Глава 1
Лаврентий Клепиков по кличке «Неоновый китаец» очень долго чувствовал себя неуязвимым. Для этого у него был припасён отличный спасательный парашют в виде полутора дюжин офшорных компаний. А ещё недвижимость за границей и всегда готовый к отлету личный самолет. За границей же у крупного мафиози имелись все условия для беспечной жизни. Всё это было нажито Клепиковым на чужих страданиях. «Неоновый китаец» (в его жилах было немного корейской крови со стороны матери, от которой он унаследовал азиатский разрез глаз) в одной из своих подпольных лабораторий сумел синтезировать формулу абсолютно нового вида наркотика, прибыль от которого исчислялась астрономическими суммами. Мафиози даже похвалялся в своих кругах, что им создан «Король всех наркотиков». В честь нового препарата Клепиков даже сменил кличку. Дело в том, что благодаря специфическим свойствам сырья для производства «дури», вся получаемая продукция светилась голубоватым неоном. Не случайно первая партия отравы отправилась по ночным клубам, и была скормлена молодым прожигателям жизни, которые на ура раскупили «космические» таблетки, сияющие дискотечным цветом. Убедившись в большом потенциале своего товара, Клепиков лично занимался его маркетинговым продвижением на рынок.
Этого мерзкого типа и человеком то назвать было сложно. Клепиков был настоящая мразь. Когда получаемой прибыли ему стало мало, он приказал своим дилерам начать активно подсаживать школьников на свою отраву. Для этого он распорядился снизить стоимость дозы до цены обычного школьного завтрака, а потом до пары шоколадных батончиков. Бизнес пошёл настолько успешно, что «Неоновый китаец» быстро стал мультимиллионером. На вырученные деньги он скупал ночные клубы и элитную недвижимость в центре столицы и на Рублёвке. Значительную часть своих барышей «Неоновый китаец» тратил на подкуп нужных людей в руководстве города и в полицейском Главке.
И всё же нашёлся человек, который объявил войну криминальному барону… В предыдущую их встречу Клепиков поглумился над офицером полиции в ответ на его обещание усадить мафиози надолго на нары. Только напрасно он это сделал, потому что капитан Стас Легат из отдела по борьбе с такими вот упырями, не привык бросать слова на ветер. Это был высокий, широкоплечий, мускулистый, мужчина 32 лет. Не красавец. Черты его лица были резковаты. Чувствовалось, что человек успел многое испытать и понять в жизни, не смотря на свой ещё относительно молодой возраст. Хотя за время последней командировки на Ближний Восток с его жарким климатом Легат приобрёл привычку стричься наголо (к тому же так было удобнее и проще, да и залысин не видно), но в последнее время всё больше смахивал на отшельника. Это началось после того, как Клепиков при свидетелях заявил, что скорее у объявившего на него охоту активно лысеющего мента снова на башке отрастёт буйная шевелюра, чем его упекут за решётку. Вот тогда капитан дал себе обет торжественно подстричься и побриться сразу после оглашения судебного приговора этому упырю Клепикову. А пока Стас перестал стричься, решив отращивать волосы и по самурайской традиции собирать их в пучок на затылке.
Несколько лет назад капитану (тогда он был майором) пришлось оставить армейскую службу. Полгода промыкался без работы. Потом вернулся в Сирию, но уже через частную военную компанию. Как опытного офицера, его сразу назначили командовать подвижной группой спецназа. Охраняли нефтяные поля для одного олигарха. Деньги платили хорошие. Только снова не фортануло: всего через полтора месяца нарвались на засаду - «духи» из полученного от американцев безоткатного орудия шведского производства «Густав» подбили их броневик. В результате снова достаточно серьёзное ранение. Врачам стоило немалых трудов вытащить его с того света. Но двух пальцев на левой руке он лишился (хорошо ещё, что на левой). Дома в России повторилась та же история: куда не сунешься, везде ты чужой и лишний. Правда пару раз ему всё же поступали довольно денежные предложения. Но в одной компании офис располагался на двадцатом этаже, а у него после того как горел в бронемашине, развилась жуткая психологическая фобия перед замкнутым пространством. В лифт войти долго не мог себя заставить!
Второй раз и офис располагался не так высоко, и работёнка вроде не пыльная. Да и оклад в коллекторской компании предложили очень хороший. Но как-то стезя современного мытаря его не прельстила. Так что вместо того, чтобы вышибать долги за двести тысяч рэ в месяц плюс проценты, Стас подал заявление в полицию. Хотя в отделе кадров его сразу честно предупредили, что если возьмут, то с понижением в звании, да и денег больших никто ветерану не обещал. И всё-таки работа оказалась как раз для него. Тем более, что начальство довольно быстро оценило способности нового сотрудника, и из патрульно-постовой службы перевело в угрозыск. Перед этим Станислава Легата послали на курсы при Высшей следственной школе, которые он с отличием закончил. Затем была ещё учёба в Институте повышения квалификации МВД, стажировки. Учиться приходилось практически без отрыва от работы. Зато карьера складывалась стремительно. Наступили времена, когда ни стаж сам по себе, ни даже опыт, а нужные в данный момент качества имеют решающее значение в таких структурах, где важен результат. Видимо военный отставник идеально подходил для такой работы, потому что через довольно короткое время уже руководил следственно-оперативной группой, заняв должность начальника отдела по особо важным делам.
А потом на горизонте Легата возникла эта шкура «Неоновый китаец» …
И вот скоро они, наконец, свидятся. Недавнее армейское прошлое пригодилось Стасу при планировании операции, которую необходимо было провести молниеносно, - пока клиент не успел задействовать свои внушительные связи, или не скрылся в неизвестном направлении на одной из своих яхт или в личном реактивном «джете». Поэтому, как только прокурор выписал ордер на арест некоронованного короля столичного наркобизнеса, Стас с двумя своими парнями из отдела немедленно рванули в Таиланд, где эта сволочь Клепиков отдыхал после трудов своих тяжких.
Операция была согласована с коллегами с Лубянки, которые предложило выделить оперативной группе Ан-148 из состава объединенного авиационного отряда специального назначения ФСБ России. Чекисты также брались обеспечить силовое сопровождении операции. Легат поблагодарил, но вежливо отказался. Армия научила его в таких делах доверять только себе. К тому же ходили слухи, что для криминальных тузов существование фээсбэшной «воздушной тюрьмы» давно не является секретом и они научились контролировать ситуацию. Радиомаячок самолета со спецназом на борту мог засветить операцию по задержанию очередного VIP-преступника. Если это так, то едва спецборт вылетит из аэропорта Внуково, как об этом тут же станет известно Лаврику. «Неоновый китаец» даже сможет через специальный онлайн-сервис слежения за воздушными судами наблюдать за приближением группы захваты, и легко успеет ускользнуть. Усилия многих месяцев пойдут прахом.
Поэтому, чтобы не оставить Лаврику ни единого шанса, Стас решил схитрить: начальству он доложил, что так как арест негодяя должен произойти за рубежом, то потребуется минимум пять рабочих дней на подготовку и различные согласования. Мол, только оформление провоза оружия через границу займёт дня три, а ещё нужно всё утрясти с полицией Таиланда, Интерполом и прочими заинтересованными сторонами.
В МУРе у Лаврика наверняка полно своих стукачей, так что Стас не сомневался, что китайцу уже донесли, что можно не особо спешить паковать чемоданы.
На самом же деле Легат вместе со своими ближайшими коллегами и друзьями - оперуполномоченными Тимофеем Хлыстовым по прозвищу «Тимоша» и Вахтангом Карчавой по прозвищу «Вахо» немедленно рванули в аэропорт. В интересах скрытности и оперативности пришлось лететь за свой счёт. Чтобы найти деньги на вояж в Таиланд Легат ещё две недели назад отогнал в комиссионку свой любимый «Харлей», а Тимоша распродал часть коллекции хоккейных шайб, которую начинал собирать ещё мальчишкой с покойным отцом (помимо прочего, нужно было взять с собой «аварийную» сумму на форс-мажорные расходы, мало ли что!). Когда Вахо узнал, что коллеги решили не затруднять его финансовыми проблемами, негодованию темпераментного грузина не было конца:
- Думаете вы одни такие благородные?! Вам одним жалко несчастных школьников, а мнэ нет?! Для вас, значит, дело принципа упечь этого людоеда лет на двадцать за решётку, а я, раз ещё не женат и у меня нэт пока своих детей, то и не в счёт. Тоже мне друзья-товарищи!
Оправдания сослуживцев, что они вошли в положение друга, которому едва удаётся сводить концы с концами, оплачивая со своей скромной зарплаты обучение младшей сестры в дорогом столичном ВУЗе, плюс проживание родственницы на съёмной квартире, рассерженный Вахо решительно отмёл:
- Вам достаточно было мнэ просто сказать: «Вахо, дорогой, нужно срочно найти столько-то», я бы позвонил в Тбилиси тётушке Нино и уверяю, на такое святое дело дэньги сразу бы нашлись! А мои личные проблемы вас нэ касаются! Какие-то бумажки вы поставили выше дружбы! Знаете, кто вы после этого?
- Знаем, Вахо, мы поступили как свиньи, – покаянно признал Легат. - Поверь, выводы сделаны, виновные наказаны, совесть мучает. Не обижайся, генацвале.
С трудом Стасу удалось успокоить друга.
В общем сели на самолёт и полетели. Но если Стас отнёсся к планированию операции предельно серьёзно, то сослуживцы – играючи. Его партнеры по работе были закадычными друзьями. Эти хохмачи всю дорогу травили байки, подтрунивали друг над другом и стюардессами, и у Стаса к концу пути от смеха болели скулы. Хотя по идее должна была болеть голова от всяческих проблем. Ведь если с деньгами на авиабилеты и прочие расходы вопрос был как-то решён, то оружие пришлось оставить в служебном сейфе. Предстояло на месте решить, как нейтрализовать многочисленную охрану Клепикова.
По прилёте в Паттайю выяснилось, что клиент арендовал небольшой островок в нескольких десятках километрах от побережья. Правда туда Клепиков отправился не один, а в сопровождении дюжины телохранителей, и в компании юных проституток обоего пола, большинство из которых вероятно были несовершеннолетними. Понимая, что этот факт может сильно осложнить (а то и вовсе исключить) быструю экстрадицию наркобарона в Москву, Стас решил свести к минимуму участие местной полиции в аресте. Тайцы могли прицепиться к тому, что задержанный склонял к сексу несовершеннолетних, а за такое по местным законам грозит вплоть до пожизненного заключения. Загвоздка в том, что при своих деньгах «Неоновый китаец» наймёт лучших адвокатов, подкупит судей и правительственных чиновников, и через пару месяцев снова будет на свободе. Так что надо брать Лаврика самим и сразу – тёпленьким! И вытаскивать в Москву.
Ордер от Интерпола облегчил переговоры с местными законниками: тайцы пообещали обеспечить эвакуацию опергруппы вертолётом, на этом и пожали руки.
Чтобы не спугнуть «дичь», к островку москвичи отправились обычным паромом. Старая ржавая калоша десятилетиями курсировала между островами, перевозя и местных и туристов. Это был идеальный вариант, ведь у Лаврика везде свои люди и деловые партнёры, которые через подкупленных информаторов на радарных станциях и аэродромах сразу предупредят о вылете вертолётов со спецназом в его сторону. А так кому придёт в голову заподозрить троих приезжих русских, путешествующих «дикарями»?
То, что предстоит брать голыми руками опасного преступника, окружённого целой сворой вооружённых до зубов телохранителей, Стаса конечно беспокоило всё больше. Но с другой стороны, он знал человеческую психологию: они, там на острове, должны почувствовать себя неуязвимыми, ведь вокруг только море, до России тысячи километров, кого им бояться?
Забегая немного вперёд можно сказать, что так всё и вышло: пока главный ублюдок развлекался в отдельном бунгало с малолетками, его охранники, разомлев от тропического солнца и ласкового океана, тоже придавались безудержному пьянству и разврату.
Туристический маршрут проходил в трёх морских милях от нужного острова. Пришлось дать капитану круизёра сто долларов, за это он согласился высадить троицу на границе отмели, «всего» в полукилометре от берега. Якобы, прилетевшие утренним рейсом друзья решили сделать своему товарищу - здешнему Робинзону - сюрприз своим внезапным появлением.
Пока приближались к суше, оперативники всё удивлялись, чем так несёт. Вначале решили, что воняют разлагающиеся кораллы. Но запах явно шёл с острова, оттуда тянуло будто собачьим дерьмом. На берегу выяснилось, что нанятый Неоновым китайцем повар из местных, – почти голый детина необъятных размеров, похожий на борца Сумо, - готовил для богатого русского заказчика специфическое блюдо местной национальной кухни, название которого звучало столь заковыристо, что для того, чтобы его повторить, москвичам пришлось бы некоторое время потренироваться. Ребята-оперативники не стали мешать маэстро. Они даже условились между собой, что не станут возражать, если арестованный клиент на обратном пути продегустирует приготовленное для него деликатесное варево (не пропадать же кушанью, тем более, что обожающий понтоваться китаец наверняка заплатил повару огромные деньги). А главное, по возвращению в Москву Лаврику предстоит надолго перейти на тюремную баланду.
Вход в хозяйский бунгало охраняли всего двое телохранителей. Но и они так расслабились, что незваным гостям не составило большого труда с ними управиться. Уложив ребяток проспаться под пальмой, Стас вытащил наручники. Эти «браслеты» Легат специально приберегал для VIP-клиента.
Лаврик так обалдел от внезапного появления московских знакомых из МУРа, что почти не сопротивлялся. Вот только обещанный тайцами вертолёт вовремя не прилетел в условленное место. Ничего! Во время своей последней армейской командировки в Сирию Легату приходилось бывать в переделках и покруче. До соседнего островка было буквально «рукой подать» - каких-то две мили… Правда здешние воды изобиловали коварными течениями, встречались и акулы, но чего не сделаешь для VIP-клиента! Специально для Клепикова они прихватили с прогулочного судёнышка спасательный жилет, который и нацепили на упирающегося Лаврика, перед тем как затащить его в воду. А чтобы не орал, как пойманная макака, заклеили ему рот пластырем.
Течение между островами оказалось намного сильнее, чем предполагалось, и всё могло закончиться очень скверно для всех участников заплыва. К счастью, опоздавший вертолёт всё-таки прилетел, а его пилот догадался поискать крейзанутых русских в прибрежных водах.
Обратно в Москву тоже вылетели обычным рейсом. «Китаец» страшно возмущался, ругался, что ему даже не позволили переодеться. Стас только пожимал плечами: «Зачем? Если всё равно придётся сменить пижонский костюм из акульей кожи ценою в несколько тысяч евро на тюремную робу».
Сразу после взлёта, дабы успевший отойти от первого шока Клепиков перестал бузить и смущать своими истеричными воплями и припадочным поведением других пассажиров и экипаж лайнера, «Ромашка» вколол клиенту двойную порцию снотворного…
Очнулся Лаврик уже в такси по пути из Шереметьево. И тут же принялся горячо обещать любые деньги за отнятую свободу. Ставки росли, как на дрожжах и вскоре достигли астрономической суммы:
…- Каждому, кто здесь есть, даю по лимону!
- Лимон, это миллион, что ль? – ещё больше заволновался и так с самого аэропорта беспокойно елозящий на своём сиденье таксист-кавказец. - И мне тоже?
«Китаец» великодушно подтвердил:
- Прям сейчас можем проехать в мой карманный банк и рассчитаться.
- Я согласен! – радостно воскликнул водила.
- Вам не стоит лезть в это дело, - вежливо предостерёг Легат.
Но таксиста уже невозможно было так просто угомонить.
- Но почему? Ваш приятель же сказал, что заплатит КАЖДОМУ!
- Тебе то за что? – удивился Ромашка.
- Как за что?! За молчание! – даже обиделся таксист. – Поверьте, я умею хранить чужие секреты, а это стоит недешево. Я буду могила!
- Будет тебе могила, если не заткнёшься, - Ромашка от души потешался над душимым алчностью южанином. - И вообще, шеф, тебя же вежливо просили на встревать. Это наши тёрки - междусобойные, а ты на неприятности нарываешься, зачем?
- Если мне заплатят, меня завтра вообще тут не будет, - темпераментно размахивая руками, клятвенно пообещал таксист. – Брошу таксовать, уеду домой выращивать мандарины!
- И загонять их тут нам втридорога, - понимающе усмехнулся Ромашка.
- Э, зачем так говоришь? Они того стоят, это ведь не дерьмо какое-нибудь. Разве наши абхазские мандарины можно сравнить с какими-нибудь турецкими? А какое у нас вино, у-мм... – лучшее на всём Кавказе!
- Ещё скажи, что ваша кислятина лучше наших Цинандали, Хванчкары, Киндзмараули и Пиросмани! – вступился за честь родной Грузии Вахо.
- Так, стоп! – остановил базар Легат. – Торговля лимонами и мандаринами отменяется!
Тогда Клепиков предложил персонально водителю миллион долларов, если он всего лишь позвонит по указанному ему номеру. Легат тут же заклеил арестанту рот скотчем. Но таксиста щедрое предложение не на шутку заинтересовало:
- Это что, мне и впрямь ваш приятель отвалит «лимон» баксов если я просто позвоню и скажу, где он сейчас находится? – уточнил простоватый извозчик.
- Ага, а ещё тебе десятку суд точно «впаяет» в придачу за содействие особо опасному преступнику, – злорадно улыбнулся Вахо и показал таксисту служебное удостоверение.
Даже с заклеенным ртом Клепиков страшно выпучивал глаза и мычал проклятия и угрозы в адрес оборзевших ментов, посмевших поднять руку на его неприкосновенную персону.
Из аэропорта в следственный изолятор добирались широким окружным путём, чтобы избежать нежелательных встреч с людьми мафиозо. По Ярославке в сторону Москвы их обогнала колонна армейских машин: сначала прошли, внушительно гудя моторами, мощные «Уралы», следом автобусы с занавешенными шторами окнами, лишь кое-где были видны военнослужащие в сером камуфляже внутренних войск.
- 21-й ОбрОН. Софринская бригада выдвигается из расположения в Москву, – машинально определил Стас, - похоже, намечается какая-то заваруха...
Впрочем, у каждого своя работа. Через сорок минут такси с оперативниками подъехало к следственному изолятору Лефортово. Легат достал телефон. Оставалось набрать служебный номер офицера, с которым ещё до отлёта в командировку договорились о передаче задержанного чекистам. Тут Клепиков застонал и стал багроветь. Казалось, сейчас его хватит самый настоящий Кондратий. Только этого им не хватало! Тимоша отклеил пластырь, но оказалось, что прирождённый актёр их всё-таки провёл.
- Хорошо, я признаю, что вы меня прижали, – сразу перестав умирать, сообщил Лаврик. - Чтобы покончить с этим, не прибегая к более крутым мерам, предлагаю по три миллиона евро каждому, и вы немедленно меня отпускаете.
Таксист испустил мучительный стон, понимая, что такой шанс сказочно разбогатеть выпадает лишь раз в жизни.
- Я уже говорил тебе, Лаврик, что люблю свою дочь и не хочу, чтобы однажды такая гнида, как ты, вручила моему или чьему-то ребёнку отраву под видом конфетки, – презрительно ответил Стас.
- От моего товара вашему ребёнку не будет никакого вреда, даже напротив! – гордо выпятив нижнюю губу, заверил наркобарон.
- Ну конечно! Дурь, которой ты торгуешь, полезней витаминов, - усмехнулся Стас. - Как ты ещё не понял, что мы не продаёмся?
- Ерунда, все продаются, просто цена у каждого своя! - отмахнулся Клепиков и повысил ставку: - Пять лимонов каждому!
- Ни пять, ни шесть, ни десять, - твёрдо ответил за всех Легат. Друзья молчаливо его поддержали, кивнув головами. И только таксист выглядел ошеломлённым.
Наконец их машину запустили на территорию спецтюрьмы. Позади с протяжным гулом закрылись тяжёлые ворота. Клепиков перестал хорохориться и вдруг сник, наконец, осознав, что ни деньги, ни связи ему уже не помогут, и приближается расплата за содеянное.
Их уже ждали коллеги, которые не могли скрыть удивления и восхищения виртуозно проведённой операцией. Вероятно, чекисты до самой последней минуты не могли поверить, что обычному капитану полиции удастся заарканить такую акулу, о которую даже их всесильное ведомство долго ломало зубы.
Когда Клепикова уводили, он вдруг обернулся и крикнул с ненавистью:
- Ты думаешь, ты победил, капитан? Рано радуешься! Увидишь, у меня длинные руки, и я никого никогда не прощаю.
Клепикова душила ярость:
- Я закажу тебе колумбийский галстук! Тебе вспорят глотку и вытянут твой поганый язык до пупа! Ты ещё меня попомнишь, мент поганый!
Стас конечно знал про тайники с оружием, которое всегда к услугам боевиков этой гниды. Знал и про то, что Клепиков контролируют бойцовский клуб, с помощью которого можно воздействовать на свидетелей и слишком прытких ментов. Ну что ж, на войне, как на войне…
Глава 2
В воскресенье друзья договорились отметить успешно проведённую операцию. Решили взять жён, детей, подруг, и всей компанией отправиться за город на шашлыки.
А в пятницу Стасу позвонил Эдик Пухов. Так, один приятель. Эдик был ему многим обязан. Около года назад этого бизнесмена средней руки крупно подставил деловой партнёр, после чего на Пухова серьёзно наехали бандиты. Сразу откупиться Эдику не удалось, поэтому ему «включили счётчик». Долг быстро стал расти. Отморозки быстро перешли от угроз к делу: сперва сожгли припаркованный во дворе автомобиль бизнесмена. Спустя неделю Эдика среди бела дня на оживлённой улице запихнули в тонированную иномарку и отвезли в лес, где заставили рыть себе могилу. Поиздевавшись всласть, бандиты отвезли Эдика обратно, пригрозив в следующий раз устроить ему настоящие похороны.
Ещё через несколько дней уроды избили его жену. И, наконец, похитили сына. Пухов уже попрощался с собственным бизнесом, он был готов отдать всё, лишь бы его самого и семью оставили в покое. Но на его счастье в скверную историю вмешался Легат со своими парнями. В результате Эдик был спасён и даже сохранил свою фирму.
В последнее время приятель серьёзно преуспевал. При этом не забывал кому всем обязан. «Пух» регулярно зазывал капитана к себе на работу в компанию, гарантируя просто «генеральские условия». Легат отшучивался, обещая дозреть аккурат к пенсии, если к тому времени на фирме знакомого появится ставка почётного консультанта. Единственная просьба, с которой Стас позволил себе обратиться к знакомому бизнесмену, - это помочь достать дефицитное лекарство для тяжело больной дочери. Знакомый профессор рассказал ему, что новейший импортный препарат может помочь приостановить развитие страшной болезни или даже обратить его вспять. Правда, стоил курс лечения суперлекарством баснословных денег, но дело было даже не в деньгах. В России такое лекарство не производилось. И не импортировалось к нам. Спасительные ампулы можно было только привезти из-за границы частным порядком.
И вот Пухов позвонил, чтобы обрадовать: лекарство ему доставили из Англии - прямиком со склада фирмы-производителя.
- Стас, могу передать его тебе прямо сегодня! Давай через три часа встретимся в «Джотто». Это итальянский ресторанчик семейного типа, я там частенько деловые встречи со своими партнёрами-фирмачами провожу. Отличное место! Всего 8 километров за МКАД, но настоящий лесной воздух и отличную кухню я тебе гарантирую. А то всё по телефону, да по телефону общаемся, давно пора нам пересечься.
Лекарство было необходимо Оксанке срочно, поэтому Стас согласился. Но когда ехал на встречу на душе отчего-то неприятно скребло.
Впрочем, выбранное «Пухом» место действительно ему понравилось: уютный оазис в лесу, неподалёку Пироговское водохранилище – тянет свежестью, довольно тихо.
С приятной улыбкой встретившая гостя девушка-метрдотель провела капитана в отдельный кабинет, где его уже ожидал за столом Пухов. Они пожали руки, но Эдику этого показалось мало, и он полез обниматься:
- Рад тебя видеть, старина! – доброе, чуть одутловатое лицо приятеля расплылось в по-детски искренней улыбке.
- Взаимно, - ответил Стас, немного сбитый с толку столь подчёркнутыми проявлениями чувств.
Сели. Эдик попросил официанта принести им пока по бокалу минеральной воды.
- Ты ведь за рулём? - быстро уточнил он.
Стас кивнул.
- Тогда минут через пятнадцать можешь подавать горячее, – по-хозяйски велел официанту Эдик, и снова обернулся к своему гостю: - Да, тебе воду с газом или без?
Вроде ничего необычного не происходило, но в ускользающем напряжённом взгляде дельца мелькало что-то неуловимое. Стас кожей ощущал опасность, ему бы довериться собственной интуиции и уйти. Но как?! Если вот оно - заветное лекарство, лишь руку протяни!
- Как дочь? - сочувственно спросил Эдик.
Стас помрачнел.
- Извини, дорогой, что спрашиваю тебя об этом.
- Ничего, - Легат заставил себя улыбнуться. – Врачи говорят, что у Оксаны очень редкая форма рака, встречается лишь у одного из ста заболевших.
- Ничего, теперь всё пойдёт на лад, - заверил Эдик и похлопал по крышке дипломата. – Человека, который привёз препарат, заверили, что это новейшее лекарство и оно уже творит чудеса. Здесь три полноценных курса для твоей дочери, - Эдик снова похлопал по небольшому кейсу, и великодушным движением отодвинул чемоданчик от себя по скатерти - ближе к собеседнику.
- Я твой должник, – заверил капитан. Он не слишком умел красиво говорить, хотя вероятно требовалось произнести что-то особенное, ведь Пухов его действительно серьёзно выручил.
- Нет, ты вначале взгляни, - добродушно усмехнулся Эдик, - а то, может, мой приятель напутал и вместо твоего препарата передал контрабандную виагру. Вообще-то он мужик рассеянный…
Стас щёлкнул замками чемоданчика, и тут выяснилось, что «дипломат» туго набит пачками купюр по сто евро. Так вот почему на столе ничего лишнего! И вот почему его усадили спиной к двери! Всё мгновенно стало ясно. Стас попытался отшвырнуть чемодан, но в кабинет уже влетели оперативники из отдела собственной безопасности. А с ними ворвался видеооператор, который немедленно стал фиксировать на камеру все детали задержания сотрудника полиции на взятке. Сопротивляться было бесполезно, ведь на замках чемоданчика остались его «пальчики»! А ведь его предупреждали, – желающие ему добра коллеги и начальство, - чтобы он не связывался с «Неоновым Китайцем». А он не послушал! Упёрся как баран рогами в землю, а теперь пойдёт за свою упёртость на шашлык... Среди простого люда на Руси таких как он, называли поперечными. Потому что вот все вдоль, а он по-своему, то есть поперёк течения, поскольку не может иначе из-за склада своей поперечной натуры…
...Порой судьба подаёт нам знаки...вот только истолковываем мы их часто неверно. Сегодня ранним утром Стас как обычно отправился на пробежку. По пути свернул на небольшой пришкольный стадиончик, где была оборудована неплохая спортивная площадка прямо на открытом воздухе. Помимо традиционных турника, брусьев и наклонной скамьи, здесь имелось несколько незатейливых тренажёров, один из которых Стас и оседал. Пока он, расположившись на металлическом сиденье, с усилием выжимал от груди вес, в каких-то пяти шагах от него беспечно щипала травку стая воробьёв. Да и кого им было бояться? На открытой, хорошо просматриваемой местности размером с футбольное поле, воробьиная ватага чувствовала себя совершенно спокойно. Что же касается присутствия поблизости человека, то городские птахи настолько привыкли к любому горожанину, что воспринимали его, если и не как друга, то уж во всяком случае, как совершенно безопасного соседа. Стас действительно до поры не обращал внимание на чирикающих перед ним воробьёв. А они галдели и весело скакали почти у самых его ног. И вдруг «уф-ф-ф-р-рух» - пронеслось над самым его ухом что-то очень быстрое и необычное для города. Стас даже вздрогнул. В секунду крылатый снаряд врезался в воробьиную семейку, схватил не ожидавшую нападения добычу и, хлопая острыми крыльями, понёс к ближайшим деревьям. «Сокол!» - по стремительному благородному силуэту и быстрому полёту определил Стас. Вот не ожидал, что в центре города промышляют эти крылатые хищники. Убийственная красота подсмотренной охоты поразила его.
Но только по пути к дому до Легата дошло насколько коварно и тактически безупречно произошло нападение. Это был очень умный сокол. Высмотрев добычу, он должен был просто спикировать на неё под углом в 45 градусов, целиком полагаясь на свою скорость и охотничье везение. Так поступают его сородичи в дикой природе, повинуясь инстинкту. Но пожив в городе, этот хищник кое-что понял, и потому сорвавшись с ветки, по всей видимости, стал планировать очень низко над землёй, прячась за спиной человека, - используя его как прикрытие. Выскочив внезапно из-за плеча невольного соучастника убийства, сокол через мгновение схватил самого толстого воробья в стае, который наверняка так и не успел понять, откуда на него свалилась смерть...
Стас невольно поставил себя на место бедняги, от которого, наверное, уже осталась лишь кучка окровавленных перьев и косточек. В такой ситуации что-то сделать просто не реально... И вот, спустя всего шесть часов, он сам повторил судьбу того воробья.
…Услышав, что судья направляет его в следственный изолятор на общих основаниях, Стас не стал возмущаться и требовать к себе особого отношения. Он лишь крепче сжал зубы, понимая, что спорить бесполезно. Его заказали. И кто это сделал, он отлично понимал. «Неоновый китаец» умел держать слово и обид не прощал.
Судья почти не скрывала личной антипатии к задержанному, ей конечно хорошо заплатили. Даже назначенный Легату бесплатный адвокат, вчерашний студент-очкарик, возмутился таким циничным попранием закона:
- Направление моего клиента в обычную тюрьму - произвол! И вам, Ваша честь, это известно лучше меня! – неожиданно резко заявил молодой защитник, едва прозвучал скандальный вердикт.
А ведь, когда капитану назначили общественного защитника, он воспринял это как плохую шутку. Парень выглядел откровенным лузером: весь нескладный, в дешёвом костюмчике, тонкошеий и крупноголовый, с совершенно детской круглой физиономией, несмотря на щёточку усиков под носом. Ан, глядишь ж ты, оказался с характером!
Даже женщина-судья понимающей усмехнулась, мол, перспективный мальчик, далеко пойдёт.
Но кажется дело было не только в юношеском тщеславии суметь настоять на своём в премьерном деле. Негодование молодого юриста казалось вполне искренним:
- Мой доверитель - действующий сотрудник полиции. И помещать его в одну камеру с уголовниками, - означает, подвергать его жизнь серьёзной опасности. Поэтому я прошу ограничиться до суда домашним арестом. Могу поручиться, что Станислав Игоревич будет строго следовать всем предписаниям суда.
На это судья наставительно объяснила новичку:
- Ваш доверитель подозревается в получении крупной взятки от организованной группы, занимающейся изготовлением и сбытом наркотиков; взяли его с поличным. Такого рода преступления относятся к категории особо общественно опасных. Человек, который выступал посредником в передаче денег, добровольно согласился сотрудничать со следствием, и на этом основании освобождён от ответственности.
- Ваш посредник – провокатор! – воскликнул юноша. - Мой доверитель считает, что это провокация со стороны преступников, с которыми он ведёт борьбу.
- Почему я должна верить ему, а не фактам? – судья ехидно взглянула на прыщавого юнца поверх сползших на кончик носа очков.
- Потому что мы должны смотреть что за человек перед нами! - Мальчишка реагировал на творящуюся на его глазах подлость слишком эмоционально, ему ещё не хватало опыта и хладнокровия, но он был славный малый. В запале он воскликнул:
- У меня тоже нет оснований не верить своему доверителю, сейчас я говорю это не как его адвокат, а как гражданин и житель этого города. Я уважаю его! Капитан - заслуженный офицер, имеет боевые награды; в полиции его характеризуют, как честного и принципиального человека. Я смогу предоставить положительную характеристику…
Но судья лишь непреклонно покачала головой.
Исчерпав все доводы, защитник вздохнул и обречённо взглянул на Стаса, у которого желваки ходили по скулам. Однако Легат заставил себя улыбнуться:
- Ничего, не расстраивайтесь, в следующий раз с кем-нибудь другим вам повезёт больше!
Неожиданно председательствующая на заседании дама в мантии в последний момент обратилась к подследственному с вопросом:
- У вас есть какая-нибудь просьба к суду?
- Хм… хочу освободить от работы тюремного цирюльника. Предпочитаю остаться со своими волосами и бородой, - подумав, попросил Легат.
Похоже, судья впервые слышала подобную просьбу от человека в его положении, отчего не смогла скрыть удивления. Однако через секунду лицо её вновь стало непроницаемым:
- Это ваше право. Во всяком случае до оглашения судебного приговора. – Она стукнула деревянным молотком, ставя точку в заседании.
Для Стаса прозвучала команда конвоя «Руки назад!».
- Почему вы не попросили о послаблении, смягчении режима вашего содержания под арестом? – недоумевал адвокат.
- Не умею я это…уж извини, – ответил Легат.
Когда его под конвоем уже выводили из зала суда, адвокат взволнованно пообещал:
- Я обжалую решение в инстанциях, только продержитесь там хотя бы неделю! Я сделаю всё, чтобы вас вытащить, только продержитесь!
Во внутреннем дворике суда арестанта ожидал грузовик-автозак, который должен был доставить его в тюрьму. Перед тем, как подняться в кузов, Стас задрал голову на огромную птичью стаю, похожую на растянувшееся по небу гигантское чёрное облако. В нём было что-то апокалипсическое. Тысячи пернатых покидали город. Казалось, единовременно из Москвы устремились все населявшие её колонии голубей, ворон и прочих птах. Даже конвоиры (одним из которых оказалась женщина) пооткрывали рты, удивлённо таращась ввысь.
И как вскоре выяснилось, плохие знаки были неспроста. Стаса затолкали в тёмный кузов автозака. Помимо него из суда в Бутырки этой же машиной этапировали ещё четверых. Всех заключённых должны были перевозить закованными в наручники. Но то ли из-за преступной халатности, то ли по причине финансового кризиса в тюремной системе, но у конвоя вместо пяти необходимых пар, нашлась всего одна! И досталась она именно Легату! Так что хотя в кузове автозака их всех запихнули в один «обезьянник», но в наручниках ехал лишь Стас. Сидел, как маньяк – закованный. Да ещё основательно «стрерученный» - конвоиры приковали его к решётке, для чего приказали пропустить заведённые за спину руки сквозь прутья и защёлкнули наручники снаружи. Остальные же четверо всю дорогу глумились над «распятым» ментом. Скорее всего всё так было подстроено специально, чтобы с самого начала унизить и окончательно деморализовать оболганного капитана.
Через некоторое время тряски в абсолютной темноте один из конвоиров щёлкнул выключателем, и вспыхнувшая лампочка высветила суровые лица сидящих напротив Легата уголовников.
- Ну шо, попався, голуба? – злорадно поинтересовался один из них, картавя беззубым ртом. - Всё, краснопёрый, вилы тебе!
Стас решил отмалчиваться. Конвойные с самого начала показывали, что намерены соблюдать всю дорогу нейтралитет и не собираются ни во что встревать. А у него не могло быть другого занятия, кроме как в упор изучать далеко не святые лики попутчиков, причудливо освящённые слабым боковым светом. У того, что сидел прямо напротив, были выпирающие, сильно развитые надбровные дуги, что в сочетании с низким лбом, горилльей челюстью и скошенным подбородком создавало ощущение дикой силы и умственной примитивности. Перед ним была патологическая рожа из учебника знаменитого психолога-физиономиста Ломброзо. Впрочем, быть может такое впечатление от внешности попутчика создавалось плохим освещением… Нет, вряд ли…Судя по его бегающим глазкам и перемигиваниям с дружками Легат чувствовал, что против него что-то готовиться. И решил сработать на опережение.
- Ты ведь не такой, каким кажешься, верно, приятель? – неожиданно с наигранной надеждой в голосе осведомился у сидящего напротив бандита Легат. При этом он смотрел ему прямо в тёмные впадины глаз.
- А каким я кажусь? – опешив, и даже переглянувшись с другими урками, спросил тот.
- Неандертальцем с кулаками заместо мозгов.
- Да…ты…знаешь, что…да я…тебя!..
В этот момент фургон круто повернул, и люди в кузове покачнулись. Инстинктивно они стали искать руками, за что бы схватиться, чтобы как-то стабилизировать своё положение. И только очень обидно задетый Легатом бандит использовал этот момент, чтобы мгновенно ужалить. Обычно так поступают рассерженные змеи: всегда используют неожиданный разбаланс противника, чтобы атаковать. В его вскинутой руке возник заточенный кусок стекла.
- Привет тебе от Неонового китайца! – торжествующе прошипел он.
Однако лишённый возможности использовать руки, Легат всё же успел сильно ударить ногой по кисти, сжимающей заточку. От удара рука бандита ушла резко в сторону и полоснула острым как бритва лезвием прямо по роже напарника.
- Чмо, бля, за-мо-очу!!! – неслось из перекошенного рта «неандертальца», заходящегося в истерике от пролитой по ошибке крови своего.
- Ты чё, Паштет, оборзел! - Накинулся на него порезанный кореш. Между недавними дружками намечалась серьёзная разборка. Конвоирам пришлось вмешаться. Они растащили осуждённых и только теперь надели на них наручники. Но при этом сделали вид, что не было никакой попытки убийства. Просто один из подконвойных случайно порезался из-за собственной неловкости, ударившись о металлическую решётку.
Глава 3
Комплекс административных зданий Президиума РАН на Ленинском проспекте. Москва
Хозяин просторного респектабельного кабинета отложил в сторону лист с перечнем запрашиваемых препаратов, усталым жестом снял очки и сочувственно взглянул на просительницу; медленно просипел глухим свистящим голосом, будто с трудом подбирая слова:
- Видите ли, Зинаида Петровна, я бы и рад выдать вам всё, о чём вы просите, но ваша лаборатория давно выбрала все заложенные под вас фонды. - Седовласый чиновник мягко улыбнулся синеватыми губами. Это был крупный мужчина с бледным отёчным лицом, под глазами его набухли тяжелые мешки. Болезненный вид хозяина кабинета бросался в глаза. Дышал он тяжело - с одышкой и присвистом, как астматик, каждый вздох давался ему непросто. Но скрытый за большим выпуклым лбом уникальный мозг отказывался смиряться с немощью собственной плоти, отчего в печальных глазах этого человека то и дело вспыхивала лихорадочная жажда жизни.
- Я не прошу, я требую! – огорошила академика посетительница.
- Вот как? – удивился чиновник, недоумённо разглядывая просительницу. – А вам не кажется, уважаемая леди, что вы ведёте себя с бесцеремонностью ландскнехта? Бесконечно требуете и требуете себе всё самое лучшее, будто кроме вас в науке не существует серьёзных учёных. За последние полгода ваша крохотная лаборатория уже получила финансирования и ресурсов, как пять ведущих научно-исследовательских институтов нашей отрасли вместе взятых!
Сказав без остановки так много, чиновник взял паузу, чтобы перевести дух, будто только что пешком поднялся на десятый этаж. Он откинулся на спинку кресла, шумно втягивая в себя воздух. Прошло не менее минуты, прежде чем к нему вернулись силы:
- Я как руководитель и как государственный человек обязан мыслить стратегически - в масштабах всей отрасли. Есть и другие приоритетные направления, помимо вашего. Понимаете?
Но просительница пренебрежительно хмыкнула и пожала плечами. Это вывело хозяина кабинета из себя:
- Послушайте, милочка, в конце концов почему я должен ставить вас выше других?! – воскликнул он. И вдруг схватился за больное сердце, полез в ящик стола, где у него хранились таблетки.
Молодая женщина щёлкнула замками портфеля и извлекла обычный пластиковый контейнер, в каких служащие приносят в офис свой обед.
- Вот почему, – спокойно произнесла она и вложила в руку академика трепещущий комок розово-белой плоти размером с грейпфрут. – Сейчас вам стоит думать прежде всего о себе. И только о себе! Для вас это реальный шанс!
Ни верящий ни во что кроме сухих фактов пятидесятилетний академик не мог скрыть изумления. Он держал в руках тёплое, бьющееся сердце. Не свиное, а самое что ни на есть человеческое! Сердце было скользкое и издавало специфический запах. Он чувствовал, как сокращаются его желудочки, и даже будто ощущал движение крови внутри… Самое поразительное, что держа сердце в руках, академик не чувствовал замедления его пульсации. Это совершенно сбивало с толку учёного. Почему оно не останавливается? Ведь донор, из чьей грудной клетки оно вырезано, должен быть мёртв уже несколько часов…Как этой девчонке удалось принести ему живое сердце в обычной пластиковой коробке? Ведь обычно удалённое в интересах трансплантологии сердце непременно надо сразу (молниеносно!), не теряя ни секундочки, присоединить к трубкам, исполняющим роль артерий и вен, и снова запустить с помощью электрического разряда. А для хранения и перевозки используются специальные криогенные холодильные камеры и контейнеры со льдом. Иначе донорское сердце быстро умрёт… А тут нечто невероятное. Хотя сердце находилось вне тела, оно напрягалось и расслаблялось само по себе, повинуясь неведомой, необъяснимой, первобытной силе. Выглядело всё просто нереально. В первую очередь это было завораживающе красиво…
…Покинув кабинет ошарашенного академика, молодая учёная спустилась на скоростном лифте на первый этаж, пересекла лёгкой уверенной походкой просторный холл, и вышла во мрак улицы. Было за полночь. Было тепло и безветренно. Здание Президиума Академии наук на Ленинском проспекте находилось на возвышенности, отчего здесь обычно бывает ветрено, но не сегодня… Такие ночи будто созданы для свиданий и романтических прогулок по ночной Москве…
Но всё это скоро останется в прошлом, нынче на вес золото будут цениться крепкие стены и надёжные замки. Зоя огляделась: со всех сторон её окружали административные корпуса, это напоминало ей внутренний двор крепости. Но посетительница не хотела бы, чтобы надвигающиеся события застали её здесь, ибо крепости этой не суждено выдержать серьёзной осады. Её как магнитом тянуло обратно - туда, под землю, где их маленькой семье так комфортно жить и работать. «Да, но смогу ли я добраться теперь до своих? – на секунду Зоя даже растерялась от такой мысли, но тут же подбодрила себя фразой, которую с юности привыкла повторять в трудных ситуациях: «Ну, будь же мужиком!».
Сверху на неё взирали циклопических размеров скульптуры, представляющие собой иллюстрации греческих мифов или символические изображения стихий. Тем не менее, огромные бронзовые боги смотрели на молодую женщину с опасливым почтением, так ей казалось, хотя по сравнению со всеми этими исполинами она выглядела букашкой. А выше скульптур, на крыше небоскрёба, светилась странная конструкция, о ней среди москвичей упорно ходят слухи, что это специальный генератор, установленный там по заказу спецслужб - на случай необходимости зомбировать население Москвы. Якобы странная инсталляция, которую в народе прозвали «золотые мозги», одновременно выполняет роль передающей антенны…
Там же, на крыше, располагались огромные часы, стрелки которых показывали пять минут первого. Лишь очень немногим известно, и она в их числе, что для москвичей начинается не просто новый день, а новая эпоха…
…Посетительница давно ушла, а академик всё не мог оторвать завороженного взгляда от оставленного ею на его столе бьющегося сердца. Оно лежало в пепельнице и мерно сокращалось. Прошло уже много часов, а сердце демонстрировало поразительную жизнеспособность. Даже цвет его мышечной ткани не начинал блекнуть, что указывало на абсолютное здоровье изъятого из тела органа. Неутомимый живой мотор напоминал вечный двигатель: присоедини его сейчас к венам и артериям, и оно уверенно погонит по ним кровь! «Но как такое возможно?!» – в сотый раз задавался вопросом учёный. Ему был известен лишь один пример похожей жизненной силы в природе. Медведи. Уникальная физиология этих зверей позволяет им без ущерба для здоровья впадать в спячку. И в этом много загадочного. Например, как медведям удаётся до шести месяцев в году проводить в полной неподвижности и возвращаться к полноценной жизни? Ведь во сне их дыхание замедляется до двух ударов в минуту. Температура сердца снижается на 10 процентов – у человека это привело бы к смерти от переохлаждения. Медведи регулярно теряют более половины своего жира – но мышечная ткань не страдает. Их сердце может делать паузы до 20 секунд, но кровь не сворачивается – а у человека остановка сердца всего на несколько секунд приведёт к закупорке сосудов. Но медвежьему сердцу всё нипочём. «А если это сердце обработано каким-то раствором на основе медвежьей желчи? – подумал учёный. Но сам же отверг такой вариант: Нет, она не посмела бы пойти со мной на такой трюк… Тогда в чём тут дело?».
Он с трудом поднял грузное тело с кресла и прошаркал на отёчных ногах к окну. Из-за мучительной бессонницы он часто задерживался службе почти до рассвета, и знал, как тягуче медленно тянуться ночные часы. В голову начинает лезть всякая мерзость…
В последнее время ему часто представлялось, какими будут его последние часы и минуты. Это было невыносимо! Он, который привык подчинять себе обстоятельства и людей, выстроивший себя нынешнего из ничего (!), уже видел себя беспомощно лежащим на смертном одре. Смятые простыни, нотариус, сиделка с судном, перекошенные лица домашних, и нетерпеливо предвкушающие делёж богатого наследства родственники, - во всей этой неприглядной картине, расчётливой суете вокруг его кровати виделось ему что-то глубоко унизительное. Для всех он уже надгробный памятник или банковский счёт, а не живой человек. В его видениях столпившиеся у постели люди жадно ждут от него последних распоряжений. А ещё особенных слов под запись, цитату для потомков, чего-то значительного, но услышат лишь слабый хрип немощного старика, да невнятно произнесённое, прерывающееся: «Переверните меня…Сил нет, так помирать…».
- Да-а… тяжко вздохнул академик, с таким дряхлым сердцем, какое бьётся сейчас в его груди, он уже покойник, и самое противное, что неприглядный финал может случиться в любую минуту и будет именно таким - отталкивающим и жалким…
Поэтому он так стал бояться ночевать дома. Здесь ему не так тоскливо. Лучше уж умереть на службе, словно командир на боевом коне…
Вдали, за окном светились красиво очерченные голубовато-неоновым ореолом башни Сити. Некоторое время рано подряхлевший мужчина смотрел на них. Потом скользнул равнодушным взглядом по полкам с многочисленными призами. Тут были собраны самые престижные высшие научные награды мира - предел мечтаний любого исследователя; но ему что в них теперь проку? Три месяца назад он шумно отпраздновал пятидесятилетие. Как выдающегося учёного его чествовали политики высшего уровня. На юбилей съехались почётные гости со всего мира. Он много улыбался в те дни, старался выглядеть бодрячком, раздавал оптимистические интервью, но радости не испытывал. И никто из гостей даже не догадывался о том, что жить юбиляру осталось максимум полгода, и то если сильно повезёт, ведь именно столько ему дали врачи. И надежды нет. На самом деле его больное дряхлое сердце может остановиться в любой момент. Возможность операции на нём исключена из-за тяжелого диабета. Так что мирские почести перестали его радовать: что проку быть почётным профессором десяти крупнейших университетов и даже нобелевским лауреатом, если тебе уже куплен участок на кладбище и заказан надгробный памятник…
Мужчина вернулся за стол и снова уставился на работающее сердце. По словам этой нахальной дамочки, уже прошло десять часов как его изъяли из тела, а оно сокращалось и сокращалось. Всем своим видом опровергая представления скептиков о пределе возможного. Он вспомнил последнее свидание с покойным отцом в больнице, когда он сжал руку отца и чувствовал, как замедляется и в конце концов замер его пульс. Его тут же увезли в реанимации, где отец умер через сутки. А ведь он так же до последнего цеплялся за жизнь, искал в его сыновьих глазах надежду…
Внезапно обречённый академик ощутил, как с надеждой забилось в груди его собственное сердце, и задумался о том, о чём всегда высказывался с большим пренебрежением: «А может быть не так уж не правы древние китайцы, утверждающие, что пока сердце не покинет та самая загадочная сила, которую они называли «ци», - оно бессмертно». Никогда и никому маститый академик не признался бы в подобной крамоле, но как же она ласкала его собственное потрёпанное сердце!
Он снял телефонную трубку и набрал номер:
- Да, это я, - усталый голос вдруг наполнялся силой. - Вот что, сегодня к десяти часам к вам подъедет наша «рэкетирша», так выдайте ей всё, что она просит… Да, я помню, что говорил, ну и что. Открылись новые обстоятельства, и я изменил решение. Так что пусть берёт всё, что ей необходимо для продолжения работы её лаборатории…
Глава 4
Следственный изолятор № 2, Города Москвы (Бутырская тюрьма)
Да, его не убили по дороге, но что ждёт его в ближайшие сутки-двое? Самому себе было стыдно признаться, но он нервничал. И чем ближе автозак приближался к конечному пункту маршрута, тем больше. Да что там говорить, обычное присутствие духа изменило ему! Впервые Стас усомнился сам в себе: а справиться ли? Даже на войне такого с ним не бывало. Впрочем, там ты примерно знаешь, чего следует ожидать и что следует делать. Тюремный мир - совсем другое. В нём царят свои жёсткие законы. Так что впереди его ожидает абсолютная неизвестность! Враждебная неизвестность… Отсюда мерзкое ощущение беспомощности, с которым трудно бороться. Чтобы конвоиры и попритихшие попутчики не заметили, что у него немного трясутся конечности, капитан сцепил руки в замок и скрестил ноги. И твердил про себя что справится. Во всяком случае он был готов максимально дорого продать свою жизнь и честь.
А ведь в юности Стас часто имел дело с разного рода шпаной. Когда спустя несколько лет после гибели родителей родственники отца всё же забрали его из детского дома, он оказался чужаком в новом дворе и пришлось драками завоёвывать себе место под солнцем. Район был криминальный и слабаки в нём не выживали. Поэтому при первой возможности он записался в секцию бокса. Со временем появилась самоуверенность, даже нахальство. Стал частенько попадать в рискованные ситуации с хулиганьём, которые приходили на танцульки в городской парк на дискотеку. Тогда он был драчливым, лихим парнем, а ещё большим любителем женского пола, и его не однажды пытались поколотить из-за того, что он успешно уводил (а точнее увозил) за своём мотоцикле девок у местной шпаны. Самые красивые барышни доставались ему, и урок это страшно злило. Но у него оказался от природы резкий удар справа и неплохая реакция, так что ему долго всё сходило с рук. Но однажды, в классе в девятом, он всё же получил от более старших по возрасту блатных удар заточкой под сердце, отчего едва не умер в реанимации. Не сказать, чтобы с тех пор он остепенился, однако ж стал осмотрительней. Поумнел, наверное. Что же касается навыков общения с этой специфической публикой, то когда-то они у него несомненно были. Но с тех пор Стас их порядком подрастерял. Служба в полиции тут мало что дала, скорее всё сильно осложнила...
…Вот открылась дверь, и Легат вошел в небольшое полутемное помещение, наполненное полуголыми людьми (из-за духотищи находиться в камере в одежде было невыносимо). С двух сторон шли переполненные людьми «насесты» трехъярусных нар. Стандартная «хата», забитая в нарушении всех положенных норм сидельцами. Бледными до синевы из-за отсутствия солнца и худыми от плохого питания, обозлёнными из-за тесноты и скуки…
Новичка встретили буравящие взгляды десятков пар глаз. Его появления ждали. Тюремная жизнь небогата на развлечения, а тут такое неординарное событие – мента сажают в общую камеру! Всё равно, что отдать бычка на растерзания в клетку с хищниками. Стас поздоровался сразу со всеми, как велит тюремный закон. Но без особых эмоций, скупо. В ответ тишина. Секунд через десять среди недоброго молчания сбоку, со стороны парашы раздалось радостное восклицание высоковатым, почти женским голосом.
- Здрасьте! А мы вас ждали.
Захлопнулась за спиной тяжёлая дверь, лязгнул засов, а Стас всё продолжал стоять возле порога, словно на границе минного поля. Большинство из постояльцев общей камеры видать блатные (их бледные тела покрыты специфической уголовной живописью). Хотя видны и первоходки и прочие «ботаники», но их немного, и они тут никто. Опасаться следует тех, что с откровенной ненавистью сверлят его глазами. Или, напротив, - смотрят с наглой самоуверенной весёлостью. Один из этих ухриков, - весь какой-то потёртый жизнью, с чересчур подвижной, спитой физиономией и быстрыми лукавыми глазками, - первым подкатил к новичку, изображая радушие. Он сразу Стасу не понравился. «Потёртый» указал ему на свободную койку в углу:
- Добро пожаловать к нам в хату! Вон твоё место, уважаемый. Ты не смотри, что ребята там пока сидят, они скоро уйдут.
Стас поглядел в указанном направлении и понял, что ему с порога приготовили западню. Предлагаемая «шконка» размещалась у самого туалета, а те двое гавриков, что с игривым видом расположились на ней, слишком напоминали парий тюремного общества, или говоря проще «петухов».
Можно было позвать вертухая, чтобы тот указал ему его законное место. Но по тюремным понятиям, обращаться к администрации за помощью и «ломиться с хаты» нельзя ни при каких обстоятельствах. Нужно сделать так, чтобы ломились от тебя, но не в коем случае самому! На худой конец можно расстелить казённый матрас прямо у двери, раз свободных шконок нет.
Но Стас выбрал другой путь. Он подошёл к занявшему явно до этого пустовавшую койку «потёртому», и потребовал освободить его кровать. Тот решил обойтись пока без разборок и, пожав плечами и хитро оглянувшись на своих кунаков, мирно уступил.
Стас бросил матрас на освободившуюся лёжку и присел. Но уже через десять минут «потёртый», как ни в чём не бывало, снова оказался рядом.
- Ты не злобся на меня, это шутка была с петушками, – объяснил он примирительным тоном.
- Я понял, – процедил сквозь зубы Стас.
«Потёртый» представился «Шнырой». Посыпались традиционные вопросы: «По какой статье здесь?», «Откуда сам?», «Как там на воле?». Хитрый фигляр старательно делал вид, будто не знает, кто перед ним, будто бы считает новичка обычным «пассажиром». Все вокруг тоже изображали равнодушие, но ловили каждое слово новичка.
Легат отвечал очень сдержанно, давая понять, что никакого желания откровенничать у него нет.
- Хочешь чифиря, мил человек? – расплывшись в улыбке, предложил Шныра.
Стас отказался и на какое-то время его оставили в покое. Он стал незаметно осматриваться. На лучшей койке возле окна читал книжку дедуля довольно мирной, даже благообразный наружности: с седой шевелюрой, бородой, на носу очёчки. Он не был похож на уголовника, поэтому Легату показалось странным, что «пенсионер» оказался на привилегированной шконке, положенной по рангу вору в законе или «смотрящему» камеры.
Справа через койку шла оживлённая игра в карты, там солировал какой-то дёрганный невротик в адидасовских трениках.
Легат устало прикрыл глаза и постарался расслабиться: «Если удастся хотя бы на пять минут распустить сжатую в пружину мускулатуру, особенно плечи и спину, – считай перезарядился». Но тут же услышал манерный женственный голос:
- Здравствуйте, меня зовут Рудольф. Можно просто Рудик.
Глава 5
Один из парий местного общества, вероятно подзуженный кем-то из уголовников, подъехал к Легату, и протягивал ему руку для знакомства. Дико было видеть на мужском лице обилие дамской косметики. На какие-то секунды Стас даже опешил от неожиданности. Остальные обитатели камеры делали вид, что не замечают происходящего, но Легат видел, что все только и ждут, когда мент совершит роковую ошибку...
Капитан снова дико напрягся, ведь тюрьма – не воля, здесь каждое своё слово и поступок приходиться тщательно вымеривать и просчитывать в условиях постоянного цейтнота; обычные человеческие законы дружелюбия и терпимости здесь не работают. Пожать руку «опущенному» - по тюремным правилам означает самому немедленно перейти в касту отверженных, и на законных основаниях переехать в петушиный угол. Требовалось либо ударить чудака, либо хотя бы грубо отшить.
- Ну что же вы?! Я Рудик, а вас как зовут? - настаивал полуголый провокатор, протягивая руку. В отличие от многих несчастных, которых просто сломали жестокие тюремные нравы, этот красавчик вероятно сам выбрал свою роль, ибо смазливой внешностью, высоким голоском и жеманностью он действительно напоминал женщину. Обнажённую грудь транссексуала украшала наколка в виде бюстгальтера с вытатуированными звёздами на сосках и стальными серьгами, продетыми сквозь них.
Игнорировать чудика было бесполезно, ибо он настойчиво лез со своими навязчивыми ужимками. Пришлось сквозь зубы предупредить провокатора, что если не отвяжется - пожалеет. Рудик сразу отвалил, обиженно заявив манерным голоском, что, мол, фу, какой невоспитанный мужчина ему попался.
***
Совещание в Центробанке только что закончилось, и сопредседательствовавший на нём Вальдемар Графф сразу направился к выходу из конференц-зала, - ни на кого при этом не глядя и избегая обычных разговоров и интервью. Времени у него было в обрез. В коридоре высокопоставленный чиновник небрежно скинул помощнику портфель с документами, нервным движением ослабил узел галстука и достал мобильный телефон.
Торопливо сбегая по широкой мраморной лестнице старинного особняка на Неглинке, экс-министр на ходу набрал номер…
В недавнем прошлом один из ключевых министров экономического блока правительства, а нынче Председатель правления крупнейшего банка страны, Вальдемар Карлович Графф никогда не был так обеспокоен, как в последние дни. Хотя на своём чиновничьем веку много чего повидал и пережил, в том числе двукратный обвал национальной валюты, покушения, отставки… Но ни опала, ни громкие скандалы в прессе, не могли поколебать его железобетонного спокойствия и уверенности в себе. Сотрудники даже за глаза называли шефа «железобетонной задницей». Он и в самом деле был прирождённым антикризисным менеджером благодаря умению не паниковать и справляться с самыми серьёзными проблемами. Но у каждого человека свой болевой порог…
- Алло, это компания аэротакси? - уточнил Вальдемар Карлович, как только ему ответили. – Мне срочно нужен вертолёт - самый быстрый из тех, что у вас есть.
Услышав, что в ближайшие дни небо над столицей закрыто для полётов гражданской авиации, чиновник поморщился и раздражённо перебил:
- На меня запрет не распространяется. Я член правительства! Для меня сделают исключение… Оплачу полёт по тройному тарифу. Через сорок минут я буду у вас.
…Оставив ничего не понимающего помощника без объяснений за бортом личного Мерседеса, Графф приказал водителю максимально быстро добраться до ближайшей площадки вылета аэротакси, что располагалась всего в трёх кварталах отсюда. Экипаж личного самолёта уже ожидал чиновника во Внуково - в полной готовности. Главное - добраться из Москвы до аэропорта!
Разгоняя зазевавшихся автолюбителей кряканьем спецсигналов, Мерседес с правительственными номерами и проблесковым маячком мчался по выделенной полосе, не замечая обычных в этот час пробок. Его откинувшийся на спинку дивана пассажир звонил своей молодой супруге.
- Алло, жопка моя! – ласково замурлыкал солидный мужчина с проседью на висках. – Кисонька, немедленно бросай все дела, через сорок минут мы должны вылететь во Внуково.
- Но я не могу, лысик! Ты же наешь, - детским голоском заканючила супруга, - у меня на завтра запланирован показ моей модной коллекции, к которому я готовилась почти год. Ты же сам говорил, что это будет мой триумф…
Уговоры были бесполезны. «Ну и чёрт с тобой, дура набитая, кукла с фарфоровой башкой!» – раздражённо пробормотал мужчина, после того, как нажал на отбой. Вздохнул украдкой: первая жена поняла бы его с полуслова. В последнее время пятидесятитрёхлетний бонвиван всё чаще вспоминал с ностальгией свой первый брак, всё-таки дурак был, что поменял проверенные временем отношения и подлинные чувства на длинные ноги, накаченные силиконом губы и такую же силиконовую любовь юной красотки. Хорошо, что хоть сын в этот раз не прилетел к нему из Гарварда на каникулы.
С экрана смартфона на Граффа по-прежнему смотрела обладательница модельной внешности, у которой всё было ненастоящим: лицом и фигурой она была обязана пластическим хирургам, образованием и карьерой – деньгам и связям мужа. Его новая жена была оранжерейным цветком, который выращивают ради забавы. Для таких декоративных барышень наступали суровые времена, если о них некому было позаботиться. «Что же с тобой будет? – посетовал мужчина, глядя на фотографию. - Куда ты побежишь на своих каблучках, как будешь бороться за выживание со своим идеальным маникюром? Затопчут ведь тебя добрые люди, коль попадёшься им под ноги… Но это твой выбор, детка моя, мне остаётся только предоставить тебя судьбе». - С лёгким сердцем Вальдемар выбросил из головы молодую дуру с её бездарными потугами поменять карьеру певички на амплуа модного фэшн-кутюрье. Тем более что они уже почти приехали.
…Через пятнадцать минут вертолёт с беглецом на борту был в воздухе. Ещё через десять они уже подлетали к окраинам Москвы, - это был один из самых быстрых коммерческих вертолётов на отечественном рынке.
Графф расположился не в салоне, а занял место в кабине рядом с пилотом. И как оказалось не зря. В наушниках вдруг возник строгий голос авиадиспетчера, который напомнил, что полёты гражданских судов в небе над столицей временно запрещены; и потребовал, чтобы нарушители немедленно вернулись в точку вылета. В ответ Графф назвал себя, и даже пригрозил снять своей властью нахала с работы, если он будет чинить препятствия чиновнику его уровня.
Пока в радиоэфире шла словесная перепалка, вертолёт оказался над МКАД-ом. С высоты открылось поразительное зрелище: параллельно кольцевой автодороге, насколько хватало глаз, - от горизонта до горизонта, - велось грандиозное строительство защитной стены. Муравейник людей и сотни «коробочек» специальной техники возводили бетонный барьер, наподобие великой китайской стены - с дозорными башнями, рвом и валом. Только гораздо выше и современнее. Уже появились километры стены (когда только успели, ведь недавно тут ничего не было!), а там, где пока ещё имелись незащищённые бреши, роль барьера выполняли выстроившиеся в боевые порядки танки и бронемашины.
Зрелище произвело такое впечатление на пилота вертолёта и пассажира, что оба потрясённо молчали. Авиадиспетчер тоже о себе больше не напоминал. Полёт продолжился по плану, а потом что-то пошло не так. Машину стало трясти, парень за штурвалом немного развернул своей «еврокоптер», и к своему ужасу они обнаружили у себя на хвосте…истребитель! Позади его хвостовых килей плыл раскалённым маревом жар от реактивных двигателей.
Сбросив на сколько это возможно скорость, реактивный перехватчик неторопливо приближался к ним, он уже висел в каких-то ста метрах! Хотя экипажу «сушки» наверняка не просто было удерживать на минимуме машину, способную за пару секунд разогнаться до двух «махов», буквально пожирая пространство. За стеклянным колпаком кабины перехватчика хорошо были видны лица военных лётчиков в белых гермошлемах и оранжевых комбинезонах.
«Сушка» покачала крыльями, демонстрируя оружие. Можно было не сомневаться, что это последнее предупреждение и следом в них полетят снаряды и ракеты.
Вертолётчик струхнул не на шутку, его буквально перекосило от ужаса, парень задёргался, спеша выполнить приказ военных. Но Графф не потерял самообладания. К счастью для себя бывший министр иногда сам любил управлять собственными дорогими игрушками, и помимо парусного шкипера, имел диплом пилота. Взяв управление, чиновник плавно отдал ручку от себя, переводя машину в пологое пикирование. И одновременно энергично заработал педалями, чтобы не допустить сваливания в штопор. Так, - прижимаясь к земле и петляя, - он надеялся проскочить. Кажется, манёвр вполне удался. Но в последний момент что-то догнало их и ударило сзади. Машину сильно тряхнуло, на приборной доске замигали красные лампочки, заверещала аварийная сигнализация. Верхушки деревьев лесного массива стремительно приближались, грозя разорвать кабину и сидящих в ней людей в клочья.
В последний момент Графф попытался вытянуть «еврокоптер» вверх, но с почти утратившим управляемость вертолётом справиться было сложно. Он лишь приподнял машину над лесом, и она с большим креном совершила прыжок вперёд метров на триста. Зато они не воткнулись в землю со всего размаха и получили шанс уцелеть при падении.
В сложнейшей ситуации Графф действовал как автомат: успел выключить двигатель, но винты продолжали вращаться в режиме авторотации, удерживая машину от сваливания в отвесное падение. Также он перекрыл подачу топлива, чтобы избежать взрыва при столкновении с землёй.
Графф вдруг услышал удары винтов о деревья, совершенно жуткий скрежет рвущегося металла, перед глазами всё замелькало…
Он очнулся от криков пилота, сосед был весь в крови и пронзительно вопил от боли. Пытаясь выбраться из искорёженной кабины, Вальдемар постарался на него даже не смотреть, настолько страшными были увечья парня. Его проткнуло насквозь веткой дерева и изуродовало лицо острым куском разорванной обшивки.
Освободившись от привязного ремня, мужчина схватился за панель двери и стал подтягивать себя. От сильной боли он потерял сознание, оказалось у него переломаны обе руки.
…В следующий раз чиновник пришёл в себя от жара разгорающегося пламени. Пилот к этому времени был уже мёртв. Граффу удалось выбраться из горящего вертолёта и отползти на безопасное расстояние. Но ему срочно требовалась медицинская помощь.
К счастью из глубины леса к нему уже спешили какие-то люди. Но чем ближе подходили жёлтые фигуры, тем усиливалось непонимание выжившего: почему на них странные глухие костюмы с встроенными кислородными масками и раздутыми конечностями, словно из фильма-катастрофы про опасную эпидемию. Будто и не люди, а лупоглазые монстры приближаются. И всё равно Графф был им рад.
- Помогите! Я потерял много крови, - собравшись с силами, пожаловался он отчего-то остановившимся в десяти шагах спасателям. Они переглянулись, после чего вперёд выступил один с каким-то шлангом в руках, он шёл чуть сгорбившись из-за объёмистого ранца за спиной. По тому как горбун встал, выдвинув одну ногу вперёд и чуть присев, Графф вдруг догадался, что произойдёт через мгновение. Тоскливый ужас пронзил его. В отчаянии раненый выбросил вперёд руку с растопыренными пальцами, словно желая закрыться, и заорал:
- Не-ет!
В ответ чиновник получил в лицо мощную струю раскалённого пламени.
…Люди в костюмах не ушли до тех пор, пока обгоревшие тела пилотов не были превращены ими в пепел. После этого то, что осталось, было специальным пылесосом собрано в титановый контейнер и увезено для захоронения в особом бетонном саркофаге на охраняемом полигоне войск химической и биологической защиты. Через час вся зона крушения вертолёта была залита напалмом с низко летящего самолёта.
Глава 6
Первая ночь в тюрьме прошла беспокойно. Легат почти не спал, а лишь делал вид, что спит, опасаясь нападения соседей. Едва он немного забывался в лёгкой дрёме, как тут же в ужасе просыпался: во сне его раз за разом пытались задушить подушкой, либо удавить полотенцем.
Не давали покоя и мысли о семье: как они там? Да, подвёл он своих девчонок. А ведь после своей последней командировки, с которой вернулся наполовину калекой, ему пришлось поддаться на уговоры жены, умоляющей его завязать с ремеслом солдата удачи. Стас хорошо, до мельчайших деталей помнил все обстоятельства того разговора. Они возвращались откуда-то и он, повинуясь внезапному желанию, остановил джип возле павильона летнего ресторана, который, не смотря на позднюю осень, всё не закрывался. Так мягко светило солнце, было не по-осеннему тепло, веранда ресторана была совсем пуста, что проехать мимо он просто не смог.
Cупруги сидели вдвоём за столиком, пили отличное вино, ели шашлык и о чём-то разговаривали. А вокруг с лёгким шелестом падали с редеющих деревьев на землю ржавые, сухие листья. Совсем как люди, что неумолимо уходят один за другим. Стас вспоминал многих друзей, которых почти всех потерял.
Смерть жатву жизни косит, косит.
И каждый день, и каждый час добычи новой жадно просит
И грозно разрывает нас...
Обратно решили пойти пешком. Нина словно не замечала его светлой грусти, была напротив весела и беззаботна. Много смеялась. Они шли по набережной Москва-реки. Проезжавший мимо трамвай взвизгнул на повороте, он схватил жену в охапку, плашмя рухнул с ней на асфальт и подмял жену под себя. Всего месяц назад, как он был последний раз под обстрелом - сработал рефлекс: мина! Хорошо, что было много грязи, смягчившей падение. Но конечно, лицо жены всё равно будь здоров, всё было в ссадинах и грязи. Вот тогда-то он и дал слово больше на войну ни ногой; пообещал жене найти нормальную работу на гражданке. Хотя внутренне согласиться с таким решением было очень непросто: «Как это я стану «пиджаком»!». Но к счастью полностью становиться гражданским не пришлось, так как вскоре его приняли на службу в полицию - к огромному счастью Нины. Она считала, что теперь у него будет нормальная работа, ибо после многомесячных командировок на войну, из которых жена никогда не знала встретит ли его живым или получит в цинковом ящике, любая другая работа считалась у неё нормальной. Только вон как оно всё вышло – он здесь, в тюрьме, и неясно, что будет с ним завтра.
В камере было очень душно. Большая скученность людей порождала тяжёлые запахи тел и несвежего белья. К здешней атмосфере ещё предстояло привыкнуть.
Под соседней шконкой мучился совсем молоденький паренёк лет восемнадцати. Он постоянно ворочался и вздыхал. Почему-то у него не было даже матраса. Вероятно, кто-то более сильный отобрал казённый матрас у безропотного юнца. Такие слабые телом и духом здесь обречены, если только вовремя не прибьются к стае…
Мало того, что бедняге было жутко неудобно на бетонном полу, так он ещё запросто мог серьёзно застудиться. Капитану стало жаль салагу, и он уступил сынку своё место, а сам присел на корточках возле двери, прислонившись спиной к её холодной поверхности. Закрыл глаза. «Надо хотя бы пару часов покемарить, - убеждал он себя. - Впереди предстоит ещё один бесконечно долгий день. Ежеминутно придётся быть настороже, в боевой готовности». Ясно, что его снова и снова будут пытаться подловить на какой-нибудь подставе. Как накануне вечером, когда ему попробовали «впарить» мысль, будто по местным законам, новенький до прихода другого новичка моет за всех посуду и полы. В ответ Стас предложил умнику другое правило: чтобы этим занимались «старички», как уже освоившие все хитрости помойного ремесла. Дедушка на привилегированной койке усмехнулся на его реплику. Вслед за стариком и остальные лишь посмеялись, хотя вначале шутка Легата многим тут очень не понравилась.
Несмотря на то, что поспать почти не удалось, Стас поднялся раньше всех. После бессонной ночи голова была как в тумане, мышцы ватные, «не звенят». Чтобы привести себя в нужное состояние он сразу начал делать силовую разминку. Через какое-то время посыпались ехидные замечания и комментарии.
Активней других ёрничал приблатнённый парень лет двадцати пяти, называвший себя просто Димоном. Сухой и темнолицый, будто высохший, он был похож на татарина, при разговоре сверкал золотым зубом. Вряд ли он имел серьёзный авторитет среди местной братвы, но явно пытался за счёт других продвинуться в здешней иерархии. Под одобрительные ухмылки и смешки Димон предложил новичку вместо фраерской зарядки вымыть лучше парашу. Сказано это было как бы в шутку, но получив одобрение братвы, Димон осмелел и объявил, что вовсе не шутит. И стал с угрозами давить на Стаса, что, мол, его очередь мыть туалет. Выражение его лица становилось всё более агрессивным. Сокамерники с интересом ждали, чем кончится дело. В том числе дедуля у окна. Старичок вообще был занятный персонаж. Подрагивающая, как на пружинах седая голова его наводила на подозрения, что у дедули начинается болезнь Альцгеймера, грозящая слабоумием. Если это так, то скоро он уже не сможет почитывать свои газетки, интересоваться миром вокруг и даже перестанет узнавать близких. «Пенсионер» и сейчас выглядел безобидным. Трудно было представить старичка серьёзным преступником. Ему давно пора было в богадельню, а его жестоко держали в тюрьме. Впрочем, уголовники относились к божьему одуванчику с большим почтением. Возле него постоянно суетились двое шестёрок. Один, к примеру, чай заваривает или массаж делает, другой мух отгоняет и всегда готов выполнить любое поручение.
Так вот, задремавший дед, проснувшись от громких голосов, повернулся на бок, подоткнул голову рукой и с любопытством наблюдал за очередной разборкой.
Димон приблизился к новичку небрежной походкой, всем своим видом демонстрируя готовность урыть борзого. В его глазах человек, не принадлежащий ни к одной почтенной воровской касте, не стоил ничего. Уркаган был уверен, что свернёт новенькому шею двумя пальцами, а тот и пикнет не посмеет, но в результате пострадал его собственный загривок.
Стас понял, что пора показать народу зубы. Он не собирался повторять прежней ошибки с местным «петухом». Нужно держаться жестко. Пришлось слегка дать Димону по требухе, чтобы не выступал, и пару раз мокнуть его мордой в ту самую парашу, о чистоте которой он так заботился. Никто пока не вмешивался в их разборку, а против опытного бойца провокатору крыть было нечем. Униженный уголовник откатился на свою шконку и стал орать оттуда на обидчика и оскорблять, называя «ментом позорным» и прочими малоприятными прозвищами. Стас спокойно ему объяснил, что или пусть перестаёт выступать, или, мол, нам тогда нужно разобраться с тобой до конца один на один. Ещё долго со своей койки Димон сверлил Легата ненавидящим взглядом, но драться так и не решился. Хотя мокнуть уголовника головой в парашу - означает нанести ему страшное оскорбление. Такие обиды смываются только кровью…
Однако ни удовлетворения, ни спокойствия эта маленькая победа Стасу не принесла. Он не так уж долго успел прослу жить в полиции, чтобы хорошо изучить уголовные понятия, но интуиция подсказывала, что идти приходится по очень тонкому льду. Атмосфера вокруг постоянно наэлектризовывалась. Такие шавки, как Димон, хотя и не имеют большого веса среди уголовников, всё же считаются у блатных за своих. Он же тут абсолютно чужой. Более того, по статусу примерно такой же пария, как и «опущенники». Ситуация была до того непредсказуемая, что Легат стал готовиться к нападению сразу целой своры, понимая, что вероятно для таких случаев у старожилов припрятаны заточки. Ясно лишь, что его испытывают на прочность, пробуют, желая понять, чего он стоит.
Хотя, с другой стороны, шанс отбиться, даже при нападении волчьей стаи, всегда остаётся… Вот скажем в природе, там если на пути волков встают волкодавы, они как правило предпочитают поискать другую дорожку к стаду овечек. Ведь чем волкодав отличается от овцы? Он готов драться с хищником, и, если нужно - умрёт в этой схватке. Когда к тебе приходят хищники - наступает время оборачиваться зверем. Если ты не готов идти до конца - тебя порвут в клочья и сожрут с потрохами. Хищник же устроен предельно рационально: он никогда не будет прыгать на того, кто способен подпортить ему шкуру. Хищники берут только слабых и больных. Поэтому так важно быть сильным и здоровым, чтобы дать как следует просраться всякой мрази если она начинает щерить на тебя зубы. Хищники вступают в бой исключительно за доступный ресурс. В этом их предсказуемость и можно сказать слабость. Когда же «шкурка выделки не стоит» - они отступают.
Воин же сражается во имя долга и чести. Поэтому он не отступает никогда. Его жизнь - дорога в Ирий или в Валгаллу. В этом его сила и единственный шанс…Вопрос лишь в том, сколько времени ему дадут на подготовку перед решающей схваткой.
К счастью, нарастающее напряжение немного разрядило удивительное явление. Вскоре после завтрака вдруг открылась дверь и на пороге возникло нечто. За матрасом его не было видно, но оно громко рявкнуло:
- Привет честной братве, достойной уважения! Век воли не видать, а в натуре, ага.
Матрас проследовал в центр камеры и только тут все, наконец, смогли увидеть его чудаковатого обладателя. Долговязый и сутулый, весь какой-то нескладный и нелепый, одна козлиная бородкой оранжевого цвета сама по себе чего стоила! На мальчишеской физиономии нового «пассажира» старательно поддерживалось совершенно зверское выражение; оттопыренные уши вновь прибывшего «авторитета» были малиновыми от волнения. С первого взгляда было видно, что «заехавший» в камеру новый «пассажир» напуган, но пытается скрыть это за показной наглостью, изображая из себя жутко засиженного авторитета, то есть желая сойти за своего, чтобы не избили и не унизили. Так некоторые животные «перенимают» окраску и прочие внешние признаки хищников. Кажется, по-научному это называется мимикрией. Только выглядело такое поведение нелепо.
Парёнёк был в тренировочных штанах и майке. Все руки, плечи и шея «авторитета» покрывала нательная живопись. Но наколки не были похожи на «зековские». Скорее они указывали на принадлежность к какому-то направлению молодёжной субкультуры. Как и кепка-бейсболка с изображением креста, черепа и надписью по-английски, которую он носил козырьком назад. На ногах у парня были крутые кроссовки оранжево-белого цвета. От них ещё пахло новой кожей.
Весь подёргиваясь, словно на пружинах, – имитируя развязную походку истинного урки - «новосёл» продолжил концерт. Поощрительно похлопывая каждого по плечу, он заорал:
- Чо, в натуре, грустные такие? Тюрьма - наш дом родной! Гуляй, братва!
Никто не ответил на его тираду, однако публика с интересом наблюдала за кривляньями чудика.
Паренёк чуть стушевался, забегал по проходу (пять шагов в обе стороны) и задорно предложил:
- Ну, чо, бродяги, чифирнем по-арестантски?
Один из уголовников, которого тут звали Счастливчиком, быстро скумекал, что можно развлечься, поэтому состроил наивную морду и скромненько пояснил:
- Мы, мил человек, первоходы. Чифирить не умеем. Заварка у нас есть, ты завари себе, а мы, обезьянки, поучимся.
Розеток в камере не было, так новичок соорудил «факел» из куска одеяла, на котором вскипятил в алюминиевой кружке воды и щедро сыпанул в неё чая. Сидит, давится в одно жало. Видно, что совершенно не привычен к такой гадости, но кто-то чудаку рассказал, что в тюрьмах непременно принято чифирить. Кривится, - тошнит его сильно, но он крепится - ведь чифирь все рецидивисты хлещут.
Тогда Счастливчик спрашивает с самым почтительным видом:
- Скажи нам, о мудрейший, а зачем чифирь хлебают? Мы слышали, что от него мозги в кисель превращаются.
Ставший зелёным после самодельного напитка клоун тем не менее нашёл в себе силы ухмыльнуться и снисходительно похлопать наивного аборигена по плечу:
- В натуре, земеля, кто тебе такую лажу пронес? Для настоящего пацана чифирок – первое дело! Он кровь гоняет, бодрит.
Новичок не понял подначки и начал рассказывать народу про тюремные обычаи, про арестантское братство. Он нес бред с самым умным видом. Урки его постоянно тормошили и просили поведать о том, как правильно сходить в туалет или подойти к двери, как обратиться к сотруднику и друг к другу, а он был и рад потешать народ. Легату было жаль его, но что тут можно поделать, если человек сам, по доброй воле, лезет башкой в петлю?!
Глава 7
Ближе к обеду Стас получил передачу от жены. К посылке прилагалось письмо, в котором Нина писала мужу, чтобы он за них не волновался: они у него девчонки сильные, сам ведь их такими воспитал. Так что справятся. А в случае чего друзья Стаса - Вахо и Тимоша в обиду их не дадут, и так каждый день оба после службы наведываются: привозят полные сумки продуктов, будто в стране голод наступил.
Стас улыбнулся. В посылку Нина вложила свою фотографию вместе с Оксанкой. При взгляде на осунувшееся нежное личико дочки, её тоненькие ручки и ножки, сердце капитана сжалось. Тревожило, что супруга ни словом не обмолвилась о том, как сейчас состояние их крошки. Лекарство то для неё он ведь так и не достал! Да и с деньгами теперь может выйти засада… А ведь при её болезни каждую неделю на врачей, специальные процедуры и лекарства уходит десять-двенадцать тысяч рублей. Правда его зарплатная карточка осталась у жены, но будут ли на неё переводить деньги из бухгалтерии, - это ещё вопрос. Наверняка его уже вывели за штат до окончания следствия, а если на суде не оправдают вчистую, то сразу попрут со службы без выходного пособия. Скромной зарплаты жены им едва будет хватать на еду. И главное, сделать то пока ничего нельзя! От ощущения бессилия у Стаса самопроизвольно сжались кулаки. Даже возможности услышать родной голос он лишён, потому что при аресте у него отобрали мобильный.
Правда, в обход тюремных правил у некоторых состоятельных соседей по камере телефоны имелись: за наличный расчёт у здешних вертухаев-охранников можно достать многое из запрещённого.
Зек по кличке «Счастливчик» казался Стасу человеком, который способен войти в его положение. Своё прозвище Счастливчик получил не за везение, а из-за непроизвольного тика лицевых мышц, отчего он вечно казался улыбающимся.
Выслушав просьбу, Счастливчик ответил, что готов помочь, но и новичок должен его понять. Весь подергиваясь и дирижируя себе руками, словно сурдопереводчик, он принялся рассказывать, как не просто ему в условиях неволи вести свой маленький бизнес. Поочередно подмигивая собеседнику обоими глазами, делец явно намекал, что неплохо бы озвучить цену, за которую клиент готов купить звонок. Но у Легата с собой не было ни рубля.
«Не беда» - дал понять коммерсант, указывая ему маслеными глазками на обручальное кольцо. Естественно сделка не состоялась.
Расстроенный Легат вернулся на свою койку и достал из посылки шоколад, чтобы хоть немного поднять настроение. Тут же рядом нарисовался «потёртый Шныра». Словно гиены эти ребята мгновенно сбегались, если появлялось чем поживиться. Среди здешних урок нормальных людей практически не было. Но этот «Шныра» держался наглее всех. Понятий, - не то что уголовных, а даже просто человеческих, - он не соблюдал: творил, что хотел. Запросто мог с несколькими дружками сожрать чужую передачу, если ее владелец слаб морально и физически.
Легат заметил, что Шныра взял под свою опеку юнца, которому он сегодня ночью уступил свою шконку. Мальчишка теперь постоянно ошивался с ним рядом, с удовольствием шестеря на эту гниду. Можно легко себе представить, чему он его может научить! Наверняка воспитает клона самого себя. Этот тип всё больше не нравился капитану. Стас видел, как Шныра алчно поглядывает на новенькие кроссовки новосёла - чудака в бейсбольной кепке, что косит под блатного. Впрочем, какое ему до всего этого дело! Надо о себе думать и стараться избегать новых конфликтов с этими крысами.
Гримасничая Шныра предложил Легату поделиться посылкой. Мол, все они тут живут по законам социалистического равенства, отдавая часть полученного в общак. Вкрадчивая речь двуногого лиса лилась медовыми потоками, а щербатая улыбка становилась всё приторней, только в глазах его было написано другое. Вчера они показались Стасу быстрыми и цепкими, а сейчас, вблизи, за полуприкрытыми веками выглядели стеклянными, будто мёртвыми. Неприятный, скользкий тип! И всё же Стас отдал половину посылки в общий котёл. Но и этого Шныре показалось мало. Увидев пакет с зефиром, он облизнулся и скромно попросил дать попробовать. Откусив, застонал от удовольствия, и стал нахваливать мягкий и нежный десерт.
- Давай побалуем нашего старичка, а? - скривив сочувственную рожу, кивнул он на пенсионера возле окна. Якобы у того не осталось собственных зубов, а сладенького дедуле тоже хочется.
Стас отдал и зефир лишь бы от него хотя бы на время отвязались. Если у тебя есть, что кинуть этим животным, то жадничать не стоит, - это правило он усвоил быстро. Главное держаться в тени. Впрочем, пока центром внимания оставался чудак в бейсбольной кепке и модных кроссовках. Он продолжал развлекать народ, снисходительно просвещая неопытных обитателей камеры. Чудаку льстило, что его внимательно слушают, почти не перебивают, а если о чём-то спрашивают, то обращаются очень уважительно, как к аксакалу. Уже часа четыре он вообще не закрывал рот, рассказывая, что в совершенстве владеет несколькими языками, лично знает многих крутых авторитетов на воле, зарабатывает немерено денег, владеет всевозможными боевыми искусствами и пользуется успехом у сногсшибательных блондинок…
Но вскоре уголовникам приелся этот цирк, и они взялись за «новосёла». Вначале Счастливчик затянул «Мюнгхаузена» играть в карты и в два счёта раздел его до трусов. Правда, на свои шикарные кроссачи новичок играть решительно отказался.
Затем настала очередь Шныры ободрать с жертвы оставшееся. Ему давно приглянулись шикарные «педали» болтливого фраера. Суетливый жиган только ждал момента, чтобы натравить на лоха своих «шестёрок», в том числе тонкошеего юнца. Но чудак в одних трусах и кроссовках неожиданно показал зубы, ясно дав понять, что скорее позволит себя убить, чем разуть. Началась драка. Но стоило дедуле на минутку отвлечься от чтения очередной газетки, и не снимая очков, ласково, не повышая голоса, попросить ребятишек перестать шалить, как порядок мгновенно был восстановлен.
Глава 8
После обеда камера на пару часов затихла - кто-то спал, кто-то читал или слушал музыку в наушниках. В это время двое подручных Шныры сумели незаметно стащить с заснувшего новичка трусы – последнее, что у бедняги осталось из одежды. До кроссовок они не добрались, ибо парень, связав их между собой за шнурки, предусмотрительно сунул под голову. Но всё равно теперь ему не позавидуешь: время идти на прогулку, чтобы единственный раз в сутки глотнуть свежего воздуха после душной камеры, а парню срамоту прикрыть нечем. Вокруг всем было весело. В этом мире к беде ближнего не принято проявлять сочувствие, особенно если ты сам подставился.
Больше других злорадствовали над «терпилой» подручные Шныры, - смелые от своей безнаказанности:
- Эй, Козлобородый! Давай махнёмся: мы тебе трусы, а ты нам свои кожаные лапти, – издевался над беднягой сегодняшний юнец из-под шконки.
Видно было как злые слёзы подступили к глазам обобранного парня, но ему оставалось только кусать губы от бессилия. Легат достал из своей сумки запасные треники, футболку и молча кинул ему…
Прогулочный дворик – это такой серый каменный мешок, фактически та же камера, только кислорода вдоволь и дневного света побольше. Насидевшись в камере, ты счастлив вздохнуть полной грудью уличной свежести и увидеть кусочек голубого неба над головой, пусть даже сквозь натянутую стальную сетку. Пока одни курили на скамеечке, другие быстро ходили по маленькому дворику от стены к стене, чтобы разогнать кровь по жилам.
У Легата на этот счёт был заготовлен собственный план. Он выполнил шесть подходов подтягиваний на турничке, потом столько же отжался от бетонного пола. Дальше пошли приседания, разные прыжковые упражнения… и так много раз. Это называлось круговой тренировкой.
Многих тут Стас видел впервые. На него тоже поглядывали с любопытством. Особенно внимательно присматривался небольшого роста кавказец, рядом с которым постоянно тёрлись два накаченных бугая. Стаса такое внимание не беспокоило: пусть глазеют, коль охота. Он ведь тоже наблюдал тут за всеми и приходил к выводу, что в тюрьму нормальные люди попадают редко. Раньше у него ещё имелись на этот счёт какие-то иллюзии. Но оказавшись внутри этого мира, Стас убедился, что большинство собранных здесь людей представляют собой настоящие отбросы общества. Если бы кому-то из высшего руководства пришло в голову разом отправить всех рецидивистов и прочую уголовную шваль на какую-нибудь вновь открытую планету (как когда-то англичане придумали высылать каторжников в Австралию), то городской воздух стал бы во много раз чище и безопаснее, и уровень зла в обществе резко снизился бы. Можно было поступить ещё проще. Будь это в его власти, он бы, не мудрствуя лукаво, велел загнать всех обитателей тюрем в такие вот колодцы и приказал автоматчикам на вышках покрошить всех в хлам…
Над головой уже третий раз пролетел военный вертолёт. «Вертушка» шла очень низко, как при боевом патрулировании над вражеской территорией. Можно было в деталях разглядеть выставленный в дверях кабины тяжёлый пулемёт и суровые лица пилотов и бортстрелка. Зеки кричали лётчикам: «Эй, летун, протри гляделки, вот он я! Присядь на минутку, возьми на борт! Нам с Петрухой пора откинуться»; «Эй, муходрыл! Будь кураж, - помоги подорвать с шиком! Сто касух на воле отслюнявим за извоз».
Задрав голову, отставной офицер спецназа озадаченным взглядом провожал очередную винтокрылую машину. В это время к нему подошёл хозяин шикарных кроссовок. Пользуясь тем, что из-за грохота двигателей их не могут слышать, чудак стал благодарить за одолженные вещи. Потом немного рассказал о себе. В общем познакомились. Звали обладателя оригинальной бородки Серёгой. На воле он был рэпером – сам писал песни и исполнял их по небольшим клубам. В тюрьму попал из-за наркоты, но наркота, мол, не его тема. Просто в клуб, где Серёга тусовался со своей компанией, нагрянул ОМОН и его загребли, потому что в кармане куртки нашли несколько пакетиков с дозами вещества.
- Только куртка - чужая! Я в шутку у одного знакомого взял примерить, а тут внезапно облава…
Стас про себя лишь усмехнулся: таких историй ему приходилось слышать немало. Впрочем, виду не подал, что не верит. Он ведь тут не капитан полиции, а такой же арестант.
- А ты кем работаешь? – поинтересовался Серёга.
- Кроссовки у тебя классные, – сменил тему опер.
Парень похвалился, что один крутой коллега-музыкант, которого он очень уважает, привёз их ему из Штатов. Культовая модель! Такие кроссовки известная фирма выпускает ограниченным тиражом - для игроков знаменитого баскетбольного клуба NBA; но небольшая часть перепадает и активистам их фан-клуба.
Потом Серёга простодушно поведал, как стоял с ужасом перед дверью их камеры. Его буквально трясло от страха. Вспоминались ему фильмы с татуированными суровыми мужиками, жестокие тюремные нравы. Поэтому, когда дверь перед ним распахнулась, он с перепугу бросился изображать уголовникам своего…А ведь до того, как попасть в тюрьму, Серёга, по его словам, был совершенно не криминальным человеком. Даже знакомых с судимостями не имел. Занимался музыкой, проводил время с друзьями, крутил романы. И вот по дурацкой случайности загремел в следственный изолятор. Но вначале попал в «хату», где все играли в тюрьму. Там его за несколько дней поднатаскали «знающие» люди по части разных премудростей тюремной жизни.
Теперь Стасу многое стало понятно про этого чудака, он будто увидел его другими глазами.
Серёга предложил держаться вместе. Что ж, Легат не возражал: парнишка, похоже, честный малый, и вдвоём им будет веселей.
Между тем прогулка закончилась. И арестанты потянулись к выходу со двора. Рядом со Стасом вдруг оказался «Счастливчик». Поочерёдно подмигивая обоими глазами, он в полголоса загадочно посоветовал Легату быть поосмотрительней, и ни во что не вмешиваться:
- Я гляжу, ты нормальный мужик, хоть и «мусор». Поэтому хочу тебя курсануть: в твоём положении взбухать глупо. Я вообще не пойму, почему «смотрящий» до сих пор с тобой не разобрался. Думаю, «Монах» пока присматривается к тебе…
Посчитав, что своим советом он оказал новичку неоценимую услугу, и отказаться ему вроде как будет невежливо, «Счастливчик» повторил своё предложение обменять обручальное кольцо на телефонный звонок:
- Сегодня в моём магазине акция: три дополнительных минуты разговора за стандартную плату! - подёргивая растянутыми в улыбке щеками, сообщил блатной. – У нас для вас всё по прейскуранту, и даже лучше!
Но Стас по-прежнему не собирался продавать кольцо. Тогда блатной предложил сыграть «на интерес»:
- Я ставлю свою «трубу», а ты жёлтую цацку.
- Щас! - неприязненно усмехнулся капитан. - Ты будешь «тасовать по бабушке», а я как бы не при делах? Фраера наивного нашёл?
- Так кто тебе мешает «стричь поляну»? - сделал удивлённое лицо «Счастливчик», и кивнул на Серёгу: – Вон, «пряника» в «чикитайке» себе возьми в помощники, если хочешь.
Стас с сомнением разглядывал блатного, а тот, прибедняясь, заверил:
- Да у меня мозгов против тебя не хватит - даже чтобы на бутер намазать! А «пулемёт» и «скиры» будут новьё, мамой клянусь!
Иными словами, «Счастливчик» ручался, что колода будет новенькая, а карты - некраплёнными. Конечно, верить ему на слово было наивно, но Стасу просто необходимо было позвонить жене. И он согласился.
Глава 9
Вернувшись в камеру, подручные «Счастливчика» сразу занялись приготовлением «катрана» - места для игры в карты: убрали с койки все вещи, в струнку натянули одеяло, чтобы без единой складочки, поверх был разослан коврик. «Счастливчик» уселся на этой подстилке, по-турецки скрестив ноги, опершись локтями на колени. Стас сел напротив и взглянул в его будто добродушное лицо - в блестящие, узкие, убегающие зрачки.
«Счастливчик» церемонно поцеловал запечатанную колоду карт, осенил себя крестным знамением, - пожелав себе таким образом фарта. И с треском вскрыл колоду. Будто приклеенная к лицу его улыбка стала шире, щёки и веки задёргались в задорном подмигивании.
- Не плачу – на «птичник» прямиком лечу! - объявил он до начала игры, чтобы после не возникло недоразумений.
Играли в очко. По ходу дела подручные поднесли хозяину чай и сладости. «Счастливчик» оказался изрядным снобом и любил всё делать с комфортом.
Впрочем, для Стаса всё быстро закончилось проигрышем.
- Ваша карта бита, уважаемый джентльмен! Позвольте получить мой выигрыш! - раздался пренебрежительно-насмешливый голос «Счастливчика».
Но смериться, что надежда окончательно погасла, остановиться, пока ещё не поздно, Стас уже не мог. Он весь был во власти гнева и яростного желания любой ценой позвонить домой, будто это был вопрос жизни и смерти.
- Так вы будете платить или где? – с недоброй иронией поинтересовался Счастливчик. - Не заставляйте меня разочаровываться в человеках. Ви не похожи на рваного штиблета, который говорит: «Бабушка, мне скучно... Щас я сделаю тебе скандал, и сразу будет весело!». Хочу вам напомнить, пока ещё уважаемый мсье, что карточный долг – дело чести.
- Будем дальше играть! – Стас снова принялся тасовать карты.
- Масть не лошадь, к утру придет, - глубокомысленно скаламбурил, ничего не имея против «Счастливчик», и деловито осведомился, отставляя пиалу:
- Имею только задать вам принципиальный вопрос: что ставите, любезнейший?
- То, что на мне, - сказал Легат. – Спортивный костюм…Всё, вплоть до трусов.
- Извините, но мне ваши обноски не интересны. Что посущественнее можете предложить? – поинтересовался тюремный делец, скользнув по противнику цепким оценивающим взглядом.
- Пусть свою жизнь поставит, а я зуб золотой за него внесу, - вдруг вклинился в торг Димон, в руке его появилась заточка, которую он демонстративно вращал между пальцами. Этот парень не забыл обиду, как мент окунул его физиономией в унитаз, и жаждал поквитаться.
Сразу стало очень тихо. Сгрудившиеся вокруг обитатели камеры примолкли выжидающе.
- Так, - кивнул «Счастливчик». И посмотрел на Легата пристально:
- Слышал? По-моему, тебя хотят пустить на мясо. Интеллигентные люди в моём лице, от этого не в восторге.
- Слышал.
- Если проиграешь, понимаешь, чем платить придётся? – дёрнул углом рта «Счастливчик», продолжая в упор глядеть на Легата. Потом указал ему глазами на остро заточенное самодельное «пёрышко» в руке Димона.
- Тогда душа с меня вон… - понимающе произнёс Стас.
И шо ви так разоряетесь без копейки денег? – удивился его упёртости Счастливчик, гримасничая. – Подумали бы лучше о своём драгоценном здоровье - оно наш главный капитал…Так ви уходите, слава богу или остаетесь не дай бог?
Но Стас уже не мог просто так уйти.
- Да чего тут толковать-то, - услужливо воскликнул один из присутствующих, - условия ясные: проиграет легавый, - сам себе харакири сделает!
- Согласен, - отчеканил Стас, дыша хрипло и коротко, - на всё согласен! Только пусть достанут новую колоду.
- Запомните, братцы, его слова! - даваясь от злобной радости, забурлил Димон, озираясь. – Запомните!
- Послушайте, коллега, - обратился к Димону возмущённый Счастливчик. - В какой несгораемый шкаф ви спрятали свой стыд? Зачем толкать человека делать со собой такую пакость. Ну поиграли малежко друг у друга не нервах - и будя...
Но так как клиент сам лез на рожон, остановить игру уже никто не мог. Особым условленным стуком по двери вызвали дежурного надзирателя и за наличные тут же купили у него новую колоду. «Счастливчик» передал карты Легату. И коротко бросил:
- Мечи!
В самый последний момент к «катрану» вдруг пробился Серёга и положил на плед рядом с карточным банком свои драгоценные кроссовки.
- Щё, тоже хочешь поставить? – понимающе спросил у него «Счастливчик». – Подожди, сейчас мы с ним сыграем, а потом с тобой.
- Эт-то будет его ставка, – с запинкой пояснил Серёга, кивая на Легата.
Но Стас уже опомнился. Короткой заминки оказалось достаточно, чтобы осознать всю абсурдность собственного поведения. Будто ведро ледяной воды ему на голову вылили. Куда он продолжает лезть?! Ясно же, что карты, хотя вроде и новые, но наверняка хитро обработаны - «подкованы». Затея с самого начала была безнадёжной, бессмысленной. Садиться играть с профессиональным «каталой» - верх идиотизма.
Стащив с пальца кольцо, Стас бросил его «Счастливчику»:
- Я передумал дальше играть.
У присутствующих возник жаркий спор, можно ли вот так – соскакивать в последний момент, когда пари уже заключено. Впрочем, «Счастливчик» не проявил принципиальной кровожадности. Надев себе на палец золотую цацку, он довольным тоном сообщил, что вполне удовлетворён полученным выигрышем.
Казалось хоть в чём-то Стасу повезло. По крайней мере теперь он не один: рядом появился настоящий товарищ, доказавший это делом. С таким другом, как Серёга, можно хоть в разведку!
Но к вечеру у Сереги неожиданно разболелась голова, он вдруг почувствовал себя совершенно разбитым. Рэпер пытался бодриться, но Стас видел, что парню становится всё хуже. У бедняги разбухли железы на шее, странно посинела кожа.
- Грипп, - внимательно осмотрев нового приятеля, объявил Легат. - Видать ещё на воле подхватил.
На этот раз «Счастливчик» проявил неожиданную щедрость и дал в долг несколько таблеток. Но дешёвые медикаменты типа анальгина и цитрамона не помогли.
Вскоре Серёга уже метался на своей койке в горячем поту. Ему становилось всё хуже, он бредил. Пришлось вызвать тюремного врача. Тот, едва взглянув на больного заявил, что его нужно немедленно перенести в тюремную больницу. Стас собрал сумку рэпера, в которую запихнул его любимые кроссовки. Серёгу уложили на одеяло вместо носилок и понесли к выходу.
Глава 10
Эту ночь Стас проспал как убитый и проснулся позже многих. Страшное напряжение первых двух дней дало о себе знать: тело было словно чужим, голова без привычного утреннего кофе соображала с большим трудом. Некоторое время Стас продолжал лежать. Во сне он видел себя свободным человеком и требовалось заново привыкнуть к отвратительной реальности.
Наконец, усилием воли Легат заставил себя подняться и встал в конец очереди к умывальнику.
Мимо неторопливо прошаркал дедуля с угловой койки, перед ним все почтительно расступились. Пожилой авторитет всё делал не спеша, словно не замечая очередь из сокамерников за своей спиной. Тщательно умывшись, он выдавил пасту на зубную щётку и долго орудовал ею у себя во рту. На обратном пути, встретившись глазами с полицейским, старый греховодник подмигнул ему и будто в издёвку широко улыбнулся, продемонстрировав пожелтевшие, но вполне крепкие «клыки». Хотя Шныра, выпрашивая для него зефир, уверял, что дед давно утратил последние зубы! Да и подмеченные Стасом накануне грозные признаки надвигающегося старческого слабоумия загадочным образом испарились: голова у «пенсионера» совсем не тряслась, глаза были ясные! В его исполнении «закос» под старого пердуна, из которого сыпется песок, оказался цирком, - клоунадой высочайшего класса. Только зачем ему понадобилось разыгрывать такой спектакль?!
Давно пришло время завтрака, а «кормушка» для подачи еды всё не открывалась. Хотя было слышно, как по коридору уже минут двадцать гремит колёсами тележка, на которой с пищеблока привозят огромные кастрюли с утренней кашей. Зычный голос «баландера», доставившего еду с кухни, громко оповещал соседей о том, что на завтрак сегодня перловка и какао. Их же охрана всё время кормила обещаниями, что мол ещё потерпите и до вас очередь дойдёт. А потом «вертухаи» и вовсе перестали реагировать на возмущённые крики и стук в дверь.
Прошло ещё два с половиной часа, в соседних камерах давно поели, а о них будто забыли! Только время от времени открывался дверной глазок.
Все в камере были злые ещё и от того, что неожиданно оборвалась всякая связь с волей. Мобильная связь, Интернет – всё перестало работать как-то разом и вдруг.
Оставшись, как и все без завтрака, Стас открыл свою сумку, собираясь хотя бы попить чайку с печеньем. И тут выяснилось, что какая-то крыса обчистила его.
Неподалёку расположился Шныра со своими шестёрками. Они тоже чаёвничали. И похоже там преспокойненько поедали его передачу! Но как это доказать? Обратиться к «Монаху» с жалобой на беспредельщиков? Или рискнуть самому призвать к ответу ворюг? Легат не знал, как поступить. В последний раз ему приходилось так жестко «проходить прописку» очень давно - ещё в первый год своей армейской службы. Потом, на первом курсе военного училища он уже был в авторитете: большинство курсантов были вчерашними школьниками, а он единственный - дембель, поэтому сразу был назначен старшиной роты…Так что отвык он чувствовать себя бесправным салагой. А его ещё и провоцировали, подталкивали либо безоговорочно подчиниться местным порядкам, признать себя подчинённым ничтожеством, стоящим в местной иерархии чуть выше «петухов». Либо идти на открытый конфликт с ворами.
Неожиданно дверь камеры отворилась, но оказалось, что это прибыл не безнадёжно запоздавший завтрак. В коридоре толпилась целая делегация в составе начальника тюрьмы, нескольких его заместителей, главного врача тюремной больницы и прочих работников заведения. Все они с каким-то опасливым любопытством разглядывали обитателей «хаты», словно находились в зоопарке перед вольером с семейством горилл. При этом никто даже не перешагнул через порог. Штатские и «погоны» о чём-то в полголоса совещались между собой.
Наконец, озадаченным сидельцам велели выйти в коридор и взять с собой все личные вещи. Их выстроили вдоль стены, и врач с ассистентом тщательно осмотрели каждого. Было объявлено, что их переводят в другую камеру. Это было сказано без объяснений, как приказ. Начальник тюрьмы только пообещал «переселенцам» компенсировать пропущенный завтрак двойной порцией мяса на обед.
- Ещё жалобы есть? – строго спросил начальник, коренастый невысокого роста мужик в звании подполковника, с мясистым красным лицом. Простецкий на вид, честный и вероятно не очень далёкий служака - таким он показался Легату.
- Почему свидания и передачи отменили, начальник? – дерзко выкрикнул вор по прозвищу «Абрек», сухой, темнолицый, весь исполосованный шрамами парень с примесью азиатской крови.
Полковник дал необходимые разъяснения, что из-за беспорядков в одной из тюрем Москвы, во всех следственных изоляторах города временно вводится карантинный режим. И добавил скорее с сочувствием, чем со злорадством или злым упрёком:
- Так что благодарите своих корешей… Но обещаю, как только карантин закончится, - свидания и передачи будут немедленно возобновлены.
Начальник тюрьмы терпеливо отвечал и на другие вопросы заключённых. Ровный взгляд его переходил с одного лица на другое. Лишь на одном заключённом он задержался с внимательным прищуром. Зэк был ещё не стар, хотя борода прибавляла ему лет, нос у него искривлён в переносице, видать был сломан. И взгляд у парня упрямый и многозначительный. Подполковник поспешил виновато отвести глаза. Что поделаешь, он тоже человек и порой должен совершать постыдные поступки. И всё же не хотел бы он когда-нибудь сам оказаться на месте этого парня…
Едва заселились в новую камеру, как принесли горячий обед. Начальство не обмануло – мяса в супе было вдвое больше обычного. Понемногу общий накал озлобленности и раздражения стал снижаться. По соседству с Легатом даже послышались весёлые прибаутки и добродушный смех.
Стас тоже не был исключением: тарелка дымящихся щей, от которой шёл аппетитный мясной дух, обещание скорого свидания с женой немного подняли ему настроение. Казалось, жизнь понемногу налаживается и всё ещё может как-то утрястись.
Сзади Легата окликнул парнишка, которому он прошлой ночью уступил свою шконку. Стас обернулся на зов. В это время второй подручный Шныры, проходя мимо, будто случайно грубо задел Легата и опрокинул миску с супом. Всё было разыграно как по нотам! Обед капитана оказался на полу и вроде как никто не виноват. Главный исполнитель, пряча ухмылку, извинился, и гоголем направился к своим.
И ни слова сочувствия от окружающих не прозвучало. Напротив, многих происшествие позабавило.
- А ты с пола слижи свою баланду, чтоб добро не пропадало, - посоветовал кто-то под смешки остальных. – И поторопись, а то петушки это сделают за тебя, им не западло.
Стас перехватил ироничный взгляд пожилого смотрящего камеры, который и не думал вмешиваться. В выражении морщинистого лица старого «законника» ясно читалось, что даже сделай пострадавший «предъяву», - честного разбора всё равно не будет. «Ты мент, а ментов у нас не любят, и жить тебе, легавый, всё равно тут не дадут» - будто говорил ему «Монах» …
Вокруг проголодавшийся народ, с аппетитом прихлёбывая и чавкая, уплетал свои законные пайки, и только отверженный одиночка глотал слюну и сжимал кулаки от ощущения бессилия: все его боевые навыки и опыт тут бесполезны, не может же он в одиночку передушить большинство обитателей этого гадюшника! Оставалось лишь терпеть и ждать ужина.
К счастью, пытку ему немного смягчил неожиданный вызов к адвокату.
Глава 11
Едва открылась дверь в комнату для свиданий с адвокатом, как Стас мгновенно догадался, что дела его за эти три дня лучше не стали, скорее наоборот: на молодого защитника больно было смотреть. Почти не поднимая на него глаз, юноша уныло признался Стасу, что обжаловать несправедливое решения судьи о помещении его в обычную тюрьму, пока не удалось - вышестоящая инстанция отказала. Свою негативную роль в этом решении сыграло ещё и то обстоятельство, что родное полицейское начальство фактически открестилось от «вляпавшегося в грязную историю» капитана. Непосредственный руководитель Легата заявил защитнику, что не намерен его выгораживать и не станет выдавать на него положительную характеристику до окончания служебного расследования.
Вывалив на Стаса дурные вести, адвокат драматически замолчал. Виновато понурив голову, он вероятно ожидал заслуженных упрёков в свой адрес. Но капитан решил его не добивать, ведь парень старался, и не его вина, что так всё скверно складывается.
- Тебя как зовут-то? - переходя на дружеское «ты», поинтересовался Стас.
- Саша, - поднял на него удивлённые глаза адвокат, и, спохватившись, поправился: – Александр Князев.
- Шурик, значит - немного покровительственно улыбнулся юноше 32-летний мужчина и с усталой задушевностью в хриплом голосе посоветовал:
- Да не переживай ты так, Сашок.
- Ну как же, вы ведь тут!.. - вспыхнул начинающий юрист.
- Ничего, как-нибудь… - успокоил его с неунывающим видом Стас, хотя у самого на душе кошки скребли. Единственное о чём он попросил адвоката - похлопотать насчёт свиданья с женой.
- Да, да, я всё делаю! – заверил парень.
Стас продиктовал номер телефона своей Нины и велел передать жене, чтобы она не беспокоилась, так как у него всё в порядке, что передачу от неё он получил и очень доволен.
На обратном пути в камеру конвойный прапорщик с простым усатым лицом чуть притормозил Легата, когда поблизости никого не было и торопливо шепнул почти на самое ухо:
- Твои сослуживцы велели передать, что им пока свидания с тобой не дают и посылку тоже не приняли. Но ты не отчаивайся. Они тебя, командир, всё равно не бросят. Сказали, если потребуются, сами по соседству сядут за какую-нибудь ерунду. Повезло тебе, капитан: железные у тебя друзья!
***
Телевизионная группа главного федерального телеканала возвращалась со съёмок обратно в телецентр. Было уже половина второго ночи. Журналисты были вымотаны до крайности. И всё же в салоне царило приподнятое настроение, как бывает после хорошо выполненной работы. В последние дни в городе происходили очень тревожные и одновременно интригующие события, и телевизионщики, словно охотники, шли по следу сенсации. Журналисты одними из первых поняли, что происходит что-то очень и очень серьёзное. Они пропадали на съёмках несколько суток подряд, собирая информацию о случаях загадочного исчезновения людей, немотивированных вспышках агрессии, бунтах, убийствах, странных случаях внезапной болезни. Зато в первом утреннем выпуске рванёт настоящая информационная бомба! И они станут героями дня.
Особенно журналистов впечатлил детсадик, обнесённый колючей проволокой, будто превращённый в маленький концлагерь, а по периметру солдаты в касках, бронежилетах с примкнутыми к автоматам штыками. Это выглядело очень сильно и несомненно потрясёт миллионы телезрителей. Тем более, что перед тем как уехать, они случайно сделали ещё одно жуткое открытие. Через улицу от детского садика снимающий «картинку» оператор обратил внимание на старый кирпичный гараж – весь в глубоких щербинах, будто стену погрызли огромные стальные челюсти. Он же первый догадался, что выбоины проделаны пулями, а бурые пятна на серой кирпичной кладке, это чья-то кровь.
- Ребята, это же расстрельная стенка! – обалдел сам от своего открытия оператор. Россыпи стреляных гильз, которые палачи, в отличии от трупов расстрелянных, даже не удосужились убрать, подтверждали истинность сделанного открытия.
- Валим отсюда, пока нас самих к этой стенке не поставили! - заволновался корреспондент.
Это было вчера днём. С тех пор они много чего ещё повидали такого, отчего у бывалых журналистов мурашки пробегали по телу. Зато они везли суперэксклюзив, о котором мечтает каждый профессионал.
У продюсера съёмочной бригады Ксения Звонарёвой, моложавой блондинки среднего возраста, зазвонил телефон. Разговор был неприятный. Оказалось, сенсации не будет из-за цензурных ограничений.
- В общем, парни, дело такое…отснятый нами материал в эфир не пойдёт, нас уже ждут в телецентре, чтобы забрать кассету, – кисло объявила Ксения корреспонденту, оператору, двум его ассистентам и водителю.
- Кто ждёт? – не понял корреспондент.
Звонарёва многозначительно закатила глаза к потолку, давая понять, что речь идёт о людях из очень весомой организации.
Мнения разделились. Корреспондент и видеооператор считали, что события, о которых они хотят рассказать, в любом случае нельзя замалчивать, общественность обязательно должна обо всём узнать.
Но с другой стороны, правительству приходиться принимать меры, чтобы избежать массовой паники у населения, - убеждала коллег Ксения. Уже неделю как на телеканалах были введены информационные ограничения на эту тему; многие газеты тоже выходили с цензурными изъятиями – с большими белыми пятнами: писать о происходящем в городе правду не дозволялось властями. Так зачем им нарываться на неприятности, тем более, что отснятый ими материал всё равно не будет показан массовой аудитории. На её стороне были водитель, звукооператор и осветитель.
После ожесточённых споров было принято решение, вопреки всему, отвезти кассету в корпункт французской телекомпании, чтобы зарубежные коллеги немедленно выпустили ролик в эфир. Пусть даже это произойдёт за границей. И пусть всю их команду уволят, но весь мир должен узнать об угрозе.
Правда, можно было попытаться всё сделать по-тихому, а уж потом придумать себе оправданья перед взбешённым руководством телеканала. Но тогда получится гаденькая афёра, а не журналистский манифест. Поэтому было решено немедленно обо всём честно известить редакцию. Ксения была не в восторге от такого решения коллег, но вынуждена была с ним согласиться.
…Через полчаса после звонка в редакцию, недалеко от площади Гагарина небольшой микроавтобус с яркой маркировкой телеканала остановился на светофоре. К изумлению телевизионщиков, на перекрёстке стоял танк. До этого военной техники в городе они почти не видели, если не считать омоновских автобусов и пары бэтээров внутренних войск. Неподвижно темнеющий впереди грозный силуэт внушал боязливое уважение.
На башне танка торчали несколько высоких антенн, на броне никого не видно, люки задраены - весь экипаж сидит внутри. Вокруг ни полиции, ни других машин.
- Зачем в городе танки? – опешил журналист. – Что им понадобилось?
- Мальчики, давайте поскорее проскочим мимо, а то мне отчего-то не по себе, - словно внезапно продрогнув, поёжилась Ксения. В следующую секунду у всех по спинам пробежал холодок: башня танка вдруг плавно стала поворачиваться в их сторону. А дальше у журналистов волосы встали дыбом: длинная крупнокалиберная пушка уставилась прямо на них!
Водитель микроавтобуса стал нервно разворачиваться, спеша убраться из танкового прицела. Но те, кто скрывался за несокрушимой бронёй, передумали стрелять по ним. С громким лязгом 50-тонная машина сорвалась с места. Журналисты едва успели выскочить, как налетевшая громадина смяла автобус, словно банку из-под колы…
Ксения почему-то оказалась по одну сторону проезжей части, тогда как её друзья спрятались в небольшом дренажном кювете на газоне по другую сторону. Там росли липы и стояли рекламные щиты. В их тени, в углублении, ребята вероятно рассчитывали временно укрыться, а потом незаметно убежать.
Покрутившись на смятом в лепёшку редакционном автобусе, танк уверенно направился в сторону коллег. Сквозь свои прицелы ночного видения обитатели боевой машины отлично видели цель. Они двигались прямо к лежащим в овражке людям, словно спички подрубая липы на своём пути. Одно дерево упало, второе с хрустом переломилось и повалилось прямо на броню. Возле третьего дерева танк снова начал крутиться, что-то перемалывая гусеницами, и крик оттуда доносился нечеловеческий! Не то вой, не то визг… До Ксении вдруг дошло, что давят её друзей. Вся дрожа, она не в силах была отвести глаз от происходящего. Танк накренился и одной гусеницей пошёл по кювету, будто догоняя кого-то пытающегося уползти по дну овражка…
Глава 12
- Что это у вас, пулевое ранение?
Стас очнулся от тяжёлых мыслей и поднял глаза на задавшего вопрос юнца, в глазах шестёрки «Шныры» читалось не просто любопытство, а изумлёние, и ещё уважение.
- Нет, осколок, - коротко ответил капитан, тронув себя за шрам на груди.
- Где это вас?
- Далеко, – односложно произнёс ветеран, давая понять, что не расположен к разговору.
Мальчишка смущённо потоптался, незаметно глянул по сторонам и тихо попросил:
- Я видел, как вы разминались, не научите меня каким-нибудь приёмам?
Стас с сомнением оглядел просителя. Однажды он уже имел глупость посочувствовать салаге - уступил ему свою койку, - а в ответ получил чёрную неблагодарность. И всё же поинтересовался:
- Как тебя зовут?
- «Скворец», - машинально назвался парень, густо покраснел и поправился: - То есть Коля Скворцов.
- Сколько тебе?
- Восемнадцать уже.
- Не буду спрашивать, за что сидишь, не моё это дело. Но лучше, Колян, не увлекайся воровской романтикой, - так легко увязнуть. Выбраться потом будет нереально.
Стас с удовлетворением отметил ясные, неглупые глаза паренька, который кивнул в ответ.
- Хотите, я вам чаю принесу? – тихо предложил юноша, снова быстро стрельнув глазами по сторонам.
- Не стоит, Колян ни на кого шестерить - держи фасон! Ты же Человек! И не связывайся с этими крысами. Потому что дружки твои - не люди, а самые настоящие крысы. Они будут притворяются корешами, впаривать тебе сказки про свои благородные понятия, но всё это фуфло для простачков. Они используют тебя и выплюнут.
К ним в вразвалочку подошёл «Шныра»:
- Зачем пацанчику уши полощешь? Ты же мусор! Тебе со своими псами-вертухаями надо держаться, а «Скворец», хоть и «фазан» ещё, но имеет желание авторитетным мэном стать.
- Оставьте его в покое, - не сдержался Легат.
«Шныра» ощерился гнилыми зубами, щёки и лоб его собрались в гармошку, отчего глазки, и без того мелкие, превратились в щёлки.
- Не гони волну, фараон. Ты тут никто! – сплюнул он.
- Сам не суши зубы, сявка! – переходя на уголовный жаргон, сурово отрезал Стас. – И не надо поднимать хай, ты ведь «Шнырь», то есть по-вашему «шестёрка, уборщик, прислужка». Под тобой ходить – ниже плинтуса опуститься.
- Братва, это что же! Какой-то мусор поганый будет у нас свои порядки устанавливать?! – в истерике обратился к камере униженный «Шнырь». Вокруг него тут же начали группироваться местные деловые.
- А давайте у самого пацанчика спросим, чего он хочет: к тебе, менту поганому пристегнуться? И быть с легавыми в «шоколадных отношениях»? Или «Скворец» желает остаться честным фраером? – предложил один из воров и почти ласково обратился к растерявшему парнишке:
- Ну, бродяга, выбирай!
«Скворец» стоял, опустив глаза в пол, на висках его выступили капельки пота.
- Ну давай, кент, не косорезь - скажи мусору кто он есть! - науськивал его против капитана «Шныра». Мальчишка поднял на Стаса полные слёз, совершенно дикие глаза, и выпалил:
- Ты мусор поганый!
Стас лишь покачал головой. Зато выбор молодого «лепилы», - то есть представителя мелкой шпаны, не топтавшей ещё зону, но изо всех сил старающийся походить на крутых авторитетов, - вызвал одобрительный хор голосов блатных:
- Красавелло, всё верняк!
- В цвет, братишка!
- А ты, если ещё попробуешь «впрягаться» за кого-то или «взбухать», - заказывай себе саван и деревянный макинтош! – предупредил Стаса «Шныра», после чего похлопал молодого подручного по плечу. – Правильно, что не сменил масть: с мусором связываться, всё равно что с петухами на одном насесте кукарекать…
- Жаль, если он станет такой же крысой? – бросил им вслед Легат. Это было ещё большей ошибкой: бросаться такими словами в его положение - смертельно опасно, да и глупо.
Глава 13
– Ты че крысу во мне нашел? Ты утверждаешь, что я обделил своих?! – взвился уголовник, призывая всех в свидетели. – Отвечаешь за базар? Не боишься «ответки»?
Угрозы в этих стенах, если уж произносились, то полагалось подкреплять их действием. «Шныра» накручивал себя, изображая психоз, вот-вот в его руке могла появиться заточка, тем более что бесноватый Димон тёрся рядом с ним. Стас отошёл к двери, прикидывая, кто ещё может поддержать задетого им блатаря. Многие урки были согласны, что, «по понятиям», бросивший одному из них серьёзное обвинение «мусор», должен немедленно ответить за свои слова – доказать обвинение или жестоко заплатить за клевету.
Капитан физически ощутил сгустившуюся вокруг атмосферу ненависти и жажды его крови. И приготовился дорого продать свою жизнь. Как там, в Сирии… Однажды бойцы его группы попали в засаду. Парни рассредоточились, заняли круговую оборону, даже успели окопаться и несколько часов отбивались от яростных атак нескольких тысяч боевиков. К вечеру потери небольшого отряда составляли 15 погибших («двухсотых») и семь раненых («трёхсотых»), то есть он потерял больше половины своих людей. Боекомплекта осталось на двадцать минут хорошего боя.
Но дико повезло: налетела песчаная буря. В нескольких метрах друг друга не видать. Бросив всё тяжёлое вооружение и взяв раненых, командир повел своих людей на прорыв врукопашную, мол, иначе подохнем все здесь. К счастью буря напугала и «чёрных», - прорыв они прозевали. А тех, что не успели сбежать, Легат приказал резать ножами и рубить сапёрными лопатками, чтобы не привлечь остальных игиловцев стрельбой.
В итоге ему удалось вывести к своим 14 бойцов и ещё шестерых «трехсотых» вынесли на себе, из них двое были тяжелыми. Правда позднее стоимость двух брошенных им станковых пулемётов, пары гранатомётов и трёх ПТУРов с боекомплектом экономное руководство частной военной компании, которое является совладельцем тамошних миллиардных нефтяных месторождений, с него удержало - в виде штрафа…
И всё же тогда он вырвался из почти безвыходного положения! Хотя в отдельном кармашке его разгрузочного жилета лежала граната, на случай угрозы плена. Так что заглядывать в бездонные глаза смерти ему было не впервой.
Но неожиданно пожилой авторитет у окошка присёк гвалт:
- Осади, «Шныра»! – одёрнул зачинщика надвигающейся расправы старческий голос.
Юркий уголовник бросился к «смотрящему» за поддержкой:
- Монах, как же так?! Мент обмороженный мне серьёзную предъяву метнул. «Распустил тут парашу», а я рот застегнуть должен?! Это же натуральный прогон, он мне крысятничество шьёт! Положено ответку дать, иначе пацаны решат, что у меня очко заиграло, как у петуха.
- Хватит трещать! – устало рявкнул старик. - В этой «хате» я тяну мазу, так что я сказал: пока всем притихнуть! Услышу, кто продолжает «полоскать уши», пеняй на себя! Мне мочилово тут не нужно, если краснопёрые прознают, что у нас тут беспредельничают, - сразу рассуют по изоляторам. А мне из-за ваших тёрок в «санаторий» переезжать не в кайф.
Всё же «Шныра» злобно процедил Стасу сквозь зубы:
- Посмотрим у кого очко крепче?
- Да у легавого очко стальное, - бронированный вариант! – усмехнулся кто-то. – Не получится нам прикупить дядю, беспонтово это! Его ведь перед тем, как к нам в «предвариловку» сунуть, сперва полностью оцинковали и зарядили на зачистку всей нашей кодлы.
- Он, орёл! – в одиночку надежду имеет нас всех в случай чего уработать.
- Да не, - хохотнул другой, - он к сучьим дружкам своим - следакам побежит жаловаться, если его кто-то тронет.
И всё же буря пошла на спад. Стас вернулся на свою койку с чувством внезапно амнистированного смертника и тут перехватил осуждающий взгляд «Счастливчика»: «Я же тебя предупреждал: не влезай ни во что!», будто говорил он. Да Стас и сам был не рад, что влез. Всё получилось как-то само собой…
Надо было отдать должное «Монаху» - старик обладал просто звериным чутьём. Дьявольски осторожный, старый вор словно предугадал опасность для себя. Не прошло и пяти минут, как в камеру чуть ли не ворвались «корпусной», то есть дежурный по тюремному блоку офицер, а с ним оперуполномоченный и ещё несколько рядовых охранников.
- В чём дело, почему в камере гвалт? – строго спросил «корпусной».
- Всё в порядке, гражданин начальник, – ответил за всех старший по камере.
- Но мне доложили, что у вас затевается драка? – заявил «корпусной», подозрительно озираясь.
- Как видите, вас ввели в заблуждение, гражданин начальник.
«Корпусной» нахмурился и строго взглянул на одного из надзирателей.
«Монах» видимо смекнул, что подставлять прикормленного вертухая ему нет никакого резона и признал, что небольшой конфликтик всё же имел место:
- Ребята молодые, кровь бурлит, захотелось им немного поразмяться, но я уже навёл порядок.
Дежурный офицер нашёл взглядом Легата, подошёл:
- Вам угрожали?
Стас невольно скосил глаза на соседей: позы их стали подчёркнуто ленивыми, лица мирными, хотя ещё десять минут назад волчьё готовилось к нападению.
- Не бойтесь угроз, говорите откровенно, вам угрожали? - Майор тюремной службы доверительно заглядывал ему в глаза, но Стас отрицательно помотал головой. Они ещё секунд десять смотрели друг на друга. Офицер-тюремщик кажется всё про него понял, потому что слегка покачал головой. Перед ним был вояка, от которого будто пахнет порохом, потому что этот запах не выветрить никогда. Но ведь один в поле не воин…
- Спасибо, у меня всё в порядке – Стас не узнал собственного голоса, который показался ему каким-то далёким.
- Напрасно, - снова покачал головой «корпусной», он снял с головы фуражку, вроде как хотел ещё что-то сказать, но передумал и быстро вышел, а вслед за ним и остальные. Дверь захлопнулась, и Стас снова остался наедине с врагами. Ему вновь стало не по себе. Не глупо ли было отвергнуть помощь коллеги?..
Нет, правильно он поступил, поразмыслив немного, решил Легат. Надо полагаться только на себя, как в Сирии, которую они звали «песочницей». Потому что там был один песок. Много песка. И жара плюс пятьдесят. Они знали: случись что - никто не спасет. И их тела навсегда останутся гнить под этим сжигающим все вокруг солнцем, а шакалы довершат остальное. В контракте было прописано невозвращение груза-200 домой. Слишком дорого… И в случае плена от них все откажутся, скажут: не знаем такого. Никакого выкупа, пусть хоть голову тупым тесаком отпиливают, или кожу с живого срезают. В контракте и об этом было прописано мелким шрифтом в дополнении: «Подрядчик работ ознакомлен со всеми возможными рисками и согласен принять их на себя» …
Да, там в Сирии оставалось рассчитывать только на себя и делать всё, что прикажут: зачищать мятежные деревни, «отжимать нефтяные поля» у курдов, штурмовать самые укреплённые позиции «духов». Часто не имея серьёзной поддержки, потому что у сирийцев боевой техники в обрез, а жирные коты в руководстве ЧВК предпочитали экономить и воевать «мясом» (взамен убитых всегда можно набрать новых дураков, в условиях перманентного кризиса и безработицы в стране). Война шла без правил, а другой работы для таких, как они, на родине нет. Да многие ничего другого, кроме как воевать, убивать и выживать, не умели…
В тюрьме похоже те же правила, пора уж привыкать. И учиться выживать.
Ужин снова просвистел мимо Стаса: едва он получил свою пайку и присел, чтобы поесть, как рядом нарисовался плешивый сморчок с надутыми щеками, который смачно харкнул ему в миску и тут же отвалил, сопровождаемый одобрительным гоготом сокамерников. Стасу ничего не оставалось, как спустить испоганенную еду в парашу.
Выражаясь тюремным языком, его «поставили на лыжи», то есть планомерно создавали для неугодного сокамерника невыносимые условия. В принципе, постоянно прессуя изгоя, можно было и без поножовщины довести его до нервного срыва, голодных обмороков, а если «повезёт», то и до самоубийства.
Глава 14
На прогулке Легат познакомился с парнем лет 25-ти, назвавшимся «Гариком Маленьким». Небольшого роста, рыхлый, с выпирающим «беременным» животом и жирными боками – он был далёк от канонов мужской красоты. Азиатской внешности с круглым, непроницаемым лицом восточного мурзы, узкими, восточными глазами, с тёмными зрачками - то ли татарин, то ли узбек. «Гарик Маленький» сам заговорил с ним первым:
- Привет, командир, молва идёт у тебя проблемы с народом в твоей «хате»? - проявил осведомлённость новый знакомый, и предупредил: – «Монах» - кручёный бес, поэтому сделает так, чтобы его не обвинили, когда тебя попытаются замочить или запомоить.
Стас видел, что перед ним не простой уголовник, а авторитет. Хоть и слишком молодой для титула «вора в законе». Тем не менее, не по годам отмеченный высшим криминальным отличием, авторитет носил себя по жизни гордо. Феерический старт в воровском мире, огромные возможности, море самомнения. Где бы он не появлялся, производил сильное впечатление деньгами, апломбом. За спиной собеседника маячили два накаченных бойца, и держался новый знакомый с королевской небрежностью. Элементарная вежливость требовала что-то ответить, а Стас молчал, нахмурившись, поражённый тем обстоятельством, что на собеседнике каким-то образом оказались любимые бело-оранжевые кроссовки переведённого в тюремную больницу Серёги-рэпера!
Гарик заметил, что мужик глаз не может отвести от его обуви, и самодовольно усмехнулся:
- Чё, нравятся? Мне тоже... Знакомый прапор-вертухай уступил за пять косарей. В натуре, козырные бутсы. Я может их потом тебе уступлю, если скорешимся… А на деда забей! Козлина живёт старыми традициями.
Гарик дал понять, что уважает Легата, потому что он ведёт себя с достоинством и независимостью, не пресмыкается ни перед администрацией, ни перед блатными:
- Мне до фени, что ты мент! – уверял Гарик. - Не западло тебе руку пожать, потому что ты нормальный мужик. Говорят, ты вчера не раскололся, когда вертухайский майор тебя по блату хотел «крышануть» … Ну ладно, покеда. Ещё как-нибудь пересечёмся и потрещим.
На этот разговор закончился. Однако он имел важные последствия для Легата…
Голод и накопившаяся усталость стали сказываться на состоянии Стаса. Невозможно бесконечно долго держать себя в кулаке, если ты на пределе. Рано или поздно обязательно сорвёшься.
с прогулки, капитан сразу понял, что в его отсутствие кто-то снова рылся в его вещах. Так как в камере оставалось всего четверо, найти крысу было не так уж сложно. Одного он сразу отсеял, этот спокойный, добродушный дядька всегда держался в стороне от блатных. Остались трое. Из них один – щекастый детина, морда густо усыпана крупными рыжими конопушками, тело всё синее от татуировок, в основном эротического содержания, - сразу вызвал особые подозрения своими забегавшими глазками, стоило Легату взглянуть на него.
- Верни то, что взял, – без крика, но твёрдо потребовал офицер.
Рыжий ворюга понял, что отпираться бессмысленно и нехотя извлёк из-под подушки книгу, которую жена прислала Стасу с передачей.
- Почитать взял, а то скучно, – лениво объяснил вор.
- А тебя не учили, что брать чужое без спросу - нехорошо?
Между страниц книги Легат хранил фотографию семьи, но дорогой ему снимок исчез.
- Лучше верни… - пригрозил Стас, накаляясь.
- Эх, хорошая баба! – картинно вздохнул вор, извлекая фотографию из-под матраса. На прощание поганец поцеловал женщину на снимке и вздохнул мечтательно:
- Оставь хоть подрочить на биксу, а то вхолостую гонять балду скучно.
Стас с трудом заставил себя не реагировать, но стоило ему отойти, как за спиной прозвучал раздосадованный голос:
- Подумаешь, ценность какая! Вагина обтянутая шкурой. А эта маленькая сучка вырастет, тоже будет хорошей ларвой.
Грязное замечание про жену и дочь взбесило Стаса окончательно. Через мгновение он снова был возле крысы и двумя боксёрскими ударами отправил тварь в нокаут. Краем глаза Легат заметил, как сбоку кто-то бросился к нему и вырубил его ударом ноги, отбросив по проходу к самому окну.
Зазвучали взбешённые голоса блатных:
- Совсем оборзел, легавый? Тебе кто разрешил лягать «Расписного»?
- Ты че, фраер, по беспределу чешешь, в натуре!
- Гаси его, Флор!
Со всех сторон посыпались удары; с десяток рук вцепились в одиночку, чтобы повалить. Только напрасно они дёрнулись! Вращаясь волчком, спецназовец остервенело отвечал сериями ударов, задействуя весь свой бойцовский арсенал. Его свинцовые кулаки, железные локти, ноги, даже голова – всё его тело стало оружием, что подтверждалось воплями, матом и хрипом угодивших под раздачу блатарей…
Но сколько бы не длилось бойцовское везение отчаянного храбреца, когда-нибудь это обязательно должно было закончиться поражением. Крайне ограниченный в манёвре в тесном пространстве прохода, Стас не мог долго противостоять одновременно дюжине врагов.
В конце концов его опрокинули и крепко прижали животом к полу, несколько человек уселись сверху на ноги и спину. Другие продолжали молотить ногами и руками, даже с ещё большей злостью, мстя за выбитые зубы и разбитые носы. Особенно старались попасть в лицо.
Одновременно чьи-то ловкие руки стащили с него штаны вместе с бельём. «Хотят опустить, твари!» - осознал Стас и бешено задёргался. Бесполезно! Придавили его так, что не шелохнёшься. Злобные крики сменились смехом полного превосходства. Задыхаясь, Легат стал выкрикивать самые страшные оскорбления в адрес сокамерников. И тогда ему нанесли особенно сильный удар по голове, как будто кастетом…
Глава 15
Шаркая по проходу, к нему приближались тапочки. Обычные, домашние такие шлёпанцы в крупную клетку. Это первое что Легат увидел, разлепив веко правого глаза (левый не открывался). Сквозь звон в ушах, будто от разорванной гитарной струны, пробивались голоса, но как-то смутно: говор нескольких человек сливался в один гул, так что слов не разобрать. Сильно ломило затылок, видать крепко его хряпнули по черепушке, если он даже отключился.
Тапочки прошаркали вплотную к лицу Стаса и здесь остановились. Голову пленника немного приподняли за самурайскую косичку, и он увидел над собой морщинистое лицо «Монаха». Будто пергаментная, бледная кожа на высохшем лице старика была разодрана многочисленными шрамами, грубовато заштопанными. Но особенно выделялось два шрама: один кривой жутковатым зигзагом рассекал лоб, другой – проходил через нос и убегал за скулу. Лицо старика, особенно глаза, создавало впечатление большой жизненной умудрённости. Снисходительная насмешка и любопытство читались в нём. Дед слегка похлопал Стаса по щеке шероховатой, как рашпиль ладонью, и, обдавая тяжёлым старческим дыханием, засипел:
- Что, убедился, козявка, кто ты есть? Запомни: ты тут букашка, стоит мне мизинцем пошевелить и тебя размажут по стене или отправит к петушкам на насест. Понял, олень безрогий?
Из коридора донеслись близкие голоса охранников.
- Ладно, отпустите его пока, – велел «Монах».
- Надо бы сделать МРТ, чтобы убедиться, что в вашем мозге не образовалось опасных сгустков крови, – осмотрев пациента, озабоченно пробормотал тюремный врач. - Только у нас такого оборудования всё равно нет, а чтобы свозить вас на томографию потребуется специальное разрешение начальства.
- Обойдусь. А что у меня с глазом?
К счастью заплывший левый глаз не был серьёзно травмирован. Доктор сказал, что обработает гематому специальным гелем и наложит швы на рассечённую бровь. Правда, обезболивающего у врача не оказалось. «Наверное, продаёт казённые медикаменты на сторону» - мрачно решил Стас.
- Вы не молчите, - сочувственно предложил доктор.
- Ничего, потерплю, – глухо ответил Стас.
- Давайте я вам заодно сделаю прививку от бешенства, - неожиданно предложил чудак в медицинском халате, желая, вероятно, хоть как-то компенсировать отсутствие необходимых медикаментов. И с таинственным видом заверил пациента: - Ещё благодарить будете…
Пока Легата «штопали», в кабинет вошёл человек в форме. Весь какой-то квадратный, с крупной головой, - он выглядел немного карикатурно. На широком лице каким-то недоразумением смотрелись маленький рот с губками бантиком и аккуратный носик. Впрочем, мелкие, «не серьёзные» черты физиономии незнакомца компенсировались надменным властным выражением.
Деликатно подождав, пока доктор закончит обработку ссадин пациента, он взглядом велел ему выйти. После чего сразу, без обиняков, перешёл к делу:
- Здравствуйте, Станислав Игоревич, я здешний оперуполномоченный, ваш коллега, младший лейтенант Афанасий Жгутов. Вас ведь избили. Сможете указать кто именно вас бил?
- …Я сам упал по неловкости, – ответил Стас.
Опер понимающе покачал головой. Он быстро пересёк кабинет, чтобы включить на полную мощность радио, настроенное на музыкальную волну, после чего многозначительным жестом предложил Легату следовать за собой. В глубине медицинского отсека имелась небольшая туалетная кабинка, предназначенная только для медперсонала. Двое мужчин едва в ней уместились. Зато здесь можно было говорить совершенно спокойно, не опасаясь, что их могут подслушать. Для верности Жгутов ещё периодически спускал воду из сливного бачка унитаза.
- Я всё знаю о вашей тяжёлой ситуации, капитан, - снова доверительным тоном заговорил Жгутов с сочувственным выражением голоса и лица. - И хочу помочь. Кстати, не я один… То, что с тобой случилось, капитан, - легко перешёл он на «ты», - это форменный беспредел.
Но Стаса мелодраматическое начало речи «коллеги» в заблуждение не ввело, он ведь заранее знал, к чему приведёт их задушевная беседа. Должность оперуполномоченного в уголовно-исполнительной системе ФСИН России имеет чёткую функциональную направленность. Являясь работником оперативного отдела (оперчасти) тюрьмы или лагеря, опер занимается агентурно-оперативной работой в среде зеков, то есть, проще говоря, вербует стукачей. С их помощью опера расследуют случаи серьёзного криминала (прежде всего убийства), а также заранее сообщают руководству о готовящихся побегах, бунтах, актах массового саботажа. Мужичок явно засиделся в младшем офицерском чине, и потому рвёт себе задницу, чтобы сдвинуть застопорившуюся карьеру с мёртвой точки.
Только причём же здесь он? Неужели тюремная служка думает, что от безысходности он подастся в сексоты?!
- Ты наш, капитан! К тебе полное доверие, - давил на чувство корпоративной солидарности младший лейтенант. – А этот сброд понимает только силу, сам ведь знаешь. Поэтому для начала опиши подробно, что с тобой произошло. Так же укажи, какие разговоры ведутся в твоей камере, чтобы мы смогли подчистить гадюшник. Нам надо знать, через кого из сотрудников они получают «дурь» и другую контрабанду. Одним словом, мне нужен полный расклад по твоей камере.
Стас скривил разбитую физиономию в почтительной улыбке. Подделать манеру речи блатных особого труда ему не составило:
- …Не врубаюсь я что-то…о чём это вы, гражданин начальник?
- Да брось! Ты же офицер! Должен знать, что такое работа под прикрытием в качестве внедрённого агента… А я обеспечу тебе такое прикрытие. Имея материал от тебя, мы сможем выйти на руководство МУРа, подготовим ходатайство в суд…глупо отказываться, когда за тебя по-товарищески хотят похлопотать. Надо только подписать согласие на сотрудничество. Формальность, конечно, но так положено, сам ведь знаешь, как у нас заведено. - Младший лейтенант изящно выхватил из прихваченной с собой папочки бланк с предусмотрительно заготовленным текстом и протянул Легату ручку, предлагая поставить подпись. А чтобы ему было удобнее, подложил под лист свою папку, держа её навесу над очком унитаза. Оставалось только подмахнуть согласие на сотрудничество.
Но Стас демонстративно убрал руки за спину:
- Прости, командир, не по адресу ты обратился. Мне эта наша с тобой «тёрка» - сплошные непонятки, ведь я ни за кого ничего не слышал. А гнать порожняк, это извини - полная туфта. Так только сявки развлекаются.
- Ну, как знаешь… - разочарованно сник опер. - Я лишь хотел тебе помочь.
Он сердито сдвинул брови и предупредил:
- Теперь они тебя дожмут…
На Стаса от его слов будто могильной сыростью повеяло. В принципе он уже знал, как это будет. На него снова нападут. Их будет целая кодла. Так что придётся отбросить в сторону все понятия о том, что допустимо, а что нет, и действовать так же, как и нынешние его враги.
Устало прикрыв глаза, Легат ясно всё увидел:
- Чмо, бля, за-мо-очу!!! – неслось из перекошенного рта «неандертальца», который первым снова решится поглумиться над ним. Урка так истошно будет голосить потому что фраер, казавшийся почти сломленным, вдруг быстро нагнётся к нему и чем-то очень больно обожгёт. Ещё с полминуты умирающий бандит будет пытаться побороть внезапно охватившую его тело страшную слабость, чтобы вновь броситься на обидчика. Бедняга, - он так и не поймёт, что раскалённое прикосновение было вовсе не ожогом, а смертельным тычком тускло блеснувшей в полумраке обыкновенной ложки, остро заточенной о перекладину кроватной спинки. Этим нехитрым оружием Стасу надо обзавестись как можно скорее. Как профессионал, прошедший отличную школу убийств, он умел делать оружие из любого подручного материала. Как профессионал, он почти точно нанесёт единственный смертельный удар. Длинное тонкое жало лишь слегка царапнет ребро и пронзит сердце, на синей майке сокамерника расплывётся вишнёвого цвета пятно.
Других соседей по камере убивать возможно и не придётся, - те поймут, что их ждёт и инстинкт самосохранения возьмёт в них верх над мстительной злобой. Их самый борзой дружок на виду у всей камеры будет корчится от боли, но, несмотря на это, вероятно, найдёт в себе силы попытаться ударить присевшего перед ним на корточках легавого. Стас отстранится от немощного кулака и грустно улыбнётся: вот она - цена его гнилому интеллигентному гуманизму. Даже умирая, этот человек пытается его лягнуть.
- Ты сука – с усилием произнесут посиневшие губы вора. – Я тебя кончу…когда…
Стас тяжело вздохнул и до боли сцепил зубы, так что свело скулы. Этот человек в его видении - оставлять его в живых будет крайне легкомысленным поступком. Надо добить врага, чтобы его дружки видели, что мент безжалостен и готов пойти до конца. Легат ясно ощутил в своей руке стальное лезвие, с его помощью он сможет легко исправить допущенную ошибку. Он немного поколебался, но даже в воображении так и не смог добить беспомощного врага...
- Посмотрим, - взглянув в глаза оперу, произнес Стас.
Поздно вечером «Монаху» внезапно стало плохо с сердцем и его перевели в лазарет. После ухода «смотрящего» в камере начались загадочные перемещения, урки словно готовились к чему-то. Проходивший мимо Легата «Счастливчик» незаметно сунул что-то ему под матрас. Улучив момент, когда в его сторону никто не смотрел, Стас нащупал заточку. Самодельный нож был завёрнул в записку. Недавнее видение оказалось в руку. Что ж, значит это судьба. В маляве «Счастливчик» предупреждал, что дед неспроста покинул камеру, теперь случись что в его отсутствие, «Монах» будет считаться как бы не при делах. «Отмазать тебя может только «Гарик Маленький», - писал «Счастливчик». – Раз Гарик подпустил тебя к себе, значит «пробил» тебя и имеет к тебе какой-то интерес».
Стас был благодарен «Счастливчику» за пёрышко и за совет, однако ещё предстояло как-то пережить эту ночь. Для «мокрых» дел лучшего времени не придумаешь. Заключённые предоставлены сами себе: сонные надзиратели ходят редко (амбразура на двери почти не открывается). Старший дежурный офицер по этажу вполне может, запершись у себя в каморке, глушить горькую.
О сне, естественно, речи быть не могло, он только делал вид, что глубоко спит. Вскоре Стас услышал поблизости тихую настораживающую возню. По проходу к нему крались сразу несколько человек. Сердце капитана бешено заколотилось. Он нащупал изуродованной старым ранением левой рукой нож под матрасом, осторожно потянул его к себе. Имея в руках оружие, сразу почувствовал себя увереннее. Однако пороть горячку не следовало, надо подпустить их поближе.
А теперь пора! Стиснув зубы, он сам бросился на убийц. Первого, ближайшего, оглушил ударом кулака, вырвав у него из рук удавку в виде скрученного петлёй длинного махрового полотенца, другого – отшвырнул от себя ударом ноги в живот, а двоих оставшихся сшиб с ног самбистками подсечками…
- Всем стоять!!! Порешу каждого кто приблизится!!!
Угроза была нешуточной – бывший спецназовец обращался с ножом так же уверенно, как опытный хирург со скальпелем, и не сдерживай он себя, на полу бы уже корчились в предсмертных судорогах с полдюжины тел. Правда в темноте и суматохе ближнего боя чья-то рука с заточкой всё же сумела полоснуть его самого, разрезав футболку и отставив кровавую борозду на груди. И всё же на этот раз он вышел победителем из схватки! Отчаянной атакой ему удалось сбить кураж с атакующих и вырвать у судьбы еще несколько часов жизни. Теперь Стас готов был драться за каждую секунду бытия.
Глава 16
Рана на груди Легата всё больше наливалась болью. Одновременно каждой клеточкой своего тела он ощущал жизнь. К близости смерти нельзя привыкнуть, зато ты начинаешь ценить каждую секунду. После ночной схватки соседи по камере на время присмирели. Но Стас не испытывал иллюзий. Это был всего лишь тайм-аут. Следующая смертельная стычка не за горами и его враги обязательно сделают все необходимые выводы из своего поражения и подготовят более скоординированное нападение.
Днём по пути из камеры к прогулочному дворику рядом с ним вновь ненадолго оказался «Счастливчик»:
- Я же предупреждал, - удручённо напомнил он, - не лезть на рожон! Если бы ты послушал меня… Гарик Маленький – твой последний шанс. Попробуй заручиться его поддержкой.
«Счастливчик» также намекнул, что за стенами тюрьмы что-то не так. Не случайно Кум перевёл всех охранников и прочих сотрудников на казарменное положение: домой после службы никто из служащих тюрьмы не уходит; семьи персонала привезли и разместили в административном корпусе и в примыкающем к тюрьме здании следственного управления.
- Скоро всё тут может измениться, - подмигнул вор. - Надеюсь, тогда замолвишь за меня словечко?
Перед тем как уйти «Счастливчик» неожиданно вернул Стасу выигранное им в карты обручальное кольцо.
К моменту появления Легата на тюремном дворе, там уже вальяжно прогуливался Гарик Маленький. Снова в кроссовках Серёги-рэпера, в окружении своих быков – мордастых детин с огромными кулачищами. Они с равнодушным видом поглядывали вокруг. Им было все едино, что исполнять в следующую минуту – изувечить кого им прикажет хозяин или проявить почтение к его собеседнику. Поодаль кучковались еще с десяток зэков, – вероятно, пехота «Гарика маленького».
Увидев Стаса, молодой авторитет приветливо окликнул его:
- Как сам? Как спалось? Бессонница не мучила? - весело поинтересовался Гарик. Он уже знал о том, что произошло этой ночью - лагерный «телеграф» работал исправно.
Люди Гарика подвели к ним одного из сокамерников Легата. С помощь этого опущенника сокамерники пытались в первый же день организовать подставу менту, чтобы самого превратить его в петушка.
– Этот пидор тебя хотел запомоить?! – глянул Гарик на парня, который стал белее мела.
Стас промолчал, хотя вряд ли стоило проявлять жалость к провокатору. Ведь, по диким тюремным законам, к «запомоенным» причислялся каждый, кто хоть однажды сел с ним за один стол, выпил с ним из одной чашки или просто поздоровался за руку. Поэтому прежде чем подойти к любому новичку, тюремный прокажённый обязан объявить о своей «птичьей» принадлежности. В противном случае виновный приговаривается к смерти. Таков жестокий воровской закон.
- Разберись с ним сам! – решил проявить садистское великодушие Гарик.
Опущенный покорно ожидал своей участи. Вид его был жалок. Кажется, его звали Рудиком. Хотя считается, что у петухов не может быть человеческих имён - только презренные погоняла. «Вибратор» - кажется так его звали зеки.
Гарик нахмурился видя, что Легат медлит. И дело тут было не в наблюдающих за ними сквозь стальную сетку охранниках.
- Я не вор и к вашему блатному миру не принадлежу, – спокойно пояснил Легат.
Толстые губы Гарика растянулись в снисходительной улыбке, он пожал плечами и подал знак своим быкам. Сильнейшим ударом в челюсть один из подручных Гарика сбил беднягу с ног. Беднягу долго пинали ногами.
- Вот тебе пидор! – каждый из «гладиаторов» старался угодить носком ботинка в разбитое лицо жертвы, которое быстро превратилось в сплошное месиво.
Боевики успокоились только тогда, когда Рудик громко захрипел, изрыгнув кровавую пену. Только после этого с наблюдательной вышки раздался вялый окрик и во дворике появилась охрана. Пострадавшего унесли в госпиталь, на этом всё закончилось. Непосредственные участники избиения и их хозяин спокойно удалились к себе в камеру.
Вернувшись с прогулки, Стас устало вытянулся на койке. Едва его голова коснулась грязной засаленной подушки, он мгновенно отключился – сказались бессонная ночь и накопившаяся усталость. В этот раз он вырубился особенно крепко. Этим воспользовались сокамерники. Один набросил ему на лицо подушку и навалился сверху всем телом,
– На ноги садись! Ноги прижми, сказал! – громко шептал кто-то. Двое тут же запрыгнули ему на ноги, ещё двое держали руки. Капитан яростно бился, пытаясь сбросить с себя убийцу, но тот крепко держал его голову. Ещё с минуту Стас корчился и извивался, перед глазами всё поплыло, мысль стала затихать. Дёрнувшись в последний раз всем телом, он чудом сумел вырвать правую руку и тут же запустил её под матрас. На его счастье убийцы не догадались поискать нож или были так уверены в себе… Стас ткнул душителя в бок и сбросил с себя обмякшего врага, успев привычно удивиться тому, как легко клинок вошел в тело. Следующей жертвой стал здоровяк, сидевший у капитана на ногах спиной к нему. Не делая лишних движений, Легат мгновенно выбросил руку вперёд, обернувшийся к нему на свою беду противник схватился за горло, зашатался и, хрипя, повалился на пол.
- Убил, сука! – выдохнули сгрудившиеся рядом воры. – Коли его! – будто раненый зверь, заревел Димон. – Чё стоите! Ишь какой верткий, падла! Дожимай его, сейчас сдохнет мент!
…Только через двадцать минут дверь камеры распахнулась и ворвавшиеся вертухаи стали растаскивать дерущихся. Стас чувствовал опьянение. И не обращал внимания на многочисленные порезы на своём теле, из которых сочилась кровь, на скорчившиеся тела на полу, на побои охранников. Он живой! Хотелось поднять руку до лба и трижды перекрестился, но ему тут же заломили руки за спину.
Когда Стаса втолкнули в кабинет к оперуполномоченному Жгутову, тот на пару секунд оторвался от своей писанины и поднял на него вопросительные глаза: на Легате была разорвана одежда, руки и шея в порезах, а через всю грудь справа налево протянулась кровавая борозда.
- Хорош, - протянул опер насмешливо, впрочем, чувствовалось в его словах плохо скрываемое уважение.
Налюбовавшись на поразительно живучего везунчика, опер пообещал несговорчивому бывшему коллеге карцер на неделю, а в перспективе новое обвинение по статье за убийство и нападение на сотрудников охраны.
- Я всё знаю про тебя. Теперь гарантированно отправишься на строгий режим годиков этак на пятнадцать, – устало объявил опер. - Так что напрасно ты, капитан, отказался сотрудничать.
Но Стас лишь ухмыльнулся в ответ на угрозу, он презирал тюремного особиста и даже не пытался это скрывать.
- Всё хорохоришься, капитан? – откинулся на спинку стула Жгутов. - Только офицерские замашки пора бросать: в зоне любой солдат-первогодок будет тебе «гражданин начальник». А для воров ты вообще грязь.
– Ничего, и с войны кому-то везёт целёхоньким вернуться, и в лагере люди живут – усмехнулся Легат.
Глава 17
После разговора с опером, Стас приготовился к тому, что его могут надолго запереть в карцер. Или того хуже - кинут в «пресс-хату» к отмороженным бандитам, чтобы они сломали его. Вначале примерно так и произошло. Штрафника завели в специальное помещение, заставили переодеться в специальную тюремную робу - в полоску, с красным кругом на спине в районе сердца. После этого на двое суток запихнули в одиночку. Там не было ни кровати, ни подушки, только бетонный пол и параша – металлический бочонок с крышкой. В камере круглые сутки горела лампочка. Ночью спать не давали. Только начнёшь дремать, тут же будил громкий стук и окрик надзирателя: «Не спите, вставайте!». На вторые сутки Стас сам стал колотиться в дверь: «Позовите начальника! Что вы издеваетесь?».
В ответ: «Сидите тихо, а то увеличим штрафной срок».
Но потом произошло нечто необъяснимое. Что-то в головах у начальства переменилось, потому из холодной одиночки, вместо ещё более жуткого гадюшника, его неожиданно переселили в привилегированную камеру, где сидели обвиняемые по экономическим статьям - солидные, чистоплотные люди. Ему даже вернули прежнюю одежду и отобранные личные вещи.
Новая камера не была переполнена, здесь было светло и много воздуха. Жили здесь спокойно, не мешая друг другу. Велись тихие интеллигентные разговоры (естественно никакого мата) так чтобы не мешать соседям. Из развлечений шахматы, книги. Имелся даже телевизор. После обеда непременный дневной сон. Большую часть дня в камере было непривычно тихо - кто-то спит, кто-то читает. Одним словом, курорт после ада.
На прогулку обитателей привилегированной тюремной камеры выводили дважды в день и на более продолжительное время. Обычно, это делалось так, чтобы «чистая публика» не пересекались с уголовным отребьем.
Никто из новых соседей никогда не отказывался от прогулок, степенно накручивая полезную для здоровья дистанцию по тюремному двору. Люди в основном средних и даже преклонных лет, привыкшие к домашнему комфорту, новые сокамерники Легата с трудом переносили даже столь относительно мягкий режим, а во время прогулки можно было растрясти и размять застаревший остеохондроз, подышать свежим воздухом.
Сосед Стаса по нарам, скрюченный ревматизмом и многими хроническими болячками старичок, до ареста служил бухгалтером в известном столичном театре и вместе с его художественным руководителем погорел на афёре с бюджетными деньгами. Им обоим было предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупном размере, но худрука поместили под домашний арест, так как он был известен как «знаковая фигура российского театра» и за него могла заступиться мировая общественность, а никому не известного главбуха упекли до суда за решётку.
Старик был так подавлен всей этой ситуацией, что не мог больше ни о чём ни думать, ни говорить, как о предстоящем ему суде. Он был так расстроен и убит неизбежным, как он считал, суровым приговором, словно ему грозил расстрел или бессрочная каторга.
- Я чувствую, Стасик, что скоро умру, и мои бренные кости похоронят в безымянной могиле, - вздыхал он.
«Мне бы твои проблемы» – думал Стас, и утешал соседа, что вряд ли ему вообще дадут лагерный срок, учитывая его почтенный возраст. Скорее всего, дело кончится условным приговором и штрафом…
Странно, но даже в этом тюремном раю Стасу не спалось. В голову лезли тяжёлые мысли. А тут ещё воспалилась рана на груди. Надо после завтрака попроситься к врачу.
Среди ночи за окном прогремели выстрелы, стреляли за стенами тюрьмы! Несколько автоматных очередей, потом минут десять спустя снова, и снова. И это не в какой-нибудь Сирии, а в Москве!
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Стас решил почитать. От соседа ему попал в руки номер журнала «Наука и жизнь» трёхмесячной давности со штампом тюремной библиотеки. Листая страницы, Стас наткнулся на заинтересовавший его материал о работе объёдинённой экспедиции учёных, которые проникли в удалённый от цивилизации горный район на границе Индии и Китая. Экспедиция проводилась под эгидой МГУ, но в неё вошли ведущие учёные таких московских ВУЗов и НИИ, как институт археологии РАН, Институт биологии и других.
Исследователи изучали древнюю пещеру (точнее целую подземную систему пещер), которая была открыта совсем недавно. Там могли быть места, куда ранее вообще не ступала нога человека. Благодаря специальному снаряжению можно было заглянуть в природные тайники.
Поскольку в обнаруженных по соседству наскальных сценах доминировали изображения оленей, то археологи решили назвать пещеру «Оленьей». Правда охотились предки современных индейцев не только на оленей. На некоторых рисунках одни люди убивали и пожирали себе подобных. Впрочем, охотники выглядели не совсем людьми… древние художники попытались изобразить процесс загадочной трансформации человека в нечто совершенно иное. По словам московских учёных, у местных племён об этом месте ходит множество жутковатых легенд. Аборигены избегают даже приближаться к входу в пещеру, считая её воротами в ад. Но для современной науки такие суеверия бывают очень полезны, ибо служат дополнительной гарантией стерильности природного инкубатора микроорганизмов.
Осторожно - шаг за шагом продвигаясь в тёмные глубины, ученые брали пробы грунтов, вод, настенных и потолочных наростов, делали соскобы с костей древних вымерших животных. Образцы собирали в стерильные пробирки. Именно так наука добывает сегодня новые виды антибиотиков, против которых опасные инфекции ещё не выработали устойчивости. «Поэтому такие экспедиции «в подземный космос» имеют очень большое значение для человечества – писал автор статьи. - Фактически учёные находятся на передовой науки, делая всё, чтобы ужасные эпидемии прошлых веков, такие как чума, холера, опасные формы гриппа снова не собрали многомиллионную страшную дань с человечества».
А вот что рассказал в интервью для нашего журнала один из участников экспедиции, Павел Елизаров, младший научный сотрудник Института вирусологии им. Д.И.Ивановского РАН: «Мы давно хотели повнимательнее присмотреться к этой пещере, которая оставалась нетронутой на протяжении тысячелетий. Проверить, не обитают ли здесь какие-то неизвестные пока науке субстанции. И Оленья пещера практически сразу стала раскрывать нам свои богатства. Здесь действительно сформировалась уникальная микрофлора. Мы словно попали в пещеру Али-бабы».
Биологам удалось обнаружить ЖИЗНЬ, запертую внутри 50 000-летних кристаллов. Эти причудливые микробы были найдены «дремлющими» и как полагают специалисты, живут они за счет минералов, таких как железо и марганец. Ученые обнаружили около 100 различных организмов. Девяносто процентов из них - прежде не были известны науке.
«И всё же главные открытия ещё впереди, - бодро сообщал в финале автор статьи. - Теперь главные устремления учёных направлены на подземное озеро под названием «лунное молоко». Правда пока все работы приостановлены. Причину этого нам приоткрыл научный руководитель экспедиции, профессор Дмитрий Иванович Вознесенский: «Я принял пока непростое решение временно законсервировать рабочую зону, чтобы застраховаться от неприятных сюрпризов. Нам нужны новые специалисты и дополнительное оборудование… Надеюсь, через год мы вернёмся сюда».
Глава 18
От явившихся за Легатом двоих надзирателей веяло непредсказуемостью. Внутри у него похолодело от плохого предчувствия, его куда-то выдёргивали, ничего не объясняя. Стас не знал куда его ведут. Вряд ли на свидание с женой или на встречу с адвокатом, ведь тюрьма уже который день находится на карантине, - полностью изолирована от внешнего мира.
...Они остановились перед зарешеченной дверью в отдельный блок. Конвоиры коротко перебросились несколькими фразами со здешним надзирателем, после чего он впустил их. Легата провели в конец длинного коридора мимо десятка запертых камер. Остановились. Один из конвоиров вежливо постучал условленным шифром в дверь, озадачив Стаса столь неожиданной обходительностью. Удивило и то, что дверь камеры не была заперта на внешний засов.
Из-за приоткрывшейся двери выглянул здоровенный бугай. Он напоминал строгого швейцара при входе в дорогой ресторан.
- Вот доставили, - доложили ему конвоиры.
-Пусть войдёт, - коротко распорядился кто-то из-за плеча привратника. Но прежде гостю было велено поднять руки, его обыскали и лишь тогда позволили войти.
На тахте у окна лежал на животе голый «Гарик Маленький», его спину с нежной как у женщины кожей мял мощными ручищами крепкий мужик. Рукава форменной рубашки массажиста были закатаны по локоть, его китель с погонами аккуратно висел на спинке стула.
Стас огляделся. Резиденция Гарика напоминала гостиничный номер: мебель, бытовая техника, в углу пальма в кадке. Веет приятной прохладой - за колышущимися на окне занавесочками приглушённо гудит кондиционер.
«Гарик Маленький» был из новых «воров в законе», которые плевали на почти монашеский устав прошлого. Суровой аскезе «законников» старого засола они предпочитали комфорт и все удовольствия жизни. Идеология больших денег разъедающей раковой опухолью поразила крепкое древо старых воровских традиций, паханами становились мальчишки-«мажоры», ещё не нюхавшие зоны и ничем ещё не заслужившие подлинного авторитета. Гарика короновали потому, что его старший брат «Гарик Большой» имел серьёзный вес среди новой криминальной элиты.
Времена менялись, и теперь блатные не были столь строги к своим королям и баронам. Ни у кого не вызывало удивления, что законник ведёт себя как барин, как «новый русский». Да и выглядеть ему нынче не обязательно матёрым волком. Вот и Гарик был жирным, с гладкой бабьей кожей, ухоженными руками; сластолюбивый, порочный. Окружённый охранниками, прихлебателями и «шестёрками» - четырьмя смазливыми, хорошо раскормленными юнцами, он явно пользовался их услугами не только днём, но и ночью. Мальчишки безропотно исполняли все приказы господина – старались изо всех сил. Стоило Гарику сделать им едва уловимый знак и обслуга бросилась «накрывать поляну» для хозяина и гостя. Из холодильника на небольшой столик метались тарелки с такими деликатесами, которых Легату и на воле то давно не приходилось вкушать…
Стас заметил, что прежде чем притронуться к еде, его собеседник подождал, пока из его тарелки не попробует один из телохранителей.
- Жаль не могу тебя сладкой бабой угостить, - Гарик кивнул на висящей на стене плакат голой красотки с растопыренными ногами, - в последние дни ничего не могу с воли получить, ни за какие бабки.
- Мне бы позвонить? – решился воспользоваться щедростью одного из здешних хозяев жизни Стас.
- По семье тоскуешь… - с понимающей поволокой в глазах, протянул Гарик, - Рад бы помочь…но связи тоже нет. – Он с сожалением развёл руками и почти дружески предложил: – Водки хочешь?
- Не откажусь.
Один из «шестёрок» достал из холодильника запотевшую бутылку и щедро наполнил до краёв гранёный стакан.
- Надеюсь, мы подружимся. – Гарик протянул гостю стакан. Стас размышлял несколько мгновений. Хозяин камеры не поставил перед ним стакан на стол, а именно протянул, рассчитывая, что гость возьмёт подачку из рук, словно у хозяина.
Только он не шестёрка, и становится ею не обирается! Словно угадав мысли ершистого зэка, Гарик поставил стопку на край стола и слегка улыбнулся, давая понять, что видит в собеседнике если не равного себе, то во всяком случае независимую личность.
- Понимаю, пей!
Опрокинув водку в себя, Стас неожиданно быстро захмелел, хотя раньше мог махнуть бутылку и не в одном глазу.
Да, ослаб он сделался за эти дни - на голодном то пайке. Да и водка у хозяина оказалась ядрёная.
Себе Гарик налил французской минеральной воды. И в пищу он употреблял всё полезное для здоровья – салатики, сыр, парные котлетки.
Пока ели, вор украдкой разглядывал необычного зека. И хотя глаза Гарика были нагловатые, чуть навыкате, с ехидной смешинкой и превосходством во взгляде, тем не менее он не мог не ощущать, что за плечами этого мужика с простым суровым лицом куда более весомый жизненный багаж, чем тот, что имеет он сам.
- Как тебе живётся в новой хате? – участливо поинтересовался вор.
- Спасибо.
- Спасибо не булькает, – весело передразнил Гарик и оценивающе прищурился на собеседника: – Я тебе помог, а ты мне?
- Так я готов, – Стас перестал есть, почувствовав, что сейчас будет произнесено нечто важное.
- Вижу, вижу, – добродушно заверил Гарик. - Ты нормальный мужик. И хорошо, что не отталкиваешь дружескую руку… Так вот, ты должен сказать своим людям на воле, чтобы они всё сделали так, чтобы «Неонового китайца» поскорей освободили. Понимаешь, он мой деловой партнёр. Я ему перекачал почти «лимон зелени» под крупную партию наркоты, но он мне не успел товар отгрузить, потому что вы его замели… Поэтому, как только появится связь с «большой землёй», я дам тебе трубу, ты позвонишь своим нукерам и прикажешь отпустить китайца, и чтобы они уничтожили все материалы на него. И тогда все у нас с тобой будет в ажуре! Я добро не забываю…
Глядя прямо в глаза хозяину, Стас размышлял, как ему поступить сейчас: сразу послать жирного карлика к той самой маме или всё же подождать. Первый путь очень честный, но короткий и без всякой гарантии, что ему позволят выйти отсюда живым. Стас примерно представил себе, как это может быть…
Услышав его отказ, Гарик лопнет себя ладонями по коленям и поднимется со словами:
- Ладно…на нет, и суда нет.
Так у них заранее всё может быть обговорено. Услышав сигнальную фразу, один из охранников окажется проворнее и успеет вышибить из-под посетителя стул, прежде чем он вскочит с него, трое других тут же прижмут его к полу и вывернут руки, удавка захлестнёт горло. Харкая, он дёрнется раз, другой, мелко засучит ногами и вытянется…
…- Ну, что ты скажешь на моё предложение? – Голос Гарика сделался суровее. Молодой пахан в упор смотрел в глаза офицеру. Два привыкших к власти мужика, они как никто тонко понимали значение пристального взгляда, придавая ему смысл куда больший, чем словам. Более слабый должен опустить взгляд, только никто не желал уступать.
- А если я откажусь?
- Хм… мне останется только пожалеть тебя, – с усмешкой откровенно признался Гарик, - мои бойцы тебя на лоскуты настрогают. И по частям спустят в парашу. А потом и твоих женщин… Ты мне лучше скажи, что было бы с тобой, если бы я своею властью не вытащил тебя из той хаты, где тебя с таким упорством пытались укатать? Мне страшно об этом даже подумать. Я же даю тебе шанс выжить и остаться мужиком, у тебя есть сутки на раздумья. Я все сказал. – Отрезал Гарик, прекращая разговор.
Глава 19
На следующий день Гарик, как и обещал, пришёл за ответом. Он явился в их камеру без тюремного конвоя, словно не был заключённым. Зато в сопровождении четырёх «гладиаторов», на лицах которых отражалась решимость и готовность наброситься на любого, на кого укажет хозяин. Телохранители напоминали свирепых бультерьеров, натасканных на убийство людей.
По контрасту со своей охраной в походке и жестах молодого вора ощущалась расслабленность и ленца, как если бы Гарик просто шёл мимо и решил заглянуть к хорошему приятелю.
- Ну, так что надумал? - с дружеской улыбкой осведомился рыхлотелый авторитет.
- Я говорю «нет».
- Ты хорошо подумал?.. Если будешь так себя вести, без друзей останешься, - разочарованно вздохнул Гарик. Не нужно было обладать тонким музыкальным слухом, чтобы услышать угрозу в его голосе.
- Я ценю, что ты сделал для меня, но ты обратился не по адресу, – с достоинством проговорил Стас.
- В рот тебе… твою принципиальность… - произнес раздосадованный Гарик с оскорбительной усмешкой. – Ты что не понимаешь? Я подставил на размен «Монаху» своего человека, чтобы вытащить тебя из его «хаты», где тебя уже давно бы на мясо пустили, а ты мне отказываешь в услуге…
- Разве я просил тебя об этом?
- Нет, ты не спеши, - снова принял дружеский вид толстый коротышка, - у тебя ведь больная дочка, ей позарез требуется дорогостоящее лекарство, иначе бедняжка может умереть. Видишь, мне всё про тебя известно… Она у тебя такая милая, словно ангелочек, разве ты сможешь продолжать жить, если она умрёт?
У Стаса сдавило грудь.
- Так о чём базар? – голос Гарика ещё более потеплел, а лицо стало ещё приветливее и участливее. – Ты заботливый отец, я это уважаю. Мы отправим твою малышку в лучшую немецкую клинику. Или хочешь – в Израиль, я слышал, евреи этот вид рака научились лечить лучше всех в мире.
Стасу пришлось сделать над собой усилие и всё же он отрицательно покачал головой:
- Даже если я прикажу своим парням, они не выполнят такой приказ.
- Нет, ты подумай, капитан… Хорошенько пораскинь мозгами. Даю тебе ещё пятнадцать минут – Гарик демонстративно взглянул на свои швейцарские золотые часы.
– Я уже все решил, – как можно спокойнее произнес Легат.
- Нет, ты не о себе думай, а о своих бабах. Пока ты тут паришься в тюряге, кто сможет их защитить, если кому-то вздумается с ними поиграть?
- Я же сказал тебе – нет! Я не проститутка, чтобы продаваться. – Окончательный ответ Легата прозвучал жёстко. Вероятно, стоило облечь его в более дипломатичную форму, схитрить, но Стас был солдатом и не умел юлить.
Гарик нахмурился и вздохнул:
- Жаль! Я думал ты разумный мент. А ты оказался глупый мент. Я тебе предлагал жизнь, любые деньги, ты мог иметь всё!
Вор в упор смотрел на полицейского, в его глазах что-то изменилось. И Стас догадался, что… Точно также смотрит кобра на мышь, по глупости оказавшуюся возле её норы.
– Ты готов умереть? – холодно спросил вор и предупредил: – На коленях ко мне приползёшь или кровью своей захлебнёшься.
- Крови тебе захотелось? – Стас вцепился зубами себе в предплечье, из разорванной вены брызнула кровь. – Вот тебе моя кровь!
После этого Стас вернулся на свою койку и прикрыл глаза. Вскоре воры ушли, но в камере надолго повисла тишина. Все со страхом наблюдали за человеком, который пока ещё мог дышать и двигаться, но по сути уже был покойником.
Как же Стасу не хватало рядом надёжных друзей – Ромашки, Вахо! На них всегда можно было положиться. Но во всяком случае его девчонок сослуживцы в обиду этим сволочам не дадут.
Глава 20
Капитан полиции Вахтанг Карчава по прозвищу «Вахо» чувствовал себя абсолютно вымотанным и разбитым. После трёх суток, проведённых на службе, он приехал домой к девушке, с которой встречался почти два года. И считал своей невестой.
Они познакомились на улице. Маша работала продавщицей в уличном цветочном ларьке. Он любил эту хрупкую блондинку с тонкой талией и милым родным лицом. Не будучи москвичкой, она говорила с лёгким рязанским акцентом и подкупала своей провинциальной искренностью и жизнерадостностью.
Ей тоже нравился мужественный смуглый красавец, который умел так заразительно смеяться, обнажая в широкой улыбке кажется все свои 32 безукоризненно ровных белоснежных зуба и умильно двигая усищами, от которых так жарко пахло табаком, что голова шла кругом. Он был большой, сильный, очень внимательный и заботливый, хотя при этом дома иногда мог вести себя как большой ребёнок…
Что же касается Вахо, то обычно одно присутствие подруги рядом снимало с сурового грузинского мужчины усталость и поднимало ему настроение, любые служебные неурядицы быстро растворялись в звонком девичьем смехе.
Но сегодня верное средство от хандры и усталости впервые не сработало. Хотя подруга сразу заметила, что с ним что-то не так и проявила заботу. Маше нравилось принимать на себя роль сиделки и медсестры при возлюбленном. С серьёзным видом она попросила Вахо открыть рот и сказать «а-а», потом уложила его на диван, накрыла пледом и сунула под мышку градусник.
- Да у тебя простуда! - взглянув на градусник, ахнула «медсестра» и дала больному выпить бокал с растворённой шипучей таблеткой. – Я схожу за лекарствами, а то у нас в аптечке ничего не осталось.
Вахо действительно чувствовал себя будто при гриппе. Воспалённые миндалины болели так, что не то что есть, разговаривать было тяжело! Ещё сильно ломило голову. Отсюда, наверное, поганое настроение. Обычно весельчак и балагур Вахо сам себя не узнавал! Даже флегматичный Машин кот, едва увидев его в прихожей, зашипел и бросился наутёк, поразив хозяйку, своим перепуганным видом и вставшей дыбом шерстью.
Однако долго лежать пациент не смог. Поднявшись с дивана, он стал бесцельно мотаться по маленькой квартире, натирая себе виски и бормоча ругательства по-грузински. С ним творилось что-то непонятное и очень нехорошее. Он не мог остановиться и не мог запретить себе безумные жуткие мысли и видения! И чем больше сгущались сумерки за окном, тем сильнее его одолевал необъяснимый амок.
Вскоре он метался как запертый в клетку хищник.
В конце концов, Вахо оказался на кухне, зажёг газовую конфорку и стал жечь на огне руку, чтобы побороть сумасшедшее наваждение…
Вернувшаяся из аптеки Маша застала возлюбленного неподвижно стоящим возле окна на кухне и задумчиво наблюдающим заход солнца. Огромный багровый диск уже на две трети скрылся за чернеющей вдали полоской леса. С девятого этажа бирюлёвской квартиры открывался прекрасный вид на движущуюся огненную реку кольцевой автодороги и уходящие к горизонту поля, и разбросанные коттеджные посёлки.
Маше хотелось поделиться с другом, рассказать ему про необъяснимый случай, свидетелем которого она оказалась на обратном пути из аптеки. Какой-то тип, вероятно пьяный, ни с того ни с сего вдруг набросился на идущую мимо прилично одетую даму бальзаковского возраста с высокой причёской на голове. Солидная, неспешная, - она оказалась застигнута врасплох внезапной атакой. Пышнотелая матрона громко охнула, послышался сдавленный вскрик. Окружающие люди остолбенели, с немым изумлением наблюдая за творящимся беспределом. А забулдыга опрокинул женщину в лужу и навалился сверху. Сознание нормального горожанина отказывалось понимать, как такое возможно! Конечно, всякое случается, бывает, что какой-нибудь ловкач-уголовник попытается вырвать у неспособной на отпор гражданочки сумочку и сбежать с добычей.
Но чтобы на глазах у десятков свидетелей заваливать понравившуюся тебе женщину в лужу! Просто африканская дикость какая-то! Поэтому народ застыл в оцепенении с немым вопросом на лицах: «как хам посмел?!». А ему было на них всех наплевать! Казалось, допившийся до белой горячки алкоголик пытается насильно поцеловать приглянувшуюся ему толстушку взасос. Но разглядеть что-то подробнее Маша не сумела, - не позволяло расстояние.
Честно горя, она очень испугалась, что сумасшедший алкаш может переключиться на неё. Несчастная дама в луже нелепо барахталась под мужланом, а потом перестала… Неожиданно пьяный поднялся с женщины, взял её за крупную ногу, отбросив туфлю в сторону и, не обращая ни на кого внимания, поволок за собой, рывками, словно мешок с картошкой. Оголившиеся пухлые руки несчастной волочились по асфальту, крупная голова с перекосившейся причёской болталась из стороны в сторону. При этом нетрезвый маньяк постоянно приникал ртом к пухлой женской ступне и яростно тряс головой…
Пара пожилых интеллигентов - мужчина в беретике и очёчках и женщина в старомодной шляпке колокольчиком с огромной нелепой розой из папье-маше на боку, - видимо, супруги, запоздало стали с тротуара гневно что-то кричать вслед негодяю. Бодрый старичок даже сердито размахивал зонтиком, впрочем, приближаться к злодею старички опасались.
Наконец, какой-то плечистый, накаченный молодой человек решил проучить урода. И Маша почувствовала, что парню лучше не подходить близко, что это невероятно опасно. Она даже хотела предупредить героя, но вместо этого побежала домой, подальше от необъяснимого кошмара. Оглянувшись лишь однажды, девушка увидела, что пьяный выпустил добычу, перешагнул через её неподвижное тело и уверенно направился навстречу качку, и что весь подбородок его и рубашка на груди залиты кровью…
Весь остаток пути до дома девушку трясло от ужаса. И только заперевшись на все замки и засовы, она почувствовала себя в безопасности в родном гнёздышке и успокоилась. Тем более что рядом сильный и любящий её мужчина.
Выслушав рассказ подруги, Вахо не поворачиваясь пожал плечами:
- Почему тебе отвратителен взявший женщину мужик. По-мому он был естественен… Они – это мы, только лучше, с полностью стёртым налётом глупой цивилизованности: берут сразу то чего хотят, никакого глупого кривляния во имя того, чтобы казаться лучше, чем ты есть.
- Почему ты так говоришь? – удивилась Маша. –Это ведь не твои слова, ты совсем другой. Что с тобой, милый? Это, наверное, всё из-за твоей болезни, просто ты плохо себя чувствуешь и от того зол на весь свет.
Тихо подкравшись сзади, блондинка обняла любимого за плечи, и мягко развернула его к себе, чтобы поцеловать. Их глаза встретились, но вместо нежных поцелуев и слов любви, по девичьим щекам побежали слёзы отчаяния и ужаса.
Через минуту она уже снова была в прихожей, где торопливо натянула только что сброшенные туфли, бросилась к двери и стала возиться с замками. Сзади на хрупкое девичье плечо легка тяжёлая мужская рука, Маша резко обернулась и вскрикнула, как та несчастная, перед тем как её начали терзать в луже…
Глава 21
День накануне
Вахтанг Карчава долго неприкаянно бродил по Москве, он всё не мог прийти в себя после только что пережитого потрясения. Уходящее солнце зажигало пламенные блики на оконных стёклах верхних этажей многоэтажек, иногда бросало золотые монетки в зелень расположенного поблизости сквера. Жаркий день неохотно клонился к закату. Затихали энергичные голоса прилегающих улиц и автомагистралей, и на душе становилось всё мрачней.
Ещё четыре часа назад у него был друг, любимая работа, смысл жизни, теперь всего этого он лишился. Когда примерно неделю назад его шеф Стас Легат попал в расставленную преступниками ловушку, Вахо неожиданно для себя был переведён из простых оперативников на должность заведующего отделом. Если бы он знал, какую роль ему уготовило начальство!
Погружённый в тяжёлые размышления, Вахо и сам не заметил, как ноги принесли его к знакомому бару. Из задумчивости его вывело появление хорошего знакомого. Огромный, как борец-тяжеловес, Бичико был его земляком, а здесь подрядился вышибалой, осуществляющим фейс-контроль на входе в заведение. Правда они были родом из разных частей Грузии, но в Москве это не имело большого значения, главное, что оба принадлежали к землячеству.
Бичико держали на этой работе из-за его внушительной фактуры и брутальной внешности, хотя в жизни он и мухи не обидит. И вообще он был обаятельным, милейшим человеком. Заметив Качараву охранник весь засиял, и сделал несколько радостных шагов ему навстречу. Они обнялись, немного поговорили, после чего Вахо прошёл внутрь...
Прошло ещё примерно полчаса и Вахо был уже изрядно пьян. По лицу знакомого парня за барной стойкой он видел, что тот крайне удивлён его «пикированием», ведь обычно Вахо никогда не переходил черту. Качарава и сам чувствовал неприязнь к самому себе. А тут ещё до него донёсся тонкий аромат французских духов «Хлоя». Этот тонкий запах женского очарования настойчиво лез в ноздри, и так не вязался с вонью отхожего места, имя которому – «жизнь».
Сегодня, когда Вахтанг Карчава пришёл на работу и вошёл в служебный кабинет, который занимал их отдел, по душе у него сразу неприятно скребануло от пустоты того места, где ещё накануне вечером триумфально были выложены пухлые папки с материалами дела «Неонового Китайца». Юра Ромашин, чей стол располагался напротив, старательно делал вид будто ничего особенного не произошло. А ведь они вместе добывали улики по этому делу – сутками сидели в засаде, каждый день рисковали получить бандитское перо в бук или пулю; вместе с сидящем сейчас в тюряге Стасом ездили брать эту сволочь. Вахо видел, что в глазах «Ромашки» появилось что-то новое. Тот нервно раскурил сигарету, время от времени косясь на упорно молчащего сослуживца, наконец не выдержал:
- Да не переживай ты так, брат, будут ещё у нас дела! А сейчас надо проявить тактическую мудрость. У меня квартира на подходе, сам ведь знаешь. Для тебя это тоже шанс. Причём такой, какой выпадает лишь раз в жизни. Ты понимаешь, какие это перспективы? К новому году получишь майора!
Вахо подавленно молчал. От всего сказанного другом тянуло какой-то безнадёжной тоской, словно с самого края тёмного провала. Чуть слышно гудел старый холодильник. Холодная казённая атмосфера служебного кабинета лишь усиливала ощущение равнодушия мира к творящимся вокруг ужасающим несправедливостям.
- Тебе что, твой Легат железными гвоздями свои догмы в мозг что-ли вбил! – не сдержал раздражения из-за его упорного молчания Ромашка.
…Через пятнадцать минут Вахо вызвали на ковёр к начальству. Перед тем как закрыть дверь кабинета, он внимательно посмотрел на друга, тот виновато развёл руками:
- Извини, генацвале!
Когда Вахтанг вошёл в просторный и светлый кабинет руководителя Управления подполковника Павла Кумачёва, его сидящий под портретом Железного Феликса хозяин отставил чашку кофе и c грозным видом оглядел вошедшего. Потом сурово поинтересовался:
- Что молчите, капитан, может быть вам стыдно перед товарищами за то, что произошло у вас в отделе?
Подполковник прошёлся по ковру, постоял напротив подчинённого, ещё раз критическим взглядом оглядел Вахо, будто давно его не видел, нахмурился, и вернулся обратно к себе за стол, надел очки и стал листать какую-то папку, продолжая говорить, но уже не глядя на капитана:
- Не скрою, в Главке есть мнение, что после того, что совершил капитан Легат, весь ваш отдел замазан. Грязная история, что тут скажешь...
Кумачёв выдержал паузу.
- Соблазн махнуть шашкой у меня был, - откровенно признался он стоящему перед ним навытяжку подчинённому, - но мы ведь должны не только наказывать, но и воспитывать…
Вкусно отхлёбывая кофе из большой домашней чашки, хозяин кабинета потеплевшим взглядом рассматривал установленную на его столе семейную фотографию интеллигентной худощавой блондинки и двух светловолосых мальчуганов дошкольного возраста.
– Мне тут звонили из Генеральной прокуратуры. Дело на контроле у руководства ГУВД Москвы и в Министерстве. Меня очень просили хорошенько разобраться и примерно наказать виновных, чтобы другим не повадно было. Я им сгоряча пообещал устроить в своём департаменте большую чистку, вроде как взял на себя обязательство избавить управление от всякой нечисти. А сейчас вот что подумал: почему хорошие сотрудники должны нести ответственность за одного оборотня-негодяя, затесавшегося в наши ряды.
А если порядочным офицерам просто не повезло служить в одной группе с предателем? Разве мне будет легче, если я лучший отдел в полном составе расформирую?
- Бред какой-то… в чём же капитан Легат виноват!? – искренне возмутился Вахо. - Наша группа взяла Неонового китайца, мы собрали полную доказательную базу против него, так что на суде Клепикову не отвертеться даже с помощью самых высокооплачиваемых адвокатов.
Кумачёв неожиданно смягчился и даже перешёл на «ты» с прямодушным сотрудником:
- Ты подожди, не горячись. Все вы южане – народ горячий, кхе, кхе, чуть что - сразу на амбразуру... Я ведь о тебе, - о твоём будущем думаю.
Подполковник сделал короткую многозначительную паузу, должно быть для того, чтобы Карчава в полной мере оценил наимудрейший стиль его руководства.
- Этот Легат всегда себя вёл как волк-одиночка, удельный князёк. Мне он никогда не нравился: анархист с пижонскими замашками: эти его мотоциклы, сигары, ро-н-ролл. Чужой он был среди нас, чужак!
Подполковник искренне недолюбливал Легата. Капитан мог явиться без приглашения прямо на торжественный приём в мэрию, куда был приглашён Кумачёв. Причём явиться после нескольких суток оперативной работы на улице, прямо «в образе». А на предложение помощника Кумачёва немедленно уйти и, хотя бы переодеться в парадную форму, ещё и поглумиться: «Извините, но мой смокинг с бабочкой задержали к в химчистке, так что вот мой парадный костюм». Его парадный костюм в стиле «спившегося спортсмена» выглядел поистине убойно: шорты с бахромой, стоптанные мокасины, застиранная футболка, торчащая из-под мятого пиджака, а на голове – как заключительный аккорд – маленькая лыжная шапочка. Естественно разодетая и расфуфыренная публика с изумлением взирала на это явление народу. И что приглашённые на тот приём солидные люди могли подумать о нём, о Кумачёве, если у него работают столь странные типы… Естественно подполковник не забывал таких подстав и только ждал удобного случая, чтобы избавиться о т нелояльного подчинённого.
- Поэтому я пришёл к мнению, - с многозначительным видом продолжал вещать Кумачёв, - что именно капитан Легат отвечает за всё, что произошло... Я тут полистал твоё личное дело. Это досье практически идеального сотрудника.
Хозяин кабинета перелистнул несколько страниц лежащей перед ним папки и процитировал специально выписанное на отдельный листок: «Прекрасный специалист, отмечен благодарностями главка, в аморалке никогда замечен не был, последнюю медкомиссию прошёл без претензий со стороны врачей». – Подполковник снова поднял глаза на Вахо: «В чём же дело? – спросил я себя. Какая муха укусила этого парня? Мог ли он быть заодно с преступным начальником? Вряд ли. Может тогда и не стоит портить ему карьеру из-за чужой подлости? Ну завёлся в их отделе предатель. Ну, вступился он за него перед коллективом из ложного представления о порядочности, с кем, в конце концов, не бывает, не из металла же люди здесь работают… А с другой стороны, разве это не показывает высокие моральные качества человека. Такие руководители нам и нужны».
Вот так! С позиции старшего уполномоченного Качарава взлетал сразу в кресло начальника отдела по особо важным делам! На майорскую должность! Хотя, проработав до этого около десяти лет в угрозыске даже не мечтал о таком повышении. Но радости не было. Такой поворот сильно озадачил не привыкшего к интригам Вахо. Для него это стало неприятной новостью. Он то думал, что после нелепого ареста Стаса, его обязанности автоматически перешли к нему лишь на время, а оказывается, из него решили сделать Иуду... Да, такого Вахо не ожидал, особенно после первых грозных наездов начальства. Но тяжёлая вяжущая усталость последних дней была столь сильна, что на сильные эмоции душевных сил просто не было. От растерянности Вахо молчал, начальник истолковал это по-своему:
- Ладно, не терзайся, - Обычно если с подчинённым подполковник Кумачёв переходил на «ты», это было знаком явного расположения. – Чтобы не было никаких кривотолков, давай-ка ты, дорогой, с недельку погуляешь – вроде как в краткий отпуск тебя отправим. А через недельку по-тихому устроим тебе переаттестацию. И если всё будет нормально, то будем считать инцидент исчерпанным. Займёшь вакантное место начальника группы - по решению аттестационной комиссии, разумеется. Кроме тебя ещё несколько альтернативных кандидатов подберём, чтобы назначение было объективным, вроде как на конкурсной основе.
- Понятно. Разрешите идти? – голосом, не выражающим решительно ничего «козырнул» Вахо
Видимо хозяину кабинета очень не понравилось, что его практически отеческая забота не произвела никакого видимого впечатления на этого «чабана», и тон его изменился:
- И ещё…вот что, капитан, на то время, что продолжается служебная проверка, табельное оружие и служебное удостоверение ты сдай.
Сухо кивнув разочарованному боссу, Вахтанг Карчава быстро вышел из кабинета. Потом ему ещё пришлось на глазах сослуживцев сдавать пистолет и удостоверение, и это было, пожалуй, самым большим позором из того, что ему до сих пор приходилось переживать в жизни. Пропуск ему, правда, оставили.
Внизу на проходной Вахо догнал Ромашка. Пришлось с вежливым видом мучительно выслушивать его оправдания, что он, дескать, не хотел предавать Стаса, но так, мол, получилось, его просто «выпотрошили».
- Да пойми, геноцвали, плетью обуха не перешибёшь! «Неонового китайца» сегодня под залог выпустили. Так что напрасно ты... Это Стас мог с гранатой под танк, а у меня семья.
- У него между прочим тоже семья, - обронил всё время молчавший Вахо.
Ромашка весь как-то поник, будто съёжился, промямлил:
- Стас - особенный... Фанатик, идеалист, а мы...обыкновенные. Я только понял одно: систему не переделать.
Рядом с погружённым в размышления Вахо за барной стойкой скучала невысокая худенькая девица. Она сама решила заговорить с ним:
- Вы не слышали, на завтра, кажется, обещали дождь?
- Вроде обещали – рассеянно согласился Вахо.
Собеседница вздохнула:
- С ума можно свихнуться от скуки в этом проклятом баре. Место, что ли тут такое - занудное. Публика неинтересная, только алкоголь хлещут. Поговорить не с кем... А почему вы такой грустный? Неприятности на работе?
- В общем да.
Девица помолчала, разглядывая уставившегося в одну точку перед собой соседа и сделала неожиданное признание:
- Мне нравятся восточные мужчины. Они благородные. Нашим мужикам я не доверяю, сразу начинают распускать руки. Даже пришлось это купить - она вытащила из сумочки газовый баллончик с перцовым газом.
- У меня сегодня лучший друг умер... - вдруг с исказившимся от прорвавшейся боли лицом, признался в порыве откровенности Вахо.
- Ну…что ж… Сочувствую Вам, - оторопела девушка.
С улицы донеслись какие-то крики.
- Что происходит? — спрашивали друг друга люди вокруг. - Что там за дебош?
Крики не были похожи на обычную разборку подвыпившей публики. Стали слышны истошные вопли, женский визг. Вахо услышал топот бегущей толпы и выглянул из-за плеча соседа слева. В зал ворвалась группа людей, у всех искажены ужасом лица, кричат: «Бегите! Убирайтесь отсюда скорей! Они идут!». Следом залетели какие-то парни и девки с жутковатыми лицами и начинали всех кусать и терзать.
Самые нервные заметались по помещению. У этих был слишком развит инстинкт самосохранения. Но капитана полиции так просто на панику не возьмёшь. «Всё подстроено, - догадался Вахтанг Карчава. - Сейчас модно устраивать необычные вечеринки или дни рождения в стиле гангстерских разборок или зомби-флэшмобы. Богатенькие мажоры нанимают специальных актёров, которые разыгрывают целые представления в жанре Хэллоуин. Вот и тешатся».
Вахо ослепил свет фонарика. Он почувствовал, как что-то ударило его в плечо. На него навалился парень, всё лицо залито кровью.
- Послушайте, уважаемый, - терпеливо попытался поднять повисшего на нём клоуна грузин. - У меня нет настроения принимать участие в ваших забавах.
По лицу незнакомца с закатившимися глазами пробегали судороги, из раскрытого рта шутника доносился очень натуральный булькающий звук. Парень захрипел и... харкнул на Вахо кровью, которая оказалась не бутафорской.
В это время соседку справа закрыл широкой спиной какой-то тяжеловес. И непонятно копошился над ней. Вахо окликнул его:
- Эй, оставь её!
Мужик обернулся. Добряк Бичико! Он только что откусил девушке часть щеки с ухом, из его удивлённо открытого рта вываливались куски кровавого мяса. При этом всё массивное лицо внезапно свихнувшегося земляка было залито слезами, глаза его покраснели и распухли - девчонка успела прыснуть Бичико из баллончика перцовым газом, отчего он временно ослеп. Мокрой, склизкой от крови рукой земляк придерживал девушку за верхнюю часть головы, словно мяч, чтобы она не сползла с банкетки. Несчастная вся подёргивалась под его могучей дланью в какой-то мелкой судороге.
Вахо остолбенел от леденящего кровь зрелища. Но выработанный на оперативной работе инстинкт выживания сработал сам по себе. Девушке он уже ничем помочь не мог, поэтому нужно было найти за чем спрятаться. Полицейский сиганул за барную перегородку. Не идеальное прикрытие, однако несколько минут относительной безопасности это даст: достаточно, чтобы оглядеться и понять, как действовать.
Здесь уже прятался сжавшийся в комок бармен.
- Куда ведёт эта дверь? – Вахо указал ему глазами. - На улицу?
Бармен кивнул и чуть не заплакал:
- У меня в кассе вся выручка, если деньги пропадут, мне придётся полгода пахать на хозяина бесплатно.
- Ладно, я возьму, а ты жди: вместе уйдём.
Вахо осторожно пробрался к кассе и стал вытаскивать деньги, стараясь не привлекать к себе внимание. Оглянувшись на товарища, он обнаружил, что тот не стал его ждать.
Тут Вахо увидел, что из-под двери, за которой скрылся бармен, тонкой струйкой бежит кровь.
Надо прорываться сквозь толпу в противоположную от входа сторону, решил Вахо. Но паника уже сделала людей неуправляемыми. Полицейского пихали со всех сторон, потом он споткнулся о чьё-то лежащее на полу тело и рухнул. Кто-то тут же пробежал по нему, вдавливая подошвой ботинка голову в настил танцпола. Потом снова кто-то наступил ему - теперь на шею. Качараву так прижало, что он с трудом мог дышать. Чтобы не задохнуться и защититься, он старался локтями прикрыть рёбра и голову. Лёжа на животе, Вахо одновременно пытался стряхнуть с себя давящих его людей, вывернуться, отползти к стене. Каким-то чудом это ему удалось. Но ещё не успев подняться, он увидел десять или пятнадцать силуэтов на фоне разгорающегося пожара. Он не видел лиц, но слышал голодные голоса и жуткие протяжные стоны. Обезумившие люди двигались цепью, протягивая руки и хватая всякого, кто не успел вовремя убраться с их пути.
