Спустя пару дней после того, как скрипачка получила комплемент от виолончелиста, она обнаружила в гримёрке около зеркала на своём столике цветок и записку с надписью «для Евы». Удивившись, девушка огляделась по сторонам, взяв в руки послание, от которого исходил приятный аромат, почти как от самого цветка. В гримёрке вместе с ней в тот момент никого не было, и Ева принялась читать послание...
Вернувшись домой, Бунина поделилась сим происшествием с сёстрами, Данте не было рядом. Он с самого утра ушёл в галерею, как утверждали Анна и Мария. Да втроём им даже проще оказалось говорить о подобном.
Сёстры высказывали свои предположения о том, кто бы мог оставить для Евы послание столь таинственным образом. В итоге, Мария как-то невзначай заметила, что это может быть делом рук виолончелиста Грекова.
Все трое дружно посмеялись над таким смелым предположением, но кто мог знать наверняка...
***
С тех пор, как Ева получила первое послание, подобное стало происходить с некоторой периодичностью. Скрипачка даже отвела для этого ещё хранящую потрясающий аромат шоколадных конфет изящную коробку. А цветы, что сначала ставила дома в вазочку, после засушивала, сохраняя на память.
Николай Николаевич же в последнее время стал вести себя ещё более странно, чем прежде, но характер его, казалось, чуть переменился в лучшую сторону.
Ева Бунина всё больше склонялась к тому, что послания для неё и цветы — это его рук дело. И думала, как бы ей проверить своё предположение. Но оркестр в то самое время готовился к ответвенным гастролям, поэтому заниматься романтическими расследованиями было моментом не подоходящим.
***
Маша раскладывала на своём письменном столе, на котором уже лежали рукописи, лепестки роз, что передал Семён. И у неё весь прошедший день не выходил из головы очередной, но совершенно не похожий на все предыдущие, сон, где главным персонажем, по-прежнему, оставался странник...
Солнце освещало шпили старинной библиотеки. И прошивало своими лучами витраж с изображением Прекрасной Дамы в центре. Мария, в белом платье из множества слоёв тончайшего, расшитого шёлковыми нитями кружева, поднималась по ступеням к высоким арочным дверям. И, остановившись перед ними, обеими руками взялась за кольцо-колотушку в зубах у морды льва, чтобы постучать. На звук послышались приближающиеся шаги. Двери тяжело отворились, и внутрь Марию впустил человек в плаще с капюшоном, что и не позволило ей разглядеть его лицо. Он, молча, проводил её в зал с поэтическими томами...
Солнце восходит рано,
Музыка старых струн
Пишет сюжет романа,
Манит в стихов страну.
Тайны страниц полночных,
Ветер в ветвях шумит.
Мы всё запомним точно,
Звёздные в ночь огни.
...
В прозрачных грёзах
Отголоски
Поэзии издалека —
Свечи расплавленного
Воска
Твоя касается рука.
И кто-то пишет
Невесомо
Страницы позабытых книг —
В твоих стихах
Узоры шторма
И отражённые огни...
...
На улице ветер подлунный,
По небу плывут облака.
Гитарные трогает струны,
Зовёшь меня издалека.
По берегу, ветром гонимы,
Навстречу нам роз лепестки.
Друг другу мы необходимы,
Меж нами родятся стихи.
— Маруся? — постучали в дверь.
— Да?
— Пора ужинать, — звал сестру Данте.
Поэтесса бросила взгляд на часы. И закрыла свой блокнот.
— Иду!
Все собрались за столом.
— Приятного аппетита! — раздалось с четырёх сторон.
— Спасибо! — прозвучало в ответ хором.
Бунины хвалили угощение, восхищаясь кулинарными способностями друг друга. Обсуждали прошедший день и просто ели, ведя приятную беседу...
— Как там ваши гастроли, Ева? — обратился к младшей сестре Данте.
— Уже скоро отправляемся.
— А как обстоят дела с тайными посланиями?.. — аккуратно спросил её брат, он уже, как и сёстры, знал о таинственном поклоннике Евы, но девушка некоторое время ничего не упоминала об этом.
— Не знаю, — пожала плечами она. — Их больше нет.
— Нет?
— У-у... — помогала головой скрипачка.
— Странно...
— Мне тоже. Но сейчас столько забот связано с подготовкой к предстоящим гастролям, что, если честно, не до загадок... — кажется, спокойно сообщила Ева, но на брата не взглянула.
Данте понял, что она немного расстроена и решил сменить тему:
— Ждёшь гастролей?
— Конечно, — улыбнулась заинтересованно Ева.
И беседа продолжилась в радостном ключе.
На следующий день Ева отправилась на репетицию в филармонию... И на площади около главного входа её чуть не сбил с ног парень:
— Ой!
