Большой пожелтевший лист мерно качался на ветру.
На самом верху дерева ветер бушевал, отрывал мелкие сучки и совсем засохшие листики. Остальные цепко держались за свои ветки.
На соседних ветвях шелестели о своем, о житейском. О том, как трудно теперь пристроиться повыше. А что наверху, разве безопасно? Вот дунет ветер – посмотрим, что от вас останется.
Желтый лист слушал этот шум рассеянно. Он разглядывал начавшую сохнуть траву. Кажется, такое уже было. Это значит, что наступила осень. Шелестишь, стремишься к чему-то, трепещешь на ветру, а кончается все одинаково.
На него вползла гусеница, зацепилась за соседнюю веточку, начала обматывать себя липкой нитью. Он укрыл ее получше, покачал, и она уснула.
Тогда и он закрыл глаза.
Пригрело солнце. Лист проснулся – и не узнал себя. Почему он такой маленький, зеленый? И остальные тоже едва проклюнулись. Неужели весна? Кажется, такое уже было?
Тут рядом зашевелились, лист вспомнил о гусенице. Но из кокона выпорхнула бабочка.
– Как хорошо! – сказала она.
И улетела, лепеча что-то свое, детское.