Наконец, Качарава смог подняться на ноги. Голова кружилась, все тело ныло. Инстинктивно он попятился к ближайшей нише коридора. Кто-то схватил его сзади, рванул за шиворот, затрещала ткань. Это снова был земляк Бичико! Как приятель отыскал его в толпе, по запаху что-ли?! Спереди по его синей форменной рубашке расплывалось тёмное пятно. Из груди торчал утопленный по рукоятку нож, застрявший в ребрах. Однако теперь он мог видеть и сразу приступил к поеданию Качаравы. Кусок оторванного рукава Вахо, зажатый у него в зубах, упал на землю, когда он снова раскрыл рот. Бичико зарычал, сунулся вперед. Вахо попытался отскочить. Но здоровяк крепко ухватил его за руку. Пришлось несколько раз сильно ударить свихнувшегося земляка, чтобы отцепился.
Вырвавшись, Вахо побежал, понятия не имея куда именно. Вокруг творился сплошной кошмар из огня, пожирающих дру-друга людей и хватающих его рук.
В одном месте прятались две молодые девушки, точнее девочки-подростки. Похоже они были сёстрами. Та, что помладше, рыдая, прижималась к старшей
- Идемте со мной! — закричал полицейский.
Ответом ему было испуганное молчание сжавшихся в ужасе девчонок.
- Прошу вас, идемте, надо уходить! – от напряжения и едкого дыма у Вахо перехватило дыхание, надо было как можно скорее искать выход на улицу, иначе смерть. Мужчина силой вырвал у старшей сестры младшую, подхватил её на руки и побежал. Второй девчонке пришлось последовать за ними.
Эвакуационный выход на улицу отыскать не удалось, но они оказались перед женским туалетом.
- Давайте туда! – велел он сестричкам. – Сделайте из одежды повязки, смочите водой и дышите через них. Лучше если найдёте самое безопасное место и ляжете на пол.
Послышались чьи-то приближающиеся к ним шаги. У младшей сестры глаза ещё больше расширились от страха, и она поспешно юркнула за дверь. Старшая же потянула спасителя в дамскую комнату:
- Давайте с нами!
Он отрицательно покачал головой:
- Нэт, мужчина в любой ситуации должен оставаться мужчиной.
Через секунду в коридор заскочила девица – волосы растрёпаны так, что лица почти не видать, одежда изорвана, кровь на руках и шее. Бежит как ошпаренная, натыкаясь на стены – то ли ослепла от дыма, то ли плохо соображает. Пронеслась мимо по коридору, будто не заметила.
- Эй, вы ранены? - крикнул ей вслед Вахо. - Давайте туда! – он показал на дверь туалета. – Там есть вода и девушки, которые вам помогут.
Девица основилась, повернулась к нему, подошла ближе, покачиваясь. Он протянул к ней руки,
Ее глаза были круглыми от страха. Вахо потянулся к ней, желая помочь, она быстро наклонилась и укусила его за руку. Вахо пронзила острая боль....
…Через полчаса он всё же сумел вместе с сёстрами выбраться на улицу. Теперь скорей добраться туда, где его всегда ждут! В дом, в который он всегда приползал, словно раненый зверь в заветную нору, зализывать раны.
Глава 22
После разговора с Гариком Маленьким Легат ожидал нападения в любой момент. На прогулку сегодня обитателей привелигерованной камеры вывели не как обычно - в собственное время, а когда прогулочный двор был полон заключённых из других блоков. Конечно это не спроста.
В ситуации смертельной опасности резко обострился слух, казалось, Стас мог расслышать шелест секундной стрелки на часах охранника на вышке. Неподалёку Гарик разговаривал с небольшим юрким парнем с курчавой головой и тёмным подвижным лицом. Стас смог разобрать, уловить обрывки их беседы.
- Ты подойдёшь к легавому как можно ближе, - инструктировал курчавого Гарик, - и как только я дам знак, воткнёшь ему заточку в кадык, чтобы получилось наверняка. Ты меня хорошо понял, Цыган?
- Да.
- Я обещал падле, что он захлебнётся собственной кровью, а слово своё законник должен держать, хотя петух из него вышел бы знатный…
- Сделаю, – пообещал цыган.
- Если завалишь его, считай, что долга нет, и ты свободен, – пояснил Гарик.
Похоже цыган проиграл Гарику свою жизнь в карты, но вместо смерти стал его рабом. Гарик мог приказать ему убить любого и Цыган не мог отказаться. «Торпеды» были похожи на японских камикадзе, которых могли бросить даже на другого вора без малейших шансов остаться в живых.
Стас поднял голову. Сверху через железную сетку за ним наблюдал оперуполномоченный Афанасий Жгутов. Ещё не поздно было крикнуть ему – попросить о помощи. Тем более что всего час назад у них снова состоялась приватная беседа…
– Не заладился у нас с тобой в прошлый раз разговор, - посетовал опер.
Стас исподлобья взглянул на него:
- И сейчас не заладится, только зря с нар сорвал, - И, заложив руки за спину, потребовал: – Вели вести меня обратно в камеру, гражданин начальник, скоро обед.
- Не горячись, капитан, тут дело не в нас с тобой… – загадочно произнёс Жгутов. Сведения, которыми он располагал, относились к особо секретным, и негоже было раскрывать их перед подследственным, тем более бывшим полицейским, обвиняемым в предательстве. И всё же…
А известно Жгутову стало вот что. Воры готовили крупную акцию, на которую из их криминального общака отпущены большие деньги. Жутко было представить, что будет, если вслед за взбунтовавшейся «Матросской тишиной» восстанут и другие тюрьмы в Москве. Если в условленный день и час сотни головорезов, вооружившись заточками и обрезками стальных труб, бросятся на охрану. Чтобы усмирить эту армию зеков, сил спецназа не хватит. А пока вызовут армию, уголовники столько всего могут наворотить…
Бунт готовится в чрезвычайной тайне, утечек информации долго не происходило. Чтобы застраховаться от провала, урки устроили настоявшую охоту на стукачей. Кого-то из заподозренных в тайной работе на администрацию били головой об стену с целью вызвать кровоизлияние в мозг, чтобы ничего не мог рассказать. Других просто резали. По тюрьмам прокатилась волна убийств: приговаривают любого по малейшему подозрению в стукачестве, не взирая на заслуги в криминальном мире. Поэтому первая, весьма скудная информация, прошла всего несколько дней назад. Но до сих пор мало что известно о деталях мятежа.
- По некоторым данным все ниточки тянутся к нам в Бутырку, - делился оперативными сведениями опер. - Вроде как мозгом и волей криминальной революции выступает никто иной, как твой знакомый «Монах». По его поручению ещё две недели назад состоялся сходняк, после которого его эмиссары посетили все тюрьмы в городе. Тамошние воры идею выступить скоординировано поддержали. Впервые в истории мятежи должны одновременно вспыхнуть во всех тюрьмах столицы! Это же бомба! Если она рванёт, будет озеро крови! Мы заблокировали мобильную связь с волей, чтобы затруднить ворью координацию своих действий, но это не гарантирует нам спокойствия.
Стас наконец понял, отчего у опера такой интерес к его скромной персоне: своих стукачей в камере «Монаха» у Жгутова по всей видимости нет, а он мог что-то слышать даже случайно, и как опытный оперативник способен помочь прояснить ситуацию.
- Ты пойми, капитан, если мы вовремя всё это не предотвратим, ворьё перережет всех сотрудников! – горячился младший лейтенант. - А если они, - да ещё с захваченным оружием, - вырвутся в город? Даже страшно подумать, что будет… Пострадают сотни добропорядочных граждан!
Стас призадумался. А Жгутов напирал:
- Тебе в любом случае - амба. «Неоновый китаец» в тот же день, что тебя к нам привезли, прислал маляву считать тебя запомоенным. Можешь сам прочесть.
Стас взял перехваченную записку из рук опера.
«Братва! - говорилось в ней. - На общем толковище принято решение считать посаженного к вам в 417-ю камеру легавого - петухом. Используйте его по прямому назначению, а потом выделите ему место у параши, там, где положено сидеть пидорам. С приветом к вам кореша с воли».
- Правда, «Гарик Маленький» своею властью законника вначале приостановил это решение, – с недоумением пожал квадратными плечами Жгутов. - Однако, по моим сведениям, несколько часов назад Гарик отчего-то передумал. Сегодня вечером тебя переведут в прежнюю камеру и там опустят – пояснил Жгутов. – Правда, сам «Монах» ещё пока в изоляторе, только вряд ли он станет возражать. Для этой публики ты с самого начала был неприкасаемым. Так что я - твой последний шанс…
Глава 23
А ведь брезгливое отчуждение Стас почувствовал мгновенно, едва вступив в прогулочный дворик. Даже те, кто прежде относился к нему с плохо скрываемой симпатией или равнодушием, теперь будто опасались, что заразные миазмы прокажённого способны зашкварить и их в маленьком тюремном дворике, стоит им лишь приблизиться к нему на шаг ближе положенного.
Кожей чувствуя всеобщие ненависть и презрение, слыша перешёптывания за спиной, Стас понимал, что с ним всё кончено, и лучше умереть в бою… В конце концов на войне бывший фронтовик много раз был готов к этому. Потому он бесшабашно пошёл грудью на приготовленный для него нож, будто вместо спортивного костюма облачился в непробиваемый панцирь.
Цыган такого не ожидал и опешил. Стас ловко обезоружил убийцу и хукнул его справа. Удар получился точным и сильным. Он пришёлся в левую скулу киллера и опрокинул его на захарканный асфальт. Но на победителя тут же с разных сторон бросились другие урки. Стасу было не привыкать, его тренированные руки работали с пулемётной скоростью и силой парового молота, падающего на наковальню, и почти всякий удар опрокидывал противника навзничь. Он даже не поднял выбитый из руки киллера нож, он был ему не нужен – кулаками бывший спецназовец уверенно дробил челюсти и ломал носы окружившим его упырям из «пехоты» «Гарика Маленького». Логика подобной схватки «в телефонной будке» предельно проста и незатейлива, как обращение со штыковой лопатой: необходимо максимально быстро нанести 30-40 акцентированных ударов, пока молочная кислота не забьёт мышцы, а собственные кулаки не превратятся в кровавое месиво, постаравшись выбить самых опасных бойцов противника...
Оперуполномоченный Афанасий Жгутов с интересом взирал на необычное побоище, стоя на сторожевой вышке рядом с часовым. В тайне он уважал и восхищался этим безбашенным капитаном из МУРа. «А он крепкий мужик!» - думал Жгутов. – Жаль будет, если его убьют…».
Между тем Стас почувствовал первые признаки усталости. Его удары становились уже не такими быстрыми, дыхание сбилось. Его загнали в угол. Один из подпаханников Гарика сцепился с Легатом вплотную и оттащил от стены, другой ухватил его сзади за шею, капитана повалили на землю; рослый нескладный боец с длинным лошадиным лицом по прозвищу «Лом» занес нож над поверженным, метя ему прямо в сердце.
Прапорщик на вышке вопросительно посмотрел на Жгутова:
- Он уже убьёт его сейчас. Может, пока не поздно вмешаемся?
Опер не ответил, продолжая жадно следить за тем, как с десяток урок топтали ногами упавшего, всякий раз стараясь угодить ему в лицо. И никак не отреагировал на действия верзилы с ножом.
Находившиеся внизу заключённые из числа не участвующих в расправе тоже напряжённо ждали кровавой развязки. Кто-то, сидя на корточках, со злорадством глядел на обречённого мента, вспоминая обиды, полученные от его коллег. Кому-то было даже весело смотреть, как пришьют запомоенного мента. А кто-то стыдливо опустил глаза.
- Убей его! – кратко и зло распорядился Гарик, властно взглянув на ожидающего его решения почти двухметрового детину с ножом, фонарным столбом возвышавшегося среди прочих уголовников.
- Назад! - Остановил убийцу скрипучий голос старика.
Глава 24
- Назад! Кому сказал! – снова рявкнул «Монах».
Боевики «Гарика Маленького» застыли, а потом нехотя попятились. Но тут же раздался сердитый окрик их хозяина:
- Я же велел пришить мента!
- Это же «Монах»! – растерянно обернулся к Гарику дылда с лошадиным лицом.
- А по мне, так хоть сам Господь Бог! – жёстко отрезал Гарик. Он вышел из-за спин своих телохранителей и приблизился к «Монаху». Некоторое время старый вор и молодой вор в упор разглядывали друг друга – точно так же поступают вожаки волчьих стай, прежде чем в борьбе за территорию вцепиться друг другу в глотки. Старик крепко сжал губы, так что пергаментная кожа на его скуластом лице натянулась, словно на барабане. Казалось, еще секунда и творение неизвестного хирурга – старый грубый шрам - разойдется по кривым швам. Однако в глазах старого вора больше было презрительного снисхождения, чем гнева.
- Мент должен умереть! Или быть опущенным! – злобно прошипел Гарик.
- Это кто же так решил? – удивился «Монах».
- «Неоновый Китаец». У него было толковище с авторитетами и все согласились…
- Твой Неоновый китаец – никто! – презрительно сообщил Гарику, словно сплюнул старик. - Я смотрящий за тюрьмой!
- Может, и я никто? – зло прищурился Гарик.
- Может, – спокойным голосом согласился «Монах».
- Меня авторитетные воры короновали! – негодующе взвился Гарик.
«Монах» неодобрительно оглядел его и после некоторого раздумья произнёс:
- Вот что, мальчик, росточком тебя бог обидел и умом видать тоже... А главное, что авторитета ты серьёзного пока ещё не заработал, чтобы Вором называться. Так что ты пасть то свою на меня, щенок бесхвостый, лучше не разевай. Если попробуешь ещё раз вякнуть мне что-нибудь подобное – сам «марьиванной» станешь… Ты меня сегодня с Господом сравнил? Но я хоть и не Бог, но есть у меня дар - мужиков в баб превращать. Велю твоим людям - вмиг тебя оприходуют.
- Поосторожнее, «Монах»! – угрюмо огрызнулся Гарик, а сам опасливо стрельнул глазками по сторонам на своё окружение. Он вдруг остро ощутил, что вместо привычной собачьей верности хозяину, его телохранители, верные солдаты и прихлебатели заколебались. Эту мгновенную перемену ситуации почувствовали все вокруг. У «Монаха» хватило бы авторитета превратить строптивого молодчика в ничтожество. Тем более что в окружение Гарика преобладали шакалы, представляющий собой тот тип людей, которые всегда принимают сторону сильнейшего. Эти людишки преданы хозяину, пока тот находится в силе, но достаточно ему оступиться и потерять былую власть, как они не только начисто забудут о прежней привязанности и оказанных им милостях, но и готовы будут вцепиться зубами в глотку своему покровителю. Так что стоит «Монаху» захотеть, и он сумеет загнать Гарика под шконку.
Только старик не спешил так поступать с конкурентом. Он считал, что должен выбирать такой путь, чтобы впоследствии ни один блатной не смог упрекнуть его в злоупотреблении воровским законом. Но Гарик не мог прочесть его мысли. И ощутив шаткость своего положения, предпочёл отойти от опасной черты: после некоторого колебания он признал верховенство старого законника:
– Ты меня неправильно понял, «Монах», – толстые губы Гарика растянулись в заискивающей улыбке, только что полные ярости его на выкате глаза вдруг сделались мягкими. – Ты фигура авторитетная, на всех сходах твоё слово последнее и твоё слово закон. В воровском мире имя твоё - легенда! Я тебя тоже всегда уважал... Раз ты считаешь, что так поступить - на пользу братве, то я спорить не стану.
«Монах» криво усмехнулся вслед улепётывающему со своей кодлой Гарику. И велел помочь избитому подняться. Слово его было равносильно приказу. Хотя всего пять минут назад Легат считался неприкасаемым.
Во двор ворвались полтора десятка охранников во главе с оперуполномоченным Жгутовым.
- Прекратить драку! – заорал опер, хотя всё давно закончилось. Он подошёл к пострадавшему, который был весь в крови.
- Живой? – удивился Жгутов.
- Удивляетесь, что меня недорезали, господин опричник? – кривя разбитое лицо, Стас вдруг харкнул в офицера кровью, однако плевок не долетел до его лица и упал на начищенный до блеска сапог младшего лейтенанта.
- В больницу его, – мрачно буркнул Жгутов, перед тем как увести своих людей со двора.
Два соседа по камере взяли Стаса под локти и повели к выходу, потому что сам он идти не мог. Их нагнал один из людей «Монаха» и попросил немного задержаться: его пахан желает что-то сказать Легату.
- Это правда, что тебе «Неоновый китаец» предлагал два миллиона евро, а ты отказался? – поинтересовался старый вор.
Стас угрюмо молчал, чуть пошатываясь.
- Значит, правда, – удовлетворенно протянул «Монах» и слегка похлопал его по плечу:
- Хочу тебе сказать: Китаец – редкая слякоть; ради прибыли растлевает детей, подсаживает на наркоту школьников… - Старый уголовник говорил не спеша, будто тщательно подбирал слова. - Я этого никогда не одобрял…
Понизив голос и оглянувшись, он добавил:
- Ты правильный мужик. Постарайся продержаться до пятницы, не исключено, что ты мне понадобишься… И никому не верь: вся администрация на корню куплена Китайцем.
***
Он проснулся среди ночи, рядом спала жена. Мужчина нежно поцеловал её в тёплую щёку, жена улыбнулась во сне, и сквозь дрёму промурлыкала:
- Я тоже хочу этого…но так хочется досмотреть чудесный сон. Разбуди меня на час пораньше.
- Спи, родная, я люблю тебя.
- Я тебя тоже люблю, суслик, – продолжая сладко улыбаться, с закрытыми глазами проворковала жена, и перевернулась на другой бок.
Перед тем как выйти из спальни, молодой мужчин ещё раз бросил на жену полный нежности прощальный взгляд. По пути он заглянул в детскую комнату: трое их малышей мирно посапывали на своих кроватках. В гостиной мужчина закрыл форточку и на кухне тоже. Некоторое время он стоял в нерешительности перед газовой плитой, пока обострённым ухом не услышал, как задвигалась дверная ручка в прихожей - вначале медленно, будто кто-то осторожно пробовал, не забыли ли хозяева по рассеянности запереться изнутри; потом более настойчиво. Напрасно он надеялся, что его семью минует сия горькая чаша. Видать такова расплата за безволие, неспособность поднять свой голос против всех…
Павел Елизаров, младший научный сотрудник Института вирусологии им. Д. И. Ивановского, прекрасно знал, что у него нет времени на колебания. И в том, что происходит, есть и его немалая вина. Исследование пещер — «белых пятен» планеты было его страстью ещё со студенческой скамьи. Ведь древние пещеры можно сравнить с гигантскими консервными банками, которые в течение миллионов лет хранят в себе информацию о процессах, происходящих на нашей планете с самого момента возникновения биологический жизни, в том числе о климате, о давно вымерших животных, растениях. Пещеры влекли его к себе! В какой-то момент он потерял голову.
Павел выругался, проклятое научное любопытство! Оно доставляет человечеству одни беды… Он ведь одним из первых в экспедиции разглядел опасность. Красота дикой природы оказалась обманчива, ибо обрамляла врата в Преисподнюю, открывать которые было безумием... Правы оказались древние легенды местных индейцев. А ведь были знаки… Эти странные олени вокруг Оленьей пещеры. Учёные заметили их ещё в первый день на подходах к стоянке, и потом они неоднократно появлялись вблизи лагеря. Блуждали по лесу в полной прострации. Нездоровая худоба, странный голубоватый оттенок шерсти, специфическая шатающаяся походка, остекленевший взгляд…и внезапные вспышки агрессии — заслышав голоса людей, копытные вегетарианцы, как по команде одновременно поворачивали головы в их сторону, но вместо того, чтобы поскорее убежать, демонстрировали намерение атаковать. Некоторые коллеги Елизарова приняли непугливый нрав оленей за обычное любопытство животных, мало знакомых с людьми, и с удовольствием включили парную оленину в меню экспедиции.
Но проведённые через какое-то время исследования ткани мозга убитых зверей шокировали всех… Руководитель экспедиции профессор Дмитрий Иванович Вознесенский попытался закрыть ящик Пандоры, но было уже поздно. Его продавили спонсоры, ведь если запахло большими деньгами, то бороться с человеческой алчностью невероятно сложно… И всё же профессор должен был сделать всё возможное, чтобы запечатать адские врата.
В коридоре всё затихло, но Елизаров не питал никаких иллюзий на этот счёт. Если уж они пришли сюда, то не уйдут. Так что медлить нельзя! По лицу мужчины прошла судорога, но он заставил себя поочерёдно открыть все газовые конфорки. Некоторое время сидел на табурете и обречённо ждал. Шум и звон в ушах усиливался. Запах газа становился всё резче, стало трудно дышать, виски сдавило болью, в голове помутилось.
Повинуясь инстинкту самосохранения, молодой мужчина бросился вон, в прихожую, но здесь тоже стало как в душегубке. Скорее распахнуть дверь в подъезд, чтобы выпустить отравленный воздух!
Вдруг Елизаров опомнился: что он делает?! Павел прильнул к дверному глазку. Лестничная площадка была полна ими! В ужасе отшатнувшись, молодой человек заметался, словно пойманный в ловушку кролик. Ведь должно же существовать спасительное решение! Дверь содрогнулась: стало понятно, что долго она не протянет. Как-то весь сразу сникнув, учёный покорно вернулся на кухню, взял с тумбочки зажигалку и щёлкнул ею…
Глава 25
Первую ночь в тюремной больнице Стас провёл тревожно, почти не спал - всё прислушивался: в отделении было тихо, но спокойней от этого на душе не становилось. Его поместили одного в отдельный двухместный бокс, это могло быть сделано умышленно - так легче расправиться без свидетелей.
Наутро, после приёма лекарств, Стасу принесли миску перловой каши и кружку какао. Но он даже не притронулся к еде, вид которой вызывал лишь отвращение. Видать хорошо вчера его стукнули по голове, если до сих пор затылок ломит и подташнивает.
Потом был обход врача. А в полдень к нему подселили соседа. В палату с заплечным вещмешком вошёл мужичок лет сорока пяти с тёмным азиатским лицом. Стасу он сразу не понравился - Гарик вполне мог подослать к нему неказистого на вид убийцу, чтобы усыпить его бдительность. Подселенец напомнил Легату одного из тех боевиков, с которыми он несколько лет назад воевал на Востоке. Такому «душману» прикончить неверного - одно удовольствие и совсем не грех, даже наоборот…
Сосед оказался ярым мусульманином, и даже тюремный режим не сумел отвадить его от обычного намаза и пятиразовой молитвы.
Вначале Стас отворачивался к стенке, едва сосед расстилал на полу свой коврик. Потом отворачиваться надоело. От нечего делать он стал просто тупо наблюдать за размеренно отбивающим поклоны азиатом (всё лучше, чем пялиться в стену). Но так как происходило это регулярно, то непонятное бормотание стало раздражать всё сильней... Так прошли сутки.
Вечером следующего дня, когда сосед, как обычно, расстелил свой коврик и опустился на колени, чтобы начать разговор с Всевышним. Стас опустился с ним рядом.
…Лишь закончив молитву, сосед повернулся к русскому и удивлённо спросил:
- Разве ты мусульманин?
- Какая разница, - ответил Легат.
Сосед помолчал, но в итоге философски согласился, что всё в руках Аллаха. Так они познакомились. Звали соседа Хамит. Говорил он по-русски с сильным акцентом, иногда забавно путаясь в падежах и склонениях, тем не менее, оказался довольно занятным собеседником. Благостный, даже кроткий вид его был обманчив. О себе Хамит с гордостью рассказывал, что происходит из знатного рода казанских карачи и что будто бы в его жилах течет капля крови самого великого Чингисхана. В больницу он угодил с гипертоническим кризом, а ещё у него диабет и множество других болячек.
Среди заключённых у потомка чингизидов было много земляков, некоторые работали в тюремной обслуге. Уже на второй день пребывания Хамита в больнице к ним в палату заглянул один такой знакомый, молодой худенький паренёк, который доставил в больничку свежее бельё из прачечной. Они о чём-то пошептались на своём языке, и парень ушёл.
Конечно Легату было небезынтересно узнать, о чём они говорили, но лезть с расспросами не хотелось. Прошло некоторое время, и татарин сам заговорил со Стасом об этом:
- Правильно, что ты Аллаха признал, - похвалил Хамит. - Скоро Всевышний призовёт к себе всех праведников, а неверных и вонючих грешников сбросит в адскую лаву. Но вначале лишит их разума, превратив в зверей.
Стас скептически воспринял очередное пророчество о конце света. Сколько их уже было за последние десятилетия. А за историю человечества - и не счесть!
Но Хамит стал уверять, что инициированный Богом Апокалипсис уже идёт и пересказал историю, которую ему поведал земляк с прачечной. Оказывается, паренёк случайно стал свидетелем, как охрана тюрьмы прикончила двух женщин из бухгалтерии, а также водителя продуктовой машины и ещё двух вольных. Их под каким-то предлогом вывели во внутренний двор пищеблока и внезапно прикончили выстрелами в затылок, а трупы сожгли в местной котельной. История выглядела невероятной. Пока Стас размышлял где тут правда, а где ложь, принесли обед. Разносчик поставил миску варёного риса Легату на тумбочку, а рядом зачем-то положил пару деревянных палочек, как в китайском ресторане. Легат поднял на него недоумённые глаза:
- Ты что-то перепутал, уважаемый. Где ложка?
Разносчик, пряча ухмылку, пожал плечами:
- Может, под тарелкой.
Под миску ловкач успел сунуть фотографию. «Откуда у него могла взяться карточка из моего семейного альбома?!» - изумился Стас, но за сбежавшим разносчиком уже захлопнулась дверь.
- Что-то случилось? – участливо спросил Хамит, видя, как каменеет лицо соседа.
Стас протянул фотографию татарину.
- Зачем испортили такой кароший карточка? – со вздохом покачал головой Хамит: жена Легата и их дочь на фото были перечёркнуты красным маркером, главе же семейства выкололи иглой глаза и всего порезали бритвой.
Хамит с интересом рассматривал фотографию.
- А ведь это ты! – радостно ткнул он пальцем. – А это твои женчин? Дочь у тебя просто красавиц!
На лице Стаса появилась печальная улыбка:
- Это мы в прошлом году сфотографировались. Впервые за три года в мой отпуск смогли махнуть к морю.
Хамит вернул фотографию. Стас бережно убрал её в ящик тумбочки.
- А ведь шайтан, который это сделал с карточкой, хочет, чтобы ты шибко испугался, - догадался полуграмотный сосед. - Знаешь кто он?
Стас кивнул: на обратной стороне фотографии имелась матерная подпись с обещанием скоро навестить его в больнице. Витиеватый почерк «Неонового китайца» узнать было легко.
Между тем наступило время очередной молитвы. Хамит опустился на колени и предложил Стасу встать с ним рядом. Отбивая поклоны, мусульманин говорил:
- О Аллах, тебе мы поклоняемся, и тебя просим о помощи. Дай нам силы, чтобы победить недругов, чтобы не испугаться смерти, когда она посмотрит нам в лицо. Аминь!
Хамит поднялся с колен и объявил, что с этой минуты он готов к бою и не оставит Стаса одного, если заявятся те шайтановы дети, которые прислали ему чёрную метку. И что такое решение он рассматривает в качестве большого джихада, что означает борьбу с самим собой за улучшение и очищение собственной души от страхов, равнодушия к чужой беде и прочих присущих человеку пороков.
Но через час Хамита увели в больницу на процедуры. Обратно он не вернулся. Что-то затевалось. Приближалась полночь, а лампа под потолком продолжала ярко гореть. Забранный в стальную решётку плафон из прочного оргстекла невозможно было разбить. Стас ощутил на себе пристальный взгляд, ему захотелось плюнуть в глазок, но стоявший за дверью человек словно почувствовал его желание и опустил толстую стальную пластину.
Прошло ещё какое-то время. И вдруг освещение погасло. Дверь осторожно открылась и в палату проскользнули трое. Стас их ждал. Первого ударил ногой в живот, отчего мужик сложился пополам и с протяжным стоном рухнул на колени. Второй получил крюка в челюсть и отлетел к стене. Лишь третий - большой и толстый, - налетев на Легата, сумел завалить его вместе с собой и попытался провести удушающий приём. Началась борьба в партере. Стас находился далеко не в лучшей форме, но один противник, это ведь не трое. Выбравшись из-под центнера живого мяса, капитан дважды ударил жирдяя локтем по голове, после чего сам решил удавить ублюдка. Но предательский разряд электрошокером в спину решил исход схватки не в его пользу.
…Проигравший зэк в судорогах корчился на полу с пеной у рта, а трое его победителей, тяжело дыша, стояли над ним. Каждому из них тоже крепко досталось: один, морщась от боли, держался за живот; второй сплёвывал кровь в ладонь и ощупывал челюсть, подозревая перелом. Их старшему досталось больше всех, ведь он едва не отправился на тот свет! Жирдяй выместил злобу, пнув мента ногой.
- Кончайте скорее, суки! – прохрипел Стас. Его обматерили, но вместо того, чтобы добить, подняли с пола и кинули на кровать, заломили руки и защёлкнули на запястьях наручники. Однако больше не били. А куда-то поволокли.
Глава 26
Его привели в просторный кабинет с хорошей мебелью, ковролином и книжными шкафами, за стеклом которых поблёскивали золотыми корешками солидные тома. В кабинете был даже устроен декоративный камин, выложенный красивым природным камнем, поверх которого на полке стоял большой аквариум. Хозяин кабинета любил лично покормить рыбок, это помогало ему снять психологическое напряжение не хуже, чем коньяк...
В дальнем углу, справа от входной двери, на тумбе стоял цветной телевизор, по которому показывали ежедневное шоу о здоровом образе жизни. Вкусно пахло табаком и кофе.
Центральное место в кабинете занимал длинный стол для совещаний, в основании которого за отдельным массивным дубовым столом вальяжно восседал, откинувшись на спинку кожаного кресла, рыжий мужик в форме подполковника с сигаретой в руке. Усатое лицо начальника тюрьмы было Легату знакомо: Тимофей Петрович Сокольничий был личностью известной в определённых кругах.
- Снимите с него наручники, - распорядился Сокольничий. Но конвоиры топтались на месте и медлили выполнять приказание.
- В чём дело? – властно повысил голос подполковник.
- Он буйный. Мы с ним еле втроём справились, – мрачно пояснил грузный вертухай. - Лучше его не освобождать.
- У меня к тебе одна просьба, Мальцов, - оборвал его подполковник.
- Слушаю вас – начальник караула всем своим видом изобразил напряжённое внимание.
- Не заставляй меня дважды повторять свои распоряжения. И оставь свои советы при себе, понял?
Конвой снял наручники и сразу удалился.
Помимо начальника, в кабинете присутствовали ещё двое: майор со складчатым затылком и почти без шеи, который лицом и фигурой напоминал бульдога, а ещё хорошо знакомый Легату оперуполномоченный, младший лейтенант Афанасий Жгутов. Он первым подошёл к освобождённому от стальных браслетов Стасу с протянутой для пожатия рукой, одновременно оборачиваясь к своему начальству:
- Вот он, Тимофей Петрович! – голос опера торжественно звенел. – Вот такой парень! Это благодаря ему мы всё-таки узнали о дне запланированного бунта. Правда времени у нас было в обрез, так что пришлось серьёзно рисковать. Но в результате блиц-операция по внедрению капитана в окружение «Монаха» прошла, как по маслу!
От Стаса не укрылось как это было подано опером. Он будто прилежный сын, из кожи вон лез, чтобы заслужить скупую похвалу излишне требовательного строгого отца. А начальник тюрьмы скользнул по лицу расторопного подчинённого равнодушным взглядом, благожелательно кивнул Легату и взглядом указал ему на ближайший к себе стул:
- Присаживайся. - Голос у главного тюремщика был по-мужски сочный. Он прищурился на Стаса, и стряхнул с сигареты пепел в вазочку.
– Вот что, капитан, я ходить вокруг да около не стану. Вижу ты нормальный парень, крепкий офицер… Не в моей власти снять с тебя обвинение и восстановить на службе. Сам это должен понимать… Но особые обстоятельства дают мне широчайшие полномочия… Одним словом мне нужен твой боевой опыт и командная жилка.
- Так ведь он под следствием, - обвиняется по тяжёлой статье! – напомнил присутствующий в кабинете майор.
- Если согласишься, с этой минуты поступишь в моё распоряжение, - не обращая внимания на реплику подчинённого, пообещал заключённому Сокольничий.
Стас хмуро молчал: разве без ведома начальника тюрьмы его, действующего сотрудника полиции, бросили бы в камеру к уркам?! Но с другой стороны, пока неясно, к чему тогда этот разговор? Пауза затягивалась. Стас затылком чувствовал беспокойный взгляд нервно ёрзающего на своём стуле опера, который видать и сосватал заносчивого зека своем шефу. Вот только с какой целью?..
Сокольничий поднялся, неторопливо снял с себя китель и набросил на спинку кресла, после чего вышел из-за стола. Он открыл шкаф в углу кабинета и достал красивую бутыль:
- Будешь? Французский коньяк. Генеральский! Специально держу для разных проверяющих, но для тебя не жаль. - Тон рыжего подполковника стал другим, он будто уговаривал его снизойти, войти в положение, эту перемену в голосе здешнего хозяина Стас уловил мгновенно, и это ещё больше его озадачило.
Подполковник наполнил два стакана.
- Перед этим разговором, капитан, мы пробили твой послужной список по нашим каналам. Надо сказать, героическая у тебя биография! – Начальник вернулся за стол, надел очки и пододвинул к себе машинописный листок, коротко взглянул на него, и поднял уважительный взгляд на заключённого:
- Впервые встречаю такого как ты… Тут сказано, что после увольнения из российской частной военной компании, тебя тут же наняла сначала американская ЧВК DynCorp, потом Blackwater. Очень крупные военные корпорации. Для них ты тренировал новобранцев, обучал сотрудников местной полиции в Ираке и Афганистане, готовил кадры для спецподразделений. Но с тобой разорвали контракт после того как ты отказался расстреливать мирную манифестацию на центральной площади Багдада. А потом ещё согласился дать показания против своих американских боссов, которых подозревали в организации наркотрафика, поставках живого товара в бордели Европы и США. А также в контрабанде оружия...
- Странно как вы попали на работу в полицию, а не в тюрьму сразу после возвращения на родину? – едко поинтересовался майор, заместитель Сокольничего. – Наёмничество у нас преследуется по закону!
Стас пожал плечами и цинично ответил:
- По недоразумению. Я скрыл, что был наёмником.
- Хм… У нас это вполне возможно, - усмехнулся в усы Сокольничий. – Но для нас сейчас важнее, что даже среди отморозков-наёмников по счастью встречаются нормальные мужики со своим кодексом чести.
Выпили молча, будто бы за помин чей-то души. В голове у Стаса давно вертелся вопрос, и он решил, что случай подходящий чтобы его задать:
- Хочу спросить… Про парня, которого несколько дней назад перевели из нашей камеры в больницу. Что с ним?
Начальник поставил свой стакан на стол, неодобрительно взглянул на Легата из-под густых бровей и жёстко ответил:
- Ты солдат и сможешь понять. Твой знакомый умер, и мы сожгли его тело в печи. Так было нужно… В городе бушует опасная эпидемия, и так вышло, что мы оказались одним из островков безопасности.
Глава 27
В перерывах шоу по телевизору крутили рекламу очень популярного в последнее время йогурта новой торговой марки «Блюсан». Активное вещество на основе недавно обнаруженного планктона теперь пихали везде – от детского питания до омолаживающих кремов. Разные гуру от медицины, косметологии и фитнеса наперебой нахваливали чудо-сыворотку, приписывая сделанным на её основе продуктам нового поколения чудодейственные свойства. Якобы первые же испытания на добровольцах подтвердили, что такие йогурты, крема, витамины, биодобавки обладают ярко выраженным омолаживающим эффектом, буквально насыщают организм энергией молодости и здоровья, и даже исцеляют от неизлечимых болезней вплоть до рака. Даже серьёзные учёные не спешили опровергать апостолов диетической революции.
Правда, пока за пределы Москвы чудо-продукты не поставлялись. Дело в том, что ещё не были завершены все тестирования препаратов в Институте питания и в других лабораториях. Минздрав пока не выдал все необходимые разрешения. А единственный завод по изготовлению закваски только через полгода должен был выйти на полную мощность. Однако владеющая компаний «Блюсан» супруга столичного мэра торопилась оправдать многомиллиардные инвестиции, всеми правдами и неправдами активно продвигая свои продукты на рынок. Была развёрнута мощная рекламная компания. Правительство Москвы распорядилось, чтобы экстракт «Блюсана» добавляли в молоко и давали детям в детсадах и школах, для этого чиновники сумели отыскать пробел в соответствующем законе…
А всего десять дней назад производители сообщили о разработке ещё более продвинутой версии концентрата блюсан – «Неосан». И вот теперь актриса и фотомодель Нелли Пшеничная эмоционально рассказывала с телеэкрана, что использует омолаживающий крем «неонсан» только самой последней модификации «супернеонсан» NSS 40175.
67-летняя звезда действительно выглядела потрясающе. Было впечатление, что она помолодела сразу лет на тридцать.
- Поверьте, перед съёмкой в этом ролике я специально отказалась от услуг гримёра, – с подкупающей прямотой уверяла «звезда» ещё советского экрана. – Так что никакого обмана здесь нет, вы видите перед собой подлинный эффект от нового крема. Прежде я принципиально отказывалась рекламировать товары для здоровья и красоты, потому что дорожила доверием своих зрителей. И согласилась только потому, что убедилась сама в эффективности новинки. Всего три дня, как я стала наносить крем на свою кожу и посмотрите, как помолодели мои руки и лицо! У меня исчезли морщины и пигментные пятна, кожа стала такой же молодой и упругой, как в молодости, когда я дебютировала на большом экране в легендарной новогодней комедии. И с вами произойдёт то же самое. Я утверждаю это! Оказывается, не только в сказках возможны подлинные чудеса! И этим мы обязаны компании «Блюсан»!!! И лично её президенту Любови Вершининой, которая, кстати, отчисляет по три рубля с каждой баночки и каждого тюбика проданных препаратов своей фирмы в детские дома.
А на подходе, по словам разработчиков компании, была очередная новинка - «блюфлэйф» - «голубое пламя», которое должно стать ещё на порядок эффективнее …
Оторвавшись от экрана, Стас с недоумением взглянул на начальника тюрьмы. Было странно слышать про накрывшую огромный город эпидемию некоего опасного заболевания. Вот ведь по телевизору идут сериалы и крутят рекламу, будто жизнь идёт своим размеренным чередом. Однако, по словам начальника тюрьмы, счёт заражённых уже пошёл на тысячи. Правда пока не установлено точно, чем именно вызвана эпидемия и как развивается болезнь.
- Пока специалисты будут с этим разбираться, мы должны организовать карантинный барьер по периметру своей территории. Хочу поручить это тебе.
- Я согласен, – пожав плечами, наконец, ответил Стас.
- Ну вот и сладили! Молодец. – Подполковник открыл сейф, достал из него пистолет Макарова и две обоймы к нему, протянул Легату. - Но хочу тебя предупредить, чтобы наш уговор пока остался между нами, – попросил Сокольничий. – Моё начальство понукает меня следовать его распоряжениям и инструкциям… но где гарантия, что они сами не заражены? А в условиях осадной войны прежние правила не работают…
Из кабинета начальника Стас в сопровождении нескольких тюремщиков отправился осматривать периметр безопасности. Поднялись на крышу бутырского замка, прошлись вдоль внешней стены, осмотрели въездные ворота и КПП.
В заключении четверо мужчин поднялись на знаменитую пугачёвскую башню и остановились возле узкого окошка-бойницы. Отсюда открывался вид на прилегающий к стене уютный московский дворик, утопающий в зелени, с деткой площадкой, цветниками и скамейками. Там шумно носилась и возилась в песочнице малышня, прогуливались пенсионеры и мамаши с колясками. Всё это никак не увязывалось в голове Стаса с только что услышанным рассказом.
Сокольничий не спускал с Легата внимательных глаз и почувствовал его недоумение.
- Мы тут мало что знаем о том, что творится снаружи, - пояснил подполковник, - но нам уже известно, что днём эпидемия может не проявлять себя в полную силу. Она как бы прячется. Разве что у заразившихся проявляются симптомы, как при обычном гриппе или ОРЗ. Но с наступлением темноты больные теряют человеческий облик. Становятся опаснее самых буйных уголовников. Обыкновенные обыватели обращаются в монстров, сбиваются в стаи и рыщут по улицам, нападая на любого, кто окажется на их пути. По ночам город захлёстывает насилие. Лишь в тюрьмы эта зараза пока не проникла. Но думаю это лишь вопрос времени, если не принять срочные меры. Поэтому мне нужен настоящий профи, чтобы принял команду над моими парнями, обеспечил защиту наших семей.
Хозяин тюрьмы, ещё вчера смотревший на любого заключённого сверху вниз, теперь действительно откровенно заискивал перед одним из них:
- Потому что у меня нужного опыта маловато, - оправдывался он, - я ведь прежде чем в это кресло сесть, занимался хозяйственной работой.
Стас слушал его вполуха, размышляя о своём. Его беспокоило, что старая тюрьма только с виду производит впечатление цитадели, на самом деле век этих древних стен давно истёк.
- Пока я ничего не могу обещать – откровенно сказал он начальнику. - Все подходы к стене представляют собой либо густую «зелёнку», либо загромождены самостроем. Трудно будет контролировать прилегающую территорию. Тем более что и людей у вас недостаточно.
- А вы надеялись увидеть крепостной вал и ров с водой? - съязвил заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин, капризно кривя мясистые губы. – Вас освободили из камеры, чтобы вы дали конкретное заключение, а не занимались демагогией. Скажите конкретно, что нам делать?
Поймав на себе его враждебный взгляд, Стас ухмыльнулся:
- Вешаться.
Дородный майор стал пунцовым, мгновенно вспотел, словно разошедшаяся по швам винная бочка, и не знал, что ответить на такое хамство.
Стас почувствовал весёлую злость, у него не было никакого желания кого-то тут обнадёживать и успокаивать:
- Если появится противник, хоть немного подготовленный к штурмовым действиям, то визита незваных гостей на территорию не избежать… Того, кто попытается прорваться со стороны Новослободской улицы через подворотню жилого дома, остановить сможет только пулемёт…
- И что ты нам посоветуешь сделать? – нервно поинтересовался опер Жгутов. – Ведь можно же как-то дополнительно укрепиться, что-то придумать, чтобы нас не застали врасплох…
Легат лишь пожал плечами. Он всё ещё не мог отделаться от ощущения, что стоящие рядом мужики - его тюремщики. «Неоновому Китайцу» не составило труда их купить. И лишь волею случая он до сих пор жив, так какого чёрта он должен их утешать?!
Тимофей Петрович Сокольничий тяжело вздохнул после слов Стаса, словно очнувшись от невеселых мыслей.
- Ну-у, с богом! – протянул он Легату руку. – Мой заместитель уже довёл до сведения всех сотрудников, что они поступают под твоё командование. Заставь их собраться, обучи!
Пронзительный младенческий крик со стороны детской площадки заставил начальника тюрьмы вздрогнуть. Подполковник отвёл Легата в сторонку, голос его стал ещё более заискивающим:
- Понимаешь какое дело…все мои домашние теперь здесь - дочка с зятем, внучки, жена, мать. Дочь только три месяца назад снова родила… Я на тебя очень надеюсь, солдат.
«Ничего, - увещевал себя подполковник. - Этот капитан - парень крепкий, проверенный в самых немыслимых переделках. Справится и сейчас. Надо лишь довериться его опыту и профессионализму».
Глава 28
Прежде чем приступить к новым обязанностям, надо было зайти в санчасть, чтобы переодеться и забрать вещи. Здешний врач уже был в курсе перемен в положении пациента, и попросил Легата немного задержаться, он хотел что-то ему показать.
Доктор зачем-то подвёл Стаса к двери с табличкой «морг». Провожатый отворил дверь, и они оказались в холодной мертвецкой с бетонными стенами, вдоль которых стояли пустые каталки. И ни одного трупа.
- В последнее время всех мертвецов мы сжигаем, - откровенничал доктор. - Таково распоряжение начальства. Лишь в одном случае я частично нарушил приказ. Доктор произнёс это с многозначительным видом, прежде чем толкнуть следующую дверь, за которой находилась небольшая комнатка-бокс, облицованная белой плиткой - то ли кабинет, то ли лаборатория, а скорее и то и другое одновременно. По левую руку располагался письменный стол с компьютером, по правую - от стены до стены тянулся стеллаж с микроскопом, стерилизатором, ещё какими-то приборами. Доктор деловито по пути наклонился к монитору компьютера и с таким же деловым видом прошёл в дальний конец комнаты. Стас в это время читал ярлычки на колбах с патологоанатомическими препаратами.
Доктор поднёс палец к губам, предлагая соблюдать тишину, и отдёрнул белую занавеску. В закутке от глаз посторонних была скрыта…человеческая голова в эмалированной миске. Доктор щёлкнул пальцами, вдруг веки покойницы дрогнули, по лицу её прошла судорога, казалось, мёртвая голова оживает!
Доктор позвал:
- Эй!
В ответ на его голос покойница открыла глаза!..
Доктор пояснил Стасу, который заворожено глядел на зрачки покойницы, будто светящиеся изнутри голубоватым светом:
- Она попала ко мне с пулей в голове. Электрическая активность мозга, естественно, была на нуле. Сердцебиение отсутствовало. Прочие жизненные функции тоже прекратились. Обычный труп. И всё-таки кое-что меня насторожило. Поэтому я решил не отправлять её целиком в печь. Тело сильно изменилось, но это не было похоже на обычное трупное окоченение: я сломал бензопилу, чтобы отделить голову. А через пару часов меня ожидал сюрприз…
- У вас есть этому какое-то объяснение? – пробормотал потрясённый Легат.
- Вероятно головной мозг носителя вируса не погибает, активность его временно сильно замедляется, но он продолжает функционировать, одновременно мутируя под воздействием вируса и превращаясь в абсолютно иной орган. - Доктор печально улыбнулся: - Возможно у человечества впервые появился шанс на бессмертие. Только вряд ли это можно считать хорошей новостью для нас с вами… Они другие. Сами можете убедиться.
Уродливая гримаса злобы исказила лицо покойницы, безумные глаза её налились ненавистью, она по-звериному оскалила зубы.
По словам доктора, до своей смерти несчастная работала поваром на тюремной кухне. Три дня в неделю здесь, а оставшиеся два - по совместительству в детском саду в другом районе Москвы. Там и попробовала новый продукт, который до сих пор упорно продолжают рекламировать по всем телеканалам...
Отрезанная голова с яростным ядовитым шипением клацала челюстями, желая впиться зубами в стоящих рядом мужчин. Легат был поражён и одновременно отказывался верить своим глазам. Ведь такого просто не может быть! Сколько ему довелось повидать на войне оторванных голов, но ведь ни одна из них не моргала и не пыталась что-то сказать. Стасу казалось, что это какой-то трюк, специально подстроенный ушлым медиком с какой-то, пока неведомой ему целью. Хотелось себя ущипнуть – вдруг всё это ему снится.
…До конца дня ещё много чего надо было успеть. Капитан распорядился укрепить въездные ворота и дополнительно перегородить заезд с улицы грузовиком. Конечно то обстоятельство, что ворота были снабжены электрическим приводом, упрощало их эксплуатацию, но нужно было подстраховаться на случай перебоев с подачей энергии. В первую очередь требовалось подготовить людей к действиям в обороне по армейским методикам.
И тут новый начальник охраны столкнулся с непониманием и даже саботажем со стороны некоторых подчинённых. Многим сотрудникам тюрьмы было странно, что над ними поставили недавнего заключённого. От некоторых он сам предпочёл бы избавиться, так как не видел в них никакой ценности. Загвоздка состояла в том, что выбирать ему особо было не из кого, ибо половина сотрудников тюрьмы продолжала охранять зэков, которых по камерам сидело около трёх тысяч. И всё-таки Легат решил, что надо отфильтровать свою команду.
Для этого он выстроил во дворе возле въездных ворот своё небольшое войско, и когда все тридцать человек вытянулись в линию, неторопливо прошёлся вдоль строя, внимательно рассматривая каждого. Почти у половины на лицах было написано угрюмое непонимание или затаённая злость на чужака.
- Вижу, что особой радости по моему поводу вы не испытываете, - обратился Легат к подчинённым после осмотра. – Что ж, я не девка, чтобы вам нравиться. Признаюсь, что ваши рожи мне тоже малосимпатичны. Но коль уж я согласился на эту работу, то сделаю её. С теми, кто решит мне доверять. Остальные могут быть свободными, пусть выходят из строя и проваливают к такой-то маме!
Капитан обвёл вопросительным взором строй, но никто не шелохнулся.
- Не бойтесь, вашему подполковнику я всё объясню. Пусть он найдёт вам другую работёнку, а мне нужны добровольцы.
Через минуту в строю осталось всего восемь человек.
«Не густо, - кисло усмехнулся про себя Легат, оглядывая жидкую цепочку добровольцев. - Как же я с таким воинством удержу километр стены?!». Однако делать нечего, надо было расставлять посты и организовывать патрулирование внешнего периметра, которое должно вестись круглосуточно.
Стас составил график дежурств и разбил людей по сменам. Ещё хорошо, что не требовалось особо втолковывать им принципы несения караульной службы: мужики не первый год служат и привыкли, что зэки ошибок не прощают. И всё-таки кое-каким нехитрым заповедям окопной науки недавний фронтовик своих людей по ходу дела ненавязчиво поучал. Ведь даже спать после дежурства им предстояло с оружием наготове, и сон их должен быть чуток.
…После инструктажа к Легату подошёл мужик с погонами прапорщика. Стас сразу его вспомнил: этот прапор отводил его на последнее свидание с адвокатом, а когда вёл обратно в камеру, шепнул привет от сослуживцев. Оказалось, у мужика беда. Дома у него, в двухкомнатной квартире, лежит парализованная после инсульта мать-старуха.
- Один я у неё, понимаете! – чуть не плакал прапор. - Никому больше до неё дела нет. Если не заберу мать, умрёт она. Я уже обращался к начальству, но майор Рюмин наорал на меня и запретил впредь даже заикаться о поездке домой. – Странно было видеть сорокалетнего усача с пудовыми кулачищами и глазами полными слёз.
- Сколько тебе нужно времени? – Стас взглянул на часы.
Прапорщик обрадовано засуетился:
- Так у меня тут машина неподалёку, я мигом - туда и обратно! Мне главное за ворота выбраться.
- Хорошо, пошли.
Стас первым зашёл в будку проходной и, едва кивнув двоим охранникам, чётким шагом подошёл к металлической двери, приник глазом к смотровой прорези.
- Так, пока всё спокойно… - протянул он, изображая озабоченность, и бросил через плечо: – Дежурный! Вот что…Пусть прапорщик проверит прилегающую территорию.
- Так ведь приказ никого не выпускать без специального разрешения руководства!
- Это называется разведкой, у нас должны быть глаза не только на стенах, но и дальше, – снизошёл до объяснений капитан.
- Но ведь подполковник Сокольничий запретил…как же так…по инструкции не положено.
- Я теперь отвечаю за безопасность! Вот так! Если я говорю, значит, можно, – резко осёк дежурного по КПП Легат.
- Слушаюсь! – сдался старший караула. – Ежели что, скажу, что вы приказали.
Заскрипела открываемая дверь. Перед тем как выскочить наружу, взволнованный прапорщик благодарно сжал капитану руку и ещё раз шёпотом заверил:
- Через два часа вернусь, как штык буду!
Глава 29
С наступлением темноты забот заметно прибавилось, ведь это была его первая ночь в качестве коменданта крепости. Ответственность и необычность ситуации были таковы, что какой-либо сонливости и усталости не чувствовалось. Чуть ли не каждый час приходилось обходить посты, чтобы убедиться, что никто из дозорных не заснул, что все двери надёжно заперты.
Выходя на наблюдательные точки, Стас не мог отделаться от странного ощущения, будто находится не в центре большого города, а заброшен в сердце враждебной дикой местности: вокруг жилые дома, а ни одного светящегося окна! Как в войну, когда горожане вынуждены были соблюдать светомаскировку и комендантский час. Город словно вымер, не слышно машин и вообще ничего, что напоминало бы привычную ночную Москву. И будто нет больше ни домов, ни людей… И что-то подсказывало Легату, что ему тоже следует от греха подальше тоже погасить подсветку главного тюремного замка и все фонари во внутреннем дворе, чтобы не привлекать к себе внимания…
Да, страх теперь правил в городе бал. По вечерам люди боялись выходить из домов, редкие прохожие спешили убраться с пустынных улиц. Забиться по квартирам, словно по норам. Но и в собственных домах москвичи не чувствовали себя в безопасности: прислушивались с тревогой и страшились лишний раз высунуться за дверь. Промозглый изнурительный страх томил Москву, давил тяжким гнетом, густел день изо дня, и казалось, с каждым днем труднее становилось дышать: город начинал задыхаться. Тяжелый токсичный ужас едко травил некогда жизнерадостную праздничную столицу.
Поднявшись на башню, Стас через узкое оконце снова задержал взгляд на прилегающей к тюремным стенам местности. Тёмные коробки многоэтажек казались горами, а подступающие к стенам заросли - полными опасностей джунглями. Странно было думать, что где-то там накануне гуляли мамаши с детьми. Всё приобретало фантастический вид. А может, пока они тут заперты за колючей проволокой без связи с внешним миром, всё население эвакуировалось?!...
Лишь тёплый ветер в раскрытое окно, обдувая лицо, приносил с собой привычные запахи окружающего города, и они немного наполняли образовавшуюся в душе пустоту, будили воспоминания…
Нет, не стоит давать волю воображению и эмоциям! Стас внутренне встряхнулся и взглянул на светящийся циферблат наручных командирских часов: «Да, но где же прапорщик? Обещал ведь управиться за пару часов. А если дезертировал?!... Ну зачем же сразу подозревать человека, мужик показался надёжным. Может просто задерживается, всех осложнений ведь не предусмотришь. Наверное, не так-то просто собрать прикованного к постели больного в дорогу и перетащить на себе вместе с необходимыми пожитками в машину, я ведь даже не спросил на каком этаже у него квартира. А если ещё лифт не работает? Теперь ведь всё возможно».
Чтобы не маяться в неизвестности, капитан вышел через служебную проходную за территорию и стал ждать возвращения подчинённого. Он стоял на крыльце и не спускал глаз с туннеля подворотни, выходящей на прилегающую улицу. Было очень тихо. Странно, Стас поймал себя на том, что почему-то сжимает пистолет, точно ему грозит неведомая опасность. Сознание работало на опережение ситуации, как будто он снова на войне. И пусть вокруг пока всё спокойно, - шестое чувство никогда не подведёт, если умеешь к нему прислушиваться…
***
Телепродюсер Ксения Звонарёва оказалась единственная из всей их съёмочной группы, кто не погиб под гусеницами танка. И всё же женщина чувствовала себя раздавленной. Особенно в первые часы после… Будто её тоже перемололо в кровавый фарш. За двадцать лет в журналистике Ксении приходилось видеть всякое, не раз она попадала в серьёзные переделки, но впервые была настолько потрясена. Это был шок! Частичка её всё ещё была там – на перекрёстке и следила расширенными пустыми глазами за чертями в чёрных комбинезонах, которые, наверное, брезгливо морщась, вычищали шанцевым инструментом из траков гусениц своей боевой машины какие-то кровавые ошметки, клочья одежды и волос… Ужас и растерянность почти лишили 37-летнюю женщину самообладания. И всё-таки Звонарёва сумела остаться профессионалом. Потому что не спряталась дома, не бросилась к друзьям, а решила, чего бы это ей не стоило, добраться до конечной точки маршрута, - пусть и одна из всей съёмочной группы, без отснятых кассет, но она доведёт дело до конца…
Большую часть пути Ксения брела пешком по пустынным улицам, рыдая в голос по погибшим друзьям. Хотя по часам был утренний час пик, когда тысячи людей должны спешить на работу, но Москва продолжала спать, будто в забытьи. Огромный город выглядел вымершим — ни одного автобуса или маршрутки. Изредка на большой скорости проносились одинокие легковушки, но можно было идти битый час и ни встретить ни одного прохожего. Москва, похоже, начала страшиться пробуждения. Каждое утро жители с опаской ждали ночных вестей и, узнав, ещё глубже погружались в трясину ужаса.
После нескольких часов ходьбы её начало подташнивать и вообще стало хреновато, так что продолжать топать на своих двоих стало невмоготу. И тут впереди из переулка вывернуло такси (первое за много часов пути). Водитель оранжевого «Мерседеса» притормозил на её вскинутую руку. Ксения подбежала к приоткрытой двери и, поблагодарив, назвала адрес.
Мужик окинул её оценивающим взглядом и с нагловатым видом объявил:
- У меня специальный тариф – 200 евро за километр.
- Сколько?! – изумилась Ксения.
Он повторил без тени смущения.
Журналистка порылась в карманах, набрала почти пять тысяч рублей и протянула водителю:
- Это всё, что у меня есть.
- Тогда иди дальше пешком.
- Войдите в положение, прошу вас!
Плюгавый замухрышка мерзко ухмыльнулся и объявил новые условия:
- Тогда натуральный обмен, красуля: за отсос - скидка пятьсот евро; за полноценный секс – везу бесплатно.
- Да пошёл ты!
- Сама пошла, шалава!
С выкриком «Тварь!» Ксения плюнула в ненавистную рожу! Со всей силы захлопнула водительскую дверь – плюнула ещё и на лобовое стекло, и несколько раз с силой ударила по капоту. После чего бросилась бежать, таксист рванул следом.
Через пятьсот метров Ксения выдохлась. Видя, как к ней угрожающе приближается выскочивший из машины оплёванный таксист, и что сейчас её будут бить, журналистка выставила перед собой телефон и объявила, глядя в экран:
- Нападение на лейтенанта Казявину! Центральная! Вызываю центральную ФСБ! Срочно высылайте подкрепление!
На её удачу над крышами как раз пролетал военный вертолёт. Ксения быстро переориентировалась на него:
- Я тут. Вовремя вы. Ожидаю эвакуации.
Таксист, мгновенно сообразив, что влип, бочком стал пробираться по стенке к своей машине. Но мнимая агентша уже «приказывала» пилотам:
- Стреляйте по жёлтой машине! Маньяка я скручу сама.
Перепуганный извозчик зайцем метнулся в подворотню. Импровизация удалась. А телефон... вообще-то он был чужой, свой Ксения не успела вовремя зарядить, а этот старенький кнопочный аппарат подобрала недавно на улице и хотела подарить какой-нибудь бабуле, в нём и камеры то, наверное, не было...
В панике дав дёру, таксист оставил ключи в зажигании, можно было ехать. В салоне играла музыка, но Ксении было противно всё, что нравилось сбежавшему таксисту. Она нажала кнопку приёмника, и желтоватая шкала за стеклом настройки слабо осветилась. Пока старенькая радиола медленно врубалась, Звонарёва поискала глазами какой-нибудь воды или еды. Из бардачка вывалилась куча разнообразного женского нижнего белья.
«Фу, вот засранец! - с отвращением скривилась журналистка. – Надо было всё-таки соглашаться на минет, чтобы оторвать у извращенца всё его хозяйство!».
На заднем сиденье нашёлся термос с кофе и свёрток с бутербродами. Ксения сделала несколько глотков и по телу прошла волна тепла. В этот момент из приемника послышалось громкое шипение и треск. Женщина принялся крутить ручку настройки. Поначалу не было ничего, кроме помех, но затем её слух уловил что-то, похожее на обрывок фразы и Ксения попыталась точнее настроиться на эту станцию.
Наконец из приемника донесся металлический голос:
- …сигналал аварийной радиосети. Передачи большинства станций регулярного вещания временно прекращены. Для получения экстренной информации оставайтесь настроенными на эту волну. Органы охраны правопорядка призывают вас без крайней необходимости не покидать ваши дома. Все двери и окна должны быть заперты и по возможности дополнительно укреплены. Экономно используйте пищу, воду и медицинские препараты. Силы гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Постарайтесь без крайней необходимости не пользоваться личными автомобилями и не покидайте свое жилище. Ещё раз напоминаем: все двери и окна должны быть закрыты. Будьте бдительны! Не доверяйте даже соседям и родственникам, которые могут оказаться носителями вируса!
Последовала короткая пауза, после которой в эфире возник живой голос радиоведущего:
- Мы ретранслируем это сообщение федеральных властей каждый час. Я и мои коллеги сознательно приняли решение остаться с вами, наши радиослушатели.
Конечно Ксения сразу узнала голос Глеба Венедотова, главного редактора «Эха столицы». Она мысленно увидела добродушное, немного нелепое лицо с бородой и неизменно растрёпанной шевелюрой, умный, внимательный, с ироническим прищуром взгляд популярного ведущего и главного редактора самой известной оппозиционной радиостанции Москвы, да и всей России. Они были знакомы. Когда-то вместе работали над одним проектом и с тех пор болтали по-приятельски, встречаясь на каких-нибудь мероприятиях, иногда даже созванивались. Два месяца назад случайно пересеклись в телецентре Останкино и несколько часов провести за чашечкой кофе в пресс-баре. Глеб обронил тогда с затаённой тревогой, что получает угрозы от людей, которым очень не нравятся его критические передачи о коррупции в высших эшелонах власти, а также в поддержку лидера оппозиции Иннокентия Напального. Правда он привычно храбрился, делая вид, что ему не привыкать к давлению, но Ксения запомнила его усталый затравленный взгляд.
- ...Итак возвращаемся к теме нашего разговора, - мягко звучал интеллигентный учительский голос Венедотова из приёмника. – До перерыва я говорил, что, по моему мнению, причина происходящего кошмара в нашем городе, в том числе, в ужасающей коррумпированности и непрофессионализме властей всех уровней. Потому что власть, - она на то и власть, чтобы уметь справляться с самыми серьёзными и нестандартными кризисами…
Ксения была восхищена! Эти ребята не покинули город и продолжают выполнять свой профессиональный долг, тогда как большинство чиновников далу драпу. Журналисты из «Эха» никогда не боялись говорить правду, в отличие от большинства коллег, за это власти их ненавидят, но поделать ничего не могут. Она тоже должна быть там! Глеб обязательно пригласит её к себе в эфир, и она сможет рассказать о том, что случилась с нею и её съёмочной группой.
- К сожалению, - мягко звучал голос из радиолы, - у нас есть очень влиятельные персоны, которые по причине принадлежности к семье первого лица города, получили статус священно коровы и поэ...
В этот момент Глеб осёкся, в эфире появились ещё чьи-то громкие агрессивные голоса.
- Прошу прощения у наших слушателей, но только что на нас напали зомби, - чуть дрогнувшим голосом сообщил ведущий у микрофона.
Ксения вздрогнула. Но Венедотов с чувствующейся даже на расстоянии горькой усмешкой пояснил:
- Нет, это не те несчастные, которых болезнь лишила разума. К нам в редакцию ворвались провокаторы, прячущие лица за глухими масками, разрисованными под ужасные морды киношных зомби. Они явились сюда, чтобы помешать нам рассказывать вам всю правду о том, что происходит.... Впрочем, молодчики уже готовы пойти на попятную, опасаясь разоблачения. Теперь они уверяют, что цель их благородна: якобы, в здании есть заболевший и они проводят эвакуацию для обеззараживающей обработки всех помещений. Среди налётчиков действительно есть люди в специальных костюмах биологической защиты и противогазах.
Только нас всем этим маскарадом ряженных не облапошить. Этих людей несомненно наняли и подослали, чтобы сорвать нам сегодняшний эфир. Мы вынуждены подчиниться силе. Только пусть негодяи, стоящие за этой подлой акцией, знают, мы обязательно проведём собственное журналистское расследование, поимённо установим всех исполнителей, докопаемся до заказчиков и всё это выдадим в эфир! А также отправим запрос в прокуратуру с требованием возбуждения уголовного дела. Пока же я призываю коллег, если кто-то нас слышит: срочно приезжайте и поддержите нас! Как показывает практика, подобная подвальная плесень очень неуютно себя начинает чувствовать при свете наведённых на них прожекторов и телекамер.
Через двадцать минут Ксения уже подъезжала к зданию на Новом Арбате, где размещалась радиостанция. Она уже видела вдали, как выведенных из здания журналистов какие-то люди в камуфляже и масках-балаклавах выстраивают вдоль тротуара с поднятыми и заложенными за голову руками. Там был и заместитель Глеба Саша Батманов с его великолепными гусарскими усами, хорошо заметными издали. Журналисты покорно делали всё, что им велят налётчики. Лишь Глеб о чём-то продолжал яростно спорить, размахивая руками, с высоким крупным человеком. Внезапно тот выстрелил в журналиста в упор, прямо в лицо. Глеб упал. Следом другие боевики открыли бешенный огонь по выстроившимся в ряд сотрудникам радиостанции. Ксения закричала от неожиданности и нажала на тормоза. Её заметили, по разворачивающемуся автомобилю такси тоже стали стрелять.
Глава 30
Москва, Кутузовский проспект
Директора корпункта французской телекомпании «TF-1» Доминика Брюийо Звонарёва застала возле редакционного «Пежо» во дворе дома, где иностранные телевизионщики арендовали помещение под офис и студию. Француз куда-то очень спешил и постоянно подгонял коллег, чтобы они скорей заканчивали погрузку.
Брюийо как всегда был сама элегантность: поверх модного пиджака изящным узлом завязан яркий шарф, курчавые, медного цвета кудри красиво ниспадают из-под клетчатой кепки на плечи. Однако впервые за время их знакомства галантный парижанин при встрече не поцеловал Ксению в щёку и даже не снял перчатку с руки, когда она протянула ему свою.
Лицо француза по самые глаза было спрятано под медицинской маской. Можно было бы подумать, что это из-за безобразно переполненных мусорных контейнеров во дворе, которые буквально утопали в отходах и источали ужасную вонь, если бы не перчатки из толстой кожи, которые француз натянул в это тёплое солнечное утро. Похоже, новость об эпидемии не на шутку перепугала иностранца, и он опасался любого контакта с местными жителями. Тем не менее он с живейшим участием выслушал рассказ коллеги, которая постаралась взять себя в руки, чтобы ничего не упустить.
…- Это чудовищное преступление! - глуховатым голосом воскликнул из-под маски француз, едва Ксения замолчала. – Не могу поверить, что это случилось здесь в Москве! Обычно столь варварски расправляются с прессой в Африке или на Ближнем Востоке, но тут!..
– Послушайте, Доминик, вы меня знаете, я всегда отвечаю за свои слова. Наша расплющенная танками машина наверняка всё ещё находится на проклятом перекрёстке, раздавленные тела моих коллег тоже. Вы сам можете всё увидеть и снять репортаж, я собственно за этим и приехала. Моего коллегу Глеба Венедотова тоже убили прямо на моих глазах, и думаю, что их изрешечённые пулями трупы тоже на месте. Я уверена, что с Венадотовым свели счёты, используя эпидемию, как прикрытие: всё можно будет списать на свихнувшихся от болезни бесноватых или просто распоясавшихся уголовников.
- Я не хотел вас обидеть, Ксения, - француз виновато опустил глаза, прикрыв их пушистыми ресницами, голос его из-за маски стал ещё глуше. - Просто я не предполагал, что в ваших СМИ уже введена абсолютная цензура и что она приняла столь крайние формы. Ведь ваши власти, не смотря на проблемы в отношениях с Западом, пытаются выглядеть европейцами… Почему они сделали это?
Ксения потерянно пожала плечами:
- Мы просто хотели рассказать правду как можно большему числу людей. То, что происходит в городе, носит настолько сенсационно-взрывоопасный характер, что власти принимают крайние меры для замалчивания.
- Да, да, вы правы, эти истории заслуживают того, чтобы о них немедленно узнали в мире, – закивал головой Брюийо, отчего-то избегая смотреть русской в глаза. - Где ыы говорите, это произошло?
Ксения повторила адреса, но тут ей в голову пришла мысль, которая заставила её от ярости кусать себе губы:
- Хотя, убийцы ведь могли уже зачистить улики… - Впрочем, её тут же осенило: - Зато я знаю бортовой номер танка! Вряд ли они успели убрать его из города. Надо поторопиться, Доминик!
- Хм, вы понимаете какая штука…- замялся француз, - к сожалению, сам я не смогу поехать с вами, но я пошлю своего русского стрингера, он всё снимет и передаст мне материал.
Возле редакционного джипа с дипломатическими номерами как раз появился молодой человек с картонной коробкой в руках.
- Это всё, Владимир? – спросил его Брюийо.
- Да, видеоархив весь, – ответил парень.
- Отлично! Послушай, Владимир, ты сможешь прямо сейчас выехать на съёмку с Ксенией? Она введёт тебя в курс дела по дороге.
- Без проблем, мэтр.
- Тогда иди готовь аппаратуру.
Парень кивнул и быстро направился обратно в здание. Доминик кивнул ему вслед:
- Поедите на его машине. Не волнуйтесь: Владимир отличный оператор, мы работаем с ним давно, и он никогда меня не подводил.
Затем француз с озабоченным видом снова набрал номер на своём мобильном телефоне и стал неприкаянно расхаживать туда-сюда. Через минуту он резко повернулся к русской и воскликнул с досадой:
- Ну вот куда она могла подеваться?! Скажите, Ксения, все русские женщины такие необязательные?
- У вас что-то случилось, Доминик?
Француз признался, что сам не свой из-за подруги по имени Надежда. Вчера вечером она уехала проститься со своей близкой подругой перед отлётом в Париж и утром обещала вернуться. Он не смог составить своей пассии компанию, потому что всю ночь монтировал сюжет для утренних новостей. Телефон её не отвечает, отчего он ужасно волнуется.
- Я выхлопотал ей разрешение ехать со мной, а она пропала.
Выяснялось (и для Ксении это стало большой новостью), что иностранные посольства уже проинформировали своих граждан, находящихся в Москве, что оставаться им опасно. Но просто так покинуть город нельзя. В Лужниках на стадионе создана особая зона «Олимпик-1» - для иностранных граждан, обладающих дипломатическим статусом. Оттуда будет организован специальный транспортный коридор, по которому автобусы с иностранцами смогут покинуть Москву. Так им было обещано.
- Но это секрет, – предупредил Ксению коллега. - Из посольства меня строго предупредили, чтобы я никому из русских об этом не говорил.
- Вот видите, Доминик. Власти специально держат собственное население в неведении. Военное положение не объявляется, но на улицах хозяйничают танки. И всё же думаю, что скоро город может погрузиться в хаос. Иностранцев вывозят, чтобы избежать проблем с остальным миром. Я опасаюсь, что как только дипломатический корпус и зарубежные журналисты покинут Москву, армия может начать проводить крупномасштабную зачистку территории.
- Но почему они официально не объявляют карантин?! – не мог взять в толк француз. – Тогда ваше правительство может обратиться за помощью к ООН и к Европейскому союзу. Неужели они думают, что им откажут из-за санкций?
- Я полагаю, что из эгоизма и ложного понимания великодержавности, - предположила Ксения. – На население власти плевать. При этом «тузы» боятся разделить судьбу простых горожан. По моим сведениям, чиновники уже несколько дней массово покидают город. Правда многих останавливают у КПП и разворачивают. Это называется санитарный кордон. Но наверняка для обладателей правительственных мигалок выделен секретный коридор, навроде вашего дипломатического.
В этот момент из ближайшего к ним подъезда появился худой, как жердь, мужчина, некоторое время он постоял, будто прислушиваясь к чужому разговору, потом двинулся в их сторону странной неуверенной походкой. Доминик даже рот раскрыл от удивления.
Мужчина подошёл к ним вплотную, его губы, подбородок, одежда были испачканы засохшей кровью. Не меньше поражали зрачки – они странно светились и непрерывно бегали, так смотрят на мир новорожденные, которые ещё не научились фокусировать взгляд. Тем не менее, незнакомец очень вежливо поздоровался с Домиником и сообщил:
- Удивительно, я вас себе примерно таким и представлял!
Француз машинально ответил любезностью. Но невпопад, так как явно был сбит с толку. Через минуту, когда незнакомец удалился на достаточное расстояние, потрясённый Доминик шепнул Ксении:
- Этот человек был слепым! Клянусь вам! Только вчера я видел его в зелёных очках, он шёл очень медленно, постукивая по тротуару белой палочкой… Как такое возможно?!
Брюийо замолчал, о чём-то хмурясь.
- Хорошо, я немедленно позвоню своему шефу в Париж и пусть информация, которую вы мне рассказали, пройдёт в эфире в ближайшем выпуске новостей.
К машине подошёл полноватый, сильно лысеющий коллега Доминика, и они перешли на французский. Штатный оператор Брюийо убеждал шефа, что им немедленно надо уезжать. Доминик отвечал, что не может бросить подругу, от которой нет никаких известий. «Не сходи с ума, старина! – давил на соотечественника плешивый. – Ситуация очень серьёзная, нам нельзя опаздывать. Вспомни: в Париже тебя ждёт Мадлен! Зачем губить себя из-за какой-то ветреной русской шлюхи. Когда вернёмся сюда через полгодика, - ты легко найдёшь ей замену». - Толстяк покосился на присутствующую блондинку, полагая, что она не понимает их разговора; и покраснел, словно рак, когда вдруг услышал:
- Как ветреная русская шлюха, хочу авторитетно заявить вам, месье, что французские мужики сильно измельчали, если собственная шкура вам дороже любви.
Толстяка словно застукали обмочившимся в штаны, он забормотал «пардоны», нелепо переминаясь с ноги на ногу и хлопая себя от смущения руками по бёдрам, явно не зная, куда ему деться под испепеляющим взглядом блондинки. На Доминика тоже было больно смотреть. Неожиданно он решил круто изменить свои планы:
- Ты согласна помочь мне найти мою Надин? – вдруг попросил он Ксению, больше не пряча от неё глаз. - Но вначале мы вместе снимем убойный репортаж, о том, что происходит в городе.
Глава 31
Неподалёку послышался гул приближающейся машины. Спустя минут пять из тьмы выбросило человека. Он забежал в подворотню и остановился, чтобы перевести дух - одной рукой схватившись за сердце, другой облокотившись о стену. Стас узнал его по кряжистой сутулой фигуре: в прапорщике было мало военной выправки, зато чувствовалась крестьянская порода.
Капитан сделал несколько шагов навстречу и инстинктивно остановился. Где-то неподалёку раздался призывной вой, вырвавшийся из глубины глотки то ли заматеревшего бродячего пса, то ли существа намного страшней. Возник быстро нарастающий топот множество ног и вслед за прапорщиком в подворотню влетела толпа обезумевших двуногих. Они набросились на жертву, словно стая оголодавших волков и стали рвать на куски. Вопли заживо пожираемого человека быстро перешли в невнятное бульканье, которое поглотило плотоядное рычание и чавканье одичавших человекоподобных существ. Их было около пятнадцати. Чёрные тени сгрудились возле стены и каждый спешил урвать себе побольше мяса. Похожее на мешок тело на асфальте ещё как будто вздрагивало, а из него выдёргивали внутренности, ломали суставы, дробили черепную коробку о стену, чтобы скорей полакомиться мозгом. Отчётливо были слышны все подробности отвратительного пиршества. Сознание отказывалось верить в то, что урчат и постанывают от наслаждения не какие-то дикари, а обычные мужчины и женщины в штанах и платьях!
Стас почувствовал, как к горлу подступает тошнота, палец сам снял пистолет с предохранителя. Металлический щелчок мгновенно привлёк внимание хищников в подворотне. Они разом перестали работать челюстями. Словно по команде все пятнадцать голов повернулись на подозрительный звук. От стаи отделилась коренастая фигура, светящиеся во мраке глаза жадно выискивали новую добычу. Стас попятился и вжался спиной в кирпичную стену. В этот момент он понял, что нельзя привлекать к себе внимание…
…Пятнадцать минут спустя Легат снова злой, задумчивой походкой направлялся в морг тюремной больницы.
Доктор в своём кабинете кормил голову. Для этого он насаживал крысиные тушки на металлический шампур и протягивал угощение к оскаленной пасти, чтобы не лишиться пальцев.
- Что вы ещё знаете о них? – с порога потребовал подробностей Стас.
Доктор усмехнулся:
- Судя по выражению некоторой ошалелости на вашем лице, вы только что познакомились с нашими новыми соседями! Что ж, поздравляю!
- Это что - болезнь? Существует против неё какая-то сыворотка?
- Вы задаёте мне слишком серьёзные вопросы, которые не в моей компетенции. Я ведь всего лишь рядовой тюремный доктор. Правда у меня имеется собственная версия относительно того, что произошло. Есть вероятность, что начавшаяся эпидемия как-то связана с разрекламированным эликсиром на основе этого суперпланктона. О нём теперь говорят везде и постоянно. Скоро из любого толчка будут рассказывать, как он усиливает иммунитет от всех болезней, улучшает женскую кожу и резко повышает потенцию. Якобы проводились исследования, и они пока не выявили никаких противопоказаний, зато доказали фантастическую эффективность и универсальность вещества. Сам министр здравоохранения не раз высказывался весьма и весьма комплементарно об этом «блюсане». Якобы даже появилась серьёзная надежда одолеть рак…
Стас и сам каждый день наблюдал за сумасшествием, охватившим москвичей, имя которому было «блюсан». Экстракт чудо-эликсира совали везде, куда только можно. Если на этикете продукта появлялся логотип компании, принадлежащей супруге столичного мэра, это было гарантией того, что бутылочку или флакон мгновенно сметут с прилавков. Экстракт стали добавлять в различные напитки, которые сразу стали очень популярны, особенно у молодёжи и людей, исповедующих активный образ жизни. На их фоне обычные колы и энергетики теряли всю свою привлекательность. Ведь «блюсан» не содержал кофеина или других тонизирующих веществ, а значит не вызывал зависимости, а энергии и хорошего настроения от него появлялось море! Вам гарантировалась высокая работоспособность. После целого дня, проведенного в офисе, ещё оставалось в изобилии энергии, чтобы отправиться в ночной клуб и танцевать там без устали, и при этом не чувствовать себя утром абсолютно выжитым.
В тоже время специальные чаи и настойки на основе «блюсана» очень благотворного воздействовали на нервную систему. Люди, для которых важно обрести гармонию с собой и с миром, уже после недельного курса приёма одного из препаратов линейки «блюсан» становились спокойными и счастливыми, укреплялось их здоровье. Старые молодели. Молодые без больших усилий превращались в выносливых и могучих атлетов. И при этом никакого вреда для организма! Казалось, человечество, наконец, обрело философский камень здоровья, красоты и долголетия.
Жителям регионов и иностранцам оставалось только завидовать москвичам, которые первыми приобщались к божественному эликсиру. Хотя в самой ближайшей перспективе компания Любови Вершинной обещала вслед за москвичами и жителями других регионов России осчастливить всё остальное человечество в обмен на миллиарды долларов, евро, йен и песо. Блюсан уже начали называть в российской прессе заменителем нефти и газа, то есть новым экспортным сокровищем страны…
- Но думаю, очень скоро выясниться, что чудо обернулось проклятием, – мрачно предрёк доктор. – Такое уже бывало.
Доктор позволил себе небольшой экскурс в историю:
- Это началось вскоре после того, как Мария Кюри и её муж Пьер открыли миру радий и полоний. Это было подано как панацея. Радий объявили новым чудом света. Повальная мода началась с медицины, а именно с появлением рентгеновских установок. Людей просвечивали по надобности и без. Затем раковых больных предложили лечить введением в поражённый орган иглы с радием. Но это было лишь началом...
Предприимчивые бизнесмены быстро соорентировали и решили заработать на модном тренде, - как сегодня бы сказали.
В 1918 году на полках европейских магазинов появилась «очень полезная» тонизирующая радиоактивная вода. В каждой бутылочке содержалось по несколько микрокюри изотопов радия. Компания-производитель гарантировала, что напиток вернёт молодость, энергию и попутно избавит практически от всех болезней – в том числе от артрита, ревматизма, рака, импотенции. Поклонником радиоактивной воды оказался известный в то время спортсмен Эбен Байерс. В 1932 году он решил использовать супернапиток для повышения спортивных результатов и в течении какого-то времени выпивал по бутылке в день. Итог оказался печален – скоропостижная смерть, незадолго до которой несчастному удалили челюсть...
В 1933 году в Париже была основана фирма неким Эмилем Кюри – всего лишь однофамильцем знаменитых учёных - по производству радиоактивной косметики. Фамилия вселяла доверие, и покупатели охотно скупали кремы, пудры, румяна с изотопами радия. «Ваше лицо будет сиять красотой!» - гласили рекламные плакаты. Производители зубной пасты, содержащей радиоактивный торий, обещали, что зубы после её использования будут «блестеть как новенькие». А ещё радий добавляли в шоколад. Это было обычным делом, ведь такое лакомство «дарит молодость, придаёт сил, поднимает настроение». Хлеб тоже пекли с использованием радиоактивной воды. В ресторанные блюда добавляли радиоактивные вещества, чтобы повысить на них цену. Выпускались даже радиоактивные презервативы, так как считалось, что они повышают качество интимной жизни. К тому же молодым любовникам нравилось, что они светятся в темноте.
Мороженое, сигареты, постельные принадлежности, одежда, в том числе для детей – везде пихали чудо-вещества. Потребовалось пятнадцать лет, чтобы общество осознало, какую страшную ошибку совершило, поверив учёным, объявившим радий панацеей и волшебным средством. Десятки тысяч людей умерли от лейкемии, сотни тысяч стали инвалидами… Боюсь, сейчас история повторяется – вернулся к нынешней ситуации в Москве доктор. - Правда, пока данные по заболевшим засекречены. Неизвестно точно, сколько длиться инкубационный период. Но уверен, что распространение инфекции будет расти по экспоненте. Можно вспомнить «испанку» - пандемию гриппа в двадцатые годы прошлого века, когда в Европе погибло более 100 миллионов человек. Если срочно не установить санитарный кордон, эпидемия быстро охватит весь мир…
- Но почему власти не остановят распространение опасных продуктов! Они что, не понимают, что продолжать рекламировать их и продавать, - это фактически диверсия?!
- Этого я не знаю. Но даже если сейчас срочно изъять из продажи все опасные продукты и товары, пандемию в городе всё равно уже не остановить. По моим наблюдениям, первично заражённые люди становятся активными распространителями болезни.
- Не знаю, о каком распространении вы говорите, док, - мрачно заметил Легат. - Но только что стая зомби живьём растерзала человека.
- Я ведь не сказал, что это происходит как при гриппе, когда больной кашлянул и люди вокруг заразились – пояснил Стасу доктор. - Всё очень ситуативно. И всё же во многих случаях последующие инфицирования происходят через слюну. Как при бешенстве… Вирус бешенства поражает нервную систему, кардинально нарушая деятельность спинного и головного мозга. На выходе мы получаем безумца с невероятно высоким уровнем агрессии. Возможно, мы сейчас как раз имеем дело с мутировавшим вирусом бешенства, который просто проявляет себя гораздо мощнее, чем ранее было известно…
Так что если бы вашему знакомому «повезло» отделаться всего лишь парочкой укусов, то его всё равно пришлось бы нейтрализовать и отправить в печь крематория. Полагаю, мы столкнулись с исключительно активным микробиологическим агрессором, потенциал которого не изучен. По самым скромным прикидкам, минимальный радиус первичного поражения составляет 15-20 километров, то есть вся Москва в окружности Кольцевой автодороги. Мы с вами как раз находимся посреди очага бушующей эпидемии. Население Москвы составляет примерно двенадцать с половиной миллионов, и это, не считая приезжих и нелегалов. Думаю, в ближайшую неделю-две из них уцелеет лишь половина и та вскоре будет заражена… Вот что такое абсолютное оружие против человечества!
- Тогда дело табак! У тех, кто снаружи, есть все основания залить нас напалмом, чтобы наверняка обезопасить себя.
Доктор согласился со Стасом:
- Легче уничтожить заразу в зародыше, чем ждать непредсказуемых последствий. Есть опасность, что вирус продолжает мутировать и вскоре появится новый штамм, который «научиться» передаваться от человека к человеку по воздуху или через укусы насекомых.
Стас был поражён, а доктор сухо, с математической бесстрастностью описывал, как всё происходит:
- Процесс мутации, вероятно, проходит постепенно, с разной скоростью - в зависимости от особенностей каждого конкретного организма. Но процесс этот всегда необратим. Все, в ком есть вирус, неизбежно превратятся в монстров. Кто-то раньше, кто-то позже… Проблема в том, что больные находятся на разных стадиях развития болезни: кто-то не осознаёт, что заражён. У кого-то проявились лишь первые симптомы, но он старается их не замечать. Ещё какое-то время такие люди будут жить нормальной жизнью – ходить на работу, посещать супермаркеты, фитнес-центры и кинотеатры. И даже потом, на ранних стадиях поражения мозга больные ещё могут в дневное время возвращаться в относительную норму, но с наступлением ночи всё повторяется: у человека резко поднимается температура, вздуваются мышцы, кожа начинает отслаиваться, появляются мучительные галлюцинации, потом начинает идти пена изо рта, как у бешенного зверя…Несчастных мучает страшный голод и жажда, которая превращает нормальных обывателей в кровожадных хищников. Они непременно должны утолить свой голод плотью, желательно мозговым веществом обычных людей. Со временем процесс мутации неизбежно сделает из больного законченного монстра…
Похоже, мы столкнулись с невероятной по своей силе пандемией, перед которой прошлые бичи человечества - холера, чума и сибирская язва покажутся цветочками…
***
На поиски любимой девушки Доминика Брюийо они отправились на стареньком «Фольксвагене» «стрингера» Володи, внештатного видеооператора французской телекомпании. Этот парень всё больше нравился Звонарёвой своей весомой немногословностью. Чувствовалась в нём мужская надёжность.
Француз же, напротив, почти не умолкал, жалуясь и причитая. Паузы он делал лишь для того, чтобы снова набрать номер пропавшей подруги.
Ксении тоже постоянно названивал один такой же неравнодушный к ней человек. Хотя ей совсем не хотелось общения с ним. Вдобавок ко всему у Ксении отчего-то поднялась температура и ей стало совсем не до выяснения отношений. Но Игорь был её начальником в телецентре. Именно он вчера вечером сообщил ей, что снятый ими материал не пойдёт в эфир. Потом ребята погибли… Не исключено, что к этому как-то приложил руку и Игорёк.
Ксения долго пыталась игнорировать шефа, для чего даже отключила на телефоне сигнал. Но телефон без конца напоминал о себе в сумочке настойчивым гудением, и она всё же решила ответить:
- Ну здравствуйте, Игорь Константинович.
- Слава богу, ты жива! – радостно выдохнул мужчина в трубке. Ксении пришлось выслушать длинный монолог взволнованного шефа, который, по его словам, места себе не находит со вчерашнего вечера – после того как потерял с ней связь.
- Ты сейчас где, родная?
- Еду на съёмку.
- …Что за бред?! Извини, конечно, но какая к дьяволу съёмка?! Хватит так шутить. Скажи только: ты дома или у матери? Я немедленно к тебе выезжаю.
- Вы меня не поняли, Игорь Константинович, я должна заново отснять материал, и с этой целью обратилась за помощью к одному коллеге. Больше ничего сказать вам не могу, так как уже убедилась в вашей исключительной «порядочности».
Только теперь до шефа стало доходить, что происходит.
- Послушай, любимая, прошу тебя, не горячись!
- Я не собираюсь прощать гибели своих коллег, – предупредила Ксения.
- Они погибли? – ужаснулся Игорь.
- А вы конечно не в курсе! – зло усмехнулась Звонарёва.
- Поверь, Ксюш, моей вины в этом нет. Такова ситуация. Власти делают всё, чтобы не допустить паники.
- И для этого они давят людей танками?!
- …Согласен, они поступили жестоко.
- Жестоко?! – возмутилась журналистка. - На минуточку, если ты до сих пор не понял, что случилось, эти ублюдки давили наших с тобой товарищей гусеницами, наматывая их кишки на танковые катки!
- Хорошо, это было бесчеловечно, – покаянно согласился шеф. - Мне их тоже жаль. Ты ведь знаешь, что с Витей Пряниковым мы долго работали вместе, он был отличный оператор. Костя тоже был чудесный… Но их уже не вернёшь. А ты должна вернуться… Ты знаешь, я не люблю бросаться красивыми фразами, но сегодня ночью я понял, что ты самое дорогое что у меня осталось.
- И поэтому вы назначили ведущей вечернего шоу эту мужиковатую Дарью Толстопятову? Что ж, девушка делает головокружительную карьеру: всего пару месяцев назад она подносила вам кофе и вот уже восходящая звезда ТВ.
- Ты же сама не захотела.
- Просто я видела, что вы снова предали меня, Игорь Константинович.
- Ну прошу тебя, Ксюш, не начинай снова! – взмолился шеф. - Ты ведь знаешь, что в данный момент я не могу бросить жену, и сын меня не поймёт… И потом, нам ведь итак хорошо вместе, зачем всё усложнять?
- Ну конечно, вам же так очень удобно, вас всё устраивает! И вы безусловно сама порядочность! А Ксюха Звонарёва - свой парень, она поймёт!.. А морочить мне голову 10 лет, чтобы в сотый раз развести как полную дуру?! Это ведь слишком мелкий грешок, чтобы мучиться совестью… И знаешь, что я тебе скажу, Игорёк, да пошёл ты! – Ксения вышвырнула трубку в окно. И поймала испуганный взгляд француза в салонном зеркальце.
- Да, Доминик, я вышла на тропу войны! – сурово объявила русская, пытаясь закурить. - Сначала я думала, что в том танке сидел 18-летний призывник, который просто побоялся ослушаться бесчеловечного приказа, да и сам, вероятно, ничего не мог понять. Ведь если мы с вами - профессиональные журналисты - сейчас почти ничего не понимаем из того, что происходит в городе, то что может понять вчерашний школьник, которого посадили за рычаги боевой машины. В темноте он мог чисто интуитивно направить танк на нас, чтобы защитить себя, ведь ему могли сказать, что мы террористы...
- А теперь? – француз смотрел на неё с пристальным прищуром.
- А теперь... – у разгневанной женщины даже перехватило дыхание из-за душащих её эмоций. – Проанализировав то, что произошло, теперь я думаю, что в танке сидел матёрая мразь, который конечно понимал, что творит. Уж больно профессионально опытный садист давил гусеницами моих коллег, которые пытались уползти или спрятаться. А сейчас этот фашист, возможно, хлещет водку и хвалиться своим подвигом. Для себя я его приговорила, потому что не верю в объективный суд. Мне бы только перед тем, как мы его найдём, где-нибудь раздобыть Калашников. Ублюдков, расстрелявших журналистов из «Эха», это тоже касается…
На территорию выставочного комплекса они заехали через неприметное КПП, расположенное позади знаменитой композиции Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Пропуск им не понадобился, ибо шлагбаум оказался поднят, а охрана отсутствовала. В нескольких километрах в безоблачном небе горела «игла» Останкинской телебашни – зрелище поразительное! Чёрный дым от башни тянулся через весь горизонт.
Подруга девушки Доминика Брюийо обитала в шикарном дворце над прудом в глубине территории всероссийского выставочного комплекса. Правда, это был замок-фантом, ибо на карте ВВЦ он никак не был обозначен: в лихие девяностые его выстроил для себя в нарушении закона о природоохранной зоне некий миллиардер, выходец с Северного Кавказа.
Пока объезжали пруд, коренная москвичка Ксения призналась, что её всегда берёт досада, когда она думает о том, почему люди, рождённые за тысячу километров отсюда, выросшие на другой земле, вспоенные иной водой, приезжают к нам и ведут себя с такой хозяйской бесцеремонностью.
- Вам просто завидно, - проворчал пребывающий сильно не в духе француз. – Мы то с вами никогда не сможем себе позволить такую резиденцию.
- Скажите, Доминик, а если бы я приехала к вам в Париж и решила выстроить в Саду Тюирльи такой замок, как бы к этому отнеслись ваши власти и общественность?
Доминик лишь выразительно развёл руками.
Впрочем, издали дворец и в самом деле смотрелся недурно. В лучшие времена жильцы шедевра неоготики регулярно закатывали роскошные праздники, на которые собирался весь цвет столичного бомонда. С фейерверками, которые были шикарнее, чем традиционный новогодний салют на Красной площади. На такие элитарные вечеринки во дворец съезжались десятки дорогих иномарок, а среди гостей видели звёзд эстрады, спорта и политики. По слухам, в трехэтажном особняке имелся собственный бассейн, сауна, тридцать спален и банкетный зал, вмещающий более ста человек.
Но вскоре выяснилось, что сказочный замок за одну ночь превратился в обитель смерти. Железные ворота были распахнуты, а во дворе ещё дымились остовы лимузинов. Там же были разбросаны мёртвые тела. Ещё с десяток трупов плавали в пруду возле сводчатого основания замка (их было видно со смотровой площадки на другом берегу). Самое странное в этой ситуации, что столпотворения экстренных служб не наблюдалось.
Место преступление было обнесено жёлтой лентой, вдоль которой одиноко бродил юноша призывного возраста в форме рядового полиции с одной дубинкой на ремне. На солнце все 25 градусов, а на нём чёрная форма, да ещё бронежилёт поверх неё!
И всё же взмокший от пота, устало-ссутуленный мальчишка не выглядел раздражённым и не торопился прогонять прикативших невесть откуда репортёров с телекамерой. Вместо того, чтобы разыгрывать из себя власть, он невозмутимо наблюдал как они ходят вокруг и снимают из-за ленточки.
Доминик Брюийо дал «стражу порядка» немного денег, угостил сладкой шипучкой и часовой согласился пропустить их на территорию. Только предупредил, чтобы они не прикасались к телам и уликам.
- Разве криминалисты ещё не отработали? – высказала недоумение Звонарёва. – И почему тогда трупы до сих пор не забрали в морг?
- У нас не хватает сил, – простодушно ответил за всю столичную полицию мальчишка-солдат, пожав сутулыми плечами и по-пингвиньи хлопнув себя длинными руками по бёдрам. - Знаете, сколько за эту ночь было совершенно убийств…
- Почему тогда не задействована разрекламированная гвардейская жандармерия? - поинтересовалась Ксения, и незаметно дала знак оператору вести запись импровизированного интервью.
- А это военная тайна, - важно пояснил пацан.
Внутренний дворик «замка» оказался завален трупами. Над будто освежёванными мертвецами с отвратительным гудением клубились жирные мухи. Тут произошла настоящая бойня. Но своей Надин среди убитых Брюийо не обнаружил.
- Давай войдём, - предложил ему Володя.
Им понадобилось более получаса, чтобы осмотреть все помещения дворца. Когда мужчины наконец вышли, то застали свою спутницу склонившейся над клумбой, её рвало.
- О, меня самого чуть не стошнило от ужасов, которые мы увидели в доме! – с драматичным видом утешил Ксению Доминик. Француз действительно сильно побледнел за эти полчаса. Вместе с русским напарником француз принялся хлопотать вокруг блондинки, заботливо поддерживая её и предлагая помочь дойти до машины, в которой есть вода и аптечка.
- Зрелище действительно не для слабонервных, - согласился Володя и брезгливо покосился на труп с кровавым месивом вместо лица и без верхней части головы, которую снесли лопатой, лежащей тут же неподалёку.
- Дело не в этом, - поморщилась Ксения, ей стало досадно, что её принимают за кисейную барышню, ведь ей доводилось работать фронтовым корреспондентом. И она поспешила перевести разговор с себя: - Так вы нашли её?
В доме Надин тоже не оказалось, как не было девушки французского журналиста среди мертвецов, плавающих в пруду. В то же время Брюийо не сомневался, что подруга была тут во время ночного нападения.
Доминик выглядел просто убитым. Уговоры Ксении, что отсутствие новостей о пропавшей, уже само по себе хорошая новость, на него действовали слабо. Он кивал, соглашаясь, но выглядел потерянным.
Робкую надежду шефу вернул Володя. Пока шеф с мокрыми глазами понуро принимал утешения Ксении, опытный стрингер успел обследовать окрестности, и кое-что обнаружил:
- Там остались следы…ощущение такое, что два или три человека бежали, а их преследовала большая группа, как при загонной охоте. Как минимум один из беглецов ранен – я видел кровь. Это женщина…Скажи мне, Доминик, у твоей Надин ведь 35 размер обуви, верно?
Брюийо кивнул, от волнения шумно сглотнул слюну и вмиг севшим голосом, не спросил, а хрипло взмолился:
- Куда она побежала? – он даже сорвал со своего лица марлевую маску, хотя не расставался с ней весь день.
- Туда, – Володя указал рукой в сторону начинающегося Ботанического сада.
В это время в небе показался красный пожарный вертолёт. Это был специализированный Ка-32, спроектированный для тушения пожаров в высотных зданиях, для этого под его брюхом на длинном тросе был подвешен резервуар-ловушка. Наконец-то первое видимое свидетельство того, что в городе ещё функционируют экстренные службы... Винтокрылая машина зависла над прудом, из-под её сдвоенных, соосных винтов в журналистов полетели брызги; а со стороны Северянинского моста уже приближался огромный Ми-26, ещё именуемый «коровой», способный взять и вылить на очаг пожара просто невероятное количество воды.
Первая «вертушка» зачерпнула подвесным контейнером сотни литров воды и направилась в сторону горящей телебашни. Доминик и Ксения провожали его глазами, на минуту забыв обо всём. Однако, через несколько минут пилоты неожиданно выплеснули набранную воду на деревья, вертолёт заложил крутой вираж и полетел в противоположном направлении от разгорающейся телебашни. Судя по всему, экипаж внезапно отозвали. Журналисты ничего не могли понять! Подлетающий гигант Ми-26 в точности повторил манёвр головной машины, тоже развернувшись в сторону своей базы.
- Они что, передумали тушить?!!!! – ошарашенно округлила глаза Звонарёва.
Глава 32
Пошёл уже третий день, как Легат покинул камеру и возглавил внешнюю охрану тюрьмы. Между тем в «Бутырке» назревал бунт. Не получая законных свиданий и посылок с воли, лишённые даже возможности позвонить родным, заключённые становились всё более озлобленными и неуправляемыми. Их не устраивала отвратительная кормёжка, и то, что в тюремную лавку перестали завозить продукты и курево. Многие уже пересидели отпущенный законом срок и в отсутствии адвокатов и суда требовали своего освобождения. Самые активные из числа уголовников, используя настроения крайнего раздражения и недовольства, подбивали остальных на беспорядки. Обычно презирающие друг друга блатные и фраера, спаянные общей ненавистью к администрации тюрьмы, становились мощной силой. В конфликт оказалось втянуто большинство заключённых, даже тех, что при иных обстоятельствах никогда бы не стал бунтовать.
Казалось, сам воздух в камерах и тюремных коридорах наэлектризован. Над Бутыркой словно нависли тучи. Пахло грозой. Достаточно было одного необдуманного решения, резкого слова, чтобы грянул гром. В тюрьме фактически установилось двоевластие, которое больше напоминало «холодную войну» - паханы, связываясь по тюремному телеграфу с соседними камерами, сбивали отряды крепких штурмовиков.
Администрация тоже не сидела сложа руки – готовила сотрудников к подавлению мятежа. Начальник тюрьмы постоянно требовал от заведующего оперативной частью младшего лейтенанта Жгутова, чтобы он выявлял подстрекателей. Зачинщиков следовало запереть отдельно от всех в штрафной изолятор. Однако перепуганные «стукачи» отказывались сдавать своих сокамерников.
Зэки тайком мастерили заточки, шептались о чем-то в камерах. В том, что противостояние может в любой момент принять крайне ожесточённый характер и в ход пойдут ножи, обломки труб и камни, уже никто не сомневался. Достаточно одной искры и озлобленные сидельцы начнут резать ментов со слепой яростью; тюрьма мгновенно станет преисподней и количество трупов будет исчисляться десятками, если не сотнями. Дошло до того, что многие надзиратели стали заискивать перед заключёнными в расчёте, что их пощадят. В любой момент почти две тысячи преступников могли вырваться из своих камер и стать полноправными хозяевами тюрьмы. На всякий случай подполковник Сокольничий приказал укрепить административный корпус, надеясь успеть превратить его в убежище…
Необходимо было пока не поздно садится за стол переговоров с вождями заключённых. Стас пытался втолковать это Сокольничему, но подполковник и слышать об этом не хотел. Он считал, что проявление слабости только раззадорит уголовную борзоту. Между тем активисты из числа зеков пока ещё готовы были к переговорам. Но им было мало лишь тюремного кума и его холуёв. Они считали, что местное начальство несёт ответственность за тот беспредел, что возник в тюрьме. Поэтому авторитетные зеки добивались встречи с народными депутатами, и хотели, чтобы на территорию Бутырок была допущена пресса.
- Надо обещать им это, - считал Стас. – Другого выхода у вас нет.
Проблема заключалась ещё и в том, что из-за возникшей в городе ситуации надеяться на поддержку спецназа не приходилось. Но начальник тюрьмы и его советники всё тянули и тянули с переговорами. И дождались! Постояльцы одной из камер, где сидели преимущественно блатные, воспользовались оплошностью охраны и сумели захватить двух надзирателей, одна из которых была женщиной. Мятеж тут же перекинулся на соседние камеры. Повстанцы заняли целый блок. Сотрудники тюрьмы попытались сразу отбить сослуживцев, но встретили столь ожесточённое сопротивление, что вынуждены были отступить. Новый штурм без спецназа провести было затруднительно. Баррикады из подручных материалов перекрыли все подходы к мятежному блоку, напоминавшему теперь крепость…
Сокольничий с озабоченным видом расхаживал по тюремному двору, закусив жёлтыми зубами беломорину в углу рта. Он был мрачнее тучи. Следом за ним семенил его зам майор Рюмин. Помешанный на чистоте начальник не терпел даже малейшего мусора на подведомственной ему территории и по этой причине обычно никогда не курил вне кабинета, а тут ещё ни одной урны поблизости (во время недавних столкновений с охраной зэки использовали их в качестве метательных снярядов, после чего их убрали от греха подальше). Зная о болезненной чистоплотности шефа, майор Рюмин украдкой подставлял ладонь, в которую задумчивый босс стряхивал пепел.
Время от времени тюремщики как по команде поднимали головы в фуражках. Из окна той самой камеры доносились крики несчастной пленницы. Оттуда же кто-то с издёвкой звал кума зайти к ним на разговор, только без своих холуёв. Тогда может быть, - если они смогут столковаться, - его подчинённую бабу отпустят.
За три оставшихся ему до пенсии года Сокольничий не хотел подвергать свою жизнь такому риску. Он устал от проклятой собачьей работы, от людей, которые его окружают. Всё, чего он желал - как-то пережить нынешнее неопределённое время и спокойно доживать свой век на полковничьей пенсии, заниматься дачей и внуками. Но крики несчастной Копейкиной рвали ему сердце. В то же время он видел, что авторитет его среди заключённых и подчинённых офицеров стремительно рушится. Даже этот заискивающий карьерист Рюмин стал выражать пока ещё осторожное неудовольствие его нерешительностью.
- Если они не одумаются, мне придётся прижать всю тюрьму к ногтю, – с досадой буркнул в усы старый служака. Тимофей Петрович Сокольничий был из того племени честных, но не слишком гибких начальников, которые полностью полагаются на великую силу уставов и инструкций, и теряются в нестандартных ситуациях. Должность начальника одной из столичных тюрем «бумажный офицер» получил после долгой службы в Центральном аппарате. Его предшественника уволили с позором после скандальной истории с несостоявшимся воровским банкетом, когда прямо в стенах следственного изолятора крупные российские мафиози готовились провести свою сходку. Надо было срочно смыть пятно позора с ведомства и в Министерстве долго подыскивали кандидатуру с безупречной репутацией. Тимофею Петровичу пообещали, что если новых скандалов не будет, то в отставку он выйдет полковником с орденом на груди. И поначалу всё складывалось для него здесь очень даже неплохо. В положении начальника такого крупного следственного изолятора было много пюсов: попадающие сюда богатые заключённые были готовы платить за значительное смягчение режима содержания и различные поблажки, и значительная часть этих сумм оседала в ящике его служебного стола. А среди рядовых зэков встречалось много различных умельцев, так что можно было не тратиться на техническое обслуживание собственного джипа, ремонт бытовой техники и прочее.
Со временем Тимофей Петрович почувствовал себя в кресле начальника тюрьмы вполне уверенно. Обжился на новом месте. Все предшествующие годы, проведённые в кресле начальника Бутырки, Сокольничему удавалось гасить крупные конфликты и не выносить мусор из избы. Впервые ситуация подталкивала его к самым радикальным действиям. Но отважиться на применение огнестрельного оружия он не смел. Ведь когда потом начнётся разбирательство, его могут обвинить в превышении служебных полномочий.
Хозяин тюрьмы вёл себя настолько нерешительно, что мятежники стали издеваться над ним.
- Эй, начальник, мы твою суку только что начали оприходовать, ты скажи, если она тебе больше не пригодиться, мы тогда её жалеть не станем, – проорала высунувшаяся в окошке уголовная рожа.
- Да я тебе…- поперхнулся угрозой Сокольничий. Сейчас в его власти было покрошить свинцом в фарш всех, кто находится в злополучной камере. Но тогда придётся также принести в жертву своего сотрудника, контролёра Варвару Копейкину, разведёнку 27 лет, мать троих малолетних детей-погодков. В любом случае после такого с полковничьими погонами и безупречным послужным списком можно будет попрощаться. А главное, кто даст ему гарантию, что возмущённые кровавой расправой над своими корешами другие зеки не приговорят его к смерти. Ведь их намного больше, а у его людей всего один автомат на всех.
- Придержи язык! - сердито крикнул фигляру в окне усатый подполковник. Нахмурившись, он старательно скрывал свою растерянность и страх.
Но братва совсем распоясалась, вскоре из другой камеры высунули самодельный плакат: «Полкаш – вор и барыга, отдай наши пайки, иначе вилы тебе». Мерзкая надпись мозолила ему глаза. И Сокольничий послал усиленный наряд подчинённых, чтобы привели к нему наглеца с его поганеньким плакатом, но вскоре порученцы вернулись ни с чем. А ухмылки в зарешеченных окошках говорили, что власти администрации над тюрьмой приходит конец. Дальше – больше. В соседнем окне появился новый транспарант: «Отправляйся лечить свой геморрой, падла казённая, или мы поможем тебе просраться». О том, что начальник тюрьмы страдает столь пикантным заболеванием, в тюрьме знали всего несколько человек. Положение высокопоставленного офицера становилось совсем постыдным.
- Развернуть пожарные шланги и подготовиться направить воду в окна, - распорядился начальник тюрьмы, обращаясь к заместителю. – И пусть струи будут такой силы, чтобы сбили мерзавцев с ног, отбросили их к противоположной стене. Пусть знают, что мы их по стенке размажем.
В этот момент к ним подошёл Легат. Сокольничий с озабоченным видом протянул ему руку, после чего снова обернулся через плечо на своего Зама:
- Дави их всех! - коротко распорядился начальник, не скрывая своего крайнего раздражения.
- Будет сделано, товарищ подполковник, - подобострастно заверил майор Рюмин.
- Вряд ли затеянный вами душ поможет, - откровенно высказал своё мнение Стас. – Так вы только ускорите расправу над вашей сотрудницей. Скоро зеки окончательно перестанут воспринимать вашу власть всерьёз.
- Хорошо, что ты предлагаешь?
- Что я предлагаю? Не утраивать клоунаду со шлангами, а поговорить с их смотрящим.
Пожилой служака удивлённо взглянул на шустрого паренька. И едва удержался, чтобы не съязвить: «Может мне прикажешь на поклон к «Монаху» отправляться?». Но ответил со всей серьёзностью:
- А ты не боишься последствий? «Монах» может расценить мой визит как проявление слабости. Всё-таки я здесь законная власть…
- Законная власть вскоре может станет он! – жёстко отрезал Стас. – Что касается остального…могу пойти я. Требуется лишь ваше согласие. Чтобы наделить меня полномочиями вести переговоры.
Сокольничий неприязненно подумал, что вообще-то капитан прав. Хуже всего, что он наверняка сумеет найти общий язык с паханами, которых он, подполковник Тимофей Сокольничий втайне боится до спазмов в животе. Ведь «Монах» только с виду такой спокойный и снисходительный. Его слово для большинства зеков - закон. В камерах полно отморозков, готовых выполнить любой приказ авторитетного вора. А в нынешней ситуации, когда тюремная система парализована, жизнь начальника тюрьмы уже не ценится так дорого, а со временем обесценится ещё больше. На первый план выходят такие вот сильные духом парни, как этот бывший капитан.
- …Хорошо, - не сразу согласился подполковник, - я прикажу отвести тебя к Монаху, можешь договариваться с ним от моего имени… И всё же рискованно это! И ответственность какая! Ты вот что, черкни мне свои соображение перед разговором на бумажку, обдумать это надо. А так я в принципе не возражаю…
***
Затянувшееся приключение с поисками девушки французского коллеги вымотало Ксению Звонарёву. Ведь они облазили чуть ли не весь парк Ботанического сада, прежде чем окончательно убедились, что поманивший их за собой след оказался ложным.
На обратном пути оператор Володя отстал.
- Вы идите, а я тут кое-что поснимаю и догоню вас, - сказал он, прежде чем исчезнуть со своей видеокамерой, с которой был неразлучен, в зарослях густого кустарника. Договорились встретится возле машины.
Вот и знакомый «Фольксваген» с большим оранжевым пропуском «Французское телевидение» на лобовом стекле. Только ещё не так давно вышагивавший здесь неподалёку молоденький постовой куда-то исчез. Странно. Ведь если его сменили, то почему не поставили другого полицейского охранять место преступления? И куда подевались мертвецы со двора сгоревшего замка? Не могли же они сами уйти…
В ожидании оператора журналисты сели в машину. Брюийо не сводил тоскливых глаз со своего телефона, на экране которого в качестве заставки стояло фото миловидной молодой девушки с распущенными волосами, и подавленно молчал.
- Это она? – деликатно спросила Ксения.
Брюийо удручённо кивнул, по его небритой щеке сбежала слеза. Ксении пришлось по-матерински обнять его, и взрослый мужчина разрыдался у неё на её плече, как ребёнок.
- Не отчаивайся, Доминик, - утешала Ксения, гладя его курчавые волосы. - Её ведь зову Надежда. Считай это добрым знаком.
- Тебе этого не понять! Мне так одиноко, - пожаловался француз и капризно высвободился из её объятий.
- Ну почему же не понять… - Ксения щёлкнула зажигалкой, желая прикурить, но передумала и выбросила сигарету в окошко. – Поверь, что такое одиночество, мне отлично известно. Это как на плоту в океане – вокруг вода, бесконечно много воды, а ты медленно сходишь с ума от жажды… Поэтому чтобы окончательно не свихнуться, я решила завести себе подружку или дружка. – Женщина выразительно указала взглядом на собственный живот.
- Ты беременна?! О, Боже! Как я не заметил? – воскликнул ошарашенный француз и всплеснул руками. Живот и в самом деле у неё пока не слишком заметно подрос, хотя срок беременности был уже не маленький.
- Вот именно, Боже, – грустно усмехнулась Звонарёва. - Мне ведь уже 37. Раньше было всё некогда, на первом месте всегда карьера стояла. А недавно вдруг ясно так осознала, что меня ждёт, и стало страшно. На горизонте уже сороковник и останусь я одна в пустой квартире… Только будущего папашу решила не ставить в известность.
- Почему? Он же отец. Может, всё-таки стоит обрадовать его?
- Не-а, - бодро улыбаясь, чтобы тоже не разреветься, покачала головой Звонарёва. – Моему Игорьку не нужны проблемы. Я так и вижу его недовольную физиономию. Не исключаю, что мой кавалер лишь заметит сухо: «А со мной ты не собираешься обсуждать появление этого ребёнка?». Вы мужики не любите, когда бабы осложняют вам жизнь…
- Не все мужчины такие! – запальчиво воскликнул галантный француз. - Некоторые готовы бросить всё к ногам любимой, если она говорит, что собирается подарить своему господину бэбика.
Ксения грустно усмехнулась.
- Зачем толкать человека на такие подвиги, нет, это не для меня. Если бы я хотела любой ценой заполучить мужика, то поставила бы Игорька перед фактом – надела бы бутафорский накладной живот седьмого месяца беременности и дело в шляпе! А потом задним число придумала бы что-нибудь для отмазки. Только счастье насильно не построишь...
Брюийо деликатно кивнул и внимательно посмотрел на Звонарёву:
- Ты побледнела. Тебя снова начало тошнить?
Ксения вымученно улыбнулась.
- Это ничего. Обычный токсикоз. Мне просто надо что-нибудь срочно съесть.
Доминик открыл бардачок, а Ксении предложил обследовать боковые кармашки объёмного кофра из-под камеры, что лежал на заднем диване: Володя регулярно посещал качалку и обычно запасался специальными высококалорийными батончиками-мюсли для спортивного питания.
Но в этот раз они ничего не нашли.
- Тут неподалёку, в павильоне «Рыболовство», вроде ресторан был, «Пять морей» назывался, – вспомнила Ксения. – К тому же чувствую, что мне полезно будет немного пройтись.
Одинокая женщина посреди будто вымершего парка…от таких прогулок по пустынным аллеям на душе становилось не по себе. Такое впечатление, что находишься не в городе, а в диком лесу. До темноты отсюда точно надо выбираться!
Павильон «Рыболовство» оказался закрыт. Объявление на дверях ресторана словно в насмешку извещало, что на ближайшие десять дней заведение арендовано под корпоративные мероприятия. Ксения зачем-то сфотографировала объявление. Затем стала по журналисткой привычке снимать всё, что казалось ей интересным вокруг. И так увлеклась, что на время забыла и про тошноту, и про голод. Внимание к деталям часто помогало ей раньше конкурентов с других телеканалов улавливать первые признаки очередной сенсации. Именно так она узнала о начавшейся в городе эпидемии. Её привлекли случаи на первый взгляд немотивированных убийств, «агрессивных сумасшествий», в которых безумцы атаковали друзей или членов своих семей, а также загадочные исчезновения людей. Настораживало, что во всех этих эпизодах врачи и следователи несли с экрана полную ахинею, рассчитанную на простаков. Их запутанные объяснения напоминали не слишком удачное прикрытие чего-то гораздо более серьёзного. После этого она начала специально отслеживать случаи, в которых точная природа события чётко не объяснялась. И с каждым днём количество таких инцидентов возрастало на порядок. Она также отметила, что силы правопорядка в каждом новом случае действуют всё более жёстко, агрессивно, и всё менее охотно идут на контакт с прессой. Поэтому Ксения винила прежде всего саму себя в том, что случилось с её коллегами, ведь она была самой опытной в их съёмочной группе и должна была всё просчитать…
Страшный грохот со стороны Останкино известил об обрушении верхних секций телебашни, что ж, этого и следовало ожидать. Все эти часы, что они находятся в парке, запах гари чувствовался всё отчётливей, однако пожарных вертолётов больше не было видно и слышно.
Обходя здание павильона, Звонарёва заметила неподалёку брошенный легковой автомобиль. Печать какой-то трагедии лежала на нём. Ксения сделала несколько общих планов машины с разных ракурсов, прежде чем подойти ближе. Дверца с водительской стороны была распахнута, салон заляпан кровью. На водительском сиденье осталась женская сумочка, в ней нетронутые телефон, деньги и водительские права на имя Надежды Чеботарёвой. Девушка на фото очень напоминала исчезнувшую Надин с экрана смартфона Доминика.
Кровавый след вел в сторону зарослей. Уйма крови. Потеряв столько, обычно далеко не уходят. И хозяйка BMW наверняка неподалёку. Ведь её не перевязывали. Вокруг не было других следов. Судя по тому, что журналистка видела, человек по непонятной пока причине получил серьёзное ранение и, истекая кровью, бросил машину. Вероятно, она поступила так в состоянии шока. Или же пытаясь спастись от тех, кто её ранил. А может, в отчаянии спешила добраться до помощи, пока ещё оставались силы. Но не добежав до густых кустов, женщина упала лицом вниз - отпечаток его лица так и остался на мягкой после недавнего дождя земле. Каким-то образом, не задохнувшись и не умерев от потери крови, она полежала тут какое-то время, затем... просто встала и пошла дальше.
Новые следы отличались от прежних. Глубокие, расположенные близко друг к другу. Теперь хозяйка брошенной иномарки приволакивала правую ногу, отчего, наверное, и потеряла туфлю. И постоянно меняла направление, словно толком не понимала, куда ей двигаться. На траве и кустах остались капли, нет, уже не крови — во всяком случае, не человеческой, а голубоватой, густой жидкости…
На аллее показались люди. Похоже семья. Двое взрослых и с ними двое детей - мальчик лет двенадцати и девочка дошкольного возраста. Впереди уверенно шагал крепкий мужчина и толкал перед собой садовую тачку, полностью загруженную пёстрыми пакетами с шоколадными круассанами, чипсами, печеньем и солёными орешками. Женщина за ним сгибалась под тяжестью рюкзака – по всей видимости тоже с разнообразной съестной всячиной. Даже дети тащили часть добычи. Вероятно, семейка недавно обчистила какой-то ларёк.
Ксения поспешила им навстречу:
- Извините, вы не подскажите, где я могу купить какую-нибудь еду?
Мужчина скользнул по блондинке равнодушным взглядом, словно она была деревом или столбом, и молча прокатил мимо свою тележку. Ксения опешила и посторонилась. Однако в последний момент мужик всё с тем же каменным выражением лица взял со своей тележки пакет с чипсами и кинул незнакомке. Словно собачонке. Впрочем, очень мило с его стороны… Отношения между людьми в этом городе быстро менялись, поэтому любое проявления простого внимания и человечности ценились как никогда прежде. Вот только одного пакета чипсов ей мало.
Метров через семьсот Ксения наткнулась на инкассаторский автомобиль. Такие банковские броневики снуют по городу и собирают выручку с торговых точек. Только сегодня ребятам не повезло. Оба инкассатора лежали мёртвые в лужах собственной крови. Их водитель испарился из кабины, бросив служебный автомобиль с распахнутыми дверями. Ксения заглянула внутрь бронированного фургона: сумки с деньгами её не заинтересовали, а вот термосу со сладким чаем и пакету с бутербродами журналистка обрадовалась несказанно. Доминик тоже наверняка проголодался и с нетерпением ждёт её возвращения!
Обратный путь Ксения проделала гораздо энергичнее – чашка горячего чая и бутерброд вернула ей силы. Правда она ещё не решила, скажет ли французу о найденной сумке с документами девушки, чьи имя и внешность совсем как у его пропавшей подруги. Не хотелось причинять новую боль нежной душе ранимого месье.
Но ещё издали Ксения увидела, что какие-то парни окружили автомобиль с сидящим внутри Брюийо. Они что-то агрессивно выкрикивали, размахивали палками, а ещё в руках у молодчиков были камни и пивные бутылки.
Глава 33
Только «Монах» с его незыблемым авторитетом у зеков мог остановить разгорающийся бунт. Только его слово что-то значит для блатных. Особенно это важно теперь, когда начальник тюрьмы стремительно теряет контроль над ситуацией. Но пойдёт ли матёрый рецидивист на разговор? Наверняка ведь догадывается, кто сообщил оперу Жгутову о точной дате назначенного им восстания. И всё же разговора с глазу на глаз с этим человеком не избежать, кто-то ведь должен остановить кровавую бойню.
Когда дверь в одиночную камеру отворилась, Стас сделал знак сопровождающему его охраннику, чтобы тот шёл по своим делам и оставил дверь открытой, после чего попросил разрешения войти. Старик сидел на краю кровати и читал книгу. Из-под цветастого покрывала выглядывала белоснежная простыня.
Оторвавшись от книги, старый вор с интересом окинул взглядом фигуру посетителя и после некоторого раздумья слегка кивнул.
- Значит, над вертухаями тебя поставили начальником? - «Монах» едва заметно тонко усмехнулся. – Да-а… недооценил я тебя, землячок. С чем пожаловал?
Легат стал говорить, что возникла угроза извне, перед которой даже заклятые враги должны на время забыть про прежние традиционные противоречия и объединиться. «Монах», слушая его, только улыбался: из своих 67 лет, около сорока он провёл в тюрьмах и лагерях. А враг твоего врага, как известно, твой естественный союзник. Он так об этом прямо и сказал явившемуся уговаривать его менту.
На это Легат заметил, что вряд ли с таким союзником у воров получится договориться:
- За стенами тюрьмы творится беспредел похлеще, чем в самой гнилой зоне. Люди гибнут на улицах и в своих домах. Идёт война всех против всех. Но мы можем тут создать зону безопасности и постепенно начать расширять её, чтобы спасти как можно больше людей.
- Люди…- «Монах» произнёс это словно с полным равнодушием. – Мне не жаль людей. Чем дольше я живу, тем меньше их люблю. Бог никогда не посылает напасти незаслуженно. Этот порочный город вероятно заслужил наказание.
«А ведь это началась бойня», – сообразил Легат, прислушиваясь к разгоравшейся поблизости стрельбе. Вскоре к одиночным пистолетным выстрелам присоединились автоматные очереди. Значит там охрана вынуждена всерьёз схватиться с блатными. Идет кровавая резня и если он сейчас ни о чём не договориться с «Монахом», то вопрос будет стоять ребром: либо охрана перебьёт большую часть заключённых, либо уголовники перережут всех надзирателей, а потом и их семьи в административном корпусе.
- И всё же я убеждён, что смогу убедить вас. Знаете, на чём основывается моё убеждение?
- Ну и на чём же? – в голосе «Монаха» пробилось едва различимое любопытство.
- На уважении к вам. Там сотни ваших корешей гибнут, потому что провокаторы подбили их выступить без вашего разрешения. Я уверен, что вы не давали приказа захватывать в заложники женщин, убивать невиновных, ведь это нарушение воровских понятий.
Монах хмыкнул:
- Послушай, парень, чего ты от меня ожидаешь? По-твоему, я должен пойти против своих? Или того хуже – ссучится!
- Я говорю лишь о том, что надо остановить войну – ответил Легат. - Вас послушают. Я же обещаю, что уговорю начальство начать переговоры об улучшении условий содержания.
«Монах» покачал головой и снова раскрыл книгу:
- Чем больше я читаю классиков философии, тем сильнее крепнет моё убеждение, что эти ребята писали свои сочинения в том числе про воров – изрёк он задумчиво. - Мы тоже делаем политику, по тем же законам, что короли и президенты. Я бы посоветовал тебе почитать сочинение Фридрих Ницше «Воля к власти». Или Макиавелли «Государь».
Монах процитировал: «Нельзя быть в политике романтиком. Нужно быть реалистом. Для захвата и удержания власти правителю приходится проявлять жестокость. Злодеяние — верный способ обрести власть. Хитрость и беспощадность помогут получить контроль над государством. И наоборот, чрезмерная порядочность в начале правления — не разумная тактика». Поэтому даже если кореша начали революцию без моего приказа, а не стану им мешать, а пожелаю фарта – уже от себя добавил старик.
На это Стас также процитировал Макиавелли: «Будьте внимательны к будущим угрозам. Болезнь легче вылечить в начале».
«Монах» криво усмехнулся:
- Ишь ты, какой начитанный! – проскрипел старый уголовник. - Не теряешь надежду распропагандировать меня…хм…только напрасно ты это, мил человек, я ведь тёртый лис.
Разговор получался странным. И бесперспективным.
- Ладно, считай, что потолковали мы с тобой по душам, и на этом точка. Если я проявлю слабость, то новым «смотрящим» поставят Гарика Маленького. В таких случаях прежнего «смотрящего» обычно утилизируют. И не считай меня тем, кем я не являюсь. Своего первого врага я собственноручно пришил в шестнадцать. Но память цепко хранит ощущение, как сжатый в руке нож с легкостью распорол брюхо той суке, которая пыталась завербовать меня в стукачи, – жёстко завершил разговор «Монах».
***
Окружившая машину банда жаждала крови того, кто в ней сидел. Большой оранжевый пропуск на лобовом стекле с надписью «французское телевидение» действовал на разгорячённых алкоголем хулиганов словно красная тряпка на быков. Эти парни во всех бедах своего города отчего-то винили иностранцев. Особую ненависть у них вызывали американцы, уже который год испытывающие Россию на прочность своими санкциями. Но коль уж молодчикам подвернулся под руку француз – что ж, сойдёт и он. Пятеро негодяев выкрикивали грязные оскорбления в адрес европейских прихвостней американцев и угрожающе размахивали палками. Затем от слов они перешли к делу - вытащили Брюийо из машины. Он пытался объяснить, что журналист и держится вне политики, но его не слушали, повалили на землю, принялись бить.
Ксения торопливо набрала телефон экстренных служб и стала объяснять, что прямо на её глазах убивают человека.
- Я вас поняла, сообщите своё местонахождение, - невозмутимым тоном прервала её бурный рассказ диспетчер. И пообещала:
- Ждите, ближайший к вам экипаж полиции прибудет через пять минут.
Но как ждать, когда пятеро здоровенных бугаёв пинают ботинками твоего беззащитного друга?! Чего ждать? Пока ему проломят голову обрезком трубы?!... Правда, пока полностью сосредоточенные на извивающемся на асфальте модном пижоне отморозки саму её не замечали. Может и к лучшему. Ведь внутри Ксении теперь бьётся крохотное сердечко…имеет ли она право рисковать этой хрупкой жизнью?..
Впрочем, колебалась Звонарева совсем недолго. Прекрасно понимая, что это ей грозит, она, тем не менее, направилась к бандитам. Выражение лица у неё было такое, как будто она находится на обычной прогулке. Журналистка заявила вооружённым мужчинам, что если они ещё хоть раз ударят её коллегу, то сейчас появится полиция и их арестуют, и будут судить по серьёзной уголовной статье. Хулиганов так впечатлила твёрдость хрупкой блондинки, что они перестали мутузить Доминика и стали озадаченно переглядываться.
А вот и помощь! Слава Богу, вовремя!
Только рано она обрадовалась. Стражи порядка не очень-то спешили им на выручку. Их бело-голубой автомобиль с мигалкой на крыше остановились на почтительном расстоянии. Немного понаблюдав оттуда, патрульные вдруг развернулись и…неспешно удалились! Ксения не могла поверить своим глазам. «Теперь я тоже влипла!» - с ужасом осознала она. Воспрянувшие духом мужланы разглядывали дамочку с откровенным интересом.
Между тем с наступлением сумерек почти пустынный парк начал наполняться странной жизнью. За деревьями замелькали смутные силуэты; стали слышны стенания, похожие на завывания ветра. Только ветер тут был не при чём. Налётчики мгновенно протрезвели. Их самоуверенность и весёлая злобность куда-то улетучились. Зато появилась паника. Только что они готовы были убить француза и изнасиловать его аппетитную подружку, теперь же помышляли лишь о том, как скорее убраться подальше отсюда. Запрыгнув в чужой автомобиль, негодяи поспешно укатили прочь.
Глава 34
После неудавшихся переговоров с «Монахом» состоялось совещание в кабинете начальника тюрьмы. Для Стаса стало новостью, что оказывается положение намного хуже, чем он полагал. На складе тюрьмы практически закончились продукты и пополнять запасы никто не спешил: отлаженная система снабжения оказалась парализована. Высокие чиновники из Министерства юстиции, Федеральной службы исполнения наказаний и Управления следственных изоляторов, словно сговорившись, твердили одно и тоже: мол, у них возникли временные технические трудности, из-за которых они пока не могут возобновить поставки продовольствия, но скоро мол всё войдёт в норму. А пока вышестоящее руководство предлагало тюремному начальству как-нибудь продержаться за счёт собственных резервов.
- Не пойму, чего они ждут от нас? – недоумевал Тимофей Сокольничий. - Чтобы мы зеков за собственный счёт кормили, что ли? Но я не миллионер, таких денег у меня нет. А если бы даже и были, то сейчас с банковской карты всё равно рубля не снимешь. Ума не приложу что делать. - Подполковник выглядел всё более подавленным. Даже напуганным. Это чувствовалось по тому, как он трясёт ногой и перебирает воздух пальцами. Этот страх был чреват катастрофой.
- А что тут понимать! На языке бизнеса это называется оптимизацией, - невозмутимо заявил неизвестный Легату господин. Он единственный тут не принадлежал к тюремному начальству. Стас с недоумением и неприязнью разглядывал гладкого субъекта. Лет сорока пяти, весьма благообразной наружности, аккуратно подстриженный и причёсанный с проседью на висках. Даже импозантный. К его породистому удлинённому лицу и горделивой осанке более подошёл бы деловой стиль, а не спортивный костюм, в котором он явился. Оказалось, этот «аристократ» - тоже зэк! В недавнем прошлом чиновник высокого ранга из мэрии Москвы. Попался на злоупотреблениях и до суда угодил в камеру. Почему-то в этот раз корпоративная солидарность не сработала. Видать крупно он поссорился со своим руководством или не поделился с кем следовало.
Впрочем, и в тюрьме опальный чиновник умудрился сохранить на лице средиземноморский загар и вальяжную самоуверенность в каждом жесте и слове.
- Тимофей Петрович, знаешь, как Сталин предлагал поступать с ворами в законе? – решив уточнить своё предложение, обратился он к истории.
- И как же?
- Расстреливать! Без суда и следствия... По собственному опыту знаю, что другого выхода нет. И знаешь почему?
- Почему?
- Потому что наш народ уважает только силу.
- Эка у тебя всё просто, Борис Леонович, – мрачно покачал головой Сокольничий. - А отвечать кто будет?
- А ты не бойся ответственности, никто тебя судить за такое решение не станет. Город фактически на осадном положении, как в 1941-м! Тогда ведь тоже на самом верху было негласно принято решение - позволить милиции и НКВД зачистить столицу от самых опасных уголовников, чтобы избежать мародерства и насилий.
Сокольничий задумчиво достал из стола коробочку с кормом для рыбок, подошёл к аквариуму на каминной полке, забросил несколько горстей в воду, все кто был в кабинете молча наблюдали за ним и ждали.
Полюбовавшись обитателями аквариума, хозяин кабинета не спеша вернулся к столу. По пути взял телевизионный пульт и стал щёлкать каналами, озадаченно ворча, что в последние дни крутят одну развлекательную белиберду:
- Сплошной камеди клаб какой-то! Дурдом! Лишь бы народ от жизни отвлечь.
- А мне они нравятся! - не согласился проворовавшийся городской чиновник. – А что? – небрежно обернулся он к остальным, словно за поддержкой. - Современные молодые юмористы, по-моему, очень талантливые ребята!
- Да ведь шутки у них, Борис Леонович, всё какие-то примитивные, всё ниже пояса, – брюзжал директор тюрьмы.
- А что ещё народу надо, Тимофей Петрович?! – благодушно откинулся на спинку стула загорелый плэйбой. – Они же настоящие народные артисты! На широкую аудиторию работают.
- Скоро из унитаза начнут свои плоские шутки шутить! – по-стариковски бурчал пожилой подполковник. – Слушать тошно! Уже включать телевизор не хочется, ибо знаешь, что снова везде будут те же рожи.
- Эка тебя разбирает, Тимофей Петрович! – позволил себе назидательный тон недавний вице-мэр столицы. – Только мы с тобой государственно мыслить должны. Надо успокоить народ, отвлечь, чтобы избежать нежелательных эксцессов. И, по-моему, телевидение с такой задачей в целом справляется. Кто-то назовёт это оболваниванием масс, а я - умиротворением... И потом, я с тобой не согласен, Тимофей Петрович, что смотреть нечего. Вспомни август 1991-го года, когда во время путча сразу по всем каналам балет «Лебединой озеро» транслировали... А сейчас: хочешь, смотри тот же Камеди клаб; хочешь – «Уральские пельмени» или «Кривое зеркало. А не нравится болтовня артистов, так выбери комедию или кулинарное шоу! Налицо достижения демократии и свободы выбора!.. А ещё скажу тебе так: лично я считаю, что лучше сегодня дать людям возможность вдоволь посмеяться, в том числе над собственными страхами, чем заставлять их наблюдать за агонией умирающего лебедя... С каким настроением им потом выходить на улицу за хлебом или лекарствами, ты об этом подумай!
Сокольничий нехотя сдался:
- Ладно, Борис Леонович, убедил. С вами спорить бесполезно, вы там в своей мэрии все дюже речистые.
Тем не менее, хозяин кабинета всё-таки выключил телевизор, после чего сел обратно в своё в кресло и вернулся к кипятящему ему мозг вопросу:
- Так значит, предлагаете «провести оптимизацию»?
- Да, Тимофей Петрович...другого варианта просто не вижу! Нечего жалеть этот биомусор! – с новой силой стал убеждать экс-чиновник. – Нас с вами за это потом ещё благодарить будут - вышестоящие руководители, учитывая всю опасность для города со стороны содержащегося в вашем учреждении криминального контингента...
И вдруг «агитатор» услышал:
- Оптимизация...хм....при СССР взяточников и прочих коррупционеров тоже оптимизировали...вплоть до высшей меры, а теперь церемонятся с разной гнилью.
Чиновник с удивлением посмотрел на того, кто это сказал: высокий, широкоплечий, с пронзительными серыми глазами и мужественным, заросшем щетиной лицом, скрывающий под маской спокойствия кипение эмоций…этакий бескомпромиссный крестоносец, супермен. А он то сперва принял его за молчуна, которому что прикажут, то он и сделает! Хм, вот так сюрприз! Чиновник с любопытством разглядывал внезапно прорезавшегося оппонента, потом невозмутимо поинтересовался:
- А вы что предлагаете? Капитулировать перед уголовниками?!
Стас угрюмо молчал, не понимая, почему подал голос в защиту зеков. Ведь сам же недавно полагал, что большинство здешних обитателей не жалко пустить в расход… Наверное, просто стало противно от рассуждений этого вальяжного мерзавца.
Экс-чиновник же ещё некоторое время с интересом продолжал рассматривать Легата. Удивление и даже лёгкое недовольство на его гладкой физиономии сменились усмешкой, ведь у внезапного адвоката не нашлось серьёзных аргументов возразить ему.
Зато майор Рюмин безусловно поддержал жёсткое предложение проворовавшегося аппаратчика из мэрии Москвы:
- А, по-моему, Борис Леонович дело говорит. Начальство фактически даёт нам полный карт-бланш в возникшей ситуации. Я согласен, что мы вынуждены пойти на крайние меры, другого решения я тоже не вижу. В первую очередь мы обязаны думать о наших сотрудниках и наших семьях, которым тоже вскоре придётся урезать паёк. - Заместитель начальника «Бутырок» предлагал немедленно провести сортировку заключённых: тех, кто сидит по лёгким статьям, освободить, а опасных - «санировать», то есть уничтожить:
- Нельзя чтобы убийцы и прочие уголовники оказались на улицах города. Но и обрекать их на голодную смерть в камерах - тоже будет негуманно.
- Эхе-хе…но как всё это провернуть…их же две с половиной тысячи! - насупившись, озабоченно пробормотал Сокольничий, и выразительно взглянул из-под лохматых ресниц на Легата:
- Капитан?
- А почему бы вам не послать машину на какой-нибудь склад? – неприязненно посоветовал Стас. - Пусть дадут в долг под расписку самой дешёвой крупы, консервов, хлеба или хотя бы муки, пусть даже с истекшим сроком годности.
- Да посылали и не раз! – с досадой махнул рукой начальник.
- И что?
- Не даёт никто. Еда теперь - главная ценность! В последний раз машина вообще не вернулась, водитель и экспедитор пропали без вести…
От внимания Сокольничего не ускользнуло презрительное выражение, с каким капитан встретил предложение этого проворовавшегося вице-мэра Скольберга. Но знал Тимофей Петрович и другое: у его подчинённых просто кишка тонка выполнить столь щепетильную работу. В таком деле одной тупой готовности пролить реки человеческой крови мало, тут необходим боевой опыт, ибо пустить под нож придётся больше тысячи человек. И сделать это надо стремительно, чтобы застать противника врасплох, на корню подавить волю к сопротивлению. Ведь среди приговорённых немало опасных головорезов. Одним словом, предстоит настоящая войсковая операция, и поручить её можно только человеку военному, настоящему фронтовику.
…Через полчаса оставшись наедине с Легатом, Сокольничий угощал его дорогим армянским коньяком, по-отечески похлопывал по плечу, и вроде как шутливо нахваливал:
- Резко ты среди моих ребят порядок навёл. Даже твои недоброжелатели и те без тебя скоро шагу ступить не смогут. Скоро все забудут, кто ты есть на самом деле, и начнут относиться к тебе как к подлинному начальству. – И уж совсем иронично, добродушно посмеиваясь, Сокольничий предложил:
- А может, тебе форму нашего департамента надеть? Для пущего авторитета. Могу даже свою одолжить - у меня есть запасной комплект. С твоей железной хваткой, глядишь, и вправду попаду к тебе в подчинение! Да ты за меня не переживай! Для меня дело важнее… Надо нам с тобой только всё как следует обмозговать.
Подполковник ещё раз похлопал Стаса по плечу и пообещал договориться с руководителем соседней тюрьмы, где спецназ недавно подавлял бунт зеков, о том, чтобы они поделились тяжёлым вооружением.
- Для такого дела тебе нужны ещё автоматы, а лучше пулемёт. Вот что, сынок, возьми грузовик, отбери пяток надёжных хлопцев и быстренько сгоняй туда.
- Разве я сказал «да»? – удивился Легат.
- Думаешь, мне это легко? – Сокольничий потупил взор и тяжело вздохнул. У него тряслись руки, и он убрал их со стола. Хозяин поднялся и стал искать свою фуражку. – Пойдём-ка, я тебе кое-что покажу.
Они вышли на улицу, и подполковник куда-то повёл Легата. Во внутреннем дворике тюремного замка, возле Покровского храма они остановились. У церковной стены в ряд лежали 23 мёртвых тела. У всех пулевые или колото-резанные раны, у многих сразу по несколько. Местный священник отпевал покойников. Большинство были убиты с особой жестокостью: пробитые головы, выколоты глаза, перерезанные глотки. Легату с Сирии не приходилось видеть такого. Среди убитых была женщина, вероятно, та самая несчастная заложница по фамилии Копейкина, которую захватили уголовники. Мать троих малолетних детей. У неё фактически не осталось лица.
- Пока здесь лежат семеро наших сотрудников и ещё двое штатских, - скорбно пояснил Сокольничий. – Но вскоре урки перережут нас всех и тогда вырвутся в город. Я их планы знаю, да и ты ведь тоже...У полиции и армии сейчас хватает других забот. Поэтому прежде чем военные смогут их всех выследить и перебить, как бешенных псов, погибнут ещё десятки гражданских. А может и сотни… Так что тебе решать, капитан. У тебя ведь в городе жена и дочь...
***
Сумерки принесли с собой пробирающий до костей страх. Только что парк казался безлюдным, теперь же он наполнялся зловещей жизнью. За деревьями маячили какие-то силуэты, от которых интуитивно хотелось держаться как можно дальше. Тишину нарушали полудикие вскрики, утробное ворчание, призывные завывания, которые лишь очень отдалённо напоминали человеческие голоса.
«Всё! – решила Звонарева. - Больше они не могут ждать возвращения оператора Володи! И поиски Надин тоже придётся отложить. И так уже слишком задержались в столь опасном месте. Тем более что потеря машины всё сильно осложнила. Уже ясно, что стемнеет прежде, чем они успеют добраться до выхода из парка. Но как сказать об этом Доминику, ведь он словно ребёнок, продолжает надеяться на какое-то чудо?!».
Вдали на асфальтовой дорожке появилась неясная группа людей. В этот момент в кармане Брюийо зазвонил телефон.
- Это Владимир! – оторвавшись на секунду от трубки, обрадовано в полный голос воскликнул Доминик. – Он не бросил нас. Я же тебе говорил, что Володя – надёжный парень!
По мере того, как оператор что-то ему говорил, на лице француза расцветала широкая улыбка.
- Он нашёл Надин! – радости француза не было границ. Доминик схватил Ксению и закружил её в танце.
Между тем приближающиеся к ним фигуры приобретали чёткие очертания. Их было десятка полтора. Они медленно брели с поникшей головой и опущенными руками, словно потерянные или поникшие от горя.
- Эй, вы кого-то потеряли? – на радостях окликнул их счастливый Брюийо, теперь он готов был помочь всякому.
Бредущая впереди женщина резко остановилась, словно натолкнулась на невидимую преграду, рывком подняла голову и с тридцати метров стала жадно искать единственным уцелевшим глазом источник звука. Одну короткую секунду потрясённая Звонарёва с ужасом рассматривала оплавленное пламенем лицо, обугленный череп, с которого свисали лоскуты скальпа с клочьями обгоревших волос, лохмотья когда-то шикарного вечернего платья, болтающегося саваном на костях с остатками прожаренной плоти. Ксения узнала погибшую девушку, чей труп видела тут днём, во дворе сгоревшего замка. Остальные были из той же компании! Среди них оказался и пропавший солдатик-полицейский, охранявший место преступления возле сгоревшего дворца, только теперь у него был остекленевший взгляд и синюшное каменное лицо двигающегося истукана.
Ксения не могла поверить своим глазам, впервые она наблюдала последствия загадочной эпидемии так явно! Неведомая сила природы подняла мёртвых, и первое, что они испытали, был адский голод. Только что покойники бесцельно брели, словно ожившие манекены, и вот мгновенно превратились в настороженных хищников, высматривающих добычу.
Журналистка судорожно сглотнула и в ужасе попятилась. Мёртвая девица издала клокочущий горловой стон, лязгнула зубами, вытянула вперед руки со скрюченными пальцами и деревянной походкой полуокоченевшего трупа устремилась на голос и запах свежего мяса.
Схватив француза за руку, Звонарева увлекла его в кусты, они упали на землю и затаились. Журналистам повезло: своим единственным уцелевшим в огне глазом предводительница зловещего стада зомби вероятно видела скверно, потому что не заметила, куда исчезла добыча; а потом толпа голодных нелюдей заметила ещё кого-то на аллее и переключилась на новую жертву. С жадным воем зомби пронеслись мимо. Журналисты слышали вопли несчастных, которым повезло гораздо меньше, чем им. Их быстро настигли. Всё происходило в каких-то ста метрах. Пользуясь тем, что двуногие хищники полностью поглощены жутким пиршеством, Ксения и Доминик осторожно стали отползать в сторону.
Глава 35
Порученное Стасу дело только казалось довольно простым – добраться при свете дня до «Матросской тишины», взять оружие и вернуться. Вот только подобные рядовые задания очень часто заканчиваются нерядовыми неприятностями, уж это то отставной гвардии майор усвоил железно за годы своей армейской службы. Тем более что людей ему дали в группу не первого сорта. В основном это были, как теперь выяснилось штрафники, хотя по заверению тюремного начальства он получил под свою руку чуть ли не «отличников боевой и политической подготовки». Но один из этих красавцев ещё до выезда с базы с глазу на глаз откровенно признался Легату, что месяц назад влип в нехорошую историю, когда с напарником они поколотили одного заключённого, да перестарались и зэк остался калекой. В общем, история вышла скверная. Раньше подобные проделки обычно сходили сотрудникам с рук, но в тот раз не повезло. С тех пор начальство держит этого тюремщика за жабры, а ему через пару лет хочется с почётом уйти в свои сорок лет на заслуженную пенсию, а не попасть под суд или быть уволенным со службы с позором... Вот такой народец ему дали в компанию...
«Ну да ладно», - успокоил себя Легат. В Сирии в частной военной компании у него ведь тоже служили не комсомольцы-добровольцы, тем не менее, он сумел за пару месяцев сколотить вполне боеспособное подразделение и успешно решать поставленные задачи.
Выехали из Бутырок около одиннадцати утра. Всю дорогу до «Матросской тишины» Стас наблюдал из кабины грузовика многочисленных прохожих на улицах – тысячи горожан спешили по своим делам. Сегодня Москва не выглядела сильно обезлюдившей. Можно было подумать, что слух об опасной пандемии сильно преувеличен. Да и военной техники не так уж много. Впрочем, кое-какие признаки надвигающегося чего-то очень скверного уже появились. Так частного и общественного транспорта заметно поубавилось, и это бросалось в глаза. Исчезли привычные пробки. Чувствовалось, что в городе возникли серьёзные перебои с топливом.
Хотя в это самое время у выездов из города наверняка выстроились многокилометровые очереди из легковушек. Многие ведь ещё не знают, что выбраться из Москвы практически невозможно, что город на осадном положении, фактически превращён в огромное гетто: все, кто оказались внутри, должны пройти определённый отбор и доказать свою неопасность.
Да...выбора им всем похоже не оставили. Они в эпицентре эпидемии, и остаётся ждать и надеяться, что их не просто изолировали, словно чумных кроликов, а будут оказывать хоть какую-то помощь извне. Пока же создавалось ощущение, что власть поторопилась эвакуироваться за санитарный барьер; туда же отошли военные…
Вглядываясь в лица прохожих, Стас пытался определить, кто уже заражён, а кого эпидемия пока не затронула. У некоторых кожа на лицах явно имела синюшный оттенок, отчего они напоминали оживших мертвецов, но таких ему на глаза попалось совсем немного. А так, за редким исключением, что-то разглядеть в облике того или иного прохожего было нереально. Дьявольская болезнь на ранних стадиях умела отлично маскироваться в теле своей жертвы, и это крайне осложняло борьбу с разгорающейся эпидемией. Многие и сами, наверное, ещё не знают, что обречены. Нормальные симпатичные люди после захода солнца, - когда болезнь входит в фазу активности, - могут превратиться в бешенных зверей. И ни про кого вокруг нельзя сказать с уверенностью, что вот этот симпатичный гражданин неопасен. Даже ближайший друг или родственник теперь под подозрением. То, что люди крайне напуганы, подавлены и никому больше не доверяют тоже видно невооружённым глазом – у многих лица скрыты за противовирусными масками, видны лишь глаза, в которых выражение затравленности.
Пару раз на глаза Легату попались останки убитых ночью людей. Трупы, или то немногое что от них осталось, лежали, накрытые пропитавшимися кровью газетами или тряпьём. И никто не спешил увезти их с улиц! Вот это уже верный признак наметившегося упадка. Значит, все службы города парализованы, в том числе коммунальные.
Что ещё было заметно невооружённым глазом, так это сильная замусоренность улиц, непривычная для Москвы. Стасу вспомнились Ельцинские времена, ощущение, что вернулся в 1992 год: толстый слой мусора покрывал тротуары. Оранжевые жилеты дворников просто испарились...
Да, тяжело было видеть замусоренные улицы и вездесущее запустение и уныние, будто на хронике 1992-3-х годов, растерянность и озлобление на лицах людей. Отчего нарастало ощущение смуты, чёрной тоски, даже днём накрывшей город. Что-то наподобие чавкающего болота. Жижи, в которой барахтаясь, ты увязаешь всё глубже и глубже. Вирус на пока ещё даже не заразившихся людей воздействовал тем, что вызывал душевную апатию.
Повсюду взгляд натыкался на согбенные фигуры, унылые лица. Огромное количество деморализованных людей вокруг. Казалось, многие механически бредут по заученному жизненному маршруту. Депрессивное туннельное мышление, когда жизнь серая и беспросветная, по инерции двигало такими потерявшими надежду людьми, превращая даже ещё здоровых в подобие зомби.
Много появилось групп бродяг, этих «мизераблей» самого горемычного вида – они уже стали обычным дополнением к городскому пейзажу. По их жалкому несчастному виду чувствовалось, что опустившиеся бедняги понимают, что обречены первыми на гибель, ведь когда остальные горожане запрутся на ночь в своих квартирах, они останутся на улице.
Зато группа бритоголовых монахов в оранжевых тогах жизнерадостно распевала свои священные «кришны» под бой тантрических барабанов, используя в качестве сцены...крышу длинного свадебного лимузина «крокодила», выпущенного на базе «Хаммера». В то время как город и большинство его обитателей всё глубже погружались в серую депрессивность, неунывающие кришнаиты одни чему-то радовались.
Всё происходящее напоминало библейский Вавилон, в котором всё смешалось накануне апокалипсиса! Тем более, что вскоре Легата и его парней ожидало ещё более удивительное зрелище. На одном из перекрестков, на самом видном месте, словно регулировщица, игриво покачивала бёдрами девушка в жутко обтягивающем платье, едва прикрывающем грудь. Первая мысль, проститутка, наверное. Впрочем, тут было другое. Девица держала в высоко поднятых руках большой плакат: «Поеду с вами, если сможете сегодня вывезти меня из Москвы». Мужики в кабине и кузове грузовика обалдели, прилипли к красотке глазами, не в силах оторваться.
- Давай, возьмём кралю с собой! – последовало Стасу коллективное предложение.
Но Легат, который вначале, как и все немного обалдел, уже спохватился:
- Даже не думайте об этом! У нас свой маршрут...
Некоторые магазины продолжали работать и возле них наблюдалось столпотворение. Люди торопились запастись самым необходимым, предвидя тотальный дефицит. Вероятно, скоро будут введены карточки на самые необходимые товары и продовольствие.
Стасу пришла мысль, что им тоже не мешает воспользоваться случаем. Конечно он позаботился перед выездом, чтобы их обеспечили минимальным запасом продуктов из консервов и воды, однако в любом рейде существует риск попасть в непредвиденную переделку и застрять где-то надолго. Армия и война научили Легата быть предусмотрительным и не пренебрегать благоприятными возможностями. Поэтому возле следующего магазина «пятёрочка» Легат велел остановить машину и один отправился выяснить обстановку.
У красно-зелёного фасада стоял полицейский «козлик» без экипажа внутри, водительская дверь приоткрыта, слышны переговоры из работающей в кабине рации: «База, это шестьдесят третий, мы тут ещё одного подозрительного заметили, выходим…». Стас прошёл мимо патрульного УАЗика, вошёл в раздвижные стеклянные двери и сразу упёрся в мертвеца. На пятачке перед кассами, между отстойником для продуктовых тележек и камерой хранения для личных вещей покупателей, лежал труп. Молодой парень неловко подвернул под себя одну ногу, руки тоже нелепо разбросаны, видно, что пуля сбила его на полном ходу. Окровавленные волосы на затылке покойного были спутаны, сквозь них виднелось крохотное отверстие в основании черепа. Кровь убитого имела странный голубоватый оттенок, словно наполовину состояла из необычно светящейся краски…
Над телом стояли четверо - двое полицейских и местные охранники.
- Эй, служивые, за что вы его? – окликнул их Стас. Старший патруля посмотрел на странного мужика в спортивном костюме с кобурой на армейском ремне, но ничего не сказал.
- Шизики в городе, – ответил сразу всем его напарник, оборачиваясь на окружающих покупателей, которые с опаской поглядывали на «стражей порядка», средь бела дня отстреливающих людей. – Вы, граждане, соблюдайте осторожность. Пока мы не управимся, лучше лишний раз не выходите из дома.
- Что за шизики? – изобразил удивление Легат.
- Кто их знает… - пожал плечами словоохотливый мент. - Вроде массовый побег из института Сербского. - На людей бросаются, психи, словно уличные псы. Говорят, что заразные. Бешенство или что-то в этом роде. Увидите кого, кто на людей нападает, так стреляйте ему в черепушку, раз есть из чего (он кивнул на кобуру на ремне Легата). Особое положение объявлено в городе.
- Зачем вы обманываете?! – возмутилась какая-то женщина. – Юноша ни на кого не нападал. Когда он вбежал, на горемычном лица не было от страха. Это вы его сюда загнали и убили ни за что…
Полицейские переглянулись и старший патруля предупредил:
- Полиция просто так табельное оружие не применяет. А вы, гражданочка, лучше не выступайте, а то за клевету можете ответить. В отделение с нами захотели проехать?
Впрочем, у самих полицейских вид был какой-то загнанный.
- Ну вот и труповозка, - к явному облегчению всей четвёрки заметил один из охранников супермаркета.
С улицы вошли санитары в синих комбинезонах. Пока они примеривались, как упаковать тело в чёрный пакет и погрузить его на носилки, Стас продолжал рассматривать убитого. Он был в рубашке с коротким рукавом и в шортах, и при этом весь в укусах. Многочисленные отпечатки человеческих зубов покрывали руки и ноги покойника. Впрочем, можно ли назвать людьми способных выгрызать у себе подобных целые куски плоти?
В торговом зале Стас быстро собрал в корзину четыре пакета молока, шесть батонов хлеба, пять банок сгущёнки, ещё ливерной колбасы и плавленых сырков. В общем, всё что попалось под руку. С этим нехитрым набором подошёл к кассе, за которой сидела девица лет двадцати пяти. И тут выяснилось, что банковские карты к оплате не принимаются, а наличностью его перед поездкой снабдить не догадались.
- Берите так, - с равнодушным выражением лица, глядя куда-то мимо него, разрешила кассирша. – Всё равно, пропадёт или разворуют.
Стас был поражён, однако спросил:
- А у вас не возникнут из-за меня неприятности?
Кассирша покосилась на него и с глубокой тоской произнесла:
- Мужчина, раскройте глаза! По сравнению с тем, что твориться вокруг, любые неприятности по службе - сущие пустяки. Всё равно через час меня здесь уже не будет.
- Тогда можно я до кучи какого-нибудь курева возьму?
Кассирша равнодушно пожала плечами.
Стас разглядывал табачную витрину и вдруг увидел недорогие сигары, продающиеся не поштучно в тубе, а сразу мелким оптом - по дюжине штук в одной вязанке. Эту пижонскую привычку Легат завёл в американской частной военной компании, босс которой любил прямо на месте событий награждать отличившихся сотрудников хорошей сигарой.
Когда Стас выкатил тележку на улицу, милицейского уазика возле магазина уже не было. Его место заняла странная компания: двое алкашного вида мужиков, которым подфартило затарить половину продуктовой тележки всяким пойлом, насмешничали над седым попрошайкой богатырского телосложения, униженно клянчащим у них выпить.
- Ну войдите в положение, братцы, - по-детски растягивая слова и облизывая пересохшие полные губы, канючил сочным басом пожилой пьяница. При этом не спуская плотоядных глаз с содержимого товарной тележки и исходя слюной.
- А ты для нас станцуй, медведь дрессированный! – от души потешались над попрошайкой алкаши, у которых было прекрасное настроение. Судя по всему, они прямо у прилавка «раздавили» на двоих «пузырь» и теперь их тянуло позабавиться. И хотя избранный ими объект был исполинского роста, косая сажень в плечах, он даже не пытался применить силу, а послушно пустился в пляс. Выходило у него нелепо. Неловкий и могучий верзила с шапкой взвихрённых седых волос на голове и вправду напоминал дрессированного медведя. Огромный, с пудовыми кулачищами, он послушно кривлялся перед двумя заморышами, хотя мог бы сделать из них отбивные. Шутники же хлопали, задавая ему темп и продолжали глумиться.
Происходящее зацепило Легата за душу, и он задержался, рассматривая необычного «старика», которому при внимательном рассмотрении оказалось не более сорока лет. Рано состарившийся богатырь явился в обшарпанном тренировочном костюме престижной западногерманской фирмы с вышитым государственным гербом и символикой национальной сборной страны. Когда-то этот человек вне всякого сомнения принадлежал к отечественной спортивной элите, только всё это осталось в прошлом. Вместо нормальной обуви на ногах у опустившегося чемпиона были надеты красные боксёрки из мягкой замши – фактически спортивные тапочки на тонкой кожаной подошве, предназначенные для ринга, но никак не для улицы.
Закончив плясать, потёртый временем боксёр-чемпион стал униженно трясти перед двумя алкашами медалью, уверяя, что она олимпийская из настоящего золота, прося за неё бутылку водки.
- К такой медали документ нужен! – презрительно заявил ему один из умников. Вообще-то речь этих пропойцев полностью состояла из мата, то есть матюгались они не для связки обычных слов между собой, а целиком изъяснялись в такой манере.
- Вот у меня значок «Заслуженный мастер спорта», – поспешил трясущимися руками предъявить доказательство тяжеловес. Но вместо заслуженного уважения получил в лицо новую порцию презрительных насмешек.
- Не позорь державу! - не выдержал Легат, после чего сурово обратился к шутникам:
- А вы войдите в его положение, дайте человеку выпить! Сами знаете каково это - не опохмелиться вовремя. Видите же, что у него трубы горят! Всё равно вам столько самим не выжрать.
- Дайте! – зло передразнил заступника один из алкашей. – У нас может своя компания ждёт. Почему мы должны задаром со всякой швалью делиться! Шёл бы ты, мужик, своей дорогой!
- Я не привык повторять дважды, – угрожающе понизил голос Легат. Он положил руку на кобуру и вдруг требовательно рявкнул:
- Ну!
Получив вожделенную поллитру, старый боксёр нетерпеливо сорвал крышечку и забулькал прямо из горла. Выпив большую часть, он счастливо ощерился почти беззубым ртом, в котором торчали лишь два передних пенька, икнул, глаза его наполнились блаженным умиротворением, как у путника, пересёкшего безводную пустыню и достигшего колодца. Он протянул остаток водки благодетелю.
Рука Стаса сама потянулась к бутылке: после всего, чему он сегодня стал свидетелем, у него горела душа.
Однако капитан заставил себя отказаться:
- Мне тут мало, а тебе в самый раз будет.
Сказав так, Легат направился было к машине, но его окликнул один из алкашей:
- Эй, командир! А ты справедливый... Мы с Жорой таких уважаем. Прими от нас в знак уважения:
Алкаш кинул Легату один из трофеев.
В кабине грузовика водитель подозрительно покосился на бутылку. Стас сунул её себе под сиденье, пояснив:
- НЗ! - на непредвиденные расходы.
Глава 36
...Подступы к воротам «Матросской тишины» защищали баррикады из бетонных блоков и противотанковые ежи, перед самыми воротами было оборудовано пулемётное гнездо. Обычную тюрьму превратили в крепость. Профессиональный взгляд бывшего армейского капитана отметил хорошую подготовительную работу, проведённую здешним руководством. Вот только дальше ворот визитёров пускать не собирались, так как охрану никто не предупредил об их приезде.
- Вашему руководству звонили от нас, - настаивал Стас.
- У нас теперь новое руководство, - загадочно сообщил один из охранников, дежурящих на проходной, и многозначительно переглянулся с остальными.
- Хорошо, дайте мне поговорить с вашим главным.
С КПП набрали внутренний номер, и Стас услышал в трубке характерный южный говорок:
- Какого хрена вы заявились! – Командир тюремного спецназа даже не пытался выглядеть вежливым. – Не знаю, кто вам чего обещал! Только от меня вы всё равно ничего не получите, так что проваливайте! - Отшив с порога чужаков, хам на том конце провода небрежно подозвал кого-то: «Ну-ка, подь сюда, моя жар птица!».
Стас почувствовал, как его лицо само собой расплывается в улыбке, вот так удача!
- Своих не узнаёшь, Бульба, - позвал он насмешливо, прежде чем собеседник успел повесить трубку.
Услышав свой старый армейский позывной, обладатель сочного южного говора надолго замолчал. Потом изменившимся тоном произнёс недоверчиво:
- Харлей? (такой у Легата был позывной на войне).
- Я это, я, сержант Бульбанюк. А ты погляжу делаешь карьеру на гражданке? Большим начальником заделался, к тебе теперь на хромой кобыле просто так не подъедешь.
- Товарищ гвардии майор, что же вы сразу то! – расстроено запричитал бывший старший сержант Тарас Бульбанюк. – Да вы для меня... И ребята из нашей роты…- не умея красиво говорить, Бульбанюк терялся, и дальше коротких рубленных фраз выразить свои эмоции не умел.
Легат пришёл ему на выручку:
- Ладно, я тебя понял. Так мы можем заехать?
- Ну конечно, товарищ гвардии майор! Передайте трубочку старшему караула, сейчас всё мигом решим.
Внутри территория тюрьмы произвела на Легата ещё более благоприятное впечатление. Бывший подчинённый отлично усвоил его уроки. Даже если противнику удастся прорваться за стены, ему придётся последовательно штурмовать ещё несколько уровней обороны - пробиваться через баррикады, захватывать доты, гибнуть в хитроумных ловушках и под кинжальным огнём пристреленных пулемётов. Чтобы полностью взять такую крепость потребуется много часов, а может и не один день…
А вон и Бульбанюк, - лично спешит ему навстречу, на его квадратной физиономии радость и смущение. И всё та же массивная фигура самца горилла, будто даже с последней их встречи сержант ещё шире раздался в плечах. Только теперь на плечах бывшего сержанта майорские погоны офицера Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН).
Встретившись посреди двора, старые боевые товарищи обнялись, потом крепко пожали руки особым «фирменным» образом, принятым только в их подразделении.
- Как я рад вас снова видеть, товарищ гвардии майор! – с ностальгической поволокой в глазах, словно вернувшись в ставшее уже далёким армейское прошлое, взволнованно признался Бульбанюк. - Я ведь частенько вспоминаю нашу службу там… Классное было времечко… Пожалуй, лучшее в жизни. С ребятами нашими иногда общаемся в Интернете или по телефону, но это всё не то... Хорошо, что вы меня нашли, товарищ майор.
- А я тебя не искал, Бульба, - усмехнулся Легат, - так случайно получилось. И не майор я уже, а всего лишь капитан. Так что ты давно обошёл меня в чинах.
Бульбанюк ещё больше смутился и засуетился, что при солидной комплекции и должности с ним явно случалось крайне редко:
– Ну что, давайте вначале ко мне поднимемся? Надо отметить встречу, всё-таки такой гость, такой гость! А товарищей ваших сейчас накормят, а потом решим вопрос с оружием и с остальным тоже.
***
Пропавшая подруга Брюийо нашлась на противоположной стороне пруда. Оператор Володя, по его словам, случайно обнаружил Надин в прогулочной лодке. Она была без сознания, только тихо бредила. Несчастная действительно потеряла много крови. Кожа была холодной, словно мрамор, и приобрела синеватый цвет, черты лица заострились, но пульс ещё прослушивался, хотя быстро слабел. Её нельзя было трогать до приезда Скорой помощи, только ведь врачи могли и не появиться вовсе.
Поэтому оператор осторожно взял пострадавшую на руки, перенёс её на берег и уложил на траву, предварительно подстелив свою куртку. На оголённых бёдрах, руках, шее и даже лице молодой женщины остались отпечатки человеческих зубов, словно она подверглась нападению упыря. Кость правой ноги её была раздроблена, левая рука почти оторвана и на ней недоставало двух пальцев.
- Я уже несколько раз звонил в Скорую, - шёпотом сообщил Володя Звонарёвой, - только вряд ли они приедут.
- Скорее всего, - печально согласилась Ксения, и отвела глаза, едва встретившись с полным немой мольбы взглядом Брюийо. Только что чудесным образом он нашёл свою Надин в этом огромном темнеющем парке и не мог понять, почему нельзя хотя бы попытаться её спасти.
Ксения коснулась его руки.
- Послушайте, Доминик. Тут неподалёку я видела инкассаторский фургончик. Думаю, он на ходу. Только кто-то из вас должен пойти со мной.
- Я останусь с Надин, - твёрдо заявил Доминик.
Володя поднялся. Перед тем как двинуться вслед за Ксенией во мрак, он посоветовал шефу:
- Постарайтесь не привлекать к себе внимание. Как только услышите шум мотора, будьте наготове.
Глава 37
Следственный изолятор «Матросская тишина»
У Бульбанюка не могло быть от гостя секретов, ведь отставной майор армейского спецназа с позывным «Харлей» был его командиром на войне. И хотя с тех пор прошли годы, для бывшего сержанта, ставшего теперь майором, ничего в их отношениях принципиально не изменилось.
Они сидели в кабинете неизвестным образом испарившегося начальника «Матросской тишины», пили его коньяк и водку, и вспоминали службу и товарищей. Поминали погибших. Вместе с ними сидел очень модный композитор, чьё лицо постоянно мелькало на телеэкране. Бульбанюк из тщеславия приютил известного деятеля шоу-бизнеса у себя, когда того чуть не сожрали возле тюрьмы. Знаменитый маэстро был автором множества хитов. Многие звёзды эстрады исполняли его песни, их постоянно крутили музыкальные радиостанции. Теперь он старательно отрабатывал кров и харчи, исполняя шлягеры собственного сочинения, играя роль дрессированной мартышки для развлечения гостей. Весь вечер композитор пел красивым голосом и профессионально играл на гитаре и всё хвастал при этом какой он крутой, богатый и сколько у него золотых дисков. В конце концов Бульбанюку наскучила вся эта трескотня и он чуть ли не насильно влил в глотку маэстро два стакана водки.
Затем раскрасневшийся Бульба плеснул и себе водки в стакан, взял у сочинителя гитару, перебрал неумелыми пальцами струны и хриплым басом затянул: «Скажу тебя, брателло, прямо, если бы не мама, зарезался давно бы огурцом. Но если вышло так, что я не умер, - сижу и пью с потерянным лицом. Пью. Наливаю. Пятую. Шестую. Закусываю, глядя на луну. И всё живу. И всё же существую… А хорошо бы, товарищ гвардии майор…Хорошо бы нам снова на войну, а?
С ходу опрокинув в горло очередную стопку, Бульба стащил с себя тельник и горделиво продемонстрировал наколотый с левой стороны груди герб Советского Союза с подписью «Всегда в сердце».
- Как у вас набил, товарищ командир! Там осталось лучшее время в жизни…там всё было понятно!
О том, куда делось прежнее тюремное начальство, Бульба умолчал, а Стас не лез с расспросами. Теперь всё менялось очень быстро, жёсткие коррективы вносила сама жизнь.
Бульба со своими людьми уже получил боевой опыт на этой необъявленной войне. Вначале они подавляли бунт заключённых. Но едва им удалось справиться с внутренним мятежом, как возникла серьёзная угроза извне. Спецназу пришлось отбивать один за другим три штурма тюрьмы.
- Главное, что я себе уяснил - к ним нельзя относиться как к людям, - делился опытом Бульба. – И лучше не дожидаться пока подхвативший заразу двуногий превратится в жуткую гадину...
Легата такая позиция бывшего подчинённого удивила и покоробила:
- Но как понять, болен человек или здоров?
- В том то и дело! – оживился Бульба. – Поэтому своим парням я чётко объяснил задачу, чтобы они не мучились муками совести из-за возможной ошибки.
Видя, что командир не слишком хорошо его понял, Бульбанюк пояснил свою мысль:
- На хрена ждать, пока их станет слишком много? Для тех, кто ещё имеет какие-то шансы, - для нас с вами, например, - это может очень скоро стать большой проблемой. Так что надо раз и навсегда решить для себя, что все, кто остался за стенами – «духи» или станут ими. Это снимает массу проблем.
- Конечно, так проще всего, – неодобрительно усмехнулся и покачал головой Легат.
- Эх, товарищ гвардии майор! Вы их просто ещё не видели в деле, – с лёгкой укоризной посетовал Бульба. - Каждый из них опасней десяти «духов». Очень быстрые, падлы… И почти неуязвимые… Особенно наводят жуть на моих парней мертвецы, в ком эта гадость сидит… Я своими глазами видел одного такого – без ног, изрешечённого пулями, который вдруг ожил, подполз к нашему раненому и сразу отгрыз ему нос... Когда его кололи штыками, он ловко извивался и норовил вцепиться кому-нибудь из нас в ногу… Подозреваю, что в заражённых трупах процесс разложения останавливается. С одной стороны, после целого дня на жаре от них воняет могилой за сотню шагов, да и выглядят они погано, но с другой, я видел здоровенные куски мяса, вырываемые из их тел пулями и осколками, когда мы в упор резали их из пулемёта. У нас отличный пулемёт, калибр - 7,62 мм, начальная скорость пули – почти 1000 м/с, скорострельность – 900 выстрелов в минуту, и он, чёрт возьми, оказался почти бесполезен! Брошенная мною граната смогла остановить лишь одного из сотни прожорливых тварей. Только одного! Его развороченное взрывом тело отбросило обратно за стену, но оторванная голова покатилась к нам и продолжала клацать челюстями, пытаясь укусить за ногу!
Стас слушал с лёгкой оторопью рассказ бывшего подчинённого, а у того побилели скулы на лице при воспоминании о недавнем бое:
- Один из моих парней выстрелил из ручного гранатомёта. Выпущенный заряд взорвался в самой гуще лезущих на стену тел, но даже это не остановило их! Товарищ капитан, я знаю сотню разных способов прикончить человека, - вы сами научили меня этому, - но как лечить болезнь, если лекарства нет?! Потому что привычные нам способы тут работают плохо. Даже напалм!.. Чёртовы ублюдки пылали как факелы, но продолжали переть на нас, даже не замедлившись! Один поджаривающийся зомби вцепился своими клешнями в нашего пулемётчика и впился зубами ему в шею, горящий напалм полился с него на бойца. Мне пришлось выпустить половину рожка в них обоих… Но другие твари тоже стали с разбегу налетать на моих бойцов и в адском пламени рвать на них мясо, – всё это я видел собственными глазами, пока мы отступали через двор. Мы с огромным трудом отбили тот штурм. Поэтому я говорю вам, товарищ гвардии майор: надо уничтожать любого там за стенами, кто попадёт в прицел, прежде чем они окончательно обратятся в этих тварей. А что ещё, будь я трижды проклят, нам остаётся делать?!..
Стас вдруг увидел перед собой безумца. Легат скосил глаза на груду бутылок в углу, потом окинул взглядом стены. Ещё с порога его удивило огромное количество икон и крестов. Даже в храме столько не увидишь. И при этом символы христианства причудливо соседствовали с намалёванными краской из баллончика и окурками кабалистическими символами из чёрной магии, какими-то рунами… Да тяжело им приходится тут…
- Ты сам знаешь, брат, что можно надеяться только на себя, – ответил Легат. - Богу и дьяволу - не до нас, они вечно заняты своими разборками.
Бульбанюк нервно дёрнул щекой:
- А как нам жить? Делать вид, что всё нормально, всё хорошо…Но мы тут в мышеловке! Я предпочитаю знать, что мне делать. Мои парни тоже. Поскреби любого из моих людей, обнаружишь ветерана каких-нибудь боевых действий. Одна только беда, солдат должен твёрдо знать, что даже если продажная девка Фортуна однажды изменит ему с врагом, и супостат убьёт его, то пролетающая над полем брани Валькирия соберёт души честно павших воинов и отведёт их в рай для таких грешников, как мы. Но как в это верить, когда мы видели атакующих нас мертвецов?!
- Я тебе уже не командир, брат. Учить и приказывать не могу. Но ты вспомни тот вечер на перевале... За соседнюю гору садилось солнце…такой красоты я больше никогда не видел. А мы готовились к смерти. Я вызвал добровольцев, которые должны были остаться со мною прикрывать отход остатков нашей группы с ранеными. И ты, Бульба, вызвался первым. Хотя тебя никто не заставлял... Это было глупо. Ведь у нас почти не было шансов.
На какое-то время в кабинете повисла тишина, навеянная ностальгическими воспоминаниями.
- Почему бы вам не остаться с нами, товарищ гвардии майор? – в глазах Бульбы блеснула надежда. - Под вашей командой, товарищ гвардии майор, нам снова повезёт, как тогда на перевале.
- Ну-ка, дай гитару – попросил Стас и запел, неспешно перебирая струны: «Эх, дороги, пыль, да туман…»
Задремавший композитор немедленно очнулся и выкатил глаза от восхищения:
- Простите, а сколько у вас золотых дисков?
- Стас добродушно усмехнулся:
- Да пошёл ты…
С улицы донёсся резкий треск выстрела. Легат рефлекторно схватился за кобуру, но сразу заметил равнодушную реакцию Бульбы. Здешний командир на выстрел отреагировал флегматичным поворотом головы, будто ничего особенного не случилось.
- Я же говорил, что предпочитаю лечить болезнь до того, как она заявит о себе, – усмехнулся он.
Глава 38
Окраина Москвы, Оранжевый сектор санитарного кордона, КПП номер 22.
Командир роты капитан Василий Васильевич Сенин открыл глаза и сразу взглянул на наручные часы. Он проспал ровно два часа. Не так уж и много, если учесть, что перед этим он не спал двое суток и буквально валился с ног от усталости. Капитан встал с походной кровати, взял полотенце и вышел из палатки, поприветствовав своего заместителя.
Палаточный лагерь военных был разбит в тени возведённой в рекордные сроки десятиметровой «китайской» стены.
Пока Сенин скрёб себе заросшие щетиной щёки опасной бритвой возле умывальника, его заместитель лейтенант Кирилл Ляпин рассказывал, что произошло за последние два часа…
Слушая своего заместителя, Сенин старался смыть ледяной водой похмелье. Кровь стучала у него в висках, язык прилип к нёбу. Похоже, два часа назад они с командиром соседней роты здорово перебрали, раз сниться такая гадость. Сегодня у соседа по позиции день рождения, юбилей, вот и пришлось вопреки своему желанию выпить за его здоровье водки. Ну и заодно для укрепления боевого содружества, как того требуют военные традиции.
Давненько ему не снилась такая мерзость. Да ведь и водки он не пил уже очень давно. Вот и приснилось, что стоит он с дирижерской палочкой на подиуме с пюпитром над оркестровой ямой, в которой, как он знает, собраны лучшие ученики его музыкальной школы, в которой он работает директором. Только маленьких оркестрантов самих не видно, - ни лиц, ни голов – просто под ногами чёрный провал, как огромная братская могила. Взмахнув палочкой, он начинает исполнение своего любимого произведения и сразу же понимает, что оркестр с первых нот жутко фальшивит. Просто ухо режет…
Во сне маэстро не узнавал своих маленьких музыкантов, ведь он собрал на концерт лучшие дарования школы. Сенин сразу почувствовал спиной недовольство публики: послышались покашливания, недоумённый говорок пробежал по рядам. Сенин загривком ощущал опасность…
На выручку из правой кулисы почему-то появился его заместитель по командованию ротой лейтенант Ляпин, только не в военной форме, а в образе этакого матёрого конферансье – в безупречном смокинге и в лаковых штиблетах, набриолиненные волосы, монокль в глазу…
…Продолжая плескать себе на лицо из рукомойника капитан Сенин покосился на ничего не подозревающего заместителя: хорошо, что он не догадывается, в каком виде приснился командиру. В недавнем сне в руках у лейтенанта Ляпина было серебряное блюдо, накрытое крышкой, а под ней оказалось…шесть штук ручных гранат-«лимонок». Дальше – ещё хлеще. Ропот публики всё громче, уже слышны оскорбительные крики и свист. Одним словом, назревает скандал! Ляпин делает командиру знак, что сейчас всё будет в порядке, и начинает преспокойненько швырять одну за другой гранаты в оркестровую яму, словно обычные лимоны! Видны яркие вспышки разрывов. Но самое поразительное, что публику во сне такое варварство радовало: каждый бросок она встречала аплодисментами и криками «браво!».
Капитан Сенин поёжился, снова вспомнив, как он оглянулся в зал и ужаснулся. Со своих мест на него взирали пустыми глазницами тысячи мёртвых лиц… Странный, очень неприятный сон, после которого на душе осталась тяжесть...
Закончив мыться-бриться, капитан оглядел своё отражение в зеркале. Хорошо хоть уже не выглядит таким помятым и опухшим. И не важно, что скоро стемнеет, командир в любом случае должен выглядеть идеально. А иначе как он может требовать порядка от подчинённых, если сам будет показывать им пример расхлябанности.
Незадолго до нынешних событий капитан был призван из запаса на военные сборы. И отправлен со своею ротой таких же, как и он «пенсионеров», сюда, на стену…
Это был сорокалетний мужчина сугубо мирной наружности, в очках, музыкальный педагог по профессии, - выпускник консерватории. У себя в Луховицах Василий Васильевич Сенин работал директором музыкальной школы. Хотя в молодости мечтал стать большим скрипачом и даже с отличием закончил консерваторию, но не сложилось... Одним словом, вроде как сугубо мирный человек. Но раз в несколько лет обнаруживая в своём почтовом ящике военкоматовскую повестку, «Вас Вас» (так его звали близкие друзья) преображался. К месту сборов он всегда отправлялся с удовольствием, в офицерской форме чувствовал себя удивительно естественно. Вероятно, ему на роду было написано стать профессиональным военным, но тоже не случилось…И всё же, числясь по документам командиром роты, фактически в этот раз он командовал сводным батальном резервистов. Такое доверие не каждому окажут, наверняка перед принятием решения где-то наверху изучали его личное дело и пришли к выводу, что у этого штатского музыканта есть командирская косточка.
...- Сколько вы говорите их теперь?.. - неприятно поразился Сенин, выслушав доклад своего заместителя. - Вы ничего не путаете, Кирилл Петрович?
- Я сам был на НП пятнадцать минут назад, - заверил его лейтенант.
За то время что командир роты спал, количество скопившихся возле его КПП гражданских увеличилось ещё на пару тысяч человек. Было от чего прийти в растерянность. Такими темпами скоро здесь соберётся толпа, численность которой превысит население его родного городка. А ведь всех этих людей надо накормить, обеспечить водой; а ещё необходимо установить кабинки биотуалетов, развернуть полевой госпиталь… Кто этим должен заниматься, разве не МЧС?! Во всяком случае перед ним командование поставило совсем другую задачу…
После того как вокруг Москвы спешно было начато возведение защитной стены, армейские части выдвинулись к ней для обеспечения охраны периметра.
- Сорок минут назад снова была попытка прорыва, - мрачно сообщил Ляпин. Почему-то самую неприятную новость он приберег «на сладкое».
Ляпин рассказал, что пятеро крепких мужчин, приблизившись к караулу, нёсшему дежурство возле ворот, завели разговор с резервистами через пуленепробиваемое стекло. Старший караула даже приоткрыл дверь, чтобы угостить «землячков» сигаретой. А ведь им категорически запрещено выходить за ворота и напрямую общаться с людьми за стеной. Что тут скажешь, конечно часовые не проявили положенной бдительности. Да и откуда ей взяться, если бойцы в его роте только неделю как снова надели военную форму, а в мирной жизни они такие же водители, рабочие, частные предприниматели…
Гражданские просили у них воды якобы для беременной женщины, которой стало плохо. Внезапно старший караула получил выстрел в лицо из травматического пистолета и был отброшен на несколько метров. Ворвавшись на закрытую территорию КПП, налётчики с наколками на руках вступили в схватку с двумя солдатами-запасниками, пытаясь завладеть их автоматами. Но были расстреляны в упор подоспевшим подкреплением.
«На что они надеялись? – недоумевал Вас Вас. - Ведь должны были понимать, что попытка заранее обречена на провал».
Ляпин доложил, что трупы налётчиков стерилизованы выстрелами в голову и, согласно инструкции, облиты бензином и сожжены. При них обнаружены кастеты и ножи.
За последние двое суток это была уже трётья попытка. Правда, в двух случаях удалось избежать кровопролития, - где уговорами, а где и прибегая для этого к предупредительным выстрелам поверх голов и оттесняя гражданских, у которых сдали нервы, за ограничительную линию. Но, к сожалению, не всегда это срабатывает, что и показали последние события…
Первые потери рота понесла ещё вчера - в ходе стычки с группой из десяти полицейских, которые требовали пропустить их за стену, а потом направили свой служебный автомобиль на таран. В результате погибло двое резервистов. Так что минувший день принес явные признаки краха и падения существующего порядка в городе. Теперь с каждым часом будет становиться только хуже…
После сна и умывания холодной водой крепкий хмель окончательно ушёл прочь, голова прояснилась, глаза обрели вполне сносную ясность видения. На военных сборах Вас Вас пытался обходиться без очков, почти не вынимая их из нагрудного кармана. «Командир не должен выглядеть, как учитель», - считал он, и пока удавалось не выглядеть перед подчинёнными подслеповатым интеллигентом.
Вот только живот так некстати побаливал третий день. В общем, ничего серьёзного, но жизнь это отравляло. «Вероятно все дело в консервах, которыми нас тут потчуют», - подумал Сенин, стараясь не обращать внимания на всякую ерунду. Но прихваченные с собой из дома ношпа и активированный уголь на этот раз почему-то не помогали. От этого настроение портилось ещё сильнее. Отсюда вероятно и смутная тревога никак не отпускает душу. Будто какой-то опасный зверь притаился в тёмном углу и буравит тебе спину недобрым взглядом. Что ж, значит пора прямо посмотреть своему кошмару в глаза. А чтобы собственные недомогания не мешали службе, надо будет заскочить в медицинскую часть и попросить у санинструктора Нифонтовой таблетку аспирина.
…Вслед за Ляпиным Вас Вас шагал к стене. По пути через каждые пять-десять шагов кто-то отдавал ему честь, тем не менее до образцового порядка во вверенном ему армейском коллективе пока ещё далеко. Свободные от несения караульной службы и хозяйственных работ солдаты не знают куда себя деть. Большинство скучающе слоняется по легерю или кучкуется, куря и зубоскаля. «Следует подумать над организацией дополнительных тренировок и занятий» - дал себе слова Вас Вас. В противном случае неизбежно упадёт дисциплина. С таким «вольным казачеством» это произойдёт быстро. Контингент в подразделении возрастной, вон у каждого второго пивной живот нависает над ременной бляхой, форма топорщится. Конечно за короткий срок военных сборов молодцеватыми их не сделаешь, и всё же...Только действовать нужно аккуратно, тактично. Он ведь им не отец-командир, а они ему не сынки, - такие же почтенные отцы семейств.
Навстречу офицерам со стороны ворот двигалась грузовая фура с рекламой пепси-колы на тенте.
- Кто разрешил пропустить?! – изумился Вас Вас и оглянулся на заместителя. Но Ляпин растерянно пожал плечами и тоже стал крутить головой в поисках виновного.
По приказу Вас Васа трейлер остановили. Из кабины выпрыгнул экспедитор с документами.
- Я спрашиваю, кто разрешил пропустить машину?! – продолжал недоумевать Вас Вас.
- Так вы спали, Василий Васильевич, просто не хотели вас будить, а путевой лист у них в полном порядке, - оправдывался Ляпин. И сердито добавил в сторону экспедитора:
– Они ещё 20 минут назад должны были проследовать через пост.
- Так к вам просто так не подъедешь, - развёл руками фирмач, - все подходы забиты транспортом!
Ему пришлось открыть кузов, который оказался битком забит пластиковыми канистрами.
- Что в них? – строго спросил Вас Вас.
Сопровождающий груза улыбнулся и для начала с приветливым почтением поинтересовался:
- Любите пепси?
- В данном случае это к делу не относится, – Вас Васу было неловко строить из себя держиморду околоточного, но перед направлением сюда его и других начальников постов строго проинструктировали, чтобы они не пропускали никакие грузы без специального разрешение командования.
- Видите ли, господин офицер, штука в том, что пепси-колу делают из концентрата, который поставляется в 19-литровых канистрах – пустился в объяснения менеджер. - Каждая канистра разбавляется так, что из неё получается 1000 литров сиропа. Сироп же разбавляется 5000 литрами воды. Это уже готовый напиток, то есть из одной 19-литровой канистры получается 6000 литров пепси-колы, или 18181 стеклянных фирменных бутылок по 0,33 или алюминиевых банок.
- Неплохо, - восхитился Ляпин, который на гражданке пробовал заниматься мелким бизнесом.
- Кстати, примите господа небольшие сувениры от нашей компании. – В руках менеджера появились два фирменных пакета с какими-то подарками.
- Спасибо, но мы взяток не берём, - предупредил Вас Вас.
У ушлого экспедитора это вызвало нервный смешок, глазки его забегали.
- А зачем концентрат пепси понадобилось вывозить из Москвы? – подозрительно сузил глаза капитан.
- Понимаете, это собственность компании. Мы вывозим концентрат в Польшу, так как наша московская фабрика пока временно приостановила свою работу.
Всё выглядело правдоподобно, и всё же для порядка Вас Вас попросил открыть одну из канистр.
Экспедитор неожиданно заупрямился:
- Зачем нам открывать? Вы ведь, как я понимаю, не профессиональные военные, так что какой с вас спрос? – фирмач подмигнул и недвусмысленно намекнул: – Бывает, что и опытные таможенники ошибаются, а уж по неопытности тем паче можно что-то не заметить и пропустить!
Вас Вас нахмурился и резко оглянулся, Ляпин за его спиной грозил кулаком фирмачу. Теперь капитан Сенин уже решительно потребовал показать груз.
В первой же извлечённой из кузова канистре плескалось нечто мало напоминающее концентрат всемирно-известного напитка.
- Что это такое? – потребовал объяснений Вас Вас, рассматривая фосфорицирующую неоном голубоватым жидкость.
Пришлось экспедитору сознаться, что в канистрах нечто иное:
- Это концентрат знаменитого блюсана с фабрики супруги московского мэра госпожи Вершининой. Дорогостоящий экспортный товар. Содержимое канистры буквально идёт на вес золота.
Вас Вас повернулся к заместителю:
- Ну здесь всё ясно. Вот что, лейтенант, составляйте акт, и дальше действуйте по инструкции.
- Одну минуточку, господа офицеры! - взволнованно засуетился экспедитор. - Предлагаю всё-таки решить вопрос полюбовно. Дело в том, что наш груз очень ждёт заказчик. Это ведь не какая-нибудь дрянь, а последнее слово в здоровом питании. А чтобы скрасить вам суровые будни вашей благородной и тяжёлой службы, предлагаю назвать любую сумму.
Вас Васу было очень неловко, что пришлось сурово обойтись с контрабандистами, но по-другому поступить он не мог. Если тебе доверено представлять интересы государства, то волей-неволей приходиться переступать через себя и проявлять жёсткость. Ещё хорошо, что от него не требуется расстреливать людей, такой приказ он не сможет отдать ни при каких условиях… С такими мыслями Вас Вас поднялся на стену.
Это была не просто стена, а сложный инженерный комплекс, состоящий из бетонного ограждения протяжённостью 112 километров и высотой 4,5 метра, металлической сетки, сигнального ограждения под электрическим напряжением, земляного рва. Все эти инженерные сооружения, включая сторожевые вышки, призваны были не допустить поток беженцев из города.
На отдельных участках были даже созданы противотанковые укрепления, чтобы предотвратить прорыв, например, на тяжёлой строительной технике. Для этой же цели местами вдоль стены шла многокилометровая полоса или, выражаясь военным языком, предполье из острых шипов, прозванная: «газоном Козырева».
Отсюда, с оборудованного наблюдательного пункта, вся подведомственная ему позиция была как на ладони. По обеим сторонам от подведённой к воротам контрольно-пропускного пункта шоссейной дороги, - от горизонта до горизонта, - тянулся широкий ров, которому предшествовал семиметровый насыпной вал, утыканный сенсорами и датчиками. Величественное зрелище, ничего не скажешь! Будто из времён античности - Древнего Рима и Карфагена, на ум приходили картины орд гуннов и свирепых германцев... Где теперь ещё такое увидишь! А ещё на ум приходила печально- знаменитая Берлинская стена, которую после объединения Германии немцы давно разобрали на сувениры.
И всё же, принимая во внимание степень исходящей из го рода угрозы, неприступной всю эту фортификационную инженерию специалисты не считали. Предполье предполагалось в ближайшее время усеять тысячами противопехотных мин. Но пока с этим что-то медлили, вероятно у политиков возникли какие-то разногласия. Хотя на всех уровнях постоянно велись разговоры о необходимости форсировать все работы. Ради этого всё, что мешало строительству Вала было быстро и безжалостно снесено или взорвано. Земляные работы по сооружению «оборонительной линии» велись в такой спешке, что вышедший из строя по причине поломки двигателя дорогостоящий японский экскаватор строители не стали эвакуировать, а просто столкнули в ров и сейчас оттуда выглядывала его «рука» с ковшом.
Капитан прильнул к окулярам стереоскопа. Насколько хватало видимости на ведущей из города дороге вытянулась огромная очередь из тысяч автомобилей. Усиленный мощной оптикой взгляд перебегал со стареньких «москвичей» и «шестерок» на бюджетные минивэны, дорогие лимузины представительского класса, автобусы и кареты «Скорой помощи». В этой гигантской пробке все были равны, и никто не собирался уступать своё место никому. Занимаемое в обществе положение, мигалки, спецпропуска не играли здесь никакой роли. Даже на полицию уже мало кто обращал внимание.
Многие бросали свои машины и шли пешком. Возле КПП образовалась огромная толпа, которую всё труднее становилось контролировать. Несмотря на то, что установленный за пятьдесят метров до КПП гигантский информационный щит извещал беженцев о необходимости соблюдать спокойствие и строго следовать указаниям военных властей, тем не менее постоянно возникали эксцессы. У людей просто сдавали нервы.
Сенину и в страшном сне не могло привидеться, что ему придётся иметь дело с тысячами людей, слишком напуганных, чтобы хоть как-то владеть собой; одержимых одной целью – любой ценой прорваться за стену, которая обеспечит их безопасность. Судя по пронзительному детскому плачу и крикам, там снова началась давка с потасовками. И при этом постоянно прибывали новые машины и люди.
Пока Вас Вас оценивал обстановку, чуткое ухо его ловило разговоры подчинённых за спиной. Там о столпившихся у КПП тысячах людей говорили с пренебрежением, словно о стадах коров или баранов. Из москвичей в роте у него по-мойму никого не было, поэтому некоторые позволяли себе злорадствования и чёрный юмор в адрес заносчивых столичных жителей.
- Тысяч сто, наверное, собралось...бе-еже-енцы! – присвистнул один.
- А ты за них не переживай, Афанасий, знаешь, какие они у нас в посёлке дворцы себе отгрохали! На крутых джипах приезжают, корчат из себя белую кость, на нас местных, как на быдло поглядывают - сверху вниз. Считают себя особенными…
- Вот теперь они точно станут особенными – синемордыми! - усмехнулся второй. – Не то, что мы, рыла чухонные. Так воздадим им почести напалмом и свинцом!
- Они в своей Москве одни проедали всё, чем Русь богата, – сквозь зубы процедил третий. - Дожрались! Вишь, как их пучит от нефтегазовых то барышей.
- Стыдно! – гневно обернулся Вас Вас. - Вам должно быть очень стыдно. Люди – везде люди, и гнусно радоваться чужой беде.
- Так разве мы радуемся, товарищ капитан, - нагловато улыбнулся, щуря озорные глаза старший сержант Иванов-Доброхотов с рыжими усами и боксёрскими плечами. – Просто и в Библии сказано: «По делам твоим тебе и воздастся».
- Всё равно приказываю отставить подобные разговоры или мне придётся вас примерно наказывать! - пригрозил Вас Вас и сам смутился себя, ибо прозвучало это уж слишком по-учительски, словно обещание поставить хулигана в угол.
- Есть, оставить, товарищ капитан! - в один голос бодро ответили провинившиеся, пряча ухмылки за показной серьёзностью. С этими резервистами приходилось непросто: взрослые мужики, будучи призванными на короткие сборы, воспринимали происходящее скорее, как приключение, возможность оторваться от привычного семейного быта и вспомнить славную молодость. Вас Вас это прекрасно понимал и без крайней необходимости старался не злоупотреблять своей властью. И теперь ему было очень неприятно.
Ситуацию мастерски разрядил Юрка Окуньков, он тоже был из Лоховиц, как и Сенин, и хотя на гражданке занимался ремонтом холодильников, они сдружились сразу, ещё на первых сборах.
- Да хватит вам в самом деле языками чесать! – на правах своего, по-товарищески, прикрикнул он на сослуживцев. – Ты, Михалыч, - обратился он к рыжеусому сержанту, - со своими поселковыми должны молиться на приезжих.
- Это ещё почему? – удивился рыжий.
Юрка пояснил ему с полным знанием ситуации:
- Когда в ваших богом забытых Ловцах колхоз в Перестройку аукнулся, так у народа одна радость осталась – водка, да самогон. Мужики ваши совсем спились бы, если бы не москвичи. После того как они на ваше счастье облюбовали соседний берег Оки и стали дома строить, хоть какая-то жизнь снова затеплилась. Сам ведь говорил, что за последний год у вас «Пятёрочку» и «Магнит» открыли, а раньше только одно сельпо загибающееся было...
Мужикам крыть было нечем. Да и любили Юрку в роте за добродушный незлобивый нрав, неиссякаемый юмор, готовность любому подставить плечо. Таких в любом коллективе любят...Вас Вас благодарно взглянул на земляка, хотя всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке.
- Что будем делать? – обратился к нему Ляпин, указывая взглядом на столпившихся перед КПП беженцев. - Какие будут приказания, товарищ капитан? Может их как-то отогнать, пока они нас не снесли?
Но погружённый в собственные мысли Вас Вас, будто не услышал вопроса.
- Тогда может «Жёлтого Геббельса» подтянуть? – предложил другой вариант Ляпин.
Так в батальоне прозвали окрашенный в желтоватый маскировочный цвет бронетранспортёр с мощным громкоговорителем и с загадочной надписью на борту «ТПР-1С», предназначенный для идеологической обработки толпы. Сидящий в бэтээре офицер спецпропаганды с поставленным и решительным голосом готов был зачитать заготовленный текст грозного предупреждения, чтобы охладить самые горячие головы по ту сторону стены.
- Ну так как же, товарищ командир? – Ляпину пришлось снова повторить витающему где-то далеко командиру вопрос. Однако ожидаемый приказ поставил его в тупик:
- Включите-ка им по репродуктору Моцарта или Чайковского что ли... хорошая музыка снижает уровень агрессии – буркнул Вас Вас, оставив своего заместителя в полном замешательстве, а сам отправился звонить генералу.
Он попытался объяснить начальству, что необходимо срочно что-то сделать, чтобы избежать массовых жертв среди мирного населения. Желательно немедленно организовать питание людей и обеспечить пропуск некоторых гражданских хотя бы небольшими группами. В первую очередь женщин с детьми.