— Простите! — прозвучал приятный голос.
Ева подняла глаза и увидела перед собой местную звезду, премьера городской балетной сцены Егора Даля.
— Ничего...
— Просто тороплюсь... — ответил он, глядя на скрипачку тёмно-синими глубокими глазами, и пошёл своей дорогой.
Ева с каким-то необъяснимым чувством оглянулась, глядя ему вслед...
— Здравствуйте, Ева! — ворвался в её странную мгновенную задумчивость Николай Николаевич.
Она обернулась на приветствие и, помолчав, ответила взаимностью:
— Здравствуйте, Николай Николаевич.
И они вместе пошли на репетицию.
Ночью Маша вернулась к своим лепесткам, сидя у раскрытого окна, пока Ева, накануне репетиции, несколько раз проходила одну и ту же партию сонаты. Лунные звуки сливались с ветром, порыв которого подхватил несколько розовых лепестков, и они, вырвавшись в окно, метнулись дальше, в сторону раскрытого в звёздную полутьму балкона комнаты младшей из близнецов...
Ева, не отвлекаясь от игры на скрипке, уловила взглядом пролетающие лепестки, что попали в пространство исходящего из её спальни свечения. Один лепесток медленно опустился точно на балконные перила. Остальные же Ева только проводила взглядом. И, закончив исполнение, вышла в звёздную ночь из распахнутых дверей на балкон, чтобы забрать дожидаюшийся её лепесток.
Лепесток скрипачка положила в одно из тех посланий, что она получала, и оставила в коробке из-под конфет. Утром она уже забыла о нём, когда все мысли занимала репетиция.
Маша прошедшей ночью подошла к окну и отпустила в атмосферу ещё несколько лепестков...
На бархате звёздной ночи задержались лепестки чайной розы. Они оставили в воздухе свой след. И навсегда в этом промежутке времени тончайшим флёров отразился таинственный неуловимый туман.
Поэтесса вспомнила, что на её с Франческой картине тоже есть лепесток. И ей стало интересно, купил ли кто-нибудь уже ту работу Данте.
— Ваня! Ваня! — звала брата Маша, сбегая вниз по лестнице. — Иван! — почти ворвалась она к нему в мастерскую.
— Что такое? — обернулся художник.
— Твою картину «В зеркале» уже кто-нибудь купил?
— Да, частная галерея «Прибрежный маяк».
— Ого!..
— Да. Растём, сестрёнка, — пошутил Данте.
— Точно, но главное, что её можно увидеть, — выдохнула Маша.
— Увидеть?
— Ну, да. Ведь эта галерея устроена, как музей, и картины, если они их приобрели, остаются там для выставок? Верно?
— Верно? Но?..
— Нет, просто я вдруг подумала, что мне было бы жалко не иметь возможности больше взглянуть на лепесток, — задумчиво копаясь в кистях, собранных в банку, ответила Маруся.
— Взглянуть на лепесток? — странно смотрел на Марию брат.
— Угу...
— Ну, ты даёшь... — усмехнулся Данте.
— Ладно, я пойду... Можно взять это? — показала она бабочку из розовой органзы брату на вытянутой ладони.
— Бери.
Маша поцеловала Данте в щёку и упорхнула.
На репетиции же в филармонии Николай Николаевич, по-своей привычке, снова был чем-то недоволен. И Ева вдруг подумала, что не может вот такой вот бука быть автором тех посланий. Но тут же отмахнулась от посторонних мыслей и самозабвенно погрузилась в музыку. Только... Сама того не желая, скрипачка стала думать о своей случайной встрече с Егором Далем...
Однажды сёстры втроём отправились на премьеру современной постановки балета «Раольфо», по произведению какого-то неизвестного средневекового автора, сюжет произведения которого взят в его основу. И там впервые в качестве премьера театра предстал Егор Даль.
Танцевал он великолепно. Да, к тому же ещё, был и ослепительно красив. Говорили даже, что из-за его назначения на главную партию возник какой-то небольшой скандал в театре. Но слухи всегда сопровождают богемные круги. А вот то, что у него начался бурный роман с оперной дивой, оказалось правдой, которую не скрывали даже прямые действующие лица.
Но во время репетиции Ева, совершенно неожиданно увлечённая непрошенными мыслями, думала отнюдь не о слухах, окружавших Даля, и не о его романах, а о нём самом, живом и настоящем, что столкнулся с ней на площади у филармонии...
— Бунина! — раздался раздражённый голос дирижёра.
— Да?
— Где Вы витаете?! Сбились с такта! Что это с Вами?
— Простите...
— Продолжаем, — скомандовал дирижёр.
А Ева наконец, действительно, сосредоточилась на репетиции.
