасными? Надо полагать, мои альбомы – тоже представляют угрозу?
- Если будешь продолжать пьянствовать, кто знает, каких монстров родит твой засыпающий разум? Припоминаешь? «Околевает день. За окнами – тоска идёт-бредёт, заполнив окон тару. Ночь оголтелая близка, опять пришла меня мытарить. И сумасшедший лунный блин бездомным псом в подушку воет. Облезлый ворон лает на жасмин, и я ему тихонько вторю…» Что породит эта композиция, каких чудовищ, Джи?
- Что-то мне не по душе такая психотерапия, - пробормотал Джонатан. – Если грядёт новая Революция, я хотел бы сбежать и переживать её в собственном Мире, Карел. Но всё-таки спасибо за дружеское участие.
- Но только не говори мне, что идеи Ассоциации тебе не по душе. Ты сам пострадал в Тоннеле.
- Я пострадал в Тоннеле? Бред! Я не желаю отказываться от Миров и закрывать их! Меня там ждут, Карел.
- Охотно верю. Тем не менее. Ты волен согласиться или не согласиться с нашими идеями, но прийти на собрание, пообщаться с людьми – реально, никто не запрещает.
- Мне бы хотелось уйти. Лучше побыть одному, чтобы никто не капал, и подумать без чьей-то помощи, Карел. Моя голова пока что не атрофировалась, хоть многие и считают меня алкоголиком. Но это чушь собачья!
- Надеюсь. Рад, что ты здесь побывал. При случае, мы побеседуем снова. Ты – яркая, творческая личность, Ди. Ты творишь вокруг себя целый сонм Миров, и твоё счастье, что они ещё не осуществились.
Джи лишь вздохнул. Он и впрямь не желал бы осуществления многих из своих образов…
Шер вынырнула из соседней комнаты, улыбаясь, подошла к ним.
- Главное, Джи, ты теперь знаешь, что с убийственной душевной болью, рождающей монстров иномирья, можно бороться. Детка, проводи нашего гостя. Ты за него в ответе. До скорой встречи, Джи Ди.
В голове Джи был полный сумбур. С одной стороны, он чувствовал глухое раздражение, с другой – облегчение, ибо ловил в словах Воячека оправдание своему уходу и нынешнему бездействию. Сладкий яд, кругом него – сладкий яд родного Мира…
Шер довела Ди до входа в парк. Поднялась на цыпочки и забавно чмокнула его в щёку.
- Спасибо, что пришёл, – шепнула она. – Надеюсь ещё увидеться. И обязательно приду на следующий концерт тоже.
- Ты – завсегдатай моих концертов? – приятно удивился Ди.
- Я просто тащусь от «Крокодилов»! – заверила Шер. – Пока, Ди, поспеши в свою машину. Вокруг спокойно, наши проверяли, но это может быть ненадолго. А я побежала – папа ждёт, и так задержалась.
И она, помахав рукой, исчезла в черноте аллеи. Ди вздохнул. Милая девочка, но кого же она всё-таки ему напоминает? Если он и появится на заседании, то лишь для того, чтобы это прояснить. Всё остальное – мнимые блага мнимого человечества - его не интересуют.
Он постоял с сигаретой в зубах, с наслаждением затягиваясь. Прохладно. Хмуро. Мусорно. Осень дома совсем не то, что осень в Мире Дины. Там - долгое тепло, ослепительное золото дубов и лип, яркие и переливчатые краски дня, изумрудная трава и не желающие расставаться с зелёными кудряшками деревья вдоль горячего речного залива, безмятежное небо, воздух, которым можно насытиться. Но главное – ощущение бесконечности пространства, которое чисто от смирительных рубашек мегаполисов, колючей проволоки железнодорожных и авиатрасс, тюремных решёток домов, чисто от человеческих взаимоотношений, похожих на бесконечные военные действия. Мир и чистота, гармонирующие с внутренним состоянием. Теперь, на расстоянии, это совершенное равновесие не казалось ему скучным, однообразным, раздражающим, пустым. Ди задумался, блаженные картины проплывали перед ним. Он улыбался им, и синий табачный дым напоминал ему пар источников Жизни…
Порыв ветра заставил его вздрогнуть. Он потерял время. Пора бежать.
Ди выскочил на пустынную ночную улочку. Сейчас он обогнёт это хренов универмаг и увидит Терренса, позорно уснувшего в серебристом «Порше».