Генерал выслушал его, но ответил, что медики пока ещё не готовы начать отфильтровывать носителей вируса, а потому об открытии КПП не может быть и речи.
- Так что это не нам с тобой решать, капитан. А пока держи позицию, – сухо распорядился генерал. Из короткого разговора с ним Сенин сделал печальный вывод, что оказавшиеся в родном городе, как в западне, миллионы москвичей никому уже не нужны. Те, кто теперь принимает главные решения, вычеркнули их из числа граждан. Вот и генерал говорит об этих несчастных словно не о женщинах, стариках и детях, а будто о потенциальном противнике.
После тяжёлого разговора с генералом Вас Вас вернулся на НП. Из толпы перед воротами в военных летели слова проклятий, о пуленепробиваемое защитное стекло то и дело стучали брошенные камни и бутылки. И над всем этим разгорающимся хаосом плыли волшебные звуки «Аллегро» Моцарта.
- И откуда только заразу это принесло? – в философской задумчивости произнёс один из бойцов.
- Понятно откуда, - тут же очень серьёзно ответил ему сослуживец, - ветром принесло – семена зла обычно разносят особые ветры с Востока.
Никто не посмеялся очевидной шутке. «Плохо дело, раз серьёзные мужики готовы верить в любой бред» - подумал Вас Вас.
- А может экзотическую зверюшку кто-то контрабандно привёз из-за границы, а она оказалась заражённая, – появилась более реалистичная версия.
- Вполне возможно, - согласился с ней Челобытов, этот умник почти всё свободное время употреблял на чтение книг, которых даже на сборы привёз целый чемодан. - Я где-то читал, что в Средние века так с крысами на своих кораблях венецианские купцы чуму завезли. И за сто последующие сто лет «Чёрная смерть» большую часть тогдашнего населения Европы выкосила!
- Насчёт зверюшки это ты верно сказал: какая-нибудь московская шалава с гастролей в Египте или в Таиланде привезла бацилу!
Вас Вас недовольно покосился на схохмившего сержанта Иванова-Доброхотова. Вечный смутьян явно был сильно дунувший, грамм триста белой в нём точно сидело. И где он её только достаёт? Ведь в карантинной зоне – на глубину в 75 километров от стены запрещена торговля спиртным. За нарушение «сухого закона» военная полиция наделена правом принимать к виновным самые суровые меры вплоть до конфискации и уничтожения изъятого товара и заключения задержанных на 30 суток под стражу на гауптвахте. Но для таких как Иванов-Доброхотов похоже запретов не существует…
Надо было принимать меры к нарушителю, но Сенин чувствовал, что старший сержант ему очень скоро понадобиться. Он был ловкий, сметливый мужик, ну а что выпил, так он и пьяный стоит целого взвода.
- Почему же тогда этой дрянью все подряд заражаются, а не только клиенты проституток?! – всерьёз удивился заявлению Иванова-Доброхотова Юрка.
- А х... её знает, почему, - усмехнулся старший сержант. – Только я знал одну проститутку, у которой такие злобные стафилококки в м... водились, что им прогрызть гандон ничего не стоило. А вообще ты у Челобатова уточни, он тебе научно-популярно всё объяснит.
- А вы как полагаете, товарищ капитан? - довольно развязно обратились Доброхотов к командиру.
Вас Вас раздражённо повёл плечами и не отрываясь от наблюдения, буркнул:
- Я полагаю, что чума и на наш дом надвигается, а кто-то вместо того, чтобы проявлять бдительность, подводит меня и товарищей… Стыдно, сержант, стыдно.
В оптический прибор Вас Вас заметил, что в конце очереди из автомобилей возникла какая-то паническая активность. Тысячи людей вдруг разом, давя друг друга, бросились оттуда к КПП. Словно гигантская океанская волна поднялась и, быстро набирая силу, пошла на риф. Ситуация явно выходила из-под контроля.
- Приказываю соблюдать выдержку! – капитан махнул рукой в сторону напирающей на ограждение толпы, и снова побежал звонить генералу.
Однако на полпути у него за спиной прозвучали короткие команды, а потом разом загрохотали пулемёты и автоматы…
К тому моменту, когда Сенину удалось остановить бойню, число убитых и раненых исчислялось сотнями. Только что заполнявшая площадку перед КПП толпа испарилась – те, кто уцелел под пулями, разбежались, остались лишь сотни трупов. Ещё множество окровавленных тел бились в агонии на земле, звучали крики боли и мольбы о помощи. Зрелище так потрясло капитана, что он, забыв обо всём, приказал открыть ворота и отправить санитаров за ранеными.
Измученных перепуганных горожан начали пропускать через КПП. У многих после пережитого кошмара были серые, почти мёртвые лица, будто их сняли с креста.
Все были шокированы случившемся, деморализованы, причём с обеих сторон. Вас Вас видел, как растеряны его солдаты, которые сами не понимали, как такое могло случиться. Кровопролитие, да ещё в Москве! Люди ещё не привыкли к крови. Стрельба вероятно началась стихийно – из-за чего точно, - неизвестно. По-видимому, в результате трагической случайности. Нервы у всех были напряжены до предела.
За воротами у спасённых граждан переписывали паспортные данные и отправляли на осмотр к врачам батальонного мобильного госпиталя. Медики постоянно находились при роте, и вот наступило их время. Среди них были и психологи, которые успокаивали несчастных, потерявших в возникшей давке своих близких. Одному мужчине с совершенно поседевшей головой, у которого только что на глазах убили близких, на глазах Сенина фельдшер вколол мощную дозу успокоительного.
Для тех, у кого врачи не обнаружили признаков инфекции, капитан приказал начальнику хозяйственной службы накрыть столы в полевой ротной столовой и выделить пайки из неприкосновенного запаса.
Но тут подъехало начальство. Вероятно, генералу доложили о стрельбе, и он поспешил лично выяснить в чём дело.
Первым к нему устремился, печатая шаг и вскинув руку в воинском приветствии, устроивший бойню лейтенант Ляпин:
- Товарищ генерал, атака заражённых на КПП отбита! Израсходовано менее тысячи патронов к двум станковым пулемётам и двадцать пять автоматных рожков. Потерь среди личного состава нет.
- Хорошая работа, лейтенант, спасибо за службу! – пожал руку Ляпину генерал, и распорядился: - Выстрой-ка мне своих бойцов, хочу объявить им благодарность.
- Разрешите высказать свои опасения, товарищ генерал?
Генерал добродушно махнул – давай уж.
- Необходимо прислать специалистов из центра для дополнительной проверки допущенных в карантинную зону гражданских.
- Как в карантинную зону?! – опешил генерал, его лицо вытянулось от изумления. Его медленно сатанеющие глаза отыскали Сенина. – В чём дело, капитан? Кто разрешил?!! Ты ведь отвечаешь за этот сектор.
- Товарищ генерал, имело место ошибочное применение оружия против гражданских, есть раненые…я распорядился начать пропуск самых слабых.
Генерал от злости играл желваками, однако голос его стал тихим и вкрадчивым и это не сулило Сенину ничего хорошего:
- Кто ты такой? На каком основании ты присвоил себе право принимать такие решения? Ты командир роты или командующий округом?
Капитан Сенин, перебарывая накатывающий на него ужас, попытался объяснить:
- Я посчитал необходимым в сложившихмся критических абстоятельствах…Поймите...
Резко прервав его, генерал рявкнул:
- Молчать! - Лицо командующего перекосило то ли от гнева, то ли от ужаса, а скорее от того и другого. Он заорал с матом:
- Ты что свихнулся, мать твою?! Мне за твою преступную близорукость прикажешь отвечать, скрипач?!! Под трибунал пойдёшь!!!
Генерал отчитывал его как мальчишку, а капитан Сенин стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу, взрослый, беспомощный, провинившийся мальчик. С детства в нём застряла эта дурацкая манера: его ругали, а он словно цепенел, на лбу взбухали жилы, он не мог ответить, словно язык проглотил. Отец его был таким же. «Ты просто олух» - однажды, когда родители ругались в его присутствии, вырвалось у матери в адрес отца. И как ни странно бывшая жена после десяти лет брака стала называть Вас Васа так же, а потом она просто сбежала от него с другим, прихватив их сына.
А ведь ещё в детстве, когда за ним в школе закрепилось прозвище «Рохля», он твёрдо решил: он обязательно докажет родителям, что чего-то стоит. И часто представлял себя уважаемым, добившимся успеха. А ещё командиром в военной форме, который чётко отдаёт приказания множеству подчинённых и все они беспрекословно его слушаются. Мечты эти как будто даже сбылись, но вот стоило генералу начать на него орать и Вас Вас словно вернулся в детство. Почувствовал себя будто застёгнутым на все пуговицы, скованным, бестолковым, неловким рохлей…
Выплеснув гнев, генерал обернулся к адъютанту, приказал немедленно связать его с начальником связи:
- Пусть оповестит всех: оранжевый сектор - засвечен…
- А ты, - генерал снова обернул страшное, как приговор, лицо к капитану, - если не хочешь отвечать по законам военного времени…немедленно собери команду надёжных парней и всех проникших в карантинную зону - обезвредить… ты меня понял…Пусть каждому бойцу на всякий случай выдадут дополнительно по два рожка для Калашникова, но объясни людям, чтобы старались действовать малыми сапёрными лопатками. Не надо чтобы за стеной что-то слышали…Всё, действуй! О выполнении доложишь через полчаса. И учти, не выполнишь приказ, я пошлю наряд военной полиции к тебе домой. У меня есть секретное распоряжение министра обороны в связи с чрезвычайностью положения в городе применять репрессии к семьям предателей.
Гнев генерала немного иссяк, осталось мрачное неудовольствие общим положением дел на стратегически важной позиции:
- Я же просил дать мне настоящих вояк!.. Ты комбат или недоразумение, мать твою! Напрасно тебе такое дело доверили, да ещё вместо роты фактически батальон дали, а ты!.. Видимо, у тебя, в твоей музыкальной школе было много времени на разные философствования о совести, скри-ипа-ач! - у генерала словно оскоминой свело скулы, последнее слово он выговорил, скривившись от презрения.
«Скрипач не нужен», - вспомнилась Сенину крылатая фраза из знаменитого советского фильма "Кин-дза-дза" 1986 года выпуска.
***
Впереди показалось нечто тёмное и массивное. Вот и инкассаторская машина. По мере того как Ксения Звонарева и телеоператор Володя подходили ближе, из сумрака всё отчётливей проступал прямоугольный силуэт броневика. Володя сразу деловито направился к кабине, велев своей спутнице не мешкая забираться в кузов, но не объяснил, как ей открыть тяжёлую дверь, между тем кто-то успел прикрыть её с тех пор как Звонарёва была тут днём.
Ксения схватилась за ручку и стала дёргать, но тут же остановилась, словно вкопанная, не в силах поверить собственным глазам: один из валяющихся неподалёку мёртвых инкассаторов затрясся на земле. Словно через него пропустили ток! Нет, ей не померещилось с перепугу: сотрясаемый конвульсиями труп принял сидячее положение и завертел головой, озираясь. Женщина в ужасе застыла, мечтая лишь о том, чтобы мертвец её не заметил. Пусть только не заметит, и она каждый день будет благодарить Бога за это!
Но уже в следующий этот момент периферийным зрением журналистка обнаружила ещё движение, теперь уже справа. Послышались шаркающие звуки. Из темноты к ней приближались сразу три тёмные фигуры, протягивая к ней свои руки. На одном вроде тоже надет бронежилет.
С другой стороны, послышались новые шаги. Ещё один зомби вышел из-за деревьев, разглядел в темноте добычу и радостно заковылял к ней, мурлыкая от предвкушения. Её окружали.
Попавшая в западню женщина принялась судорожно рвать дверную ручку на себя и одновременно звать на помощь Володю. Всё без толку. Почему он молчит? Неужели бросил напарницу, вовремя заметив опасность?! Мамочки! Ведь вот оно укрытие, где её не достанут, а попасть внутрь невозможно.
- Помогите, хоть кто-нибудь! – в отчаянии заголосила Ксения, дрожа всем телом. Сзади её схватили цепкие пальцы за волосы. Затылком она ощутила жадное плотоядное дыхание, горячий язык лизнул ей шею, зубы больно схватили мочку уха. Звонарёва взвизгнула, рванулась и ударила локтём чью-то голову. Но остальные тоже были на подходе и очень спешили, чтобы урвать от трепыхающейся дичи свою часть самой вкусной плоти.
И вдруг о чудо, внезапно дверь поддалась! Внутри кто-то находился: сильные мужские руки мгновенно втянули Звонарёву внутрь машины и сразу захлопнули дверь. Ксения была в таком состоянии, что вместо слов благодарности спасителю, из её груди вырвался лишь стон облегчения… А потом она увидела Володю и поняла, почему он не смог ответить на её призыв. Водительская кабина была отделена от салона толстой решёткой. Там две прожорливые твари, одна из которых - особь женского пола, жадно высасывали мозг оператора. Лишившись верхней части черепа, бедняга тем не менее был ещё жив, но совершенно беспомощен. Он лишь моргал, по-рыбьи открывал и закрывал рот и трепыхался, по-детски размахивал руками. Прожорливые монстры неуклюже отпихивали друг друга в борьбе за обладание горячими человеческими органами.
Глава 39
Оранжевый сектор санитарного кордона, КПП номер 22
Капитан Василий Васильевич Сенин отдавал себе отчёт в том, что у него осталось совсем немного времени на выполнение приказа генерала. Ведь уже через пятнадцать минут он должен доложить начальству, что допущенная им ошибка исправлена. Или отвечать по всей строгости военного времени перед трибуналом. Наверное, будь он настоящим офицером, сумел бы скрутить собственные чувства в бараний рог. Но перед чудовищной необходимостью отнять жизни у почти сотни невинных людей, верх в нём так некстати взял директор музыкальной школы.
Вместо того чтобы отобрать подходящих исполнителей, правильно проинструктировать их, объяснив, что эти прорвавшиеся за периметр штатские - носители опаснейшего вируса, от которого могут пострадать миллионы других людей, в том числе их родные, после чего отправить бойцов исполнить свой долг, он тянул время. Зачем-то пошёл проверить, как разместили раненых, а также тех, кого поместили в карантин.
Наверное, на его способность ясно мыслить и принимать быстрые решения влияло плохое самочувствие. С его животом продолжало твориться что-то нехорошее. Отравление консервами было странным: ни газов в животе, ни поноса. Было чувство, что внутри завелась какая-то скверная бяка и неуклонно увеличивается в размерах. «Смотри, доиграешься! Если не хочешь надолго загреметь на больничную койку, то как только выдастся свободная минутка, надо всё же показаться фельдшеру» – пригрозил сам себе Сенин. Всё-таки надо найти время и прилечь на кушетку в медицинской палатке и позволить Женечке пощупать свой живот, как она настаивала. А он лишь выпил таблетки анальгина и аспирина, запил их водой и побежал дальше по служебным делам. На какое-то время это утихомирило бурю в животе, но надолго ли? Судя по скверному самочувствию, так легко с этим уже не справиться…Нет, всё-таки надо отдаться на полчасика в нежные и знающие руки Женечки. Это ведь большая удача, что его роте в последний момент придали медика, ибо по штатному расписанию врач ему не полагался. Да ещё какого врача дали! Женечка хоть и молодая, но по старательному подходу к делу и по знаниям не хуже профессора. А он дурак - не пользуется такой привилегией и своим служебным положением. Дав себе твёрдое слово пойти к врачу, Сенин бодро прибавил шагу.
Из карантина Вас Вас направился в столовую. Униженный и подавленный после устроенной ему начальством выволочки, с больным животом, он чувствовал себя хуже некуда. И всё же когда на глаза ему случайно попался потерянный чьим-то ребёнком плюшевый мишка, капитан не смог пройти мимо и поднял его. Несколько минут рассматривал мишку, болезненно морщась.
Он так и появился в столовой, - держа в руках мягкую игрушку. В столовой, которая представляла собой огромный брезентовый шатёр, выстроилась длинная очередь к котлам с едой. На появившегося офицера косились.
От запаха и вида еды Сенина замутило. Ко всему прочему он чувствовал себя неловко перед толпой беженцев. Будто его вина в том, что произошло там на пятачке перед КПП. Впрочем, кажется, на него не смотрели как на убийцу...
Многие бросали на Вас Васа многозначительные взгляды, словно ждали чего-то персонально от него. Вероятно, какого-то чуда. Для потерявших всё в своей налаженной жизни и оттого растерянных людей он был олицетворением власти. Для кого-то вероятно полубогом. А что он может?! Ведь в сущности он такой же, как и они обыватель, случайно поставленный на это место. Хотя, с другой стороны, раз на нём форма, нужно совершать подобающие поступки…
- Послушайте, девушка, - наугад обратился Вас Вас к молодой особе, стоящей к нему спиной и в стороне от основной массы беженцев. Девица единственная не стремилась в числе первых прорваться к котлам с едой с миской в руках, не ругалась с соседями из-за места в очереди, не крыла власти и всех вокруг, не жаловалась и не ныла. Она выделялась на общем фоне - этакая тонкая аристократка, «белая ворона». Зато фигуристая. Сзади ей можно было дать лет двадцать пять: высокая, спортивная, в маечке молодёжного фасона и в шортиках, на хрупких плечах рюкзачок. На голове романтичной особы была кепи «а-ля Гаврош» с козырьком, сдвинутым набок.
За эти дни перед начальником блокпоста прошли тысячи лиц, он видел, как ведут себя люди в критической ситуации. Как правило, каждого заботит лишь собственная участь, в чужие проблемы никто вникать не хочет. С биологической точки зрения такое поведение, вероятно, норма. Эгоизм помогает выжить. Но как же необходимы в такие времена неравнодушные бессребреники!
Вокруг все буквально сходили с ума от ужаса и отчаяния, а эта тургеневская барышня со старомодной косой до попы невозмутимо почитывала стихи. Словно не желая замечать творящегося вокруг уныния и злобы, она держала на уровне глаз раскрытый белый томик с профилем Пушкина на левой страничке. Чудная она, конечно. Зато такая - «не от мира сего» наверняка проникнется чужой бедой.
Девица оглянулась на его обращение с растерянной улыбкой:
- Вы меня?
Капитан стыдливо опустил глаза. Ей оказалось под шестьдесят (если не под семьдесят)! Лицо пожилой «девицы» сохранило лишь остатки былой романтической красоты, сквозь слезящиеся глаза смотрела оставшаяся юной душа, но старческая кожа и морщинистые губы...
- Извините, я вас спутал с одним человеком… - забормотал капитан. И поспешно отошёл.
Она почувствовала его смущение и кажется смутилась ещё больше.
Однако чем-то она его зацепила, потому что изображая строгое начальство, нагрянувшее с проверкой столовой, Сенин нет-нет, да поглядывал на странную «поэтессу». «Нашла время стихи читать, голодная же останешься!» – сердито думал он. И воспользовавшись своим положением, снова подошёл к девице с железной миской в руках, благоухающей ароматом наваристых мясных щей.
- Возьмите, а то скоро следующую партию запустят и вам ничего не достанется, – буркнул он почти сердито.
- Ой, спасибо вам! - без какого-либо заискивания с благодарностью приняла еду «поэтесса». – Я и вправду зачиталась. Читая Александра Сергеевича, как-то забываешься... - В выражении её лица было что-то беззащитно-детское, застенчивое. Всё-таки не зря он подошёл к ней, интуитивно угадав в незнакомке славного изящного человека.
Ела на очень красиво, аккуратно и без спешки, словно и не голодна, хотя скорей всего это было не так. Вас Вас стоял рядом и ждал.
- Вы что-то хотели спросить? - приятным чистым голосом догадалась «поэтесса».
- Да в общем-то нет, - капитан смущённо вертел в руках найденного медведя, понимая, что всерьёз говорить о поискать его хозяйки нелепо теперь, когда вокруг тысячи людей теряют своих близких.
«Поэтесса» вдруг оживилась:
- Тут одна девочка… она недавно потеряла отца. Я случайно узнала о её беде из разговора двух женщин. Одна из них, по-моему, врач, потому что сказала, что у девочки сильнейший шок. Вы могли бы подойти к ней?
- Хм, но…
- Прошу, не отказывайтесь! Все, к кому я обращалась, слишком удручены собственными проблемами, а вы человек военный, к тому же командир, а значит, по природе своей защитник.
Сенин грустно усмехнулся. Но женщина настаивала:
- Вот вы подняли брошенного медведя, а ведь другие равнодушно проходили мимо.
- Ну хорошо, где она?
Пока шли, женщина рассказала, что имени девочки она точно не знает, но одна из женщин вроде бы назвала в разговоре её Викой.
- А вот и она, – кивнула моложавая пенсионерка.
Капитан увидел девочку лет семи в голубом платьице, с бантами на косичках и у него сжалось сердце. Малышка сидела в стороне от всех на старой покрышке от грузовика и потерянно крутила головой, прислушиваясь. Будто воробушек.
- Послушайте, может лучше отвести её к врачу? – робея от свалившейся на него ответственности, оглянулся капитан на свою спутницу. Та покачала головой.
- У вас тут только военный врач, - как на передовой. А ей необходима очень тонкая помощь первоклассного детского психолога и невропатолога. Так что пока это не вариант.
- Откуда вы всё это знаете?! – раздражённо пробормотал Сенин.
- Просто я много читаю, - пожала плечами «поэтесса».
Она первая приблизилась к девочке и ласково погладила по волосам.
- Ты мой ангелочек. — Эй… Эй! Ты слышишь меня? — мягко позвала она. Девочка не отвечала. На её лице отразились полная беспомощность и бессилие. «Поэтесса» пощёлкала пальцами рядом с её лицом, но девочка на неё даже не взглянула, её распахнутые глаза были устремлены куда-то в пространство и никуда больше. И «поэтесса» грустно произнесла, повернувшись к капитану: «Видите, она ослепла, вероятно от сильного психологического шока». Сенину показалось величайшей несправедливостью, что эти фиалковые юные глаза не могут видеть окружающего мира, и сердце его снова сжалось от сочувствия.
Женщина откинула с детского личика прядь волос, упавшую ей на глаза, и ласково проворковала:
- Не волнуйся, милая, теперь всё будет хорошо. Я привела к тебе кое-кого…
Вас Вас тоже участливо склонился над ребёнком. Малышка по-прежнему смотрела куда-то в пространство перед собой невидящим взглядом. Мужчина присел рядом на покрышку и очень осторожно коснулся хрупкого плеча. Неожиданно девочка вздрогнула, счастливая улыбка осветила её лицо. Радостно встрепенувшись, она схватила его ручонками за руку. Сенин видел, что трогательное юное создание с готовностью откликнулось на его заботу и готовность помочь. И он почувствовал к ней такую же жалость и сострадание, как бывало к своим собственным детям, когда тем случалось заболеть.
- Всё ясно, - как можно увереннее и одновременно ласково объявил он, - ты испугалась. Не удивительно. Любой бы на твоём месте испугался. Но ты не бойся, папа тебя не бросил, он скоро за тобой вернётся.
Мужчина подхватил ребёнка на руки и отнёс к себе палатку. Там он уложил её на свою койку, укрыл собственной шинелью и сидел рядом, пока она не заснула, продолжая трогательно держать его за руку.
Осторожно высвободившись, Вас Вас поднялся с табурета и подошёл к обогревателю, увеличил регулятор температуры, чтобы в палатке стало теплей - ночи нынче прохладные.
Потом потер ладонью лоб и глаза, ощущая невыносимую усталость от напряжения и страха последних часов. Затем он вышел из палатки. Сощурился на заходящее солнце, его пламенеющие лучи окрашивали всё вокруг в кровавый цвет. Подозвал вестового и велел вызвать к нему старшего сержанта Иванова-Доброхотова.
Как только сержант явился, капитан поставил перед ним задачу:
- Найди Ибрагимова, Коромыслова и командира медицинского взвода прапорщика Нифонтову. Пришли их ко мне. Сам же возьми ещё кого-нибудь потолковей и осмотрите те два брошенных автобуса, что стоят неподалёку КПП на обочине. Если они исправны, заправь их, перегони на нашу сторону, и жди моих приказаний. Задача ясна?
Старший сержант сразу весь подобрался, почувствовав, что предстоит настоящее дело, козырнул и отправился исполнять порученное дело. А к капитану подбежал его заместитель лейтенант Ляпин. Голос у него дрожал от волнения:
- Василий Васильевич, вам необходимо срочно это видеть!
- В чём дело, Кирилл Петрович?
- Там мёртвые…зашевелились! – доложил ошеломлённый лейтенант и, сняв фуражку, вытер рукавом пот со лба.
- …Не понял, - нахмурился капитан.
- Убитые гражданские, говорю, встают – ну те, которых мы недавно положили при попытке прорыва. У меня чуть глаза на лоб не вылезли! – пожаловался Ляпин, стуча зубами от страха.
- Вы что, пьяны?!
- Никак нет! – Ляпин сделал шаг навстречу и дыхнул на начальника, предлагая убедиться, что он полностью адекватен. – Не дожидаясь вас, я выдвинул за ворота расчёт пулемёта из двух бойцов. И ещё... приказал раздать бойцам спецбоеприпасы.
Об экспансивных пулях - печально-знаменитых «дум дум» Сенин знал, что они обладают повышенным останавливающим эффектом, нанося настолько тяжёлые раны, чтобы остановить самого опасного и непримиримого фанатика. Но перед ними то просто люди!..
«Да вы с ума сошли! – хотелось строго прикрикнуть на подчинённого Сенину. – Применять экспансивные пули против гражданских, да и вообще людей – бесчеловечно! Это же современное варварство! Они же такие же как мы, наши соотечественники! Если среди них и есть парочка опасных смутьянов, то это вовсе не даёт нам право устраивать массовую бойню. Вы что хотите сделать из меня военного преступника?!». Однако вместо того, чтобы дать волю праведному гневу, недавний учитель музыки лишь озабоченно заметил:
- Насколько мне известно, такие патроны запрещены всеми возможными конвенциями...
Всё происходящее на вверенном ему КПП всё меньше поддавалось пониманию Сенина. Ведь зачем-то прислали ему в роту с последним транспортом аж 16 цинков «живодёрских» патронов. Ящики с особой маркировкой привезли одним транспортом вместе с кабинками биотуалетов и солдатскими одеялами, но каких-то дополнительных разъяснений капитан по их поводу так и не получил. Неужели командование ждёт от него, что он прикажет стрелять разрывными пулями в гражданских?!
Вялая реакция командира, которую можно было истолковать скорее, как одобрение его действий, чем недовольство, придала Ляпину уверенности, и он заверил, что сам проверил, чтобы бойцы на передовых постах, сменили автоматные рожки на новые со спецмаркировкой.
- Неужели в этом есть такая необходимость? – уже совсем не по-командирски, расстроенно бросил на ходу Вас Вас. Словно в ответ ему послышался жуткий вой, словно стая голодных зверей подошла к блокпосту.
Глава 40
Следственный изолятор № 1 «Матросская тишина»
Бульбанюк шёл чуть впереди и рассказывал бывшему командиру, что стрельба по живым мишеням вносит элемент новизны в однообразную службу его парней. Ведь быт маленького гарнизона налажен крайне просто, даже примитивно. На развлечения их жизнь крайне скудна. Изо дня в день сутки их расписаны по часам – есть, спать, стоять на посту. Есть, спать, снова стоять на посту…и так до бесконечности. Никакого алкоголя, карточной игры и женщин, за этим он следит строго, иначе дисциплина неизбежно рухнет. Поэтому отправиться в поисковую партию за жратвой или на разведку окрестностей считается завидным приключением. А в остальное время развлечения приходиться изобретать буквально на пустом месте.
Наблюдая опытным глазом за выражением лиц здешних бойцов, состоянием их экипировки, чистотой территории, Легат составил себе примерное впечатление о людях Бульбанюка. Что ж, можно было с удовлетворением констатировать, что он воспитал неплохого командира, который железной рукой навёл порядок в своём хозяйстве. Настораживало лишь то, что после всех рассказов Бальбуняка о жестоких боях с заражёнными Стас пока не заметил ни одного раненого, хотя его буквально с первых шагов по территории преследовал резкий запах кровавых бинтов, карболки или йода... Тоже самое с заключёнными, то есть озадачивало их полное отсутствие, будто Стас и не в тюрьме! Во всяком случае до сих пор ему не встретилось ещё ни одного зэка, хотя территория следственного изолятора показалась ему огромной.
Они шли вдоль ограды из сетки рабицы, опоясывающей тюремный корпус. Считалось, что только решёток на окнах и внешней ограды недостаточно для предотвращения побега. Между стальной сеткой и стеной оставалась полоса асфальта шириною метра четыре. В одном месте по ту сторону металлического забора, увитого по верху мотками колючей проволоки, что-то было накрыто несколькими крупными кусками брезента. От нестерпимого зловония Стас даже поморщился. Сквозь металлическую сетку он разглядел очертания тел под брезентом. В этот момент там, на «нейтральной полосе» появились двое заключённых, которые откинули край полога, погрузили на носилки очередной труп и повезли его куда-то.
Стас удивлённо взглянул на Бульбанюка.
- После первого штурма я ликвидировал пятую колонну у себя в тылу, - пояснил тот почти с гордостью. – Проблема лишь в жаре и недостатке свободных рук, поэтому приходиться терпеть эту вонь. Но к вечеру их всех бросят в топку.
Они поднялись на сторожевую вышку. На ней сидел снайпер. Словно школьник за партой, он устроился на стуле перед винтовкой, установленной с помощью расставленных сошек на уровне его груди. Стрелок терпеливо поджидал новую мишень, прильнув к оптическому прицелу. На прилегающей к тюремной проходной улице уже лежали семь тел. Между ними сновали десять зеков: пока одни подбирали и уносили трупы, другие из пожарного гидранта смывали кровь с асфальта. Бульба недовольно наблюдал за их медленной работой.
- Надо подстрелить одного, тогда остальные зашевелятся, – бывший сержант выразительно взглянул на снайпера.
Стас был поражён. На войне они тоже не были ангелами, однако откровенными преступлениями себя не марали. Он никогда не готовил из своих людей карателей! Даже когда у них были полностью развязаны руки. Так почему его бывший подчинённый действует с такой лютой уверенностью в своей правоте?
- Мы санитары леса… - разглагольствовал Бульба. - Заразу не остановить. Но можно резко уменьшить количество будущих тварей, пока они бродят вокруг при свете дня. Им всё равно, они не чувствуют ни боли, ни страданий по погибшим близким. Они как бараны, а один баран никогда не замечает исчезновения другого.
- Вы в этом уверены, майор? – заглянул в самые зрачки бывшему подчинённому Легат.
- Абсолютно, - пожал плечами Бульбанюк, однако глаза увёл в сторону. Полез к нагрудный карман разгрузочного жилета. – Эх, гвардии майор, гвардии майор...Я ведь говорил, тут идёт особая война, никакие привычные нам правила на неё не распространяются.... Хотя помните, как подполковник Басов рассказывал, что в Афгане они не церемонились с населением при зачистке кишлаков, так как любой местный житель – потенциальный моджахед.
- Но тут не Афган, майор, а Москва, – сухо напомнил Легат.
- Всё равно! Желаете иметь представление об их убойной силе? - Бульбанюк продемонстрировал бывшему командиру ожерелье из жетонов-смертников, снятых им с погибших. – Пока мы тут занимаем круговую оборону, я потерял уже треть своих людей, и не хочу, чтобы нас тут окончательно прихлопнули. Поэтому я собираюсь зачистить весь микрорайон, и для этого плачу призовые своим парням за каждого подстреленного прохожего… Главное их приманить. Недавно заболевший человек обычно ведёт себя осмотрительно и просто так не подойдёт под выстрел. Поэтому его нужно заинтересовать…
Откуда-то вдруг возник голос, усиленный акустической аппаратурой, он заполнил собой пространство вокруг. Стас перевёл взгляд на серый спецназовский автобус, припаркованный у основания вышки, на крыше его был смонтирован репродуктор.
«Граждане города, к вам обращается Служба гражданской обороны, – вещал невидимый отсюда диктор. - Мы развернули для вас центр экстренной помощи. Подходите к воротам бывшего следственного изолятора, здесь вы получите чистую воду, горячую пищу. Тем, кому это необходимо, будет оказана медицинская помощь. Все желающим мы предоставим убежище».
Буквально через пять минут в конце улицы появились люди. В одиночку и небольшими группами обитатели квартала доверчиво шли на призыв. Бульбанюк схватил бинокль и приказал снайперу ждать.
- Надо приманить их поближе. Смотрите, среди них бабы...две штуки. Хм, лучше успокоить этих сучек теперь, потому что потом прикончить их будет чрезвычайно сложно.
Снова перехватив взгляд бывшего командира, Бульбанюк с изрядной долей циничности признал:
- Да, я понимаю, это нечестная игра. Но вы вскоре сами поймёте, что по-другому нельзя. Довольно скоро все они станут зомби. Их хари посинеют, они перестанут чувствовать боль и реагировать на слова, захотят лакомиться человеческими мозгами… Они полезут из мрака сотнями, распространяя трупный смрад, издавая мерзкий вой… Всё, что нам показывали в фильмах ужасов – фигня по сравнению с тем, что я видел наяву. У некоторых взбесившихся я видел оружие…
Бульбанюк присел на край деревянного ящика из-под патронов, запустил два пальца в нагрудный карман и вытянул сигарету, наблюдая за снайпером. Стального цвета глаза стрелка были остры, как скальпели. Его палец на спусковом крючке, вся его напряжённая поза выглядели красноречивее любых слов. Существование этой банды головорезов, когда-то служивших закону, сводилось к простому правилу «каждый сам за себя»: после коллапса закона в этом городе они решили подменить его собой. Решили, что им всё можно. Что могут что-то контролировать...
Несколько секунд Стас наблюдал, как палец стрелка слегка подрагивает на спусковом крючке винтовки, потом произнёс:
- Тактически правильно, но стратегически – самоубийственно.
Голос у капитана был негромкий, но завораживал своей твердостью и четкостью, и находящиеся на вышке боевики отнеслись к прозвучавшим словам со всем почтением. Собиравшийся прикурить сигарету Бульбанюк, вхолостую щёлкнул зажигалкой возле носа, а стрелок оторвался от прицела и удивлённо оглянулся.
Легат сухо объяснил:
- Не сегодня-завтра тысячи существ из ваших кошмаров явятся на запах пролитой здесь крови, который невозможно смыть без следа…у вас просто не хватит боеприпасов…
Глава 41
Кремль, Экстренное заседание Совета Безопасности
В комнате для совещаний помимо президента, присутствовало всего несколько человек – ближайшее окружение главы государства, самые доверенные лица. Из Кремля был организован прямой телемост с Нью-Йорком, где в здании ООН тоже проходило закрытое совещание Совета безопасности. Там за океаном представители ведущих стран мира собрались в экстренном порядке, чтобы обсудить ситуацию в столице России. Инициатором встречи выступила Великобритания. Её представитель при ООН Джонатан Портман заверял российское руководство в готовности его страны к полнейшему сотрудничеству в целях недопущения распространения пандемии на страны Европы. Однако британец просил предоставить максимум информации о том, что происходит в Москве. С ним были полностью солидарны делегаты от других западноевропейских стран. Чувствовалась их нервозность и озабоченность тем, что творится у них под боком в огромной малопонятной европейцам России.
…Когда экран огромного монитора на стене погас, президент России Владислав Викторович Козырев предложил коллегам обменяться впечатлениями. Это был среднего роста мужчина, лысеющий, не красавец. Одним словом, мужик как мужик, если на знать, что перед вами Президент великой державы. Встретишь такого на улице, мазнёшь взглядом по лицу и тут же забудешь. Никаких особых примет. Всё в его внешности было типичным и среднестатистическим. С таким лицом «без особых примет» легко затеряться в толпе и не быть опознанным, не случайно же свою карьеру в политике Козырев начал, будучи офицером КГБ в отставке... Впрочем, одна британская журналистка как-то написала, что господин Козырев вылитый Цезарь.
Итак, в ответ на предложение президента высказываться, присутствующие перешли к обмену мнениями:
- Я считаю, Владислав Викторович, что мы не обязаны предоставлять им полную информацию, - жёстко высказался министр обороны Сергей Климович Шмаго. Сам он лично не присутствовал в кабинете, а участвовал в совещании по скайпу, вместе со своим заместителем, начальником Генштаба и ещё двумя генералами, одним из которых был начальник Главного оперативного управления Министерства обороны генерал-полковник Румянцев. Впрочем, удалённый формат присутствия не мешал высшим армейским чинам чувствовать себя главной силой на совещании, к которой президент обязан прислушаться в первую очередь.
– Никаких выгод мы не получим от своей открытости Западу, – сурово рычал седовласый лев с маршальскими погонами на плечах. - Пора уж привыкнуть к тому, что нас традиционно обвиняют во всех грехах. Для западных «партнеров» мы – противник. После того, как они разместили свои ракеты на Украине и в Польше, обложив нас как медведя в берлоге, у нас должны были пропасть последние иллюзии. Правильно вы сказали недавно, - маршал уважительно обратился к Президенту, - что в случае обмена ударами, мы как мученики попадём в рай, а они сдохнут.
- Полностью согласен, - поддержал своего министра начальник генерального штаба. – Никакой веры натовцам быть не может. Воспользовавшись нашей ситуацией, западноевропейцы и американцы могут потребовать введения на нашу территорию войск ООН. Но где гарантия, что натовцы не воспользуются случаем, чтобы взять под свой контроль управление нашим ядерным щитом? Нет, ни в коем случае нельзя подпускать их к столице! Но если мы всё им расскажем, а потом откажемся их пускать к себе, то у них появится предлог применить силу, используя для этого мандат ООН.
- Пусть только попробуют! А чтобы не возникло соблазна, предлагаю срочно провести учебные стрельбы нашими новыми ракетами на придельную дальность с целью наперёд охладить некоторые горячие головы в руководстве НАТО, - перешёл к конкретике начальник оперативного управления генерального штаба.
- Я понимаю, что вы - военные всегда будете мыслить категориями холодной войны, – едко заметил самый молодой участник совещания. – Вам наверняка очень нравится популярный нынче лозунг «Можем повторить». И вы любите публично грозить врагам превратить их в радиоактивный пепел, но как-то забываете, что и нас ждёт такая же участь. Или вам ничего не стоит заплатить полусотней миллионов жизней соотечественников за вкус победы? Ну да, вы то сами отсидитесь в своих бункерах. – Говорящий это молодой штатский держался достаточно развязно и кажется получал удовольствие от хмурых взглядов силовиков. Если бы не рамки приличия он бы с удовольствием взгромоздил ноги на стол – исключительно с целью побольше позлить кондовых вояк.
Тридцатилетний пижон единственный из присутствующих никогда не носил погон. В молодости он учился в престижной бизнес-школе в Штатах, всю жизнь проповедовал учение западных гуру либеральной экономики, и на правах белой вороны, случайно залетевшей в клетку к ястребам, мог позволить себе скандальную позицию. Само его присутствие на совещание покоробило тех, кто благодаря своей близости к первому лицу, мог реально влиять на политику государства. В последние годы жёсткой конфронтации с Западом, постоянной взаимной демонстрации силы и антироссийских санкций, либерально настроенные политики почти утратили публичное право голоса. Их почти не осталось в правительстве и в Думе; они крайне редко появлялись на федеральных телеканалах. Однако в сложившейся ситуации президент решил пригласить советников из разных политических лагерей. И потому остановил тех, у кого реплика «гарвардского мальчика» вызвала бурную аллергическую реакцию:
- Пусть говорит, у нас тут оперативное совещание, а не митинг.
- Моё мнение, - с прежней заносчивой усмешкой на губах продолжил штатский умник, - мы не настолько сильны и всемогущи, как об этом трубят каждый день федеральные СМИ, чтобы с порога отметать помощь развитых стран. Потому что не знаем, как будет развиваться эпидемия, как долго мы сможем справляться с этим собственными силами.
А если способность инфекции быстро распространяться окажется гораздо, гораздо серьёзнее, чем предсказывают ваши аналитики из Министерства обороны, тогда как? Такую возможность ведь тоже исключать нельзя… Моё мнение: будет разумно заранее начать создавать сильную коалицию на случай катастрофического сценария. Мы имеем дело с глобальной проблемой. Уже очень многие в мире это поняли. И не надо зацикливаться на Соединенных Штатах! Во всём видеть коварные происки дядюшки Сэма. Мир стал другим. Даже далёкие от нас и не слишком активные в проведении глобальной политики Австралия, Мексика и Канада – и те откликнулись на нашу беду и готовы прислать нам помощь.
Президент Владислав Козырев согласно кивнул. Генералов это задело:
- А что вы скажите на это, господин миротворец? – воскликнул шеф ФСБ. Он извлёк из папки с подготовленным его референтами досье газетное интервью бывшего министра обороны США и процитировал: «Не удивлюсь, если скоро выяснится, что русские специально запустили тайно разработанный в их биологических лабораториях боевой вирус. Россия может использовать новую угрозу, чтобы оправдать свою интервенцию в ближнее зарубежье.
После краха СССР их лидеры живут тайной мечтой восстановить былую империю. Воспользовавшись благовидным поводом, замаскированные коммунисты могут выдвинуть свои танковые армады за пределы границ России «в поисках монстров», которых нужно уничтожить.
Под шумок орды славян и чеченцев стремительным маршем оккупируют всю Западную Европу, - за пять-шесть дней выйдут к Ла-Маншу. Остальному миру останется лишь признать новый статус-кво. Вспомните, как молниеносно они оттяпали у несчастной Украины её Крым! Чтобы не страдать потом угрызениями совести, Соединённые штаты должны быть готовы к такой «подставе». От нашей решимости будет завесить спасение свободы и демократии на континенте…».
- Зачем вы заставляете нас выслушивать бред отставника-маразматика! – возмутился молодой либерал. – Единственное что спасет человечество - это сотрудничество! Разве это не понятно? - - Такие как вы продали страну! – бросил обвинение штатскому начальник Генштаба. - Если бы нынешняя эпидемия произошла лет сорок назад, большая часть населения о ней даже бы не узнала - армия решила бы проблему в сорок восемь часов!
- Охотно верю – усмехнулся либерал. - Сталинско-стахановскими методами завалили бы город трупами! Усатому хозяину достаточно было поручить генералу НКВД Серову, который с таким успехом депортировал целые народы, провести «санитарную обработку местности»: пару сотен тысяч было бы уничтожено, остальные выселены в пустынные резервации, зато мир ни о чём бы даже не догадался…
- Зато ваша хвалёная западная демократия падёт под натиском зомби, как когда-то почти рухнула под ударами германского блицкрига! Её ключевые принципы делают Европу крайне уязвимой перед любой нецивилизованной силой. Недавнее переселение народов, когда толпы нелегальных беженцев, благодаря отсутствию границ внутри Европейского союза, буквально заполонили Европу, доказало это всем очень наглядно.
- Ну послушайте! – не сдавался единственный либерал в этой стае ястребов. – Запад боится нас до чёртиков. Как сказал один мною любимый актёр: «Современная Россия погрузилась в империалистический морок и испытывает фантомные боли из-за территорий, потерянных после развала СССР». Миллионы европейцев и американцев действительно так думают о нас, у меня там много друзей, так что я это знаю. Единственный способ их разубедить в нашей агрессивности, - это открыться миру, показать, что мы такие же европейцы.
- Откроемся и они немедленно ударят нам в самое сердце! – тут же сурово возразил «засланному казачку» один из генералов. – А вас, «господин адвокат Запада», надо как следует проверить на предмет сотрудничества в с иностранными спецслужбами. Как вас вообще допустили сюда?!
Козыреву пришлось остановить дискуссию, так как вот-вот могли прозвучать взаимные оскорбления. Поблагодарив всех, президент распустил совещание. Когда все вышли и погасли мониторы компьютеров, в кабинет из задней комнаты вошёл начальник президентской службы безопасности генерал Захар Егорович Хромов. Высокий седой мужчина лет шестидесяти с отличной выправкой, бобриком жёстких волос, глубоко посаженными глазами серо-стального цвета. У Хромова было чуть оплывшее от возраста лицо бывшего профессионального хоккеиста с несколькими шрамами и искривлённой переносицей, вероятно нос был когда-то сломан. Зато элегантный костюм неброского серого цвета с металлическим отливом без единой складочки сидел на его спортивной фигуре.
Некоторое время мужчины сидели молча напротив друг друга: один размышлял, второй привычно ожидал его указаний. Козырев глядел на фотографию на стене: прежний президент, его предшественник на высшем посту, почему-то велел повесить её здесь, хотя на публике всячески отмежёвывался от коммунистического наследия. С фотографии смотрели страшные старческие лица. Лысые, плешивые, с отвисшей кожей. Подслеповатые и обрюзгшие. Недаром граждане СССР эпохи застоя называли престарелых членов брежневского Политбюро «упырями». Но что верно, то верно, они бы быстро ликвидировали чуму, не обременяя себя такими либеральными заморочками, как права человека.
С фотографии Козырев перевёл задумчивый взгляд на человека напротив. Они давно работают вместе, при полном доверии. Этот человек фактически его тень, ангел-хранитель. Были лишь две ключевые должности, которые Владислав Козырев никому другому никогда бы не доверил: руководство главным силовым министерством и своей личной охраной. Высшая власть в такой стране, как Россия - очень шатка, и в сущности держится на угрозе применения силы. Особенно это актуально теперь. Санкции давно болезненно бьют по интересам могущественных олигархов, в их среде наверняка есть те, кто заинтересован в смене высшего руководства и политического курса страны. То, что пока на жизнь президента не совершалось серьёзных покушений, и власть не проверяется на прочность попытками переворотов, вовсе не означает, что где-то в приятной прохладе загородных частных резиденций не зреют заговоры. Просто пока враги остерегаются нападать. А это значит, что фигуры на ключевые позиции расставлены им правильно.
- Ну, а ты, Захар, что мне скажешь?
- Думаю Шмаго прав: англосаксам доверяться опасно…особенно америкосам. Нельзя исключать бомбардировки города. Тотальной. Ядерной.
- Не посмеют. Потому что знают, что незамедлительно получат удар возмездия.
- И всё же вы должны покинуть город. Маршал Шмаго выслал за вами два вертолёта. Вы можете взять с собой семью и ещё тридцать самых необходимых вам людей.
- Кто так решил?
- Это приказ Министра обороны.
- Шмаго ставит мне ультиматумы? - удивился Козырев. - Он - мне?! Я Верховный главнокомандующий или он?
- Вы, шеф. Но я только что связывался с командиром вашего личного вертолёта: пилот сказал, что у него жёсткий приказ: взять на борт не более двадцати человек. Ещё десять заберёт второй борт. Но без вас они не возьмут никого.
За окнами возник характерный звук винтов.
- Пора идти, шеф.
Президент России Владислав Козырев вышел из своего кремлёвского кабинета, пружинистым офицерским шагом прошёл длинным коридором и стал спускаться по широкой лестнице: льющийся из окон свет, отражаясь в зеркалах, скользил по недавно отреставрированным золочёным орнаментам, мраморным скульптурам и розовым колоннам из лучшего мрамора. «Да, эта парадная лестница мало подходит для бегства,» - грустно усмехнулся про себя Козырев.
В фойе у дверей ему как обычно отдали честь гвардейцы кремлёвского полка. И впервые их церемониальные мундиры, будто взятые из позапрошлого века, показались Владиславу Викторовичу абсурдными. Хотя прежде он находил парадную форму своей личной гвардии вполне уместной, подчёркивающей статус главы великой державы с богатейшей историей. Все эти роскошные кивера с двуглавыми орлами на кокардах, мундиры под старину с золотыми пуговицами, эполетами и аксельбантами он лично согласовывал со специалистами геральдической службы. Выпушки, канты, петлицы, от всего этого Владислав Викторович получал громадное эстетическое удовольствие, словно мальчишкой не наигрался в оловянные солдатики и, став взрослым, жадно добирал упущенное. Но теперь подобный маскарад выглядел неуместным, ведь в это самое время на улицы Москвы по его приказу входит бронетехника...
Вечер был удивительный. Приближался закат. Солнце золотило купола кремлёвских храмов и шпили башен. Козырев проводил глазами стаю голубей под колокольней Ивана Великого, привычная сусальная красота на этот раз тронула его. Почему-то в роковые времена красота окружающего мира воспринимается особенно остро. Возникла щемящая обозримость мира...будто стоишь на эшафоте с петлёй на шее. Странное ощущение... И всё же, как странно сложилась жизнь… Разве мог он – простой парень с рабочей питерской окраины подумать, что будет фактически жить в царских кремлёвских палатах? Порой он сам себе казался исполином, великим человеком. Да и как ещё можно относиться к самому себе, если в двадцать лет пределом твоих мечтаний была полковничья карьера и личный «Запорожец», а в 37 ты становишься руководителем огромной страны. И всё только благодаря собственным способностям… Тем более было унизительно чувствовать себя беспомощным в создавшейся ситуации…
Направляясь к вертолётной площадке в сопровождении коменданта Кремля, начальника Главного управления Охраны Российской Федерации генерала Енотова и нескольких ближайших телохранителей и сотрудников, Владислав Викторович Козырев чувствовал стыд оттого, что ситуация вынуждает его на постыдное бегство. «Вот ведь Сталин в 41-м, когда немцы стояли на пороге Москвы и оборонять город одно время было фактически некем и нечем, тем не менее удержался, чтобы не драпануть в Куйбышев, где для него уже была выстроена резервная ставка – говорил он себе. - «Хозяин» ведь тогда даже приехал на вокзал к личному поезду, который ожидал его под парами. Сталин даже прошелся в раздумьях по платформе…да и вернулся в Кремль. А у меня, что, значит, жиже характер против усатого грузина?».
Козырев остановился и повернулся к пресс-секретарю:
- А почему бы мне не обратиться прямо сейчас из нашей кремлёвской телестудии к москвичам и ко всей стране? Надо сказать людям, что о них не забыли и что я всё ещё в городе, контролирую ситуацию. При моём рейтинге в 84, 5% и впечатляющем уровне доверия ко мне населения России, моё появление в телеэфире предотвратит панические настроения, укрепит дух людей.
Пресс-секретарь удручённо покачал головой:
- Вы как всегда правы… Но к сожалению, Владислав Викторович, это невозможно из-за пожара в телецентре. Но военные заверили, что уже разворачивают резервный телецентр и как только ваш вертолёт приземлиться, они предоставят вам возможность сразу выйти в эфир.
Козырев кивнул, при этом он не мог избавиться от неприятного ощущения неискренности, какой-то фальши, будто с ним затеяли нехорошую игру.
Основной президентский Ми-8 МТВ специального летного отряда «Россия» из правительственного Внуково приближался к южной стороне Кремлёвской стены со стороны Москва-реки и мостов. После того как из командно-диспетчерского пункта, размещенного в Петровской башне, пилотам дали добро на посадку, экипаж Ми-8 сразу приземлились на специальную площадку в Тайнинском саду.
Сопровождающая борт номер один пара боевых Ми-24 осталась барражировать в воздухе. Винтокрылые «крокодилы» с полным боекомплектом ракет под короткими крыльями постоянно патрулировали пространство над Кремлём для чего на небольшой высоте проходили над куполами Успенского собора, колокольней Ивана Великого, церковью Двенадцати Апостолов и Красной площадью.
Хотя информация о вылете была доведена до сотрудников президентской администрации всего двадцать минут назад, все тридцать счастливчиков, попавшие в заветный список вылетающих, уже ожидали посадки в вертолёты. Но тут возникла проблема: второй обещанный вертолёт - легкий Augusta Westland AW139 почему-то не прилетел. «Странно, что они сразу не прислали за мной пол дюжины машин, – раздражённо подумал президент. -Обычно наши царедворцы всё делают с размахом... Причём так было всегда - и при царях, и при большевиках. Как записал Черчилль, посетивший в 1942 году Москву с целью лично сообщить Сталину неприятную новость о том, что до конца года англосаксы второй фронт открыть не смогут: «Жаловаться на плохой приём я не могу. Всё было подготовлено с тоталитарной расточительностью… Ну и…? Так где же она эта самая расточительность? Почему вертолёт всего один?!».
- Что будем делать, Владислав Викторович? – спросил подошедший к шефу Управляющий делами президента Владимир Сергеевич Кожаев.
Козырев повернулся к офицеру связи:
- Попросите диспетчеров, чтобы одна из военных машин села и забрала людей.
Офицер козырнул и отправился выполнять приказ.
- Они не сделают этого, Владислав Викторович, – с сожалением произнёс, глядя ему вслед, начальник президентской охраны Захар Хромов.
- Почему? – удивился президент.
- Потому что вертолётчики имеют чёткий приказ от своего командования.
Пока шли переговоры диспетчеров со штабом ВКС, Управделами пришлось урезать количество улетающих на десять человек. Получив новый список, Козырев выразил недоумение в адрес организаторов эвакуации:
- А они не могли прислать вертолет с уменьшенным экипажем, зная о том, что надо эвакуировать как можно больше людей? Можно ведь было хотя бы в этот раз обойтись без стюардесс, очистить салон от всего лишнего!
- Владислав Викторович, их тоже можно понять: администрация президента привыкла всё делать по протоколу, - заступился за коллег президентский пресс-секретарь. - Для них всегда на первом месте обеспечение престижа власти. Царям ведь никогда не подавали обычную пролётку…
- Господи, я и не заметил, как превратился в фараона какого-то! – с досадой воскликнул Козырев. – Из меня сотворили идола, сына солнца, изредка спускающегося на грешную землю - непременно в золотой сияющей колеснице! Поистине, как это ни дико звучит, но надо было, чтобы на Москву обрушилась страшная эпидемия, чтобы наконец начать прозревать, что оказывается, пока ты думал, что просто хорошо делаешь свою работу, произошла фараонизация твоего режима!
- Не драматизируй, Владислав Викторович, - на правах ближайшего к президенту лица решил разрядить ситуацию начальник его охраны Захар Хромов. – Система работает в целом неплохо, обеспечивая эффективность руководству страны. А что до отдельных перегибов, то где их нет? Как известно, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. А ребята стараются для твоего же блага.
- Хорошо, а с людьми то мне что делать? - Козырев озадаченно оглядел соратников, которые с надеждой ожидали, что их вывезут из города безопасным воздушным путём.
Захар пожал плечами:
- Вертолёт прислали за вами лично, вашей семьёй, за ближайшими помощниками. Ведь вы Верховный главнокомандующий! А об остальных позаботятся во вторую очередь, - такова суровая логика власти. Это как на прифронтовом медицинском-сортировочном пункте – сначала спасают тех, кого можно вылечить и повторно использовать для дела, а уже потом думают об остальных…
Люди, о которых говорил начальник охраны, только ждали приказа Президента, чтобы пройти на посадку. Вот статный красавец в чёрной флотской форме капитана первого ранга, он всегда должен находиться при нём, так как носит «ядерный чемоданчик», хранящий в себе коды для приведения в действие ядерного арсенала Российской Федерации. Или пресс-секретарь - он тоже входит в ближайшую команду. Но как быть с остальными? Ведь все они достойные, преданные люди… И всё же придётся делать выбор…
Те, кто в последнюю минуту оставались за бортом, реагировали по-разному: кто-то просто молча отходил в сторону, но некоторые пытались протестовать или давить на жалость. Козыреву стыдно было смотреть людям в глаза: хорош Верховный главнокомандующий, если не в его власти приземлить хотя бы одну из барражирующих у них над головами военных «вертушек», чтобы вывезти всех!
Увидев, как из подъехавшей машины охранники выводят его бывшую жену и дочь, Владислав Викторович впервые за день улыбнулся и поспешил навстречу семье, обнял и расцеловал. Хотя после развода они не жили вместе, Козырев сумел сохранить тёплые отношения с первой женой, с которой они были вместе почти четверть века. А она в свою очередь не настраивала против него их единственную дочь.
- Теперь я спокоен. Через два часа вы будете в моей Сочинской резиденции: я распорядился подготовить во Внуково самолёт.
Не видя большого энтузиазма на лице дочери, отец ласково обратился к ней:
- Ты же знаешь, рыжик, там корты ничуть не хуже московских, так что твои тренировки не пострадают.
Но дочь оказывается волновало совсем другое:
- Пап, а как же мои одноклассники, друзья? Чем я лучше их?
- Давай обсудим это потом, - мягко улыбнулся отец, тем более что к ним «подкатил» коротышка с невероятно огромных размеров круглой шапкой курчавых седых волос, делавшей его похожим на разросшегося из-за радиации одуванчика-мутанта. Костюм оригинала тоже был выдержан в нереально крикливом стиле китча. Он щеголял в оригинальном бархатном пиджаке-камзоле вишнёвого цвета, из кармашка которого франтовато выглядывал платок, в розовой рубашке с огромными круглыми пуговицами золотого цвета, при галстуке бабочке.
- Владислав Викторович, умоляю! – господин при бабочке был на грани истерики.
- Что такое, Альберт Николаевич? – терпеливо улыбнулся Козырев.
- Как что? Меня вычеркнули из списка пассажиров! Меня?!.. Вы понимаете, что это абсурд какой-то?
- Согласен. Но это не моё решение. Так сложилась ситуация, что кому-то пока придётся остаться.
- Но вы же тут главный… Вы то понимаете, что меня необходимо вывезти. Мой мозг уникален, мои знания – достояние не только России, но всего мира! Как можно национальное богатство бросать на произвол судьбы, словно старый диван? Это несомненно заговор.
- Успокойтесь, дорогой Альберт Николаевич. Никто не собирается бросать вас на произвол судьбы. Через несколько часов прилетит другой вертолёт и вас эвакуируют.
- Нет, я должен лететь с вами! Поймите, всё очень серьёзно! Я вчера смотрел ваш гороскоп: положение планет для вас очень неоднозначно, только моё присутствие рядом может гарантировать вашу полную безопасность.
Близкий к обмороку головастик - Альберт Николаевич Бетхудов - числился руководителем психологической службы при Президенте, но на деле являлся его личным астрологом. Это не афишировалось, но первые лица государства всегда держали при себе профессиональных предсказателей – на всякий случай…Когда Козырев вступил в должность, несколько «государственных» астрологов достались ему как бы в наследство от предшественника. В том числе и Бетхудов.
Правда Козырев не слишком верил во всякую мистику, предпочитая полагаться на советы серьёзных аналитиков, однако увольнять никого не стал. Даже не возражал, когда по понедельникам вместе с прочей текущей информацией ему на стол ложился очередной астрологический прогноз. Со временем даже стал брать с собой в некоторые поездки персонального звездочёта в качестве…шута. Бетхудов был человеком несомненно умным и начитанным и при этом весьма большим оригиналом. Слушать его пророчества бывало довольно забавно.
Козыреву стало жаль растерявшегося чудака, и он попросил начальника своей охраны устроить его на отлетающий борт…вместо себя.
- Разве ты не с нами? – удивилась супруга.
- Долго объяснять. Так надо. Присмотри за Дашенькой.
- Это не обязательно, пап, я же не инвалид и не умственно отсталая – возмутилась дочь, четырнадцатилетняя девочка-подросток.
- Да, я знаю, ты взрослая и очень крутая, – улыбнулся отец, взяв дочь за руку. – Я немного устал и поэтому всё напутал. Это тебя мне следовало попросить приглядывать за мамой, а то она у нас бывает не от мира сего.
- Значит, мы не летим, шеф, - коротко, не показывая эмоций, уточнил начальник его охраны Захар Хромов.
- Да, я так решил. Если я останусь, будет хоть какая-то гарантия, что они не ударят по городу.
- Мне сказать об этом другим пассажирам?
- Это не обязательно. Если пилоты сообщат на базу о том, что меня нет на борту, военные могут отменить разрешение на эвакуацию. Пусть у этих двадцати появится шанс… И мне будет спокойно за семью. - Президент бросил взгляд в сторону вертолёта. - Скажи моему пресс-секретарю, пусть сядет на моё место. Мы с ним примерно одной комплекции. Уже темнеет, в такой суматохе никто ничего не заметит. – После этого Козырев ещё раз обнял жену и дочь.
- Помни, тебя избрал народ, за тобой самая могущественная сила, - видя по его мятущемуся виду, в каком он состоянии, сказала на прощание бывшая жена.
- Да, да, - рассеянно пообещал Козырев, продолжая озабоченно думать о своём.
- Ты будто сомневаешься, - удивилась Марго. - Я же вижу. Вспомни, как ты сам сказал, увидев результаты голосования, что чувствуешь себя будто на вершине мира.
- Зато теперь у меня такое чувство, будто меня вот-вот низвергнут с этой вершины, - признался Влад, однако пообещал: - Только у них это всё равно не получится.
- У кого у них? – с тревогой спросила Марго.
Но он улыбнулся и сделал бодрое лицо, показывая, что в любом случае справиться с проблемой, ведь он особенный.
Дочь робко посмотрела на отца:
- Пап, разреши мне остаться с тобой. - Что за ерунду ты мелешь! – заволновалась её мать, но мужчина остановил супругу мягким жестом:
– Постой, Маргарита. - Он присел перед дочкой на корточки, как делал, когда она была ещё малышкой, нежно провёл ладонью по волосам. – Не волнуйся за меня, я справлюсь. Ты ведь знаешь: я у вас мужик крепкий. И потом, это ведь ненадолго: разберусь, что к чему, подтяну сюда лучших специалистов, и быстро одолеем эту заразу.
Оказавшись на борту президентского вертолёта, взволнованные пассажиры попали в обстановку первоклассного сервиса и уюта. К их услугам были удобные кресла и диваны, мобильный интернет, персональная видео-музыкальная стереосистема и много чего ещё приятного и релаксирующего.
Ещё даже не были запущены турбины для взлёта, а улыбчивые стюардессы, которых по слухам отбирали среди финалисток национального конкурса красоты и которым платили словно федеральным министрам, стали предлагать лёгкую закуску в серебряных лоточках-вазочках. Вместе с кофе или чаем можно было подкрепиться готовыми мини-сэндвичами с красной или чёрной икрой, осетриной, всевозможными сырами и паштетами. Особо перенервничавшие могли попросить бокал вина или даже стопочку особой президентской водки, которая подавалась непременно холодной…
Натянутые, как струны нервы беженцев, постепенно расслабились от такого приёма. Каждый сразу ощутил себя особо важной персоной. На лицах пассажиров появились улыбки, голоса зазвучали бодрей, послышался смех.
Вскоре Ми-8 поднялся в небо. Но едва он набрал высоту, как оставшиеся на земле услышали громкий хлопок. Вертолёт стал разваливаться на куски прямо в воздухе: от него оторвалась хвостовая балка с рулевым винтом и ещё что-то…
А за две минуты до этого один из пассажиров взглянул на часы: стрелки его золотого «ролекса» приближались ко времени, когда ему обычно накрывают стол в отличном ресторане в десяти минутах езды от его офиса. «Ничего, - усмехнулся он, - здесь меня тоже не оставят голодным». После чего предложил всем выпить шампанское за счастливое разрешение неприятной ситуации.
- Все мы тут везунчики! – с небрежной ухмылкой провозгласил господин, попавший на борт в обход списка за огромную взятку. Фактически это кресло, что было под ним, обошлось ему по цене нескольких нефтяных вышек в Восточной Сибири. Но свою жизнь ловкач считал бесценной и с лёгкостью расстался с частью своего состояния, тем более что с таким, как у него редким талантом дружить с представителями власти, он своё быстро вернёт обратно.
В одной руке тостующий изящно держал ножку хрустального бокала с шампанским Абрау-Дюрсо из новой, специально разработанной для Кремля коллекции «Империал», в другой вилку с насаженной маслиной.
- Да, мы везунчики! - на более торжественной ноте провозгласил блатной. Он увидел своё отражение в хрустальном бокале и широко улыбнулся сам себе, после чего почти нараспев закончил фразу. - Потому что фортуна всегда на стороне достойнейших! - Это были его последние слова. Вместо шампанского из царских подвалов и маслины бедняге пришлось отведать свинцовую маслину – крупная шрапнелина – поражающий элемент взорвавшейся ракеты, пробив иллюминатор, вошла олигарху в горло, так что он захлебнулся собственной кровью, раньше, чем успел понять, что произошло с VIP-вертолётом, на который он так дорого купил билет…
Обречённая машина завертелась волчком и по спирали устремилась вниз. Козырев как заворожённый наблюдал за её падением. Он вдруг с ужасом понял, что небольшой тёмный комочек, отделившийся от вертолёта – человек! То ли кто-то из лётчиков выпрыгнул в попытке спастись на парашюте, то ли несчастного пассажира выбросило из салона. Секунд десять трагедия разворачивалась на его глазах, но финала Козырев не увидел из-за дальности расстояния до места падения. Тем не менее он был потрясён.
- Почему, Захар?! – потрясённый президент обернулся к начальнику своей охраны в полнейшем непонимании происходящего. - Почему в России всегда так?! Как только правитель искренне захочет добра своему народу, обязательно найдутся желающие его убить?! Организуют охоту, начнут травить как дикого зверя, пока не убьют! Ну разве извергом был «русский Гамлет» император Павел при всех странностях своего характера, да и Николая Второго история числит «кровавым» скорее по недоразумению. А Александр Второй «Царь Освободитель»?! Ведь не было за всю российскую историю более народолюбивого монарха, а они его бомбой...! А я им чем не угодил? Снова хотят хаоса, бандитской вольницы?
- Я думаю это горцы - террористы, Владислав Викторович, - не сомневался Хромов. - Надо обратиться к «вашему верному пехотинцу», уж он сумеет быстро разобраться с собственными бандитами: выяснит, где их змеиное логово и зачистит его. А мы ему поможем всем, чем надо...
Через несколько минут подбежал вернувшийся от авиадиспетчеров порученец и сообщил, что пилот одного из боевых вертолётов сопровождения заметил с земли пуск из переносного зенитно-ракетного комплекса.
- Командир воздушного эскорта сообщил, что они разворачиваются, чтобы отработать НАРами по террористам, - доложил президенту офицер связи. И тут же в подтверждение его слов загрохотали где-то неподалёку разрывы неуправляемых авиационных ракет. Потом застучали автоматические пушки «крокодилов».
Глава 42
Внутри инкассаторского броневика Ксения Звонарёва ощутила себя относительно неуязвимой. Относительно, потому что от водительской кабины, где пировали телом несчастного видеооператора две плотоядных особи, её отделяла только решётка. Впрочём, её толстые стальные прутья производили впечатление достаточно надёжных…
Но главное Ксения была не одна. Открывший ей дверь мужчина выглядел широкоплечим и мускулистым. Его немногословность и неторопливая солидность в движениях вселяли уверенность: большой и добрый дядька наверняка и за себя сможет постоять и попавшую в беду женщину в обиду не даст. Сергей - так он представился – выглядел спокойным, даже чересчур. Настоящий флегматик. Слова лишнего не вытянешь. Впустив незнакомку внутрь, он сразу вернулся в своё кресло, некоторое время равнодушно поглядывал через пуленепробиваемое окошко на снующие за бортом тени вурдалаков, потом задремал. Будто он тут по-прежнему один!
Ну и пусть сосед не разговорчив, зато в одной «берлоге» с таким медведем можно было спокойно осмотреться и решить, как действовать дальше. Вот только обосновавшиеся по соседству в кабине твари действовали Ксении на нервы. Они уже покончили с оператором. Одна из них куда-то исчезла. Зато вторая - рыжая молодая девка с мертвенно-бледным синюшным лицом - не спускала с блондинки жадных глаз, её зрачки светились голубоватым светом. Прильнув окровавленным ртом к решётке, вдавившись в неё лицом, рыжая бестия пыталась её перегрызть, но зубы её со скрежетом соскальзывали. Вечно голодная тварь, нетерпеливо рыча, тянула к желанной плоти скрюченные пальцы. С её просунутого сквозь прутья языка капала липкая слюна.
Ужас и отвращение исказили лицо журналистки. Гадина почувствовала её страх и яростно заколотилась о преграду.
- Лучше отстань от меня, сука рыжая! – предупредила Ксения. Под рукой у неё оказался пристегнутый к стенке салона автомат, она сняла его с крепления и направила на окровавленную уродину. – Если не заткнёшься, угощу свинцом…
Внезапно угроза подействовала. Рыжая перестала рычать и замерла, изуродованное болезненным безумием лицо вдруг расплылось в жалобной улыбке. Взгляд безумицы стал кротким, она что-то вкрадчиво зашептала, только смысл её слов разобрать было сложно.
Ксения осторожно приблизилась на несколько шагов, с удивлением и любопытством рассматривая лицо людоедки. На ней был перепачканный в земле и крови медицинский халат, с вышитой над правым кармашком эмблемой службы «Скорой помощи» в виде красного креста с крылышками. Она то стонала, то тихо, по-детски плачуще шмыгала носом.
- Ты же человек... Женщина! Медик! Ты хоть сама понимаешь, что с тобой происходит? – обратилась к ней Звонарёва.
- Понимаешь, - вдруг ясно повторила за ней рыжая.
- Так ты меня слышишь! – заволновалась Ксения. Она отложила оружие и стала развивать внезапный контакт. - Как тебя зовут?
Рыжая слушала, не спуская с неё завороженных глаз. И вдруг внезапным молниеносным движением вцепилась неосторожно приблизившейся блондинке в волосы и с силой потянула к себе, торопясь впиться ей в лицо клыками. Ксения попыталась вырваться и закричать, но крепкие пальцы тут же впились ей в горло и, сдавив, лишили ее дыхания. Нападение оказалось столь молниеносным, неожиданным и жестоким, что испуг почти парализовал Звонарёву. Горячее зловонное дыхание обдало её...
Сергей подоспел в самый последний момент. Он без колебаний загнал прямо в глаз бывшего медработника тонкое металлическое лезвие, похожее на очень длинный хирургический скальпель. Тварь мгновенно разжала схватку, с омерзительным визгом отпрянула от решётки и выскочила из кабины. Её истошные вопли затихали где-то в глубине парка.
Ксения с трудом могла говорить, горло ей сковывало спазмом, и всё же она прохрипела через боль:
- Спасибо вам, Сергей… Если бы не вы, эта рыжая сука откусила бы мне нос.
- Для женщины это важно, - невозмутимо согласился мужчина, вроде как сделав попытку улыбнуться. Сергей снова вернулся в своё кресло, при этом каждый шаг давался ему с трудом, он держался за сердце. В салоне было холодновато, однако по широкому лицу здоровяка катились крупные капли пота. Было слышно, как он тяжело, одышливо дышит.
- Вам плохо?
- Немного знобит, – нехотя признался мужчина. – Наверное, небольшая простуда.
- Здесь где-то наверняка должна быть аптечка.
- Это необязательно. Организм сам справится через несколько часов, надо только позволить ему бороться, - заверил Сергей. Он разжёг прямо на полу небольшой костерок, используя вместо дров…бумажные деньги - извлекал из объёмистой инкассаторской сумки толстые пачки из пятитысячных банкнот и не распечатывая банковской упаковки, прямо так, как они есть, с поразительным безразличием бросал в пламя. Ксению на некоторое время зрелище горящих новеньких купюр заворожило.
Вскоре Сергей стал похрапывать, а она всё не могла оторвать глаз от поедаемых огнём символов утраченной, возможно навсегда, реальности. Опомнилась лишь когда мужчина стал тяжело, шумно дышать и стонать во сне.
Как и следовало ожидать, аптечка на борту имелась, даже две. А ещё журналистку заинтересовала небольшая рация. Поддавшись любопытству, она попробовала поэкспериментировать с ней. Из динамика послышалось негромкое шипение, потрескивание помех. Звонарёва принялась крутить ручку настройки, надеясь поймать волну спасательных служб. И вдруг услышала в эфире женский голос:
- Эй, Барби! Надеюсь, ты меня всё-таки слышишь…Если тебе ещё не выели твои пластиковые мозги, то отзовись.
- Это вы мне? – не сразу сообразила Ксения.
- Тебе, тебе! Уже полчаса тебя вызываю. Наконец-то ты догадалась поискать рацию, – Неизвестная разговаривала с Ксенией с едкой насмешкой. – Раз ты всё же ответила, значит, твои пухлые губки тебе ещё не объели, видать этой тощей упырке пришёлся не по вкусу силикон, которым ты наверняка накачена везде. Потому что все вы блондинки на редкость тупые.
- Кто вы?
- Зоя.
- А я Ксения.
- Скажи, Ксения, как состояние парня, что рядом с тобой. Как он выглядит, что у него с лицом? А глаза? Главное, что меня интересует, это его глаза!
- По-моему у него грипп с высокой температурой. Я нашла аптечку, тут есть валидол, анальгин, жаропонижающее.
- Забудь, Ксения. Ему нужно совсем другое средство. Этот человек сбежал из лаборатории, в которой я изучаю развитие вируса. У нас он зарегистрирован как объект 216F. У него предпоследняя стадия. Инкубационный период вируса уже заканчивается, о чём свидетельствует резкое ухудшение всех жизненных функций. Скорей всего инфекция победит в эту ночь. В любой момент может наступить практически мгновенная трансформация. Если это случится, до утра ты точно не доживёшь, Ксения. 216-й скоро станет очень опасен.
- Что же мне делать?
- 216-го необходимо немедленно нейтрализовать, пока он не прошёл последнюю стадию метаморфоза. У него должен быть при себе скальпель. Постарайся взять его: лучше всего пронзить ему мозг через глазницу. Сумеешь? – в голосе таинственной Зои прозвучало большое сомнение.
- ...Сумею, - ответила из своего полуобморока Ксения, отлично понимая, что любое её колебание будет истолковано как признак слабости, и неизвестная союзница может бросить её тут одну.
- Отрадно слышать, – сдержанно похвалила Зоя. – Как сделаешь это, выбирайся оттуда и беги ко мне.
- А где вы?
- Посмотри через окошко правого борта.
Ксения прильнула к стеклу. Там за перемещающимися зловещими тенями, в глубине чёрного парка замигал огонёк фонарика.
- Видишь меня?
- Да.
- Всё, действуй! У тебя нет времени на колебания, долго я ждать тебя не стану.
Глава 43
С каждым часом улицы Москвы становились всё более непредсказуемыми, на смену порядку приходила анархия. Признаки наступающего хаоса становились видны невооружённым глазом. Хамы и подонки почувствовали свободу. Тонкий налёт цивилизованности практически облетел с тех, кто всегда втайне уважал лишь силу…
Зато законопослушных горожан опасности подстерегали практически на каждом шагу. Вот шайка разнузданной молодёжи разбила витрину охотничьего магазина на углу и никого не таясь вооружается, чтобы устанавливать свой порядок на этой территории.
Буквально через пятьсот метров чёрный тонированный джип на огромной скорости проскочил на красный свет и мастерски таранил трамвай, так что сошедший с рельсов вагон развернуло поперёк улицы и чуть не перевернуло. Внедорожник же от удара практически не пострадал. Десятки пассажиров едва не погибли, но наказать подонка некому, и он безнаказанно продолжает свой путь.
Похоже, военные и полиция окончательно покинули город. Оружие теперь главный аргумент и ценность. А его то Стас получил гораздо меньше, чем рассчитывал. «Матросскую Тишину» их грузовик покинул, имея в кузове лишь два стареньких Калашникова и пол ящика патронов к ним. Прощание с бывшим подчинённым тоже было не таким тёплым, как встреча. Бульбанюк больше не уговаривал Легата остаться… А кому понравится, что тебе фактически дают понять, что считают тебя подонком?! Впрочем, таков Бульбанюк и есть: нашёл себе оправдание, что на него якобы легла миссия стать санитаром леса, и со спокойной совестью приговаривает к смерти десятки людей.
Впрочем, Стас не пытался читать ему мораль, потому что в самом себе ощущал всё больше сомнений и неуверенности. Как сохранить человечность, уберечься от сползания в ту же пропасть безоглядной жестокости, если опираться на здравый смысл становится всё трудней. Весь его практический опыт в сложившейся ситуации переставал работать. «А если сержант прав?! Если своим пусть не самым блестящим, но достаточно практичным умом он правильно ухватил, что единственная эффективная стратегия сдерживания эпидемии и выживания в её эпицентре, это относится ко всем вокруг, как к боевикам из полубандитских вооружённых формирований и их пособникам? Или выражаясь современной терминологией, как к фактическим или потенциальным террористам?!» - такая мысль уже не в первый раз посещала Легата и не давала ему покоя. Ведь если определить для себя, что есть свои, а есть чужие, то многое упроститься. И не для этого ли он отправился через половину города за серьёзным вооружением, ведь большинство заключённых «Бутырок» легко подпадают под категорию «чужие» …
Возвращаться ни с чем было нельзя. Тем более, что в городе есть и другие места, где можно поискать оружие. Только стоит учитывать, что на любые «бесхозные» стволы теперь немало других претендентов, прежде всего разного пошиба криминальные и полукриминальные группы. Значит, есть риск столкнуться с более многочисленным и гораздо лучше вооружённым противником. Размышляя на эту тему, Легату пришла в голову оригинальная идея...
Несколько раз по пути Стас внутренне вздрагивал, когда в толпе мелькала чья-нибудь рыжая шевелюра и ему казалось, что это его жена. В последний раз жена приснилась ему плохо: вместо глаз почерневшие лепёшки распухших век, всё лицо в грязно-синих разводах слёз... Скверный сон, не предвещающий ничего хорошего. Накатывало отчаяние. От переживаний за близких ему просто сносило крышу. Хотелось немедленно развернуть машину и мчаться домой, но Стас понимал, что прежде нужно закончить работу.
Не доезжая до Театра Советской армии тюремный грузовик попал в затор из машин. Появившийся на пути регулировщик в форме прапорщика военной полиции заявил, что движение по этой улице перекрыто и направил их в объезд через АЗС.
Вечерело, а желающих заправиться только прибавлялось. Притом, что бензина в продаже не было, но сотни людей всё равно чего-то напряжённо ждали.
Надо было искать объездной путь, но вначале требовалось выбраться из пробки. Стас выпрыгнул из кабины и стал убеждать хозяев ближайших легковушек позволить им сдать назад.
- Эй, мужик, ты чё, свихнулся курить на заправке! – крикнул Легату молодой заправщик. Стас и в самом деле закурив сигару ещё в машине, за всей нервотрёпкой забыл о зажатом в зубах окурке.
Однако заправщика тут же осадил какой-то тип:
- Цыц, шланг! Курят всякий мусор, такие быдла как ты, а сигарами – священнодействуют!
К Легату подкатил мутный тип с неприятным оценивающим взглядом:
- Могу предложить отличную кубинос.
Стас проигнорировал прилипалу, а тот окинул взглядом тюремный грузовик и глаза его загорелись:
- Вы ведь «специалы», на задании, – со знанием дела определил он. - В «автономку» обычно ходят с приличным запасом топлива…наверняка и остальным тоже упакованы.
Стасу очень не понравилось столь пристальное внимание к их группе, и он неприязненно спросил:
- Ты кто такой?
- Купец. В некотором смысле я тут главный, а вы на моей территории. – Впрочем, сказано это было без угрозы, просто как информационное сообщение.
- А-а, понимаю, начальник чукотки! - понимающе усмехнулся Стас.
- Он самый, - не обиделся торговец. - Командир, я погляжу, ты топливом богат. Можешь поиметь отличный гешефт.
Перекупщик стал предлагать бартер. В обмен на бензин, оружие и боеприпасы клиент мог получить любой дефицит на своё усмотрение - тушонку в банках или какие-нибудь другие мясные консервы, упаковки с двухлитровыми бутылками питьевой воды, чёрную и красную икру, копчёности, сгущёнку. С ним также могли расплатиться любой валютой или даже золотом по самому выгодному курсу.
- А хочешь, махнёмся так: ты нам топливо, а мы тебе коньяк? Только он у нас прямо с завода, поэтому не в бутылках, а в кислородных подушках, в каждой по 32 литра. Но качество отменное! Фирма даёт гарантию!
- Так у вас фирма! - усмехнулся Легат, но оказалось он имеет дело не с простым купцом, а с меценатом!
- Мы, между прочим, машины «Скорой помощи» тут бесплатно заправляем из собственных запасов, – сдержанно похвалился делец.
- Из запасов чего, коньяка? – схохмил капитан.
- Бензина, - натянуто сверкнул ослепительно-белой улыбкой собеседник, заставляя себя выглядеть дружелюбным. - Приятно, когда клиент богат чувством юмора. Ну так как, сговоримся?
- Нет, не интересует, - помотал головой Стас и собрался уйти.
- Не спеши, командир! Могу предложить также шоколад, яичный порошок, пенициллин, - всё, что душе угодно! – не отставал делец, чуть ли не хватая его за рукав. Он безошибочно угадал по мгновенной реакции Легата тему, которая могла заинтересовать клиента и тут же заверил, что может предложить любые лекарства:
- Нам одна крупная фармацевтическая компания склад доверила - на ответственное хранение, так у них по электронному каталогу почти десять миллионов наименований.
- И от рака мозга? – поинтересовался Стас, с трудом сдерживая волнение.
Делец сделал задумчивое лицо:
- Наверное. Надо посмотреть, но думаю, что не проблема. Компания, говорю же, из ведущих.
- А если к примеру женщина и ребёнок - девочка 6 лет - уже заражены? Можно им помочь?
Купец приблизился вплотную, зыркнул по сторонам и доверительно зашептал:
- Есть французская вакцина от нынешней заразы. В Париже она сейчас испытания проходит, но мы по своим каналам получили небольшую партию. Пока продаём только по своим, но для Вас... Эффект от лекарства стопроцентный, но для успешного излечения нужно пройти полный курс – 12 упаковок для взрослого и 6 для ребёнка.
- Какова цена?
- Ну что за разговор, сговоримся! - пообещал купец, а у самого глаз хитрый - видно у них уже отработана технология обмана.
Мгновенно наступило отрезвление – Стас понял, что его чуть не развели. Так, стоп! Пора всерьёз отшивать гаврика.
- Я передумал – твёрдо произнёс он.
К первому перекупщику тут же прибавился его напарник с карабином в руках.
- Может, всё-таки договоримся, землячок? – прищурился второй с винтовкой в руках, демонстрируя в притворной улыбке золотые коронки.
- Я всё сказал, – жёстко ответил Стас и положил руку на кобуру с пистолетом.
Перекупщики переглянулись и второй из них привычным движением закинул винтовку на плечо. – Надеюсь, это не последний наш разговор, и ты ещё передумаешь, командир.
Однако, они не спешили уходить, обшаривали приглянувшуюся машину жадными глазами, даже пытались заглянуть в крытый кузов.
- Шли бы вы отсюда от греха подальше, – Стас расстегнул кобуру.
- Слушай, мужик, последний раз предлагаю договориться. Накидываю ещё 10 процентов к любому товару, какой выберешь, – предложил ударить по рукам перекупщик с карабином за плечами.
Стас отрицательно покачал головой.
Второй барыга, по-видимому бригадир этой шайки, окинул капитана ироничным взглядом и осклабился:
- Жаль, что ты таким несговорчивым оказался, мужик. Вроде давно уже не мальчик, а упрям, как молодой осел...своей выгоды не видишь. Так ведь можно всего лишиться…
- Да пошёл ты! – отшил его Стас.
- Смотри, не пожалей! – ухмыльнулся на прощание бригадир.
Спекулянты ушли. Легат продолжил вызволять грузовик из западни. Прошло буквально минут пятнадцать-двадцать и к нему подошёл расстроенный водитель, который сообщил, что кто-то очень профессионально только что порезал сразу три задние покрышки на их «Урале».
- Не пойму, как это вышло, ведь я никуда не отлучался от машины, – расстроено оправдывался шофёр.
- Вот сволочи! – выругался Стас. – Знают своё дело… Ладно, я пойду пешком - тут уже недалеко, а вы давайте по-быстрому ставьте запаски и догоняйте меня.
Подумав, Стас снял с себя ремень с кобурой и отдал водителю.
- Эти крысы могут попробовать силой забрать топливо, так что будьте настороже. Ты и ты, - он указал пальцем на двух из пяти своих парней, - пока мужики будут менять колёса, залезайте обратно в кузов, возьмите полученные нами автоматы и сидите там, не высовываясь. Не надо, чтобы вас видели: пусть они не знают, сколько нас всего и как мы вооружены, тогда может побояться наскакивать по беспределу.
Оставив свою команду разбираться с машиной и выставив охранение, Легат стал выбираться из затора. В ста метрах от заправки навстречу ему попался крепкий парень – в кроссовках, широких штанах и короткой кожаной куртке, Стас глянул ему в лицо, но у того на голову был накинут капюшон толстовки, так что видно лишь крепкий подбородок. Они разминулись. Но когда через пару шагов Легат оглянулся, парень уже замахивался на него короткой металлической дубинкой, которую, вероятно, вытряхнул себе в ладонь из рукава.
Стас никогда не обладал большой силой. Да сила как таковая ему была и не нужна. Всё дело было в обострённых от природы рефлексах, неплохой реакции и интуитивном ощущении момента для нанесения решающего удара… Бешенное чутье – вот что было всегда его козырем в драках. Он бил именно в тот момент, когда надо было ударить, когда противник меньше всего этого ждал. И бил так точно, что обычно сразу же поворачивался спиной к ударенному, чтобы заняться следующим, зная, что тот уже нейтрализован и непременно повалится на землю.
Но сейчас всё сильно упрощалось, ибо нападающий был всего один, хотя и попытался подловить его «по-крысиному», напав со спины. За такие гадские повадки его следовало жёстко наказать. Стас рывком сократил разрыв между ними. Конечно, рисковал при этом хорошо схлопотать арматурой по «кумполу». Разумнее было сперва «провалить» нападающего под себя, а уж потом - на комфортной дистанции - спокойно расстрелять ублюдка 3-4 ударами, чтобы свалить наверняка. Или, на худой конец уйти пружинистым боксёрским нырком под замахивающуюся руку (что уже было не так безопасно, как первый вариант) …
Но не утерпел в ту же секунду покарать паскудника многократно проверенным мгновенным контратакующим ударом навстречу. Ведь с его помощью Легат в своей жизни уложил на асфальт не один десяток здоровяков.
В итоге подонок сам напоролся рылом на праведный кулак молниеносного возмездия: подскочив к нему, Стас успел первым пнуть нападавшего каблуком по сгибу ноги, а хук справа в челюсть отправил качка в нокдаун. Только зубы хрустнули. Так что всё получилось в лучшем виде, ведь Бог всегда на стороне правых и похоже питает слабость к рисковым парням.
Правда бандюган попытался сразу подняться, пришлось ещё раз поддать ему ногой в печень:
- Лежать, падла!
Рядом ожидали своей очереди заехать на заправку сотни людей, но большинство равнодушно наблюдали за происходящим. Лишь одна молодая пара на отечественной машине, в которой сидели на деских креслах двое дошкольников, попыталась заступиться за поверженного на землю парня:
- Зачем вы его так жестоко избиваете! Если он напал на вас, вызовите полицию. Нельзя же устраивать суд Линча!
- Не встревайте! - гаркнул на заступников Легат. – Иначе вами тоже займусь.
У качка растянувшегося на асфальте вся морда была в крови, но он всё равно сверлил Стаса налитыми злобой глазами и силился встать.
- Ещё одна попытка и я тебе нос в череп вобью! Ты меня понял? Доработаю так, что в морге не опознают, - не повышая голоса и не расплёскивая эмоций, предупредил Легат. Налётчик покорно кивнул и уткнулся лбом в асфальт.
- И запомни, падла, - процедил Стас, - и передай своим дружкам: люди, которых вы решили нагреть, не какие-нибудь фрайера. Мы на скачке из Бутырок - взяли машину и ушли в побег. Мои подельники под охранников косят, чтобы нас не замели. Если не веришь, можете пробить наши номера. А попытаетесь отжать у нас наш «крейсер», - вернусь и всем головы поотрываю – тебе в первую очередь. Или мне век свободы не видать. Ты меня понял?
Налётчик снова кивнул, до него, наконец, дошло, во что он вляпался:
- Не сердись, братан.
- Мой погонялово Харлей, - сурово пояснил Легат. - Я из тамбовских, слыхал обо мне?
- Приходилось, – сплёвывая кровь, уважительно просипел боевик.
- А у вас что за бригада? – спросил его Стас.
- Да какая там бригада! – презрительно поморщился громила. – Так, трое мелких аферистов-любителей при одной берданке. Один по кличке «Директор», второй просто Костян, а третий бывший актёр, кажется Юргеном кличут, он мента-регулировщика изображает. Я у них – главная ударная сила. Ещё у них с рук кормятся с десяток пацанов-малолеток, они их натравливают на несговорчивых клиентов, а клопы малолетние делают всё, чтобы намеченные к потрошению тачки не смогли уехать, для этого много способов существует.
- А склады с продуктами и лекарствами? – поинтересовался Стас.
- Да бают они всё, лишь бы клиента развести и кинуть. А так ни шиша за ними нет, одни понты дешёвые в расчёте на лохов. Вместо реальных товаров и денег всучают клиентам липовые ордера на получения товара, квитанции и прочие «фантики». И не парятся, пойди потом потребуй с них. В крайнем случае отбрешутся, мол, «обращайтесь в суд!».
«А я ведь чуть не купился на их посылы! - горько усмехнулся про себя Стас. - Болезненная любовь к самым близким размягчает мозг и делает человека доверчивым».
- Значит, вы меня с дружками развести хотели? - протянул Легат.
- Косяк вышел, мастер, – оправдывался боевик. - Только это не моя вина: подельники, твари, меня подставили. Я этих деляг помойных сам замочу!
- Резать их не обязательно, а расписать в назидание надо, – наставлял Стас. - Пометь у каждого на лбу, что он крыса, чтобы за версту всем было видно.
- Сделаю, мастер, - пообещал бугай, окончательно признав в нём более авторитетного коллегу.
- А ты кто будешь? – делаясь задушевным, поинтересовался Стас. Он даже присел на корточки рядом с только что битым противником:
- Колян-десантура я.
- Зря, Колян, ты с барыгами якшаешься, – уже по-дружески пожурил недавнего врага Легат. - Не чета они тебе! Ты ведь серьёзный пацан, сразу видать.
- Я к этим сукам не от хорошей жизни прибился, - пожаловался бандит. - Бригада наша распалась, кореша мои или свалили из города, а кого-то чума в синих перекрасила.
- Всё равно под барыгами ходить – западло!
- Это они подо мной! - заверил Колян, от боли кривя губы, на которых пузырилась кровь из выбитых зубов.
Стас похлопал его по крутому плечу и протянул сигарный окурок:
- На, корешок, поправься, - ядреный табачок! Затянись пару разков и погоняй дым по рту – полегчает.
- Можно мне с вами? – не кстати попросился в команду Легата бандит.
- Извини, но для тебя этот плохой вариант, - стал придумывать на ходу отговорку Стас. - Из нас кто-то по ходу заразу подхватил. Но мы всё равно решили артелью двигать на прорыв через кордон. Всё равно мы смертники - на нас два убитых вохровца висят, это вышка, брат. А ты ещё в цвете, брателло, тебе лучше одному уходить. – Стас снова похлопал бандита по плечу, поднялся и быстро зашагал в сторону станции метро «Новослободская» - приближалось самое опасное время суток, поэтому приходилось спешить.
И всё же спокойно пройти мимо чужой беды он не смог. Впереди него, шагах в двадцати, какое-то время шла пожилая дама, очень прилично, даже модно одетая, с небольшим портфельчиком в руках. Внезапно с ней что-то произошло, у женщины вдруг подкосились ноги, и она растянулась на асфальте. Будто внезапно стало плохо с сердцем.
Легат первым подбежал, чтобы помочь. Из-под отлетевшей далеко в сторону кокетливой шляпки выбились седые волосы, в беспорядке разметавшись по асфальту. У женщины было интеллигентное лицо, красиво очерченный нос с лёгкой горбинкой, тонкие губы. Наверное, в обычной жизни она умела приятно улыбаться.
Но теперь тело на асфальте сотрясали судороги, зрачки несчастной закатились, так что были видны только белки. Вскоре изо рта выступила пена. Напоминало приступ эпилепсии. Но большинству окружающих, кажется, и дела не было до очередной чей-то личной трагедии. Редкие прохожие, заметив бьющееся в припадке тело, лишь ускоряли шаг, торопясь укрыться по своим квартирам, ибо приближалась ночь. В этом обтекающем их потоке равнодушия, нашлось всего трое, которых задела чужая беда. Скромно одетый, полноватый мужчина в плаще и шляпе, похожий на бухгалтера средней руки подобрал портфель пострадавшей и держал его в руках «чтобы не утащили». Ещё подоспела женщина, которая подложила под голову старушки свою шёлковую шаль и стала звонить в «скорую». Нашлась даже отзывчивая душа, которая до прибытия неотложки решила оказать неизвестной экстренную медицинскую помощь. Луноликая, смуглая обладательница восточной внешности очень уверенно принялась делать на глазах синеющей пожилой гражданке массаж сердца, потом решила применить искусственное дыхание рот в рот. Это было рискованно, учитывая ситуацию, и Стас попытался остановить самоотверженную спасительницу:
- Послушайте, не делайте этого.
- А вы предлагаете ждать, пока она скончается? – с укором взглянула ему в глаза женщина. – Как вы не понимаете, если ей немедленно не оказать помощь, она может скончаться ещё до приезда скорой помощи. Лучше помогите мне!
- Но это же безрассудство! Ведь мы не знаем, что с ней. А если это инфекция?
- Не надо мне говорить про инфекцию, я сама врач из Алма-Аты. Приехала в гости к дочери, и будто в ледяную пустыню попала! Волосы дыбом встают от ваших московских нравов. У вас на глазах человек умирает, а вы хладнокровно рассуждаете спасать его или подождать! С ума что ли все тут посходили в своей Москве?! Людьми перестаёте быть! Нельзя быть такими равнодушными и брезгливыми, иначе вам тоже никто не поможет, если, не дай бог, попадёте в беду.
Тем не менее все усилия самоотверженной гостьи столицы оказались бесполезны. Наступил момент, когда она прекратила бороться и устало сообщила, что несчастная умерла. Черты лица пожилой женщины заострились, кожа приобрела сероватый оттенок.
- Надо сообщить её близким, – робко предложил «бухгалтер». И так как никто не возражал, он полез в портфель покойной и к своему удивлению обнаружил в нём документы на имя сотрудницы американского посольства.
Глава 44
Оранжевый сектор санитарного кордона, КПП номер 22
Вместе со своим заместителем по роте лейтенантом Ляпиным капитан Василий Васильевич Сенин снова поднялся на стену. Сообщение лейтенанта о якобы оживших мертвецах перед КПП прозвучало настолько дико, что Сенин не знал, что и думать. «Храбрость, это лишь терпение в опасной ситуации» - вспомнилась ему цитата «железного хромца». Следуя совету Тамерлана, Вас Вас решил, что просто постарается хотя бы в течении десяти минут не показывать свой страх окружающим.
На смотровой вышке дежурили начальник караула и двое часовых. Старший дозора при появлении офицеров вскинул руку к каске и приступил к докладу, но Вас Вас нетерпеливым жестом остановил его: «штатский офицер» так спешил, что пренебрег воинским уставом, чего при своей щепетильности не позволил бы себе в иной ситуации.
Солнце уже село. Вначале капитан ничего не заметил. Он даже расстегнул нагрудный карман и вытащил очки, чтобы лучше видеть в сумерках, но всё равно ничего не увидел необычного. Похоже его заместителю просто померещилась всякая чертовщина. Кто-то из присутствующих бойцов неуверенно предположил:
- Может, они просто свалили? Ну те, что двигались…
По стене пробежал смешок явного облегчения. Однако парень-спецназовец с винтовкой СВД в руках, которого им вчера прислали в усиление, хмуро прервал всеобщее веселье:
- Это вряд ли. «Туристы» никогда не отступают, разве что, если заметят по соседству дичь пожирнее. Когда мы с ними столкнулись, их было меньше сотни, а нас почти вдвое больше, в итоге от моего подразделения уцелел я один. Я видел своими глазами их жуткие рожи, и дорого дал бы, чтобы обо всём забыть.
- А вы с твоими сослуживцами, браток, перед этим случайно косячок не раскуривали? – не кстати сострил какой-то балагур. Словно в ответ шутнику из мрака донесся жуткий клич, подхваченный сотнями глоток, казалось воздух завибрировал от многоголосого воя.
Глаза капитана вглядывались в темноту сквозь окуляры прибора ночного видения. На разогретом за день асфальтовом пятачке перед воротами происходило что-то невероятное, мозг отказывался верить: оставшиеся неубранными трупы недавно расстрелянных из пулемёта гражданских поднимались и шли на КПП. Со стороны города на них тоже надвигались сотни пар голубоватых огоньков.
- Лейтенант Ляпин, вы вернули выдвинутый вперёд расчёт пулемёта? – не оборачиваясь, вмиг севшим голосом бросил через плечо капитан своему заму.
- Так точно, – не умея скрыть смятение, отозвался лейтенант.
Вас Вас скосил глаза на заместителя и увидел, как по его лбу струится пот. Даже в сумраке Вас Вас видел, как Ляпин побледнел и затрясся.
- Так где же пулемётчики?
- Я приказал по рации, но они ещё не вернулись, - пролепетал Ляпин.
- Тихо! – поднял руку Вас Вас.
Совсем рядом на стене послышался чей-то странный тихий шепот, затем придушенный возглас и шаги. Ярко-синие глаза вспыхнули в темноте.
- Включить прожектор! – закричал капитан и сам бросился его наводить. Внезапно в луче света возник жуткого вида мужик в клетчатой рубашке с оторванной рукой в армейском камуфляже. Ударила очередь из автомата и зомби исчез. Но снизу вновь раздался ужасный вой из сотен голодных глоток.
- Всех на стену, приготовиться к бою! – закричал Вас Вас. Но солдаты уже стреляли без приказа, щёлкали сменяемые магазины, звенели сыплющиеся гильзы. Ночь словно расцвела зелёными и красными дорожками трассеров. Грохот десятков автоматов и пулемётов давал уверенность, что никому не уцелеть под свинцовым вихрем. Такая плотность огня должна превратить ряды наступающего противника в кровавое месиво. И действительно направленный на пятачок перед воротами прожектор высвечивал разбросанную окровавленную одежду, потерянную обувь, агонию вторично прошитых пулями тел, которые, кажется, окончательно потеряли способность восстать из мёртвых. Однако грохот стрельбы не прекращался.
Обычный учитель, Вас Вас заорал так, что умудрился перекричать весь творящийся вокруг бедлам:
- Хорош патроны транжирить! Неужели не ясно, что палить вслепую дальше бесполезно?!
Расстреляв половину личного боезапаса, бойцы остановились. Толпы зловещих мертвецов как будто более не существовало. Однако через пару минут Вас Вас заметил какое-то движение на границе зоны света, - там, куда не успевал направить луч прожекторист. Капитан снова прильнул к прибору ночного видения, и его глазам открылась поистине апокалипсическая картина, от которой волосы встали дыбом. Выяснилось, что вчерашних людей, то есть тех, чем они теперь стали, пули если и берут, то не всех. Пока одни трепыхались в конвульсиях на земле, другие влезали по шевелящимся кучам из тел на стену. Из мрака донёсся уже знакомый жуткий вой.
- Сучий потрох! – в панике выругался кто-то. - Это же полный пиз...!
- Огонь! Держитесь, голубчики! Дорогие мои, не подведите! – растерянно закричал капитан, всё ещё надеясь огневой мощью удержать позицию. Вас Вас даже весьма хлёстко выругался, как умел, на ближайшего солдата, который от ужаса бросил автомат и явно собирался сбежать, хотя у себя в школе Сенин всегда считался образованнейшим и интеллигентнейшим человеком, у которого самыми ужасными ругательствами были слова типа: «Серёжа, ну как же так?». Но сейчас Вас Вас чувствовал необходимость собрать всю волю в кулак, проявить твёрдость, иначе произойдёт катастрофа.
Сенин повернулся к радисту из штаба бригады. Это был лопоухий, бритый мальчишка, не резервист как большинство солдат в его роте, а 18-летний срочник, он совсем растерялся. Вас Вас стал диктовать ему сообщение в штаб, чтобы срочно прислали помощь. А тот оцепенел, в ужасе таращил глаза и только вжимался в ограждение наблюдательного поста. Вас Вас вдруг ощутил парализующую беспомощность, которую сменила нарастающая паника, ему будто передалось состояние этого мальчика. Капитан стал убеждать радиста как важно срочно запросить подкрепление, но солдатик будто не слышал. Так продолжалось пока не подскочил старший сержант Иванов-Доброхотов, который с размаху влепил пареньку пощёчину, рация тут же заработала...
...Стволы раскалились, старенькие автоматы стали давать осечки. Громко чертыхаясь, дрожащими руками бойцы передергивали затворы и снова лупили вниз, не задумываясь об экономии боезапаса. Периодически ухали гранатомёты и прорезали темноту струи из огнемётов. Капитан метался по стене: кого-то подбадривая, кому-то грозя, пытаясь удержать в повиновении эту тонкую зелёную линию.
Внезапно на краю позиции роты раздались вопли самого дальнего стрелка. Из темноты на паренька набросились сразу трое подкравшихся к бедолаге в пылу боя адских создания. Солдата мгновенно утащили в темноту. Через минуту такая же участь постигла ещё двоих. Мертвецы стали внезапно появляться из мрака в нескольких шагах от военных и хватать их. Победоносно воя, они отпихивали друг друга, стремясь побыстрее вцепиться в ближайшую жертву. Ни малейшего страха перед вооруженными военными зомби не испытывали. Даже варварские по своему воздействию на обычное человеческое тело экспансивные пули оказались для носителей загадочного вируса не страшнее пейнтбольных шариков! В лучшем случае мощная пуля, попадая в зомби, валила его с ног, но через несколько секунд чудовище поднималось и набрасывалось на стрелка с утроенной яростью...
Глава 45
Капитан Сенин видел по лицам своих людей, что ещё чуть-чуть и они дрогнут. Ведь в массе своей они не спецназовцы, а обычные инженеры и работяги. Лишь личным примером ещё можно было попытаться удержать этих растерявшихся мужчин, хотя у него у самого внутри всё содрогалось от ужаса и постыдно дрожали коленки. Какой из него к чёрту командир, если в обычной жизни он порой робеет перед собственной престарелой матерью и начальством?! В детстве и молодости ему не приходилось драться, во дворе его презрительно звали скрипачом. Хулиганы не давали проходу чистенькому мальчику из приличной семьи, поэтому на занятия его обычно сопровождала бабушка или няня. Погоны он носил только потому, что на первом курсе консерватории в качестве эксперимента организовали военную кафедру, да и то из них готовили дирижёров военных оркестров, а не вояк. И только волею случая ему пришлось стать командиром мотострелковой роты, а теперь и батальона...
Да, всё это так, но с другой стороны, вот он наступает для него тот самый момент истины, когда ты либо сумеешь подняться над собой, либо до гробовой доски будешь жить с ощущением себя полным ничтожеством. Ведь если когда-нибудь, не дай бог, среди бела дня вдруг запылает его школа, неужели он не попытается организовать своих педагогов, чтобы вывести детей из объятого огнём здания?!
Вытащив пистолет из кобуры, Вас Вас сделал несколько робких шагов в сторону разгорающейся рукопашной схватки.
- Ну давайте! Вот он я, кому не терпится, — бормотал директор музыкальной школы, холодея от собственной дерзости. Ему всё ещё не хватало решимости. Чтобы подбодрить себя Сенин пальнул несколько раз на удачу. А потом попытался выстрелить прицельно, с колена, поправив очки и взяв ПМ двумя руками, чтобы пистолет не так дрожал.
Теперь уже вокруг него творилось что-то запредельное по своей ожесточённости. На тусклом фоне потемневшего неба капитан видел, как его солдаты обрушивают сапёрные лопатки и приклады на головы атакующих, слышал треск черепов, но с таким же успехом можно было рубить и колоть штыком соломенное чучело. Капитан был потрясён и одновременно полон гнева: почему их не предупредили о таком противнике, не рассказали, как с ним бороться?! Почему не снабдили эффективным оружием? Почему?!!!
Рядом с Сениным несколько тел, сплетясь в тесный клубок, катались по земле, ожесточённо терзали друг друга и издавали страшные животные звуки. В коротком проблеске лунного света он увидел, как существо с шапкой растрёпанных волос жадно впилось зубами в мертвое лицо старшего ефрейтора Баранова. С растущей яростью тварь терзала тело несчастного отца семейства, водителя школьного автобуса на гражданке, с которым они только недавно за обедом сидели рядом за одним столом и обменивались новостями из дома. Стало твориться что-то невообразимое. Изменённые до какого-то чудовищного состояния москвичи рвали резервистов на кровавые куски. Страшным криком исходили раненые, у многих из которых были истерзаны лица, оторваны конечности, вспороты животы. Невозможность одолеть противника привычным оружием не оставляла никому из резервистов шансов выжить в этом аду.
Рядом с Вас Васом рядовой Мухин, работающий на гражданке официантом, нервным движением выхватил из подсумка гранату, но тут же рухнул с пробитым черепом, граната выкатилась из его дергающейся руки и покатилась прямо под ноги Сенину. Кто-то из его подчинённых кинулся на неё, и она взорвалась под его телом.
Апогеем творящегося хаоса стал взрыв цистерны с бензином, которую оставили строители стены. Она рванула от шальной пули с громким хлопком, горящее топливо огнемётными струями хлестнуло по сцепившейся в рукопашной толпе. Среди солдат началась паника. Остатки роты превратились в неуправляемую толпу. Быстро набирая скорость, она покатилась от стены, вбирая в себя по дороге всех, кто попадался на пути. Вместе со всеми бежали люди-факелы. Ничего не видя от боли и ужаса, они натыкались на своих товарищей, падали сами и валили других, превращаясь в живые костры.
Побежал и командир, толпа увлекла его за собой. Вначале Вас Вас ещё пытался восстановить дисциплину, но в конце концов общее настроение ужаса и безнадёги передалось и ему. Он драпал, всё больше поддаваясь панике, с чувством невероятной тошноты, омерзения, - он струсил, и уже не сможет быть начальником над этими людьми. И тут он услышал вопль своего земляка, с которым они вместе прибыли на сборы из своего городка, его крик вонзился в Сенина как нож, и он оглянулся и в толпе бегущих увидел его, Юрку, которого живьём глодали сразу трое чужих… Горожане в рубашках, пиджаках, футболках и платьях, рвали Юрку на части зубами, их жадные пальцы копошились у него в глазных впадинах, во рту. Живоеды терзали ещё живого мужика, который весь скукожился и жалко, беспомощно пытался отпихнуть от себя голодных хищников. Вас Вас сразу зажмурился, отвернулся и побежал с удвоенной силой, и с ним плотной массой, тяжело дыша и гулко стуча сапогами, бежали все семьдесят уцелевших бойцов его роты. В голове больше не было ни одной стройной, отчётливой мысли, кроме желания не оглядываться. Вас Вас лишь тупо ощущал своё тело, в которое пока никто не вцепился клыками, и не мог задержать бег и ноги работали самостоятельно…
Скорее всего драпанье закончилось бы очень далеко от места боя, если бы на дороге, возле палатки лазарета, перепуганным, побросавшим оружие дезертирам не встретилась колонна боевой техники.
Из тыла ползли неизвестные машины, контурами напоминающие установки залпового огня. Ещё они были похожи на знаменитые ТОС-1 «Буратино» с таким же «пеналом» транспортно-пускового контейнера ближе к корме. Только смонтирована загадочная установка была на незнакомом Сенину танковом шасси, вроде даже иностранном.
Из головной машины выпрыгнул майор в танковом шлеме и стал решительно пресекать бегство. Он явно был опытным воякой, потому что сразу определил, что уставы, присяга, субординация - всё глупость по сравнению с тем, что только что довелось пережить этим непрофессиональным солдатам. Приводить их в чувства обычными способами, взывая к воинскому долгу, к дисциплине – бесполезно. Поэтому танкист стал, громко матерясь, расстреливать каждого, к кому подбегал. Так получилось, что Вас Вас бежал прямо на него – без оружия и фуражки. В этой ситуации он не смог бы объяснить причину, по которой драпает вместе с вверенным ему подразделением. Танкист подбежал к нему. В всполохах пламени суровое лицо его, будто изъеденное крупными оспинами, но скорее всего изуродованное ожогами, с бешенными от недосыпа, воспалёнными красными глазами, выглядело суровым и страшным, как приговор трибунал:
- Где твоё оружие, сволочь? – зло крикнул он и в упор выстрелил в сорокалетнего очкарика. Пуля просвистела над ухом. Вас Вас упал на землю и с ужасом ждал контрольного выстрела. Но танкист был уже далеко от него. Он снова расстреливал каждого, к кому подбегал. На глазах Вас Васа майор убил ещё двоих мужиков из его батальона.
- Охранять машины, мать вашу! – орал он. – Всем стоять! Охранять наши машины!
Танкисту удалось восстановить дисциплину. Размахивая дымящимся пистолетом, с яростным лицом, он указывал каждому его место, внушая резервистам больший ужас, чем прорвавшиеся через стену зомби. Автоматчики послушно рассредоточились вокруг установок, обеспечивая их прикрытие. Перед ними метались жуткие фигуры — живые факелы в горящей одежде. Они страшно кричали и размахивали руками. Их надо было тушить, но майор-танкист прокричал:
- Огонь! Бейте по всему, что движется!
Ему возразили:
- Там же наши.
- Молчать! – рявкнул танкист. – Приказываю стрелять! Бейте по головам. Сомнения на х...! Если они не стали зомби, вы прекратите их мучения, и вечная память героям! Греха здесь нет. Мы – русские легко отдаём жизнь за други своя и за Родину. Огонь!
Дружно загремели автоматы, свинцовый вихрь отбросил набегающую толпу обратно, головы горящих бойцов взрывались, как арбузы…
Батарея самоходок с марша развернулась и ударила по стене, но вместо ракет из пусковых труб они выпускали порции раскалённой плазмы. Вас Васа обдало горячей волной, он едва удержался на ногах. Испепеляющая мощь огнедышащих «драконов» поразила его. Ничего подобного Сенин ещё не видел. На помощь им подоспела какая-то суперсекретная военная техника. Залп буквально испепелил всё в районе их бывшей позиции на расстоянии примерно квадратного километра.
…Покончив с ордами зомби в течении десяти секунд, загадочные «плазмомёты» двинулись восвояси, действуя по принципу «ударил-уполз». И неизвестно было приползут ли чудо-машины в следующий раз. Потому что сопровождающий установки майор в танковом шлеме со злостью ответил Сенину, яростно сверкая белками на чумазом лице:
- А ты что за хрен такой, чтобы командованию перед тобой отчитываться?! – Майор-танкист не признал в Сенине человека, в которого только что стрелял, и ещё минут пять сердито отчитывал Вас Васа за неуместное любопытство и недопустимо обвиняющий тон. И всё потому, что Вас Вас, только что потерявший две трети своей роты, набравшись храбрости, позволил себе прямо спросить: «Почему нельзя придать его батальону эту батарею? Неужели должны погибнуть ещё сотня или две простых мужичков, чтобы в штабе, наконец, задумались над тем, как избежать таких чудовищных потерь?».
Впрочем, увидев как совсем не по-армейски смутился и покраснел явно засидевшийся в капитанах офицер, танкист, наконец, смекнул, что перед ним не строевик, а резервист из штатских. Смягчившись, он снизошёл до разъяснений:
- Думаешь ты один такой на свете - остро нуждающийся? Таких как у тебя блокпостов по периметру города почти полста, а в резерве у командования на случай прорыва всего один дивизион из двух моих машин.
Вскоре батарея ушла. А Вас Васа стал бить озноб, крутило живот. Теперь он ещё больше стыдился своей «гражданской» хвори, ведь вокруг творилось такое! Смерть ждала его и с фронта, и в тылу, он сам не понимал, как уцелел. Большинству его сослуживцев не так повезло. Неподалёку немым укором лежали расстрелянные своими же их товарищи, бензин выгорел и почерневшие, скрюченные скелеты дымились.
У него на глазах молоденькая санинструкторша и ассистирующий ей старший сержант Иванов-Доброхотов пытались удалить осколок гранаты из живота солдата, который по возрасту был ровесником Сенину. У мужика вывалились кишки, одежда врача и добровольного санитара были сплошь в его крови и испражнениях. Инъекция с морфием пока не подействовала, и старший сержант всем телом навалился на раненого, чтобы тот поменьше сучил ногами в тяжёлых сапогах и размахивал кулачищами.
А вокруг валялись обугленные, дымящиеся, безголовые трупы сослуживцев, с которыми он вместе не так давно ехал на автобусе с призывного пункта! Многих он знал по мирной жизни, знал, где они работают, знал их семьи, здоровался на улице... Как теперь смотреть в глаза их близким, и сослуживцам, которым пришлось стрелять в своих же товарищей? Вас Вас вдруг понял, что не может больше оставаться тут ни одной лишней минуты. Его скрутило в три погибели и вырвало. Хорошо, что в темноте и общей суматохе этого никто не заметил. Все вокруг только приходили в себя после случившегося.
Едва отбили атаку, к капитану подбежал посыльный из штаба и доложил, что только что по ВЧ позвонил генерал и сейчас ожидает на проводе его доклада. Командир роты Сенин ошалело оглянулся на вестового, педант и службист он сам на себя сейчас не был похож: ворот кителя порван, фуражка где-то потеряна, кобура расстегнута и пуста. А главное выражение лица немолодого капитана было дикое, словно от сильных переживаний он повредился рассудком. Он что-то пытался сказать, но его речь с мелким зубовным постукиванием превращалась в повторение одних и тех же слов, в бормотание безумца:
- Там Ю-ю-урка остался…Ю-ю-урка остался…
Только теперь Сенин понял, почему больше не обернулся на крик старого приятеля: в недрах своей души он не мог поверить тому, что увидел. В голове не укладывалось, что такое возможно в реальной жизни.
К ним подошёл лейтенант Ляпин и протянул командиру оброненную фуражку.
- Так как быть с генералом? – смущенный от того, что командир так странно ведёт себя - никуда не идёт и уже минуты две ничего ему толком не отвечает, вежливо напомнил посыльный.
Капитан несколько раз дёрнул шеей и прокашлялся, в глазах его, наконец, появилась осмысленность момента:
- Ответьте генералу, что капитан Василий Васильевич Сенин только что пал смертью храбрых вместе с большей частью своих солдат. А ротой теперь командует его оставшийся в живых заместитель лейтенант Ляпин. И что труп капитана Сенина, согласно инструкции, вы приказали немедленно кремировать.
Глава 46
Окрестности московского кремля.
После того как в них что-то ударило, и вертолёт резко устремился вниз, все, кто находился в пассажирском салоне, мгновенно осознали, что они сбиты и вероятно погибнут. Поднялся страшный переполох: крики, визг, мольбы о спасении. Некоторые повскакали со своих мест. Это было роковой ошибкой, ибо плоский вертолётный штопор, в который они попали, создал в кабине ситуацию наподобие той, которая бывает внутри работающей на отжим стиральной машины. Покинувших свои кресла безумцев стало швырять от одного борта к другому…
Маргарите Павловне Козыревой хватило благоразумия оставаться на месте и удержать рядом с собой дочь. Благодаря этому они получили хотя бы призрачный шанс на спасение. Тем более что командир президентского вертолёта каким-то чудом удерживал почти переставшую повиноваться ему машину от обвального падения. Даже дилетантам было понятно, что за штурвалом находится АС, который контролирует снижение, хотя после того как второй пилот самовольно выбросился с парашютом, это вероятно было очень и очень непросто...
И всё равно тот обрубок, в который после попадания ракеты превратился белоснежный красавец Ми-8, терял высоту слишком быстро и при этом постоянно вращался. Не было сомнения, что их ждёт очень жёсткая посадка, в результате которой многие на борту вероятно погибнут или получат серьёзные увечья. Тем более, что под ними центр города и отыскать среди густой застройки пригодный для приземления пятачок почти нереально.
За иллюминаторами было темно и всё мелькало, поэтому столкновение с землёй застало пассажиров врасплох. Сильный удар почти у всех вызвал потерю сознания, но даже те немногие, кто не лишился чувств, были оглушены страшным грохотом, скрежетом рвущегося металла и треском ломающихся лопастей. Затем всё стихло, и на какое-то время возникла поразительная тишина. Потом те, кто выжили, очнулись от шока и разом стали орать. Особенно душераздирающе вопили получившие серьёзные ранения.
- Даша! Даша! Ты жива, доченька? С тобой всё в порядке? – кричала вместе со всеми Маргарита Павловна.
- Всё хорошо, мамочка! – Отозвалась дочь дрожащим голосом и сжала ей руку.
То, что не возник пожар, позволило избежать новых смертей. Уцелевшие помогали выбраться из искорёженного фюзеляжа тем, кто оказался в беспомощном положении. И всё-таки они действительно были везунчиками. Только теперь стало понятно, какое чудо совершил экипаж. В круговерти вращения, в сумерках, лётчик и помогающий ему бортинженер умудрились совершить почти невозможное – «плюхнуть» машину на Патриарший пруд, длина и ширина которого вряд ли превышают сто на сто метров. Всё равно, что с крыши небоскрёба попасть камешком в типовой мусорный контейнер!
При небольшой глубине водоёма - где-то два с половиной метра, вода всё же сыграла роль амортизирующей подушки.
Благодаря снайперскому искусству вертолётчиков, из двадцати пассажиров и трёх членов экипажа уцелели семеро. А это не так уж и мало, учитывая характер авиакатастрофы. Правда, сам командир получил столь тяжелые ранения, что вскоре скончался на руках женщин, которые были обязаны ему жизнью.
Всё время их падения в бездну Маргарита Павловна старалась держаться мужественно, а тут с ней вдруг случилась истерика, она сжала дочь в объятиях и зарыдала в полный голос.
...Время шло, а их никто не спешил спасать. Возможно, авиационное командование решило, что в такой катастрофе выжить просто невозможно, и все, кто находился на борту вертолёта, мертвы. И всё же это было очень странно, ведь в аварию попало не простое воздушное судно, а борт номер один. Единственный выживший член экипажа твердил, что на позывные аварийных маячков скоро непременно прилетят спасатели. Но никто почему-то не летел.
- Напомните этим идиотам, что у вас на борту президент, и что он ранен, тогда они зашевелятся! – потребовал у лётчиков президентский пресс-секретарь. – При мне ядерный чемоданчик, вот глядите.
- Слушаюсь, товарищ Верховный главнокомандующий, – ошалело ответил сбитый с толку авиатор, который в сгущающихся сумерках не мог толком разглядеть лица этого человека. Маргарита Павловна всё слышала, но не стала вмешиваться. В конце концов, какая разница, что этот проходимец прикрывается именем и должностью её бывшего мужа, главное, чтобы за ними поскорей прилетели. Что же касается откуда-то взявшегося у проходимца ядерного чемоданчика, то этому легко можно было найти объяснение: вероятно, морской офицер, который за него отвечает, погиб при крушении, и труп его лежит внутри салона.
Между тем по берегам пруда стали собираться зловещие фигуры. Их становилось всё больше. Шатающиеся тени неприкаянно бродили группками и поодиночке по дорожкам сквера, некоторые спускались к самой воде - потерявшие человеческий облик существа обнаружили добычу и жадно рассматривали горстку людей на обломках вертолёта. Даже не верилось, что современные горожане способны так одичать. Они сверкали глазами, рычали и выли от гложущего их желания напасть, однако перейти вброд пару десятков метров отчего-то не решились, хотя глубина тут была детская.
- Почему они не идут к нам, мамочка? – дрожащим от ужаса голосом шептала Даша.
- Не знаю, вероятно, это как-то связано с их болезнью.
- Я слышал при заболеваниях бешенством водобоязнь - обычное дело, - ответил девочке кто-то из соседей по крохотному островку.
- Ерунда! Скоро они доберутся до нас, если станем просто сидеть и ждать манны небесной, - заносчиво возразил умнику президентский психолог-астролог Альберт Бетхудов. Грандиозная шапка волос заменила ему защитный шлем, потому что он один не пострадал, если не считать перепачканного икрой лица и залитой кофе рубашкой. У остальных же, почти у каждого имелась кровь и ссадины.
- Послушайте, но ведь должен же быть среди них хоть кто-то, сохранивший проблески сознания?! Ведь они же люди, москвичи! – воскликнула одна из женщин. – Надо попробовать поговорить с ними.
- Я бы вам не советовал, - усмехнулся Бетхудов. - При таком коллективном помешательстве призывы к их разуму останутся гласом вопиющего в пустыне и вряд ли возымеют какой-либо иной эффект, кроме усиленной секреции желудочного сока в их животах. Мы для них угощение! Скорее всего они не понимают, что творят, их воспалённый мозг не в силах осмыслить реальность. Вероятно, они живут в каком-то своём мире…
- О мой бог! Они вам никого не напоминают? – вдруг осенило умника по соседству. – Они же похожи на расплодившихся на современных улицах бродячих «цифровых мертвецов», уткнувшихся в свои электронные гаджеты! У специалистов это называется «отвлечённым хождением», а таких людей они именуют «мёртвыми ходоками» или «смомби» от соединения двух слов – «смартфон» и «зомби».
Бетхудов стал что-то кричать людям на берегу, некоторые из останавливались и подолгу смотрели, склонив головы к плечу на странного крикуна - астролог своей оригинальной внешностью мог озадачить даже зомби!
- Посмотрите вон на того полуголого человека с всклокоченными волосами, что слоняется неподалёку от павильона ресторана! – вдруг с содроганием воскликнул кто-то рядом с Маргаритой Павловной. - Если не ошибаюсь, он таскает за собой чью-то оторванную ногу с частью туловища…
Бетхудов стал вполголоса уговаривать Козыреву:
- Послушайте меня, уважаемая Маргарита Павловна, оставаться здесь слишком опасно. Мой долг позаботится о вас и вашей дочери.
Кругленький эксцентричный коротышка с огромной шевелюрой, разодетый, словно павлин, в сложившейся критической ситуации вёл себя на удивление очень по-мужски. Не ныл и не паниковал, а очень даже здраво предлагал Козыревым реальный путь к спасению. А ведь когда несколько лет назад Маргарита Павловна увидела его в первый раз, он произвёл на неё очень странное, даже отталкивающее впечатление: горделиво нахохлившийся, огромный выпуклый лоб, взгляд надменный через линзы очков без оправы, обиженно поджатые губы, черты лица невыразительные, некрасивые. И просто невероятных размеров круглая шапка седых курчавых волос, которая зрительно увеличивала его голову до невероятных размеров. Просто человек-мозг какой-то! Главное, что бросалось в глаза, это то, что нелепого вида коротышка обладает просто гигантской гордыней на грани мания величия, а может и за гранью. И даже придворная должность «царского звездочёта» вряд ли удовлетворяет его непомерным амбициям.
Лет пятнадцать назад Бетхудов был одним из самых влиятельных астрологов и эзотериков в стране, его регулярно приглашали в телеэфир, с ним делали интервью ведущие издания, везде печатали его авторские прогнозы. Но после того как мода на всё паранормальное пошла на спад, звезда Бетхудова закатилась, и он ушёл в тень. Должность личного астролога и психолога при прежнем президенте он получил, так сказать, по совокупности прежних заслуг и благодаря личному знакомству с главой государства. Только чувствовалось что Бетхудов сильно комплексует, что уже не является повелителем мейнстрима. Так во всяком случае Козыревой казалась. Бетхудов представлялся ей неприятным самовлюблённым типом. И как же она ошиблась на его счёт! Но теперь Маргарита Павловна была даже рада этому, и стыдилась своего неумения разбираться в людях.
- Я выведу вас обратно к Кремлю – уверенно пообещал Бетхудов. - За его стенами вы снова будете в безопасности. За вашим мужем обязательно пришлют другой вертолёт. Надо лишь поскорей убраться с глаз этого хищного стада.
В их разговор вмешался один из уцелевших пилотов, который попытался отговорить Козыреву от участия в опасной авантюре.
Раздражённая Маргарита Николаевна ответила лётчику в довольно резкой форме:
- И сколько прикажите здесь ещё сидеть, стараясь даже пукать бесшумно?!...Да, да, милый вы наш спаситель, бывшие первые леди тоже порой делают это. Разве вы не видите, что в этом хаосе либо мы сами займёмся собственным спасением, либо так и будем сидеть на этой льдине пока до нас не доберутся опасные безумцы?!
После этого Маргарита снова с заинтересованным видом повернулась к Бетхудову, который предлагал реальный вариант спасения, и спросила:
- Да, но как мы выберемся, ведь мы окружены со всех сторон?
- Я кое-что придумал, главное добросить эту штуку, и надеюсь, что её корпус не разлетится при ударе. – В руках и астролога появился смартфон, который он, широко размахнувшись, зашвырнул в сторону берега.
- А теперь не могли бы вы позвонить на мой номер – попросил он Маргариту Павловну.
Как только в кустах на берегу зазвучал рингтон, на этот звук немедленно устремились десятки зомби.
- Так я и думал! – возликовал Бетхудов. – В мозгу типичного обитателя мегаполиса, большинство которых номофобы, рефлекс на сигнал гаджета успел укорениться глубже других. Даже болезнь не сумела с ним быстро справиться! Благодаря моему открытию путь для нас открыт!
Глава 47
После ухода Бетхудова и Козыревых, оставшийся на месте крушения пресс-секретарь, с неослабевающим упорством продолжил выдавать себя за президента и требовать у единственного выжившего члена экипажа немедленно запросить эвакуацию. Уговоры пресс-секретаря возымели своё действие: борттехник разбившегося вертолёта сумел настроить радиостанцию в кабине и сообщил на базу, что на борту его упавшей машины находился президент страны, который к счастью жив, хотя и получил ранение.
…Наконец послышался нарастающий гул. Звук был низкий, очень внушительный.
Прилетевшая машина обладала невероятной мощью, зависнув у них над головами, она своими двигателями и винтами подняла метровые волны на поверхности пруда и едва не вырывала с корнями кусты на берегу. Спустившегося на канате спасателя интересовал только президент. Пристегнув самозванца к себе, эвакуаторщик сообщил в переговорное устройство, что объект взят и их можно поднимать.
- А мы?! – изумлённо воскликнула одна из женщин-пассажирок.
- За вами тоже выслали борт, ожидайте, - бодро заверил спасатель, через мгновение их обоих подняли на лебёдке, после чего вертолёт сразу улетел.
В просторной грузовой кабине пресс-секретаря встретил военный медик. Прежде чем оказать ему помощь, он задал контрольный вопрос, чтобы удостовериться:
- Вы президент?
Здесь было немногим светлее, чем снаружи: горела лишь небольшая красная лампа под потолком. И пресс-секретарь решил, что ничего страшного в том не будет, если он ещё пять минут, - пока они будут лететь до аэродрома, - поиграет присвоенную себе роль, а потом он как-нибудь сумеет объяснить свой вынужденный обман. Поэтому, копируя голос своего шефа, главный кремлёвский имиджмейкер ответил утвердительно, и в доказательство приподнял руку с чемоданчиком, который снял с мёртвого моряка.
- Назовите, пожалуйста, номер вашего личного идентификационного жетона, – не унимался медик.
Такая информация являлась секретной и составляла гостайну, но по счастью пресс-секретарю был известен номер личного жетона президента и даже его группа крови, это вышло как-то случайно.
- Добро пожаловать на борт, господин президент! - отдал ему честь военный медик. – Я подполковник Сорокин, 44-я спец эскадрилья.
Глава 48
Ксения очень осторожно приблизилась к соседу по бронированному убежищу. Сон ничего не подозревающего мужчины был тревожен. Скальпель, которым этот Сергей нейтрализовал рыжую гадину лежал возле его правой ноги на полу. Звонарёва подняла его и подошла вплотную к спящему. «Передо мною уже не человек, - убеждала себя журналистка, стараясь даже дышать через раз, чтобы постоянно бредящий во сне мужчина ничего не почувствовал. – Хорошо, что эта загадочная женщина из радиоэфира по имени Зоя вовремя меня предупредила, что здоровенный тип инфицирован и опасен. Ведь я могла так ничего и не узнать… Вирус мог в любой момент превратить его в чудовище и тогда он бы набросился на меня… Зато теперь я контролирую ситуацию. Требуется лишь нейтрализовать его одним точным резким ударом - прямо в мозг через глазницу, как учила Зоя. Забудь, как его зовут и что он был когда-то человеком! Забудь даже о том, что он спас тебе жизнь! Передо мной просто объект с порядковым номером».
Молодая женщина до боли в пальцах сжала металлическую ручку скальпеля, решительно подняла руку и стала примериваться для удара… Однако, как же всё-таки трудно преодолеть себя и сделать нужное движение! Если бы ещё недавно ей кто-то предрёк, что придётся вот так убивать спящего человека! Сердце бешено колотилось в груди, желудок стянуло узлом, правое плечо сковало напряжением до дрожи...
Нет, себя уже не переделаешь, - Ксения опустила занесённую для удара руку. - Даже суровая необходимость не может сделать из неё убийцу.
На её счастье в инкассаторском броневике нашлись наручники.
- Извини, Серёга, что приходится платить тебе чёрной неблагодарностью – беззвучно прошептала женщина, - приковывая правое запястье спящего к поручню кресла. - Ты славный... Надеюсь, с тобой всё будет хорошо.
Через вентиляционный люк в потолке блондинка выбралась на крышу броневика. Вокруг бродило не менее двадцати человек - Ксения пока не могла подобрать им другого определения, она ещё не привыкла, что вокруг не люди, а совершенно враждебные ей существа. Чужие, одним словом.
Неожиданно сами собой зажглись фары инкассаторской машины, осветив толпу ходоков. Большинство из них выглядели вполне обыденно: в нормальной повседневной одежде; постные, ничего не выражающие лица, как у пассажиров метро в утренний час-пик. И не все из них веду себя агрессивно. Некоторые просто стоят в сторонке, будто чего-то ожидая. Или мотаются вроде как бы без особой цели туда-обратно. Среди них есть даже ребёнок - девочка лет пяти, её таскает за собой женщина в блузке и широкой юбке, с чёрной тонкой косой, напоминающей крысиный хвост.
Вдруг девочка испуганно заплакала. Мать резко обернулась к ней и зашипела, словно взбешённая кошка. Ребёнок в ужасе шарахнулся от матери, вырвал ручонку и побежал. Тут же вся стая голодных упырей, рыча и толкаясь, бросилась за ней и стала обшаривать кусты, в которых скрылся малыш.
Ксения соскочила на землю и бросилась к ближайшим деревьям. Теперь быстро. И лучше не оглядываться. А в голове крутится вопрос: «А если меня уже заметили и бросились в погоню, какие шансы убежать? И можно ли вообще убежать от зомби?». Никто ведь не знает, как быстро эти существа начинают двигаться, когда видят добычу. Поэтому чтобы наверняка оторваться от преследователей лучше сразу «включаться» на полную, развивая максимальное ускорение, на которое ты способна. Всё-таки хорошо, что она регулярно посещала фитнес-клуб и несколько раз в неделю бегала по утрам. Главное в темноте не угодить ногой в какую-нибудь яму, чтобы не подвернуть голеностоп или не дай бог не получить перелом.
...Страшное открытие внезапно ошеломило Звонарёву. Вдруг она поняла, что не видит фонарика, который должен служить ей ориентиром! От волнения журналистка вероятно просто забыла про него и кажется побежала не в ту сторону. Ксения резко остановилась и до рези в глазах стала искать заветный маячок. Любую цену не жалко заплатить, лишь бы снова увидеть его озорное подмигивание, и уж тогда ноги сами понесут к нему. Но вокруг лишь мрак и густые заросли. Ксения тревожно оглянулась: теперь оттого отыщет ли она ориентир, зависит её жизнь! Ведь сзади – толпа зомби.
От переживаний вдруг резкая сильная боль пронзила низ живота, от спазма даже трудно стало дышать. Одновременно мерзкая свинцовая слабость разлилась по всему телу, так что кажется шагу теперь не сделать. Ксения опустилась на землю. Чтобы не закричать закусила зубами собственную руку. Джинсы между ног стали мокрыми. Зомби были уже рядом, Ксения с ужасом услышала, как они втягивают носом воздух, принюхиваясь. Запах свежей крови манил их.
Рукой нащупав ствол ближайшего дерева, женщина через силу попыталась подняться. И вскрикнула от резкой боли, у неё будто начались схватки. Ксения с ужасом подумала, что своим криком она привлекла зомби и те уже не отстанут. Вон они идут - горят во мраке злобные глаза, рычат, толкаются, пускают слюни. Сейчас начнут рвать её на части и пожирать живьём. Нет, только не это! Лучше убить себя, прежде чем до неё доберутся! Ксения вспомнила, что в руке у неё всё ещё зажат тонкий металлический стилет.
Глава 49
Москва, улица Советской армии
Фасад главного военного музея из стекла и бетона с гранитным основанием выглядел этаким неприступным бастионом в центре Москвы. Впечатление крепости усиливали танк и гаубица на каменных постаментах по бокам от широкой лестницы. И напрасно странный посетитель колотился в двери из прочного оргстекла, к нему никто не спешил выйти. Конечно же, музей не работал, тем более что день клонился к вечеру. Неизвестно, осталась ли внутри хоть одна живая душа…
Прилегающая широкая улица, - в прежние благополучные времена обычно всегда оживлённая (по ней даже ходили троллейбусы), - была пуста. Всего три автомобиля с большими интервалами проскочили мимо.
Вдруг послышались громкие голоса, крики и топот ног. По противоположному тротуару за деревьями, словно огромная подраненная птица, неслась белая фигура. За ней гналось пятеро мужиков. Им было очень весело. Распалённые ощущением вседозволенности и безнаказанности они гнали несчастную свистом и улюлюканьем. Жертва свернула во двор кирпичного дома, преследователи за ней.
…Когда Стас подбежал, подонки уже полностью сорвали с девушки лет шестнадцати одежду и забавлялись, гоняя голую по двору, перед тем как надругаться. Мечущаяся, бледнокожая, хрупкая, она напоминала загнанную охотниками лань.
Вообще-то Стас был из тех людей, которые могут управлять собой и своими эмоциями. Но когда сталкивался с безнаказанным издевательством, мог превратиться и в неуправляемого. Что-то горячее к сердцу приливало, знакомая детдомовская злость окутывала мозг жарким облаком, пальцы сами собой сжимались в кулаки. Конечно, для начала желательно было сказать плохому человеку, чтобы он лучше заткнулся и по-хорошему убирался вон. Если поймёт – хорошо, не поймёт…Это его проблема…Стас отыскал глазами предполагаемого главаря подонков:
- Я тебя сейчас удавлю вот этими руками, если не отпустишь её.
Появление постороннего немного охладило насильников, хотя их было пятеро, а чудак один и без оружия. Тем не менее, они на время оставили добычу в покое и переключились на чудака.
Один из парней - с отвислой нижней губой, глубокими, резкими складками на щеках и колючим ёжиком волос окинул Легата оценивающим взглядом:
- Ты, я погляжу, не из этих синюшных гоблинов…Что, нравиться краля? – неприятный тип осклабился, своим видом он напоминал дикого вепря. – Ладно, мы не жадные: шестым будешь, если после нас тебе что-то останется.
Вслед за «кабаном» его дружки довольно загоготали над шуточкой.
- А, по-моему, вы сами ничем не лучше тех синюшных гоблинов, о которых говорите, - процедил Стас.
Парни неожиданно обиделись:
- Мы музыканты! – гордо заявил один из них. - Играем по ресторанам и небольшим ночным клубам, но у нас не стало работы, не перед гоблинами же нам выступать по ночам? Сегодня утром нам отказали в выезде из города… Понимаешь, мы все умрём, старичок! И она тоже, - парень кивнул на сжавшуюся от ужаса девушку. – Так почему эта жадная дура не хочет скрасить себе и нам последние часы на этой грешной земле шикарным актом свободной любви?!
За исключением главаря, остальные четверо парней действительно скорее напоминали битников шестидесятых годов – длинноволосых, бородатых неформалов, одетых весьма причудливо. На одном толстовка с атрибутикой тяжелого рока, волосы забраны в такую же самурайскую косичку на темечке, как и у Стаса, только в носу у него серьга и кеды в цветочек. Другой вообще обликом напоминает Христа, разве что нимб над головой не светится! На третьем надет какой-то неряшливый балахон поверх мешковатых штанов, зато пальцы унизаны золотыми перстнями с камушками, а поверх розовой маечки с мультяшным рисунком красуется массивный крест из белого золота на толстой цепи – видать ребятишки грабанули ювелирный магазин. И всё же нет, не разило от них агрессией и спиртным, хотя, судя по одурманенным глазам, ребятки всё-таки под кайфом. А так вроде обычные молодые балбесы: шалые глаза, потрёпанные кудри, показная разнузданность с претензией на свою исключительность.
- Вначале мы решили стать волонтёрами и спасать слабых и убогих, но потом поняли, что это гнилая тема, - с трудом ворочая языком, словно рот у него был полон каши, горделиво сообщил парень с козлиной бородкой и в чёрном берете; длинные, спутанные волосы на его голове были схвачены кожаным ремешком.
- Насиловать девчонок конечно увлекательней, – презрительно съязвил Стас.
Один из патлатых философов проникновенно подтвердил:
- В том то и дело, старичок! То, что со всеми нами произошло - расплата за грехи! Всё равно мы все уже грешны, и расплачиваемся за свою грязную, порочную жизнь! Уже поздно спасать собственную падшую душу, остаётся догрешить до конца и впасть в нирвану. Мы даже песню про это написали: «Нас выжжет ядовитой голубой пылью, зато из праха грешного человечества взойдут волшебные цветы…».
- Дерьмовая вышла песенка, - сплюнул Стас. – И знаете что я вам скажу, парни, лучше вам оставить девчонку в покое и всё-таки попробовать податься в волонтёры, иначе вам однажды просто прострелят головы.
Лицо самого агрессивного из пятёрки - «кабана» и без того кажущееся свирепым побагровело, он выхватил нож и угрожающе попёр на Легата. Стас схватился за лезвие и смотрел в глаза бандиту. Кровь хлестала по ладони, а он всё смотрел. И негодяй вместе с дружками спасовали…
Через двадцать минут, проводив девушку до дома, Стас вернулся к музею. Между створками тяжёлых входных дверей за время его отсутствия возник крохотный зазор, Стас даже не сразу заметил появившуюся щель, а когда вошёл, услышал ворчливый голос:
- Тебе что, специальное приглашение требуется, супермен? Ну тогда извини!
В фойе его встречал пожилой человек в старой офицерской рубашке без погон. Поджарый, с голым черепом, даже без бровей, но при этом очень бодрый, подтянутый, чувствовалась закалка старого фронтовика.
- Ну как, переломал ноги этим животным? - пытливо вглядывались в лицо Легата не по-стариковски ясные глаза музейщика.
- Нет.
- Напрасно. Мы такую сволочь на фронте без разговоров в расход пускали…
Старикан усмехнулся и кивнул визитёру на его перебинтованную женским платком ладонь:
- А ты, видать, такой же, как и я – доброволец! На мне ведь живого места нет. Даже на ладонях, как у тебя, шрамы были, пока не зарубцевались... Вот и теперь начальство и все сотрудники драпанули, а я один остался. Кто-то же должен охранять почти пятьдесят тысяч единиц хранения, в том числе бесценные реликвии. За потерю знамени на фронте знаешь, что с часовыми делали?
- Знаю, отец.
- Тот-то же.
Пока шли через тёмные залы экспозиции, Легат рассказал старику о нужде, которая привела его сюда. И старый хранитель поверил ему на слово, ведь никаких документов при себе у капитана не было.
- Я на свете давненько живу и мне печати без надобности, тем паче, что при нынешнем развитии типографского дела сварганить липовый наряд или «ксиву» – не проблема. Ты мне главное человека покажи. А тебя, парень, я в деле видел, и лицо у тебя нашенской породы – солдатское. Так что мы с тобой, - сразу видать, - одного поля ягоды! И не важно, что между нами полвека разницы. А раз так, то я тебе помогу.
Вслед за пожилым хранителем капитан спустился в святая святых музея – в его подземное хранилище. По пути дед отключил пульт музейной сигнализации. Это оказалась трофейная телефонная станция немецкой фирмы «Сименс», из которой сразу после войны в 1946 году местные умельцы сварганили пульт сигнализации. «Охринеть! Меня ещё на свете не было, - отчего-то поразился Стас, - батя молодой только с войны вернулся в орденах и нашивках за ранения, а эта штука тут уже стояла!». Возможно имелась и другая, более современная охранная система, просто пожилой хранитель отключил её раньше, но разве в этом было дело...
В подвале Легату открылся настоящий рай для любителей военной истории! Одно подлинное Знамя победы с крыши поверженного Рейхстага чего стоило! Оно хранилось в специальной герметичной капсуле, а наверху в экспозиционном зале для посетителей была выставлена лишь его реплика.
Ну и конечно глаза разбегались от изобилия всякого оружия, правда, преимущественно очень старого. Многое годилось лишь в качестве украшения для интерьера и пополнения частных коллекций антиквариата. Тем не менее, старик уверял, что у него кое-что найдётся вполне пригодное к использованию.
Но после первого беглого осмотра Стас сильно засомневался на этот счёт. «Пригодно к использованию» могло означать, что сваленные давным-давно за ненадобностью на музейный склад списанные из армии пистолеты и винтовки при очень аккуратном обращении можно использовать при съёмках исторических фильмов. Но в реальной схватке не на жизнь, а на смерть, старые стволы разорвёт от интенсивной стрельбы, механизмы их затворов начнёт клинить…
Некоторую надежду правда давало то обстоятельство, что небольшая часть коллекции, вероятно, предназначенная для продажи или сдачи в аренду тем же киношникам, имела довольно ухоженный вид: этими «пушечками» регулярно занимались - их разбирали, протирали от пыли, смазывали. И именно из этого «железа» можно было попробовать что-то взять на пробу.
После тщательного осмотра каждого экземпляра капитаном были отобраны пара немецких ручных пулемётов МG-42 производства знаменитого концерна Рейнметалл и американский «Льюис» 1912 года времён Первой мировой и Гражданской войн, а также три автомата ППС-43 и ППШ. И ещё пару стареньких затворных винтовок для полного комплекта. Главное, что для всего этого раритетного арсенала нашлись боеприпасы.
- Ты мне только распишись за каждый инвентарный номер, что берёшь во временное пользование и обязуешься вернуть, и пользуйся на здоровье! – Старик раскрыл огромный гроссбух. - Потому что у нас тут строгий учёт, дедовским методом обходимся, без всяких новомодных компьютеров.
- Нет проблем, отец. А танка у вас случайно нет, чтобы на ходу?
- Этого нет, - усмехнулся смотритель. – Бери, чего дают.
На самом деле Стас был доволен. Остаётся подвергнуть взятое «на прокат» оружие максимально жёстким испытаниям, чтобы оценить его боеспособность. Но сделать это можно будет только вернувшись на базу. А пока вместе с хранителем Легат перетаскал всё к выходу. Как раз подъехали его парни и сразу начали загружать ящики в грузовик.
Можно было бы и распрощаться с радушным музейщиком, но Стас принял его предложение побаловаться чайком. Потому что, хоть дед и бодрился, а всё же чувствовалось, что, насидевшись тут в одиночестве, он нуждался в собеседнике.
Проводив гостя к себе, хозяин усадил его на старенький топчан, а сам захлопотал вокруг. Обстановка служебной комнаты напоминала декорацию из старого советского производственного фильма: такая же аскетичная мебель, старый шумный холодильник марки «ЗИЛ», на столе вместо компьютера электрическая печатная машинка «ятрань», сине-красная пачка папирос «Беломорканал» из грубого картона, старый эмалированный чайник, на шкафу закреплён пожелтевший от времени бумажный календарь за 1981 год с советской сборной по хоккею, триумфатором Кубка Канады.
Стас снял с напольной вешалки старую командирскую планшетку, улыбнулся нахлынувшим детским воспоминаниям и снова сел на топчан, бережно ощупывая реликвию. Царапины и складки покрывали её. Когда-то прозрачная пластиковая вставка для карты помутнела. Сумка была в точности как отцовская - из настоящей мягкой кожи, а не «эрзац» из недолговечного кожзаменителя. И пахло от неё так же… Отец любил старые вещи, в шкафу ещё долго после его смерти висело американское кожаное пальто-реглан. От отца в памяти засел запах начищенных сапог. Стас много лет хранил планочку с прорезью, куда вставлялись пуговицы шинели и специальной тряпочкой натирались разведённым в воде мелом. Так же чистились и ордена. Пацанёнком он очень гордился папиной Красной Звездой и медалью за боевые заслуги. Вопрос кем становиться взрослым перед ним никогда не стоял – только военным, как папа. Вот только умер отец рано, а ещё раньше умерла мать, и Cтас бережно хранил скупые детские воспоминания о родителях…
Погружение в прошлое внезапно было прервано тревожным открытием, Стас сразу перестал улыбаться и вскинул опасливый взгляд на старика. Тот уже вскипятил на электрической плитке чайник и нарезал хлеб для нехитрых бутербродов. Предварительно выдув возможную пыль из второго стакана, ничего не замечающий музейщик щедро сыпанул прямо в него заварки. Сделал он это по-фронтовому, а может и по-лагерному, сыпанув чуть ли не треть заварки в стакан. Кто знает, каков был его путь на войне и не довелось ли ветерану хлебнуть лиха в штрафбате.
Стас пил обжигающий чай красивого рубинового цвета из гранёного стакана в настоящем мельхиоровом подстаканнике с символикой советских железных дорог, и нет-нет, да косился на мусорную корзину, в которой заметил упаковку из-под плавленого сыра, - на её этикетке красовался яркий значок торговой марки «блюсан», что означало, что продукт для «полезности» обогащён злополучным концентратом.
- Сейчас времена наступили суровые, - говорил хозяин, уплетая бутерброд и прихлёбывая чай. - А вообще город нас, стариков, не забывает. Особенно ветеранов. К пенсии прибавку даёт. И спонсоры продукты подбрасывают. Вот йогурты и сыры, кхе, кхе, – старик довольно захихикав, кивнул на корзину, - тоже из «гуманитарной помощи». Я их когда распробовал, то сам стал ещё подкупать продукты этой фирмы. Потому что супруга нашего мэра их делает. Очень стоящее питание.
Пенсионера разобрала гордость:
- Знаешь, мне сколько годков, мил человек? Девятый десяток разменял! Уже помирать давно пора было, всё внутри отказывать стало. А теперь мне жить вдруг снова захотелось! Все болячки отступили, даже рубцы от ран на теле начали исчезать! Фронтовые шрамы рассосались! Это как объяснить, если не чудом науки?
Старик с упоением делился, что помолодел с чудо-продуктов, словно в сказке про конька-горбунка - в точности как обещала реклама по телевизору.
- Зубы полезли новые, после того как их фирменной пастой стал чистить! Во, какие клыки! В молодости таких не имел...Я вначале поверить не мог, а потом думаю, чем чёрт не шутит! И попробовал крем втирать туда… ну ты меня понимаешь, парень. Так на молодух снова стал заглядываться, а по утрам стояк как в 17 лет! Жаль, старуха моя не дожила до этих чудо-кефирчиков... – щёки хранителя мелко задрожали, из стариковских глаз покатились слёзы. Хлюпнув носом, он отёрся рукавом и улыбнулся:
- Мне теперь хоть снова женись! Жир расплавился на животе, а мускулатура наоборот силой налилась.
Не удержавшись, пенсионер вскочил со стула, расстегнул рубашку и продемонстрировал рельефные кубики пресса. Происходящее действительно выглядело чудом. Только сейчас Стас заметил, что прежняя кожа на руках, голове и шее долгожителя местами сползла, будто старый пергамент, зато на темечке его совершенно безволосого черепа появилась розовая кожица, словно у младенца, а на ней нежный пушок.
И всё же у Легата вырвалось:
- Не надо вам было, отец, эту заразу есть!
Старик лишь махнул на него рукой, мол, тебе не понять, каково это - в девяносто годков снова молодость ощутить.
- А ты чего не ешь то? Брезгуешь?
Стас и в самом деле не притронулся ещё к бутербродам.
- Да нет, спасибо, просто я не голоден.
Тут дед заметил красное пятно, выступившее на платке у собеседника:
- Послушай, парень, тебе надо сменить повязку. - Он достал аптечку и стал разматывать платок на кисти Стаса. От вида и запаха обильно льющейся из резанной раны крови у старика изменилось лицо: стали непроизвольно подёргиваться отдельные мимические мышцы, выступили капельки пота на лбу и висках, в мутных выпученных глазах замелькал лихорадочный блеск, он то и дело облизывал губы, словно испытывал сильную жажду...
Где-то в соседней комнате зазвонил телефон, резкий звук его вывел старика из состояния прострации, он извинился и вышел из комнаты.
Стас выждал с минуту и выскочил вон из комнаты; осторожно миновал дверь, из-за которой доносился голос смотрителя, и стал красться в конец коридора. Старик с кем-то ругался по телефону, Стас прислушался. Пока стоял, несколько капель крови упали на ковровую дорожку с насквозь пропитавшегося марлевого тампона. Справа в запертую дверь изнутри вдруг что-то врезалось с большой силой, дверь заходила ходуном, с той стороны в неё с рёвом и воем колотились, царапались, вгрызались не менее десятка страшно голодных существ. Дополнительно намотанная на дверную ручку цепь с подвешенным внушительных размеров амбарным замком могла дать Стасу небольшую фору во времени. Сорвавшись с места, он побежал со всех ног к выходу из здания. Пробегая по пустым коридорам, слабо освещенным закованными в противопожарные плафоны лампочками, он слышал только свое хриплое дыхание, стук сердца и собственные гулкие торопливые шаги. Он выскочил на лестничную клетку, стремительно слетел на два пролёта вниз. И тут свет погас! К счастью до внешних дверей уже было недалеко.
Дед ожидал беглеца в вестибюле! Непонятно каким образом пенсионер сумел его обойти. Стас увидел горящие в темноте глаза и услышал голос хранителя. Старик не рычал и не выл, а тихо и укоризненно произнёс:
- Что же ты, сынок, ушёл, не попрощавшись?
Ошарашенный Стас буркнул извинения и попытался проскочить мимо, но старик набросился на Легата и намертво повис у него на окровавленной руке. Всё происходило как при замедленной съёмке, Стас тащил безумца на себе к выходу, словно напавшего из подворотни пса, стремясь выскочить на улицу, раньше, чем подоспеют другие обитатели здания. Уже был слышен топот их ног и рёв.
Легат умышленно успел подставить напавшему кисть итак уже покалеченной левой руки, чтобы прикрыть гораздо более уязвимые шею и лицо, но старик одним сверкающим глазом пристально глядя на Легата, отчаянно пытался дотянуться костлявыми пальцами ему до горла. Капитан мог бы ударить его свободной рукой или воспользоваться прихваченным в подвале под расписку штык-ножом, но не делал этого.
Внезапно, словно признав своё поражение, старик разжал зубы. Но зато другие обитатели музея уже были близко. Однако, проявив в темноте завидные боксёрские и самбистские навыки, Легат всё-таки сумел выскользнуть из ловушки.
Оказавшись на улице, Стас матом заорал парням, чтобы они заводили машину. Дважды повторять приказ не понадобилось – грузовик тут же сорвался с места, так что Легат едва успел вскочить на подножку водительской кабины.
Глава 50
Старый раздолбанный автобус едва полз. Народу в него набилось, словно сельдей в банку. И всё-таки ехать в тесноте - лучше, чем быть убитым по приказу армейского начальства. Капитану Сенину пришлось забрать с КПП всех гражданских беженцев. Сам он сидел на ступеньках возле передней двери, - примерно так, на полу ехало большинство мужчин, уступив кресла женщинам с детьми и старикам.
Какая-то пожилая женщина громко возмущалась в салоне:
- Мы едем уже три часа без остановок! Почему нас не выпускают хотя бы справить нужду, раз в вашем автобусе не оборудован туалет?! Здесь много пожилых, уже нездоровых людей.
- Потому что мы входим в меню плотоядных, если вы ещё этого не поняли, мадам, - с перцовой ласковостью в голосе ответила ей та самая пожилая «поэтесса», с которой Вас Вас уже был знаком. Оказывается, возвышенная особа умела быть и весьма острой на язычок.
- Что же мне под себя, пардон, писать! – взвилась оскорблённая пассажирка. От возмущения она дажа дала петуха.
- А вы у меня поменьше чая требуйте, а то уже три чашки выдули, - по-свойски посоветовала мотающаяся по проходу с термосами пожилая волонтёрка. - Так что, дорогуша моя, лучше сходите разок под себя, если не хотите раньше срока закончить свои дни в чьих-нибудь желудках, - почти ласково внушала бузотёрке и всему автобусу «поэтесса». – Нам теперь, дорогие мои, надо привыкать жить тихо и как можно незаметней. Если бы можно было бесшумно скользить по улицам, то вообще была бы красота!
Что ж, Вас Вас был полностью с этим согласен.
Прошло какое-то время, и они оказались рядом с горящей девятиэтажкой, салон дребезжащего и щелистого автобуса тут же наполнился едкой гарью. Все молча терпели и это неудобство, и только вся та же чрезмерно чувствительная пассажирка снова громко начала возмущаться:
- Что же это такое? Вы что нам газовую камеру решили устроить? Потравить хотите?! Это невыносимо.
Она ворчала и ворчала и так всем надоела своими причитаниями, что многие готовы были наговорить ей грубостей. Всё это обещало вылиться в серьёзную перепалку. Как вдруг из задней части салона прозвучал уже знакомый задорный распевчатый голос:
- И дым отечества нам сладок и приятен!
Автобус, казалось вздохнул с облегчением. Даже раздались смешки...
Желая что-то показать капитану Сенину, водитель на несколько секунд зажёг фары: навстречу им текла река из тысяч крыс! Грызуны массово покидали город. Так бывает перед какой-либо катастрофой – землетрясением, цунами, извержением вулкана, но что ещё может угрожать Москве? Казалось, всё худшее с ними уже случилось…
На коленях у Вас Васа спала слепая девочка, трогательно положив головку ему на руку. Вика, так её звали. Несчастье, постигшее ребёнка, её хрупкость и та доверчивая радость, с которой она потянулась к нему в первую же секунду, всё перевернули в душе мужчины. И он решился на поступок, которого вряд ли мог ожидать от себя ещё вчера. Капитан дезертировал, чтобы спасти этих людей. Теперь им предстоял путь через весь город к другому КПП, расположенному в голубом секторе кордона безопасности. Была информация, что там, в районе Контрольно-пропускного пункта номер 114, строится гигантский лагерь для беженцев. Сообщил об этом Сенину один его знакомый - такой же резервист, как и он, который служил начальником службы горюче-смазочных материалов при танковом полку.
Приятель даже переслал фотографии и короткое видео. На них огромный комплекс занимал целое поле площадью несколько гектаров. Множество длинных корпусов-ангаров были обнесены высокой сетчатой изгородью с колючей проволокой и дозорными вышками. Конечно со стороны «картинка» сильно смахивала на концлагерь. И всё-таки это был шанс для этих, никому ненужных и потому обречённых на вымирание простых москвичей. На видео и фото попали многочисленные санитарные машины. Приятель сообщал, будто слышал, что лагерь строится на международные деньги. Присланные из-за границы врачи ООН, а также из организаций типа «Врачи без границ» вместе с нашими военными должны скоро начать пропуск беженцев. Их будут лечить с помощью самых современных лекарств и методик. Вероятно, уже есть вакцина от накрывшей город эпидемии…
Из-за черепашьей скорости они становились слишком уязвимы: на дребезжащий гул старого двигателя собирались толпы охваченных болезнью людей. Сотни забывших, что они люди, плотоядных мутантов стояли на обочинах дороги и глядели на проезжающих своими голодными, светящимися во мраке голубоватым светом, жутким глазами. Всё чаще кто-то из них предпринимал попытку ворваться в автобус. Несколько стёкол разлетелись вдребезги. Под его руководством двое солдат закрыли разбитые окна чемоданами и всем, что попалось им под руку.
Но в другое окно, протаранив его собственной головой, уже наполовину влез крупный мужик, любитель фаст-фура. Сидевшая возле окна семейная пара успела отскочить в проход. Незваный гость пытался подтянуть своё жирное тело, хватаясь за подлокотники опустевших кресел. Он кряхтел от натуги, широкое щекастое лицо раздулось вдвое, оловянные глаза в чёрных кругах вылезли из орбит, изо рта шла пена. Обезумевшему толстяку удалось схватить за косу задремавшую на кресле впереди девушку, жирдяй осклабился в радостной улыбке и зарычал от предвкушения. Девушка завизжала, отбиваясь сумочкой от огромного плотоядного человекозверя, который застал ее врасплох. Чудовище рывком потащило добычу к себе прямо через кресла. По лицу монстра было видно, что он собирается приступить к поеданию добычи, не мешкая.
Не тратя бесполезных слов, Вас Вас подозвал старшего сержанта Иванова-Доброхотова, тот поднял старенький «калашников» и выпустил очередь в одержимого. Сильнейший удар отбросил грузное тело обратно за борт.
Но проблемы у всех у них только начинались, и капитан осознавал это лучше, чем кто-либо из присутствующих. Надо было прихватить с собой для прикрытия БТР! Но в его роте подобной техники не числилось, если не считать «Жёлтого Геббельса». Но, во-первых, на нём отсутствовало какое-либо вооружение. А во-вторых, коллеги из отдельного взвода пропаганды никогда бы не согласились отдать свою машину.
В конце салона кому-то стало плохо. Возможно, человек получил травму от брошенного камня. С трудом пробираясь по проходу между кресел, Вас Вас ловил на себе тревожные взгляды пассажиров. Многим хотелось хотя бы коснуться человека в форме, будто желая зарядиться его уверенностью и силой. Если бы только они знали, какая буря смятения и неуверенности бушует за его спокойным обликом!
- Товарищ военный, что же с нами будет? – ухватила его за рукав женщина с грудным младенцем. Вслед за ней и другие хотели услышать от офицера какие-то слова надежды.
- Спокойно, гражданочка! Всем хочу сказать, что ситуация под контролем: вслед за нашим автобусом движется конвойная группа с бронетранспортёрами, они нас скоро прикроют.
На предпоследнем кресле справа стало плохо женщине, от всех этих переживаний с ней случился сердечный приступ. Маленькое морщинистое лицо старушки сильно побледнело. Санинструктор его роты прапорщик Нифонтова пыталась ей помочь. Но больная едва подавала признаки жизни, зрачки её закатились, нижняя челюсть безвольно отпала. Но когда санинструктор стала закатывать ей рукав, чтобы измерить артериальное давление, женщина едва слышно застонала. И всё же они теряли пассажирку. Кровяное давление быстро падало, пульс сильно замедлился, дыхание стало поверхностным и нерегулярным.
Но потом вдруг температура резко подскочила чуть ли не до сорока градусов, только что старушка была холодная, как покойница, теперь же превратилась в раскалённую печь! Нифонтова растерянно взглянула на комбата.
Офицеров запаса учили оказывать экстренную медицинскую помощь. Однако и непрямой массаж сердца, и укол адреналина не привели к улучшению состояния пожилой женщины. Пытаясь провести искусственное дыхание изо рта в рот, капитан задохнулся на миг от невообразимого зловония, исходящего от благообразной и чистенькой на вид старушки. Запах канализации и гнилых яиц буквально вывернул капитана наизнанку. Через несколько минут его подменила Нифонтова и её нежное личико побелело и перекосилось. «Ничего, справится!» – сказал себе капитан и поспешил в другое место.
Впрочем, перед тем как уйти, он кое-что заметил. Санинструктор как раз сняла с руки старушки манжету тонометра, на её плече имелась рана, укус. Приглядевшись, Вас Вас понял, что на больную напало не животное. Судя по радиусу укуса и следам от зубов, вероятно, её укусил ребенок. Требовалось осмыслить увиденное, а пока он поспешил туда, где в нём нуждались. Словно комендант осаждённой крепости во время вражеского штурма, он обязан был поспевать везде, отдавать чёткие приказы. За этой суетой собственные недомогания как-то будто отступили на второй план: Вас Вас почти перестал замечать боль в животе.
Кому-то срочно требовалась вода, кому-то успокоительное. Тех, кто близок был к истерике, Вас Вас пытался привести в чувство, однако одному ему было не справиться. И вскоре у него появились помощники из числа пассажиров. Первой, к кому он обратился, была та самая «поэтесса». Собственно, она с самого отъезда добровольно взяла на себя обязанности «стюарда». И теперь, в критической ситуации, моложавая пенсионерка показала себя отнюдь не «оранжерейным цветком». Её спокойный, доброжелательный голос на многих подействовал умиротворяюще. «Пожилая девица» обладала юношеской энергией. Подвижная и коммуникабельная волонтерка быстро подобрала себе четверых таких же толковых помощников, и благодаря команде добровольных психологов вскоре в автобусе стало заметно спокойнее. «Поэтесса» даже успевала декламировать вслух любимые классические стихи, поспевая везде и помогая каждому, кто в этом нуждался.
Когда напряжение немного спало, капитан подошёл к помощнице и сказал с усталой улыбкой:
- Объявляю вам благодарность.
- Служу Советскому союзу! – озорно ответила «пожилая девчонка» и приложила руку к своей большой смешной кепке с козырьком, сдвинутым набок, которую она, кажется, никогда не снимала.
- Мне вас сам Бог послал! – признался Сенин. - Ведь отзывчивость на чужую беду нынче не часто встретишь.
- Просто я из Егорьевска, - спокойно пояснила женщина. – А москвичи, как я заметила, болезненно сосредоточены на себе, окружающие их редко интересуют. Особенно теперь...
- Давайте хоть нормально познакомимся, - предложил капитан. - Я Василий Васильевич Сенин. Но для близких просто Вас Вас. А про вас я уже понял, что вы любите хорошую литературу, людей и саму жизнь.
- Татьяна Николаевна Бабушкина, – озарившись своей лучистой улыбкой, исправила недоразумение женщина. Даже теперь, посреди всего этого ужаса, её глаза продолжали светится любовью и мягкой иронией. Пользуясь случаем, Бабушкина зашептала ему на самое ухо:
- Вас Вас, можно я тоже вас так буду называть? Дорогой вы мой, скажите… вот когда вы сажали нас в автобус, то обещали, что к утру мы будем в безопасности: в специальном месте, где таким, как мы, смогут помочь. Вы были искренни, или же это была ложь во спасение?
Заметив смущение в глазах Сенина, женщина особым, очень доверительным образом коснулась его руки.
- Со мной вы можете быть абсолютно откровенны. Потому что если шансов у нас мало, то я должна подготовиться. Как человек философского склада, я спокойно отношусь к смерти, но всегда считала, что пациент имеет право знать всю правду о своём диагнозе, каким бы страшным он не был.
- Драгоценная вы моя, Татьяна Николаевна, - с искренней теплотой ответил капитан. – Не стану вас обманывать: там, куда мы едем, нас никто не ждёт. И всё же я надеюсь, что нам не откажут в помощи.
В глазах женщины появились слёзы счастья.
- Позвольте тогда, милый вы наш защитник, я вас обниму от всех нас!..
Через десять минут капитан получил новое сообщение от приятеля, на чьё КПП держал курс их автобус. Каким-то образом товарищу удалось выяснить новые подробности о лагере беженцев. И они оказались шокирующими. Он случайно набрел на странное, никем не охраняемое хранилище под открытым небом. На пустыре за леском, среди выгоревшей под солнцем травы и чахлых редких кустарников тянулась нескончаемая стена аккуратно сложенных друг в друга (по 20 штук) контейнеров прямоугольной формы из черного плотного картона. Их там было огромное количество, вероятно сотни тысяч, а может миллионы штук - сосчитать не представлялось возможным. И выглядело это так, будто их только вчера доставили - ни пыли на них, ни грязи. Рядом стояли десятки установок на колёсах. Это были передвижные кремационные печи. Друг это знал совершенно точно, потому что вскоре ему поручили выдать со своего склада ГСМ мазут для работы этих мобильных топок для сжигания трупов.
«Вася! - писал Сенину друг. – Я в шоке! Эти перестраховщики так бояться, что вирус вырвется за пределы зоны карантина, что похоже вообще никого не собираются спасать. Я так и не понял зачем нужны гробы, если пепел скорей всего будут ссыпать во рвы и заливать бетоном или негашеной известью. Думаю, они расщедрились на бумажные гробы, чтобы унять собственную совесть. А вообще чувствуется большая путаница в головах у начальства… Фото вырытых экскаватором длинных рвов я тебе тоже высылаю! Так что сюда тебе приезжать нельзя!!!».
Глава 51
Моторы вертолёта загудели как-то по-иному – пилоты выходили на новый режим полёта. Винтокрылая машина будто набирала высоту. Пресс-секретарь Президента России поёжился от холода, вздрогнул и проснулся от прикосновения руки, лёгшей ему на плечо. Оказывается, он даже задремал в ожидании посадки: вместо двадцати минут, достаточных чтобы достигнуть подмосковного Внуково, они всё летели и летели куда-то… Придворный журналист, так неосмотрительно выдавший себя за своего высокопоставленного шефа, не догадывался, что за то время, что он спал, тяжёлый транспортный вертолёт дважды заправлялся прямо в воздухе от воздушных танкеров. При этом они шли очень низко, чтобы ни один радар не мог засечь их маршрут.
Разыграв спектакль исключительно ради того, чтобы поскорей оказаться в безопасности, глава кремлёвского пула, сам того не ведая, отправился в свою последнюю командировку. Несчастный никогда бы не подумал, что по нелепой случайности должен умереть за другого. Огромные створки грузового люка были открыты, ещё только рассветало, поднимающееся из-за горизонта огромное солнце окрасило в розовый свет безбрежное водное пространство внизу.
С обеих сторон, привязанные страховочными ремнями, рядом с пресс-секретарём стояли двое военных в лётных комбинезонах. Крепкие парни. Их лиц он не видел в предрассветном сумраке, но чувствовал, что спорить с ними бесполезно. Журналист уже всё понял. Животный страх, от которого сжалось всё внутри, парализовал волю к сопротивлению. Из кабины вышел тот самый медик, что опрашивал его при эвакуации, желая убедиться, что они берут на борт именно президента страны Владислава Козырева.
Военный врач подошёл к ним. Зачем-то пощупал пульс пассажира, чему-то удовлетворённо кивнул и обратился к ассистентам. Из-за гула винтов и свиста ветра приговорённый не слышал, что сказал медик. А координатор акции не обратил никакого внимания на запоздалые протесты пассажира, попытки что-то ему объяснить. Врач сделал знак исполнителям. Один из них уверенным движением отстегнул страховочный ремень псевдопрезидента. Его заставили подняться. Никакой грубости. Палачи просто подвели журналиста к срезу люка и поставили на металлическую окантовку на самом краю пропасти. Словно жертвенное животное. Бедняга часто заморгал от сильного ветра, широко распахнул рот, цепенея от увиденного. Прямо под ним в пяти тысячах метрах морщилась бесконечная морская поверхность, тысячи складок-волн бушующего шторма покрывали её.
Новая волна ужаса окатила его. Журналист беспомощно оглянулся на стоящих поблизости парней, пристёгнутых своими страховочными фалами, затем повернул перекошенное мольбой лицо к медику и, набрав полные лёгкие воздуха, собрался что-то ему крикнуть, но тут один из парней сделал несколько быстрых шагов к смертнику и несильно подтолкнул его в пустоту.
Некоторое время вертолётчики с интересом наблюдали за кувыркающимся в пространстве телом, вслушиваясь в затихающие отголоски пронзительного вопля «парашютиста». Вскоре тёмная точка слилась с фоном моря. По их подсчётам, свободный полёт должен был продолжаться около пяти минут, и теперь то, что ещё недавно было президентом крупнейшей державы мира, стало просто мешком плоти с переломанными при ударе о воду костями, опускающимся на дно. Через пару суток рыбы окончательно похоронят в своих желудках все улики совершённой акции.
***
Начальнику личной президентской охраны пришлось снова повторить своё сообщение, потому что ему, генералу Хромову показалось, что шеф его просто не понял:
- Владислав Викторович, только что по нашим закрытым каналам прошло сообщение, что второй вертолёт, который якобы эвакуировал вас с места крушения борта номер один, тоже разбился.
- А что с моей женой и дочерью? – воскликнул Козырев.
- Пока не знаю, - развёл руками генерал Хромов.
- Так выясните это поскорей!
- У меня связаны руки. Сложно нормально работать, пока мы считаемся мёртвыми. Вы же сами запретили мне сообщать, что передумали покидать Москву.
Козырев кивнул и постарался убрать эмоции:
- Да, всё верно. И пока я не отменяю своего запрета. Скажи, Захар Егорович, а как военные отреагировали на известие о моей гибели?
- Министр обороны и его подчинённые сообщают, что готовы выполнять все приказы временно исполняющего обязанности главы государства председателя правительства, - согласно конституции.
Владислав Козырев покачал головой. Не сводящий с его задумчивого лица озадаченных глаз Хромов, желал хоть какой-то ясности:
- Владислав Викторович, что происходит?
- Это я тебя хотел спросить, ты же начальник моей охраны! – с раздражением взглянул исподлобья президент.
У бывалого чекиста имелась версия случившегося, которую он высказал:
- Вероятно, спасатели взяли кого-то на борт в бессознательном состоянии и почему-то идентифицировали его как вас. Надо срочно дать опровержение, сообщить, что вы живы и остались в Кремле.
- А тебя, Захар Егорыч, не настораживает, что уже дважды за последние несколько часов вертолёт, в котором я, якобы, нахожусь, сбивают, либо он терпит крушение.
Хромов признал, что на его памяти такого с первым лицом государства ещё не случалось. И всё же он не мог согласиться с решением шефа «уйти в партизаны»:
- Я отвечаю за вас, а у меня мало людей, поэтому нам нужно запросить поддержку у военных.
- Ни в коем случае! – рассердился политик. - Ты меня слышишь?! Я запрещаю «воскресать», пока я во всём не разобрался. Ты меня понял?
В сложившейся ситуации ближайший круг верных телохранителей были последними людьми, которым Козырев продолжал доверять (сомневаться в их преданности или нет – такого выбора у него просто не осталось). И всё же в разговоре с ближайшим соратником президент умолчал о главном: министр обороны должен знать правду о них, ведь Козырев послал ему на личный телефон сообщение в ту самую минуту, когда передумал покидать город, и даже вкратце объяснил своё решение. Тем не менее, старый маршал Сергей Климович Шмаго отчего-то не спешит объявлять его живым! Почему? Ведь между ними давно сложились хорошие доверительные отношения. Став президентом, Козырев выдвинул земляка-генерала на первые позиции, рассчитывая не только на его таланты военного реформатора, но в первую очередь на личную преданность. И видимо, просчитался… Такое молчание главного силовика не может не навести на нехорошие подозрения.
- Я вас понял, - скрыв недовольство, подчинился начальник охраны.
- Сейчас для меня важнее всего мои близкие, - пояснил ему Козырев. - Пока они не окажутся рядом со мной, у меня связаны руки. Поэтому я тебя очень прошу, Захар: собери десяток своих лучших парней, только отбери самых надёжных. Пусть они возьмут у тех, кто остаётся, лучшее оружие и экипировку. Распорядись.
- Хорошо, - кивнул Хромов и отвернулся, собираясь идти выполнять распоряжение.
- Захар, - снова окликнул его Козырев.
- Да, Владислав Викторович? - повернулся тот немного удивлённый.
- Передай парням, чтобы не волновались - об их семьях позаботятся. Как только я верну себе все рычаги управления, первым делом отдам соответствующие распоряжения.
- Это правильно, — согласился охранник. - У некоторых семьи остаются в Кремле. Здесь, за крепостными стенами, им ещё какое-то время ничего не будет угрожать, но лучше их скорее эвакуировать на «Большую землю». Сложнее с теми, кто находился в сбитом вертолёте. Но до них мы скоро доберёмся и выясним обстановку. Сейчас на дорогах нет никакого транспорта, да и ночь… За полчаса доедем...
- С этим решили, — подытожил президент и поставил опустевшую чашку на столик. — А теперь иди – готовь парней, через полчаса выдвигаемся!
Глава 52
Чтобы по-настоящему узнать человека, нужно, как известно, пройти с ним огонь и воду. До этого вечера личный президентский психолог-астролог казался Маргарите Павловне Козыревой случайной фигурой в окружении её бывшего супруга. Да и сам Владислав тоже относился к Альберту Бетхудову не слишком серьёзно. Это при прежнем президенте он имел вес. Предшественник Козырева на посту главы государства фактически ничего не делал без совета личного астролога, и однажды даже встревожил всех, на целый месяц отказавшись от поездок и выступлений – звездочёту удалось убедить мнительного клиента, что он 35 дней не должен появляться на публике.
Но Козырев был совсем другой человек. «Унаследовав» экстравагантного «павлина» от своего предшественника на посту президента, Влад даже называл его иронично «Альбертиком». Самовлюблённый, помешанный на собственной внешности и красивой одежде, с суетливыми неприятными манерами и огромным самомнением, Альбертик до этой ночи был последним мужчиной в мире, с которым Маргарита Павловна хотела бы оказаться в одной спасательной шлюпке в случае кораблекрушения. И словно в насмешку, так и случилось - их с дочерью судьбы оказались в руках психолога.
Однако в критической ситуации Бетхудов преобразился. Маргарита Павловна заново открывала его для себя. Не обладая мужественной внешностью и атлетичной фигурой, Альберт Бетхудов, тем не менее, вёл себя очень уверенно, будто до этого уже не раз выполнял обязанности телохранителя и сталкера, сопровождая кого-то по ночным улицам, кишащим стаями голодных зомби...
От долгой ходьбы все немного притомились, особенно Даша. Проводник предложил немного отдохнуть. Он присел на поребрик тротуара, закурил, лениво выпустил первое облачко дыма и снова огляделся по сторонам. Ночью малейший звук воспринимался особенно отчётливо из-за отсутствия привычного шума машин и голосов. Вначале они услышали чьи-то шаркающие шаги. Там, неподалёку, определенно кто-то появился из-за угла чугунной ограды посольского особняка. Странная тень, похожая на скрюченную старческим ревматизмом фигуру, немощно брела вдоль припаркованных у тротуара машин.
- Всё же нам лучше дальше двигаться, держась ближе к стене, - спокойно рассуждал Бетхудов, продолжая сидеть, огонёк сигареты освещал его прищуренные глаза. Тщедушного головастика будто совсем не волновала приближающаяся фигура. Чего нельзя было сказать о его спутницах: мать и дочь изо всех сил напрягали глаза, но было слишком темно, чтобы различить что-то, кроме неясного силуэта, который, медленно продвигаясь в их сторону, то и дело скрывался за деревьями или автомобилями.
Бетхудов повернулся к четырнадцатилетней девочке, намереваясь сказать ей что-то подбадривающее, но в этот момент Даша тихо вскрикнула:
- Ой, они идут к нам!
Из мрака возникло сразу с десяток ковыляющих фигур. Впереди тащилась старуха в сером плаще, а следом остальные. Все двигались медленно, с видимым усилием, словно вирус выгрыз полупокойникам всё нутро… Только видимая медлительность стаи была обманчива. А потому бежать поздно, надо как можно скорее забиться в какую-нибудь щель неподалёку. Бетхудов затащил спутниц в нишу ближайшего подъезда. За решёткой окна над их головами как будто мелькнуло чьё-то испуганное лицо, и тут же скрылось за плотно задёрнутой занавеской. Железная подъездная дверь была оборудована домофоном, только вряд ли им кто-то откроет: нынче каждый за себя. Остаётся затаиться и переждать опасность.
Медленные, приглушенные шаги звучат все ближе и ближе, и вот они здесь, в каких-то трёх метрах - с виду безучастные, бредут себе мимо, будто без всякой цели. Оказалось, их сотни в этой группе! Вымазанные грязью и кровью жертв они напряженно водили очумелыми глазами по сторонам, принюхивались и поворачивались на каждый шорох – взлетит ворона со столба, а они уже тут как тут. Даже дышать требовалось бесшумно, чтобы обострённый слух охотников на засёк притаившуюся добычу.
Широко распахнутыми глазами, словно завороженная проплывающим мимо кошмаром, президентская дочка провожала каждую фигуру. Губы её двигались, подбородок дрожал, казалось, девочка вот-вот непроизвольно закричит от ужаса. Видя состояние дочери, мать закрыла ей рот рукой.
У Козыревой-старшей у самой вопль содрогания вибрировал в груди от близкого хриплого дыхания и невнятного бормотания пошатывающихся «бредунов» с бледными синюшными пятнами на месте лиц. Ею почти завладело дикое желание закричать и бежать отсюда, не разбирая дороги. Если бы не присутствие рядом дочери, она вряд ли совладала бы собой...
В этот момент поравнявшийся с ними человекоподобный мытарь в шляпе со скульптурным профилем что-то почувствовал, потому что повернулся в их строну и пристально посмотрел поблескивающими глазами. И друг неожиданно изрёк, будто в полубреду:
- Вам надо обязательно посетить мою лекцию по политологии, ведь у вас такие прекрасные…такие вкусные…мозги.
Даша завизжала. Обладатель чеканного профиля и фетровой шляпы вздрогнул, как бы проснувшись, и с громким хрипом, ринулся к ним. Он был в пижаме и домашних шлёпанцах, в одной руке кухонный нож в другой что-то тяжёлое, похожее на пресс-папье. Его попутчики по охоте - те, что уже прошли дальше, тоже зашумели в волнении и стали возвращаться.
- Бегите! – крикнул Бетхудов. Маргарита Павловна схватила дочь и побежала. Психолог остался где-то позади. Вероятно, всею душой преданный их семье благородный мужчина пытался задержать монстров, чтобы женщины успели скрыться. Даша бежала и бежала, спотыкаясь и отчаянно хватая ртом воздух, словно никогда до этого не занималась теннисом. А потом вдруг всерьёз споткнулась и упала. Мать помогла дочери подняться, девочка рыдала от страха и от боли в расквашенных коленках. Подбежал запыхавшийся Бетхудов.
- Она не может идти! – от отчаяния и топота приближающейся стаи у Маргариты Павловны всё поплыло в голове.
Невысокий и неспортивный Бетхудов посадил девочку себе на спину, и они снова побежали…
Только чудом можно было объяснить их счастливое спасение. А ещё жертвенным героизмом удивительного человека. Совершенно вымотанный он едва стоял на ногах и никак не мог отдышаться.
- Ты цела, чемпионка? – с трудом произнося слова, спросил он у девочки, осторожно ссаживая её на асфальт.
Маргарита Павловна не знала, как и благодарить их спасителя.
- Если бы не вы, Альберт Юрьевич, мы бы погибли! Вас нам послал сам Господь! Теперь мы с дочерью ваши вечные должники. Только скажите, как мы можем вас отблагодарить?
- Отлично! – кротко улыбнулся психолог. Внезапно он выхватил из-под одежды плетенную кожаную удавку и накинул Даше на шею.
Глава 53
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
В овальном кабинете президента Джека Джокерда собралась вся его ближайшая команда: вице-президент, советник по национальной безопасности, руководитель президентского аппарата и ещё тройка доверенных лиц. Главным ньюсмейкером выступал директор ЦРУ Артур Тёрнер. Поводом стала полученная разведкой сверхсекретная информация о гибели президента России в авиакатастрофе. Об источнике своей информации главный разведчик умолчал, однако никто из находящихся в овальном кабинете и не требовал назвать его имя. Никто не сомневался в надёжности информации.
Требовалось определиться с новой стратегией в отношении России перед предстоящим сегодня расширенным заседанием с военными. Для этого президент и собрал свой малый штаб.
Вначале хозяин Овального кабинета напомнил присутствующим об угрозе, исходящей из Европы:
- Всем вам известно, что столицу России накрыла эпидемия неизвестного науке вируса. По оценке наших экспертов, появившийся в Москве штамм представляет серьёзную угрозу для национальной безопасности Соединённых штатов. Огромный город скоро окажется во власти миллионов заражённых и полностью потерявших рассудок людей. И это только начало... Если вирус не сдержать сейчас, человечеству, как цивилизованному сообществу разумных людей, грозит полное вымирание.
У меня уже состоялся предварительный разговор с председателем Комитета начальников штабов генералом Хью Джонсом - военные настроены очень жёстко. Через час они соберутся в своём «бункере» и ждут меня, чтобы принять окончательное решение.
Глава Белого дома Джек Джокерд нуждался в разговоре «по душам» со своими яйцеголовыми помощниками перед встречей с военными, отлично понимая, чего станут требовать от него генералы. И не случайно президент выглядел неформально: был в рубашке без пиджака, который висел на спинке кресла, узел галстука распущен. Шеф слушал своих советников, расслабленно откинувшись на спинку кресла, положив ноги на стол, и ел чипсы: пусть парни, глядя на него, тоже расслабятся и высказываются свободно, ему надо услышать все мнения, чтобы определиться со своей позицией.
- Я всегда подозревал, что русские так или иначе будут угрожать цивилизованному миру, – задал тон разговору вице-президент Майкл Тэнк. – Вначале была Грузия, потом Украина. Теперь они выпустили из своих военных лабораторий нового джина. Возникла популяция прирождённых террористов, с которыми бесполезно пытаться начинать диалог. Эти «новые» русские – людоеды! Их число умножается на порядок каждые сутки! Вскоре орды не знающих жалости убийц распространяться за границы матушки-России и начнут угрожать государствам и цивилизациям. В мире анархии, который нам предстоит, единственная вещь, имеющая ценность – это сила, то есть эффективная способность блокировать давление или насилие. Поэтому мы не должны тратить драгоценное время на переговоры с теми русскими политиками, которые после гибели своего президента возьмут власть. Ситуация не позволяет нам полностью доверять друг другу, надо руководствоваться лишь собственными национальными интересами.
Следующим слово взял советник президента по национальной безопасности, который согласился с коллегой:
- У русских несомненно наступил коллапс власти после гибели их президента. Беда в том, что Козырев был фактически царём при некоторой видимости демократии. Он замкнул на себя всё управление, поэтому его гибель вне всякого сомнения внесёт хаос в управление страной.
- Что ты предлагаешь, Фил? – хрустя чипсами, попросил конкретики президент.
- Если не воспользуемся благоприятным моментом прижечь гнойник прямо сейчас, то другого такого шанса может и не представиться! - пояснил советник по национальной безопасности Фил Грациани. - Только действовать надо быстро и решительно! А русскому правительству и мировому сообществу всё можно будет объяснить потом, задним числом. Уверен, что наши дипломаты не подкачают.
- Да вы с ума сошли! – ужаснулась Элизабет Макфлауэр, единственная женщина в кабинете, советник президента по гуманитарным вопросам, политтехнолог и социолог. – Прибегать к силе, – это чистое безумие! Наша атака неизбежно спровоцирует ответный удар по территории США. Не забудьте, что их подлодки постоянно патрулируют у наших берегов.
- Кроме того у русских прекрасное ПВО, особенно вокруг их столицы, – для справки авторитетно сообщил Кит Флинн, отставной генерал армии США, советник по вопросам оборонной политики.
Начались дебаты, в которые президент не вмешивался, позволяя всем высказаться.
- Вы тут пугаете нас старыми сказками про мощнейшее кольцо ПВО вокруг Москвы! - насмешливо пенял эксперту-отставнику Советник по национальной безопасности Фил Грациани. – Так было в незапамятные времена «Красной империи», тогда столица Советского союза действительно была неприступной крепостью, но тех пор её стены основательно обветшали, давно пора проверить их на прочность – сделать решительный ход!
- Надо убедить самих русских в необходимости тактического ядерного удара по их столице. В конце концов, это в их же интересах.
- А моё мнение - безопаснее дать оружие здоровым силам в эпицентре пандемии. Должны же там оставаться локальные зоны безопасности!
- По нашим сведениям это тюрьмы.
- Да вы просто сбрэндили, коллега! Не можем же мы дать оружие уголовникам! Чем насильники и убийцы лучше зомби?!
Слушая советников, Джек Джокерд колебался. Ему было наплевать на далёкую Европу, тем более на варварскую Россию, из-за которой его едва не подвергли импичменту в начале президентского срока, обвиняя в тайных связях с русскими олигархами и КГБ. Его заботила безопасность исключительно собственной страны. Тем более что при современных коммуникациях зараза может оказаться в США в самое ближайшее время. Однако хозяина Белого дома всерьёз смущала опасность получить сдачу от сильного противника. В прессе так много пишут про русскую систему «Периметр» или как её окрестили журналисты систему «Мёртвая рука», которая позволит русским в любом случае нанести массированный ядерный удар возмездия… Нет, тут десять раз подумаешь, прежде чем нажать на курок.
А кроме того, Джокерд боялся, что первой картинкой, одобренной им «санитарной» войны, которую увидят американские телезрители, станет обожженный радиацией маленький москвич. Это может поставить крест на его имидже разумного политика. Гораздо предпочтительнее проделать всю грязную работу руками самих русских. Теперь надо было убедить в этом ястребов из Объединённого комитета начальников штабов…
…Совет национальной безопасности собрался через час в кабинете для оперативных совещаний Белого дома. Ситуационная комната была сверхсекретной, со многими специальными системами защиты и отборной охраной. Сюда, как говорится, даже мышь не могла бы прошмыгнуть. Присутствовала вся армейская верхушка, парни из ЦРУ, Агентства национальной безопасности и прочие силовики.
На огромном плазменном экране отображалось расположение предназначенных для задействования в операции «Праведный гнев» сил. Каждый самолёт, эсминец, пусковая ракетная установка благодаря оснащению приборами системы глобального позиционирования были видны в режиме реального времени. Их месторасположение, направление движения, скорость – любые пареметры через спутник передавались на главный компьютер объединенного командования. Джэк Джокерд видел у себя на персональном экране собранную в кулак мощь Америки. Управляя прикосновением руки компьютерной картинкой, он мог укрупнить любой элемент и увидеть, к примеру, каким манёвром следует эсминец «Росс» с крылатыми ракетами на борту, только что миновавший Босфорский пролив и вышедший в Чёрное море. Великие полководцы прошлого даже мечтать о таком не могли. Наполеон одним мановением руки отправлявший в пекло битвы дивизионные колонны и многотысячные каваллерийские массы почувствовал бы себя обделённым судьбой неудачником в этой комнате и от досады сгрыз бы собственную треуголку!
На другом плазменном экране президент видел войска противника. У русских тоже наблюдалось заметное оживление. Разведывательные спутники и самолеты системы Авакс, следящие за их базами не только днем, но и ночью, фиксировали явную боевую активность в первую очередь вражеской стратегической авиации и подводного флота – главных козырей Президента Козырева. Впрочем, о Козыреве пора уж забыть, мир его праху...
Докладчик, четырёхзвёздный генерал ВВС Артур Тейлор излагал план операции. Атака запланирована на 21.45 по Московскому времени. Это через полчаса после захода солнца в столице России. В это время большинство инфицированных уже покинут свои дома и начнут охоту на незаражённых. Более раннее начало операции может быть истолковано прессой как варварское – нацеленное на убийство всех москвичей без разбора.
- Мы обязаны считаться с общественным мнением в нашей стране и союзных нам странах либеральной демократии, - сделал пояснение Тейлор. - Мы предупредим русских за сорок пять минут до атаки, чтобы они задействовали сирены гражданской обороны в границах города. Отмечу, что Московский метрополитен в районе станций глубокого залеганий является очень надежным убежищем, где смогут укрыться тысячи здоровых людей.
Более поздний период начала атаки усложнит эвакуацию незаражённых в бомбоубежища, так как большая часть москвичей будет прятаться в своих квартирах, а многие спать. После захода солнца пути эвакуации будет отрезаны стаями зомби.
Джокерд одобрительно кивал: пока всё выглядело вполне убедительно. Предполагалось нанести массированный удар высокоточными крылатыми ракетами «Томагавк» с борта атомной подводной лодки типа «Огайо» и с эсминца «Росс». Выполняя противозенитный манёвр с целью прорыва мощнейшей эшелонированной многоуровневой системы ПВО вокруг Москвы, ракеты пойдут к цели на высоте всего нескольких десятков метров, огибая земной рельеф.
Также в резерве находилось несколько стратегических бомбардировщиков на аэродроме НАТО Эмари, а также в Латвии - в Нарве и Лиепая. С этих баз подлётное время до позиции атаки составляло не более 15 минут. На случай активного противодействия русских, американские военно-воздушные силы располагают машинами, мало заметными для радиолокаторов противовоздушной обороны. Это истребители-бомбардировщики F-117. Благодаря приборам ночного видения пилоты смогут уверенно пилотировать машины, а самолёты даже визуально не будет видно с земли. Точность удара будет такова, что позволит провести взрывы в пределах наиболее заселённых районов Москвы.
С помощью лазерной указки докладчик показал на интерактивной карте место первого взрыва. Эпицентр должен будет находиться в границах Бульварного кольца, зона поражения: район Кремль-Лубянка-Арбат. В радиусе 20—25 км от эпицентра ядерного взрыва произойдет воспламенение всех обращенных в сторону взрыва пластиковых, древесных и окрашенных поверхностей, зелёных насаждений, прогорят крыши из металла; будут оплавлены камень, кирпич и металл; испарятся стекла, сгорят оконные рамы, загорится асфальт, расплавятся провода. Основным поражающим фактором станет тепловой удар, вызываемый световой вспышкой. Радиус уверенного поражения — 10-15 километров. В радиусе 3-4 километрах от центра взрыва произойдет испарение и испепеление органических тел.
- Однако для гарантированной санации заражённой местности от носителей инфекции может быть нанесено несколько вспомогательных ударов по разным частям города, вплоть до спальных районов, – будничным голосом объяснял докладчик. - Это приведёт к тому, что по городу Москва в границах МКАД прокатится так называемый огненный шторм, а за пределами Московской кольцевой автодороги возникнут крупные районы, охваченные лесными пожарами. Так что могут сильно пострадать примыкающие к городу лесопарковые зоны и плотно застроенные пригороды. Произойдет испарение водоемов, в том числе рек Москва и Яузы, а верхний слой Химкинского водохранилища вскипит. Обо всех этих последствиях следует предупредить русских. А также международных специалистов, находящихся в зоне опоясывающего город санитарного кордона, чтобы они успели провести эвакуацию.
Сопредседательствующий на совещании адмирал флота Уильям Дон Лехи прервал докладчика:
- Я понимаю, что мои слова прозвучат жестоко, но теперь не время заботиться о гуманизме. В связи с этим мой вопрос: разумно ли позволять проводить эвакуацию в городе перед атакой? Где гарантия, что какая-то часть инфекции, ещё дремлющей в телах своих ни о чём не подозревающих носителей, не скроется под землёй. Ведь специалисты пока не могут определиться с инкубационным сроком этого вируса…
Таким образом, военные пришли к общему мнению, что только в том случае, если нанесённый по Москве ядерный удар приведет к максимальным потерям среди населения, цель операции можно будет считать достигнутой.
Теперь генералы ждали, что им ответит Верховный главнокомандующий.
Глава 54
Ботанический сад, исследовательский бункер-лаборатория
Когда Ксения пришла в себя, то не сразу поняла, где находится. На ней было чистое голубенькое РБ (разовое бельё). Простыня под ней была мокрой, сколько же крови из неё вылилось?! В промежности сильно болело, - действие обезболивающих, которыми ей обколола хозяйка подземелья, закончилось. Но главное, что она в безопасности. Журналистка вспомнила, как выбралась из инкассаторского броневика, как в лесу у неё началось кровотечение, и она готовилась убить себя скальпелем, лишь бы умереть прежде, чем её начнут терзать.
Ксения прислушивалась к звукам в соседней комнате. Ей даже показалось, что там пискнул младенец. Зачем он здесь?
За стеной уже отчётливо послышался плач младенца. «Так ведь это же мой малыш, которого я родила!» - неожиданно окатило Звонарёву радостным осознанием случившегося чуда. Хотя сами роды она не могла пока вспомнить.
Женщина рукой опёрлась о стену, попыталась через силу подняться с кровати. И вдруг отчётливо мысленно увидела, как всё было – как сидя на земле тужилась, стараясь не сильно кричать. Как вдруг непонятно откуда возник Игорь, её телевизионный босс и по совместительству отец народившегося на свет малыша, и подхватил её на руки... Игорь Константинович…любимый Игорёк! Это он спас их! А весь остальной кошмар ей просто приснился. Не было никаких обезумивших вурдалаков, схвативших её, потому что у неё просто не хватило духу пропороть себе горло.
Теперь Ксения хотела найти своего ребёнка. Правда она совсем ослабла от большой кровопотери. Но тоненький голосочек за стеной придавал ей сил. И всё же совсем не длинный коридор показался ей бесконечным. В конце его на полу была свалена в кучу окровавленная одежда, и пахло свежей кровью. Но это не смутило Ксению, она думала только о малыше.
Звонарева медленно приоткрыла дверь, и невольно вздрогнула. Дюжина голов, склонившихся над чем-то зомби, как по команде повернулись в её сторону. Нет, она ошиблась, зомби никуда не делись! Они что-то ели на полу, беря это руками, испачканными по локоть кровью. Журналистку втащили в комнату, окружили со всех сторон.
- А вот и наша мамочка явилась на зов родной крови! – тихо, с иезуитской интонацией произнёс знакомый голос. Игорёк тоже был здесь. Он как-то ненормально рассмеялся, его жутковатый смех подхватили остальные.
- Зачем ты с ними?! – в ужасе воскликнула Ксения. – Где наш малыш?
- Ты проголодалась? – Игорь протянул её кусочек мяса.