Домой возвращалась Бунина поздно. И снова думала, сама всё не зная почему, о Егоре Дале. Но фантазии её вновь прервали, теперь уже телефонным звонком:
— Да, Маш, алло.
— Где ты сейчас, сестрёнка?
— Иду на остановку.
— Я подъеду к тебе туда.
— Хорошо.
Подойдя к остановке, Ева увидела «Волгу» и обрадовалась тому, что после тяжёлого дня ей не придётся добираться с инструментом на автобусе. И, махнув рукой сестре, поспешила к ней.
— Привет, сестрёнка! — нырнула скрипачка в автомобиль.
— Привет! Как день прошёл? — выезжая на дорогу и глядя в зеркало заднего вида, где отражалось лицо Евы, она не любит ездить на переднем сиденье, поинтересовалась Маша.
— По-всякому.
— По-всякому? — на мгновение оглянулась сестра, чтобы увидеть лицо Евы реально.
— Николай Николаевич опять был недоволен всем подряд, а мне даже удалось получить замечание Петровского.
— За что?
— Умудрилась улететь мыслями не весть куда и сбилась с такта, чего со мной прежде не бывало. А дирижёр весь на нервах в преддверии гастролей, ну и...
— Куда это ты улетала мысленно? Это из-за Грекова что ли?
— Да, нет, конечно, нужен мне этот зануда.
— На самом деле?
— Да не он это, наверное, послания эти отправлял. Может, кто из слушателей, что бывал на концертах, как-то умудрился, мало ли? — предположила Ева, пожав плечами.
Мария, видя смятение сестры, решила сменить тему:
— Хорошо, дело не в Грекове. Тогда в чём?
Ева загадочно улыбнулась:
— Да, глупость, реально! — помотала головой она и посмотрела в сторону смущённо сквозь окно на дорогу.
— А поподробнее?
— Да точно глупость. В общем по дороге в филармонию сегодня столкнулась на площади с Егором Далем.
— С Егором Далем? С танцовщиком?
— Да.
— Ну, и...
— Ну, и потом мне в голову то и дело лезли мысли о нём.
— Ты влюбилась что ли?
— Нет!
— А, понятно...
Повисло молчание, и они рассмеялись.
Вернувшись домой, Ева и Маша, конечно, рассказали обо всём Анне. А ночью танцовщик Егор Даль приснился Еве...
Солнце всходило над озером. И в совершенно непостижимой атмосфере сказки на лесной поляне танцевал он. Вокруг разливалась дивная музыка и пели птицы. Каждое летящее движение танцора манило за собой в серебристый туман. Во время танца Егор протянул руку Еве, что всё это время находилась рядом, с восхищением наблюдая за великолепным танцем. Она подала ему в ответ свою. В мгновение прикосновения в воздух вспорхнула стайка бабочек...
Скрипачка проснулась. Сон, конечно, на то и сон, что может быть совершенно сюрреалистичным действом. И увиденное Евой, по-настоящему, соответствовало подобному сравнению.
А что Егор Даль? Может быть, он тоже после случайного столкновения думал о прекрасной незнакомке? К нашему удивлению, действительно, так и есть. Молодой человек, в отличие от скрипачки Буниной, не знал ту, с кем его столкнул случай. Но он успел заметить кофр в руках девушки. И следовательно сделал простой вывод, что она музыкант и, если он того захочет, то может вновь встретить её у филармонии. Что Даль и собирался сделать.
Вечером следующего дня, когда Ева вышла после репетиции, что, конечно, задержали на целый час, и спускалась по лестнице, её окликнули:
— Девушка!
Бунина подняла глаза и увидела его. Да, звучит всё это неправдоподобно, но наша действительность часто нелогична, а чувства и вовсе не поддаются никаким правилам.
— Это Вы мне?
— Да, — подошёл он ближе. — Вы не помните меня? Мы вчера столкнулись с Вами вот на этой площади, — сделал он жест рукой в сторону.
Ева сделала вид, что приглядывается к нему:
— Да, кажется, Вы правы.
— Очень хорошо. Меня зовут Егор. А можно ли узнать Ваше имя?
— Ева. Вы нашли меня, чтобы познакомиться?
— Да. Так и есть.
— Но раз Вы столь прямолинейны, то и я не буду скрывать, что на самом деле знаю, кто Вы. И узнала Вас вчера сразу.
— Это первый раз, когда при знакомстве с девушкой я рад подобному, — засмеялся Даль.
— Правда? И почему интересно?
У них завязалась беседа. И они даже не заметили, что уже идут рядом, словно само собой.
— Ну, просто искренность всегда покоряет. А, как Вы сами только что успели заметить, разговор у нас получается прямолинейным.
P. S. следующая глава: http://proza.ru/2023/11/18/1114