Ди не сразу заметил, что из тени дома, находящегося напротив, выехала машина и тихонько поползла в его направлении, к светлому пятну от фонаря у ограды парка. Этого ещё не хватало. Ди молча выругался. Когда машина была уже в нескольких шагах, Джи не выдержал напряжения и рванулся сначала назад, потом – вперёд, на темноватую аллею. Терренс, пожалуй, слишком уж послушен, раз позволяет ему такие вольности! Пора бы уже ему объявиться на условленном месте!
Ди обернулся – нет, Терренс всё-таки решил его догнать, вот машина Ди, она рванулась за преследователями, но на этой узкой улочке невозможно маневрировать – взвизгнули тормоза, две машины столкнулись, проехались бок о бок, завоняло резиной. Ди заметался – идиотская ситуация, он опростоволосился – курам на смех!
И тут из боковой, узенькой аллейки, почти тропки, наперерез ему выскочили двое. Ди выхватил восьмизарядник, но не успел им воспользоваться. Резкий удар выбил его из руки, и выстрел прозвучал в никуда. Ди крутанулся, раскидывая нападающих, пнул ногой назад, в чьё-то колено, но силы были неравны. Ему на голову уже опустилась черная ткань, рот оказался зажат, затем в шею болезненно ужалила юркая тонкая змейка, мир перед его глазами завертелся, набирая скорость, и Ди, коротко вздохнув, отключился...
...«Джонатан, Джонатан», - чей-то настойчивый, трубный голос упрямо проникал в него, не давая сосредоточиться на головокружительном сне: Джи витал высоко в небе, пронизывая радужные облака, и сердце леденело, и сладкая дрожь ужаса пронизывала существо. Он и не ожидал, что это может быть так упоительно – взлетать и падать чуть ли не до самой земли, и выделывать невероятные кульбиты в воздухе, замирая и вскрикивая от страха и наслаждения.
Джонатан отмахнулся от голоса – не мешайте ему осваивать пространство!
И тогда на него обрушился град ударов, весьма чувствительных – кто-то настырный и сумасшедший лупил его изо всех сил, хлёстко и больно, по щекам, по губам, по телу – куда ни попадя. Ди пытался увёртываться, но ориентация была утрачена, скорость потеряна, и он рухнул на чёрную землю, и удар громом отозвался в голове.
- С прибытием, Джонатан! – сказал ему в ухо тот же голос. – Открой глаза, умоляю, открой глаза!
Ди застонал и попытался вспомнить, что такое глаза и почему он должен их открыть.
Это получилось само собой. Глаза открылись, и окружающий отвратительный мир хлынул в них. Кутерьма линий, хаос объёмов, какофония звуков. Где-то далеко слышался гулкий, отрывистый лай, дробный стук, утробный вой и скрежет – они рождали в голове эхо, двоились, от них закладывало и ломило уши, точно в самолёте, ухнувшем в воздушную яму.
- Это GG-7, - басовито пропел надоедливый голос. – Джонатан, напрягись, вылези из кокона. Нам пора убираться отсюда.
Его голову взяли холодные, жёсткие, деревянные лопатки, попытались отделить от туловища, туловище согнулось, и он оказался сидящим.
- Хорошо же тебя накачали, - белая тарелка перед его лицом лязгнула и завертелась в воздухе. Ди зажмурился: реальность была ужасна, лучше снова отключиться и полетать. Его тычками и резкими щипками заставили сползти с чёрного прямоугольника, и начали методично встряхивать.
- Терренс, осторожней, тащи, видишь, он ещё невменяем! – прогудел тот же голос. – Ну, давай же, Джи, передвигай ноги!
И началась бесконечная, мучительная дорога в никуда по жутковатому, чёрному, тугому месиву. Временами ему казалось, что он резво бежит, преодолевая пластилиновый путь, иногда его тащили волоком, иногда по икрам колотило что-то жёсткое и острое.
Потом в поле его зрения попало нечто вовсе несусветное: взвыло и взревело отвратительное чудовище ядовито-красного цвета, оно приближалось, и Ди понял, что его собираются этому чудовищу скормить. Ди напрягся из последних сил, пытаясь вырваться, ощущение кошмарной опасности придало сил, он закричал и рванул прочь. В тот же миг голова взорвалась на миллионы жгучих осколков, и вернулись тьма и беспамятство.