Ксения посмотрела в глаза мужчине и до неё дошло, что именно поедают собравшиеся в комнате нелюди! Женщина скривилась, её затошнило. Через секунду Ксению прорвало, она начала кричать, страшно кричать и биться в истерике. Чудовища потянули к ней свои руки. Её конвульсии их только распаляли. В распахнутые двери стали набиваться новые оголодавшие пожиратели плоти, привлечённые криками жертвы и запахом крови… Ксения не помнила, как вырвалась. Она бежала и кричала до тех пор, пока не свалилась на траву где-то посреди леса. У неё остались силы лишь на вой. И Ксения выла нечеловеческим голосом, словно раненый зверь, рвала на себе одежду… А потом…Ксения снова проснулась, и обнаружила, что лежит на той же кровати в маленькой комнатке с совершенно белыми стенами и потолком. Какое же это облегчение! Но этот призывный плач ребенка…он не переставал звучать в ее голове, похоже, она начала сходить с ума. «Возьми себя в руки! Не было никакого ребёночка! У тебя случился выкидыш» - твёрдым голосом поставила точку для себя Ксения и постаралась успокоиться.
Теперь она знала точно, что с ней произошло. Выбравшись через люк в крыше броневика, она побежала не в ту сторону и заблудилась. Она стояла с ножом возле собственного горла и готовилась убить себя, когда чёрные силуэты с пронизывающими мрак глазами приблизятся достаточно близко и надежда окончательно угаснет. Но в последний момент вдруг услышала лёгкие быстрые шаги, приближающиеся к ней с противоположной стороны.
Подбежавшая женщина сердито спросила:
- Ну, что стоишь, как обоссавшийся кролик? Побежали!
- Я не могу.
- Что с тобой? – пока голос таинственной Зои излучал лишь неприязнь.
Ксения ответила, холодея от мысли, что отыскавшая её каким-то чудом во мраке спасительница не захочет погибать за компанию и бросит её. Но та свистом подозвала двух огромных псов, которые были впряжены в небольшую коляску. Псы были мускулистые с массивными телами, но при этом, как вскоре выяснилось, достаточно проворные и выносливые. Что это за порода такая, понять было сложно из-за кожаных доспехов, усеянных шипами. Попоны из толстого плотного материала защищали большую часть их тел, включая голову и лапы. Морды собак прикрывали маски из металлических прутьев. Вероятно, псы всё же были какой-то бойцовой породы - доги, а может мастиффы или ротвейлеры. И так как зубы они пустить в ход не могли из-за опасности заражения, то их оружием были яростный натиск, масса и острые шипы.
- Но учти, попробуешь укусить меня, и я мгновенно снесу тебе половину черепа, – показала пистолет хозяйка собак, после чего помогла Ксении забраться в коляску. И приказала собакам:
- Домой.
Псы так резво рванули с места, что пассажирка чуть не вывались из тележки. Зоя бежала рядом, хотя упряжка неслась очень быстро. Оглянувшись, Ксения вдруг увидела, что между деревьями мелькают тёмные силуэты со светящимися глазами. Зомби не отставали. Она не предполагала, что они могут быть столь проворны. Преследователи за спиной постоянно перекликались, но как-то не по-человечьи. Они верещали, словно звери, загоняющие дичь. Да, теперь она и её спасительница – дичь…Но не менее проворная, которую ещё не так-то просто поймать…Зоя очень умело управляла повозкой. Они выскочили на аллею, некоторое время бежали по ней, потом снова свернули в заросли, аккуратно проследовали по узкой кривой тропе между каких-то гигантских сетей-паутин из толстых канатов, натянутых между деревьями, а также ям и изгородей из частокола вкопанных в землю брёвен с заострёнными концами.
Оставив далеко за спиной рычащих и визжащих от ярости хищников выпутываться из ловушек, женщины смогли оторваться. Целью забега неожиданно оказалась неприметная будка, окружённая металлической сеткой забора. С виду обычный электрический трансформатор, всё как положено: строгая надпись на заборе, предупреждающая об опасности высокого напряжения, характерный гул, высоковольтные провода, тянущиеся к ближайшему столбу. Только почему-то Зоя уверенно открыла электронным ключом калитку в заборе, и повернулась к Ксении:
- Идти сможешь?
- Попробую.
- Давай помогу.
Пока они ковыляли к будке, жуткая перекличка за спиной и топот снова становились всё громче.
- Стреляйте же! – взмолилась Ксения.
- Что ещё посоветуете? – коротко поинтересовалась Зоя, будто она сморозила абсолютную глупость. Потом женщина отстегнула от упряжки своих псов:
- Давайте, мальчики, прикройте нас!
Опираясь на плечо своей спасительницы, Звонарева доковыляла до будки. За спиной слышны возня, яростное рычание и вопли безжалостной грызни. Вряд ли четвероногим защитникам долго удастся сдерживать постоянно прибывающих из леса одичалых. Ксения в отчаянии пыталась понять, куда им тут деться, хоть Бога моли, чтобы помог им сквозь землю провалиться!
Её спутница смело взялась за ручку двери с жёлтым предупреждающим треугольником. Ей было совершенно наплевать на угрожающую молнию и даже на череп с костями, означающий «не влезай, а то убьёт!» - сумасшедшая завозилась с замком. «Неужели всё так плохо, что в мире не осталось других безопасных мест?» – от отчаяния Ксения застонала.
Зоя обернулась к ней:
- Не поскуливай, милашка, а то наши гости истекут слюной.
- У меня не осталось сил, – пожаловалась Ксения.
- С таким-то подбородком на пол лица?! - усмехнулась Зоя. - Не прикидывайся слабачкой, у тебя должно хватить мужества и воли хотя бы ещё на пару минут. Я тебя вначале вообще за смазливого мальчика приняла, так что хватит хныкать, как девчонка!
Зоя снова завозилась с замком. В это время из-за угла будки появился тощий мужик в клетчатой рубашке, вероятно, он сумел перебраться через высокий забор. Его тело сотрясали конвульсии, особенно жутко подёргивалась голова дядьки, будто шея под ней была подпружинена. Дёргаясь и гримасничая, опасный эпилептик рычал и скалил зубы, выбирая на кого ему лучше напасть. Пока он примеривался, сзади на трясущегося «спайдермена» налетел хозяйский пёс и повалил на землю.
Зоя распахнула металическую дверь и велела Ксении пулей залетать внутрь, а сама осталась снаружи, ожидая своих четвероногих охранников.
Никакого электрооборудования внутри не оказалось, просто металлический короб со смотровыми щелями вентиляционных решёток. Ксении он напомнил рубку подводной лодки, на которой журналистке однажды пришлось побывать: так же, как и в субмарине с верхнего мостика вниз - в основные помещения вёл колодец с вертикальной лестницей.
...Наконец все они оказались в безопасности. Снаружи по запертой двери барабанили и скребли когтями или зубами.
Только вместо радости и чувства облегчения, Зоя с мрачным видом осматривала одного из своих псов: толстая попона на его правой лапе была разорвана, из раны текла кровь.
- Как же так, Анзор?! – в третий раз повторила женщина.
- Рана как будто не выглядит серьёзной, - попыталась утешить её Ксения.
- Не судите о том, в чём ни черта не смыслите, мисс всезнайка! - зло бросила ей через плечо хозяйка псов.
Ксения прикусила язык: если женщина обитает в подземном бункере, замаскированном под электроподстанцию, и держит псов, натасканных на людей, пусть и заражённых, то с ней лучше не спорить, во всяком случае пока не поймёшь до конца, с кем имеешь дело.
Они спустились вниз. Только здесь, при электрическом освещении, Ксения, наконец, смогла хорошо рассмотреть лицо своей спасительницы. Они были примерно ровесницами. Разве что из-за крайней усталости и долгого пребывания под землёй новая знакомая выглядела болезненно. У неё была бледная, с землистым оттенком кожа, набухшие мешки под глазами, синяя прожилка пульсирует на виске. А так ничем не примечательная внешность: тёмные короткие волосы зачёсаны за уши, обнажая большой чистый лоб, умные глубокие глаза, а вот губы тонковаты и вдобавок поджаты, что свидетельствует не о самом мирном характере хозяйки подземелья. И всё же она спасла её.
– Разрешите мне пожать вашу руку! - в порыве самой искренней признательности попросила Ксения. – Вы даже представить не можете, как я вам благодарна!
- Могу, милочка, могу... - отстраняясь от Звонарёвой, озабоченно проговорила хозяйка бункера. Она посвятила Ксении в глаза фонариком, пристально вглядываясь ей в зрачки. И не слишком приветливо сказала:
– Потом поручкаемся. И большая к вам просьба, милочка, постарайтесь пока поменьше разговаривать, чтобы частички вашей слюны не попали мне на лицо.
Заперев собак в специальном вольере, Зоя повела найденную в парке женщину за собой. Было очень тихо, как в склепе. Впрочем, это был очень уютный, хорошо оборудованный склеп. Строители убежища позаботились даже о том, чтобы в отсутствии окон и дневного света жилое пространство всё же действовало успокаивающе на своих обитателей. Повсюду стояли кадки с декоративными растениями и цветами. Шум шагов скрадывало мягкое покрытие ковролина. Излучающие мягкий свет европлафоны над головой, пёстрые ковровые дорожки в проходах и обитые панелями под красное дерево стены и двери создавали ощущение хорошего купейного вагона. Едва слышно гудели кондиционеры, закачивая свежий воздух с поверхности. Здесь, под землёй, на глубине двух десятков метров кажется теперь было лучшее место в Москве.
- А у вас тут ничего, уютно, - произнесла Ксения.
- Угу, - кивнула мужиковатая хозяйка бункера и поинтересовалась через плечо, не оглядываясь:
- Кстати, должна вас спросить. Надеюсь, вы не служите в иностранной спецслужбе или в какой-нибудь газете, потому что шпионам и журналистам вход сюда запрещён – объект имеет статус режимного.
Ксения на мгновения растерялась, не понимая шутка это или всерьёз. Но на всякий случай поспешила заверить:
- Нет, что вы...я не по этой части.
Зоя завела её в небольшую операционную и предложила раздеться, а потом лечь на операционный стол.
- Я должна осмотреть вас. Выкидыш, - это не шутка. Вам обязательно нужно сделать выскабливание. Медлить в такой ситуации нельзя, так как упущенное время чревато неприятными последствиями и даже сепсисом.
Зоя ненадолго вышла из помещения и вернулась в лёгком медицинском костюме, который был почему-то чёрного цвета. Даже марлевая маска! Что выглядело довольно зловеще. Она тщательно вымыла и простерилизовала специальным раствором руки, после чего натянула хирургические перчатки из тончайшего латекса. И только после этого приступила к осмотру.
- Кстати, теперь можете говорить свободно, – усмехнулась Зоя через маску.
...Закончив осмотр, хозяйка бункера сменила перчатки и села за стол что-то записывать. По ходу дела она спросила, не оборачиваясь:
- Кстати, вы ликвидировали объект 216?
- ...Да, – чуть поколебавшись, соврала Звонарева. Даже по затылку женщины Ксения почувствовала, какую боль причинила ей этим своим «да».
- …У Сергея не было шансов, - произнесла Зоя после долгой паузы. – ...Он…был моим мужем.
Будто повеяло холодом, Зоя снова надолго замолчала.
Ксения невольно покосилась влево. В свете лампы из стеклянной банки с раствором на неё смотрели мутные зрачки покойника. Почти покойника. У отрезанной головы слегка подёргивались лицевые мышцы и ритмично приоткрывался рот, словно у вытащенной на берег рыбины.
Заметив ужас гостьи, Зоя встала чтобы задёрнуть занавеску, отделяющую шкафы с анатомическими препаратами. При этом она сочла нужным пояснить:
– Вынужденная ампутация спасла ценный материал для исследований. Уверена, что мой коллега не стал бы возражать, ведь мы все готовы к самопожертвованию ради науки.
- А ваш муж?
- Мы вместе работали над вакциной против вируса, – голос Зои снова зазвучал ровно. - Вообще-то сначала нас в лаборатории было 12 человек. Но вирус проявил фантастическую активность, стандартных методов защиты при работе с ним оказалось недостаточно. Он буквально просачивался сквозь землю и стены... Вскоре мы остались с Сергеем вдвоём. А потом с ним случилась беда... Он знал, что инкубационный период вируса становится всё короче. В некоторых случаях время сократилось до 24 часов, в зависимости от объёма активного вещества, который использовался для исследовательской работы. Поэтому Сергей решил добровольно покинуть лабораторию, так как не хотел подвергать жизни близких ему людей опасности.
- Значит, он тоже принёс себя в жертву?
- Почти... Он предлагал мне использовать его тело для работы, но я отказалась – голос Зои дрогнул, она передёрнула плечами, словно сбрасывая с себя неимоверную тяжесть, и поднявшись, повернулась к Звонаревой.
- А теперь, милочка, займёмся делом.
…После операции, которая прошла под местным наркозом, Зоя привезла Ксению на каталке в отдельный бокс. И сообщила:
- Здесь вы пробудете какое-то время, мне необходимо убедиться, что вы не заражены.
- Послушайте! Там в парке остался мой коллега, мы должны помочь ему! – взмолилась Ксения.
Зоя пожала плечами и молча вышла, заперев за собой дверь.
Как не тяжело было на душе у Звонаревой от мыслей о Доминике, да и после операции её физическое самочувствие было не лучшим, и всё же она не смогла отказать себе в тёплом душе (карантинный бокс был оборудован санузлом). После нескольких дней, проведённых на колёсах в телесъёмочном автобусе, а потом злосчастных скитаний по кишащему инфицированными парку, хотелось смыть с себя всё. Вода расслабила и впервые за долгое время вызвала приятные эмоции. Только в такие моменты, на переломе эпох, по-настоящему начинаешь понимать и ценить, какая это всё-таки роскошь – пользоваться простыми удобствами цивилизации!
После душа, Ксения переоделась в чистое бельё, которое для неё приготовила заботливая хозяйка бункера. Свою старую одежду она без сожаления выбросила в корзину.
Новый комплект нижнего белья (включая две пары носков) был запаян в вакуумную упаковку. Согласно маркировке, произведён он был в Германии. Конечно трусики и маечка были не совсем такими, какие она любила носить, вероятно, комплект предназначался для бундесвера, немецкой тюрьмы или больницы. Но всё равно было приятно, тем более, что качество всё же немецкое, да и с размером Зоя угадала.
В другой упаковке находился комплект верхней одежды, наподобие медицинской робы приятного тёмно-синего цвета, состоящий из курточки и штанишек на тесёмках, а ещё тапочки-кеды. На тумбочке лежал набор гигиенических принадлежностей. В общем, хозяйка хоть и заперла её на ключ, однако при этом проявила тёплое гостеприимство.
Переодевшись, Ксения почувствовала себя отнюдь не узни цей женской тюрьмы, пусть и в цивилизованной Германии, а скорее новичком на космической станции. Точнее космическим туристом. И так как к комплекту одежды прилагался чистый бейджик (пластиковый значок-визитка, которую необходимо было приколоть на одежду, как делается во всех солидных учреждениях), то необходимо было его заполнить. В графе «статус» Звонарёва так и записала «гость». Незадолго до всех этих трагических событий она побывала с журналистским заданием в Звёздном городке, где отбирали кандидатов для участия в экспедиции на Марс, и там ей тоже выдали бейджик именно с таким статусом, хотя у неё были шансы даже попасть в число участников миссии... Впрочем, чего теперь вспоминать о таких пустяках из безвозвратно потерянной беспечной мирной жизни, после всего того ужаса, который произошёл с ней и тысячами и тысячами других людей!
Глава 55
Да, с левой рукой ему хронически не везёт: двух пальцев он лишился на войне, и вот теперь ещё два пальца были прокушены до крови. Зубы обезумившего старика-музейщика отпечатались глубокими ранами, из которых бурыми каплями сочилась кровь. Косясь из кабины грузовика на пожар в проплывающем мимо доме, Стас спиртовыми салфетками очищал рану и, морщась, выкидывал окровавленные куски в окно.
Между тем пламя полностью охватило квартиру на верхушке девятиэтажки, и ни одной пожарной машины поблизости! С балкона срывается факел, короткий вопль и звук тяжёлого удара. На несчастного тут же с радостным воем набрасывается толпа голодных людоедов, слизывая с асфальта выплеснувшийся из лопнувшей головы мозг…
- Вы бы салфеточки не выбрасывали, - вежливо попросил водитель.
- Что?! – будто очнулся Стас.
- А то эти ублюдки кровь чуют издалека… Лучше их не дразнить, смотрите, сколько их кругом! Некоторые вон уже бегут за нами, скоро начнут прыгать на подножку, а то и прямо на капот. Они же психи одержимые, у них в башках никаких тормозов не существует!
Прокушенные пальцы распухли и горели огнём. «Однако быстро эта зараза начинает действовать!» - неприятно удивился Стас и покосился на водителя. – Если он и другие узнают, что вирус проник в меня, то прикончат как бешеную собаку. И правильно сделают».
- У тебя есть какой-нибудь спирт?
Водитель порылся в бардачке и с вопросительным видом протянул флакон дешёвого одеколона, на дне которого немного плескалось желтоватой жидкости.
- Пойдёт. Теперь притормози где-нибудь в тихом месте, чтобы поблизости никого не было.
- Легко сказать «притормози», если они кишат вокруг, – недовольно проворчал себе под нос водила. И всё же через километр остановил машину. Капитан через заднее окошко приказал парням не покидать кузова, сам же выбрался из кабины, сделал несколько шагов и остановился в кругу яркого света - на этой улице удивительным образом продолжали горечь фонари. В общем, место выбрано удачно.
Перед тем как покинуть кабину, Стас вдруг вспомнил про припрятанную под сиденьем бутылку водки. Вот когда она пригодилась…
Некоторое время он внимательно рассматривал свои пальцы, словно стараясь навсегда запомнить на них малейшую трещинку.
- Вам в нашу тюремную медсанчасть срочно надо, - сочувственно посоветовал подошедший водитель.
- Угу, - качнул головой капитан. Потом присел и положил на край поребрика тротуара мизинец и безымянный палец левой руки и, выхватив из кармана прихваченный из музея отлично заточенный тесак, одним ударом отсек оба под самое основание. Шофёр так и ахнул.
Легат выплеснул на кровавое мясо остатки одеколона и большую часть водки, остальное влил себе в горло, после чего стал быстро перевязывать рану, чувствуя, как по подбородку сбегает кровь из прокушенной губы.
- Как же так? – не понимающе бормотал водитель.
- Тихо, тихо, браток – едва слышно увещевал его капитан, кривясь от боли. - Так надо. Спокойно. А теперь слушай меня внимательно, приятель. Нам по пути надо заскочить в одно место, - кое-кого забрать. И сразу возвращаемся. Ты меня понял?
Потрясённый его поступком водитель не посмел возражать. Стас похлопал шофёра правой рукой по плечу:
- Вот и молодец. Только остальным об этом говорить не обязательно.
Решение заехать домой за женой и дочкой Стас принял, как только они выехали за ворота тюрьмы. Не всем это могло понравиться, только ему на это плевать.
Но стоило им снова тронуться в путь, как буквально через пятьсот метров дорогу грузовику преградили двое вооружённых мужиков в камуфляже. На заражённых они вроде похожи не были, но ведь их целью может быть машина, бензин, медикаменты – всё, что нынче на вес золота. История на заправке кое-чему научила Легата. Самое безопасное не останавливаться, а в случае, если выскочившие придурки не уберутся с дороги, – давить их к чёртовой матери!
Стас быстро глянул на водителя, тот припал к самому рулю, глаза расширены, но по лицу и по всей позе видать, что, если приказа не последует, он так и проедет прямо по людям. Ну что ж, значит так тому и быть, сами напросились.
Но в последний момент за спинами наглых автостопщиков, из мрака, в свете фар проступил приземистый силуэт мощного автомобиля. Это был почти четырехтонный Хаммер!
- Тормози!
На подножку тут же запрыгнул крупный парень и начал кричать по-английски с американским акцентом. Оказалось, они морские пехотинцы из охраны американского посольства.
- Я мастер-сержант Гранада, а это рядовой первого класса Нильсен.
Пришлось Стасу остановить машину и выйти для объяснений. Сержант очень сжато сообщил, что его и рядового послали на поиски женщины-дипломата, старшего советника по культуре. В последний раз она выходила на связь из этого района. Они уже двенадцать часов тут крутятся, на их Хаммере закончилось горючее, а всё что нашли, - это брошенный автомобиль дипломата. Самой же миссис Линды Хаспел обнаружить пока не удалось.
Перед глазами Стаса сама собой возникла картинка лежащей на асфальте пожилой женщины, из-под отлетевшей далеко в сторону кокетливой шляпки выбились седые волосы, глаза несчастной закатились, а изо рта умирающей выступила пена.
- Ваш дипломат скончалась, – сообщил Легат.
- Откуда вы знаете? – подозрительно сузил глаза сержант Гранада. У него было продолговатое благородное лицо мулата или метиса с правильными чертами, смуглая кожа цвета кофе с молоком, губы крупные, но красиво очерченные, карие глаза, взгляд выразительный, мужественный. Разве что чёрная трёхдневная щетина, слишком ухоженная для солдата. Да и пахло от него хорошим парфюмом. Впрочем, служба в охране посольства, конечно, несравнима с полевыми условиями передовой - можно позволить себе заботу о собственной внешности. Тем более, что в Москве полно красивых нестрогих девок, падких до щедрых американцев.
- Я сам видел её документы – сурово ответил Легат. - Там была женщина-врач, которая пыталась ей помочь, но у неё ничего не вышло.
Некоторое время американец молчал. Стас исподволь глядел на его задумчивый профиль. Тяжело парню. Впрочем, ему самому ведь тоже несладко. Переносить боль в покалеченной руке становилось всё сложней. Стас чувствовал, как по лицу сбегают крупные капли пота. Повязка на месте отсечённых пальцев совсем пропиталась кровью.
- Всё равно мы должны забрать её тело. Куда её увезли? - повернулся к нему американец.
- Не знаю. Мы пытались дозвониться, чтобы хотя бы прислали перевозку - отвезти труп в морг. Но, по-моему, из этого ничего не вышло.
- Вы хотите сказать, что тело нашего дипломата до сих пор лежит на улице?! – не поверил Гранада. В его американской голове такое не укладывалось. И так как русский информатор утвердительно молчал, сержант потребовал:
- Вы должны отвезти нас туда! - Он именно потребовал, а не попросил об одолжении.
- Это ваша проблема, – резко ответил Легат.
Американец без долгих уговоров выхватил пистолет и приказал своему рядовому тоже взять русских на мушку:
- Либо вы нас везёте, либо мы реквизируем ваш грузовик.
Ругаться было бесполезно: на стороне янки тактическое преимущество внезапности.
- Хорошо, садитесь, я покажу дорогу.
Вслед за своим сержантом рядовой тоже втиснулся в кабину. Второй янки был полной противоположностью своему командиру: надвинутый на глаза лоб, квадратный подбородок, тяжёлый неприятный взгляд, короткий приплюснутый нос, - в их Голливуде ему бы поручали играть роли отъявленных злодеев. Впрочем, неправильно судить человека лишь по его внешности, которая часто бывает обманчива.
И всё же Стас не мог сдержать раздражения:
- Почему вы, американцы, так уверены, что вам все должны? – неприязненно спросил он по-английски. - Думаете, что если построили у нас пару Макдоналдсов, так мы забудем вам развал великой страны?
Сержант-морпех пожал плечами:
- Я не владею акциями Макдоналдса, а когда разрушился Советский Союз, я ещё был тинейджер. Я просто выполняю задание командования.
- Понятно, - протянул Стас. - Как вы любите говорить: ничего личного, это только бизнес.
- Вот именно, Иван.
Глава 56
Возле станции метро «Новослободская» не видно ни души. Тело американки тоже исчезло.
- Она лежала тут, – показал Стас. – Что произошло дальше, я не знаю.
- И где нам теперь искать миссис Хаспел? – словно обвиняя его в чём-то, приглушённо пророкотал морпех.
- Послушай, сержант, чего ты от нас то хочешь?
- До окончания операции вы поступаете в распоряжение моей поисковой группы, – объявил Гранада. – А вашу роль в исчезновении нашего дипломата выяснят потом.
- А не пошёл бы ты… - обозлился Легат. Из кузова грузовика как раз появились его парни. Ручные пулемёты и автоматы в их руках свели на нет первоначальное преимущество американцев. Понимая, что за время службы американцы могли немного научиться понимать по-русски, Легат коротко обратился к своим на дикой смеси старославянского и блатного, который понятен любому русскому, но который никогда не сможет понять иностранец. Смысл был в том, чтобы подчинённые были готовы стрелять по его команде.
И всё же Стас предпочёл бы решить дело миром:
- Послушай, сержант, давай обойдёмся без стрельбы. Я даже поделюсь с вами канистрой бензина, чтобы вы смогли добраться до своего посольства, только найдите тачку с менее прожорливым движком.
Вместо ответа американцы угрожающе подняли оружие. С их стороны понеслись «fuck» и «shit» для поддержания собственного боевого духа, наши в ответ тоже привычно матерились и щёлкали затворами, зазора для дипломатии в этом агрессивном гвалте не осталось. Между тем перестрелка на столь короткой дистанции не сулила ничего хорошего обеим сторонам.
Внезапно подчинённый Гранады указал рукой в сторону и радостно воскликнул:
- Вон она, миссис Хаспел!
Со стороны павильона метро к ним медленно приближалась, подволакивая ноги, одинокая фигура. По её ковыляющей сомнамбулической походке Стас сразу понял, что почтенная американская леди сильно не в себе.
- Не подходите к ней, она заражена! – предупредил он. Только морпехи уже поспешила на выручку высокопоставленной старухе, тем более что и со стороны расположенного рядом ресторана Макдоналдс и со стороны китайского ресторана выползала очень охочая до человечинки публика. Морпехи спешили эвакуировать свою дипломатшу.
Стас видел, что зомби берут их в кольцо, и велел своим парням возвращаться в машину и готовиться к прорыву. Американцы пусть сами позаботятся о себе, раз не слушают добрых советов.
Впрочем, коллеги-спецназовцы действовали достаточно профессионально и хладнокровно: пока американский мастер-сержант разряжал в «ходячих» свой самозарядный кольт, его подчинённый выдвинулся к советнице по культуре, чтобы вывести её из-под опасности. Но стоило рядовому Нильсену приблизиться, как старуха очень резво запрыгнула на здоровяка, крепко обхватила его ногами и руками и вцепилась пастью в лицо. Здоровенный бугай выронил штурмовую винтовку, его замотало из стороны в сторону. Бедняга даже кричать не мог, так как старая ведьма своими окрепшими зубами вгрызалась ему в губы и рот, спеша добраться до нежного языка. Было слышно, как рядовой Нильсен жалобно мычит, словно бычок, которого на бойне живьём подвешивают на крюк в ожидании забоя. Мастер-сержант стоял в полной растерянности, не зная, куда ему бежать и что делать дальше.
Стас схватил его за куртку и потащил за собой:
- Надо отходить! Им уже не поможешь.
Через десять минут, когда опасность миновала, на честного вояку навалилось раскаяние:
- Я получил приказ доставить миссис Хаспел в посольство живой или мёртвой. А я вместо того, чтобы исполнить свой долг, потерял рядового Нильсена, - сокрушался мастер-сержант. - У меня «Пурпурное сердце» - за Ирак! Я должен вернуться за ними!
На это Стас ткнул себя пальцем в грудь:
- А у меня вот тут сидит осколок от вашей американской авиабомбы - за Сирию, от чего я звеню каждый раз, когда прохожу рамку металлодетектора в аэропорту. И тем не менее, я не вернусь туда ни за какие коврижки.
- Потому что вы были наёмник, - заносчиво определил разницу между ними Гранада.
- А ты догадливый, - зло, сквозь зубы, усмехнулся Стас и похлопал здоровой рукой коллегу по плечу:
- Лучше радуйся, америкос, что мы не перестреляли друг друга, а то лежать бы тебе под стандартным крестом на вашем Арлингтонском кладбище. Впрочем, вряд ли от тебя осталось бы что-то для похорон, учитывая гастрономические пристрастия этой публики. А так ещё побегаем.
Однако долго «бегать» всё никак не получалось, то и дело возникала потребность в остановке. На этот раз они встали из-за возникших технических проблем.
…Из-под машины водитель вылез белее снега. Стас примерно представлял, что он мог там увидеть, ведь им пришлось выезжать из передряги прямо по людям.
В это время американец связывался с кем-то по своей портативной рации или спутниковому телефону. Эта навороченная штука сразу заинтересовала Легата. Нельзя было не отметить, что эти штатовцы отлично экипируют своих солдат…
Ещё в кабине по пути сюда Гранада, заметив кровь на забинтованной руке Стаса, извлёк из своего тактического рюкзака и предложил Легату небольшую сумочку-косметичку с полным медицинским набором военнослужащего, в котором умещались готовые к применению ампулы-шприцы, быстрорастворимые таблетки, перевязочные пакеты, пластыри - на случай любого ранения, болезни или травмы, вплоть до обыкновенной мозоли. Их Пентагон даже презервативы заботливо вложил в медицинскую укладку! Но больше всего обрадовал перевязочный пакет. Такая себе аккуратненькая картонная коробка из двух частей, где всё завёрнуто, зашито и прошито. Внутрь неё очень кстати оказалось вложено кровеостанавливающее средство Celox. Стас уже пользовался таким и знал, что это за отличная штука. Активный природный компонент в нём действительно работал очень эффективно: препарат быстро сформировал тромб и кровоточить стало меньше.
Закончив говорить с кем-то по своей «радиорубке», американец вернулся к машине, он был чем-то озабочен, однако промолчал. Стас собирался поблагодарить коллегу за аптечку, но видя, в каком он состоянии, решил сделать это как-нибудь в другой раз. Лезть кому бы то ни было в душу с расспросами было не в его правилах. К тому же через минуту к Легату подошёл совершенно вымотанный водитель и сообщил:
- Можем ехать.
Глава 57
Маргарита Павловна Козырева никак не могла понять, что происходит. Почему, зачем(!) ещё недавно такой обходительный и преданный личный психолог её мужа, душит её девочку кожаным ошейником?! И если даже сорокалетняя женщина была потрясена зловещей переменой в знакомом, то что уж говорить о четырнадцатилетнем домашнем ребёнке! Совсем растерявшаяся и побледневшая Дашенька, словно доверчивый Бэмби, своими огромными доверчивыми глазищами таращилась на доброго дядю Альберта, который зачем-то делал ей больно… Впрочем, в планы астролога-психолога не входило никого убивать.
- Я знаю, вирус прибыл к нам из космоса, - важно заявил одуванчикоподобный коротышка, который в этот момент явно мнил себя новым Мессией. - Его послал внеземной разум! У меня был контакт с ним… После этого я предсказал гибель человечества. Это было ещё в 2017 году. – Слова астролога могли бы показаться бредом сумасшедшего, но он произносил их с такой убеждённостью, что у Маргариты Павловны только глаза делались всё больше и больше от изумления, став в итоге по чайному блюдцу.
– У меня большие статистические данные о том, кто готовил пришествие на Москву апокалипсиса! – продолжал откровенничать Бетхудов. - Мне даже известно, где находится их мозговой центр! Они обосновались в Сити!
Бетхудов торжественно ткнул пальцем в Дашу:
- Если они появятся, я отдам им дочь президента этой страны и тем заслужу их доверие. Этой мой шанс!
***
Влад сердцем чувствовал, что Марго и Даша живы. Возможно, при падении вертолёта они получили ушибы, но не более того, и он не собирался сидеть сложа руки, ожидая пока кто-то другой найдёт их и спасёт.
Но по лицу начальника своей охраны Владислав Викторович Козырев видел, что тот предпочёл бы никуда не ехать. Как никак за высокими стенами последней в Европе действующей крепости они в гораздо большей безопасности, чем на городских улицах. Да ещё какой крепости – цитадели! Благодаря надёжному гарнизону из военнослужащих кремлёвского полка и отборных сотрудников 9-го управления ФСБ они могли бы спокойно переждать, пока ситуация не прояснится и можно будет безопасно эвакуироваться. Но Президент не мог отсиживаться за высокими стенами, пока судьба его жены и дочери остаётся неизвестной. И генералу Хромову ничего не оставалось, как выполнять его приказы.
Кремль они покинули небольшим конвоем из двух бронеавтомобилей «Тигр». Выехали как обычно через Спасские ворота, пересекли Красную площадь и углубились в город. Без прикрытия со стороны военных и серьёзной разведки, это была авантюра. Козырев и сам это понимал. И постоянно жевал шоколадные батончики: ему всегда требовалось много сладкого, когда нужно было успокоить взвинченные нервы. Ребята тоже наверняка на взводе, только скрывают…
Даже не видя лица сидящего перед ним своего главного телохранителя, Владислав Козырев без труда, только по его затылку, читал все мысли Хромова. Старый служака не привык оспаривать приказы. К тому же он признавал за ним, как за своим начальником, большой ум и массу других достоинств. Всё-таки он Президент великой державы. Историческая личность... «И всё же, каждый в этой жизни должен заниматься своим делом, - наверняка мог бы сказать ему Захар. - Потому что если неспециалист начинает на эмоциях принимать рискованные решения, - не обладая нужным опытом и не умея увидеть наперёд всю картину происходящего, - то быть беде».
«Конечно, Хромов прав, - мысленно признавал Козырев. - Он и его люди служат мне не за высокие оклады, а из личной преданности, и в другой бы ситуации я бы прислушался к мнению «деда». Но сейчас я должен в первую очередь думать о своих девочках». И в то же время Козырев полностью доверял свите, с которой рискнул пуститься в крайне опасное путешествие через охваченный хаосом город. Они пойдут за ним до конца, даже по дороге на тот свет, к берегу Стикса, и будут сопровождать его к лодке Харона. Так ему верилось…
Между тем, по ходу движения, Козырев заметил в окно машины, что за домами в районе Арбатской площади что-то полыхает. Зарево было такое, словно горит целый квартал.
Захар оказался уже в курсе происходящего и равнодушно ответил, что огнём охвачен Музей изобразительных искусств имени Пушкина и прилегающие старые особняки, но к счастью к комплексу зданий Генштаба огонь не допустили.
- Там же тысячи драгоценных картин! – ужаснулся Козырев. На что охранник невозмутимо заметил, что сейчас людей надо жалеть, а не старые холсты.
Глава 58
Президент не узнавал знакомых улиц. Любимый им город стал чужим и враждебным. Ни приветливых рекламных огней, ни весёлых компаний. Как будто Москва обезлюдела, и остались лишь покинутые всеми каменные коробки. Впрочем, это не так. Периодически свет фар выхватывал из мрака то, во что превратились приветливые жизнелюбивые москвичи. Эпидемия. Всё происходило с поразительной быстротой! Слишком быстро! Огромное могущественное государство вместе с его армией и силовыми структурами оказалось бессильно предотвратить масштабную трагедию в самом своём сердце...
Впрочем, настолько ли оно теперь могущественное? По автомобильному радиоприёмнику передавали свежие новости. Британское ВВС сообщало, что вышедший час назад в телеэфир Премьер-министра России Денис Андреевич Менялов обратился к москвичам и к нации из резервного телецентра с заявлением о том, что он оперативно вступил в должность главы государства в связи с трагической гибелью Президента Козырева. Таким образом управление страной и всем государственным аппаратом не потеряно. Тем не менее, по сообщению всё того же британского информагентства парламенты Чеченской республики и Татарстана дружно проголосовали за выход из состава Российской федерации. На очереди Екатеринбург-Урал, а далее может последовать цепная реакция из парадов суверенитетов.
И отвечать за распад державы перед историей действующему президенту, то есть ему!.. Одного Козырев пока не мог понять: где он совершил ошибку, в чём был стратегический просчёт?! Ясно лишь, что приемнику со всем этим не справиться. Назначенный им премьером в качестве технического «запасного президента» друг детства Денис Менялов конечно не тот человек, чтобы справиться с такой махиной в критической ситуации. «Друля» по жизни всегда был ведомым, а в такой критической ситуации нужен настоящий лидер с сильными характером, обладающий бойцовскими качествами и авторитетом.
«Ну ничего, ещё не вечер!»- Козырев постарался убедить себя в том, что пока ничего непоправимого не произошло. – Я жив и остаюсь главой огромной державы! Скоро я железной рукой наведу порядок в стране, и если потребуется - откручу головы сепаратистам».
Сделанная на заказ бормашина слегка покачивалась на мощных рессорах, страшно уставший за последние сутки Козырев убаюкивал себя мыслью о том, что всё ещё может кончиться хорошо. Он прикрыл глаза, поудобнее устроил голову на спинке кресла, потёр лоб, борясь с вдруг навалившейся дремотой. Тяготило и не давало хотя бы на пару минут провалиться в освежающий сон лишь то, что пока он практически ничем не может помочь десяткам тысяч заболевших москвичей, а также тем пока ещё здоровым людям, которые не по своей воле остались в городе и наверняка испытывают большие лишения в связи с прекращением нормального снабжения столицы.
- Вот, что, Захар, свяжись-ка по спецсвязи с министром по чрезвычайным ситуациям: пусть они хотя бы начнут сбрасывать нуждающимся тёплые одеяла и армейские пайки, - распорядился Козырев для очистки совести.
- Вы забыли, шеф: официально вы числитесь погибшим, - окончательно вернул Козырева на грешную землю шеф его охраны. – Строго говоря, теперь вы обыкновенное частное лицо.
Полученная пилюля вышла горькой, и Владислав Козырев надолго мрачно замкнулся в себе.
…При съезде с Садового кольца путь президентскому кортежу преградило скопление заражённых: едва повернули, как увидели целую толпу одичалых. Объезжать было долго, да и не факт, что где-нибудь в другом месте они снова не упрутся в живую преграду. Между тем в двух броневиках сидела дюжина вооружённых до зубов профессионалов. Немалая сила. А на случай если что-то вдруг пойдёт не так, в багажном отделении каждого «Тигра» припасено тяжелое вооружение, вплоть до автоматических гранатомётов АГС-30 и ручных огнемётов. Но скорей всего достаточно будет и пулемётов – крупнокалиберных «Кордов» и «Печенегов». Привести их в боевое состояние — дело секунд.
Но главному пассажиру идея категорически не понравилась:
- Они все мои избиратели! Граждане России! – возмутился Президент. – Разве они виноваты, что заболели?!
- Тогда, может, Владислав Викторович, вы желаете пообщаться со своими избирателями вживую? - осведомился Хромов с плохо скрываемым сарказмом. – Думаю, им понравится живой президент.
Впервые за всё время совместной работы генерал позволил себе непочтительную реплику. Но видно и у старого солдата есть нервы, и они не из стали.
Впрочем, у них обоих характер не сахар. Назло своему телохранителю Козырев захватил плащ и распахнул тяжёлую бронированную дверь, собираясь выйти.
- Владислав Викторович, просим вас: не делайте этого! – в последний момент остановил его один из охранников, молодой парень из новеньких. – Там только смерть. Я знаю. Я уже сталкивался с ними… Они другие – чужие. Слова тут бесполезны, они способны только убивать. Но даже если всё ограничится лишь одним укусом, пути назад для пострадавшего уже не будет.
Искренний тон молодого офицера смутил президента. Загвоздка лишь в том, что сразу вернуться обратно на своё место Козыреву мешала гордость. Он ведь не впечатлительная барышня, чтобы ежеминутно менять принятое решение…
Пока он размышлял, как ему сохранить лицо, из небольшого магазинчика, расположенного как раз с его стороны машины появился некто. Странная фигура, в которой было что-то очень, очень неправильное. Неправильное в походке, неправильное…во всём неправильное, это невозможно было сразу объяснить себе. Владислав Козырев впервые воочию наблюдал переродившегося человека так близко: между ними больше не было барьера из листа брони или стекла. И слова молодого офицера из его охраны начинали обретать совершенно иной убедительный смысл. И благоразумие взяло в нём верх: прежде чем мытарь добрался до него, политик вернулся в машину и поспешно закрыл за собой дверь. Однако живой мертвец приник бледным лицом к окну машины, он пытался укусить скрывшегося внутри человека даже через многослойное пуленепробиваемое стекло. На глазах Козырева изначально тусклый, безразличный взгляд странных светящихся глаз существа наполнялся беспредельной ненавистью и голодной яростью, зубы его скребли и царапали в каких-то сантиметрах от лица Влада, отчего у президента похолодели ноги и неприятно заныло внизу живота. Чтобы скрыть от сидящих рядом спутников дрожь в руках и ногах, охраняемый пассажир сцепил их в замок. И порадовался, что он в отлично защищённой бронекапсуле, в полной безопасности.
Вдруг что-то ударило в противоположный борт бронеавтомобиля. Это произошло так неожиданно, что водитель подскочил на месте и выматерился вслух. Прямо возле противоположного окна появился второй зомби. В одежде пропитанной кровью. Откуда столько крови? Бледное до синевы лицо, блёклые бельма мёртвых глаз… И только зрачки мерцают неоном. Очень страшные глаза. Будто сама смерть на тебя уставилась. Теперь, наверное, не у одного лишь Козырева мороз пошёл волной от затылка до самой задницы, сменяясь жаром.
- Блин, у него же горло разорвано… - поразился сидящий ближе всех ко второму пришельцу боец. - Вероятно свои же покусали.
- А ты опусти стекло, Колян, может глазастый тебе что-то сказать хочет, или прикурить попросит! - нашёл в себе силы подколоть товарища один из парней.
Козырев вместе со всеми нервно рассмеялся, про себя радуясь, что особый броневик не оборудован электроподъёмниками стёкол.
- Что будем делать? – обратился к шефу Хромов.
- Общение с народом отменяется, – косвенно признал свою неправоту Президент.
Врубив заднюю передачу, водитель нажал на газ, многотонный «Тигр» дёрнулся и откатился на сотню метров назад. Теперь передняя передача, быстрый разворот и только эти кошмарики их и видели!
Долго ехали в полном молчании. Козыреву было неприятно, что он так подставился перед охраной и выглядит в их глазах не в лучшем свете.
Хромов первым разрядил обстановку, обернувшись:
- Я вас понимаю, шеф. Но и вы должны понимать, что мы на службе. Я свою работу хорошо знаю, права на ошибку у нас нет. Так что пусть каждый имеет возможность хорошо делать свою работу.
Козырев смотрел на говорящего с ним начальника своей охраны – на его сильный подбородок, клином выдающийся крепкий нос, чуть искривленный от перелома, и напоминающий крепкий клюв. У Хромова была гордая посадка головы, он выглядел состарившимся орлом, многоопытным и трёпанным в битвах.
- Ладно, Дед, я кажется погорячился, - признал Козырев.
- Надо было вам своего пресс-секретаря им предложить вместо себя, - посетовал Хромов – Он бы их уболтал.
Подчинённые генерала едва не прыснули со смеху, но в присутствии президента позволить себе такого, конечно, не смели. Зато их шеф продолжал подковыривать Козырева, прячась под напускной серьёзностью:
- А кстати, босс, почему вы его отпустили? Ведь вы так цените нашего гламурного говоруна, который всегда и по любому поводу знает, что сказать журналистам от вашего имени. И так всё это съедобно подаёт благодаря своей телегеничности и красноречию, что помимо воли всему начинаешь верить… Разбавил бы нашу брутальную компанию солдафонов собой неотразимым.
Наигранный долгий вздох Захара ещё больше развеселил парней, которые заёрзали на своих местах, отчаянно сражаясь с приступом хохота.
- Это в мирной армии угодливый ординарец цениться дороже боевого командира, а теперь тенденция другая, однако, - в том же духе ответил Захару Козырев. Оба рассмеялись. Инцидент можно было считать исчерпанным.
Глава 59
Впереди на дороге возник затор из сбившихся в кучу тел. В свете фар видны синюшные, искажённые злобой лица, тянущиеся к ним руки. Некоторые выглядели так…будто только что выбрались из могил. Многие перемазаны кровью. Капитан Василий Сенин невольно подумал, что некоторые из этих бывших людей, должно быть недавно прикончили в своих домах и во дворах кого-то из бывших соседей, друзей или даже родственников. Такова была новая реальность, и к ней пора уж привыкнуть, чтобы действовать жёстко, сообразно обстоятельствам. А напуганный водитель автобуса так некстати запаниковал и вместо того, чтобы сильней надавить педаль газа, зачем-то нажал на тормоз! Толпа с рёвом бросилась к ним. Их мутные глаза горели как алмазы.
- Да очнись же ты! – пытался по-всякому вывести водителя из состояния ступора Вас Вас. - Они же нас живьём сожрут, если не прорвёмся! Приказываю ехать вперёд на максимальной скорости!
Но ни уговоры, ни угрозы не помогали. Бедняга словно окостенел. Остановившимся взглядом расширенных глаз он взирал на приближающуюся живую лавину, судорожно вцепившись в руль. Капитан сам резко переключил скорость и своей ногой надавил на стоящий на педали газа ботинок водителя. Тяжёлая машина дёрнулась и медленно пошла в разгон, по ветровому стеклу забарабанили руки, но Сенин заставлял себя не обращать внимание на хруст костей под колёсами, и продолжал убеждать водителя, что только движение означает для них жизнь.
Непонятный переполох в конце салона потребовал вмешательства немолодого офицера. Пришлось Вас Васу оставить водителя, который немного пришёл в себя, и поспешить на другой конец автобуса. Там творилось что-то из ряда вон выходящее, потому что навстречу Сенину по проходу рвались соскочившие со своих мест люди. Все были страшно взволнованы и перепуганы. Приходилось буквально продираться через паникующих. Свет в салоне давно погасили по его же приказу, всё что капитан мог разглядеть через головы и плечи толпящихся в проходе пассажиров, это то, что там впереди два человека с рёвом катаются по проходу, остервенело убивают друг друга, издавая страшные животные звуки. И один из них уже одерживал верх. «Вероятно кто-то из одержимых сумел снаружи проникнуть в салон через разбитое окно, - решил Вас Вас. - Но где санинструктор прапорщик Нифонтова?». – Сенин с тревогой искал глазами подчинённую. В последний раз, когда он её видел, молодая военврач делала отчаянные попытки спасти умирающую от сердечного приступа пожилую пассажирку.
Тяжелый глухой стук кулаков звучал совсем рядом, он перешел в хруст ломающейся кости. А капитан всё никак не мог пробиться на помощь кому-то из сослуживцев. Впрочем, санинструктора есть кому защитить. Одним из дерущихся несомненно был его солдат, ефрейтор Коромыслов. Тоже резервист. Крепкий мужик из Люберец. Автослесарь по профессии, он с молодости регулярно посещал «качалку». Такой и себя в обиду не даст и за женщину постоять сумеет.
Наконец выглянувшая из-за облаков луна осветила лицо победителя, и Сенин с содроганием обнаружила, что победителем в схватке оказался не Коромыслов. Что-то тяжёлое в руке озверевшего существа вновь и вновь обрушивалось на голову солдата, а Вас Вас, потрясенный и скованный ужасом, не мог двинуться с места. Он даже забыл, что на шее у него висит автомат. В тусклом свете Сенин с ужасом узнал только что умиравшую женщину. К пожилой «покойнице» не просто вернулись силы, она сумела подмять под себя крупного здоровяка Коромыслова, и с поразительной быстротой добивала фотоаппаратом молодого солдата. Когда из расколотой головы брызнул мозг, старуха издала вопль радостного торжества и жадно припала ртом к дыре в черепе. Чуть подалее лежала с перегрызенным горлом санинструктор Нифонтова.
Господи! Автобус снова почему-то начал замедляться, стих гул двигателя, ещё некоторое время тяжёлая машина продолжала катиться по инерции, затем окончательно встала. Теперь всё кончено. Вас Вас вспомнил о спящей рядом с водителем девочке. Но стоило мужчине повернуться, как кто-то очень прыткий сзади наскочил на капитана, схватил его крючковатыми пальцами за горло и начал душить, одновременно пытаясь прокусить офицеру череп на затылке. Перед глазами потемнело от боли и недостатка воздуха. Капитан попытался вырваться, но хватка у нападавшего оказалось железной. Так - с наездником на спине – он всё равно продолжал продвигаться по проходу, потому что счёт уже шёл на секунды. И вдруг мельком увидел лицо «седока». Снова свихнувшаяся старуха! Мало ей двоих убитых, так она взялась за него!
- Опомнитесь! Вы же почтенная мать семейства! - попытался образумить больную Сенин. В ответ ведьма что-то весело верещала и не оставляла попыток прокусить ему череп.
Между тем в переднюю часть салона с победоносным воем, отпихивая друг друга и стремясь раньше других добраться до кричащего и трепыхающегося мяса, ворвались сразу с десяток упырей. Вас Васу показалось, что в возникшей давке и хаосе, он всё же увидел, как один из зомби с мертвенно-бледным одутловатым лицом, черты которого искажало глубокое безумие и смертельная мука, схватил девочку и потащил обратно к выходу, отбивая попытки других одичалых вырвать у него добычу или хотя бы оторвать от неё какую-то часть. «Папа! Папа!» – эти крики рвали учителю в погонах сердце. Вас Вас отчаянно пытался прорваться к беззащитному ребёнку, но на его спине продолжала сидеть прилипчивая старуха! Через мгновение мерзкий оборотень утащил девочку в темноту улицы. Вас Вас закричал от ужаса и гнева, от него словно оторвали собственного ребёнка. Никогда в жизни не ударивший человека в лицо, тонкий интеллигент без колебаний начал наносить удары в ненавистные глаза, оскаленную пасть, и сумел сбросить с себя наездницу.
Затем он высадил прикладом автомата ближайшее стекло и спрыгнул с высоты нескольких метров. При приземлении внутренности пронзила адская боль, словно раскаленных прутом проткнули кишки. Капитан охнул, подхватил брюхо рукой и всё равно заковылял на жалобный крик ребёнка.
Всё пространство вокруг кишело хищными силуэтами. Их были сотни. Основная масса столпилась у передней двери автобуса, голодных упырей тянуло туда как магнитом. Оттуда неслись вопли и рык.
А вот и по его душу! Навстречу капитану направлялись сразу двое - с безумными глазами и оскаленными пастями. Сенин принялся судорожно дёргать затвор автомата, а затем всаживать очередь за очередью в неубиваемые тела. Всё без толку! С таким же успехом можно было вбивать пули в стену. Вас Вас вдруг ясно понял, что сейчас умрёт. Смерть приближалась к нему огромными скачками, а он ничего не мог поделать.
Но чуть раньше, чем двое оборотней добрались до него, из окна автобуса выпал какой-то мужчина, бедняга упал аккурат перед капитаном и пара хищников переключилась на него. Всё происходило в полуметре от Сенина при ярком свете луны. Один людоед в форме офицера дорожной полиции вцепился в плечо жертве. Другой – в кепке и куртке - крепко держал пассажира за волосы и руку, он дёргал добычу у конкурента и судорожными глотательными движениями пытался сожрать с ходу выхваченный из шеи дичи кусок. Фонтан крови брызгал во все стороны, тело несчастного сотрясали конвульсии, из его раззявленного рта вырывался хрип, в полуприкрытых глазах несчастного ещё теплилась жизнь. Капитану стало плохо, накатила тошнота. Вас Вас вдруг понял, что уже неспособен никого защитить. Хотелось просто развернуться и броситься наутёк, подальше от автобуса, от страшного пиршества! И бежать, бежать, бежать, пока будет хватать сил. Но в этот момент кто-то тронул капитана за плечо. Рядом оказался старший сержант Иванов-Доброхотов, в руках у лихого вояки была сумка с ручными гранатами, которую они прихватили на базе.
- Я не хочу, чтобы они всех превратились в зомби! – пыжась, словно он был контужен, странным чужим голосом заорал сержант, кивая на разбитое окно. Намерение его было понятно: закинуть сумку в салон автобуса, избавив несчастных пассажиров от участи бедняги, которого с остервенением разрывали на части два не обращающих на них пока никакого внимания бывших человека.
- Я запрещаю! – вырвалось у Сенина.
Совсем рядом раздался пронзительный крик Вики. Здоровенный мордастым мужик, человек-глыба, с взлохмаченной шевелюрой, держал перед собой барахтающуюся на весу девочку за ножку, словно цыпленка. Вас Вас почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Осатанев от ярости, он бросился в сторону великана в оранжевом рабочем жилете, на боку которого болталась пристёгнутая к ремню сумка с инструментами и белая строительная каска. Подскочив, Сенин с размаху нанёс ему сильнейший удар прикладом, для этого капитан ухватил свой старенький «Калашников» обеими руками за ствол и воспользовался им как дубиной. Однако приклад автомата с глухим стуком отскочил от черепа перерожденца, словно каска была у него не на ремне, а на голове. Не выпуская девочку, кудлатый здоровяк медленно повернулся к Сенину, посмотрел мутно и угрюмо своими жуткими глазами, отливающими синим блеском. Свободной рукой он попытался схватить заступника, но немолодой уже капитан всё же успел отскочить и нанёс новый удар. Он работал как молотобоец: раз за разом уворачивался и снова с остервенением обрушивал дубину на череп зомби. Но убийственные удары не приносили никаких результатов — враг продолжал упорно стоять, словно череп его был из чугуна.
А ведь в фильмах про зомби герои с такой лёгкостью крушат им головы всем, что под руку попадётся! Но как в кино никак не получалось, хотя капитан очень старался сбить с ног здоровяка. Лишь после каждого удара по взбухшим венам на висках и шее мутанта пульсировала просвечивающая даже сквозь кожу голубая жидкость. Неуязвимость инфицированных изумляла: грудь и живот бывшего работяги были в дырках – в него уже стреляли, но это никак не отразилось на его способности нападать и убивать. И судя по всему учителю музыки в военной форме тоже недолго осталось размахивать автоматом перед его налитыми прожигающей ненавистью глазами. Приклад Калашникова треснул, да и силы уже немолодого мужчины были на исходе.
Но снова вмешался случай: из мрака прямо на них выскочила насмерть перепуганная пассажирка с большим красным чемоданом в руках, который она прижимала к груди как величайшую ценность. Буквально врезавшись в перепачканного кровью строителя, женщина заполошным голосом завопила «Ой! Мамочки!» и в ужасе зажмурилась. Ее появление и истошные крики отвлекли внимание чудовища, он выпустил Вику, сгрёб дамочку вместе с её чемоданом в охапку и поволок в тёмноту, где ему никто не помешает...
Сенин почувствовал нечеловеческую усталость и опустился на землю. Уже поднявшаяся на ноги потрясенная Вика стояла с широко раскрытыми от ужаса глазами и молча наблюдала за жутким побоищем вокруг. От такого зрелища легко было свихнуться даже взрослому!
Но тут Сенин вспомнил, что бедняжка ничего не видит, и впервые порадовался этому: «Это даже хорошо, что от переживаний ребёнок временно ослеп. Хоть это и дико звучит. Но иначе она бы точно, не в силах вынести жестокости открывшегося ей зрелища, уже сошла с ума».
- Ты цела? - с трудом выдохнув, спросил Вас Вас и попытался расправить согбенные плечи.
Вика подошла к нему на голос и обняла за шею:
- Да, папочка, ты успел вовремя. Этот дядя зачем-то поднял меня за ногу вниз головой.
Она назвала его папой! Сенин растерялся, не зная, как ему реагировать на ошибку ребёнка. Девочка подняла на него свои пушистые ресницы и посмотрела огромными глазами, будто видела его лицо. «Сказать ей сейчас правду?.. Нет. Ведь это значит снова безжалостно причинить ей боль и возможно даже лишить воли к жизни, – лихорадочно соображал мужчина. На время забыв о том ужасе, что твориться вокруг. - Стоит мне произнести: «Ты ошиблась, я не твой папочка», и она сползёт на землю в обморочном состоянии или начнёт биться в истерике. Так что пока побуду её отцом, а потом Бог даст отыщутся её настоящие родители».
- Ты на него не обижайся, он просто болен, - сквозь тяжёлую одышку с ещё большей нежностью принялся утешать он ребёнка. Вика продолжала обнимать его всё крепче.
– А теперь нам надо идти – мужчина поднялся, взял девочку за руку, которая буквально утонула в его огромной ладони, и повёл за собой в поисках укрытия.
Но вскоре за спиной у них послышались шаркающие шаги. Вас Вас тревожно оглянулся: за ними всё-таки увязались! Он насчитал четыре зловещие фигуры. Преследователи не отставали, двигаясь всё быстрее и быстрее. Со слепой девочкой ему не убежать. Несколько раз она спотыкалась, падала и сдирала кожу на коленках. Надо скорее подхватить её на руки и бежать, но он уже не молод, чтобы состязаться с четырьмя одержимыми, у которых вместо крови в жилах пульсирует гремучая смесь, превращающая обычного человека в быстрого и сильного зверя… А главное - проклятая боль в животе!.. Остаётся забраться под ближайшую машину и будь, что будет!
…Хриплое дыхание и тяжёлые шаги преследователей слышались всё ближе и ближе. Вас Вас запоздало сообразил, что щель, в которую они забились, будет для них слишком ненадежным укрытием, ведь эти инфицированные, как псы, - отыщут их по запаху крови из разбитых Викиных коленок. Что же делать?!
Какая-то женщина неподалёку завыла от ужаса. Сенин осторожно высунулся из-под машины. Мимо них как раз пробегала та самая обаятельная поэтесса с милой фамилией Бабушкина, которую он в последний их разговор зачем-то лживо обнадёжил. Моложавая пенсионерка в своей нелепой здесь кепочке, сумела выбраться из автобуса и тоже искала, куда ей спрятаться. Она металась, словно перепуганная лань, причитала: «Ой мамочки, ой мамочки, что же это!», и подвывала от ужаса. Вас Вас собрался было позвать знакомую, однако её уже заметили…
Бабушкина вскрикнула от ужаса и пробежала дальше по улице, а следом за ней и те четверо. Ва Вас ничем не мог ей помочь. Пришлось оставить прекрасную женщину наедине с судьбой. Он мог лишь от бессилия скрипеть зубами и утешать себя, что дрожит не за собственную шкуру, а спасает ребёнка.
Снова неподалёку загудел мотор: там, в сотне шагов от них бешено метались из стороны в сторону лучи фар автобуса. Водитель либо окончательно сошёл с ума, либо его пожирали живьём… Раздался оглушительный хлопок и автобус вспыхнул. Через полминуты сдетонировал бензобак и старенькая машина превратилась в огромный погребальный костёр. Даже с расстояния в сто шагов Сенин чувствовал сильный жар. Ещё мучительней было слышать крики оставшихся внутри людей.
Глава 60
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
Последнее слово на совещании с военными оставалось за президентом Джеком Джокердом, именно ему, как Главкому вооружённых сил США, предстояло решать: применять силу или же сделать ставку на менее радикальные методы решения проблемы.
Между тем, хозяин Белого дома продолжал вести пустую болтовню, будто не замечая раздражения его нерешительностью генералов. Почти все они были единодушны в своём желании поскорей разбомбить осиное гнездо опасной заразы, откуда, по их мнению, исходит прямая угроза Соединённым Штатам. А Президент всё ходил вокруг да около, не говоря им ни «да» ни «нет»!
Но бесконечно забалтывать проблему даже у такого, - в совершенстве овладевшего искусством демагогии, - политика, всё равно бы не вышло - ситуация была не та. Выслушивая витиеватое словоблудие президента о том, что Америка при его администрации, словно боксёр-чемпион, вошла в свою лучшую боевую форму, и в любом случае достаточно сильна, чтобы в нужный момент решить все проблемы с русскими, военные теряли терпение. Его трёп вызывал на лицах генералов всё более откровенное презрение.
Надо было на что-то решаться, или хотя бы убедить соратников в своей решительности. И Джокерд велел связать его по секретному проводу с русским министром обороны маршалом Сергеем Шмаго, как с единственным на данный момент человеком в России, обладающим реальной властью.
- Привет, Серж, это Джек! - неформально начал разговор Джокерд, пытаясь разыгрывать из себя искреннего друга. - Прежде всего прими наши соболезнования из-за трагической гибели вашего президента. Он был настоящий крутой парень. Я его всегда уважал. В последнее время я делал всё, чтобы поладить с ним и с Россией, хотя сам знаешь, что у нас тут в Сенате и Конгрессе полно засранцев, которые постоянно пытаются обвинить меня в сговоре с вами ещё со времён президентских выборов. Лишь из-за них я до сих пор не могу отменить санкции против вас.
- Благодарим за соболезнования, господин президент, - сдержанно ответил через переводчика Шмаго.
Можно было переходить к сути дела, и Джокерд постарался за добродушной иронией скрыть своё волнение:
- Послушай, Серж, здесь у меня в кабинете собрались все наши ковбои из Пентагона. Ты, конечно, понимаешь, что нас беспокоит.
- Думаю, причина для беспокойства у нас теперь одна, - заверил русский министр.
- О, кей. Вы можете в ближайшие сутки сами разобраться с очагом заразы?
- Пока мы выясняем все детали, - последовал уклончивый ответ старого маршала.
- Мы хотим вам помочь в вашей беде. К тому же не стану скрывать, мы очень обеспокоены безопасностью наших союзников в Европе и в Центральной Азии.
- Им нечего опасаться, уверен, что в конечном итоге мы сами справимся, – заверил Шмаго. – Российская армия теперь очень сильна, и мы не испытываем ни в чём недостатка.
- Вы должны надавить на него! – едва слышно двигая губами и активно помогая себе жестами, потребовал от президента адмирал Уильям Дон Лехи. - Пусть тогда действуют решительно и без промедления, если не хотят, чтобы мы за них выполнили всю грязную работу.
Джек покосился на Лехи: жёсткое, обветренное океанскими ветрами лицо с сильной челюстью, почти без губ и взглядом охотящейся тигровой акулы, выражало абсолютную бескомпромиссную решимость.
«Как у этих вояк всё просто!» – с досадой подумал Джокерд, однако едва заметно кивнул сурово настроенному моряку.
Президент Джокерд, которому было поручено поставить русских перед фактом готовящейся в отношении их столицы ядерной атаки, был поставлен перед труднейшим выбором. Он должен либо убедить русских от лица всех собравшихся в совещательной комнате принять их план, либо быть обвинённым своими соратниками, и в конечном итоге всей Америкой, в преступной слабости перед лицом серьёзной угрозы. Вероятно, самой серьёзной после нападения японцев на Пёрл-Харбор. Ну, или во всяком случае, после воздушной атаки террористов-смертников на башни Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 года.
Вот только в ответ Шмаго вполне может пригрозить вконец обнаглевшим американцам показать им их русскую ядерную Кузькину мать, если они только посмеют применить оружие против его столицы. И что тогда ему делать? Проявлять упорство и тем самым вести дело к развязыванию Третьей мировой войны?
С другой стороны, Джокерд вполне отдавал себе отчёт в том, что в случае неудачи этого разговора, ястребы из Пентагона истолкуют его поведение однозначно - как проявление слабости. И начнут большую бузу, вплоть до поднятия вопроса о неспособности президента полноценно исполнять функции Верховного главнокомандующего вооружёнными силами США. А это импичмент! Тем не менее, Джек выглядел невозмутимым и даже вальяжным:
- У нас есть конкретный план, Серж, как помочь вам решить проблему – сообщил он, не меняя уверенного выражения лица и продолжая расслабленно полулежать в кресле. - И мы надеемся на ваше понимание и содействие, потому что ситуация беспрецедентная.
- Любой военный план погибает при первом же столкновении с противником, – с военной прямотой напомнил русский генерал. Это прозвучало недвусмысленно, - как угроза, и Джокерд решил взять тайм-аут перед следующим раундом переговоров:
- Хорошо, Серж, мы тут посоветуемся, и я перезвоню тебе позже.
Едва Президент положил трубку, прежний спор между сторонниками немедленного применения силы и «голубями мира» вспыхнул с новой силой.
- Вы наконец убедились, что вести себя с ковбойской прямолинейностью с русскими – безответственно?! – воспрянула духом Элизабет Макфлауэр, советник президента по гуманитарным вопросам. Как женщина и мать она выступала естественным противовесом, всегда настроенным на применение силы воякам:
– Единственное разумное решение, это с согласия их военных срочно начать поставлять эффективное оружие в очаги сопротивления внутри города. - Макфлауэр напомнила про удачный опыт решения сложных проблем подобным способом:
- Вспомните, как поставив наши ракетно-зенитные комплексы «Стингер» афганским моджахедам в 1980-е, мы в конечном итоге помогли партизанам самим выиграть войну против могущественной советской империи и заставили русских убраться из Афганистана.
- Я отчасти согласен с Элизабет, - уже во второй раз за это совещание поддержал миротворицу отставной генерал Кит Флинн, советник по вопросам оборонной политики. – Игра не стоит свеч. Даже если мы сумеем прорвать их зону ПВО, всё равно под Москвой проложена отличная сеть подземных туннелей метро. Многие станции глубокого залегания не сможет повредить ни одна из имеющихся у нас на вооружении сейсмических бомб, включая ядерные и водородные. Я уж не говорю о специальных правительственных и военных бункерах, которые способны легко выдержать прямой бомбовый удар.
- Миссис Элизабет просто не в курсе. По нашим данным, никакое иное оружие, кроме ядерного, против инфицированных не даёт гарантированного уничтожения, - счёл нужным дать справку глава военной разведки.
…Закрывая совещание Джокерд видел на сердитом лице Председателя Комитета начальников штабов генерала Хью Джонса, что тот взбешён тем, что снова не получил однозначного приказа, который немедленно мог бы передать на передовые базы бомбардировщиков и в ракетные дивизионы. В ответ на все обещания главы Белого дома в самое ближайшее время прийти к какому-то решению Хью Джонс всем своим нахмуренным видом словно говорил: «При всем уважении к вам, господин президент, просто заткнитесь и дайте нам чёткий приказ разбомбить чёртово осиное гнездо заразы!».
Другие генералы и адмиралы несомненно поддержали бы Хью хором одобрительных голосов: «Прекратите увиливать, господин президент, всё что нам нужно, это ваше добро, чтобы мы могли начать действовать! Мы не привыкли, чтобы политики водили нас за нос!» - таков был бы лейтмотив их настроений. Не случайно в недавнем интервью один из предшественников Хью Джонса на посту Председателя Комитета начальников штабов времён операции «Буря в пустыне» в сердцах воскликнул: «Господи, насколько же проще было с Бушем!».
Глава 61
Москва, Бункер в Ботаническом саду
Хозяйка подземной лаборатории не выпускала её из заключения двое суток. Еду, лекарства и всё прочее, что ей требовалось, Ксения получала через специальный лоток в двери, исключающий прямой контакт между ними. Впрочем, Звонарёва не роптала, терпеливо дожидаясь, когда спасшая ей жизнь биолог убедится, что гостья не подхватила заразу. «Доверие ещё надо заслужить», - в нынешней жизни это стало главным условием выживания. Несколько раз за сутки Зоя передавала в изолятор всё необходимое, чтобы Ксения могла самостоятельного провести забор у себя биологического материала для изучения с помощью специальной аппаратуры.
И как это обычно случается, свобода пришла к заключённой в тот момент, когда она её не ждала. Просто однажды проснувшись, Ксения обнаружила, что дверь её камеры приоткрыта, а рядом с кроватью на стуле сидит новая приятельница и с удовольствием прикладывается губами к зелёной бутылочке.
- Пиво хочешь? – запросто предложила Зоя. Вид у неё и взаправду был немного алкоголический, опухший. Это и понятно: при такой треклятой жизни, женщине, потерявшей любимого мужчину и вынужденной скрываться от людей глубоко под землёй, трудно выглядеть румяной и привлекательной. Как уже заметила Ксения, новая знакомая улыбалась редко, большую часть времени она видела её с опущенными уголками губ и складкой сосредоточенности на переносице. Да и голос у хозяйки огромных псов и собственного секретного бункера был грубоват, вероятно она много курила, отсюда и хрипота. В общем, странноватая и малосимпатичная особа. С такой ещё надо понять, как себя нужно вести, чтобы не напороться на неприятности… Впрочем, в данный момент Зоя похоже была намерена повернуться к гостье своей лучшей стороной.
Получив от неё бутылочку отличного холодного пива в знак симпатии и доверия, Звонарева заодно обрела свободу в пределах подземного убежища. И смогла своими глазами увидеть, как выглядит передовая науки в борьбе с захватившим город вирусом. Зоя не без гордости сообщила, что в нескольких помещениях её лаборатории собрано всё необходимое для проведения полномасштабных исследований, оборудование здесь установлено самое современное, большинство приборов закуплено за валюту у ведущих западных фирм.
- Всё, что я заказывала, всё получила в полном объёме – похвалялась подземная затворница. - Нам даже зачем-то поставили супер-пупер-навороченную американскую бормашину в комплекте с рентгеновской установкой! Жаль лишь, что стоматолога неделю назад пришлось «пустить на препараты», а сама я зубы сверлить не умею, да и некому... У тебя, кстати, Барби, как - зубы не болят?
Журналистка помотала головой. Услышанное её озадачило. Она то пребывала в полной уверенности, что катастрофа застала всех врасплох, а тут такая предусмотрительность! Ведь для того, чтобы создать почти в самом в центре города такой, пусть и небольшой, зато напичканный специализированной техникой и отлично защищённый исследовательский центр, наверняка требуется время. Для этого должно быть принято соответствующее решение где-то в верхах, выделены значительные средства…Выходит к эпидемии готовились?!.. Но высказать своё недоумение Ксения не решилась, ведь она тут птаха залётная - на птичьих правах, так что лучше ей поменьше чирикать и не злить хозяйку.
- Одним словом, по нынешним временам у меня тут настоящая пещера Али-Бабы, - продолжала Зоя. – Еды, воды, медикаментов – всего в избытке. Не хватает только двух вещей – времени и …пива.
Ксения вежливо хихикнула прозвучавшей шутке. Но рассказчица не шутила.
- Работы так много, что приходится сутками безвылазно сидеть в своей норе – пояснила Зоя. - Часто теряется ощущение времени и реальности вообще. Начинает казаться, что наверху уже не осталось никого, кому бы пригодились мои исследования. И такая тоска накатывает, что с нежностью начинаешь поглядывать на препараты, с помощью которых можно быстро и безболезненно обрести вечный покой… Но откроешь бутылочку пива из своих скромных запасов и вроде как после нескольких глотков становится легче. И снова принимаешься за работу…
В этом безмолвном мире и в самом деле легко было впасть в самую чёрную тоску. И даже свихнуться.
- Да, тяжело вам приходиться тут одной, - посочувствовала Ксения. – Я бы, наверное, долго так не выдержала.
Впрочем, Зоя её «успокоила»:
- Тут, под землёй вы либо довольно быстро свихнётесь, либо излечитесь от всех депрессий и научитесь ценить каждое мгновение счастья, которое заключено, например, в том, что в настоящий момент вас не мучает боль или голод. Или в том, что вы можете пользоваться горячей водой. Наконец, в том, что на вас не охотятся!.. Перед лицом возможности снова лишиться всего этого вы быстро почувствуете себя счастливейшей из счастливых, ведь я в любой момент могу выдворить вас обратно на поверхность. – Зоя произнесла это с совершенно серьёзным лицом, но в глазах её резвились чертенята. Она снова сокрушённо покачала головой:
- Ума не приложу, что мне делать с этой зубоврачебной хренотенью...Представляешь: целый стоматологический кабинет в комплекте с рентгеновской установкой, хирургическим микроскопом и супернавороченной бесконтактной лазерной бормашиной! И всё это великолепное хозяйство ценою почти в двести тысяч долларов простаивает без дела!.. А ты, Барби, случайно не умеешь зубы сверлить? – вдруг поинтересовалась Зоя, сверля Ксению глазами, будто бормашиной. – А то штатного стоматолога пришлось в морозильник отправить...Вот если бы ты смогла его заменить, то это бы сняло все вопросы с твоим появлением тут?.. А кстати, ты вообще кто? Что умеешь делать?
У Ксении вмиг стало сухо во рту, она облизнула губы и с усилием попыталась сглотнуть. Вообще-то журналистка была не робкого десятка, но тут оробела:
- Ммм...уверена, что со мной у вас не возникнет дополнительных хлопот: ем я мало, и воздуха у вас в изобилии.
- Не в этом дело, - с озабоченным видом как-то странно разглядывала её дамочка, препарирующая людей, как лабораторных мышек. Выступать против такого «альфа-самца женского пола» было бессмысленно, можно было лишь попытаться её умолить, доказать свою необходимость:
- Я могу взять на себя полностью всю уборку, стирку, готовку, в общем, все бытовые заботы!
- В этом нет необходимости, - спокойно, но жёстко отклонила предложение Зоя. – У меня тут целый выводок роботизированных пылесосов и целая прачечная. С едой тоже нет проблем, потому что нам всё завезли в расфасованном порционном виде: достаточно просто закинуть в микроволновку пару упаковок...
Так как на ум больше ничего не приходило, Ксения покорно ожидала решения своей участи под рентгеновским взглядом железной исследовательницы.
- Надеюсь у вас хотя бы с чувством юмора всё в порядке, анекдотов знаете много? – снизошла Зоя.
- В общем, да!
- Расскажите что-нибудь! - предложила Зоя.
Ксения радостно открыла рот и вдруг поняла, что от волнения все свежие анекдоты как назло вылетели из головы! Чтобы не показаться полной идиоткой, рассказала анекдот «с бородой», и закономерно увидела кислую реакцию слушательницы.
- Ладно, посмотрим, что с тобой делать... – после некоторых раздумий всё же снисходительно объявила Зоя и продолжила для гостьи экскурсию по своим владениям.
…Вскоре до слуха Ксении донеслись сильно приглушённые странные звуки. Какие-то вскрики, завывания, бормотания. Она вопросительно взглянула на хозяйку бункера, та пожала плечами, мол, что поделаешь, в её работе без подопытных никак не обойтись.
- Неужели вам их нисколечко не жалко, они же люди?! – вырвалось у Ксении.
- Мне даже лабораторных мышек бывает жалко, - обожгла её сердитым взглядом Зоя, но слова её почему-то прозвучали не слишком убедительно.
Они прошли в конец коридора, и исследовательница открыла дверь в небольшую операционную. В центре её на хирургическом столе под большой круглой лампой вытянулся во всю длину своего окоченевшего тела пёс. Тот самый, что прикрывал их возле бункера и получил роковой укус в лапу, не смотря на защитное снаряжение. Бедняга был мёртв, язык вывалился из его полураскрытой пасти, в остекленевших глазах отражалась фигура хозяйки, которая его усыпила – из шеи пса торчал здоровенный пустой шприц.
Постояв немного над трупом верного защитника, Зоя с деловитым видом принялась переваливать крупную тушу со стола на металлическую каталку, затем куда-то её покатила. Подавленная таким предательством Ксения, уныло поплелась следом. В бункере имелся свой небольшой крематорий, очень удобно спроектированный так, что даже женщине в одиночку не составило особого труда отправить мёртвое тело в печь. Проделывая все необходимые манипуляции, Зоя выглядела суровой и бесчувственной. Она затворила заслонку из огнеупорного стекла, набрала на пульте нужную комбинацию, и лишь когда раскалённое пламя с гулом принялось пожирать останки, скупо обронила с сожалением:
- Анзор был надёжным парнем…
«Будет лучше, чтобы эта «железная лабораторная пила» никогда не узнала, что я журналистка» - окончательно решила про себя Звонарева, с опаской косясь на хозяйку бункера.
Покончив с неприятной необходимостью, Зоя сообщила, что пора бы им и подкрепиться. В кухонном блоке хозяйка поинтересовалась у гостьи, чего бы она хотела получить на обед – телячий бифштекс с жареной картошкой под грибным соусом или гречку со свиной поджаркой, после чего извлекла из холодильника два готовых порционных обеда в упаковке из фольги. Что ж, очень удобно: не надо тратить времени на готовку, берёшь такую вот космического вида еду, быстро разогреваешь в микроволновке и вуаля! Перед тобой аппетитно дымящееся блюдо. А главное вкусно!
Снова на столе появилось ледяное пиво, только теперь обстановка позволяла пить из высоких барных бокалов. Вскоре суровое лицо Зои немного смягчилось, и Ксения решила, что настал удобный момент напомнить ей о своей просьбе. Все эти двое суток в вынужденном заключении она не переставала думать о Доминике и несколько раз передавала хозяйке бункера вместе с анализами записочки с просьбой как-то помочь своему французскому товарищу. Но Зоя неизменно отвечала, что пока это совершенно невозможно и гостья должна набраться терпения и верить, что её друг сумеет проявить максимум воли к жизни и отыщет себе надёжное убежище: «Вы же сумели это сделать, так почему он нет? Он же мужчина!».
Пока Ксения соображала, как ей всё-таки уговорить суровую учёную отправиться на помощь изнеженному европейцу, плохо приспособленному к суровым условиям выживания в окружающих их «диких джунглях», Зоя ошарашила её новостью:
- Ты можешь обидеться на меня, но я сама позвонила твоему мужчине, - она произнесла это с полным ртом, не переставая жевать и прихлёбывать пиво. - Вообще-то, я всегда ценила в мужчинах внешность – породу, стать, - Зоя мечтательно закатила глаза. – Особенно кайфую от красавцев-викингов, - блондинов со светлыми глазами. Кстати, твой парень не такой?
Глава 62
На этот раз Стас решил сразу пойти с козыря. Однако устраивать запланированный тест-драйв для взятых на прокат пулемётов не пришлось. Обошлось. Когда они вернулись к павильону станции метро «Новослободская», одичавших там уже не было.
Но почему он всё же поменял своё решение не возвращаться? Вероятно, свою роль сыграло то, что после инъекции американского препарата почти нестерпимая боль в отрубленных пальцах стала глуше, прекратилось кровотечение. Впрочем, не только в этом было дело… Они со смуглолицым американским мастер-сержантом были «из одного материала вылеплены», хотя служили разным державам. Он ведь тоже старался никогда не бросать своих на поле боя…даже мёртвых.
Погибший рядовой Нильсен, вернее то, что от него осталось, лежал примерно там, где на него напала заразившаяся соотечественница, которой он самоотверженно бросился на помощь. Выглядел погибший ужасно. У солдата почти отсутствовало лицо и большая часть мягких тканей тела. Он был похож на выброшенного из океана серфера, после того, как им пообедала большая белая акула. Асфальт вокруг был залит кровью, вперемежку с кусками мяса и обломками костей, обрывками окровавленной одежды.
Некоторое время Стас и Гранада разглядывали погибшего, и никто не решался подойти ближе. Нильсен и при жизни то не выглядел обаяшкой-красавчиком, а теперь и вовсе посматривал так, что у взрослых мужиков холодок пробегал по спинам. В оскале черепа, в прищуренном взгляде его чудом уцелевшего правого глаза чувствовалась зловещая насмешка. Недавно умерший солдат словно не до конца покинул своё тело и взирал на них через этот мутный глаз, будто ещё надеясь на оживление и будучи не прочь высосать жизнь из живых.
Наконец, сержант-морпех схватил покойника за металлический жетон и резко дёрнул цепочку, повинуясь то ли инстинктивному чувству опасности, то ли отвращению к неприглядному виду смерти. Но тут же устыдился сам себя и отдал честь погибшему. Потом присел рядом, развернул и расстегнул нейлоновый мешок, положив его рядом с подчинённым. После чего осторожно положил руку на плечо покойника:
- Не беспокойся, брат, я отвезу тебя домой.
- Зачем нам рисковать! – с мрачным видом процедил один из людей Легата, выражая общее мнение. – Надо оставить труп здесь и точка.
Не понимая русского языка, Рэкс Гранада догадался о чём речь по интонации, с которой это было сказано.
- Мы с Нильсеном уже пять лет служим вместе, он мне как брат, – сурово предупредил янки.
Стас пристально вглядывался в мертвеца. Если такой оживёт, им всем не поздоровиться… Но тут взгляд Легата упал на кровавый отпечаток руки на бетонном столбе рядом. Вероятно, за секунды до своей гибели Нильсен схватился за него, пытаясь удержаться от падения. Стас снова перевёл взгляд на раскинувшегося на тротуаре воина, и представил себя на его месте. Если бы его душа ещё витала близко от этого мира, понравилось бы ей, что его бросают на съедение бродячим псам и двуногим животным?!
Вместе с Гранадой они с усилием подняли тело, запихнули его в мешок и застегнули, чтобы больше не видеть. После чего к неудовольствию остальных перенесли в кузов грузовика. Впрочем, открыто возмущаться больше никто не стал.
Дальнейший их путь постоянно удлинялся и удлинялся, потому что приходилось выбирать объездные маршруты из-за того, что часть улиц была загромождена брошенным автотранспортом, либо они натыкались на крупные стаи бродячих, прорваться через которые было проблематично.
- Я уже в третий раз подписываю контракт с армией, - доверительно признался Гранада, устав сидеть молча. – Но в этот раз по состоянию здоровья меня вместо Афганистана отправили в Россию. - Этим приглушённым, исповедальным тоном морпех выражал своё доверие русскому командиру, который сумел понять, что он переживает из-за гибели напарника и встал на его сторону к неудовольствие своих.
- Вначале был Ирак, потом Ливия, Афганистан и Сирия, - продолжал американец. - И каждый раз я пробовал завязать с такой жизнью, но чувствовал, что скучаю по войне. Хотя в последнюю командировку едва не погиб от взрыва фугаса. Осколок в два сантиметра пробил мне голову. Правда, череп залатали без проблем. Но ещё целый год пришлось проходить курс лечения у психотерапевта, пытаясь вернуть себя прежнего. Я получил почти миллион долларов компенсации, и почти сразу на меня вышло крутое охранное агентство из Калифорнии. Работа там была не пыльная, даже классная: хорошие бабки и куча свободного времени, которое можно было проводить на пляжах и в барах с девочками. Но чёрт меня возьми! Через шесть месяцев я понял, что мне не хватает прежнего кайфа.
Стас понимающе усмехнулся. Но Гранада всё равно пояснил:
- Не хочу показаться психопатом, но там, на войне, ты чувствуешь себя почти Богом. Конечно, это не самый полезный для здоровья вариант получения адреналина, но без острых ощущений жизнь – преснятина. Всё равно что безалкогольное пиво – вкус есть, а кайфа никакого. Я хотел снова отправиться в рейд. Хотел быть под огнём. Хотел, чтобы что-то кардинально менялось сегодня.
Посматривая на огонёк его сигареты, тлеющий в темноте кабины, Легат понимающе подхватил с ленцой в голосе:
- Ты хочешь неизвестного, когда может произойти всё что угодно, и оно происходит. Твой привычный мир внезапно разлетается вдребезги, всё меняется. Но ты этому втайне даже рад. Ты живёшь в состоянии высочайшего риска. На пределе. Ты самый крутой ублюдок из всех. Но это как раз и называется Жизнью!
- Верно! - восторженно прорычал морпех. - Опасность обостряет чувства. На грани между жизнью и смертью мы острее чувствуем, как наш мир пахнет, звучит, каков он на вкус. Даже дерьмо там воняет по-особенному… Это я называю «быть под кайфом».
Водитель покосился на них, словно на двух буйнопомешанных, а морпех припомнил одну историю из своего недавнего прошлого:
- Однажды мы с моим тогдашним напарником лежали в засаде под маскировочной сетью в ожидании появления каравана талибов, и чтобы убить время мечтали, как каждый займётся сексом со своей подружкой после возвращения. Господи! Мы как два грёбаных маньяка смаковали всевозможные извращения, до которых только могли додуматься… Через полчаса моему напарнику пуля вошла в глаз, и его фантазии остались нереализованными. Зато я в положенное время отправился в отпуск и решил оторваться за нас обоих. Я снял шикарный гостиничный номер и заказал по телефону сразу двух дорогущих шлюх, оговорив, что мне нужны девочки без комплексов, согласные на всё за дополнительную плату… Самое поганое, что в итоге, когда в номере возникли две ох…грудастые девицы, у меня на них даже на встал. Ты представляешь, брат! Воспоминания о наших фантазиях оказалось намного сильнее, чем реальное удовольствие, которое я смог себе реально купить!!!
Впервые за долгое время Стас сталкивался с присущим ему взглядом на вещи. На войне действительно было неплохо. Да, были пули и осколки, ранения, подлость и мерзость, присущая любой организованной бойне. Гибель товарищей, наконец. Но ведь это была просто работа. На самом деле воевать было легко. Ты просто реагируешь на ситуацию, в которой оказываешься, и стараешься не погибнуть. Ни тебе счетов за электричество, ни выплат по ипотеке или кредиту, ни занудной возни по хозяйству. Просто идешь на работу, возвращаешься живым, а завтра снова делаешь то же самое. Обычная честная работа. И платят тебе за неё намного лучше.
- Что ж, Бог услышал наши молитвы, - усмехнулся Легат. – Пора признать, что мы оба чёртовы ублюдки, которым по-настоящему хорошо бывает лишь в аду.
Оба понимающе прыснули со смеху, похлопывая друг друга по плечу. Но если этим двоим было весело, то сидящему за «баранкой» водителю жутко хотелось спать, отчего он постоянно клевал носом.
Гранада порылся в своём чудесном ранце, где кажется нашлось бы всё, и протянул шофёру плитку шоколада. Стас перевёл его слова:
- Наш заокеанский приятель говорит, что это классная штука – охриненный энергетик, который не даст тебе заснуть.
- Перед выходом в ночные операции медики всегда раздавали нам таблетки. Декседрин. Несло от них, как от дохлых змей, слишком долго закупоренных в банке – с ностальгией продолжал вспоминать Рэкс. – Я знавал одного парня из сто первой парашютной дивизии, тот глотал таблетки пригоршнями: горсть успокаивающих из левого кармана маскировочного комбинезона, и сразу вслед за ними горсть возбуждающих из правого. Правые - чтобы сразу бросило в кайф, левые - чтобы поглубже в него погрузиться. Он и меня научил, как с помощью «снадобий» приводить себя в «должную форму».
Я тогда был молодым салагой, а тот парашютист служил третий срок. Он единственный уцелел, когда в горной долине игиловцы перебили взвод десантников, в котором он служил. Через год он перевёлся в подразделение дальней разведки. Как-то его рота снова угодила в засаду. Он спрятался под трупами однополчан, пока вооружённые ножами партизаны проверяли, кто из раненых ещё жив. Уцелевших страшно истязали. Но его не нашли. Сняв с убитых амуницию - в том числе и зелёные береты, - они ушли. После этого он совсем с катушек съехал и подписал четвёртый контракт. Говорил, что не может представить себе иного занятия, кроме поисковой разведки.
Гранада на минуту ностальгически замолчал, а потом снова похвалил чудо-шоколад:
- Но эта штука намного круче, чем те таблетки, что давали нам наши врачи. После неё не бывает жуткого отходняка, даже наоборот…
Вскоре им снова пришлось остановиться из-за затора на дороге из брошенных машин. Пока Стас ходил проверить объездной путь, американский морпех о чём-то снова болтал по портативной рации, расхаживая вблизи от грузовика.
…Легат уже вернулся и забрался обратно в кабину, а янки всё продолжал свои радиопереговоры неподалёку.
- Как думаете, взбодриться мне американским подарком? – спросил водитель, протягивая упаковку. Только теперь Стас заметил на этикетке фирменный значок злополучной компании «блюсан». «Эта зараза расползается по городу, как саранча!» - Стасу стало не по себе, ведь плитка шоколада была надкусана - в ней не хватало двух кубиков. Но шофёр уверял, что ещё не успел попробовать тонизирующее лакомство.
Подошёл закончивший свой разговор Гранада, Стас ожидал его возле кабины. Приходилось говорить неприятные, жёсткие вещи парню, с которым ты только что готов был преломить хлеб и разделить последнюю чарку:
- Послушай, дружище, мне очень жаль, но нам изменили задание, поэтому тебе нельзя дальше с нами.
- Я не понял? – нахмурился сержант.
- Тебе придётся выбираться самостоятельно…Так уж получилось. Извини.
Американец кивнул, вроде как соглашаясь, и вдруг натренированным движением молниеносно выхватил из кобуры свой кольт. Легат ожидал этого и сделал знак своим парням, которые уже держали морпеха на мушке, чтобы они сохраняли выдержку, а сам грустно улыбнулся:
- Сначала тебе следовало перезарядить свою пушку, дружище. Я считал: ты расстрелял всё «до железки» в «бродячих» там, возле метро, и так и не сменил обойму.
- Но почему?! – хотел знать причину, почему его вдруг решили оставить посреди ночной улицы ничего не понимающий Гранада.
Стас показал ему надкушенную плитку:
- Есть такое подозрение, что причина всех наших бед в заразе, заключённой в продуктах этой торговой марки.
- Но я не пробовал шоколада! Его надкусил Нильсен, а я ещё не успел.
Стас недоверчиво покачал головой:
- Откуда тогда ты знаешь, что шоколад такой крутой? Сам же только что нахваливал, что эта штука намного лучше, чем те таблетки, что давали вам наши врачи, что «после неё не бывает жуткого отходняка, даже наоборот…».
- Это слова Нильсена! – готов был поклясться Гранада. - Это он где-то достал шоколадку. Я видел, как с него мгновенно слетела вся усталость: только что он едва мог передвигать ноги, а уже через десять минут после того как попробовал энергетик, превратился в живчика.
В доказательство правдивости своих слов Гранада достал из-под одежды католический крестик, перекрестился и поцеловал его. Стас размышлял, как ему поступить. Должен ли он доверять каждому, кто просит его об этом? Ведь если зараза глубоко проникла внутрь человека, - в его мозг, в психику, пустила там корни, то неизбежно переделывает носителя под себя, приводит к мутациям в сознании. И нет больше прежнего ЧЕЛОВЕКА, гражданина, одетого в военную форму, а есть притаившееся внутри него существо, для которого все здоровые люди вокруг – враги и пища. Долг, честь, принципы, высокие идеалы, ради которых ещё недавно человек готов был, не задумываясь отдать жизнь, — всё уходит. Остаются только слова, которые помогают маскироваться до того момента, когда в теле закончится процесс трансформации и бывший человек начинает чувствовать свою неуязвимость и готовность напасть…
В этот момент Гранада удручённо произнёс:
- Мне только что сообщили по рации, что наше посольство эвакуировано, но моя личная эвакуация невозможна. Мне сказали, чтобы я пока держался с вашей группой… В одиночку у меня нет ни единого шанса вернуться из этого рейда на базу…
Глава 63
Даже ночью было по-летнему жарко, как в тропиках. И тихо, словно в лесу, хотя они находились в центре огромного города. На фоне почти полнейшего безмолвия обострённо воспринимались даже самые слабые звуки. Вот будто шаги прошелестели за спиной, а слева словно кто-то сипло дышит, но увидеть кто именно там находится мешает торговый павильон. Любой шорох, тем более приглушённое подобие голоса, однозначно расценивались как сигнал опасности, ведь ночные улицы превратились в каменные джунгли, где на нормальных людей ведётся охота.
Проблема заключалась в том, что спятивший провожатый теперь не слишком прислушивался к окружающим звукам, и вовсе не интересовался мнением своих пленниц. А ведь когда-то Маргарита, будучи в статусе первой леди, чувствовала себя настоящей царицей! Ей достаточно было недовольно приподнять бровь, чтобы подобную мелюзгу, как этот звездочётишка, быстро поставить на место! Но сейчас они с дочерью в его власти и не имеют права голоса. Маргарите Павловне Козыревой ничего не оставалось, как безропотно идти за нелепым полоумным фигляром, потому что он вёл на ремешке её дочь. По опущенным плечам девочки мать видела, что та испугана, измучена, и на пределе.
Маргарита догадывалась, куда тащит их с Дашенькой колченогий «звездочёт» - свихнувшийся психолог-астролог её бывшего мужа-президента. Ведь Бетхудов сам обмолвился, что знает некое «сакральное» место, откуда на город пошла зараза. Вероятно, он собирается на чужой беде сделать свой «гениальный гешефт». Бред сумасшедшего, конечно. Но в том то и беда, что спорить с одержимыми маньяками бессмысленно. А то, что Альбертик сильно не в себе, теперь не вызывает сомнений, - вон, с какой маниакальной энергией свихнувшийся «одуван» стремится в район небоскрёбов, где надеется вступить в контакт с некими могущественными силами. И при этом убеждён, что его ведёт само небо: время от времени астролог останавливался и подолгу разглядывал звёздный купол над головой.
- Я составил маршрут, благодаря которому мы минуем все опасности и выйдем точно к голубой башне! - не удержавшись, похвалился Бетхудов.
Марго только вздохнула. Да, тут всё было ясно: серьёзная клиника налицо. Но ведь был же этот человек когда-то вменяемым. И даже как будто неплохим психологом, иначе его бы не пригласили консультировать на столь высоком уровене…
- Послушайте, милейший, мы с дочерью очень вымотались. По вашей вине, между прочим… – решительно и зло зашептала Маргарита, не в силах быть любезной с негодяем. - Нам нужен отдых и вода. Слышите плеск? – Козырева указала рукой. - Если вы проявите хотя бы минимум человечности, мы сможем идти быстрее. Вот увидите сами!
Что и как она могла услышать в городе призраков, Маргарита и сама понять не могла, но она убеждённо повторяла, что если они пойдут в ту сторону, куда она показывает, то через квартал выйдут к фонтану, и видно Бетхудов её всё же услышал, потому что изменил направление.
…Слух не подвёл Марго - манящий шелест струй воды становился всё отчётливей. Это не было бредом и наваждением.
Едва забрезжил рассвет, когда они вышли к какой-то церквушке, перед которой чудесным образом продолжал работать фонтан. Как, почему(?!) посреди хаоса и запустения бил этот рукотворный источник, понять и объяснить было трудно, разве что чудом.
Но чёрной души Бетхудова этот дар неба не тронул. Альбертик и здесь проявил беспричинную жестокость рабовладельца, заставив измученных пленниц ждать, пока сам утолит жажду. Пил он долго, шумно и смачно. Непонятно было как в его небольшое чрево умещается столько воды. И лишь насытившись, негодяй ослабил поводок, позволив ослабевшей девочке вместе с матерью припасть к гранитной чаше.
Вода была очень вкусной, как из природного родника. Усталость как рукой сняло.
- Мама, ты знаешь, где мы?! – вдруг узнала место Даша. Оказалось, они возле знаменитой церкви у Никитских ворот, где венчался Пушкин с Натальей Гончаровой. Фонтан даже был увенчан изящной беседкой-ротондой и скульптурой «Александр и Натали».
- Это хороший знак, - Маргарита обняла дочь и прижала к себе. И снова сделала отчаянную попытку договориться с умалишённым:
- Разрешите мне всё-таки позвонить своему мужу? Я уважаю вас, как большого специалиста в своей области, но подумайте, можно ли договориться со стихией! Даже самый гениальный морской биолог никогда не рискнёт изучать большую белую акулу вне клетки, а лучшему эксперту по цунами не придёт в голову самому встать на пути мега-волны!
- Мне нечего и некого опасаться! – с горделивой ухмылкой вскинул свою огромную голову Бетхудов. – Потому что я готов к такой встрече. Когда она состоится, «звёздные люди» меня примут за своего! Они сразу поймут, что я безоговорочно на их стороне. И знаете почему? Потому что они и я - существа высшего порядка! Аристократы! Голубая кровь во всех смыслах.
Маргариту чуть не стошнило от такого признания. Перед ней было худое, низкорослое, злобное существо с комплексом Наполеона, о котором правда ходила молва, как об удачливом соблазнители женщин. Но как такое может кого-то соблазнить?!
Видимо, желая что-то ей доказать Бетхудов снова наклонился к бассейну, снял с переносицы очёчки, поплескал себе водой на лицо, потом что-то достал из пластиковой коробочки и вставил в глаза, а когда вновь повернулся, сверкнул на изумлённых женщин взором, сияющим в рассветных сумерках небесным неоном. Особые линзы действительно сделали его похожим на самых опасных из заболевших.
- Вот с зенок они и начнут вас усваивать, дерьмо глазастое! - не сдержавшись, с металлической интонацией, тихо, но чётко произнесла Маргарита, которая умела быть жёсткой и грубой.
Вдруг послышалось утробное рычание.
- Ой, что это?! – Даша испуганно прижалась к матери.
Рычание становилось громче.
– Бо-ю-усь, – протяжно прохныкала Даша, Маргарита качнулась к ней и закрыла дочери рот рукой. Она и сама чувствовала, как подкосились ноги и вот-вот упадёт, и вдруг блаженно обессилев присела на край фонтанной чаши. Машинально разняла свои руки, и потерявшаяся от ужаса дочь в панике бросилась от неё прочь.
- Куда она?! – в ярости закричал Бетхудов. – Верните маленькую мерзавку, иначе обе пожалеете!
- Вам лучше поскорей взглянуть туда, - Маргарита указала на что-то позади Бетхудова. Тёмный силуэт едва угадывался в предутреннем мраке, но по характерному рычанию определить направление на опасность было не сложно.
- Да что вы меня пугаете! – Бетхудов повернулся и сделал несколько шагов навстречу монстру.
- Даша! Подожди! – стараясь не повышать голос, позвала мать. К счастью дочь услышала и вернулась. Интуитивно Маргарита поняла, что нужно делать. Едва они забрались в фонтан, Марго услышала за спиной:
- Ты что, очумел! Я же свой! Посмотри на мои глаза! – заорал психолог.
Маргарита оглянулась и увидела, как на слишком поздно осознавшего свою фатальную ошибку Бетхудова прыгнул какой-то человек, сбил попытавшегося убежать психолога с ног и навалился на него. Женщина закрыла девочке рукой глаза, а сама, оцепенев от ужаса, наблюдала, как неизвестный, погрузив обе руки в огромную шевелюру Алебертика и крепко держа его за волосы, чтобы жертва никуда не рыпнулась, зубами разодрал сонную артерию психолога, из которой начала хлестать кровь. Всё происходило в нескольких шагах от Козыревых. Пока двуногий хищник рвал бьющегося в агонии психолога, алая кровь глупца ручейком стекала в фонтан. Только когда убийца оторвал окровавленное лицо от добычи и посмотрел цепким взглядом на женщин, с Маргариты сошло оцепенение, и она, схватив дочь за руку, судорожно дёрнул её за собой, чтобы отдалиться от края фонтанной чаши.
Но зомби успел ухватить девочку за кожаный поводок, на котором изувер-психолог её недавно водил, и, осклабившись в жуткой улыбке, потянул на себя. Марго вцепилась в дочь, началось отчаянное перетягивание её. Удавка стянула горло ребёнка, в любой момент могло наступить удушье или хрустнуть шейные позвонки.
- Ну отпусти её, ну пожалуйста! – взмолилась женщина, глядя в ужасное лицо. – Возьми лучше меня, а её оставь.
Но монстр с дьявольской улыбкой продолжал тянуть на себя. Маргарита видела, как гибнет её ребёнок. Потеряв надежду вырвать её из лап смерти, она бросилась навстречу хищнику. Неожиданно отчаянный бросок спугнул убийцу, он издал резкий звук, похожий на вопль ужаса и бросился наутёк. Маргарита не сразу осознала, что произошло. Вначале она решила, что их с дочерью спасло чудесное заступничество, всё-таки рядом намоленная церковь, святые иконы. Но затем сообразила, что, вероятно, на кожу охваченного загадочной болезнью человека попали брызги воды и вызвали у него реакцию неосознанной паники.
Глава 64
С рассветом пришла пора подводить итоги кошмарной ночи. Неподалёку дымился остов сгоревшего автобуса, в его зияющих окнах хорошо просматривались обугленные «мумии» пассажиров. Некоторых пламя превратило в зловещие фигуры с распахнутыми ртами и вскинутыми руками, казалось мертвецы посылают проклятие тому, кто должен был их спасти, но не сумел.
Не менее ужасная участь постигла тех, кто не сгорел заживо – улица была усеяна их окровавленными останками. К счастью, Вика не могла этого видеть. Поразившая девочку слепота всё сильнее представлялась капитану Сенину высшим милосердием, ибо даже взрослый разум не выдерживал окружающей мерзости. Вас Вас тоже предпочёл бы многого не видеть. Бормоча себе что-то под нос, часто повторяя «господи», он то и дело снимал свои старомодные очки в массивной пластиковой оправе и, близоруко жмурясь мокрыми глазами, машинально протирал стёкла платком, снова надевал и вздыхал. Он будто постарел лет на десять за эту ночь, от военной выправки ничего не осталось.
Сейчас Сенин чувствовал себя гораздо хуже, чем в тот момент, когда выпрыгнул из автобуса. Живот так раздуло, что пришлось снять ремень и придерживать брюхо рукой, чтобы не так сильно отдавало болью при ходьбе. Несколько раз его вырвало. Что-то очень плохое происходило у него внутри, и самое скверное, что помочь-то ему теперь было некому: военврач погибла у него на глазах.
«Ничего, как-нибудь всё образуется» - уговаривал себя капитан, спеша уйти прочь от запаха палёной человечины и режущего душу чувством вины зрелища. Бредущая рядом девочка держалась за полу его офицерской куртки.
Заметив впереди очередной труп, Вас Вас опять болезненно сморщился и отвернулся, руки машинально сдёрнули с переносицы очки и снова взялись протирать их линзы, а ноги повернули к противоположному тротуару. Но обойти мертвеца не получилось. Прямо под ногами капитана на асфальте ветер перебирал страницы раскрытого томика: такой же миниатюрный поэтический сборник Пушкина он видел в руках лишь одного человека… Так вот кого настигла тут смерть! Труп несчастной поэтессы с такой милой фамилией можно было узнать лишь по остаткам одежды и толстой чёрной косе. Вас Вас попытался не смотреть на погибшую, ему бы хотелось запомнить её другой. Но тут его пронзил страх: мёртвое тело как будто шевельнулось. Мужчина вздрогнул и стал торопливо снимать с плеча автомат.
К счастью, ему это лишь показалось. Тело, точнее скелет несчастной Бабушкиной (почти все мясо было буквально обглодано с костей) был покрыт толстой коркой запекшейся крови. Голова едва держалась на перегрызенном в районе шеи позвоночнике. Как ни жутко это было видеть, но с такими повреждениями восстать из мёртвых тело уже вряд ли способно.
Капитан снял с себя офицерскую куртку и накрыл им верхнюю часть растерзанного тела. Это всё, что он мог для неё сделать.
...Вас Вас очень надеялся, что чёрная тоска в его душе рассеется под лучами жизнерадостного солнца с быстротой утреннего тумана, и боль отступит сама, ведь поручённая его заботам девочка так нуждалась в его оптимизме, беззаботности, силе. Но быть лёгким и весёлым не получалось. Невозможно было вот так сразу забыть погибших… Да и идти становилось всё труднее из-за чёртова живота. И угораздило же его подхватить инфекцию именно теперь, когда и помощи попросить не у кого! И ни одной работающей аптеки или магазина вокруг! Большая часть витрин либо закрыта стальными жалюзи, либо разбита и разграблена. Тем не менее он должен что-то придумать, чтобы найти в этой каменной пустыне пропитание для себя и ребёнка, а если повезёт, то и необходимые ему медикаменты.
На углу перед ещё дымящимся после недавнего пожара домом стояла одинокая женщина, почему-то в шубке, наброшенной на голое тело и в шляпке. Глаза заплаканные под слоем прилипшей грязи и пепла, будто густо насурьмленные, лицо одутловатое от плача. И всё же Вас Вас направился к ней, чтобы расспросить, но замер на полпути. Его остановил её взгляд сумасшедшей юродивой. Женщина стала истошными воплями кликуши упрашивать подвернувшегося мужчину скорее овладеть её телом, ибо мир спасёт лишь свободная любовь. Пришлось уносить от сумасшедшей ноги…
Подсказка внезапно сама пришла через час в виде облака из тысяч птиц, кружащих над одним местом вдали - верный признак того, что там могут находится выжившие и иметься еда.
Наконец удача. Брошенный хозяевами и персоналом огромный гипермаркет немецкой компании «Глобус» наверняка мог легко «выдержать» многодневное разграбление. Во всяком случае пока никто не пытался предъявить права на оставленные без присмотра товары и прогнать новых пришельцев. Правда и особой радости на встречных лицах Сенин тоже не замечал. На него косились даже с опаской. Почему? Это Вас Вас вскоре понял. Толкающие навстречу свои тележки с небогатыми трофеями обыватели побаивались его военного камуфляжа и автомата. Люди быстро привыкали к мысли, что надо избегать встреч с теми, кто может по праву сильного отобрать у них еду. От этого Сенин чувствовал себя неловко, да и воспитание мешало с ходу присоединиться к участию в разграблении чужой собственности.
«Но у меня же есть банковская карта! Если на кассе вдруг появится кассир, я смогу расплатиться за всё, что возьму» - успокоил он себя.
- Ты не против, если мы немного времени посвятим покупкам? – наклонился он к своей маленькой спутнице.
- Хорошо. Но при условии, что ты пообещаешь потом отвести меня в Макдоналдс или в кафе-мороженое, папочка, – неожиданно чётко поставила условие избалованный ребёнок. Вот так потерянный воробушек!
Повышать голос на детей и говорить им «нет» Вас Вас хронически не умел, он и в школе то своей слыл добряком, чего, кстати, очень стеснялся. Потому-то и военную службу воспринимал как способ попытаться стать другим: в офицерской форме легче научиться выглядеть строгим и властным. А там, - в его настоящей жизни, - коллеги и учащиеся его нисколечко не боялись и…обожали.
Но что можно обещать ребёнку в этом разорённом магазине? Сенин задумчиво оглянулся по сторонам и предложил компромисс:
- Видишь ли, думаю, тут нет Макдональдса. Но, если хочешь, я куплю тебе что-нибудь вкусное. Что ты любишь?
Девочка не удивила его своими пристрастиями, как большинство её сверстников, она обожала чипсы, всякие шоколадки и сладкую газированную воду.
Для путешествия по торговому залу Вас Вас выбрал тележку в виде детского автомобильчика, он усадил Вику в ярко-жёлтую пластмассовую кабину, и они покатили вдоль прилавков. Как и следовало ожидать, поспели они к разбору остатков. Впрочем, стоило радоваться хотя бы тому тому немногому, что ещё не успели прибрать к рукам другие. В отделе детских вещей заботливому «папочке» попался симпатичный свитерок, как раз Викиного размера, и ещё тёплые колготы, в которых ей будет не так прохладно по ночам.
Затем они вышли к отделу, почти не подвергшемуся разграблению. Что ж, нынче люди озабочены поисками не духовной пищи, а обычного хлеба и колбасы. Тем не менее Вас Вас снял с прилавка одну из книг. Очень кстати пришёлся попавшийся на глаза рюкзак с большими карманами, в него можно будет потом всё сложить.
А вот с едой дела обстояли значительно хуже. Решив, что в их ситуации привередничать глупо, мужчина, почти не глядя, хватал и кидал в корзину всё, что выглядело съедобным или могло пригодиться в предстоящих странствиях по городу. Даже не гнушался подбирать с пола. Правда вскоре у него появились опасные конкуренты. Несколько раз пришлось отгонять крупных крыс, которые тоже претендовали на еду. Бросалась в глаза наглость и самоуверенность, с которой вели себя грызуны. В отличие от разобщённых, заражённых взаимной подозрительностью людей, крысы действовали дружно - стаями, словно оспаривали у человека первенство в пищевой цепочке.
…Улов выглядел жалким: немного подпорченных фруктов, упаковка макарон, буханка хлеба и кучка жевательного спама из всяких шоколадок, орешков и семечек. Не густо, если учесть, что ему необходимо кормить ребёнка, да и собственный немолодой, к тому же больной желудок, нуждается в качественном питании.
Последняя надежда - отдел с манящей вывеской «Мясо, колбасы, рыба». Правда в его опустошённых витринах-холодильниках остались лишь ценники, но интуиция подсказывала Вас Васу, что есть смысл поискать в подсобных помещениях позади прилавка.
- Ты пока посиди здесь, я недолго, - пообещал Сенин своей маленькой спутнице, а сам проник за прилавок и приоткрыл дверь в техническое помещение с надписью: «Холодильник. Вход только в спецодежде».
Выключатель освещения не работал, но у Вас Васа с собой имелся фонарик, надо лишь извлечь его из кармана и включить. Но раньше из темноты донеслось рычание, затем в свете фонарика возникла женщина в ошейнике, она смотрела на него и глаза её отливали голубоватым серебром, а бледная кожа выглядела как у привидения. Цепь не давала ей наброситься на чужака. Яростная, словно фурия, она щёлкала челюстями, злобно глядя на Сенина.
На полу уходящего во мрак коридора лежало чьё-то обглоданное тело.
- Глядите, - вдруг произнёс за спиной Вас Васа чей-то невозмутимый голос, - жертва свежая, возможно, этот прыткий малый пытался проникнуть в их запасники прошлой ночью, каких-нибудь десять часов назад... Мясца захотел раздобыть, наивный, да и сам пошёл на мясо! – Последняя фраза была произнесена с каким-то злорадным смакованием чужой трагедии.
Вас Вас оглянулся на неопрятного человека с длинной неряшливой бородой и нестриженной седой шевелюрой, с проплешиной на макушке. Чудаковато и бедно одетый, как будто в чужие обноски, глаза за очками с сильными диоптриями выглядели неестественно огромными. За собой подслеповатый незнакомец прикатил пенсионерскую «авоську» на колёсиках. По первому впечатлению: опустившийся тип с тараканами в башке. А, впрочем, постигшая город катастрофа стёрла прежние социальные границы и признаки принадлежности к тому или иному слою, а параноидальными причудами нынче удивить кого-то сложно.
– Они хитрые, – загадочно протянул незнакомец с авоськой.
- О ком вы говорите, кто эти «они»? – заинтересовался Сенин.
Чудак пожал костистыми плечами и с необъяснимой весёлостью объяснил:
- Ловкие люди. Деловые, предприимчивые, - они быстро сориентировались и подсуетились, чтобы оградить найденные запасы от таких, как мы с вами. Вы их сразу узнаете, если увидите. В отличие от нас, они выглядят сытыми и довольными. Потому что всегда возвращаются в свои отлично защищённые норы с богатой добычей.
Неопрятный чудак с авоськой усмехнулся:
- Столкнулся я тут с такими на днях…пока мужик сквозь меня разглядывал рекламный щит за моей спиной, его благоверная ударилась в проповедь – заявила, что если бы я был хорошим человеком, господь послал бы мне достаточно прокорма.
Пока чудик разглагольствовал перед Вас Васом, зомби, отбрасывая тень на стену склада, металась в ожидании, когда пришельцы переступят незримую черту и разделят участь того, кто лежит на полу. Её близкое присутствие нервировало капитана Сенина, но одновременно не отпускала надежда отыскать настоящие продукты.
- Мы стали настоящими зверьми, - вздохнул лохматый чудак, погрустнев, - Ведь в отличие от человека, другие животные в большинстве своём никогда не делятся едой с чужаками... Кстати, это не ваша девочка там сидит в детской машинке?
- Моя.
- Понятно. Так это вы ради неё… - догадался плешивый. – Что ж, вы человек… – он произнёс это так, будто считал сопротивление «расчеловечиванию» в себе в борьбе за выживание, скорее недостатком, нежели достоинством.
Сенин не без содрогания заглянул в лицо снова подскочившей к ним молодой самки нового вида хищников, которое выглядело крайне озлобленным, её клыки – разросшиеся настолько, что им не хватало места за губами, отчего они торчали наружу - непрестанно щёлкали, а волосы дрожали от ярости, она постоянно делала попытки дотянуться до него. Казалось, будто саму кровожадную богиню смерти Кали, у которой, как известно, кожа мертвенно-голубого цвета, посадили тут на цепь...
- Вы полагаете эту несчастную держат здесь ваши ушлые умники из продуктовой мафии?
- Про-оду-укто-ова-ая ма-афия, - нараспев повторил чудак использованное Сениным выражение, оно ему явно понравилось. - А то кто же ещё! Заместо сторожевого пса. Они, эти торгаши, дьявольски изобретательны: ловят одержимых, как крыс, и сажают на цепь. И на кормёжку тратиться не нужно! Жаждущие пропитания людишки сами становятся ужином для чудовищ, которые теряют способность свободно охотится...
Но я погляжу, у вас серьёзное оружие – уважительно заметил лохматый чудак с клетчатой авоськой на колёсиках, голос его сразу стал жалобным. – Я уже много дней питаюсь одной гречкой и дешёвыми макаронами, а там – он кивнул вглубь коридора, - есть всё: колбасы любых сортов, сыры, копчёная рыбка! Я это знаю, потому что бывал там прежде. Электрохолодильники работают от автономных резервных генераторов. Конечно, многое наверняка уже досталось крысам, но уверен, что и мы с вами не останемся разочарованными!
Сенин снова посмотрел на безумицу, она продолжала злобно таращится на него, рычать и бросаться. И всё же стрелять в неё, как ждёт чудик, он не станет.
…Оказавшись вместе с Викой снова на улице, Сенин назвал себя дураком и мокрицей, и всё же был рад, что не совершил убийство.
Вскоре Вас Вас обратил внимание на немолодую пару. Они выделялись на общем фоне. Мужчина и женщина примерно его возраста, аккуратно одетые, причёсанные, сразу видно, что благополучные – с розовыми, упитанными, выспавшимися лицами. Даже вдвоём счастливчики с трудом толкали по парковке доверху наполненную тележку. Чего в ней только не было! Создавалось впечатление, что удачливая парочка наткнулась на золотоносную жилу. При почти опустевших полках внутри магазина, они умудрились затовариться первоклассными продуктами и чрезвычайно полезными вещами, обеспечив себе и своим близким сытое, беспроблемное существование на долгий срок.
В то время как большинство москвичей уже давно передвигались только на своих двоих из-за бензинового голода, и были счастливы любому заплесневелому куску, эти двое прикатили на огромном прожорливом джипе, в багажник которого небрежно, с вальяжной ленцой, закидывали вакуумные упаковки с мясными деликатесами, заталкивали ящики с консервами и даже десятикилограммовые мешки с кормом для домашних питомцев.
Вас Вас решился подойти к ним: за себя он не стал бы никогда просить, но ему нечем было кормить ребёнка.
- Простите, вы не выручите нас чем-нибудь, чтобы я мог накормить свою девочку?
- Мы ничего не продаём! – окинул его хмурым взглядом благообразный джентльмен.
- А если вы не уйдёте и продолжите попрошайничать, то у нас в машине два пса бойцовой породы, - раздражённо, с презрением, предупредила женщина.
- Зачем же вы так, мы не попрошайки. Но разве будет справедливо, если одним достанется всё, а другим ничего? Я вижу у вас есть упаковка детского питания и йогурты, всего пара штук помогли бы нам продержаться этот день. Войдёте в наше положение. А в обмен я могу предложить вам что-нибудь из наших небогатых запасов.
Прежде чем снять и раскрыть свой рюкзак, беглый капитан сдёрнул с плеча автомат.
Хозяин джипа переменился в лице и замахал руками:
- Нет, нет! Нам ничего от вас не нужно!
Он переглянулся со своей женщиной и выдавил из себя улыбку:
- Мы просто не так поняли друг друга. Конечно, разве ж мы не понимаем: ребёнка нужно хорошо кормить. У нас у самих дети и внуки. Берите, что вам нужно! Нам ничего не жалко. Нынче следует помогать ближнему своему. - Он сделал приглашающий жест в сторону открытого багажника.
Сенин принялся было благодарить. Мужик с благостной улыбкой кивал ему, его спутница тоже. И вдруг они разом рванули наутёк.
Вас Вас пытался вернуть беглецов, кричал им вслед, что им нечего его бояться. Бесполезно. Перепуганные хозяева джипа драпали, словно зайцы - зигзагами. Вас Васу ничего не оставалось, как проводить их взглядом, пока оба не скрылись из виду. Когда это случилось, он озадаченно взглянул на свою маленькую компаньонку, вздохнул:
- Кажется эти люди приняли нас за разбойников. Неудобно получилось, испугали людей… Ну, что будем делать?
- Ты же сам сказал, что они решили, будто мы разбойники. А разбойники должны грабить – с детской непосредственностью подкинула простое решение Вика.
- Ты серьёзно? – наморщил переносицу мужчина в очках и улыбнулся. – Ну хорошо, раз уж так вышло, мы воспользуемся их щедростью и возьмём самое необходимое, они же сами перед тем как сбежать по-английски, то есть не прощаясь, предложили… По секрету говоря, я тоже не вижу ничего дурного в том, чтобы немножечко восстановить справедливость.
Они понимающе захихикали, словно обоим было по семь лет, а случившееся было всего лишь такой игрой. Вас Вас подхватил кроху на руки и закружил, потом аккуратно поставил на ножки и присел перед ней, нежно обнял худенькое тело:
- Хорошо, что мы вместе, правда? Вместе шагать не так грустно, верно? И ничего не бойся, пока я рядом.
…Набив рюкзак продуктами, Вас Вас так же прихватил из багажника джипа лопату: оставалось ещё одно дело, прежде чем они отправятся дальше.
Пока проголодавшаяся Вика неподалёку с аппетитом уплетала йогурт, он, превозмогая боль в животе, копал могилу на зелёном газоне для несчастной Бабушкиной.
…Похоронив по-христиански добрую женщину, Вас Вас вместо молитвы прочитал несколько пушкинских стихотворений из её томика.
В голову ему пришла идея соорудить подобие креста из каких-нибудь палок, выцарапав на нём имя усопшей. Но затем мужчина спохватился: по кресту ночные хищники обнаружат останки. Как это не печально, но следовало затоптать свежую землю и накидать сверху какого-нибудь мусора, чтобы замаскировать могилу... В итоге лишь томик стихов остался лежать рядом на траве.
Закончив всё, мужчина молча постоял, склонив голову,
затем повинуясь внутреннему порыву, устремил глаза ввысь: «То же чистое небо над головой, те же облака, как раньше...странно, будто земля не превратилась в Ад» - удивлённо подумал он.
…Наконец, присев рядом с Викой, усталый, немолодой мужчина неожиданно понял, что совсем не хочет есть. От одного вида еды мутило. Зато он с умилением наблюдал за тем, как с аппетитом это делает его маленькая подружка. Своего родного ребёнка он «вживую» не видел уже шесть лет. После развода бывшая супруга увезла его на другой континент. Там она снова вышла замуж. Так что общаться с сыном удавалось лишь изредка и только по скайпу. И называл он его не папой, а мистером Бэзилом.
Вдруг Вас Вас почувствовал, что малышка смотрит на него как-то по-новому.
- Где мой папа? – произнесла Вика, словно проснувшись и не понимая, как она тут оказалась.
У капитана похолодело в груди. Этого то он и боялся. По осмысленному ясному взгляду девочки Сенин понял, что таинственным образом поразившая её слепота, так же необъяснимо прошла. Случилось чудо, казалось бы, радоваться надо, а он страшно напрягся, потому что как раз этого момента ждал со страхом, ибо не знал, как поведёт себя чувствительный ребёнок, когда вместо родного человека обнаружит рядом чужого дядьку, притворявшегося папой.
- Где мой папа? – снова повторила Вика, глаза её наполнились слезами. – Когда вы отведёте меня к нему и к моей мамочке?
У Вас Васа было такое чувство, словно он совершил что-то очень гадкое.
Глава 65
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
После ухода генералов, в совещательной комнате остались только двое - президент Джек Джокерд и директор ЦРУ Артур Тёрнер. Впрочем, президенту уже не сиделось на месте:
- Послушайте, Артур, я хочу угостить вас фирменным бифштексом, приготовленным по моему рецепту под пиво, – объявил он главному разведчику, давая понять, что после напряжённого разговора с военными пришло время немного расслабиться и сменить обстановку. Президент даже демонстративно надел белую бейсболку с логотипом своей любимой бейсбольной команды из Техаса, показывая, что дальше разговор будет носить неформальный, приятельский характер – глава ЦРУ был ставленником Джокерда на этом посту и таким образом был обязан карьерой шефу, что подразумевало его абсолютную лояльность и преданность.
Они покинули совещательную комнату, Джокерд пружинисто шагал первым, расправив плечи, в свои годы ему удалось сохранить фигуру атлела и отличную осанку. Джокерд был подтянут и бодр – его не брала седина, и он с удовольствием при удобном случае демонстрировал журналистам бицепсы, накаченные в тренажёрном зале Белого дома.
Мужчины проследовали мимо библиотеки, рабочего кабинета хозяина и жилых помещений. По пути Джокерд продолжал безостановочно болтать обо всём на свете, не давая цээрушнику и рта открыть:
- Резиденция – великолепна: комнаты обставлены элегантно, со вкусом. Это большая честь для меня - жить тут. Пора бы уж привыкнуть и восхищаться поменьше, а я всё кайфую от всего, что меня тут окружает. Первое время особенно испытывал очень сильные чувства от того, что ночую в спальне, где спал сам Авраам Линкольн; обедаю в столовой и живу в тех же комнатах, где до меня жили Рузвельт, Вудро Вильсон, Трумэн. Просто с ума сойти, если вдуматься!
- Да, в этих комнатах витает великий американский дух, – поддержал энтузиазм рассказчика собеседник.
- Вот именно! Мой здешний кабинет и рабочий стол тоже превосходны. И телефоны там самые красивые, какие я только видел в своей жизни. Самая безопасная система в мире! — прямодушно делился не обученный высоким политесам Джокерд об аппаратах правительственной связи. Да и когда ему было учиться всяким аристократическим премудростям поведения, принятым в среде политического истеблишмента, ведь Гарвардов Джокерд не заканчивал, и в Белый дом пришёл прямо из бизнеса, где нравы намного проще. Он даже признался главному разведчику, что пользуется своим старым и плохо защищенным телефоном Android, с которого пишет в Twitter, вопреки возражениям советников.
Директор ЦРУ в ответ на такие полудетские откровения «экскурсовода» лишь понимающе кивал, не забывая приятно улыбаться, он то знал, что скрывается за этими чудачествами босса. Джокерд был настоящей акулой крупного бизнеса и отлично умел притворяться простатком и душкой, чтобы запутать собеседника и свести разговор к выгодной для себя тактике.
По пути Джокерд делал небольшие остановки перед висящими по стенам картинами и давал короткие комментарии, в которых тоже было много провинциального простудушия:
- В целом мне нравится коллекция предметов искусства Белого дома, хотя, когда я выкупил своё техасское поместье, на стенах в доме тоже висела серия фламандских гобеленов 16 века и полотен старых мастеров. Они достались мне в наследство от прежнего владельца ранчо почти за сто миллионов долларов. Прежний хозяин не слишком хорошо заботился о них: гобеленам и старым холстам годами приходилось мириться с существованием солнечного света. Отчего многие шедевры нуждались в основательной реставрации. Пришлось вложить ещё тридцать «лимонов», зато теперь все эти произведения искусства надежно защищены драпировками. Не хочу хвастаться, но ещё у меня в доме имеется внушительная библиотека с собранием многих первых изданий. Редкие книги помещены в книжные шкафы из многовековых британских дубов.
Правда Джокерд умолчал о том, о чём успели поведать всей стране раскопавшие некоторые пикантные подробности его жизни журналисты. Доставшуюся ему вместе с элитным особняком 19 века библиотеку Джокерд превратил в бар, а на стене в его спальне теперь висит не шедевр живописи, а его собственный портрет. Но естественно, что глава ЦРУ и бровью не повёл, слушая пространные рассуждения провинциального «искусствоведа».
- В ближайший уикенд я намерен выбраться на пару дней на своё техасское ранчо, - сообщил Джокерд. - Приглашаю вас, старина, составить мне компанию. Сами увидите мой небольшой личный музей. Конечно там у меня не Лувр, но многие музеи позавидовали бы. Заодно покажу вас своё хозяйство: я развожу отличных лошадей, а мои быки и коровы идут на экспорт!.. Поиграем в гольф, пожарим мяса, попьем пивка, одним словом отлично развеемся после душной атмосферы Вашингтона со всеми его интригами!
- С удовольствием, Джек. С удовольствием! С моей стороны было бы глупостью упускать такую возможность.
- Вот именно, - грубовато хохотнул Джокерд и довольно похлопал цээрушника по животу, после чего снова критическим взглядом окинул висящую перед ним на стене картину:
- Да-а, здешняя коллекция живописи тоже нечего...правда кое-что я распорядился поменять местами. Например, до меня в овальном кабинете висел портрет президента Кеннеди, но я выбрал Дуайта Эйзенхауэра. «Железный Айк» был твёрдым и умным, крепко стоял на земле. И умел противостоять напору генералов и боссов от военной индустрии. Он сам был выдающимся военным, победителем нацистов. Но при этом Айк, как крупный военный авторитет, понимал и говорил о «катастрофических последствиях даже успешной мировой войны», и подчёркивал, что «единственный путь к победе в третьей мировой войне - это её предотвращение».
- Хорошие слова, - закивал Тёрнер.
Они пришли в обеденную комнату в западном крыле, где их уже ожидал накрытый стол с только что приготовленными бифштексами и холодным пивом. Когда-то Джокерд владел компанией по производству бифштексов, которая со временем вышла из его бизнес-империи. Однако до сих пор он продавал стейки под своей маркой в разных местах, но уже от других производителей. Все, кто знал миллиардера не так близко, всегда удивлялись, что магнат, - владелец десятков крупных корпораций в области высотного строительства, микроэлектроники, медиа, - снисходит до столь несерьёзного бизнеса, но Тёрнер прекрасно изучил всю подноготную своего патрона и понимал его, как немногие. В душе Джокерд остался простым жёстким парнем, ковбоем, и порой его невероятно тяготит необходимость изображать из себя большого интеллектуала. Он любит посидеть перед телевизором, предпочитая спортивные матчи и боевики. Книг почти не читает. В еде неприхотлив и обладает кулинарными предпочтениями водителя грузовика.
Однако, чего Джокерду было точно не занимать, так это того самого здравого смысла и звериной интуиции, которые подчас позволяют даже не обременённым престижными дипломами дилетантам, принимать гораздо более взвешенные и эффективные решения, чем признанным экспертам. Именно на эти черты его характера директор ЦРУ Артур Тёрнер и собирался сделать ставку. И как только представилась возможность вновь заговорить с Президентом о деле, он принялся осторожно убеждать шефа, что не стоит воспринимать слова русского военного министра, как абсолютный красный свет против сближения с американцами перед лицом новой мировой угрозы.
- У нас есть партнёры в России, которые вскоре сформируют новое правительство. Так вот, в их новом кабинете появится новый силовик (Тёрнер с удовольствием употребил это ставшее популярным на Западе русское слово «силовик»). Он будет более сговорчивым.
Насытившийся мясом Джокерд, потягивая пиво, слушал его и слегка кивал.
- Так вот, - ровным приятным голосом продолжал Тёрнер, -благодаря нашим молодым «чикагским мальчикам», Россия из врага снова превратится в нашего партнёра. И главная заслуга в этом будет по праву принадлежать Вам. Это вмиг заткнёт рот всем вашим врагам здесь в Вашингтоне.
- Так-так-так… - без ожидаемого энтузиазма подытожил президент, - значит, как я понял, самая богатая группа русских олигархов намерена скупить на корню их парламент, после чего сформирует ручное правительство, поставит своего марионеточного президента и установит свою монополию в стране.
- А разве это плохо для нас? – шире прежнего улыбнулся Тёрнер.
Джокерд взглянул на часы:
- Вот что, сейчас должна появится моя жена и племянник. Поэтому предлагаю закончить этот разговор завтра утром. Приглашаю вас поиграть со мной в гольф.
Глава 66
Бункер в Ботаническом саду, Москва
Ксения Звонарева не могла поверить: хозяйка бункера звонила её телевизионному начальнику Игорю Константиновичу Волкову. Её Игорьку! Но откуда Зоя вообще узнала про него?! Ксения была ошеломлена.
Оказалось, всё просто как дважды два: во сне, в полубреду, она часто повторяла его имя. Да так эмоционально, что Зоя решила поискать столь значимого для гостьи мужчину в списке контактов её разряженного мобильника.
- Я только предупредила его, что если он хочет тебя увидеть, то пусть захватит два ящика чешского пива моей любимой марки… На худой конец сойдёт немецкое – с ошеломляющей бесцеремонностью рассказывала Зоя. - Я когда делала запасы в свой «ковчег», то в спешке как-то упустила из виду, что мне его будет не хватать в продолжительной «автономке».
«Тоже мне благодетельница выискалась! Да какое ты вообще имеешь право рыться в чужом телефоне без спроса, да ещё делать звонки?!» - раздражённо размышляла журналистка, глядя в самоуверенные глаза хозяйки бункера. – Разве я виновата в том, что произошло с твоим Сергеем? Чтобы превращать мою личную жизнь в объект для грубоватых забав».
Видя не слишком радостную реакцию гостьи, Зоя с усмешкой пожала плечами:
- Если не хочешь его видеть, мы его не впустим. Пиво возьмём и пошлём вон.
- Он и сам не приедет, - буркнула Звонарёва. - Игорь Константинович – человек очень серьёзный и прагматичный, чтобы участвовать в сомнительных авантюрах.
Зоя задержала на ней внимательный взгляд, потом, будто стряхнув с себя всё постороннее, снова стала очень серьёзной и деловитой:
- Ладно, сейчас мне пора идти работать. Если хочешь, можешь что-нибудь посмотреть по домашнему кинотеатру, у меня большая фильмотека. Или музыку послушай. Кстати, в комнате отдыха есть кофе-машина: можешь приготовить себе латэ или капучино. У меня большие запасы отличного зернового кофе. Арабика. Высший сорт. Есть и растворимый в банках. Без него я не смогла бы нормально работать… А ты кофеманка?
Ксения кивнула.
Зоя похвалила:
- Значит, ты такой же сумасшедший трудоголик, как и я. Мы все кофеманки. Для нас отличный кофе – предмет первой необходимости… После введения военного положения поставки кофе прекратились, но у меня его ещё на пятьдесят лет хватит.
- Значит, вы собираетесь сидеть тут ещё пятьдесят лет? - раздражённо поинтересовалась Ксения.
- Не знаю, - отчего-то задумалась Зоя, и озорно сверкнула глазами и неожиданно показала кончик языка. – Хотя нет, я слишком люблю мужиков... Конечно у меня припасена для «автономки» дюжина фаллоимитаторов, но это всё же не то...Ну ладно, Барби, обживайся тут, а мне пора!
- А могу я понаблюдать за вашей работой – неожиданно попросила Звонарёва.
- Тебе это интересно? – удивилась исследовательница.
- Не все блондинки дуры – с вызовом ответила Ксения.
- …Хм, а нервишки выдержат? – своим хриплым прокуренным голосом усмехнулась Зоя после некоторой паузы.
- Раз уж я тут, то надо привыкать. Иначе какой смысл вам меня держать и кормить.
Исследовательница разглядывала её, словно любопытное существо на предметном стёклышке. Глаза её упёрлись в бейджик на униформе гостьи, Зоя сдвинула брови с ироничной серьёзностью, чему-то загадочно усмехнулась, и, медленно растягивая слова, произнесла:
- Значит, просто гость...
- Но я не хочу быть просто гостем! Я хотела бы быть в чём-то полезной! – нашла как ей показалось железный аргумент Ксения.
- Хм, полезной... – скептически повторила за ней хозяйка лаборатории. – Какое у тебя образование, Барби?
- Социолог. Ещё я закончила психфак по программе второго высшего образования – соврала Ксения.
- Психфак? - недоверчиво переспросила Зоя, не сводя с блондинки оценивающих глаз. – Хм... ну ладно, пойдём. Я дам тебе комплект защитной спецодежды и проведу небольшой инструктаж по технике безопасности, ты должна чётко себе уяснить, что мы тут не в куклы играем, и если из-за собственной глупости или невнимательности подцепишь заразу, с тобой будет в точности то, что с моим Анзором.
Через полчаса - облачённые в непроницаемые комбинезоны, сшитые из нескольких слоёв защитной ткани, - женщины вошли в операционную. Но прежде они попали в переходной отсек. За ними закрылись автоматические двери, их обдало горячим паром (спецкостюмы предохраняли и от воздействия высоких температур), и лишь затем открылись следующие двери.
В операционной поддерживалось положительное давление, чтобы ничего постороннего не занесло снаружи. Это было просторное стерильное помещение с ослепительно белыми стенами и полом, в центре стоял залитый ярчайшим светом операционный стол. Обстановка как в космическом корабле: с потолка свисают странные приспособления, вокруг непонятные, зачехленные агрегаты. Зоя велела Звонарёвой ждать, а сама куда-то вышла.
Она вернулась минут через десять – вкатила каталку с обнажённым мужчиной, у которого были мускулистые руки и ноги.
- Смотри какой экземпляр! - Зоя игриво указала глазами на солидное мужское достоинство подопытного. – Настоящий жеребец! И сложен как бог. При жизни наверняка пролил не одно ведро пота в качалке. С этого парня можно лепить олимпийского бога. Всегда любила таких мужиков...
Молодой мужчина был мёртв. Кожа трупа была воскового оттенка, грудная клетка вскрыта, края её раздвинуты и зафиксированы хирургическими зажимами, так что видно опавшее и замершее сердце, неработающие лёгкие. Но больше всего журналистку поразила отсутствующая верхняя часть черепа. Тщательно выбритая голова напоминала яйцо с аккуратно срезанной верхней частью.
- Попадая в организм, - будто лектор перед студентами, начала Зоя, - вирус через систему кровообращения проникает в мозг. Механизм его воздействия ещё изучен не полностью, но известно, что вирус использует клетки лобных долей мозга для первоначального управления телом.
В некоторых случаях вначале происходит как бы перезагрузка программы, то есть почти все жизненные функции организма прекращаются, после остановки сердца человек признаётся «мёртвым». Это многих врачей вводит заблуждение, и они попадаются... Ибо происходящее не более, чем перезапуск, так как головной мозг носителя вируса не погибает, просто его активность сильно замедляется, но он продолжает функционировать, одновременно мутируя под воздействием вируса и превращаясь в абсолютно иной орган...
Включение обновлённых функций в организме зомби происходит в неизвестной нам пока последовательности, что-то внутри заражённого человека дирижирует всеми процессами...Уверена, что именно в мозгу заключена главная их тайна... Перетащив с помощью добровольной помощницы тело на операционный стол, Зоя зачем-то заблокировала конечности покойника и даже его шею толстыми металлическими браслетами наподобие кандалов.
- На всякий случай, - коротко улыбнулась она и подмигнула «ассистентке». После чего подкатила ближе небольшой столик, на котором было выложено множество скальпелей разного размера, щипцов, каких-то никелированных приспособлений диковинной и даже устрашающей формы, и прочего хирургического инструментария.
- Ну-с, как говаривал мой научный руководитель в ординатуре профессор Сморчков: «предадимся преступному любопытству», ибо копаться в человеческих мозгах без особой необходимости - то же самое, что рыться без спросу в бумагах Бога.
На глазах ошеломлённой Ксении Зоя устроила на открытом мозге подопытного что-то вроде серии жёстких «краш-тестов». Без малейших церемоний она кромсала содержимое черепной коробки скальпелем, воздействовала на него электрическими разрядами, кислотой. И даже открытым огнём! Всё это выглядело форменным изуверством, тем более, что труп неожиданно начали сотрясать сильнейшие судороги, в какой-то момент «покойник» открыл глаза (Ксения при этом с визгом отскочила на несколько метров, не совладав с собой) и стал бешено вращать ими. Лицо его пришло в движение, оно перекосилось будто от сильнейшей боли. Бедняга колотился как выброшенная на берег рыба, попытался соскочить со стола, однако стальные кандалы надёжно удерживали его на хирургической плахе.
Заметив на лице гостьи отвращение, Зоя поинтересовалась:
- Скажите, коллега, вы верите в ад или в рай?
- Не очень, – неуверенно ответила Ксения.
- А в бессмертную душу?
- Скорее да, чем нет.
Так вот, душа покинула это тело, остался лишь набор рефлексов, - пояснила Зоя.
Истошные вопли подопытного кажется смягчили бы даже каменное сердце. Только, похоже, у повёрнутой на своей науке Зои вместо сердца в груди бился какой-нибудь суперсовременный электронный имплант. Она невозмутимо продолжала свои опыты. И это на открытом мозге! Да любой нейрохирург, привыкший обращаться с «вместилищем человеческого интеллекта» бережно и аккуратно, пришёл бы в ужас от такого варварства и запретил бы «коновалу в юбке» даже близко приближаться к живым людям! «Вот она и пользуется своей бесконтрольностью и властью!» - неприязненно думала журналистка.
- Как вы не видите? Ему же больно! – не выдержала Ксения.
- Ему не может быть больно, - спокойно возразила Зоя. – Потому что он уже не человек. Подойдите ближе и сами убедитесь, как быстро его ткани справляются с самыми серьёзными повреждениями. Образцовая регенерация!
Оказалось, и вправду, выплёскивающаяся из повреждённых вен и мелких сосудов кровь мгновенно на глазах заживляла повреждения. Только цвет у этой крови был нечеловеческий. Омывающая мозг жидкость фосфоресцировала красивым голубоватым сиянием.
- Идеальная защита! – не смогла сдержать восхищения Зоя. – Обычному человеку с его уязвимым телом о таком приходится только мечтать. Посмотрите! Несмотря на отсутствие сердцебиения, дыхания и комнатную температуру тела, подопытный весьма энергичен. И намного агрессивнее, чем при жизни, я-то его знала: прежде он даже ругался интеллигентно. Знал бы, Белов во что он превратится... У тех заражённых, кого я имела возможность наблюдать, агрессивность просто зашкаливает! Концентрация норадреналина – гормона ярости в их крови и тканях в три-четыре раза превышает норму, причём как у мужчин, так и у женщин! А ведь мы, женщины, совсем не запрограммированы природой на хищническое поведение... То же самое с тестостероном и прочими мускулинными гормонами и ферментами, отсюда их чудовищная мощь и стремительность. По идее от такого адского коктейля, бушующего в их крови, люди должны «сгорать» изнутри в считанные часы, однако этого почему-то не происходит... С ними много чего происходит любопытного. При вскрытии я видела сильно увеличившиеся в размерах надпочечники, которые вырабатывают просто дикое количество норадреналина, причём на железах видны странные новообразования, напоминающие раковую опухоль, только это не злокачественные наросты...
- Вам уже что-то удалось выяснить о них?
- Я знаю о них больше, чем кто-либо! - без ложной скромности заявила Зоя. - Вирус на сто процентов заразен и на сто процентов смертелен. К счастью для человеческой расы, вирус пока не переносится ни по воде, ни по воздуху. О заражении людей через элементы природы мне ничего неизвестно. Инфицирование происходит только при прямом обмене жидкостями. Но это пока... – тут Зоя сделал многозначительное лицо, намекая, что есть опасность, что ситуация может резко ухудшится.
- Как же вам удалось так быстро изучить вирус, если эпидемия вспыхнула совсем недавно и неожиданно?
- Мне просто повезло, так совпало… В науке так иногда случается. Шесть лет назад мне, как одному из ведущих специалистов по древним болезням в нашей стране, прислали образец из Поволжья. Археологи, изучающие древнее захоронение вблизи древнего городища недалеко от столицы волжской Булгарии, нашли кое-что интересное…
Эта история началась с того, что экспедиция Казанского федерального университета наткнулась на очень необычное захоронение. В древнем погребении находились не совсем люди, судя по скелетам...
- Источников, описывающих те события, мы почти не имеем, потому что цивилизация была кочевой с примитивной письменной культурой, – с неожиданной откровенностью делилась Зоя. Похоже она ужасно устала от молчания и нуждалась хоть в каком-нибудь слушателе. И Ксения жадно ловила каждое её слово.
- Но по разрозненным признакам мои коллеги-археологи восстановили некоторые события. Люди не просто заболевали и умирали, – этим в то время трудно было кого-то удивить, - они кардинально меняли свою природу и становились опасными для соплеменников, как и в нашем случае. Естественно их уничтожали. Не думаю, что с останками убитых оборотней обращались уважительно. Но были исключения. Происходила одна необычная вещь, характерная для той эпохи. Если речь шла о вождях, жрецах и других представителях знати, то после смерти им всё равно воздавали положенные почести. Вероятно, древние усматривали в том, что происходило с их самыми авторитетными соплеменниками божий промысел. Не случайно в некоторых богатых могильниках археологи нашли амулеты со знаком хамса или так называемой «божьей рукой» в виде ладони с вставленным в неё «глазком» из голубого стекла.
Но главное, что тела в богатых саркофагах тем не менее не были уничтожены, хотя все без исключения имели следы страшных прижизненных увечий. Так до нас дошли «образцы». Один их которых пролил луч света на загадку, от решения которой сегодня зависит судьба человечества.
Ксении тоже приходилось слышать про «божью руку» и даже два года назад держать подобный амулет с голубым глазком на ладони, только та находка была с Юга России из сарматского могильника, найденного археологами в Донских степях. Тогда же журналистка выяснила, что история подобных символов намного мрачнее и теряется в глубине веков. Так некоторые специалисты считают, что хамса происходит из культа карфагенских кровавых божеств, которые обладали отменным аппетитом, и которым финикийцы-карфагеняне регулярно приносили многочисленные человеческие жертвы, проще говоря – резали младенцев. Причём чтобы задобрить плотоядных богов жрецы надевали маски голубого цвета с вставками-глазами из голубого стекла.
Глава 67
Но о каких же образцах шла речь? По словам Зои, это был зуб из древнего захоронения, возраст которого около пяти тысяч лет. Человеческий зуб. И не совсем человеческий...
- В нём мною был обнаружен палеовирус, который я условно назвала чумным. Ведь мой конёк – древняя чума! Мой главный научный интерес после прихода на кафедру биохимии и биотехнологии Московского университета вызывают именно поиски прародины «Чёрной смерти» – Зоя говорила об этом с таким азартом и упоением, что можно было подумать, что нет для неё на свете ничего увлекательней истории сосуществования людей и чумных бактерий. - Коллегам, изучающим проказу, гепатиты и прочие вирусы, приходится сложней с поисками генетического материала. А чуму обычно ищут в зубах. Это скоротечая болезнь: она в отличие от сифилиса или туберкулёза, не успевает оставить следов на скелете. А в пульпе зуба много кровеносных сосудов, и там велика вероятность найти остатки бактерий. Вдобавок зуб – самая плотная часть тела человека. «Он отлично сохраняется и после смерти, поэтому к заключённому внутри биологическому материалу не примешиваются внешние загрязнения», - объясняла исследовательница. – У меня собралась отличная коллекция чумных зубов. Раньше звездой моего собрания были зубы с чумным геномом Yersina pestis с лондонского средневекового чумного кладбища, но они не идут ни в какое сравнение с зубом из курганного могильника под Самарой, который относится к бронзовому веку. Это срубная культура.
Ксения много чего повидала на своём журналистском веку и не была уже совсем таким полным профаном в вопросах археологии, и всё же Зоя пояснила:
- Ну, это когда роют могильную яму и устанавливают в ней бревенчатый сруб, в который кладут знатных покойников. Потом перекрывают его сверху брёвнами и засыпают землёй. Получается такой подземный дом. Именно в таком могильнике под Самарой археологи наткнулись на сенсационную находку.
- Здесь Зоя заметила пульсирующий во взгляде Ксении вопрос и решила ей кое-что показать. Для этого она придавила рукой голову подопытного к столу и скальпелем разжала ему челюсти:
- Клыки этого существа даже внешне имеют большое сходство с клыками из захоронения самарского кургана. Видите, какие крупные и похожи на волчьи. Вирус кардинально меняет тело своих носителей. Утолщаются кости черепа, начинает бурно развиваться челюстная часть, она выдвигается вперёд, как у хищников. Генетический материал тоже схожий. Но для полной ясности картины мне нужны новые образцы вируса. А пока я отправила часть материала своему коллеге в Германию. Они там у себя вычленяют геном, проводят все исследования и высылают мне по электронной почте сравнительные результаты. Это очень сложная, кропотливая работа. Но благодаря ей мы имеем экспериментальную вакцину.
- Значит, у вас есть вакцина! – изумилась Ксения.
На этот раз Зоя была очень осторожна в оценках своей работы:
- Штука в том, что вирус постоянно приспосабливается к новой среде и развивается. Попросту говоря, пока он передаётся только через укусы. Но он постоянно «учится», обзаводится новыми эволюционными механизмами, позволяющими ему обходить наши ловушки. С чумной палочкой было то же самое. Первым образцам, найденным учёными, намного больше тысяч лет, чем из булгарского могильника. Но то была менее заразная болезнь, она не приводила к появлению бубонов и не могла вызвать такую высокую смертность, как наводящие до сих пор ужас эпидемии Средних веков.
-Что же произошло потом? – ещё больше заинтересовалась журналистка.
- Бактерии «научились» использовать насекомых! У блохи перед желудочком имеется так называемый зоб. Бактерии в нём размножаются и с помощью специального фермента (вот оно – главное эволюционное приобретение!) блокируют проходимость пищевода носителя, и дальше в желудок ничего не идёт. Выпитая кровь туда не попадает, зоб переполняется, блоха срыгивает кровь вместе с чумной палочкой обратно в рану, заражая жертву. И, так и не наевшись, срочно ищет, кого бы ещё укусить. Прежде чем умереть от голода, насекомое успевает заразить смертельной болезнью несколько человек. Чтобы запустить такой вот «механизм массового заражения» и расширить ареал миграции вируса, понадобился ряд генетических изменений…
С заболевшими москвичами происходят похожие вещи. Их буквально гонит из дома с наступлением темноты страшная жажда человеческой плоти, особенно мозга. При этом не всегда они убивают свои жертвы, что-то заставляет их в некоторых случаях ограничиваться только укусами…
Недавно я получила косвенное доказательство своей догадки от нашей экспедиции учёных из МГУ и других институтов, работавших в горах на границе Индии и Китая. Там вирус очень долго – тысячи лет был запечатан глубоко под землёй, в пещерной линзе. Правда был момент - примерно тысячу двести лет назад, - когда джин всё-таки вырвался наружу. Но так как сразу подселиться в человека у него не получилось, то вирус начал с «приручения» пасущихся по соседству с пещерой оленей. А через них попытался перескочить на людей. И не безуспешно. Вот только добыча оказалась скромной, ибо племя, обитающее поблизости от пещеры, оказалось слишком малочисленным. А вокруг на тысячи километров больше никого. Поэтому собрав с людей скромную дань, демон на тысячу лет снова ушёл под землю - до того момента, как в окрестностях «Оленьей» пещеры на свою беду не появились мои коллеги по МГУ во главе с профессором Вознесенским…
Вой и яростное рычание где-то за стеной стали громче, но Зоя вероятно привыкла не обращать на них внимания.
- И знаете, вот что не даёт мне покоя, - задумчиво произнесла она, мысленно возвращаясь к недавней находке археологов под Самарой. - Мы с Сергеем часто говорили об этом. Почему в одних древних поселениях вирус поразил всех поголовно, а в других нет? Почему их цивилизация выстояла? И в итоге оставшиеся здоровыми кочевники смогли справиться со стаями своих соплеменников-зомби. Почему так произошло?
Ксения, затаив дыхания ждала хотя бы гипотезы, но собеседница честно призналась, что пока ответа у неё нет:
- В этом есть какая-то загадка. Чтобы разгадать её, я и отослала образцы в ФРГ. Главное, что обнадёживает в случае с самарской курганной находкой, это то, что там цивилизация, в отличие от племён в окрестностях Оленей пещеры, была намного многочисленней и имела налаженные связи с соседними государствами. По логике, вирус должен был под корень подкосить народ в очаге инфекции и перекинуться на соседние народы. Но этого не произошло.
- Почему вы в этом так уверены?
- Археологами, которые работают там, найдено не так много посёлков, подвергшихся тотальной пандемии. Потому что во время массовой эпидемии происходит упрощение погребального обряда: уменьшается глубина захоронений, появляются коллективные могилы. Этого в срубной культуре мы почти не наблюдаем. Не уничтожил вирус тогда человечество, которое исчислялось всего какими-то десятками миллионов, а почему - неизвестно. И главное доказательство, что супервирус до сих пор не победил, это то, что мы с вами тут разговариваем и мировая история, и культура продвинулись очень далеко за пределы бронзового века. Но это вовсе не означает, что мы автоматически одолеем вирус и сейчас.
- Но если древние нашли способ справиться со страшной чумой, то почему мы – со всей нашей великой наукой и технологиями - не справимся? – с надеждой произнесла Ксения, заглядывая в глаза Зои.
Та пожала плечами, снова взяла в руки скальпель и начала кромсать содержимое черепной коробки подопытного, попутно продолжая «лекцию»:
- Главная интрига, на мой взгляд, скрыта в центральной части их мозга. Я открыла там особое образование, которое вероятно и вызывает резкое изменение в поведении заражённых. Человек перестаёт осознавать себя прежней личностью и как бы погружается в сон. У обычного человека за наше сознание отвечают всего два кубических миллиметра мозга! При том что сам мозг у человека – огромный – он даже с трудом помещается в черепную коробку. Так вот, я заметила, что у инфицированных меняется внешний вид некоторых важных групп нейронов и форма их связей. Такое впечатление, что мозг начинает перестраиваться, модифицироваться. И начинается этот процесс в самом геометрическом центре мозга. Не исключено, что именно там «прорастают семена зла», пуская свои отростки по всему телу заражённых. Возможно мне удалось наткнуться на «локализацию души» зомби. Если найти способ быстро удалить эту раковую опухоль, то вероятно мы сможем успеть вернуть заболевшего человека в норму, прежде чем его личность окончательно будет порабощена злом…
А пока я проверяю свою версию. После открытия этой стартовой точки зомбирования в мозгу я хочу проследить как другие участки включаются в процесс изменения. Для этого я намерена завтра заняться препарированием инфицированного мозга в новейшем немецком томографе, который отражает не просто участки мозга, а даёт картинку нейронных популяций.
…Через час уже снявшие с себя защитное облачение женщины сидели в комнате отдыха. И Ксения задумчиво произнесла:
- Я понимаю, вы заботитесь о спасении миллионов; и что может значить по сравнению с такими масштабами одна человеческая жизнь...
- Снова ты об этом своём французе! – Зоя поморщилась от досады. – Да пойми же ты, не могу я рисковать! От моей работы слишком многое зависит. Да и времени на поиски у меня нет.
Получив снова отказ, Ксения тяжело вздохнула.
- Не унывай, Барби, скоро появится твой Игорёк, и ты сразу утешишься в его объятиях! - Зоя криво усмехнулась, и будто своим скальпелем полезла теперь уже в мозг Ксении, спокойно наблюдая за реакцией подопытной:
- Тебе придётся научиться, Барби, принимать исчезновение каких-то людей из своей жизни. Такова реальность. Скажи спасибо, что у тебя ещё кто-то остался, потому что я потеряла всех, кто был мне дорог.
- Как можно этому научиться?! - возмутилась Ксения. – Если знаешь, что возможно человек ещё жив и надеется на тебя?! По-моему, это бесчеловечно.
- Хорошо… - Зоя заиграла желваками на побелевших скулах. - Тебе придётся это уяснить. Так вот слушай. Если человек проводит ночь в окружающем нас парке, то можно уверенно ставить на нём крест. Это экспериментально доказанный факт.
- Вы хотите сказать... - на Ксению накатила волна возмущения и отвращения,
- А почему нет? - пожала плечами Зоя. – Меня со студенческой скамьи приучили всё проверять опытным путём. Поэтому одному своему коллеге я пообещала, что приму его обратно лишь в том случае, если он сумеет продержаться целую ночь на поверхности. Но ему это не удалось...Через два дня я случайно наткнулась в трёхстах метрах от бункера на его останки...
- Избавьте меня от подробностей! – взмолилась Ксения.
- Я только хочу, чтобы до тебя наконец дошло, Барби, что глупо тратить себя на переживания по людям, которых уже фактически нет… Что есть наши воспоминания – всего лишь более-менее сложившиеся нейронные цепочки, которые всё равно рано или поздно распадутся и тогда ты даже не сможешь вспомнить лицо своей матери…
Тем более дурдом рисковать собой ради того, чтобы «хотя бы достойно похоронить останки». Поверь, там на поверхности достаточно уборщиков биологического мусора. Кто-то обязательно займётся утилизацией твоего или чьего-нибудь мёртвого тела – использованного носителя души с лица Земли, - только и всего… А предадут труп земле или набьют им собственный желудок – какая в сущности разница. Выпорхнувшей из плоти душе то уже без разницы. Хотя лично я в существование души не верю.
Зоя помолчала и призналась:
- Хотя если уж быть до конца откровенной, я бы всё равно не приняла этого коллегу обратно… Хотя до болезни мы даже приятельствовали с Нюриком. Он был мягким и милым. Этакий симпатичный плюшевый медведь. Я даже была свидетелем на свадьбе Нюрика со стороны невесты. И всё же…
Глава 68
Они встретились на следующий день, как и договорились - на поле для гольфа. Для директора ЦРУ Артура Тёрнера это составило определённую проблему, ибо у его шефа были довольно эксцентричные привычки: Джокерд привык спать лишь четыре часа в сутки. Обычно он поднимался ещё до рассвета, читал утреннюю прессу, пил кофе, а затем каждое утро играл в гольф. Дворецкий, которого Джокерд вскоре собирался перевезти в Вашингтон из своего техасского имения, уже более двадцати лет работал у него и как-то приспособился к такому распорядку. А вот другим приходилось нелегко. При этом всем было известно: если у президента на голове белая бейсбольная кепка, значит у него доброе расположение духа. Если же окружающие видят красную кепку – это верный знак опасности. Ещё издали Тёрнер заметил, что сегодня президент выбрал красный цвет. Однако отступать было поздно…
Тёрнер давно усвоил, как важно уметь настроиться на нужную волну, войти в подходящий случаю образ. Сегодня он больше походил на интелектуала, преуспевающего писателя, чем на шефа спецслужбы: трубка, твидовый пиджак, очки в винтажной оправе, щеголеватая тирольская шляпа с золотым шнуром по тулье и фазаньим пером. К месту встречи директор ЦРУ подкатил с богемным шиком на коллекционном «олдсмобиле».
Джентльмены пожали руки и сразу взяли в руки клюшки, чтобы сделать первые удары по мячу. Джокерд был заядлым спортсменом и не любил, чтобы разговор мешал игре. Он даже мобильный отключал на это время, и никогда не ездил по полю на голь-каре, только пешком. Нанося сильные точные удары Джэк бодрым шагом переходил от лунки к лунке, так что таскающий за ним сумку с клюшками охранник едва поспевал за президентом. Кажется, того зовут Майкл Медвед, Тёрнер вспомнил его. Необычное сочетание для президентского бодигарда. Но именно за свою «русскую» фамилию этот громоздкий увалень и получил престижную работу. Джокерду показалось забавным лишний раз позлить своих недоброжелателей, хотя на самом деле парень был почти стопроцентным кокни, то есть потомков английских переселенцев из Лондона всего в третьем поколении. Медвед был настоящий медведь, то есть почти двухметровый и массивный, скакать зайчиком по зелёному газону ему было трудно.
Тёрнеру тоже приходилось поддерживать спортивный темп ходьбы, но, к счастью, благодаря регулярным занятиям джогингом, шеф разведки находился в неплохой физической форме. Так что ни одышка, ни предательская боль в боку не омрачали ему настроения и не помешали возобновить незаконченный накануне разговор:
- Я уже говорил вам вчера, господин президент, что наши новые русские партнёры в руководстве России разделяют наши базовые ценности на демократию и свободу. В отличие от прежнего президента и его администрации, они...
Джокерд хмыкнул что-то неопределённое и, сделав очередной удар, отправился дальше. Тёрнеру приходилось очень стараться, чтобы не отстать от собеседника и не послать мяч в пруд или в заросли травы.
- ...Так вот, - догнал он шефа возле очередной лунки, - наши новые друзья в России просят дать им немного времени, чтобы они успели урегулировать свои бизнес-интересы в Москве. А потом мы сможем провести запланированную акцию. А пока, чтобы как-то стабилизировать ситуацию в городе и не быть обвинёнными вашими противниками в преступном бездействии, надо послать оружие тем, кто блокирован в нескольких московских тюрьмах. Собственно, в этом вопросе я солидарен с вашим советником по гуманитарным вопросам миссис Элизабет Макфлауэр. В конце концов я тоже не вижу ничего плохого в том, чтобы уголовники и зомби взаимно истребляли друг друга. – Тёрнер произнёс это с философской с иронией.
Джокерд хмуро покосился на него, и шеф ЦРУ немедленно стёр со своего породистого лица тонкую улыбку, снова став абсолютно серьёзным:
- Кроме того в Москве числятся без вести пропавшими 16 наших граждан, в том числе трое дипломатов. Мы не можем санировать территорию, сперва не выяснив их судьбу.
В это время президент примеривался клюшкой по мячику, готовясь выполнить особо сложный дальний удар. И как назло именно в этот момент на нос ему села жирная зеленая муха, и он, так как обе руки были заняты, нервно задёргал щекой, пытаясь от неё избавиться. Но безрезультатно, и оттого ещё больше раздражался.
Тернер про себя усмехнулся: человеку, мнящему себя вершителем судеб мира, Зевсом Всемогущим, портит настроение какая-то ничтожная тварь – вот она усмешка Бога!
А Джокерд всё примеривался клюшкой к мячу и тянул с ударом. При этом недовольно шевелил губами. И сердито стрелял глазами в сторону Тёрнера: не видит ли он его таким неловким.
Есть люди, всю свою жизнь, прилагающие просто «атомные» усилия, чтобы производить сильное впечатление на окружающих. Прекрасно зная об этой слабости шефа, Артур Тёрнер щурился в сторону очередной лунки, но втайне посмеивался над боссом.
Наконец, Джокерду удалось сделать удар, который у него естественно не получился…
- Хорошо, что конкретно вы предлагаете? – раздражённо произнёс президент и выругался. Казалось, он вот-вот рассвирепеет. Тернер же, словно гроссмейстер, планомерно расставлял свои фигуры по доске в шахматном дебюте, подготавливая решающий миттельшпиль (в этой древней настольной игре, признанной мерилом интеллекта, опытнейший «рыцарь плаща и кинжала» мог бы дать сто очков форы своему помешанному лишь на своём примитивном гольфе визави). Для этого, устремив задумчивый взор на следующую лунку и примериваясь клюшкой по мячу, Тернер невозмутимо сообщил:
- Полагаю, пока нам следует продолжать консультации с их военными. Мы уже поставили российской армии по своим каналам три тяжёлые установки экспериментального оружия. Теперь у нас появились портативные переносные образцы, мы и их можем поставить. Конечно, это следует делать неофициально, в обход конгресса, ведь всё ещё действует запрет на поставку русским любых военных технологий и оружия.
- И всё-таки мне не нравится то что происходит, - недовольство президента наконец прорвалось, словно созревший нарыв. - Ваши методы... я плохо их понимаю. Я размышлял о нашем вчерашнем разговоре и вот что я скажу вам, Артур: мне не по вкусу ваш подход. Я техасец на все сто процентов, на все сто процентов! И предпочитаю честную игру. Даже во времена Дикого Запада, в самые жёсткие времена истории нашей страны, существовал определённый кодекс чести. Я не призываю решать дела по принципу американских дуэлей, когда побеждает тот, кто успевает первым выхватить револьвер из кобуры, но стрелять из-за угла и предательски травить противника мне не по душе. Ведь, если я вас правильно понял, вы говорите о приходе мафии к власти в России.
Тернер не спорил:
- Как экономист по образованию, хочу вам сказать, что иногда разница между мафией и властью – весьма условна: и та и другая легко перетекают друг в друга. Мы должна поддержать ту партию, - и в этом я вижу нашу главную задачу, - которая обеспечит наши интересы в огромном стратегически важном регионе мира. Ваши избиратели выбрали вас как сильного президента, сейчас вы можете вернуть Америке былое величие (Тёрнер умышленно употребил фразу, прозвучавшую очень близко к рекламному слогану, который его визави использовал в период своей президентской предвыборной гонки).
Тут Тернер тонко почувствовал перемену в настроении шефа и заговорил с пафосом:
- Послушайте, Джек, если благодаря нам с вами Америка снова станет оплотом мировой демократии и при этом избежит угрозы ответного удара русских, мы с вами заслужим благодарность всей нации и потомков. Разве было бы лучше, если бы всё осталось так как есть и нам угрожали сотни новейших русских ракет? Вспомните, с каким торжеством их президент Козырев несколько лет назад хвалился, выступая перед своим Законодательным собранием, новейшими русскими гиперзвуковыми ракетами?! Это ведь была недвусмысленная угроза нам... Их президент был хитрый засранец. Он только ждал удобного момента, чтобы развязать большую войну и восстановить великую империю. Ему нельзя было верить. Об этом твердили все наши эксперты и писали ведущие аналитики.
На это Джокерд возразил с нескрываемым презрением:
- После того как Козырев пожал руку президенту Австралии я перестал верить экспертам и тем более газетчикам. Все они дружно называли Козырева неисправимым гомофобом. Я читал все эти статьи: «Подобно тому, как Гитлер отказался пожимать чернокожим атлетам руку на Олимпиаде 1936 года, Козырев, который хочет казаться своему народу новым Сталиным, никогда не пожмёт руку гомосексуалисту». А он оказался прагматик и с ним можно и нужно было договариваться.
- Это было игрой, он притворялся, чтобы усыпить нашу бдительность, - заверил директор ЦРУ. – Президент Козырев был последовательным и жёстким противником расширения НАТО на Восток, а значит, и нашего влияния в ключевом для нас регионе мира. Пока он сильной рукой правил Россией, Америка не могла чувствовать себя спокойно... К счастью, судьба решила всё сама – Козырева больше нет. А вам осталось сделать всего пару решающих ходов, чтобы поставить старому врагу мат.
- И всё же я не хочу остаться в памяти людей президентом, развязавшим Третью мировую войну, - жёстко произнёс президент. – Вот становитесь следующим президентом, и тогда пожалуйста - делайте, что хотите.
Тёрнер тонко улыбнулся и процитировал своего кумира, создателя ФБР, легендарного Джона Гувера: «Я мог бы стать президентом, но истина состоит в том, что выходец из спецслужб не сможет гармонично руководить страной, не развалив её и не устроив террор для своих сограждан, и я это понимаю».
В этом была тонкая игра. Тернер лишний раз подчёркивал, что знает своё место и не пытается указывать президенту. Он больше ни на чём не настаивал, вежливо выслушал дальнейшие возражение главы государства, и ошарашил его принципиально новым предложением:
- Хорошо, вы несомненно правы, - кивнул разведчик, и перешёл к главному, то есть к эндшпилю: - А как бы вы посмотрели, если бы вместо ракет мы послали русским на помощь наших наших учёных и врачей? У нас в закрытых правительственных центрах работают прекрасные вирусологи, мы могли бы их направить в Москву, например, по линии Рокфеллеровского «Института медицинских исследований». Нужна только ваша санкция на организацию такой помощи русским.
Джокерд задумался. Для него, мучившегося необходимостью взять на себя ответственность за варварское уничтожение посредством ядерной бомбардировки целого города, неожиданные уверения шефа разведки, что есть иной – цивилизационный и гуманный путь решения проблемы, прозвучали почти как ангельские трубы. Он уже привык к тому, что его толкают к краю пропасти, а тут...
Насладившись смятением президента, директор ЦРУ протянул шефу руку в знак поздравления с принятием мудрого решения. А про себя усмехнулся: «Зачем посылать кавалерию и нести всяческие убытки, если можно «пожертвовать» индейцам заражённые оспой одеяла?».
Глава 69
Москва, район Текстильщики
В пути Стас немного задремал. Спал он минут пятнадцать, не более. Проснулся от сильнейших фантомных болей в отрубленных пальцах, левая кисть опухла и покраснела. Видать плохо дело, но думать об этом сейчас было некогда.
Стас не рискнул заезжать на грузовике в родной двор: что-то подсказывало ему, что последние двести метров до своего подъезда лучше преодолеть как можно тише «на мягких лапах».
Перед тем как выдвинуться, все собрались вокруг схематического плана местности, который бывший майор спецназа успел набросать заранее - так людям будет легче воспринимать то, как он всё задумал:
- Наша задача быстро зайти. Осмотреть квартиру, забрать женщин и сразу отходить. Если возникнут сложности, резервная группа прикроет наше отступление. - Показывая на схеме каждому его действия, Легат наблюдал за реакцией людей и видел, что никто не рвётся рисковать собой ради чужой семьи. Один из его команды и вовсе нервно подёргивался вместе со снятым с предохранителя автоматом, того и гляди или дёру даст, или выпустит ему очередь в брюхо.
- Ну что ты пульсируешь! Ты мужик или...? – Стас сердито вырвал автомат из дрожащих рук вохровца, после чего обратился ко всем:
- Особо нервные могут выдохнуть: там куда я пойду, мне некогда будет ждать, пока вы будете менять прокладки, дамочки. Мне будет достаточно всего одного из вас, но того, что с яйцами.
Только напрасно Стас ждал, всматриваясь в лица: добровольцев среди тюремщиков не находилось, все на кого он обращал свой взгляд, опускали глаза. И всё же кого-то ему взять придется, чтобы защищал спину: с одной искалеченной рукой он уже не сможет с должной скоростью управляться с автоматом, так что без напарника никак.
Американский сержант-морпех вызвался сам:
- Я пойду с тобой, Иван. Хоть ты и коммунист, но кто-то же должен прикрывать твою красную задницу. Кстати, ты взял водку? Я хочу выпить, как у вас говорят «на посошок». Где она, Иван?
- Прости, брат, она уже внутри – Стас сперва похлопал себя по животу, потом напарника по плечу. – Но обещаю проставиться, когда выберемся оттуда. А потом, так уж и быть, мистер империалист, отметим спасение моей семьи в вашем ожоговом Макдоналдсе!
- А я так уж и быть, спою для тебя под караоке гимн СССР, - шутливо пообещал Гранада. - Хотя терпеть не могу коммунистов.
На том и хлопнули по рукам. Стас быстро надел бронежилет погибшего рядового Нильсена, распределяя на плечах его знакомый вес (работая по контракту на американскую военную компанию он носил «броник» этой же модели). Потом подсумки с боеприпасами, аптечку, автомат и всё остальное…
Последние приготовления ты совершаешь почти машинально, ибо мозг уже идёт по маршруту. Руки сами (точнее единственная рабочая рука) достают из автомата рожок с 30 патронами. После проверки вставляешь его обратно в приемник магазина, отправляя на место ударом ладони. Берешься за рукоятку затвора, отводишь ее назад и отпускаешь. Затвор скользит вперед с металлическим звуком, захватывая крайний патрон и проталкивая его в ствол. Чак-чук. Звук, определяющийся безошибочно и исполненный возможностей… Ты словно этот патрон - полностью готов.
Перед самым выходом Гранада обколол Легату руку обезболивающими препаратами из своей чудесной аптечки. Стас повесил себе автомат на шею и поудобней разложил запасные рожки и гранаты с учётом того, что у него фактически осталась только правая.
- У меня такое чувство, что я готовлюсь к своему последнему выходу на боевое патрулирование, - без какого-либо драматизма признался американец.
- Не бери в голову, мы ещё посидим с тобой за рюмкой чая, перетрём наши дела.
Джек кивнул, хотя сказано это было Легатом на странной смеси русского сленга и английского языка и вряд ли американец всё понял, но смысл уловил и улыбнулся.
Всё, теперь можно идти. Стас шёл первым номером, Гранада в десяти шагах следом. Короткими перебежками наискосок через двор, используя деревья и любые встречные объекты как временные укрытия. Всё как в боевом рейде. В стороне, возле детской площадки, маячат несколько тёмных фигур, надо постараться не привлечь их внимания. Ещё опасней припаркованные автомобили, за которыми очень удобно прятаться. От них следует держаться подальше. Но Стас и американский морпех без слов отлично понимают друг друга, в крайнем случае всё можно объяснить понятными любому профессионалу в мире жестами. Дистанция между ними оптимальная, чтобы не упустить друг друга из виду, и при этом в случае засады второй номер сможет вытащить первого.
Тихо. Но в некоторых окнах за задёрнутыми занавесками слабо светится жизнь и даже как-будто мерцают телевизоры. Хотя по всем каналам постоянно крутят предупреждение о том, что, находясь у себя дома, не следует включать свет, и лучше приглушить до максимума телевизор, и плотно занавесить окна, чтобы не привлекать к себе внимание заражённых. Но сейчас для Стаса эти мерцающие телевизоры, как лучи надежды. Значит, они с Гранадой пришли не слишком поздно и здесь ещё есть кого спасать…
Возле самого подъезда родной для Легата девятиэтажки первая серьёзная остановка. Нет, отпереть стальную дверь – не проблема, достаточно приложить таблетку электронного ключа. Но появилось такое чувство, словно вот-вот наступишь на мину. Стаса охватило волнение. Он вдруг ощутил резкое жжение в желудке, спазм, как от глотка чистого спирта, проглоченного второпях. Стас прислушивался к себе, к этому спазму: впитавший в себя опыт нескольких войн организм что-то пытался подсказать ему. Тут всё как на войне, где всегда мало что известно и еще меньше может быть проконтролировано. Порой весь мир сужается до размеров одной улицы, дома, комнаты, двери. И надо в доли секунды всё просчитать, ибо цена ошибки - смерть, часто мучительная и бесславная.
«Мне входить в дверь первому. Но что если там ждёт враг? Что если он прыгнет и вцепится зубами мне в горло раньше, чем мои глаза привыкнут к абсолютному мраку? Луч штурмового фонарика может сразу не нащупать противника. Вполне вероятно, что эти твари не такие уж безмозглые и обладают звериной хитростью. К тому же они чрезвычайно резкие. А если их двое? Трое?.. Может тогда бросить гранату и уже следом нырять за ней?.. Но ведь я могу ошибаться. И тогда пострадают невинные, мои соседи по подъезду» - Стас размышлял над всем этим очень усердно, так как времени мало и всё равно придётся на что-то решаться.
Гранада знаками показывает: «Давай я первый». Этого ещё не хватало! Стас отбросил сомнения, словно окурок растёр подошвой ботинка: надо привыкать жить в реальности, в которой всё сложнее и запутаннее, чем даже на войне.
Раз, два, три, марш! Они врываются в подъезд и мимо дверей лифта взлетают по лестнице сразу на третий этаж, попутно держа на прицеле каждый метр впереди. Здесь короткая остановка. Стас бросает контрольный взгляд через левое плечо: глаза напарника странно светятся в темноте, будто отливая серебром. «С ним что-то не так» – фоном мелькает машинальная мысль в голове, но развивать её некогда.
В каких-то десяти метрах над головой, на следующем лестничном пролёте, послышался звук, напоминающий осторожные крадущиеся шаги. Там мерещится то хруст мелких камешков под чьими-то ногами, то зловещий шёпот, который он уже слышал прошлой ночью...
Есть в запасе несколько секунд, пока хаос ближнего боя не поглотил их с напарником с головой. Они оба прижимаются к стене, плечо товарища так близко, что Стас слышит его прерывистое дыхание; приходит осознание собственной уязвимости, зависимости от другого, нелепости, кайфа этого момента. И предвкушение огромной радости - правая рука Стаса скользнула в карман и нащупала ключ от родной квартиры, неужели через какие-то пять минут он сможет обнять жену и дочь! Сердце колотится. Руки крепко сжимают оружие. Без слов едва уловимыми знаками они подбадривают друг друга. Весь остальной мир куда-то проваливается. Кто знает, что там надвигается на них. Но просто стоять и ждать не для них. Они нападут первыми - молниеносно, чтобы застать врага врасплох.
Но неожиданно всё смолкает. Если наверху кто-то и был, то ему удалось каким-то непостижимым образом испариться, затаиться в укромном уголке. Хотя вряд ли это получится, ибо в родном подъезде Стасу знаком каждый уголок, здесь он может ориентироваться даже с закрытыми глазами. За каждой дверью живут люди, которых он знает много лет, многие ему почти что родня... Трудно приучить себя к мысли, что в этом городе не осталось больше ни одной двери, которую можно открыть с чувством абсолютного доверия и спокойствия...
Но вот снова вернулось мерзкое жжение внутри и с ним чувство неосознанной тревоги. Быстро преодолевая последние пролёты, Легат болезненно ловил признаки непоправимой беды. Его правая рука вмиг стала мокрой от пота, а ребристая рукоятка автомата до боли впечаталась в ладонь. Неужели ты профукал своих девок, старый дуралей?
На подходе к своей квартире Стас погасил фонарик, несколько раз моргнул веками, окончательно привыкая к темноте. Так. А вот и лестничная площадка родного этажа.
Через несколько секунд сердце Стаса сжалось и словно провалилось вниз живота, к горлу подкатил комок невообразимого ужаса и боли: стальная дверь его родной квартиры была взломана.
Первый порыв - немедленно забежать в темную прихожую и дальше... Но опыт взял своё. Никакой спешки! Там его девочки и при любом раскладе нельзя чтобы они пострадали. Несмотря на весь ужас ситуации, Легат инстинктивно потратил несколько драгоценных минут на точную оценку происходящего. «Всегда лучше предварительно точно оценить противника, его возможности и слабые стороны – на уровне важнейших инстинктов помнил он наставления рано погибшего отца, учившего его азам бокса, а заодно и жизни. – Непросчитанный враг, - это как незнакомое дно под скалой, с которой ты собрался прыгнуть. Чем оно тебя встретит - неизвестно». Господи, как же давно отец сказал ему это!..
Гранада уже понял, чья это квартира. Он не прятал глаза и не пытался сказать что-то обнадеживающее, бодрое. Это выглядело бы несколько фальшиво, ведь чужая беда никогда не переживается так как личная. Достаточно было взгляда, в котором один солдат понимал горе другого и выражал готовность помочь.
Стас кивнул, однако сделал знак напарнику, чтобы он не входил. Эту работу он сделает сам.
…В коридоре рука потянулась к выключателю. Свет не работал. Подсвечивая себе фонариком, Легат медленно осматривался: вокруг всё перевёрнуто, словно в его жилище побывала шайка варваров. Зеркало в прихожей разбито, мебельные ящики вырваны, а их содержимое выброшено на пол и перемешалось с осколками стекла. И так похоже по всей квартире.
На ремне Легата завибрировала портативная рация: выезжая на задание, они захватили с собой комплект портативных радиостанций, но они всю дорогу не работали, и вдруг... Кто-то из его оставшихся возле машины парней срывающимся на крик голосом сообщил сквозь шум помех:
- Приём, капитан! Срочно возвращайся. Американцы, падлы, нас кинули... Кэп, мочи своего напарника и отходи! Эти суки нас уб...
Чёртова китайская техника снова отказывалась нормально работать - из динамика неслась лишь свистопляска помех.
Глава 70
С рассветом стаи голодных упырей исчезли с улиц, верхушки высотных зданий позолотило восходящее солнце, безмятежно запели птицы. Город возвращался к жизни. Владиславу Козыреву очень хотелось, чтобы так славно начинающийся день принёс ему удачу: чтобы жена и дочь оказались живы.
Едва впереди показался Патриарший пруд, Козырев нетерпеливо заёрзал на сиденье. Вскоре за деревьями сквера отчётливо стал виден разбившийся вертолёт, лежащий на боку посреди водоёма. Его остов не дымился, значит, при ударе не было взрыва и есть вероятность, что кто-то из пассажиров мог уцелеть. Так что надо поспешить им на помощь.
Однако начальник президентской охраны генерал Захар Хромов придерживался мнения, что, если враг не виден, это ещё не означает, что его поблизости нет. Поэтому он долго осматривал место крушения в бинокль, не позволяя никому покидать машину.
- Захар, ты же видишь, что при свете солнца инфицированные попрятались по своим норам! – не терпелось Козыреву.
Генерал счёл необходимым напомнить:
- Мы же договорились, Владислав Викторович: моя работа обеспечивать вашу безопасность. И вы мне не мешаете…
- По-моему ты перестраховываешься, Захар, - упрекнул своего телохранителя президент.
- Лучше перестраховаться, - спокойно возразил начальник охраны и напомнил, что недооценка противника часто приводит к фатальным последствиям. - Эти зомби вполне могли научиться охотится днём.
К крайнему неудовольствию охраняемого пассажира Хромов принял решения, что к обломкам отправятся только профессионалы. Иначе он умывает руки и пусть президент сам заботится о собственной безопасности. Пришлось подчинится. Козыреву приходилось довольствоваться наблюдением из салона. С нетерпением следил он за тем, как медленно движется группа бойцов. Впереди, как и положено командиру, шёл Хромов, - ноги его имели лёгкую кривизну, а крестец был по-буйволиному крепок, оттого походка его выглядела мощной кряжистой поступью. Захар знаками и по радиосвязи (у каждого охранника на голове была закреплена гарнитура с миниатюрным микрофоном и наушником) постоянно обменивался информацией с подчинёнными, так что застать врасплох четвёрку профи было просто нереально.
Только тщательно проверив окрестности, группа устремилась к месту крушения. Козырев всё-таки приоткрыл дверь и взглянул в одолженный у одного из телохранителей бинокль. Ему был отчётливо виден разбившийся вертолёт, лежащий посредине пруда. Хромов со своми людьми уже приближались к нему.
Они провели возле обломков минут десять. Владислав Викторович видел в бинокль как телохранители внимательно изучают каждую деталь. Что до экипажа и пассажиров, то Козырев заметил там лишь одинокую беспомощную фигуру. Не похоже, что это кто-то из его девочек, хотя точно сказать это пока нельзя. Автоматчики окружили выжившего, но вплотную не приближались. Некоторое время у них как будто шёл разговор…
Вернувшись, генерал Хромов доложил, что уцелел только один человек, это была женщина, горничная, работавшая в Кремлёвской резиденции. Однако её с собой они почему-то не привели.
- А где остальные?
- Там больше никого не было – ответил Хромов и отвёл глаза. - Повсюду лишь следы крови.
Но Козырев не собирался так просто верить, что дорогих ему людей постигла страшная участь.
- Они могли спастись. Почему вы не доставили эту женщину сюда? Я хотел сам поговорить с ней.
- Это было невозможно - ответил Захар. Он постоянно жевал жевачку, чтобы успокоить нервы. - Она была обречена и нам пришлось её ликвидировать.
Козыреву не понравилось, как это было сказано:
- Не знал, что ты можешь быть таким...
Хромов коротко взглянул на него и угрюмо заметил:
– Я имею строгую инструкцию на этот счёт.
- Да, пойми ты, старина, если мы, успокаивая себя объективной необходимостью, начнём вершить скорый суд и расправу, то превратимся в таких же упырей!
- Хорошо, я понял, - не стал спорить охранник. Он почти не смотрел в глаза шефу, постоянно настороженно осматриваясь по сторонам, и всё жевал и жевал свою резинку. Нехорошее предчувствие змеёй скользнуло в сердце Козыреву.
- Нам пора сматываться, - прожевал начальник охраны, по-прежнему избегая смотреть на него.
- Но ты ведь не видел их тел, Захар! Значит, они могли уцелеть и отправиться за помощью. Мы должны организовать поиски! – убеждал Козырев. – Надо обследовать весь район. Но прежде, чем мы покинем это место, я хочу убедиться, что тут никого не осталось, – Козырев кивнул на павильон ресторана прямо над прудом.
- Там точно никого нет из тех, кто нас интересует, - уверенно сообщил Захар. Но так как шеф отказывался верить ему на слово, Хромов снял со своей шеи специальный наблюдательный прибор, позволяющий видеть чуть ли не сквозь стены:
- Хорошо, взгляните сами.
Влад поднёс электронный бинокль к глазам и обомлёл. За непроницаемыми для невооружённого взгляда затемнёнными стёклами окон, в полумраке ресторанного павильона, набившись вплотную друг к другу, стояли сотни зомби, которых рассвет застал на берегах пруда. На бледно-синюшных, будто покрытых трупными пятнами лицах живых мертвецов застыла тупая злоба, ярость и жажда убивать. Казалось, они прямо сейчас выйдут из оцепенения и бросятся наружу.
- Ну как? – поинтересовался Захар. – Будем искать среди них выживших?
Взгляд Козырева всё скользил по ужасным лицам. Благодаря сильному увеличению оптики ему казалось, что заражённые смотрят прямо на него. Среди сотен ему попалось лишь одно знакомое, оно принадлежало члену экипажа президентского вертолёта. Но ни Марго, ни Даши к счастью он не увидел. И сердцем чувствовал, что их там нет.
- Хорошо, мы уезжаем, но я уверен, что сегодня мы их всё-таки найдём, - борясь с чувством отчаяния, как можно увереннее заявил охраннику Козырев.
Тот кивнул, но пояснил, что прежде чем они отправятся дальше, надо кое-что закончить. Через полторы минуты, после того как они немного отъехали, строение ресторана скрылось в облаке дыма и пламени, похожего на маленький ядерный гриб. Это напоминало объёмно-вакуумный взрыв, когда вначале после подрыва боеприпаса в воздухе образуется смесь из гремучего аэрозольного вещества на основе пропилнитрата и магниевого порошка, которая затем подрывается, отчего в радиусе поражения создаётся адски-высокая температура и сильный перепад давления. Весь кислород на площади гектара буквально выжигается. От воздействия такого взрыва нельзя спрятаться даже в бетонированном бункере. Поэтому применять подобные боеприпасы в условиях города всегда считалось варварством. Единственный зафиксированный случай – при штурме Грозного в 2000 году.
- Ба-ах! – восхищённо произнёс один из парней. - Обалдеть! Просто мини-Армагеддон!
Со стороны адского пекла донёсся многоголосый протяжный вой и визг, совершенно жуткий, от которого мурашки пошли по коже и бросило в холодный пот.
- Слышали? Не понравилась им парная! - пошутил водитель второго броневика.
- Помолчал бы, Соловей! - сердито осадил его начальник президентского конвоя. - Хватит тут чирикать, займись лучше своей машиной, через пять минут выдвигаемся.
Когда дым немного рассеялся, взору Козырева предстала только горящая куча строительного хлама. О том, что стало с засевшими внутри заражёнными, можно было только догадываться. И похоже таких радикальных средств зачистки «проблемных» объектов у них с собой припасено немало, потому что в салоне «Тигра» Влад ещё заметил контейнер, в котором, судя по маркировке, хранились гранаты с белым фосфором. На военном языке их применение регламентировалось, как «эффективное средство для уничтожения живой силы противника, засевшей в сильно укреплённых оборонительных сооружениях». Американцы такие с успехом применяли против партизан Вьетконга во Вьетнаме.
- Прими, Господи, невинные души рабов своих, - быстро перекрестившись, проговорил Захар и нахлобучил на голову снятую кепку. Козыреву хотелось спросить, зачем они «упаковались» для этой поездки, словно каратели, но он промолчал, потому что очень рассчитывал на профессионализм своего окружения в поисках пропавшей жены и дочери. А если ты всерьёз рассчитываешь на кого-то, то уж будь добр принимай правила игры.
…Ещё четыре часа продолжались активные поиски. Бронированный «Тигры» объезжали улицу за улицей; если замечали что-то подозрительное, охранники покидали броневики и проводили более тщательный осмотр.
Одновременно две пешие группы по два человека прочёсывали самостоятельно дворы. Козырев решил, что поиски будут вестись до тех пор, пока они не нападут на след. Интуиция подсказывала ему, что надежда есть. Иногда им попадались люди, и Влад сам подробно расспрашивал каждого прохожего, каждую местную старушку в надежде зацепиться хотя бы за крупицы полезной информации.
В какой-то момент его по рации вызвал обратно к машинам Хромов:
- Нам удалось перехватить радиопереговоры – сообщил он президенту. - Похоже, кое-кто из вашего окружения делает всё, чтобы на критике прежнего правительства взять власть. Снова заработавшие государственные телеканалы уже к их услугам. Так как они уверены, что вы погибли, вас хотят объявить чуть ли не Пиночетом.
Влада происходящая в его отсутствие крысиная возня теперь интересовала мало, он лишь брезгливо заметил:
- Быстро они меня продали.
- Ваши бывшие соратники уже считают себя победителями и спешат договориться между собой о новом переделе самых лакомых кусков экономики. Новые президентские выборы для них не более чем формальность. Думу они презрительно именуют ручной болонкой, которая с радостью поддержит сильнейшего. И многие ключевые игроки уже перешли на их сторону. Они просто на корню скупают ваших министров. Столичный истеблишмент уже переметнулся от вас. Вернуть их обратно будет недешёвым удовольствием. А вы на данный текущий момент - атаман без казны! Похоже, шеф, нам стоило прихватить с собой ещё грузовик, набив его золотом и валютой государственного казначейства: миллионами евро и долларов, золотыми слитками, потому что нагруженный золотом осёл, как известно, может взять любой город…
Козырев не улыбнулся полушутливому совету телохранителя, напротив становился всё мрачнее. Он начинал прозревать и видел допущенные грубые просчёты. Похоже, что та безобразная оргия, которая теперь творилась на опустевшем капитанском мостике государственного корабля естественным образом вытекает из проводимой им в течении многих лет стратегии укрепления единоличной президентской власти.
Либералы постоянно упрекали его в диктаторских замашках, в уничтожении оппозиции, а он, не обращая внимания на критиков, вёл страну выбранным курсом. Только сама по себе власть не была его самоцелью, он заботился о возвращении утраченного в годы непродуманных реформ величия страны. А для этого пришлось ограничить на время демократические институты в интересах усиления роли государства. Всё ради благой, как ему казалось, цели. Даже сквозь пальцы смотрел на окруживших его трон олигархов с их паучьими схватками за влияние на него. Пока они были ему нужны, пусть грызутся, лишь бы помогали сделать Россию снова великой. А для этого приходилось быть не слишком щепетильным в подборе соратников, в большинстве из которых он успел разочароваться.
И вот выясняется, что, замкнув все тяги управления огромной бюрократической машиной на себя, он тем самым сделал власть крайне уязвимой к олигархическому перевороту. Происходило то, во что он не хотел верить, ведь его окружали мошенники, воры и предатели. Многих давно пора было отправить под суд. Да что там – ворюг стоило повесить, точно как и половину его прежнего окружения, министров, бойко выучившихся крикливо рапортовать о существующих лишь на бумаге успехах, вороватых генералов, губернаторов-лакировщиков. «Ладно, займусь этим, как вернусь…» - Козырев откинулся на спинку обитого мягкой кожей дивана.
- А что министр обороны? – хмуро взглянул он в глаза охраннику.
- Маршал Шмаго пока отмалчивается, но все понимают, что его нейтралитет скоро закончится. От того, кого поддержат силовики, будет зависеть окончательный расклад сил. Вам лучше поспешить с наведением порядка, Владислав Викторович, а то они чего доброго развяжут гражданскую войну.
Козырев тоскливо оглянулся:
- А как же моя семья? Я чувствую, Захар, они где-то рядом. Влад чувствовал усталость и глубокое разочарование в тех, кого долго считал своими соратниками и единомышленниками. Осталось одно настоящее желание – найти Марго и Дашу и вывезти их в безопасное место. И чёрт с ней властью!
Седой охранник дёрнул щекой. Вероятно, оттого, что вынужденно приходилось совершать что-то вопреки своему желанию:
- К сожалению, это не единственная плохая новость для вас... Мне действительно очень жаль, шеф, но вас ведь нет в живых…а у меня приказ, - на малоподвижном лице начальника охраны наконец сложилась виноватая улыбка, он уже вытащил из подмышечной кобуры свой полуавтоматический пистолет и снял с предохранителя. Не один из его подчинённых даже не пошевелился, что говорило о том, что между ними всё заранее было оговорено. Люди, в чьей преданности ещё минуту назад президент не мог усомниться, - последний круг тех, кому он продолжал верить, - просто стояли и смотрели!
Глава 71
После ужасной ночи Маргарита Павловна с дочерью так были вымотаны, что сумели уйти совсем недалеко от места, где так нелепо и ужасно погиб безумный гордец Альберт Бетхудов. Да они сами едва остались живы. Потому ещё несколько часов не решались выбраться из фонтана, и только когда совсем рассвело, страх немного отступил. Истерзанное тело Бетхудова лежало метрах в десяти от них. Маргарита Павловна, сберегая нервы дочери, старалась, чтобы Дашенька не смотрела туда. Но неподалёку на асфальте лежала его выроненная барсетка. Козырева вспомнила, что туда он положил отобранные у них с дочерью телефоны. Так и есть. Но возникший робкий лучик надежды тут же растаял, ибо мобильная связь не работала даже в центре города. Всё равно не стоит унывать! Ведь отсюда до Кремля не более четырёх-пяти километров - минут сорок неспешным шагом.
Но дочь просто валилась с ног. Нужно было найти какое-то, хотя бы относительно безопасное место, чтобы хоть немного вздремнуть, а потом они быстро доберутся. Влад непременно ждёт их и разыскивает повсюду.
Тут Маргарите Павловне показалось, что она слышит звук полицейской сирены. Это было в той стороне, откуда они пришли накануне. Напрягая последние силы мать и дочь поспешили навстречу. Но как оказалось, они погнались за миражом.
Уставшие и снова впавшие в тоску, они брели по улице Спиридоновка в надежде повстречать хоть кого-нибудь, кто им поможет. Возле памятника Блоку, Марго остановилась. Нахлынули воспоминания молодости…
Напротив бронзовой фигуры поэта застыл брошенный экскурсионный автобус. Старенькая колымага, разрисованная сценами из знаменитого романа. До последних трагических событий на нём совершались обзорные экскурсии по Булгаковским местам столицы - от «нехорошей квартиры» по окрестностям и обратно. Изображённый художником на борту автобуса сам автор «Мастера и Маргариты» и один из самых мистических поэтов прошлого века будто глядели друг на друга. Это был знак, и Маргарита Павловна решила сделать остановку.
В сквере возле скамейки кто-то рассыпал чипсы (видимо, решил скормить птицам), а голуби и воробьи почему-то отказались клевать. Зато голодные странницы с удовольствием набросились на угощение. Чипсы пахли прежней нормальной жизнью, в которой теперь всё казалось таким безупречно-прекрасным. В урне по соседству тоже ко-что нашлось. Маргарита, которую многие знакомые считали заносчивой аристократкой, без колебаний полезла в мусорку. И была вознаграждена кульком с остатками холодной картошки-фри и банкой колы, на дне которой плескалось немного чудесной жидкости. А ещё она извлекла огрызок яблока и горбушку белого хлеба, чертовски аппетитно пахнущую сыром (к сожалению, самой вкусной частью бутерброда уже успел кто-то полакомиться). И пусть хлеб был заплесневелый, чипсы пролежали на земле не один день, а от обгрызанного яблока пахло гнилью, - всё равно проголодавшиеся мать и дочь были признательны Провидению, пославшему им всё это богатство. Марго почувствовала, как увлажнились её глаза, губы сами зашептали слова благодарственной молитвы. Ещё бы раздобыть зажигалочку! Она отыскала несколько шикарных бычков, вот только прикурить их нечем.
- Убирайтесь! – вдруг крикнул им кто-то неприятным визгливым женским голосом с балкона расположённой по соседству высотки.
Первым желанием Марго было ответить склочной бабе в том же духе, но рядом находилась дочь.
- Напрасно вы так, мы уже уходим, – проявила она миролюбие и кротость.
- Вот и проваливайте! Да поживей!
- Что мы вам сделали? Мы такие же люди.
- Ха, люди! Люди по домам сидят, а в помойках роются крысы. Из-за таких, как вы, на улицу выйти нельзя. Бегите отсюда подальше подобру-поздорову! Лучше вам не познать на собственной шкуре местное гостеприимство.
Маргарита решила больше не отвечать сумасшедшей и взяв дочь повела её прочь. По пути Марго заметила в палисаднике дома, где проживала крикливая склочница, посреди ухоженного цветника, чернеющую горелую куча тряпья, поверх которой яркими пятнами пестрели разноцветные куски ткани. Странное пепелище имело продолговатую форму, напоминающую очертаниями человеческое тело. Словно там были чьи-то сожжённые останки, вероятно женщины, почти вся её одежда которой сгорела, остались лишь обрывки материи. Марго содрогнулась от ужасной догадки. Нет, здесь им действительно нельзя задерживаться!
Однако буквально через сто метров они наткнулись на нечто необычное. Странный сарайчик прилепился к ограде какого-то учреждения, - то ли детского сада, то ли небольшой частной школы. Чтобы отвлечь себя и дочь от тяжёлых мыслей и заставить девочку улыбнуться, Маргарита Павловна сказала:
- Посмотри, Дашенька! Помнишь Кума Тыкву из сказки про Чиполино. Он с детства мечтал о собственном домике, а кирпичей накопил только на конуру, где смог поместиться лишь сидя.
Девочка действительно впервые за последнее время улыбнулась. Они просто не могли пройти мимо и забрались в сарай, где оказалось сухо и на удивление чисто, имелась кем-то заботливо приготовленная подстилка из картона и старых диванных подушек. Кто-то приготовил это место себе под ночлег, и возможно даже провёл минувшую ночь под этой крышей. Но так как в данный момент хозяин отсутствовал, то вымотанные мать и дочь устроились на свободном месте и почти мгновенно заснули.
...Проснулась Маргарита оттого, что их с дочерью грубо окатили вонючей жидкостью, то ли бензином, то ли керосином. Она выглянула наружу через щель в кирпичной кладке и увидела человека совершенного жуткого вида. Весь чёрный, в кожаном пальто в пол, поверх которого зачем-то надет ещё кожаный передник, как у мясников. На руках толстые перчатки с крагами по локоть, лица не видать, ибо оно скрыто за свиноподобной самодельной маской, сделанной из противогаза. Похож на средневекового палача и одновременно на персонажа современной компьютерной игры в стиле хоррор. В одной его руке была 30-литровая канистра для бензина, в другой горящий факел. Намерение кожаного монстра было понятно с первого взгляда.
- Прошу вас, не делайте этого! – взмолилась Маргарита. - Мы с дочерью сейчас же уйдём. Девочке надо было немного отдохнуть, у нас выдалась очень тяжёлая ночь, мы едва не погибли.
- Никуда вы теперь не уйдёте, уроды проклятые! – рыкнул из-под маски глухой жуткий голос. - Совсем жизни из-за вас не стало! По ночам рыщите вокруг... Скольких из нас уже растерзали! А с рассветом забиваетесь в щели. Притворяетесь заблудшими овечками.
- Хватит с ними разговаривать, жги их! – дружно закричали собравшиеся за спиной кожаного чернеца люди.
- Прошу вас, не надо! – в полный голос зарыдала мать, крепко прижимая к груди дочь, которая от снова нахлынувшего ужаса стучала зубами и тихонько выла.
- Заткнись, нелюдь! – рявкнул палач.
Глава 72
- Мне очень жаль, шеф - повторил с виноватым лицом начальник президентской охраны и взвесил в руке пистолет. - Вы ведь считаетесь погибшим...
- Я тебя отлично понял, давай! - Влад Козырев уже смирился с тем, что должно случиться, осталось лишь презрение к предателю. Но вместо выстрела вдруг услышал:
- Начальство меня отзывает, – пробурчал удручённо Захар Хромов. - Мне только что сообщили по спецсвязи: нас отправляют на поиски особо важной персоны, которую необходимо вывезти из города. Они ведь не в курсе, что вы живы...
Но так как оставлять вас без охраны я не могу, то будем считать, что эти двое тоже погибли. – Главный президентский телохранитель кивнул в сторону своих подчинённых. - Макар будет вашим сталкером, а Казбек – воин! С ними вы будете в безопасности. Так что я спокоен. Я бы и сам остался, но это вызовет подозрения, вы же сами сказали, что хотите пока оставить своё «воскрешение» в тайне. На станции секретного метро вас встретит «Неподкупный».
- Аристарх?!
- Да, я только ему одному, то есть «Неподкупному», сообщил, что вы живы, - оправдывался охранник. – Вы же его знаете: Аристарх Николаевич – могила! Он скорее позволит вырвать себе глаза, чем расколется.
У Козырева будто тяжеленный камень с груди сняли. Он шагнул к старому товарищу, приобнял его:
- Спасибо, друг.
Хотелось добавить: «Извини, дед, что усомнился в твоей преданности», но президенту не хотелось говорить о своих подозрениях, которых он теперь стыдился.
…Через двадцать минут Козырева и двух его ангелов-хранителей высадили у секретного входа в метро. Но прежде чем они расстались с Захаром, Хромов снял с себя ботинки - настоящие английские «дезерты» - на высокой шнуровке, крепко фиксирующей голеностоп, на толстой, гасящей удары подошве. В таких даже после травмы мениска коленного сустава можно спокойно прыгать с парашютом! Захар настоял на том, чтобы Козырев поменял свои «паркетные туфли» на удобные для передвижения по любой местности ботинки-«вездеходы».
Также Захар помог президенту нанести на своё лицо и шею специальный камуфляж для городских джунглей «Stels- ZM(Zeroman)-2M».
- Вы ведь не хотите, чтобы они вас раньше времени засекли? – напомнил Хромов, раскрашивая шефа до неузнаваемости.
Такой камуфляж был необходим, чтобы в условиях насыщенного камерами наблюдения городского пространства Козырева не смогла вычислить система распознавания лиц, которая круглосуточно, в режиме реального времени, поставляет информацию в аналитические центры ГРУ и ФСБ. На лицо Козырева была нанесена причудливая сетка из чёрных и белых ломаных полос, которая не позволяла «считывать» внешность человека, даже если его засекала камера видеонаблюдения. Вдобавок краска, созданная в испытательной лаборатории ФСО в Софрино, могла защитить открытые части тела от ожогов при взрыве. А входящий в неё особый компонент отпугивал москитов, которых полно водится в подземных коммуникациях.
Пока Козырев переобувался и менял облик, через приоткрытую дверь бронемашины вещало англоязычное радио, отлично улавливаемое длинными антеннами на крыше машины. Диктор в лондонской студии рассказывал, что из-за введённого в столице России чрезвычайного положения панихида по погибшему на днях президенту этой страны откладывается на неопределённый срок. Вместе с тем в данном накануне интервью журналистке британского ВВС временно исполняющий обязанности главы государства премьер-министр в целом охарактеризовал многолетнее пребывание у власти погибшего президента скорее негативно, назвав это время годами нового застоя, а самого Козырева «палачом молодой российской демократии» и большим поклонником Сталина.
«Вот сволочь, Друля! – от злой обиды у Козырев аж заломило в затылке. А ведь он много лет считал этого человека своим близким другом, преданным соратником! Их связывали светлые воспоминания о студенческой юности, многолетние приятельские отношения. Он даже гулял у Дениса Менялова на свадьбе! А эта сволочь! Кем бы этот «великий деятель и спаситель российской демократии» сейчас был, если бы он не вытащил его с затрапезной должности замдекана питерского ВУЗа в столицу?! Ради дружбы Козырев не обращал внимание на скандальные обвинения в коррупции в адрес друга и всячески его прикрывал и продвигал, а в ответ «посмертно» удостоился от дружка ярлыков «палача» и «сталиниста».
***
Одетый как палач во всё кожаное изувер повернулся к зрителям, в его приглушённом маской голосе чудился звериный рёв:
- Смерть крысам!
Несколько десятков человек хором подхватили его призыв. Благообразная старушенция в калошах на босу ногу, потрясала канистрой и скрипучим пронзительным голосом требовала приготовить жаркое. Всё то, что раньше у москвичей было как-то размазано по огромному количеству людей, всё тут сосредоточилось и стало очень выпуклым: недоверие и инстинктивная жестокость к чужакам, подсознательное стремление объединиться в стаю для защиты территории, слепая вера в вожака и готовность во всём, не задумываясь, следовать его призывам.
Свинорылый поднял руку с факелом и размахнулся. Маргарита сжалась в комок и крепче прижала дочь к груди. Ужасные секунды ожидания тянулись, а огненная смерть отчего-то медлила. Состояние матери и дочери было таково, что они не сразу осознали, что уготовленная им страшная казнь задерживается по причине появления нового человека.
Заступник не уговаривал собравшихся вокруг кирпичного сарая людей пощадить женщин, он стыдил их и обличал, будто имел на это полное моральное право:
- Поливать людей бензином, чтобы сжечь...как вы сами можете называться людьми после такого! – заступника переполнял гнев. Его сильный голос с лёгким иностранным акцентом звенел, словно сталь. Он вырвал из рук палача факел, бросил себе под ноги и стал яростно топтать.
- Что же нам их святой водой окропить?! – сердито съехидничал кто-то в толпе.
Тем не менее во многих слова обличителя посеяли зёрна сомнения и поколебали уверенность в правильности затеянной расправы:
- Что же нам делать? Если мы не сможем сами защитить себя, на кого тогда надеяться?
- Есть жизнь земная, а есть небесная. Не гневите Бога! – сурово вознёс над толпой свой голос отважный одиночка. – Ибо убийство невинных - есть самый тяжкий грех.
- Эти бродяги, словно расплодившиеся крысы! Какие же они люди? – хмуро выкрикнул один из линчевателей. И его многие поддержали:
- Ночью трясёшься от страха - от воя рыщущих вокруг дома стай зомби, но и днём боишься выйти на улицу из-за бомжей, которые с каждым днём становятся всё агрессивнее.
Чужак стал терпеливо объяснять:
- Если человека выкинуть из квартиры и отправить жить под забором, то нет гарантии, что бедолага через неделю такой собачьей жизни не вцепиться никому в глотку.
- Всё равно мы не желаем превращения нашего двора в кормовую базу для разного отребья!
- Одумайтесь, пока ещё не поздно!- призывал благородный заступник, переходя к мягким угрозам: - У Бога долгое терпение, но и оно не беспредельно. Когда в отчаянии прибежите к дверям храма, они могут оказаться закрыты для вас.
Повисла тишина, никто больше не спорил с заступником, и он воспользовался этим:
- Этих женщин я заберу с собой. Вам же лучше покаяться и не уподобляться худшим из грешников.
В сарай проник высокий, стройный молодой человек с тонким византийским лицом и тёмными восточными глазами. Ещё недавно сверкавшие гневом эти глаза излучали сострадание. Лицо его было очень бледным, словно большую часть времени он проводил взаперти, редко видя солнце.
-Здравствуйте, меня зовут Михаил. Сейчас я отведу вас в безопасное место.
- Спасибо вам! – прошептала Маргарита и припала к руке молодого мужчины.
- Нет стоит, - мягко убрал он руку и улыбнулся. - Господа благодари, сестра, а сейчас нам лучше поспешить. - Он взял Маргариту за руку и вывел их с дочерью из страшной кирпичной норы, которая едва не стала для них печью. Очень лёгкой быстрой походкой заступник повёл их прочь.
Маргарита чувствовала недобрые взгляды им с спину и страшно боялась, что сейчас гипноз пройдёт и эти люди бросятся за ними, чтобы довести задуманное ими чёрное дело до конца. Её дрожь передались мужчине, и он успокоил:
- Не бойтесь, наш ковчег – их последняя надежда. И они это знают, потому не посмеют.
Глава 73
После расставания с президентом начальник его охраны Захар Егорьевич Хромов был сам не свой. Угрюмым сычом, насупив кустистые брови, сидел он рядом с водителем и бормотал что-то себе под нос, похоже матерился. Всё что произошло, было не по душе старому охраннику. Он бы предпочёл остаться при Козыреве, но на него надавили со всех сторон, вынудили пойти поперёк своих принципов, и от этого на душе старого служаки кошки скреблись. Ведь Козырев ему не просто охраняемое лицо, они - старые товарищи. Благодаря этой дружбе Захару удалось пристроить 25-летнего сына в кресло вице-президента крупнейшей госкорпорации с многомиллиардным оборотом. Да мало ли всякого добра ему сделал Козырев! Владислав Викторович никогда не отказывал в личных просьбах, регулярно награждал и проявлял внимание. А теперь вот выходит так, что он вроде как предал шефа, потому что сидит в бронекапсуле президентского автомобиля, в полной безопасности, а Козырев сейчас под открытым небом.
Генерал поминал по матери всех своих начальников и часто прикладывался к заветной фляжке, в которую обычно заливал не коньяк, а деревенскую самогонку. Первостатейный первач Хромов всегда покупал у одной и той же бабки из маленькой деревеньки неподалёку от своей дачи.
Через три квартала неизвестно откуда прилетевший снаряд ударил в головной броневик и швырнул многотонный джип на фасад здания. Отброшенная машина несколько раз перевернулась в воздухе прежде чем врезалась крышей в стену. Когда из-под искорёженного «Тигра» стали выползать раненые и контуженные, их на кровавые куски порвало очередями из крупнокалиберного пулемёта...
Но этим двоим парням повезло. Их машина вначале шла первой, и только перед самой засадой уступила своё место идущему следом «Тигру», который через минуту подбили. Откуда шарахнуло, молодые офицеры не видели. Но попадание было в борт почти под прямым углом. Вскоре головная машина уже пылала, все кто внутри вероятно сразу погибли от взрыва снаряда. Впрочем, кое-кому удалось выбраться, но на них тут же обрушился стальной шквал. Первому выскочившему из-под обломков оторвало голову, другого разорвало в клочья...
Через пару секунд последовал новый взрыв, да такой силы, что сидящих в задней машине обдало жаром, но за счёт постоянных тренировок все успели выскочить. Ведь когда шарахнет, мозг отключается, и делаешь все на автомате. Только на земле приходишь в себя, и соображаешь, что произошло, да как…
Во время частых тренировок личный конвой главы государства отрабатывал разные сценарии отражения нападений. В том числе действия в составе противотанкового расчёта (мало ли что может случиться). Так что ребята были обученные, знали на уровне отточенных рефлексов, что надо хватать оружие и выскакивать; и быстренько искать себе хорошее укрытие, потому что противник может находиться повсюду.
Так что оказавшись снаружи броневика, и ещё толком не понимая происходящего, напарники сумели забиться в безопасную щель. И сразу образовали противотанковый расчёт: более опытный из них стал командиром, то есть «первым номером». Его напарник принял на себя обязанности заряжающего и наводчика – «второго номера».
Теперь можно было подумать об «ответке». На этот случай уцелевшие фэсэошники прихватили из машины ни много не мало противотанковый управляемый ракетный комплекс (ПТУР). А с такой игрушкой не забалуешь, ведь выпущенным из ПТУРа крылатым снарядом можно управлять даже в воздухе, корректируя траекторию полёта! Главное теперь - успеть первым обнаружить местонахождение террористов, пока они на обнаружили твоё укрытие. Но солнце ещё не до конца растопило утреннюю дымку, которая искажала очертания предметов. Это сильно осложняло поиски.
- Я его не вижу, не вижу! – нервничал наводчик, обшаривая с помощью прицельно-дальномерного устройства окрестности.
- Не ссы! Если не мы, то вон Гусев и Ахметов их точно достанут, - первый номер кивнул на вторую пару коллег с противотанковым гранатомётом РПГ-7, засевших за газетным киоском в тридцати шагах от них. - Они глазастые! Особенно степняк Ахметов, он тушканчика за десять километров разглядеть может.
- Вон он! Я его засёк! – обрадовался наводчик, оторвав глаза от визира прицела и тыча пальцем. - На три часа он, падлюга!
- Отличная работа, с меня три пива, - похвалил напарника командир, поведя биноклем в указанном ему направлении. И велел:
- Заряжай! - Сам он встал на одно колено в позицию стрелка, пристроив массивный туб пусковой трубы ПТУР-а у себя на плече. Помощник послушно затолкал боевой заряд в казённик «базуки», однако всё же выразил сомнения:
- Армейский же Т-90...Может, попробовать через кого-нибудь из наших радистов настроиться на их радиочастоту и втолковать этим придуркам, что они по своим лупят? Они же федералы, как и мы...
- Свои по своим не стреляют, - мрачно отрезал более опытный боец. - А будем в переговоры вступать, так они нас успеют размазать.
Словно в подтверждении его слов справа громыхнул взрыв и коллегам-гранатомётчикам, прятавшимся за газетным киоском, пришёл каюк. В таком бою арифметика предельно простая: немного опоздал – и башенная пушка танка начинает искать новую цель, а на месте противотанкового расчёта образуется дымящаяся воронка с кровавой кашей на дне. Ну или наоборот.
Командир пока ещё уцелевшего расчёта естественно желал наоборот. Поэтому не собирался медлить, но и опасался роковой спешки. Второго шанса им могло и не представиться, поэтому нужно было учесть положение цели, её возможное движение, снос по ветру и т.д. И всё это на глазок, потому что настоящее мастерство приходит с практикой, а у них боевого опыта маловато. Хорошо ещё, что всегда оставалась возможность по ходу дела подправить допущенные просчёты. Поэтому оба стрелка напряжённо следили через оптику за красным газовым шаром сопла реактивного двигателя выпущенной ими ракеты, которая по причудливой спирали приближалась к обнаруженному Т-90. Сейчас всё было в руках оператора наведения, который с помощью джойстика корректировал траекторию.
- С этим танком что-то не так, - не отрывая глаз от бинокля, пробормотал командир расчёта. – Не нравится он мне... какой-то неживой. Посмотри, куда его пушка смотрит.
Тягуче неторопливо протекли ещё две секунды, время будто замедлилось.
- Это же мертвец! – похолодел командир расчёта.
- Их тоже... как и нас... - помедлив, ужаснулся напарник. Теперь и он разглядел пробоины на броне танка и дымок из его открытого люка, а вокруг месиво из земли и мяса. И гильзы блестят на солнышке.
- Тут не одну машину спалили! - сделал ещё более страшное открытие напарник. Только теперь фэсэошники обнаружили в стороне, немного подальше догоравшую ходовую часть второго Т-80. Ближе к ним, отброшенная взрывом, чернея обгоревшим нутром, лежала чаша перевернутой башни. Потянуло едкой гарью. А следом, - как в матрёшке, - ещё дальше проступил третий «мертвец». Он тоже взорвался после попадания в него снаряда. Башня, обрывки гусениц, катки и другие части машины лежали вблизи догоравшего корпуса. Судя по всему, танки были из Кантемировской дивизии.
- Сколько же их тут?! – даже растерялся первый номер.
- Кладбище... В самое осиное гнездо угодили! – подавленно произнёс напарник.
- Надо искать бандита! - пихнул его в бок командир, чтобы вывести из ступора.
Через минуту второй номер приободрился:
- Засёк, засёк его, вон он, смотри! В сквере из цветника башня выглядывает. – Но тут же сник, узнав противника. – Это же «Владимир! Лучше нам с ними не связываться.
В ряду отечественных танков Т-90 стоял особняком. Все его предшественники создавались под концепцию глобальной войны с Западом, когда предполагалось, что после обмена ядерными ударами, советские танковые армады в едином прорыве устремятся к Ла-Маншу по хорошим европейским дорогам, по пути круша во встречных боестолкновениях танковые дивизии противника. Именно под такую войну создавались все советские танки, начиная с Т-55 и заканчивая Т-80. Для них был характерен единый стандарт: низкий силуэт, плотная компоновка, мощная лобовая броня – всё было продумано, чтобы повысить живучесть танка в столкновениях с бронетехникой НАТО.
Но после крушения Советского союза вместо глобальной войны начались локальные столкновения с различными вооружёнными формированиями на территории бывшего СССР. А боевики предпочитали уничтожать танки исподтишка, подбираясь к нему с самых уязвимых направлений. Критическим моментом, который выявил все слабости российских танков стал «новогодний» штурм Грозного зимой 1996 года, когда телезрителей потрясли ужасные кадры десятков сгоревших Т-72 и Т-80 и обугленных трупов танкистов. Выводы были сделаны. Так появился легендарный «Владимир» - танк Т-90 В (парни же теперь на самом деле имели дело с ещё более «продвинутым» Т-90М то есть модернизированным), спроектированный как неприступный форт с учётом того, что враг может находиться со всех сторон, а бои идут преимущественно в плотной городской застройке, когда выстрел из гранатомёта может быть произведён с верхнего этажа ближайшего дома или даже тебе в днище из канализационного люка!..
Однако командир противотанкового расчёта уже вошёл в раж и слышать не хотел об отступлении, тем более, что жить танкистам, по его мнению, осталось меньше минуты.
- Плевать! – отрезал он, психологически давя на напарника, который уже почти перенацелил летящую ракету в обнаруженного врага: - Корректируй, корректируй! Сейчас мы снесём ему башню! Вскроем, как консервным ножом…
Но попасть в едва выглядывающую из укрытия приземистую башню было крайне сложно. Обычным артиллерийским снарядом или из гранатомёта на такой дистанции - и вовсе задача труднодостижимая. Но тут был особый случай. Оператор наведения начал мягко сдвигать джойстик на блоке управления, корректируя траекторию летящей ракеты - перенацеливая её на новую цель. И при этом он не отрывал глаз от новой мишени, которая заполнила собой экран прибора наблюдения:
- У него на башне белой краской какая-то хрень намалёвана… Подожди...у этих чёртовых танкистов, что, совсем крышу снесло?!
В этот момент длинное танковое орудие начало тоже медленно поворачиваться в их сторону, перед глазами сверкнула ослепительная вспышка выстрела.
- Всё, нам п...! – обречённо выдохнул первый номер.
Но снаряд предназначался не им. С шелестящим звуком он пронёсся над головами птурщиков и ударил во второй «тигр». Попадание было прямое, столб огня взметнулся на высоту крыш близкорасположенных зданий. Бронированный джип разорвало, словно он был из картона. Через несколько секунд сверху упал, перевернувшись в воздухе, находившийся в машине человек и тут же с грохотом, объятая пламенем, приземлилась оторванная часть кабины.
Зато у противотанкового расчёта появился шанс отомстить: их управляемая ракета (УР) уже находилась вблизи мишени. Но когда ей оставались какие-то десять-пятнадцать метров, на чёртовом танке сработал автомат отстрела тепловых ловушек. Ракета отклонилась от цели, - погналась за ложной мишенью и взорвалась далеко в стороне.
А перед позицией птурщиков ударил в асфальт снаряд. А что такое 125-миллиметровый осколочно-фугасный снаряд? Вихрь ударной волны и осколков, уничтожающих всё вокруг. Следом разорвался с некоторым перелётом ещё снаряд. Классическая «вилка», следующим их непременно накроет!
- Чёрт, меняем позицию, иначе нам крышка! – заорал командир и первым бросился бежать, но через пятьдесят шагов по ним заработал крупнокалиберный пулемёт и пришлось залечь. Дальше ползли по-пластунски вдоль посеченного осколками фасада Раффайзен-банка, подтаскивая за собой снаряжение. Сверху на парней сыпались крупные осколки стекла и куски битого кирпича – крупнокалиберные пули легко прошивали стены. По пути им попался труп радиста из соседней машины, которого огромный осколок разрезал пополам. Ноги его остались где-то в другом месте, а обрубок туловища лежал на животе, к спине его горбом была пристёгнута наплечными ремнями армейская радиостанция. Парни стащили её с мёртвеца и поползли дальше.
Новую позицию выбрали за легковушкой.
- Заряжай! – с ожесточением в лице и голосе приказал напарнику первый номер. А на ассистента мандраж навалился, прямо всего трясёт, так что еле ракету вставил. И бормочет, стуча зубами:
- Чёртовы танкисты. Они что там охренели! Мы же ехали с включённым радиомаяком системы распознавания свой-чужой. Они что, обдолбанные там сидят?!
- Если будешь истерить, нас тоже располовинят, как Четвергова! - заорал на напарника первый номер. – Хочешь, как «Четверг» валяться без ног?!
Однако стрельба неожиданно смолкла. Выяснилось, что танка на прежнем месте нет. Справа слышен был только удаляющийся гул его двигателя.
Зато благодаря снятой с убитого радиостанции второму номеру удалось установить радиоконтакт с противником. Нахлобучив себе на голову гарнитуру наушников с микрофоном, фэсэошник обратился к танковому экипажу:
- Эй вы, черти закопченные! Вы чего там у себя анаши обкурились? По своим бьёте! Мы из ФСО, код подразделения полста-тыща-три! Повторяю… За такие проделки вам суд и максимальные сроки светят! Вы меня поняли? Если да, то ответьте.
Выслушав ответ, «радист» стащил с головы наушники и повернул к напарнику совершенно обалдевшее лицо.
- Какую-то ахинею несут. Обкурились. Или...
Из наушников доносился дикий хохот и улюлюканье.
- Надо скорее искать их новую нору! - осатанел первый номер. Прерывисто вздохнув, он стал пристально всматриваться через бинокль в ту сторону, куда уполз бронированный зверь. Там, в глубине сквера, всё ещё глухо и ровно гудел танковый мотор.
Между тем у второго номера от напряжения слезились глаза, а всё его тело от нервного шока производило массу мелких ненужных движений. Критически взглянув на напарника, командир тем не менее сурово объявил:
- Пошли.
Глубоко пригибаясь, офицеры перебежали открытое пространство и вступили в сквер. От того места, где в последний раз стоял танк вглубь парка вели следы гусениц. Пошли по ним. Везде, где прополз многотонный монстр, всё было раздавлено и порушено: ухоженные парковые дорожки вспаханы и перемешаны в грязь, от скамеек, скульптурных композиций и лёгких летних павильонов остались только груды мусора. Механику-водителю взбесившегося танка явно доставляло удовольствие давить всё, что попадалось ему на пути. Проехав через спортивную площадку, он специально сделал круг, чтобы перемолоть гусеницами все тренажёры. Что должно твориться в голове этих ребят-танкистов, если они в Москве(!), а не в каком-нибудь чужом враждебном городе ведут себя хуже оккупантов!
- Ты случайно Деда не видел? – прервав задумчивое молчание, спросил товарища первый номер. - Куда он мог подеваться?
- Что ты его не знаешь: если жив, хлебнул самогонки из своей фляжки и отправился в одиночку «брать медведя».
Вскоре им попался раздавленный человек. Из глубокой коллеи на них смотрело вдавленное в землю расплющенное лицо. Один из офицеров поднял валяющуюся немного в стороне флягу, в которой ещё плескалось немного самогона.
- Это он? – подавленно произнёс первый номер,
Напарник не ответил. Его по-новой начало колбасить. На службу в охрану он попал сразу после военного училища и на войне никогда не был. Он сегодня уже видел человека без головы, и всё вокруг в крови…. Но настоящий шок от пережитого наступил только теперь. Вид раздавленного в лепёшку командира окончательно деморализовал его. Зубы лейтенанта выбивали мелкую дробь, кровь в висках стучала, как молоток, струи пота текли и текли по лицу и спине.
- Что хочешь со мной делай, но я ТУДА больше не пойду! – заявил он товарищу.
Командиру расчёта пришлось чуть ли не за шиворот тащить сослуживца за собой. Пока они препирались наступила тишина. Сводящая с ума тишина. Она обступила их, лишив возможности отступления. Пройдя ещё «по инерции» метров сто, напарники заметили неподалёку танк. Он стоял неподвижно, как памятник, только что съехавший с постамента.
Президентские охранники спрятались за поваленным деревом и стали наблюдать. Под бронированным панцирем стальной черепахи, словно в чёрной норе, куда не мог пробиться дневной свет, притаилось непостижимое для сознания нормального человека зло. Казалось полные ненависти глаза ощупывают их через стёкла оптических триплексов.
— Послушай, Лосев! — сказал вполголоса заряжающий. — Ты конечно хочешь показать свою крутость, но лучше нам не продолжать. На нём динамической защиты понавешано столько, что его всё равно не пробьёшь.
- Ни-иче-его… На этот раз мы подберёмся к нему поближе, чтобы уж наверняка, - злобно скрипнул зубами напарник. Он с торжеством вдруг сообразил, что танк неспроста уполз с прежней позиции: «А ведь мы их крепко пуганули! Смотри, как затаились, надеются, что мы их не отыщем и уйдём. Шиш им с маслом! За парней поквитаемся со сволочами!».
- Мы у них на прицеле, - обречённо произнёс заряжающий.
- Откуда ты знаешь?
- Точно говорю, у меня мурашки по всему телу.
- Ерунда, не дрейфь! У них из танка ограниченный обзор. К тому же смотри, они к нам почти боком стоят. Мы для них как бы в мёртвой зоне. Это шанс! Для верности обойдём их и приблизимся с кормы.
В этот раз стрелять нужно было наверняка. Четыреста шагов, триста... Бешенное сердцебиение, холодный пот, сухость во рту, дрожание конечностей, - теперь всё это в полной мере ощущал и командир расчёта.
Двести, сто пятьдесят шагов...Всё. Ближе нельзя - накроет своим же взрывом, – прошептал старший из охотников и стал прицеливаться.
Ракета ушла к цели, но перед самым танком подорвалась в воздухе - самоликвидировалась. Система радиолокационного распознавания «свой-чужой» у танкистов сработала безукоризненно: современная боевая машина последних поколений сравнима с крепостью, окружённой многоуровневой эшелонированной обороной, причём многие защитные системы срабатывают автоматически без участия человка… По танковой броне только осколками застучало, но для экипажа это всё равно что горохом.
А вот птурщикам досталось от своей же ракеты, одним из прилетевших осколков был ранен в ногу первый номер расчёта. Кусок металла перебил крупную артерию у него на бедре, из раны фонтаном хлынула кровь.
Танк же, как стоял в момент атаки - задом к стрелкам, так, не разворачиваясь – прямо кормой вперёд, попёр на своих обидчиков.
Заряжающий ухватил командира под мышки и старался оттащить его в сторону, при этом он осыпал потерявшего много крови напарника самыми злобными ругательствами за то, что тот плохо ему помогает. Всё существо второго номера было напряжено в одном усилии: вырваться, уйти с пути ужасных катков, уцелеть любой ценой! Его пронзал животный ужас от страшной мысли, что вот он может не успеть убраться в сторону и тогда произойдёт нечто непоправимое… После того как гусеницы прокатятся по нему, от него останется такая же лепёшка, какую они сегодня уже видели. Страх удесятерял силы молодого человека, мышцы рук сводило судорогой. И всё же он видел, что не успевает. Расширенными от ужаса глазами лейтенант смотрел на накатывающиеся широкие гусеницы с приставшими к ним комьями земли и застрявшими кусками мяса и одежды…
Оставив беспомощного командира, второй номер встал на четвереньки и по-собачьи засеменил прочь. Пробежав так с десяток метров, он забрался в воронку, обхватил руками колени прижался к ним лицом, уселся поглубже… Откуда-то, как во сне, донёсся страшный вскрик напарника, перешедший в сдавленный вой, лязг гусениц и отчётливый треск костей...
Глава 74
- Где мой папа? Папа! Мама! – звала и звала плачущая девочка, потерянно озираясь. Иногда она поворачивалась к Сенину и сквозь слёзы повторяла один и тот же вопрос:
- Когда вы отведёте меня к ним?
А он как истукан повторял:
- Ну, успокойся, малыш. Успокойся. Прошу тебя.
Вас Вас совсем растерялся и лихорадочно соображал, как ему утешить ребёнка. Наконец, в голове забрезжила спасительная идея:
- Понимаешь, в чём дело, - осторожно подбирая слова, начал он, - у нас с самого начала с твоим папой была такая договорённость, что я его временно заменю, потому что у него появились срочные дела. А теперь мы как раз и идём к нему. Так что давай договоримся дружить, пока я временно заменяю твоего папу. Да, я знаю, твои родители для тебя самые лучшие, но раз уж мне поручили отвести тебя к ним, нам следует подружиться. Ну что? Давай продолжать игру?
- Какую игру? – всхлипнула девочка.
- Ну если ты не против, предлагаю играть в жмурки. Знаешь такую?
Вика впервые перестала плакать и кивнула. Вас Вас улыбнулся ей и мягко сказал:
- Правила такие: если я произношу слово «жмурки», ты зажмуриваешься и начинаешь считать до ста. Ты ведь умеешь считать до ста?
- Да, нас в саду учили, – девочка вытерла кулаком слёзки, в её ещё мокрых глазах появилось любопытство.
- Только считать надо про себя, а не в слух. Если ты будешь стараться хорошо играть, то мы придём быстро.
- Когда?
- Скоро.
- Сегодня, да? – с надеждой спросила Вика.
- Завтра, - соврал он. Глупо, конечно, а что делать. Весь его педагогический опыт тут летел к чёрту. Да и трудно упражняться в изворотливости, если в брюхе, словно раскалённой кочергой перебирают угли.
И всё же малышка немного успокоилась. И даже разрешила взять себя за руку. Они зашагали так, будто и впрямь имели перед собой цель, к которой надо стремится. Но куда им податься? В Москве у него нет знакомых, у которых можно попросить помощи. Попытаться выбраться из города? Но на любом КПП его арестуют, как дезертира. Кто в такое время будет разбираться в его благородных мотивах? Теперь всё как в военное время, возможно даже уже введены военно-полевые суды. Быстро поставят к стенке и все дела…
«А если попробовать затеряться в толпе других беженцев? Притвориться обычным штатским, сказать, что документы остались в сгоревшей квартире. Кто станет меня долго расспрашивать в условиях всеобщего коллапса?! Зато там мне окажут помощь и об этой крохе позаботятся», – от этой мысли даже в измученном животе повеяло приятным холодком. Сенин стал прикидывать, как поскорей добраться до ближайшего пропускного пункта. Проблема заключалась в том, что привычный для современного горожанина образ жизни, обеспеченный разветвлённой и хорошо налаженной сетью транспорта и связи, превратился в воспоминание. Внезапная катастрофа практически мгновенно отбросила москвичей обратно в Средневековье. Давно застывшие автобусы и троллейбусы, пустующие остановочные павильоны, заброшенные станции метро - таким стал городской ландшафт.
Правда вокруг было много брошенных автомобилей, у некоторых в баках вполне может остаться какое-то количество бензина. Поэтому каждую машину, которая им попадалась, Вас Вас стал осматривать. Но быстро выяснилось, что такая мысль пришла ему в голову не первому – практически у всех люки бензобаков уже были вскрыты. И всё же он продолжал искать, пока не наступило полное разочарование. Без машины, с его больным животом, им понадобится несколько дней, чтобы добраться до ближайшего КПП. Но даже если они доберутся…Беглому капитану вдруг вспомнилось, как на одном из инструктажей объезжающий посты офицер ФСБ сообщил, что даже мышь не должна проскользнуть через их фильтрационный пункт, прежде чем специальные сотрудники досконально не изучат всю её подноготную. Конечно проверяющий имел в виду людей. На других блокпостах ситуация стопроцентно такая же. Это значит, что ему придётся назвать своё имя, фамилию и адрес, всё это есть в компьютерных базах данных. Его мгновенно разоблачат! Шпион из него никакой… Нет, нужна какая-то другая цель!
«А почему собственно я так беспокоюсь об этом? – с усталым равнодушием сказал он сам себе. – Какая может быть цель у доходяги в моём положении, кроме желания прожить хотя бы ещё один день». Боль судорогой сводила капитану брюхо, зато она же отлично прочистила ему голову от всякой шелухи. Вас Вас очень ясно осознал своё положение и перспективы, которые выглядели весьма мрачными. Из-за этой проклятой рези в кишках мужчине приходилось останавливаться через каждый сто метров. Сдерживая стоны, чтобы не напугать ребёнка, он ждал пока пройдёт очередная волна боли и можно будет сделать ещё какое-то количество шагов. Но каждая остановка становилась всё длинней, а паузы между приступами укорачивались. Силы убывали. Вас Вас начал понемногу впадать в тоску: что ему делать, если боль не думает проходить, а только усиливается? «А ведь так ты скоро помрёшь», - будто произнёс чей-то голос у него в голове.
Глава 75
Москва, район «Текстильщики»
Стас ощущал, как внутри него закипает ярость против уродов, осквернивших его дом. Своими погаными лапами они рушили и топтали вещи, которые олицетворяли для него очень личное. Попадись ему сейчас кто-то, и смерть выродков будет лютой.
Но тяжелее всего было шаг за шагом терять надежду. Пройдя по осколкам разбитого стекла через прихожую в коридор и далее, мужчина обследовал кухню, спальню с детской кроваткой, заглянул на балкон и даже в кладовку с туалетом. Но ни жены, ни их дочери Оксаны, ни тёщи, не обнаружил. В луче фонаря появлялись картины – одна тягостней другой: разбросанное по полу бельё, раскиданные вещи Нины, кукла с оторванной рукой, которую он купил Оксане на её последний день рождения. И всюду следы борьбы, кровь и жуткая вонь разлагающейся плоти.
Стас словно обезумел, видя повсюду засохшие лужи крови, заляпанные кровавыми отпечатками стены. По квартире летали тучи жирных мух. Он снова обшарил каждую комнату, пока не наткнулся на растерзанный труп тёщи. То, что осталось от матери Нины зачем-то запихнули под ванну. Стас до боли закусил губу, чтобы не застонать. Но где Нина и Оксана? Где их теперь искать?
…Из квартиры капитан вышел в каком-то тумане. Наверное, у него были совершенно безумные глаза, потому что сержант Рэкс Гранада всё сразу понял. И удивлённо поднял брови, провёл ладонью по коротко подстриженному ёжику волос у себя на макушке, потом озадаченно указал на голову Стаса:
- Ты весь белый стал, Иван! Что случилось? Первый раз вижу, чтобы человек поседел за полчаса!
Стас только покачал головой, с трудом приходя в себя. Американец потянул носом воздух из приоткрытой двери и уверенно сообщил:
- Внутри кто-то остался.
- Там труп – мрачно процедил Легат.
- Нет. Есть живой. Я это чувствую.
Не спрашивая разрешения, морпех скрылся в квартире. И буквально через пару минут вынес оттуда маленькую девочку. Случилось настоящее чудо! Стас много чего повидал на своём веку, приходилось ему бывать в переделках, где даже у стальных мужиков сдавали нервы, но только не у него. А тут при виде своей дочурки на руках напарника, - живой, сонно хлопающей ресничками и доверчиво прижимающейся к плечу американца, с ним случилась чуть ли не истерика. Слёзы сами брызнули из глаз, щёки, губы, лоб задёргались. Легат был в таком состоянии, что даже забыл спросить морпеха, где он отыскал сокровище. Девочка была в одних трусиках. Она дрожала, то ли от холода, то ли от страха. Гранада снял с себя куртку и закутал в неё ребёнка, после чего осторожно передал отцу. Малышка испуганно наморщилась, готовясь зарыдать, не узнавая в темноте мужика с колючей щекой, которому её отдают.
- Не бойся, зайчонкок, я твой папа. А где мама?
Услышав родной голос, Оксана сразу успокоилась и обняла его за шею. Оказалось, она всё помнила: ночью их разбудила бабушка, из коридора доносились звуки ударов и визг пилы. Нина успела спрятать девочку и велела ей сидеть тихо, а сама пошла в прихожую вместе с бабушкой. Там они кричали, чтобы чужие уходили, и что дома они вдвоём, а их маленькая дочь находится в больнице. Потом они стали кричать по-другому, вероятно от сильной боли...Похоже его жена и тёща перед смертью старались убедить утративших человеческий облик соседей, что вместо трёх тел им достанется только два. И одичавшие поверили (если они вообще сохранили способность что-либо понимать), потому что Оксана единственная осталась жива.
Легат крепче прижал к себе дочь, стал расцеловывать её, словно боясь, что снова отнимут:
- Ты моя принцесса! Ангел мой. Сейчас мы поедем в одно место, там тебе будет хорошо. Мы немного поживём там.
- Там будет наш новый дом? – доверчиво спросила шестилетняя девочка.
Назвать тюрьму домом, пусть даже временным, у Легата язык не поворачивался. А дочь уже интересовало, приедут ли мама и бабушка к ним.
В этот момент заглянувший вниз через перила американец сообщил:
- Кажется у нас гости.
Снизу приближалась целая толпа одичалых. Учуяли твари! Стас заколебался. Он боялся не за себя. То, что дочь нашлась, казалось чудом. И от одной лишь мысли, что она снова подвергнется смертельному риску, у него вмиг вспотела спина. «Начнём отстреливаться, шуметь, их набежит ещё больше» - лихорадочно соображал Легат, прислушиваясь к приближающемуся вою и стуку десятков ног. Словно убийственная волна несётся по ущелью. Стихия! Их итак трудно остановить, а если мутантов набежит слишком много, нас просто сомнут.
- Что будем делать? – ждал его решения Гранада.
- Предлагаю, подняться на последний этаж и по чердаку перейти в соседний подъезд. И уже оттуда спуститься на улицу.
- Go! - рявкнул сержант-морпех и кивком головы предложил отцу с малышом на руках уходить первому, а сам прикрывал их со спины.
По пути они наугад звонили во все двери. Естественно, никто им не отпирал. Оторваться от голодного стада тоже оказалось затруднительно. Инфекция превращала обычных людей в сильных хищников. Даже стариков и детей! Некоторые взбегали по ступенькам, припадая на все четыре конечности. Зверьё исходило слюной, толкалось на узких пролётах, в ярости кусало друг друга, но это их только подстёгивало.
До люка на чердак оставалось совсем немного, но Стас видел: им не успеть. «Слишком быстрые, ублюдки!» - в сердцах сплюнул он и обернулся к американцу:
- Они как собаки, набросятся на того, кто ближе. Спасай мою дочку, а я их задержу.
Американец не стал спорить. Взял девочку, хлопнул Легата по плечу и побежал дальше. Стас остался ждать. Он стоял один на пути остервенелой толпы и прикидывал: в подсумках четыре рожка, пятый в автомате. Только вряд ли ему позволят сменить магазин. С одной рукой это займёт вдвое больше времени. Значит до того, как закончатся патроны у него будет 3-4 секунды. Потом вся надежда на «карманную артиллерию» - две ручные гранаты, которые он прихватил в музее - старые немецкие «колотушки» времён войны с длинными деревянными ручками. Главное успеть, прежде чем его собьют с ног, открутить крышки внизу их рукояток и дёрнуть за вывалившиеся шнуры перед броском.
Одновременно ему подумалось с теплотой: «А всё-таки нормальный парень этот американец. Жаль, не успел пожать ему руку на прощание. Сержант сможет вытащить мою малышку отсюда. Наверняка они уже на последнем этаже». - Легат обернулся, и вдруг обнаружил что дверь одной из квартир на лестничной площадке этажом выше приоткрыта. Расстояние до неё пять-шесть метров. Эту квартиру он хорошо знает, там живёт нормальная простая семья Татариновых. И они знакомы, даже дружны. Надо лишь рывком метнуться к манящей двери, пока ещё не поздно. Две-три секунды у него есть...
«Хрена тебе! - одёрнул сам себя Стас. – Размечтался! Пусть этими секундочками воспользуется дочка». И чтобы дать ей шанс, никуда он отсюда не сдвинется, пока не заглянет в глаза собственной смерти.
Мужчина направил фонарик вниз, и мурашки побежали по спине. Смерть уже стояла в пяти шагах от него в виде сбившейся в кучу стаи бывших людей. Самый жуткий из ночных кошмаров воплощался наяву. К зрительному шоку примешивался обонятельный – от них несло так, словно с десяток забрызганных кровью мужчин, парней и женщин только что вышли с бойни. Они рассматривали чудака, которого уже считали добычей. Правда в руках у него оружие, только это мало что меняет...
Ни выказывая ни малейших признаков страха, стая надвигалась на капитана. В мерцающих волчьим блеском глазах Стасу чудилось непонимание. О себе эти существа вероятно уже знают, что пули им не страшны. А большинство людей, на которых они охотятся, напротив, пропитались чувством обречённости. А этот сумасшедший одиночка почему-то никуда не бежит и не скулит от ужаса. Вероятно, это сбило их с толку. В их воспалённом воображении добыча должна вести себя иначе.
Не меньшая оторопь взяла и Стаса, когда в искажённых злобой окровавленных рожах он вдруг узнал знакомые черты:
- Охренеть! Коля, Серго, Пахан...тётя Галя!
Услышав свои прежние имена, заражённые соседи и знакомые по двору замерли. В глубинах их отравленных вирусом мозгов явно что-то откликнулось в ответ. Не то, чтобы они смутились, однако в их вонзённых в него, горящих синим огнём взглядах и готовых вцепиться мёртвой хваткой протянутых руках, что-то провисло… Надо было воспользоваться удачной заминкой и стрелять, но как?! Если с каждым что-то связано. Кого-то ты совсем недавно видел на лавочке у подъезда. Кто-то гулял с детьми на детской площадке, когда ты возвращался со службы. И со всеми ты здоровался при встрече. Кому-то одалживал до получки, делился своими маленькими радостями и печалями... Как выстрелить, если даже дворник Рузик из далёкого Таджикистана со временем стал восприниматься как земляк!
- Это я, Стас! – позвал Стас. - Помните, как на девятое мая собирались у Жорика? А как гудели у Песковых, обмывая ножки их третьего? Помните?! - Стас с надеждой искал проблеска сознания в мигающих, полных тупой жестокости глазах знакомых по двору, с которыми иногда по выходным гонял мяч в старой футбольной коробке или просто останавливался поболтать про жизнь… Только напрасно, ибо ничего человечьего не осталось в этих светящихся дырах, даже обычной людской злости, один тяжёлый, мёртвый туман. Жуткие рожи с почти родными чертами ловили каждое его движение, ожидая подходящего момента для броска.
- Тётя, Галя...помните, как я помогал вашей маме чинить её любимый старый телевизор?! – в последней надежде обратился Легат к немолодой женщине в халате, шлёпанцах на босу ногу, которой на восьмое марта подарил букет цветов. В этой руке она теперь сжимала окровавленный нож, а в другой волокла убитую кошачью тушку (похоже они мочили всех, кто попадался им на пути). Соседка угрожающе зарычала, а вслед за ней очнулись и бросились к нему остальные. Но навстречу им по ступенькам уже прыгали гранаты. Хорошо, что он прихватил эти старые противопехотные «колотушки» вермахта из военного музея. И хорошо, что они не снаряжены специальной стальной «рубашкой» для оборонительного боя, что значительно увеличивало количество осколков и радиус поражения, и до минимума сокращало время перед взрывом. А так, в наступательном варианте, задержка составляла четыре с половиной или даже восемь секунд – вполне достаточно, чтобы успеть скрыться. К тому же, когда кожей лица ощущаешь брызги слюны и чувствуешь вонь из разинутых пастей, невольно начинаешь двигаться гораздо резче.
Стас огрызнулся хлёсткой очередью из автомата, отбросив нападавших, и молнией заскочил в квартиру. С противоположной стороны двери грохнули взрывы, застучали осколки. А уже через полминуты яростно забарабанили. Быстро они очухались! Но всё равно поздно: расположение замков ему хорошо знакомо, руки сами нашли и повернули нужные ручки. Дверь им ни за что не сломать, ведь хозяин квартиры сам её устанавливал, а он в этих делах кое-что смыслит.
Прижавшись спиной к холодному металлу, Стас ждал пока всё стихнет, и переводил дух. Он у друзей. Этот дом всегда ему нравился своей тёплой атмосферой. Здесь обитает удивительная семья! Глава её Степан Татаринов – мировой мужик, раньше работал водителем автобуса, а недавно открыл небольшую фирму по производству и установке железных дверей и сопутствующего оборудования. Жена его Татьяна работает в парикмахерской. Их единственный сын Эрик - огромная любовь и боль родителей. Инвалид детства. Его тело от рождения оказалось не приспособлено к нормальной жизни. В роддоме врачи даже предложили сдать новорождённого калеку в специализированный детский дом, но Степан и Таня с возмущением отказались. И фактически посвятили себя сыну – возили по лучшим специалистам в области развития таких особенных детишек, по кружкам. Всем жертвовали ради него. Когда в доме не работал лифт (а такое раньше случалось нередко), совсем не богатырского сложения Степан на спине тащил шестнадцатилетнего парня вниз к машине, чтобы отвезти в бассейн или на занятия шахматной секции, а потом втаскивал обратно. В итоге Эрик на дому закончил десятилетку и даже заочно поступил в приличный ВУЗ, а в шахматах уже выполнил норматив на получение звания «Кандидат в мастера спорта». И как утверждал его тренер, это был ещё не потолок для него. Голова у паренька и в самом деле ясная, хотя тело, не смотря на героические усилия родителей, так и осталось почти мёртвым...
- Эй, есть кто? – позвал Легат из прихожей.
Ему никто не ответил. Стас прислушался. Из глубины квартиры доносились странные звуки, словно собака глодает кость и повизгивает от удовольствия. Но у Татариновых никогда не было дома животных.
И ещё как будто где-то рядом смотрят мультик... Стас двинулся на эти звуки по коридору, по пути уже привычно проверяя все помещения. Толкнул дверь справа. Это был туалет. На унитазе сидел мужчина. Большая часть черепа разнесена выстрелом. Это был Степан. Правая рука у него была в укусах, и в ней он продолжал держать обрез охотничьего ружья. Похоже, он всё понял, и чтобы не подвергать своих любимых риску подвёл черту. Самоубийство произошло явно несколько суток назад, ибо запах был ужасный, но Стас словно не замечал его. Продолжал смотреть на друга с болью и уважением:
- Эх, Степаныч, как же ты так...почему не отсиделся в опасное время за своей супердверью?
Самым скверным в случившемся было то, что глава семейства, прежде чем ликвидировать себя, не проверил входную дверь на лестницу, так и оставив её открытой. Сам то он избежал мерзости перерождения, а вот своих близких не оградил.
Из двери в конце коридора всё громче доносилась знакомая мультяшная мелодия. Стас приблизился и осторожно вошёл. В комнате было темно: плотные шторы задёрнуты, свет выключен. Стас посвятил фонарём и увидел в двух метрах перед собой невероятно страшные глаза и раззявленный окровавленный рот. Как будто не добродушный, забавный Эрик, а кто-то другой, - жуткий и голодный, смотрел на него через эти помутневшие зрачки. Легат, словно завороженный смотрел, как юноша судорожными глотательными движениями старается сожрать выхваченный из плеча матери кусок. Женщина беспомощно оглянулась на Стаса, она держала сына на руках, тогда как полоумный детёныш 18-ти лет вцепился ей в волосы. Ужас накрыл Легата холодной волной. Он дёрнулся назад, а то, что ещё недавно было симпатичным умным мальчиком Эриком, карабкалось по полу к нему с каким-то утробным скулением и пыталось укусить...
На лестничной клетке на Легата накатила тошнота. К такому трудно привыкнуть. Пока он приходил в себя, из квартиры появилась Татьяна Татаринова в пропитанной кровью ночной сорочке, оставляя за собой след из красной дорожки. Кровь потоком лилась из страшных ран на плече и шее. По всем медицинским показаниям жена Степана должна была бы давно скончаться от гигантской кровопотери. Отжеванное ухо, разорванное горло и плечо, прогрызенное насквозь бедро доконали бы кого угодно, но только не того, в чьей крови уже размножался вирус. Женщина была бледна, как мел, и в сочетании с растрёпанной гривой волос, глубоко ввалившимися глазами и заострившимися чертами лица, выглядела как воплощение смерти. Её большие чёрные глаза навыкате в огромных синяках поблёскивали голубым серебром, и сквозь них смотрело всё то же страшное существо, которое выглядывало из зрачков каждого зомби. Двигаясь бесшумно, словно привидение, босоногая женщина стала обходить Легата, заходя за спину.
- Не надо, Таня, – с горечью предупредил Стас. Его палец лёг на спусковой крючок. В другой ситуации он бы не колебался. Но тут нажимая на курок, понимаешь, что не по куску фанеры или по бутылке палишь, — эту женщину он считал почти сестрой....
Стас повернулся вслед за женщиной. И в тот же момент две руки ухватили его сзади за шею и сдавили так, что хрустнули позвонки. Напавший обдал его запахом любимого одеколона Степана Татаринова, который всегда злоупотреблял низкосортной советской мужской парфюмерией. Однако позади этих рук появилось синюшное, оскалившееся в жуткой улыбке лицо Эрика. Стас встретил взгляд мертвых помутневших глаз парня и ему сделалось тоскливо. Прекрасная душа инвалида умерла, зато его беспомощное тело обрело дьявольскую силу. Парень ещё плотней навалился на него сзади. Его руки с мужской обстоятельной тяжестью ещё плотнее сдавили шею Легату, словно стальной удавкой-гарротой. В плечо вцепились зубы, но не смогли сразу прокусить толстую ткань куртки.
Одновременно мать паренька, взвизгнув, фурией метнулась к Стасу и ухватилась за автомат, стараясь вырвать его. Капитан отчаянно пытался сохранить оружие, но парочка одолевала. На короткий момент дуло Калашникова оказалось направленным прямо в живот самому Легату. Одновременно каждый из напавшей парочки искал возможность впиться зубами в любую оголённую часть тела друга их семьи.
Вдруг дверь напротив распахнулась и в освещённом проёме возник мужик. Стас видел его впервые. Запавшие глаза, невыразительное лицо, трёхдневная щетина. Портки цвета хаки, куртка афганка с засаленными рукавами, шлем танкистский на голове. Всё происходило, как при замедленной съёмке. «Танкист» с железным хрустом переломил ствол «вертикалки» 16 калибра, вставил одну за другой две оснащённые жаканом красные пластиковые гильзы. В следующий миг звук выстрела разорвал воздух, из ствола двустволки вырвался сноп пламени и искр. Душивший Стаса восемнадцатилетний монстр отлетел к мусоропроводу. Там он задёргал ногой, как в агонии. Грянул второй выстрел, который опрокинул бесноватую женщину обратно в проём настежь распахнутой квартирной двери. Стас ошалело посмотрел на стрелка, потом на затихшего парня с расплющенной головой у мусоропровода, всё вокруг него было в светящейся голубым сиянием крови… Через несколько секунд покойник зашевелился и начал подниматься. Из чёрной норы дверного проёма квартиры Татариновых тоже послышались возня и рычание.
- Что стоишь, вали скорей отсюда! – диким контуженным голосом заорал ему мужик и с металлическим лязгом захлопнул за собой дверь, словно люк танка.
Глава 76
Стасу повезло: загнавшая его в злополучную квартиру зомби-волна уже успела откатиться вниз, таким образом путь наверх был открыт. Поднявшись на верхний этаж, он по пожарной лестнице проник на чердак и перешёл в соседний подъезд. Мастер-сержант Гранада вместе с дочкой ожидали его. Оксана спала у американского морпеха на коленях. Под потолком горела лампочка, струящийся сверху свет мягко освещал лестничную площадку.
Обрадованный его появлением американец молча, чтобы не разбудить девочку, продемонстрировал Легату выставленный вверх большой палец. Стас тоже похлопал напарника по плечу. Они оба справились.
Стас присел рядом на ступеньку, приветливо взглянул на партнёра, чьё лицо осветила белозубая улыбка. И вдруг заметил заживший шрам от зубов на смуглом плече американского морпеха. След от укуса! Господи боже! Усталое тело мгновенно снова сжалось в комок.
Рэкс Гранада уловил перемену в его взгляде, его полные губы ещё были радостно растянуты, но глаза забегали. Надеть куртку он не мог, так как под ней спала девочка, поэтому морпех сдвинул плечо так, чтобы Легату его не было видно. Потом как бы ненароком подтянул к себе лежащую рядом штурмовую винтовку. Только что союзники, русский и янки оба ощутили, как повеяло ледяным холодом взаимного недоверия. Недобрая тишина повисла между мужчинами.
Стас заставил себя несколько раз медленно вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться. И снова взглянул на янки. Дуло его винтовки смотрело ему в живот! На лбу морпеха выступила испарина, взгляд исподлобья напряжённо ловил каждое его движение. Стас вспомнил полученное по рации полчаса назад сообщение от оставшихся у машины парней, которые пытались предупредить его, чтобы он не доверял американцу. Кое-что прояснялось. Но что ему теперь делать? Дочка всё ещё спала на коленях человека, который, как оказалось, представлял большую угрозу для её жизни.
- Похоже ты серьёзно влип, парень? – сочувственно прошептал Стас и кивком указал на его плечо. – Ты должен был сразу сказать мне об этом.
- Ты и твои люди точно завалили бы меня, как только увидели дьявольскую отметину на моей коже. Как хотели пришить за шоколад, который я не ел, – неприязненно ответил Гранада.
Стас видел, что морпех сильно нервничает, и старался не выглядеть врагом:
- Окей, всё нормально, брат. Мы же оба солдаты... Когда это произошло с тобой? – он указал пальцем на плечо морпеха.
- Семь дней назад. Я охранял ворота у въезда в наше посольство. Внезапно какой-то крейзи напал на меня и укусил.
- Семь дней назад? – удивился Стас.
- Какого чёрта ты мне не веришь? – раздражённо повысил голос морпех. Он дёрнулся. Стасу даже показалось, что сейчас он продырявит ему живот пулей, но коллега сдержался.
Легат покачал головой и, понизив голос до едва уловимого шёпота, произнёс со значением, пристально глядя в глаза человека, которому больше не мог доверять:
- Парни, которых кусают инфицированные, обычно вскоре выходят из строя. И превращаются в одного из них.
- Но как видишь я до сих пор не заболел, хотя прошла уже неделя! Если инфекция не победила меня за эти дни – вряд ли со мной теперь произойдёт что-то плохое.
- Как такое возможно? – не понимал Стас. - Почему тогда это произошло с вашей женщиной-дипломатом?
- Этого я не знаю! – сердито сверкнул глазами на смуглом лице мулат. - Но уверен, что мой напарник Нильсен тоже не возродится в теле зомби.
- Если это действительно так, то возможно ты и твой напарник - тот тип парней, которых ищут военные биологи.
В ответ на это замечание Гранада язвительно усмехнулся:
- Уже только поэтому, Иван, тебе не стоит обдумывать, как прикончить меня.
Но не так-то просто было восстановить подорванное взаимное доверие! Одно резкое движение с любой стороны и сразу прозвучит выстрел. Руки Легата намертво вцепились в оружие, он и в самом деле готов был нажать на курок, постаравшись хотя бы на долю секунды опередить морпеха… А вместо этого заставил себя снова сделать глубокий бесшумный вдох и медленно выдохнуть, приводя свои нервы в порядок. Так он всегда поступал на войне в самых критических ситуациях. Зачарованный, Гранада смотрел, как русский медленно положил свой автомат рядом на ступень лестницы, освободив свои руки. Стас был очень осторожен, чтобы не сделать резкого движения...
Глава 77
Время всё шло и шло, а Вас Вас сидел, скрючившись на скамейке и не мог заставить себя подняться. Боль в потрохах стала просто нестерпимой. Он навалился животом на колени, ибо казалось, так легче переносить боль.
Между тем окна верхних этажей окружающих домов окрасило закатом, воздух синел – сгущались сумерки. Разлитая в воздухе тягостная тишина воспринималась иначе, чем ещё несколько часов назад. Оставаться на улице становилось смертельно опасно. Но от тупой невыносимой боли мысли в голове у капитана Сенина смешались, будто слиплись в какой-то комок. Отчётливо ощущался только страх от навязчивой мысли, что надвигающейся ночи ему не пережить. Но если на себя он уже почти махнул рукой, хотя жить безумно хотелось, то что будет с его маленькой спутницей, Вас Васу было не безразлично.
Сенин осторожно массировал себе живот и мечтал о хорошем обезболивающем. Из ближнего подъезда стремительной, деловитой походкой вышел длинноногий парень, одетый по молодёжной моде в короткую нейлоновую куртку «бомбер» на застёжке-молнии с яркими нашивками на рукавах и груди и в рваные джинсы; затылок его был выбрит, зато на лицо свисала длинная осветленная чёлка, как у собачки-болонки, а в ухе поблёскивала здоровенная серьга. В общем, то ли панк, то ли рокер, то ли просто молодой выпендрёжник.
С расстроенным и сердитым видом верзила походил вокруг припаркованного у тротуара прокаченного спортивного автомобиля. У машины были разбиты сразу ветровое стекло, фары и радиатор. Высокий пижон выругался и открыл капот.
- Эй! - сквозь боль позвал его Сенин.
Хозяин разбитой машины едва взглянул из-под свисающей ему на лоб длинной чёлки на мужика с девочкой, однако его гораздо больше интересовало другое:
- Что за твари сделали это? – зло поинтересовался владелец крутой тачки в пустоту, и снова уткнулся в мотор.
- Эй! – снова окликнул Сенин.
Парень стрельнул в его сторону злыми глазами и грязно выругался. Вот такой пижон, сноб и злобный собственник, но если вокруг больше ни души, а у тебя кишки потихоньку спекаются, то от полного безрыбья и за такого ерша начнёшь хвататься, словно за золотую рыбку.
- У нас есть пиво, - не терял надежду привлечь его внимание Сенин.
Парень с расстроенным и хмурым лицом всё же подошёл к ним, взял предложенную банку, буркнув «спасибо», открыл, плюхнулся рядом на скамейку и сделал несколько глотков.
- Найти бы тех, кто это сделал, - головы бы поотшибал – заверил мстительно.
Вас Вас украдкой разглядывал соседа: малоприятный тип с задранным носом и нахальными выпуклыми глазами, один из которых едва был виден за свисающей на лоб «стиляги» косой чёлкой. Впрочем, таким он мог показаться Сенину на фоне мучительной боли. Ему ли, как учителю, не знать, что за несимпатичной внешностью порой скрывается не самое худшее содержимое.
– Да не расстраивайтесь вы так, это всего лишь машина! - сказал Вас Вас стиляге в утешение.
- Ты не понимаешь, брат, – произнёс, не поворачивая головы, парень, будто разговаривал с ровесником. – Это же спортивная ауди! Я только что сделал ремонт…Поменять маховик – сотка. Сцепление ещё шестьдесят. Просто плакать хочется....
Парень покосился на мужика и вдруг решил излить ему душу:
- И на хрена я в эту Москву рвался из своего Саранска! Тысячи пацанов из кожи вон лезут, чтобы закрепиться здесь. Ну как же – столица! – зло передразнил он сам себя. – Думал вырвался из своего сраного Саранска, так Бога за бороду поймал...А теперь мечтаю, как свалить поскорей обратно, гори оно тут всё синим пламенем!... А тачку жаль... я бы на ней в своём городишке крутым москвичом рассекал...
- Сочувствую. Хорошая машина...Красивая.
- Спасибо. А у тебя, мужик, пиво классное! - в ответ вяло похвалил парень и впервые внимательно оглядел странную парочку:
– У вас ведь тоже проблемы. Может, помощь нужна?
- Не подскажите, есть тут аптека поблизости?
Хозяин разбитой ауди пожал плечами:
- Была одна…но её давно раздербанили. Теперь лекарства – валюта. Скажу тебе больше, папаша: пять продуктовых магазинов на этой улице было, так всё разграбили, растащили, просрали.
- А у вас случайно нет обезболивающего? – с надеждой взглянул в лицо парня Вас Вас.
- Откуда! – удивился тот.
- А в аптечке? – Сенин кивнул на машину.
Лицо напротив озарила широкая парняшная улыбка, собеседник выплеснул себе в глотку остатки пива, тряхнул головой, смахивая со лба чёлку, мешающуюся лучше разглядеть чудака, и искренне подивился наивности случайного знакомого:
- Ха, ха, мужик, ты что с луны свалился? Какой же святой наив теперь держит аптечку в машине! Сам видишь, в какой хлам они мою тачку превратили. Ведь полная же жопа!
Вас Вас тоже вежливо улыбнулся. Сердцем измаявшись и духом почти пав, бывший капитан обречённо вздохнул и, покусывая бледные губы от боли, попросил об одолжении:
- Вы не могли бы позаботится о моей девочке? – голос его по-стариковски задребезжал, в глазах защипало, отчего Вас Вас часто заморгал. Он снял очки и стал вытирать против воли навернувшиеся слёзы. – А то боюсь, что не дотяну до утра.
Парень подозрительно сузил глаза и на всякий случай отодвинулся на край скамьи.
- Нет, я не заразный! – поспешил успокоить его Вас Вас. - Что-то с животом. Похоже язва.
- А-а... – всё ещё недоверчиво протянул парень.
Одновременно Сенин чувствовал на себе настороженный, непонимающий взгляд девочки и, виновато отворачивая лицо с влажными покрасневшими глазами, постарался не видеть её. Ведь она доверилась ему, поверила, что взрослый дядя позаботится о ней, отведёт к родителям, а он... Не хотелось ему отдавать Вику первому встречному, да выхода нет. Иначе пропадёт девчонка одна на улице, такая беззащитная. Так что хочешь-не хочешь, а нужно пристроить её в чьи-нибудь руки.
- Я ведь с внешнего кордона, - Сенин ткнул себе пальцем в погон со звёздочками защитного цвета. Потом выразительно скосил глаза на свою юную спутницу: – Ради неё всё бросил.
- Вот как! – удивился парень. – Стало быть присяге изменил?!
Сенину стало неприятно, что какой-то малолетний пижон фактически назвал его дезертиром, однако ж почувствовал, что в таком качестве стал городскому ковбою ближе и понятней. Поэтому, скрепя сердце, кивнул.
- А ты оказывается невъебенный мэн, просто мачо! - непонятно чему восхитился юнец. - Хотя по тебе сразу этого и не скажешь… Понимаешь, мужик, я бы взял девчонку, но сам живу в машине. Мотаюсь по знакомым - то к одним на ночлег напрошусь, то к другим… Но приятелей становится всё меньше. Даже не знаю, где перекантуюсь эту ночь. А тут ещё без тачки остался... Да и какой из меня папаша!
Парень осёкся на полуслове, так как послышался странный свист. Он тряхнул головой, смахивая со лба затрудняющую ему обзор чёлку. Что-то приближалось к ним на очень приличной скорости. Что-то довольно большое. И не по земле... Через десять секунд обоим пришлось инстинктивно пригнуться: в нескольких метрах над их головами пронеслось крупное и продолговатое тело. Бывший капитан едва успел заметить мелькнувшие на фоне неба чужие опознавательные знаки на коротких серых крыльях.
Оба провожали взглядами удаляющийся беспилотник, который скользил значительно ниже уровня крыш, и если на молодой физиономии преобладало любопытство, то взрослого мужчину, недавнего офицера, обуревали новые тягостные предчувствия: «Военный разведывательный дрон! Похоже не наш - американский! Зачем? Как он здесь?». Словно стальная птица Апокалипсиса, гонец судного дня, - своим появлением иностранный разведчик будто извещала тех, кто ещё мог попытаться покинуть обречённый город, что им стоит поторопиться.
Глава 78
Почти сразу после разговора с президентом Джокером на поле для гольфа, директор Центрального разведывательного управления США Артур Тёрнер вылетел в закрытый научный центр, расположенный на территории военной базы в Форте-Детрике.
Оказавшись в удобном кожаном кресле персонального вертолёта, Тёрнер с удовольствием вытянул ноги и сбросил туфли. Миловидная стюардесса поставила перед ним на столик поднос - всё так как он любил: бутерброд с чёрной астраханской икрой и рюмка «Смирновки» - исключительно для тонуса. Вот русские водка и икра ему нравились, поймал себя на парадоксальной мысли Тёрнер.
Лететь предстояло совсем недолго, и всё же было время поразмышлять, глядя через иллюминатор на проплывающие внизу пригороды Вашингтона, где обосновалась не самая бедная часть Америки. Мировая элита. Эти люди победили коммунизм и создали величайшую цивилизацию в Истории. Но не всем это по душе.
Тернер думал о том, что разве справедливо, что отсталая в цивилизационном плане нация владеет значительной частью всех мировых богатств. В таких странах как Россия, много ценного. Кроме людей. Их там слишком много, и по своей природе русские агрессивны, невежественны и с трудом воспринимают западные культурные ценности.
Но победить грозного восточного медведя в открытом бою крайне проблематично. К сожалению, русские не Китай времён опиумных войн, когда политика канонерок прекрасно работала против отсталых цивилизаций.
Конечно, заманчиво использовать для этого один из видов оружия массового поражения, что есть на вооружении американской армии. К примеру, напалм, который прекрасно справлялся с задачей расчистки территорий от вьетконговцев и симпатизирующего им населения во Вьетнаме. Тем более, что оружейные фирмы недавно начали поставки в армейские арсеналы новой марки «супернапалма», с добавлением в состав смеси лёгких металлов (магния, натрия) или фосфора. Такой вид напалма наиболее активно воспламеняется на влажных поверхностях, а также на снегу (то есть, наиболее эффективен во влажных джунглях или на территории северных стран, например, России). Одна загвоздка: русские вооружены ядерной дубиной, так что вступать с ними в драку самоубийственно.
Некоторые предшественники Тёрнера на посту шефа ЦРУ делали ставку на методы психологической войны, то есть медленного удушения противника. Ещё первый директор ЦРУ Аллен Даллес как-то сказал: «Величайшее искусство разведки заключается в том, чтобы привить населению неприятельского государства нужные нам взгляды и настроения, причём так, чтобы люди сами этого не заметили». Проблема лишь в том, что живущая своим замкнутым сословием властная элита России, в отличии от молодёжи и узкой прослойки интеллектуалов, не так-то просто поддаётся информационной обработке. А как можно обратить в бегство неприятельскую армию, не выбив сперва всех её командиров?
Поэтому уже много десятилетий в закрытых военных лабораториях США велись эксперименты по созданию «этнического» оружия. Идея давно витала в воздухе. Её озвучивали многие известные персоны.
К примеру, знаменитый миллиардер и медиамагнат Тед Тернер (однофамилец Тёрнера и дальний родственник) ещё в далёком 1996 году заявил в интервью для журнала о природе «Одюбон», что на планете слишком много людей и 95-процентное сокращение численности населения Земли - до 225—300 миллионов было бы «идеальным» и очень хорошо сказалось бы на природе. Правда в 2008 году в интервью для Темпльского университета Филадельфии Тернер из-за нападок на него либеральной прессы несколько скорректировал свою позицию, заявив, что миллиард, - это как раз оптимальное количество. Естественно, он имел в виду «золотой миллиард», проживающий в развитых странах Запада, а не азиатских и восточных «варваров», которые лишь по историческому недоразумению хапнули лучшую часть планетарного пирога.
Да, идея была чудесной – высокоточной, избирательной и одновременно массированной атакой в короткое время очистить территорию для колонизации. Вот только результаты исследований долго не позволяли заполучить действительно эффективное средство решения столь глобальной геополитической задачи. Но так было до самого последнего времени...
Глава ЦРУ раскрыл ноутбук, чтобы снова просмотреть видеозапись, с которой всё собственно и началось. Камера снимала из окна отеля. Вот к площади, заполненной гуляющей беспечной публикой, подъезжает грузовичок с закрытым кузовом. Вначале из его кабины вылезают двое. Один сразу пересаживается в легковой автомобиль, но легковушка не уезжает, пока напарник водителя грузовика открывает кузов.
С верхней точки хорошо видно, как из кузова выскакивают пятеро – трое мужчин и две женщины. В их поведении сразу бросается в глаза неестественная для обычного человека манера рыскающего бега, звериная резкость движений, маниакальная устремлённость. Словно все пятеро охвачены синдромом Амока, характеризующегося резким двигательным возбуждением и агрессивными действиями, беспричинным нападением на встречных людей. Так собственно дальше всё и происходит. Двуногие хищники, выпущенные из грузовика, врезаются в толпу и начинается дикая кровавая пляска смерти. Человековолки сбивают прохожих с ног и зубами рвут им горла и лица. Кажется, что члены бешенной пятёрки убивают всех подряд, пуская кровь любому, кто попадается им на глаза. Однако это не так, и в этом то всё и дело. Если перемотать запись к началу и снова просмотреть её внимательнее, то станет заметно, что хищники действуют избирательно. Многих туристов взбесившиеся террористы просто отбрасывают со своего пути, но не более того. Они словно ищут в толпе нужную им добычу...
Запись была сделана в Венеции на площади Сан-Марко – в самом туристическом центре города - чуть более полугода назад. И точно такие же эксперименты были тайно организованы ещё в нескольких других точках мира. И каждый раз контрольная группа специально заражённых вирусом русских, выпущенная в многоязычную толпу туристов со всего мира, упорно начинала искать соотечественников, то есть носителей схожего генетического кода.
Но всё это было прологом к предстоящему главному эксперименту, цель которого состоит в практическом испытании новейшего средства бактериологической войны в условиях большого города. Для этого между Центральным разведывательным управлением США и армейской верхушкой было заключено секретное соглашение. В соответствии и с ним Пентагон обязался предоставить ЦРУ свои лаборатории с персоналом и весь накопленный опыт в создании биологического оружия. Но именно разведке предстояло в глубокой тайне реализовать амбициозный проект под кодовым названием «Неоновое солнце». Для этого у неё был накоплен громадный опыт подобных операций.
Ещё в конце 1950-х ЦРУ начала проводить бактериологические опыты, сперва на собственном населении Нью-Йорка, штата Флорида, потом в Чикаго и в Сан-Франциско. Однако со временем репортёры кое-что пронюхали и разразился грандиозный скандал, даже полетели генеральские головы. Никому не позволено травить американцев и их союзников по блоку НАТО из Западной Европы! Поэтому начиная с семидесятых годов в качестве полигонов избирались страны Третьего мира. Для этого прекрасно подходило чернокожее населения ЮАР, цветные жители стран Южной америки, Ближнего Востока, Юго-западной Азии.
В южноафриканской Претории до падения режима апартеида с большим энтузиазмом принимали предложения из-за океана проводить чудовищные людоедские опыты над жителями чёрных гетто. Ведь с точки зрения расистского режима, «этническое оружие» является идеальным средством для борьбы с теми, кто угрожает господству белого меньшинства, поскольку оно будет уничтожать только коренное, агрессивное большинство. Для этого ещё в далёком 1974 году в биологический центр в Луис-Тричардс прибыла и долго работала там большая группа военных врачей из биологической лаборатории ВМС США в Окленде. И всё это, естественно, было провёрнуто под эгидой и под прикрытием ЦРУ…
Но разумеется главный интерес всегда представляла Россия. И в последние десятилетия ничего не изменилось. Для этого ЦРУ и военная разведка на протяжении многих лет собирали биологический материал жителей сперва СССР, потом суверенной Российской федерации. Причём по этносам и группам населения, проживающим в разных географических точках. Ставка долго делалась на генную инженерию, но сделать по-настоящему работающее генетическое оружие никак не получалось. Многие эксперты даже, разочаровавшись в самой идее, стали утверждать, что поставленная задача из области невыполнимых, и что найти нужный фрагмент ДНК, чтобы он был у большинства атакуемых и не присутствовал у тех, кто это оружие будет применять, практически нереально. И что такое оружие вряд ли появится в обозримом будущем. Кроме того, при применении генетического оружия, предупреждали сомневающиеся, очень велик риск мутации патогенного организма и начала неконтролируемого заражения всех остальных жителей планеты. В общем, скептики долго правили бал. И вдруг неожиданный прорыв! Удача улыбнулась армейским биологам случайно в лице немецкого коллеги Маркуса Краузе, от которого были получены очень интересные образцы древнего вируса с Волги. Не использовать такую возможность обзавестись тотальным оружием нового поколения было бы глупо...
Тернер оторвался от экрана компьютера и снова задумчиво взглянул в иллюминатор. То, что пришлось в интересах продолжения операции ввести в заблуждение президента, конечно не совсем этично. Впрочем, ничего страшного. Все сопливые слёзы Джека Джокерда по поводу несчастных бэбиков сразу просохнут, как только возникнут триллионные перспективы, иначе он бы не был воротилой бизнеса. Деньги, власть, величие – такие аргументы в конце концов перевесят любые моральные сомнения. Так что, если всё удастся, то убедить президента поддержать проект, пусть и задним числом, будет уже делом техники. Победителей не судят! А Джокерд, несмотря ни на что, поклонник идеи гегемонии Соединённых Штатов в мире.
Надо лишь провести серьёзную подготовительную работу, чтобы заранее подготовить себе алиби и отвести подозрения в организации самой масштабной этнической чистки со времён концлагерей Третьего рейха. Главное тут - крупно не подставиться. Специально для таких задач в своём аппарате Тернер держал команду первоклассных аналитиков-креативщиков. Ими была придумана очень эффектная отвлекающая легенда. И тут пришлась очень кстати объединенная экспедиция московских учёных, исследующая на границе Индии и Китая древние пещеры в поисках новых антибиотиков. Русские учёные на свою беду обнаружили в подземном озере доисторической Оленьей пещеры чудо-планктон. Об этом много писали в прессе, в том числе европейской и американской. Планктон действительно обладал рядом уникальных биологических свойств. Остальное в этой истории было искусно срежиссировано с поистине Голливудским размахом - с целью тайных испытаний нового вируса. Для этого из бюджета ЦРУ была выделена внушительная сумма в сотни миллионов долларов. Часть этих денег пошла журналистам и рекламщикам, которые начали раскрутку легенды, которая должна была сыграть роль дымовой завесы. Часть - на подкуп русских чиновников, чтобы не вставляли палки в колёса запущенной машине. Ещё часть была выделена в виде кредита московской компании «Блюсан». Таким образом полученный штамм боевого вируса начал распространяться в этнической среде под этикетками омолаживающих кремов, детских йогуртов и зубных паст. Эксперимент начался. Конечно, можно было бы выбрать какой-то другой город, не такой крупный, чтобы жертв было поменьше. И то что в итоге всё-таки остановились на Москве, объяснялось просто: супруга столичного мэра Любовь Вершинина сразу ухватилась за подкинутую ей идею запустить завод по производству линейки чудо-продуктов, которая сулила многомиллионную прибыль. Тем более, что быстро нашлись заинтересованные партнёры из-за рубежа, готовые в ближайшей перспективе вывести её товар на мировые рынки и немедленно перевести большие деньги на раскрутку проекта.
Глава 79
Москва, микрорайон «Текстильщики»
Перед броском из подъезда обратно к своей машине Стас Легат и американский морпех долго осматривали двор из окна лестничной площадки пятого этажа. Путь назад обещал быть намного сложнее. Собравшиеся на улице зомби знали об их присутствии и вероятно ждали. Во всяком случае Легат решил для себя считать поражённых вирусом за полноценных врагов, обладающих определённым уровням сознания - так меньше вероятность поплатиться за недооценку противника.
Так что задержка была вынужденной. К тому же теперь разведчики утратили мобильность. Дело в том, что в этом подъезде неожиданно оказалось много неинфицированных жителей. Вначале хозяйка угловой квартиры на седьмом этаже набралась храбрости и выглянула за дверь. Бабулька так обрадовалась, признав в одном из подозрительных типов знакомого полицейского, что стала громко призвать обитателей соседних квартир скорее тоже выглянуть наружу. Вскоре из своих двух-трёхкомнатных нор стали появляться уставшие от постоянного ужаса люди и просить о том же. Для всех у Стаса нашлись ободряющие слова. Онемевшему от шока мальчугану, чьи родители несколько дней назад отправились в магазин за продуктами и не вернулись, капитан протянул конфету. Другому просто горбушку – хлеб становился не меньшим лакомством, чем сладости…
А узнавшая его бабулька принялась умолять, чтобы Стас помог ей и её больному мужу выбраться из собственного дома, в котором совсем не стало житья из-за огромного количества потерявших человеческий облик соседей. Другие просили о том же. Пришлось Стасу принять непростое решение взять всех с собой. Тут многие его знали, и он знал почти каждого. Бросать своих было не в его правилах.
Спускаясь по лестнице Стас и Гранада уже сами звонили или просто стучали в квартиры, предлагая эвакуацию. Многие соглашались, и, торопливо собрав сумки с самым необходимым, присоединялись к потоку беженцев на лестнице. Так они набрали почти полсотни гражданских. В темноте слышались приглушенные всхлипы и горестные стоны тревоги и страха перед неизвестностью.
Среди эвакуируемых оказалась и одноклассница Легата Ольга Иванцова. При встрече миловидное лицо школьной подруги осветилось искренней радостью. Она вся подалась навстречу Стасу.
Американский морпех тоже явно выделил из толпы беженцев бывшую одноклассницу напарника. Стас вдруг заметил, что Гранада как-то странно прижимается носом и губами к её шее, будто принюхивался или даже пытается лизнуть.
- Соскучился по бабе? – с солдатской прямотой тихо спросил Легат по-английски.
- У-ум, запах женщины! – дурашливо промурлыкал в ответ женолюбивый янки. - Мне очень нравиться как она пахнет.
- Учти, она моя подруга, - предупредил Стас.
- Тщерт! – разочарованно выругался морпех, - Если бы сладкая герла не была твоя знакомая...я бы её…съел... – И расхохотался.
Тем временем на улице перед подъездом собралась большая толпа голодных зомби. Определенно они не были тупыми манекенами с трухой вместо мозгов в черепных коробках, потому что догадались как перекрыть добыче путь из западни. С десяток особей уже пытались использовать в качестве тарана скамейку с детской площадки. А это кое о чём говорило.
Как быть? Оставаться на месте – означало утратить инициативу и скорей всего погибнуть: долго держать оборону в подъезде против многочисленной стаи очень сильных мутантов вряд ли получится. Но с другой стороны, там внизу не какие-нибудь отморозки-террористы или уголовники, а обычные люди, многих из которых он знает...
С большим усилием Стас оторвал свои мысли от соображений совести. Первый подстреленный им мутант начал уползать в кусты. Через две секунды пуля попала в голову другому прежнему знакомому. Остальные в толпе перед подъездом были столь охвачены жаждой крови и мяса, что даже не пытались разбежаться и укрыться. Стас слегка толкнул напарника локтем в бок:
- Давай замочим их всех. Они людоеды.
Гранада улыбнулся, довольный тем, что ему снова доверяют:
- Тогда, Иван, уступаю тебе право первой ночи. А я пока понаблюдаю как ты умеешь стрелять.
Стас больше не колебался. Его руки стали тверды, как тогда, когда в последнюю свою командировку он подстрелил бегущего к ним через пустыню террориста-смертника с поясом шахида на теле. Петляя, словно заяц, бомбист приближался очень резво, готовясь подорвать собой их патрульный джип. Как мог хладнокровно Сас тогда навёл на него перекрестие прицела и выстрелил в живот. Тот игиловец на мгновение словно удивился, - звук выстрела ещё не достиг его. Затем шлёпнулся навзничь, на спину. Его ноги барабанили по каменистой земле, но он уже был мёртв. Просто его тело ещё не знало об этом...
Яркое как вспышка воспоминание или флэш-бэк помогло Стасу забыть, что перед ним знакомые ему люди. И он почувствовал, как в нём что-то стало меняться. Выйдя на охоту, он сам превращался в самую ужасную разновидность зверя из когда-либо ходивших по земле.
Да, теперь он сам стал хищником. Стас почувствовал, что сейчас ему уже тяжелее убить собаку, чем двуногого. Собственное тело больше не производило ни одного лишнего движения. Даже искалеченная рука перестала быть помехой. Встав в оптимальную стрелковую стойку, прищурив глаз, Легат придирчиво выбирал новую цель, и хладнокровно бил её. Снова и снова. Всё для того, чтобы, когда они выйдут на улицу и поведут гражданских к машине, у них на пути оказалось, как можно меньше тварей, одержимых лишь одним желанием - убивать...
…И всё же, когда беженцы были уже на полпути к машине, зомби устроили им настоящую бойню. Озверевшей толпе трудно было что-то противопоставить. Хотя обычно остроконечные пули калибра 7,62, вбиваемые в человеческое тело автоматом Калашникова, дают поистине убийственный эффект, но только не в данном случае. С таким же успехом можно было расстреливать бетонную стену... Началось избиение. Хищники выскакивали из темноты, хватали жертву и утаскивали во мрак. И ничего с этим нельзя было поделать. Повадки зверолюдей поражали. Стас никогда бы не подумал, что человек способен в мгновение ока вырвать своими не слишком приспособленными природой для этого зубами здоровенный кусок плоти у себе подобного. Нападающие действовали клыками, словно лезвиями, на тех, кто находился рядом с очередной жертвой, летели брызги горячей крови и ошмётки мяса.
Легат сам едва не погиб. Он прикрывал свою дочь и женщину с двумя маленькими детьми, когда из слепой зоны слева и чуть позади, на него набросился мужичок, которого в прежней жизни он бы одним щелбаном прибил. Но вирус дал ему дьявольскую силу и ловкость. Краем глаза Легат всё-таки в последний момент заметил его стремительное приближение, но из-за травмированной руки не успел быстро развернуть оружие в сторону нападавшего, поэтому выстрел не попал в цель. Худосочный коротышка с разбегу обезьяной прыгнул на него, пытаясь вцепиться в горло.
К счастью, Гранада всё видел и продемонстрировал отменную реакцию: он перехватил двуногого зверя в полёте, ударив его прикладом по затылку, и тот растянулся на земле. Почти сразу же зомби опять вскочил. Но тут уже Стас был готов и выпустил оборотню прямо в лицо длинную очередь. Вместе с морпехом они открыли бешенный огонь, не жалея больше патронов. Что толку заботится об экономии боеприпасов, если с минуты на минуту тебе элементарно оторвут голову.
Глава 80
...До машины добралась лишь треть гражданских. Женщины и дети кричали и рыдали. Кто-то умолял военных вернуться за пропавшим родственником, но таким сумасшедшим быстро затыкали рот, ведь возвращение было смерти подобно. Большинство мужчин и женщин с бледными, перекошенными лицами умоляли лишь об одном - поскорей вывезти их с семьями подальше отсюда.
Вот только возле грузовика разведчиков никто не встречал. Стас включил фонарик и мурашки побежали у него по спине. Вокруг машины в неестественных позах лежали мёртвые его люди из числа тюремной охраны. Открытые страшные раны зияли на их растерзанных телах, на искажённых лицах застыло выражение ужаса. Похоже погибли все. От некоторых и вовсе остались лишь куски мяса и части тел. Женщины от открывшегося им зрелища обречённо заголосили, их мужья окончательно утратили присутствие духа, стали звучать панические призывы бежать обратно к дому.
Гранада заметил, что под передними колёсами грузовика кто-то прячется. Взяв винтовку наизготовку, он за шиворот выволок из-под кабины водителя грузовика. Шофёр пребывал в каком-то оцепенении, лицо серого цвета, безумные глаза широко открыты, взгляд потухший, остановившийся, добиться от него внятного ответа, что тут произошло, не получилось. Бедняга смотрел в пустоту, тяжело вздыхал, зажмуривался и мотал головой. Зубы водителя выбивали мелкую дробь. У него дрожало всё – руки, ноги, губы, подбородок. Просто какая-то «вибрационная болезнь».
Тем временем стадо уродов, на время рассеянное кинжальным огнём, постепенно собиралось для нападения. Со всех сторон к ним спешили, стараясь не упустить тучную добычу, зловещие тени. Вокруг снова начало творится что-то ужасное – вопли ужаса, звериные рыки мечущихся поблизости, высматривающих цель убийц. Если что-то не предпринять, то всем им амба. Стас озадаченно пошарил вокруг взглядом и вдруг вспомнил о пулемётах. Пришло время испытать музейные раритеты в деле. Через минуту он выпрыгнул из кузова с немецким ручным МГ-42 в руках и полностью снаряжённым патронной лентой магазином к нему.
Рэкс Гранада преградил Легату путь. Он положил руку на ствол пулемёта и попросил:
- Позволь мне…я отлично управляюсь с подобными кофемолками.
- Почему ты, а не я?
- Кто-то из нас должен остаться, чтобы пассажиры заняли места в салоне согласно купленным билетам. - Мулат кивнул на отечественный грузовик: - Это ведь не Боинг «Пан-Америкэн», а ваш аэрофлотский Ил. Эти люди по-английски хуже поймут...
- Решил, что теперь твоя очередь играть героя, – понимающе покачал головой Стас. – Только ты важнее меня. Ты должен вернуться, чтобы рассказать первому же врачу свою историю, понимаешь, амиго? То, что ты не заразился, может быть очень важно для вирусологов.
- У тебя дочь, – напомнил Гранада. – А у меня...
Американец виновато улыбнулся, вытащил из портмоне фотографию и протянул Стасу. На ней была запечатлена девица, такая же смуглолицая «шоколадка», спортивная, весьма привлекательной наружности. Девушка на снимке облокачивалась на спортивный мотоцикл и держала на руках симпатичного кудрявого малыша.
- Её зовут Джессика. А бэбика Ричем. В общем, у меня был с ней короткий роман, - произнёс смущённо Гранада. - Так получилось, что она залетела и я дал ей денег, чтобы она сделала аборт. Но через год получил от неё это фото. Она говорит, что ничего не хочет от меня, просто посчитала, что мне нужно знать о сыне.
Сержант что-то быстро записал на листочке и торопливо сунул Стасу в руки вместе с банковской картой:
- Здесь все мои накопления, если я не вернусь, переведи деньги моему сыну, на обратной стороне фотографии есть адрес.
Гранада подхватил пулемёт и побежал. Вскоре во мраке загрохотало.
Стас велел водителю заводить мотор, тот забрался в кабину, но у него ничего не вышло – двигатель отказывался запускаться, будто по закону подлости именно теперь, когда счёт шёл на секунды! Стас оттеснил водителя и сам стал пробовать зажигание. Бестолку! Прошла минута, две. В заднее оконце его окликнули. Стас перестал возиться с ключом и оглянулся, это была Ольга Иванцова. Оказалось, бывшая одноклассница осталась одна в пустом кузове. У других окончательно сдали нервы. Люди надеялись, что сейчас они заберутся в кузов и мощный грузовик увезёт их в безопасность, а выяснилось, что машина сломана. Кто-то стал убеждать остальных, что единственный путь к спасению, это окружным путём вернуться обратно в свои квартиры.
- Стасик, я боюсь тут одна, - пожаловалась Ольга.
- Так иди скорей к нам!
Молодая женщина перебралась в кабину и мотор вдруг сразу перестал капризничать и завёлся. Его ровный мощный гул показался им прекраснейшей песней. Можно было ехать, оставалось лишь дождаться напарника. А он всё не появлялся, хотя уже должен был.
Стас сидел за рулём, на коленях у него дочь. Рядом Ольга, которая то и дело вопросительно поглядывала на него с немым вопросом: «почему не едем». Перед глазами Стаса мерцала разбитая вывеска букмекерской канторы, принимающей ставки на спорт. «Прими решение немедленно! – убеждала неоновая реклама. - Иначе будешь жалеть об этом до конца своих дней...».
Неожиданно, молчавший водитель вдруг сам стал рассказывать о том, что произошло в их отсутствие. По его словам, спокойно лежавший в мешке мёртвый американец вдруг ожил и набросился на парней. Всё произошло очень быстро, никто не успел ничего сделать. Водителю повезло лишь потому, что он сидел в кабине и успел спрятаться.
- Надо уезжать! Давай, поехали! Не надо ждать америкоса, он такой же, как и второй, - бормотал водитель.
Стас не отвечал, но вдруг поймал себя на том, что давно не слышит грохота пулемёта. Он снова бросил взгляд в зеркало на двери: кто-то бежал к ним сквозь ночь. Наконец-то! Правда его преследовали по пятам. Множество теней, целая толпа с жутким воем. Похоже американец расстрелял патроны и напрягал все силы, чтобы оторваться. Но расстояние между ним и сотнями зомби было слишком малым, слишком малым...
Ноги Стаса нервно постукивали по педалям, кровь в висках стучала отбойным молотком, струи пота текли и текли со лба. Испуганная дочь вцепилась в него ручонками. Ольга сжалась рядом на сиденье. А в ушах звучали слова водителя про рядового Нильсена, который лежал, лежал себе спокойно в мешке и вдруг напал...
«А если Гранада уже не тот, кем был несколько минут назад, когда мы пожимали друг другу руки?!» - простая и одновременно чудовищная мысль поразила Легат.
Глава 81
Ощущение времени в подземном бункере быстро терялось. Не видя солнца неподготовленный к такому существованию человек скоро впадал в самое чёрное состояние души. Часы начинали казаться вечностью. Единственное спасение от накатывающих депрессивных мыслей - чем-то занять себя, чтобы от безделья тоже не завыть, как подопытные зомби где-то за стенкой. Но если у здешней хозяйки имелась её наука, то Ксения большую часть суток была предоставлена сама себе. Она пробовала читать, но быстро забросила это дело – настроение было не то. Так что в основном Звонарёва валялась на кровати у себя в отсеке, уткнувшись в телефон.
Но копание в прошлом вызывало у неё мало приятных воспоминаний: на совместных фотографиях с Игорем они выглядят неестественно напряжёнными. Странно, почему она раньше этого не замечала? Старательно улыбаясь на камеру и разыгрывая из себя идеальную пару, любовники всё равно каждую секунду помнили о том, что однажды их могут застукать, как воров или мошенников.
Это на работе, в телецентре, большой начальник Игорёк выглядел стопроцентным мачо, на самом же деле Игорь Константинович Волков был очень неуверенным в себе подкаблучником. Страшно боялся, что жена узнает о том, что у него есть любовница и бросит, заодно забрав детей, которых он очень любит.
«Интересно, а если бы у нас всё же родился малыш? – пыталась представить Звонарёва. - Решился бы Игорёк что-то кардинально поменять в наших отношениях? Ведь он столько раз говорил, что любит только меня, жить без меня не может, а там у него всё мол давно перегорело, осталась одна лишь видимость брака». Несомненно, их собственный малыш мог бы придать зашедшим в тупик отношениям то, чего им так не хватало. Ах если бы, если бы...
Ксении только казалось, что она сумела пережить потерю ребёнка относительно легко, ведь она даже не видела его личика. На самом деле это было не так. После нескольких дней шока, внутри как будто стала отходить заморозка и душа закровоточила. С каждым днём настроение делалось всё черней. Просто необходимо было с кем-то поделиться своим горем.
Но не с этой же стальной кнопкой Зоей, для которой все люди - только полезный или напротив бесполезный с точки зрения науки биоматериал! Кто вообще способен сейчас её понять, кроме Игоря! Мысли о том, что вскоре здесь может появится самый значимый для неё мужчина, не давали Зонаревой покоя. Она даже не подозревала, насколько сильно любит этого человека. А что если он уже набрёл на их бункер, но не может попасть внутрь?!
…Зоя находилась у себя в операционном блоке за закрытой дверью. Через круглый иллюминатор в толстой стальной переборке Ксения наблюдала за тем, как хозяйка бункера, облачённая в полный защитный костюм, склонилась над очередным подопытным. Рядом на металлическом столике лежала хирургическая пила со следами бурых пятен на мощных зубцах. Макушка черепа зомби была уже отпилена, из открытого мозга торчали какие-то инструменты и трубки. Однако, несмотря на железки у себя в башке, подопытный весьма живо пытался соскочить с операционного стола, но не мог этого сделать, ибо голова его и конечности были прочно зажаты в толстых тисках. В общем, уже знакомая Ксении картина.
Наконец заметив её в иллюминатор, Зоя оторвалась от своего занятия и подошла к двери.
- Тебе чего? – спросила через защитное стекло.
- Можно я поднимусь на поверхность, вздохну немного свежего воздуха? А то сильно голова разболелась.
- Хм, хорошо... я выпущу тебя. Только не долго там, скоро стемнеет. Когда захочешь вернуться, просто затвори за собой дверь, она закроется автоматически.
Ксения поблагодарила и направилась по коридору. Через десяток шагов хозяйка окликнула её:
- Эй! Будь поосторожней, Барби. И не отходи далеко от входа. А то «мамкнуть» не успеешь, как тебя схарчуют двуногие паразиты. Только зубные коронки останутся...Кстати, не мешает сделать панорамный снимок твоих челюстей - на случай опознания – хохотнула на прощания Зоя.
Ксения поднялась по вертикальной лестнице в верхнюю «рубку». К моменту её появления внешняя дверь на улицу уже была приоткрыта. Осторожно выйдя, затворница минут десять жадно, полной грудью вдыхала немного прохладный воздух. Последние лучи уходящего солнца мягким сиянием отражались на бордовом небе, ветви окружающих деревьев и длинные стебли травы казалось дрожали в сгущающейся темноте. И над всем этим величественным трепетом прощающейся с очередным днём природы царствовали спокойствие и тишина, которую скорее усиливал, чем нарушал, непрекращающийся стрекот сверчков, шорох опавших листьев и лёгкий шелест огромных деревьев, будто перешептывающихся между собой.
Зачарованная, Ксения любовалась живым миром, убаюканная фальшивым чувством безопасности и уединения этого места. Жужжали насекомые. В зарослях перелетали птицы и скреблись какие-то мелкие зверьки. Здесь, в Ботаническом саду, помимо уникальных деревьев и растений, водились редкие виды птиц, каких не встретишь больше ни в Москве, ни в области. Что и говорить, уникальный уголок живой природы. Посреди этой тишины и умиротворённой красоты не верилось, что совсем рядом происходят ужасные вещи, гибнут люди...
Справа из густых зарослей шиповника донеслась мелодичная трель какой-то неведомой птахи. Ксения взглянула в ту сторону, из кустов на неё смотрели мутные глаза покойника. Почти покойника. Звонарёва дёрнулась от ужаса и зажала себе руками рот, чтобы не закричать: там в кустах стоял человек! И она его знала! У появившегося из зарослей мужчины с грязными спутанными волосами, горящими синей злобной яростью глазами и окровавленным ртом, отсутствовало правое запястье. Вместо него осталась окровавленная культя с болтающимися лоскутами кожи и мяса. Муж Зои Сергей, которого она оставила в инкассаторском броневике, приковав на прощание за запястье наручниками, сам смог отгрызть себе руку, чтобы освободится. И он был не один. Со всех сторон стали появляться другие. Среди ужасных лиц Ксению окончательно доконало одно. Оно было мертвенно-бледным, одутловатым, жутким, с кровавой кашей вместо правой щеки и рта, и без уха. Смятые увечьем черты его вдобавок искажало глубокое безумие и смертельная мука. Доминик! Невольно брошенного ею в машине француза тоже привел сюда голод. Как и соседи по стае он жаждал насытится человеческой плотью. Француз одним из первых приблизился к металлической сетке забора. Кто-то вырвал ему губы. Или быть может губы были съедены в страстном поцелуе. Не исключено, что так поступила с французом его драгоценная Надин, которую он так упорно разыскивал. Француз яростно клацал зубами. Из обнажившейся в страшном оскале пасти его неслось клокочущее злобное рычание, он протягивал к Ксении сквозь металлическую сетку грязные пальцы, страстно желая схватить её за волосы, за шею, за руки — за что угодно, чтобы первым впиться в неё зубами. Ксения попятилась обратно под защиту стальной двери...
Ошеломлённая, онемевшая, спустилась журналистка по лестнице на дно бетонного колодца и, пошатываясь, побрела по длинному коридору. «А ведь появись Игорь в этом парке и его может ожидать такая же ужасная участь, как и несчастного француза – содрогалась от ужаса Ксения. Перед глазами её всё ещё стояло жуткое лицо коллеги, и она уже не была так уверена, что желает встречи с любимым. – Лучше бы Зоя ему не звонила... Стоп! – опомнилась журналистка. – Как она могла ему позвонить, если мобильная связь почти не действует?!».
…К моменту её возвращения Зоя уже закончила работу в операционной и успела переодеться. Ксения нашла её в виварии, где содержались в клетках несколько «животных» - так учёная леди называла подопытных, - намеченных к ближайшим опытам. Ещё из коридора Ксения уловила сладковатый запах хорошего табака, а потом увидела Зою с дымящейся курительной трубкой «в горле», как у заправского морского волка.
Ксения застала хозяйку за необычным занятием. Пододвинув кресло на колёсиках к одной из клеток, Зоя задумчиво скармливала её обитателю кусочки мяса, предварительно нанизав их на длинный металлический стержень. Сидящее под замком заросшее щетиной и волосами существо в покрытом бурыми пятнами, рваном медицинском халате жадно хватало зубами еду и глотало, почти не прожёвывая. Но оно не хотело довольствовался лишь этим: своими тощими длинными руками с хищно растопыренными длинными пальцами существо пыталось дотянуться сквозь решётку до самой кормилицы. Зою это совсем не смущало, а кажется даже забавляло.
- Это мой учитель, - сообщила она появившейся в дверях Звонарёвой, попыхивая трубкой, после чего поднялась со стула. – Между прочим профессор и лауреат... Только всё это в прошлом. Можно сказать, что настоящий профессор уже умер. А мозг обычно начинает умирать с внешней стороны. Сначала гибнет кора головного мозга, которая и делает человека человеком - неповторимой личностью. Вы больше не нуждаетесь в интеллектуальной «корочке», чтобы выжить. Все, что необходимо для успешного выживания в дикой природе - основа, «стебель», и вы будете все еще способны двигаться, есть и пить. Так же, как и цыплята, которые могут продолжать бегать кругами даже после того, как были обезглавлены. Я даже знаю случай, когда цыпленок жил в течение 18 месяцев без головы… В общем, получаем неосознанное тело. Его обладатель волочит ноги при ходьбе, лишен мыслей и личности, имеет только набор основных инстинктов и импульсов. Это как раз реальный живой мертвец, зомби из книг и фильмов ужасов про зомби-апокалипсис...
Зоя испытующе покосилась на Звонареву, на лице которой было написано полное непонимание: она то сталкивалась с монстрами, которые никак не подходили под данное описание. Те были быстрыми, ловкими хищниками, а не шаркающими тупыми «бредунами».
Зоя едва заметно усмехнулась и фактически признала, что в очередной раз решила поморочить гостье голову:
- Но голливудским сценаристам даже в кошмарном сне не могло присниться то, чему мы стали свидетелями. В нашем случае всё происходит иначе: вирус не убивает мозг, а меняет его по-своему, пока непонятному для меня сценарию. Над разгадкой этой тайны я и бьюсь... Мне даже иногда кажется, что инфицированные существа отчасти помнят себя прежних, но пустившее отравленные корни в глубине их мозгов зло неумолимо превращает их в наших врагов.
Существо в клетке заметалось в ярости. С бешенным рёвом оно стало биться в стенку клетки, отчаянно протягивая к женщинам когтистые пальцы. Но так как расстояние не позволяло дотянуться, бывший руководитель лаборатории в бессильной ярости пытался перегрызть зубами толстые прутья.
– Прошу прощения, профессор, но нам тоже пора отужинать – сделала в его сторону шутливый реверанс Зоя. Она погасила в виварии свет и заперла дверь снаружи.
- Не знала, что вы курите, - удивлённо призналась Ксения пока шли по коридору.
- Это так, баловство, - ответила Зоя немного развязнее обычного. Ксении даже показалось, что хозяйка немного пьяна. – Мне ведь нельзя...Просто трубка моего мужа, хочется, чтобы пахло его табаком, будто Сергей по-прежнему где-то рядом. Иногда мне бывает чертовски жаль, что я не могу поверить в существование духов, а то бы представила себе, что его душа вернулась ко мне, после того как ты высвободила её из клетки заражённого тела, за что я тебе очень благодарна, Барби… Только поэтому ты здесь...
При этих словах Ксения прикусила губу и опустила глаза. По счастью Зоя кажется ничего не заметила.
Столовая представляла собой очень уютно обставленное помещение, которое также ещё служило хозяйке комнатой отдыха и кинотеатром. Электрический свет не включали, ужинали при свечах. Звучала мягкая классическая музыка. В другой ситуации Звонарёва нашла бы обстановку очень романтичной, но после того, что она видела наверху, ей кусок не лез в горло.
Зоя же преспокойненько намазывала на тонкий кусочек хлеба масло и джем, при этом успевая дирижировать с помощью ножа воображаемым струнным квартетом. Вой подопытных за стеной ей нисколечко не мешал.
- Я бы так не смогла, - вздохнула Ксения.
- Что не смогла? – не поняла Зоя.
- Постоянно слышать этот жуткий вой и наслаждаться Вивальди.
- Напрасно. Надо уметь абстрагироваться от всего постороннего. Чтобы не свихнуться. К тому же я заметила, что классическая музыка их немного успокаивает, притупляет кровожадные инстинкты. Впрочем, не исключено, что я выдаю желаемое за действительное.
Молча жевать было скучно, и Зоя вспомнила о голливудском триллере, который они смотрели накануне вечером. Сюжет его показался Ксении заезженным, однако игра актёров оставила хорошее впечатление. В фильме главная героиня узнала, что любимый муж вместе с молодой любовницей задумали её убить. По сюжету женщина так поражена, что почти до самого финала не может в это поверить.
- Банально. Хотя, к сожалению, большинство из нас - баб именно такие доверчивые дуры и есть. А по мне, так мужчины не заслуживают доверия априори, – уверенным тоном высказывалась Зоя. – Хотя именно мужикам гораздо более свойственно не доверять нам женщинам.
Ксения пыталась представить какова будет реакция собеседницы, если она прямо сейчас сообщит ей про мужа: что он там наверху. Вернее, не он, а голодное чудовище с его лицом. Прямо в эту самую минуту бродит вокруг входа в бункер.
- А ваш Сергей? – осторожно повернула беседу Звонарева.
- Что Сергей? – подняла на неё удивлённые глаза Зоя.
- Каким он был?
- Настоящим! – не задумываясь, определилась Зоя. Она налила себе полный бокал пива, и продолжила:
- Ему то как раз можно было доверять на все 120 процентов! Он и заразился то не из оплошности, а потому что меня слишком опекал и пытался оградить от малейшего риска. В итоге сам утратил бдительность и случилось несчастье. К сожалению, при таких опасных исследованиях полностью застраховаться от роковой случайности невозможно. Когда это случилось, Серёжа сам принял решение уйти. Мы оба знали, что он обречён. Только теперь я думаю, что мне следовало убить его самой, как я сделала это с другими. Незадолго до этого мне пришлось санировать сразу пятерых своих сотрудников, их тела сейчас в морозильнике. В те дни я постоянно ходила с винтовкой. Но с Сергеем я дала слабину, о чём теперь жалею. Мой долг был сделать это самой, прежде чем он стал другим...
Потом я нашла его дневник, он писал, что ему отвратительно то, с каким пристальным любопытством я исподволь «подглядываю за ним» - слежу за тем, как болезнь постепенно заползает в его разум, меняет тело. Сергей боялся стать для меня подопытным кроликом… Даже такой человек, как он, засомневался во мне! Во МНЕ! – глаза Зои стала влажными от накатившей обиды, она отвернулась, чтобы украдкой смахнуть выступившие слёзы, но тут же сумела взять себя в руки:
- Хотя, с другой стороны, если бы заразилась я, разве он повёл бы себя иначе лишь на том основании, что я его жена? Нет! Не думаю. Настоящий учёный обязан использовать любую возможность, чтобы лучше изучить болезнь. Поближе подобраться к тайне… Известный американский герпетолог Карл Шмидт занимался изучением змей более 40 лет. В 1957 году его укусила одна из подопытных, но даже понимая, что умирает, Шмидт в научных целях отказался от медицинской помощи и до своей последней минуты на этом свете продолжал записывать в блокнот испытываемые им симптомы. И ворковал с укусившей его тварью, как с любимой собачкой. Вот это учёный!
- Послушайте, ну нельзя же так! – с негодованием воскликнула журналистка. – Он же был самый близкий вам человек! Вы всё про науку, да про науку, но есть же Бог, Душа! Разве настоящая любовь не способна творить чудеса?! Неужели Сергея нельзя было попытаться спасти?! Вы же специалист! И как я понимаю знаете об этом вирусе больше других. Будь я на вашем месте я бы…
- Ну, чтобы вы? – с ледяной улыбкой усмехнулась Зоя.
- Если бы такое случилось с моим любимым, я бы его отняла даже у смерти! Выгрызла бы! С того света вытащила!
Зоя задумчиво процитировала какого-то писателя:
- «Библейский Лазарь умер от болезни в рассвете сил, пролежал три дня в пещере-склепе, но Христос воскресил его, потому что очень любил, любил больше других. И вот друзья Лазаря устроили пир в его доме. Все пили и смеялись, пока кто-то любопытный не спросил: «Послушай, Лазарь, а расскажи, как там было-то за гробом?» - и гости впервые вгляделись в жуткое лицо воскрешённого мертвеца и прочли в его глазах ответ, как оно было там. И гости бежали прочь. Лазарь, в прошлой жизни беззаботный весельчак, сильно изменился…Ибо «три дня он был мёртв: трижды восходило и заходило солнце, а он был мёртв». Такое не проходит даром.
Зоя замолчала, а потом вдруг изменилась в лице:
- Представляю, как он голоден. В парке вряд ли осталась добыча для него. Беда в том, что современные городские мужчины вообще плохо приспособлены для выживания в условиях кризиса цивилизации. Охотится они не обучены, психологические барьеры мешают сразу преодолеть прежние пищевые привычки. А со временем даже кошку или собаку ослабленным людям уже не поймать, ибо у домашних животных тоже быстро происходит естественный отбор…Обычно в такие времена первыми умирают именно мужчины, потому что мужчины от природы мускулистые, у них мало жира.
У женщин, даже у маленьких, жировой прослойки гораздо больше. Но и они тоже со временем доходят. Люди превращаются в каких-то, знаете ли, высохших стариков, потому что организм быстро поедает сам себя, сжигая жировой слой. Со временем у человека все мышцы проступают, как на анатомическом атласе, и сосуды тоже. Люди становятся дряблые, дряблые и едва могут ходить. Но обычно они погибают гораздо раньше - природа крайне сурова к тем, кто волею судьбы отброшен в основание пищевой пирамиды…
Зоя с тоской покачала головой и часто захлопала короткими ресницами:
- Если бы я только могла… конечно, я бы всё вернула назад! Серёжа был хорошим мужем, у нас были тёплые отношения… Но я не смогла уберечь его, и теперь он мёртв.
- Мне очень жаль, - сочувственно вздохнула Ксения.
- Вам жаль? – переспросила Зоя и обожгла Ксению странным взглядом, но тут же будто спряталась обратно за беззлобной ностальгичностью: - Ах, зачем теперь об этом говорить! - Зоя вытерла влажные глаза платком, провела перед своим лицом рукой, словно отгоняя прочь грустное наваждение.
- Ну ничего, скоро придёт ответ из немецкой лаборатории, куда мы отослала образцы. Её руководитель Маркусу Краузе был другом Сергея.
- Он тоже такой же честный и благородный?
- Ага, как олень! – чему-то захихикала хозяйка лаборатории, впрочем, добавила очень серьёзно: - Просто я ему доверяю. И очень жду ответа от него. Маркус такой же талантливый, как Сергей, и я очень рассчитываю на его помощь...
Зоя спохватилась, что говорит гораздо больше собеседницы. По её просьбе Ксения поведала о собственных злоключениях, о гибели коллег под гусеницами танка.
- Это закономерно, что у военных сдают нервы, – не удивилась чудовищному случаю Зина. – У многих остались семьи в городе - разрешение на их эвакуацию долго не давали, а потом и вовсе отменили. Многие военные, которых ввели в город, сами заразились. Вскоре после того, как началась эпидемия, я видела, как на броне стоявшего в конце Тверской БТРа сидел десантник и дико хохотал, поливая прохожих из автомата. Он продолжал смеяться и стрелял даже после того, как в него кинули гранату из другого бронетранспортёра. Он, кажется, не прекратил смех и после того, как ему взрывом оторвало голову…».
Только теперь Звонарёва вспомнила, что на башне злополучного танка, что раздавил их съёмочный автобус, белой краской было выведено «здесь внутри черти». И почти с мольбой обратилась к исследовательнице:
- Вы должны скорей сделать вакцину! Это будет великим открытием.
- Да, пожалуй, на Нобелевку потянет, – с лёгкой небрежностью согласилась Зоя. – Как говорил мой Сергей, если нам удастся сделать хороший препарат, этим мы окажем неоценимую услугу человечеству. И нобелевка – самое меньшее, чем спасённое человечество сможет нас отблагодарить. И кое-что нам удалось...
- Неужели у вас действительно есть вакцина?!
- Да, я знаю, я большой талант, - без ложной скромности согласилась хозяйка бункера. - Я ведь Зоя, а это расшифровывается как «Золотая Я», в том смысле, что бесконечно талантливая... В моей коллекции палеовирусов нашлось несколько похожих образцов, изучая которые мы с Сергеем с самого начала думали о вакцине. Со временем наша коллекция пополнилась прекрасными образцами новейшего вируса от недавно заражённых, и мы смогли сравнить их. Но, как я уже говорила, нужно ещё дождаться ответа из Германии.
Ксения глубоко вздохнула, будто собираясь о чём-то попросить.
- Да, да, я знаю, - предвосхитила призывы собеседницы Зоя, - мы должны спешить, пока зараза не вырвалась за пределы города. Но прежде чем передать препарат военным, надо убедиться в его эффективности. Пока это лишь набросок. Наша экспериментальная вакцина по всей видимости работает только два часа. В течении этого времени заражение невозможно…Вероятно, невозможно. Так мы надеемся...
- Только два часа? – не смогла скрыть разочарования Ксения.
- Да, пока два часа – подтвердила Зоя. – Но и это уже немало, учитывая, что мы вступили в схватку с «чумой» фактически безоружными. Пока вакцины немного - всего десять доз накоплено. Ведь у нас тут не фармакологическая фабрика, возможности очень скромные. И мы толком не успели её ещё испытать. Кстати, не желаете стать первой привитой испытательницей?
Зоя внимательно вглядывалась в лицо Ксении, будто видя её насквозь.
– Вы ведь журналистка, – она торжествующе улыбнулась, показывая, что отнекиваться бесполезно. – Ваши сказки про психфак оставьте для кого-нибудь другого. Профессиональное любопытство, постоянно написанное у вас на лице, трудно скрыть. И потом, такая возможность вписать своё имя в историю... Ну, решайтесь! – Зоя будто дразнила её, глядя, как она теряется и немеет.
Ксения почувствовала себя кроликом, разложенном для препарирования на секционном столе. А Зоя ждала. В ней постоянно играла ртуть, переливалась, каталась упруго, рождая электрическое поле, сопротивляться которому не было сил.
— Боитесь? — улыбнулась исследовательница как будто сочувственно, однако её глаза блестели, и похоже, ей нравилось играть на чужих нервах. – Ладно, я пошутила, можете выдохнуть. Долг настоящего учёного – проводить самые опасные испытания на себе. Скоро я войду в помещение с зомби и позволю им укусить себя. Другой альтернативы, кроме как испытать вакцину на себе, я не вижу.
Остаток вечера Зоя была с гостьей сама любезность, даже проводила Ксению до двери её каюты.
- Ну всё до завтра! – дружески помахала учёная на прощанье Ксении. Спокойной тебе ночи, Барби.
Она повернулась и пошла по коридору. Ксения отчего-то продолжала стоять на пороге своей комнаты и глядеть вслед хозяйке. Зоя вдруг остановилась, будто почувствовала её взгляд, повернулась с изменившимся лицом. Выражение его стало совершенно ужасным, глаза были полны ненависти:
- А ведь ты, дрянь, - чеканила она, - моего Серёжу - скальпелем в глаз...Ты хоть понимаешь, зараза, что тебя убить за это мало?!
Ксения юркнула к себе в норку и услышала через захлопнутую за собой дверь, как железная кнопка зарыдала в голос:
- Серё-ёженка! Соколо-ол ты мо-ой ясно-оглазый!
Глава 82
Он привык всегда находиться за плотным кольцом телохранителей, отсюда возникло чувство, будто ты долгое время ходил в стальных доспехах и вдруг оказался посреди незнакомого пространства чуть ли не в одной сорочке. Президент - почти без охраны и свиты в России – фигура экзотичная, как страус посреди колымской степи…
Ощущение оторванности было гнетущим. Тоскливым чувством сдавило грудь. Лезть в бетонную дыру не было никакого желания…наверное это надвигающаяся старость: после сорока резко падает выработка тестостерона и ты уже чувствуешь себя не тем лихим парнем, что был когда-то... Один его приятель даже стал носить тестостероновый пластырь на мошонке, желая оставаться в тонусе, но Козыреву кремлёвские врачи категорически отсоветовали заниматься подобными гормональными играми с собственным организмом, чреватыми онкологическими проблемами...Хотя, с другой стороны, может тогда сейчас бы у него не было такого ощущения полной безысходности на душе. На ум пришли строки из любимого Давида Самойлова «Темнел от мыслей царский лик / И делался melancolique. / - Уход от власти – страшный шаг. / В России трудны перемены... / И небывалые измены / Сужают душный твой кушак...».
Владислав Козырев провожал взглядом удаляющиеся бронемашины его президентского кортежа. Он завидовал Захару и ребятам.
Одновременно оставшегося без многочисленной свиты политика не покидало мерзкое чувство, что его предали. Бывшие соратники и президентские полномочия разбегались от Козырева, словно тараканы...Один его приятель в молодости несколько лет прожил у родителей жены в «двушке», возле метро «Аэропорт». Так вот он рассказывал, что первое время испытывал весьма сильные эмоции, если случалось среди ночи выходить на кухню. Его встречало омерзительное шуршание, и стоило включить свет, как во все стороны отовсюду разбегались тучи рыжих «прусаков» ...
А, впрочем, пока Влад никого прямо не мог обвинить в предательстве. Вот ведь и начальник его личной охраны Захар Хромов бросил его тут не по своей воле. Просто теперь Хромову приказы отдают другие люди… Хотя, что значит бросил? Никто его не бросал, тем более старый друг Хромов. «Дед» по-прежнему предан ему и сделал всё так, чтобы сохранить тайну. А вместо себя он оставил двух самых надёжных своих парней.
И всё же...тяжёлый осадок на душе остался. Козырев вспомнил недавний разговор с глазу на глаз с Хромовым. Старый служака давно вращался в высших сферах и порой говорил ему неприятные вещи, но кроме него это сделать было просто некому. «Этот указ, который вы недавно объявили - об изъятии сверхдоходов у компаний, работающих в металлургическом и нефтехимическом секторе российской экономики, - его они вам точно не простят, - предрёк Хромов. – Вы думаете, что если сделали миллиардерами и козырными тузами всю эту провинциальную мелюзгу, так они вам до конца жизни хвалебные акафисты петь станут? Ошибаетесь. Не надо было вам с ними связываться…».
Хоть Захар прямо этого и не произнёс, но Козырев понял, что он хотел ему сказать: «Если не образумишься, Владислав Викторович, то плохо кончишь».
Приходилось признать, что снова Захар оказался прав. Это по-молодости, от избытка сил, хочется горы свернуть, а с опытом в политике приходит понимание необходимости действовать с большой осторожностью. «Серьёзные реформы под силу лишь молодым, - вздохнул Козырев. - А в моём возрасте гораздо больше цениться стабильность и покой. А иначе жизнь тебя быстро поставит на место…Так что ты заслужил этот бездонный колодец, в который тебе предстоит спуститься. Был бы умней, не нарывался на ссору с теми, кто тебя долго поддерживал, - отдыхал бы сейчас с семьёй в Сочинской резиденции или охотился на Валдае».
Козырев тряхнул головой, прогоняя тягостные мысли, и заглянул через прутья решётки в чёрный провал штольни, зачем-то уточнил у проводника:
- Значит, нам туда?
- Угу, – подтвердил занятый проверкой снаряжения Макар, после чего сощурил шалые глаза и вполголоса затянул: «По реке плывёт топор до города Чугуева...». Не очень-то этот парень церемонится с главой государства, ведёт себя с ним, почти как с равным. Козырева это немного задевало, царапало его самолюбие. За всё время, что они тут вместе, парень больше разговаривал с напарником, почти не обращаясь к президенту, будто он неодушевлённый ценный груз… Впрочем, думать об этом было особо некогда, все мысли Влада теперь занимал предстоящий спуск в неизвестность, ведь раньше ему не приходилось заниматься ничем подобным.
Ещё недавно через туннельную шахту качали воздух с поверхности для вентиляции подземных тоннелей. Мощные вентиляторы на дне коллектора исключали саму вероятность проникновения в метро этим путём. Но пока они не работали.
Охранники сняли тяжёлую предохранительную решётку. Один из них, Казбек, был суровый бородатый кавказец. Другой рыжеватый Макар, молодой, крепкий, кровь с молоком. Этих парней Козырев раньше не замечал среди своих секьюрити, вероятно они были прикомандированными из какого-то столичного подразделения.
Казбек должен был идти первым. Перед тем как забраться с ногами в кажущийся бездонным колодец, он проверил закреплённое на себе оружие.
Макар с мрачноватой иронией напутствовал напарника:
- Это жизнь, брат, и никто из нас всё равно не выберется из неё живым. Пока есть время, нужно жить в своё удовольствие и пробовать что-то новое.
Казбек с сомнением заглянул в чёрный провал шахты и натужно улыбнулся:
- Кто знает, а вдруг мне понравиться.
- Обязательно понравиться! - похлопал его по плечу Макар. - Ты только пока забудь, что ты горный орёл… Давай, сигай туда вошью – прыг и ты уже внизу! Чтобы мы соскучиться не успели.
Гордый кавказец кивнул.
- Ну давай, до встречи! – ещё раз хлопнул его по крепкому плечу Макар и стал подстраховывать.
…Через пару минут после того как разведчик скрылся в штольне, затих бодрый стук его ботинок по стальным ступенькам трапа. Наверху товарищи напряжённо ожидали, когда он подаст сигнал, что всё нормально. Наконец, Казбек достиг дна и подёргал за альпинисткую верёвку. Козырев помог Макару спустить вниз баулы со снаряжением. Теперь их черёд.
Как и его напарник, второй президентский телохранитель Макар шёл вниз не безоружным: помимо укороченного автомата на плотно подогнанном к телу заплечном ремне, в подмышечной кобуре у него висел пистолет Стечкина. А ещё у парня имелись аж четыре ручные гранаты в подсумках и десантный нож. Влад тоже чувствовал бы себя спокойней, имея что-нибудь серьёзное для самообороны, но многоопытный сталкер отсоветовал:
- Каждый лишний грамм там в трубе норовит прикинуться килограммом, скоро сами почувствуете...
- Тем не менее ты увешался оружием с головы до ног, - едко заметил Козырев.
- Так я за вашу жизнь отвечаю головой – Макар улыбнулся. Он оказался обаятельным парнем с гагаринской улыбкой и внимательным прищуром. А что до его немногословности, то как раз таким молчунам стоит верить гораздо больше, чем записным друзьям, которые чуть ли не каждый день клянутся тебе в вечной преданности и много болтают.
К тому же Макар явно обладал обезьянней ловкостью и недюжинной выносливостью, это было видно по его фигуре. Он тоже был невысок ростом, как Козырев, но очень ладно сбитый. Чувствовалось, что ему хорошо и удобно в собственном, очень послушном «манёвренном» теле.
- Пора, - зачем-то взглянул на часы Макар. Козырев снова заглянул в колодец, скользнул взглядом по металлическим скобам-ступенькам, уходящим в чёрную бездну. Обычно на такую глубину в несколько сотен метров - в штрек или забой людей доставляет лифт, и надо поистине быть сумасшедшим, чтобы решиться на подобный экстрим. Но в любом случае отказаться нельзя. Разве что, если бы вдруг от Маргариты и дочери прилетела долгожданная весточка, - тогда бы он с лёгким сердцем бросился к ним, где-бы они не находились.
***
Маргарите Павловне Козыревой было за что благодарить Господа. Посланный им милосердный и отважный спаситель с ангелоподобным ликом, будто сошедший со старинной византийской иконы, привёл их, чудом избежавших сожжения, к очень необычному зданию. Фасад старинного особняка, прилепившийся к круглой башне, был помещён за стеклянную витрину или скорее за пуленепробиваемый экран. Оказалось, они пришли к знаменитой синагоге на Большой Бронной. Скоро они окажутся внутри настоящей крепости, если, конечно, их впустят.
Провожатый провёл своих спутниц через калитку в чугунной ограде. Во дворике дежурили трое молодцов с ружьями. Маргарита Павловна приготовилась доказывать, что они с дочерью не больны, но этого не потребовалось. «Они со мной» - кивнул Михаил на идущих следом мать с дочерью и этого оказалось достаточно чтобы их пропустили. Маргарите это показалось удивительным и неправильным…
Да, да, с одной стороны она была счастлива скорее оказаться в безопасности, но с другой стороны так сюда рано или поздно сможет проникнуть под видом беженца заражённый…
- Странно, - произнесла женщина, когда они отдалились от охранников на достаточное расстояние, чтобы те не могли услышать её слов. - Неужели вы ничего не боитесь? Неужели ваша церковь никогда, никогда не подвергалась атакам извне?
- Почему не подвергалась? - пожал плечами Михаил. – Евреям никогда и нигде не давали долго чувствовать себя спокойно, в том числе здесь в Москве. Наша история – это непрерывная цепь притеснений и угнетений, само это место доверху «нагружено» памятью весьма трагической. Уже при строительстве синагоги был сделан подземный ход на случай погрома. В 1939 расстреляли раввина, синагогу закрыли. В 1993-ем, уже после того, как синагогу вернули верующим, нам бросили одну бомбу, а вторую - еще через пять лет – обнаружили в молитвенном зале и едва успели вынести во двор, где она и грохнула.
- Поэтому вы закрылись пуленепробиваемым экраном, - понимающе оценила мудрость такого решения Маргарита.
- Это обычное витражное стекло, - мягко улыбнулся молодой человек. – Но не надо воспринимать его как модный нынче дизайнерский трюк. Просто так мы попытались выразить бережное отношение к святыне. Это место связано с людьми, память о которых мы хотим сохранить. Но поскольку святыня эта - всё-таки не картина, то и витраж тут – не столько витрина. Скорее для нас это символ, не знаю, сможете ли вы понять меня.
- Я вас прекрасно поняла. Но почему вам было не сделать витрину из пулестойкого стекла, чтобы заодно обезопасить своих прихожан?
- Отчасти соглашусь с вами. С точки зрения обычной логики архитектурное решение выглядит небезопасным, но в тоже время его можно рассматривать как символом непокорности. Да, дерзкий падающий витраж – это вызов: любые стены - бренны и не могут гарантировать спасения; гарантированное спасения возможно лишь в вере...
Михаил указал Маргарите рукой:
- В облике нашего храма заложено много символов. Вот обратите внимание на те вогнутые балки, на которых держится витраж, они символизируют Ковчег Завета, и еще и производят впечатление рвущейся наружу энергии.
- И всё же я человек приземлённый, и предпочла бы пуленепробиваемое стекло - проворчала Марго.
Михаил улыбнулся и сказал ей не в упрёк, а с искренним сочувствием:
- Мне бывает очень жаль так называемых «умных» людей, отвергнувших Бога, как изживший своё анахронизм. В итоге они остаются один на один с собственным левым «аналитическим» полушарием, пытаясь всё объяснить логикой, но рано или поздно ужас перед равнодушной бездной жизни ввергает их в пучину самого чёрного отчаяния... Ведь что такое разум? По мне - так просто вычислительный прибор, средненький компьютер. А у кого-то даже арифмометр. При этом мы абсолютно зависимы от эмоций, а эмоции определяются сиюминутным гормональным фоном. Поэтому я, как и мой учитель, считаю, что без существующей божественной души само по себе тело слишком очевидно не дотягивает до звания Венца творения.
Вслед за провожатым Козыревы вошли в молельный зал и словно попали в другой мир. Огромное пространство освещали десятки напольных светильников - знаменитых минор («семисвечников»). Свод у них над головами представлял собой великолепный стеклянный купол в виде подсвеченной громадной восьмиконечной звезды Давида. Убранство храма, каждая деталь его были продуманы до мелочей и выполнены с большим тщанием. Многое тут представляло собой отдельное произведение искусства. В воздухе была разлита какая-то торжественность.
Здесь было многолюдно, и все были чем-то заняты: некоторые, разбившись на небольшие группки, о чём-то тихо разговаривали или читали вполголоса. Другие же предпочитали быть в одиночестве и им никто не мешал. Кто-то отдыхал на положенных на полу матрацах. Многие были слабы и поражены недугом, имя которому отчаяние. Они сидели или лежали почти без движения. Другие были на грани. Третьи, будто чего-то ждали, неприкаянно бродили по храму, пошатываясь, с беспрестанно ищущими, беспокойными глазами.
К новеньким подошёл бородатый человек в облачении раввина, в широкополой чёрной шляпе, с мягким добрым взглядом. Михаил коротко рассказал, что спас этих двоих от расправы и попросил позволить им остаться. Священник ответил, что здесь рады любому нуждающемуся в крове и еде. Маргарите захотелось выразить переполняющую её благодарность, но она не знала, как следует правильно обращаться к священникам этой церкви, поэтому попыталась поцеловать руку милосердному бородачу, но тот добродушно рассмеялся и просто пожал ей руку. У раввина оказалась очень мягкая рука, как и у всех старцев и святых отцов.
- Я велю, чтобы вас накормили, - заботливо сказал священник. Он хотел было идти дальше, однако задержал внимательный взгляд на чем-то взволнованной женщине, спросил, чуть склонив голову набок: – Может, у вас есть ещё какие-нибудь пожелания?
Маргарита смущённо взглянула на Михаила, и всё-таки решилась снова повторить то, что её так взволновало:
- Мы вам очень благодарны, Ребе, но меня беспокоит, что из-за недостаточно строго организованной охраны к вам могут проникнуть заражённые. Я вижу тут у вас много женщин, стариков и детей. И меня это не может не беспокоить.
Раввин понимающе переглянулся со своим молодым единоверцем, мягко улыбнулся в бороду и ласково коснулся руки Маргариты:
- В отличие от вас мирян, мы привыкли во всём полагаться на Бога.
- На бога надейся, но порох держи сухим! – дерзко заметила супруга президента.
Бородач не стал с ней спорить, сказав лишь, что об этом будет его сегодняшняя проповедь. И ушёл. Михаил тоже отправился по своим делам, предварительно перепоручив Козыревых заботам женщины лет пятидесяти, которую звали Полина. Это была полная, но не толстая женщина в яркой цветастой косынке, с добрым простым лицом. Она мгновенно вызывала к себе симпатию. На груди у неё в вырезе платья Маргарита заметила православный крестик и иконку святой Матроны. Женщина должна была накормить новых обитательниц Ковчега. Для этого Полина провела Маргариту и Дашу в небольшую столовую.
Когда они вошли, то увидели человека в углу за отдельным столиком. Он напоминал нахохлившегося ворона: на остром кончике его горбоносого носа сидели круглые очёчки, поверх которых был направлен внимательный взгляд пронзительных угольных глаз. На затылке надзирателя сидела маленькая круглая шапочка-кипа, дужки его очков удерживались шнурками, наброшенными на большие оттопыренные уши, поросшие чёрными волосами. На столике перед ним лежал толстенный талмуд с серебренным теснением на обложке, со множеством выглядывающих закладок. И ещё не менее толстый гроссбух – второй вероятно для ведения учёта. И никаких компьютеров.
Маргарита с дочерью поздоровались. Мужчина ответил им кивком. Дальнейшее действие происходило под бдительным взглядом контролёра, так что Маргарите стало даже неловко. Но исходящее от Полины искреннее сочувствие отчасти смягчало ситуацию. Пока кормилица наливала им в миски суп, рядом с ней постоянно крутилась девочка, совсем малютка, просто ангелочек с лёгкими пушистыми волосиками на голове. Её огромные голубые глаза были с любопытством распахнуты на новых людей. Особенно её заинтересовала Даша.
Полина поставила перед Козыревыми миски с дымящимся ароматным супом, пожелала приятного аппетита. И пообещала после обеда принести таз с водой и купальные принадлежности, чтобы они могли смыть с себя бензин.
Вскоре надзирателя позвали по какому-то делу, и он вышел из комнаты. Полина беззлобно вздохнула ему вслед:
- За каждым половником следит, чтобы строго по норме отпускала. А что поделать – строгий учёт… Нас ведь тут много собралось, и неизвестно сколько ещё просидим под одной крышей, надо экономить продукты.
- А вы ведь не из этой церкви, - указала взглядом на крестик Марго.
- А тут не только евреи, – будто удивилась странному вопросу Полина. - И православные, и католики, и мусульмане. Со всех церквей есть – и священники и прихожане. Во многих церквях стало небезопасно, вот люди здесь собрались. Здешний настоятель никому не отказывает. Святые отцы вместе молятся. Бог то ведь един. И неверующих здесь немало, но они как правило себя не выпячивают, со всеми вместе молятся о спасении себя и своих близких. У нас тут как во времена ветхозаветного Ковчега.
- А это ваша дочка? – у Маргариты руки сами потянулись к кудрявому чуду, она усадила малышку к себе на коленки.
- Не-ет, внучка. Её родители... - Полина осеклась на полуслове, смахнула украдкой слезу ладонью, протяжно о чём-то вздохнула, но стоило ей снова заговорить о своей любимице и лицо её вновь осветилось:
- Нам с Анечкой хорошо вместе.
Тут добрая женщина заметила, что дочь Маргариты уже опустошила свою тарелку и жуёт один хлеб. Полина быстро оглянулась на дверь, не идёт ли её контролирующий:
- Давайте-ка я вам ещё по половничек добавки плесну, проголодались небось.
…И всё равно Даша вышла из столовой раздражённой, вероятно сказывались усталость и нервное напряжение.
- Я больше не хочу хлебать эту бурду, мамочка! И где мы будем спать? Тут очень шумно и нечем дышать.
- Мы должны учиться терпению, доченька. И быть благодарны за приют и еду. Посмотри, как много вокруг тех, кому гораздо тяжелее, чем нам.
- Всё равно ты должны сказать им, чья мы семья! - капризничала Даш. - Тогда они свяжутся с папой, и он пришлёт за нами одного из своих генералов.
- К сожалению, Дашонок, они не смогут позвонить папе, потому что в городе не работает мобильная связь, - терпеливо объясняла Марго. То, что порой дочь вела себя как чересчур избалованный ребёнок, было неизбежным следствием того, как мало времени они с мужем могли ей посвящать. Из-за постоянной занятости на работе они переложили обязанности по воспитанию дочери на учителей и гувернанток, откупались подарками и карманными деньгами, вот их единственная дочь и выросла с замашками капризной принцессы.
- Пусть тогда пошлют гонца! – топнула ногой Даша. - Стоит папе узнать, где мы, и он сумеет вытащить нас! Потому что он круче любого супермена.
Марго мягко улыбнулась, а про себя подумала: «А ведь когда мы только начали встречаться с Владом, он совсем не выглядел суперменом. Обычный молодой человек с ничем не примечательной внешностью, разве что умные глаза и магическая улыбка обращали на себя внимание. Но что верно, то верно, сейчас Владик... Владислав Викторович - настоящий супермужчина! В прошлом году журналисты одного влиятельного американского издания даже поставили его на первое место в рейтинге самых влиятельных и могущественных политиков мира… И чтобы найти их, он точно задействует по максимуму свою огромную власть. Так что наверняка тысячи военных и сотрудников спецслужб уже сбились с ног, разыскивая их по всей Москве, надо лишь ещё немного продержаться и помощь подоспеет».
Глава 83
Между тем в главном молельном зале состоялась обещанная проповедь бородатого раввина.
- Многих из вас привёл сюда ужас перед смертью, которая преследовала их по пятам до самых дверей храма – обратился он к переполненному залу. - Но даже в этих стенах души спасённых не свободны от страха перед грозящим им небытием. Но может быть стоит использовать это время передышки, которое подарил всем нам Господь, для переосмысления происходящего с нами. Со всеми нами... Задумайтесь на минуту о тех, кто жил на свете и уже умер, чьи глаза и слух не будут больше ласкать шелест листьев, пение птиц и ласковые лучи утреннего солнца. Всё, что было так дорого им при жизни, для них больше не существует. Прожить так чудовищно мало, чтобы затем, - только войдя во вкус, - умереть… Истлеть, обратиться в прах. Что может быть печальнее, не так ли?
Смерть венчает собой любую жизнь, и новым поколениям, эгоистично занятым своими заботами, нет никакого дела до тех, кто жил раньше. Но затем и они, - упивающиеся своим владением этим миром, - тоже в свою очередь, должны будут уступить место потомкам. Их жизнь ещё тлеет какое-то время, но потом неизбежно угасает... Жизнь поразительно, несправедливо быстротечна! А молчаливые могилы терпеливо ждут, когда их заполнят. - От таких слов священника веяло безысходностью, становилось не по себе, а в его облике и голосе уже словно что-то переменилось, будто забрезжил луч надежды:
- Однако, в некотором смысле, мертвым можно и позавидовать. Для них позади уже и жизнь, и сама смерть. А разве не заманчиво оставить другим все жизненные невзгоды и, оказавшись под землей, обрести, наконец, долгожданный покой и забвение… Забыть и боль, и страдания, и вечный страх смерти. Упокоившимся не придется больше жить – бороться и страдать. Они не будут уже ломать голову над своими и чужими поступками, ждать и надеяться, любить и ненавидеть, мучатся, страдать и ежечасно думать о завтрашнем дне. И не придется угасать, понимая, что спасения нет; не придётся чувствовать боль и задумываться о том, что предстоит испытать, когда настанет страшный час смерти... Вы никогда не задавались вопросом, почему жизнь кажется нам такой прекрасной или отвратительной, радостной или печальной, но все же значительной, пока мы живем, и оказывается столь пустой и нелепой, когда все подходит к концу?..
И снова последовала короткая пауза, взятая оратором, чтобы предоставить возможность аудитории поразмыслить над сказанным.
- Люди рождаются и умирают, а в промежутке между этим они живут - иногда счастливо, иногда нет, но в конце концов смерть уравнивает всех - и бомжа, и олигарха, и президента, и дворника. Но что заставляет людей так бояться смерти? Не только боль. Не всегда. Ведь гибель может быть мгновенной и почти безболезненной; она сама по себе является концом боли. Так почему же все-таки люди боятся умирать? Возможно кто-то знает ответ на этот вопрос?
Священник ждал, но ни один голос не нарушил тишину. И раввин продолжал:
- Быть может, мы смогли бы узнать об этом у тех, кто уже умер, если б им удалось хоть на минуту вновь оказаться среди нас, если бы они воскресли из мертвых?.. Но кто скажет, друзей или врагов мы встретили бы в их лице? И смогли бы мы вообще иметь с ними дело — мы, кто никогда не был в силах преодолеть свой страх и прямо взглянуть в лицо смерти...
Священник указал на дверь, ведущую на улицу:
- То, что происходит за пределами этого храма - безусловно трагедия. Но если для неверующего происходящее имеет лишь один - чёрный цвет абсолютного зла, то должны ли люди, бесконечно доверяющие Богу, ежеминутно готовящие себя к встрече с Вечностью, воспринимать всё так однозначно? Кто теперь эти люди, которых мы так боимся? Что стало с их бессмертной душой, после того как мозг их поразил неведомый науке вирус? Возможно, против своей воли им удалось заглянуть туда, куда мало кому из смертных дозволялось заглядывать... Какой тайный смысл мы можем почерпнуть для себя из творящегося на наших глазах Армагеддона, чтобы укрепиться в нашей вере? Ибо другой достойной цели не может быть у тех, для кого жизнь - лишь подготовка к смерти...
Я уверен, что даже у этих падших ангелов сохранилась душа. Потому что душа, а не тело – вот главное наше сокровище. Она бессмертна. Человек может помутиться рассудком, поддаться злу, но рано или поздно, душа всё равно возопит в нём голосом совести. Думаю, души этих людей поражены болезнью. Не тела, а в первую очередь души. Потеря духовных ориентиров, ослабление веры – вот мой диагноз. И пусть учёные бьются над созданием вакцины, мы должны укрепляться в вере... Вот наша вакцина, и вот наше спасение! А также спасение для уже заболевших. Можем ли мы отречься от них, как от прокажённых, ведь среди них есть наши матери, сёстры, друзья и соседи? Думаю, ответ для всех, кто тут собрался, очевиден: наш долг молиться за их духовное исцеление. Они нем не враги...
Маргарита с дочерью опоздали к началу проповеди, почти все места уже оказались заняты. Но Полина выдала им два стула, на которых они сели в дальней части зала.
Вскоре рядом появился какой-то неопрятного вида мужчина и не слишком вежливым тоном предложил Марго взять ребёнка на колени, потому что ему видите ли негде сесть.
Козыревой он сразу не понравился. Мало того, что от него пахло козлом, с этим бы она как-нибудь смерилась: многие теперь вынуждены покинуть свои дома и выживать на улице без элементарных бытовых удобств. Но этит тип вызывал у неё неосознанное неприятие своим поведением. Слушая проповедника, Марго украдкой поглядывала на неприятного типа. Узкий, длинный, лишенный растительности череп, убегающий назад подбородок, тонкие губы, почти белёсые выпуклые злые глаза делали его похожим на шпиона. В какой-то момент он тихо заговорил, комментируя слова священника, хотя его об этом никто не спросил, но неприятному типу было наплевать на чужое мнение.
- Полная чушь! Никакой души нет, а человек – лишь перепуганное животное, в данном случае действительно обречённое скоро подохнуть.
- Тогда зачем же вы тут? – зыркнула на докучливого болтуна Марго.
- Надо же где-то пересидеть грозу, – сосед будто удивился её недогадливости. – Однако я не столь туп, как подавляющее большинство присутствующих. - Губы и щёки его изогнулись в презрительной гримасе.
- Хм, так вы считаете себя выше других? – не смогла сдержать ядовитой усмешки Марго, хотя вначале не собиралась поддерживать разговор.
- Штука в том, что большинство собравшихся ещё на что-то надеются, – мужчина окинул презрительным взглядом зал. - Смотрите, как витиевато проповедник плетёт кружева. Сразу и не поймёшь, куда он клонит. Евреи - они такие...
- Зато вам, конечно, известно всё тайное, – съехидничала Козырева.
- Конечно, – на полном серьёзе подтвердил мужчина. – Здешние хозяева с лёгкостью пожертвуют всем этим жертвенным стадом для своих целей. Слышали, к чему призывает нас оратор? Вместо того, чтобы заботится о спасении своего бренного тела, нам предлагается думать лишь о таком эфемерном предмете, как душа... Вы заметили, что на входе в здание отсутствует какой-либо элементарный санитарный кордон? Пускают всех подряд. Никто не интересуется здоровы ли вы; тут не предусмотрен карантин для возможных носителей вируса.
После таких слов Марго невольно с большим вниманием стала слушать соседа:
- Человек – то же животное, – разглагольствовал он, упиваясь собой и мало обращая внимания на окружающих. - Учёные изучали влияние паразитов на животных, так вот часто звери ведут себя так, чтобы заражать всех сородичей по стае паразитами. Они поступают так неосознанно. Тем не менее и у человека разумного тоже так бывает, когда ему удаётся основательно промыть мозг от светских знаний. Особенно опасны религиозные фанатики. Они притупляют у своих последователей бдительность и инстинкт самосохранения - отключают башку. Своими проповедями и ритуалами открывают дорогу заразе. «Святые источники» и «святая вода» часто насыщены опасными микробами; «священные реликвии», которые в ходе религиозных церемоний целует множество народа, становятся средством распространения холеры, чумы, проказы, смертельных форм гриппа. Христиане лобызают кресты, иконы и обложки Библии; мусульмане — Черный Камень Каабы; а иудеи — Стену Плача. Для инфекции это шведский стол, кушать подано! Но наш случай особый...
Сосед замолчал, чтобы закурить: ему по-прежнему было наплевать на всех, и на то, что он в церкви. Однако Марго, не замечая больше ничего вокруг, теперь напряжённо ждала, что он скажет ещё. Даже слова бородатого проповедника с добрыми глазами и мягкими ладонями, теперь пролетали мимо её сознания.
Щёлкнув зажигалкой и несколько раз затянувшись сигаретой, мужчина повернулся и посмотрел Марго прямо в глаза:
- Зря вы привели сюда дочь. Проклятые жиды принесут её в жертву своему языческому божку.
- То есть как?!.. Что вы такое говорите!
- Всё просто. Они вас заманили в синагогу, чтобы шойхет, это резник общины перерезал несчастной горло, а кровь соберут в специальный сосуд. Кровь малолетних они используют в ритуальных целях. Им нужны жертвы, много жертв, чтобы договориться со своим богом и спастись самим.
Марго словно по ошибке схватилась за оголённый провод. Разум её понимал, что это какая-то ерунда, чушь, чудовищная злобная ложь, ведь такого просто не может быть. Но накрывшая с головой волна инстинктивного ужаса, страха за Дашеньку, парализовала её. Женщина хлопала глазами на «шпиона» и не могла произнести даже слова. Мужчина с удовольствием наблюдал её реакцию, потом приблизился своим лицом вплотную к ней и прошептал, обдавая жарким табачным дыханием:
- Вы в западне… – Потом он отвернул лацкан своего пиджака и показал значок: - Я секретный агент полиции. Но законными методами сейчас трудно бороться со злом, поэтому скоро я сожгу проклятый храм сатаны. Только одному мне не справиться, поэтому я выбрал вас. Вы похожи на мою мать...Эти чернокнижники убили её.
- То есть как убили?
- Заткнули ей рот, чтобы лишнего не сболтнула об их делах.
Глава 84
Примерно в 70 километрах от Вашингтона среди поросших лесом холмов расположен небольшой городок Фредерик. Почти сразу за ним, по обеим сторонам шоссе вырастают высокие изгороди из металлической сетки, с дозорными башнями тюремного типа через каждые полтора километра. Вдалеке за забором виднеются выкрашенные в зеленый цвет огромные сферические резервуары, а также — 4-5-этажные безликие корпуса из бетона. Это Форт-Детрик, центр биологических исследований армии США, окрещенный журналистами «лабораторией смерти». Вот уже сорок лет объект наглухо изолирован от внешнего мира. Чтобы попасть сюда, помимо специального пропуска, нужен еще медицинский сертификат о двадцати различных прививках против всевозможных смертельных инфекций, включая черную оспу, бубонную чуму, тропическую лихорадку и сибирскую язву. Подобные строгости отнюдь не случайны. Именно Форт-Детрик является главным центром Пентагона, где изобретаются и постоянно совершенствуются возбудители эпидемических болезней и вирусных инфекций.
Однако для директора ЦРУ было сделано исключение из строгих правил. Когда его вертолёт совершил посадку на территории базы, его встречали не вооружённые сотрудники охраны и люди в костюмах биологической защиты, а здешний начальник в чине бригадного генерала при полном параде и его заместитель полковник Чарльз Бейзи. А также руководитель особой лаборатории майор Рон Барроу, который единственный из троицы явился не в офицерской форме, а в медицинском халате, похоже, прибежав прямо из лаборатории. Впрочем, Рон мог себе позволить появиться перед главным шефом хоть в пижаме: за его золотые мозги ему бы легко сошло с рук даже такое разгильдяйство. Помимо руководства лабораторией он занимал пост директора по науке Медицинского научно-исследовательского института инфекционных болезней армии США (USAMRIID). Так что руководство с ним считалось и закрывало глаза на всякие чудачества.
Генерал произнёс короткую приветственную речь в честь важного посетителя и передал полномочия по сопровождению гостя Рону Барроу. По своему менталитету Барроу так и остался гражданским, не смотря на присвоенное ему офицерское звание. Прежде чем подписать контракт с Пентагоном Рон работал ведущим научным сотрудником в биотехнологической фирме в Вирджинии, а до этого был профессором университета. Обычно это был лёгкий в общении человек, с мягким, протяжным оклахомским говорком. Но сегодня с ним что-то творилось. Опытный разведчик ещё из иллюминатора заметил, что выражение лица и унылая поза Бароу никак не соответствуют моменту, ведь он прибыл сюда, чтобы отметить их совместный успех…
Пока шли по территории Артур Тернер избегал говорить о делах, расспрашивая Барроу о его семье – о его детях и жене Клэр, которая ждала ребёнка. Нужно было поднять настроение мистеру профессору, а то он, сидя безвылазно в своей лаборатории, ещё чего доброго забьёт себе голову мыслями, которым там совсем не место…
Впрочем, Барроу ведь не из тех безответственных идеалистов-пацифистов, чтобы так просто пожертвовать своим нынешним благополучием - из религиозного человеколюбия или иной блажи. Шефу ЦРУ было прекрасно известно, как Барроу обожает жену и двоих детей. Тем более, что его супруга уже беременна третьим. О своих домочадцах армейский профессор был готов говорить сколько угодно. Вот и хорошо. Потому что человек, крепко привязанный к своим близким, всё равно, что отлично выдрессированная служебная собака на цепи. Семьянин редко задаётся проблемами этического философского порядка. Обычно таким хорошим папочкам просто некогда забивать себе голову подобной галиматьёй, главное для них – обеспечить сытое настоящее и будущее своих домочадцев.
Они прошли мимо огромных ангаров, похожих на те, в которых хранятся самолёты. Когда-то в Форт-Детрик, помимо военно-научного центра, действительно размещался также аэродром национальной гвардии, затем тренировочный лагерь для военных парашютистов. В семидесятых годах, после поднятой в прессе шумихи по поводу якобы проводившихся военными и ЦРУ бесчеловечных экспериментов на мирном населении США и других стран, президент Никсон передал часть территории Форт-Детрика Национальному институту рака. Это должно было продемонстрировать всем, что Соединенные Штаты перековали мечи на орала. Такая рокировка оказалась вполне удачной маскировкой, потому что значительная часть территории по-прежнему осталась под контролем военных. Неподалёку от прежнего научного центра, который засветили журналисты, начал действовать тайный военный объект — USAMRIID, на котором продолжали вестись работы по биооружию.
Мужчины подошли ко входу в здание из стекла и металлоконструкций, очень современного, даже футуристического дизайна. С обеих сторон от входа росли серебристые ели. Как правило на человека, который впервые попадал на территорию демонизированного прессой «полигона смерти», вид этого «бизнес-центра» производил странное впечатление, сбивая с толку. «А где же бункеры, в которых облачённые в защитные костюмы экспериментаторы испытывают на несчастных зверюшках самые опасные бактерии, доставляемые сюда с превеликими предосторожностями из диких джунглей и прочих малодоступных уголков мира?!» - обычно задаются вопросом журналисты, которых изредка всё же привозят в Форт-Детрик, чтобы с их помощью успокоить публику.
В ответ им конечно виртуозно пудрят мозги специально подготовленные для этих целей офицеры по связям с общественностью. И лишь очень немногие знают о самых засекреченных отделах, носящих кодовое название «бункер 459», в которых создаются десятки образцов бактериологического оружия. Именно там прошёл предварительные тестирования вирус, который теперь испытывается в Москве…
Но чтобы попасть в святая святых, мало облачиться в самый надёжный защитный костюм и пройти через несколько фильтрационных дезинфекционных отсеков. Ещё требуется получить особый «красный код» доступа. Даже у Президента и большинства высших гражданских и военных руководителей страны такого нет…
Впрочем, сегодня спускаться в лабораторию в их планы не входит. Рон Барроу провёл заказчика в уютный демонстрационный зал, чем-то напоминающий люксовый кинотеатр: с мягкими удобными креслами и оборудованием, необходимым для проведения презентаций. Но хозяин приготовил кое-что получше графиков на электронной доске, слайдов в проекторе и прочей стандартной визуализации. Едва распахнулась дверь в зал, цээрушник не сдержал восхищённого возгласа. Прежде чем сесть в кресло, Тернер долго с любопытством рассматривал вблизи выстроенный в натуральную величину макет типовой московской двухкомнатной квартиры в разрезе, в которой по легенде «обитает типичная семья из четырёх человек». Что ж, надо отдать должное креативности Барроу: умеет он не только со своими пробирками управляться, но и когда это требуется, представить сделанное в оригинальном и максимально наглядном виде! Не даром много лет проработал в крупном бизнесе, да и в университете всегда получал щедрое финансирование под свои исследования. И ясно почему. Ведь мало изобрести нечто стоящее, нужно ещё суметь отрекламировать продукт с лучшей стороны. Как никак это Америка!
Профессор начал с кухни. Красный маркер его электронной указки поочерёдно фокусировался на упаковках кефира, йогуртов и других продуктов, при изготовлении которых была использована сыворотка на основе выделенного в его лаборатории экспериментального боевого вируса.
- Я считаю большим достижением, что нам удалось уйти от типовых способов доставки бактерий в виде оболочечных боеприпасов. Ведь даже современные керамические мины-инкубаторы уже выглядят каменным веком в наш век цифровых и нано-технологий.
- Да, да, это очень правильно! – горячо поддержал своего учёного шеф ЦРУ. – Нельзя оставлять в таком деле никаких улик. Ни единого осколочка! А на вирусе маркировки «Made in USA» нет. Даже если нас попытаются схватить за руку, мы всегда можем потребовать доказательств. Пусть попробуют нас обвинить в нарушении хоть одной из существующих конвенций!
Тернеру это напомнило знаменитую историю времён Первой мировой войны, когда тысячи французских солдат менее чем за час погибли - задохнулись в пущенных на их окопы жёлто-зелёных облаках хлора. Дело было у Ипра в 1915 году. Германия тогда впервые применила в ходе боя отравляющие вещества. А когда международные правозащитники попытались обвинить кайзеровский рейхсвер в военном преступлении, немцы небезуспешно настаивали, что вообще не нарушили заключённых в Гааге за 16 лет до этого договорённостей не применять боевые отравляющие газы. Потому что в гаагской декларации речь шла о снарядах, а немецкие военные использовали для распространения газов баллоны.
- В нашем же случае вообще трудно будет что-то доказать, ведь для доставки оружия мы не использовали никаких облаков, баллонов или снарядов! - воодушевлённо заявил Тёрнер. – Мы вообще, отказались от традиционных решений! Что делает наш проект, я считаю, гениальным!
- Правда одно время мы обдумывали использовать в своих целях систему водоснабжения Москвы – всё же самокритично напомнил шефу Барроу.
Тернер кивнул. Ему ли не знать об этом. Ведь по просьбе профессора он даже санкционировал небольшую спецоперацию в райне Москвы. Его агенты несколько месяцев проясняли на месте обстановку. Под видом прогуливающихся пенсионерок они беспечно фотографировались на фоне красивого павильона насосной станции столичного водоканала. Одна из ближайших к Москве таких станций располагалась возле пригородной железнодорожной платформы «Челюскинская». Агенты несколько дней крутились там, нарочно стараясь привлечь к себе внимание. Для этого они умышленно использовали не скрытую микрокамеру и даже не телефон, а массивный «Кэнон» с огромным объективом, будто дразня охрану. Но никто так и не попытался проверить документы у подозрительных фотолюбителей, как это непременно случилось бы лет тридцать назад.
Одним словом, разведка показала, что милицейская охрана стратегического объекта осуществляется крайне беспечно. Несмотря на строгие указатели, извещающие, что пребывание посторонних лиц в водоохранной зоне строго воспрещено, там спокойно прогуливались десятки людей, в том числе с собаками; разъезжали частные автомобили и квадроциклы. Всего в двадцати метрах от гигантской трубы, по которой подаётся питьевая вода из Пироговского водохранилища для нужд многомиллионного города, были несанкционированно возведены частные коттеджи с собственной канализацией! И никому нет до этого дела! Коррупция, вседозволенность и разгильдяйство расцвели пышным цветом в некогда живущей по законам огромного военного лагеря или зоны стране!
«Нынче в России хорошо охраняются только поместья олигархов и новой властной аристократии». - Тёрнер знал об этом лучше многих, ведь начинал карьеру после университета он, как советолог. Это раньше у русских всё принадлежало народу. Но за десятилетия, прошедшие с Горбачёвской перестройки, многое поменялось. Всё, что представляет малейшую ценность - захвачено власть предержащими. Причём не только промышленность, но и самые лучшие куски сельскохозяйственной земли, пляжей в курортных зонах, озёра, леса… «Не удивлюсь, если со временем у них в России появится что-то наподобие средневекового Лесного кодекса, который Вильгельм Завоеватель и его норманнские бароны установили для завоёванного населения Британских островов. Если в хозяйском лесу господские егеря ловили английского крестьянина, ему отрубали всё, кроме головы, и подвешивали подыхать на ближайшем суку.... Бедный, бедный русский народ!», - Впрочем, Тёрнер был далёк от искреннего сочувствия русским, ведь он всегда был славянофобом. Да и стоит ли лить крокодиловы слёзы по потомкам коммунистов, которые так долго угрожали Штатам «термоядерной Кузькиной матерью».
…Всё это время профессор Барроу продолжал рассуждать о том, что все классические способы доставки боевых вирусов в зону испытаний признаны недостаточно эффективными и устаревшими. В век маркетинга самый быстрый и верный способ для этого -использовать частный бизнес, особенно если он тесно сросся с властью. Так что все эти полезные продукты в привлекательных упаковках с несравненно лучшим эффектом заменили собой бомбы и снаряды.
- Такое скрытое «маркетинговое» внедрение штамма в выбранную среду можно считать идеальным, - заключил Рон Барроу. - И я бы порекомендовал использовать данный способ в качестве эталонного стандарта для испытаний последующих образцов.
- Согласен. Это очень талантливый ход, что вам удалось уйти от стандартных оболочечных боеприпасов.
В демонстрационном макете были размещены люди, то есть манекены, представляющие типичную русскую семью из четырёх человек; имелись даже собака и кошка. Жена хозяина квартиры –аккуратная ухоженная блондинка с точёной фигуркой Тёрнеру даже приглянулась. На ней был надет фартук, женщина кормила завтраком мужа, дочь и сына, которым вероятно нужно было идти в школу. Идиллическая картинка. «Повезло этому русскому заполучить столь привлекательную женщину» – шутливо позавидовал про себя разведчик, не забывая поощрительно кивать профессору. – Да, с макетом - это хорошо задумано. И ничего, что создателям не удалось уйти от некоторых распространённых клише. Например, с микроволновкой и прочей современной бытовой техникой на кухне соседствовали самовар и балалайка на стене, ну куда же без них!.. Хорошо хоть бутылку водки на стол не поставили, и мужика не обрядили в косоворотку и смазные сапоги, а его жену в сарафан, а то бы совсем комично вышло».
- Мы с 90-х ведём разработку идеального оружия, - такого, чтобы можно было стремительно зачистить значительную территорию от бесперспективных народов, не поддающихся "оцивилизовыванию". И чтобы при этом избежать заражения и загрязнения территории; сохранить материальные и культурные ценности, природные ресурсы, и избежать обвинений в варварских способах войны, - Барроу зачем-то решил напомнить шефу предысторию вопроса. - И впервые у нас появилось что-то стоящее... Задача оказалось очень объёмная. Нам пришлось привлечь ведущих экспертов, в том числе гражданских. На базе своего исследовательского центра я создал своеобразный «мозговой центр», в котором сотрудничаю с ведущими учеными из университетов и частных фирм. Исследования ведутся на четырех объектах, на участке в восемьсот гектаров....
«Господи, к чему он всё это мне говорит? Ведь я знаю это лучше него»– недовольно заёрзал в кресле директор ЦРУ, и нетерпеливо поинтересовался:
- Ладно, Рон, а как насчёт эффективности?
- Результаты впечатляют – Рон Барроу отчего-то растерянно вскинул брови, голос его осип, метка электронной указки заметно задрожала. - Вирус очень, очень активен и устойчив. Главным образом это выражается в том, что его носители демонстрируют поразительную «сверхвыживаемость», их тела почти неуязвимы для большинства видов традиционного оружия.
Тернер благосклонно кивнул. Хотя от него не укрылось, что Барроу предпочитает осторожные обтекаемые оценки, тогда как он ждал победных реляций. Глава разведки решил поставить точку, не позволив учёному закончить доклад. Зачем, если всё итак ясно?
- Хорошо, Рон, я вас понял: у нас есть штамм боевого вируса, который уверенно распространяется только в определенной этнической среде… Что ж, я доволен. Очень доволен! Уверен, что и мистер Президент в конечном итоге тоже примет это как хорошую новость... – При этом Тёрнер невольно представил покрасневшую бычью физиономию главы Белого дома с глазами, налившимися яростью. И инстинктивно стал приводить доводы в свою защиту, словно репетируя будущее объяснение с Джокердом:
- В 1980-е мы истратили миллиарды долларов на экспертов по СССР, но ни один из них даже близко не предсказал скорый развал Советского Союза и всего восточного блока…
Теперь мы с Россией снова враги. И учли прежние ошибки… Но не мы открыли ящик Пандоры. Русские сделали это сами. Этот вирус прибыл к нам из самой России - с Волги. Грех было не воспользоваться таким случаем упредить готовящегося к нападению вероломного противника. И как показал наш эксперимент, славяне очень легко поддаются «расчеловечиванию». С англосаксами такой трюк не прошёл бы! – с пафосом мысленно вещал президенту директор ЦРУ, войдя в образ спасителя Америки и всего свободного мира. Короткая воображаемая речь получилась очень убедительной.
Довольный собой Тернер поднялся и подошёл, чтобы пожать руку Барроу, но дряблая рука профессора, его бегающий взгляд категорически не понравились шефу ЦРУ:
- В чём дело, Рон? Я ведь вижу, с вами что-то не так.
Учёный ответил не сразу, некоторое время он подавленно молчал и растирал себе виски, будто собираясь с мыслями, чтобы сказать что-то чрезвычайно важное.
- У нас возникли проблемы, – произнёс он наконец, вскинув виноватые печальные глаза на заказчика. - Что-то пошло не так.
Далее Барроу напомнил директору ЦРУ, что по его просьбе разведчики оказали им определённое содействие:
- Мы специально с вашей помощью после начала эксперимента стали рассеивать по Москве носителей наших генетических профилей, чтобы на практике убедиться в избирательности вируса. В его безопасности для нападающей стороны.
Предпочтение отдавалось представителям этнических групп, наиболее массово представленных среди населения Соединённых Штатов. Это были дипломаты, военные из охраны нашего посольства в Москве, журналисты, бизнесмены, студенты. Людей приходилось использовать втёмную, не информируя их об участии в эксперименте, иначе большинство могло отказаться. Да и секретность нужно было сохранять.
Некоторые подвергались атакам, были даже погибшие, но поначалу никто не заболел. Единственный случай заражения был связан с советником нашего московского посольства по культуре. Но дело в том, что по бабушке погибшая дипломат - Колпакова, то есть, правнучка русских эмигрантов. К сожалению, мы узнали об этом слишком поздно… Но в целом успех нас окрылил. Мы ликовали. Казалось, сама природа вручила нам идеальное оружие против извечных врагов.
- А разве это не так? – почуял недоброе шеф ЦРУ.
- Был момент, когда я действительно уже почти не сомневался, что вирус и дальше будет действовать по нашей указке. Появилась уверенность, что можно продолжать «дрессировать» чудовище из пробирки, натаскивая его на противника, подобно крупным хищникам, используемым в Армии США. Но со временем стали вылезать крайне неприятные вещи...
Барроу уныло склонил голову и покаянно произнёс:
- Припертый к стенке фактами, я вынужден признать, что глубоко и опасно заблуждался: вирус стал показывать способность к самосовершенствованию. Понимаете, он сам себя обучает!.. Создаёт собственные продвинутые модификации. Вероятно, даже теперь мы имеем дело уже с не с одним, а с группой вирусов.
Профессор нервно заходил взад-вперёд. Только теперь Тернер ясно увидел, что учёный находится на грани нервного срыва. Почему никто ему не сообщил об этом раньше! Куда смотрело местное руководство, служба безопасности?! Чёртов генерал и его заместитель полковник Чарльз Бейзи проморгали ЧП! Временное отстранение руководителя проекта от работы под каким-нибудь благовидным предлогом помогло бы избежать больших проблем!
Ну ладно, с этим он разберётся позже, а сейчас надо угомонить Барроу, чтобы он в таком неадекватном состоянии не наломал дров.
- Мы платим вам очень хорошие деньги за работу, которую вы выполняли просто отлично Рон, - дружеским тоном заговорил цэрэушник. - Так что не стоит излишне драматизировать. Вы же профессионал…
Профессор печально взглянул на него и ответил уныло:
- Боюсь, мне не пригодятся эти деньги, если у нас тоже всё пойдёт по московскому сценарию. Мы стали жертвами собственной легковерности, – теперь клеймил себя учёный. - Есть вещи, которые в тысячу раз сильнее и умнее нас. Это стало мне уроком: я почувствовал себя слишком самоуверенно, а так нельзя. И природа отомстила... Одним словом, я пришел к убеждению, что руководство России и ООН должно обо всём узнать.
- Постойте, постойте, Рон, только не надо пороть горячку! Это же эксперимент, мы испытываем высокоэффективное оружие, и это в конце концов нормально, что на определённом промежуточном этапе появились проблемы. Ну, послушайте, в самом деле, дружище, мне ли вам об этом говорить?!
- Какое же это эффективное оружие?! - возмутился учёный. - Если порождённые нами зомби через пару недель вполне могут появиться у нас и начнут охотится на всём пространстве от Манхэттена до Аляски? Я боюсь за свою семью! Мы просто обязаны срочно всё обнародовать, дабы предотвратить хаотичное распространение пандемии. И подготовить население. Я уже разговаривал на эту тему со своими коллегами: многие привлечённые мною к сотрудничеству учёные тоже не будут молчать, узнав о грозящей их странам опасности. В первую очередь это глава немецкой лаборатории, от которого мы получили образцы. Я также готовлю меморандум, чтобы разослать своё мнение ведущим европейским вирусологам.
- Вы не можете этого сделать! – всерьёз забеспокоился Тёрнер. – В конце концов, как старший по званию я вам приказываю.
- Я отказываюсь молчать, - упрямо покачал головой профессор. – Нам регулярно присылают видеоотчеты из Москвы, это невозможно смотреть беспристрастно, особенно если знаешь, что такое может скоро случаться с нами, здесь в Америке... Вчера мне сообщили, что мой сотрудник, которого я сам послал в Россию наблюдателем, заразился. Его пришлось санировать: его тело сожгли в крематории! Совсем молодой ещё человек, ему недавно исполнилось только 27 лет. У несчастного Майкла осталась беременная жена. В голове до их пор не укладывается! Да кем мы себя вообразили! Богами?!
- Я понимаю, всё это очень печально, но такова наша работа.
- Нет! И ещё раз нет! - почти вскричал профессор, отчаянно треся своей большой головой. - Вам это ещё трудно осознать. Но поверьте, всё начало выходить из-под контроля!
- Но вы же давали подписку о неразглашении! – напомнил Тёрнер, начиная терять терпение и переходя от уговоров к угрозам. - Вы офицер, а не свободный художник! Вас могут судить за раскрытие государственной тайны!
- И всё же я решил...решил, что уничтожу креозотовые камеры с образцами выращенной культуры и жёсткий диск со всеми полученными результатами. – Профессор повернулся спиной, подошёл к демонстрационному стенду, взял со стола кетчуп и начал забрызгивать томатной пастой манекены, словно кровью и мозгами: – Если не остановиться прямо сейчас, то судный день для Америки неизбежен, всё повториться в точности, как в Москве, тогда на наших кухнях тоже будет так.
- …Хорошо, Рон, считайте, что я вас услышал, – неожиданно смягчился Тёрнер. - Может вы и правы... Во всяком случае дайте мне два дня на размышление. Я должен понять, как мне теперь быть, учитывая новые факты, которые вы на меня обрушили.
Они снова пожали руки, и профессор признался:
- Уже несколько ночей я мучаюсь бессонницей, потому что боялся и понимал неизбежность этого нашего объяснения.
- У меня ведь тоже семья, – по-человечески просто пояснил перемену в себе Тёрнер. И тем же тёплым, приятельским тоном посоветовал: - Вы устали, дружище. Отправляйтесь-ка куда-нибудь отдохнуть и проветриться, как раз приближается уикенд. А в понедельник я с вами свяжусь и сообщу своё решение.
Глава 85
Москва. Синагога на Большой Бронной
После разговора с незнакомцем, внешность и слова которого вызвали у Маргариты Павловны Козыревой крайнее неприятие и шок, женщина была сама не своя. Не то, чтобы она поверила бредовым откровениям провокатора будто священники здешнего храма приносят в жертву детей. Для этого она была слишком просвещенным и адекватно смотрящим на мир человеком. И всё же тяжёлый осадок на душе разговор оставил.
А тут ещё Маргарита Павловна заметила в толпе слушающих проповедь людей женщину с явными признаками болезни: по лицу несчастной катились крупные капли пота, которые она не успевала вытирать платком. При этом было заметно, что женщина всячески старается скрыть свой недуг от окружающих. Хотя страшная бледность, испарина на лбу, ввалившиеся глаза и синюшные губы выдавали её с головой. Просто большинство тут были так подавлены и сосредоточены на себе, что мало смотрели по сторонам, лишь этим можно было объяснить, что никто до сих пор не обратил внимание на подозрительную особу и не поднял тревогу.
После проповеди Марго решилась подойти к ней:
- Что с вами, вы больны?
В первую секунду глаза незнакомки расширились от страха, затем тревожно забегали, однако она постаралась скрыть волнение за беспечной улыбкой:
- Пустяки. Обычная простуда. Просто долго стояла на сквозняке, вот и продуло.
Марго покачала головой:
- И всё же вам надо показаться доктору. Наверняка среди всех этих людей есть врач или хотя бы человек с базовым медицинским образованием. Вам обязательно помогут.
Женщина вдруг переменилась в лице, быстро оглянулась по сторонам, будто желая убедиться, что никто их не слышит. Затем схватила руку Козыревой и с мольбой зашептала:
- Прошу вас, не выдавайте меня! Если о моём состоянии узнают, то выдворят обратно на улицу, как собачонку. Не поступайте так бесчеловечно! Уверяю вас, это всего лишь обычная простуда.
Женщина буквально вырвала у Козыревой обещание сохранить всё в тайне.
Однако стоило Маргарите снова остаться наедине с собой, как её стали одолевать сомнения: имеет ли она право брать на себя такую чудовищную ответственность?! Под этой крышей скучены сотни людей – дети, женщины, беспомощные старики. И все они беззащитны, случись тут вспышка опасной инфекции!..
Но как нарушить данное слово? И главное, к кому обратиться, чтобы действительно не навредить насмерть испуганной больной?
Словно присутствующий в храме Господь услышал её мысли и послал Козыревой знакомого, того самого ангела во плоти, что спас их с дочерью от страшной смерти в бензиновом пламени. Михаилу она могла со спокойной совестью всё рассказать и попросить у него совета.
Выслушав её, молодой человек заверил, что она не должна терзаться совестью, ибо в любом случае поступила правильно. Заглянув в его глаза, женщина увидела там лишь любовь, и окончательно успокоилась.
И тогда Марго решилась заодно поведать Михаилу про неприятного типа, который пытался убедить её, что их с дочерью, якобы, специально заманили в синагогу, чтобы принести девочку в жертву:
…- Конечно, я не поверила ни единому слову провокатора, но от него исходит дикая агрессия.
Михаил и бровью не повёл, лишь вздохнул:
- Я знаю... Лев Карлович всем рассказывает подобные вещи. Потому что не совсем здоров: страдает с юности галлюцинациями и бредовыми фантазиями.
- Почему же вы не выгоните его, ведь он собирается вас сжечь?!
- Если мы это сделаем, он быстро погибнет. Это с виду он такой суровый мачо, все атрибуты настоящего мужика налицо: уверенный взгляд, низкий голос. Но в душе Лёва так и остался двенадцатилетним мальчиком. Мать вырастила его без отца и очень опекала до самой своей смерти, хотя ему тогда уже было за тридцать. Я не психолог, чтобы судить об их отношениях, но то, что Лев так и не женился, вероятно как-то связано с отношениями в их семье.
Его мать до пенсии сделала очень хорошую профессиональную карьеру, но в старости её жизненные приоритеты резко изменились. Она пришла к вере и стала активным членом нашей общины: много помогала по храму, и в организации благотворительной работы, постоянно бывала в нашем подшефном интернате для умственно отсталых детишек. Из-за этого, вероятно, в какой-то момент стала меньше уделять внимание сыну. Он же, как мне представляется, без неё во многих жизненных вопросах чувствовал себя беспомощным. К тому же мать Лёвы часто ездила в Израиль по святым местам, и чтобы изыскать деньги на духовные поездки, она разменяла их отличную трёхкомнатную квартиру в центре на более скромную. Лёве это очень не понравилось, они часто ругались. Он несколько раз приходил сюда и требовал, чтобы мы оказали влияние на его мать.
Полгода назад в Израиле с ней случился инсульт, живой она уже не вернулась. Лёва обвинил нас в её смерти. Стал ещё чаще являться с агрессией: скандалил, угрожал.
Наш ребе никогда не пытался его выгнать, а вёл с ним долгие беседы, и обычно несчастному, одинокому человеку становилось немного легче, он уходил умиротворённым. К сожалению, помогало это лишь на короткое время: вскоре бедолага возвращался, охваченный злобой на весь мир.
Два месяца назад у Лёвы случился конфликт с соседями, и он попал в психиатрическую клинику. Недавно его выпустили, и он стал приходить сюда каждый день. Здесь Льва Карловича всегда накормят и не выгонят, даже когда он засыпает где-нибудь на скамейке. К тому же до нас дошли слухи, будто какие-то аферисты сумели обманом отобрать у него квартиру, пока он находился в больнице. Теперь вы понимаете, что мы не можем указать ему на дверь?..
После разговора с Михаилом прошло что-то около часа. То, что он рассказал, не выходило у Козыревой из головы. Тем не менее за кими-то текущими заботами Марго потеряла из виду пару, которую они обсуждали, а когда стала искать «шпиона» и больную взглядом среди окружающих людей, то не смогла их найти. То, что они оба вдруг пропали, её насторожило.
Велев Даше ждать её и никуда не отходить, Марго, улучив момент, проскользнула в дверь для сотрудников. Некоторое время блуждала будто в потёмках по каким-то коридорам. Пока не услышала голоса, и пошла на них. В небольшой комнатке за приоткрытой дверью происходило очень необычное действо: в центре на стуле сидела та самая заболевшая, а вокруг неё стояли бородатый раввин, православный священник в рясе с массивным наперсным крестом, католический ксёндз, буддийский лама и мусульманский мулла - каждый в своём облачении. Вместе они молились за выздоровление больной и спасение её души.
Чтобы не помешать, Маргарита отступила на несколько шагов назад, и ещё некоторое время вслушивалась в негромкий хор голосов. В этой маленькой комнатке творилось чудо – перед лицом общей опасности, в порыве человеколюбия люди забыли о всех разделяющих их противоречиях. Казалось, благодать, рождённая там, сейчас выйдет из комнаты и начнёт своё исцеляющие шествие за ворота храма, где так необходимо было присутствие живого, милостивого к каждому Бога…
…Назад в общий зал Маргарита вернулась в состоянии духовной приподнятости, будто приобщилась к чему-то очень большому и светлому. Никогда ещё она не переживала такого просветления. Все страхи последнего времени отступили. Улыбнувшись в наполненные тревогой глаза дочери, Марго ласково взяла в ладони её лицо и проворковала:
- Мне кажется, Дашонок, что прямо с этой минуты всё теперь начнётся меняться к лучшему.
За спиной Марго раздался яростный, полный нечеловеческой злобы рык, кто-то в ужасе вскрикнул и забулькал, захлёбываясь собственной кровью. Пронзительно, так что у Маргариты Павловны чуть не лопнули перепонки, завизжала перепуганная баба. Марго резко оглянулась. Какой-то человек, низко склонившись над дёргающимся телом, вгрызался в него зубами, ноги и руки жертвы барабанили по полу. Сидящая рядом с убийцей и его жертвой на гимнастическом мате женщина, неестественно широко распахнув рот, сиреной вопила от ужаса, вытаращив безумные глаза. Словно дьявол, сумев проникнуть в запретные для него пределы, только того лишь и ждал, чтобы разбить вдребезги забрезжившую светлую надежду…
Прежде чем паника перекинулась дальше, в другом конце огромного зала возник второй бесноватый – будто выскочил ниоткуда. Он в считанные секунды порвал горла у двоих, и не останавливаясь, помчался вдоль стены, охваченный жаждой как можно большего количества убийств.
Вспыхнула паника, хаос. Люди заметались по залу, сталкиваясь, отбрасывая друг друга и топча тех, кто отдыхал на матах и не успел быстро подняться. Возле дверей на улицу возникла давка, люди дрались, чтобы вырваться из западни: отшвыривали друг друга, моментально забыв, что только что были почти семьёй, молились бок о бок. Из-за этого единственный путь к спасению оказался отрезан.
Глава 86
Окольцованный бетоном вентиляционный коллектор гигантской трубой прорезал толщу земли на сотни метров глубь. Спуск в него по отвесной лестнице — тоска смертная. Брошенный вниз камень летел долго, целую вечность, прежде чем снизу донесется глухой удар…
Хоть в своей прошлой, допризидентской жизни Влад Козырев был офицером, но по роду своей деятельности давно и прочно занимался в основном кабинетной работой. Опускаться же на сотни метров по вертикальному шахтному стволу его вообще никогда не готовили. Само собой разумеется, что для такого дела требуется изрядная подготовка. Цена физической и психической дряблости здесь одна – жизнь! Твоя единственная, драгоценная и неповторимая, - теперь она только в твоих собственных руках и ни в чьих более. Только от тебя самого зависит, сумеешь ли ты продлить собственное существование или всё закончится очень скоро…
Впервые вступив ногой на тонкую перекладину, которая представляла собой достаточно скользкий металлический прут толщиной в палец, Владислав Викторович Козырев с содроганием ощутил пустоту под собой и вокруг. Но лишь начав спуск, в полной мере осознал всю серьёзность своего положения. На практике это оказалось намного сложней, чем он мог себе представить. Его привыкшее к удобным креслам тело оказалось слишком тяжёлым и неповоротливым. Оставалось лишь сожалеть, что в последний год из-за загруженности обязанностями главы государства он почти забросил тренировки в спортзале и крайне редко выходил на пробежку по утрам.
Здесь ничего не стоило сорваться. На иллюзорной лестнице требовалось быть немного гимнастом и акробатом. С таким же как он - изнеженным горожанином, теперь всякое могло стрястись: соскользнет ли с перекладины нога, рука ли занемеет, сил ли не хватит или мгновенный испуг перед высотой затуманит сознание — и все: одним жильцом на свете меньше. Как говорится, устанешь падать. Холодному равнодушному миру глубоко наплевать, что ты кем-то там был в недавнем прошлом и считал себя особенным. Важной персоной.
И так ему стала очевидна бренность собственного существования в этом зыбком пространстве и обманчивость всего того, чем он себя считал, что хоть вой от тоски и жалости к себе!
Впрочем, что толку теперь кусать себе локти. Остаётся стиснуть зубы и, до боли напрягая мышцы, двигаться вниз. Хорошая новость лишь в том, что каждый шаг приближает тебя к цели, надо лишь продержаться нужное время.
...Ступеньки тянулись и тянулись вниз бесконечной чередой. Влад давно потерял чувство времени, казалось они спускаются уже больше часа, а по сути целую вечность. Пот заливал глаза, мышцы рук забило тупой болью, они предательски дрожали. Надсадно дыша, Козырев тяжело полз по скользким перекладинам, которые кое-где сильно поржавели и казалось вот-вот обломятся. Он старался не смотреть вниз…
Вдобавок ко всему с нарастанием глубины появилось крайне неприятное ощущение чужого присутствия, близкой опасности, пристального внимания, словно кто-то тайком наблюдает за тобой, хотя невозможно было определить откуда именно исходит опасность. И нельзя внятно объяснить себе, чего именно стоит опасаться. Единственное разумное объяснение, что так подземелье действует на неподготовленного человека. Что-то типа клаустрофобии. Только что толку от твоего понимания, если ты всё равно не в силах справиться с собой! Бесполезно убеждать себя в иррациональности растущей внутри паники. Она возникла без всякого повода сама по себе, и плохо поддавалась самоконтролю. Вероятно, внутри человека природой предусмотрен древний механизм, который включается автоматически, начинает бить тревогу, мучить обострившимся страхом, чтобы любознательный Homo sapiens не лез туда, где ему не место.
А тут ещё Макар вдруг решил по ходу спуска предупредить, что если вдруг заработают вентиляторы, чтобы он держался крепче за ступени:
- Если вас оторвёт от поручней - костей не соберёте, а то что останется перемелет в порошок.
- Они что, могут заработать?! – ужаснулся Козырев.
- Этого никто не знает. Они включаются с центрального пульта или автоматически. Но если вдруг это произойдёт, прежде чем мы спустимся, - цепляйтесь изо всех сил в поручни, чтобы вас не оторвало. Иначе каюк.
«Только спокойно! Парень просто перестраховывается, - стал убеждать себя Козырев. – Такова работа телохранителей первого лица – учитывать все риски и предупреждать меня о них. На самом деле вероятность включения вентиляторов такая же, как наличие поблизости реального врага». Как ни странно, самоуговоры подействовали: Влад даже почувствовал прилив сил, у него словно открылось второе дыхание. И в этот момент идущий впереди проводник замер и сделал ему знак тоже остановиться. Секунд пять Макар вслушивался в окружающее пространство, что-то до крайности напрягло и переполошило его настолько, что охранник в большой спешке сбросил с себя всё снаряжение, даже сдёрнул брючный ремень и стал крепко привязывать им Козырева к ступеням.
- Похоже, не успеем! Держитесь, сколько хватит сил! - в сильнейшем волнении, срывающимся голосом, прокричал он. Снизу донёсся металлический стук, теперь уже Влад его тоже явственно услышал, и вдруг из глубины пророс машинный гул, сулящий смерть безумцам. Огромные лопасти вентилятора, завращавшись, начали всасывать в шахту потоки воздуха с поверхности.
Глава 87
Руководитель военной лаборатории Рон Барроу решил последовать совету директора ЦРУ Артура Тернера. Для этого профессор арендовал на выходные отдельный коттедж в элитном пансионате на берегу живописного лесного озера. За двести пятьдесят миль на лоно природы он отправился рано утром в субботу. Поехали вдвоём с женой, детей решили оставить на его стариков. Так предложила поступить Рону супруга. Она была мудрой женщиной, хотя и значительно моложе его. Клэр интуитивно почувствовала, что на эти дни мужу необходимы тишина и покой, чтобы принять какое-то важное решение.
Большую часть дня, - пока вёл машину, и когда уже приехали в пансионат, - Барроу пребывал наедине с собственными тяжёлыми мыслями, и супруга не беспокоила его разговорами. Она обладала очень ценным качеством – умела молчать, когда и сколько это было необходимо.
Однако к вечеру Рон так устал от самого себя, что перед ужином позвал жену прогуляться.
Семейная чета неспешно шла по берегу, держась за руки, - совсем как в первый год знакомства. Хотя столько лет прошло... Шагали по тропинке, петляющей меж позолочённых закатом сосен. Было ветрено, отчего на озере поднялась довольно крупная зыбь. А между супругами, напротив, - царили полный штиль и гармония. Они весело жмурились от солнечных бликов, отражающихся от волн. Приятный ветерок, пахнущий речной свежестью и хвоей, обдувал им лица и качал прибрежные камыши.
Рон чувствовал благодарность по отношению к верной подруге, которая неизменно поддерживала его в самых трудных жизненных ситуациях. И сейчас он ни на секунду не усомнился, что она без споров и упрёков примет любое его решение.
Тропинка привела пару на берег уютной бухты, в центре которой стояла на якоре белоснежная красавица-яхта. Хозяев её не было видно, вероятно они спрятались от ветра и брызг в кубрик.
Семейная пара залюбовалась лодкой. Рон сзади обнял беременную жену за плечи. Ему хотелось пообещать ей прекрасное путешествие под белым парусом к экзотическим островам… Но прежде он всё-таки должен предупредить Клэр о некоторых трудностях, которые могут их ожидать в самое ближайшее время:
- Вероятно мне придётся вернуться на работу в университет.
- Ну и хорошо, – беззаботно отозвалась жена, будто давно о чём-то подобном догадывалась. – Тебе давно следовало что-то серьёзно поменять в своей жизни. Ты ведь, дорогой, не посоветовался со мной, когда решил надеть погоны. На этой чёртовой каторге ты стал сам не свой. А в последние дни просто бешенный. Совсем перестал спать. Хоть нервы приведёшь в порядок.
- Но нам придётся вернуть кругленькую сумму военному ведомству из-за того, что я разрываю с ними контракт – пояснил он, виновато сморщив переносицу.
- Ничего, справимся, – промурлыкала жена со своей обычной восхитительной уверенностью в том, что окружающий мир непременно позаботится об их семействе, и в любом случае всё у них сложится хорошо.
Постепенно к Барроу вернулись спокойствие и уверенность. На его измученный душевными метаниями мозг снизошло блаженное умиротворение. Всё им сделано правильно! Опасный демон, которого он в своей лаборатории так опрометчиво пробудил и выпустил на свободу, не сможет далее угрожать его семье и стране. Скоро весь мир узнает правду об адском вирусе и тогда зло окончательно и навечно будет надёжно закупорено. Как джин в бутылке!
Единственное о чём Рон сожалел: что озарение снизошло на него только теперь. Почему он был так поразительно слеп?! Он – талантливый генетик, биолог с большим опытом! Тем не менее не мог долго осознать простую вещь, до которой в какой-нибудь Индии легко доходит любой неграмотной бродяга: что все мы - люди на этой маленькой планете - фактически единокровные братья! Одинаково любим, чувствуем боль, мечтаем о счастье; и одинаково уязвимы перед тёмной стороной природы, вне зависимости от расовой или национальной принадлежности…
Барроу очень не хелось, чтобы из-за его научной ограниченности этот чудесный лес и турбаза наполнились злом и смертью. Нет, он этого не допустит!
Рон мягко развернул к себе супругу, очень осторожно положил обе ладони на её живот и почувствовал биение маленькой ножки. Супруга впервые за долгое время увидела своего добродушного, но обычно не слишком склонного к чрезмерному проявлению сентиментальности мужа почти готовым заплакать.
- Прости меня, что невольно доставляю тебе и нашей малышке беспокойство, – с чувством проговорил он, заглядывая в родные зелёные глаза.
- Ты меня тоже прости, Рон, - тоже расчувствовалась женщина, - ты ведь знаешь, что мы всегда в первую очередь должны думать о наших детях... И не беспокойся о деньгах. Вообще, освободи свою большую, умную голову от всех мыслей. Главное, чтобы ты был в ладах с самим собой. И пусть душа твоя наконец успокоиться!
Барроу почти с благоговением посмотрел на женщину, она выглядела просто святой в его глазах.
…Назад супруги вернулись в сгущающихся синих сумерках. Вечер выдался тёплым и тихим. Вдали от озера ветер почти не чувствовался, в природе наступила удивительная неподвижность, будто в воздухе тоже разлилось приятное спокойствие и умиротворение. Пока шли под ручку по освещённым фонарями аллеям пансионата, над головами в высоких кронах огромных лип шелестели лишь мотыльки, да доносились из столовой приятные звуки удивительно красивой мелодии. Обсуждали планы на завтрашний день. А ещё предвкушали, как славно всё снова будет, когда они переедут с военной базы обратно в университетский городок - к прежним друзьям.
В освещённую мягким светом ночных ламп столовую Барроу вошёл с лёгкой улыбкой на губах, походкой человека, на которого больше не давило бремя невыносимого груза ответственности. С некоторыми отдыхающими супруги уже виделись за обедом или на прогулке и теперь обменивались приветливыми кивками. Усадив жену за безукоризненно сервированный стол, Рон расположился напротив.
Лёгкой бесшумной походкой к ним тут же приблизилась приятная девушка-официантка в простом, но хорошо скроенном, уютного вида платье, поверх которого был надет кружевной передник. Всё в маленьком пансионате работало на поддержание семейной атмосферы, чтобы гости полностью отрешились от всех проблем.
Супруги уже знали имя обслуживающей их столик 18-леней особы со здоровым румянцем на полщеки на простом крестьянском лице. Теперь же выяснили, что барышня подрабатывает в семейном заведении родителей перед поступлением в медицинский колледж. Пребывающий в благодушном настроении профессор даже посоветовал леди несколько хороших авторов, которых ей стоит прочесть, дабы сразу же блеснуть познаниями перед будущими сокурсниками и преподавателями.
В благодарность подавальщица с искренней непосредственностью пообещала накормить чету Барроу таким ужином, что пальчики оближешь. Они ещё немножко мило поболтали. Обаятельная официантка расспросила новеньких о впечатлениях после первого дня в пансионате; посоветовала куда им стоит сходить и на что посмотреть завтра, после чего отправилась на кухню за обещанным ужином. Провожая взглядом её крупную, крепко скроенную фигуру, Барроу обратил внимание на стол у входа с выложенной свежей прессой, и решил после ужина прихватить пару газет к ним в номер, чтобы было что почитать перед сном. Вначале он конечно примет ванну с травяным отваром, потом наденет пижаму, заберётся в мягкую постель и уже тогда при свете ночника раскроет газету или журнал. В окно будут биться мотыльки, мягко скрестись по стеклу ветки клёна, отчего на душе станет совсем хорошо и спокойно.
Глава 88
...Однако Барроу не утерпел и пробежал глазами несколько заголовков по пути в свой коттедж. И испытал шок, прочитав, что руководитель немецкой лаборатории Маркус Краузе, от которого они получили образцы вируса, сегодня утром насмерть забит неизвестными хулиганами. Это случилось на подземной парковке его собственного дома. 37-летний мужчина скончался от кровоизлияния в мозг.
В заметке также сообщалось, что по роковому совпадению сегодня же ночью над Тихим океаном пропал авиалайнер, на борту которого находились сразу несколько крупнейших учёных-микробиологов. Поразительно, что на конгресс в Новую Зеландию, где они намеревались выступить с общим заявлением, коллеги Барроу отправились одним рейсом! Автор статьи тоже очень удивлялся такому совпадению и, ссылаясь на свои источники в разведке, строил конспирологические версии, ища в случившемся руку русских из ФСБ и ГРУ.
Однако Барроу кое-что понимал в методах своего заказчика и сразу понял, чья это работа. Налицо все признаки «пускового события» (trigger event) или «сфальсифицированного инцидента» (false flag incident) — так мастера провокаций из ЦРУ называют теракты, которые призваны повернуть общественное мнение в нужном для них направлении, запустить цепь событий, которая поможет им под шумок расправиться с неугодными. Для себя Рон однозначно определил ситуацию фразой: «круг сужается».
- Я хочу немедленно позвонить этому коварному лису Тёрнеру! – взволнованно заявил он жене. – Как же ловко он обвёл меня вокруг пальца, прикинувшись, что готов согласится с моими доводами!.. А я-то, наивный простак, ему поверил! Я позвоню ему прямо сейчас домой и выскажу всё, что о нём думаю. И пусть не думает, что я его боюсь, мы живём в свободной стране!
И всё же, всё ещё раз взвесив, профессор решил, что звонить этому мерзавцу Тернеру бессмысленно:
– Так я лишь ускорю развязку. Ясно, что запущена машина ликвидации опасных для них носителей информации. Думаю, у меня совсем немного времени на поиск спасительного решения.
Они с женой закрылись в своём коттедже, Барроу с крайне озабоченным видом расхаживал по гостиной с телефонной трубкой в руках.
- Я должен срочно что-то придумать, чтобы обеспечить нашу безопасность... Вот что...у меня есть знакомый журналист в «Вашингтон Пост», я немедленно позвоню ему и всё выложу. Или лучше попрошу его приехать к нам. И чтобы прихватил с собой ещё съёмочную группу с телевидения. Пусть это будут репортёры с частного независимого канала, не связанного с Белым Домом, которым можно доверять. Лучше всего, если это будет CNN. Да! Так я застрахуюсь от внезапной смерти. Устрою прямо тут пресс-конференцию: выдам им всю подноготную про наш людоедский проект, про этого торговца смертью Тернера. После этого я стану для них недосягаемым...
Поразмыслив, Барру решил пойти ещё дальше:
- Я также отошлю все результаты своей работы в ту небольшую русскую лабораторию, из которой покойный Маркус Краузэ получил образцы древнего вируса. Почему бы и нет. Представляю, как взбесится Тернер, когда узнает, что все наши наработки уплыли к русским. Надеюсь, получив данные моей лаборатории, коллеги в Москве смогут быстрее получить вакцину...
Однако с Интернетом возникли неожиданные неполадки, а телефон вашингтонского репортёра оказался занят... Услышав в динамике снова извещение, что вызываемый абонент пока недоступен, Рон медленно оторвал трубку от покрасневшего от чрезмерного давления на него уха. Поблуждав по окружающей обстановке задумчивым взглядом, он взглянул на супругу, которая не спускала с него тревожных глаз. Ей его идея всё обнародовать сразу не понравилась:
- Послушай, Рон, - осторожно начала благоразумная Клэр, - ты никогда не лез в политику, не шёл против властей. Подумай хорошенько. Своим интервью ты можешь сильно разозлить руководство ЦРУ. Ты ведь сам много раз говорил мне, что с ними лучше не ссориться. Но если ты сделаешь, что задумал, то обратной дороги у нас уже не будет.
- Хорошо, ты что предлагаешь – сидеть и ждать, когда мне тоже битами разобьют голову или подстроят какую-нибудь другую смерть? Как ты ещё не поняла, дорогая, что ничего не предпринимать - намного опасней!
- И всё же тебе не стоит рубить с плеча, - с женской осторожностью посоветовала миссис Барроу. - Для начала успокойся.
…Тихо журчала вода из крана, профессор в полной расслабленности возлежал в глубокой ванне, мысли в голове перестали скакать подобно диким мустангам. Жена в гостиной сделала музыку громче: они оба очень любили бархатный голос Фрэнка Синатры. Тёплая вода, розовая ароматная пена, мраморное великолепие комнаты действительно подействовали на тело и мозг профессора благотворно. Гнев его угас, теперь он мог разложить ситуацию по полочкам.
Жена заварила ему успокаивающий чай по своему рецепту и принесла на подносе, он неторопливо прихлёбывал его из фарфоровой чашки и размышлял о том, что решение засветить сверхсекретную программу – его единственный реальный шанс уцелеть. Так что всё правильно. Конечно ему может это дорого обойтись, зато публично выступившему с такими разоблачениями учёному не проломят череп в подземном паркинге и не уберут каким-либо более изощрённым способом. Он станет неприкасаемым! А главное, сможет с чистой совестью смотреть в глаза своим детям…
Резкая боль пронзила грудь, спазмом сдавило рёбра. Мужчина инстинктивно попытался глубоко вздохнуть, но что-то помешало ему это сделать. Объятый ужасом, Рон захрипел, забился, выплёскивая воду из ванной. Когда вбежала перепуганная жена, он смог с трудом прохрипеть:
- Сердце... не могу дышать!
Клэр быстро вернулась с упаковкой каких-то таблеток в руках. Поражённый сердечным приступом мужчина тут же стал лихорадочно рвать целлофан, в который были закатаны пилюли, судорожно проглотил спасительную таблетку… Но его ждало чудовищное разочарование, которое красноречиво отразилось на его помертвевшем лице… Через несколько минут напряжённого ожидания облегчения и полного непонимания происходящего, мужчина поднял свои глаза на человека, враз перевернувшего для него всё в этом мире с ног на голову. Затем стал искать взглядом того, кто мог сыграть с ним такую злую шутку…
Визита «специалиста» в домике ждали. Едва он появился у дверей расположенного в стороне от прогулочных дорожек коттеджа, как перед ним тут же распахнулась дверь. В прихожего старика встретила беременная жена пациента. Она приняла у визитёра портфель и шляпу.
- Спасибо, милочка, - старик ласково потрепал женщину по щеке. И тут же озабоченно поинтересовался: – Как наш больной?
- Он уже пятнадцать минут в ванной, с ним телефон. Однако, он больше не звонил. Чай, как вы просили, я приготовила. Таблетки тоже принесла, и он принял одну.
- Чудненько, - молвил старичок, и пригубил женщине ручку. – Вот что, милая моя, где я могу помыть руки, и приготовить всё необходимое?
...В ванную комнату старик вошёл со шприцем в руках.
- Спокойно, любезный, небольшая прививка, – объявил он пациенту. Взгляд и речь визитёра были ласковы, да и всем своим видом он походил на доброго семейного доктора, но никак не на состарившегося штатного палача ЦРУ. - Обещаю, Рон, никакой боли, только тепло и блаженство.
- О господи! – хрипя, дернулся Борроу. – Прошу вас, не надо! Это какая-то ошибка! Я клянусь, буду молчать! Позвоните Тернеру, я уговорю его, что сохраню тайну и продолжу эксперимент... Спаси! – обратил он расширенные от ужаса глаза на жену. Та увела глаза в сторону: зрелище предательской расправы было до того отвратительным, что подневольная соучастница почувствовала приступ острой жалости к мужу, ей стало дурно. Но что поделать - она обязана думать о себе и о детях…
Чай и пилюли сделали свой дело - не способный больше даже шевельнуться, Рон прекратил сопротивление. Бессмысленными, налитыми кровью глазами он наблюдал, как к нему приближается смерть.
После укола несчастному стало совсем плохо, глаза умирающего закатились, пухлое тело стало сползать в воду.
- Через пятнадцать минут вызовите здешнего врача, – взглянув на часы, велел на прощание старик.
- А что сказать?
- Скажите, что вашему мужу внезапно стало плохо, вероятно, это инфаркт, - мягким вкрадчивым голосом поучал старик. -Объясните, что, когда вы вошли, ваш супруг уже захлебнулся. Вы пытались ему помочь, но что вы можете... И примите мои соболезнования. Ваш супруг ушёл легко, поверьте, его душа уже на небесах, ей там хорошо. А вам сейчас надо думать о своём малыше.
Глава 89
Москва, синагога на Большой Бронной
Из-за возникшей паники Маргарита Павловна вместе с дочерью оказались в западне. И словно попали на бойню. Сколько именно человек вирус стремительно превратил в беспощадных убийц, определить в поднявшемся хаосе было сложно, но в огромном зале творилась что-то ужасное. Мать крепко сжимала Дашу в своих объятиях. А повсюду: отчаяние, дикие крики, бьющий в нос запах крови.
Какой-то мужчина неподалёку обратил на себя её внимание: не самого крепкого сложения, с всклокоченными волосами, он вёл себя как-то странно: неподвижно застыл посреди мечущейся толпы, будто потерялся. Невозможно проникнуть в голову незнакомого человека, понять лишь по внешнему облику, что с ним происходит, а с этим явно что-то творилось...Кажется она его уже видела раньше, и тогда в руках он держал толстую книгу. Мужчина задрал небритый подбородок и вертел головой, словно принюхиваясь, а затем вдруг сгрёб в охапку пробегающую мимо девушку и впился ей в губы ртом взасос. Маргарита не могла разглядеть деталей, но то, что улавливал её слух, заставляло кровь стыть в жилах. Бедняжка беспомощно дёргалась в руках схватившего её «книжника». Их контакт продлился всего полминуты. Однако плотоядный поцелуй стоил несчастной откушенных губ и частично обглоданного до черепных костей лица. А хищник уже переключился на другую жертву - теперь он с остервенением потрошил чьё-то тело на полу. Во все стороны летели окровавленные внутренности. Безумные, светящиеся голубым огнём глаза монстра несколько раз обращались в сторону Козыревых. И каждый раз Маргарита обмирала от ужаса и крепче прижимала к себе дочь, мурашки по коже - это было бы слишком слабым описанием её реакции. Потрясенная и скованная ужасом, Марго не могла сдвинуться с места, и во все глаза смотрела на ужасное пиршество. Она не видела и не слышала ничего, кроме зверя на полу и жуткого звука разрываемой плоти. Сердце взрослой женщины трепетало, как листок на ветру, страх сковал все ее существо, воля изменила ей.
В состоянии шока, почти на грани обморока, Марго могла думать лишь о том, чтобы они с дочерью не стали следующими. Правда пока убийца занят и казалось не обращает на мать с дочерью никакого внимания, но всё может измениться, если они тронуться с места или позовут на помощь. Поэтому надо изображать камень, тогда авось пронесёт... Но вот в мечущейся толпе мелькнула знакомая яркая косынка на голове полной женщины и Маргарита дёрнулась в надежде и радости: Полина! Эта женщина тут своя, она знает все входы и выходы.
Добрая кормилица с кухни резко обернулась, услышав своё имя, яростно зашипела и злобной фурией бросилась навстречу. Как же Марго жестоко ошиблась! Теперь помочь ей мог лишь один Бог. Марго подняла глаза к огромной светящейся звезде в куполе зала и успела попросить Всевышнего о заступничестве. И только произнесла свою просьбу, как над толпой вознёсся сильный чистый голос. Маргарита оглянулась. Одновременно с нею сотни лиц повернулись к поднявшейся над толпой полноватой фигуре раввина. В эту минуту он показался Козыревой великаном.
- В этих святых стенах с нами наш Великий Бог! – ровным торжественным голосом объявил с кафедры священник, слова его достигли самых дальних закоулков храма. – Да не убоимся смерти, братья мои, ибо заботить нас должен лишь Небесный суд. Не проклинайте убийц ваших, они сами жертвы... и посланцы неба. Ибо реальность – есть высшая справедливость, какой бы она нам не казалась...Для тех из нас, кому пришёл срок, наступает торжественный момент Перехода.
На раввина набросились сразу несколько бесноватых, но голос его даже не дрогнул:
- Именем Творца я говорю вам, что праведники, да не убояться погибели телесной, ибо праведники даже после смерти называются живыми. Грешники же должны спешить покаяться, чтобы предстать перед Всевышним очищенными душами...
Вскоре у подножия трибуны образовалась давка голодных упырей. Священнику грызи ноги и низ живота, пытались стащить с кафедры, а бородатый ребе упорно продолжал проповедь. Полы его облачения пропитались кровью, вскоре он зашатался, и в этот драматический момент рядом поднялись священники других религий, они взялись за руки и как только замолкал один, тут же начинал говорить другой. Жертвуя собой, святые отцы давали время остальным спастись…
Маргарита с Дашей присоединились к большой группе, которую Михаил повёл во внутренние помещения храма: где-то под синагогой существовал тайный подземный ход. Но когда беглецы вслед за своим провожатым стали спускаться по каменным ступенькам в подвал, они неожиданно попали в облако едкого дыма, в глубине которого то и дело появлялись всполохи пламени. Все испуганно шарахнулись назад. Никто бы не смог заставить обычных обывателей спуститься в преисподнюю, даже рыщущие поблизости зомби. Люди бросились врассыпную, стали разбегаться по коридорам. Каждый теперь искал спасения в одиночку, заботясь лишь о себе и своих близких. Михаил пытался удержать людей, внушить им, что другого пути к спасению не существует, и можно попытаться пройти через дым, если замотать лица одеждой. Но его никто уже не слушал. Словно пастырь, растерявший стадо, молодой мужчина выглядел растерянным и подавленным.
- Ждите меня тут, - обратился он к Маргарите, - я попробую собрать, кого смогу.
Михаил побежал собирать разбежавшийся народ, но буквально через несколько секунд Козырева услышала его короткий вскрик.
Глава 90
Марго подбежала и увидела несчастного молодого человека лежащим на каменном полу в луже собственной крови. Она бросилась к Михаилу, но перед ней уже был фактически труп. То, что несчастный молодой священник уже не жилец, было видно невооружённым глазом, у него был пробит затылок.
Из тёмной ниши появился тот самый неприятный тип с лицом шпиона, который недавно рассказывал ей мерзости про здешних священнослужителей. В руках он держал два факела, один из которых, ни секунды в ней не сомневаясь, протянул Козыревой:
- Берите. Я покажу, что надо делать.
- Это ведь ваша работа, – сразу всё поняла Маргарита.
- Конечно! – ухмыльнулся негодяй и горделиво выпятил грудь. - Я же обещал, что подожгу на прощание проклятый вертеп. - Новый Герострат был очень доволен собой. Но стоило ему заметить осуждение в глазах женщины и злорадство в нём сменилось угрожающей подозрительностью:
- Почему вы не берёте факел? Вы со мной или с ним? – он кивнул на окровавленное тело на полу, недвусмысленно давая понять женщине, что в случае неправильного ответа ей тоже лежать рядом со святошей.
- Конечно с вами, - притворно улыбнулась Козырева и протянула руку за факелом: не время было проявлять щепетильность, это был их с дочерью последний шанс выбраться из западни живыми, ибо счёт шёл уже на секунды.
...Вход в подземный туннель был закрыт решётчатой дверью с очень толстыми прутьями. К счастью у поджигателя действительно имелся заветный ключ к свободе. Он отпер им тяжёлый замок, пропустил Маргариту с Дашей, после чего не поленился снова запереть за собой дверь.
- Ни одна падла не должна выскользнуть... – с убеждением фанатика пояснял поджигатель, прокручивая ключ в замке. - Мерзкие жиды виноваты в эпидемии, которая накрыла город! Да, да, я знаю это наверняка! Это их рук дело, я много читал про мировой сионистский заговор!
Марго мудро промолчала: не время включать праведника. Но едва они двинулись по туннелю, как отчётливо услышали за спиной приближающиеся шаги бегущего человека. Из дыма, пригибаясь, выскочил мужчина в брюках и футболке. Пытаясь дышать через снятую с себя рубашку, он всё равно наглотался гари, отчего постоянно моргал и заходился в кашле, волосы его дымились, по пути он получил ожоги. Человек вцепился руками в прутья решётки и в отчаянии затряс её.
- Откройте! - взмолился он, и открыл лицо. – У меня есть дети! Ради них умоляю вас! - Взрослый мужчина сам плакал, как ребёнок. Маргарите показалось, что она раньше уже видела его. Они могли легко спасти его, но поджигатель и не думал доставать ключ из кармана.
- Пойдёмте, - велел он Маргарите и Даше, едва взглянув на рыдающего человека по ту сторону решётки, - а то скоро туннель наполнится дымом и пламенем.
Видя, что они уходят, бедняга совсем отчаялся и кажется потерял остатки рассудка, потому что в отчаянии крикнул им вдогонку:
- Постойте! Я дам вам миллиард!
- Он спятил, – с усмешкой покрутил пальцем у виска поджигатель, не замедляя шагу.
- Возьмём его, – первой сжалилась Даша.
- Да, давайте вернёмся! - живо присоединилась к ней мать.
- Потому что миллиард? – небрежно бросил через плечо поджигатель, он преспокойненько продолжал уходить, унося с собой ключ, без которого помочь бедолаге было невозможно.
- Потому что он - человек!
- Ну и что, - пожал плечами безжалостный негодяй. – Мне плевать. Одним больше, одним меньше, - какая разница? Впрочем, если пожелаете, можете оставаться с ним за компанию...из человеколюбия, а я пошёл.
Маргарита беспомощно оглянулась на бедолагу. Неожиданно ей показалось, что она узнала в дымящемся, полуголом человеке известного бизнесмена и олигарха, чьё лицо часто мелькало по телевизору и на обложках глянцевых журналов. Правда, на фотографиях он выглядел неизменно вальяжным и самоуверенным... Да нет, зачем такому богачу, давно обосновавшемуся в комфортабельной Европе, теперь оказываться в Москве? С его-то лондонскими особняками, футбольным клубом, собственным замком на берегах Луары, супербольшой яхтой и шикарной заграничной жизнью, о которых регулярно рассказывали в светских новостях!..
И всё же, приглядевшись, Маргарита поняла, что не ошиблась: господин обладал слишком выразительной внешностью.
- Кажется, это Прохор Михайлов, миллиардер из первой десятки «Форбса»! – удивлённо предположила вслух Марго. В это трудно было поверить, но похоже один из богатейших людей страны, алюминиевый король, по какому-то дикому стечению обстоятельств действительно оказался один, без своей свиты, в этом подвале. Правда, вся его статность и плутократическое «величие» тут были помехой, ибо длинному как жердь миллиардеру приходилось жалко пригибаться и сгибать шею под низким сводом.
- Так я и поверил! - недоверчиво отреагировал поджигатель, однако ж заинтересовался. – Эй, вы там! - крикнул он. - Вы и вправду тот денежный мешок, о котором она говорит?
- Да! Я Михайлов. Вы не пожалеете, что спасли меня.
Обуреваемый жадностью, поджигатель храма уже подумывал о том, чтобы вернуться, но привыкнув никому не доверять, он и тут остался верен себе:
- А чем докажешь, мужик? Мне нужны гарантии, сам понимаешь.
Миллиардер торопливо снял с руки часы и протянул сквозь прутья:
- Молю вас! А пока возьмите, они стоят 70 000 евро.
Поджигатель заинтересовано приблизился вплотную к решётке, взял предлагаемый аванс и стал внимательно рассматривать.
- Китайская штамповка, – с издёвкой заключил он, тем не менее опустил дорогую игрушку к себе в карман. После чего осклабился: – А как насчёт миллиарда, - не кинешь? И свою алюминиевую империю не пожалеешь в придачу?.. Ведь жизнь не имеет цены, не правда ли?
Михайлов с готовностью закивал:
- Да, да, не сомневайтесь!
Вымогатель сладко ухмыльнулся и вкрадчиво поинтересовался:
- А сюда чего припёрся – прятаться, и заодно грехи кровавой молодости замаливать? Вишь, как оно всё обернулось: жил себе, не тужил, держал нас всех за быдло, как вдруг бац, и в одной душегубке с нами - простыми смертными, бывшими обворованными тобой соотечественниками, оказался. Жизнь - справедлива… Думаешь за бабки купить себе спасительное место в шлюпке, падла? А я возьму, да наплюю на твои говняные бабки и оставлю тебя тут...
После этих слов бизнесмен резким движением, словно тренированный самбист, ухватил шантажиста обеими руками за грудки и рывком на себя прижал к решётке. Теперь он стал хозяином положения и властно потребовал:
- Живо открывай, сволочь! Ну!
Между ними завязалась ожесточённая борьба, оба яростно крыли друг друга матом.
- Отпусти меня, скотина! – пытался вырваться шантажист. Однако респектабельный бизнесмен легко вспомнил время первоначального накопления каптала, которое стало ему хорошей школой жизни:
- Не рыпайся, падла! – рычал Михайлов. – Если хочешь знать, в девяностые годы я сам ездил выбивать долги. И на бандитские стрелки тоже не стремился кататься. Мне тебя, суку, замочить, - что два пальца... Одно удовольствие, в общем. Однажды я за сумку с налом кровно заработанного бабла двух братков вот этой рукой освежевал. Так что делай, что тебе говорят, иначе я твои кишки на свой локоть намотаю!
Маргарите пришлось закрыть дочери уши ладонями, а затем и нос, ибо из дымного облака, в котором исчезли дерущиеся, на них потянуло горелой человечиной. Где-то поблизости раздалось несколько громких хлопков: похоже взрывались газовые баллоны. Оставаться в туннеле становилось смертельно опасно. Марго схватила дочь за руку и побежала с ней по коридору.
***
Это было сродни сошествию в ад. Мрачная чёрная труба, в которую его угораздило влезть, с ураганной силой всасывала в себя воздух с поверхности. Своей мощью вращающиеся где-то во мгле, под ногами у Козырева, вентиляторы, наверняка немногим уступали огромным авиационным двигателям какого-нибудь Боинга. Он висел над бездонной пропастью на ужасном ветру и отчаянно сопротивлялся могучей силе, которой, казалось, ничего не стоит сдуть по пути такую пылинку как он. Наверное, те же чувства испытывает таракан, тщетно пытающийся не попасть в мешок пылесоса!
Влад что было мочи вцепился в металлические скобы, и всё равно его болтало и било о стену так, что из глаз сыпались искры. Вряд ли он сумел бы побороть ураганный ветер, если бы охранник не успел привязать его к поручням собственным ремнём. Сам Макар уже через минуту сорвался и исчез в пасти шахты. В грохоте турбин Влад не слышал удара его тела о дно и треска перемалываемых винтами костей. Он почти оглох от ужасного гула, его трепало как былинку на степном ветру…
И вдруг всё стихло. Вентиляторы так же внезапно прекратили вращаться, как за пять минут до этого включились. Впрочем, опасность оставалась. Непредсказуемые лопасти снова могли закрутиться, только неизвестно когда... Но нельзя же вечно висеть на стене шахты! Нужно отвязываться и живо шуровать вниз, чтобы поскорей преодолеть опасный участок. А Козырев всё не мог заставить себя сдвинуться с места, его руки вцепились мёртвой хваткой в поручни, так что мышцы свело судорогой…
Неизвестно как долго он оставался бы здесь, если бы к нему не поднялся второй телохранитель - Казбек, он перерезал ножом страховочный ремень и дал президенту сделать несколько глотков коньяка из своей фляги.
- Начнём потихоньку, сначала левую ногу поставьте вот сюда, так, отлично, теперь правую, - заботливо поучал верный кавказец, словно годовалого малыша, - только нэ надо пока спешить. Нэ волнуйтесь, успеем. И нэ смотрите вниз…
Так, шаг за шагом, они доползли почти до дна коллектора. И всё же без спешки не получилось. Едва Козыреву показалось, что он может различить дно шахты под собой, как он тут же прыгнул. При приземлении что-то хрустнуло в больном колене. «Сейчас сустав пронзит боль!» - испугался Влад, ведь тогда он больше не сможет сделать и шагу самостоятельно. К счастью, на этот раз обошлось: чудесные ботинки старины Хромова самортизировали удар.
Немного отдышавшись и передохнув, Козырев стал настороженно прислушиваться и озираться, но в полном мраке трудно было что-то разобрать. Казбек намеренно выдержал подопечного в тишине без движения, чтобы глаза привыкли и очистился слух.
- Вам надо и дальше слушаться мэня – тихий, вкрадчивый голос с колоритным кавказским акцентом вызывал у Владислава полное доверие.
- Я понял, - подтвердил политик и прилежно поинтересовался: – Куда дальше?
- За вашей спиной то, что осталось от Макара, - мрачно сообщил проводник.
Козыреву вспомнилось простоватое симпатичное лицо погибшего охранника, но оглядываться он на стал. Зато осмотрелся вокруг. И приглядевшись, смог кое-что разобрать. Они находились в большой вентиляционной камере по соседству с гигантскими шахтными вентиляторами, которые стояли на массивных железобетонных станинах, разделенных узким проходом. Вентиляторы действительно были похожи на мощные авиационные моторы, несли на себе дюжину поворотных лопаток и выглядели устрашающе, как огромные мясорубки. Жутко было представить, что почувствовал человек, попавший в этот молох...
– …Вечная ему память... – выдержав скорбную паузу, проговорил Казбек. - Теперь идыте за мной, и старайтесь производить как можно меньше шума: считайте, что мы на вражеской территории.
Они прошли метров двадцать и лишь тогда Казбек включил фонарь. Под ногами у них лежали сумки со снаряжением. Прежде чем углубляться в чрево метро, нужно было подготовиться. Казбек помог Козыреву надеть облегчённый бронежилет.
- А автомат! – потребовал Влад.
- К сожалению, сумка с оружием потеряна, - виновато ответил охранник. – Тратить время на её поиски нэ безопасно. Но вы нэ волнуйтесь, пока обойдёмся тем оружием, что осталось у меня. Я за вас полностью отвечаю, господин президент.
Козырева вдруг запоздало испугался, он ярко представил, чтобы с ним было, если бы эти парни не вытащили его, не спасли от верной смерти. Один ради него пожертвовал собой, второй тоже серьёзно рисковал, когда полез отвязывать его. Козырева всего затрясло. Так иногда бывает даже с неслабыми духом людьми…
Немного успокоившись, Влад захотел как-то немедленно отблагодарить преданного человека. Но так как орденов и ничего по-настоящему ценного под рукой не оказалось, президент снял с себя личный жетон Верховного Главнокомандующего вооружёнными силами России и протянул охраннику:
- Возьми, Казбек, на память. В него встроен чип с моими персональными данными.
У южан ведь тщеславие в крови, такой подарок должен парню понравиться. Так и есть. Довольный Казбек тут же надел жетон себе на шею.
- Теперь ты стал немножко мною, – шутливо заверил Козырев. - Например, можешь в любое время зайти в кремлёвский VIP-буфет, там отличное пиво и первоклассные закуски по чисто символической цене.
- Да? – проявил заинтересованность Казбек.
Козырев подтвердил:
- Вообще-то, чтобы получить допуск на президентский этаж, нужно быть как минимум моим личным пресс-секретарём. Но ты теперь на особом положении: система автоматически считает все данные с жетона и пропустит.
Глава 91
Окрестности Бутырского следственного изолятора
Четверо в кабине мчащегося по пустынному городу грузовика имели все основания ощущать себя везунчиками. Под лучами восходящего солнца с улиц отступал мрак, а с ним уползала в тайные норы дьявольская зараза, терроризирующая город. И те счастливчики, которым повезло пережить кошмар очередной ночи, получали временную передышку. А значит: да здравствует жизнь!..
Об оставленном американском сержанте-морпехе Легат старался не думать. Бывают ситуацию, когда ты просто обязан принимать жёсткие решения. И всё-таки не думать было сложно...
- Стреляют? – с тревогой повернулся к Легату водитель.
Стас молча кивнул и озадаченно сдвинул брови. Нет, на обычный бой это не похоже: выстрелы звучат не вразнобой, а следуют через почти равные временные промежутки. Но тогда что там происходит? Ещё даже не показались очертании Бутырской тюрьмы, а Стас нюхом почувствовал опасность. Воняло горелой человечиной, как на войне. Через пару минут на фоне светлеющего неба проступил густой чёрный дым, который валил из трубы тюремной котельной. Стас сам вёл машину, дочь сидела у него на коленях. Придерживая малышку левой рукой, он плавно нажал на педаль тормоза, но двигатель не заглушил, сквозь его приглушённый гул взрослые продолжали настороженно прислушиваться.
- Стас, может не поедем туда, у меня что-то плохое предчувствие, - занервничала Ольга Иванцова. – Лучше поищем, где безопаснее.
- Проблема в том, Оленька, - медленно растягивая слова, ответил он однокласснице, - что в этом городе уже не осталось таких мест.
На миловидном лице школьной подруги появилось выражение покорности судьбе. Они снова поехали вперёд. Подъездной путь к тюремным воротам преграждали заградительные ежи из сваренных обрезков рельс - на случай попытки прорыва на территорию транспорта с террористами. При этом ворота, как ни странно, были приоткрыты, а с забора в нескольких местах свисала порванная колючая проволока с обрывками одежды, хотя обычно по проволоке шёл ток высокого напряжения и преодолеть её было невозможно.
«Что у них тут происходит?» – недоумевал Стас. Так как никто из охраны навстречу из ворот к ним не вышел, Легат снова нажал на тормоз и выпрыгнул из кабины. За забором продолжали методично в кого-то стрелять.
- Не нравится мне всё это, - дёргая щекой от нервного напряжения, ныл водитель, его снова затрясло со страху. Стас видел, что ещё немного и последний оставшийся у него под командой боец даст дёру.
- Послушай, друг, - сказал он ему. – На войне я командовал ротой и не потерял по глупости ни одного бойца… Поверь, я не стал бы рисковать дочерью... но в любом случае за этими стенами гораздо безопаснее, чем где-либо ещё... Конечно, ты можешь выбирать, и я не стану стрелять тебе в спину, как дезертиру. Но на твоём месте я бы не совершал такой непоправимой глупости... Ну так что ты решил?
С затравленным видом шофёр несколько раз судорожно сглотнул слюну, облизнул пересохшие губы, тоскливо поглядел куда-то вдаль, и доверительно качнул головой. Вместе они убрали с дороги ежи и вернулись в кабину. На этот раз Легат уступил шофёру его законное место. Тот завёл мотор, выжал сцепление и дал газу. Однако перед самыми воротами зачем-то резко нажал на тормоз. Но многотонную машину остановить мгновенно не просто. Краем глаза Стас заметил метнувшуюся откуда-то сбоку им наперерез женскую тень. Бумс! Человеческое тело со звуком лопнувшего при ударе об асфальт арбуза вмазалось в продолжающий катиться грузовик. Ольга пронзительно завизжала. Легат успел прикрыть дочери глаза. То, что врезалось в них, теперь смотрело прямо в глаза капитану полиции. Этот немигающий взгляд с мутнеющей на глазах неоновой роговицей и переломанные и вовсе отгрызенные пальцы на левой руке, размазывающие по лобовому стеклу круговыми движениями студенисто-кровавую жижу заставили матёрого солдата внутренне содрогнуться. Ему показалось, что снаружи донеслось свистящее слово «ипотека». Что за бред! Конечно это ему послышалось.
Он не мог оторвать взгляда от лишенного век, синюшного женского лица с глазами, словно из голубого льда, пухлыми губами, за которые выступали длинные острые клыки. Они хищно сжимались и разжимались, пытаясь прогрызть дыру в треснувшем стекле.
- Газу! – придя в себя, скомандовал Легат, нервно нащупывая кнопку блокировки двери. Машина рванула с пробуксовки на третьей скорости и бампером протаранила незапертые ворота. Всё же столкновение с тяжёлыми створками получилось сродни аварии средней тяжести. Стас едва сумел удержать на коленях дочь, а вот водитель сильно ударился лицом о руль. Ольга тоже пострадала. Зато на территорию въехали уже без напавшей на них фурии, которую снесло при ударе, в противном случае угодили бы под перекрёстный огонь охраны. Эти люди были сильно не в себе, Стас это сразу понял по их истерическому ору:
- Всем из кабины! Лицом в землю! – неслось со всех сторон вперемешку с матом. - Руки в стороны, суки!
Стас первым покинул машину с дочерью на руках, затем помог выбраться Ольге, вытащил потерявшего сознание шофёра - и всё это он проделал, рискуя в любую секунду получить автоматную очередь. Было чёткое ощущение, что у местных ворошиловских стрелков пальцы чешутся на спусковых крючках; что сейчас в него начнут стрелять, поэтому Стас сработал на упреждение:
- Не стоит шмалять в меня именно теперь! – играя слегка психанутого, обратился он к охране. - Только поймите меня правильно, мужики, я не говорю, что мне вовсе не за что дырявить шкуру, но моя военная страховка всё ещё действует. Штука в том, что за ранение, полученное при столь мутных обстоятельствах, мне откажут в наступлении страхового случая. Попаду ногами в жир! Мало того, что меня тут подстрелят, так я ещё упущу большие бабки! Это же полный п...!!! – Стас сознательно валял дурака, рассуждая так: «Пусть лучше меня примут за жадного идиота, чем за опасного мутанта, ведь зомби не способны к человеческим эмоциям и переживаниям». И это сработало!
- Ты о чём базаришь, чудила? Какая к такой-то матери страховка?! – непонимающе крикнул ему один из охранников. То что вооружённый вертухай стал это выяснять, вместо того, чтобы просто нажать на спусковой крючок, уже обнадёживало.
- У меня остался действующий контракт с частной военной компанией, по нему мне ещё полгода должны заплатить в случае любого огнестрела. Не хочу, чтобы приличные бабки мимо меня просвистели.
- Ну ты клоун! - злобно осклабился другой стрелок и призвал сослуживцев полюбоваться на столь редкостного придурка. – Смотри, о бабках страдает... Послушай, олух, никакая страховка тебе в любом случае не светит. Потому что голубым гоблинам мы стреляем только в башку.
- А с чего вы взяли, тупики, что я гоблин? - беззлобно огрызнулся Стас. – Посмотрели хотя бы на номера нашей машины, это ведь ваш тюремный грузовик.
Но придурки в форме тюремной охраны делали вид, что не узнают ни машины, ни Легата, который успел недолго побыть над ними начальником. А может, как раз за это они ему и мстили. Вместе с одноклассницей Легат был подвергнут унизительному досмотру. Их поставили «самолётиком», то есть велели опуститься на колени, низко наклониться вперёд и развести руки в стороны, перед этим засучив рукава по локоть. Осторожно приблизившись, один из охранников наступил ботинком Стасу на спину, чтобы он ещё ниже наклонился.
- Руки держи так, чтобы я их видел! – злобно велел он. – Если замечу, что кожа посинела, сразу пришью падлу!
В разгар осмотра лежавший без сознания водитель грузовика вдруг очнулся и с диким воплем бросился к воротам. Прозвучала автоматная очередь и Стас услышал вскрик бедолаги.
- Не поднимать головы! – предупредил его всё тот же гадский голос садиста-вертухая.
Прошло ещё минут двадцать и у Стаса стали затекать руки от напряжения. Ольге Иванцовой приходилось гораздо тяжелее, но её мольбы и плач не трогали садистов.
- Не будьте тварями, позвольте девушке передохнуть.
- Заткнись, падла! – беззлобно ответил голос справа. А кто-то за спиной весело пообещал:
- Если ты, гнида арестантская, будешь продолжать выступать и строить из себя начальство, то пустим тебя в расход, как и их.
Кого он имеет в виду, Стас смутно уже начинал догадываться: всё время где-то совсем рядом продолжалась стрельба.
- Тогда вызовите начальника тюрьмы подполковника Сокольничего, мы выполняли его задание! – потребовал он.
- К сожалению, Тимофей Петрович пока не сможет прийти, - неожиданно ответил Стасу кто-то не в пример окружившим его сторожевым церберам вежливый и явно знакомый ему.
Глава 92
Новый человек приблизился вплотную к Легату и всё тем же вкрадчивым голосом попросил поднять голову. Стас подчинился. Перед ним стоял тюремный врач. Хотя узнать его было не так-то просто: в офицерской плащ-палатке, с накинутым на голову капюшоном, в марлевой повязке на лице, в фартуке и перчатках из толстой прорезиненной кожи - вид у доктора был устрашающий.
Первым делом доктор внимательно заглянул в глаза вновь прибывшим, после чего заверил охрану, что пока не видит явных признаков заражения. Им наконец позволили подняться с колен. У Ольги после тарана машиной кровоточило несколько ссадин на лице, её подташнивало, и доктор предложил девушке заглянуть к нему в санчасть.
Поднявшись, Легат получил возможность толком осмотреться. Двор напоминал поле недавнего побоища. Куда не глянь, везде лужи крови на асфальте и стрелянные гильзы, но трупов только три. Возле ворот пылают рыжими погребальными кострами в чёрном керосиновом чаду останки бедолаги водителя и ещё шевелящееся тело таранившей их машину фурии.
А вот в третьем мертвеце Стас к своему изумлению признал самого влиятельного заключённого Бутырок - самого «Монаха»! Во всяком случае это было так на момент его отъезда отсюда в экспедицию за оружием. Старый воровской авторитет, фактический теневой хозяин тюрьмы, широко распростёр руки и ноги посреди огромной лужи крови. Даже странно, что столько её вылилось из одного человека. И то странно, что авторитетного «законника» оставили лежать тут, на плацу, на виду у всей тюрьмы. Конечно это не могло быть случайностью. Очень напоминало ритуальную жертву. Так часто поступают с трупами прежних правителей, чтобы внушить страх и уважение к новому королю. Похоже, за время их отсутствия, в Бутырках произошёл серьёзный передел власти. Но что явилось запалом к перевороту? И как вообще такое стало возможным? Ведь демонстративное устранение столь уважаемой в уголовном мире фигуры - никому не может просто так сойти с рук. Для этого необходимо как минимум решение воровского сходняка самого высокого уровня, а иначе беспредельщика свои же объявят вне закона и приговорят к смерти…
Во дворе появился оперуполномоченный Афанасий Жгутов. Но что за походка у него стала! И что за осанка! Прямо генерал, а не младший лейтенант! Сразу видно, кто теперь руководит тюрьмой вместо подполковника Сокольничего. Жгутов важно шествовал во главе местных старших офицеров и особо важных арестантов, которыми, украсил свою свиту, словно тщеславный царёк. Ближе всех к Жгутову держался похожий на бульдога заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин. Семенящей угодливой походкой он обогнал новое начальство и принялся наводить показушный порядок.
Затем неспешно подошёл и сам Жгутов. Он поцокал языком, оглядывая покрытое трещинами лобовое стекло стоящего посреди двора грузовика и его помятую боковую дверь. В это время один из охранников направил струю воды из шланга на заляпанное мозгами боковое стекло.
Опер скосил глаза на Легата:
- Поздравляю с возвращением, капитан...Привезли?
- Привёз.
- Я знал, что вы справитесь, – похвалил особист.
- И давно у вас тут стреляют? – в свою очередь поинтересовался Стас.
- С полуночи, – спокойно ответил Жгутов, словно происходящее было в порядке вещей. - Сперва отстреливали прорвавшихся на территорию чужих. Теперь приходиться добивать своих - больных и раненых.
- Нормально...Мудрое решение. И кто же его автор?
- Таков приказ начальника тюрьмы подполковника Сокольничего: пока у нас нет вакцины от заразы, мы вынуждены перестраховываться.
При этом Жгутов разделял презрение капитана, о чём заявил со вздохом:
- Да, полностью согласен…отвратительно, конечно, а что поделаешь?.. Я бы предпочёл делать честно выполнившим свой долг сотрудникам более гуманную смертельную инъекцию, но у доктора в санчасти такие препараты отсутствуют. Так что пуля теперь – панацея.
Стас слушал угрюмо. А Жгутов чуть ли не оправдывался:
- Знаю, капитан, тебе это не по душе... Но привыкнешь. Такое уж у нас тут место – смерть грозит нам и с тыла - от ворья и прочей городской нечисти, и снаружи. Часть уголовников мы уже сами вычистили, пока ты ездил в экспедицию за стволами, а как с остальными быть - решим на днях. Поэтому, как только пройдёшь карантин у доктора, я тебя жду у себя. – Жгутов произнёс это таким тоном, что вопрос о бывшем начальнике тюрьмы как бы отпадал сам собой. Его – Тимофея Петровича Сокольничего - просто больше не существовало в природе, а что именно с ним произошло - какая в сущности разница.
После этого коренастый недомерок-деревенщина важно прошествовал мимо Стаса к административному зданию, словно наполеончик во главе своих маршалов и министров.
Стас озадаченно оглянулся на доктора:
- Что у вас тут произошло?
- Прорыв инфицированных на территорию, – тяжко вздохнул тот. – Нам внезапно отключили электричество. Пока наши электрики разбирались в чём дело и запускали резервные генераторы, полтора десятка бесноватых воспользовались моментом, проникли за стену и устроили кровавый погром. История вышла тёмная. Буквально перед этим будто бы был звонок из городской мэрии нашему начальству, после чего тюрьма оказалась обесточена. Хотя, насколько я знаю, мы входим в перечень объектов, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть отключены… Непонятно также почему не сработала резервная подстанция. Свора плотоядных, словно ждала этого момента и сразу пошла на штурм. Есть ощущение, что их будто как-то приманили, что всё было подстроено.... Среди погибших и заражённых по странному стечению обстоятельств оказался Монах и семеро наиболее близких к нему воров.
- А где Сокольничий?
Врач неопределённо пожал плечами.
...Подполковник Тимофей Петрович Сокольничий смущённо примостился на краешке стула перед своим же массивным рабочим столом, за которым теперь по-хозяйски восседал Афанасий Жгутов. Сокольничий всегда считал его внешность несолидной для мужчины и вообще держал особиста за неудачника: в таком возрасте всё ещё оставаться младшим лейтенантом! То обстоятельство, что Жгутов приходиться ему дальним родственником, Тимофей Петрович не афишировал. Даже стыдился этого родства. И почему он должен кому-то помогать лишь на том основании, что кто-то там кому-то в прошлом приходился кум сват и с Зацепы хват? Он то сам всего в своей жизни добился своими силами, без блата как-то обошёлся. Довольно и того, что он терпит у себя этого пустоцвета. Так он думал раньше.
Однако теперь широкое «бабье» лицо оперуполномоченного с мелкими недоразвитыми чертами навевало на старого служаку почтение и трепет. Сокольничий больше не чувствовал себя хозяином в собственном кабинете. И даже не помышлял о том, чтобы возмутиться нахальством подчинённого, который развалился в его кресле с хозяйской бесцеремонностью, взгромоздив ноги на стол, поверх его рабочих бумаг.
После того, как со слюной прорвавшегося на территорию заражённого ему в рану на руке мог попасть вирус, Сокольничий в один момент оказался в гораздо более незавидном положении, чем последний тюремный петух. Тимофей Петрович прекрасно отдавал себе отчёт в том, что в сложившейся критической ситуации его не спасёт ни должность, ни погоны, если не сохранить это в тайне. Поэтому он не стал обращаться к доктору, а попытался скрыть факт ранения, перевязав прокушенное запястье платком и надев запасной китель вместо запачканного кровью. Но располагающий целой сетью стукачей не только среди зэков, но и тюремного персонала Жгутов, конечно, всё быстро узнал. Теперь судьба Сокольничего была полностью в руках лейтенанта. На простецкой усатой физиономии честного служаки прочно закрепилось выражение вины, хотя в чём он виноват?! Просто ему ужасно не повезло сегодня.
- Так что ты будешь со мной делать, Афоня? – озабоченно спросил начальник тюрьмы, с собачьей преданностью заглядывая в глаза оперуполномоченному.
– А что мне с тобой делать, Тимофей Петрович? – с сочувственной миной пожал плечами Жгутов. – Считай повезло тебе. Помилование тебе вышло. Заменили расстрел на четвертак. – Опер хохотнул своей грубоватой шутке. – Уверен, что рана твоя неопасная, отлежишься пару деньков в моём кабинете на топчане, выспишься. Я велю, чтобы тебя там не беспокоили, еду тебе будет приносить мой верный человек. Вот тебе записка, покажешь её мужичку, что дожидается за этой дверью, он будет твоим ангелом-хранителем и кормильцем, пока не оклемаешься. – Жгутов по-хозяйски достал из ящика стола лист бумаги и стал быстро писать. – Так что повезло тебе со мной, Тимофей Петрович. Вишь, и бедный родственник на что-то сгодился… Можешь идти. И не забудь проставиться за своё второе рождение...как-нибудь потом.
– Ты это серьезно? – не мог поверить Сокольничий, вглядываясь в строчки, выходящие из-под поскрипывающего по бумаге автоматического пера.
– Серьезнее не бывает. – Жгутов поднялся и протянул начальнику листок.
Подполковник осторожно, с почтением, взял бумагу, пробежал взглядом по написанному и повлажневшими глазами взглянул в невыразительное лицо лейтенанта.
– Так мне... идти?
– Иди. Да, - подтвердил Жгутов и вдруг вспомнил о чём-то не слишком существенном. – Кстати, Тимофей Петрович, пока будешь отлёживаться, надо назначить кого-то временно исполняющим обязанности начальника следственного изолятора.
- Да, да, - согласно закивал Сокольничий, - инструкция обязывает так поступить...Но с Главком нет связи.
- Значит тебе самому надо решить, – наставительно заявил подполковнику младший лейтенант. - Кого думаешь назначить вместо себя?
- Сокольничий заколебался. По правилам, следовало возложить свои обязанности на заместителя майора Рюмина.
- Так у тебя есть кандидатура? – многозначительно ждал Жгутов.
- Я хотел бы просить…вас пока замещать меня, Афанасий Петрович.
- Меня? – будто удивился Жгутов, задумчиво пошевелил бровями и тяжко вздохнул. – Ну, что ж…ладно
– Спасибо тебе, Афоня! – перевёл дух Сокольничий. - Век не забуду! Вот уж не думал, что живым выберусь из этой передряги. Прости, если что не так у нас было! Я ведь иногда бывал груб с тобой, но это не со зла, а только в интересах службы.
- Я понимаю – протянул Жгутов, глядя в сторону. Смотреть в глаза бывшему начальнику Афанасию больше не хотелось – он понимал, чем кончиться их разговор. Сказать старику, что с его точки зрения, Сокольничий был никудышным человеком и ещё более никудышным директором? Какой смысл – мысленно он говорил ему это много раз, и к тому же ничего уже изменить нельзя. А теперь, когда совсем скоро… - Афанасий оборвал мысль, не желая проговаривать себе то, что скоро должно случиться…
- Поверь, я давно собирался перед руководством ходатайствовать о присвоении тебе очередного звания, – преданно заглядывал ему в глаза Сокольничий.
- Верю. Иди, Тимофей Петрович, отдыхай.
- Мы ведь с тобой, Афоня, почти родня, – робко напомнил Сокольничий.
Жгутов презрительно хмыкнул: поздновато ты об этом вспомнил.
Немолодой, раздавленный случившейся с ним бедой мужчина неловко повернулся и, сгорбившись, вяло затопал к двери. Афанасий Жгутов внимательно глядел в седой затылок и старался найти в этом человеке что-то особенно неприятное и отталкивающее. Голова у подполковника была коротко подстрижена. Затылок неправильной некрасивой формы. И как только человек с таким примитивным шишковатым черепом мог дослужиться до высокого звания и служебного положения?! Всё-таки не умеют в России ценить истинные таланты... «Послал господь родственничка! Этот старый пень так долго обворовывал меня своим невниманием, хотя стоило ему ради меня хотя бы пальцем пошевелить – замолвить словечко одному из своих знакомых генералов, и я бы давно уже сидел где-нибудь в Главке. Вон как идёт, согнулся весь от вины передо мной! А мне каково было все эти годы в старлеях сидеть!?». Но подкатывающая к сердцу неуместная жалость мешала Жгутову поставить законную точку. Афанасий удивлялся сам себе. Что за чёрт, ведь прежде ему никого не бывало никого жалко. К людям он всегда относился просто: использовал в своих целях и забывал о них…
Да, прежде ему никого не было жаль. А шефа вдруг стало, и это плохой признак. Жгутов поморщился: «Что за плебейские сантименты!». Жалость словно ржавчина – она разрушает волю, и однажды ты превращаешься в труху. А ему надо быть сильным, ведь он в начале большого пути…Додумать эту мысль Жгутов решил после – бывший начальник уже протянул руку к дверной ручке. Афанасий быстро сунул руку в карман, пальцы отыскали прохладную рукоять пистолета. В основании черепа Сокольничего Жгутов пятнадцать секунд назад приметил небольшую шишку-жировик, и прищурился на неё в качестве мишени. Еще несколько секунд Жгутов наблюдал за тем, как бывший хозяин кабинета и его служебной судьбы на непослушных, вмиг состарившихся ногах жалко протискивается в приоткрытую дверь, а потом, окончательно подавив в себе сожаление, поднял пистолет и выстрелил.
Голова Сокольничего брызнула кровью и множеством мелких осколков, и начальник Бутырок, раскинув руки, повалился на дверь, которая под тяжестью его массивного тела распахнулась.
Жгутов некоторое время глядел на содрогающийся в конвульсиях труп, потом поднялся и открыл сейф, достал бутылку, налил себе полный стакан, единым махом, как будто это была ключевая водица, вылил водку себе в утробу.
– Лом! – громко позвал новый хозяин тюрьмы. – Где ты там?! Черт тебя подери! Или, может быть, мне самому покойника тащить?
В дверь заглянул долговязый детина из числа уголовников, оторопело взглянул на тело бывшего кума с разможжёным пулей затылком.
– Оттащишь его в крематорий, и предашь огню – угрюмо распорядился Афанасий Жгутов.
– Подполковника? – рослый боец с лошадиным лицом недоуменно посмотрел на оперуполномоченного. – Может, пока похоронить его за стеной, всё-таки такой важный человек был.
– Сейчас! Немедленно сжечь! – отрезал Жгутов, потом нахмурившись, попытался зачем-то объяснить: – Тебе легко было бы убить собственного отца? Так он мне вроде того был... Но так надо.
Определенно старший лейтенант Жгутов был не в себе, и уголовник струхнул и замешкался.
- В печь его! – скривив мокрый рот, рявкнул Жгутов. – Если спросят, объяснишь, что полкаш тоже укушен заражённой мразью, у него на запястье правой руки следы от клыков должны остаться.
Напуганный гневом беспощадного гражданина начальника, двухметровый детина взвалил тяжёлый труп себе на плечи и без всяких помощников понёс в котельную.
- И передай Гарику, - крикнул ему в след новый тюремный кум, - чтобы не забывал, что за Монаха он теперь мой должник по гроб жизни, и должен выполнять все мои приказания.
Глава 93
Пролетевший над головами у мужчин разведывательный дрон скрылся из вида. Вас Вас медленно перевёл взгляд на маленькую Вику, которая трогательно обнимала его, словно родного отца. Потом взглянул на молодого владельца покорёженной уличными вандалами спортивной тачки и снова попросил паренька с проникновенной отеческой интонацией в голосе:
- Прошу тебя, сынок, возьми девочку, пропадёт она тут!
Но длинноногий пижон лишь развёл руками: не может он взять малышку, так как сам пребывает в незавидном положении бродячего пса, то есть не имеет в этом городе своего угла, а теперь вот лишился ещё и последнего пристанища - машины. Ему бы себя прокормить, а придется печься ещё о семилетнем ребёнке. Нет, это для него обуза, которой он не хочет себя обременять.
От нахлынувших переживаний боль в животе у капитана Сенина снова стала труднопереносимой.
- Кстати, у тебя, папаша, осталось всего несколько часов, чтобы найти себе и своей девчонке нору, где можно переждать ночь – «обрадовал» его моднявый верзила.
- Может, всё-таки посоветуешь где нам укрыться? – превозмогая боль, сипло спросил Вас Вас.
- Извини, отец.
Впрочем, парню всё-таки пришла в голову одна стоящая идея, ибо лицо его вдруг оживилось:
– Или вот что: тут через квартал больница есть. Может, там кто-то и остался из персонала, тогда они тебе и с твоей язвой помогут, и девчонку твою может согласятся принять... Я бы вас подвёз, но моя тачка сто пудов не заведётся.
Парень указал рукой, куда им следует идти:
- На перекрёстке, после того как пройдёшь мимо зоопарка, поверни направо и дальше топайте до самой больницы.
«Откуда здесь взяться зоопарку?» – удивился про себя немного знающий Москву Сенин, однако тратить драгоценное время на выяснение этого обстоятельства не стал, а поблагодарил парня за совет, взял маленькую спутницу за руку и побрёл в указанном направлении.
…Погребальным костром где-то за крышами полыхал закат, отражаясь в окнах верхних этажей. Асфальт отдавал тепло. С приближением ночи город приобретал всё более враждебный, зловещий вид. Рождающиеся при ходьбе звуки — стук шагов, скрип ремней, звяканье оружия – казались слишком громкими, способными привлечь беду. Страх - этот неизменный спутник нового мрачного облика ночной Москвы – взбухал сам собой внутри, сдавливал грудь, помрачал мысли.
Ребёнок, которого Вас Вас держал за руку, время от времени спрашивала его о чём-то и приходилось отвечать, хотя из-за боли и мрачного настроения говорить совсем не хотелось. Да что там говорить, - просто жить стало трудно, будто за сутки резко постарел! Его голос сделался надтреснуто-глуховатым, а походка по-стариковски шаркающей. Мужчина то и дело впадал в стариковскую задумчивость, вздыхал и бормотал себе под нос печально-философское «м-да»... А тут ещё на фоне тягостной, почти кладбищенской тишины, возникло непонятное поскрипывание, монотонный металлический стук, от которого ещё мрачнее и тревожнее делалось на душе.
…Неприятный звук становилось всё более отчётливым, пока не выяснился его неожиданный источник. На перекрёстке, в небольшом сквере, на крепких ветвях старых деревьев, на высоте трёх-пяти метров кто-то развесил огромные клетки. Они покачивались на ветру, бились друг о дружку, скрежетали и скрипели. Внутри нескольких из них что-то темнело, и они были заперты на замок. Когда Вас Вас подошёл достаточно близко и пригляделся, у него мурашки побежали от копчика до макушки.
- Зажмурься! – отрывисто-резко велел мужчина девочке и поспешил своими ладонями аккуратно прикрыть её глаза. - Помнишь про наш уговор? Ты должна меня слушаться, тогда я скорее смогу довести тебя к родителям.
Слава богу сразу начавшая считать до ста, как они условились, Вика кажется не успела ничего увидеть и понять. Потому что на ветвях какие-то изуверы придумали подвесить людей, заключив их в огромные железные футляры. Перед гибелью несчастных раздели донага. Некоторые мертвецы имели просто жуткий, истерзанный вид. Плоти почти не осталось на костях, лишь там, куда не смогли дотянуться зубы и когти хищников. По сути от людей остались окровавленные скелеты с лохмотьями мяса. На стенке ближайшей к Вас Васу клетки висел мужчина, он так и умер, пытаясь залезть по решётке как можно выше, а его видимо схватили за ногу, от которой в результате остался огрызок с торчащей из лохмотьев мышц обглоданной берцовой костью…При этом страшные саркофаги были увешаны цепями и гирляндами из консервных банок, отчего, покачиваясь на ветру, издавали неприятный скрежет и стук. Так вот о каком зоопарке предупреждал его парень!.. Но зачем?! Кому могла прийти в голову столь извращённая идея? Эти клетки с мертвецами были словно из далёкого мрачного прошлого, когда, желая максимально удлинить мучения преступника, его везли к плахе в такой вот клетке через толпу жадных до кровавых зрелищ зевак, и каждый мечтал ткнуть приговорённого через дыру в прутьях палкой или хотя бы плюнуть в рожу.
«Похоже, что такое наслаждение чужой смертью заложено в нашем виде самой природой, - мрачно размышлял учитель в военной форме. - Ведь людям, как и членам львиного прайда, приматам, рыбам и некоторым организованным насекомым навроде муравьёв, тоже в определённые времена становится свойственно выпускать на посторонних накопившуюся агрессию - в интересах мира внутри группы и сплочения всех её членов перед внешней угрозой… В былые времена члены племени запросто могли вывесить на границе своей территории обезображенный труп в целях устрашения возможных врагов. Так может это предупреждение чужакам, чтобы не совались?».
Ему как-то сразу расхотелось соваться дальше, и только приближающаяся ночь гнала его вперёд. Полный смятения мужчина со своей маленькой спутницей постарались чуть ли не бегом миновать страшное место, тем более что отвратительный скрип становился громче, а ужасный запах сильнее.
Настороженно озираясь, Вас Вас пытался различить туманные очертания маячащих вдали фигур. Из-за сгустившихся сумерек уже не так хорошо просматривалось окружающее пространство. Его подслеповатым глазам очки в такое время суток больше мешали, чем помогали. Зато любые подозрительные звуки казались особенно громкими…
Где-то поблизости раздался призывной вой. Ему тут же ответил другой. Словно стая гиен собиралась на пиршество. В той стороне, откуда они с Викой толь ко что пришли, показалась движущаяся тень, похожая на пригнувшуюся фигуру, рыскающую между машин. Вас Вас минуты три вглядывался в неё. Вначале он решил, что это молодой хозяин разбитой машины, с которым они только что разговаривали, но фигура двигалась необычно - нормальные люди так не ходят. Потом появились другие фигуры. По одному и небольшими группами они двигались в сторону сквера - на скрежет и скрип. Так вот что их привлекает – призывное позвякивание и запах человечины! Вас Вас даже на расстоянии ощутил их радость и восторг в предвкушении страшного пиршества. И представил, каким экстази, гормоном счастья для них станет обнаружить поблизости ещё двоих, не успевших спрятаться прохожих. Мужчина схватил девочку чуть ли не в охапку и побежал прочь, стараясь не слишком стучать ботинками по асфальту.
Стоило им повернуть за угол, как отчётливо потянуло дымком и запахом готовящейся на костре каши. Это был аромат нормальной жизни, цивилизации! После ужасного смрада будто повеяло ветерком надёжды. Вас Вас мгновенно забыл все недавние страхи и подозрения. В конце концов они живут в 21 веке! А не в тёмном тринадцатом, когда публичная казнь - с эшафотом перед городской ратушей из грубо сколоченных досок, колесом на втулке и палачом в глухом капюшоне и мясницким топором в руках, которым он под восторженный рёв толпы отсекает приговорённому всё лишнее - являлась главным развлечением толпы. То, что он видел в сквере, могли придумать только какие-то деградировавшие выродки. Но большинство людей не могут так быстро потерять человеческий облик, сбиться в кровожадную озверевшую толпу.
«Конечно, и в наше время встречаются некоторые деятели, даже облачённые властью, проповедующие безжалостный социал-дарвинизм – говорил себе вас Вас Вас, спеша на дым костров. - Как один ярославский депутат (по совместительству врач-онколог!), который недавно на всю страну фактически предложил законодательно заставить общество жить по законам естественного отбора, то есть, когда слабые и бедные обречены на вымирание в условиях отсутствия государственных пенсий и бесплатной медицинской помощи, даже для раковых больных! И всё ради того, чтобы выживали наиболее сильные и приспособленные, крепло и богатело государство… Но в целом человеческое общество, даже в условиях жестокой эпидемии, не может так быстро деградировать!». В этом потомственный интеллигент и скрипач в военной форме был убеждён, и потому с верой в людей поспешил им навстречу.
Впереди чернела баррикада, явно поставленная тут как барьер от чужих. Подходы к ней могли быть небезопасными. Как человек, знакомый с военным делом, Вас Вас не мог этого не понимать. Только и оставаться на ночь по эту сторону прочерченной кем-то линии фронта им с Викой было никак невозможно.
Глава 94
Двигаясь нарочито неспешно, Вас Вас всматривался в приближающуюся баррикаду, основу которой образовывали поставленные поперёк улицы автомобили, поверх которых был навален всякий лом: крупные куски металлического гофрированного ограждения, фонарные столбы, мебель, скамейки, какие-то бочки, бытовая техника и прочая всячина, найденная на улицах и вынесенная из окрестных домов. Из наваленной кучи хлама даже торчала «указующая в светлое» будущее рука свергнутого с пьедестала бронзового Ильича, который, правда, указывал нынче не дорогу в коммунизм, а направление в менее весёлое место за спиной Вас Васа.
Капитан пытался представить, какими они с Викой видятся с той стороны тем, кто прячется за баррикадой. Ни в коем случае нельзя, чтобы походкой или манерой поведения они хоть в малейшей степени напоминали заболевших, ведь тогда их постараются убить издали без всяких разговоров.
«Ну хорошо, допустим нас подпустили, что следует сказать, когда меня спросят, кто мы такие?» - этот простой вопрос неожиданно поставил Вас Васа в тупик. Ведь надо заранее заготовить верную фразу, которая станет пропуском к кострам с горячей пищей. А это не так-то просто, учитывая, что в суровые времена эпидемий и войн люди быстро учатся не доверять чужакам. В этом тоже один из основных законов выживания в природе. Муравьи тому отличный пример. И всемирная история «человейника» – это ведь тоже история почти непрерывающегося на протяжении тысячелетий уничтожения, травли и остракизма чужих, непохожих, непонятных, подозрительных…
Когда мужчина и девочка приблизились вплотную к импровизированной стене, на её вершине возникла фигура дозорного.
- Стойте! – последовал окрик. - Вы подошли к границе. Это территория Полярных кобр.
На торце здания слева действительно, как предупреждение или тотемный пограничный знак, был намалёван краской огромный змей с раздутым капюшоном, устрашающе оскаленными кривыми зубами и длинным раздвоенным языком.
- Лучше сразу отваливайте, чужим здесь не рады! – предупредил неприязненный грубый голос. – Лишние рты и задницы нам тут без надобности.
- Мы лишь хотим пройти к больнице, – стал объяснять Вас Вас, но тут же запоздало сообразил, что напрасно он так сказал, потому что темнеющий над его головой страж немедленно прицелился в них из охотничьего ружья.
- Кто-то из вас заразился? – подозрительно уточнил он для верности.
- Нет, нет, мы здоровы! Просто нам сказали, что в больнице можно устроиться на ночлег.
- Ищите другой путь, тут прохода посторонним нет! – отрезал часовой.
За спиной Вас Васа со стороны сквера донёсся взрыв яростных воплей. Это придало Сенину необходимой решительности.
- Я не посторонний! - резко сменил тон капитан. – Я офицер армии! Вот моё служебное удостоверение и погоны. Если желаете, могу показать пропуск с отметками, которые дают мне право проходить абсолютно везде (это был абсолютный блеф). Надеюсь, это понятно… Но учитывая ситуацию, предлагаю договориться: если пропустите нас, будете иметь вместо своей берданки мой автомат и два запасных рожка к нему. Могу также добавить банку свиной тушёнки и большую плитку шоколада в благодарность за дружеское понимание…Только не надо поднимать шум, приятель. Обещаю, мы с моей девочкой никого не потревожим и никому не доставим неудобства. Место у костра на одну ночь – больше нам ничего не нужно.
Глава 95
Бункер-лаборатория в Ботаническом саду
Ксения Звонарёва несколько раз порывалась рассказать хозяйке подземной лаборатории о том, что её супруг Сергей жив и сейчас находится там наверху, вблизи входа в бункер! Но всё не могла решиться. Было совершенно непонятно какова будет реакция «стальной кнопки» на вскрывшийся невольный обман. Что уж там обманывать себя: Звонарёва побаивалась жестокосердной нигилистки, которая хладнокровно прикончила заболевшего пса и кромсала скальпелем мозги заразившихся коллег. И с каждым днём страх этот лишь усиливался. А тут ещё эта недавно прорвавшаяся вспышка ненависти со стороны Зои, когда она фактически угрожала Звонарёвой за то, что она сделала (а на деле не смогла) с её мужем. Впрочем, неприятный инцидент не имел для Ксении никаких последствий: уже на следующий день Зоя была сама любезность, будто ничего особенного не произошло. Зато Ксения тогда всю ночь не могла заснуть: искажённое мстительной яростью лицо подземной фурии стояло у неё перед глазами.
Естественно, что Ксения опасалась всерьёз спровоцировать непредсказуемую хозяйку. Только ведь шила в мешке всё равно не утаишь… Рано или поздно ложь обязательно вскроется, и тогда придётся лихорадочно подыскивать себе оправдания. Она должна будет как-то объяснить, почему не уничтожила её мужа Сергея, как Зоя её учила - ударом скальпеля в глаз. И почему скрыла от Зои этот факт. А теперь ещё утаила, что видела его вблизи убежища. Если всё всплывёт сразу, ей может ой как не поздоровиться! Так что лучше сказать прямо сейчас...Но как?! С чего начать?..
Ксения удивлялась и тяготилась собственной нерешительности. Ей то казалось, что долгая работа в журналистке закалила её характер, приучила прямо в глаза резать людям, даже облечённым большой властью, правду-матку. А оказывается, не такая уж она и крутая…
…После ужина Зоя решила немного проводить Ксению до её комнаты. По пути они остановились у мощной двери с винтовым поворотным колесом открытия - такие обычно встречаются в военных бункерах.
- Вы не против сегодня лечь спать на полчаса позже? - загадочно поинтересовалась Зоя и с усилием провернула колесо. Она посторонилась, пропуская Ксению в открытую дверь:
- Хочу кое-что показать вам перед сном...вас это наверняка заинтересует. Вы ведь сами сказали, что когда-то учились на биофаке…так что мы в некотором смысле коллеги. Журналиста же за этой дверью ждёт настоящая сенсация.
Ксения осторожно переступила порог и сделала несколько шагов. За спиной у неё неожиданно лязгнула захлопнувшаяся заслонка, загремел запираемый засов. Коварная естествоиспытательница осталась снаружи, а доверчивая «коллега» - внутри. Ксения бросилась к иллюминатору, забарабанила по толстому стеклу:
- Что вы задумали? Откройте!
За спиной у журналистки в глубине помещения с характерным шумом распахнулась автоматическая перегородка в соседний отсек. Из образовавшегося проёма немедленно донеслись гулкие торопливые шаги. Кто-то уже спешил по её душу.
Зашипело переговорное устройство на стене и изменённый мембраной металлический голос Зои коротко сообщил:
- У вас гости.
Холодок сполз по спине в ноги, по которым немедленно разлилась предательская слабость. Расширенными от ужаса глазами Ксения таращилась в уходящий куда-то коридор. Страшная догадка поразила её: ход мог вести в помещение, где Зоя содержала часть своих бывших коллег - для опытов. Эксперименты проводились ею разные. Похоже в очередном ей уготована роль белой мышки, которую скармливают подопытным хищникам, чтобы проверить скорость их рефлексов… Хриплое дыхание и тяжелые шаги слышались все ближе и ближе. Не менее трёх оголодавших монстров, учуяв запах живого человека, рвались к еде.
Естествоиспытательница с живейшим интересом наблюдала за всем через иллюминатор.
Рёв зомби, рычание и грохот их шагов были уже совсем близко. Наконец, Ксения увидела их в проёме двери. Трое человекоподобных существ неслись, как ошалелые, скаля пасти и протягивая к ней руки. Звонарева завопила пронзительно и отчаянно, и с утроенной силой яростно забарабанила по стеклу:
- Умоляю, выпустите меня! Я не хочу!!!!
Глава 96
Зоя захлопнула перегородку, отделяющую насмерть перепуганную Звонарёву от питомника лишь в самый последний момент.
- Испугалась, Барби? – насмешливо поинтересовалась изуверка в белом халате у едва живой от пережитого кошмара журналистки, выпустив её обратно в коридор.
- З-з-за…зачем...в..вы это сделали? – мелко стуча зубами, выдавила из себя Звонарева, в голове у неё звенело, сердце трепетало в груди.
- Это была тренировка – спокойно пояснила Зоя. – Скоро тебе придется так же страховать меня из коридора. Ты сама будешь наблюдать за всем через этот иллюминатор и постараешься вытащить меня после пары укусов, прежде чем меня растерзают. Только учти, тебе придется действовать очень быстро, потому что мои бывшие коллеги войдут в раж, отведав моей плоти. У них ведь как у акул - после первых укусов начинается пищевая лихорадка.
- Но я не давала согласия на такой изуверский эксперимент над собой!
- Прости, но я должна была дать тебе побыть на моём месте, чтобы ты в полной мере прочувствовала какому риску я себя подвергну, когда буду тестировать на себе действие вакцины. Только мне придётся значительно хуже… Поэтому ровно через 4 секунды – не позже и не раньше - нажатием вот этой кнопки ты должна отсечь инфицированных от меня и сразу же вытаскивать наружу. Ты поняла?!
Зоя показала ей набор тестовых инъекций, они уже были «упакованы» в мини-шприцы - в каждом строго отмеренная разовая доза вакцины.
- Сразу сделаешь мне инъекцию, если я сама по какой-то причине буду не в состоянии. По моим расчётам, препарат начинает действовать через десять минут после подкожного впрыска вещества...
Ксения с трудом приходила в себя после пережитого кошмара, все эти объяснения про дурацкую тренировку служили ей слабым утешением. Её даже слегка мутило и темнело в глазах.
Зоя же в своей обычной манере поглядывала на неё свысока и с иронией.
- Кажется вам представляется даже забавным то, что вы со мной сделали? – рассердилась на неё Звонарёва.
- Говорю же, мне просто надо было убедиться, что такой Барби, как ты, можно довериться.
- Убедились?.. По-моему, примерив роль благодетельницы человечества, вы заодно примерили одежды бога, которому позволено играть судьбами людей.
- Послушай, милочка, – голос Зои приобрёл змеиную мягкость. - Мне пришлось убивать близких мне людей и вскрывать их трупы ради науки. А когда это понадобилось, то я не пожалела даже собственного мужа.
- Тем не менее он жив, и прогуливается сейчас в окрестностях вашей резиденции! – зло выпалила Звонарева. - Кто жив?.. - опешила Зоя. – Сергей?! Разве вы его...
- Нет, - с мстительной весёлостью подтвердила Ксения. - Я не смогла сделать то, что вы мне велели. Уж простите. Наверное, я недостаточно хладнокровна и ни на что не гожусь, потому что не смогла проткнуть глаз беспомощному человеку.
- Вы с ума сошли! – впервые Ксения увидела на лице «стальной кнопки» неподдельный ужас. - Что вы наделали! Сергей сам настраивал систему безопасности бункера. Он может открывать замки одним прикосновением! И даже просто голосом! Любые двери! Вы это понимаете?!.. Вся система безопасности настроена под нас с ним.
Глава 97
От мерно потрескивающего костра шёл ароматный дымок чего-то вкусного. На огне в огромном котле булькало какое-то варево. Человек пятнадцать, рассевшись вокруг, методично стучали ложками в котелках или консервных банках, которые заменяли их владельцам посуду. Вас Вас выбрал именно эту компанию, хотя вся улица позади баррикады представляла собой один сплошной бивуак из нескольких десятков костров.
- Разрешите мне и моей девочке присоединиться к вам? У нас есть продукты и мы будем рады поделиться ими, – обратился он к компании.
Но никто не спешил ему отвечать. Большинство рассевшихся вокруг костра людей даже не подняли головы. Сенину пришлось снова самым обходительным тоном обратиться к нелюдимой братии:
- Долгий путь сильно утомил нас, позвольте нам хотя бы немного отдохнуть и погреться? Мы расплатимся едой.
Наконец ближайший к чужакам тип зашевелился, засаленный козырёк его бейсболки приподнялся, из-под него показался морщинистый обмылок запойного пьяницы вместо лица:
- Шёл бы ты отсюда, мил человек. У нас своих дармоедов хватает.
Но уйти Вас Вас не мог. Почему-то в его душе была твёрдая уверенность, что если им откажут у этого костра, то и в других местах тоже.
- Мы ведь тоже люди!.. - в нём прорвалось возмущение. - Почему вы не хотите замечать ничего и никого вокруг? Неужели в вас не осталось ничего человечьего, только ледяной эгоизм?! – Вас Вас почему-то теперь обращался к молодой девушке, которая сидела рядом с пожилой женщиной. Он видел перед собой худенькое, почти невесомое создание с дрожащими длинными музыкальными пальцами, словно всё время зябнущее, не смотря на тёплый свитер и близость к костру. Лицо нежное и красивое: с высокими скулами, оливковой кожей и громадными живыми глазами. Похожа на итальянку, а ещё на самую талантливую его ученицу, которая была гордостью его музыкальной школы, а теперь стала мировой знаменитостью. И Сенин ей улыбнулся, завороженно глядя в огромные колдовские глаза, непроницаемые как самая тёмная ночь.
Девушка улыбнулась в ответ, после чего стала что-то тихо говорить старухе, словно убеждая её.
Каким-то шестым чувством Вас Вас угадал тайную пружину влияния на эту компанию. Оказалось, в этой группе царит настоящий матриархат - культ матери рода, как в незапамятные времена раннеплеменного общества. Как же быстро налёт цивилизации облетает с современных горожан - словно шелуха! И всё возвращается назад к своим истокам, в первобытное состояние…
Старая женщина с не самым приятным морщинистым лицом смерила чужаков внимательным оценивающим взглядом и сделала снисходительный знак, чтобы новеньким освободили место.
- Может, мать, велишь ему ещё стакан налить? – неприветливо ухмыльнулся пьяница – тот что был с обмылком вместо лица.
- А может хватит тебе пить, Федька! – строго прикрикнула на него старуха, однако в голосе её не было настоящей злости, так мать старается увещевать непутёвого, но горячо любимого сына. Он же отвечал ей грубо:
- Почему хватит? Какая у меня ещё радость осталась в жизни?
- От твоей водки, Фёдор, она не станет ярче, – вздохнула мать.
- Почему не станет? – не согласился алкаш и плеснул из стакана в огонь.
Вас Вас уже собрался было сесть на место, которое ему освободили, но в последний момент зловредный Федька выставил ноги в грязных кедах и своим неприятным хамоватым голосом потребовал у матери:
- Пусть платит! Водярой!
На удачу среди доставшихся им с Викой трофеев оказался флакон мужского одеколона (главное, что он был на спирту), который Вас Вас отдал вымогателю, на время примерив его со своим существованием.
Вас Вас сел, устроил рядом с собой Вику и сразу стал вынимать из рюкзака обещанные продукты. За это ему и его маленькой спутнице налили по миске дымящегося густого супа из консервированной говядины, заправленного сухарями и фасолью. Проголодавшаяся Вика жадно набросилась на похлёбку. Вас Вас же едва смог одолеть пару ложек из-за возобновившейся боли в животе.
Хотя погода была прохладной, ему было жарко, со лба катился пот – похоже у него сильно поднялась температура. Его снова начало тошнить, появилась слабость. Но ничего не оставалось, как терпеть и присматриваться к соседям.
Похоже это была большая семья и старшей в ней была именно старуха. Приземистая, будто пришибленная тяжёлой жизнью, она тем не менее обладала огромным влиянием на своих близких, чувствовался в ней стальной стержень.
- Никак не по вкусу вам пришлось наше угощение, - ехидно проскрипела она, зыркнув на чужака прищуренными глазами. Крупный нос и колючий взгляд делали её похожей на колдунью из скандинавских саг. Повеяло смутной опасностью. Вас Вас напряжённо улыбнулся и обвёл нарочито чистосердечным взглядом подозрительные хмурые лица.
- Отчего же, очень вкусный суп, – похвалил он и притворился, что просто не голоден. Жизнь уже научила, что любое недомогание лучше всего скрыть. К счастью, дальнейшими расспросами ему не докучали. Никого не интересовало кто он, почему в военной форме, и куда они с девчушкой направляются. Эти люди и между собой-то почти не разговаривали. Что ж, Вас Вас был этому даже рад. Из-за нарастающей боли в кишках совсем не хотелось тратить силы на слова. Самое лучшее просто сидеть неподвижно, и чтобы никто тебя не трогал. Вика, наевшись, сразу заснула, положив головку ему на колени. А Сенину всё не спалось.
Пламя костра начало понемногу затухать и в руках одного из соседей появилась скрипка, которую он грубо держал за шейку грифа, словно молоток. От такого варварского отношения к изящному инструменту профессиональному музыканту сделалось не по себе.
- Откуда она у вас? – изумился Вас Вас.
- Музыкальный магазин на соседней улице раздербанивали, - неохотно отвечал мужик, - мы с братухой мимо проходили, видим она на асфальте валяется.
Мужик взял топор, которым намеревался разрубить инструмент на щепки для костра.
- Послушайте, не делайте этого! – чуть не взмолился Вас Вас.
- Да? – удивился мужик. - А что прикажете нам с ней делать? Может попиликать на ней? Так никто из нас не обучен.
- Я умею на ней играть, отдайте её мне!
- Иш ты, умник какой нашёлся! Отдайте её ему! - с весёлой злостью передразнил парень слева. - Сейчас костры топят и скрипками, и виолончелями, и книгами. Искусством сыт не будешь, им не обогреешься. Выживать надо! А он о скрипочке переживает.
- Если он такой ценитель музыки, то пусть даст за неё что-нибудь, стоящее в обмен, – подала практичное предложение пухлая молодица с толстощёким лицом. Голос у неё был резкий «базарный». Услышав его, Вас Вас поразился насколько бывает сильна в детях отцовская порода. Лицо у «торговки» было хоть и молодое, однако в грубых чертах его явственно проглядывали гены алкаша «обмылка», который уже допил отданный ему одеколон и на время угомонился.
Молодая женщина кормила младенца огромной, как арбуз, обнажённой грудью, нисколько не стесняясь чужого мужчины.
Вас Вас порылся в рюкзаке, вытащил банку сгущенного молока и протянул ей.
Но тут властно вмешалась старуха, которой снова что-то нашептала симпатизирующая чужаку девушка:
- Отдай ему за так, Егор! Раз человек просит. И смычок тоже. Всё равно от одной скрипочки тепла нам не сильно прибавиться. Разруби лучше на дрова то старое кресло, что Иван с Петровичем днём притащили.
Здоровенный бугай насупился, что-то недовольное пробурчал себе под нос, однако перечить не посмел. После смерти старого главы рода его жена стала главой клана. Её окружали дети, внуки, правнуки, сёстры, братья и племянники. И все беспрекословно признавали главенство старухи-матери.
Вас Вас бережно принял инструмент в свои руки. Это была обычная фабричная скрипка, отнюдь не Страдивари. И всё же Вас Вас испытывал почти благоговейное чувство, он ласково провёл пальцами по струнам, погладил лакированный корпус.
- А вы необычный человек, – с удивлением и иронией заметила ему старуха. - Разве скрипкой вы сможете нарубить дров для костра и отбиться от врагов? Зачем она вам?
Сенин ответил не как человек, на котором военная форма, а с эмоциональностью музыканта:
- В ней же тоже есть душа, как и в нас! – а сам при этом не мог оторвать завороженного взгляда от бездонных глаз сидящей рядом со старухой девушки.
- Душа? - усмехнулась старуха и недоверчиво покачала уродливой головой.
- Ну да! – неожиданно для себя завёлся Сенин. – Ведь в каждом инструменте живёт частичка божественного! Разве это не очевидно? Не обязательно рубить её топором, чтобы убить. Достаточно просто пройти мимо брошенного на землю инструмента и скоро душа его угаснет. Так что она благодарна нам за то, что мы её спасли.
- Чудно это как-то. Вы говорите о ней, как о живом существе, - подивилась старуха.
- Говорю же вам, она живая! – в свою очередь Вас Вас не мог понять, почему люди не чувствуют столь очевидных вещей.
- А вы чудак, - повторила пожилая женщина, но уже без насмешки, скорее с уважением.
Пока они разговаривали Вас Вас обратил внимание на прежде не замеченного им персонажа. От костра к костру бродил неопрятного вида старикан в грязной хламиде. На голосе его топорщилась большая шапка седых, непричёсанных волос, вместо верхней одежды он кутался в старый плед, штаны его были сильно вытерты на коленях и в заплатках, через дыру в носке правого ботинка выглядывал большой палец ступни. По первому впечатлению вроде обычный бомж, вот только печально-задумчивое выражение лица и мудрые глаза заставляли усомниться в столь поспешном определении. Все его гнали. И подойдя к их костру, старик робко, без особой надежды, попросил:
- Разрешите я вам почитаю свои стихи.
- Не до стихов нам, проходи! – равнодушно буркнула кормящая мамаша.
- Напрасно, - покачал вихрастой головой старый поэт.
Вас Вас со своего места смотрел на него почти в профиль и видел чеканное, как у Вальтера лицо.
- Вашему ребёнку, - поэт грустно указал на сосущего грудь младенца, - было бы полезно с материнским молоком усваивать молекулы культуры, чтобы вместе с витаминами с младенчества обогащаться красотой мира, иначе он рискует вырасти дикарём.
После столь странного монолога на старика поглядели как на окончательно свихнувшегося юродивого-интеллигента. В глазах этих людей он выглядел бесполезным, нелепым существом. Чем-то навроде валяющегося по соседству изящного кресла, хотя от него-то после разделки как раз толк будет, а какая может быть польза в мёртвом городе от литератора? Даже приблудный пёс имел гораздо больше шансов получить у этих людей кость, чем продавец никому не нужного товара. Один из мужиков его даже грубо послал. Но старик не обиделся, лишь с философской задумчивостью произнёс:
- Таков русский человек: грешить, так по полной, гармошку на разрыв. А каяться, так лоб расшибить, до Иерусалима пешком - грехи отмаливать, чтобы ноги до крови стереть... Только бывает и покаянием не заткнуть дыру в кровоточащей душе... – Из груди его вырвался долгий вздох. Столкнувшись с полнейшим непониманием, старик собрался уходить, как вдруг заметил скрипку в руках Сенина и счастливая улыбка озарила его печальное лицо:
- Что я вижу! - обрадованно воскликнул он, обращаясь не к владельцу инструмента, а к самой скрипке. – Вам каким-то чудом удалось уцелеть посреди этого хаоса, сеньора! Вас не швырнули в костёр и даже не разбили ради пустой забавы! Выходит, мир не так уж чёрен, и ещё нуждается в таких как мы...
Сенина этот монолог особенно тронул, он протянул старику свою миску с ещё тёплым супом и в придачу дал пачку сухого печенья из рюкзака.
Старик с достоинством принял еду, несколько церемонно поклонился в благодарность, и отошёл в стронку, устроившись неподалёку прямо на земле. А Вас Вас услышал от старухи:
- У вас доброе сердце.
- Просто мы с ним похожи, - кивнул на поэта Сенин. – Я его понимаю, потому что сам такой же - абсолютно непрактичный. В такие времена, как нынешние, ценятся мастера на все руки, умеющие приспособиться и выживать. Окажись я на его месте, тоже бы пропал. – Вас Вас непроизвольно поморщился и схватился за живот из-за резкой боли.
- Что с вами? – понизила голос до шёпота старуха. – Я ведь вижу по вашему бледному заострившемуся лицу, что с вами не всё в порядке.
- Вероятно отравился. Но вы меня не бойтесь, я ведь с военной базы, - беглый офицер показал нашивку у себя на рукаве. - Нас там прививают.
Но старуха явно напряглась, беспокойно заелозила на месте, с воскресшим подозрением рассматривая чужого человека, от которого не знаешь какой беды ожидать. «Смотри на меня!» – будто мысленно требовала она у него ответа, а у самой глаза наполнялись болью и страхом за всю свою большую семью. «- Как же ты посмел прийти к нам, если нездоров!» - слышалось Сенину, и он потупил смущённый взор, не в силах смотреть в прожигающие его глаза-рентгены.
И снова ему на выручку пришла любимая внучка главы семейства, которая что-то зашептала своей бабушке на ухо, а пожилая женщина слушала, косила недоверчивым глазом на чужака, однако при этом согласно покачивала головой.
- Моя внучка говорит, что для нас вы не опасны, и не причините зла моей семье. Я ей верю...
Вас Вас благодарно улыбнулся девушке с огромными чистыми глазами и смуглым лицом «итальянки», и даже протянул ей руку. Девушка осторожно взяла его ладонь, но вместо того, чтобы пожать её, некоторое время внимательно разглядывала. Потом что-то снова зашептала бабушке.
- Внучка говорит, что эта рука создана для скрипки, а ей пришлось держать оружие – передала ему слова девушки пожилая женщина.
- Всё правильно, я же теперь военный, – подтвердил Вас Вас.
- Но внучке померещилась когтистая лапа убийцы.
Вас Вас удивлённо посмотрел в распахнутые глаза необычной провидицы:
- Ты ошиблась, милая, вот моя рука, посмотри хорошенько! Разве она похожа на звериную лапу?
- Не обижайтесь на неё, - попросила старуха, - просто у моей внучки случаются странные видения. Она также говорит про небесное молоко, которое вам не надо пить. Если глотнёте его, по вашему хребту поднимется синий туман, он словно болотными испарениями застелет вам разум... – Пожилая женщина сама выглядела озадаченной теми словами, которые ей приходилось повторять вслед за своей любимицей. - Я в этом ничего не понимаю, но внучка уверена, что нам вы не причините зла...
- Она права, ведь я испытываю к вам искреннюю благодарность за себя и свою спутницу. Завтра утром мы уйдём. Мне надо добраться до больницы, чтобы показаться врачу. - Вас Вас и тоскливо посмотрел вдаль: – Только до неё ещё надо дойти.
- А давайте я приготовлю для вас специальный отвар от больных кишок! - вдруг оживилась старуха. – У себя на даче я выращиваю и засушиваю всякие травки, так они у меня с собой.
Старуха тут же взялась за дело: стала кипятить воду в небольшом котелке и открывать пакетики с травками и корешками. Попутно она с грустью говорила, что в такое время лучше всего сидеть по квартирам, но у большинства на этой улице не осталось жилья, куда бы они могли безопасно вернуться. У одних всё уничтожил пожар, другие опасаются соседей.
- Скоро взойдёт луна и всё в городе начнёт охотится... Правда эта улица считается безопасной. С одной стороны, отсюда находится больница, там брошено множество беспомощных больных - в основном старики, которых забыли вывезти. Есть и сумасшедшие, но больше тяжёлых лежачих больных. Своими криками несчастные привлекают бродячих: пока нелюдям будем хватать пищи, сюда они не дойдут.
- Но зомби могут прорваться и оттуда, - Сенин кивнул в ту сторону, откуда пришёл сам. - И вряд ли баррикада их надолго сдержит.
Пьяница с морщинистым обмылком вместо лица усмехнулся из-под надвинутого козырька бейсболки:
- А зачем им мы? Если там специально для пожирателей мозгов «хозяева квартала» каждый вечер вывешивают угощение!
Сенину сразу вспомнились развешанные на деревьях клетки со свежеобглоданными скелетами, его затошнило, живот скрутило так, что от чёрной боли аж потемнело в глазах и вздохнуть стало невозможно. Так вот зачем они там! Кто-то специально вывешивает угощение для каннибалов!
Вас Вас с трудом поднялся. Скрючившись и осторожно массируя себе живот, сделал несколько шагов, пытаясь унять тошноту и боль. Вдобавок пересохло в горле, очень хотелось пить. Он покопался в рюкзаке, извлёк маленькую бутылочку воды, которую раздобыл в супермаркете. Её содержимое красиво светилось в сумерках «космическим» сиянием. «Млечный путь» - прочёл Вас Вас, с яркой этикетки ему приветливо улыбалась супруга столичного мэра Любовь Вершинина. После нескольких глотков ему на удивление заметно полегчало: в только что пылающем болью животе вдруг повеяло прохладой, в обессиленном теле появилась энергия. «Молодец - супруга градоначальника – прямо магическую живую воду разливает на своём заводе!» - с облегчением подумал Сенин, у него даже настроение поднялось.
Где-то неподалёку чей-то резкий голос вспорол сонную атмосферу глубокого вечера, будто пронзительный вой голодного койота. Трудно было поверить, что омерзительный, леденящий кровь клич породила человеческая глотка. На призыв тут же последовал ответ, потом ещё. Перекличка быстро переросла в какую-то вакханалию из оголтелого рычания, визга, злобных выкриков. Невольно вслушиваясь, Вас Вас представлял себе жуткую картину обгладывания человеческих останков, мерзкую возню и схватку вокруг клеток.
И вдруг он услышал тихий голос старого поэта, который произнёс в пустоту перед собой:
- Удачливые жертвы эпидемии уже съедены, их кости обглоданы дочиста, их плоть поглощена. Не столь удачливые неизбежно пополнят собой стада человековолков, человекокрыс и человекопсов - превратятся в гнилодушных плотоядных монстров. Их вожаки станут править миром, ибо традиционные приемы ведения войны бесполезны против этих новых гуннов. Искусство отбирания жизни, развивающееся и совершенствующееся с начала времён, не может защитить нас от врага, который договорился с самой Смертью. В конце концов исчезнет цивилизация и культура... Когда-то древний автор с печалью описал, как на руинах римского форума пасут коз пастухи, ничего не знающие о канувшей в Лету великой цивилизации Цезаря и Цицерона, правившей миром более тысячи лет. Нас ожидает то же самое...и горе тем, кто переживёт чуму, ибо они превратятся в худших из существ, когда-либо топтавших эту землю.
Вас Вас невольно поднял правую руку, растопырил пальцы и некоторое время хмуро смотрел на неё.
Глава 98
Бутырский следственный изолятор
Страх за дочку снова накрыл Легата с головой, когда под пластырем на коленке у Оксаны он обнаружил след от укуса. Естественно, взволнованный отец постарался всё скрыть: не для того он вырвал дочь у смерти, чтобы снова потерять.
Но у тюремного доктора глаз оказался намётанный на такие вещи.
- Ваша дочь должна пойти со мной, - потребовал он и попытался взять девочку за руку.
Легат грубо оттолкнул врача, хотя мог и в морду дать. И резко сказал:
- Я дал слово подполковнику Сокольничему и привёз как обещал оружие! За это моей семье было обещано убежище и защита.
- Слово вам давал Тимофей Петрович. А я вынужден принять меры, это мой долг врача-эпидемиолога: инфицированный человек должен быть немедленно изолирован и подвергнут спецобработке.
- Тогда я хочу сам говорить с подполковником Сокольничим.
- Боюсь он вам ничем не сможет помочь, - увёл глаза в сторону доктор. – Кроме того, решение таких вопросов находится в моей компетенции. Если у вас или у вашей дочери обнаружится инфекция, то вам туда... – Доктор кивнул на трубу тюремной котельной, из которой валил чёрный дым.
Однако через минуту он смягчился и понизил голос до шёпота:
- Ну хорошо… В конце концов я не зверь...но постарайтесь как можно скорее покинуть территорию Бутырок. – Сказав это, он демонстративно отвернулся.
Стас присел на корточки перед дочерью, обнял её и прошептал на самое ушко:
- Слушай меня, оленёнок, тебе надо залезть в кабину этой большой машины и жди меня там.
Подсадив Оксану на подножку, сам он, не спеша, стал обходить грузовик, направляясь к водительской двери. По пути Стас быстро соображал, что времени на разворот у него нет, так что предстоит резко сдать машину назад, пока охрана не опомнилась. К тому же кузовом таранить тяжёлые ворота, которые уже успели запереть, сподручней и безопасней.
Пока Стас прикидывал, что, да как, во дворе снова появился заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин. Едва завидев издалека его бульдожью физиономию в надвинутой козырьком на глаза фуражке с огромной тульей, Легат ускорил шаг. Сопровождали толстомордого офицера не только его подчинённые из тюремной охраны, но и ещё несколько уголовников. С харями будто сляпанными Создателем по пьяни или с сильного бодуна! Стасу эти ублюдки были хорошо известны по недавней камерной жизни. Словно по закону подлости его старые знакомые и враги появились именно теперь, отрезая их с дочерью от ворот. Причём закоренелые урки не выглядели подконвойными, они явно пользовались свободой и вели себя в присутствии ментовской шишки с апломбом, почти как хозяева. Хорошенькие же времена наступили, если чиновник тюремной администрации такого ранга открыто якшается с откровенной мразью!
Майор повернул голову, их глаза встретились. Рюмин расплылся в недоброй улыбке и поманил Легата пальцами. А стоящие за его спиной Димон, Шныра и их кореша окрысились, заметив ускользнувшего недавно от их ножей мента. Мешкать было нельзя! Стас запрыгнул в кабину и…обнаружил здесь ещё одного своего «приятеля» по кличке «Расписной» или «Крыса». Ублюдок держал острую, как бритва заточку у горла его дочери.
- Вот и свиделись, легавый, – склабился щербатой пастью рыжемордый урод и лизнул своим липким языком детскую щёчку. – Смазливая куколка, сладкий персик!
- Не трожь дочь! – хмуро предупредил Стас.
Уголовник и бровью не повёл, он ощущал себя полным хозяином положения и куражился:
- Ну чё, паскуда легавая, поквитаемся по старым счетам?
- Не тронь её! Меня можешь расписать, а она тут не при чём.
- Оши-ба-ешь-ся, ле-ега-а-авый, - шепеляво, нараспев, просипел урка, - куклёнок как раз очень тут при чём, я ведь сразу просёк, как ты ею дорожишь.
- Хорошо, твой нынче фарт, банкуй! - устало признал Стас, из него будто враз откачали волю к сопротивлению.
- То-то же, - довольно крякнул зэк. - Тогда вылазь, мусоряга. И без шуток! А то твоему детёнышу вмиг копца настанет! И попробуй только слово вякнуть против моего, пока я буду с бугром базарить!
Первым в вразвалочку к ним подошёл «Шныра». Он сразу понял по понурому виду ещё недавно непокорного мента, что на это раз тот сломлен, фактически стоит на коленях. «Шныра» с ходу харкнул Стасу в лицо, капитан лишь утёрся.
- Ну чё, фараон, недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал! – «Шныра» весело сбацал чечётку, не вынимая рук из карманов широких штанов. Крыса ему подмигнул, мол, гляди, кореш, чего дальше будет.
К ним подошёл майор Рюмин с остальной кодлой и Крыса объявил замначальника тюрьмы, что находившийся во дворе заключённый по кличке Пропеллер слышал как доктор сказал этому, - Крыса кивнул на Легата, - что он тифозный синяк.
- Это правда? – спросил майор у Легата. – Вы действительно подхватили в городе заразу?
Стас скосил глаза на Крысу: отморозок хоть и убрал в присутствии майора от горла его дочери бритву, но взглядом своих бешенных глаз выразительно давал понять, что немедленно исполнит угрозу, если мент хоть рот откроет. Поэтому Легат опустил глаза и угрюмо промолчал.
Майор нахмурился.
- По-оня-ятно... – протянул он, больше говорить тут было не о чем, поэтому Рюмин брезгливо бросил уголовникам:
- Разберитесь тут, - предоставив им выполнить грязную работу:
Майор ещё не скрылся из виду, а расправа уже началась.
- В топку - обоих! – с садистким сладострастием распорядился Димон. Наконец-то сбывалась его мечта жестоко поквитаться с полицейским за то, что Стас мокнул его мордой в парашу. Никто из корешей не пытался спорить с таким решением - говорить, что поступать так - беспредел. С такой же лютостью они совсем недавно расправлялись с маститыми фигурами из вражеского воровского клана, чего уж говорить о каком-то легавом.
Шныра, злорадно заглядывая Легату в глаза, глумливо изрёк:
- А всё-таки справедливость на свете существует, ведь верно? Признай же это напоследок. Нам нежданная амнистия вышла - из-за Синей чумы всех козырных братков по УДО (условно досрочное освобождение) из камер на волю выпустили; а тебя обратно в тюрягу кривая привела, прямо на наши пёрышки.
Правда один раз Монах тебя, запомоенное чмо, прикрыл своим авторитетом в нарушение наших законов. Зато теперь он дохлый, а вместо него смотрящим на Бутырках поставлен справедливый пахан. Так что гореть тебе живьём в печи вместе с твоей куклой. К великому удовольствию всего воровского народа... И, кстати, привет тебе от «Неонового китайца».
Глава 99
Бункер в Ботаническом саду
Услышав от журналистки, что её инфицированный муж Сергей оказывается жив, Зоя резко изменилась в лице, сильно побледнела.
- Скоро вы поймёте, чего стоит ваша жалостливость! – пролепетала хозяйка подземной лаборатории, с укором и ужасом глядя на Ксению. Звонарёва ещё ни разу не видела обладающую поистине стальным мужским характером Зою такой беспомощной. Её прострация всё длилась и длилась. Казалось, она совершенно потеряна. Ещё бы, ведь как она утверждала, её Сергей имеет доступ ко всем дверям бункера! И всё же нельзя же так....
Наконец Ксения не выдержала:
- Да сделайте же хоть что-нибудь! Не стойте, как истукан!
От её окрика Зоя вышла из ступора:
- Надо срочно сменить все пароли на замках! - Она бросилась куда-то по коридору, Ксения следом. Они забежали в небольшую комнату, одну стену которой занимали многочисленные мониторы. На экранах отображалась «картинка» с камер наблюдения. Отсюда можно было видеть все подходы к бункеру.
Но женщины опоздали! Зоя была права: её муж легко преодолел систему безопасности, а вслед за ним вся собравшаяся возле бункера голодная рать проникла внутрь. Всё было кончено: лаборатории, оборудование, бесценный архив, запасы на многие месяцы автономной жизни – ничего из этого уже было не спасти. Но ещё можно было попытаться заблокироваться в одном из помещений, чтобы переждать атаку.
Зоя вручила Ксении небольшую сумку-контейнер, её удобно было носить на поясе, и она не стесняла движений при беге. Стоило Звонаревой открыть замок-молнию и всё стало понятно: внутри, как в патронташе, хранились десять инъекционных шприцов с отмеренными дозами экспериментальной вакцины. Также журналистка получила флешку с бесценными результатами научных исследований.
Но это было ещё не всё. Удалившись куда-то на пару минут, Зоя вернулась с живым агукающим свёртком. Ксения вздрогнула: будто недавно привидевшийся ей кошмар повторялся наяву! Только во сне новорождённый малыш тянул к ней ручки и плакал, а у этого на кругленькой рожице обаятельная улыбка.
Всё это время Ксения даже не подозревала о существании новорожденного младенца в подземном бункере. Ай да Зоя, ай да конспираторша! А ведь она должна была регулярно присматривать за ним и кормить! Оставалось лишь поражаться исключительной скрытности и независимости хозяйки бункера, которая до последнего никого не желала пускать в свою личную жизнь. Однако наступал момент, когда ей всё же приходилось преодолевать собственную гордыню.
- Прошу, спасите его! - чуть ли не взмолилась обычно суровая микробиолог.
Ксения осторожно приняла от матери свёрток. Оказавшись у неё на руках, малыш недовольно засопел, готовясь выразить недовольство пронзительным криком.
Зоя предупредила Ксению:
- Если я не спею вас заблокировать в этом отсеке, и вы окажитесь на улице, наденьте маску ему на личико: носителей вируса очень привлекает плач младенцев, для них это приглашение на пиршество.
На самой Зое уже был специальный защитный костюм, закрывающий её с ног до головы. В руки она взяла топор на длинной ручке из противопожарного набора. Зоя собиралась отправиться навстречу зомби, рвущимся сюда во главе с отцом их общего младенца, чтобы задержать жаждущую человечины свору и дать Ксении с сыном шанс на спасение.
Через минуту она ушла. Ксении оставалось лишь следить за её перемещениями с помощью видеокамер, которые были понатыканы не только снаружи, но и по всему бункеру. Звонарёва видела, как навстречу Зое по коридору спешат с десяток обнаруживших добычу зомби. Они добрались до хозяйки бункера раньше, чем она успела что-то предпринять. Ксения с содроганием глядела на экран и ждала кровавой развязки, но не тут-то было...Когти почти потерявших человеческий облик мутантов скользили по резине защитного комбинезона, зубы не могли прокусить матерчатую броню; озверевшие нелюди безуспешно вгрызались в защитную маску и, нелепо взмахнув руками, валились под ударами топора. Окруженная врагами маленькая женщина демонстрировала поразительную отвагу, ловкость и силу.
Свет в комнате, где находилась Ксения, начал мерцать - возникла проблема с автономным дизель-генератором. Вскоре лампы дневного света окончательно умерли. Одновременно погасли и мониторы. Секунд пятнадцать полнейшего мрака, и вдруг всё снова заработало. Но за столь краткий промежуток времени ситуация вокруг Зои кардинально поменялось. Камера бесстрастно фиксировала как собственный муж, налетев на жену и растолкав конкурентов, вырвал из её рук топор и начал рубить на женщине защитный комбинезон. Легко вскрыв его, Сергей начал разрывать на глазах онемевшей от ужаса журналистки хрупкое тело жены. В последний момент, залитая кровью Зоя нашла обезумившими от боли глазами камеру и крикнула:
- Уходи в сектор семнадцать! Позаботься о...
Её родная кровиночка на руках Ксении даже не захныкал в эту страшную секунду. С умильной улыбкой на забавной мордашке розовый щекастый карапуз разглядывал Ксению и что-то болтал ей на своём языке.
- Не бойся, малыш, я позабочусь о тебе – ласково проговорила Ксения, изо всех сил стараясь не испугать только привыкающего к ней ребёнка своими рыданиями и паническим видом.
За спиной послышался шум, Звонарёва обернулась: ручка двери снова дёрнулась, как будто кто-то играл с ней с той стороны...
Глава 100
Окрестности синагоги на Большой Бронной
Всё-таки они были удивительные счастливицы, потому что лишь им двоим из сотен прятавшихся внутри церкви беженцев выпал шанс вырваться из смертельной западни. Подземный ход вывел мать и дочь Козыревых на поверхность. Вокруг ни души, только пустые машины выстроились вдоль тротуара. И тихо. Лишь со стороны здания синагоги, которую закрывало какое-то здание, нёсся приглушённый стенами ужасный вой. Предсмертные вопли сотен людей, торжествующий хор убийц - от всего этого душа содрогалась, и одновременно ты каждой клеточкой ощущала в себе жизнь. Маргарита Павловна импульсивно обняла Дашу и вместе с ней сдавленно зарыдала от сильного нервного напряжения и острого ощущения бытия. Ведь они вместе! И в стороне от ужасной бойни, хотя должны были находиться там, откуда над крышами поднимался в небо мрачный столб чёрного дыма.
- Поверить всё никак не могу, что мы в безопасности! Теперь мы должны до смерти молиться за души Михаила и святых отцов, которые пожертвовали собой в том числе ради нас.
- Нам лучше не оставаться тут, мамочка, – Дашу всю трясло от пережитого ужаса, она постоянно оглядывалась. Бедный ребёнок!
- Ты права, - согласилась Марго.
Мать и дочь двинулись вдоль по улице, которая опускалась небольшим уклоном. Вероятно, недавно прошёл дождик и бегущий вдаль тротуара ручеёк гнал всякий мусор. Маргарита задумчиво проводила глазами проплывающую мимо смятую сигаретную пачку, будто смутная догадка пришла ей в голову...
- Мам, посмотри сколько тут машин! Почему мы не можем уехать на одной из них! – грустно вздохнула Даша.
- Посмотри на эту! - Маргарита радостно указала на отечественный седан красивого перламутрово-вишнёвого цвета. - Помнишь, когда-то у нас была почти такая же? И папа возил нас на ней на дачу.
Брошенная хозяевами легковушка оказалась даже не заперта. Маргариту Павловну потянуло внутрь. Нахлынувшие вдруг приятные воспоминания усадили её за руль. Правда бензин в баке отсутствовал, но так ведь этого и следовало ожидать. И всё равно Марго не спешила вылезать, а положив руки на руль, представляла всю их семью снова вместе. Рядом на сиденье Влад, они снова мчатся по загородному шоссе... Плевать, что семьи как таковой уже не существует, да и дача та давно продана чужим людям...Иногда мечты дарят столь необходимую отдушину, позволяют сделать передышку, забыться. Вот только возвращаться к реальности бывает очень больно... Вспомнилось Марго и недавнее расставание с Владом в Кремле: голос его звучал тускло и потеряно, в глазах боль. Он задержал ею руку в своей и всё не хотел отпускать их с дочерью. Будто предчувствие рвало ему сердце…
- Всё равно папа нас любит. И он нас не бросит! – с надрывом заверила мать дочь.
Вдруг за спиной Даши, всего в десятке шагов, возник какой-то человек. Огромными скачками, словно большое насекомое, он быстро приближался. Его длинные вытянутые руки...руки убийцы со скрюченными пальцами тянулись к ним, чтобы схватить ту что окажется ближе за волосы, за шею, за руки — за что угодно и уже не отпустить... Марго лишь мельком смутно увидела его лицо, но этого ей оказалось достаточно, чтобы страх прежде всего за дочь подхлестнул её реакцию. Стремительным движением Козырева затянула дочь в салон, захлопнула за ней дверь и отпустила стояночный тормоз – всё это было проделано ею с поразительной стремительностью - почти одновременно.
Автомобиль бесшумно отъехал от тротуара и плавно покатился под горку. Подскочивший нежить задёргал ручку заблокированной двери, и так как из этого ничего не вышло, побежал рядом, колотя кулаками по стеклу и крыше, и продолжая остервенело рвать на себя дверную ручку. Дверное стекло под его напором хрустнуло и покрылось паутиной трещин, ещё удар и монстр просунет в образовавшуюся дыру руку. Он что-то выкрикивал, ревел, как раненый бык, и при этом успевал постоянно нагибаться и заглядывать в кабину. Маргарита отворачивалась или прикрывала правый глаз, лишь бы не встречаться взглядом с жуткими зрачками монстра, не видеть его двигающегося рта-пасти, залитого слюной подбородка и прочей мерзости. Далеко не каждый мог найти в себе мужество заглянуть в самое лицо бывших людей, ведь из их глазниц на тебя взирало абсолютное зло. Хорошо, что Даша сразу же вцепилась в её руку и спрятала личико у матери на плече.
По мере того, как уклон становился круче, машина разгонялась. И убийце становилось всё сложнее рысью бежать рядом. Он попытался повиснуть на ручке. Но не удержавшись, урод сорвался.
Автомобиль уже несся вниз на приличной скорости. Маргарита вцепилась в руль, но больше поглядывала в зеркало заднего вида, чем на дорогу. Вскоре уклон должен закончиться и что тогда? Ведь маньяк уже поднялся на ноги и бежал следом...
Внезапно перед глазами Марго возник оскаленный череп с пустыми глазницами и белой повязкой на лбу...
Глава 101
Вместе с дочерью Легата привели в тюремную котельную, превращённую в крематорий для сжигания трупов.
Котельная была старой, многое из оборудования похоже сохранилось если не с царских времён, то уж с Брежневских точно. Повсюду ржавые трубы и кучи угля.
Несколько воров крепко держали Стаса за руки. И всё равно бывший майор спецназа сумел бы избавиться от опеки. И как принято выражаться у этой публики «дал бы оборотку», если бы не дочь. Да, если бы не парализовавший его страх за обожаемый нежный цветок, то смерть этих людей была бы делом десяти секунд. И никакого специального оружия ему не требуется. Но жизнь Оксаны по-прежнему висела на волоске из-за приставленной к её горлу острой как бритва заточки, и Стас был бессилен. Взявший её в заложницы «Крыса» спокойно мог приказать пленнику размозжить себе голову о стену или самому броситься в раскалённую топку и полицейский беспрекословно выполнит приказ! В конце концов, он вероятно это заслужил, бросив напарника-американца. Но дочь! Она то в чём виновата?!
- Мы пришли сжечь эту падлу! – объявил Димон находящимся в импровизированном крематории уркам. - Дайте мне лопату, я сам накидаю угля этой ментовской падле, чтобы хорошо горел.
Но тут возникла заминка. Один из местных ответил, оглядев Легата:
- Придётся вашему клиенту подождать своей очереди. Всё равно пока место занято – он кивнул на закрытую крышку топки, за которой ревело и трещало пламя.
- А следующим на распыл пойдёт старший по званию, - ехидно заявил приятель крематорщика. - Всё равно ваш мент уже жмурик, так что пущай ещё пять минут покоптит воздух, пока мы окажем все почести гражданину начальнику, он козырной мужик был при жизни, не чета вашей мусорской мелюзге.
На бетонном полу высоченный амбал по кличке «Лом», - тоже из числа знакомых Стасу уголовников, - и двое его дружков раздевали покойника. На что уж Легат пребывал не в том состоянии, чтобы чему-то ещё удивляться, однако ж был поражён, опознав в полуголом мертвеце с раздробленным пулей затылком самого подполковника Тимофея Петровича Сокольничего! Вот и свиделись... Правда не такого свидания Легат ожидал. С бывшего начальника тюрьмы уже стащили китель с погонами, штаны, и взялись за исподнее, одновременно гвоздодёром выдирая изо рта золотые зубы. Зрелище показалось Легату настолько отталкивающим и сюрреалистичным, что вначале он даже подумал, что перед ним кто-то другой, просто похож на Сокольничего. Но нет, не узнать начальника Бутырок было невозможно.
- Может хватит вам над ними глумиться, - заступился за покойника Стас. – Не по понятиям это.
- Не тебе, вошь цветная, судить о наших понятиях! - злобно тявкнул Димон.
Стас лишь усмехнулся:
– Жалеете небось, что он к вам не живьём в руки попал.
- Зато у нас есть ты! – одержимый жаждой мести набросился на гордеца Димон. - Хочешь увидеть, что тебя ждёт? - Стаса подтащили вплотную к заслонке, в ней имелось маленькое окошко-дырочка, сквозь которую можно было посмотреть, как горит покойник. На трупе внутри сгорела одежда и волосы, белое раскалённое пламя охватило его голову и поедало лицо. Нос и губы на нём уже оплавились, из отверстий, образовавшихся на месте лопнувших от жара глаз, а также из ушей и ноздрей, раскрытого рта выделялась кипящая кровь, которая имела голубой оттенок...
- Ну что, мент, узырил собственное будущее? Может хочешь попробовать вымолить у нас пощаду? - кричал Стасу в лицо Димон, забрызгивая его слюной. – Тогда становись на колени, падла!
Но Стасу было плевать на это животное, зато у него сердце разрывалось от рыданий и криков дочери, которая рвалась к нему из лап удерживающих её ублюдков.
- Пусть она уйдёт. У вас ведь ко мне неоплаченный счёт, так вот он я, - делайте со мной, что хотите!
- Ты думаешь, мент, мы такие дебилы, что не понимаем, что она самое твоё больное место, - кивнул на девочку Димон.
- Дебилы, они конечно тоже люди, - философски заметил Стас, - но вы не люди, вы слякоть! Я скорее сам убью свою дочь собственными руками, чтобы позволю вам превратить её в свою игрушку после моей смерти.
- Ладно, оставьте его пока! - остановил взбешенного кореша Крыса. – Падла скоро своё получит, а пока воздадим должное гражданину начальнику.
Легата оттащили от заслонки на прежнее место. А всё внимание урок вновь сосредоточилось на мёртвом начальнике тюрьмы. Лишённый власти и высокого положения, обобранный после смерти до последней нитки, он раскинулся на бетонном полу в срамном бесстыдстве. Этот огромный живот, бледные ноги - престарелого кума выставили на посмешище. Хотя, раздев мертвеца и присвоив себе его вещи, ублюдки нарушили свои же обычаи. В отношении одежды умерших или казнённых в местах заключения всегда существовала особая традиция, известная еще с екатерининских времен. Например, арестантскую робу нельзя было оставлять на территории тюрьмы или лагеря. Любой первоходок знает о том, что лагерная одежда приносит несчастье, а потому ее отсылали близким родственникам, которые тоже частенько относились к ней как к поганой – в глубочайшей тайне ее кипятили в семи водах, затем трижды промывали с песком и только потом хоронили за оградой кладбища, не забывая поставить над ней крепкий осиновый крест. Порой одежду казненного относили далеко в лес и, разорвав на куски, развешивали на деревьях, и тряпки затем служили птицам для постройки гнезд. Возможно, именно в птицах возрождалась душа казненного...
Иногда одежду рвали на мелкие лоскуты, а потом конопатили ими избу. Считалось, что одежда казненного отпугивает от дома нечистую силу. Но чтобы примерять заляпанный кровью китель убитого гражданина начальника, - это было что-то из ряда вон. Вероятно, эти трое зэков были из числа отморозков, которым плевать даже на священные воровские традиции. Они желали максимально поглумиться над мёртвым кумом и для этого один из них напялил на себя китель, который был ему сильно велик. Затем он нахлобучил на голову фуражку и стал изображать из себя покойного начальника, подражая басу Сокольничего:
- Ну что, засранцы, в карцер захотели, суки!
Те урки что стояли за спиной у Стаса и его дочери, одобрительно усмехнулись, однако ж, решили показать кто тут главнее:
- Ша, Бес! - Крыса с пренебрежением шикнул на облачившегося в полковничью форму зэка мелкой масти. - Не с твоим чувырлом братским такой макинтош носить. Брось этот дешёвый зехер! Лучше дай вон ему напоследок покрасоваться. - Крыса кивнул на Легата. Стасу тут же накинули на плечи мундир с мертвеца.
- Ну как, мусор, в масть тебе лепушок с большими звёздами, почуял себя крутым?
- Можете глумиться надо мной сколько вам влезет, - каждое произнесенное капитаном слово было отлито и откалибровано, и урки это почувствовали, потому что притихли и слушали серьёзно то, что он им говорил. - Но предупреждаю: если не отпустите дочь, то одного из вас я напоследок успею загрызть, прежде чем мне разожмут челюсть и сунут головой в топку.
- Не пугай пуганных, легавый… А хочешь, мы тебя вместо Башки-опера новым начальником тюрьмы поставим? – неожиданно предложил Легату Крыса. Он даже спрятал нож, который держал возле горла Оксаны. И обернулся к своим дружкам: – А что, братва, окажем доверие менту? Он хоть и сука легавая, но по своим понятиям живёт.
Непонятно было, - это всерьёз, или урки просто забавлялись, но Легату тут же было поставлено условие:
- Мы тебя помилуем и даже поставим вместо этой суки Жгутова новым кумом, если пообещаешь обычаи наши воровские уважать.
- Ну как? – вальяжно осклабился Крыса, уверенный, что мент начнёт ему ботинки лизать от счастья. От Стаса требовалось принести что-то вроде присяги на верность воровскому клану, и ещё в доказательство своей лояльности помочь сунуть в печь труп гражданина начальника.
- Можно, - согласился Стас. – Только у меня свои обычаи – обычаи войны... А по ним мародёров и крыс, питающихся мертвечиной, полагается стрелять на месте. Устраивает? Тогда коронуйте меня в атаманы.
- В топку его! Сжечь суку! Сжечь!!! – в припадке ярости заорал Крыса. - Гореть мне самому в адском пламени, если я тебя живьём не спалю, падла!
На Стаса набросились сразу трое, ему заломили за спину руки, стянули запястья кожаным ремнём и поволокли головой вперёд по направлению к топке. Стоявший у печи мужик стал открывать заслонку.
Внезапно все услышали, как внутри что-то захрустело. Звук был необычный. Можно было подумать, что покойник ожил и ворочается. Все удивились. Впрочем, один из воров вспомнил, что слышал, будто бы у некоторых мертвецов при сжигании в крематории от высоких температур сокращаются мышцы и они начинают шевелиться и даже могут принять сидячее положение.
И тут вдруг в металлическую заслонку печи громко стукнуло изнутри. Всех прошиб пот. Двое бросились вон из котельной. Лишь кипящей ненавистью Крыса схватил у одного из сжигальщиков металлическую кочергу, подбежал к смотровой дырке, заглянул.
- От этой падлы почти ничего не осталось! – с презрением к малодушным дружкам сообщил он. – Череп почти разошёлся по швам, мозг горит голубым пламенем. Один костяк остался! Скоро и он развалится.
Но в этот момент ударило с такой силой, что Крыса отлетел на метр. Однако он тут же отбросил о себя страх и зло крикнул, сверкнув на Стаса ненавидящими глазами:
- Всё равно я тебя, падла зажарю!.. Эй вы! - обратился он к присутствующим зэкам: - Засунем его к тому ублюдку, пусть на парочку кувыркаются.
- Мы не станем открывать! – чуть ли не в один голос ответили урки. – И тебе не советуем этого делать, Крыса!
- Очко заиграло! Тьфу на вас! – презрительно харкнул в них Крыса. И сам бросился открывать заслонку. Но едва он это сделал, как из пламени высунулись две чёрные костлявые руки в оплётках оплавленных мышц. При этом сохранивших, как это не поразительно, отменную работоспособность. Клешни недогоревшего мертвеца схватили и с силой втянули здоровенного конопатого вора в печь. На полу остался только слетевший с Крысы кроссовок, почему-то вместе с носком. Все онемели на несколько секунд. Первым очнулся огромный урка по кличке Лом, он подскочил и быстро захлопнул заслонку. Изнутри тут же забарабанил и истошно завопил Крыса. Он барабанил минуты две, то затихая, то вновь напоминая о себе…
Глава 102
- Что здесь происходит? Кто позволил?! – прозвучал вдруг возмущённый голос. Внезапное появление оперуполномоченного младшего лейтенанта Афанасия Жгутова застало урок врасплох. За всеми событиями с Крысой урки как-то забыли про то, что не успели сжечь важного покойника, который всё ещё лежал голый на бетонном полу.
Первым очухался Лом.
- Выполняем ваше распоряжение! – в оправдание бодро пояснил он.
Новый начальник Бутырок явился в сопровождении тюремного доктора и свиты своих ближайших подчинённых, среди которых были между прочим два майора и один подполковник. Но все они безоговорочно признали его старшинство. Получилось, что власть в заведении взял «чёрный человек», то есть лицо, не имевшее никаких прав претендовать на высокую должность, по сути узурпатор. Однако офицеры приняли самовыдвижение Жгутова, учитывая особое положение особиста в местной иерархии. А ещё потому, что знали, что головастик приходится родственником покойному шефу, а значит никакой он не чёрный человек, а законный «кронпринц». Ведь в смутные времена власть обычно наследуется по праву крови! Так что все прошлые заслуги иных претендентов разом обнулялись, и никакой раскалённый пепел в ладонь уже особой роли не играл в борьбе за освободившийся трон...
Но после таких слов зэка свита за спиной только что взявшего власть временщика нехорошо загудела. Трон под задницей Жгутова зашатался. Сокольничий даже мёртвый пока ещё оставался для своих офицеров законным начальником, поставленным над ними государством. И если выяснится, что уважаемому в их системе человеку размозжили затылок и голым собираются сжечь в печи по приказу тюремного особиста, виновному придётся держать ответ.
- Отставить! – жестко приказал Жгутов уголовникам. – Похоронить Тимофея Петровича в форме! - И заметив недоуменные взгляды урок, добавил, размахивая пистолетом: – Вы что, плохо слышите, свиньи? Так я сейчас вам уши то прочищу! - Приемник погибшего «гражданина начальника» сам теперь стал всесильным удельным князьком и запросто мог своею властью любого из них приказать живьём отправить в печь вместо Сокольничего, поэтому воры ещё больше растерялись и струхнули.
Приземистый, с крупной, квадратной головой, короткими ногами ловкий выскочка всё больше смахивал на Наполеона, который ведь тоже не отличался статью и мужественной внешностью. За последний час Жгутов сумел удивить Легата дважды. Во-первых, тем, что, будучи всего лишь младшим лейтенантом (правда на плечах его уже поблёскивали крупные майорские звёзды), сумел через головы старших по званию запрыгнуть в кресло начальника тюрьмы. А теперь ещё тем, как красиво он сумел подавить зарождающийся бунт среди своих приближённых, и нагнать страху на присутствующих зеков.
Рявкнув на урок, Жгутов с достоинством оборотился к настороженно нависшей над ним свите:
- Шеф погиб как настоящий офицер, – внушительно заявил он тем, кто мог заподозрить его в чём-либо преступном. И пояснил, что начальник сам приказал себя расстрелять, когда понял, что заражён.
- Все мы знали Тимофея Петровича, это был настоящий мужик! - Жгутов говорил с болью и сожалением о хорошем человеке и руководителе. - Он был укушен сегодня во время прорыва заражённых на территорию, доктор подтвердит мои слова. Когда стало понятно, что вирус мог попасть ему в кровь, старик принял для себя тяжёлое решение... Он сам, предвидя подобную ситуацию, заранее отдал такой приказ. А перед гибелью думая о том, на кого оставить дело, подписал распоряжение, по которому назначил меня временно исполняющим обязанности начальника тюрьмы. - Жгутов вытащил из кармана, не спеша развернул вчетверо сложенный листок и потряс им в воздухе. - Вот собственноручно подписанный покойным приказ о моём назначении ВРИО.
Никто из присутствующих офицеров не усомнился в подлинности «завещания». Жгутов же, стремясь усилить впечатление, что искренне опечален гибелью любимого начальника, стал говорить, что негоже Тимофея Петровича отправлять в последний путь как простого смертного. Начальника тюрьмы было решено предать огню с почестями. Для чего Жгутов распорядился смастерить в тюремной мастерской гроб. Он также приказал открыть печь, чтобы лично удостовериться, что заказанный гроб пролезет в неё. К его прибытию зловещий стук по заслонке окончательно затих. От Крысы и утянувшего его за собой мертвеца осталась лишь горка пепла.
Теперь внимание нового начальника обратилось на всё ещё стоящего возле топки со связанными за спиной руками Легата. Стаса развязали, и он прижал к себе дочь. После всего увиденного бедняжка пребывала в состоянии шока.
- Доктор говорит, что вы с дочерью могли заразиться пока были в городе? – с озабоченным видом осведомился Жгутов.
- Ничего не поделаешь, - вздохнул врач, глядя на нового начальника. - Но согласно упомянутому тут вами приказу покойного Сокольничего, мужчина и его дочь должны быть подвергнуты немедленной санации… Конечно сжигать людей живьём – варварство, поэтому я постараюсь что-нибудь придумать.
Стас чувствовал, что спорить с доктором бесполезно. Сам то он смирился, что смерти похоже не избежать. Поэтому просил только за дочь:
- Разрешите ей уйти.
Вопрос решался в узком кругу: только новый начальник тюрьмы, врач и Легат. Свою свиту Жгутов выставил отсюда дожидаться его на улице.
– Как же ты так, капитан... – удручённо покачал головой Афанасий Жгутов. - Такое дело провернул - привёз оружие! Я на тебя строил планы, а ты...
- Я прошу только за дочь, - упрямо повторил просьбу Стас. – У неё рак мозга.
- Тогда я вас вообще не понимаю, - удивился доктор. – Зачем ей продолжать мучиться: один укол и все её страдания закончатся.
- Она – это всё, что у меня осталось. Я хочу, чтобы она жила! Столько, сколько ей подарит судьба.
Доктор скорбно покачал головой, оглянулся на новое начальство и развёл руками:
- Ну не знаю…ну хорошо... пусть девочку выпустят за внешние ворота, я не возражаю. Дадим ей с собой запас продуктов. Я постараюсь накачать её препаратами, которые на какое-то время стабилизируют её состояние и укрепят организм. После чего оставим её наедине с судьбой...Будем надеяться, что малютка сможет как-то приспособиться к жизни в городе и проживёт ещё какое-то время, как хочет отец.
- И на том спасибо, - кивнул доктору Стас.
- Мне жаль, - вздохнул тот. - Я вам искренне сочувствую, но во все времена с эпидемиями боролись крайне жёсткими методами. Могу лишь обещать, что ваша смерть не будет мучительной.
Однако не спускавший со Стаса оценивающего взгляда Жгутов принял другое решение:
- Он мне нужен, док.
- Вы, наверное, не поняли, Афанасий Петрович: этот человек тоже может быть носителем опасного вируса.
- Да будь он хоть трижды носителем! - небрежно отмахнулся Жгутов. – Для меня важнее, что этот парень мне необходим в данный момент.
Врач растерянно развёл руками, потоптался на месте. И после некоторого замешательства обиженно заявил:
- Если вы, Афанасий Петрович, не доверяете моему профессионализму… Тогда прошу вас о немедленной отставке.
- Не горячись, док, ты ведь не уверен, что он заражён, – миролюбиво возразил чересчур принципиальному подчинённому Жгутов.
Врач пошевелил в раздумье насупленными бровями и пожал плечами:
- Его дочь наверняка заражена, я обнаружил на ней следы укуса. Хотя они не свежие, тем не менее...
- Вот видишь! – обрадовался Жгутов. - Доказательства у тебя есть только против его дочери, а не против него. Капитан же успел отсечь себе пальцы! Я мало знаю людей, у которых хватило бы яиц на такое...
- Да, но...
- Так, стоп, док! – голос начальника зазвучал властно. - Запомни: я тут теперь решаю, кто инфицированный, а кто нет. - Жгутов цинично улыбнулся краешками губ и покосился на покойника возле печи, которого недавние шутники спешно обряжали обратно. - И я теперь отдаю приказы. - После чего он почти сурово взглянул на доктора: - Будем считать, что парень чист. Что же касается девчонки... - Жгутов задумался.
Стас почувствовал свой шанс:
- Я прошу оставить её хотя бы на какой-то срок - под мою персональную ответственность! Я запру её в отдельную камеру и буду держать под наблюдением. Если окажется, что она заражена, тогда, что ж, я сам её ликвидирую…
Из котельной Стас вышел чуть ли не под руку со Жгутовым. Дочь пришлось на время доверить доктору. При её тяжелом заболевании пережитый ребёнком каскад стрессов мог привести к серьёзному обострению, а доктор клятвенно пообещал отцу позаботиться о ней до тех пор, пока он не вернётся.
- Да не волнуйся ты за свою девчонку, - заметил его состояние Жгутов. – Ничего с ней не случиться…если только я не прикажу.
Взявший в Бутырках власть опер был с Легатом очень откровенен:
- Я тебе доверяю, капитан. Мне нравится, что ты не из нашей овчарской системы. Своих сослуживцев я за нормальных людей давно не держу. Разве будет офицер, имеющий какое-то представление о чести, служить тюремщиком? Из всех тут, пожалуй, лишь один доктор тянет на порядочного. Впрочем, он слишком щепетилен. А это тоже плохо для дела...Остальные же – просто сброд! А сброд ни на что серьёзное не способен, кроме крысятничества и разных злоупотреблений... Тебя же я делом проверил и знаю, что не подведёшь, поэтому и закрыл глаза на твои проблемы.
Легат ещё раз поблагодарил за дочь.
- Ладно, сочтёмся, – похлопал его по плечу Жгутов и доверительно сообщил: - Час назад мне снова звонили из столичной мэрии. Они едут к нам. Во главе с «Королевой».
Стас знал, что так называют супругу столичного мэра Любовь Вершинину, единственную в России женщину - долларовую миллиардершу.
- Больше им некуда податься, – упивался своим успехом Жгутов. - Мы их примем, так уж и быть... Правда я немного набил цену перед тем как дать согласие на встречу. Но ты понимаешь, что бывает услуги такого рода, которые не забываются...
Многозначительный, мурлыкающий тон интригана в погонах, его намёки очень не понравились неподкупному борцу с коррупцией, однако приходилось изображать из себя польщённого таким доверием простака:
- А чего они хотят?
- Получить у нас убежище, - с презрительной усмешкой пояснил Жгутов. - Теперь мы - главные монополисты по безопасности в городе! Другие тюрьмы держались последними в городе перед натиском заражённого зверья. Но «Матросская тишина» сегодня ночью была захвачена гоблинами, другие следственные изоляторы ещё раньше.
- «Матросская тишина»?! – поразился Стас.
- Ты ведь только оттуда, - понимающе протянул Жгутов. – «Матросская тишина» в настоящий гнойник превратилась! Чтобы сразу прижечь фурункул федералы на рассвете вылили на них несколько тонн напалма - целый полк «сушек» с бреющего полёта отработал...
Жгутов продолжал упиваться собственным исключительным положением:
- Из социальной клоаки, выгребной ямы, мы выросли в последний бастион цивилизации! С нами, а не с мэрией договариваются федеральные власти и военные, нам сбрасывают оружие. Мы теперь реально становимся круче, чем столичное правительство! Это аванс на будущее. Теперь надо хорошенько раскинуть мозгами, как использовать этот кредит. Эпидемия пройдёт – связи и влияние останутся. Мы станем новой антикризисной властью в городе после эпидемии…
Раздув щёки от собственной значимости, Жгутов с цинизмом даже заявил:
- Ума не приложу, чтобы я дальше делал, если бы народ внезапно не начал сходить с ума и жрать друг друга, ха, ха, ха! В некотором смысле зомби - нам союзники.
Стас промолчал, хотя такое заявление показалось ему абсолютным кощунством по отношению к памяти тысяч людей, которые уже погибли или должны будут погибнуть в ближайшие дни.
- Одним словом мне нужна своя команда советников и верных людей. Кое-кого я уже подобрал. Правда, выбор у меня не велик. Но те, кого я выберу, в накладе не останутся, – многозначительно пообещал Жгутов.
Ещё через десять шагов он озабоченно вздохнул будто в ответ на какие-то свои мысли и пожаловался:
- И всё же дельных людей, - хоть на что-то способных, катастрофически не хватает. Одна шваль под рукой! Пришлось даже из тактических соображений заключить временный пакт кое с кем из воров и выпустить из камер их людей... Пока они ещё по инерции с нами считаются, но, конечно, я отдаю себе отчёт в том, что эти черти опасней зомбяков… Потом мы разумеется от них избавимся – он ухмыльнулся и похлопал Стаса по спине. – Не зря же вы ездили за пулемётами.
- Вы дали им оружие? – неприятно удивился Стас.
- Я позволил им иметь только холодное, – нехотя признал Жгутов. – Хотя кое-что у них итак уже имелось...И потом, я решил не злить новых союзников.
- А не боитесь?
- Потому-то мне так необходим ты с твоим опытом и профессионализмом! – с коварной многозначительностью на лице подвигал бровями профессиональный провокатор. – Как только я почувствую, что эта сволочь выходит из повиновения, ты должен будешь немедленно зачистить от них тюрьму...
- Стас неуверенно пожал плечами. Отведённая ему роль карателя и палача вызвала в нём абсолютное отторжение.
Жгутову это не понравилось, и он остановился.
- Нет, так дело не пойдёт. Мне важно знать: ты готов исполнить любой мой приказ? Я желаю услышать это прямо сейчас!
Стас медлил с ответом, у него будто язык к нёбу прилип.
- Ну! Капитан! Я что-то не понял... ты же сам только что мне дал понять, что чувствуешь себя моим должником. Так как же так?!
Стас почувствовал растущее неудовольствие и разочарование опасного пигмея: спасший их с дочерью новый хозяин Бутырок явно рассчитывал на немедленное изъявление преданности.
В это время к ним подбежал запыхавшийся охранник и срочно позвал на наблюдательную вышку.
- Что за срочность? - удивился Жгутов и недоумённо посмотрел на Легата, который тоже ничего не мог понять, ведь сейчас день, а при свете солнца самые опасные зомби скрываются в своих норах.
Глава 103
Бункер в Ботаническом саду
- Доминик? – произнесла вмиг пересохшими губами Ксения Звонарева. — Ты...ты не должен на меня злиться. Я много раз хотела отправиться за тобой. Честно!.. Как твоя Надежда? Что с вами произошло, после того как мы расстались?
Французский коллега Доминик Брюийо стоял перед Ксенией, не шевелясь. От европейской элегантности в его облике не осталось и следа: перепачканная изорванная одежда на нём свалялась. Черты посиневшего лица заострились, сделались резче и грубее, борода и бакенбарды топорщились как звериная шерсть, отчего лицо француза приобрело схожесть с волчьей мордой. Толстые губы его и подбородок, руки, грудь, плечи были буквально залиты кровью. Её металлический запах волной ударил в нос журналистке. Но самым страшным были глаза француза. В них не было ничего. Никакого выражения вообще. И в них не было даже жизни. Как будто подёрнутые какой-то мутной плёнкой, не мигая и не отрываясь, они тупо смотрели перед собой. Но стоило малышу на руках женщины подать голосок, как глаза эти стали наполняться нечеловеческой злобой в виде светящейся ядовитым неоном концентрированной ненависти.
- Ты же... не причинишь мне зло?.. Доминик! Вспомни! Мы были друзьями. Я помогла тебе найти твою девушку.
Однако от интеллигентнейшего галантного добряка осталась лишь сильно изменившаяся оболочка, которая научилась охотиться на людей. Ксения почувствовал, как по спине побежали мурашки и волосы на голове поднялись дыбом. Никогда в жизни ей не было так страшно, как сейчас, когда она смотрела в глаза то ли трупа, то ли оборотня. Во впившихся в неё глазах появилось нечто такое, на что не должен смотреть человек. Ксении показалось, что, если она будет смотреть в них ещё хотя бы несколько секунд, они высосут из неё всю волю и она уже не сможет сдвинуться с места.
Женщина попятилась. Её отступление как будто послужило сигналом для зомби. До того стоявший неподвижно, Брюийо вскинул растопыренные руки и бросился к ней. При этом он издал какой-то придушенный, скулящий звук, напугавший Звонареву ещё больше. Она взвизгнула и успела опрокинуть под ноги монстру попавшийся под руку стул, о который тот споткнулся и рухнул на пол. Это дало Ксении шанс. Она бросилась к двери.
Однако в последний момент Брюийо сумел-таки дотянулся и схватил беглянку за лодыжку. Ксения даже не успела понять, что произошло дальше. Она машинально развернулась и что было сил с размаху пнула врага. Удар пришёлся точно в лицо монстра и вышел на удивление удачным, потому что капкан мгновенно разжался, и журналистка обрела свободу.
- Пардон, месье! – само собой вырвалось у Звонаревой в память о прежнем Доминике.
Коридор был пуст, но где-то поблизости должны находиться другие незваные гости. В любом случае они не выпустят её на поверхность. Тем более, что малышу на руках Звонаревой вздумалось пообщаться с новой мамочкой. Акустика в бункере оказалась отменной, так что скоро на голос ребёнка сбегутся каннибалы…
Перебегая от двери к двери, Ксения сумела отыскать незапертое помещение и поспешила забаррикадироваться изнутри.
Не прошло и минуты как снаружи собралась толпа. Какое-то время с той стороны происходила непонятная возня, они будто принюхивались, царапали когтями дверь, что-то нашёптывали и как будто ласково подвывали. Ксении даже показалось, что она услышала своё имя: её словно уговаривали не прятаться, открыться. Вместо этого Звонарева сумела придвинуть к двери ещё и тяжёлый стол, а потом шкаф. И тогда дверь содрогнулась от яростных ударов - напор был такой, что Ксения с тревогой подумала, что она долго не выдержит.
Глава 104
Марго во все глаза смотрела на плавно надвигающий на неё борт белого автофургона, с которого ей ухмылялась в зловещем оскале мёртвая голова с пустыми глазницами. Время словно замедлилось для Маргариты Павловны Козыревой. Ей казалось, что за это долгие-долгие, тягучие секунды она досконально изучила все особенности нарисованного на фургоне черепа, а также все вмятины и царапины на самом кузове; разглядела совершенно безумный взгляд высунувшегося из кабины водителя, ещё только осознающего что столкновения не избежать. Перед самым ударом закричала рядом на сиденье дочь. Но ещё раньше Марго, наконец, справилась со сковывавшим ее оцепенением и надавила на педаль тормоза, и всё равно их машина влетела прямо в нарисованную голову на боку фургона с довольно приличной скоростью. Резкий рывок бросил их с дочерью, не пристёгнутых ремнями, вперёд. Бац, удар, скрежет, звон осыпавшегося стекла и резкий как выстрел хлопок…
На краткий миг темнота скрыла от Марго происходящее, но достаточно скоро она увидела лицо к счастью невредимой Даши, которая смотрела на неё с большой тревогой. А ещё Козырева-старшая увидела подбегающего хозяина фургона. Очень большой, бородатый дядька, руки все в татуировках. Выглядел он устрашающе особенно из-за огромных очков-консервов - то ли горнолыжника, то ли авиатора. Брутальный бородач находился в диком раздражении. Но стоило фургонщику увидеть на лбу таранившей его женщины свежую ссадину и совершенно белое, перепуганное лицо сидящей рядом с ней девочки, как он неожиданно смутился и забормотал, словно застуканный воспитательницей малолетний проказник:
- Не знаю, как так вышло... Как вы себя чувствуете? У вас есть аптечка или мне принести свою?
Марго попробовала открыть дверь со своей стороны, но ей заклинило.
- Вы так неожиданно на меня выскочили, что я не смог ничего поделать, - продолжал оправдываться водитель фургона. Это был 50-летний «тинэйджер»: кепка-бейсболка козырьком назад, из-под которого ему на загривок свисал хвост волос, футболка тоже с черепом, поверх которой расстегнутая жилетка с многочисленными карманами, шорты до колен, на босых ногах пробковые сандалии, в ушах наушники. При этом «олд-бой» носил по современной моде усы и окладистую бороду ржавого цвета. Теперь, когда он снял свои огромные очки, оказалось, что глаза у него совсем не злые.
Тут бородач заметил, что при столкновении на его минивэне, - хотя квадратный фургон-трейлер больше напоминал большой сарай, - взорвалась задняя покрышка, и собрался ставить запаску. Для чего поспешил было за домкратом, но Марго остановила его:
- Послушайте, за нами гоняться!
- Кто за вами гонится? – насторожился бородач и поглядел в ту сторону, откуда прикатили дамочки. Из-за поворота как раз показался силуэт их преследователя: убийца прытко несся с горки и был уже совсем рядом. Фургонщик мгновенно оценил ситуацию и заторопился обратно к себе в кабину.
- А как же мы?! – заволновалась Марго, она продолжала бороться с дверной ручкой: заклинившая дверь всё никак не открывалась. Фургонщик с ходу завёл мотор и лишь развёл руками из окна кабины:
- Извините, не в моих правилах брать пассажиров. Я работаю один.
- Не бросайте нас тут!
- У меня в фургоне нет свободного места.
- Я жена президента России!
- Хм, а я апостол Павел! – хохотнул бородач и на прощание дотронулся двумя пальцами до своей кепки, будто отдавая честь первой леди.
Вскоре гул его мотора почти стих. Марго с дочерью предстояло заново пережить весь ужас нападения свирепого маньяка, который мчался к ним со всех ног, стремясь во что бы то ни стало больше не упустить двойную добычу.
Марго в ужасе вцепилась руками в руль, будто это могло сдвинуть с места злополучную машину.
- Мамочка, ну придумай же что-нибудь! – заплакала дочь.
- Да, сейчас, Дашёнок, - через силу улыбнулась ей Марго, а у самой полный раскардаш в голове. Под рукой не было ничего, что могло бы помочь защититься. Надо было хотя бы попросить бросившего их фургонщика оставить что-нибудь...
Подскочивший убийца торжествовал. Теперь обе жертвы в его власти! Он оказался совсем не туп, поскольку додумался прихватить по дороге кусок кирпича, которым с размаху пробил дыру в боковом стекле. Уродец поднял ужасную харю к небу и из глубины глотки вырвался торжествующий вой.
Ребёнок в машине пронзительно завизжал от ужаса. Убийцу это лишь раззадорило. Охотник сунулся в салон через проделанную брешь, вворачиваясь в неё словно червь; руки его потянулись к Даше, которую Марго пыталась спасти, но что-то удерживало дочь на соседнем сиденье. Зомби тоже вцепился в девочку и потянул к себе.
- Нет, не надо! Пожалуйста, ну не надо! Отдайте её мне!!! - взмолилась Марго, чувствуя, что обладающий невероятной силой мужчина всё равно вырвет у неё дочь. Плотоядная улыбка появилась на одутловатом страшном лице; монстр что-то замурлыкал женщине и отпустил правой рукой ребёнка, чтобы добраться до волос более крупной и мясистой жертвы.
Внезапно что-то большое и белое мелькнуло у него за спиной, машина содрогнулась от скользящего удара. Монстр с пронзительным рёвом отпрянул назад, вернее его выдернуло наружу некой силой…
Всё произошло так внезапно, что Марго не сумела сразу ответить или хотя бы кивнуть отчего-то передумавшему их бросать фургонщику. И ему пришлось крикнуть ей, как глухой:
- Эй, вы меня понимаете?
Наконец она кивнула.
- Отлично. Нам надо спешить. На кудахтанье этого ублюдка обязательно сбежится десяток другой «новых москвичей» - я их повадки изучил досконально. Сами вы из машины не выберетесь, поэтому делайте так, как я скажу.
Марго и Даше пришлось низко наклониться и прикрыть головы руками, сверху на них посыпались искры и битое стекло. Фургонщик очень профессионально распилил и разрезал кузов, потом помог выбраться Марго. Оказавшись вне машины, Маргарита не удержалась на ногах и повалилась на асфальт. Сама от себя такого не ожидала.
Спаситель нагнулся к ней:
- Вы целы? - За время недолгого отсутствия на нём появилась прорезиненная накидка с капюшоном, накинутым поверх кепки. Вблизи накидка отвратительно воняла. От едкого запаха слезились глаза и запершило в горле. Просто хотелось зажать себе нос и отвернуться.
- Да...да...мы целы – откашливаясь, ответила Козырева. – Вы успели вовремя. Ещё бы немного и все...
Взгляд её встретился с беспомощными глазами дочери:
- Умоляю! Вытащите скорее моего ребёнка! Без неё я никуда не уеду.
Бородач и без её просьб уже занялся Дашей. Правую ногу девочки зажало сдвинувшимся при столкновении пассажирским сиденьем. Пока он возился, Маргарита Павловна потихоньку приходила в себя. Она поднялась. Взгляд женщины обратился на мертвеца. Чуть не убивший их с Дашей зомби был раздавлен фургоном. Его скрюченное, переломанное тело зажало между машинами, благодаря чему оно сохраняло вертикальное положение. Он так и умер - неестественно изогнувшись винтом с застывшей в воздухе правой рукой, пальцы которой были хищно скрючены, как за мгновение до гибели, когда он тянулся к её голове. Запрокинутая вверх голова на вывернутой, сломанной шее смотрела в небо остановившимся взглядом единственного остекленевшего глаза. Вдруг Марго с ужасом заметила слабое движение мертвой руки. Пальцы едва заметно шевельнулись, по телу мертвеца будто прошла небольшая волна.
В каком-то трансе Марго сделала несколько шагов по направлению к твари. Страх и отвращение исказили лицо женщины напряженной болезненной гримасой. Рука мертвеца снова дернулась.
Покойник с раздавленной грудной клеткой и смятым черепом уже явственно подергивался, устремлённый в небо взгляд его уцелевшего глаза всё ещё оставался бессмысленным, но с шевелящихся губ тихим свистом слетал хриплый шёпоток. Тем не менее Марго подходила все ближе, влекомая каким-то непреодолимым любопытством и не обращая внимания на конвульсивную дрожь мертвеца и его отвратительный остекленевший глаз с мутным неровным зрачком, который дёргался в её сторону.
Марго вдруг охватило дикое желание своею рукой покарать нелюдя, заставить этот глаз окончательно погаснуть, а губы застыть навеки, чтобы они не призывали таких же потерявших право называться людьми убийц на охоту за последними нормальными обитателями города. Как под гипнозом, Марго продолжала пристально смотреть в лицо отвратительного существа. И вдруг с громким шорохом тварь сдвинулась с места, пытаясь оттолкнуть от себя придавившую её легковушку. Марго схватила с земли оброненный монстром камень, которым он выбил стекло в машине, и замахнулась...
Глава 105
Вместе с новым начальником тюрьмы Афанасием Жгутовым Стас Легат поднялся по скрипучей деревянной лестнице на смотровую вышку, которая была выстроена слева от въездных ворот. Когда он покидал тюрьму её ещё не было. Что ж, идея толковая. Теперь на самом уязвимом месте обороны выстроено что-то наподобие барбакана, как в средневековых замках и крепостях.
Поднявшись по лестнице первым, Жгутов зачем-то нацепил себе на нос солнцезащитные очки, хотя солнце светило не так уж ярко. Зато теперь опер стал похож в своей фасонистой новенькой фуражке на мелкого латиноамериканского диктатора.
На верхней площадке нёс дозорную службу караул из трёх вооружённых автоматами вертухаев-надзирателей. На специальном стеллаже у края вышки стоял на сошках один из доставленных Легатом из музея трофейных пулемётов.
В сторонке на корточках сидели ещё двое зэков из числа освобождённых «самоохранников», рядом с ними лежало их нехитрое оружие – топорик и самодельная пика. Хорошенькое соседство!.. Но не это в первую очередь привлекло внимание Стаса, а отрезанные головы двух мутантов, нанизанные на острые колья. Кому-то пришла в голову оригинальная идея использовать их для устрашения бродячих. Но лишь одна из двух голов проявляла активность. Она непрерывно открывала и закрывала рот, из которого, впрочем, не доносилось даже малейшего сипа. Ещё она косила глаза на разговаривающих рядом людей.
Внизу, по ту стороны стены, возле запертых ворот металась девушка и пронзительно умоляла её впустить. Охранники с большим интересом наблюдали за фигуристой молодой бабёнкой, но и не думали отвечать на её мольбы.
Жгутов, едва взглянув вниз, тоже сразу потерял интерес к девице, зато кивнул Легату на головы на кольях:
- Как думаешь, сработает?
- По-моему, зомби наплевать на все ваши уловки. К тому же днём они не охотятся, а ночью могут и не разглядеть ваш сюрприз, – пожал плечами Стас, и указал глазами на девушку:
- Не понимаю, почему бы вам не впустить человека?
Жгутов будто не услышал его, зато он прикрикнул на дозорных:
- Зачем меня сюда позвали, дармоеды?! Что за экстренность такая?! Весь день тут непонятно чем занимаетесь, всё равно до наступления сумерек всё будет спокойно… И что эта дура тут голосит? Можно подумать, что за ней гонится целое стадо прожорливых упырей.
- У неё на футболке свежая кровь, и на волосах тоже, – заметил Легат.
- Действительно, - сделал удивлённое лицо Жгутов и поднял озадаченные глаза на Стаса. – Как думаешь, что с ней могло случиться? Ведь сейчас же день…
В этот момент будто дремавшая вторая голова вдруг распахнула глаза, словно заметила что-то вдали.
Вдали послышался нарастающий гул голосов. Внезапно из проулка появилась целая толпа одичавших горожан.
- Ого, погляди-ка, кореш, братва синюшная пожаловала! – токнул дружка в бок один из урок. Его приятель, придуриваясь, поприветствовал гостей протяжным воем. Ему тут же ответили с той стороны.
Легат не мог поверить собственным глазам, и не он один.
- Что происходит? – растерянно промямлил Жгутов.
- Кажется вашим планам не суждено сбыться, - мрачно ответил ему Легат. – Как можете сами видеть, теперь эти существа убивают и днём. Не думаю, что у вас хватит людей и всего остального, чтобы отбиваться круглыми сутками. Боюсь, что стать новым хозяином города, как вы мечтаете, при таком раскладе не получится.
Впрочем, скоро Стас заметил разницу между «дневными» убийцами и ночными. Это явно бросалось в глаза. Те, что приближались сейчас к воротам тюрьмы, явно были медленнее. Они не бежали, а тащились, как старя рухлядь: ковыляли пошатываясь, по-стариковски шаркая и подволакивая ноги. Да и выглядели будто иссохшие «обугленные» мумии, из которых отжали все жизненные соки – какие-то все скрюченные, с обтянутыми кожей лицами, на которых даже издалека выделялись тёмными провалами впалые глаза и щёки. С такими немощными «шаркунами» вполне можно воевать.
Если ночные зомби были настоящими хищниками и вели себя соответственно, а хищники действуют решительно и на правах сильного забирают то, что им нужно, люди для них - просто мясо.
То эти больше напоминали паразитов. А паразиты устроены совершенно иначе. По отдельности они слабы и немощны, и слишком ограничены в возможностях, чтобы охотиться в одиночку. Они могут позволить себе питаться исключительно слабыми ими больными. Здоровый сильный мужчина может легко справиться с парой-тройкой таких доходяг (но не с целым стадом). Так что бьющейся в ворота девушке несомненно грозит серьёзная опасность, но не такая, чтобы её нельзя было попытаться спасти. Поэтому Стас снова обратился к Жгутову:
- Надо впустить её!
На этот раз «Гражданин Начальник» уже не мог сделать вид, что не расслышал его просьбу, поэтому приказал одному из своих людей:
- Ты слышал, Самойлов! Надо спасать человека. Вели поскорей открыть ворота, - а сам незаметно подмигнул подчинённому. Но Легат этого не видел, в этот момент он перегнулся через ограждение вышки, чтобы ободряюще крикнуть девушке:
- Сейчас вас впустят. Только оставайтесь на месте, никуда не убегайте, вы поняли меня?
Девушка подняла на него полное ужаса и надежды лицо и молитвенно сложила ладони возле груди. Она готова была упасть перед ним на колени:
- Умоляю, только скорее!
- Вы ранены?
- Нет, это кровь Германа – полным дрожи голосом выкрикнула бедняжка, указывая на кровь на своей футболке. – Они внезапно напали на нас...Мы привыкли, что в светлое время суток - безопасно, и спокойно шли по центру улицы. Они окружили нас и загрызли моего молодого человека прямо у меня на глазах, от него осталось только большое кровавое пятно на асфальте. Мне случайно удалось вырваться.
- Сожалею о вашем знакомом. А вы держитесь, сейчас мы вас вытащим.
- Типичный чистоплюй-интеллигент, - нарочито громко, чтобы быть услышанным, сказал корешу один из урок про Стаса.
- Верно, Гвоздь! – хриплым гнусавым голосом согласился с ним подельник. – Вместо того, чтобы замочить эту п... с ушами за то, что она своими сучьими воплями привлекла этих ротоногих, он её спасать вздумал! Кхе, кхе, ладно бы для братвы мусор старался, чтобы людям, страдающим от отсутствия женского мяса, праздничный субботник подарить, так ведь наверняка же нет...
Однако время шло, а ворота всё не открывались, что-то явно пошло не так. Между тем толпа истекающих слюной бредунов приближалась.
- Да что там у вас происходит?! – с досадой оглянулся на Жгутова Стас.
- Сам не пойму, - пожаловался тот и стал орать на подчинённых, только это не ускорило ход событий.
- Огонь! Вашу мать! – взял на себя командование Легат. Но в присутствии настоящего начальника дозорные не спешили нажимать на спусковые крючки.
- Ну что медлите, бараны, слышали же - огонь! – с нотками паники в голосе заорал на стрелков Афанасий Жгутов. Стасу вдруг показалось, что в его поведении присутствует явная наигранность. Бывший оперуполномоченный будто валял перед ним дурака, только для виду изображая страх перед надвигающейся угрозой. Тем не менее автоматчики открыли огонь. Правда стреляли они не больше минуты, ибо сразу у обоих (!) почти одновременно заклинило оружие, а их третий товарищ вместо того, чтобы палить без остановки за всех, закинул автомат за плечо и взялся помогать сослуживцам проверять оружие. И всё это в виду неумолимо приближающихся к воротам десятков одержимых убийством нелюдей! Как тут было не впасть в самое чёрное подозрение?
Жгутов вдруг картинно заметался по дозорной площадке, стал кричать, изображая панику, но при этом не спешил предпринимать что-то конкретное, например, вызвать подкрепление. Перед Легатом явно разыгрывали спектакль, теперь он в этом уже не сомневался, хотя подоплёку происходящего понять никак не мог. Уж слишком рискованное это было представление, если только...
Если захватившая власть в Бутырках шайка не сговорилась между собой тайно сдать тюрьму зомби! Но с какой целью? Что может быть общего у здоровых людей, пусть даже и морально ущербных, с потерявшими всякий человеческий облик кровожадными существами?
«Только здоровых ли? – само собой зародилось в голове Легата подозрение. – Ведь если сегодня уже имел место «случайный» прорыв заражённых на территорию, то почему подобное не могло случиться, например, вчера или позавчера! Просто об этом основная масса охранников и заключённых могла так и не узнать». Стасу вспомнилась резанувшая ему ухо странная фраза бывшего опера про то, что он рассматривает зомби как союзников: «В некотором смысле нам даже повезло с этим восстанием голубых гоблинов» – явно в запале обронил мутный тип ещё во дворе, перед тем как они поднялись сюда на вышку.
Стас попытался заглянуть в глаза Жгутову, но в зеркальных стёклах его очков увидел лишь собственное отражение. Тогда он покосился на продолжающих сидеть на корточках зеков: бледно-синеватая, покрытая синими наколками, кожа их могла быть такой не только от долгого пребывания в камере, от недостатка солнца и тяги к нательной живописи... Охранник слева что-то бормотал, будто перешёптываясь с нанизанной на ближайший к нему кол головой. Все, на что падал взгляд, казалось сюрреалистичным. Даже солнце над головой будто приобрело неоновый цвет, как сквозь ультрафиолетовые фильтры...или как при взгляде на светило через мутировавшую роговицу…
Стас покосился на ведущую во двор лестницу, но перед ним тут же оказался один из охранников и осклабился крепкими белыми клыками.
- Чёрт, не успели, тормознутые олухи! – в этот момент с показной досадой чертыхнулся Жгутов, когда приблизившаяся вплотную к стене толпа инфицированных поглотила беглянку. Самые цепкие первыми крепко вцепились в добычу и безумно кусали и рвали на ней мясо вместе с одеждой. Жертва истошно кричала и вырывалась, но ей не было никакой возможности отбиться от окруживших ее горожан. От криков добычи мучители только впали в неистовство. У охваченных маниакальным стремлением убивать - лишь бы утолить терзающий их ужасный голод – мужчин, женщин и даже подростков, были совершенно безумные глаза. Трудно вообразить, что творилось в их воспалённых мозгах, только ни одной нормальной мысли там точно не осталось. Они, как бешеные животные, кусали несчастную девушку, постоянно отрывая и проглатывая куски мяса. На её теле было уже множество рваных ран, а некоторые части тела отсутствовали.
И тут стало происходить совсем уж поразительное. Отведав свежей плоти, зомби прямо на глазах «взбадривались». Они превращались в тех самых стремительных бестий, которые с поразительной скоростью, яростью и силой действовали под покровом ночи. Вероятно, вместе с тёплым мясом и кровью ещё бьющейся в агонии жертвы в каннибалов вливалась её жизненная сила, запуская некий биохимический процесс в заражённых клетках их тел. Высасываемая из тела донора субстанция мощной вспышкой усиливала психоэнергетику биовампиров, превращая их в настоящих монстров… Словно серийные маньяки, которые уничтожая несчастную жертву, выделяют из нее биоплазмойд, заражённые тоже резко увеличивали свой биоэнергетический потенциал. Похоже, это была колоссальная энергия химического типа, она питала организм инфицированных, делая их многократно более опасными и неуязвимыми…
И пиршество только начиналось. Постоянно подходили всё новые группы. На всю эту голодную ораву одной жертвы хватить не могло. Но пока ещё её муки продолжались.
Происходящее по ту сторону тюремной стены было настолько ужасным, что даже привычный ко всему ветеран почувствовал тошноту, сердце его наполнялось состраданием к жертве. Одновременно ярость и презрение к мерзавцам по соседству охватили солдата.
- Ну что, синяки, повеселимся! - процедил сквозь зубы Легат, и буквально вырвал из рук молодого охранника старый немецкий пулемёт:
- Ну-ка, дай инструмент дяде.
Первой же очередью он прекратил страдания девушки. Затем стал поливать свинцом толпу упырей. Энергичный стук ган-машины поначалу наполнил душу Стаса бодростью и куражом.
Стреляя, он одновременно держал под контролём ближнее пространство вокруг себя. Мозг его начал работать в режиме стремительных импульсов, как у хорошего боксёра на ринге, задавая «реактивный» темп движениям своего тела и подхлёстывая скорость и реакцию. Стас прикидывал, как ему резко развернуть ствол пулемёта, если на него набросятся эти мутные парни рядом, которым он больше не доверял. Если нападут сразу все, то, пожалуй, не успеть. Нет, никак не успеть, как не изгаляйся.
«Что за хрень! – рассердился Легат сам на себя за такие пораженческие мыслишки. - Ты же профи! Так напряги голову, бродяга! Придумай что-то по ситуации! А если того, что ринется ко мне справа, встретить прикладом в рыло, а левого - кинжальной очередью в брюхо, и сразу уйти кувырком назад и влево – там должна оставаться свободная зона? Только откатываться не вперёд, а непременно назад, чего никто из них конечно ожидать не может... А что, вполне подходящий вариантец! – даже немного повеселел Легат. - Только тогда стрелять надо поэкономней, тем более что пользы от моей трескотни немного».
С этой секунды Легат стал резать короткими жалящими очередями, делая большие паузы, потому что, если от перегрева ствола пулемёт в решающий момент заклинит, ему точно амба. Да и патронной ленты надо оставить про запас. Мозг занялся вычислениями с учётом выуженных из памяти характеристик MG-42. Требовалось поскорей подсчитать необходимый остаток огневого ресурса с учётом количества патронов в стандартной ленте и темпа их расхода.
Конечно лучше было вообще не жечь патроны, тем более что толку от такой стрельбы немного, хотя весь дощатый настил под ногами уже усыпан гильзами, а ствол пулемёта сильно нагрелся. А ведь в руках у него грозный пулемёт, который наши прадеды в войну прозвали «Косторезкой Гитлера» и «Пилой Гитлера»! Вот только создавалось скверное ощущение, что зубья этой пилы основательно затупились: зомби демонстрировали поразительную неуязвимость! Пули в палец толщиной, каждая десятая из которых была маркирована красной краской как разрывная, для них были всё равно что комариные укусы или максимум пожаливания пчёл! Попадая в нелюдей, раскалённые «шмели» только обозляли их. Толпа внизу с лютой ненавистью жадно сверкала своими дьявольскими зенками на жалящего их стрелка и пускала слюну. Пока самые удачливые доедали труп убитой девушки, основная масса готовилась к штурму…
Впрочем, всей этой злобной рати ещё предстояло забраться на высокую стену.
Между тем Жгутов и его подручные, переглядываясь, стали потихоньку брать Легата в колечко.
Всё, пора! Стас быстро стал нащупывать то место у себя на груди, где в особом кармашке разгрузочного жилета у него должна храниться «неразменная» граната и... ощутил под ладонью пустоту! А ведь он всегда по привычке приберегал её именно на такой случай. Как же так?! Как он - тёртый вояка (!) мог забыть, что у него под угрозой убийства дочери урки отобрали всё оружие! До чиста обобрали твари!...
Так что подорвать себя не получится. И будто по закону подлости ровно через две секунды музейный экспонат в руках Легата всё-таки заклинило. От досады Стас заковыристо отматерился. Неужели предстоит пропадать так жалко-нелепо?
Полный отчаяния взгляд его случайно зацепил на длинном стеллаже у бортика вышки тяжёлую противотанковую гранату РПГ-40. Вот так сюрприз! Похоже там лежит такой же музейный экземпляр, как и те две немецкие «колотушки», которые он израсходовал в родном доме. Но как она опала в тюрягу?.. Ясно лишь, что у местных были ещё поставки по каким-то своим каналам, помимо того старого боевого железа, которое он привёз с собой… И всё-таки откуда взялась эта старушка? Подобный «артефакт» могли поднять из земли на местах боёв чёрные копатели, что, впрочем, вряд ли, учитывая особую опасность работы с такими находками. Более вероятно, что «эрпэгешка» многие десятилетия хранилась на каком-нибудь богом забытом армейском складе, да и то по недосмотру тылового начальства. С вооружения РПГ-40 давно сняли по причине крайней опасности в применении. Воспламенение запала и взрыв у них происходили сразу же после удара гранаты о препятствие. Причём достаточно было несильного удара любым местом. Снаряженную гранату достаточно, например, было просто случайно выронить из руки... По этой причине в армии бойцов строго инструктировали вставлять запалы только перед самым броском. И только полный профан, который вставил запал и положил полностью снаряжённую «эрпэгешку» здесь на полку, может этого не знать! Стоит ей случайно упасть оттуда и от удара рванут почти два килограмма тротила, а это значит, что вышку со всему, кто тут находится, разнесёт в клочья...
Глава 106
Растерзав попавшую к ним в руки несчастную девушку так что от неё практически ничего не осталось, толпа в несколько сотен зомби ринулись к стене, подступы к которой были прикрыты спиралями колючей проволоки. Стремящиеся скорей взобраться на стену упыри уткнулись в спираль Бруно – противопехотное заграждение в виде цилиндрической спирали, сплетённое из нескольких пересекающихся стальных нитей колюче-режущей проволоки. Для обычных солдат препятствие – почти непреодолимое. Однако не чувствующие боли и страха существа принялись карабкаться по колючке как по лестнице, порванные до мяса собственные тела их не беспокоили.
- Почему никто не пытается их остановить? - повернулся к стрелкам Стас. Охранники нагло ухмылялись и молчали, никто из них и не пытался хотя бы для видимости стрелять по приближающимся тварям.
- Это бесполезно, - наконец соизволил ответить один из них. - Вы же сами видели, что пули их не берут.
- Тогда их надо гранатой. - Стас оттолкнул с пути одного из урок и раньше чем кто-нибудь из присутствующих успел ему помешать, схватил со стеллажа противотанковую гранату. Как только в его руке оказалась увесистая смерть, появилось совершенно особенное чувство могущества – теперь он управляет ситуацией, а не она им. Оставалось просто «уронить» тротиловую дуру на пол и всё будет кончено.
Однако, внимание Стаса уже привлёк один из штурмующих. Он выделялся из толпы своею ловкостью и главное обликом - был похож на большую чёрную обезьяну: почти двухметрового роста, полуголый, весь заросший чёрной шерстью, на голове взлохмаченная грива курчавых иссиня-чёрных волос, лица почти не видно из-за сросшихся между собой бороды и усов, только глаза недобро сверкают из-под густых бровей. Необычный «дух» сумел первым преодолеть заграждение из колючей проволоки и с разбегу взлетел на пятиметровую стену; стал ловко перебираться через провода, которые должны были находиться под высоким напряжением. Однако «гориллу» почему-то не отшвырнуло тысячевольтным разрядом, воздух не наполнился вонью горелого мяса и расплавленного жира.
- Вот стерва, снова нас обесточила! – будто восхитился Жгутов, конечно же, имея в виду супругу столичного мэра госпожу Любовь Вершинину. Вероятно, накануне своего появления в Бутырках мэрша решила облегчить себе переговоры о предоставлении убежища таким эффективным средством, как шантаж.
- Сука! – злобно прошипел один из урок, который каким-то образом был в курсе происходящего. – Мало ей тех миллиардов, что она хапнула благодаря муженьку!
- Да ладно тебе, Гвоздь, - миролюбиво сказал ему кореш. - Просто хочется бабе ещё пожить на своей калифорнийской вилле. Имея столько бабла - идти на прокорм взбесившемуся пиплу - это ж полное западло!
Стасу не было жаль никого из находившихся на вышке. Они спокойно обсуждали жену мэра, посмеивались, будто в этот момент не решается судьба последней цитадели, ещё не поглощённой синей чумой. Стасу оставалось просто разжать пальцы, чтобы покончить и с ними, и с собой…
На на его плечо легла рука Жгутова - дружеская, внимательная:
- Не торопись, капитан, с гранатой то – вкрадчиво посоветовал он.
Только каким же надо быть дураком, чтобы доверять такому человеку. И всё же Стас медлил. Он наблюдал за уже перебравшимся через высоковольтную сеть крупным гоблином, который готовился взобраться к ним на вышку.
- Кто-нибудь прикончит этого синерожего дьявола?! – поинтересовался Жгутов. – Иначе он полакомиться вашими мозгами.
Наконец к ним на вышку поднялись ещё двое охранников, в руках они держали нечто необычное. Эти штуки напоминали собой бластеры, словно несли оружие киногероев «Звёздных войн».
- Ну вот! - оживился Жгутов. - Давайте для начала стрельните вот в эту обезьяну.
Стас снова взглянул на обозначенную начальником тюрьмы мишень. Готовый к прыжку «дух» сидел на четвереньках прямо под вышкой и задрав голову смотрел на них и скалил крупные белоснежные клыки. Глаза их встретились, в них Легат увидел абсолютные джунгли. Впрочем...Стас обомлел, вдруг признав в одичавшем дикаре сослуживца и друга, капитана полиции Вахтанга Карчаву!..
- Вахо! – воскликнул Стас и поспешно обернулся к целящимся из «бластеров» охранникам: - Не стреляйте! Я сам с ним всё решу.
Затем снова оборотился к Карчаве:
-Гамарджоба, генацвале, ты узнаёшь меня, друг?
Для верности Стас повторил всю фразу по-грузински. Он подошёл к самому краю смотровой площадки и даже перегнулся через барьер, теперь их разделяло всего несколько метров.
- Не сходи с ума, капитан! – нервно предупредил за спиной Жгутов. Но Стас видел лишь друга перед собой, которого не мог ни при каких обстоятельствах потерять.
- Я же не раз обещал тебе, брат, что никогда не оставлю тебя, в какую-бы жопу ты не попал, – напомнил он Вахо.
Зомби на стене будто услышал его, потому что перестал скалиться и склонил лохматую голову чуть набок, в глазах его появилось что-то от того прежнего Вахо. И в ту же секунду ему в лоб влетел сгусток слепящей глаза плазмы. Прямо на глазах Легата расплавленная голова друга жидким кровавым киселём стекла ему на плечи, обмякшее тело Качавы завалилось назад и повисло на проволоке.
В следующее мгновение начался расстрел толпы штурмующих. Вооружённые фантастическими ружьями надзиратели соревновались кто больше прикончит гоблинов. Заряды раскалённой до бела лавы вылетали из стволов с резким шипящим звуком. Каждый раз Стаса обдавало жаром. Но больше всего его потрясал эффект от попаданий необычных «пуль» в доселе неуязвимых зомби. Они буквально в пару секунд лишались голов. За десять или пятнадцать минут толпа из примерно трёх сотен опаснейших монстров была уничтожена.
…- Самый лучший зомби, - это хорошо прожаренный зомби! – торжественно изрёк довольный Жгутов. И обратился Легату:
- Ну как впечатление? Я хотел тебе продемонстрировать наши новые возможности. Так что, то обстоятельство, что эти твари перешли на круглосуточную охоту, - в сущности уже не изменит баланса сил, который окончательно качнулся в нашу сторону благодаря этим новейшим пушечкам.
Стас мрачно молчал, не спеша разделить его восторги.
- Ты чем-то расстроен? Ах да, этот Тарзан оказался твоим дружбаном.
- Он был моим лучшим другом, – процедил Стас, глядя в другую сторону, чтобы скрыть сами собой навернувшиеся на глаза скупые мужские слёзы.
- В самом деле? – Жгутов вскинул брови, подчёркнуто трагичным жестом снял очки, при этом глаза и лицо его уже приняли подобающее моменту скорбное выражение. – Что ж, мне жаль...
Выдержав положенную паузу, он произнёс в утешение:
- Не вини себя, капитан, ты бы всё равно с ним не столковаться, уж поверь. Они - недоговороспособны... А вот дамочка, которая здесь скоро нарисуется, вполне может оказаться нам полезна... Так что жизнь продолжается, кэп! И нам с тобой следует хорошенько поразмыслить над тем, как стать смотрящими в этом городе, после того, как мы выжмем из него всю заразу.
Глава 107
Ботанический сад, исследовательский бункер
Звонарева долго не решалась покинуть своё убежище. Хотя дверь, за которой она скрывалась, давно перестала содрогаться от ударов. Стихли яростные вопли и визг снаружи. И всё же не верилось, что их с малышом оставили в покое. Ксения была так напугана, что ещё, наверное, сутки просидела бы взаперти. Но доставшийся ей от Зои карапуз захотел кушать. Всё произошло так стремительно, что в возникшей суматохе мать не догадалась оставить бутылочку с молоком для своего малыша. Так что, хочешь-не хочешь, а пришлось набраться духу и отпереть дверь.
Вначале Звонарева лишь с опаской выглянула в коридор. Её встретила гробовая тишина. Для верности Ксения даже несколько раз крикнула, слух не уловил ни малейшего движения в ответ. Только тогда журналистка решилась немного пройтись по коридору - никого. Похоже, бункер окончательно превратился в могилу. Ксения очень опасалась наткнуться на останки растерзанной Зои, ведь где именно она погибла, по картинке с монитора понять было сложно.
Постепенно, шаг за шагом обследуя ближайшие помещения, журналистка добралась до столовой, где они несколько часов назад ужинали с хозяйкой бункера в последний раз. Ей повезло: в холодильнике нашлось сразу пять бутылочек с детским питанием.
Покормив малыша, Звонарева направилась к лестнице, ведущей на поверхность. Она ещё не знала, куда направится, но и оставаться в этом склепе не могла ни одной лишней минуты.
Выбравшись, женщина пересекла освещённое луной открытое пространство и вошла в ночной парк. Повеяло сыростью. Пахло влажною травою и гнилой древесиной, как в настоящем лесу. Некоторое время глаза привыкали к непроглядной темени, окутавшей её под лесной кроной. Ксения всё время боролось с растущим страхом, ведь опасность могла таиться тут повсюду – за любым деревом, в густом кустарнике, на берегу расположенного где-то поблизости сумрачного прудика, откуда явственно тянуло речным духом и наползал серый туман. Куда она полезла?! Ещё не поздно вернуться и дождаться, когда запоют птицы и рассветные лучи озарят парк. Разумный уравновешенный человек на её месте именно так бы и поступил, она же постоянно идёт на поводу у собственных эмоций…
Пока Ксения остановившись размышляла, её окружала невероятная тишина. Малыш у неё на руках под надвинутой на личико специальной маской не мог её выдать своим внезапным писком.
И вдруг среди разлитого по парку безмолвия обострённый слух отчётливо уловил чьи-то тяжёлые шаги. Явно мужские. Неизвестный не таился и не подкрадывался, и всё же сердце Звонаревой от накатившего ужаса едва не разорвалось. Её прошиб пот. Ксения уже приучила себя к мысли, что любой случайный прохожий опасен для неё, и надо всеми силами избегать встреч с кем бы то ни было, особенно ночью.
Ксения стала болезненно прислушиваться и оглядываться, пытаясь понять, откуда приближается опасность и стоит ли ей оставаться на месте в надежде не быть замеченной или надо немедленно бежать обратно к бункеру. Всматриваясь в темноту и пытаясь различить туманные очертания мужской фигуры, она прижалась спиной к толстому стволу ближайшего дерева, стремясь слиться с ним.
Вот показалась движущая тень. Человек вынырнул из тумана в каких-то двадцати шагах от неё. Возвращаться к бункеру было поздно, - на открытом пространстве, в свете луны, он сразу заметит её и наверняка нагонит, прежде чем она успеет захлопнуть за собой стальную заслонку. Однако оставался шанс, что мытарь пройдёт мимо. Ксения ещё сильнее вжалась в дерево и затаилась...
Всё вышло так, как она страстно желала. Ничего не почув ствовав, ночной странник торопливо проследовал мимо в сторону бункера. Вероятно, очень торопился. Он шагал, прихрамывая и припадая к земле, будто принюхиваясь. И временами бросался из стороны в сторону, словно ищейка, высматривающая дичь. Нормальные люди так точно не ходят.
Вот он вышел из леса. Что-то заставило ночного ходока остановиться примерно на полпути между лесной опушкой и внешним сетчатым ограждением подземного убежища. Незнакомец явно прислушивался, настороженно оглядываясь по сторонам. Струящийся сверху лунный свет хорошо освещал его фигуру. Вот он повернулся. И Ксения вдруг узнала Игоря! Своего любимого человека и начальника. Он всё-таки пришёл за ней! Но как же ужасно он выглядит. Всегда одетый по последней моде с иголочки Игорь Константинович Волков сам на себя не был похож: с ног до головы он был покрыт отвратительной грязью, костюм превратился в лохмотья. Сердце Ксении заныло от тоски и отчаяния, ведь она так мечтала об этой встрече!
Из глубины парка раздался призывной клич, Игорь тут же припал на четыре конечности и по-волчьи помчался на вой созывающего стаю зомби. Ксения провожала его полными слёз глазами. Плохо соображая, что делает, женщина сняла маску с личика малыша и слегка пощекотала его за ушком. Проснувшийся карапуз открыл блеснувшие в ночи глазки и радостно залепетал.
Уже почти скрывшийся из-виду хищник резко остановился, словно налетев на невидимое препятствие, закрутился на месте. И поднявшись на ноги, взглянул в их сторону.
Глава 108
Окончательно Марго успокоилась лишь когда застрявшая в машине Даша смогла освободиться при помощи великодушно вернувшегося за ними фургонщика. К счастью, нога дочери почти не пострадала, девочка была цела, только майка на ней порвалась. Бородатый и явно неюный хиппи в молодёжном «прикиде» с большой осторожностью перенёс Дашу в свой фургон, а сам поспешил вернуться за руль, опасаясь появления целой стаи бродячих.
- Устраивайтесь, как дома – предложил он им. - Если голодны, можете перекусить тем, что найдёте в холодильнике. Аптечка справа в контейнере с красным крестом.
…Непринуждённо болтая, водитель то и дело оглядывался через плечо к взятым на борт пассажиркам.
Внутри фургон действительно представлял собой настоящий дом на колёсах, причём довольно комфортабельный. Было предусмотрено всё, что необходимо для длительной кочевой жизни в условиях отсутствия гостиниц. То есть оборудованы два спальных места и биотуалет за раздвижной пластиковой ширмой; имелись электрическая птитка, микроволновка, холодильник и телевизор. А ещё - рабочее место с откидным столиком, на котором светился экран раскрытого лэптопа. И судя по чей-то-то двигающейся и хлопающей глазами физиономии в окошке скайпа, с мобильным интернетом хозяин грузовичка тоже проблем не испытывал
- А у вас тут довольно уютненько, - бегло оглядевшись, признала Марго. – И спасибо, что всё-таки вернулись за нами!
- Не оставлять же было вас в качестве закуски этому... - Так и не подобрав приличного определения, хохотнул бородач. Впрочем, он тут же откровенно признался, что дело не только в гуманизме, просто его иностранных клиентов заинтересовала сумасшедшая, всерьёз утверждающая, что она супруга русского Президента.
- Верно я говорю, Генри? – обратился бородач со своего водительского места к физиономии на экране ноутбука. Удалённо присутствующий в фургоне иностранец смущённо залепетал по-английски, что вовсе не считает леди крейзанутой. Зато он потрясён мужеством русских женщин, ведущих борьбу за выживание на улицах охваченной эпидемией Москвы. И что очень хочет поговорить с одной из них, выразить леди своё восхищение.
- Ну как, пообщаетесь с Генри? – подмигивая, поинтересовался у Козыревой фургонщик.
- Немного попозже, ладно? – вежливо отказалась Марго. – Мне вначале надо немного очухаться и привести себя в порядок.
- Я вас понял, – легко согласился бородач. И обратился к иностранцу: - Извини, Генри, разговор откладывается на час.
Впрочем, бородач не слишком расстроился от того, что не удалось угодить выгодному заокеанскому клиенту.
- У меня нюх на сенсацию! – похвастался он, когда экран ноутбука погас. – Такой материал CNN купит, не глядя за весьма приличную сумму. Мол «ещё не превратившиеся в зомби москвички начинают поголовно сходить с ума!» - для заставки теленовостей лучшего анонса не придумаешь. Это же бомба!
- Я не сумасшедшая, - спокойно возразила Марго.
Бородач кинул на неё внимательный оценивающий взгляд:
- Нет, вы что взаправду первая леди?
Козырева слегка кивнула, заканчивая делать себе перевязку.
- С ума сойти! – восторженно подскочил на месте бородач. – В моём фургоне сидит почти президент Козырев!... Не пойму только, почему зомбяк погнался за вами в этот час. Обычно с рассвета до сумерек у них «тихий час».
- Вероятно его тоже заинтересовала первая леди, пусть даже с приставкой «экс» - проявила самоиронию Марго. Она удивлялась сама себе: после всего пережитого её ещё хватает на легкомысленную болтовню.
- «Экс»? – выразительно, с намёком на какие-нибудь пикантные подробности уточнил бородач. Любопытство его становилось назойливым. Однако Марго понимала, чем обязана хозяину грузовичка и не сердилась.
- Да, мы в разводе, – вздохнула она. - Не сошлись характерами.
- Ха! Это с президентом то не сошлись характерами! – не поверил фургонщик, мол, врите больше, дамочка.
- Представьте себе. А теперь ваша очередь: расскажите что-нибудь о себе. Кстати, как вас зовут?
- Филипп. Но позывной у меня «Камикадзе».
Марго не сдержала улыбки, имея возможность вблизи рассмотреть это чудо природы. Из-под бело-зелёной кепки с нахлобученными поверх козырька огромными авиаторскими очками торчали оттопыренные красные уши, жидкая рыжая борода лопатой опускалась на грудь, в ней, словно два моллюска шевелились розовые лепёшки пухлых губ. На майке у него был изображён всё тот же любимый им символ в виде оскалившейся черепушки под которым шла надпись: «Охотник за головами».
- А вы, Филипп, действительно охотитесь за головами?
Обаятельный бородач добродушно захохотал, отчего его башка в кепке затряслась.
- Разве не похож?...Но вообще-то я блогер. Веду репортажи с улиц города для своих подписчиков. Но это так – для души.
- А охота за головами, это, как понимаю, - ваш бизнес?
- Кхы, а вы шутница, миссис президентша, – смущённо кашлянув в пухлый кулак, заметил бородач. - Ну что вам ответить...В общем, мои богатенькие клиенты в Штатах и в Европе были бы, наверное, не прочь заплатить за такой сувенирчик. Живая, болтающая голова зомбяка – лучшее украшение для трофейной комнаты - на зависть всем их знакомым. Но пока я для них собираю по всему городу сувениры попроще. Зомби-апокалипсис - трендовая тема сейчас на Западе.
- Наверное вы один такой! – предположила Марго.
- Недавно появился один засранец, который пытается отбить у меня хлеб. - Вспомнив про перешедшего ему дорогу конкурента, Филипп нервно стал грызть ноги. – Вот ему я точно отрежу голову при встрече! А потом поступлю с ней по старинному рецепту: сначала спилю ножовкой верхушку черепа «до бровей» и вычищу его лузерские мозги, а затем украшу...нет золотом я украшать чашу не буду, с него довольно будет, если я обтяну её искусственной кожей. И скифы, и сарматы, и наши любезные предки славяне всегда так поступали с врагами, - чтобы пить вино из превращённых в потиры голов. Я тоже буду пить пиво из этого ублюдка, если ему не хватит мозгов вовремя убраться с моей территории!
- Не говорите так, Филипп. Я же вижу, что вы только хотите казаться свирепым, - дружелюбно попросила Марго. – А на самом деле вы...
- На самом деле я толстый и от меня неприятно пахнет, потому что я давно не имел возможность нормально помыться. И я совсем не «Армия спасения», как вы уже наверное догадались.
- Тем не менее вы всё-таки спасли нас с дочерью.
- Сами же знаете, что я сделала это из меркантильного расчёта. А, впрочем, госпожа первая леди, не буду возражать, если вы расскажите своему мужу, что есть такой славный парень, можно сказать герой.
- Договорились, но для этого мне нужно больше узнать про вашу жизнь.
Филипп стал рассказывать о своём занятии, словно это была обычная работа:
- Посылки пересылаю отсюда через санитарный кардон при помощи беспилотников. По ту сторону их встречает мой деловой партнёр и отправляет клиентам лучшими курьерскими компаниями - американской FedEX или DHL. Словом, грех жаловаться, бизнес процветает. За эту неделю уже заработал почти полмиллиона евро.
- Ого! Не плохо. А как вы попадаете в запретную зону?
Бородач смутился, его глаза сразу забегали. Крайне неохотно он признался, что есть у него секретный ход под карантинной стеной, через который он заскакивает в город и обратно, но больше на эту тему распространяться не стал.
- Да-а... деньги вы зарабатываете очень приличные! И всё же вы, Филипп – уникум! Ну понятно я и Дашка - мы тут не по своей воле, но вы-то - как не боитесь ИХ?
- Хм, полагаюсь на свою ловкость и на этот макинтош, - Филипп продемонстрировал Марго рукав вонючей накидки, который уже снял с себя и бросил себе под ноги. Со стороны водительских сидений немедленно повеяло столь тяжёлым ароматом, что Марго и Даша спешно зажали носы.
- Шутите?
- Отнюдь. Плащ имеет особую пропитку, зомби этот запах на дух не переносят. Проверено опытным путём!
- Поделитесь рецептурой?
- Легко. Сорок лимонов грина и рецепт ваш. Это моё ноу-хау: «защитный противозомбиевый плащ».
- Я бы назвала его скунсовым плащом.
- Вы правы, первая леди: на приём в кремль в нём не пойдёшь. Так что пока я спрячу своё суперизобретение в непроницаемый контейнер.
Все рассмеялись.
- А ещё в вашей лавке чудес что интересного? – поинтересовалась Марго, осматриваясь. Филипп снова нацепил свои огромные очки-консервы и нажал какую-то кнопку на их дужке, его глаза под очками тут же осветились голубым «дискотечным» сиянием.
- Это тоже моё изобретение. Светоизлучающие очки! Они заливают область моих глаз голубым неоном, так что я становлюсь похожим на одного из зомбяков. Если они вдруг зажмут меня когда-нибудь, так что мне некуда будет бежать, тогда я обязательно воспользуюсь этой уловкой, и они примут меня за своего.
Марго грустно улыбнулась, это напомнило ей историю с Бетхудовым, который тоже надеялся с помощью специальных линз мимикрировать под инфицированных, однако закончилось это для него крайне печально.
- А ещё в очки встроена мини-камера «Go-Pro Hero 17» - с мальчишеским азартом продолжал хвалиться Филипп. – Откровенно говоря, камеры у меня повсюду. - Он обвёл взглядом пространство вокруг. – Я ведь постоянно в интерактиве.
- Да-а… - протянула Козырева, - у вас тут очень интересно...
Взгляд Марго задержался на одом из закреплённых на стенках фургона посыльных дронов:
- А почему у них на крыльях американские звёзды? – шутливо удивилась Марго. - Хм, для моего экс-супруга стало бы сюрпризом узнать, что всего в нескольких километрах от его кремлёвской резиденции спокойно порхают самолёты с опознавательными знаками главного вероятного противника. – Она сказала это без всякой задней мысли, но фургонщик сразу напрягся:
- Я купил их в интернет-магазине на Амазоне и не успел сменить наклейки – стал оправдываться он. – Но вы своему мужу президенту пожалуйста об этом ничего не говорите. Ведь я вас выручил. И вы меня не подставляйте под неприятности. Моё ремесло - не из лёгких, но я честно стараюсь зарабатывать свой хлеб и законы уважаю.
- Вы правы, первая леди: на приём в кремль в нём не пойдёшь. Так что, пока я спрячу своё суперизобретение в непроницаемый контейнер, ей наконец связаться с супругом по спутниковому телефону.
Филипп охотно был готов помочь. Но пояснил, что для успешного сеанса связи с большим охватом территории лучше всего подходят определённые места в городе, и как раз в одно из них он сейчас и держит курс.
И так как путь был не близким, Марго с дочерью решили заняться приготовлением обеда. Пока они стряпали, Эрик, отвыкший от чьего-либо общества, рассуждал себе под нос:
- За спасение жены президента тебе, брат, пожалуй, могут даже звезду Героя России повесить! А что? Чем я не герой! Может мне написать об этом в своём блоге?
Он снова обернулся на Марго:
- Хотя должен вам сказать, только вы на меня не обижайтесь, вашего супруга многие считают диктатором. И кстати по этой причине мои клиенты в Европе его, скажем так, недолюбливают… Хотя с другой стороны, некоторые мои клиенты в Китае и Арабских странах вашего Козырева о-очень даже уважают. Но в любом случае, теперь я даже рад, что всё-таки вернулся за вами! Ведь это стоящая тема!
Глава 109
До Москва-Сиси капитан Сенин добирался с немалыми трудностями. И вот наконец он стоит перед одной из башен-небоскрёбов из отполированного стекла, сверкающей спиралью, ввинчивающейся в голубое небо. Одни названия этих символов могущества их владельцев чего стоят - «Империя», «Эволюция»!
Чтобы войти внутрь надо предъявить пропуск, но Вас Вас принёс с собой… отрубленную детскую головку, так что его пропускают без проблем.
В огромном вестибюле царит полумрак. Темноту разбавляют полторы дюжины светильников в настенных плафонах, напоминающих формой факелы. Стены облицованы великолепным мрамором бурого, словно запёкшаяся кровь, и чёрного «траурного» оттенка.
Посреди зала огромная чаша, в центре которой бьёт необычный фонтан, потому что вместо воды в нём плещутся струи крови...
Посетителя встречает девушка за ресепшеном. Гостя поражает её лицо-маска с непроницаемыми за большими тёмными очками глазами. У неё точёные черты лица и бледно-голубая, будто фарфоровая в приглушённом свете настенных светильников кожа. В её внешности ему чудиться что-то неуловимо знакомое... За спиной администраторши во всю стену огромное пано –стилизация знаменитого триптиха Босха «Сад земных наслаждений», точнее его правой створки – с изображением кошмарной действительности, которую некоторые специалисты называют воплощённым художником адом.
Вместе с девушкой-администратором скоростной лифт возносит их к вершине башни. На кнопке надпись: «Издательство АСТ». Раздвигаются двери и Вас Вас оказывается в изысканном пространстве с шикарной мягкой мебелью, редкими экзотическими растениями и цветами в кадках. На стенах живописные подлинники кисти знаменитых старых мастеров. Интерьер с тонким вкусом «инкрустирован» предметами антиквариата. Вас Вас с благоговением застывает перед скрипкой великого Страдивари в стеклянном шкафу, но надолго задержаться тут в немом преклонении ему не даёт провожатая. Ведь гость пришёл сюда не любоваться обстановкой.
Через двадцать шагов она указывает ему на дверь, за которой его ожидают. Дверь легко открывается, и Вас Вас хочет переступить порог, но что-то ему мешает.
- Нет, нет, оставайтесь пока там! – решая всё за него, велит голос из мрака. - Я немного приболел, не хочу, чтобы вы заразились. Поэтому не спешите, возможно, чуть позже...но вы сами должны будете принять решение...
Вас Вас не видит говорящего с ним человека. И вдруг справа – прямо на стене возникает чья-то тень. Смутный силуэт в большом зеркале прихожей.
- Я рад, что ты пришёл, - произносит мягкий, будто родной голос. – Я ждал тебя.
- Меня? Но почему?
– Ты избранник. И получишь вечную жизнь в бессмертном теле, осталось лишь сделать пару маленьких шажков.
- Но я хочу до конца остаться человеком!
- Что значит «до конца остаться человеком»? – мрачнеет голос. - Люди обречены и всё равно вымрут. Их тела хрупки, они подвержены старению и многим болезням, и поэтому крайне несовершенны. Всего через каких-то жалкие 60-70 лет существования быть зарытым в землю, как мусор, и через пару недель взорваться в гробу от вызванных гнием газов, чтобы остальное было подъедено червями. И это называется венцом творения?!
- Но мы хотя бы не охотимся на женщин и детей, чтобы съесть их заживо! – всё же нашёлся, что возразить Вас Вас.
На это голос усмехнулся:
- Ты считаешь нас тупыми убийцами. Хм... Что ж, пока это так. Нашей молодой расе нужно расчистить себе жизненное пространство. Но со временем мы эволюционируем. Человечество ведь тоже за миллионы лет прошло гигантский путь от примитивных одноклеточных и земноводных до своего нынешнего состояния. Запомни: мы Раса богов и ты можешь стать одним из нас!
Тень в зеркале слегка колыхнулась, повисла многозначительная пауза.
- А теперь ты должен принять решение… - объявил голос.
Поколебавшись, Вас Вас всё же перешагнул порог и увидел своё лицо в том же зеркале, оно было наполовину голубоватым, наполовину серым. Первая реакция – шок! Однако потом он решил сосредоточиться на своих глазах: говорят же, что глаза – зеркало души. Он посмотрел на них и сказал себе: «Ладно, всё будет хорошо, это по-прежнему я. А то что зрачки странно светятся - мне это не мешает».
Повернув голову, Вас Вас вдруг увидел прямо перед собой человека. У него было лицо... его родного отца! Который уже двадцать лет, как лежит в могиле.
Они обнялись.
- Ты принял верное решение, сынок, - ласково и ободряюще произнёс отец и провёл по его волосам шероховатой рукой, совсем как в детстве. – Молодец, что выпил эликсир. Живот у тебя болел неспроста. То, что ты считал пищевым отравлением, было приступом острого аппендицита. Из аппендикса уже начал прорываться гной. Ты умер бы этой ночью от перитонита. У тебя был всего один единственный шанс! И к счастью ты им воспользовался... Но теперь кризис уже позади. Скоро все твои мучения и сомнения останутся навсегда в прошлом. Тебе осталось лишь сохранить своё нынешнее тело ещё 48 часов, пока идёт процесс трансформации. Как только перерождение закончится, ты станешь одним из нас - Полубогов! Я с радостью введу тебя в круг избранных.
Вас Вас опустился перед отцом на колени, чего никогда не делал в жизни, и будто принятый обратно в дом блудный сын с благодарностью припал губами к старческой руке…
За спиной Вас Васа раздался довольный смешок. Он оглянулся на девушку с ресепшена. Она уже успела снять очки. Юные колдовские глаза наполнились зловещим, как свет ведьмакской голубой луны, сиянием. Это была «итальянка», внучка приютившей его у костра старой главы семейного клана. Девушка приблизилась к Сенину с явного одобрения его умершего отца.
- Я же говорила, - она снова взглянула на его руку.
Вас Вас вдруг обнаружил, что его рука превратилась в уродливую лапу с длинными острыми когтями. «Как же я буду играть на скрипке?!» – расстроенно подумал он.
- Вам этого и не надо, – «успокоила» внучка. - Ваше новое предназначение – убивать.
Обратно на улицу Вас Вас вышел, когда отблески почти закатившегося за горизонт солнца кровавыми бликами отражались в стёклах на самой вершины башни. Вероятно, незадолго до этого прошёл мимолётный летний дождик, потому что появились лужи. По пути мужчина заглянул в одну из них и встретился со своими светящимися в наступающих сумерках глазами. Лицо в отражение было его и одновременно не его. Прямо на глазах оно приобретало звериную безжалостность и плотоядность. Брр!... Вас Вас вздрогнул и открыл глаза.
Некоторое время он непонимающе оглядывался на сидящих рядом людей, потом со страхом взглянул на свою руку. Слава богу, она имела нормальный человеческий вид!
Мужчина поплескал себе на лицо водой, смывая остатки жуткого наваждения. И тут осознал, что впервые за последнее время его не мучает боль в животе. Она почти исчезла! И температура явно спала. Вероятно, помог старухин отвар. Как верный знак выздоровления появился зверский голод. А ещё удивительным образом обострились зрение и слух, так что в сгущающемся мраке он мог, особо не напрягаясь, разглядеть родинку на шее у дозорного на баррикаде, до которого было не меньше четырёхсот шагов! Чуткое ухо улавливало, как в мусорном контейнере где-то в глубине окрестных дворов возятся крысы. Вас Вас растерянно повертел в руках очки и спрятал их в карман.
Между тем воздух над крышами ближайших домов был наполнен голубоватым светом, который мягко струился на мостовую. Сияние полной луны отражалось в черных стеклах домов. Ни в одном из них не теплилась жизнь. Темные окна были похожи на немигающие провалы глазниц — множество неподвижных пустых глаз мёртвого города с молчаливым непониманием взирали на сгрудившихся вокруг костров живых. Ещё неизвестно, кто теперь тут был чужим...
Дремавшая у него на коленях Вика тоже проснулась и заявила, что голодна. С весёлым азартом здорового человека Вас Вас стал рыться в рюкзаке и доставать из него консервы, вскрывать их и нарезать хлеб. Вика с аппетитом принялась уплетать бутерброды и сухие печенья-крекеры, щедро политые сгущенным молоком. Себе же Вас Вас сделал огромный сэндвич, поместив между половинками разрезанной сдобной булки несколько ломтиков плавленного сыра со вкусом чеснока и сервелата, нарезанную ветчину и кружочки лука. Такие же гигантские бутерброды получили от него в благодарность за свой чудесный отвар старуха и её внучка.
В ответ хозяйка костра вскипятила воды в чайнике и разлила по кружкам гостей ароматный чай со своими чудесными травками.
Чаёвничали не спеша, наслаждаясь процессом. Вас Васу вдруг подумалось, что всего-то какой-то час или два назад он вот так же сидел и глядел на огонь. Ему становилось всё более скверно и надежды почти не осталось. Всё расплывалось перед глазами, он начинал терять себя...а потом ему привиделся визит в башню. «Что может означать такой странный сон?» - спрашивал себя мужчина, пытаясь силой освободившегося от сосредоточенности на боли разума разгадать послание из собственного подсознания.
Смутная догадка кольнула сердце: «А ведь отец - единственный из всей родни похоронен в Москве!». Сенину тут же вспомнился один странный эпизод, который произошёл вскоре после того, как его рота заняла свой участок стены.
В тот день под вечер его люди остановили на КПП грузовик, при досмотре которого были обнаружены сразу семь полуистлевших гробов. По словам его солдат, когда они открыли створки стального кузова, то едва не задохнулись от страшного смрада.
Просто две московские семьи нашли друг друга по Интернету и в складчину арендовали грузовую машину с достаточно вместительным оцинкованным кузовом-коробом, в котором как раз было достаточно места, чтобы вывезти со столичных погостов всю почившую родню. А то мало ли чего! В том же Интернете писали разное...Тогда Вас Вас принял тех людей за сумасшедших, а теперь задумался: может и ему стоило попробовать вывезти отеческий прах...
Пока Вика ела, Вас Вас решил почитать ей свой любимый ещё с детства отрывок из Тома Сойера, там, где сорванец красит забор. Чтобы переключиться с неприятных мыслей.
Вика слушала его очень внимательно, но когда Вас Вас закончил, убеждённо заявила:
- В этого мальчика Тома тоже проник заражённый микроб, отчего он обманывает других мальчиков! Если его не посадят под замок в сарай, то скоро он посинеет и убьёт вою тётушку Полли.
Вас Вас потерял дар речи, а девочка огорошила его вопросом:
- Скажи, а разве брать чужие продукты в магазине не то же, что воровать?
Вас Вас даже не сразу нашёлся, что ответить, наверное, он с минуту приходил в чувство, прежде чем снова открыл рот:
- Тебе ведь вкусно? Ты сыта. Если бы мы не взяли эти продукты, нам бы пришлось голодать. Есть ситуации, когда приходиться поступать не совсем правильно.
Вроде бы наивный детский вопрос, тем не менее, заставил бывшего директора школы призадуматься. В самом деле, кто он теперь? Честный человек с автоматом, который удо-бедно, но научился защищать себя и эту девочку на опасных улицах, добывать для них обоих пропитание. Или невольный преступник, который на каждом шагу, путь вынужденно, но переступает через законы морали и права? Как такой опыт отразиться на его дальнейшей жизни? Сможет ли он стать прежним? И что будет с ним уже завтра? Да и наступил ли оно для него – это завтра? «Полная луна - к беде», - вспомнилась Сенину примета. – А сны порой бывают вещими…».
Вас Вас внимательно взглянул на пожилую женщину, она всё больше внушала ему доверие. Старуха была доброй и одновременно властной. И разумной главой большой семьи. Такой можно со спокойным сердцем доверить заботу о сиротке, поэтому он попросил:
- Мне бы девочку устроить у хороших людей, а...
Старуха с нежной улыбкой поглядела на Вику, уплетающую за обе щёки сгущёнку и вздохнула:
- Она похожа на вас, сразу видно, чья дочка... Только мы не сможем её взять. Вы только не обижайтесь. Просто мы сами не знаем, что с нами будет завтра.
- Но ведь у вас есть свои дети. Лишний рот не будет вам тягость. Я оставлю вам всё, что у меня есть.
- Не в этом дело, – вздохнула пожилая женщина. - За чужого по крови ребёнка никто не станет заступаться, когда придёт черёд выбирать между родными и приемышем.
- Выбирать? Что выбирать? Для чего?
Глава семьи предпочла не объяснять и вообще закончить этот разговор. Тем более что к ним подбежала кошка - обычная уличная «Мурка» полосатой раскраски - и начала ласкаться мягким боком о ноги людей. Всё внимание переключилось на неё. Вас Вас позволил Вике отдать голодному животному свой недоеденный бутерброд.
- Правильно, не обижай кошечку, - ласково похвалил мужичок с тонкими усиками, приблудившийся к их компании за то время, что Вас Вас спал. Раньше Сенин его не замечал среди близких старухи, вероятно какой-то знакомый семьи. У него была лысая, овальная, словно яйцо, голова и неприятное выражение лица. Взгляд какой-то...в общем бррр. Он напоминал удава.
– А то скоро у нас закончится курятина-говядина, и если никакой иной живности рядом не окажется, придётся нам переходить на сладкую свининку, – всё тем же ласковым голосом пояснил мужичок, хитро посмеиваясь.
- Снова вы к человечинке примериваетесь! – по-свойски упрекнула лысого пухлая молодица с толстощёким лицом с младенцем у груди.
Мужичок с ухмылочкой облизнулся:
- А что, я читал она очень даже ничего – нежная и сладковатая на вкус. Особенно аппетитны женщины и детки. – При этом нахал попытался погладить Вику по головке, но Вас Вас убрал от него ребёнка подальше.
- Тьфу, Пал Петрович, как вам не совестно! – напустилась на мужичка другая родственница старухи.
- В самом деле, для учителя, пусть даже физкультуры, вы рассуждаете слишком зверски, – кокетливо упрекнула лысого другая соседка, помоложе.
Лысый ответил ей столь же игриво:
- А мы теперь, Мариночка, и живём по зверским законам. Нет больше учителей в прежнем понимании. А охотится на слабых - не сложнее, чем бить детенышей морских котиков. Чукчи-промысловики глушат плюшевых очаровашек палками с металлическими набалдашниками и вяжут добытые тушки в пучки, и никто их за это особо не порицает.
- Не собираетесь же вы нас употребить! – в показном ужасе ахнула Мариночка.
- Зачем? Если в соседнем квартале полно чужих женщин и детей? У них мало мужчин, так что... Хотя лично вами, Мариночка, я бы не отказался полакомиться, – с удовольствием кокетничал обладатель тонких усиков.
- Вы страшный человек, Пал Петрович!
- Я реалист, Мариночка. Да-с... И не смотрите на меня с таким осуждением. Думаете, если бы перевес сил был на стороне соседей, они бы сейчас не обсуждали такую возможность?
Разговор вёлся как-бы невсерьёз, но большинство из сидящих вокруг костра слушали скорее благосклонно, вероятно, отлично понимая, что когда-нибудь запасы провианта действительно подойдут к концу и надо будет искать замену традиционным продуктам, чтобы избежать каннибализма в собственной среде.
Глава 110
Ботанический сад
Как не напрягала Ксения все свои силы, расстояние между ней и мелькающим среди деревьев тёмным силуэтом преследователя неумолимо сокращается. Его хриплое дыхание звучало всё отчётливее. Мужчина бежал не как человек, а мчался низко припадая к земле - по-волчьи. У неё же на руках был ребёнок, которого она прижимала к груди...
В отчаянии задыхающаяся женщина дёрнулась резко вправо, сбросила на бегу кеды и лёгкие ноги буквально понесли её на запах водоёма. Совсем близко за спиной трещали ветки и скулил от нетерпения готовый к прыжку зверь. Звонарёвой казалось, что она холкой чувствует горячее дыхание преследователя... Он почти схватил её, но беглянка успела поднырнула под полуупавшее дерево и по пояс провалилась в холодную воду. Игорь же грудью налетел на возникшую на пути преграду и лишь потому Ксения ускользнула. Однако когти бывшего любовника оставили глубокие борозды на её спине.
...По берегу метался взбешённый мужчина, которого она ещё недавно любила! Даже боготворила одно время! Человек, который научил её ремеслу, вылепил из неё профессионала. Интеллигент в третьем поколении, умница, прекрасно воспитанный кавалер - тот прежний Игорь Константинович и голоса то на женщину повысить не мог! Теперь же из него потоком изрыгались нечленораздельные гортанные проклятия, напоминающие вопли воинственного дикаря. Но Ксения уже оправилась от растерянности, и сама начинала закипать. Из раны на её лопатке к пояснице сбегали струйки тёплой крови. Боль и ярость захлестнули её:
- Ну и скотина же ты, Волков! Мало что ли ты из меня кровушки попил? Всю хочешь?!
В ответ он оскалился, демонстрируя острые клыки, выпятил грудь, и принялся в ярости крушить всё вокруг: вырывал с корнями кусты, ломал небольшие деревца, рвал на себе остатки одежды. Агрессивный, как засевший в нём вирус, мужчина бросался на неё, пытаясь дотянуться, но отскакивал, как ошпаренный, едва коснувшись ногой воды, после чего снова начинал в бешенстве, как угорелый, носиться вдоль кромки пруда. Скулил от бессильной ярости, исходил слюной, скалился, клацал зубами и гримасничал. Просто бешенная горилла! А ведь считался неотразимым красавцем, умницей! Джентльменом! Представить это глядя на потерявшее человеческий облик звероподобное существо было трудно. Ксении стало омерзительно на него смотреть.
Но с другой стороны, подумала она, если бы события сложились немного по-другому: если бы Игорь всё-таки стал её мужем, и однажды его внезапно вдруг разбил, скажем, инсульт? Разве тогда она отказалась бы от любимого только на том основании, что у него перестала нормально работать голова?
- Ладно, блин, - переменила Ксения тон, - хватит брутальных плясок! Я и так знаю, что ты мужик! Мне конечно всегда импонировали настоящие мачо, но у тебя с этим явный перебор, милый. Так что давай, парень, входи в русло. Лучше посмотри вот на это чудо! - Ксения подняла на руках младенца. - Это наш малыш. Представляешь, Игорёк?! Между прочим, вылитый ты!
Зверь на берегу заметался ещё яростнее, не оставляя попыток добраться до вожделенного «говорящего мяса». Он напоминал голодного тигра в клетке. Не хотел понимать обращённых к нему слов, в его лице была только голодная ярость и безграничная злоба. Так продолжалось пока маленькому человечку не захотелось поболтать с дядькой на берегу, и он не принялся бойко «бла-бла-блакать» на своём грудничковом языке.
Неожиданно одичавший мужчина замер на месте и стал вслушиваться в жизнерадостный лепет! Да! Ей это вовсе не померещилось! На неандертальской физиономии Волкова начало вырисовываться что-то отдалённо напоминающее человеческие эмоции. Особенно когда малыш вдруг засмеялся, он просто заливисто захохотал, разглядывая дядьку, который чем-то вызвал у крохи бурю эмоций.
Теперь Игорь выглядел крайне озадаченным. Выражение его огрубевшего лица явно начало меняться.
Ксения сделала шаг навстречу, протягивая озадаченному другу маленькое чудо.
- Смотри, как он похож на тебя! – ворковала женщина. - Ты ведь столько раз говорил, что мечтаешь о нём. Мы с ним так ждали, что ты придёшь за нами, папочка. И вот ты появился!
Лучи восходящего солнца прорезали лесной сумрак. Начинающееся утро по-летнему быстро расправляясь с остатками ночи. Игорь беспокойно оглянулся раз, другой на разгорающееся у него за спиной зарево, немного задержал на женщине очень странный взгляд, и опрометью бросился в гущу парка. Ксения проводила растерянным взглядом его стремительно удаляющуюся спину и долго ещё смотрела в том направлении, не зная радоваться ей или плакать.
Глава 111
Московская подземка
Они медленно продвигались по узкому техническому тоннелю. Но усталости Влад почти не чувствовал. И всё благодаря первоклассным ботинкам, полученным от начальника своей президентской охраны. Ногам в них было очень комфортно. А главное колено, - не смотря на незапланированный прыжок с пятиметровой высоты, пока оно не доставляло ему никаких проблем, тьфу, тьфу, тьфу! Козыреву было за что поминать добрым словом Захара.
С его хронически больными суставами долгие пешие прогулки, особенно чередуемые с прыжками и пробежками, чреваты большими неприятностями. В 2009 году, после выхода книги Кристофера Макдугла «Рождённый бежать», в мире случился бум «босоногого бега», а продажи появившихся тогда же похожих на перчатки для ног специализированных кроссовок взлетели до небес. В той книге Макдугл познакомил мир с североамериканским племенем тараумра, представители которого ежедневно пробегают ультрамарафонские дистанции босиком, а обрядом инициации у них является многочасовая погоня юноши за оленем, цель которой до крайности измотать животное так, чтобы оно свалилось от изнеможения. Бегуны всего мира заговорили о возвращении к корням и заговоре продавцов обуви, которые все предыдущие годы навязывали им барахло. Если вы в то время только приобщались к регулярным пробежкам и отправлялись в беговой магазин, то большинство кроссовок на витрине были на очень тонкой подошве. Козырев тогда тоже подпал под обаяние идей автора мирового бестселлера и мечтал бегать так, «чтобы любому оленю тошно стало».
Но для многих это увлечение модой закончилось плохо - большими проблемами с коленными суставами и поясницей. Как и тысячи других купившихся на сенсацию джогеров, Влад тоже был вынужден обратиться к врачам из-за проблем с суставами. Индустрия отреагировала моментально: подошвы беговых кроссовок с тех пор стали расти, как бороды у хипстеров. Только это было слабым утешением для таких, как он. Как и то, что компании-производители кроссовок вынуждены были признать, что их уверения об исключительной пользе бега в минималистической обуви были ошибочны.
Зато сейчас у Влада на ногах обувка была что надо - на максимальной, - прекрасно амортизирующей, подошве. Так что можно полностью сосредоточиться на окружающей обстановке. Главное, быть всё время на чеку и делать всё так, как проинструктировал его проводник. Козырев внимательно следил за каждым движением сталкера. Иногда Казбек предупреждающе поднимал руку, и Влад немедленно тоже останавливался. Вместе они напряжённо вслушивались, стараясь поймать мимолетный чужой шорох. Но так как ничего подозрительного пока не происходило, спустя какое-то время движение возобновлялось.
Покатый бетонный коридор привел их к мощной чугунной решетке.
- Через неё мы попадём в метро, — кратко известил проводник, его сосредоточенный голос с лёгким кавказским акцентом прозвучал едва слышно. Казбек начал осторожно колдовать над каким-то блоком с разноцветными проводами, подсвечивая себе фонариком, закреплённым с помощью ремешка у него на лбу. Влад терпеливо ждал. С той стороны, откуда они пришли, снова доносился ровный гул шахтных вентиляторов. Всё-таки им двоим сказочно повезло проскочить и уцелеть в страшном молохе…
Казбек закончил возиться с проводами и отодвинул решётку. Рабочее освещение в тоннеле - цепь ламп под коническими колпаками, которая тянулась вдоль стены и исчезала за плавным поворотом - не горело. Яркий луч фонаря ненадолго осветил круглое чрево магистрального тоннеля, ребристые чугунные тюбинги туннельных стяжек, кабельные кронштейны с пучками проводов, покрытые ржавчиной трубы.
Казбек погасил свой фонарь, но прежде он убедился, что в контактном рельсе нет напряжения.
Некоторое время напарники просто стояли в полном мраке, прислушиваясь. Их окружала могильная глушь. С непривычки Козыреву показалось, будто их заживо погребли. Он вдруг в полной мере осознал, на какой они глубине. Внятно ощутил давящую толщу земли над головой, неимоверную тяжесть породы. Даже голова закружилась и сдавило виски. Тем более, что атмосфера была тяжёлой, насыщенной резким запахом креозота, антрацена, угольной вытяжки и сланцевого масла, употребляемых для пропитки шпал. После свежего и прохладного утреннего воздуха вдыхать подобную едкую смесь было крайне неприятно, требовалось время, чтобы привыкнуть.
Ощутив лёгкое прикосновение руки напарника к своему плечу, Козырев неспешно двинулся вдоль пути по узкой обочине у края шпал. И всё время настороженно прислушивался и озирался. С непривычки повсюду мерещилась опасность. Он уже много лет не спускался в метро, даже как пассажир. Да и мог ли он в то давнее время предположить, скучающе глядя на однообразную темноту за стёклами вагона и досадуя на станционную толчею в час пик, что в будущем сам откажется там, «за бортом», во мраке туннеля!
Здесь они были лёгкая цель — ни укрыться, ни спрятаться, - труба, она и есть труба. В такой обстановке ты неизбежно чувствуешь себя мишенью. Хорошо, что по ту сторону рельсовой колеи шагает надёжный парень, который зорко вглядывается своим совиным взором во мрак, ощупывая бдительными глазами каждую щель на пути. С таким напарником их не застигнут врасплох.
Козырев тоже постепенно начинал различать очертания предметов. Опытный сталкер не даром какое-то время выдержал его в тишине без движения, - чтобы глаза быстрее привыкли и очистился слух. И всё же можно только предполагать, что таится там, за поворотом, в чёрном провале туннеля, откуда с рёвом, слепя фарами, обычно выскакивают поезда…
***
Вокруг было очень тихо. Парк словно затаился. И всё же после ухода Игоря Ксения ещё долго простояла по пояс в воде, напряжённо всматриваясь в обступившие её заросли и вслушиваясь. Лишь холод и недовольный плач ребёнка заставили окоченевшую женщину выбраться на берег. Но по-настоящему согреться и прогнать страх можно лишь на солнце, для чего необходимо пересечь парк. Но ведь это уже совсем не опасно, убеждала она себя. Теперь, при свете дня, ей уже ничего не может угрожать!
И всё-таки идти по густому парку было тревожно. Ксения была на чеку, прислушивалась к любому шороху. Эта часть Ботанического сада наиболее напоминала настоящий лес. Да что там говорить, её просто жуть брала. Кругом заросли – толком ничего не разобрать уже на расстоянии десяти шагов, со всех сторон слышится то ли шум ветерка, то ли шорох подкрадывающихся шагов. Скрип древесных стволов легко принять за чьи-то стоны. Хорошо хоть тропинка, присыпанная прошлогодней хвоей, скрадывала её собственные шаги. И впереди как будто уже замаячил просвет за деревьями, похоже, она почти выбралась на открытое пространство!
Малыш у неё руках капризно задёргался, замахал ручками, пытаясь сорвать со своего личика маску.
- Ну потерпи, милый, немножко осталось, – шёпотом заворковала женщина, и вдруг обнаружила, что от всех переживаний у неё снова открылось кровотечение между ног. Только этого ещё не хватало!
За спиной как-будто послышались стремительные шаги. Возможно ей это только почудилось. Ксения замерла, превратилась в статую. Нет, кошмар не закончился: кто-то торопливо шёл по её следу! Опять эта знакомая тяжёлая мужская поступь. И вдруг жуткий вой. Зверь уже мчался по её следу, сатанея от запаха её крови и воя от возбуждения. Игорь! Болезнь сделала его чудовищно коварным: похоже, он не уходил далеко, а лишь притворился, чтобы выманить жертву из пруда и настичь посреди парка. «Господи! Он же меня как Зою её Сергей - на кусочки растерзает!» - пронзила Ксению ужасная мысль. Она бросилась бежать. Понеслась как пуля, не чувствуя под собой ног. И первой выскочила на асфальтовую дорожку, впереди-наискосок заблестела водная гладь – там начинался целый каскад прудов. Лишь бы добежать до них! И тут удача: на обочине лежал брошенный кем-то велосипед с объёмистой багажной корзиной на переднем крыле. Лучшего подарка и не придумаешь, скорей в седло! На колёсах она помчится вдвое быстрей! Но перед тем как сорваться с места Звонарёва нервно оглянулась. За спиной снова всё стихло и замерло, будто никто её и не преследовали…
…Таковы повадки большинства хищников: им нравиться сперва поиграть с жертвой... Развязка почти наступила возле павильона «Космос», когда пруды остались далеко позади. Игорь неожиданно выскочил ей наперерез. Ксения продолжала крутить педали и не знала, куда ей деваться: впереди надвигался огромный макет космического челнока «Буран» и какой-то серый павильон. Уйти направо не позволял детский городок А слева огромными прыжками её настигал бывший любовник, у которого в безумных глазах людоедский блеск.
Но как оказалось смерть притаилась гораздо ближе, чем думала Звонарёва. Стая псов выскочила ей навстречу. Собаки прятались под основанием стальной лестницы, ведущей на космический корабль. Огромный могучий пёс, самец кавказской овчарки в толстой шубе свалявшейся шерсти, играючи сбил журналистку с велосипеда, подлетел к упавшей и придавил передними лапами.
Жаркое дыхание, тяжёлый мясной дух и брызги липкой слюны из оскаленной пасти - всё это жертва обычно чувствует в тот самый миг, когда её начинают поедать живьём. Вокруг сгрудились, яростно сражаясь за лучший кусок, ещё с десяток голодных псов, которые вслед за вожаком стаи страстно желали урвать свою часть добычи.
Глава 112
Московский Ботанический сад – ВВЦ
Внезапно на вожака стаи кометой набросился Игорь и буквально смёл зверя с Ксении! Произошло чудо, и будь Звонарёва в ином состоянии, душа её отреагировала бы на случившееся фонтаном эмоций. Но перед лицом всё ещё грозящей им с малышом опасности Ксения действовала, как автомат. Вскочив на ноги, женщина сумела отогнать двух псов, которые ухватили живой свёрток с двух сторон и пытались его разорвать. Хорошо, что малыш был плотно спеленат и не пострадал. Схватив ребёнка, Ксения забежала в музейный павильон и успела захлопнуть стеклянную дверь перед мордами очухавшихся четвероногих чудовищ.
Впрочем, большая часть своры была занята мужчиной, посмевшим в одиночку бросить вызов их многочисленной стае. Но как оказалось, даже одичавшим псам двуногий волк оказался не по зубам! Ксения наблюдала битву через прозрачную стену. Первую бросившуюся на него собаку Игорь убил ударом кулака по голове в момент прыжка, и она упала перед ним, харкнув на ноги человеку кровавой пеной. Это уберегло Волкова от страшных челюстей второго кавказца, который пытался укусить мужчину за ноги, но передумал и начал располосовывать зубами мёртвого собрата.
Но третий пес, которому мешали добраться до двуногого две другие собаки, вскоре смог прорваться к врагу, Он вцепился Игорю в руку и повалил его. Однако Волков с яростным рёвом, вкладывая всю свою ненависть к собачьему племени в удары, обрушил всю силу свободной руки на медвежью башку и хребет ротвейлера. Он колотил врага с такой невероятной мощью, что скоро крупный кобель разжал челюсти, заскулил, неистово мотая головой, поджал хвост и, волоча за собой парализованные задние лапы, пополз прочь.
И это Игорёк Волков! Ксения не верила своим глазам. В прежней своей жизни её телевизионный босс если и посещал фитнес клуб, то больше ради фигуристых девиц в купальниках, а так ничего тяжелее портфеля с деловыми бумагами не поднимал! Даже в булочную ездил на автомобиле и всегда упорно дожидался лифта, причём не важно, требовалось ли ему подняться на десятый или всего лишь второй этаж. Инфекция превратила Волкова в альфа-самца из диких времён, когда предкам людей приходилось на равных сражаться с опаснейшими хищниками, и выживали только сильнейшие…
Стиснув челюсти, Игорь успел ударить ещё одного пса, горячая кровь брызнула мужчине в глаза. Атака захлебнулась. Уцелевшие враги, проиграв битву за территорию чужаку, с визгом, поджав хвосты, бросились врассыпную. Мужчина поднялся на ноги, перед ним скулила и дёргалась в агонии одичавшая овчарка, через минуту она затихла в луже крови подле мертвых сородичей. Все было кончено. Гордый победить посмотрел вслед удирающим шавкам, испустил громкий победный вопль, потом медленно обратил свои яростные глаза ядовито-синего цвета на бывшую возлюбленную. И заговорил, если эти это можно было так назвать, ибо из рта его вылетали не слова, а отрывистое густое рычанье, очень низкое по тембру. Обычно при съёмках фантастических фильмов для озвучания кинозлодеев такого эффекта добиваются особой обработкой обычной речи в тонателье, микшируя её на синтезаторе. Но тут ведь не кино, а жизнь! Всё внутри Звонарёвой сжалось в один дрожащий комок.
Игорь высоко поднял труп овчарки над головой и, размахнувшись, двумя могучими руками швырнул в стену павильона. Стена-витрина разлетелась вдребезги.
Ксения бросилась бежать. Кошмар для неё совсем не закончился, он снова преследовал её по пятам. Она стрелой пробегала через залы музейного павильона, который напоминал космопорт из фантастического фильма. Миновав кинозал, Золотарёва по рукаву-переходу попала на борт космического челнока и закрыла за собой дверь. В носу корабля располагалась кабина с креслами космонавтов. Ксения опустилась в одно из них, ребёнка пристроила на соседнее. Можно было перевести дух. Дверь снаружи содрогалась под ударами преследователя. Только на этот раз она будет сидеть тут хоть сутки, даже после того, как всё смолкнет!
За спиной раздался треск. Ксения обернулась и...обомлела. Она как-то не подумала о том, что макет знаменитого космического корабля изготовлен вовсе не из особопрочного титана, а из обыкновенного пластика, гипсокартона. В двери отсека появилась дыра, сквозь которую рука Волкова пыталась отодвинуть внутренний засов. Инстинктивно Ксения – слабая женщина, - схватила одержимого за мощное запястье. Он тут же перехватил её руку и сжал так, что у Золотарёвой от боли слёзы брызнули из глаз. Однако свободной рукой она всё же сумела загнать мужчине в оголившееся плечо шприц с дозой сыворотки, потом ещё один. Игорь через дверь рычал, ругался, и всё сильнее, словно тисками, сжимал ей ладонь. Боль от вонзившихся иголок довела его ярость до белого кипения. Ксения уже не сомневалась, что будет разорвана на части, как только он проломит хлипкую преграду. А потом его рука вдруг обмякла. Разделяющая их дверь оказалась не такой уж хлипкой. В конце концов зверь в человеческом обличье даже притомился, ломая её и присел отдохнуть. Ксения слышала его тяжёлое дыхание, нечленораздельное бормотание.
Через семь с половиной минут она сама открыла дверь. Волков вскочил и от неожиданности замешкался перед прыжком. Ксения протянула ему малыша, который улыбался и тянул к чудовищу ручонки.
- Смотри, какой у тебя крепыш, прямо как ты, - ласковый женский голос дрожал. – Неужели ты сможешь лишить себя нас?..
Мужчина зарычал и угрожающе двинулся к ним. Ксения закрыла глаза…
***
Дымок костра, горячий чай – всё это навевало приятные воспоминания. Вас Вас впервые за последние сутки не чувствовал боль в животе и по-настоящему смог расслабиться.
- Не хотите моей настоечки на черноплодной рябине, – старуха всё время старалась чем-нибудь ещё угостить понравившегося ей человека. Тем более, что её сынок-алкаш, выдув в одно жало бутылёк с дешёвым коньяком, громко храпел, и не станет претендовать на спиртосодержащую настойку.
Вас Вас не стал отказываться. Они даже чокнулись стаканами с настойкой.
В это время соседние костры обходил какой-то человек. Подошёл он и к ним. Мужика этого тут называли Бригадиром. Он собирал для чего-то деньги - по 100 евро за взрослого и 50 за ребёнка.
- Эй, скрипач, – обратился к Сенину Бригадир, – с тебя полтора косаря еврейских денег.
Сенин ответил, что у него нет с собой валюты.
- Можно и деревянными, - согласился Бригадир. - Но тогда с тебя десять косарей. Дорого, а что делать: жизнь дороже.
Вас Вас предложил расплатиться оставшимися у него консервами, но соседи по костру быстро ему втолковали, что у тех, для кого собирается дань, такого добра в избытке. Им нужны живые деньги, желательно валюта.
- А на что идут деньги? – спросил Вас Вас.
- На содержание зоопарка отбашляем, – поглаживая тонкие усики, хохотнул яйцеголовый учитель физкультуры. – Видели клетки в паре сотен шагов отсюда?
Пожилая глава семьи тяжко и протяжно вздохнула. Но мужик Бригадир не видел тут никакой трагедии:
- Хозяева квартала создали для нас безопасное место. Многие даже бросают на ночь свои квартиры и приезжают сюда. Потому что здесь гораздо больше шансов дожить до утра. К тому же Ночной патруль уничтожает крыс.
- Это вы о бездомных? - подал голос, пристроившийся по соседству бродячий поэт, которого Вас Вас недавно угостил тарелкой супа.
Но Бригадир ответил не ему, а Сенину:
- Я сочувствую тем, кто потерял свои дома и близких. Но у меня нет ни капли жалости к разным опустившимся типам: алкоголикам, наркоманам и бомжам. Если их станет меньше - все только выиграют. – Бригадир кивнул на старого поэта.
Тот немедленно ответил сборщику налога, странный голос его зазвучал торжественно, нараспев, словно он разговаривал с ночным ветром:
- Бойтесь бывшего человека. Он восставший из могилы, тело его – обитель червей и мерзости. Нет жизни в глазах его, нет тепла в коже его, нет биения в груди его. Душа его пуста и черна, словно ночное небо. Он смеётся над мечом и плюёт на стрелы, ибо не повредят они его плоти. Вечно будет он ходить по земле, чуя сладкую кровь живых, пируя на костях проклятых. Берегись, ибо он – живой мертвец…
Все слушали как завороженные, в том числе Бригадир. Он очнулся лишь когда прозвучала последняя строка странного пророчества и сердито закричал на кликушу:
- Почему ты говоришь это мне?!
- Потому что некоторые живые - на самом деле тоже давно мертвы, - бесстрашно пояснил поэт. - Бацилла равнодушия и жестокости убила в них душу и отравила им мозг. Вы такой же мертвец, как те, что бродят там за баррикадой. Даже хуже, потому что они хотя бы не ведают, что творят!
Бригадир выругался на старика, но поспешил уйти, словно опасался связываться с полоумным. Зато люди у костра дружно приняли сторону поэта, ему даже освободили персональное место поближе к огню и налили полную чашку горячего чаю. Сборщика дани тут недолюбливали и всем понравилось, как старикан-интеллигент его умыл. «Похоже поэту даже светило быть на ближайшую ночь принятым в семью. Хотя чужакам редко теперь бывают рады, но сегодня определённо всем скитающимся везёт», - так думал Вас Вас, пока не появились крепкие парни с повадками бандитов.
Глава 113
Бутырская тюрьма
Какое-то время Легату предстояло провести в отдельной камере вместе с дочерью – таково было условие, на котором им с Оксаной позволили остаться. Стас постоянно думал об обещании, которое дал тюремному доктору: он сам должен будет убить дочь, если увидит, что она заражена. Что ж, он сделает это, а потом покончит с собой, потому что жить дальше не будет иметь никакого смысла…
Их с дочерью привели в знакомый Стасу тюремный блок. Стоило Легату появиться тут, как из-за третьей слева железной двери зазвучали голоса бывших сокамерников из привилегированной камеры, где он когда-то провёл несколько суток. Впрочем, привилегированной она уже не была. Оказывается, бытовиков уже второй день вообще не кормят и не выводят на прогулки.
- Мы ждали вас, уважаемый! - почтительно обращались к нему исстрадавшиеся сидельцы. – Вы наша последняя надежда.
Стас попросил сопровождающего конвоира обождать, чтобы выслушать всех.
- Старика помните? – говорили ему. - Бухгалтера из театра. Так он этой ночью умер, потому что не получил лекарство. Он был инсулинозависимый диабетик.
- О нас просто забыли! – в отчаянии воскликнул кто-то ещё из бывших сокамерников. – Даже труп старика никто не собирается забирать в морг!
- Передайте, пожалуйста, здешним начальникам, - очень просили Легата ожидавшие в этих стенах суда дельцы и чиновники, – что если у них возникли проблемы с продуктами для нас, то мы сами за них заплатим, хорошо заплатим! Здесь большинство сидят солидные состоятельные люди.
- Давай в камеру! – поторопил Стаса конвоир. Люди за железной дверью перешли на отчаянный крик, торопясь высказать ему всё. И Стас не держал на них обиду за то, что когда-то сокамерники открестились от него в угоду Гарику Маленькому. Впрочем, и обнадёжить их не мог, ибо собственное будущее было для него под большим вопросом…
- Ты голодна? – повернулся к дочери мужчина, когда за ними закрылась дверь одиночной камеры.
- Я соскучилась по мамочке, - зевая, и устало хлопая слипающимися глазками, прохныкала девочка.
- Скоро мы увидим её. - Отец сел на кровать и взял дочь на руки, начал качать её, хрипло затянул колыбельную. И тихо пел пока Оксана не уснула. Дышала она очень неровно. Вскоре кожа её стала холодной и серой, как цементные стены камеры. Забеспокоившись, Стас не обнаружил ни пульса, ни сердцебиения. Он уже хотел броситься к двери и колотить в неё, чтобы позвали скорей врача, но вдруг уловил тихое посапывание дочери. Нет, ему просто почудилось. Да и не откроют ему, пока у тюремщиков не будет полной уверенности, что с его дочерью всё в порядке.
Легат и не заметил, как сам отключился.
...Пробуждение его было нервным. Резко открыл глаза, будто током ударило. И обнаружил, что всё так же сидит на кровати, облокотившись спиной о стену, вот только дочери рядом уже не было. Сколько именно он проспал, сказать было трудно - свет в камере не горел.
Легат пригляделся и разобрал тёмный комок в дальнем углу. Позвал:
- Котёнок.
В ответ тихое рычание. Сверкнули злые глаза затравленного зверёныша.
- Ну иди же сюда, не бойся, котёнок.
Рычание стало злей.
Стас поднялся, сделал несколько шагов и опустился на колени перед девочкой.
- Это же я, малыш!
Она кинулась на него, он даже не попытался уклониться, дочь вцепилась зубками ему в плечо.
- Тише, тише, котёнок, а то злые охотники за стеной нас могут услышать, – шептал Стас и ласково прижимал к себе маленькое худенькое тельце. Оксана так дёргалась, что даже ему, взрослому мужчине, не просто было удержать её подле себя. Обычно очень спокойный и ласковый ребёнок корчился в его объятиях, как дикое животное, отцовское плечо, в которое дочь пыталась впиться, лишь частично заглушало рычание.
А чёртова охрана была начеку и быстро среагировала:
- Эй, папаша, - прозвучал за дверью камеры голос надзирателя, - ты должен убить своего зверёныша, ты же обещал новому начальнику.
Стас сжал зубы так, что скулы свело, положил руки на детскую шею, и поразился какая она тонкая и нежная, достаточно небольшого усилия, чтобы сломать эту хрупкую жизнь.
***
Вас Вас, как учитель со стажем, немного знал повадки уличной шпаны. Тупые и злобные молодчики, они как бездомные собаки сбивались в стаи, которые рыскают повсюду в поисках добычи. Каждый из них сам по себе был ничтожен, но вместе они были опасны: в стае их разбирал кураж, в стае они мнили себя всесильными и значительными, стаей они мстили всем прочим за свое ничтожество в одиночку...
Крепкие парни обходили костры, бросая оценивающие взгляды на сидящих беженцев. При их появлении все разговоры разом смолкли и было что-то мертвое и низкое в общем молчании, как будто всех разбирала общая хворь. То был страх, тошнотворный, подленький страх, каждый, кто прятал глаза, полагал, что если не встревать, то его не тронут. Иные же глазели с любопытством, посмеивались. У некоторых на лицах держался неподдельный интерес к тому, что последует дальше.
Молодчики явились за данью. Вас Вас сразу определил среди них коновода, им оказался рослый плечистый блондин. Этот верзила, вероятно, в прошлом профессиональный спортсмен, качок, надменно бычился и свысока, лениво поглядывал по сторонам. Он был накачан без меры, майка едва не лопалась на его могучей груди, но как все верзилы, был медлителен и сонлив. Но именно он похоже заправлял уличной бандой.
Но если блондин, так сказать, осуществлял общее руководство, то непосредственно все вопросы с данниками решал его заместитель. Он был полная противоположность главаря - невысокий, подвижный, глаза шалые и что-то безумное в лице - нескончаемая истерика. Похоже, что псих постоянно взъяривает себя и готов на все, чтобы доказать свою полезность вожаку. Именно этот «ртутный» коротышка с мокрым истеричным ртом разговаривал с Бригадиром, который должен был подготовить оброк. Причём разговаривал он крайне грубо, покрикивал и матерился, хотя к приходу бандитов сумма налога была почти уже собрана, оставалось подождать буквально десять минут, пока бригадир всё ещё раз пересчитает и принесёт сумку с деньгами. Но ошалевшим от собственной власти молодым мерзавцам недостаточно было просто забрать деньги и золото. Им было скучно, их буквально распирало от желания показать силу. Вскоре они выбрали себе подходящий объект, которым оказался бездомный пожилой поэт. Его выволокли за шиворот на свободное место, опрокинули на землю и начали избивать тяжёлыми ботинками, битами и цепями.
Вас Вас окинул взглядом улицу: рассчитывать на поддержку не приходилось. Все помалкивали, делали вид, что происходящее их не касается. И тогда Вас Вас поднял свой одинокий голос в защиту старика.
- А ты кто такой? - удивился подручный бандитского вожака.
- Человек прохожий, обшит кожей – к месту припомнилась Сенину прибаутка. Он широко улыбнулся, непонятно отчего, поймав несвойственный ему в жизни весёлый кураж, лёгкость. Язык сам выдавал лихие коленца: – Откуда иду – не скоро забудут, а сюда пришёл – по новой разговор пошёл.
Борзой мужичок не был похож на обычного терпилу, его смелось и непонятная удаль, а главное армейская форма с офицерскими знаками различия произвели впечатление на молодчиков.
- Мы тут власть! – горделиво ответил за всех невысокий бандит. – Мы «полярные кобры»! Ночной патруль. Обеспечиваем охрану этой территории. Мы защищаем наш город!
- Все должны платить нам за проход по нашей улице, – добавил другой рэкетир, злобно и озадаченно рассматривая непонятного военного. «Как и зачем он тут возник? И не грозит ли им это бедой?» – вот что интересовало самозванных хозяев территории.
- Хороши защитнички, - презрительно покачал головой Вас Вас. – Старик то чем вам помешал?
Приземистый бандит, выпячивая нижнюю губу, стал заносчиво говорить, что они, дескать, «санитары леса», чистильщики от всякой заразы.
- Эти люди нам платят, - обвёл он взглядом затаившийся народ, - а мы выискиваем ночных выродков. Смотрите, у этого старого хрыча синеватый цвет лица. Он кого-то этой или прошлой ночью замочил, у него засохшая кровь на одежде.
- А, по-моему, вся вина этого несчастного лишь в том, что он одинок, стар и главное ему нечем откупиться от вас, - возразил Вас Вас. Но неожиданно услышал от стоящего на коленях старика:
- Не защищайте меня, благородный вы человек, не стоит подвергать свою жизнь опасности! Я предпочитаю умереть, чем продолжать эту муку под названием жизнь.
- Вот видите, старик сам признал, что с ним поступают по справедливости. Эти люди нам доверяют, можете спросить их об этом сами, - балансируя на грани истерики, объявил Вас Васу заместитель бандитского главаря. После этого он зычным голосом выкрикнул на всю улицу, что им нужно взять ещё пятерых человек, чтобы заполнить клетки в «Зоопарке», тогда твари получат своё и не сунуться сюда в ближайшие ночи.
У бандитов имелся специальный выборщик – человек с мешком на голове с прорезями для глаз. Его вели от одной группы беженцев к другой. Человек брел не быстро и не медленно, подолгу останавливаясь возле каждой компании. Того, на кого скрытый под мешком человек указывал пальцем, тут же хватали, начинали срывать с несчастного одежду, потом крепко вязали руки.
Подойдя к их костру, жуткий человек-мешок остановился напротив Вас Васа, капитан поднялся и увидел близко его глаза в прорезях. Они принадлежали женщине! Явно ещё не старой. Вас Вас почувствовал, как страх заползает в него через макушку и змеится по позвоночнику. Наверное, с минуту они смотрели друг на друга. Однако выбор пал не на него. Палец судьбы указал на внучку главы клана.
Вначале старуха остолбенела.
- Я узнала тебя! – взвизгнула она, выйдя из шока. - Чтобы твои мерзкие зенки сгнили и вывалились из глазниц, сука!
Старая женщина попыталась заслонить внучку собой, а когда бандиты всё же схватили девушку, словно разъярённая медведица бросилась сражаться с молодыми бугаями. Никто из прочей родни не посмел вмешаться.
Несколько минут шла отчаянная схватка, исход которой, впрочем, был предрешён. Чувствуя, что силы покидают её и в одиночку ей не отстоять свою любимицу, растрёпанная, страшная в своей тёмной ярости и одновременно жалкая, старуха закричала молодым ублюдкам охрипшим голосом:
- Возьмите меня вместо неё!
- Кому ты нужна, старая карга! – хохотали бандиты. – Ты не привлечёшь пожирателей плоти, на тебе мяса то почти нет, оно жёсткое и старое. Наш выборщик знает, что им нужно. Скажи спасибо, старая ведьма, что кормящую ребёнка дочь не взяли.
- Моя внучка умеет мысленно разговаривать с зомби! – в отчаянии закричала старуха. – Именно поэтому они не приходят сюда, а не из-за ваших клеток.
На бандитов прозвучавшее заявление не произвело ни малей шего впечатления, вызвав лишь новую порцию острот:
- Вот пусть молодая ведьма поговорит с ними лично! Видать наш выборщик не спроста указал на неё. Похоже синерожие давно мечтают познакомиться с девчушкой поближе.
С девушки стали срывать одежду. Наглее и отвратительнее других бандитов держался ближайший подручный их главаря. Он лично желал раздеть юную жертву и громко на всю улицу смеялся дурным ломким смехом.
Грубо отброшенная в сторону старуха ползала по земле и выла от бессилья. Но искреннее сочувствие её горе вызывало лишь у нескольких чужаков. Родственники её благоразумно помалкивали, а соседи чувствовали эгоистическую радость и громадное облегчение оттого, что пятая жертва выбрана.
Вас Вас присел рядом с Викой. Девочку не разбудили ни крики, ни плач, она продолжала крепко спать и даже улыбалась во сне. Мужчина осторожно погладил свою маленькую спутницу по головке, потом перевёл взгляд на старуху. Совершенно выдохшаяся, она тихо скулила и была похожа на побитую дряхлую собаку. С минуту они смотрели друг на друга, старая ведьма сердцем прочитала его мысли и судорожно закивала.
Вас Вас громко потребовал у бандитов:
- Возьмите пятым меня!
- Нам не нужны неприятности с военными, - ответил ему лично сам главарь банды.
- Посмотрите на меня внимательно, - предложил тогда Вас Вас. - Мои дёсны опухли, железы тоже. Меня то бросает в жар, то в холод. Думаю, в моих зрачках вы тоже обнаружите предвестники того, что через сутки я стану одним из проклятых. Так что я тут самая подходящая кандидатура в жертвы, ибо для живых я уже почти умер, а для зомби ещё не родился… Иначе клянусь, что вернусь сюда со спецназом карателей и развешу всех вас на фонарях - по законам военного времени, включая вашего выборщика.
Глава 114
Идущий немного впереди сталкер продвигался с большой осторожностью, осматривая каждую щель, даже стыки чугунных тюбингов, чтобы не прозевать место, откуда им может угрожать опасность. На каждом шагу им встречались путейские эмалевые знаки. Иногда попадались белые стрелки. Ещё указатели телефонов и сами шахтные телефоны, заключенные в защитные металлические кожухи, которые висели каждые пятьсот метров; при необходимости по телефону можно было вызвать диспетчерскую. Вот только вряд ли им кто-то ответит, ибо метро выглядит вымершим: пассажирские поезда не ходят, тока нет, освещения, естественно, тоже.
Они направлялись к входу в секретное метро-2. Сам Козырев, как глава государства им ещё ни разу не пользовался за время своего президентства. Но естественно знал о существовании правительственной «подземки». Знал, что под Москвой со времён Сталина существовует целая сеть тайных тоннелей, не уступающих в размерах городскому метро. «Второе метро» — так называли тайную «подземку» допущенные к секретной информации сотрудники девятого управления ФСБ.
Как-то у Козырева даже вышел примечательный разговор на эту тему с начальником охраны. Влад не очень понимал, какая необходимость в 21-м веке в таком техническом пережитке, содержание которого обходиться государственному бюджету в копеечку.
- В сорок первом на ноябрьские праздники собрание проходило в метро! Там был Сталин! — запальчиво повысил голос Захар Хромов, раздосадованный тем, что шеф не понимает очевидного.
- Знаю. Это все знают, — пожал плечами Козырев. — На станции «Маяковская», по-моему, дело было. Ну и что из этого?
- А то! Что прибыл Хозяин с охраной из тоннеля на специальном поезде! До этого он был в ставке! — торжествующе объявил Старик. — Есть много секретных веток, по которым можно быстро и безопасно попасть в любую точку в Москве. А ещё во Внуково! И в Шереметьево!.. Брежнев, Косыгин, Громыко и другие члены Политбюро могли неожиданно и загадочно возникнуть в аэропорту перед самым отлетом самолета, и никто не видел прибывших машин, кортежа, свиты…
В конце того разговора Захар предложил шефу как-нибудь опробовать подземную трассу, и Влад согласился, но потом всё как-то недосуг было. Да и зачем, если из Кремля до «Внуково» всего пять минут лёту на вертолёте.
Но как теперь выяснялось: быстро - не означает безопасно. Если бы вчера охрана напомнила ему о подземном пути, то он мог бы безопасно переправить из Москвы свою семью и сотрудников! Только Хромов почему-то даже не заикнулся об этом, а он в суматохе и не вспомнил. Хотя с другой стороны, наверняка с советских времён в девятом управлении существуют специальные инструкции, как эвакуировать первых лиц и их окружение в случае серьёзной угрозы.... Так что возможно Захар всё делал верно, просто так фишка легла…
Козырев слышал, что переходы к секретным линиям существуют едва ли не на всех центральных станциях обычного метро. И ждал момента, когда они окажутся перед дверью, за которой начинается особая линия. Тем более, что глаз регулярно натыкался то на загадочную шахту, то на вентиляционный колодец или решетку.
Но совершенно неожиданно выяснилось, что они уже внутри. Минут за десять до этого Козырев вслед за проводником проник через решетчатые ворота, но Казбек не счёл необходимым что-то сказать по этому поводу, и Влад не придал этому особого значения. Не заметил он и на мину-ловушку, которую Казбек оказывается успел снять. Охранник сделал это как бы походя, и Козырев решил, что это просто какая-то проволока. О том, что кто-то оставил сюрприз из двух осколочных гранат тому, кто решит сунуться на запретную территорию, Влад узнал лишь теперь.
- Растяжка поставлена недавно, я там след видел, - скупо обронил Казбек в ответ на его расспросы.
После такого сообщения Козыреву стало совсем не по себе. Зато теперь он жадно выискивал признаки «особости» места, куда ни один посторонний не сможет проникнуть. Но луч фонарика освещал всё то же круглое чрево туннеля с двумя нитками уходящих во мрак рельсов. Но эта одинаковость была обманчива, ведь тайный тоннель имеет массу секретов. Он связан с правительственными особняками и многоярусными системами бункеров, которые оснащены собственными электростанциями, родниками и артезианскими скважинами. Это настоящие автономные города, которые при необходимости легко изолируются от наземной Москвы после закрытия герметичных дверей и ворот. Там есть свои подземные улицы площади и переулки. Включив гидравлические запоры и отрезав, наглухо отстранив себя от поверхности, обитатели подземной Москвы прервут все связи с внешним миром. Сами они могут с комфортом прожить на глубине многие месяцы, - запасов пищи и всего остального на складах запасено в изобилии. Наверное, теперь, после начала эпидемии, эти бункеры не пустуют: избранная публика, считающая себя цветом нации, пережидает в безопасности и сытости суровые времена...
При этом Козыреву почему-то в голову не пришло, что вообще-то по своему статусу он первый кандидат в жители подземного ковчега. Зато он подумал о простых москвичах, что бредут сейчас в поисках какой-нибудь еды и помощи мимо Политехнического музея и памятника героям Плевны у Ильинских ворот, — никто из них не подозревает, что находится у них под ногами…
Здесь, на глубине десятков и сотен метров, проложена сеть подземных дорог (где-то рядом должны быть ещё туннели), которые ведут далеко за город, на десятки километров — в леса, к пригородным шоссе, в укрытия и на аэродромы. Где-нибудь на лесной опушке устроен отлично замаскированный выезд к объекту военно-стратегического значения. Например, один такой туннель тянется от глубинных бункеров Кремля на юго-запад, через Воробьевы горы и Раменки к аэродрому Внуково.
По другой ветке можно из Кремля с ветерком домчаться «кротовыми ходами» в Домодедово или в правительственный лесной пансионат Бор, где устроен резервный бункер для правительства и Генерального штаба. Еще один тоннель ведёт из центра Москвы в сторону Можайска, где находиться резервный командный пункт военно-морского флота и т.д. По рассказам Захара Хромова, таких маршрутных туннелей, за многие десятилетия прорыли во все стороны десятки.
Причём, чтобы попасть на одну из секретных станций (а оттуда на поезде покинуть город или укрыться в элитном бункере), не обязательно находиться Кремле. В некоторых московских домах, где проживала советская элита или размещались спецслужбы, а ныне охотно селяться люди из его ближайшего окружения, имеются специальные лифты, что-то вроде комфортабельной шахтной клетки для спуска на глубину. Одним из таких домов является знаменитый желтый дом с башенкой на Смоленской площади, построенный после войны по проекту академика Жолтовского. С торца этого дома располагается вход в обычное метро. Но жильцы элитной многоэтажки, среди которых всегда было немало высоких чинов из госбезопасности, в любой момент могли воспользоваться и другим метро, куда имели доступ только они. К их услугам была отдельная ветка и вагоны повышенной комфортности, в которых можно было даже с удобством вздремнуть, пока локомотив будет мчать их в безопасное место. Не удивительно, что вскоре после начала нынешней эпидемии, десятки высокопоставленных чиновников самого высокого ранга и финансовых тузов просто испарились из города. «Вот только главе государства почему-то никто не счёл необходимым напомнить о самом быстром и безопасном способе эвакуации», - ещё раз с досадой подумал Козырев...
Глава 115
За всеми этими размышлениями Влад вместе с проводником отмахал добрые десять километров, а может и более того.
Неожиданно контактный рельс, на который подавали напряжение для движения электропоездов, оборвался. Сам Козырев этого бы даже не заметил, но Казбек был опытный проводник и сразу остановился. Хмурый и озабоченный, он стал осматриваться. А за ним и Влад настороженно завертел головой. Судя по множеству проходящих сквозь бетонную переборку силовых кабелей, тоннель не выглядел заброшенным. Вот только неизвестно сработает ли звуковая и световая сигнализация, предупреждающая о приближении поезда.
Казбек взглянул на часы.
- Как часто тут могу ходить составы? – почувствовал его беспокойство Козырев. – Может, нам поскорей убраться отсюда, унести ноги подобру-поздорову, пока нас чем-нибудь не переехало?
Не любящий разбрасываться словами, как все кавказцы, Казбек не торопился с ответом, и Козырев сделал несколько шагов в сторону, чтобы получше осмотреться. Внезапно он услышал у себя за спиной:
- Стойте, там, где стоите, - Казбек произнёс это чужим холодным голосом.
Президент повернулся и с изумлением обнаружил нацеленное себе в лоб дуло пистолета, который навёл на него верный телохранитель.
- Постарайтесь, пожалуйста, не дёргаться, господин президент, – сохраняя поразительную вежливость, попросил охранник. - Тогда вы умрёте быстро и не почувствуете боли.
Такого Козырев не ожидал, ведь там на Кавказе, откуда парень родом, они ему обязаны многим…
- Почему? – только и мог, что выдавить из себя Козырев.
- Мне очень жаль, но мне только что пришёл приказ ликвидировать вас – охранник пальцем потрогал миниатюрный наушник в своём правом ухе.
- От кого?
- От моего непосредственного начальника.
- От Захара?! – такого поворота Козырев ожидал ещё меньше.
- Как вы хотите, чтобы я вас убил? – спросил горец, и предложил: - Могу в сердце...или в голову. Хотите, можете помолиться, или может быть у вас есть какая-то просьба? Что-нибудь передать родным? Обещаю – просьбу исполню.
- Совесть хочешь облегчить? Не получится! Ты изменил присяге и предал меня. Поэтому будь ты проклят, Иуда! - Влад посмотрел Казбеку прямо в глаза и, взяв себя за лацканы куртки, сказал: «Ладно, валяй, делай своё чёрное дело - целься мне в грудь».
Телохранитель смущённо покачал головой и нажал на спусковой крючок.
***
Вас Вас всё-таки добился своего: человек с мешком на голове ткнул в него пальцем. Капитан быстро попрощался со старухой, осторожно, чтобы не разбудить, погладил на прощание спящую Вику. Ему велели снять верхнюю одежду, после чего крепко стянули руки в локтях за спиной.
Но прежде чем отвести избранных для жертвоприношения в сквер и запереть в клетки, бандиты должны были взять своё. К ним уже спешил на полусогнутых ногах Бригадир, бережно неся в выставленных перед собой руках мешок с собранной данью.
Внезапно прикрывающая улицу со стороны сквера баррикада разлетелась в щепки. Её, словно бронированный дредноут, разрезал бульдозерным ножом-тараном диковинный грузовик в серо-синей полицейской окраске с решётками на окнах кабины. Лавиной и ураганом пронёсся грузовик по лице. Собственно, именно так спецавтомобиль, предназначенный для борьбы с уличными беспорядками, оснащённый водомётом и приспособлением для разрушения баррикад и завалов, и именовался. То есть официально его название звучало «бронированный водометный спецавтомобиль ЛУВР «Лавина-Ураган»».
Выскочившие из броневика автоматчики в полной омоновской экипировке немедленно начали поливать свинцом растерявшихся братков. На глазах Вас Васа происходило то, что собственно всегда происходит там, где временно образуется вакуум власти – крупные хищники истребляют мелких. Организованная преступность не могла противостоять лучше подготовленным и оснащённым полицейским.
Некоторые бандиты попытались удрать, но броневик быстро настиг их. Те, кто сумел избежать пуль, были раздавлены. Раненых отморозков просто переезжали мощными колёсами или добивали выстрелами в голову…
Едва стрельба закончилась, обитатели улицы потянулись от костров к броневику, чтобы засвидетельствовать лояльность и почтение новой власти. Правда особой радости по поводу победы стражей порядка не чувствовалось. Бригадир, которого спугнула стрельба, очухался и тоже поспешил на поклон к победителям, вручив их командиру собранную дань.
Вернувшийся вскоре к костру представитель их семейства уныло сообщил старухе, что сегодня им пришлось фактически дважды заплатить за охрану, потому что новая ментовская крыша повысила размер сборов за безопасность всей их улице почти вдвое, объяснив это тем, что теперь их будут защищать профессионалы. При этом полицейские заявили, что никакой дани они взимать с населения не собираются, а речь идёт о налоге на содержание полиции, ибо городская казна им временно платить не может.
- Видели, что у них на борту написано? – хмкнул посланец, кивнув на броневик: - «Закон и порядок», вот как! А это удовольствие не из дешёвых.
Вскоре к их костру подполз тяжелораненый бандит, тот самый подручный главаря, что недавно так упивался своей ничтожной властью. Окровавленными губами он молил не дать ему истечь кровью - перевязать и позволить напиться, но натолкнулся на полнейшее равнодушие.
А со стороны сквера неслось голодное завывание ходячих мертвецов, которые, не обнаружив в сквере законной дани, могли направиться прямиком сюда. Перепуганные гражданские сами поволокли намеченных к закланию жертв к полицейскому грузовику.
Вместе с четырьмя другими несчастными Вас Вас привезли в сквер. Здесь их раздели до гола. Автоматчик торопливо стал понукать Сенина прикладом автомата скорее забираться в пустующую клетку, которую палачам ещё предстояло подтянуть повыше: голодные безумцы не сразу должны насытить свои животы, их требовалось занять до утра. Заталкивая смертника в клетку, омоновец беспрестанно тревожно оглядывался, торопясь скорее вернуться под защиту брони. В этот момент Вас Вас вдруг увидел в руках старшего полицейской команды свою скрипку. Омоновский начальник в чине прапорщика явно не знал на что употребить случайный трофей.
- Прошу вас, позвольте мне сыграть на ней! - попросил Вас Вас.
Прапорщик очень удивился, и неожиданно согласился:
- Ладно, поразвлеки это стадо упырей напоследок. Они наверняка оценят. Возможно даже, не сразу начнут жрать.
Вас Васу развязали руки. Перед тем, как с благоговением принять инструмент, он опять взглянул на свои кисти, они ещё годились для смычка.
Вместе с клеткой бывшего капитана подтянули на высоту. Вскоре полицейские уехали. И почти сразу появились зловещие тени. Они приближались со всех сторон. Вас Вас приложил скрипку к щеке и заиграл. Звук показался ему божественно прекрасным, ещё никогда в жизни ему не удавалось извлекать из инструмента ничего подобного. Музыкант играл на простенькой скрипочке и слёзы катились по щетине его щёк, он думал о том, как странно, что именно теперь открыл в самом себе струны подлинного таланта, которого прежде не знал. И в этот миг горького, мучительного счастья Вас Вас понял, что так долго жил именно для этих минут.
Глава 116
Бутырский следственный изолятор
- Эй, что ты там возишься? Когда ты наконец выполнишь своё обещание? – торопили Легата из-за запертой двери камеры надзиратели.
- Да пошли вы! - сквозь зубы выругался Стас и нежно погладил дочь по голове. Для него Оксана ни смотря ни на что - просто тяжело больной ребёнок. Некоторые родители отвозят своих неизлечимо больных детей в специализированные учреждения и как-то живут дальше, но они с женой не из таких…
- Не бойся, я не позволю им сделать тебе больно – прошептал Стас.
В ответ Оксана лишь мычала и пыталась прокусить ему плечо, но детские зубы всё не могли достать до кожи.
- Ну что ты, что ты - пытался он успокоить дочь. И тут она всё-таки вонзила в него зубы. Инстинктивно мужчина издал короткий стон. Девочка тут же вырвалась из его объятий и диким котёнком снова метнулась в дальний угол. Оттуда за ним пристально наблюдали светящиеся голубоватым огнём глаза маленького хищника.
- Ну хватит, - спустя какое-то время объявил сердитый голос за дверью. – Раз ты сам не можешь прикончить заразную, мы сделаем это за тебя.
Звонко лязгнул замок и сразу пятеро надзирателей перешагнули через порог камеры. Сердце Легата бешено заколотилось. Нет, просто так он им не позволит отнять у него дочь! Стиснув зубы, бывший офицер спецназа бросился на вошедших: первого – ближайшего к себе визитёра, он рубанул ребром ладони по горлу, вырвав у него из рук автомат с примкнутым штыком, другого – свалил на пол подсечкой и без колебаний проткнул штыком, а оставшихся, расстрелял в упор. Он словно обезумел, готов был убивать всякого, кто сунется.
Отстояв своё сокровище, Легат наслаждался наступившим спокойствием, не обращая внимания на разбросанные по камере трупы. Главное, что он и дочь вместе! Ну что ж, раз так получилось, что эта тюремная камера стала их последним пристанищем, надо обживаться. Правда прокушенное плечо всё больше наливалось странной болью, впрочем, ему было на это плевать. Восторг переполнял душу Легата. Каждой клеточкой своего тела он ощущал блаженство, будто очнулся для настоящей жизни после длительного беспамятства. Что-то творилось с ним, что-то очень необычное…
В коридоре долго царила гробовая тишина. О побеге Стас даже не помышлял, хотя дверь камеры осталась открыта. Но он прекрасно знал, что им не позволят вырваться за пределы тюремного корпуса. Да и куда бежать? Нет, эта камера его последний бастион, отсюда он не выйдет, потому что никогда не отдаст им дочь…
Через час дверь вдруг с лязгом захлопнулась, в ней открылся глазок, чей-то удивлённый голос протянул:
- Во-о-о-т гад! Всю смену порешил!
Ещё минут через двадцать Легат услышал снаружи настораживающую возню. Плевать. Ни черта он больше не боится. Пусть хоть медведя к нему заталкивают! Лежать косолапому с распоротым брюхом, издавая предсмертный рёв...
Амбразура в двери снова отворилась, и Стас услышал заместителя тюрьмы майора Рюмина:
- За убийство сотрудников тюрьмы, сволочь, мы тебя из огнемёта выжгем прямо в этой камере. Готовься! Вот ведь зверюга, пятерых моих людей порешил! Лучших сотрудников! Полынин, готовь огнемёт!
***
Владислав Козырев ждал, что пуля пробьёт ему череп и раскалённым шилом пронзит мозг. Но прежде чем прозвучал выстрел, за спиной у Казбека, в нише на стене туннеля, что-то вдруг ожило и зашевелилось. Президент первым заметил блеснувшее стёклышко виде объектива. Затем и предавший его охранник тоже что-то почувствовал, он резко обернулся и посвятил фонарём. На них смотрела небольшая камера. Она притаилась в тёмной щели и только теперь, когда мужчины приблизились вплотную, обнаружила себя. Хитрющая! Словно и впрямь своей электронной начинкой может что-то соображать.
Козырев остолбенел и боялся пошевелиться: зоркий глаз камеры был нацелен прямо на него! Особенно вызывал неосознанные опасения какой-то ящик позади камеры - со множеством отверстий. Вид его категорически не нравился Козыреву. Ящик напоминал ему установку залпового огня только в миниатюре.
Камера ещё на пару секунд задержалась на Козыреве и перенацелилась на Казбека...
То, что произошло далее, невозможно было просчитать заранее. Предложив Козыреву нанести ему на лицо особый «городской» камуфляж - для того, чтобы рассредоточенные по городу системы видеонаблюдения не могли его идентифицировать, - начальник личной президентской охраны Захар Хромов словно в воду глядел: подкараулившая их с Казбеком спецаппаратура не сумела опознать президента по внешности, иначе поступившая в единую систему поиска и слежения оперативных служб команда, немедленно бы отдала приказ на уничтожение. И на Козырева обрушился бы смертоносный стальной ураган, не оставив ему ни единого шанса выжить.
Зато Казбек запоздало осознал, в какую ловушку попал. Он вдруг дёрнулся, издал яростный возглас и попытался сдёрнуть со своей шеи подаренный ему за верную службу президентский жетон, в который был вмонтирован электронный чип с личными данными своего владельца. Но «Ящик Пандоры» сработал на опережение: он дёрнулся, пыхнул, сверкнул белым пламенем и выплюнул рой металлических дротиков, которые утыкали лицо, грудь и живот предателя, превратив его в подобие дикобраза. Всё произошло в мгновение ока.
Владислав Козырев стоял поражённый, медленно приходя в себя. В трёх шагах от него дёргался Казбек, он оказался поразительно живуч.
Козырев нагнулся над охранником, чтобы оттащить его с железнодорожного полотна, и вдруг почувствовал ладонью как вибрирует рельс. Влад резко оглянулся, яркий свет фар ослепил его: быстро, но почти бесшумно надвигался поезд.
Глава 117
Москва, Метро-2
…Протяжный хрип сам вырвался из пересохшего горла. Собственный голос удивил Козырева: так, едва слышно, стонут умирающие. А он хотел жить, а ещё больше – пить. Можно было поискать флягу среди растерзанных останков проводника, но духа не хватало. Влад не смел. Тяжёлые катки переехали Казбека почти пополам. По бёдрам. Так что туловище должно лежать отдельно, а ноги отдельно. Поезд раздавил Казбека и умчался. Локомотив налетел очень быстро, без гудка. В одно мгновение промчался по тому месту, где лежал Казбек и исчез за поворотом туннеля...
Жажда становилась невыносимой. Козырев устало прикрыл глаза и тут же открыл: ему померещились смутные фигуры, появившиеся из-за поворота туннеля, оттуда, куда умчался поезд.
Хотя возможно, что ему не померещилось. Да, так и есть, какие-то люди направлялись в его сторону. Влад подал голос и помахал рукой.
Они подошли - шестеро плечистых высоких парней.
- Наконец-то, мы вас нашли, господин президент! – мужественным голосом произнёс один из них.
- Вы кто?
- Первая пионерная рота, 98-я гвардейская воздушно-десантная Краснознамённая, ордена Кутузова дивизия имени 70-летия Великого Октября – бодро отрапортовали из мрака.
- Гвардейцы... - с удовольствием повторил Влад. - Разведбат, что ли?
- Так точно! Отдельный разведывательный батальон 217-го полка – отвечали парашютисты. - Временно прикомандированы к поисково-спасательной службе 478-й передовой авиабазы ВКС.
- Поисковая партия мы – уточнил один из парашютистов.
- Разыскиваем вас уже который день, господин президент: всё московское подземелье облазали!
- Так уж и всё, - горько скривил потрескавшиеся губы Козырев, а сам подумал: «Эти могут, эти не врут… Что ж, пожалуй, только в армии его по-настоящему любят».
- Поднимайтесь, господин президент! – вдруг стал торопить его командир разведчиков.
- Сейчас, ребята, только с силами соберусь
- Тогда хотя бы уберите ноги с рельса, а то станете как Рузвельт.
«Почему Рузвельт? Какой Рузвельт? Теодор или Франклин?» - с недоумением соображал Козырев.
- Тот, который прямо инвалидной коляски президентствовал, - подсказал ему старший разведчик на прощание. Влада будто током дёрнуло, он вдруг понял, что никаких парашютистов рядом нет, а это он сам с собой разговаривает в бреду. Зато с той стороны, откуда появились фантомы, порождённые собственным сумеречным сознанием, опять бесшумно приближался состав. Козырев едва успел убрать ноги с рельса, как по нему прокатились платформы с какими-то ящиками, толкаемые дизель-локомотивом - мотовозом.
Прокатившись ещё метров сто, состав звякнул сцепками-буферами и остановился. С подножки «паровозика» спрыгнул невысокий кругленький машинист, посвятил на Козырева здоровенным фонарём и бросился к нему:
- А я всё гадал: показалось мне или нет! – взволнованно дыша, словно после долгого бега, рассказывал он. – Думаю, надо всё-таки остановиться и взглянуть. Смотрю, а у моей старушки весь передок забрызган кровью! Решил тогда вернуться и проверить, может ещё кто был там.
Машинист беззлобно выругался на Козырева, потом осмотрел перерубленное его машиной тело, озадаченно почесал в затылке.
- Довезите меня до станции, а то сам я не дойду, - попросил Влад, прикрываясь ладонью от слепящего света фонаря, по этой же причине он не мог рассмотреть лица машиниста, но судя по говору, перед ним простой выходец из народа. «А ведь первого из царского рода Романовых тоже когда-то спас от грозящей ему погибели простой русский человек», - пришло к чему-то Козыреву в голову.
- Нам пассажиров брать категорически запрещено, – пояснил мужичок. Потом он зачем-то посвятил фонарём на ноги Козырева: – У вас ведь 42-й размерчик?
- Да, - подтвердил Козырев, ещё не понимая, куда клонит машинист.
- Отличные ботинки! – похвалил тот, в ком Козырев по наивности надеялся встретить нового Сусанина, и невозмутимо сообщил:
- Мне бы хотелось их получить.
- А я в чём? – растерялся президент.
- А вы снимите те, – простодушный дядька указал Владу на отдельно валяющиеся ноги Казбека, - всё равно они ему больше не понадобятся.
- Я не стану этого делать.
- Хорошо, тогда давайте махнёмся: я вам свои, а вы мне свои. У меня в кабине запасные сапоги есть.
Машинисту также приглянулась куртка Козырева с гербом России. Взамен он по уже «отработанной» схеме предложил свой железнодорожный бушлат:
- В нём тебе, мил человек, даже теплее будет, и вообще, он больше подходит для здешнего климата.
Влад натянул чёрную спецовку. Одежда с чужого плеча неприятно пахла, в ней ему было некомфортно, но ушлый «паровозник» убеждал:
- Смотри, здесь светоотражающие вставки вшиты, так что в ней тебя поезд точно уже не собьёт!
Можно было ехать, но Козырев стал говорить, что нельзя оставлять мёртвое тело, надо его забрать с собой, чтобы как-то похоронить по-людски.
- Зачем? – удивился машинист. – Он вам родственник?
- Нет.
- Тогда не вижу причин это делать. Крысам ведь тоже надо что-то есть. А то они в последнее время стали нападать на ремонтников. Иной раз сам побаиваюсь из кабины лишний раз вылезти посреди перегона если какая-то заминка вдруг случается навроде этой. Это раньше в случае любого ЧП требовалось писать объяснительные, сообщать в полицию, а нынче за мертвеца спроса с нас никакого не будет. Так что не тревожь его прах, а то возни будет столько, что сам не обрадуешься...
Вслед за машинистом Козырев поднялся по железному трапу. В кабину Влад залез в одних носках. Машинист уселся на своё место и коротко обернулся к пассажиру:
- Если что, запомни: ты мой новый помощник вместо заболевшего Петренко - на подмену вышел, понял? Придётся тебе до конца смены со мной докататься, а через сутки я тебя как-нибудь выведу на поверхность.
Машинист кивнул Козыреву, где ему переобуться. Состав плавно возобновил движение.
***
Стас Легат знал, что выхода отсюда ему нет и смирился, что умрёт в этой тюремной камере. Но вместо обещанной майором Рюминым раскалённой струи из огнемёта, в двери неожиданно снова открылся глазок, и посетитель голосом местного доктора предложил ему сделку:
- Я пришёл спасти вас. Но для этого вам придётся принять мои условия, ибо я не хочу, чтобы вы с порога размозжили мне голову о стену вашей камеры.
Стас недоверчиво молчал.
- Послушайте! Я хочу лишь помочь вам и вашей девочке, - убеждал доктор через дверь. Но Легату в голосе тюремного медика слышалась фальшивая интонация натужного дружелюбия... А, впрочем, в его положении надо принимать помощь даже от дьявола…
В лоток для еды Легату передали пластиковый шпагат, которым он сам связал себе руки и ноги, затянув путы зубами. Только после этого дверь приоткрылась, и посетитель с большой опаской проник в камеру.
- М-да, впечатляет..., - поёжился доктор, увидев трупы убитых надзирателей, после чего поднял тревожные глаза на Легата:
- Вы понимаете, что с вами происходит?
- Ничего особенного со мной не происходит, – пожал плечами Стас.
- Но согласитесь, что обычный человек не способен умертвить пятерых крепких мужиков! Даже если по ситуации ему это необходимо.
- Тем хуже для него, - пожал плечами Легат. - Я рано усвоил, что этот мир бывает безжалостен к слабакам.
- Да, с такой логикой не поспоришь, - отчасти согласился врач. Он рассказал Легату, что охранники не хотели его к нему допускать. Убеждали не рисковать, потому что, мол, бывший МУР-овец совсем «озверел» и как все гоблины чертовски коварен.
- Но я не послушал их, и даже, как можете видеть, не надел перчатки и маску, – доктор грустно улыбнулся. – Что толку соблюдать предельную осторожность, если тебе приказано войти в клетку к разъярённому льву!.. Достаточно того, что вы любезно согласились по моей просьбе стреножить себя, хотя я осознаю всю символичность выданных мне гарантий...
- Зачем же вы пришли? – неприязненно поинтересовался Стас.
- Я обещал новому начальнику тюрьмы... Вы ему просто необходимы. – Тут доктор заметил кровь у Легата на плече и пришёл в смятение:
- Вас снова укусили?!.. Она? – кивнул врач на девочку.
- Она не специально, - отец с нежностью взглянул на дочь, которая теперь мирно посапывала с ангельским выражением личика на кровати. – И совсем не сильно. Уверен, ни один крупный сосуд не затронут
Доктор с потерянным видом присел на кровать, стал осматривать спящую Оксану, потом объявил Легату, что должен взять у них кровь на анализ.
Стас терпеливо позволил забрать у себя целый шприц вязкой голубоватой жижи, но когда доктор вытаскивал иглу из вены дочери и малышка дёрнулась и заплакала во сне, Легат чуть не удавил криворукого эскулапа! Только предусмотрительно предложенные доктором путы не позволили ему это сделать. Бывший спецназовец содрал себе кожу на запястьях и лодыжках, пытаясь освободиться от верёвок, но крови, как ни странно, не было.
- Спокойно! - крикнул ему перепуганный врач. – Спокойнее, я не причиню вашей малышке лишних страданий.
Но так как Стас продолжал дёргаться и рычать, пытаясь добраться до обидчика дочери, доктору пришлось срочно позвать на помощь надзирателей, которые сбили связанного с ног и вытащили доктора из камеры.
Спустя какое-то время дикий приступ агрессии у него прошёл, теперь Стас сам не понимал, какая муха его укусила, ведь если бы не врач, местные вертухаи с удовольствием уже поджарили их с дочерью из огнемёта! Но вместо благодарности нормальный посетитель чуть не пострадал от его рук! В следующий раз он уже не станет так рисковать, чтобы спасти их с Оксаной.
Но Стас ошибся. Спустя, наверное, часов пять доктор снова появился на пороге его камеры, и прямо с порога объявил, что должен с ним немедленно переговорить с глазу на глаз. По требованию врача надзиратели неохотно освободили буйного узника от пут.
Но Легат снова проявил скверный характер, хотя и понимал, что продолжает испытывать терпение заступника.
- Без дочери я никуда отсюда не выйду. – объявил он, сидя на кровати и растирая затёкшие запястья. Оксана испуганно выглядывала из-за отцовского плеча.
Врач с опаской присел рядом, улыбнулся девочке и, глядя в глаза её отцу, пообещал:
- Даю слово, что пока мы будем беседовать, с малышкой ничего не случиться. Вы ведь уже могли убедиться, что я умею держать данное слово.
Выражение его глаз внушило Стасу доверие:
- ...Хорошо, - нехотя согласился он, - но предупреждаю: если с её головы упадёт хоть один волосок, я вас замочу. Всех!
Глава 118
Авиабаза ВВС США Эндрюс
Решив провести уикенд на своём техасском ранчо, президент Джек Джокерд взял с собой только несколько ближайших сотрудников. Президентский вертолёт, как обычно в таких случаях, доставил первое лицо государства из Белого дома на военную авиабазу, где его уже ожидал готовый к вылету один из двух президентских "Боинг-747". Это был напичканный средствами связи и прочей специальной электроникой роскошный аэробус – по сути пятизвёздочный отель и люксовый офис в «одном флаконе». Для главного пассажира, его штаба и сопровождающего пулла журналистов и бизнесменов на борту имелось всё, чтобы они чувствовали себя в привычном комфорте.
Вскоре после взлёта «борта номер один» президент отобедал в компании сопровождающих его лиц. Джокерд пребывал в превосходном настроении, много шутил; по случаю предстоящего отдыха VIP-пассажир надел свои любимые ковбойскую шляпу, сапоги и джинсы. Правда никто из подчинённых не последовал примеру босса, только пресс-секретарь Маша Лотманн позволила себе неформальный вид.
После обеда Джокерд собирался немного отдохнуть в личной спальне. Он должен выглядеть свежим, потому что после прилёта ему предстоит много хлопот, так что день обещает закончиться далеко за полночь. Но незапланированный звонок по спецсвязи немного нарушил эти планы. Для конфиденциального разговора пришлось перейти в свой здешний офис.
Выслушав докладчика, Джокерд снова жёстко напомнил позвонившему:
- Я уже говорил вам, что требую организовать жёсткий контроль за границами! Режим санитарной опасности нужно поднять до красного уровня! Любой подозрительный самолёт или корабль не должен допускаться в наше воздушное пространство и в территориальные воды. При неповиновении разрешаю применять оружие, не тратя время на пустые формальности...
Президент мог говорить совершенно свободно на столь щекотливую тему, ибо находился в самом современном командном пункте в мире. «Летающий бункер» был спроектирован как боевой самолёт. Чтобы выдержать воздушную атаку, он был оснащен системой радиоэлектронного подавления, которая способна глушить радары противника, отстреливать инфракрасные ловушки для отвлечения ракет с тепловым наведением. И конечно личный Боинг главы государства имел самую передовую телефонную связь. Передвигаясь на реактивной скорости в десяти километрах над землей, Джокерд по закрытому каналу правительственной связи мог связаться с любым человеком в мире и обсуждать любые вопросы, не опасаясь быть подслушанным.
- Ни одна заражённая мышь не должна проскользнуть к нам! – наставительно вещал он в трубку. - Подозреваемых выдворять из страны или помещать в строжайший карантин. С такими лицами не церемониться, какое бы положении не занимал человек, как бы не был богат и известен! Ни деньги, ни власть не должны служить основанием, чтобы не направлять вызвавшего подозрения человека в каратинный лагерь. Алькатрас уже готовят для размещения первой партии… А если кто начнёт пищать о нарушении гражданских свобод - действуйте максимально жёстко. Охране передайте мой приказ стрелять на поражение при любой попытке побега или открытого неповиновения. Самым непримиримым крикунам - место в наших секретных тюрьмах за рубежом, например, в Гуантанамо на Кубе...
Собеседник по всей видимости попытался что-то мягко возразить президенту и Джокерд взорвался:
- В данном случае мне наплевать на дипломатический статус! Мы фактически находимся в состоянии войны и должны жёстко ответить на новую угрозу. Я уже поручил своей команде подготовить указ. Это будет что-то навроде нового Патриотического акта, как 11 сентября 2001 года.
Джокерд развалился в удобном кресле и положил ноги в ковбойских сапогах на стол, изготовленный, как и вся мебель тут, лучшими мастерами-краснодеревщиками.
- И надеюсь вы не забыли передать министру иностранных дел, что все наши консульстава в России должны прекратить выдавать визы для въёзда в США. Запрет также распространяется на все страны Восточной Европы.
Человек на другом конце радиомоста подтвердил, что соответствующее распоряжение уже ушло по дипломатическим каналам; но при этом он передал обеспокоенность министра иностранных дел судьбою американских дипломатов и журналистов, эвакуированных из Москвы, которых, словно опасных террористов, содержат под охраной на авиабазах Рамштайн в Германии и Авиано в Италии.
- Ну и что, что они возмущены нарушением их гражданских прав, - небрежно отреагировал Джокерд, пытаясь, словно баскетбольными мячами, попасть скомканными из бумаги шариками в корзину для мусора. - Я уже сказал, как следует поступать с такими крикунами! Их только 75 человек, а заразу от них могут подхватить 300 миллионов граждан нашей страны!.. Это какими же надо быть эгоистичными болванами, чтобы не понимать такую простую арифметику?!
Но голос в телефонной трубке продолжал верещать, приводя разные контраргументы.
- Ну хорошо, хорошо, - Джокерд поморщился, отлично представляя какая шумиха снова поднимется против него в прессе, когда родственники застрявших в Европе дипломатов поднимут вой. - Пусть им всем поднимут оклад в три раза. И пообещайте им хорошую компенсацию от правительства...
Но вероятно, даже после таких уступок, у собеседника всё же оставались сомнения в том, что лишённые свободы сограждане удовольствуются обещанной наградой и станут вести себя тихо. Поэтому президенту пришлось снова стать жёстким:
- А если даже после этого они всё равно продолжат бузить, покажите им всем в принудительном порядке какой-нибудь учебный фильм ЦРУ, из тех, что сняты для спецпользования. Запросите «Тараканий форт», пусть подберут что-нибудь позабористей... Что ни будь на тему борьбы с теми, кто представляет угрозу для национальной безопасности Соединённых Штатов.
«Тараканьим фортом» звали военную базу «Форт-Роуч», которая располагалась неподалёку от всемирноизвестной киностудии «Уорнер Бразерс». Ещё во Вторую мировую войну там с успехом освоили выпуск учебных фильмов для армии США, ВВС, ВМС. Снимали и весьма специфическое кино для ФБР и ЦРУ – про борьбу с «ползучим коммунизмом» и прочей антиамериканской заразой…
- И не стесняйтесь с выбором, - почти весело посоветовал Джокерд, - нужно подобрать что-то впечатляющее - с пытками и прочей чернухой, чтобы эти мягкотелые интеллектуалы по-настоящему испугались за свои нежные шкуры. Уверен, что после сеанса желающих возмущаться останется немного…
Неприятный разговор не повлиял на сон важного пассажира. Отлично выспавшись, Джокерд заказал десерт и кофе прямо в спальню.
... - Господин президент, вы не забыли? – услышав вопрос, сидящий на огромной кровати со скрещенными по-турецки ногами Джек с удивлением оторвал глаза от бумаг, разложенных прямо на смятой постели. Он достал документы после телефонного разговора и так погрузился в чтение, что совсем забыл про принесённый ему кофе.
В дверном проёме стояла высокая, симпатичная молодая женщина, его новая пресс-секретарь Маша Лотманн.
- Мы договаривались обсудить предстоящую фотосъёмку, - напомнила она...Извините, что мешаю, но вы сами просили вам напомнить.
Джек запахнул на себе пижаму и жестом предложил журналистке войти.
- Кофейный чайник на журнальном столике и всё остальное там же – небрежно указал он рукой.
Девушка разлила кофе по чашкам, выложила из вазочки в тарелки ароматное печенье и подала ему.
- А правда, что стюардессы каждый раз кидают жребий кому готовить для вас кофе и приносить ваши любимые миндальные печенья и эклеры?
- Конечно. Многим из них хочется испытать эту кровать. Она, как можете видеть, широкая, более трёх метров, и радиоуправляемая. Я ведь законченный развратник. – Всё это немолодой, но до крайности самоуверенный мужчина произнес с совершенно серьёзным выражением лица. Журналистка к её чести даже не опустила глаз, хотя он хитро прищурился на неё.
- Просто вы поддерживаете хорошие отношения со всем экипажем, вот этим смазливым барышням и хочется вам угодить – улыбнулась Лотманн.
Джек рассмеялся:
– Что правда, то правда, я балую всех своих сотрудников. Даже мой садовник считает для себя возможным иногда давать мне философские советы про жизнь.
Она отхлебнула кофе и поморщилась:
– Только уж простите за такую откровенность, кофе у вас не слишком вкусное.
- Так, может, как-нибудь угостите меня своим фирменным, а я вас за это попотчую своим любимым коньяком почти двухсотлетней давности из личного подвала.
- Договорились, - запросто согласилась Лотманн кивнув. – А сейчас предлагаю начать съёмку. Как вы посмотрите на то, чтобы сделать это прямо в полёте, в тренажёрном зале?
Дело в том, что они ещё две недели назад запланировали репортаж для прессы о том, как президент проводит свой отдых на семейном ранчо. Маша Лотманн была отличным профессионалом, это была её идея подготовить неформальный фотоотчёт со своими комментариями и разместить его в дружественных нынешней администрации изданиях. Джокерд идею оценил. После всех нападок враждебных журналистов требовалось улучшить собственный имидж в глазах миллионов американцев, для которых простые семейные ценности по-прежнему очень важны. Именно таким простым трудягам из маленьких городков, а не развращённой интеллектуальной публике из Нью-Йорка и Голливуда, он обязан своим избранием. В ней - в настоящей одноэтажной Америке - его сила! Эти люди должна увидеть его простым техасским парнем, умеющем самостоятельно оседлать и подковать лошадь, не чурающимся простого фермерского труда. А значит, знающим не по наслышке их проблемы. Так что идея Лотманн сразу показалась ему попаданием в яблочко.
Через пятнадцать минут молодая бойкая журналистка - уже увешанная фотоаппаратами, - ожидала его в тренажёрном зале. Джокерду пришлось на время переодеться из любимой шёлковой пижамы в спортивный костюм, и Маша сразу взялась за дело – сфотографировала уже немолодого политика бодро бегущим по беговой дорожке и поднимающим гантели...
...Закончив съёмку, они ещё раз обсудили будущую фотосессию и договорились, что на ранчо следует сделать фотографии президента в образе настоящего «покорителя прерий», то есть верхом, в ковбойской шляпе «Корона Монтаны», в клетчатой рубашке, с шейным платком и непременно в прочных чапперасах из грубой кожи поверх джинсов.
Журналистка сверилась с записями:
- Так, у меня отмечено: завтра съёмка на коне - от силы полчаса; и далее сразу переходим в дом.
- Э нет, милая леди. Посвятим этому всю первую половину дня.
- Господин президент…Джек, - обаятельная пресс-секретарь звонко заразительно рассмеялась. – Да нам с вами с головой хватит сорока минут, и можно будет переходить к следующим локациям: нам нужны будут ещё фотографии в доме, в кругу семьи...
Джек лукаво улыбнулся:
- Ну, сорок не сорок, а для народа я кое-что придумал, пусть американцы узнают с вашей помощью, что страной управляет не старый мерин, который борозды не испортит, а ещё полный сил жеребец! Кстати, мисс Лотманн, сразу озаботьтесь поисками отличного бильд-редактора, только такого, чтобы порученные ему материалы «случайно» не стали достоянием бульварных изданий, а то начнут трубить, что старый ловелас отчаянно молодиться с помощью фотошопа, а из самого, мол, давно песок сыпется... Итак вот, я хочу, чтобы на итоговых фото, после компьютерной обработки, я смотрелся как ковбой Мальборо. Америка должна увидеть воочию, что во главе её стоит парень, что надо!
Молодая женщина скрупулёзно занесла в блокнот пожелания шефа. И высказала своё мнение:
- А насчёт старого ловеласа и мерина, скажу вам так: вы, господин президент, можете дать фору многим моим ровесникам.
Из тренажёрного зала они перешли в салон. Джокерд предложил выпить по бокалу шампанского за начало отпуска. Лотманн кивнула:
- Почему бы и нет? - И никакого кокетства для вида, что, мол, она на работе, как бы поступила любая другая на её месте. Маша была умна, великолепно образована, а самое главное – напрочь лишена фальши и отвратительного честолюбия своих предшественниц, которые мечтали благодаря близости к Президенту сделать головокружительную карьеру и со временем стать телезвёздами.
С Машей они хорошо поладили с самого первого дня работы, и Джек всё больше убеждался, что с этой молодой женщиной ему повезло, в отличии от многих других членов своей команды, которых приходилось то и дело менять…
...Расставшись с пресс-секретарём, Джек вернулся в спальню, откупорил бутылку вина и подошёл к комоду, на котором стояли фотографии детей. Это был его традиция, - везде, где он останавливался хотя бы на пару часов, в его личных апартаментах непременно должны стоять изображения самых близких ему людей.
Глядя на фотографии, Джек налил себе вина. Уже прошло восемь лет с тех пор, как в его - до этого абсолютно успешную и почти безоблачную жизнь, - пришла беда... Это не знающие его люди думают, что он такой сильный и неуязвимый. И лишь немногие посвящены в то, что даже у такого плейбоя и супермена, как Джек Джокерд, есть своя Ахиллесова пята…
То, что президента ожидает по прилёту, было его самой большой любовью и тайной, которую он тщательно скрывал от посторонних. А ещё нестихающей болью, постоянно терзающей его чувством вины… Впрочем, прочь грусть-печаль! Он просто слишком много работал в последнее время и порядком устал, вот и лезут в голову тоскливые мысли. Во всяком случае никто не должен знать о том, что он способен быть слабым, иначе кому-нибудь может прийти в голову, что Президент совсем не такой крутой и жёсткий, каким хочет казаться; что Джек Джокерд – самый обыкновенный человек, к тому же уже сильно немолодой. Многочисленные враги немедленно воспользуются его самым уязвимым местом, чтобы истерзать ему душу…
Джек с бокалом в руке приблизился к зеркалу: волосы седые, старческая кожа, сетка морщин вокруг глаз, опущенные уголки губ. А, впрочем, не так уж он и плох. Так что мисс Лотманн права: есть у него ещё порох в пороховницах. Эта женщина слишком умна и независима, чтобы расточать фальшивые комплименты из глупого желания понравиться боссу. Благодаря постоянному спорту и правильному питанию он всё ещё подтянут и бодр. И обладает большей властью, чем кто-либо в мире!
Джек заставил себя улыбнуться: «Что ж, старина, - легонько чёкнулся он с отражением, - давай выпьем за то, чтобы всегда держать марку. То, что твориться у нас в душе, ровным счётом никого не касается. Как говориться, посторонним вход воспрещен... А жить можно даже с сильной болью».
Он залпом осушил бокал. По телу разлилось приятное тепло. Надо же, распустил нюни, и это он, Джек, которому ничего не стоит повелевать судьбами миллионов, управлять миром!..
И всё же при мысли о предстоящей встрече, тоскливо тянуло в центре груди, будто там зияла глубокая рана...
...Менее чем через полчаса президентский «Борт номер 1» стал заходить на посадку…
Глава 119
Бутырская тюрьма
После разговора с доктором Стас вернулся в свою камеру. Дочь спала, а он всё никак не мог заснуть, из-за нервов... Теперь дверь его камеры не закрывалась, так что повертевшись неприкаянно какое-то время, Легат вышел на улицу. Закурил. Из соседнего корпуса вышли трое и преспокойненько сели справлять нужду! Вот дерьмо! А, впрочем, этому есть объяснение. Вспомнился недавний разговор со здешним доктором. Пока они шли в медицинскую часть, док стал рассказывать ему о недавнем визите жены столичного мэра, который, к сожалению, закончился полным фиаско.
- После отъезда Дамы нам окончательно отрубили свет, воду, тепло, канализацию... – вздохнул врач. - Словом всё, что только можно отключить! Новый начальник почему-то не смог договориться с Вершининой. Причина мне неизвестна. Но полагаю Дама выдвинула совершенно неприемлемые условия, потому что Жгутов буквально из кожи вон лез, лишь бы заключить с ней соглашение. Зато теперь тюрьма снова обесточена и отключена от систем жизнеобеспечения. А это значит, что электричество перестало идти по проволоке; электрозамки на воротах тоже бездействуют…
- Что ж, значит, надо укрепляться по старинке, - спокойно заметил на это Легат.
- Но воды осталось от силы на два дня! – в отчаянии воскликнул врач. - Вдобавок не работает канализация! А при такой скученности народа, это означает, что со дня на день жди вспышки инфекционной эпидемии!..А что вы ухмыляетесь? К вашему сведению вплоть до середины прошлого века основные потери во всех военных компаниях армии несли не от стрел или пуль, а, пардон, от банального поноса… Поверьте, за прошедшие века гораздо больше рыцерей и солдат истекли дизентерийным поносом, чем скончались в бою. В Крымскую компанию 1853 года целый армейский корпус Сардинского королевства просто испарился за месяц по этой причине.
- Я ухмыляюсь, док, - пояснил Стас, - потому что когда вы прочно заперты в крепости и должны держаться в ней любой ценой, - то или вы кардинально меняете сознание, либо вам каюк... Так что я не вижу ничего совсем уж фатального в дефиците воды и в отсутствии нормальной возможности сходить в сортир. Как не парадоксально это прозвучит, но наш самый надёжный резв пополнения запасов воды находится прямо под нами. Я имею в виду канализацию. Надо только чтобы кто-то спустился в коллектор на разведку - взять пробы и проверить состояние коммуникаций.
Столь смелая и неочевидная в его глазах идея, тем не менее заставила доктора в тот их разговор надолго погрузиться в глубокие раздумья…
А теперь и Стас, воочию наблюдая троих засранцев на тюремном дворе, всерьёз задумался о том, что их ждёт в ближайшие дни, если территория Бутырок медленно, но верно стала превращаться в одно сплошное отхожее место.
Между тем троица у соседнего корпуса закончила своё дело и, натянув обратно штаны, собралась вернуться в тюремный корпус. Но тут они заметили Легата, хотя по фронтовой привычке он прикрывал огонёк сигареты ладонью.
- Эй, мужик! – Стас услышал знакомый голос Гарика Маленького.
После гибели Монаха, именно молодой беспредельщик стал новым смотрящим над всей тюрьмой. Естественно, эта новость Стаса не обрадовала, ведь Гарик не так давно фактически подписал ему смертный приговор.
После возвращения Легата из города им с Гариком ещё как-то не случалось пересечься. До этой минуты. И Стас предпочёл бы и дальше не встречаться. Но не бежать же ему от этого имбецила и его носорогов… Хотя, как показали последние события, нравы среди уголовников переживали стремительное падение. В условиях всеобщей деградации, они деградировали особенно быстро. Ещё немного и блатари во главе с новым паханом начнут есть печень своих врагов, а кровь разливать в кубки из черепов особо важных покойников…
Только напрасно капитан настроился на серьёзную разборку. Гарик, едва признав Легата в ночи, бросился к нему чуть ли не с объятиями!
- Какие люди! Моё почтение терминатору! - издали поприветствовал полицейского капитана молодой вор, делая вид, что искренне рад их встрече.
- Здоров, – настороженно ответил Стас, не зная, чего ждать от коварной гниды. То, что Гарик повёл себя так, будто между ними никакая чёрная кошка не пробегала, могло быть обычной уркаганской уловкой: усыпить бдительность, подобраться к тебе вплотную и внезапно ужалить заточкой под рёбра.
Но Гарик просто сиял, излучая симпатию:
- Я слышал ты целый наряд вертухаев замочил!
- Было, – неохотно подтвердил Легат, ловя каждое движение кодлы во главе с толстым паханом.
- Ну ты горяч! – снова восхитился Гарик и добродушно засмеялся.
- А у вас, я погляжу, тут тоже движуха, - в ответ ухмыльнулся Стас, и шумно втянул ноздрями воздух с намёком на только что загаженный урками двор.
- Говнопровод аукнулся, так братва по-босяцки теперь на дальняк ходит прямо во двор – ответил Гарик и скривился, якобы ему самому это в падлу, но во всём виновата администрация, вот пусть вертухаи сами дерьмо и убирают.
- А ты чего не кемаришь? – полюбопытствовал Гарик. - Народ бачил как ты с айболитом здешним недавно куда-то по двору прогуливался. У меня большие непонятки по этому поводу. Обычно кто против администрации взбухает, тому быстро шьют деревянный макинтош... Как тебе удалось выломиться с расстрельной хаты?
- А ты че, велел меня пасти? – будто ощетинился Легат. – Душняк в камере, вот и вышел - децл провентилироваться.
- Да-а нее… - добродушно протянул Гарик. - Пасут разных сук, а ты правильный мент. Да и времена нынче такие, что не на масть нужно смотреть, а на самого чела, а ты порядочный арестант. Так что мы теперя с тобой снова кореша. Неоновый китаец мне больше не указ, и вообще, чтоб он сдох, сука! Скоро все деньги этого города будут моими...
Просто спрашиваю узнать: может тебя чем подкачать надо? Так у меня всяких «колёс» побольше, чем у твоего доктора в его больничке. – Гарик небрежным движением запустил руку себе в карман и продемонстрировал Легату целую пригоршню пилюль, красиво светящихся в темноте неоном.
- Отличные «колёса»! – стал нахваливать молодой вор, помешанный на собственном здоровье. – Успели контрабандно с воли получить ещё до всего этого кипежа. Любую хворь на раз снимают! Лучше любого снотворного и болеутоляющего. У меня ведь тоже раньше была бессонница, депрессуха, и башка часто болела - давление! Раньше я принимал прозак, так что подсел на ту хрень. Проблемы начались, еле соскочил с той дури. А на эти ты не подсядешь…
Легат внимательно взглянул в глаза собеседнику и покачал головой:
- Спасибо.
- Это беспонтовый разговор, - недобро покачал головой Гарик. - Ты мне прямо скажи, брат: какие проблемы? Ведь классный марафет же тебе предлагаю: вставляет не по-детски и жить становиться легко и радостно. Белый герыч в пролетё по сравнению с ним!.. Любому челу нужно кайфануть, без этого жизнь сера и однообразна. А эта штука приблизит тебя к богам... И никакого отходняка после, поверь. Зуб даю! Так хочешь раскумариться?.. Я ведь тебе от чистого сердца предлагаю, то же самое, что хлеб преломить, как корешу, а ты будто брезгуешь...
- Спасибо, но эта тема меня пока не интересует.
Тогда Гарик сделал Легату ещё более впечатляющее предложение:
- Послушай, кэп, зачем тебе ходить в шестёрках у этой шкуры Жгутова? Какой он Хозяин Бутырок! Так, овчарка облезлая! Разбей ему башку о стену, а перед этим мокни падлу головой в унитаз парочку раз, как ты это умеешь. И садись сам в его кресло -будешь вместо этого козла править… Вместе будем править.
Глава 120
В кабине идущего под землёй локомотива царил полумрак. В зеленоватом свечении приборов лицо машиниста напоминало глубоководную рыбу. У железнодорожника-мародёра, снявшего с Козырева ботинки и куртку, был выпирающий вздутый лоб, отчего он выглядел этаким толстолобиком. В облике обитателя подземелья действительно было что-то глубоководное. Хотя у подобных существ глаза наоборот обычно навыкате, но тут впечатление такое, будто под огромным давлением лоб машиниста сдавил ему глаза и те ушли глубоко под надбровные дуги…
- У вас не найдётся, чем смочить горло? – хрипло попросил Козырев, трогая себя за шею.
- Там в ящике слева, - не оборачиваясь, кивнул машинист. -Кружка там же на цепочке.
Козырев отхлебнул из бутылки, но в ней оказалась не вода, а какая-то вонючая брага. Запах и вкус показались ему просто мерзкими. Поднёс к глазам, что за бура! На дне бутылки осела какая-то бурая масса сантиметра в четыре толщиной.
- Тут отрава какая-то! Я воду просил…
- Так ты не ту взял! - развеселился «паровозник». – Я же сказал: та что слева! А ты вправо зачем-то полез... Я вообще подумал - тебе согревающего надо, но ты даже не водку хватанул.
- А что здесь? - Козырев с отвращением рассматривал содержимое бутылки.
- Таракановка... От бомжа одного досталась...Сейчас в санитарной зоне строгий сухой закон ввели, вот эти ребята спирт где-то раздобыли и ликёрчик соорудили - тараканов туда накидали для забористости. Надеюсь ты немного отхлебнул, а то они могли и из технического спирта сварганить.
- Зачем вам эта мерзость? - не мог взять в толк Козырев, на него то и дело накатывали приступы дурноты.
- Да это не моя! - махнул рукой машинист. - Сменщик приволок, он любит всякие приколы собирать.
Лишь напившись воды, президент почувствовал себя немного лучше. И стал осматриваться: в окошко задней части кабины смутно виднелись какие-то ящики на прицепных платформах. Интересно, что в них? Перед машинистом на лобовом стекле прикреплён маршрутный лист, на нём почему-то отмечены крестиками музеи города, обладающие лучшими в стране коллекциями шедевров искусства. В том числе Музей изобразительных искусств имени Пушкина, Третьяковская галерея, музей Востока, Оружейная палата Кремля... Кремль…вернётся ли он туда в нынешнем качеств?…Владу вспомнилось, как накануне, покидая Кремлёвскую резиденцию, он почему-то остановился на пороге, обвёл взглядом свой кабинет – великолепную мебель ручной работы: массивный стол с бронзовым письменным прибором в виде расправившего крылья орла; картины на стенах, корешки книг…будто прощался, понимая, что больше не вернётся...Нет, он должен вернуться! Иначе какой в этих последних двадцати годах был смысл…
Только это уже будет не он прежний. Случившееся многому его научило, на многое открыло глаза… В уме его всё уже выстроилось в стройную и понятную схему. Надо быть готовым к решительной борьбе с теми, кто так преступно долго им пользовался в качестве послушной марионетки для решения своих шкурнических дел. «Когда вернусь, стальной рукой разберусь с ворами и прочими прилипалами! – дал себе слово Козырев. - А на освободившиеся места наберу новых людей - таких, как завещал нам, настоящим чекистам, «Железный Феликс» - с горячими благородными сердцами и чистыми руками! Из народной толщи призову... Брошу клич, если потребуется! Не может же быть так, чтобы во всей огромной Руси не нашлось полсотни честных и толковых новых Сперанских, Столыпиных и Косыгиных…». Влад искренне желал разом порвать с неудачным прошлым и начать всё с чистого листа. Пора уж становиться тем, кем он всегда хотел быть – настоящим лидером нации, а не бутафорских царьком при олигархической банде. И начинать реформы, чего бы это ему не стоило! «Не такой уж я и старый! – убеждал себя Влад. - Если потребуется - наклею себе пластырь на яйца! Прикажу врачам форсировать свою работоспособность адреналином, тестостероном, да чем угодно! Пусть не жалеют меня. Угроблюсь, но прежде искуплю свой грех перед людьми, оправдаюсь за годы ошибочного застоя!» ...
- Через два пикета будем на месте! – напомнил пассажиру о себе локомотивщик. И сообщил для сведения: - Сейчас над нами полтораста метров породы, а через двести метров пройдём под дном Москва-реки.
Козырев представил массивы земли и породы, тёмную толщу воды у себя над головой, и рука сама ухватила и сжала поручень.
- Что-то личность мне ваша как-будто знакомая, - размышлял вслух машинист, рассматривая пассажира. В его ботинках и модной куртке он свысока поглядывал на Козырева со своего сиденья:
- На бомжа вроде не похож, скорее наоборот...На покойного президента нашего сильно смахиваешь...Козырева. Царство ему небесное.
- Меня все с ним путают, даже в конкурс двойников звали. Только я отказался.
- Правильно, что не пошёл, - одобрил машинист. – Потому что народ нынешнего президента разлюбил.
- Ну конечно, виноват всегда царь, его ведь для того и назначают, - горько заметил Козырев. – И держат до поры, чтобы повесить на него всех собак и назначить нового.
- Это как? – не понял машинист.
Козырев ответил с грустной иронией:
- Это так, что народ и власть у нас живут в разных мирах. Бояре словно на другой планете обитают, для них народ – понятие сугубо абстрактное. В принципе без него даже проще. Тем более, что народ постоянно разочаровывает. Народ, как выясняется, хочет пассивной социальной справедливости и распределительного покоя, работы без большого напряга, зарплаты без поиска работы, ранней долгой пенсии. В общем халявы и побольше. Естественно, такой народ любить не хочется… Вот только совсем обойтись без населения – никак не получится, но всё же лучше держать его подальше, за высоким рублёвским забором.
У бояр же свои игры, свой казино в закрытом клубе для избранных. Народ же наш всегда мечтает о добром идеальном царе, и прежде чем разочароваться готов долго терпеть. На этом вся игра бояр и строится: успеть сделать ставки, снять выигрыш и свалить. А чтобы случайно не споймали по дороге - бросить плебсу на растерзание главного виновника их бед… Не оправдавшего надежд правителя. И даже если случайно появится человек, желающий что-то изменить, система ему этого не позволит.
- Путано говоришь, мужик, - отмахнулся машинист, - я скажу тебе про бывшего президента проще: болтать он был горазд. Как не выступает, так обязательно про сильную Россию, да про великий наш народ.
- А вы с ним не согласны были?
Машинист хмыкнул:
- Народец у нас, как народец - ничем не отличается от других. Я так полагаю, что в любом народе есть 5 % очень хороших людей - людей первого сорта - выдающихся личностей. Ещё 20% просто хороших и милых. Основная же масса - 70 % - обыкновенное серое стадо, состоящее из мало чем вокруг интересующихся жвачных животных.
- А ещё 5%? – подавляя в себе неприязнь, натужно изображал благожелательный интерес Козырев, ибо меньше всего хотел, чтобы его ссадили посреди чёрного туннеля.
- Ну, это откровенные ублюдки – сплюнул в окошко «толстолобик».
Влада так и подмывало узнать, а к кому доморощенный философ причисляет себя, но вместо этого мрачно произнёс:
- Значит, негодный был президент…
- У нас народ уважает лишь силу... – важно произнёс машинист. - А Козырев только на словах был крутой, а на деле при нём бардак процветал. Чиновники и разные высокопоставленные воры совсем страх потеряли. Такие высказывания допускают в адрес населения, что лишь диву даёшься. Тут один депутат с окладом в полтора миллиона недавно заявил, что простым людям вместо того, чтобы возмущаться тем, что у них законную пенсию и прочие социальные блага отжимают, стоит научиться меньше питаться и как-нибудь обходиться без лекарств... Я так думаю, что вскоре у нас будет как в старой Англии, где на протяжении нескольких веков всех бродяг и нищих просто вешали. В лучшем случае отправляли на каторгу или в тюремные работные дома, чтобы не загрязняли собой уютный британский пейзаж... У меня помощник исторические книги шибко любит читать, так вот он меня и просвещает во время дежурств по этой части. - Машинист оглянулся на Влада и заверил: - Был бы ты он - Козырев, я бы тебя прямо спросил: «Как ты, мужик, довёл страну до жизни такой?
Влад молча переваривал услышанное. Как президент он не мог нести ответственность за всех идиотов в правительстве, в Думе и в региональных парламентах. С другой стороны, как тут не верти, а именно при его бесконечно долгом правлении сложилась и окрепла порочная система, когда откровенные негодяи, пробравшиеся во власть по партийным спискам, могли себе позволить откровенно презирать население, которое фактически оказалось лишено возможности на что-либо влиять... И всё-таки слова машиниста задели его за живое:
- А как же Крым? - напомнил он.
- А что Крым, - пожал плечами машинист. - Да, Крым взяли, так надо было дальше двигать – великую страну заново собирать! А то поджали хвост перед Западом, как в прошлую Крымскую войну. Сказал бы я президенту пару ласковых: «Что же ты, Викторович, отцовское имя, мать твою, позоришь?! Отчество твоё означает «сын победителя», а ты начал за здравие, а кончил за упокой! Э-ех ты!.. Убоялся америкосов, да доморощенных либерастов с дерьмократами!
- Понятно. «Даёшь Киев – мать городов русских!», - проворчал себе под нос Козырев. - А заодно Царьград с проливами и Аляску...Пупок развяжется, дядя.
- Не развяжется, уж будь спокоен! - помахал перед Владом своей мозолистой растопыренной ладонью оратор. - У нас тысячи старых танков на складах хранения без дела ржавеют. Посади за рычаги мужиков навроде меня, так мы после минимального инструктажа через десять дней будем купать своих стальных коней в Ла-Манше! Уж будьте покойны на этот счёт, дорогой товарищ! Дадим супостату прикурить, а заодно заново научим Родину любить всяких там сепаратистов, так их в задницу! Ты только дай нам приказ!
- Снова миллионы жизней положить во имя великой имперской идеи? – грустно покачал головой Козырев. – Может, довольно играть в имперские игры? Пора уж, как говорил Солженицын, заняться сбережением народа: направить все средства на медицину, образование, развитие инфраструкутуры?
Машинисту словно соль сыпанули на рану, его аж перекосило от таких слов:
- Ты пойми, мужик, у человека обязательно большая цель должна быть впереди! Настоящая цель! Не лапшу же жрать мы в этот мир спущены... Я хочу вот этими мозолистыми руками вкопать хотя бы один пограничный столб с державным гербом на прежнее законное место; хочу своими глазами увидеть православный крест над Святой Софией, а уж потом можно хоть сгореть со своим танком в радиоактивном пламени... А прочем, – он хитро улыбнулся, - раньше танки умели делать на совесть…
- Броня крепка, - понимающе хмыкнул Влад.
- Верно сказано!
Между тем поезд вошёл в широкий, светлый тоннель и остановился перед стеной из ослепительного света. Машинист несколько минут вёл переговоры по рации с диспетчерской. Вдруг словно ложный занавес отъехал в сторону, открыв им путь в тайный чертог.
- Подъезжаем, - коротко сообщил машинист.
Глава 121
В аэропорту города Остин самолёт президента США встречал губернатор штата Техас и небольшая группа официальных лиц из здешней администрации. Спускаясь по трапу, Джокерд ослепительно улыбался вежливо махающим ему чиновникам, а сам беспокойно искал глазами дочь. Вон она, его Калипсо, стоит в стороне от жирных котов в дорогих пиджаках. Даже издали бросалась в глаза загадочная перемена в её лице и фигуре. Джокерду хотелось без промедления броситься к дочери, но прежде требовалось продемонстрировать уважение местной элите. А пока к его дочери подошла президентский пресс-секретарь Маша Лотманн, молодые женщины обнялись, так как были почти подругами. Лотманн вручила Калипсо какую-то красиво перевязанную коробку, похожую на детский подарок. А дочь, мило воркуя с приятельницей, бросала красноречивые взоры на отца, будто желая что-то очень важное сообщить ему.
«Послать бы всех этих напыщенных свиней во главе с губернатором к чёрту! Они не стоят даже секунды времени, которое должно принадлежать твоим близким, - соблазнял Джокерда внутренний голос. – По дороге сюда грязные ублюдки наверняка поносили тебя последними словами, так стоит ли пожимать их липкие лапы?». И всё же Джек не мог проигнорировать этих засранцев, которые ко всем прочему были республиканцами, тогда как он принадлежал к демократической партии. Как не мог он сделать вид, что не замечает враждебно настроенную к нему толпу демонстрантов за сетчатым ограждением, которые держали плакаты с оскорбительными надписями и выкрикивали всякие мерзости в его адрес. Потому что если ты политик с большими амбициями, то должен уметь продолжать играть свою роль и улыбаться, даже если тебя воротит от большинства людей вокруг. Хорошо хоть весь этот гребаный спектакль, именуемый протоколом, займёт не более двадцати-тридцати минут. Так как визит считался нерабочим, то никакой официальной церемонии не было – ни музыки, ни красной дорожки, ни долгих речей. Правда совсем без прессы не обошлось (куда же без них!).
Прошествовав с приятной улыбки мимо шеренги репортёров и телекамер, Джокерд подошёл к встречающим. После рукопожатий с губернатором и его парнями, и краткого обмена ничего не значащими репликами, президент наконец заключил в свои объятия младшую дочь. А потом вместе с ней направился к ограждению, откуда в него летели обвинения и испепеляющие взгляды. Это было рискованно, но Джек прекрасно владел собой в таких ситуациях и полностью полагался на свою фантастическую харизму и выдержку. С годами он стал неплохим актёром. Присутствие духа и чувство юмора почти никогда не изменяли ему на публике. Даже с недоброжелателями Джокерд умел оставаться дружелюбным, часто разоружая их своей невозмутимостью. Однажды во время предвыборного турнэ в Детройте какой-то мерзавец швырнул в него тухлым яйцом. Все ожидали, особенно репортёры, как он отреагирует. А он и бровью не повёл, продолжая свою речь.
Вот и теперь Джек бесстрашно вступил в разговор с агрессивно настроенными против него демонстрантами, излучая уверенность и дружелюбие. Все эти плакаты, в которых его называли ку-клус-клановцем, фюрером, чумой 21 века и прочими нелицеприятными эпитетами, он просто не замечал. Зато предложил угостить протестующих против его прилёта крикунов холодным лимонадом, увидев, что многие лица покраснели на солнцепёке и мокрые от пота.
- Напитки принесут вам со льдом из моего самолёта, а если кто желает пепси, то пожалуйста, это тоже не проблема! – президент излучал симпатию, фактически выбивая из рук оппонентов оружие. Недаром открытого и ровного, одинаково дружелюбного со всеми, будь это глава иностранной державы или простой шофёр, Джокерда в прессе всё чаще называли сфинксом – внешняя мягкость сочеталась в нём с бульдожьей хваткой, и мало кто знал, что в данный момент скрывается за его голливудской улыбкой.
Люди за забором гордо отказались от подачки презираемого ими политика, но их воинственный пыл заметно поугас. Теперь его клеймили без прежнего энтузиазма, а больше по инерции. Очевидно, демонстранты ожидали от известного своей агрессивностью президента совсем другой реакции. А поскольку враг оказался миролюбивым, они ещё немного пошумели для приличия и стали расходиться. Это была моральная победа, которая, впрочем, не принесла Джокерду большой радости. Хотя раньше он был очень гордился собой, ведь именно такие моменты лучше всего работают на политический имидж. Эти несколько фраз, сказанные демонстрантам, могут обернуться для продолжающего стремительно терять популярность президента долгожданным золотым дождём признания: его незавидный рейтинг запросто способен резко скакануть к вершине. Ведь он всегда мечтал о настоящем успехе, чтобы превзойти самого Рузвельта, вытащившего Америку из Великой депрессии и выигравшего Вторую мировую войну.
Но сейчас Джеку было не до тщеславной суеты. Мысленно он уже находился на своём ранчо и видел перед собой маленького мальчика в инвалидной коляске, и душа его заранее кровоточила.
Прилетевшие с президентом помощники и телохранители только ждали возвращения своего босса, чтобы быстро рассесться по машинам. К этому времени личный лимузин Джокерда уже выгрузили из «Боинга». Плюхнувшись на заднее сиденье, Джокерд тут же стёр с лица самоуверенную улыбку и устало отметил снова давшую о себе знать боль в груди, ему не хватало воздуха… Нет, сердце у него ещё отменное благодаря регулярному тренингу и заботе о собственном здоровье, и всё же если долго держать в себе все переживания, не давать им выплеска, то рано или поздно накопленный внутри негатив может стать страшнее пули тридцать восьмого калибра, засевшей в сердце. И тогда боль станет нестерпимой и даже может порвать сердце на куски. Но что поделаешь, если он любит внука больше всего на свете – более страстно, чем деньги, сильнее, чем свою популярность, крепче, чем Америку.
Кортеж покинул авиабазу. По пути соскучившаяся дочь, обняв отца и прижавшись к нему, без остановки рассказывала последние новости, и ни слова о главном. Рассматривая её после долгой разлуки – взволнованную, с горящими глазами, суровый политик откинулся на спинку дивана и нежно улыбнулся слегка ошарашенный. Давно он не видел свою маленькую Калипсо такой счастливой. Перемена, произошедшая с ней, понравилась отцу: «Раз из-за встречи со мной малышке удалось хотя бы на короткое время забыть о постоянно мучающей и её тоже их общей боли – пусть щебечет», - решил он.
Для всех Джокерд продолжал казаться невозмутимым. На самом же деле старый политик трепетал от волнения: только что, неделю назад, Калипсо, разговаривая с ним по телефону, производила впечатление как обычно подавленной и уставшей, будто ей не 27 лет, а все пятьдесят. Но сейчас необъяснимое счастье бьёт из неё гейзером, она казалась ему прекрасной принцессой, которая долго находилась под чарами злой колдуньи, но снова сбросила с себя все заклятия и стала собой прежней – молодой, доброй и улыбчивой... Как в детстве, когда они отлично ладили. Но потом что-то в их отношениях сломалось. К окончанию школы неожиданно выяснилось, что Калипсо сложный ребёнок. Он проморгал её… В какой-то момент решил не вмешиваться в воспитание дочери, с головой ушёл в работу и стал готовиться к первым в своей жизни серьёзным выборам. Вот тогда-то с Калипсо возникли серьёзные проблемы. Незадолго до этого семья переехала из «Города ангелов» в Нью-Йорк, дочь стала проводить много времени в подозрительных компаниях. С новыми друзьями в её жизнь вошла наркота и прочая дрянь. К этому времени у отца с дочерью контакт почти отсутствовал: слишком редко они имели возможность общаться. Отец был слишком занят политической карьерой и почти не бывал дома, а из жены вышел плохой воспитатель, она упустила дочь.
Характер Калипсо сделался колючим, недоверчивым и своенравным. Начались бесконечные скандалы. Она абсолютно больше не прислушивалась к его советам и всё делала назло ему. Джокерд видел перед собой упрямого озлобленного человечка. И с ужасом узнавал в ней...себя молодого: те же презрение к авторитетам, абсолютное нежелание прислушиваться к советам родителей.
Вскоре у них произошёл почти полный разрыв. Калипсо тогда взбунтовалась против диктата родителей, бросила университет и сбежала от них в Европу, там у неё случился роман с итальянским архитектором Серджио. Так как они были в ссоре, Калипсо ничего не сообщила родителям о свадьбе. О рождении мальчика, которого назвали Александром, Джокерд узнал лишь спустя полгода. И был потрясён известием, что малыш родился недоношенным и слепым из-за недоразвития сетчатой оболочки глаза, так называемой ретинопатии. Как позже выяснилось, роды оказались сложными, мальчик вдруг почему-то перестал дышать. Его вернули к жизни, но потом неделями не отдавали домой. В четыре месяца снова, без каких-либо на то признаков, он начал задыхаться. Малыша отвезли в больницу и снова вернули к жизни. В восемь месяцев невролог сказал родителям, что у их сына будут большие проблемы с развитием. А потом в течение нескольких месяцев уже просто выяснялось, насколько сильными будут отклонения. В итоге — аутизм с тяжелыми ментальными и физическими отклонениями… Джокерд узнал об этом слишком поздно, конечно он немедленно включил деньги и связи, чтобы как-то исправить ситуацию, чуть ли не выкрал дочь у мужа и привёз домой. Но ничего поделать уже было нельзя... Дома дочь каждый вечер сидела и отсутствующим взглядом смотрела в одну точку. Она всё ещё была красива, но в глубине её глаз можно было увидеть умирающую душу. Оживала Калипсо только когда раздавались крики из колыбели. Но Боже мой, что это были за крики!.. И всё-таки дедушка всею душой сразу полюбил этого мальчика, который взрослея, оставался по развитию на уровне восьмимесячного ребёнка: был совершенно беспомощен, нуждался в том, чтобы его в коляске вывозили на прогулку, кормили, мыли, а сам лишь мычал, как животное, глядя на мир совершенно бессмысленными глазёнками.
Шли годы, но ничего хорошего они не приносили: в состоянии внука не появлялось даже проблеска прогресса. Порой от его резких, совершенно звериных вскриков даже такой матёрый человек, как Джек Джокерд вздрагивал. А от его протяжных стонов и голодных рыков его суровое сердце сжималось и трепетало от тоски.
Но надежда, как известно, умирает последней. Куда только дочь не ездила с сыном! Они исколесили весь мир, испытали разные методики реабилитации, консультировались у всевозможных светил медицины и ничего – всё тот же нулевой интеллект, слепота и практически беспомощное тело. Не человек, а растение! Казалось бы, что тут можно любить? Но какую же боль Джокерду пришлось вынести, когда по совету своих политтехнологов-имиджмейкеров в канун начала главной в своей политической карьере битвы за кресло Президента ему пришлось, скрепя сердце, согласиться не афишировать существование в его семье умственно отсталого инвалида. Советники брались скрыть этот факт от журналистов, для которых не существует ничего святого или запретного.
Дочь отправили под охраной верных людей обратно в Италию, где она с сыном укрылась на специально купленной для них вилле, вдали от чужих глаз, в райском уголке Средиземноморского побережья. Там удалось надёжно спрятать их от прессы. И только теперь Джокерд смог вернуть их в Америку...
Глава 122
Бутырский следственный изолятор
При новой встрече Афанасий Жгутов окинул Легата оценивающим взглядом и похвалил:
- А ты ничего…бодрее стал выглядеть! Такой ты мне больше нравишься, капитан. Учти, тебе предстоит много работы. Мы тут, как на вулкане живём, надо чтобы ты со всей своей энергией и опытом немедленно взял на себя защиту объекта: заделал все бреши в обороне и подготовил людей. Мне нужно, чтобы ты натаскал по своей методе не менее тридцати человек и как минимум двух командиров. Все, включая твоих заместителей, должны иметь уровень квалификации специалистов по антитеррору хотя бы минимальной категории. Я хочу быть уверенным, что, когда толпы зомби, под жуткий рёв, пойдут на штурм, мы сможем их сдержать. Естественно, работа будет оплачена: спецподготовка бойца – 3000 евро; командира – 5000.
- Деньги меня в данный момент не интересуют – ответил Стас. - Но мне потребуется хорошее оружие.
- Обсудим это позже, - туманно пообещал Афанасий Жгутов. - А пока вот что…по понятным причинам акцент в подготовке сделай на спецкурсе «Оборона объекта». Новых стволов у нас пока мало, запас боеприпасов тоже ограничен, поэтому обучай их действовать всеми видами холодного оружия – как на открытом пространстве, так и в стеснённых условиях коридоров и небольших помещений – не исключено, что в ходе штурма нас сбросят со стены и придётся драться за каждый метр жизненного пространства…
...Вместе с новым начальником тюрьмы Стас обходил территорию. Навстречу им в доль стены подневольным стадом бежали тяжелонагруженные заключённые. Многие десятки людей, превращённых в рабов. А ещё дюжина - надсмотрщики с удовольствием орали и подгоняли ударами наиболее измотанных и едва перебирающих ноги бедняг.
- К чему этот беспредел? – мрачно спросил Стас.
- Никакого беспредела тут нет, - не согласился Жгутов. – Их тренируют на случай штурма. Надо из этой аморфной массы в сжатые сроки сделать что-то более управляемое и мускулистое. Иного резерва у нас нет. Мне нужны все мои сотрудники для охраны периметра, а для поддержания порядка на территории и тренировки «резервистов» я отобрал наиболее надёжных из числа самих заключённых…
Надсмотрщиками над остальными заключёнными Жгутов поставил матёрых уголовников. И в этом был дьявольский расчёт. Поистине, нет более жестоких надзирателей и мучителей, чем рекрутированные из числа рабов. Что ж, бывший хозяин тюремных сексотов поступил в полном соответствии со своими служебными принципами. А также со старой гулаговской традицией. Ещё Солженицын прекрасно описал, как завербованные из среды заключённых самоохранники, были чудовищно жестоки к своим недавним собратьям, тянулись выслужиться, удержаться в собачьей должности, часто при этом давая волю своим низменным инстинктам и сводя старые счёты. Они мучили своих же, получая садистское удовольствие…
- И этот тут?! – опешил Стас: среди истязаемых рабов оказался тот самый высокопоставленный чиновник из мэрии, которого Легат видел на совещании у прежнего начальника тюрьмы Сокольничего. Вот уж кого он никак не ожидал обнаружить в столь незавидном положении! Стас даже не сразу признал в измождённом, затравленном человеке в грязной одежде ещё недавно такого холёного «барина». Вице-мэр Борис Леонович Скольберг имел более чем жалкий вид: сгибаясь в три погибели и обливаясь потом, некогда вальяжный господин вёз на себе одного из надсмотрщиков, который сидел у него на плечах. Оседлавший некогда второго человека в городе уголовник охаживал «коня» по рёбрам палкой – «пришпоривая» и матеря за медлительность. Наездник был щуплый, небольшого росточка, совсем юнец, но с большой наглецой на мальчишеской физиономии.
- Эта скотина сам вызвался быть посредником в переговорах с супругой мэра, но не выполнил обещание всё с ней решить в лучшем виде, - мстительно процедил Жгутов, едва взглянув на Скольберга. – Забудь о нём. Он взяточник и продажная сука.
Чиновник, заметив, что разговор идёт о нём и решается его судьба, зашатался, у него вырвался протяжный стон, так как сил молить о снисхождении, вероятно, уже не осталось. Только напрасно Скольберг ждал пощады. Жгутов демонстративно скрестил на груди руки, а наездник яростно принялся бить палкой отлынивающего от работы «мерина». Легат вдруг признал в мучители парнишку, которого в первые свои дни в тюремной камере вытащил из-под шконки. Скворца было не узнать, он выглядел гусаром, гарцующим на своём коняге.
- Вот ведь как в жизни бывает… - философски заметил Жгутов, с явным удовольствием наблюдая унижение некогда могущественного человека, который в прежней жизни даже руки бы не подал какому-то тюремщику. – А ведь эта сволочь предлагал Сокольничему всех заключённых «оптимизировать», то бишь зачистить. Считал их биомусором, навозными червями, а теперь эти черви пожирают его живьём...
Так как ситуация действительно сложилась критическая, Легат немедленно собрал всех отданных ему под команду охранников. С ними ему предстояло удерживать внешний периметр тюрьмы. Он помнил многих в лицо ещё с прошлого смотра. Но по-настоящему проверить кто на что способен в тот раз не успел, потому что, едва вступив в должность начальника охраны, сразу отправился в рейд за оружием. Что ж, зато теперь самое время было устроить жёсткое испытание…
Раздевшись до пояса, покрытый рубцами и татуировка ветеран, вошёл в центр образованного подчинёнными круга.
- Ну что, девочки, повеселимся? – недобрым взглядом обвёл тюремщиков недавний заключённый. – Тому, кто продержится против меня хотя бы три минуты, я дам в награду сигару, и даже позволю пожать себе «краба», ибо дамочкам руки для пожатия не протягиваю.
Озадаченные таким вступлением охранники притихли и стали удивлённо переглядываться. Несколько минут назад Стасу показалось, что он уловил насмешки с их стороны. И предметом веселья этих тюремных псов стало его недавнее ранение. Как-будто даже прозвучало слово «краб», вероятно из-за схожести его изувеченной руки с клешнёй этого ракообразного. «Ну что ж, посмотрим, будет ли им так же весело через десять минут…» - усмехнулся про себя Легат. И стал вызывать сразу по два-три человека и заставлять их нападать на себя…
Результат его разочаровал. Даже впятером тюремные конвоиры не могли с ним справиться. Нетренированные, рыхлые, обременённые вредными привычками - не бойцы, а мясо, годное лишь на то, чтобы быть съеденным!
Он получал какое-то дикое удовольствие, сбивая противников с ног, разбивая им в кровь лица, нанося жёсткие удары ногами и даже собственной головой. Сам же спокойно подставлялся под удары, почти пренебрегая защитой. И даже когда в руках озлобленных противников появились ножи и кастеты, капитан демонстративно держал руки опущенными, словно предлагая испытать себя на прочность. Но желающих напороться на мощный встречный удар с каждой минутой оставалось всё меньше.
Словно заговорённый бирсерк, с вздувшимися мышцами и венами, покрытый порезами, расхаживал одинокий боец по кругу, напрасно призывая настоящих мужчин на бой. Своей звериной свирепостью и призрением к боли он внушил такой ужас, что никто не решался не то, что схватиться с бешенным, а даже взглянуть ему в глаза, будто сквозь зрачки его глядела сама смерть.
…- Даже за месяц я не смогу сделать из вас солдат, - наконец, вынужден был констатировать Стас по итогам «экзамена». – И всё-таки советую серьёзно отнестись к тому, что я сейчас вам скажу. Ваша жизнь теперь находится в ваших собственных руках. Единственный способ продлить её – тренироваться и тренироваться - постоянно и тяжело! Я не знаю, сколько у вас осталось времени. Возможно уже через какие-то часы начнётся штурм, закипит ожесточённый бой, который может длиться часами. Тот, кто устанет и опустит оружие, будет съеден заживо, растерзан, визжа от боли, как кабан сворой гиен.
- Мы не свиньи! – окрысился один из тюремщиков.
- Разве я употребил этот термин? – удивился Стас. Странная ярость душила его. - Думаю, более правильным было бы назвать многих из вас скотами - ленивыми, апатичными, зажиревшими, испорченными собачьей службой. Мне ни на грамм не будет жалко тех из вас, кого освежуют в моём присутствии. Но так как в этой тюрьме находится моя дочь, я должен думать о том, как её защитить. Одному мне не справиться. Поэтому я начну тренировать тех, кто готов терпеть боль и усталость. Поэтому я снова прошу остаться лишь добровольцев, остальные могут проваливать!
После окончания отбора к Легату заискивающе подкатил знакомый ему по камере сиделец по кличке «Счастливчик»:
- Мы, блатные, тебя помним и уважаем, - загадочно щурился урка. Стас хмыкнул. Приятно чёрт возьми такое слышать из вражеского лагеря! Однако он также не забыл, как группа сокамерников чуть было не порешила его. Спасло лишь то, что он не раз бывал в переделках и покруче.
- Сочно ты этих сторожевых псов уработал! – с неизменной ухмылкой на лице, поочередно подмигивая обоими глазами, уважительно хохотнул знакомый. – Так красиво на моей памяти лишь мясники-беспредельщики в самых чёрных зонах развлекались... - Сказав комплемент, Счастливчик попросил о блате:
- Запиши меня в свою кодлу.
Мокрый от пота Легат недоумённо покосился на припадочного дохляка.
- Конечно боевик из меня беспонтовый, - приклеенная к лицу улыбка на лице Счастливчика стала шире, щёки и веки задёргались в задорном подмигивании, - зато со мною тебе всегда будет подмигивать барышня Фортуна, сам ведь знаешь, какое у меня фартовое погонялово. И кстати, слух верный прошёл, что Неоновому китайцу сшили дубовый макинтош. Говорят, он сюда приехал один без охраны, чтобы спрятаться у Гарика Маленького под крылышком, с которым они кореша были. А его пришили по приказу Гарика. Верный кореш сам видел его труп за стеной. Его уже два дня как оприходывали. Четыре дырки в животе и на морде у него зияли. Кровь из него хлестала, как из кабана. Вон там за воротами он и помер, а потом люди Гарика его втащили и прямиком в крематорий…
Глава 123
Метро-2, объект «нейрон-4»
Въезд на секретную станцию преграждали мощные непроницаемые ворота во всю ширь туннеля, навроде тех, что защищают прорубленные в скалах убежища для подводных лодок. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что подземные объекты строились с таким расчётом, чтобы выдержать ядерный удар.
Многотонные створки медленно расходились, постепенно открывая вид на залитую электрическим светом платформу в глубине станционного туннеля. По сути они въезжали в громадный полноценный бункер. Там было многолюдно.
Состав причалил к платформе с огромным бронзовым бюстом Сталина в противоположном конце. На противоположной стороне «пирса» стояли несколько пассажирских вагонов, но не таких, в каких возят обычных пассажиров метро. Эти больше напоминали мягкие вагоны СВ, только размерами уступали железнодорожным «пульманам». Они были диковинные, шикарные, тёмно-изумрудного цвета, отливающие полированными боками.
Никто не подошёл их встречать. Машинист сказал Козыреву, что ему надо отметить бумаги в диспетчерской:
- А ты пока можешь немного размяться, но далеко от машины всё равно не отходи, - через полчаса в обратный рейс пойдём. Сейчас разгрузимся, я отмечу путевой лист в диспетчерской и сразу отправимся.
Вслед за машинистом Влад спрыгнул с подножки и неспешно двинулся по платформе. В старом форменном бушлате и прихваченной без спросу из кабины засаленной кепке, козырёк которой надвинут на глаза, нарочно вымазавший лицо старой протирочной тряпкой, он выглядел обычным здешним путейцем, так что никто не обращал на нового человека внимания.
Охрану объекта несли рослые парни в красных беретах из недавно образованного отдельного корпуса гвардейских жандармских коммандос. Козырев слышал, что шутники из народа прозвали их «тон-тон макутами папаши Бриллианта» - за склонность «жандармов» в подражание своему шефу носить зеркальные очки.
Ещё новую военизированную структуру, образованную на стыке армии и полиции, обзывали «говядиной». Вероятно, за её второе название: «Федеральный силовой резерв», созвучное с наименованием другой госструктуры, занимающейся созданием и хранением неприкосновенного запаса на случай войны и стихийных бедствий.
«Говядиной» гвардейцев также дразнили в народе из-за ставших достоянием общественности неприглядных афёр их шефа с закупками для своего войска мяса по сильно завышенным ценам. А также из-за цвета краповых беретов новых коммандос, напоминающих цвет мясных окороков.
Эту структуру Козырев сам недавно учредил своим указом. Его убедили, что ситуация внутри страны очень неспокойная и только внутренних войск с ФСБ уже маловато для поддержания порядка. Федеральная гвардия новоиспечённых жандармских коммандос должна была стать мощным инструментом против всевозможных подрывных сил в обществе. Но по сути быстро превратилась в карманную армию в руках самой влиятельной олигархический группировки. А Козырева всё чаще критиковали за то, что он учредил дополнительную спецслужбу под своего бывшего сослуживца Леонида Бриллиантова.
Главный оппозиционер Запальный в одном из своих последних роликов даже зло обыграл якобы выявленную им внешнюю похожесть главы федгвардии на Президента. После чего и другие стали замечать их карикатурное сходство. Злобные блогеры даже стали подозревать, что Бриллиантов специально сделал пластику, чтобы походить на любимого шефа…
А ведь прежде интернетовские злопыхатели, рассуждая о проворовавшемся на глазах у всей страны генерале, обычно злобно отмечали, что у него такое лицо, «будто его на жопу натянули». А ещё, что человек с такой внешностью, просто не может быть честным. Раньше Козырев этого не замечал, а сейчас будто прозрел. К сожалению, поздно…
Сам «воевода царского опричного войска» стоял сейчас в каких-то пятидесяти шагах от сохраняющего инкогнито шефа. Влад смотрел на него и действительно видел лишь преданного пса с по-бульдожьи отвислыми щеками и красными глазами. «Неужели я произвожу на кого-то такое же отталкивающее впечатление, раз нас сравнивают?!» - ужаснулся Президент. И горько ответил себе: «А чему я удивляюсь, ведь сам же возвысил недалёкого знакомого лишь за его собачью преданность. Прикрывал его своим именем от всех обвинений!.. Надо же так вляпаться!».
По платформе были разбросаны пожелтевшие треугольники. Проводящие разгрузку прибывшего поезда рабочие равнодушно ходили грязными ботинками по солдатским фронтовым письмам и выцветшим фотографиям. В стороне валялись несколько пустых железных ящиков с маркировкой министерства обороны СССР. Похоже из-за путаницы сюда с прочими грузами привезли контейнер из какого-то военного архива, да сообразив, что второпях взяли не то, вытряхнули содержимое, как мусор.
Козырев стал бережно собирать конверты и фотографии, пока бумажный «мусор» не вымел уборщик, приближающийся с метлой с противоположного конца платформы. Влад, вытаскивая их чуть ли не из-под ног грузчиков.
Вдруг с треском сорвался с крана один из ящиков и на платформу посыпались украшения и предметы быта, напоминающие скифское золото, античные монеты, богато декорированное оружие! Не требовалось быть специалистом, чтобы понять, что этот ящик набит археологическими сокровищами. Так вот что за груз они везли!
- Напрасно вы воскресли! – вдруг услышал наклонившийся за очередным письмом Влад у себя за спиной.
Глава 124
Козырев втянул голову в плечи и попытался быстро уйти, но знакомый голос негромко окликнул его снова:
- Владислав Викторович, куда же вы?
Пришлось повернуться и изобразить удивление:
- Аристарх Николаевич? Извините, не узнал.
- А вас и подавно узнать сложно, вы словно на маскарад пришли! – «рассекретивший» Козырева господин говорил почти шёпотом, опасливо оглядываясь по сторонам. Это было большой удачей, что первым Владу тут повстречался именно этот человек, а не кто-либо другой.
Аристарх Николаевич Суконин по прозвищу «Неподкупный» занимал пост министра здравоохранения в его правительстве. Лицо то ли святого, то ли городского сумасшедшего. Щетина, прозрачные чистые глаза. Он был светлой хирургии, настоящим самородком, лишь силою своего таланта поднявшимся на самый верх из глубокой провинции. Хотя министром согласился стать лишь после долгих уговоров. И с первых же шагов на посту чиновника высшего ранга заполучил себе массу могущественных недоброжелателей своими призывами создать по-настоящему качественную, доступную для всех медицину. Такие призывы в наше время не прощают никому. Тем более министру, который не должен разбрасываться словами. Но если бы всё только ограничилось популистскими лозунгами, так нет же! Суконин сразу взялся менять всю систему! Фактически в одиночку, преодолевая колоссальное сопротивление тех, кто прекрасно себя чувствовал в существовавших условиях, паразитируя на бюджетных миллиардах.
Словно Дон Кихот, Суконин немедленно вступил в бескомпромиссный бой с коррупцией, опутавшей собой всё тело государственной медицины. И это в то время, когда некоторые депутаты госдумы на всю страну заявляют, что россияне должны заботиться о своём здоровье сами, оплачивать все медицинские услуги из собственного кармана и не тревожить по данному вопросу государство. Таких господ не умеющий играть по правилам большой политики Суконин открыто называл негодяями.
Его не раз пытались по-хорошему уговорить не идти против течения. Не получилось. Тогда неугодного министра стали пробовать снять завистники-коллеги, среди которых были люди в том числе весьма заслуженные с именами в медицине, увенчанные высокими званиями. Но Козырев знал, что, не смотря на все свои громкие звания и награды, критики его «народного» министра здравоохранения, который кстати двадцать пять лет проработал простым хирургом в обычной областной больнице, просто сводят с ним личные счёты. Даже в мизинце у Суконина было больше природного дарования, чем у десятка этих, - выглядящих такими значительными, - академиков и профессоров.
Впрочем, даже люди, которые в принципе не имели ничего против чудака в правительстве, всё же не одобряли выбора президента. По их мнению, такой странный человек компрометирует главу государства. Прозвище «Неподкупный» Аристарх получил за свою чрезвычайную щепетильность в вопросах чести, доходящую до мании преследования. Его не раз пытались купить, отчего он стал настолько опасаться новых «покушений» на своё честное имя, что это приобрело у него характер лёгкого помешательства. Суконина считали юродивым из-за постоянной веб-камеры на груди, он называл её «Оком совести». Аристарх Николаевич не расставался с ней даже в бане. А чтобы окончательно отбить охоту у тех, кто всё ещё не терял надежду его купить, Суконин заранее предупреждал собеседников, что все разговоры записываются и хранятся на диске его компьютера. Такая вот своеобразная антикоррупционная этика…
Такому человеку нельзя было не доверять. И это большая удача, что именно «Неподкупный» заметил его первым. Ведь только Суконин один знает правду о нём.
- Захар Хромов ведь предупредил вас, Аристарх Николаевич, о моём появлении? – уточнил Козырев.
- Да предупредил, - с непонятной тоской ответил Суконин и по-детски уныло взмахнул рукой. - Только напрасно вы, Владислав Николаевич, воскресли.
- Что же мне надо было по-настоящему умереть?! – неприятно удивился такой реакции Козырев, безуспешно пытаясь заглянуть в честные глаза человека, которому всегда доверял, но собеседник избегал прямого взгляда.
- Скажите мне, Аристарх Николаевич, что тут происходит.
- Гангрена, дорогой друг, гангрена… - загадочно ответил Суконин. – И надежды нет…
- Послушайте, Аристарх Николаевич, мы всегда с вами ладили, и у меня во всяком случае по-прежнему нет оснований вам не доверять, - тоном искреннего дружелюбия заверил Влад. – Я верю в вашу исключительную порядочность, вы меня понимаете?
Суконин наконец поднял на него полные тоски глаза и промямлил:
- Поверьте, мне искренне жаль... Я только теперь понял, что у каждого человека есть свой предел...
Козырев всё понял по этим глазам, в которых не осталось прозрачной искренней чистоты:
- …Как же так, Аристарх, Николаевич! А Захар уверял, что вы скорее позволите вырвать себе глаза, чем расколетесь.
- Меня продавили тем, что обещали вывезти из города мою 94-летнюю мать и детей с внуками – бесцветным голосом произнёс Суконин, он не оправдывался, а словно ставил себе безнадёжный диагноз.
И всё же Влад не мог до конца поверить в предательство такого человека.
А Суконина будто прорвало:
- Сам я готов был погибнуть! Сдохнуть как собака! От пеллагры – это такая болезнь, которая вызывается абсолютным, запредельным истощением. Именно от этой болезни издыхают бездомные дворняги… Наверное, вам приходилось видеть таких собак зимой на канализационных люках… Так вот: я врач, учёный с мировым именем, и кое-что сделал для отечественной науки, но теперь это всё не важно. Сам я не раздумывая пожертвовал бы собой, просто заперся бы у себя в квартире и уморил себя голодом, дошёл бы, как уличный пёс. Или сделал бы себе укол. Но внуки! Я не могу, поймите, Владислав Викторович! Не могу я думать спокойно о том, что их ожидало бы в этом городе.
- Я вас понимаю и не осуждаю, - Козырев взял собеседника за руку и крепко пожал её. И вдруг услышал у себя за спиной грубый голос, перемешанный с матом:
- Откуда у тебя эта куртка?! – Двое рослых гвардейцев трясли растерявшегося машиниста.
– Она его, - указал машинист на Козырева.
- Эй ты! – окликнул подозрительного типа один из жандармов. Влад повернулся, ткнул себя пальцем в грудь, изображая деревенского олуха с глупой от уха до уха улыбкой:
- Вы меня? - он придурковато хихикнул и при этом ниже опустил голову, стараясь чтобы из-под козырька не видно было его глаз.
Глава 125
Дымя сигарой, Стас Легат расхаживал перед своими людьми и внушал им азы выживания:
- Главное наше оружие – собственное тело, оно требует даже большей заботы, чем боевое железо, ибо, потеряв автомат, вы можете отобрать новый у врага, а слабая плоть лишит вас последнего шанса.
Человеческое тело, при соответствующей подготовке и регулярной тренировке, является лучшим оружием на земле. Отсюда вывод: тщательно следите за режимом питания и регулярно тренируйтесь. Отдавайте предпочтение тренировке выносливости вместо упражнений на развитие силы. Гораздо больше времени на наших занятиях по рукопашному бою будет уделяться освобождению от захватов, чем нанесению ударов. Умение вырваться из лап зомби – важнейший и самый полезный навык в ближнем бою с ними, ибо одолеть их крайне проблематично. Но отбросить врага, сбить с ног умелой подсечкой, короче говоря, выиграть время для манёвра – можно.
Моя задача за то короткое время, что у нас есть, дать вам короткий курс науки выживания. И так как времени у нас осталось в обрез, методика обучения будет рассчитана на обращение к вашим рефлексам. Сейчас я покажу вам несколько эффективных приёмов рукопашного боя. Вначале мы будем работать без оружия, затем возьмём ножи, сапёрные лопатки, а также предметами, которые могут оказаться у вас под рукой. В конце каждого урока – спарринг, максимально приближенный к боевым условиям. Вы должны научиться доверять своему телу, относиться к нему не как к уязвимому куску плоти, а как к боевой машине…
После теории «курсанты», как Стас и предупреждал, перешли к практике. Очень быстро появились разбитые носы, губы и даже те, кто получил резанные раны. Пришлось инструктору вмешаться, он снял с автомата одного из тюремщиков штык-нож и стал показывать, как правильно им работать:
- Фиксированным на стволе в боевом положении штыком удобно действовать только когда много свободного пространства. Но в этой войне рукопашный бой часто ведётся в условиях высокой скученности сражающихся или в тесных помещениях. К тому же, пока вы будете поворачивать тяжёлый автомат, другие зомби смогут приблизиться к вам с незащищённой стороны и отхватить вам часть лица или оторвать руку…
Так что советую учиться работать одним ножом, так можно действовать гораздо быстрее. Нож как продолжение руки в сочетании с правильной техникой передвижения намного повысит вашу манёвренность и выживаемость.
Тут же опробовали новую технику в поединках. Группа разделилась: одни изображали зомби, другие обороняющихся. Показывая и поправляя их, Стас попутно продолжал инструктаж:
- Уязвимых мест на телах заражённых мало, прежде всего бейте по глазам! Не отсиживайтесь в обороне, при любой возможности сами переходить в наступление – показывайте, что вы не такое уж доступное мясо, и лучше противнику поискать кого-либо другого. В моей практике был случай, когда при обороне блокпоста в горах один из солдат оказался отрезан боевиками от подразделения, скоро он расстрелял все патроны из своей штурмовой винтовки, после чего бой для него превратился в серию рукопашных стычек. Когда наступило утро нам удалось отбить блокпост обратно. Бойца мы нашли убитым в окружении восьми мёртвых солдат врага, на телах которых имелись многочисленные колотые и резанные раны от его штыка американского производства М7.
- Пора заканчивать, народ устал, - лениво зевая, прервал инструктора какой-то особо нахальный курсант.
Стас проигнорировал голос из толпы и предложил подчинённым выбрать себе новых противников для учебных спаррингов.
- А можно любого выбирать? – всё тот же нахальный голос.
- Да.
- Коллег кромсать ножиком неинтересно, вот если бы нам парочку настоящих зомбяков.
Стас отыскал глазами в группе курсантов того, кто это сказал: хилый, с водянистыми равнодушными глазами, он часто демонстративно зевал во время теории, обнажая щербатую пасть с гнилыми зубами.
- Пожалуйста.
Дебошир недоверчиво смотрел на инструктора, а Стас указал рукой в направлении внешней стены:
- Там утром я видел двоих «синих», которые запутались в «колючке». Приказываю привести их сюда. Старшим группы захвата назначается он. - Легат указал на нахального курсанта.
- Может, мы ещё потренируемся друг на друге, - залепетал «инициативщик», пытаясь дать обратный ход.
- Я должен повторять приказ?! – начал свирепеть Легат. С ним продолжало твориться что-то странное, периодически глаза застилало голубоватым туманом, в голове начинали звучать неприятные резкие голоса…
Злые, как черти на коллегу-провокатора, шестеро отобранных Стасом охотников направились к воротам.
Через двадцать минут они вернулись, таща на цепи двоих заражённых, одна была женщина-монстр - когда-то привлекательная, но болезнь страшно изуродовала её внешность: мощные челюсти, волчьи клыки, глаза адского хищника. Впрочем, при свете солнца, без подпитки свежим мясом, обе особи выглядели вялыми, у них едва хватало сил идти и совсем не осталось энергии огрызаться.
Вместе с зомби его люди привели небольшую группу встреченных ими возле тюремной стены беженцев. Среди понурых фигур Стас неожиданно увидел старого знакомого. Эдик Пухов! Вот так встреча! Бывший друг, господин провокатор, упёкший капитана полиции в тюрьму, сам обалдел от такой встречи. Увидев к кому в руки он попал, Пухов остолбенел поражённый, а потом попытался изобразить искреннюю радость:
- Стасик, милый! - Он бросился к Легату и потянулся будто обнять. Стас отстранился. Пух злобно улыбнулся, но тут же стёр улыбку с лица и жалобно законючил:
- Я один из всего нашего дома уцелел…Маша моя пропала...
Стас молча разглядывал предателя безо всякого выражения на лице, однако Пухов со всей ясностью почувствовал всю опасность своего положения и боязливо стал оглядываться на окружающих.
- Я… у меня есть дети, — пожаловался провокатор, вытирая рукавом мокрый лоб. Однако Стас продолжал странно смотреть куда-то сквозь него. Потом улыбнулся жутковато продавшему его бизнесмену. Тот мелко задрожал от страха. Пот струился по его лицу. Они оба знали, что сейчас произойдет. Пухов испуганно прижался к ближайшей стене и втянул голову в плечи.
В центре двора ещё накануне Стас приказал выстроить небольшой загон из найденных в тюремных мастерских прочных досок, - гладиаторское ристалище - будто в воду глядел! Теперь его затее было где реализоваться!
Стас схватил негодяя за грудки, пристально заглянул в глаза бывшему другу и заговорил, как бы выплевывая слова прямо тому в лицо:
- Ты… грязный подонок!.. Ты сыграл на самом сокровенном - на моей любви к дочери. - При каждом слове Легат ощутимо ударял Пуха головой о кирпичную кладку. - И после этого ты посмел лезть ко мне со своими вонючими объятиями... Я с удовольствием удавил бы тебя собственными руками...но я придумал кое-что поинтересней…я скормлю тебе с потрохами тем тварям! - Стас резко повернулся к своим людям и посмотрел на них глазами, полными жгучей ярости, он буквально взревел решительным, не допускающим возражений голосом:
- В загон его! Вместе с уродами.
Глава 126
- О Боже праведный! – в ужасе воскликнул Пух. Приговорённый попятился от решительно направившихся к нему тюремщиков, но бежать ему было некуда. Его схватили и поволокли к проходу в загон, куда уже втолкнули двух плотоядных зверолюдей.
Зомби не сразу набросились на угощение. Поначалу пламя их интереса едва тлело: желудки их давно пустовали, отчего их вампирским телам не хватало высосанного из жертв с мясом, кровью и мозгом чужого плазмойда. Поэтому отвратительные создания не спеша подходили к мечущейся по огороженному квадрату жертве, протягивая к беглецу жадные руки с когтистыми пальцами в желании схватить постоянно убегающего Пухова. Собственная хищная энергия синекожих вурдалаков разжигалось медленно, они кружили вокруг скулящего от ужаса Пуха, который умолял чтобы его выпустили. Но постепенно его вопли, упитанный вид и запах страха, распалили в зомби дремлющую энергию. Охота продолжалась минут пятнадцать. Когда Пухов выдохся, его схватили. Монстр в облике женщины схватила пухлое тело за ноги, мужеподобный зомби потянул жертву за ноги.
Наблюдающие за финалом действия зрители услышали, как с хрустом ломаются хрящи и сухими хлопками лопаются-рвутся белесые сухожилия в разламывающихся суставах. Пухов страшно закричал и не замолкал, даже когда от него остался страшный обрубок. Он затих лишь когда зомби вырвали из его тела сердце и легкие.
Твари яростно дрались друг с другом за обладание еще теплыми человеческими органами. Круст разгрызаемых костей, чавканье и треск зубов, разрывающих кровавую человеческую плоть, мерзкое шипение, с которыми они высасывали глаза и мозг мертвеца, утробные стоны блаженства наполнили воздух. Стас тяжело смотрел на алчно поглядывающих на него из-за забора тварей и ощущал в душе одну лишь пустоту...
А потом он очнулся. Не было никакого Пухова и никаких беженцев. Расправа происходила лишь в его собственной голове, хотя и полностью в какой-то момент захватила его. Легат тряхнул головой, прогоняя остатки мимолётного «сна», и направился навстречу выполнившим его приказ бойцам, которые тащили на верёвках двух зомби.
- Всем ставлю пятёрку, - объявил Легат.
Командир охотничьей команды и двое лучших бойцов, на которых тот указал, получили от Стаса по сигаре в виде награды. Захваченных зомби, которые едва двигались, курсанты загнали в загон и начали самостоятельно отрабатывать на них приёмы, которым их только что обучили. Некоторое время Стас наблюдал за тренировкой, а потом сел в сторонке перекурить.
Услышав за спиной лёгкие шаги, Легат резко обернулся и увидел школьную подругу. Встретив ее взгляд, он с горечью отметил как она похожа на... А, впрочем, Ольга Иванцова похорошела за эти годы, лишь теперь он смог это увидеть. Она была в простом, но очень милом романтичном платье. Непонятно где раздобыла такое, ведь когда они встретились, на ней были обычные джинсы, футболка и ветровка. Лицо молодой женщины было будто озарено светом внутренней улыбкой. В ней присутствовала какая-то живость, особенно на фоне хмурых, унылых, злых и подавленных лиц, которые нескончаемой чередой проходили за эти дни перед его глазами.
- Не помешаю? - спросила Ольга.
Стас громко объявил своим людям, что на сегодня урок окончен. После чего предложил старой знакомой немного прогуляться.
Они направились в сторону жилой зоны, где временно укрылись семьи сотрудников тюрьмы.
- А ты ведь в меня был влюблён в 7 классе, – улыбнулась ему по пути одноклассница.
- Разве?
- Забыл – с шутливой укоризной попеняла она ему. - А потом женился на этой своей Нинке. Только потому, что она на меня была похожа.
- В школе ты меня не замечала, - напомнил Стас. – Когда смотрела в мою сторону, у меня было чувство, что сквозь меня рассматриваешь окружающий пейзаж.
- Мне тогда нравились красавчики. Если бы я была умнее, то выбрала бы тебя. Это хорошо, что мы встретились, верно? Только теперь понимаешь всему настоящую цену…
Стас не услышал её вопроса. Ему отчего-то вспомнилась голубоглазая бестия, врезавшаяся в кабину грузовика при въезде в тюрьму. От неё теперь не осталось и горки пепла…Но почему она в своём безумстве произнесла именно слово «ипотека»? Возможно, погибая и меняясь под воздействием вируса, её мозг какое-то время сохранял в своих глубинах наиболее значимую информацию. Словно последняя разумная мысль билась в её голове, будто пойманная в клетку птица. Ведь современный горожанин живёт во имя погашения кредита, карьеры, и других «серьёзных» целей. Бесполезные в век всеобщего прагматизма воспоминания: первая любовь, шаги ребёнка, лицо матери вымываются гораздо быстрее. Все мы, словно зомби - запрограммированы матрицей.
Ольга обиженно потухла, а потом, будто передумав дуться, заговорила с большей доверительностью в голосе:
- Я видела тебя несколько раз за эти дни, ты очень мрачный. Из-за жены переживаешь? Не переживай, наверняка твоя Нина жива и здорова.
- Спасибо за добрые слова.
- А ты сильно изменился. Я даже тебя не сразу узнала из-за этой бороды. В школе был просто обычный пацан, зато теперь мужик что надо, только седой весь. Когда это тебя так припорошило?
- Позавчера.
- В тот день?! – изумилась молодая женщина
- Да... Я нашёл труп повешенной женщины у себя в квартире. Она висела на телефонном проводе в кладовке, на крюке для одежды. Её голова была плотно обмотана подолом халата, а ног и вообще низа тела не было... Их сожрали... Думаю Нина сама скрыла лицо от тех, кому доведётся её найти – от меня и дочери.
Ольга побледнела, но Стас будто не замечал её нежелания слышать все подробности, и продолжал каким-то механическим голосом:
- Что-то толкнуло незваных гостей дальше по квартире или спугнуло, и они не закончили трапезу. Я сказал себе, что это не может быть Нина. И приказал поверить в то, что это не она, и что я никого не видел... Какое-то время получалось, но последние дни меня посещает назойливая мысль: «А что, если это всё же была она...». Я думаю, мне стоит вернуться, чтобы снять сомнения. Я так решил, что должен. Так что скоро отправлюсь туда. Вот только дочь. Я должен поручить её кому-то, пока не вернусь. И тогда я отправлюсь туда и всё проверю. И тогда наступит полная ясность. Я смогу жить даль...
Стас стал повторяться и, почувствовав, что начинает бормотать уже совсем бессвязно, замолчал. Точнее увидев в глазах бывшей одноклассницы растерянность и страх, заставил себя замолчать. Он оборвал себя на полуслове. Это было все равно, что говорить в пустоту. Ее глаза были широко раскрыты, на лице написана отчуждённость, хотя руки её всё ещё нежно сжимали его руку.
- Послушай, Стасик, то, что случилось с твоей женой, ужасно, но ты должен принять это и научиться как-то с этим жить. Ради дочери, и ради себя. Ведь ты ещё далеко не старик.
Ольга выжидательно смотрела на него. Легат сделал над собой усилие:
- Да…, наверное, ты права. Наверное, там всё-таки повесилась какая-то другая женщина.
- Лучше не думай об этом – посоветовала Иванцова.
Он сделал нервное движение шеей и дёрнул щекой, пытаясь улыбнуться подруге:
- Я знаю. Бывают времена, когда надо уметь быстро переживать потери и продолжать жить дальше, если есть ради кого, а у меня есть – мужчина всё-таки через силу улыбнулся, не зная о чём ещё можно говорить с этой в сущности чужой ему женщиной.
Ольге передалось чувство неловкости. Они сели на скамейку в той части внутритюремной территории, где для эвакуированных семей сотрудников была разбита импровизированная детская площадка. Ольга долго наблюдала за играющими близняшками. Потом виновато проронила:
- Прости меня за ерунду, которую я тут молола.
В её больших выразительных глазах отражалось...море. Возводившие на днях дополнительную наблюдательную вышку рабочие из столярной мастерской, притащили откуда-то яркий рекламный щит-билборд турагентства с рекламой заморского курорта и использовали его при строительстве.
- Обними меня, Стас, мне страшно – вдруг попросила она.
Глава 127
Президентское ранчо. Техас, США
- У меня для тебя сюрприз, - звенящим от счастья голосом заинтриговала Джокерда дочь. Калипсо просто вся светилась. И Джеку не терпелось скорее уж приехать.
Наконец кортеж оказался на территории его владений. Поместье простиралось на сотни гектаров. Колонна лимузинов и джипов с охраной, почти не сбавляя скорости, проследовала через пастбища и засеянные поля к центральной усадьбе.
Наконец, впереди показалось живописное озеро, на берегу которого стоял шикарный особняк. Дом был окружён фруктовым садом и парком, буквально утопая в зелени, которая скрывала бассейн и теннисный корт. Там же располагалась конюшня, выстроенная по проекту хозяина – Джокерд обожал лошадей. Поэтому не поскупился на проект: просторные денники для его чистокровных скакунов были оборудованы кондиционерами и даже специальными лошадиными душевыми.
Чуть подалее стояли многочисленные хозяйственные постройки, загоны для скота и домики персонала.
А с противоположной стороны пруда была разбита площадка для гольфа.
Первым возле остановившегося лимузина президента встречал дворецкий. Старший слуга чинно поприветствовал хозяина и удостоился дружеских похлопываний по плечу.
- Как дела, Роджер? Как твой Ричи? Ведь твой старший сын уже на третьем курсе колледжа. Совсем взрослым стал... Летит время...
Порозовев от удовольствия, слуга заверил:
- Всё верно, мистер президент. Мы все заждались вашего приезда. Без вас жизнь здесь замирает.
- Но что ж, я внесу оживление.
- Да, мистер президент.
- Надеюсь, Роджер, ты готов к перезду в Вашингтон? Потому что нынешний дворецкий Белого дома уже предупреждён об увольнении в конце месяца.
- Для меня будет честью работать с вами в Белом доме. И я уже подготовил для себя здесь заместителя.
- Очень хорошо, Роджер. – Джек снова похлопал дворецкого по слечу и с удовольствием потянулся, расправил плечи после долгой езды, приветственно помахал рукой остальным слугам. И вдруг судорожный комок подкатил ему к горлу, дыхание спёрло. Джокерд увидел внука, которого чернокожая служанка вывезла в инвалидном кресле к его приезду на лужайку перед домом. На мальчике как обычно были чёрные очки, но при этом он улыбался и вел себя так, будто видел приближающегося деда и понимал, что происходит! Джек не мог поверить собственным глазам и растерянно посмотрел на дочь. Калипсо залилась счастливым смехом.
- Теперь ты понял, папа, что за сюрприз мы тебе приготовили?!
- Неужели это мне не сниться, - растерянно проговорил Джокерд. – Поверить не могу!
- Ты представляешь, папа, два дня назад Александр смог различить моё лицо! - звенел взволнованный голос Калипсо. – А теперь и тебя. Врачи обещали, что через месяц он сможет нормально видеть. И главное, мой сын больше не мычит! А пытается произносить слова.
Чуть ли не приплясывая как мальчишка, президент бросился к внуку. Это и в самом деле выглядело чудом! Бог вернул его любимцу не только зрение, но и разум! Калипсо права: мычание внука уже не напоминало лай собаки, а было похоже на попытки осмысленной речи. Прежде он производил тягостное впечатление растения, беспомощного, не соображающего овоща, а сейчас с трудом мог усидеть в коляске; улыбался, смеялся - в искорёженное при рождении тело будто заново вдохнули настоящую жизнь!
Седовласый мужчина благоговейно поднял глаза к небу и воскликнул:
- О Боже, благодарю тебя за то, что услышал мои молитвы и вознаградил меня! Я знаю, что заслужил твою милость, ведь Америка под моим руководством делает добро и борется с мировым злом лучше, чем когда-либо прежде!
Джек жаждал подробностей и Калипсо взахлёб рассказывала:
- После операции мальчик проспал 12 часов, а когда наконец открыл глаза, они поменяли цвет – из карих стали голубыми, словно сообщая о новом счастливом рождении нашего Александра!
На Джокерда обрушилась буря счастья, радости, восторгов.
- Врачи теперь уже не столь категоричны с будущим Александра, возможно, он даже сможет встать на ножки в ближайшее время – звенела Калипсо. - И с интеллектом тоже самое. Я хочу пригласить для него лучших специалистов.
- Конечно, ищи самых дорогих, я оплачу! – Обалдевший от свалившегося на него счастья Джокерд с мокрыми глазами обнял Калипсо. Он снова видел перед собою свою прежнюю любимую дочь, когда в ней было море лёгкости, совершенно невообразимых оттенков радостного настроения – сентиментальности, игривости, эмоциональности. Он уже и не мечтал когда-нибудь снова увидеть Калипсо такой. С него будто сняли тяжкий груз, ведь бесконечные тяжёлые мысли о внуке годами отправляли ему жизнь
За ужином разговор по-прежнему вертелся вокруг главной темы. Это было настоящим чудом! Ведь после операции по трансплантации роговиц, к Александру не только вернулось почти утраченное зрение, но появилась чувствительность в парализованных участках тела, а главное налицо явные признаки улучшения интеллектуальной деятельности, которая до этого была практически на уровне животного. Американские врачи, которым Калипсо успела показать сына, только разводили руками. Ни один специалист не мог внятно объяснить, почему пациент с недоразвитым от рождения мозгом, по всем признакам обречённый вести вегетативный образ жизни, после проведения неспециализированной операции в заштатной клинике, вдруг стремительно стал превращаться в абсолютно полноценного человека с образцово-показательной томограммой мозга.
- Мы надули их всех! - тряслась от смеха дочь, обнимая сидящего с ней рядом за столом сына. - Этих глупых напыщенных докторишек, которые твердили, что Александру никогда не стать нормальным. Уверена, что никто из них никогда не сможет свыкнуться с собственной тупостью и бездарностью! И чем выше была квалификация врача – тем меньше они давали благоприятных прогнозов, хотя с удовольствием запрашивали круглые суммы за свои услуги. Теперь эти надутые индюки лепечут жалкие оправдания, что якобы мозг изучен меньше других органов и в одном случае на миллион способен преподносить подобные сюрпризы на грани библейских чудес.
- Шарлатаны! – прорычал Джек. – Я бы этого так просто не оставил.
Калипсо мстительно улыбнулась:
- Ты прав, папочка. Я хочу всех их засудить и разорить исками, ведь они годами доили нас, по сути не сделав ничего, а теперь бормочут про один процент из миллиона. Оправдываются, что нервная система могла быть выведена из состояния патологической стабильности в результате операционного стресса.
По словам дочери, в Италии история поразительно удачно выполненной операции уже наделала много шума. Притом, что пронюхавшие про сенсацию итальянские репортёры ещё даже не раскопали чей внук выступал в роди пациента. Но сам по себе факт необычного исцеления породил грандиозный ажиотаж вокруг крохотной клиники. Если раньше состоятельные пациенты не торопились ложиться под скальпель к малоизвестному хирургу, то всего за несколько недель к нему образовалась очередь на годы вперёд. Хотя похоже, что, счастливейший их семью врач ещё сам толком не осознал, как ему такое удалось.
- Вероятно он просто гений, в каждом его пальце больше таланта, чем у большинства американских хирургов.
Джокерд поддакивал дочери и тоже восхищался гениальным соотечественником великих Леонардо и Микеланджело. А ведь он был категорически против того, чтобы внука оперировали за границей. Настаивал, что здесь, в Штатах, Александру окажут самую лучшую помощь в лучшем госпитале. Но муж его дочери, итальянский архитектор, пренебрёг мнением могущественного тестя и сам подобрал клинику у себя на родине.
- Вот так история! – восхитился один из приглашённых за стол гостей. – Уверен, что скоро вас начнут осаждать голливудские продюсеры с просьбой продать им столь поразительный сюжет для сценария.
Пресс-секретарь Маша Лотманн уже сделала несколько снимков счастливого семейства и теперь приветственно отсалютовала в честь маленького героя дня стаканом с гранатовым соком:
— Мои поздравления, Александр! Может, мы отпразднуем начало твоей новой жизни, устроив грандиозный праздник в твою честь? - Глаза журналистки сверкали искренней радостью…
После ужина взволнованный и счастливый дед взял внука на прогулку. Он привёз коляску с Александром на холмы за домом. Отсюда открывался чудесный вид на закат. Мальчик что-то живо лопотал, глядя на медленно садящееся за горизонт солнце.
Тоже завороженный пламенеющим светилом, Джек неожиданно разобрал в лепете внука, который пока ещё сопровождался привычным для него подвыванием, вполне отчётливо произнесённый вопрос:
- По-че-м-му со-о-онце го-олубо-ое?
Глава 128
Метро-2, Объект «Нейрон-4»
Жандарм подошёл ближе к подозрительному субъекту и спросил, работает ли он в метро. Козырев снял кепку, гордо вскинул подбородок, посмотрел прямо в глаза гвардейцу и твёрдо ответил «нет». Опешивший жандарм от неожиданности воскликнул:
Господин президент, вы уже здесь!
Перед служивым был тот, кого люди в стране долго считали полубогом: небритый, измученный, постаревший, с налитыми кровью глазами.
Подошли ещё трое жандармов и нерешительно встали рядом с президентом, не зная, как с ним обращаться. Их всех проинструктировали на случай его появления, и всё же…
Наконец, один из «тон-тон макутов» вежливо, но строго официально объявил, что они обязаны обыскать задержанного. Однако никто из четвёрки первым не смел прикоснуться к нему.
- Вы понимаете, кто я! - Козырев смотрел велевшему его обыскать жандарму прямо в глаза, а тот не знал, что ему ответить. Неловкая пауза затягивалась, и Козырев сам небрежно поднял руки:
- Хорошо, шмонайте ребята! Давайте, не стесняйтесь! Я не против!
Пока двое гвардейских жандармов очень корректно осматривали его карманы, а потом встав по бокам, крепко взяли его под руки, третий докладывал кому-то по рации.
Между тем на глаза президенту попадалось всё больше знакомых лиц из его недавнего окружения. Собравшиеся тут вельможи разных рангов все без исключения своим положением и богатством обязаны ему лично. В благодарность они годами пели ему гимны о том, как он поднял Россию с колен, возродил страну и осчастливил свой народ. Интересно, что ему запоют теперь?..
Но, как говориться, слов из песни не выкинешь, этих людей Козырев сам привёл с собой во власть на смену «семибанкирщине» уходящего президента-предшественника. Чужаков его люди согнали с хлебных мест, однако почти никто из фаворитов прежнего правления не попал под суд за свои дела. Хотя многие из победителей не отказали бы себе в удовольствии расправиться кое с кем из неудачников, да он не позволил. Козырев не переносил, когда сводят личные счёты и травят побеждённых. Так что почти все бывшие олигархи благополучно удалились из страны, имея крупные авуары за рубежом из наворованных в России миллиардов. Возможно, именно тогда он встал на ложный путь, который привёл его сюда, на эту тайную станцию, заваленную ящиками с добром...
Но что эти люди тут делают, среди ящиков с музейными и банковскими ценностями?!.. Впрочем, на многих из них у Козырева уже задолго до последних событий начинали открываться глаза… Похоже, на этой платформе собралась чуть ли не вся «семибоярщина». Навроде тех предателей из окружения Василия Шуйского, которые когда-то, в 17 веке предали последнего царя из рода Рюриковичей, отдав его полякам короля Сигизмунда…
Хотя, как следует оглядевшись, Влад понял, что тут собрался всё-таки не весь его ближний круг. Преобладали представители лишь одной из трёх группировок, ведущих энергичную борьбу с конкурентами за право ближе всего стоять «к трону». Зато самой влиятельной благодаря фигуре «главного нефтяника». Две другие «придворные партии» им сильно проигрывали в последнее время.
Некоторые из соратников уже заметили «воскресшего из мёртвых» президента и стали подходить. Козырева тут явно ждали и не слишком удивились его появлению.
Первыми к нему приблизились два молодых человека. Помётов-младший был сыном известного придворного журналиста. Его отца, занимающего высокий пост на одном из федеральных телеканалов, за журналистскую неразборчивость и беспринципность недоброжелатели прозвали «Дер Штюрмер». Многие во власти им откровенно брезговали, тем не менее сына штатного пропагандиста пристроили на тёплое место в правительство. У молодого человека было тонко очерченное лицо с лёгким налётом мужественности в виде трёхдневной щетины на щеках. Хотя грацией и плавными манерами он походил на балетного танцовщика. Помётов-младший недавно вернулся из Америки, где на папины деньги закончил курс в Гарвардском университете.
Второго из молодых людей за манеру одеваться можно было условно назвать «Ковбоем» На нём была рубашка с клапанами на карманах «а-ля шериф» и замшевая куртка. На шее вместо галстука повязан кожаный шнурок-боло с изящным металлическим зажимом из серебра с встроенным зелёным прозрачным изумрудом. На ногах джинсы и ковбойские остроносые сапоги. Похож на молодого актёра Джона Траволту - тоже с ямочкой на подбородке и улыбочкой чеширского кота на смазливой физиономии. Он был человеком друга юности Козырева - Дениса Андреевича Менялова, «Друли». Скаканувшего после «гибели» Козырева из премьер-министров в президенты. Откуда приятель вытащил этого «покорителя прерий», Влад не знал, но «Ковбой» ему интуитивно всегда не нравился. Мутная личность. Доподлинно о нём Козыреву было известно лишь то, что одно время «Ковбой» был жиголо, то есть безбедно прожигал жизнь, находясь на содержании у состоятельных женщин. А ещё раньше подрабатывал натурщиком в художественном училище. Отсюда вероятно его познания в искусстве, которые сейчас ему очень пригодились…
Быстро выяснилось, что ушлые ребятки под шумок вывозят из города музейные шедевры, а заодно банковские ценности и прочее добро. Президенту парочка на голубом глазу объяснила, что у их фирмы, мол, имеется официальное поручение от правительства города на такую деятельность. Держались они уверенно, во всяком случае поначалу. Пока Козырев не решил показать им, что не настолько легковерен, как аферисты надеяться. Стоило ему немного поднажать и у ловкачей забегали глазки, как у пойманных с поличным воришек.
- Напрасно вы нам не верите, Владислав Викторович. У нас всё законно, - стали оправдываться молодые люди. Они даже достали документы: – Вот, пожалуйста, как видите тут указано, что компания «Грассман, Локтев и ко», которую мы представляем, выиграла специальный конкурс. Теперь мы должны вывезти ценности и взять их под свою охрану. А чтобы художественные сокровища не пылились на складе, мы смогли договориться с лучшими западными импресарио о грандиозном мировом выставочном турнэ «Спасённые сокровища Москвы».
- А разве вам не известно, что ценности такого уровня незаконно вывозить из страны? – строго поинтересовался Козырев. Он держался так, будто не был утратившим власть почти что арестантом. - Это народное достояние! Вам никто не мог разрешить вывоз, для этого требуется получить согласие на самом верху!
Парни воскликнули чуть ли не в один голос:
- Так у нас есть подпись вашего ближайшего соратника - премьер-министра Менялова, руководителя правительства и временно исполняющего обязанности главы государства!
«Снова Друля! Мать его!» - зло ругнулся про себя Влад.
- Да вы не беспокойтесь, Владислав Викторович! – «успокоили» его ловкачи. - Через 7-8 месяцев шедевры вернутся обратно в свои музеи. Компания «Грассман, Локтев и партнёры» гарантирует возврат ценностей, и что государственная казна получит серьёзный доход.
- Знаю я вашу шайку. Хорошо, если треть из отправленного за рубеж вернется. Остальное же под шумок осядет в частных коллекциях. А ваша контора «рога и копыта» или как там её?
- Грассман, Локтев и компаньоны – уже не так бодро напомнил Помётов-младший.
- Ага, «Грасманн Локтев и аферисты» - переиначил Козырев. – Так она просто самоликвидируется. Небось в каком-нибудь оффшоре зарегистрирована?
Собеседник смущённо увёл глаза.
- Одним словом, я запрещаю вывоз!
- Снова вы, Владислав Викторович, против людей идёте, – с каким-то намёком упрекнул «Ковбой» - Так нельзя. Мы ведь хотим с вами и дальше работать.
- Кто это вы? – с удивлением и неприязнью поинтересовался президент. - А кстати, кто вас сюда пустил? – Влад повелительно обратился к жандармам, которые продолжали его держать за руки: - Я президент Российской федерации Владислав Козырев. Как глава государства и верховный главнокомандующий, приказываю задержать всех, кто тут находится.
Всё это время рослые бойцы озадаченно переминались с ноги на ногу и растерянно переглядывались. Они ведь не какие-то боевики, а сотрудники федеральной спецслужбы. Казалось, ещё немного и привычные к дисциплине парни вытянуться в струнку и откозыряют главе государства.
- Выполняйте мой приказ! – потребовал Влад. Но подошедший рослый гвардеец с погонами офицера глухо рыкнул ему в ответ:
- У нас своё командование.
Он сделал знак своим людям и те сдёрнули с себя красные береты и натянули чёрные маски с прорезями для глаз. Теперь они стали ни дать, ни взять настоящие грабители. Тем не менее, на всякий случай конвоиры отпустили Козырева. А он, видя замешательство молодых мошенников, взял двумя пальцами «Ковбоя» за кожаный шнурок:
- Красивый галстук. Знаете, его происхождение? В одном из западных штатов США должны были повесить вора. Ему уже набросили петлю на шею, но в самый последний момент верёвка оборвалась, преступник остался жив. По законам того времени второй раз казнить его не имели права. Чудом выживший ворюга до конца своих дней носил на шее обрывок верёвочной петли, дабы его не схватили заново и не попытались опять вздёрнуть на ближайшей осине... Но вам этот аксессуар вряд ли поможет. Вас казнят по законам военного времени. Потому что в городе объявлено особое положение, так что с такими мародёрами и грабителями можно не церемониться. Единственный шанс избежать этого - немедленно во всём сознаться. Кто вас надоумил на эту афёру?
К ним быстро подошёл генерал Леонид Бриллиантов, шеф Отдельного корпуса гвардейских жандармских коммандос.
Козырев даже не протянул ему руки, а сразу жёстко потребовал:
- Арестовать всех, кто тут находиться, и взять все ценности под охрану до выяснения!
Лёлик «Бриллиант» изменился в лице, пошёл весь красными пятнами. Однако сделав над собой титаническое усилие, сумел притвориться будто не признал шефа.
Пришлось ему жёстко напомнить:
- Сукин сын! Недоучка. Ты ведь в генералы попал только лишь потому, что играл со мной в волейбол и хорошо умел пожарить шашлыки. Это для прессы ты мой сослуживец по КГБ, а для знающих людей - шестёрка, порученец, таскавший за мной портфель. Шут! Которого барин за ловкость и умение показывать фокусы из глупой блажи возвысил в стольники и тысячники-командующие многотысячным войском...Так вот учти, Лёлик, если не подчинишься, я сниму тебя с должности, а с ней ты лишишься своих роскошных замков с многочисленной челядью, и всех привилегий. А главное ты лишишься доступа к корыту с дармовыми миллионами. Я выброшу тебя обратно на помойку! Отдам под суд!
Лицо Бриллиантова вытянулось от изумления и испуга, и Козырев действительно увидел карикатуру на себя. Вот так годами тешишься иллюзиями на собственный счёт, а оказывается, что никакой ты не великий и не исключительный, а такая же обычная марионетка в чьих-то руках, как этот картонный генерал.
Впрочем, на этот раз у Лёлика даже хватило духа заявить ему:
- Вы больше не верховный главнокомандующий, чтобы кого-то снимать. Я вам не подчиняюсь.
Влад даже опешил, не ожидав такого от верного «ординарца», который годами был у него на подхвате. Но такова была реальность, приходилось это с горечью признать. В создавшейся системе все силовые структуры только на бумаге подчинялись единой государственной власти, а на деле фактически давно поделены между властными чиновничье-олигархическими группировками: обслуживают интересы и защищают баронов из новой властной элиты. И в какой-то момент Бриллиантов переметнулся со своей «частной армией» в другой лагерь. Фактически это означало госпереворот. Впервые Козыреву так прямо в лицо, ясно это давали понять. Ему стало по-настоящему не по себе, и он попросил устало:
- Хорошо, Лёлик, тогда возьми хотя бы на поводок своих тон-тон-макутов. Пусть отойдут, не маячат перед глазами!
Бриллиантов сделал знак своим людям отойти на несколько шагов.
К ним стали подходить другие собравшиеся на платформе тузы. Один из бывших царедворцев открыл планшет и к разговору через Интернет подключился самый крупный из нынешних олигархов. Его, как и других тут, Козырев тоже сам сотворил собственными руками. Павел Васильевич Сычёв, глава крупнейшей топливной госкорпорации был человеком с лицом звероящера. Свой бизнес, построенный исключительно на выкачке из общественных недр ресурсов, бывший генерал и старый приятель президента получил за преданность. Сычёв был не просто неприлично богат и влиятелен. Он был ненасытен. Обладатель многомиллиардного состояния, он с неутолимой жадностью поглощал те немногие ещё остающиеся куски сырьевого пирога, которые не входили в его империю.
С молчаливого согласия власти и по сговору с другими нефтегазовыми баронами (при полной беззубости антимонопольной службы, которая и пикнуть не смела против него) «Сыч» регулярно вскручивал внутрироссийские цены на топливо, фактически имея всё население страны. Но ему всё сходило с рук.
Его считали (небезосновательно) настоящим серым кардиналом при правителе страны. Перед ним трепетали даже влиятельные министры. Могущество этого вельможи, поднявшегося из грязи в князи благодаря землячеству с президентом, было вполне в духе позднего Средневековья. Стоило Пал Васильевичу усомниться в чьей-то лояльности и не высокое положение, не почтенный возраст не могли уберечь человека от тюрьмы. Конечно в 21-м веке уже не в ходу были особые «письма счастья», как во времена мушкетёров при кардиналах Ришелье и Мазарини. Когда людей могли отправлять в Бастилию только на основании Lettre de cachet (приказа о внесудебном аресте того или иного человека в виде письма с королевской печатью). Но благодаря тому, что Сычёв брал в свою компанию на службу бывших генералов ФСБ и из тюремного ведомства, он легко решал эту проблему. Начальники его службы безопасности и особых департаментов были большими мастерами по части разных провокаций, похищений и прочих грязных методов спецслужб. Человека легко могли отправить в далёкий лагерь по самому нелепому обвинению. А если главному заказчику, спустя какое-то время приходило в голову, что этого мало, он давал указание замочить человека на зоне и его распоряжение неукоснительно исполнялось… С экрана на Козырева немигающим взглядом глядела человекоподобная рептилия. Не требовалось знать подробности биографии этого деятеля, чтобы лишь только по внешности понять, что путь его к миллиардному состоянию и власти он прочавкал по топкой кровавой жиже. Однако сейчас жёсткий и хитрый делец вёл себя очень обходительно, всем своим видом демонстрирую прежнюю лояльность и готовность к компромиссам.
Начались уговоры. Оказывается, президента никто вовсе не намеревался свергать или отстранять от власти. В персоналистском режиме, архитектором которого Козырев являлся, всё было заточено под его священную персону властителя. И эти люди, как следует оглядевшись, стали побаиваться, что с уходом неугодного правителя, власть может захватить другой сильный лидер. Менялова «Друлю» никто из них всерьёз не рассматривал как достаточно сильную самостоятельную фигуру. Поставив его временным техническим президентом, они озаботились поисками подходящей замены переставшему их устраивать Козыреву, но видимо быстро сообразили, что не могут договориться между собой. После этого поднявшие мятеж феодалы вдруг ощутили шаткость своего положения и взаимное недоверие. Выяснилось, что они вовсе не так сильны и сплочённы перед угрозой неуправляемого госпереворота.
Если же придёт новый лидер, для них всё обнулиться: чужак приведёт своих людей, как уже бывало в недавней истории России неоднократно. Все набранные ими очки сгорят. Потому что абсолютно всё в их жизни заточено под нынешний режим, олицетворением и гарантом которого Козырев являлся. Никаких реально работающих общественных институтов: честного объективного суда, сильного парламента, реальной партии, независимой прессы не создано. Будет другая персона - он начнёт всё создавать под себя, но уже без них...
- Пойми, Владислав Викторович, мы лишь хотим, чтобы вы советовались с нами по стратегическим вопросам – елейным тоном убеждал Сычёв. – Поговорите с нами, с вашими ближайшими коллегами и друзьями, посоветуйтесь, прежде чем подписать новый указ или вносить в думу законопроект.
- И чтобы вы убрали чужаков из своего окружения, которые только изображают из себя государственников и патриотов – добавил один из обступивших Козырева министров, и тут же протянул ему заготовленную бумагу с проскрипционным списком неугодных: - Поверьте, им не место в руководстве страной и нашей экономикой.
- Неужели вы хотите быть заодно с теми, кто давно живёт на западные гранты?! - удивлённо-возмущённо воскликнул ещё один присутствующий на станции журналист, Григорий Брелков-Свистунов. Он презрительно скривил чувственные губы:
- С продажными «оранжистами»! Сегодня все эти Запальные и прочие платные агенты Госдепа и ЦРУ борются с законной властью на западные деньги, готовят у нас цветную революцию, а завтра кредиторы потребуют с них расплатиться по набежавшим процентам нашими национальными богатствами. – Брелков-Свистунов был полон искреннего негодования. На федеральном телевидении этот моложавый красавчик с благообразным лицом сорокалетнего херувима не уставал клеймить строящий козни России Запад и всё западное. Да вот беда, недавно случайно всплыла информация, что сам господин Брелков-Свистунов уже много лет является подданным британской короны! Впрочем, это никак не сказалось на репутации штатного патриота, иначе его бы тут не было.
- Владислав Викторович, вы же наш! – заверил талантливый телеведущий с искренней располагающей улыбкой. – Фактически все мы тут близкие вам людьми, можно сказать, ваша семья.
От президента всего-то и требовалось, что устно подтвердить лояльность своему окружению, ведь эти люди знали, что он человек слова. За это Козыреву фактически обещали немедленно вернуть все рычаги власти:
- Уже через полчаса вы сможете обратиться к нации из телестудии. – заверил его Брелков-свистунов, как заместитель директора главного государственного телеканала.
- Однажды мы уже привели вас к власти, как команда, и теперь вернём в Кремль «с того света» - пошутил кто-то.
- Меня избрал народ! - сухо отрезал президент, так как уже решил порвать с этой камарильей, очиститься.
- Верно, это так, – мягко ответили ему. – Только ведь народ просто так никого не выбирает. Вспомните: ваш рейтинг в самом начале пути был почти на нуле. Если бы вас грамотно не повели к власти, то не исключено, что вы так и не смогли бы проявить свои лучшие качества выдающегося политика-лидера.
- Мы сумели разглядеть в вас реинкарнацию Цезаря! – подхватил другой из прежних соратников. - В том состоянии надвигающейся катастрофы, в котором пребывала страна, только такой человек, как вы, мог спасти Отечество от развала.
Но на этот раз Козырев не купился на привычные похвалы, решив идти до конца:
- Тогда я вынесу вопрос о доверии мне на референдум! – упрямо гнул он свою линию, желая любой ценой уйти из-под опёки прихлебателей. - Пусть народ решает.
- Да что вы заладили: народ, народ! – взорвался бывший губернатор с тройным подбородком, недавно ставший сенатором. – Народ как малое дитя.
Этот удельный князёк несколько месяцев назад прогремел на всю страну своей браконьерской охотой. Вместе с челядью и егерями он немного покрасовался с дорогим ружьём на фоне берлоги с погружённым в глубокую спячку медведем, а потом под видеокамеру хладнокровно застрелил косолапого. За этот и другие подвиги его давно следовало отдать под суд, но по негласной традиции проштрафившихся чиновников такого ранга просто отправляют на повышение. И теперь этот хмырь имел наглость поучать Козырева, как следует поступать с «серым стадом»:
- Народ нужно сперва сказками и яркой упаковкой заинтересовать в новой игрушке. Причём сказки нужны не только добрые, - чтобы неразумное дитятко не потянулось случайно не к той «игрушке». Но обязательно со счастливым концом, где наш богатырь-добрый молодец берёт свой меч-кладенец и на радость всем крушит им злобных басурман
- Я не хочу слышать про вашу чёртову кухню. Я к этой мерзости не имею никакого касания!
- Так и мы тоже не имеем! - ответил за всех самый бойкий из заговорщиков, намекая на одну старую историю: – А тот злой сказочник, чёрный волхв, сам удавился в своём лондонском логове. Видать даже у Люцифера нашлась совесть. Хорошо, что вы всё-таки вовремя разглядели гнилую сущность этого лицемера и успели отодвинуть негодяя от себя, прежде чем он вас замарал. Поступите так же теперь с теми, на кого мы вам указали, и это только пойдёт на благо вашему имиджу.
В обмен на его лояльность Козыреву настойчиво сулили вечную власть:
- Не за горами новые выборы, Владислав Викторович: вам нужна испытанная команда. Наши противники снова поднимут хай о нарушении конституции и узурпации власти. Они постоянно голосят, что вы давно исчерпали лимит президентских сроков. Только мы снова победим с подавляющим преимуществом. Народ за вас! Вы президент большинства!
- Мы вам выпишем из-за океана лучших имиджмейкеров! – заверил приободрившийся Помётов, спеша вновь продемонстрировать свою лояльность.
Козырева уже мутило от всех этих лизунов:
- Меня народ не за симпатичную рожу избрал. Я никогда не был рослым красавцем. Да и плевать мне на имидж! Я ведь ещё до избрания ответил всем советчикам, что не буду делать себе пластику и тем более носить парик. Пусть меня за дела избирают. Или не избирают...
И тут в разговоре последовал резкий поворот:
- А зачем вообще нужна эта глупая игра в выборы? Только народные миллионы на ветер бросать! У нас ведь не загнивающая западная демократия, которая сама себя загнала на погибель в Евросоюз. И не Штаты, где выборы давно превратились в лохотрон для дурачков. У нас свой Великий путь! Такой огромной, многонациональной страной со своей самобытной культурой и традициями нельзя управлять, как кукольной Европой.
- Поэтому мы хотим предложить вам вот это! – радостно объявил один из уговорщиков и аккуратно извлёк из ящика с маркировкой «Оружейная палата» большой футляр красного бархата с золотым тиснением. В нём оказалась...Большая императорская корона Российской империи. Знаменитая «Шапка Мономаха»!
- Ведь вы давно к ней примерялись, Владислав Викторович, так мы её вам торжественно вручим. И полную власть! Вам она точно будет впору. Сейчас страна, как никогда, нуждается в сильном и честном правителе.
- А как же Дума, общественное мнение? – даже изумился столь беспардонно-откровенному презрению к действующей конституции Козырев.
- Не думайте об этом, Владислав Викторович! Это уж наша забота. Правильно обработанные массы сделают всё, что им велят из «зомбоящика».
- За народ не беспокойтесь! – небрежно взмахнул рукой очередной бывший соратник. - Мы вложим пару миллиардов в раскрутку вашего нового имиджа и прозомбируем население, не хуже нынешнего вируса. После чего электорат дружно проголосует за введение монархии…. Да народ за что хотите проголосует! Хоть за обратное введение крепостного права! - агитатор неприятно захихикал. - Только дайте срок популярно объяснить людям, что это: во-первых, для их же собственного блага необходимо. А во-вторых, другого выхода, мол, всё равно нет. Тем более, что Беларусь, Северная Корея и другие «цивилизованные» страны этим опытом вот-вот воспользуются.
Владу понадобилось несколько минут, чтобы переварить услышанное. Оглядывая обступивших его подлецов, он пытался понять, как, почему(?!) его, нормального, неглупого мужика, занесло в такую компанию. Всю жизнь он старался следовать смолоду выработанным для себя принципам: не предавай, не бери чужое, не подличай. Так где же был тот перекрёсток, на котором он свернул не туда?... Его мутило от одного вида этих рож.
- ...Я всегда знал, что вы презираете свой народ, но не думал, что до такой степени, – медленно проговорил он, переводя взгляд с одного негодяя на другого. - Для вас простые люди стали зомби задолго до эпидемии... Вы сами не понимаете, что творите… Такое впечатление, что вы не плоть от плоти этого народа, а инопланетяне какие-то, аристократы хреновы, не знающие обычной жизни! А ведь этот презираемый вами народ спас мир от фашизма, принёс себя в жертву в коммунистическом эксперименте. Их западный хвалёный шведский, датский, немецкий социализм взошёл не на скандинавских камнях, а на удобренной миллионами жертв нашей многострадальной почве!.. Наконец, наши отцы и деды своими рабочими руками проложил человечеству дорогу в Космос! А вы его за быдло держите…
- Только не надо пафоса, Владислав Викторович, тут ведь телекамер нет! – съязвили ему в ответ. – Вот отправитесь отсюда в телестудию и там пожалуйста, на здоровье! А пока давайте договариваться как бизнесмены: мы предлагаем вам с помощью средств активного маркетинга обеспечить контрольный пакет российского проекта, а взамен просим считаться с мнением «совета директоров» в нашем лице. Вы практически ничем не рискуете, принимая наше предложение. Вот увидите во время торжественной коронации в Успенском соборе Кремля вас будут радостно приветствовать миллионы!.. Так что вы решили?
В качестве своего ответа Козырев напомнил агитаторам один поучительный пример из истории. К моменту прихода нацистов к власти в Германии лишь очень небольшой процентов немцев были убеждёнными антисемитами – маргинальное меньшинство. Потребовалось всего пять лет усиленной Геббельсовской пропаганды, чтобы социологи бодро отрапортовали Гитлеру и его приближённым, что абсолютное большинство граждан Третьего рейха поддерживает репрессии против своих соседей, друзей, учителей и врачей евреев.
- Так что зловещая «Хрустальная ночь» прошла под дружное одобрение распропагандированного населения Германии, хотя у нацистов имелись только радио и газеты, а у вас есть, как вы выражаетесь, «зомбо-ящик». Только найдите себе другого фюрера.
- Ну зачем же так, Владислав Викторович! – примирительно прорычала с экрана планшета звероподобная голова Сычёва. – Ведь мы были отличной командой!
- Воров! – припечатал его Козырев. – Знаешь, Иван, что я сделаю первым делом, когда вернусь? Усажу всю вашу весёлую компанию на скамью подсудимых. А твою яхту, на которой ты закатывал грандиозные оргии, какие Калигуле с Нероном даже не снились - с купанием шлюх в бассейне, заполненном элитным коллекционным шампанским, и прочими античными излишествами - мы арестуем. Я отдам приказ и наш эсминец приволочёт её на буксире в Питер, там её продадут с аукциона. А государство постарается выкупить твою любимую игрушку. И с другими поступим так же. Назовём конфискованные посудины «Флотилией справедливости» и будем за символическую плату катать на них простых наших туристов, которых вы столько лет обворовывали...
- Ну тогда, Владислав Викторович, и тебе придётся с нами на одной скамеечке подсудимых расположиться! – по-приятельски рассмеялся Сычёв. – Потерявшего власть в России правителя всегда найдётся за что судить, а уж вас и подавно.
Нервы у него были железные.
- А яхты я у вас всё равно отберу! – упрямо повторил Козырев. - У нас много красивых рек и морей, где народ можно с комфортом катать. Тот же Крым.
- Крым! – поморщился Сычёв. – Ну конечно! Благодарные потомки вас так и назовут: «Влад Первый Козырев-Крымский», если конечно примите наше предложение... А кстати, Влад? Так ведь того вампира звали - Дракулу…
- Да, я стану новым Дракулой - заверил Козырев. – Буду злодеев и воров на кол сажать... А то, что вы нахапали, снова станет народным. Народ, который вы презираете ещё будет судить вас!...
- Народ! – с оскорблённым видом повторил за президентом румяный толстяк, Солнцедар Ухватом, татарин по национальности, коллекционер миллиардов и яиц фаберже, постоянный фигурант «Форбса». – Извините, Владислав Викторович, но я не считаю народом склонных к анархии маргиналов. Неблагодарные массы! Они умеют только завидовать и ненавидеть. Им ведь не важно, что именно мы, первые посткоммунистические топ-менеджеры, собственным потом, кровью и испорченным здоровьем спасли страну в девяностые, возродили гибнущие предприятия, наполнили пустую казну налогами! Им бы только поносить тех, кто наверху!
- А я бы приравняла оскорбление Величества, то есть Президента и власти вообще, к измене Родине! – с трудом ворочая ботоксным лицом, встряла в мужской разговор единственная дама. – Честный человек, патриот критиковать родную власть не будет, прекрасно понимая, что наши враги на Западе только того и ждут. Особенно зло берёт на всяких зловредных блогеров и так называемых «писателей». Я хоть и не сталинистка, но ей богу, хочется специально для пасквилянтов перезапустить ГУЛАГ! Дать бы дюжине вонючек по четвертаку, так остальные сразу бы языки поприкусили!
«Герцогиня комсомольского разлива» - Виолета Мацуевна Пряникова - давно обитала в отдельном VIP-заповеднике для избранных и воспринимала нищающее и озлобленное население, как нечто абстрактно существующее и потенциально опасное, как бактерии или микробы… Поэтому о реальных людях внизу она задумывалась крайне редко. Но сейчас был тот самый случай, когда её чувства были серьёзно задеты, и смолчать «герцогиня» не смогла. Правда выступать с публичными речами ей было не просто из-за бесконечных косметических процедур и пластических операций, из-за которых её лицо в значительной мере утратило чувствительно. Но если как следует сконцентрироваться, то толкнуть небольшую речь она всё же могла:
– И давно пора «отключить» от бесплатной медицины миллионы безработных дармоедов, тогда им придётся думать о собственном выживании, а не бузить против законных властей. А заигрывать с населением…
- Восстановление справедливости я не считаю заигрыванием – отрезал Козырев.
- Дешёвый популизм до добра не доведёт, Владислав Викторович! – примирительно заметил на это Сычёв. Пал Васильевич снова выглядел добродушным вальяжным барином. - Вовсе не обязательно в юродивом припадке заголяться самому и раздевать до гола верную свиту, чтобы прослыть у черни добрым и справедливым царём. Что плебсу в сущности надо? Хлеба и зрелищ. Купим им ещё один чемпионат мира, снизим обратно на время пенсионный возраст - для того его и повышали - и народ ещё вас на руках носить станет.
Но Влад уже перешёл для себя тот Рубикон, за которым возможно было примирение с этими людьми:
- Я знаю, со мною прежним вам было комфортно, но вы должны понять, что во мне что-то важное изменилось, у меня стали другие мысли, другие глаза, я по-другому теперь вижу.... И потому говорю вам твёрдо, что решил начать кардинальные, тектонические реформы, чтобы не остаться в истории ничтожным правителем. И первое, что сделаю - поставлю вопрос о введении природной ренты, чтобы каждый гражданин получал свой законный процент от реализации народных богатств.
- Вот от таких утопических проектов мы и хотим вас удержать! – воскликнул Сычёв. – Поймите же, дорогой вы наш, справедливость – от лукавого. От Бога же любовь к ближним своим, а ближе нас у вас мало кто есть.
- Всё для меня уже решено! – остался непреклонен Козырев к большому разочарованию прежних соратников.
- А вы оказывается превращаетесь в идеалиста-крестоносца! – неприятно поразился Сычёв. - А мы всегда считали вас жёстким реалистом-прагматиком... Всё-таки зря вы стали рефлексировать, шеф. От самокопаний - одни проблемы. Вот раньше вы в себе не сомневались и всё нормально шло.
- А я теперь думаю, что мне следовало гораздо раньше усомниться - правильно ли я живу. Тогда бы не было этого разговора.
- И всё-таки не стоит становиться идеалистом, они обычно плохо заканчивают – с недвусмысленным намёком посоветовал Сычёв. - Лучше оставайтесь крепко стоять на грешной земле, и хорошенько всё взвесьте. Мы сделали вам очень хорошее предложение, от которого глупо отказываться. Как было сказано одному вашему предшественнику: «Полно ребячиться, ступайте царствовать, государь!».
Эти ребята умели ломать под себя любого, кто становился у них на пути. И теперь, когда сам Козырев превратился для них в большую проблему, они стояли перед дилеммой: либо всё-таки заставить его играть по их собственным правилам, либо... Пока же, видя его упорство, заговорщики перешли к почти не маскируемым угрозам.
Глава 129
Бутырский следственный изолятор
Легат привёл Ольгу в свой новый кабинет в здании тюремной администрации. Стас получил его вместе с должностью заместителя директора по безопасности. Раньше кабинет занимал здешний завхоз, но он погиб и был сожжён в крематории.
Открыв дверь своим ключом, Стас повернулся к женщине: она увидела у противоположной стены диван и лицо её дрогнуло. Легат осторожно подхватил подругу на руки, поднёс к дивану и уложил на него. «У нее превосходное тело», - бесстрастно подумал Стас. - Не такое прекрасное, какое было у его Нины, но вполне способное возбудить большинство мужчин». Но сама по себе женская плоть более ничего не значила для Легата. Вначале ему нужно выкинуть из головы жену, доказать самому себе, что она действительно больше не существует в этом мире.
Ольга протянула к нему руки, но Стас отстранился, произнёс с братской заботливостью:
- У меня есть одеяло, правда, оно совсем простое, зато тёплое, сейчас я накрою тебя. Тут ты сможешь нормально выспаться, ведь там, куда вас поселили, это сделать непросто, там вас словно кур в курятнике. А чтобы тебя никто не потревожил, я закрою тебя снаружи. Через пару часов я вернусь - принесу тебе что-нибудь поесть.
- Закрой дверь изнутри – дрожащим от волнения голосом попросила подруга. – Я хочу, чтобы ты остался.
Ольга была молода и привлекательна. Когда они шли сюда, Стас, который уже давно не был с женщиной, старался разжечь в себе страсть. Ее маленькие упругие ягодицы и свободно колышущиеся груди должны были возбудить его. Бог свидетель, он пытался ощутить то особое нетерпение, которое испытывал всегда при одной мысли о том, что займется любовью с Ниной. К несчастью, оно никак не приходило. Стас чувствовал только скуку и безразличие. К собственному смущению, он не возбудился, даже когда Ольга медленно сняла чулки с трусиками и повалила его на диван рядом с собой.
…Когда Стас остался равнодушен к ее ласкам, Иванцова взглянула на него с удивлением:
- В чем дело, милый? Я делаю что-то не так?
- Ты все делаешь правильно, - смутился Стас, убирая ее руки от своего тела. - Все дело во мне. Думаю, я не в том настроении. Как насчет того, чтобы встретиться в другое время?
- Конечно, дорогой, но не думаю, что это необходимо. Просто ложись на спину и позволь мне поработать с тобой. Я сумею возбудить тебя.
Она стала медленно – пуговка за пуговкой расстегивать на нём рубашку, покрывая поцелуями обнажающуюся кожу.
- Господи, Стасик, на тебе же живого места нет! – поразилась Ольга, как только её глазам открылся его покрытый шрамами торс. – На это же невозможно смотреть без содрогания!.. И эта твоя изувеченная рука...
И всё же после минутной заминки она занялась его брюками. Что и говорить, бывшая школьная недотрога стала опытной и искушенной женщиной. Раздевая его, она искусно, со знанием дела, пользовалась руками и языком. Наконец, ее губы обхватили его мужскую плоть, сочные, алые, жаждущие...
Внезапно Стас оттолкнул ее.
- Нет! Прошу тебя остановись! — воскликнул он извиняющимся тоном. - Не сегодня.
Но Ольга нежно успокоила его и продолжила. Стас был ошеломлён. Он и не предполагал, что всё так будет. Похоже, он встретил единственную женщину, которая...
Вдруг он вскочил. На Ольге всё ещё было надето платье, одним резким движением он схватил его за подол и натянул девушке на голову.
- Что ты делаешь?! – закричала Иванцова.
Однако Легат уже подмял партнершу под себя и стал покрывать нежное тело и закрытое тонкой тканью лицо страстными благоговейными поцелуями. Её первая реакция была испуг, однако его трепетность успокоила партнёршу. Иванцова заинтриговано промурлыкала из-под обтянувшей её лицо ткани:
- А ты выдумщик. Раньше со мной никто такого не проделывал. - Она немного опасливо обняла партнёра и начала отвечать на его ласки.
С большой осторожностью он проник в неё и начал плавно двигаться, постепенно ускоряя темп. В его руках женщина превращалась в живое пламя. А он шептал:
- Родная моя любимая.
Всё шло хорошо пока в забытье мужчина не произнёс наухо возлюбленной:
- Нина, Ниночка моя! Любимая. Родная!
Ольга словно получила пощёчину, начала вырываться, кричать:
- Пусти меня! Я хочу уйти!
Он грубо навалился на неё всем телом. Любовь превратилась в насилие.
- Ты разорвёшь меня! – взвизгнула Ольга, когда резким грубым движением он закинул её ноги себе на плечи и бешено принялся пахать тело партнёрши своим плугом.
- Мне так не нравиться, больно!
Не обращая внимание на крики партнёрши, мужчина перевернул её на живот и овладел по-звериному, грубо вогнав свой член ей в задний проход. Жестоко, сильно, глубоко. Вырваться Ольга не могла, замотанная словно в кокон в собственное платье выше груди, она беспомощно вращала голой задницей, безуспешно пытаясь соскочить с его гарпуна. Оглядывалась почти с ненавистью. И рычала от бессильной злобы и боли:
- Ну давай, животное, е... меня сильнее! Давай резче, солдат! Так ты трахал на войне своих шлюх?
И тогда случилось что-то совсем жуткое. Впав в неистовство от её сопротивления и криков, Легат ударил по лицу вырывающуюся женщину, затём ещё и ещё.
- Ты сумасшедший изверг! Негодяй! – в голос рыдала Иванцова. Замотанная собственным платьем, придавленная к кровати, она стала задыхаться.
Он опомнился лишь от её вскрика:
- Ты меня укусил!
И увидел свои отпечатавшиеся зубы на её левой груди и пришёл ужас: неужели это сделал он?! Стас бросился за перекисью водорода, чтобы скорее обработать рану. Но получившая возможность вырваться Ольга отскочила в противоположный угол комнаты и, сорвав с себя мешок из платья, - покрасневшая с разлившейся по щекам тушью, - заорала:
- Не подходи ко мне, животное! Иначе я стану кричать так, что сюда сбежится вся тюрьма, и я скажу им, что ты маньяк и хотел меня убить.
Вытирая слёзы одной рукой, другой перепуганная жертва насилия закрывала себе лоно, кривясь от боли.
- Ты настоящий зверь! – с ненавистью рыдала она, показывая ему кровь на ладони.
- Не подходи ко мне, животное! Иначе я стану кричать так, что сюда сбежится вся тюрьма, и я скажу им, что ты маньяк и хотел меня убить.
- Ты псих, тебе лечиться надо, - всхлипнула подруга детства.
- Наверное ты права, — пробормотал Стас хмуро. Он был сам страшно расстроен, и Ольга это видела.
- У тебя ведь всегда была хорошая голова на плечах. Что с тобой происходит, Стас?
- Не знаю, - буркнул он.
- Тебе надо было предупредить меня, что практикуешь жёсткий секс, - произнесла Ольга уже без злости, рассматривая отчётливый отпечаток его зубов на своей груди.
- Да, прости. Это была ошибка. Нам не следовало с тобой... Я знаю, теперь ты боишься меня. Я тоже боюсь. Боюсь не меньше тебя, что ты уйдёшь и больше не захочешь меня видеть. Ты имеешь полное право так поступить… Но послушай, если ты дашь мне шанс, всего один шанс, я обещаю, что сумею разобраться в себе. Я собираюсь начать жизнь заново. Ты права: Нины больше нет в живых. Её мёртвое тело осталось в той квартире... Надо принять это и поставить жирную точку. Но ты должна остаться со мной, если только этого хочешь... И тогда всё будет в порядке. О'кей? А сейчас я хочу, чтобы ты хорошенько всё обдумала и ответила мне. Обещаю, что приму любое твоё решение.
Он замолчал, всё ещё тяжело дыша. Ольга испуганно смотрела на него, спустя несколько минут, она начала медленно, с опаской приближаться.
- Позволь я всё же обработаю тебе рану – снова попросил он.
Она отходчиво махнула рукой:
- Ничего страшного.
К счастью укус действительно был не до крови.
- О'кей? — снова спросил Стас, глядя ей прямо в глаза.
После долгой паузы Ольга слабо кивнула. И села рядом.
— О'кей, — успокоившись, полушепотом повторил Стас. Он с нежностью провёл ладонью по её обнажённому плечу. И вздохнул с облегчением: Ольга больше не выглядела настороженным зверьком.
- Всё будет хорошо, - прошептал он. — Все будет нормально. Ты только слушай меня, и все будет в порядке. Теперь нас трое. И я буду защищать тебя и дочь. А пока ты останешься тут. Это будет наш временный дом. Через некоторое время я приведу сюда Оксану. Но пока меня не будет, ты должна суметь защитить себя и её. А для этого тебе придётся научиться обращаться с оружием.
Стас взял со стола короткий автомат. Затем выдвинул ящик и вынул из него еще гранаты. Резко шагнул в сторону подруги и прикладом вперед вложил ей автомат в руки.
- Держи-ка вот это.
Ольга неуверенно взглянула на него, но он настойчиво произнес:
- Ты должна уметь постоять за себя. Для этого тебе придётся научиться пользоваться всем этим.
Она поколебалась немного, но в конце концов осторожно взяла и гранату. Стас провёл короткие своеобразные учения. Ведь даже здесь, в административном корпусе, теперь небезопасно. После того, как Жгутов заключил соглашение с ворами, в здешних коридорах замелькали бычьи затылки и сломанные носы. Поэтому Легат отработал с Ольгой как ей действовать, если к ней попытаются наведаться урки, или если зараза всё же проникнет в тюрьму и прорвавшиеся зомби попытаются вышибить дверь.
- У тебя всегда останется, прежде чем они ворвутся, время дотянуться до автомата или ближайшей гранаты. Стрелять не обязательно прицельно: стены между комнатой и коридором тонкие. Упри АКМ себе в живот и всади очередь в стену с рассеиванием на уровне пояса, вторую – на уровне колен. А потом прячься за мой стол, вырывай кольцо гранаты и выкатывай её навстречу ворвавшимся. Вторую оставь для себя...
Ольга непонимающе посмотрела на оружие в своей руке, затем ее глаза встретили взгляд мужчины.
- Все будет хорошо, — успокоил он. Стас не знал, дошли ли до Ольги его наставления, но надеялся, что она поняла все правильно.
На прощание он дал ей ключ и напомнил, чтобы она без колебаний стреляла прямо через дверь в любого подозрительного.
Иванцова кивнула.
- Все будет в порядке! — подмигнул ей Стас, стараясь, чтобы голос его звучал бодро и убедительно. - Закрой за мной.
Уже на пороге он вдруг обернулся и ещё раз попросил:
- Никому не доверяй, Оль. Стреляй в любого, кто вызывает у тебя малейшие подозрения... Даже если это буду я – всё равно сразу стреляй!
Глава 130
Техасское ранчо президента США
Весь остаток дня, с самой их прогулки с внуком, Джокерд не находил себе места, новые мрачные подозрения терзали ему душу. Калипсо он пока ничего не говорил, боясь, что новость просто убьёт дочь, которая только-только начала выбираться из многолетней пучины горя и отчаяния.
Но и держать все в себе было невыносимо. Не выдержав неопределённости, в половине первого Джек тихо прокрался в спальню к внуку. Не включая свет, долго стоял в глубокой задумчивости и смотрел на спящего ребёнка. Тот во сне что-то бормотал, рычал, скалил зубки. После операции врачи рекомендовали Калипсо в течении двух месяцев не снимать с сына специальные очки, - даже на время сна, - пока новая роговица полностью не приживётся. Но Джокерд всё же решился: он снимет их всего не несколько секунд, чтобы проверить одну тревожащую его загадку.
Пожилой мужчина нагнулся к малышу, осторожно снял с его личика очки и вздрогнул: глаза пребывающего в странном состоянии полусна мальчика были открыты, по его зрачкам проскакивали голубые искры.
У железного Джека слёзы брызнули из глаз, он знал, что это может означать.
- Это несправедливо! - содрогаясь в рыданиях, всхлипывал потрясённый Джокерд. Он и сам не заметил, как оказался на улице. Потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. И всё равно сильно дрожали пальцы, отчего он долго не мог набрать на телефоне номер.
Он ещё пару часов назад распорядился, чтобы директор ЦРУ срочно раскопал всю подноготную итальянской клиники, в которой оперировали Александра. Теперь Джек со страхом, словно приговора ожидал, что ему скажет Тернер. И очень надеялся, что вердикт суда будет не столь суров к нему:
- Ну как, Артур, тебе удалось что-то выяснить? - с надеждой спросил он, едва абонент ответил ему.
Однако от первых же слов собеседника повеяло обречённостью:
- Мне очень жаль, босс... Мы выяснили: итальянцы использовали биологический материал для трансплантаций, полученный нелегально.
Президент сжался, как от удара:
- Только не смей говорить мне, что вы не проверили это сразу!
- Мы не успели, Джек. Муж твоей дочери обманул наших людей, и Калипсо ему в этом помогла. Они слишком доверились этим врачам.
- Грязные макаронники! – процедил Джокерд, скрипнув фарфоровыми коронками.
- Там замешана мафия, Джек.
Джокерду потребовалось несколько минут, чтобы справиться с собой. Собеседник тактично ждал.
- Что ещё вы выяснили, выкладывай всё!
- Биоматериал контрабандный. Ориентировочно из России. Откуда конкретно и когда была доставлена эта партия, мы выясняем. Но вроде бы ниточки тянутся в Москву, так что нельзя исключать, что материал может быть заражён. Но пока отчаиваться рано, Джек, ещё всё мо...
Президент оборвал шефа разведки на полуслове:
- Послушай меня, Артур! Это мой внук! И я хочу, чтобы всё осталось тайной. О том, что с ним произошло, никто не должен узнать. И мне срочно необходима вакцина для него. Ты меня понял?..
Закончив разговор и нажав кнопку отбоя на телефоне, Джек больше не сдерживался
- Почему он?! – зарыдал несчастный старик. – Почему это произошло с моим маленьким принцем?! Пусть хоть все вокруг заболеют чёртовой русской заразой, но только не моя семья! Пусть бы это произошло с миллионами других, но только не с моими близкими.
В ярости Джокерд выкрикивал страшные проклятия в адрес ненавистного мира, который обманув, поиздевавшись над ним, послав ложную надежду, снова отбирал самое драгоценное.
- Мне наплевать даже если для всего остального мира эта эпидемия будет концом! Я хочу у тебя одного, Боже, чтобы ты исцелил мне моего мальчика и оградил мою семью! И тогда можешь собрать любую дань с остального человечества, я не стану тебе мешать. Давай заключим такой договор, Бог! Только пошли исцеление Александру в качестве знака, и я выполню свою часть соглашения…
Человечество Джек не любил, хотя на публике часто объяснялся в любви к нему, особенно к американцам. На деле же он любил лишь семью, неплохо относился к немногим друзьям, ценил некоторых ближайших сотрудников, но не более. Человечество же, перенаселившее планету и установившее свои дурацкие правила проживания на ней, ему не слишком нравилось.
Правда, давно, когда он только делал первые шаги к своему нынешнему положению, ему было интересно изменить мир для тех миллионов, кто этого достоин. Это была борьба, риск, авантюры... Но похоже он уже наигрался в игры патриотов.
Всё чаще Джека посещала скука и раздражение из-за чванства и глупости окружающих, из-за толкотни на «ярмарке тщеславия». Таким, как он, трудно было развернуться во всю ширь натуры даже на достигнутой им с таким трудом вершине мира. Деньги не освободили его, как он этого желал, в принятии решений. Деньги не могли защитить от нападок клеветников. С их помощью нельзя было купить у прижимистого Бога даже такие простые вещи, как любовь и здоровье для близких.
Власть тоже оказалась лишь иллюзией могущества — в ней и без него хватало тех, кто умел ворочать рычаги мироздания. Он оказался на положении короля, которому то и дело указывают, что он должен говорить и как поступать, чтобы не быть изгнанным со своего трона. Так что судьба мира и даже собственного народа интересует его по стольку, поскольку, это необходимо, чтобы помочь сейчас своей семье и сохранить для родового клана всё, чего он достиг.
- Лишь бы с внуком всё уладилось, - твёрдил как заклинание Джокерд.
За спиной у него послышался сочувственный вздох и чей-то голос произнёс:
- То, что случилось с Александром, просто ужасно! Он был вашей надеждой... Вот увидите, всё в конечном итоге будет хорошо...
Глава 131
За спиной Джека стояла его пресс-секретарь Маша Лотманн. Дьявол! Зачем эта дура тут появилась?! Сейчас скажет, что случайно, мол решила прогуляться перед сном, подышать ночной прохладой. Однако он не слышал, как она подошла…словно подкралась... Значит, могла подслушать не только его невнятную болтовню с самим собой, но и захватить часть разговора с Тёрнером, а это уж совсем скверно.
- Это как-то связано с тем что происходит в России? – с наивным видом полюбопытствовала помощница, изображая святую простоту. Притворство! Иначе зачем она тараторит ему слова поддержки, словно спеша уверить в своей абсолютной лояльности. Ещё недавно приятная Джеку молодая женщина, теперь вызывала в нём совсем другие эмоции, ведь по профессии она журналистка.
- Я могу на вас положиться, Мисс Лотманн? - пристально взглянув ей в глаза, произнёс Джек.
- Можете! – она зачем-то перешла на заговорщицкий шёпот и решительно протянула ему руку – маленькую, но крепкую с длинными пальцами с острыми ногтями. Такие кошачьи коготки никогда не даются природой случайно...
- Ну я пойду? – вопросительно осведомилась Лотманн.
Джокерду стало страшно – неужели она вот так уйдёт? Унося с собой самую сокровенную его тайну. И он будет терзаться подозрениями. Ведь для любого журналиста на её месте соблазн сделать себе громокое имя на сенсации века слишком велик. Даже то обстоятельство, что она занимает должность официального спикера Белого дома, вовсе не является гарантией её молчания.
««Должность тут не причём», - говорил себе Джек. - Это рефлекс на сенсацию, который вырабатывается у всех хороших журналистов и всегда берёт верх над всем остальным. А она хороший. С прошлой работы в Нью-йорке у журналисточки осталась масса приятелей-репортёров и главных редакторов. Они с удовольствием примут её обратно - с такой-то информационной бомбой под мышкой! За это газетчики и телевизионщики из враждебного лагеря легко простят перебежчице то, что она приняла приглашение в команду ненавистного им политика». В награду за предательство ей даже могут устроить триумф. Так что завтрашний день может стать для честолюбивой девочки звёздным часом. Не исключено, что в её милой головке уже сами по себе рождаются заголовки типа: «Русский зомбовирус проник в Америку через внука президента!» или: «Президент пытается поставить личные интересы выше национальной безопасности!».
«Да плевать ей на меня и на должность! – уже не сомневался Джокерд. - В качестве моего разоблачителя она получит гораздо больше! И никто её не упрекнёт, ведь в глазах общества она станет героем, разоблачительницей лицемерного негодяя, который итак не пользуется широкой любовью. Сейчас в её руке дымящееся ружьё, «палево», как выражаются её дружки щелкопёры. И всё может сложиться, как в той истории 1972 год с Уотергейтом, когда пара газетчиков сумела завалить президента Никсона…, Пожалуй, у миледи компромат на меня даже покруче будет. Стоит ей сдать меня прессе и врагам из Конгресса и начнётся «Большая охота на акул». Тут даже импичментом не отделаешься.».
Глава 132
Бутырский следственный изолятор
Стас не помнил, как после длинного дня, проведённого за разными служебными делами, вернулся в камеру к дочери, как лёг спать. Весь день он крутился как заводной, а ближе к полуночи у него резко подскочила температура, вероятно от сильной усталости; перед глазами всё поплыло. Чтобы не свалиться посреди тюремного двора, он доковылял до ближайшей скамеки и присел, а очнулся уже в их с дочерью камере, весь мокрый от пота. Над ним в изголовье сидела Оксана и гладила его по мокрым спутанным волосам:
- Тебе уже лучше, папочка?
- Да, котёнок.
- Ты так кричал и метался во сне, словно дрался с десятью врагами одновременно.
- Надеюсь, я их победил, - напряжённо улыбнулся мужчина, и подумал: «Как же она похожа на мать! Те же рыжие кудри и ямочки на щёчках».
Потом он озадаченно посмотрел на свои руки: размочаленные вдрызг костяшки пальцев, под ногтями красноватая грязь...похожая на спекшуюся кровь. Словно и впрямь дрался… Только ломать над этим голову сейчас некогда, он и так проспал слишком долго. Скорее завтракать, чмокнуть до вечера дочь и обратно на службу.
В комендатуре выяснилось, что его как раз собирались идти искать. Ночью кто-то убил двух человек, но не на стене, как можно было ожидать, а в глубине территории – в одном из тюремных корпусов. Стас немедленно возглавил поиски каким-то чудом проскользнувшего через неохраняемый периметр хищника. Прочесали каждый закоулок, но никого не обнаружили. Никто не мог понять, как чужаку (если он был один) удалось незамеченным преодолеть стену и скрыться после убийства…
Вечером Стас смог выкроить немного времени, чтобы проведать Ольгу. За то время что они не виделись, казённая обстановка чужого кабинета преобразилась: стала выглядеть намного уютнее. Сразу видно, что здесь поселилась женщина.
В задней части кабинета имелся небольшой санузел и кухонька с электроплиткой. Пока Оксана быстренько готовила ужин из принесённых им консервов и крупы, Стас подумал привести себя в порядок.
И хотя воды в крене не оказалось, он подумал, что всё-равно было бы неплохо избавиться от отросшей за последний месяц бороды и шевелюры. Смерть «Неонового китайца» освободила его от данного себе обета.
Стас брился всухую. Процесс этот доставлял ему муку — череп не желал оголяться, но Легат, скрипя зубами, настойчиво скреб лезвием ножа по израненной коже. Из глаз его обильно текли слезы, он кривился от боли, но самоистязания не прекращал. Закончив бритье, он вымученно улыбнулся. Стряхнул с плеч пряди темных волос, и в задумчивости продолжал вглядываться в своё отражение в зеркале, оскалил зубы, ощупал подбородок…
Стасу вспомнился недавний разговор с тюремным доктором - после того, как тот внезапно навестил их с дочерью в запертой камере и освободил его из-под стражи. После этого они вдвоём отправились в медсанчасть. Мысли Легата унеслись на несколько суток в прошлое:
Доктор не собирался его щадить и сразу, как пришли в его кабинет, будто ударил наотмашь свинцовой новостью:
- Я нашёл в вашей крови вирус.
Стас смолчал, только желваки заходили у него на скулах. Доктор повторил, решив, что он его просто не понял:
- Вы заражены! Понимаете? Анализы показали это со всей определённостью.
- Вы привели меня сюда, чтобы сделать смертельную инъекцию, - мрачно догадался Стас. – Что ж, всё правильно... я готов. Только сперва ответьте: а моя дочь?
- С ней всё намного сложнее. У вашей дочери редкое онкологическое заболевание мозга. Полагаю из-за этого её организм продолжает бороться с инфекцией. Такую картину я наблюдаю впервые…
Стас почувствовал тогда громадное облегчение, будто док сообщил ему о полном выздоровлении дочки. Захотелось обнять гундосого малосимпатичного медика. Так значит Оксана не заразилась и ещё будет жить! С собственной смертью Легат уже смирился. И всё же, как так вышло, что он не успел остановить у себя заражение, после того, как его укусил старик-музейщик?
- Только с рукой смешно получилось... – Стас грустно улыбнулся, рассматривая обрубки отсечённых пальцев. - Выходит напрасно я себя обстругал.
- Нет, в тот раз вирус, вероятно, не успел проникнуть в вашу кровь, - озадачил его врач, - хотя кисть руки самое уязвимое место, а укус в палец почти всегда приводит к заражению. Но быстрая ампутация спасла вам жизнь.
- Тогда я вас не очень понимаю, док.
Врач сам выглядел крайне озадаченным:
- Понимаете ли, странное дело, получается, как я уже сказал, что организм вашей дочери довольно успешно борется с инфекцией. И налицо ремиссия. Правда полагаю улучшение носит временный характер. Тем не менее, это удивительно, ибо ничего подобного я ещё не видел. Это может быть тот самый шанс получить вакцину. Вирус в её организме то активизируется, набирает силу, то теряет активность, будто чахнет. Уверен, что это связано с её редким заболеванием. Из-за рака, вирус в её организме стал как бы неполноценен, и, попав с её слюной в ваш организм, не сумел полностью подчинить вас. Однако, нужно продолжать наблюдение. Если до сих пор инфекция вас не победила, это ещё не означает, что этого не может произойти в принципе.
Со слов доктора, далёкий от науки и медицины солдат уяснил лишь то, что похоже рано списал себя в расход, хотя и не спешил обнадёживаться, чтобы не так горько было потом…
- А теперь, батенька, займемся делом, которое должно спасти человечество. Ваши с дочерью имена останутся в анналах истории, если у нас всё получится. - Доктор сделал шаг в направлении Легата, натягивая зубами на правую руку еще одну резиновую перчатку и поднимая здоровенный шприц. Он собирался взять у Легата кровь, но предупредил, что на этот раз ему её может потребоваться намного больше, чем обычно.
- Я хотел бы попробовать сделать на основе вашей крови пробную вакцину. Прежде я экспериментировал с любыми материалами, до которых только мог добраться, но ваша с дочерью кровь – просто чистое золото по сравнению с собачьей или крысиной - шутил медик, записывая химическим карандашом время изъятия биоматериала у себя на белом рукаве халата. Попутно он своеобразно развлекал «пациента» рассказом о неприглядных сторонах фармацевтической кухни:
– Если вам интересно, то производители вакцин часто используют для их производства не самый приятный материал. Широкой публике об этом понятно не рассказывают, но в нашей среде никто не делает из этого особой таны. В ход обычно идёт всё: трупные органы, кровь и другие выделения людей, скончавшихся от гепатита – всё это традиционно применяется для выделения вирусов для вакцин. Выделенный вирус выращивают в специальной среде – питательном веществе, то есть опять же в тканях, органах и крови умерших людей и животных.
- Неужели у крупных производителей недостаточно средств на закупку нормального сырья для производства вакцин? – подивился Легат.
- Просто научно доказано, что вирусы достаточно плохо размножаются, находясь в здоровых клетках, следовательно их производят при помощи тканей и органов больных, генетически неполноценных животных. Или людей, как вы и ваша дочь. Но это, повторюсь, удачный вариант. А вообще, это могут быть, например, грызуны специальных «раковых линий» (AKR), которые созданы с прицелом для проведения онкологических экспериментов. И это еще не всё: размноженный - лишний вирус убивают формальдегидом – мутагеном, канцерогеном и сильнейшим протоплазматическим ядом, который используют в основном для бальзамирования тел умерших. Само вещество формальдегид при этом навсегда остаётся в составе этих самых «целебных» вакцин.
Закончив откачивать из Легата кровь, доктор заклеил пластырем ранку у него на вене, стянул с себя перчатки, тщательно вымыл руки, и сел за стол более подробно записывать последние исследования. Стас из любопытства заглянул ему через плечо, и усмехнулся: типичный врачебный почерк, для расшифровки его манускрипта нужна целая рота крипто-шифровальщиков.
Положив ручку, хозяин медсанчасти снова повернулся к Стасу:
- Мне также очень хотелось бы получить кровь вашей дочери для моих экспериментов с вакциной. Сказать по правде, она меня интересует гораздо больше, чем ваша.
- Об этом забудьте! - отрезал Стас. - Моя дочь больна, и я не позволю её использовать в качестве подопытной крысы для ваших экспериментов.
- Хорошо, обсудим это позже – не настаивал доктор. – Тем более, что девочка ещё очень слаба… Но вы должны понять, что из-за своей болезни ваша дочь нуждается в постоянных переливаниях свежей крови. Так что в любом случае вам придётся довериться мне.
Заметив в глазах Легата враждебное недоверие, доктор рассердился:
- Оставьте вашу параноидальную подозрительность! Я не для того рассказал вам про нашу медицинскую кухню, чтобы вы видели во мне доктора Менгеля из Освенцима. Никто не собирается выкачивать из вашей дочери все соки!.. Поймите же! При таком диагнозе, как у неё, чтобы она выжила, пациентка постоянно нуждается в переливаниях свежей крови. Но здесь у меня нет запасов: хранить кровь и плазму стало не в чем, после того как отключились холодильники. И заказать её я не могу из-за наступившего в городе хаоса. Единственный выход - прямые переливания. Ваша кровь ей подойдёт идеально: вы её отец, к тому же у вас первая универсальная группа, у неё же четвёртая, так что совпадение полное…Тем более, что никого другого я не могу подвергать такой опасности... Так вы готовы отдавать ей свою кровь?
- Из меня качайте сколько потребуется, а у дочери брать для опытов не разрешаю!
- Хорошо. Но вы должны понимать весь риск для себя – счёл необходимым предупредить его доктор. - Концентрация вируса в вашей крови будет нарастать с каждой процедурой. Никто не может дать никакой гарантии, неизвестно к чему это приведёт. Не исключён кумулятивный эффект, когда в какой-то момент внутри вас рванёт ядовитая бомба. Инкубационный период вируса постоянно сокращается, к тому же он вероятно находиться в прямой зависимости от объема привнесённой в организм биокультуры. Заражённый человек может и сам не понять, как превратиться в опасное для окружающих чудовище...
- Но вы же сами сказали, док, что это необходимо сделать для спасения моей дочери. И что других способов остановить развитие её онкологического заболевания нет. Так что я не понимаю, к чему продолжать этот бессмысленный разговор. Если нужно, я готов отдать ещё кровь – берите столько, сколько нужно.
- Нет, пока в этом нет необходимости, к тому же так вы быстро ослабнете.
- Я здоров как бык, - ответил Легат, хватаясь здоровой рукой за стену, чтобы не рухнуть на пол. Его немного шатало, но разве это имело теперь какое-то значение.
Доктор внимательно взглянул на него и сказал:
- Я дам вам две упаковки гранатового сока, и скажу Жгутову, чтобы вам увеличили в пайке количество белка и гречки. Нужно, чтобы ваш организм скорее восстанавливал гемоглобин.
Но Стаса теперь гораздо более заботило другое:
- Послушайте, док, а есть ли надежда, что опухоль в голове дочери вообще может раствориться? Иными словами, есть ли шанс, что злобный вирус в случае моей дочери сыграет роль того самого чудодейственного спасительного лекарства, которое полностью излечит Оксану от рака мозга?
Доктор смущённо почесал в затылке, но совсем исключать такой возможности не стал:
- Чёрт его знает, я ведь не учёный. Но чтобы она имела такой шанс, мы должны постоянно подпитывать её хрупкий организм свежей кровью и укреплять теми препаратами, которые у меня есть…
…Стас очнулся от нахлынувших воспоминаний, криво улыбнулся себе в зеркале:
- Ну и рожа у тебя…вылитый урка-отморозок.
Обтёр покрытый порезами голый череп одеколоном. Ополоснул им же рот. Снова взглянул на своё отражение: при воспоминании о самых чудесных словах доктора его физиономия в зеркале расплылась в широкой улыбке. Ну и глупый же вид у него! И всё же Стас подмигнул сам себе: всё путём, бродяга! И пусть накануне док на прощание снова и снова напоминал ему, что он должен быть очень осторожен и внимателен к себе, чтобы не стать проблемой для других, Стас чувствовал, что у него словно выросли крылья за спиной. Ради того, чтобы дочь жила, он сумеет справиться даже с дьявольским вирусом. Ведь он силён. Чертовски силён.
На кухню Легат вышел в самом превосходном настроении, усталость как рукой сняло. Он обнял Ольгу и закружил по крохотной кухоньке в шутливом вальсе. Поцеловал.
- Зачем ты сбрил свою шикарную бороду! - шутливо возмутилась она. - Я ведь до тебя никогда не целовалась с бородачом.
- Ну и как ощущения?
- Необычные. Только табачищем в нос шибает, - рассмеялась Иванцова.
Стас стал есть приготовленный подругой ужин. Ольга села напротив, наблюдая за ним.
«И хозяйка она хорошая, - отметил Легат. - Но главное даже не это, а то что Оксане нужна хорошая мать, да и мне верная женщина рядом не помешает… У Ольги хорошие глаза, только выглядят они печальными. Со временем они даже могут стать мне родными...
В конце концов это же не может быть просто совпадением, что я встретил школьную подругу, которую не видел много лет, всего через несколько минут после того, как обнаружил труп повешенной жены… А если это всё же была не Нина?.. Так, стоп! Я же дал себе слово больше не думать об этом! Почему Ольга должна страдать из-за меня?».
Только теперь Стас заметил, что подруга чем-то озабочена.
- Что случилось? Кто-то приходил?
- Он представился начальником тюрьмы, спросил кто я.
- Что ты ему ответила?
- Правду.
- А он?.. Почему ты молчишь? Говори, не бойся.
- Он стал приставать. Добиваться, чтобы я немедленно стала его любовницей.
- Быстрый карлик, - неприятно удивился Легат.
- Он угрожал, что выставит меня за ворота, если я откажусь.
- Вот падла тюремная!..А ты успокойся, Оль. И в следующий раз, если он явится снова, просто скажи ему, что ты моя жена, и он больше не сунется.
- Он говорил, что он тут хозяин. А ты - его наёмник, и если я хочу уцелеть, то должна сделать выбор. Если я предпочту его, - то смогу иметь всё, что пожелаю.
- И что ты ему ответила?
- А ты как думаешь? – обиделась Ольга.
Стас обнял её, стал целовать:
- Я знаю, что не подарок, но я постараюсь стать тебе надёжным парнем.
Глава 133
Метро-2, Объект «Нейрон-4»
Бывшие соратники, обступив президента плотным кольцом, продолжали дружно уламывать Козырева. Попутно на него оказывалось психологическое давление: то у одного «тон-тон-макута» в маске по соседству, то у другого боевика, вдруг появлялся в руках пистолет или автомат, лязгал затвор или с угрожающим щелчком досылалась на место извлечённая, якобы, для проверки обойма…
А когда Влад пытался отвечать уговорщикам, то слышал в ответ пренебрежительное:
- Владислав Викторович, не надо нас пропагандировать. Зачем эти многословные проповеди? Мы же с вами прекрасно знаем, что все красивые слова - в пользу нищих. Вы просто скажите нам «да», и всё будет тип-топ.
Даже эти вдое начинаюших музейных грабителей – Помётов-младший и «Ковбой» теперь поглядывают на него без всякого почтения. Козырева всё больше бесило, что люди, ранее заискивающе ловившие его взгляд и одолевавшие униженными просьбами, держатся с ним с развязной наглецой, а уж этих папеньких сыночков, начинающих музейных грабителей, он вообще отказывается воспринимать всерьёз... Но однако ж, что-то противопоставить давлению на себя кроме собственной воли ему было нечего.
Влад видел, что его пытаются поставить на колени и упорно сопротивлялся. Перед народом он готов был каяться и просить прощение за вольные и невольные грехи, но только не перед этими... И вокруг ни одного верного лица, ни единого человека, которому можно довериться! Если и есть у него союзники, которые остались ему верны, то только не в ближнем круге. Верное «лобби» надо искать среди опальных кремлёвских тузов, которые сохранили какое-то влияние и могли бы стать ему порой в борьбе за власть, но все они теперь далеко.
Между тем по соседству «Ковбой» и Помётов-младший затеяли между собой примечательный разговор. Один извлёк из ящика с маркировкой «золотой фонд» плоскую коробочку овальной формы.
- А это что за штукенция? – «Ковбой» с интересом крутил в руках находку.
- Золотая табакерка для нюхательного табака, - пояснил недавний выпускник Гарварда.
В отличие от подобных вещиц той изящной эпохи, искусно сработанных лучшими ювелирами из золота, серебра и слоновой кости, богато декорированных изумрудами и рубинами, эта невзрачная на вид коробочка внешне не производила впечатления. Однако, интуитивно угадывалась в её ауре некая мрачная история, ведь фактически это было вещественное доказательство с места преступления…
- Ею между прочим убили императора Павла Первого! - радостно сообщил подельнику Менялов-младший; и покосился на Козырева: – Ударили в левый висок как кастетом и нет самодержца всея Руси…
Из сопроводительной бирки следовало, что табакерка 18 века принадлежала Обер-Штайлмейстеру графу Николаю Александрочичу Зубову.
- Так это же тот самый Зубов, который был среди гвардейских офицеров-заговорщиков, убивших императора Павла Первого! – тут же вспомнил один из министров правительства. Это был Лавр Фигов, пожалуй, самый «интелектуэль» из всех, кто тут был - как и положено руководителю такого золотомундирного департамента, который Фигов возглавлял последние годы. Будучи министром престижного «посольского приказа», Лавр Фигов имел несколько научных степеней, в том числе по истории, и как ходячая историческая энциклопедия, тут же выудил из собственной памяти ещё некоторые подробности знаменитого преступления: – Офицеры тогда ворвались в спальню императора и сперва его не нашли, оробели, а когда обнаружили, то ещё больше стушевались – никто не решался сделать первый шаг.
Тогда Зубов выхватил из кармана эту табакерку, и, используя её в качестве кастета, нанёс государю удар в левый висок. Это послужило сигналом к коллективной расправе, остальные заговорщики набросились на помазанника Божьего и стали пинать его тяжёлыми кавалерийскими ботфортами. Конец мучениям правителя положил штабс-капитан Измайловского полка Яков Скарятин, который накинул шарф на шею императора и задушил его...
- Вот так Зубов! – будто восхитился «Ковбой», жадно разглядывая «штукенцию». - Тут даже зазубрина осталась, посмотри! – показал он приятелю.
- Да, был император, и нет самодержца… – философски протянул кто-то за спиной Козырева, и нравоучительно заметил: - Потому что потерял связь со своим окружением.
Присутствующий при разговоре удалённо - в виде головы на экране планшета Иван Сычёв, – даже не видя исторической реликвии, тем не менее, каким-то непостижимым образом уловил суть разговора, - и вставил своё веское слово:
- У человека в таком положении всегда есть выбор. Первый вариант: власть, уважение, почетная старость. Второй: пьяные гвардейцы в дворцовой спальне, золотая табакерка и офицерский шарф...
После этого Козырева на время оставили в покое, ему словно давали время ещё раз всё хорошенько взвесить. Впрочем, давление на него всё равно продолжалось. Кто-то переслал президенту на смартфон отрывок и какой-то книги или статьи: «К 1718 году король Швеции Карл Двенадцатый уже не пользовался безоговорочной поддержкой своих приближённых. При дворах Европы об этом знали. Но королю не хватало собственного ума достойно выйти из тех тех проблем, в которые он завёл собственную державу своей неразумной политикой, а советников он игнорировал...
Русский дипломат Андрей Остерман, устав от упрямства Карла Двенадцатого, срывающего переговоры об окончании Северной войны, писал в сердцах в Петербург Петру Первому: «Король шведский – человек, по-видимому, в несовершенном разуме; ему лишь бы с кем-нибудь драться». Первые люди Швеции всё чаще намекали королю на недовольство элит. Но Карл лишь грозил плахой недовольным. В конце концов среди придворных созрел заговор…
Это случилось после того как Карл Двенадцатый вторгся в Норвегию, принадлежавшую тогда Дании, и осадил крепость Фредриксен. Его солдаты рыли подкопы под мощные стены. 30 ноября 1718 года Карл посетил церковную службу, но вечером вернулся в траншею. Руководивший земляными работами француз Филипп Мегрэ помог ему забраться на бруствер, чтобы наблюдать за обстановкой, - Карлу показалось, что осаждённые готовят вылазку. Заметив, что его голова представляет собой отличную мишень, Мегрэ попросил монарха возвратиться в окоп, но тот ответил: «Бросьте, бояться нечего». В следующую минуту пуля попала ему в висок, проделав в черепе дыру величиной с голубиное яйцо. И хотя официально было объявлено, что король погиб от случайного выстрела с вражеских редутов, но уже тогда этому выводу не поверили: почти сразу возникли слухи, что монарха убили недовольные вельможи…».
Стоя в мрачной задумчивости, Влад вдруг удивлённо вскинул голову: к нему приближалась высокая, не по годам атлетичная фигура его личного охранника и друга. Седая голова Захара Хромова была перевязана, левая рука в гипсе и подвешена на перевязи.
- Здравствуй, Владислав Викторович! – поприветствовал он шефа. Влад удивлённо ответил, вглядываясь в хмурое лицо охранника:
- Привет! Не ожидал тебя тут встретить... Где это тебя так? Что с ребятами?
Видно было, что Захару горько говорить об этом. Он долго молчал, собираясь с силами. Курил, матерился, шмыгал носом. Влад понял, что все парни из его конвоя погибли. И не торопил.
- Мы попали в засаду – наконец хмуро заговорил Хромов. - Спецтехники не было, чтобы расчистить путь от перегородивших нам дорогу сгоревших машин. Но парни дорого продали свою жизнь. Бились до последнего патрона. Я уцелел случайно.
- Чтобы продать меня этим упырям? Почему, Захар? Почему, Дед, ты приказал Казбеку ликвидировать меня? Ведь мы были друзьями…
- Живым вы больше никому не нужны, шеф…Вы стали помехой на пути развития страны. Не можем же мы вечно жить под санкциями, – Захар проговорил это механически, словно заученный по бумажке текст, не глядя на президента.
- А тебе до этого то что, Дед? – недоумевал Козырев. - Ну понятно они на меня навесили всех собак, чтобы самим подольше задержаться возле кормушки, но ты то ведь никогда не принадлежал к их куршевельской тусовке.
- Ты, наверное, забыл о моём сыне, Владислав Викторович, – напомнил шестидесятилетний генерал. – Он живёт здесь и в Англии – на два дома; имеет второй - британский паспорт. Там у него настоящий дом, семья, бизнес. Но полгода назад сын попал из-за меня, то есть из-за вас, в чёрный санкционный список. Из-за этого мои внуки могут лишиться хорошего образования. На имущество сына, его финансовые активы наложен арест. Но если меня перестанут связывать с вами, всё измениться. – Захар хрипло вздохнул: - Мне было тяжело на это решиться, ведь мы действительно старые друзья. У меня сердце болит, не отпускает.
Козырев молчал, он будто утратил интерес к происходящему.
- Лучше прими их условия, Владислав Викторович. И царствуй себе на здоровье! Как говориться: «Боже царя храни… царствуй на славу нам…» - посоветовал старый охранник. – Сам ведь знаешь: политика жестокая вещь, они за своё добро любого в клочья порвут.
- Ладно, Степаныч, - устало остановил его Козырев.
Захар развёл руками:
- Нет – так нет, от девяти грамм свинца эти толстосумы не обеднеют, сам понимаешь.
Козырев равнодушно усмехнулся:
- Пусть. И хватит уж об этом. Давай лучше выпьем первача из твоей заветной фляжки. На этих прохвостов я не в обиде! Научили они меня уму-разуму. Спасибо им. Да и на тебя тоже, Захар, зла не держу. Просто ты для меня больше ничем не отличаешься от этой чёртовой дюжины чугунных чиновничьих жоп, которые, скрепя пиджаками, пытаются вернуть меня обратно в свой приход. Уж извини за прямоту, Дед.
Глава 134
Техасское ранчо президента США.
Весь остаток ночи страх терзал Джека Джокерда. Мысли в голове пожилого политика постоянно крутились вокруг возникшей угрозы, имя которой было «Маша Лотманн». Джокерд метался по ранчо, как бык по загону. Злой, раздраженный, он то и дело менял решения, не зная, на каком остановиться. В конце концов он устал от самого себя и решил, что будет лучше для всех его близких, если он утопит свой гнев и страх в стакане.
Потребовалось много порций виски, чтобы немного успокоиться, приглушить в себе гложущий изнутри ужас и агрессию. Лишь под утро Джеку, наконец, удалось заснуть.
Однако, не проспав и трёх часов, он снова был на ногах. Быстро одевшись, нахлобучив на голову красную бейсболку, он тихо выскользнул из дома. На свежем воздухе, вдыхая утреннюю прохладу, Джек почувствовал себя немного лучше, но всё равно голова раскалывалась от боли, его мутило, ведь он уже не в том возрасте, чтобы так пить. А главное, тяжелые мысли никуда не делись...
Испытанным способом проветрить себе мозг и выгнать из организма алкогольный яд было проскакать верхом пару десятков миль. Джокерд отправился в конюшню. Там его уже поджидал Питер Крэбс. В его внешности был оттенок матадора, потерявшего квалификацию, то есть фигура президентского бодигарда немного оплыла, борода выглядела длиннее, чем допустимо при его профессии.
Впрочем, Крэбс знал, что шеф ценит его не за крепкие бицепсы, отменную реакцию или умение стрелять, а за другое…
Зная шефа лучше, чем самого себя, верный охранник уже держал под уздцы оседланную любимую лошадь президента.
- Вы не спали всю ночь, верно? – укоризненно покачал головой Крэбс. - У вас ужасный вид.
Президент резко вздёрнул подбородок и уставился на охранника красными от бессонницы и спиртного глазами:
- Тебя это не касается, — пророкотал Джокерд, безуспешно пытаясь влезть на лошадь.
Крэбс заметил его тщетные попытки и подсадил в седло.
- Я всё сделал, как вы велели, - доложил верный охранник, как бы, между прочим.
Джокерд снова резко дёрнул головой и, покраснев от ярости, уставился на телохранителя:
- Где?
Крэбс выразительно указал головой в сторону раскрытых дверей конюшни...
Накануне подздним вечером Крэбс был срочно вызван шефом.
— Хотели видеть меня, босс? – спросил он, когда они встретились вдали от любопытных глаз и ушей.
«— У меня появилась для тебя работенка, Пит», – сказал ему едва не сходящий с ума от тяжких дум босс...
Соскочив обратно не землю, Джокерд вслед за верным человеком вошёл в конюшню. В самом дальнем деннике, откуда убрали лошадь, лежали два трупа – президентского пресс-секретаря Маши Лотманн и дворецкого. Девушка и в смерти выглядела красивой, отчего даже в такой очерствевшей душе, какая была у старого циника, шевельнулась жалость к безжалостно сорванному цветку.
- Ты законченный ублюдок, Крэбс, - президент грязно выругался.
Бородатый громила ошарашенно уставился на шефа и побледнел:
- Что-то не так, шеф? Разве не этого вы хотели?
Несколько минут Джек молчал, затем вышел из мрачного оцепенения:
- Конечно, этого я и хотел. Просто ты застал меня врасплох. Трудно привыкнуть к потере близких тебе людей. Но ты не обижайся на меня, Пит.
- Я и не обижаюсь, шеф, – облегчённо улыбнулся «матадор».
- Послушай, старина, а зачем ты прикончил Роджера? Он был хорошим дворецким, где я теперь найду такого?
- Он находился в её комнате, босс: мы не могли ждать из-за опасений, что она сольёт информацию кому-нибудь из своих приятелей-журналистов, представляющих издания, которые мы не можем контролировать.
- Ладно, не оправдывайся, Пит. Ты и твои ребята поступили правильно. В последнее время я мало кому доверяю, но вы заслужили моё доверие. Ты со своими парнями работаешь на меня уже 16 лет: я нанял вас задолго до своего президента, а когда люди так долго работают со мной, это многое для меня значит... Я и впредь надеюсь на вас. Действуйте и впредь так же жёстко и быстро. Информация о моём внуке не должна утечь на сторону... А кстати, вы проверили её комнату? Надо изъять любые записывающие устройства, при ней мог быть диктофон.
- Мы всё зачистили, шеф.
- Хорошо.
- А что скажем полиции? - ожидал дальнейших инструкций Крэбс.
Джокерд не спешил отвечать, рассматривая убитых. У дворецкого была сломана шея и имелось множество кровоподтёков на лице. А вот на теле женщины видимые повреждения отсутствовали.
- Почему-то раньше я не замечал, что у Маши были веснушки, вероятно она прятала их под тональным кремом – удивлённо признёс он.
- Так что сказать полиции? – позволил себе тактично напомнить Крэбс.
Джокерд заговорил, не сводя пристального взгляда с мертвецов:
- Они были любовниками, много выпили, и вероятно приняли ещё чего-то... Среди ночи их потянуло в бассейн. Там он снова решил заняться с ней сексом и не заметил, как она захлебнулась. А когда обнаружил, что утопил, покончил с собой, приняв лошадиную дозу препарата. Много алкоголя, наркотиков, секса, и как следствие - закономерный итог… Такая смерть никого не удивит, пресса быстро раскопает, что у Маши когда-то были проблемы и с алкоголем, и с наркотиками. А Роджер слишком увлёкся ею и попал под её влияние. А вообще лучше, чтобы ФБР как можно быстрее забрало это дело у полиции - так меньше риск напороться на проблему.
- Я понял, шеф.
- Но сперва пригласите специалиста, пусть поработает над внешним видом тел. Особенно над Роджером: при жизни он был красивым мужиком и хорошим слугой, и заслужил уважительное обращение. Пусть их отвезут в ближайший военный госпиталь ВВС. Нужно проконтролировать, чтобы заключение судмедэкспертов было составлено правильно. И пусть наши люди проследят за тем, чтобы родственники не задавали ненужных вопросов. Пусть этим займутся Майкл Медвед и Керк. Надо чтобы их похоронили быстро и достойно, а прежде кремировали.
Получив все инструкции, Крэбс отправился их выполнять. Но Джокерд остановил его в дверях конюшни:
- И вот ещё что, в её теле должна быть его сперма...
К завтраку Джокерд вышел внешне даже весёлым. Надо ни смотря ни на что наслаждаться общением со своими близкими, пока распространившаяся новость о гибели Лотманн и дворецкого не испортила им отдых. В запасе у них ещё осталось несколько часов спокойствия, перед тем как ранчо заполонят все эти полицейские агенты; а быстро всё пронюхавшие репортёры будут постоянно держать их под прицелом своих дальнобойных теле-фотообъективов.
Они снова говорили с дочерью о будущем Александра. Счастливую мать переполняли планы в отношении сына:
- Я сделаю всё, чтобы он сумел быстро наверстать упущенное!
Дочь поделилась с отцом мечтой, что в будущем хочет видеть сына известным актёром или кинорежиссёром:
- Когда он вырастет я отправлю его учиться в лучшую киношколу! Верно, Александр?
Мальчик что-то промычал в ответ на ласковое обращение матери.
- Обязательно, малыш, именно так всё и произойдёт, потрепал его по мягким волосам дедушка.
- А где Маша? – вдруг спохватилась дочь.
Неспешно потягивая кофе, Джек не дрогнувшим голосом успокоил Калипсо, объяснив, что её подруга не вышла к завтраку вероятно потому, что всё ещё спит у себя в комнате, ведь здесь не Белый дом, и его личный пресс-секретарь такая же в сущности курортница, как и он. Так что пусть себе подольше понежиться в постели.
Впрочем, долго избегать неприятных тем не получилось, ведь ему надо было кое-что выяснить у дочери:
- А скажи, милая, Александр случайно не кусал тебя в последнее время?
Калипсо очень удивилась вопросу. Отцу пришлось выдумать отговорку, чтобы добиться от неё ответа, который, к его большому облегчению, был отрицательным. Оставалось самое неприятное:
- Вы с внуком пока поживёте здесь на ранчо – объявил Джек мягко, но так, чтобы дать понять дочери: вопрос с этим решён и не будет даже обсуждаться.
- Почему?
- Так надо.
Дочь растерялась. Она только стала привыкать к мысли, что всё самое страшное осталось позади, и не понимала, отчего отец так поступает с ней.
- А Серджио хотя бы может приехать к нам из Италии, – попросила Калипсо.
- Нет – твёрдо ответил Джокерд. - И тебе пока придется пожить с Александром раздельно. Я уже распорядился выстроить для него временный дом в полмили отсюда. За ним по-прежнему будет лучший уход, и он как обычно ни в чём не будет нуждаться
- Как ты можешь так поступать с нами, пап?! – воскликнула Калипсо. - Я же твоя дочь! А он твой внук!.. Мы немедленно уезжаем домой!
- Вы никуда не поедете! – заорал Джек и так стукнул кулаком по столу, что все чашки полетели со стола. - И не смей меня злить!
Проснувшаяся былая непокорность дочери жутко взбесила его. Но это оказалось даже кстати. Потому что вспышка его ярости так напугала Калипсо, что она больше не смела ему перечить. Дочь вся сжалась и смотрела на него как кролик на удава. Она уже не была тем мятежным подростком, которую не так-то просто было подчинить своей воле.
Глава 135
Бутырский следственный изолятор
Утром Легат вышел к своим людям и, разгоняя ядовитый туман, застилающий ему мозг, выпрямился, расправил плечи, и чётким движением приложил руку к голове. Он отдал честь, чтобы заставить себя и подчинённых подобраться, ощутить себя воинами, настроиться на серьёзную работу.
Каждое утро начиналось с обучения курсантов новой теме. Но сперва им следовало напомнить то, о чём говорили вчера. То есть, об оружии. И Легат начал, словно праповедник перед своими последователями:
- Итак, заповедь первая: постоянно тренируйтесь! Не важно какое оружие вы выбрали – простое мачете или штурмовую винтовку - оно должно стать важной частью вас. Практикуйтесь со своим оружием так часто, как это возможно. И помните, что оружие нуждается в регулярном уходе.
Отсюда заповедь вторая: заботьтесь об оружии! За огнестрельным оружием, каким бы неприхотливым оно не было, следует ухаживать, как за любимой женщиной. Опытный стрелок в любой ситуации находит время для ежедневной чистки и ухода за своей винтовкой или автоматом. Так же это относится и к холодному оружию ближнего боя. Не только лезвия нуждаются в заточке, но и рукоятки также нужно регулярно осматривать и содержать в надлежащем состоянии.
Заповедь третья: никогда не используйте своё оружие не по назначению и не подвергайте его излишнему риску повреждений!
Во второй части занятия перешли к отработке тактики установки мин «по нахалке», то есть прямо на пути ворвавшейся на территорию толпы голодных зомби. Это было его ноу-хау – минные засады что называется «на живую нитку».
Собрав вокруг себя группу, Стас лично продемонстрировал как можно с помощью куска обычного электрического провода или изоленты быстро соорудить из двух осколочных гранат «сюрприз» и заложить подрывной заряд.
- Отступая, надо успевать расставлять за собой побольше таких «подарков». Только так, в условиях недостатка у нас огневой мощи, можно хоть как-то сдерживать «голодных».
Курсанты слушали внимательно. Всё шло нормально. Но имелась проблема. В прошлые разы несколько раз взрывной волной выбивало окна в административном здании. А стёкла по нынешним временам – вещь дефицитная. Новый завхоз обливался горючими слезами. Но главное, руководство сильно нервируют разлетающиеся шальные осколки. Когда Афанасий Жгутов узнал, что Стас отрабатывает с его людьми тактику минной войны прямо на территории тюрьмы, началась паника:
- Ты с ума сошёл учить их своим спецназовским штучкам-дрючкам у меня под окнами! Разве нельзя ограничиться теорией?
- Если я обучу их своим приёмам лишь на пальцах, то ворвавшаяся толпа гостей проскочит галопом через всю тюрьму, нигде не задерживаясь, – хмыкнул Стас.
И всё же после разговора с начальством он стал подумать о том, чтобы перенести тренировки за тюремную ограду.
Чтобы вытащить за стены опасающихся даже нос высунуть за территорию курсантов, пришлось пойти на хитрость. Сегодня Стас встал до восхода солнце, и кое-что приготовил своим подопечным...
- Я нашёл тут неподалёку каким-то чудом неразграбленный приятный магазинчик, - сообщил он по ходу занятия. - Там полно ящиков с водкой, сигарет и разной качественной жратвы. Но одному мне всё это не упереть. Предлагаю совместить приятное с полезным…
Вместе с курсантами он выдвинулся на прилегающую улицу. Курсанты сразу заторопились вернуться трофеями за стену. Их сильно нервировал риск подвергнуться внезапной атаке стаи голодных. Но Стас не собирался делать никому поблажек, пусть привыкают к постоянной близости опасности, чтобы служба им мёдом не казалась. Ему не нужны трясущиеся неумехи, боящиеся взять в руки боевую гранату РГД-5. И уж тем более не способные эффективно метнуть её во врага. Такие могут лишь самоподорваться из страха и неумения. Поэтому он тянул и тянул с возвращением, спокойно наблюдая как мандражируют подчинённые.
В какой-то момент за Легатом прибежал посыльный и срочно вызвал его на КП. Стас специально так подстроил. Ведь Жгутов поставил перед ним задачу не только обучить своих людей, но и подготовить нескольких резервных командиров. Поэтому он поискал вокруг глазами и ткнул пальцем в самого серьёзного с виду курсанта:
- Ты будешь преподаватель-стажёр. Вот тебе четыре гранаты, отработаете всю программу. - Объявив своё решение, Легат быстро зашагал вместе с посыльным «по неотложному делу». Пусть учатся действовать самостоятельно. Он уже наметил двоих кандидатов на командные должности и хотел их попробовать в деле.
…Через двадцать минут, выйдя из тюремных ворот, Стас перехватил возвращающихся курсантов, которые тащили ящики и коробки с трофеями, спеша вернуться в расположение. И тут он заметил в кармане назначенного им командира неиспользованные гранаты и рассвирепел:
- Что это?!
- Мы провели занятия, так сказать теоретически, - залепетал горе-командир.
Легата взяла досада. Выходит, его затея провалилась.
- А что тут такого? - поддержал растерявшегося командира занозистый курсант с водянистыми шалыми глазами. - Что мы тупые, чтобы не понять! Незачем нас как школьников контролировать! И вообще, зачем нас всему этому учат, если синерожих мозгоедов нельзя победить? Нам надо закачивать ноги, чтобы успеть вовремя свалить из Бутырок, если они прорвутся за стену, а не тратить время на всякую хрень.
Стас молча вбил в газон два колышка на расстоянии пяти метров друг от друга, прикрутил к ним две гранаты. К чеке одной из них привязал прочный шпагат. На другом конце сделал петлю, накинул её на спусковой рычаг и выдернул кольцо. После чего объяснил курсантам, что если зацепить шпагат ногой, то чека первой гранаты выскочит, одновременно освободиться рычаг второй: обе гранаты взорвутся. Если же перерезать шпагат, освободиться спусковой рычаг второй гранаты и она взорвётся одна. Это своеобразная ловушка.
- Всем ясно?
- Мы устали и хотим жрать, - равнодушно зевнул щербатой пастью хилый насмешник.
- Тогда посмотрим их в действии – спокойно продолжил Стас.
Курсанты по его приказу отошли метром на 40-50. Он начал движение в их сторону и зацепил ногой натянутый шпагат: щелчок, второй! Капитан стартанул с места и на предельно скорости понёсся вперёд. За спиной взрыв, другой! Шелест осколков…
Остановился возле строя курсантов. А они, сукины дети, впечатлённые «смертельным номером», даже зааплодировали ему!
- Кто из вас умеет быстро бегать?
Молчат.
Тогда Стас взял за руку незадачливого командира и подвёл к месту нового минирования.
- Подними ногу! - После чего выдернул кольцо гранаты и приказал курсанту наступить на неё ногой. И не спеша отправился к зрителям.
- Ко мне бегом!
Перепуганный мужик со всех ног помчался к строю сослуживцев. Щелчок, через четыре секунды взрыв. Все балдеют.
Стас глянул на курсанта-разгильдяя в мстительном предвкушенье: «Сейчас я тебя проучу!».
Демонстративно выдернул кольцо последней гранаты и вывел свою жертву. Метрах в сорока Стас повернулся лицом к строю, рывком посадил насмешника на гранату! И тут же сам сорвался с места! Опешивший было щербатый взвился в воздух. Щелчок! Когда граната взорвалась, хилый с виду дохляк, опережал Стаса в беге на добрый десяток метров!
Обоим «героям» Стас поставил по две пятёрке: за минно-взрывную подготовку и за рекорды по бегу.
И всё же в самом конце занятия случилось непредвиденное происшествие. Один из курсантов при отработке боевых бросков не удержал гранату в дрожащей руке, она вывалилась и покатилась прямо под ноги его товарищам, все бросились врассыпную. Лишь Легат сохранил самообладание...
После чего собрал группу и объяснил, что случилось:
- Это вам тоже урок.
- Но она же могла взорваться у вас в руке?
- Нет. У меня было две секунды в запасе, чтобы забросить её подальше.
На обратном пути занозистый разгильдяй уже не выглядел таким лениво-равнодушным, даже признался Легату, что занятие ему впервые понравилось. В знак своего расположения к инструктору он вытащил из рюкзака свёрток, развернул кусок окровавленного брезента и зачем-то продемонстрировал Легату отрубленную руку зомби, которому при прошлом штурме тюрьмы отплавили голову из нового чудо-оружия.
- Зачем ты носишь с собой эту падаль? - удивился Стас.
- Посмотрите, тут на запястье нанесён машинным способом цифровой штрих-код – пояснил курсант. - Я хотел показать находку кому-нибудь из нашего начальства. Обычно за такие вещи полагается премия. Но теперь понял, что наше начальство жидковато против вас, - загадочно сощурился щербатый.
Стас задумался. Однако, когда курсанты вошли в ворота, его вернул в реальность крик дозорного со стены:
- Всем внимание, у нас появился «голодный»!
Оставив своих людей, капитан буквально взлетел на смотровую вышку, выхватил из рук часового бинокль и навёл на одинокую фигуру вдали. Всё выглядело как обычно - Легат уже привык к виду заражённых: особенной походке, выражению их лиц, выразительным следам совершённых убийств. Вот и теперь подбородок, одежда, руки незваного гостя были в крови.
И всё же Легат медлил. На вышке дежурил боец с убойным для инфицированных «бластером», но Стас запретил ему стрелять без команды. «Напрасно ты сюда пришёл, солдат» - пробормотал он, вглядываясь в пришельца.
Через несколько минут на вышке появился заместитель начальника тюрьмы майор Рюмин и потребовал срочно прикончить бродячего упыря:
- Почему медлите? Расплавьте ему башку, пока он не созвал всю стаю!
- Отставить! - рявкнул на изготовившегося к стрельбе часового Легат и повернулся к майору:
- Я тут командую, а не вы!
Рюмин мстительно улыбнулся, кусая губы от досады, но спорить не посмел, только осведомился:
- Хорошо, что вы намерены предпринять?
Стас заметил неспешно, вразвалочку, пересекающего двор знакомого вора и позвал его.
Когда блатной своей дёрганной походкой поднялся, Легат велел часовому передать ему лазерный «бластер». Конечно, снайпер из вечно подёргивающегося сокамерника был нулевой, но никого более подходящего под рукой просто не оказалось.
Отведя Счастливчика в сторону, Легат тихо сообщил:
- Я знаю этого парня...попробую с ним поговорить. Но если у меня не получиться, ты должен будешь выстрелить. Сумеешь?
В качестве ответа в руке мошенника непонятно откуда возник карточный блэк-джек или «очко». Легат кивнул и направился навстречу зомби, в котором узнал брошенного им американского сержанта- морпеха.
Счастливчик пообещал ему вслед:
- Будь спок, командор! Я буду держать этого хмыря на мушке. Если поднимешь правую руку, я его сниму.
Глава 136
Метро-2, Объект «Нейрон-4»
Дав президенту некоторое время на размышления, заговорщики вновь взялись за него. Только ничего у них не выходило. Наконец их терпение лопнуло. После короткого совещания с соратниками Бриллиантов подозвал к себе двух своих жандармов и тихо отдал им какой-то приказ. Двухметровые громилы подхватили Козырева под руки и повели в дальний конец платформы.
Но вмешался Захар Хромов:
- Позвольте мне ещё раз с ним переговорить, с глазу на глаз? - попросил он недовольных вельмож. Те не возражали: пусть попробует вразумить упрямца. В последний раз....
Президент и его бывший охранник отошли, чтобы их не могли подслушать. Хромов сразу сказал всё как есть:
- Они надеются, что я тебя, Владислав Викторович, продавлю принять их гадские условия... Или они тебя замочат.
Влад внутренне содрогнулся. Однако сумел справиться с собственным лицом, чтобы не показать эмоций:
- Ты же знаешь, Захар, - я упёртый: если что-то решил, то давить на меня бессмысленно.
Охранник понимающе покачал головой и презрительно кивнул в сторону группы «членов»:
- Странно, что они вашу новую законную супругу ещё не подключили. Например, могли бы показать письмо от неё, в котором мадам слёзно просит вас не ссориться со старыми друзьями.
- Бог с ней, - равнодушно махнул рукой Козырев. – Мой скоропалительный второй брак с самого начала был ошибкой. Хотя что теперь об этом… Лучше прямо скажи, чего ты то от меня добиваешься, Захар? Я ведь тебе и им уже всё ответил.
Хромов потёр себе ладонью дряблую шею и с усилием сглотнул, будто от жажды:
- Эх, жаль флягу свою я посеял, сейчас бы выпить... И всё-таки, несмотря ни на что, я тебя понимаю и уважаю, Владислав Викторович. У тебя есть кодекс чести....
- А у тебя? – Козырев заглянул в глаза генерала.
Захар помрачнел, взгляд его будто обратился вглубь себя, из закоулков памяти выплеснулось сокровенное:
- ... Мой дед жил в небольшом поселке в Крыму в 41-м, когда началась война – заговорил он севшим голосом. - Многие тогда записывались в армию или бежали, боясь немцев. Но дед уже был стар. В первую мировую он отравился газом, в гражданскую штурмовал Перекоп и сильно застудился при переходе Сиваша - гнилого моря, с тех пор сильно страдал лёгкими и ногами. Поэтому он сел около своего дома с охотничьим ружьём и заявил обалдевшим родственникам и соседям: «Вы уезжайте, а я здесь воевать буду!».
Мой дед выходил на странную войну каждое утро. Война у него была на собственном крыльце. На этой своей войне он сидел на старом венском стуле. Сначала он выносил свой стул, потом возвращался в дом за ружьем. Садился на стул и ждал. Ему было почти 90.
Отступающие красноармейцы смотрели на него как на выжившего из ума и в насмешку звали с собой. А он успел намаршироваться за свою жизнь. Прошёл четыре войны, включая последнюю русско-турецкую и русско-японскую. Строил коммунистический рай. Потом разочаровался в идее всеобщей справедливости, и окончательно подорвал здоровье, когда рыл Беломоро-балтийский канал. То, что он своей головой сильно устал от пережитого, было очевидно всем здравомыслящим односельчанам, которые оставались в посёлке. Когда мимо провозили эвакуируемых в тыл пациентов психиатрического санатория, то участковый милиционер пытался и выжившего из ума старика пристроить с ними. Но в полуторках с психами не нашлось свободного места.
Между тем оставшиеся односельчане ходили рыть окопы за деревней. Мальчишки, старики и бабы под руководством участкового учились штыковому бою, используя вместо винтовок, которых даже в армии не хватало, палки. И все говорили про неизбежные из-за вероломного нападения врага неудачи и про скорую победу, которую обещали все довоенные фильмы и книги. А ещё про то, что скоро подойдут обещанные Сталиным резервы из центральной России и тогда немцам придётся худо. Мой дед никуда не ходил и разговаривать ему было не с кем. Он просто сидел на стуле с охотничьим ружьем, патроны к которому держал в кармане, ибо почему-то был уверен, что теплый и сухой порох мощнее холодного и отсыревшего. И чего-то ждал. Постепенно к фигуре на крыльце привыкли. И уже не посмеивались и не крутили пальцами у виска. Просто не обращали внимания.
Через неделю над посёлком произошёл воздушный бой. Дед наблюдал за ним со своего стула. Потом поднялся и заковылял куда-то за дом и дальше в заросли.
Вернулся он вместе со сбитым немецким летчиком. Которого сдал участковому. После этого прошёл фантастический слух, что это дед из своего старого ружья сбил вражеский самолёт. И многие люди поверили, потому что захотели доброго чуда. И дед был первым, кто провел пленного врага по своей улице.
А когда в посёлок вошли немцы, дед, не поднимаясь со стула, спокойно прицелился в проезжающий мимо штабной автомобиль и успел застрелить двух офицеров – полковника и капитана, прежде чем его изрешетили из автомата...
Захар помолчал, и продолжил:
- Сейчас о деде никто не помнит в родном посёлке. Я недавно там был, и не нашёл даже его дома. На его месте стоит ларёк, набитый для отвода глаз всякой малосъедобной дрянью. По ночам лоточники делают главный свой бизнес, торгую с молчаливого согласия проплаченного участкового полицейского дешёвой водкой. А о том, что тут было раньше, никому дела нет… Может и в самом деле, не было ничего подобного. Не приводил мой дед сбитого лётчика из подсолнухов, не стрелял в самодовольных эсэсовцев, жрущих свой шнапс. Сидел и сидел себе на крыльце. А может и не сидел уже, а умер за пару лет до войны.... К чему я это вспомнил? - На мужественной, не склонной к сантиментам, физиономии старого служаки появилось прежде не виданное Козыревым выражение душевной муки. – Понимаешь, Викторович, не получается у меня падлой быть. Чёрт его знает, может память о деде не позволяет до конца осволочиться, я-то его знаю и помню именно таким… А потому, шеф, я решил помочь тебе дёрнуть отсюда.
Будто прогуливаясь за разговором, они подошли к будке дежурного по станции в конце платформы. Захар кашлянул и строго обратился к задремавшему внутри молодцу:
- Так, так, спим на посту?
Дежурный с погонами лейтенанта подскочил на месте, обомлел от неожиданности, глаза у него стали круглыми, как у филина.
— Что?! Кто?! Почему спим? Никак нет! — быстро забормотал он с спросонья и, вскочив, попытался нажать кнопку звонка, чтобы поднять тревогу.
Но Захар успел просунуть в окошко свою огромную лапу и закрыть ею тревожную кнопку. После чего с пренебрежительной генеральской интонацией попросил:
- Вот что, сынок, иди-ка погуляй пока. Нам тут надо с господином Президентам о важных государственных делах покалякать.
- Мне запрещено покидать пост! – неуверенно ответил лейтенанат, и жалобно захлопал красными от недосыпа глазами. Его можно было понять: он уже несколько суток сидел в своей тесной конуре и даже справить нужду или поесть должен бы отпрашиваться у начальства; мятый, голодный, в несвежем белье, сонный, растерянный, он не знал, что делать, все инструкции разом вылетели из его очумевшей головы.
- Ты что, салага, не узнаешь Президента Козырева? – удивлённо сдвинул брови генерал. - Говорят тебе, важный государственный разговор у нас, не для посторонних ушей. По инструкции в таких случаях охрана должна покинуть пост и отойти в сторону.
Лейтенант кивнул, как будто смирился, поник, и вдруг быстро, как кошка лапой, цапнул телефонную трубку, но больше ничего не успел. Хромов даже с одной загипсованной рукой, обладая медвежьей силищей, лёгко отнял у лейтенанта трубку, выдернул её вместе с проводом, зачем-то сердито хлопнул обратно на рычаги, и сурово предупредил:
- Не балуй!
- Хорошо, тогда я пойду, - упавшим голосом предложил лейтенант.
- Сиди уж теперь на месте! - передумал Хромов.
- Но что я должен делать?
- Делай, что хочешь, только не мешай, - разрешил ему Захар, и нажал какие-то клавиши на его пульте.
- Но я обязан доложить! – в последний раз рыпнулся дежурный.
- Хорошо, докладывай, раз тебя так разбирает! - рассердился Хромов. - Вот перед тобой президент, кто тебе ещё нужен?!
Лейтенант вконец растерялся. Тогда Влад его спросил:
- Вы вообще на поверхности, когда в последний раз были? Знаете хоть, что в городе происходит?
- Нам не положено отвечать на такие вопросы, – ответил лейтенант, но с какой-то унылой обречённостью.
- Да ну его! – пренебрежительно махнул на салагу Захар, после чего отвёл Козырева немного в сторону, чтобы лейтенант их не мог слышать и сообщил:
- Я включил механизм открытия ворот.
Влад тут же повернул голову: огромные створки в конце бункера стали медленно расходиться. Он заволновался и опасливо зыркнул на заговорщиков, но Захар его сердито одёрнул:
- Да не оглядывайся ты на них, словно супермаркетный жулик! Привлекаешь внимание!
Влад послушно кивнул и всё же незаметно поглядывал на ворота.
- Они открываются в течении пяти минут, - пояснял Захар, - а потом почти сразу пойдут обратно: я специально набрал такую комбинацию на пульте дежурного. Это называется «полный цикл». Такой экстренный защитный режим предусмотрен на тот случай, если после ядерной бомбардировки вдруг возникнет острая необходимость срочно впустить или выпустить поезд и сразу же загерметизироваться, чтобы на станцию не успела проникнуть радиация. Для нас это шанс выскользнуть и отсечь погоню. На всё про всё у нас есть чуть более десяти минут.
Ворота расходились почти бесшумно, так что заговорщики пока ни о чём не догадывались. Они были увлечены каким-то разговором и даже не смотрели в их сторону.
- А чтобы публика не всполошилась раньше времени, давай-ка, шеф, неспеша прогуляемся немного в их сторону, - предложил Хромов, он взял Козырева под локоток и повёл по перрону. - Будем улыбаться господам, пускай думают, что мы договорились. По пути остановимся вон у того вагончика. Я покажу знаками этим говнюкам, что у тебя полный мочевой пузырь и тебе, мол, надо в туалет. До вагона отсюда метров сто, так что рассчитывайте, Владислав Викторович, сколько времени осталось в запасе.
Они двинулись в обратном направлении. По пути Захар, не переставая притворно улыбаться, наставлял Влада:
- Надеюсь у нас получиться. И всё же на тот случай, шеф, если вдруг выберетесь один…пока не встретите армейский патруль, будьте на чеку. Если по дороге проголодаетесь и решите встать в очередь стариков за бесплатным супом, то постарайтесь, чтобы вас не узнали. Вам ведь лизоблюды годами пели, что народ вас просто обожает… но возможны сюрпризы – могут и поколотить за пенсионную реформу.
- Как же быстро они забыли всё хорошее, - проворчал Козырев. – Ведь я спас державу от распада, прекратил разгул преступности - навёл железный порядок.
- Люди живут сегодняшним днём, шеф, а на сегодняшний текущий момент у них накопилось много претензий к власти, которую вы олицетворяете. Что поделать, таков удел всех несчастливых правителей.
- Я не считаю себя неудачником! Ничего, Захар, мы ещё побарахтаемся! Ещё сходим с тобой на охоту... У меня ещё будут мои сто дней! Мой полёт орла!
- Как бы потом не случилось Ватерлоо, - не поддержал его энтузиазма Хромов. Дед вообще выглядел мрачным. Неожиданно посоветовал:
- А может, вам отыскать прежнюю семью и уехать из страны. Уступить власть этому лидеру оппозиции Запальному.
- Что такое ты говоришь, он же авантюрист! Как можно?! Особенно сейчас, когда такая каша в стране заварилась…
- Вот пусть и расхлёбывает… Во всяком случае у него есть поддержка немалой части населения.
Козыреву захотелось сказать телохранителю что-то жёсткое, хлёсткое, он то в себя ещё верил! Не считал, что карьера безнадёжно закатилась. Как Захар может?! Разве это не новое предательство такое говорить ему?
Пока Козырев боролся с раздражением, Захар сказал:
- Несколько часов назад мне пытались дозвониться по спутниковому телефону, но разговор пришлось прервать. Думаю, это была твоя бывшая жена.
- Марго жива?! – задохнулся от накатившего счастья Влад. - А Даша?!
- Я же говорю, разговор пришлось срочно прервать, чтобы их местонахождение не засекли – пояснил Захар. - Но если это действительно Маргарита Павловна, то наверняка она будет снова пробовать дозвониться мне или тебе. Но ты должен понимать, шеф, что это очень рискованно.
Глава 137
Бутырская тюрьма
Американского сержанта-морпеха шатало. Подбородок, руки и одежда сержанта были покрыты коркой засохшей крови. Ему срочно требовалось снова подпитаться чьей-то плотью...
- Привет, Рекс – глухо проговорил Легат, приблизившись.
- Нет, нет, нет! - пришелец отрицательно покачал пальцем перед своим, основательно тронутым вырождением лицом. - Рекс мёртв. Теперь меня зовут Варг Барзамс, так мне сказал голос в моей голове.
Американец очень скверно выглядел: на лбу испарина, веки красные, вспухшие, глаза слезятся, из всех естественных отверстий сочиться кровь. И повсюду следы укусов – там, где кожа ещё не сползла с него грязно-серыми струпьями, - а где сползла, из-под неё проступила новая - иной расы.
Но особенно приводил в оторопь его правый глаз: мертвенно голубой, затянутый плёнкой и напоминающий глаз грифа.
- Ты должен уйти – объяснил Стас. - Они всё равно тебя не впустят. А если не уйдёшь, - прикончат.
Гранада презрительно скривился и прорычал:
- Такая твоя благодарность?! Ведь я помог тебе спасти дочь, а ты меня бросил!
Стас даже не пытался найти себе оправдания, он просто смолчал.
- А ещё уверял, что своих не бросаешь! - пробулькал горловой кровавой кашей Гранада, таращась своим глазом грифона на Легата. - Почему ты молчишь?.. Хм, а ведь мы теперь с тобой одной крови, – на изуродованном болезнью лице морпеха появилось нечто напоминающее ухмылку.
- Нет! – резко вскинул подбородок Легат.
- Это не тебе решать, кровь сильнее нас, – прохрипел оборотень.
– Лучше уходи – в последний раз предложил Легат.
- Хорошо. Я уйду... Только тогда уж не откажи в прощальном рукопожатии, ведь ты солдат, и я солдат.
Стас сделал встречное движение рукой, но вместо того, чтобы протянуть её американу, поднял вверх. Огненная молния ударила со стены в оборотня. Раскалённый до состояния плазмы пест спецбоеприпаса вошёл морпеху в голову повыше лба. Взрыв! На Стаса полетели брызги расплавленного черепа и мозгов американца.
…Прошло минут пять, но Легат продолжал стоять на том же месте. Он смотрел, как по носку его ботинка медленно стекает, переливаясь неоновым зрачком, глаз.
- Прости, брат, - хмуро проговорил Стас. Он вынул из кармана фотографию девушки с малышом, которую получил от Рэкса при прошлом прощании, и показал фото глазу: - Я помню, брат, про своё обещание. Так что пусть твоя душа будет покойна. Я всё сделаю.
Дождавшись пока глаз сполз на землю, Легат круто развернулся на каблуках и зашагал к воротам. По пути он бросил охране в воротах:
- Надо тщательно собрать останки и сжечь в котельной.
Вечером в своём кабинете Легат внимательно осмотрел снятое с погибшего американца снаряжение. В его тактическом рюкзаке он помимо прочего обнаружил аварийный комплект радиоаппаратуры типа той, которая применяется в американских ВВС для обнаружения и спасения сбитых пилотов. В комплект входил аварийный радиомаяк, сигнальная система и новейший спутниковый телефон - портативная радиостанция и зарядное устройство к нему. И судя по зелёному свечению индикатора, телефон не так давно где-то подзаряжался.
Исследовав доставшееся ему в «наследство» снаряжение, Легат собрался уходить, но Ольга остановила его в дверях с обиженным лицом:
- Я почти не вижу тебя, Стас! И даже теперь ты спешишь к своей дочери. Спасибо тебе, конечно, и за эту комнату, и за продукты, но я хочу большего о тебя. Гораздо большего! Ты думаешь, мне тут легко? Этот Жгутов постоянно кружит вокруг, словно акула.
- Тебе нечего бояться. Оль. Я же сказал уже, что разберусь с ним. А если он не отстанет, то я, пожалуй, приму предложение Гарика Маленького.
- Какое предложение?
- Новый пахан предложил мне покончить со Жгутовым и самому сесть в его место, - усмехнулся Легат. - Почему-то для Гарика и его корешей я более приемлемая фигура, чем этот головастый злобный карлик.
Стас обнял подругу:
- Послушай, Оль, я дорожу нашими отношениями. Поверь! Но пойми, она шестилетняя девочка. Одна, без матери… К тому же Оксана серьёзно больна. Но из-за этой чёртовой службы, не могу уделять ей достаточно времени.
- А почему ты не хочешь познакомить нас?
- Я подумаю об этом, – пообещал Стас.
Глава 138
Метро-2, Объект «Нейрон-4»
Вместе с Захаром Хромовым Владислав Козырев подошёл к пассажирскому вагону. Мужчины остановились у подножки тамбура. Захар знаками показал своим подельникам, что ему всё же удалось уговорить Козырева принять их условия, только, якобы, возникла небольшая заминка: президент ведь тоже человек и ему приспичило….
После этого Захар ещё раз повторил Владу, что он должен сделать:
- Значит так, проходишь в конец коридора, в торце вагона дверь, она не должна быть заперта. Но если что, вышибешь её, не такая она уж крепкая. И беги со всех ног к входному семафору. Будем надеяться, что они не сразу прочухают про наш план.
У тебя будет примерно четыре минуты, чтобы добежать до ворот и пробежать через них, прежде чем створки полностью сомкнутся. Я тоже постараюсь успеть. Но ты всё равно меня не жди, беги дальше. За то время, что здешняя охрана будет очухиваться, ты должен достигнуть боковой штольни, которая появиться по твою правую руку. До неё примерно 250 метров. Поворачивай и дуй по ней что есть мочи! Через полтора километра должна быть лестница на поверхность.
Хромов вытащил из кармана небольшой компактный «вальтер» и протянул Владу.
- А ты как же, дед?
- За меня не волнуйся – успокоил Хромов. - Мне оружие ни к чему.
- Я не возьму.
- Бери! - потребовал Захар и продемонстрировал пудовый кулачище. – Во, видал! Не смотри, что у меня одна рука в гипсе. Я и одной управлюсь.
Дед и вправду для своего возраста был невероятно крепок. Каждое утро, если ситуация позволяла, обязательно начинал с силовой гимнастики. Для этого у него везде, где он ночевал больше одного раза, появлялся набор спортивных снарядов – штанги, гири, эспандеры, все никелированные, сделанные на заказ.
- Да ни волнуйся ты за меня, Владислав Викторович! Меня они тронуть не посмеют - из-за сына. Он у них не последнюю скрипку играет в их оркестре. К сожалению, испортил я Игоря. Собственными руками испортил. Нормальным ведь парнем был, но деньги, блат, вседозволенность сгубили его. Помнишь, как полтора года назад он по пьяни возвращался из ночного клуба и сбил на пешеходном переходе бабульку, а я его отмазал? Потерял я тогда сына. За всё в этом мире рано или поздно приходиться расплачиваться. Как говориться: «Ничто в этом мире не проходит бесследно…». Да что там говорить! – Захар в сердцах взмахнул рукой.
Козырев нехотя взял у него пистолет и от всей души попро сил:
- Выбирайся старина! Мне не нужен новый начальник охраны.
- И ты мне сможешь доверять, даже после всего, что случилось?! – недоверчиво прищурился на шефа Захар.
- Что поделать, - улыбнулся Козырев, - я консервативен, и не люблю менять привычки. Я буду ждать тебя, дед, сразу за воротами.
Влад заскочил в вагон и побежал по проходу. Пахло горячей едой, вероятно вагон использовался к в качестве бытовки для обслуживающего станцию персонала или солона-гостиницы для важных персон.
Торцевая дверь оказалась заперта и выбить её с ходу не получилось. Козырев снова и снова пробовал плечом, но дверь не поддавалась.
Из туалетной кабинки появилась пожилая женщина в красной фуражке и мундирчике сотрудницы метро.
- Что вы делаете?! – изумилась она.
- Ключ! – потребовал Козырев.
- У меня его нет, – ответила проводница.
- Буду стрелять! – Стас поднял руку с пистолетом.
Проводница испуганно посторонилась, одновременно шире распахивая дверь туалета:
- Если вам так неймётся, то можете из окна вылезти, тут рама сдвигается.
Даже в детстве Владу не приходилось выпрыгивать в окна, однако ж справился с задачей он на удивление быстро, вот только приземление оказалось крайне неудачным. До земли было метра три и при ударе предательски хрустнуло в больном колене, сустав словно сдвинулся, теперь каждый шаг отзывался острой болью. Неужели он не успеет?! Из-за злополучной двери он провозился дольше запланированного, и чтобы нагнать время нужен был спринтерский рывок.
Превозмогая боль, Влад ковылял к воротам. Кажется, ещё не всё потеряно. Но оглянувшись, вдруг обнаружил, что всё теряет смысл, потому что охрана среагировала быстрее, чем предполагалось. А главное люди Лёнчика Бриллианта бросились в погоню не бегом, а с ветерком помчались на откуда-то взявшейся у них дрезине. Теперь они настигнут его в любом случае.
Захар тоже уже бежал следом за прихрамывающим шефом к воротам, но люди Бриллиантова в его сторону даже не взглянули. Всё их внимание было сосредоточено на главном беглеце. Дрезина стала обгонять бегущего вдоль рельсов Хромова. И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Захар вдруг резко метнулся прямо под колёса самодвижущейся тележки, заблокировав её собой!
Почти добежавший до ворот Козырев остановился, не в силах оторвать глаз от тела, растянувшегося поперёк рельсов. Тяжеленная мотоколяска, наехав передними колёсами на спину Деду, поднялась на нём «дыбом». Влад всё ждал и надеялся, что вот сейчас могучий старик зашевелится, поднапряжётся и сбросит с себя железную дуру. Вместо этого Влад успел увидеть, как два здоровенных «тон-тон-макута» взяли Хромова за ноги и оттащили с путей, словно мешок с картошкой…
Через несколько секунд огромные створки замкнулись, но Козырев находился уже по другую сторону внешних ворот.
Нельзя было давать волю эмоциям, наоборот - нужно собраться и поспешить, ведь сейчас створки начнут открываться; и как только между ними появится достаточный зазор, в него тут же устремиться дрезина с преследователями. А до боковой штольни ещё четверть километра! Но с коленом совсем беда, малейшая попытка опереться на него отзывается такой сумасшедшей болью, что из глаз искры сыплются! Влад понял, что и двух шагов больше не сделает. После бешенного бега наперегонки со временем наступила полная апатия. Он устало опустился на рельс. Будь, что будет…
Прямо перед ним сквозь клетья какой-то решётки струились облачка серого пара. Влад кое-как переместился поближе и заглянул за ограждение: внизу чернела зловонная вода. Отодвинуть массивную решётку не составило на удивление большого труда. Там канализационные воды, а значит дерьмо и возможно крысы… Зато зомби, как он слышал, бояться воды. А вот преследователи туда за ним вряд ли сунуться. И даже если внизу глубоко, плыть он сможет даже с больным коленом...
Глава 139
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
После череды трагических неприятностей последних дней другой бы на его месте впал бы в самую в чёрную меланхолию, но Джек Джокерд был не из слабаков! Миллиардерами и президентами в этой стране меланхолики не становятся! От всех жизненных невзгод он всегда спасался работой, и на это раз поспешил вернуться с ранчо обратно в Вашингтон.
Утром следующего дня Джек появился в рабочем крыле своей резиденции - как обычно гордо-прямой, в безупречно выглаженном светло-сером костюме с шёлковым галстуком и золотым президентским значком на лацкане, лакированные мягкие туфли его сверкали, седые волосы безукоризненно были уложены. Только выражение лица выглядело насупленным.
Впрочем, встретив по пути чернокожего лакея, смахивающего специальной щёткой пыль с тяжёлых позолоченных картинных рам и интерьерных скульптур, Джек назвал его по имени и поприветствовал за руку. Даже задержался немного со слугой, чтобы рассказать ему свой сегодняшний сон, который непременно нужно было рассказать первому встречному, чтобы не сбылся. А приснилось хозяину Белого дома, будто он встаёт с постели, проходит в ванную комнату и включает душ, только вместо воды на него льются струи из мерзких червячков чёрного цвета. Мелкие гады ползают по всему его телу, копошатся в ногах.
- Как думаешь, Сэмюэл, к чему такой сон?
- Думаю, вы великий человек, господин президент! - ответил слуга. - А ваши злопыхатели - черви перед вами. Скоро вы смоете их с себя. А что касается душа, то я попрошу своего коллегу-сантехника немедленно проверить смеситель.
Ответ Джеку понравился. Очень довольный, он похлопал находчивого уборщика по плечу, и направился к себе в кабинет с заметно улучшившимся настроением.
Но тут позвонила дочь. Разговор с ней вновь погрузил Джокерда в мрачное болото проблем. Вместо того, чтобы заняться делами, Джек стал мрачно думать о внуке: «Как с Александром всё будет дальше? Конечно, я делаю всё, что в моих силах, но ведь даже я не всесилен…».
Тем временем бесшумно вошедший в кабинет помощник стал рассказывать отсутствовавшему несколько дней шефу о мероприятиях, которые ему стоит посетить в ближайшие три дня.
Джек слушал референта вяло, а потом и вовсе лениво взмахнул рукой, словно прогоняя надоевшую муху. Закрыл глаза, просидел так некоторое время – и вдруг вперил в ещё не успевшего удалиться помощника неподвижный взгляд. В лице у Джокерда что-то дрогнуло:
- Скажите, Лоуренс, вы умеете толковать сны?
Лицо помощника от удивления вытянулось, затем плавно растянулось в виноватой улыбке.
- Зачем тогда я держу вас на службе? – задался вопросом Президент, но как-то вяло, небрежным движением пальцев отпуская помощника: – А, впрочем, ступайте.
Всё-таки меланхолические мысли взяли его в оборот. От рабочего настроя не осталось и следа. Чтобы чем-то занять себя и отвлечься Джек стал просматривать подборку свежей прессы. В ворохе газет и журналов ему попался на глаза утренний номер «The New York Times» c огромным заголовком на первой странице: «Во время отдыха на своём ранчо Президент приказал убить своего пресс-секретаря Машу Лотманн, чтобы скрыть правду о собственном внуке!».
- Эт..то… что т-такое… ?! - с трудом смог выговорить едва ворочающемся во рту языком потрясённый президент. На какое-то время Джокерд перестал ощущать своё тело. Будто в него случайно угодила молния. Ужас парализовал его полностью, включая мозг. Ни одной отчётливой мысли в голове долго не появлялось, лишь жёг сознание один раскалённый, слепящий ужас. Так продолжалось довольно долго. Наконец шок стал понемногу проходить, и Джек потянулся к кнопке селекторной связи, чтобы вызвать нового пресс-секретаря.
Глава 140
Бутырский следственный изолятор
Афанасий Жгутов стоял на тюремном плацу и небрежно стряхивал пепел с сигареты в ладонь майору Рюмину, хотя в пяти шагах от них имелась урна.
Оба они – хозяин тюрьмы и его заместитель – просто наблюдали за происходящим, не вмешиваясь.
Между тем назревал неизбежный конфликт между администрацией и заключёнными. Ночью пятеро урок самовольно, несмотря на строгий запрет, покинули территорию следственного изолятора. Вряд ли им пришлось с большими предосторожностями красться в темноте к стене, чтобы не попасться на глаза дежурящим на вышках дозорным. Да и обратно они с шиком въехали на джипе через основные ворота, и стали нахально выгружать привезённые деликатесы и горы дорогого барахла у всех на виду. Ещё предприимчивые урки приволокли с собой трёх женщин. А так как за охрану периметра отвечали люди Легата, то ему и предстояло разбираться.
Жгутов принципиально не вмешивался, ожидая, как поступит его начальник охраны. Стас видел, что его подчинённые пасуют перед этими блатарями. Главаря по кличке «Череп» он немного знал, тот был человеком Гарика Маленького. А значит, принадлежал к господствующему нынче воровскому клану. Легат оказался в очень сложной ситуации. Понятно, что хитрый опер, предоставляя ему разбираться самому, пытается чужими руками жар загребать, не желая ссориться с новым паханом. Но и Стасу идти против Гарика нет никакой выгоды. Тем более, что львиная часть нелегально привезённой добычи и самая красивая женщина наверняка предназначались молодому «законнику».
Но с другой стороны, по долгу службы он просто обязан как-то отреагировать. И Стас начал с вопроса:
– Зачем вернулись?
При этих словах двое из урок и женщины перестали лыбиться и побледнели. Стоят на месте, топчутся, молчат. Испуганно, робко смотрят на сорокалетнего мужика в форме, но без знаков различия, в руках которого их судьба. Лицо у него мужественное и суровое, он слегка небрит и будто вышел из телевизионного клипа, рекламирующего американские сигареты. Он неприветлив, но пока в целом вежлив. Но в его медлительной расслабленности ясно видится готовность к броску, удару. Рядом с ним нарушители ощущали тошнотворную опасность. У слабых духом и телом затряслись ноги, а в животе под ложечкой словно появился маленький кусочек льда.
Но не таков Череп. Он начал отвечать за всех с вальяжной ленцой:
- Понимаешь, начальник...
Резко, как удар хлыста Стас прервал его:
- Я-то понимаю, а вот вы, похоже, нет. Хотя должны были знать, что ушедшие за стену вернуться не могут. Таков закон.
- Плевал я на твои собачьи правила! – харкнул ему в ответ борзый урка.
Тут Рюмин, почувствовав страх «туристов», ёрничая, попросил:
- Капитан, только не расстреливай девушек.
Стас принял компромиссное решение. По его приказу женщин отделили от уголовников, после осмотра в тюремной санчасти их следовало поселить с другими беженцами. Мужчин же охранникам надлежало выдворить за ворота. Но как минимум трое из пятёрки, включая Черепа, принадлежали к особенно агрессивному типу уголовников-беспредельщиков, которых можно было обозначить как «озверевшие», «остервеневшие». Будто расторможенные, они бравировали своей беспредельной готовностью замочить любого, кто скажет им хоть слово поперёк. А может в крови их уже размножался подхваченный в городе вирус... С огромной злобностью они первыми набросились на конвоиров, когда поняли, что их ждёт. В руках бандитов появились ножи. Но неплохо уже натасканные Стасом тюремщики продемонстрировали перед Жгутовым неплохое владение приёмами рукопашного боя, которым их научил инструктор. Вышло наподобие импровизированного экзамена.
Когда обезоруженных отморозков с заломленными за спину руками тащили к воротам, Череп заорал Легату:
- Ты думаешь падла, тебе просто так сойдёт, что ты решил сделать из нас мясо?! Ты всё равно станешь трупом!
А вот доставленные из города трофеи отправились в камеру к Гарику Маленькому.
- А вы Судья! – вроде как похвалил Легата подошедший к нему Жгутов. – Так всё разрулили! Для такого решения характер нужен и тактическое чутьё.
- Мы должны были показать силу, чтобы воры нас уважали, иначе они сами возьмут власть в тюрьме – пожал плечами Стас.
- Ну да, ну да, - закивал Жгутов. – Я бы и сам...но у меня давление что-то зашкалило, от боли череп так сдавило, что опасался гипертонического криза...
Всё это были конечно отмазки, Стас чувствовал, что на языке прожженного особиста вертится вопрос и он прозвучал:
- И всё же, капитан, почему при вашей принципиальности, вы сделали реверанс в сторону этого Гарика Маленького, отослав ему продукты и барахло? На вас это совсем не похоже.
Что-то прочитав в его глазах, Жгутов смутился и опасливо похлопал Легата по плечу:
- Ладно… Главное, что я доволен твоей работой, капитан. Теперь мои сотрудники хоть стали похожи на бойцов. А то прежде только на бумаге числились самбистами-разрядниками, а на деле большинство даже подтянуться ни разу не могли...
Жгутов снова широко оскалил зубы в улыбке:
- Ты молодец, кэп! Сделал всё так, как мы договаривались: подготовил две группы бойцов, включая командиров. Теперь мне не нужно будет самому везде поспевать в случае нового штурма. И если с тобой, не дай бог что-то случиться, оборона от этого сразу тоже не рухнет.
Стас вспомнил, что от кого-то слышал, что улыбка – это скрытый, затаённый оскал агрессии и готовности к нападению в ситуации, когда нельзя прямо показать врагу свои эмоции.
- Я хотел поговорить о своей женщине, - Стас решил, что пора им обсудить их отношения. Но умеющий притвориться глуховатым на ухо Жгутов сделал вид, что не услышал его слов.
- Нет, ты в самом деле крутой инструктор, кэп! Я устроил вчера твоим парням небольшой экзамен, - с восторгом признался он. – Никаких экзаменационных билетов мы не составляли, потому что в боевой ситуации им нужно будет действовать с ходу, не задумываясь. Ответы все давали чёткие. Дополнительных вопросов у меня как правило не возникало. Одному я вручил учебную гранату Ф-1, говорю:
- Ты бежишь от стаи «голодных», заминируй за собой дверь. Курсант взял у меня со стола газету, сложил её в узкую полоску, обернул ей гранату, выдернул чеку и вышел из комнаты, аккуратно прищемив обёрнутую гранату створками двери. Мы с Рюминым переглянулись. Ставлю ему пятёрку. Входит другой курсант, предварительно разминировав дверь. Он разбирает и собирает разложенные на столе автоматы и пистолеты. Отвечает на все вопросы и уходит, заминировав гранатой ящик стола. Третий курсант, разминировал стол, разобрал немецкий пулемёт МГ-42 и, уходя, заминировал кресло.
- Пулемёты, этого мало, сами знаете, - сухо прервал восторженный рассказ Жгутова Стас, и снова поднял гораздо более актуальную тему: - Мне нужны те бластеры что я видел.
Жгутов поморщился:
- Я же сказал: потом. А, кстати, где твой автомат?
- Послушай, лейтенант, – Стас специально назвал опера его прежним званием, – зачем ты поставил меня на это место, если не доверяешь?
- Разве я так сказал? – сделал удивлённое лицо Жгутов. - Просто пока научись обходиться тем, что имеешь.
- «Пока» - это сколько: час, два, сутки, неделя?
Жгутов неопределённо пожал плечами.
- Так вот учти, – жёстко предупредил Стас. – Эти твари за забором – как крысы. Они всегда приходят полчищами. Сначала появляется одна, и вот ты оглянуться не успел, как тебя уже распластали на земле. Они вскроют тебя, как бурдюк и запустят грязные пальцы тебе в брюхо, как в казан с пловом. И пока один, сидя у тебя на ногах, будет копаться в твоих потрохах, ещё двое поспорят между собой за право первым через глазницы высосать твой мозг… Поэтому я снова спрашиваю: ты уверен, что успеешь открыть свой арсенал, когда начнётся штурм?
Жгутов изменился в лице, стал зелёным. Он ещё немного поколебался и кивнул:
- Хорошо, пойдём.
Глава 141
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
Разбирая газеты, президент наткнулся на настоящую бомбу! Обнаружив на своём рабочем столе свежий номер «Нью-Йорк Таймс» с полностью изобличающим его материалом, Джек Джокерд пришёл в ужас. Это был конец всему. Крах всей жизни - политической карьеры, репутации, вероятно тюрьма...
Но как эти репортёры обо всём пронюхали?!
Он вдруг ощутил парализующую беспомощность, которую сменила нарастающая паника...А потом он гневно заорал в селектор:
- Нового пресс-секретаря ко мне!
Через пару минут в дверь робко постучали.
- Войдите, - тон, которым это было сказано, не сулил новичку ничего хорошего.
В комнату осторожно проникло изящное юное создание. Это был хорошенький мальчик лет двадцати двух. Перси был из очень хорошей аристократической семьи. У него изящная тонкокостная фигура и породистое, лишь слегка тронутое рукою вырождения лицо. Что поделать, всё в этом мире ветшает от времени и теряет былой блеск... В юнце чувствовались остатки гибко-твёрдой выправки хорошего аристократа британского толка. Но это именно остатки, как осадок выветрившегося содержимого на дне потерявшего герметичность старинного коньяка.
Но во всяком случае, юноша не только обладал приятной внешностью и хорошим образованием, но и не смотря на свою молодость, прекрасно знал, как себя держать. Войдя, он любезно улыбнулся, всем своим видом выражая почтение и готовность выполнить любое поручение.
- Вы хотели меня видеть, мистер президент? – переминался с ноги на ногу юноша. При этом взгляд его беспокойно перебегал с лица президента на пресс-папье на его рабочем столе: молодой человек хоть и на днях получил эту должность, однако уже знал, что со стороны кресла на этой тяжёлой штуке выгравировано псевдолатинское изречение: «Illegitimus non tatum carborundum» - «Не позволяй ублюдкам доводить тебя до изнеможения».
- Это вы принесли? – Джокерд хмуро, словно дохлую крысу, поднял за края газету. Она буквально обжигала ему пальцы. Под его испепеляющим взглядом ответчик втянул голову в плечи.
- Можно? - неуверенно попросил он дать ему ознакомиться с содержимым.
Джокерд брезгливо отбросил от себя газету на край стола.
Юноша наморщил переносицу и зашевелил губами. По мере того как секретарь читал, удивление его нарастало.
«Да он просто олух. Зачем мне навязали этого молодого дурака?! – неприязненно размышлял Джокерд. - Где его приятная ловкость, умение всё схватывать на лету и прочие достоинства, за которые ему отдали это место?! Его предки, служившие секретарями и адьютантами у великих бизнесменов и прославленных генералов, умели быть стопроцентно надёжными, уж они бы никогда не подложили своему патрону такую «мину»!».
- Почему вы сразу не поставили меня в известность?! Ваша обязанность была сделать это немедленно! – закипал Джокерд. Его глаза потемнели и метали в молнии.
- Я понимаю, - признал юноша. Этот его виноватый взгляд и придурковатая улыбка окончательно вывели Джокерда из себя. Вот оно вырождение! Эти современные молодые повесы отчего-то уверенны, что даже самый серьёзный промах по службе легко сойдёт им с рук. Мерзавец! Тупица! Болван! Джокерд схватил со стола пресс-папье и запустил увесистым прибором в секретаря. Помощник едва успел увернуться и пулей вылетел из кабинета.
…Через полчаса президент немного успокоился. Из приёмной по селектору поинтересовались, готов ли он снова принять нового пресс-секретаря.
«Хорошо, дам ему ещё один шанс, но если этот круглый идиот не сможет оправдаться, немедленно вышвырну вон!» - сказал себе Джокерт.
Дверь приоткрылась, появившаяся в проёме аккуратная голова Перси заверила:
- Я хочу всё объяснить…
Парень лез из кожи вон, не желая отправиться сегодня домой, держа в руках картонную коробку с личными вещами со своего рабочего места.
Выслушивая его оправдания, Джокерд мрачно кромсал ножом для резки бумаги подлокотник своего кресла.
- Я всё проверил, - торопился успокоить шефа Перси, - это не настоящая газета, а кем-то ловко сфабрикованный макет.
- Макет?
- Вот именно! Фальшивка! – радостно подтвердил юнец. - Странно, как я сразу этого не заметил. Это же так очевидно. Посмотрите на качество печати.
- Я хочу думать, что это обман. Но мне нужны доказательства, которым можно верить.
- В Интернете есть их последний выпуск, так что ошибки быть не может, - заверил Перси.
Оставался вопрос, как фальшивка могла попасть на стол. И главное, зачем кому-то понадобилось учинять столь грубый розыгрыш? Но этого молодой человек объяснить не мог. В одном он был уверен: подлинный выпуск «Нью-Йорк Таймс» вместе с другой свежей прессой ему доставили сегодня утром курьерской доставкой, но за тот час, что газеты находилась в его кабинете, кто-то совершил подмену.
- Мне сообщить в этом в службу безопасности? – с готовностью спросил пресс-секретарь.
- Это не обязательно, Перси – смягчился Джек. - Будем считать это чьей-то идиотской шуткой, ведь то, что там написано, просто чушь какая-то. А липовый номер я оставлю у себя в качестве сувенира.
Джек внимательно следил за реакцией молодого человека на свои слова. «Слава Богу, кажется ему и в голову не пришло заподозрить, что факты в сфабрикованном кем-то номере могли быть правдивыми. И чтобы обеспечить его дальнейшую лояльность, не мешало бы погладить перенервничавшего юнца по шёрстке», - подумал Джокерд. В конце концов он явно перегнул палку, запустив в него тяжёлой безделицей со своего стола.
- Ладно, будем считать инцидент исчерпанным. Я знаю, что на это место было много претендентов, но мои помощники выбрали вас, и я хочу верить, что они не ошиблись. Пока вы на испытательном сроке, но надеюсь, что мы сработаемся.
В качестве проверки способностей нового сотрудника Джек предложил пресс-секретарю перейти к выполнению своих служебные обязанностей, то есть сжато сделать обзор сегодняшней прессы.
Перси был на седьмом небе от счастья. Получив шанс блеснуть, он принялся очень живо рассказывать о странном инциденте, о котором сегодня пишут все газеты. Накануне на Манхэттене в Нью-Йорке какой-то человек с синим лицом и руками нападал на публику, прогуливающуюся вечером по Таймс-Сквер, Бродвею и Седьмой авеню и кусал всех, кто ему попадался. Некоторым туристам псих нанёс довольно серьёзные раны зубами. На прибывших санитаров «неотложки» сумасшедший тоже напал, как и на полицейских…и копам пришлось его застрелить.
- Все СМИ только об этом и говорят, смакуют подробности. Ну и естественно, проводят параллели с Россией, тем более, что на нём была майка с русской надписью – азартно продолжал излагать подробности Перси.
Джек пробежал глазами одну из статей на эту тему и помрачнел. Кажется, теперь он знал, кто приложил к этому руку. Сколько раз за последнее время при встрече с этим человеком он ему улыбался, даже шути, но внутри у него всё клокотало. Больше всего ему хотелось набить рожу этому Тёрнеру, который всегда преданно заглядывал ему в глаза, а сам давно плетёт против него интриги. Наверняка фальшивая газета – дело рук этого короля провокаторов.
- На спешно созванной по результатам вскрытия преступника пресс-конференции, - продолжал звучать где-то на краю сознания Джека звонкий мальчишеский голос пресс-секретаря, - мэр и начальник полиции Нью-Йорка успокоили общественность, заявив, что «русского» вируса в крови трупа не найдено. По их словам, погибший мужчина обмазался театральным гримом голубого цвета. А примерно за три месяца до серии нападений он вставил себе зубные импланты в форме волчьих клыков. - Пэрси сверился с записями в своём блокноте, в который выписал главные факты. – И ещё. Маньяк находился под воздействием неких препаратов, природу которых судебным экспертам пока выяснить не удалось.
- Это всё? – глухо спросил Джек.
- В общем да. Просто нападение сумасшедшего, – не удержался от собственных комментариев юнец, желая набить себе цену в глазах президента. – Но есть ощущение заказа. Потому что сектор рынка частных бункеров и снаряжения для выживания мгновенно отреагировал бурным ростом. Особенно в выигрыше производителя стрелкового оружия. Но и среди оружейных компаний есть особенные счастливчики, которые к ближайшему уикенду заработают свой миллиард. Компания «The Active defence» - «Активная оборона» уже заявила, что всего за час продала со своих складов 18 000 комплектов новых бластеров гражданской модификации Galahy blue killer SX-12, недавно разрешённых к продаже. А всего у них на складах заложено 200 000 комплектов. Последний раз такой ажиотаж наблюдался во время старта продаж последней версии айфона популярного брэнда.
- Они что, с ума все посходили? – мрачно пробормотал Джокерд.
- Пожалуй, - позволил себе короткий смешок докладчик. - Производители бластеров обещают через сутки втрое поднять розничную цену. И можно быть уверенным, что спрос ещё долго будет сохраняться, ведь они монополисты. И только ведут переговоры о продаже лицензии на свою разработку.
Перси взахлёб рассказывал о том, что покупательская истерия постоянно подогревается прессой, так что производители нового оружия ещё побьют не один рекорд. Их новая модель, описанная ее производителем, как «революционная тактическая винтовка», была выпущена на гражданский рынок всего шесть недель назад. Фирма позиционирует её, как «продвинутую спортивную винтовку принципиально нового типа, которая единственная из всего, что есть на рынке, способна уничтожать «реальных зомби из России»».
- Компании каким-то образом удалось обойти ограничительные законы на продажу оружия повышенной убойности. Хотя за время вашего пребывания в Белом доме ограничения лишь стали жёстче. Но Стрелковая ассоциация и Национальный спортивный фонд (NSSF) – профсоюз в секторе огнестрельного оружия – специально для данного случая придумали новый термин «современная спортивная винтовка для развлечений и защиты частных домовладельцев от нестандартных угроз». Знаменитый телевизионный эксперт по оружию Лу Купер лично возглавил компанию по раскрутке имиджа этого оружия. В своих рейтинговых шоу он продвигает идею, что бластеры Galahy blue killer SX-12 мало отличаются от новейших военных вариантов плазменных автоматических винтовок из арсеналов спецназа. И идеально подходят для охоты и спортивной стрельбы. Правда, в своих телепередачах Лу Купер не уточняет на кого будет охота. Но итак понятно, что владельцам бластеров предстоит охотиться на своих же соседей и обычных горожан в случае распространения зомби-эпидемии на Соединённые штаты. Иначе зачем покупать за такую цену ружьё, способное извергать «пулю», разогретую до тысячеградусной температуры раскалённой плазмы?..
- Откуда они знали, о том, что случится на Манхэттене? – вслух размышлял Джокерд. – Значит знали и готовились...
- Авторитетные эксперты пишут о том, что здесь в Вашингтоне оружейников кто-то активно лоббирует на самом верху - пояснил помощник.
…Отпустив Перси, Джокерд вызвал начальника своей охраны Питера Крэбса. Охранник уже знал об истории с нападением в Нью-Йорке. Более того, он тоже поддался общей истерии с новомодными бластерами:
- Так вы уже в курсе, мистер президент! – будто обрадовался он. - Эта штука теперь чертовски популярна! В народе плазменные винтовки прозвали «тостерами для расплавления сыра» или просто «тостерами».
Джокерд даже не мог вспомнить, чтобы у обычно невозмутимого и немногословного охранника так по-мальчишески горели глаза. Обычно из него лишнего слова не вытянешь. Питу привычнее было изображать тень шефа, даже наедине он предпочитал молчать в ожидании распоряжений.
Крэбс относился к Джокерду с огромным пиететом, ведь босс был Президентом! К тому же сама профессия телохранителя первого лица Америки предполагала высокую степень почтительности, преданности, уверенности в исключительных качествах патрона и... умение держать язык за зубами. Но сейчас Крэбс уловил, что от него ожидает шеф, и заговорил с гораздо большей степенью свободы, чем обычно.
- В ю-тубе крутят ролик, как из такого «тостера» расплавляют головы медицинскому манекенам. Он уже набрал просто сумасшедшее количество просмотров!
- И ты, конечно, не устоял, - мрачно предположил Джек.
В ответ на прозвучавшую реплику президента, охранник смутился, однако признался:
- Посоветовавшись с женой, я тоже заказал такой ствол – обычно малоподвижное, покрытое шрамами, лицо секьюрити ещё больше оживилось. - Дороговато, конечно. В интернете уже предлагаются китайские подделки - всего за полторы штуки. Но с ними может выйти, как с контрафактным автоматом Калашникова. Так что лучше не жмотничать, чтобы, когда появятся зомби, не вышло «упс». Вечером надо будет заехать в оружейный магазин, оформить все документы на покупку. Мы тоже с сыном решили на заднем дворе нашего дома повторить нечто подобное - как на ю-тубе. У нас как раз остались в гараже три манекена с прошлой распродажи, с которыми мы не знали, что делать. Надо будет только наклеить фото соседей им на лица. Соседи ведь тоже могут заболеть и стать зомби в случае эпидемии... Так что надо привыкать стрелять по реальным целям.
- Я знаю, чья эта работа – прервал болтовню телохранителя Джокерд. - Это провокация. И ниточки тянуться в ЦРУ.
Глава 142
Бутырский следственный изолятор
Афанасий Жгутов привёл Легата в ту часть административного корпуса, где за мощной металлической дверью хранилось табельное огнестрельное оружие. Оказалось, что доступ сюда имеет только один человек.
- Вместе с новейшими бластерами американцы поставили нам специальную охранную систему. Они хотят быть уверенны, что стволы не попадут в опасные руки? - сказал Жгутов и придвинулся лицом к небольшому прибору, в котором имелось зеркальное окошко. С минуту он смотрел в специальный окуляр, пока камера с сенсорами идентифицировала его по сетчатке глаза.
Закончив сканирование, электронный страж поприветствовал женским голосом визитёра, щёлкнули открывающиеся замки.
В комнатушке арсенала, в отдельном шкафу хранились новейшие плазменные винтовки с маркировкой «сделано в США».
- Пока прижимистые янки расщедрились только на пять комплектов, - Жгутов бережно провёл рукой по воронёным стволам. – Видимо, ещё не поняли, что начавшаяся у нас эпидемия грозит мировым побоищем, голодом и прочими радостями Вселенской катастрофы.
Стас взял в руки один «автомат». Он оказался намного тяжелее, чем он предполагал. «С таким долго не побегаешь» - машинально отметил про себя ветеран боевых действий.
Из оружейной комнаты они отправились в кабинет директора тюрьмы. Небо на востоке затянуло облаками, то и дело раздавались раскатистое громыхание далёкого грома. Приближался дождь.
По дороге Стас попытался заступиться перед Жгутовым за голодающих «экономистов» из своей бывшей камеры.
Директор Бутырок в ответ пожаловался, что из-за того, что переговоры с Любовью Вершининой закончились провалом, их положение близко к критическому:
- У нас всё на исходе, в том числе запасы продуктов. Но я разберусь, почему бытовиков перестали кормить. Обещаю, они будут получать минимальную пайку. Возможно, что кто-то из них захочет покинуть тюрьму, мы предоставим всем такую возможность.
Они вошли в кабинет покойного Сокольничего. За окном начался дождь, - полило как из ведра. Жгутов направился к сейфу с бутылками, небрежно кивнув Стасу на кресло бывшего начальника:
- Располагайся, капитан, по-простому, а я сейчас соображу чего-нибудь нам выпить и закусить. Надо же отметить выпуск из твоей «школы головорезов».
«Накрыв» для гостя нехилую поляну, не смотря на все свои разговоры про нехватку продуктов, Жгутов поднял рюмку и смерил восседающего за широким столом Легата лукавым взгоядом:
- А тебе это кресло к лицу.
Но едва они выпили по первой и стали закусывать, как дверь распахнулась от удара ноги и в кабинет пожаловал Гарик Маленький.
Жгутов бросился ему навстречу с радостной улыбкой, сам первым протянул руку, которую молодой вор в законе пренебрежительно, с ленцой пожал.
- Может, выпьешь с нами? – предложил ему Жгутов.
Гарик пресыщенно оглядел стол и помотал головой.
- Разве отказываются от угощения, когда оно от чистого сердца? – пожурил его Жгутов Он быстренько сбегал к шкафу за третьей рюмкой, спеша налить в неё коньяк.
Гарик ответил Жгутову едко и загадочно:
- Настоящий вор с кем попало не пьёт. – После чего повернулся лицом к восседающему на месте начальника тюрьмы Легату. Глаза Гарика скрывали тёмные очки, но на губах появилась коварная ухмылка.
Ладонь временщика неожиданно дрогнула, и французский коньяк оставил на скатерти темное пятно. А Гарик, даже не прикоснувшись рюмке, небрежно откусил бутерброд с сервелатом и по-хозяйски осведомился:
- Что за беспредел, начальник? Почему моих людишек выдавили за стену?
- Они не сказали, что выполняли твоё распоряжение, - и глазом не моргнув, соврал Жгутов.
- Пусть запустят их обратно, - распорядился Гарик Маленький.
- Понимаешь... - начал Жгутов.
Но вор резко оборвал его:
- Я всё понимаю, начальник. Но если моих корешей не вернут до темноты, ночью я с братвой обещаю тебе концерт.
Урка спокойно растегнул штаны и принялся мочиться в декоративный камин, хотя в задней комнатке через дверь располагался личный туалет хозяина кабинета.
Закончив справлять нужду и застёгивая ширинку, он почти дружески обратился к сидящему в кресле начальника Легату, проигнорировав Жгутова:
- Так мы договорились? – губы молодого вора широко растянулись в приветливой улыбке.
Стас, несмотря на привычку к риску, старался не совершать безрассудных поступков. Он бы никогда так открыто не показал Жгутову, что, пусть даже в теории, метит в его кресло. Но Гарик провоцировал его.
Глядя в скрытые за тёмными очками глаза блатного, Стас размышлял, как ему поступить сейчас: резко поставить вора на место и доказать свою лояльность Жгутову. Или же…
Так и не решив, он криво усмехнулся, и процедил сквозь зубы:
- Пускай твои бродяги немного проветрятся, им это полезно будет, а там поглядим...
Гарик хмыкнул и вышел из кабинета.
Жгутов с трудом проглотил ком, застрявший в горле. Опер прекрасно знал породу таких людей, как этот бывший наёмник: отправить человека на тот свет для них такое же обыкновенное дело, как загасить окурок. Да и молодой урка похоже его уже списал...То, что его прямо тут не пришили, было настоящим чудом! Пока эти двое между собой молчаливо решали его судьбу, он чуть не обделался от страха.
Поэтому, едва за уркой захлопнулась дверь, Афанасий быстро вышел в заднюю комнату, где располагалась туалетная кабинка. Вернулся он, тщательно вытирая вымытые руки полотенцем:
- Вот грязное животное. Свиное рыло! Когда я скажу, надо будет всю эту сволочь зачистить, а его первым.
Жгутов долго опрыскивал дезодорантом обоссаный камин. Потом подошёл к Легату и похлопал его по плечу, произнёс с подкупающей задушевностью:
- Если бы ты знал, капитан, как я ценю в людях настоящую порядочность, – его слова прозвучали по-настоящему искренне, и Стас на миг усомнился, а этот ли человек за его спиной подбивал клинья к Ольге, угрожал ей, презрительно убеждал, что никто не сможет её защитить от него. Казалось, будто не было у головастика человека надежнее, чем он.
Потом Жгутов снова настойчиво угощал Стаса дорогим армянским коньяком, деликатесами из сейфа, ещё не раз хлопал его по плечу, дружески шутил, говорил проникновенные слова.
Наконец, Стас повернулся, чтобы уйти. Едва достигающий ему плеча коротышка снова похлопал Легата по плечу на прощание:
- Что же мне с тобой делать теперь? – участливо поинтересовался Жгутов за спиной Легата. – Если ты не сдохнешь, эти суки пришьют меня. А я слишком люблю жизнь.
Стас дёрнулся, пытаясь перехватить руку с пистолет, но выпущенная в упор пуля, пробив ему печень, отбросила на несколько метров в сторону.
Жгутов неспешно приблизился к тяжелораненому и, склонившись, наблюдал как опасный конкурент, вмиг ослабев, истекает кровью. Жизнь быстро покидала его тело.
- Тебя же нет! – вкрадчиво объяснял опер. - Ты давно числишься в покойниках. Ты просто забыл об этом. Это я тебя вытащил с того света…на время, чтобы ты выполнил важную работу. Но больше ты мне не нужен. Твоя подружка мне всё рассказала... Значит, сговорился с этой ****ью Гариком, чтобы сесть в моё кресло?
Но Стас продолжал бороться со стоящей над ним смертью. Перевернувшись на живот, он полз к двери. Жгутов поднял руку с пистолетом и вогнал пулю ему в затылок. Потом подошёл и для верности сделал ещё контрольный выстрел. После чего тронул носком ботинка пробитую, окровавленную голову и радостно, и горделиво подумал, что уничтожил, пожалуй, самого опасного противника в своей жизни.
Глава 143
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
В присутствии своего главного телохранителя Джек Джокерд мог озвучивать свои самые сокровенные мысли. Ведь верный охранник снова стал тем, кем всегда был – молчаливой тенью президента.
Решив для себя, что считает директора ЦРУ Артура Тёрнера королём провокаторов, стоящим за недавним инцидентом в Нью-Йорке, Джек стал размышлять вслух, как ему следует поступить с опасным человеком. При этом он даже не смотрел в лицо своему бодигарду, ведь Питер Крэбс не входил в число его доверенных советников.
- Просто подписать указ об увольнении главы самой влиятельной спецслужбы я не могу. Для этого мне как минимум нужны причины, чтобы объяснить своё решение Минюсту и Конгрессу. Получается, чтобы потребовать у них голову Тёрнера, я должен признаться, что этот сукин сын давно стоит у меня поперёк горла. Да и опасно вступить с ним в открытую драку, ведь грязный шпион наверняка собрал на меня пухлое досье. И главное, он всё знает про внука и про Лотманн. Представляю, с каким удовольствием он отправит меня в ад с помощью своего компромата. Не-ет...трогать его опасно.
Крэбс вежливо кашлянул несколько раз, прося разрешение высказаться. Джек с удивлением посмотрел на него, однако кивнул.
Начальник охраны стал рассказывать, что когда в Италии внука президента должны были оперировать в клинике, которая после подробной проверки, показалась Крэбсу не заслуживающей доверия, он немедленно поступил так, как того требует инструкция:
- Я сообщил резиденту ЦРУ в римском посольстве. Он обещал через своего шефа срочно проинформировать вас.
- Меня об этом не предупредили, – мрачно произнёс Джокерд и на какое-то время на его лице появилось выражение сломленного и растерянного человека. Это длилось секунд десять. Но Джокерд быстро взял себя в руки, он стоически выдержал и этот удар. Как и новость о том, что люди из ЦРУ регулярно пытаются завербовать доверенных лиц из его ближайшего окружения.
- Похоже я пригрел на груди змею – в ярости прорычал президент. - Эта чёрная гадюка давно заслужила, чтобы я раздавил ему каблуком голову! Во всяком случае я заставлю его добровольно очистить кабинет директора ЦРУ! И пусть только попробует угрожать мне со своей гаденькой улыбочкой, я найду способ засунуть ему её прямо в глотку!
Глава 144
Московская подземка. В трёх километрах от объекта «Нейрон-4»
Специалиста вызывали только в самых сложных случаях, когда заказчикам требовалась гарантия, что работа будет непременно выполнена. За свои услуги он брал неслыханно высокие гонорары. И клиенты платили, не торгуясь. Ведь он умел выследить двуногого зверя даже там, где специально натасканные служебные псы, отказывались работать. Его не пугало отсутствие следа, ведь он всегда мог положиться на свой особый дар. В узких кругах его знали, как «Парфюмера». И всё! Больше о нём ничего никому не было известно: ни имени, ни хотя бы скупых данных о внешности или биографии...
Охотник двигался по пояс в воде и при этом не производил ни единого всплеска. Старый очистной коллектор – преисподняя Москвы, не создавал ему особенных неудобств, в своей жизни ему приходилось бывать в местах намного хуже. Даже удушливые испарения плавающих в воде нечистот не мешали ему дышать и вынюхивать след. Вместо респиратора, но просто замотал нижнюю часть лица арабским клетчатым платком, иногда разматывая его, чтобы втянуть в себя воздух.
Дух его был абсолютно спокоен: твёрдое ощущение верно выбранного направления, наполняло всё его существо силой. Ему нисколечки не было тоскливо от того, что в этой мрачной трубе словом не с кем перемолвиться. Он был одиночка и уже много лет отправлялся на охоту без напарника. Так проще, чем зависеть от другого человека. Да и гонораром делиться не нужно, что тоже немаловажно. Спасибо учителям, они сделали его тем, кем он стал. Когда же это началось? Ах, да, в тот самый день. В мозгу «Парфюмера» словно включили кнопку кинопроектора и воспоминания побежали кадрами перематываемой в обратном направлении плёнки…
Вадим сидел в коридоре райвоенкомата и, волнуясь, дожидался вызова на медкомиссию. Ему предстояло непростое объяснение по поводу его добровольного отказа от отсрочки. Накануне, поругавшейсь со своей девушкой, он решил что-то круто поменять в своей жизни.
Неожиданно проходивший мимо Михеева по коридору худощавый невысокий капитан с сильно загорелым восточным лицом обратил внимание на маленький эмалированный кружок, приколотый к лацкану пиджака парнишки.
- Вы альпинист?
- Так точно – неожиданно для самого себя по-военному браво отозвался молодой человек, уважительно вытягиваясь перед офицером. Тот иронично и одобрительно улыбнулся Вадиму своими тёмными маслянистыми глазами и, спросив фамилию призывника, ушёл.
В следующий раз Вадим увидел смуглолицего офицера через полтора часа. Знакомый капитан с отсутствующим видом сидел по правую руку от военкома за длинным столом вместе с другими членами призывной комиссии. Беспрерывно текущая мимо него череда худосочных мальчишеских тел навевала скуку на привилегированного «покупателя». Его мало интересовало усреднённое «пушечное мясо», так как он приехал исключительно за первосортным «товаром».
Но стоило только его равнодушному взгляду случайно скользнуть по лицу Михеева, как он сразу же вспомнил их короткую беседу в коридоре и оживился:
- А-а, альпинист, очень хорошо! Где желаем служить?
- В ВДВ! – не задумываясь, отчеканил Вадим.
- Отлично! – довольно произнёс капитан и повернулся к другим членам комиссии. – Я просмотрел его личное дело. Паренёк мне подходит: студент, разносторонний спортсмен, владеет иностранным языком...
Тут капитан снова повернулся к Михееву.
- Ещё вопрос: почему вы решили аннулировать отсрочку? Ведь вам дано время закончить учёбу.
Вадим ответил предельно честно:
- Мне надо разобраться в себе. Не хочу занимать чужое место. Вот вернусь из армии и доучусь.
- Опять хороший ответ, – вновь похвалил его капитан. Он ещё некоторое время продолжал расспрашивать Михеева. Пока он занимался Вадимом, двигавшийся до этого беспрерывно мимо стола конвейер из призывников, стоял на месте. Все – и стоящие за спиной Михеева голые парни, и члены комиссии - уважительно ждали окончания их разговора.
Вадим был смущён и приятно обрадован такому к себе индивидуальному подходу. Пока он не догадывался, что пристальный интерес вербовщика объяснялся чрезвычайно высокими требованиями, предъявляемыми к кандидатам на службу в той воинской части, которую он представлял. Так в один момент решилась его судьба. Вскоре он понял, что служба предстоит особенная и нелёгкая. Будущих спецназовцев врачи отбирали, как лошадей для скачек: их осматривали от зубов до ногтей, и только если парень обладал здоровьем и выносливостью кандидата в лётчики, тогда его личное дело штамповали лаконичным «годен». Одновременно там появлялись отметки о сделанных прививках от экзотических для России болезней. Кормили новобранцев из спецкоманды пять раз в день по усиленной норме; обмундирование тоже было улучшенным: высокие шнурованные ботинки для защиты от змей и многокилометровых маршей по горам вместо кирзовых сапог, панама-«афганка» вместо пилотки, тельняшка и комплект улучшенной формы для тропиков, - им во всём давали понять, что они особенные.
Через пять дней Михеев оказался на секретной базе спецназа ГРУ под Душанбе. Здесь Вадим узнал, что есть суровая армейская муштра. Матёрым инструкторам-сержантам дела не было до недавнего институтского прошлого профессорского сыночка. В их задачу входило в сжатые сроки обтесать новичка под приличного солдата, и они не скупились ради этой цели на отборный мат и увесистые тумаки. Примерно дней через двадцать Вадим перестал чувствовать боль и обиды. Он словно покрылся снаружи одной большой мозолью: без всяких эмоций, словно налаженный автомат реагировал на щедро сдобренные матом команды инструкторов, и думал только о выполнении очередного приказа. Впрочем, состояние эмоционального ступора через некоторое время тоже прошло. Случилось это, как только его психика выработала способность справляться с перманентным стрессом. И тут оказалось, что некто со стороны внимательно следил и оценивал происходящие с Михеевым метаморфозы.
Стоило Вадиму почувствовать себя не последним салагой в монолитной массе новобранцев, как его тут же изъяли из неё, и пустили «в огранку». Теперь с ним занимались по специальной программе. Его преподавателями были офицеры чином не ниже капитана. Они учили Вадима некоторым техникам психологического самоконтроля, снайпингу, основам маскировки и выживания, и ещё многим вещам, без которых его участие в «спецмероприятиях», как это здесь называлось, было невозможным…
Возникший в наушнике тихий голос мгновенно вернул Парфюмера в текущую реальность:
- Он прямо перед тобой, - вкрадчиво известил корректировщик. - До цели не более ста пятидесяти метров. Можешь не сомневаться, служба пеленгации только что его засекла, это он. Бедняга даже не подозревает, что ты у него на загривке.
Охотник неторопливым выверенным движением опустил со лба на глаза прибор ночного видения и сразу обнаружил в подсвеченных зеленоватым светом окулярах «перископа» устало бредущую одинокую фигуру впереди. Дистанцию до цели корректировщик определил на удивление точно.
- Я его вижу – странным гундосым голосом подтвердил Парфюмер. – Начинаю работать…
Глава 145
Бутырский следственный изолятор
Очнувшись, Стас обнаружил, что лежит весь в крови на каталке в операционной, а тюремной доктор ощупывает ему череп. По оконному стеклу барабанил дождь, но Стас не помнил, когда он начался. Воспоминаний в голове никаких, только пронизывающая свинцовая боль в башке, словно шибанули по черепу бейсбольной битой. Чтобы не застонать Стас пошутил:
- Привет, док, кажется я забыл пригнуть голову.
Это была знаменитая фраза, произнесённая легендарным боксёром Джеком Демпси, когда его наконец побили после длившейся много лет кряду беспроигрышной серии боёв на профессиональном ринге.
Доктор странно покосился, будто никак не ожидал, что тело на каталке может говорить.
- Скажите, док, моя дочь знает? В общем, не говорите ей, – успел попросить Легат, прежде чем доктор сделал ему обезболивающий укол. Стас снова провалился в глубокий сон.
…Во второй раз он обнаружил себя уже с перевязанной головой, но на той же самой тележке. Которую закатили…в тюремный морг. Очень мило, а, впрочем, спасибо и на этом, тем более, что под голову ему подсунули резиновую подушечку. Немного свыкнувшись с обстановочкой, Легат принялся крутить глазами, ибо малейшее движение отдавалось сильнейшей болью в пострадавшем черепе.
В общем, место не такое уж скверное, если забыть, что ты в морге, а так жить можно… Правда, немного прохладно, и ещё напрягает наличие соседа на такой же каталке, как у него, у противоположной стены: накрытый с головой клеёнкой, там неподвижно лежал кто-то ещё.
В палату вошёл доктор, встал над Легатом, оглядел его тело, будто ещё не решив, что с ним делать: руки в карманах медицинского халата, лицо озабоченное.
- Не хочу показаться неблагодарным… И всё же, почему я в морге? – спросил Стас.
- Потому что вы мертвы, - спокойно пояснил доктор, и помог восстановить в памяти то, что с ним произошло:
- Жгутов пристрелил вас – доктор извлёк из кармана две пули. Они были сплющены, будто несколько раз отрикошетили от металлической поверхности. - Я вытащил их из вашей головы. Они должны были уложить вас наповал. Но после укуса дочери вы «заразились» от неё специфическим иммунитетом. Я бы даже назвал это прививкой от смерти… Жгутов для верности сделал контрольный выстрел. Он уверен, что убил вас. Но всё равно я еле уговорил его отдать мне ваш труп для вскрытия, прежде чем отправить вас и вон его в крематорий – доктор кивнул на соседнюю каталку.
- Кто там?
- Уголовник по кличке Гарик Маленький. Слышали о нём?
Стас кивнул. И Доктор пояснил:
- Он оказался инфицирован. Уж не знаю, как вирус проник в него, но приступ, как это обычно и случается, застал всех врасплох: заражённый успел разорвать шестерых своих телохранителей и шестёрок, прежде чем его застрелили.
- А где моя дочь?
- Не беспокойтесь, с малышкой всё в порядке. Как только вам станет немного лучше, я приведу её: нам потребуется сделать очередное переливание.
Глава 146
Московская подземка. В трёх километрах от объекта «Нейрон-4»
- Он прямо перед тобой, - повторил голос в наушнике киллера. – Система его надёжно запеленговала. У него в кармане телефон, который он не отключает: вероятно, надеется дождаться звонка от пропавших жены и дочери.
«Отцовский инстинкт взял верх над инстинктом самосохранения – подумал о жертве «Парфюмер». – А мой охотничий инстинкт меня снова не подвёл».
Он поднял винтовку и взял устало бредущего человека в оптический прицел:
- Цель захвачена, жду команды.
- Ожидайте, - произнёс корректировщик.
Потекли секунды ожидания. В его работе секунды порой растягиваются в целую вечность. Бывает, что, несмотря на максимальную концентрацию, мысли успевают упорхнуть далеко… Как сегодня, когда отчего-то нахлынули воспоминания о среднеазиатской учебке. Как же давно это было! Ему ведь тогда только исполнилось девятнадцать…
Под конец учебки Вадима определили в снайперскую команду. Произошло это обыденно. Просто однажды инструктор прошёлся вдоль строя и стал лицом к новобранцам:
- Я знаю, что здесь остались только прирождённые головорезы. С вашими навыками и способностью убивать, на гражданке вам делать нечего. Там вас ждёт тюрьма или скорая смерть в пьяной драке. Если не замёрзните в ближайшие годы насмерть по пьянке, точно прирежут в каком-нибудь заплёванном кабаке. Государству не нужны такие граждане как вы. Но оно нуждается в таких солдатах. Вас будут награждать за то, за что на гражданке надолго упекли бы за колючую проволоку или даже дали «вышака». Я дам вам шанс, парни, стать героями.
Так Вадим попал в элитную группу разведчиков-снайперов. Непонятно, как инструктора разглядели в нём талант охотника и убийцы, ведь ещё недавно в университете собственное будущее представлялось ему совсем иным. Однако тут студенческая жизнь быстро показалась ему преснятиной. Зато то, чем он занимался теперь – требовало отчаянного напряжения всех его сил. Это был тяжёлый и опасный кровавый спорт, к которому он чем дальше, тем больше ощущал вкус…
Судьба словно взяла его за руку и повела за собой.
Снайперская школа располагалась на территории всё той же учебки, но теперь они стали избранными из избранных. Пока другие взводы и роты продолжали делать марш-броски и маршировать по плацу, десяток кандидатов в убийцы выслеживали друг друга на местности и бесконечно много стреляли из элитарного оружия. Им выдали новые снайперские винтовки, ещё в заводской смазке, а также трофейное оружие иностранного производства. Предполагалось, что разведчики снайперы в составе небольших групп будут выслеживать вражеские караваны с оружием и уничтожать главарей моджахедов далеко от своих баз, не рассчитывая в случае неблагоприятного поворота событий на поддержку своих…
Под конец учебного курса Вадима в составе небольшой группы кандидатов в «коммандос» высадили с вертолёта в безлюдной пустыне с минимальным запасом продуктов и воды. Перед «экзаменом» всем им объявили, что предстоит недельное выживание, перенести которое смогут лишь самые выносливые. Всё это время на них будет вестись охота, в которой взятие пленных не предусмотрено. Не сдавших «экзамена» ждало в лучшем случае позорное списание в стройбат, а в худшем – отправка на родину в цинковом ящике.
…Через три дня изматывающих мытарств по раскалённым пескам их группа вышла к небольшому селению. С первыми лучами солнца, на дороге, ведущей в деревню, была замечена продуктовая доставка. Не сговариваясь, измученные голодом и жаждой пацаны с диким воем бросились в атаку на фургон с продуктами и водой. Однако их ожидало жестокое разочарование, – под видом сельмаговской машины они напоролись на передвижную ловушку, коварно устроенную на них заботливыми отцами-командирами.
Получив неожиданный отпор, группа рассеялась, и дальше каждый спасался по одиночке. Вадим некоторое время уходил от погони огородами, загривком чувствуя жаркое дыхание охотников. В какой-то момент в ноздри ему ударил резкий запах отхожего места. Время на раздумья не было. Михеев с ходу заскочил в одиноко стоящую будку, вышиб сапогом одну из досок настила, и, прыгнув в выгребную яму, с головой погрузился в тёплое дерьмо…
Когда он вынырнул, то услышал громкие голоса и подозрительно знакомый смех, потом лай овчарок. Через пару минут кованый топот погони стал постепенно удаляться, пока голоса совсем не стихли где-то на окраине кишлака. Тем не менее, Вадим до самой ночи терпеливо просидел в своём убежище. Он даже привык к запаху и крупным мухам, и боялся только одного, как бы его не обнаружили те, кому это сооружение принадлежит. Но ему повезло, за весь день хозяева дома так не разу и не посетили свой сортир. Возможно, они были в отъезде.
Ночью Вадим осторожно выбрался из ямы, и в непроглядном мраке безлунной азиатской ночи стал осторожно пробираться в центр селения. В душе он уже созрел до понимания простой солдатской истины, гласящей, что в подобном положении надлежит руководствоваться только одним, старым, как мир девизом: «на войне, как на войне». Поэтому Вадим не испытывал ни малейших угрызений совести, взламывая местный магазин. Рафинированный потомственный интеллигент в его душе начал хиреть и скукоживаться, зато в муках нарождался человек, способный выживать в любых условиях…
Добычи с лихвой хватило, чтобы продержаться оставшийся срок, не переходя на ящериц и змей…
На разборе полётов курирующий спецгруппу капитан Тимур Великханов сдержанно поздравлял троих выдержавших испытание бойцов. При этом он всё время хитро поглядывал в сторону Михеева. Ему единственному из их счастливой троицы капитан не подал руки, а лишь одобрительно похлопал по плечу, и ехидно назвал «парфюмером». История с сортиром скоро стала общеизвестной, и за Вадимом прочно закрепилось это прозвище…
…В наушнике снова возник голос корректировщика, который дал последнее уточнение:
- В голову разрывными не стреляй. Нам необходимо, чтобы ты его стопроцентно опознал. Ждём подтверждения через две минуты.
…Козырев услышал в темноте за спиной отдалённый всплеск. Это были шаги, они приближались и вскоре стали отчётливыми. Влад напряг зрение, чтобы разглядеть незнакомца, как тот вдруг остановился, не дойдя пятидесяти шагов, застыл в потёмках: то ли учуял чужой запах, то ли остерегло обострённое чувство опасности. Нет, этот человек не случайно здесь, ему нужна его жизнь! Влад не знал, что ему делать. В наполовину заполненной вонючей водой с нечистотами трубе спрятаться негде. Остаётся только ждать смерти…
…Переведя перекрестие оптического прицела с головы в район сердца мишени, «Парфюмер» плавно нажал на спусковой крючок. Разрывная пуля калибра 30, 06 без ошибки поймала цель, человек рухнул, словно подкошенный в воду, подняв фонтан брызг.
- Я ликвидировал его – спокойно доложил стрелок.
- Поздравляем, - ответили ему. - Не за каждый удачный выстрел платят два с половиной миллиона…
Глава 147
Бутырский следственный изолятор
Пожалуй впервые Легат не знал чего ожидать от самого себя. Во всяком случае ему ещё не приходилось слышать, чтобы кто-то после серьёзного огнестрела в голову вернулся с того света. Но вот в него стреляли в упор несколько раз, а он не просто остался жив, а практически вернулся в норму. Пока Стас пытался понять Бога или дьявола ему благодарить за своё чудесное спасение, вернулся доктор. Он осмотрел Легата, померил ему артериальное давление и обрадовал:
- Ваш организм поразительно быстро возвращается в норму.
И всё же Стас почувствовал недоброе:
- А моя дочь? С ней что-то не так?
- Состояние пациентки резко ухудшилось: онкология начала прогрессировать. Судя по всему, в её организме включился какой-то непонятный защитный механизм. Раковые клетки резко перешли в наступление на колонии вируса, а заодно начали разъедать жизненно важные органы и системы организма. Рак пожирает её изнутри.
- Так давайте срочно сделаем ей ещё одно переливание крови! – Стас согласен был, чтобы из него немедленно откачали хоть всю кровь до последней капли.
- Боюсь, это бесполезно, мне очень жаль… - док боялся встречаться с ним взглядом. - Последнее переливание было всего три часа назад, но оно не помогло. Её организм перестал сопротивляться болезни. Она угасает на глазах.
У Стаса потемнело в глазах от таких слов, возникло чувство словно сердце перестало биться у него в груди… Но тут же голову затуманило яростью. Нет, он не желает это принимать! Он никому не позволит так просто отдать своего ребёнка костлявой с косой!
- Я немедленно хочу её видеть! – потребовал он, бешено сверкнув глазами на принесшего мрачную новость вестника.
Доктор покорно привёл пациента в палату, где лежала Оксана. Глаза малышки остались закрыты, когда мужчины вошли. Стасу даже показалось, что дочь не дышит, но доктор поспешил его успокоить:
- Я погрузил её в медикаментозный сон, чтобы она не мучилась. Только вряд ли девочка проживёт более трёх суток.
Глядя на бледное заострившееся, какое-то полупрозрачное лицо дочери, суровый воин позвал, словно в бреду:
— Доча!.. Зайчонок, это я, твой папочка, — пробормотал мужчина, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, и вдруг понял, что вот-вот может совершить от ярости и бессилия что-то страшное. Его трясло, как в лихорадке, руки и ноги налились злой силой. Подняв глаза на доктора, он рявкнул так, что бедняга вздрогнул:
- Сделайте же что-нибудь! Вы же врач!
- Что я могу, – развёл руками побледневший медик, переминаясь на ватных ногах. – Я бы и рад помочь, но такое заболевание умеют лечить в специализированных клиниках. Только сейчас это невозможно из-за эпидемии. Сами понимаете.
- Но вы же говорили, что есть надежда! – с трудом сдерживая в себе клокочущую ярость, напомнил Легат.
Доктор избегал смотреть ему в глаза, у него дрожали пальцы. Необходимость говорить правду человеку, который голыми руками убил несколько охранников, давила на него, но и солгать несчастному отцу не смел:
- Судя по картине, что я наблюдаю, в её организме по какой-то причине нарушилось хрупкое равновесие. Рак побеждает в ней вирус. Похоже на то, что опухоль в её мозгу снова активно разрастается. Конечно это лишь моё предположение, так как нужного оборудования, чтобы утверждать это наверняка, у меня нет. И всё же думаю это так… Хотя до сих пор вирусы неплохо справлялись, поражая раковые клетки. Последние к вирусам вообще очень чувствительны, у них ослаблен иммунитет. Как я уже сказал, в нашем случае долго наблюдалось равновесие, когда ни одна из болезней не могла полностью взять верх. Даже сохранялась надежда на идеальное решение, то есть взаимное уничтожение опухоли и инфекции и полное выздоровление ребёнка. Но за последние сутки ситуация резко сдвинулась в сторону рака… Как это не парадоксально, но судя по всему, ваша дочь станет первым человеком, излечившимся от нынешней чумы, и погибшим от «нормального» заболевания.
- Меня это не устраивает! – с угрозой прорычал Стас, чувствуя, что теряет себя от гнева.
- Единственное что можно сделать в этой ситуации, это усилить в ней онколитические, то есть в данном случае противораковые вирусы. То есть резко поднять в её организме концентрацию «голубой чумы». Для этого я могу попробовать ввести кровь из трупа заражённого мужчины непосредственно в опухоль вашей дочери. Надеюсь, это поможет, - не отрывая глаз от девочки, доктор тяжело вздохнул, и медленно поднял глаза на Легата: - Но вы сами должны понимать, насколько может быть непредсказуем результат. Я уж не говорю о побочных эффектах… Поэтому мне необходимо ваше согласие.
Стас нахмурился и сжал зубы, догадавшись, что доктор имеет в виду труп Гарика Маленького, что находится где-то за стенкой. Он мысленно выругался. Вот не хотелось бы, чтобы кровь этого урода оказалась в теле его ребёнка.
Доктор ждал какое решение он примет.
- Хорошо, я согласен, - проговорил Стас. – Когда вы сделаете это?
- Немедленно. А пока я внутривенно введу ей препарат на основе сыворотки «Блюсан».
Они прошли в помещение, где на прозекторском столе лежал труп авторитетного вора. Подошвы Стаса зачавкали по липкому полу. Доктор зачем-то стал говорить, что после гибели уборщицы сам вынужден проводить у себя санобработку, зато выплеснутое им с водой средство должно убивать большинство известных науке бактерий.
- Так что у меня тут почти стерильно.
Хирург сменил халат, тщательно вымыл руки с мылом и предложил Легату сделать тоже самое. Стас надел запасной халат, завязал на поясе тесемки и направился к столу за доктором, который предложил ему контролировать ход операции.
- Вы готовы? – док покосился на ассистента, всё лицо его ниже глаз была скрыто под маской.
- Не теряйте времени! – чуть ли не приказал ему приступать Легат.
- Хорошо, тогда становитесь у меня за спиной, сперва я вскрою ему брюшную полость, надо посмотреть в каком он состоянии. Ну а после займёмся главным, то есть привезём сюда вашу дочь для прямого переливания. Это удача, что его группа крови совместима с кровью вашей дочери… И обязательно наденьте маску и не снимайте её до конца операции.
Стас молча кивнул.
Док приступил к вскрытию, специально показывая неискушённому наблюдателю все манипуляции, производимые внутри трупа. И попутно объяснял, что к чему, чтобы отец мог понять, что будет происходить с его дочерью.
Минут через пятнадцать остановившись, чтобы дать себе немного отдыха, доктор повернулся к Легату:
- Кстати, не мешает сходить проверить наружную дверь. Несколько часов назад выдворенные вами за стену зэки вернулись. Вероятно, им помогли свои. Я предупредил Жгутова, что необходимо немедленно санировать вероятных носителей вируса, ведь после суток в городе они представляют огромную угрозу. И всё же нам лучше держать все двери на замке.
Мрачно качнув головой, Легат направился к выходу из операционной, его ботинки снова зачавкали по липкому полу.
Из коридора он заглянул в палату, где лежала дочь; не удержался и снова вошёл, присел у кровати, поправил одеяло, поцеловал. Нежно сказал, надеясь, что дочь сможет его услышать:
- Я тебя очень люблю. Держись малышка, скоро тебе станет лучше.
Но лицо девочки осталось совершенно неподвижным.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Стас боролся с отчаянием. Привыкнуть к тому, что твой драгоценный ребёнок при смерти, а ты фактически бессилен ей помочь, было невозможно. Осознание того, что возможно он уже не услышит родного голоса, не увидит её счастливого лица, вгоняло Легата в самую чёрную тоску. Можно было даже сказал, убивало. Стас впился зубами себе в руку, чтобы сильная физическая боль хоть немного заглушила душевную. Надо заставить себя думать только о деле…
Мысли его были так далеко, что он даже не заметил, как проверил заперта ли дверь и поднялся обратно по лестнице. Всё что было необходимо, его тело проделало само - на автомате.
Очнулся Стас, только подходя к операционной. Странные звуки, доносящиеся оттуда, заставили его ускорить шаг. Что-то изменилось за несколько минут его отсутствия. Очень плохое предчувствие холодным ветерком пробежало по позвоночнику, когда из-под закрытой двери ему под ботинок тонкой струйкой побежала розовая жидкость из смеси крови и моющего средства. Стас осторожно потянул ручку на себя и обнаружил, что весь пол операционной залит ею.
Глава 148
Московская подземка. В трёх километрах от объекта «Нейрон-4»
Парфюмер спокойно приближался к только что подстреленной им жертве. Он даже чувствовал некоторое разочарование от того, что так увлекательно начавшаяся охота закончилась столь быстро. А ведь он только начал входить во вкус…
Двигаясь по следу жертвы, вы превращаетесь в самую ужасную разновидность зверя из когда-либо ходивших по земле. Вы становитесь хищником. В такие часы Парфюмер чувствовал, что ему тяжелее убить собаку, чем человека. К тому же за людей хорошо платили. Очень хорошо. Он даже уловил знакомый запах, и мимолётное разочарование сменилось приятным волнением. Ведь так пахла первая крупная банкнота, которую он получил в качестве гонорара за своего первого клиента. Это был запах успеха. Та первая счастливая банкнота была из плотной бело-серой банковской бумаги и пахла типографской краской и чуть-чуть бензином (заказчик владел автомастерской и заправкой на паях с компаньоном, от которого решил избавиться). И ещё она пахла большим будущим.
Приблизившись к убитому вплотную, Парфюмер посвятил на него фонариком, любуясь своей работой. Убитый плавал в сточных водах на животе. На спине его слегка дымилась дыра, из которой толчками выплёскивалась кровь, она большим алым пятном окрасила воду вокруг. Тело ещё судорожно дёргалось: пока жизнь ещё не полностью покинула то, что ещё несколько минут назад было человеком.
Парфюмер подождал немного, пока клиент затихнет и принялся обшаривать его карманы. Он достал из грязной одежды убитого дорогой смартфон. Стекло экрана треснуло, но аппарат сохранил работоспособность и легко включился. Содержимое телефона полностью подтверждало: убитый - Владислав Козырев.
Парфюмер самодовольно улыбнулся и из любопытства решил перевернуть тело, чтобы взглянуть на лицо самого престижного трофея в своём охотничьем списке. Но вместо радости испытал разочарование и досаду:
- Какого чёрта?!
Несколько минут охотнику потребовалось, чтобы справиться с собой.
- Этот тип провёл меня… - прошептал потрясённый стрелок. -Подставил обманку вместо себя!
Таких ударов Парфюмер давно не переживал. «Как это ему удалось купить меня на такой трюк!» - не мог взять в толк суперпрофессионал.
Но делать нечего, надо признаваться в своём промахе.
- Это не он, – сообщил Парфюмер в микрофон, закреплённый у него с помощью гарнитуры у самых губ.
- Повторите, я вас не понял - отозвался корректировщик.
- Я отстрелялся по ложной мишени.
- Ещё раз проверьте. Вы уверены?
- Это не он, – чётко повторил киллер. - У него в кармане оказался телефон объекта, но это какой-то бомж.
Вместо корректировщика в ухе возник вкрадчивый голос, от которого повеяло смертью:
- Вы обязаны были сперва убедиться, что объект ликвидирован, а потом уж докладывать. Мы разочарованы… Вы поступили непрофессионально… Мы уже доложили на самый верх, а там таких ошибок не прощают.
- Я всё исправлю – заверил Парфюмер и поклялся, что в другой раз ошибки не будет. – Я найду его и прикончу!
- У вас три часа. И никаких больше косяков, иначе сами знаете, что с вами будет.
Парфюмер размотал на своём лице арабский платок, который привык носить ещё во время службы в Афгане, где шемаг отлично защищал рот и нос от вездесущего песка. Открылось страшное безносое лицо с двумя свиными дырками, через которые охотник стал шумно втягивать в себя воздух, принюхиваясь.
- Он где-то рядом, - прошептал себе под нос убийца, - я чувствую его.
Несмотря на досадную неудачу, опытный киллер не усомнился в себе. Его руки по-прежнему твёрдо сжимали оружие. А главное – это его уникальные способности. У охотников этот редкий дар настоящей ищейки называется верхним чутьём. У собак это врождённая способность учуивать дичь не только по следам, оставляемым ею на земле, но непосредственно по запаху, издаваемому дичью. Но в его случае чутьё не играло решающую роль, хотя даже с отрезанным носом он мог дать фору любому псу по части распознавания запахов. И всё же главное - пресловутое шестое чувство - интуиция. Просто в какой-то момент внутри него появлялось ощущение, которое вело за собой и помогало безошибочно выйти на позицию смертоносного выстрела.
Впервые он почувствовал в себе талант в свой первый боевой выход в составе разведывательно-диверсионной группы ГРУ. Дело было весной 1985 года. Группе была поставлена задача – ликвидировать одного из лидеров моджахедов.
Базу спецназовцы покинули с обычным хозяйственным конвоем. В безлюдном месте из закрытых тентами кузовов «КАМАЗов» выкатили трофейные «Тойоту» и «Симургу». Далее в сторону Пакистанской границы джипы двигались под видом партизанского конвоя. В условиях бездорожья ехали основную часть пути по руслам высохших рек.
Только прибывшему из учебки салаге приятно было чувствовать себя в одной команде с матёрыми псами войны. Правда, в своей новенькой форме Вадим выглядел в их компании белой вороной. Облачённые в «найковские» кроссовки или американские шнурованные ботинки, с запасными автоматными рожками в китайских «разгрузках-лифчиках», - эти парни походили на героев американских кинобоевиков. У его соседей по джипу было при себе много такого, о чём обычная пехота и мечтать не могла, например, очки ночного видения или портативные коротковолновые радиостанции, трофейные ножи, пистолеты. Ещё у них было вдоволь хороших консервов, американских сигарет, жвачки. Имелась и первоклассная выпивка, и даже наркотики.
Впрочем, последнее, согласно незыблемой традиции этого элитного подразделения, всегда оставлялось на базе, ибо каждый понимал, что в рейде такие забавы грозят смертью всем. Эти жёсткие парни не были моралистами, как и не были они поголовными мародёрами, просто за свой опасный труд они получали хорошие деньги, которые без труда обменивали на афгани. А в местных лавках они были самыми желанными гостями. К тому же, чтобы ни утверждали политруки, на любой войне солдат забирает трофеи по праву победителя.
Недалеко границы в заранее условленном месте советских спецназовцев встретили проводники-пуштуны. Они указали место, где каравану лучше всего пересечь сухое русло пограничной реки. Потом последовал стремительный стокилометровый бросок вглубь территории сопредельного государства.
Наконец прибыли на место засады. Машины загнали в пещеру, также заранее подготовленную для этой цели союзниками-пуштунами. За свою помощь горцы получили от «шурави» деньги и обещанное снаряжение, после чего сразу ушли.
Резиденция человека, за жизнью которого пришли бойцы спецназа армейской разведки, располагалась в сердце большого родового селения. День и ночь сотни мужчин, женщин и даже детей его клана охраняли своего вождя и духовного лидера. Поэтому достать его в селе не представлялось возможным. Зато из кишлака вела дорога, которая идеально подходила для организации засады. На её обочине спецназовцами был заложен мощный фугас.
Прождали полдня. Вадим лежал под одной маскировочной сетью с Сержем, – рослым парнем из Люберец. Он тоже был снайпером, с длинным списком ликвидированных целей за плечами. Даже сквозь жутковатую маску жёлто-коричневого пустынного камуфляжа круглая физиономия люберчанина внушало явную симпатия. Это было типичное лицо сильного и добродушного парня из соседнего подъезда. На таких простых парнях, как говорится, Россия держится. Серж уже жил скорым дембелем. Это был его последний, или как выражаются суеверные спецназовцы «крайний» выход. Дома парня ждали любимая девушка, две сестрёнки-школьницы, родители. Отец сообщал в письмах, что уже договорился с кем надо о трудоустройстве сына механиком к себе на базу «Совтрансавто».
- Знаешь, какой блат надо иметь, чтобы туда впихнуть человека. Это же фирма! – хвалился Вадиму земляк. Мысленно он уже был там - на «гражданке». Вадим тоже поддался его настроению, и замечтался о том, как у него всё будет потом, когда он вернётся.
Около пяти часов вечера в синеватой дымке со стороны села появилось какое-то колышущееся тёмное пятно, и разом погасли все видения. Вадим подтянул к себе ближе винтовку, и вновь, в который уже раз придирчиво осмотрел её.
Пятно оказалось группой облаченных в пёстрые халаты женщин. Они направлялись куда-то одни без мужчин. Их спокойные улыбающиеся лица не были скрыты паранджами, такое было возможно только среди этнических таджичек. Женщины шли не спеша, смеясь, и оживлённо переговариваясь.
- Хороший знак, – провожая их взглядом через оптический прицел, прокомментировал Серж. – Значит, сейчас клиент поедет.
Чутьё охотника его не подвело. Вскоре после того, как прошли женщины, на дороге появился конвой из трёх джипов. Напарник Вадима буквально слился со своею бронебойной снайперской винтовкой. Серж ждал своей момента, когда ему полагается вступить в дело…
Вначале мощным взрывом радиоуправляемого фугаса была поднята на воздух задняя машина. Искорёженный автомобиль отбросило далеко от дороги. Вадим успел отметить про себя, что это случилось очень кинематографично. Потом точными снайперскими выстрелами был подожжён бензобак головного внедорожника. Пока ещё уцелевшие люди на дороге оказались в огненной западне. В свой прицел Вадим отлично видел, как беспомощно они там мечутся, и как методично косит их автоматно-пулемётный огонь. В учебке он часто размышлял над тем, как всё будет в реальном бою, не зная, как отреагирует на первого попавшего ему на мушку врага. Но всё прошло настолько гладко и без эмоций, что даже вызвало разочарование. Вдруг прицел заполнился. Сердце слегка зачастило. Дух был совсем молод и не выглядел закоренелым «басмачом». Но руки Вадима не дрожали. Он очень хотел попасть в голову, когда нажал на курок. Дух дёрнулся, вокруг его головы образовалось красное облачко выбитых мозгов. И повалился...
Когда всё было кончено, и живых среди горящих и чадящих остовов машин как будто не осталось, они с Сержем отправились за трофеями. Пока Вадим с любопытством новичка осматривался среди обломков и изуродованных трупов, снайпер занимался мародёрством - снимал с покойников часы, выворачивал карманы, рылся в бардачках машин. Перехватив взгляд Михеева, Серж с довольным видом продемонстрировал ему только что снятый с кого-то китайский «ролекс».
- Скоро дембель, надо друганам сувениры готовить!
В какой-то момент у Вадима возникло странное чувство, что поблизости есть ещё кто-то живой. Он пытался игнорировать эти мысли, потому что сам видел, что никто не мог уцелеть. Но сверлящее мозг убеждённостью ощущение только нарастало. В конце концов он доложил командиру. Вначале ему не поверили, но он всё же убедил командира и показал направление. По приказу капитана группа полезла на соседний склон.
Парфюмер помнил каждую деталь того дня, хотя столько лет прошло. Они поднимались по узкой тропинке, протоптанной в «зелёнке», впереди на расстоянии десяти шагов из-за скопления кустов и деревьев уже ничего толком не видно, рядом вьётся арык с водой.
Густые заросли в глубоком вражеском тылу – худшее место для прогулок, не удивительно, что сослуживцы крыли новичка последними словами, и командир всё ещё сомневался в нём...
… Тропинка петляет и исчезает за камнями. И вдруг засада в лоб! Оказалось, кто-то из союзников-пуштунов в последний момент сдал закордонных шурави местным племенным «духам», и на них самих устроили охоту. Для чего отлично обученные американскими инструкторами горцы на скорую руку заложили 50-метровый отрезок детонирующего шнура и на него через каждые 5 метров подвесили за кольца ручные гранаты, которые должны были последовательно начать выдёргиваться. Всё это оригинальное «ожерелье» было укрыто в арыке и замаскировано. Подпустив поближе погоню, подрывник должен был нажать кнопку. И грянет взрыв! Как поступит нормальный человек, если рванёт в полуметре от его ноги? Естественно, упадёт на тропинку. Даже отлично подготовленные спецназовцы стали бы вертеть головами и гарантированно были бы нафаршированы сколками мин-гранат. Засевшим за камнями автоматчикам оставалось бы добить раненых. Но Парфюмер вовремя учуял опасность и предупредил командира:
- Они там, за камнями, я чувствую их резкий специфический запах.
Командир приказал группе рассредоточиться и обойти противника, взять его в клещи и уничтожить. Живым никто из «духов» не ушёл. Сами же спецназовцы вышли из боя, имея лишь одного легкораненого. Зато теперь все убедились в исключительных талантах новичка. С пальца убитого бородача-духа командир снял старинный перстень и небрежно кинул отличившемуся новичку:
- На, парфюмер, держи премиальные!
А уже через месяц Михеев получил свой первый орден. Но главное, что вскоре он стал в подразделении своим. И даже одним из лучших. Если в нормальном обществе есть очень небольшой процент прирождённых убийц, то ещё меньше существует людей ответственных, уравновешенных, интеллигентных, которых можно обучить убивать профессионально и многократно, чтобы человек не испытывал при этом укоров совести или внутренних конфликтов. К концу службы у Михеева окончательно оформилось такое редкое качество, как «интеллигентная жестокость». Другими словами, он стал способен убивать продуманно, эффективно и главное – с чувством удовлетворения от выполненной работы. В своих последних перед дембелем рейдах Вадим частенько откладывал в сторону винтовку и брался за автомат, а то и за нож.
Нет, он не стал кровожадным маньяком, просто у него существенно поменялась жизненная философия: если раньше Вадим считал право на жизнь незыблемым законом этого мира, то теперь он пересмотрел прежние обывательские догмы. Те, кто попадал под категорию «врагов», переставали быть для него людьми и становились целями для охоты… С таким серьёзным багажом Михеев и вернулся в Москву, где для таких как он, как раз появилась работа…
Правда, незадолго до дембеля с ним вышла серьёзная неприятность: его взяли в плен. Глупо всё получилось. Как одного из лучших стрелков, его временно отправили обучать союзников из правительственной армии. Группа узбеков-дезертиров, которых он тренировал, уволокла его к «духам». Оказалось, его специально заказали. Бандиты знали, кто он. Слава об удивительном следопыте и стрелке дошла до них. Горцы уважали и ненавидели русского пса, который своим проклятым носом вынюхивает их самые тайные убежища. Поэтому они не сделали из него «красный тюльпан», не сварили живьём в кипятке, не забили камнями и не казнили иным мучительным способом, как поступили бы с обычным пленником. Ему просто отрезали нос и отпустили. Так афганцы продемонстрировали свою надменность и презрение, лишив сильного врага сатанинской способности вынюхивать их и превратив в презираемую свинью. Тёмные горцы не знали, что человек нюхает большей частью головой, а не носом. А он даже не стал делать пластику, когда вернулся в Союз, потому что не испытывал ни малейшего дискомфорта. Даже нравилось чувствовать себя особенным…
***
…Козырев задыхался, пуля прошла через его грудь навылет и теперь жизнь выплёскивалась из него горячими толчками вместе с кровью.
Осторожно приблизившийся к нему киллер включил фонарик и направил яркий луч в лицо умирающему. Влад увидел страшный лик своего палача. И проснулся… Боже мой! Снова этот проклятый сон, в котором он видел себя умирающим! Должно быть сказывалось максимальное нервное напряжение и ядовитые пары канализации, которыми он пропитался насквозь… Однако ж, он едва реально не умер во сне, чуть не задохнулся. Пора выбираться на поверхность, а он заплутал по закоулкам коллектора.
Поднявшись Влад некоторое время вслушивался. А ведь его разбудил далёкий выстрел, вспомнил он. Нет, выстрел ему не почудился во сне. Его отчётливое эхо ещё звучало в ушах. Но кто и в кого стрелял?
Всё-таки это очень правильно, что по совету Захара он заставил себя избавиться от мобильного телефона. Хотя это было очень трудно, ведь он до последнего верил, что Марго каким-то образом сможет дозвониться до него. Но после предательства Казбека... Теперь собственная жизнь лишь в его руках. Перед глазами Козырева всё ещё стояло страшное лицо упыря с винтовкой в руках из приснившегося кошмара: немолодое, бледное и почему-то безносое… Поражала его невероятная сектантская сосредоточенность, лихорадочный блеск глаз, зрачки которых светились красным дьявольским цветом. Крыса, упырь! А если такой человек реально существуют? Ведь иногда обострённое тяжёлым стрессом сознание способно увидеть реально скрытые во мраке вещи…
Козырев снова побрёл вперёд. Но мысли о выстреле и безносом не покидали его. Хуже всего, что росло ощущение, что он кружит по одному и тому же маршруту. Его окружала непроницаемая темень, к которой невозможно полностью приспособиться. Без фонаря и без карты выбраться из этих лабиринтов невозможно!
Примерно через час ноги снова налились свинцом, не хватало воздуха, каждый шаг давался с трудом. Его вдруг остро потянуло в Белоомут, что под Коломной, где они часто отдыхали с Марго и дочерью, когда ещё были вместе и когда он не был президентом: вода на песчаных отмелях в излучинах реки пронизана солнцем, можно босиком брести по мелководью, можно подняться по взбегающей тропе на крутой берег, на заливной луг, за которым растут могучие старые дубы. Он вспомнил высокую ароматную траву, навевающий радостный покой треск кузнечиков, плеск ледяной прозрачной воды в роднике, солнечные блики под густыми низкими вербами…Господи! Неужели ему в самом деле никогда не выбраться отсюда! Будет на ощупь бродить в потемках, пока не обессилит вконец и не испустит дух в кромешной тьме. Или не набредёт на засаду… Безносая смерть могла затаиться уже в каких-то десяти шагах отсюда, хотя бы даже вон там впереди, где коллектор делал плавный изгиб.
Глава 149
Бутырский следственный изолятор
Стас Легат столбом стоял на пороге операционной и ошалело таращился перед собой, ибо от увиденного даже такого опытного вояку, как он, оторопь взяла. Привыкнуть к такому невозможно. В ярком свете хирургической лампы вся жуткая картина открылась перед ним во всех своих неприглядных подробностях. Проводивший вскрытие мертвеца доктор лежал на полу, а оживший покойник, который несколько минут назад был холодным и окоченелым, энергично копошился над ним. Навалившись на доктора всем телом, Гарик доедал его мозг и острыми зубами вгрызался жертве в лицо.
Стас был так ошарашен, что даже не понял, чем именно привлёк внимание зомби: позвал, ругнулся или просто самим своим появлением. Гарик лениво обернулся к Легату, из его жующего рта вываливались куски мяса, по подбородку текла кровь. Щёки и шея Гарика были в красных брызгах. От ключиц и до самого паха через грудь и живот ожившего мертвеца шёл длинный разрез и было видно, как внутри него снова бьётся сердце. Гарик неторопливо поднялся на ноги, запихивая в себя обратно вываливающиеся кишки. Выпавший из его рук труп несчастного медика ватной куклой застыл на скверно вымытом кафельном полу процедурной морга, который постепенно превращался в кровавое топкое болото.
Первым порывом Стаса было подбежать навстречу упырю, попытаться опрокинуть его, уничтожить, после чего проверить пульс у доктора. Но ноги сами понесли его к дочери. Тем более, что помочь несчастному он уже ничем не мог: Гарик на удивление быстро, без всякого хирургического инструмента, располосовал и выпотрошил беднягу. За те пятнадцать-двадцать секунд, что Стас провёл на пороге анатомички, от головы доктора почти ничего не осталось, кроме кусков черепных костей, обрывков связок, мышц, кожи и волос в кровавой луже.
Стас захлопнул дверь, как-то заблокировал её снаружи и ринулся по коридору. Вбежав в палату дочери, отсоединил от неё капельницу с физраствором, быстро собрал ампулы с лекарством на основе сыворотки «Блюсан», которые док успел ввести Оксане внутривенно. Следом покидал в простыню шприцы и всё, что нашёл в шкафах, завязал всё узлом; и, подхватив дочь на руки, выскочил из палаты. Хлюпая мокрыми кроссовками, Легат ринулся вниз по лестнице.
Ночь была безлунной. Влажный уличный воздух всё ещё был насыщен озоном после дождя. По тюремному двору метались зловещие тени. С наступлением темноты резко похолодало. Стас дрожал в своей больничной робе, только холод был здесь не при чём, его бил озноб от сильного волнения.
Всё было так, как говорил покойный доктор. Проникшие обратно за стену уголовники, принесли с собой вирус и тюрьму охватил хаос. Со всех сторон неслись вопли ужаса, боли, вперемешку с рёвом одичалых. Гремели выстрелы. Но настоящий ад был ещё впереди – толпы заражённых настойчиво ломились в запертые ворота. Голод гнал сюда сотни, если не тысячи убийц с окрестных улиц. Ясно, что бастион, которым некоторое время являлась тюрьма, вот-вот падёт. Последний рубеж обороны - административный корпус, оттуда доносились хлопки взрывов. Именно туда им с Оксаной нужно добраться и как можно скорей.
Но как проскочить незамеченным через кишащий упырями двор?! Бросало в ещё большую дрожь при мысли, что будет, если их заметят. О себе он не слишком беспокоился, но беспомощную спящую девочку защитить с голыми руками от стаи человекозверей он не сможет. Стас с тоской думал о плазменных бластерах в оружейной комнате Жгутова. Вот бы сейчас ему такой автомат! - сразу бы почувствовал прилив уверенности…
Впрочем, сперва ему предстоит пересечь двор. И в принципе это реально, ведь до заветного здания буквально рукой подать. Надо только двигаться крайне осторожно.
…Стас осторожно пробирался вдоль стены тюремного корпуса, стараясь слиться с ней. Опасность была в каких-то метрах от него. Сердце колотилось, как у заправского бегуна, спина взмокла от пота, когда в нескольких шагах от них с дочерью, голося от ужаса, пробежал какой-то человек, преследуемый целой сворой зомби, завывающей как стая голодных гиен,
- Папочка, — позвала проснувшаяся Оксана со страхом в голосе.
- Ты в порядке? – спросил отец как можно спокойнее.
- Что это? – дочь кулаками тёрла заспанные глаза, потом испуганно стала озираться. Она ещё была очень слаба. Впрочем, то что она пришла в себя и интересовалась тем, что творится вокруг уже было лучиком надежды.
- Всё в порядке, котёнок, - с нежностью заверил Стас и обернулся: к ним огромными скачками приближался мужик по виду бывший заключённый. Рот его был широко открыт, из глотки вырывался вой. И вот уже со всех сторон к ним спешат другие.
- Папочка! – тоненьким голоском захныкала Оксана.
Стас знал, что обязан защитить её любой ценой, но что он мог - с голыми руками перед озверевшей толпой!.. Тем не менее он осторожно опустил дочь на землю и шагнул вперёд, загородив её собой. Девочка вцепилась в отцовскую штанину, а он покрепче сжал кулаки.
- Закрой глаза, солнышко! – стараясь не показывать волнения, попросил Стас, не оборачиваясь.
Перекошенные злобой лица были уже совсем рядом. Он встал в оборонительную позицию и уже приготовился встретить ударом ноги самого прыткого хищника, как рядом прогремела длинная автоматная очередь. Следом захлопали частые пистолетные выстрелы. Набегающих людоедов отбросило обратно. Рядом появились двое охранников из группы, которую Стас тренировал.
- Спасибо, - кивнул им капитан.
- Валим отсюда! – истерично крикнул один из них, вставляя новый рожок в свой Калашников. Повторять дважды Легату не пришлось, он нагнулся за дочерью, но прежде сумел разглядеть во мраке расширенные от ужаса зрачки своего спасителя, которые хорошо выделялись на фоне белков.
Подхватив Оксанку, Стас попытался вселить хотя бы немного уверенности в подоспевших вояк:
- Спокойно, парни! Теперь нас трое и у нас два ствола. А кстати, где другие?
- Часть там, – с какой-то обречённостью махнул рукой на горящий административный корпус вохровец с автоматом. – Но большинство забаррикадировались в комендатуре охраны. Их там основательно обложили…
- Здесь пропадём, надо дёргать отсюда в город! - затравленно озираясь, предложил второй охранник с пистолетом в руке.
Стас покачал головой:
- Я остаюсь. В служебном корпусе осталась знакомая. Самой ей не выбраться.
- Как знаешь, - пожал плечами охранник с пистолетом и побежал к дальней стене. Его напарник медлил.
- О себе надо думать, а не о бабах! – убеждал он Легата, одновременно выбирая с кем надёжнее ему быть – с охваченным психозом напарником или опытным головорезом. – В городе можно затеряться, а сюда их словно магнитом тянет. Давай с нами на прорыв!
Послышались новые удары по железным воротам. Колеблющийся охранник вздрогнул всем телом и заторопил Легата. Нельзя терять не секунды, ведь ворвутся сразу сотни голодных!
Направленный на пятачок перед воротами прожектор высвечивал тревожную картину: ворота раскачивались под ударами тарана. Одновременно десятки зловещих силуэтов перебирались через стену, карабкаясь по колючей проволоке, как по лестнице. Вдруг железные створки ворот распахнулись и словно живой поток прорвался сквозь обрушившуюся плотину.
К этому времени Легат с дочерью и охранник уже мчались к административному корпусу. Но убежать от ночных зомби было трудно. Охраннику приходилось то и дело останавливаться и отстреливаться от наседающей толпы. Заражённых поблизости было примерно полсотни: мужчины, женщины, дети. И они нагоняли троих беглецов. Стас видел, как трассирующие пули впиваются в тела и опрокидывают их на землю. С такого расстояния невозможно промахнуться. Но они тут же поднимались и снова бросались в погоню, как ни в чём не бывало. Одному пуля перебила хребет, потому что он рухнул, как подкошенный и стал изгибаться дугой, переворачиваться. А потом пополз к ним, волоча за собой дёргающиеся ноги! Но большинство неслись огромными скачками, состязаться с ними в скорости было бесполезно. Стало ясно что всем троим не спастись.
- Кинь им девчонку! – потребовал охранник и навёл на Стаса автомат. – Ну! Всё равно она укушенная.
- Хрена тебе! - рявкнул Стас, и резко пригнулся, выпущенная в него почти в упор свинцовая трасса пронеслась над головой, зато вохровец оказался опрокинут подсечкой. При падении автомат выпал из его рук. Стас побежал дальше не оглядываясь. За спиной страшно кричал охранник. Попавшая к ним добыча на время отвлекла упырей, там собралась куча копошащихся тел.
Последний рывок. И Стас влетел в административный корпус, взбежал вверх по лестнице. В коридоре напротив его кабинета лежал Афанасий Жгутов. Убитый наповал. Выпущенная через запертую дверь автоматная очередь отбросила начальника тюрьмы к противоположной стене, буквально припечатав к ней. Смерть пришла к нему столь внезапно, что на перекошенном лице временщика, в его широко открытых глазах застыло выражение изумления и ужаса.
Не без внутреннего содрогания Легат постучал в прошитую пулями дверь, ведь он сам проинструктировал знакомую, чтобы она никому не доверяла, и не колеблясь нажимала на спусковой крючок при малейшем подозрении. Даже в него.
- Оль, это я, Стас, – позвал мужчина.
- Уходи! – нервным истеричным голосом сразу отозвалась Иванцова. - Ты не можешь быть им, Стас мёртв! Если не уйдёшь, я выстрелю, и с тобой будет то же, что и с ним.
Стас заколебался, поглядел на дочь, но не сдвинулся с места.
- Я жив. Открой и сама убедишься, – его голос звучал абсолютно спокойно.
Она же продолжала истерично кричать:
- Мне это не нужно! Я знаю, что Стас убит несколькими выстрелами в голову. Люди после такого не живут.
- Это он тебе так сказал? - Стас покосился на мертвеца.
Наступившее молчание за дверью прозвучало красноречивее любых слов.
- И за это ты его …
- Он обманул меня. Обещал, что только изолирует Стаса в камере на какое-то время, чтобы он не мог ему угрожать, а потом выпроводит за ворота. Он говорил, что боится Стаса даже больше уголовников и даже больше бывших людей за стеной. Мне пришлось ему поверить, он не ставил мне выбора. Стасу надо было с ним раньше разобраться, он же мне это обещал…
- Я не успел.
- Этот мерзавец прибежал испуганный, сказал, что за ним гонятся и ему надо временно где-то укрыться. Потребовал впустить его. Я спросила о тебе. Он сказал, что пристрелил тебя как бешенную собаку. И если я ему не открою, то со мной будет тоже самое. И начал выбивать дверь плечом.
- Он действительно стрелял в меня – признал Легат. - Тем не менее, я выжил. Сейчас нет времени объяснять, ты просто должна поверить мне. Открой. Со мной дочь. Мы вернулись специально за тобой.
- Зачем? – Ольга разрыдалась, с ней случилась истерика. – Зачем тебе такая дрянь, как я? Ведь я предала тебя. Лучше выстрели в меня, если у тебя есть оружие, потому что сама я себя не смогу.
- Не говори ерунду. Для начала успокойся. И не вини себя ни в чём, эта мразь был профессиональный костолом и гестаповец, он даже закоренелым преступникам умел языки развязывать. Так что я тебя ни в чём не виню.
- Зато я себя виню.
- Послушай меня, Оль, ты должна мне довериться. В тюрьму проникли инфицированные, я должен отвести вас в более надёжное укрытие.
- Уходи! - за дверью лязгнул автоматный затвор. – Я всё равно не смогу тебя впустить.
Глава 150
Уговоры продолжались, не смотря на топот шагов вокруг и ужасные крики. Легат просто не мог уйти. Хотя и понимал, что у школьной подруги в любой момент могут сдать нервы. Но вместо убийственной порции свинца, в двери наконец щёлкнул открываемый замок и перед ним появилась Ольга. Огромными настороженными глазами на осунувшемся бледном лице она недоверчиво всматривалась в него, не зная, чего ожидать.
Стас нежно обнял её, чтобы успокоить:
- Ну, ну, всё в порядке, я рядом, больше ничего не бойся.
Оксана немедленно ревниво потянула отца за рукав.
- В чём дело, малыш? – Стас присел перед дочерью, чтобы их глаза были вровень.
- Ты не должен обнимать чужих тёть, потому что у тебя есть мама – строго напомнила малышня.
- Это моя очень хорошая знакомая, - пояснил мужчина, словно они говорили на равных. - Её зовут тётя Оля. Мы вместе ходили в школу, представляешь! Так вот, ты должна понять, что ей тоже очень одиноко и страшно, как тебе одной у нас дома. Она очень настрадалась, пока мы не появились. А теперь я хочу попросить тебя и её, чтобы вы подружились. Очень прошу!
Девочка с сомнением взглянула в сторону незнакомой тёти и снова вопросительно посмотрела на отца:
- Тебе это вправду нужно?
- Позарез.
Иванцова уже собрала свои вещи. Надо было скорее уходить. Но у Стаса оставалось небольшое дельце, для этого он попросил у подруги штык-нож от автомата.
Ольга взяла девочку за руку и повела её по коридору. А Стас присел возле покойника, который таращился на него остекленевшими глазами…
В тёмных коридорах и на лестницах кишели десятки голодных гостей. Хорошо, что по армейской привычке Стас заранее досконально обследовал здание и проработал несколько маршрутов движения от своего кабинета до арсенала. Так что никакого везения в том, что им удалось пройти через пол здания, и нигде не столкнуться с монстрами, тут не было. Прошло пятнадцать минут и все трое уже стояли перед мощной бронированной дверью оружейной комнаты.
- Девочки, прикройте-ка меня со спины, пока я с глазу на глаз потолкую с электронным стражем, - попросил Легат, чтобы Ольга и Оксана отвернулись. А сам вытащил завёрнутый в салфетку вырезанный глаз Жгутова и предъявил его сканирующей камере. Всё прошло как по маслу. Охранная система без проволочек пропустила их внутрь. Теперь они словно находились в просторном сейфе с целым арсеналом на специальных стойках-стеллажах. Наконец-то Стас держал в руках серьёзное оружие! Не меньше его обрадовали обнаруженные запасы продуктов. Похоже, Жгутов намеревался отсиживаться тут в случае если всё пойдёт самым прескверным образом. Чего тут только не было! Ящики с мясными и рыбными консервами, огромные бутылки с природной питьевой водой, банки с компотом и прочее. Имелся даже биотуалет.
Теперь Легат был спокоен за своих спутниц:
- Отсидитесь тут. Пару суток. А ещё лучше, если продержитесь безвылазно дней пять. Попробовать выйти можете только, когда поймёте, что всё утихло и они ушли. Но всё равно, будьте постоянно на чеку: далеко не отходите, чтобы вас не отрезали от убежища.
- Пап, а почему ты с нами не сможешь остаться? – забеспокоилась Оксана.
Легат ласково потрепал её по голове, поцеловал в щёчку, и пояснил:
- Потому что, принцесса моя, в нашем положении мы должны думать хотя бы на пару шагов вперёд. Но ты не должна ни о чём беспокоиться, тогда к тебе скорей вернуться силы. С тётей Олей тебе будет хорошо. Она позаботится о тебе не хуже меня. Будет рассказывать тебе сказки и играть с тобой.
- А ты вернёшься с мамой? – дочь вдруг подняла на него полные надежды глаза.
Стас невольно посмотрел на Ольгу, которая изменилась в лице, стала кусать губы, словно сдерживаясь от того, чтобы не закричать от рвущей ей сердце боли.
Стас обнял её. Потом вручил вручил подруге ампулы, показал, как правильно разводить лекарство для инъекций. Взглянул на свои наручные часы:
- Ты должна делать уколы каждые три часа. А если увидишь, что ей становится совсем худо – то чаще.
Иванцова кивнула. Стас быстро собрал небольшую сумку, закинул за плечо сразу два бластера. Из за их большого веса больше взять не получалось, так как нужно было оставаться достаточно мобильным.
Но тут с подругой снова случилась истерика, Ольга буквально повисла на нём, умоляя не оставлять их одних.
- Умоляю, не уходи! У меня очень плохое предчувствие. Если тебя не станет, мы точно погибнем!
— Ну… успокойся, — мягко сказал он, отстраняясь. — Вы здесь в полной безопасности. А я вернусь сразу как только смогу. Не хочу загадывать, но думаю за час или два мы сумеем зачистить территорию от гостей. И мы больше не расстанемся, потому что теперь нас трое.
Хоть Легат и не произнёс при дочери слово «семья», но итак было понятно, что он имеет в виду.
- Но даже если возникнут обстоятельства, которые заставят меня задержаться на более длительный срок, у вас нет оснований для паники. До моего возвращения вы тут спокойно продержитесь: дверь надёжная, продуктов у вас достаточно. Только прошу, Оль: не оставляй без внимание моего ребёнка, она очень больна и нуждается в твоём внимании.
Но Ольга снова порывисто бросилась ему на шею. На этот раз мужчина резко отстранился от подруги и чуть ли не выбежал вон, бросив на прощание:
- Через час или два я постараюсь вернуться.
Он с силой захлопнул за собой тяжёлую дверь и пождал, когда изнутри защёлкнется замок. Ольга отчего-то медлила. И это было скверно. Рука его сама потянула дверную ручку обратно. По телу прошла горячая волна, мозг затуманился. Не мешкая, Стас выхватил штык и винзил себе в руку. А потом неприязненно наблюдал, как дыра от широкого лезвия на глазах затягивается и рубцуется…
Глава 151
Из арсенальной комнаты Легат направился прямиком в комендатуру охраны, где, по полученным им сведениям, забаррикадировалась большая часть гарнизона. Благодаря новеньким бластерам Стас уверенно прокладывал себе путь через клацающее на него зубами, пытающееся укусить сборище оборотней. По пути ему удалось собрать вокруг себя ещё горстку уцелевших бойцов.
Возле комендатуры оказалось пусто. Снаружи она совсем не напоминала осаждённую крепость. Внутри никого и могильная тишина. Идущая от дверей лестница никак не охраняется. Но вскоре они натолкнулись на два растерзанных трупа. Опытный глаз капитана сразу определил по некоторым признакам, что эти двое погибли, не сражаясь до конца с оружием в руках, а поддались панике. Похоже, они пытались… сбежать… выбраться отсюда. Но их догнали…Это было только прологом к той тягостной картине, которая им открылась. На каждом шагу взгляд натыкался на испещрённые следами от пуль и осколков стены, в коридорах наспех наваленные из казённой мебели баррикады, брошенное оружие. И повсюду трупы защитников.
Маленький отряд шёл на звук затихающего вдали боя. Похоже на противоположном конце здания ещё оставались живые. И везде они видели одно и тоже. Лежащие повсюду мертвецы. Разорванные на части, почти объеденные. Если Легату и его подручным попадались пирующие зомби, у которых животы распирало от свежего мяса, их немедленно уничтожали.
Периодически Стас останавливался и что-то рассматривал. В одном месте он с полминуты разглядывал мертвеца с оторванными кистями рук, в другом месте его вниманием завладел обрывок пластикового шпагата, свисающий с дверного косяка. Постепенно ему открывалась трагическая картина произошедшего. Значительная часть его людей, которых он подготовил, подорвалась на плохо поставленных собственных минах-ловушках. И судя по оторванным рукам и ногам, потерянным ботинкам и свисающем с ламп клочьям одежды, такая участь постигла очень многих… Он обучил их технике, но не успел привить необходимого хладнокровия в опасной ситуации. Да и невозможно этому так быстро научить. Ведь поставить мину перед лицом врага - далеко не тоже самое, что сделать это на полигоне.
Когда бойцы ворвались в последнее помещение, в нём ещё висела густая кирпичная пыль и пахло гарью недавнего взрыва. Из рыжего облака на охранников с яростным рёвом набросилось полдюжины нелюдей. Троим Стас расплавил головы, прежде чем они успели что-то сделать. Ещё одного уничтожил боец, которому он доверил второй бластер. Но сумевшая скрыться в дыму инфицированная женщина, словно кошка, молнией метнулась к ним и успела пустить кровь сразу троим его бойцам, прежде чем сгусток плазмы отбросил её обгоревшее тело обратно в облако пыли. От её зубов и когтей один боец погиб почти мгновенно, второй тоже был не жилец - у бедняги уже начиналась агония. Лишь третий отделался укусом в бедро. Теперь он сидел на перевёрнутом шкафу и зажимал себе рану, через его пальцы сочилась кровь. В общем, пустяковая рана по прежним временам, но все понимали, чем это чревато. Побелевший не столько от потери крови, сколько от ужаса, раненый с мольбой ловил взгляды товарищей:
- Я в порядке, Митяй, Егор! Ничего со мной не будет! – клялся и божился он сослуживцам. – Не бросайте меня здесь, мужики! Возьмите с собой! Век вам этого не забуду! И жена моя будет за вас бога молить! – Он схватил ближайшего товарища за рукав и в отчаянии закивал головой в сторону Легата. - О нём ведь тоже ходят слухи, что он заражён.
Стас удручённо взглянул на парня, которому поразительно не повезло, и только молча покачал головой. После чего направился вглубь комнаты, чтобы убедиться, что не осталось живых людей.
Из кучи строительного хлама, образовавшейся в результате обрушения межстенной перегородки торчала чья-то рука. Когда Стас подошёл она слабо пошевелилась. Наверное, Легат не сделал бы того, что совершил, если бы не обручальное кольцо на одном из скрюченных пальцев. Капитан машинально наклонился взялся за руку и сразу ощутил ответное пожатие — буквально стальное, оно едва не раздробило капитану кисть. Легат отшатнулся, хотел вырваться, но рука не отпускала. Словно капканом продолжала сдавливать Стасу кости. Он дёрнулся сильнее, зарываясь ногами в обломки. И тут оно полезло наружу. Вначале показалась рука целиком, потом частично смятая голова, разорванное лицо, выпученные глаза ядовито-неонового цвета с крошечными, как точки зрачками, серые губы, дальше другая рука, за ней — плечи… Продолжая вырываться, Стас упал на спину и выронил бластер, за ним потянулась верхняя половина твари. Все, что было у монстра ниже пояса, было зажато камнями. Однако в предвкушении ужина упырь резво откапывался, цепко хватаясь за жертву и быстро перебираясь по нему к самым его вкусным частям тела.
Пока Стас нашаривал выпавший автомат, чудовище потянулось жадным ртом к его лицу, обдавая смрадным дыханием, перед глазами мелькнули острые клыки с которых капала липкая слюна.
Сгусток плазмы вошёл зомби в подбородок и вышел из затылка, с шипением вонзившись в потолок; по пути тысячеградусная пуля обезглавила зомби. Его оскаленное лицо с остатками черепа стекали монстру на грудь…
Стас оттолкнул от себя дёргающегося и оглянулся. За спиной у него откуда-то возник старый знакомый - зэк по кличке «Счастливчик». В руках он держал бластер, который успел вырвать из рук растерявшегося вертухая.
С собой «Счастливчик» привёл пятерых зэков. Он рассказал, что они пришли из «овчарни» (так заключённые именовали столовую для персонала), где остались заблокированы не менее тридцати заключённых.
Глава 152
В головном дозоре Стас шёл вместе со Счастливчиком, у которого теперь в руках был второй бластер.
- Слишком много их тут, - поёживаясь худыми плечами, жаловался карточный шулер.
— Ладно, ты уж страху-то не нагоняй, — ответил Легат. — Прорвемся!
— А знаешь, кэп, ты ведь мне сначала не в жилу был, – отчего-то разоткровенничался Счастливчик. - Уж больно мне одного знакомого мента напоминал. Крутобой его в самых страшных снах вижу… А потом присмотрелся к тебе, и вроде бы ничего. Из путевых! Вижу мужик ты кручёный, «бедовый»: смел, сметлив и со своими понятиями… Ладно, поторопимся.
Они пересекали территорию абсолютной непредсказуемости. Несколько раз рядом по земле пробегали быстрые тени, но поймать взглядом стремительно перемещающихся упырей было нереально.
Легат снова оглянулся на чуть отстающих бойцов, которые сопровождали укушенного товарища. У них происходило важное выяснение отношений.
– Не убивайте меня, Митяй, Егор! Я незаражённый, – молил пострадавший.
- Ты бы на нашем месте тоже не доверял тому, в чью кровь мог попасть вирус со слюной этой твари, – сурово ответил ему один из сослуживцев. Оба они напряжённо наблюдали за реакцией капитана. Но Стас не стал вмешиваться, никак не отреагировал: ни взмаха руки, ни угроз – просто зафиксировал то что происходит и пошел дальше.
- Пожалуйста, не надо. Не надо, не стреляйте. Я не враг! – резко возвысил у него за спиной голос бедняга.
- Тебе недолго осталось быть человеком. Прости, но ты слабеешь с каждой минутой. Человек после укуса этих тварей обречён стать одним из них. Так что не держи на нас зла.
– Вы не понимаете! – перебил укушенный. – Не понимаете! Есть другие, их не берёт вирус. Видите? Видите, я здоровый… – последние слова бедняга выкрикнул с ужасом, не сумев закончить фразу.
Стас даже шага не сбавил, только полоснул взглядом нагнавших его бойцов. Они же смурно посмотрели на него снизу-вверх, как на судью, но он им не судья, да и кто может теперь судить кого-то, разве что Бог.
- Он говорил, что не заражён, - оправдываясь, пробормотал один из тюремщиков, пряча за спиной руку с чем-то тяжёлым.
- Я знаю только то, что касается лично меня. Это было вашим решением – сухо обронил Легат. При этом ни один мускул не дрогнул на его лице. На войне он бы никогда не бросил раненого, но тут не война, а бойня всех против всех…
С каменным выражением на лице капитан осматривал пространство тюремного двора перед собой. Горстке людей, – что шли за ним – не по силам, даже при помощи бластеров, отбиться, если на них одномоментно навалиться слишком много заражённых. Поэтому им очень повезёт, если удастся проскочить раньше, чем их обнаружат и успеют окружить.
В тот же миг, едва он подумал так, от чёрной стены отделилась сутулая фигура. Из мрака выплыло бледное лицо: на Стаса бессмысленным взглядом смотрел человек – очень худой, почти голый, осунувшийся, с ввалившимися щеками; на потрескавшихся губах и подбородке засохла кровь. Недавно заболевший. Он только несколько часов назад впервые утолил жажду чьим-то мясом и кровью, но от этого только почувствовал себя ужасно голодным. Он шарил глазами перед собой.
Стас замер и жестом велел остальным сделать то же. Но охотник уже заметил их. Не отрывая взгляда, будто всматриваясь, оборотень сделал несколько ещё не слишком уверенных шагов к ним и остановился. Он смотрел так, будто решая напасть или нет, и если напасть, то с кого следует начать. Этот взгляд, в котором не осталось ничего человеческого, почти исключал варианты. Стас положил палец на спусковой крючок и прицелился. И всё же он предпочёл бы разойтись мирно и бесшумно. Возможно, если оставаться неподвижным и никак не реагировать, это сработает…
Но рядом заскулил молодой парень из здешних надзирателей. Уловив страх, зомби встрепенулся. И выражение его лица изменилось: он понял, что эти люди могут ему дать, и как он может это взять. Цель была определена, решение принято. Его висящие по бокам тела безжизненными плетями обнажённые руки, взлетели, охотник сделал шаг, второй, будто разбегаясь, и прыгнул. Стас выпустил плазменный заряд первым, за ним открыли огонь остальные. Грохот стрельбы эхом отразился от каменных стен. Отброшенный упырь с воплем отлетел метров на десять и стукнулся о стену. Убитый. Превращённый в комок оплавленного, изрешечённого свинцом мяса. А к горстке стрелков со всех сторон уже спешили повылазившие из тёмных щелей хищники.
Глава 153
Отряд сразу оказался рассечён на несколько отдельных частей. Рядом со Стасом остался только Счастливчик, и ещё молодой надзиратель, у которого первого сдали нервы. Взрослый 25-летний парень стоял, словно потерявшийся мальчик, - обхватив себя руками, потому что обнять его и утешить было некому. Стас ещё никогда не видел никого таким одиноким. В другой ситуации Легат может и подошёл бы к растерявшемуся салаге, чтобы подбодрить. Но сейчас он лишь презирал труса и мокрицу, который бросил оружие, вместо того, чтобы вместе с товарищами отчаянно сражаться за жизнь.
Сам Легат палил из бластера во все стороны, почти без остановки. Он впал в какое-то безумство, разил направо и налево со страшным рыком, какой издает медведь, обложенный со всех сторон сворой обозленных псов, расчищая пространство вокруг, окружая себя раскалённой плазмой. Обожжённые ружейной лавой уроды падали под ударами бластера, словно собаки под острыми когтями рассвирепевшего косолапого. Но оголодавших убийц было слишком много. Слишком! Отчего душу постепенно сковывало льдом отчаяния. Даже два бластера оказались не таким уж абсолютным козырем на столь короткой дистанции, - против огромной толпы не ведающих страха и боли зомби. К тому же накачки их боезапаса хватало всего на пару минут бешенной стрельбы. Требовалось перезарядиться.
«Счастливчик» знаками дал понять, что прикроет Легата, пока он будет менять сменную кассету-магазин, но тут и у него самого замолчал тепловой автомат. Рядом обречённо завыл молодой тюремщик, которого схватили сразу четыре твари. В этот момент Стас оглянулся, чтобы прикладом отбиться от накинувшегося сзади врага, за спиной у него раздался хлопок и треск. Сначала Стас не понял, что это лопнуло, но затем ощутил на себе влагу, липкую и неприятную. Ещё через мгновение ему на лицо хлестнула новая порция тёплой жидкости из разорванного на части бедняги, кровавые брызги попали в глаза. Стас заморгал, но веки словно клеем залепило. Он пытался на ощупь перезарядить оружие, но с непривычки руки путались – система была ему почти незнакома. И спрятаться было некуда. Теперь и на Легата набросились плотоядные, мешая друг другу в борьбе за его тело. Они тянулись к утратившему способность защищаться человеку с той безумной алчностью, которая и делает людей такими, как они…
Рядом Счастливчик, схватив бластер за ствол, словно дубину, размахивал ею, бил по протянутым к ним обоим рукам. Но вскоре он исчез из поля зрения Легата, его утащили ещё живым.
Стас тоже пытался отбиваться тяжёлым автоматом, но его сильно толкнули в грудь, и он потерял равновесие, завалился на спину. Автомат вырвали у него из рук. Один из нападавших схватил капитана за правую руку и стал тянуть с огромной силой на себя. Затрещали связки, в глазах потемнело от чёрной боли. Другой сделал то же самое с левой рукой и тоже рванул к себе.. И чем сильнее тянул к себе один, тем яростнее не соглашался расстаться с добычей другой. В то время как другие толпились вокруг угодившего к ним в лапы человека, тоже желая урвать себе кусок. Они все хотели получить часть его. «Теперь я – приз» - пришла в голову Стаса дурацкая мысль, а затем его правая плечевая кость выскочила из сустава. Он заскрежетал зубами от ужасной боли, отказываясь доставить радость своими стонами убийцам. И чувствовал смерть. Она стояла рядом и ждала…
Но неожиданно Легата перестали разрывать на части и отпустили. На него кто-то сел сверху. С большим усилием Легату удалось разлепить веко правого глаза, его разъедало острое любопытство к тому, кто и как именно будет его убивать. В нескольких сантиметрах от своего лица капитан обнаружил изуродованную инфекцией оскаленную харю уголовника по кличке «Череп», которого он недавно выдворил за стену. Уродливый оскал плотоядной улыбки говорил сам за себя.
«Череп» был полным хозяином положение, коленом он прижимал к земле ту руку Легата, которой он ещё мог действовать; своими толстыми пальцами урка провёл по лицу полицейского, и приготовился запустить их в глазницы.
Стас затравленно зарычал. Всего несколько секунд они смотрели в упор друг на друга, Череп вдруг соскочил с него и исчез из поля зрения, будто передумал убивать заклятого врага. С этого момента для Стаса началась поразительная пруха. С резким шипением перед глазами сверкнула слепящая белая молния, выпущенная из бластера. Затем ещё и ещё. Рядом внезапно не осталось ни одного живого зомбяка.
Подбежал Счастливчик, которому не только каким-то чудом удалось вырваться из цепких лап смерти, да ещё и перезарядить свой ствол. Он схватил капитана за руку – ту, где вывихнуто плечо:
- Поднимайся, капитан! Некогда разлёживаться, валить надо!
От боли сознание Стаса обострилось как заточенный клинок:
- Мы должны собрать тех, кто уцелел, и тогда прорываться – прохрипел он. – Мы должны… Стреляй!
- Забудь, кэп. Этот покер нам не выиграть, нет шансов… - вернул его на грешную землю нервно дёргающийся всем телом блатной. Бластер в его трясущихся руках ходил ходуном.
Стас быстро огляделся. Его мозг сложил пазл прежде, чем глаза успели окинуть поле битвы. Голодная толпа поглотила всех, кто ей сопротивлялся, правда не всех ещё прикончила и переварила, но отбить у неё своих людей было нереально. В такой ситуации им двоим со «Счастливчиком» ещё очень повезёт, если выберутся живыми. Дёрганный ловкач это сообразил раньше его и уже дал дёру. Только пятки сверкали, так он мчался прочь, а с оборотистым жуликом уносился единственный оставшийся них бластер. Стасу ничего не оставалось, как последовать его примеру.
- Не оставляйте меня…помогите... – неслись ему в спину из гущи копошащихся тел полные отчаяния вопли спутников, к которым судьба оказалась не столь благосклонна. Пробежав небольшое расстояние, Легат остановился. Сбежать и бросить своих…всё его нутро восставало против такого паскудства. Пока Стас буквально разрывался на части, его напарник уже добежал до запертых дверей убежища и заколотился в них.
— Откройте! Откройте эту долбанную дверь! – орал он.
Их со Счастливчиком разделяло метров семьдесят, надо скорей нагонять ловкача! Но тут ушей Стас достиг звук чего-то расколовшегося, затем ещё хлопок и ещё. Он оглянулся. Что-то трескалось и ломалось там. Голова одного из корешей Счастливчика была расколота как орех, а с полдюжины упырей - забрызганных кровью и мозгами – стоя на четвереньках, по-собачьи лакали с мостовой выплеснувшееся из черепа содержимое. Примерно тоже самое ожидало ещё пятерых или шестерых товарищей, которым суждено было стать кормом для полсотни мужчин, женщин и детей с московских улиц.
Но ещё втрое больше было тех, кому еды могло не достаться. Они спешили к свихнувшемуся беглецу, который сам шёл к ним в руки. Светящиеся глаза хищников горели голодной страстью, волосы женщин развивались на ветру в стремительном беге, вены взбухли на сморщенных лбах, щёки и губы подёргивалась, обнажая острые перепачканные кровью зубы.
Пока Легат колебался, толпа набежала на него, сбила с ног. Стас упал на колени и не мог подняться. Закрыв глаза, он пытался перед гибелью вспомнить родные лица матери, жены, дочери. Скупые мужские слёзы бежали по щекам. Но бешенные убийцы пробегали мимо. И никто не посмел прикоснуться к нему!.. Когда Стас это понял, он вскочил на ноги, толпа подхватила его и понесла за собой. Вместе со стаей инфицированных он оказался возле Счастливчика, и тут Легат проявил всю свою ярость, в него словно влили бешенную силу. Он отшвыривал от напарника любого, кто пытался напасть на того.
Стас заслонил Счастливчика собой и голыми руками оборонял. И сам поражался тому, на что стал способен. Но когда бросил взгляд через плечо, то обнаружил уже почти исчезнувшее за приоткрытой дверью плечо профессионального шулера. Неблагодарный мошенник снова пытался бросить его на произвол судьбы! Стас буквально запрыгнул верхом на спину скользкого типа. Так, - сцепившись в единое целое, мужчины буквально ввалились в убежище.
Но вместо тёплого приёма за дверями на Легата обрушился град ударов. Его начали бить и очень жёстко. Кто-то сильно заехал ботинком прямо в лицо. Ещё более умный догадался прыгнуть на голову ногами.
- Бейте этого спиногрыза! Надо скорее прикончить заразного! Смотри как к нему присосался, тифозный ублюдок! Топором ему вреж, Пахом!
Стаса ударили чем-то острым и тяжелым по затылку. Непонятно как его шкура выдержала всё это. Местные наверняка забили бы его, приняв за проникшего к ним «бацильного». Кто-то из них даже предложил сжечь заразного из огнемёта.
Стаса снова спас «Счастливчик», который успел вовремя очухаться и чуть ли не грудью прикрыл его:
- Охренели! Он же свой!
Счастливчик был среди местных персона авторитетная, так что его послушали. Легата перестали избивать. Но суета у дверей продолжалась.
- Перекрой дверь! Живей перекрывай эту гребаную дверь столами! – орали друг другу те, кто отвечал за вход.
- Да, шевелись же ты, тормоз!
- А ты чего тут только распоряжаешься, Глыба! Никто тебя бригадиром не назначал, помогая давай!
После всего, что с ним произошло, Легат был немного не в себе. Голова гудела, перед глазами всё плыло. Но его не убили, не освежевали как барана, не сожгли из огнемёта. И это поражало его. Стас даже ощупал своё тело, словно желая убедиться - всё ли на месте.
Счастливчик тоже был просто счастлив, что уцелел.
- Мы здесь! – радовался он, приплясывая на месте. – Ты понял, кэп? У нас получилось!..
Стас в это время продолжал ощупывать у себя то место на голове, куда его хорошо так саданули чем-то тяжёлым.
- Хорошо ещё, что лезвие вскользь прошло, не то каюк твоей черепушке – приветливо посмеивается ему в лицо приземистый и коренастый мужичок с окладистой бородой. Этакий крепенький боровичок. В правой жилистой руке «гриб» всё ещё сжимал пожарный топорик.
Стас поморщился, под пальцами было мокро, ощущения малоприятные, хотя жить в принципе можно. Для человека, получившего топором по репе, он ещё ощущал себя бодренько. «Счастливчик» подал Легату полотенце, чтобы он мог зажать рану, и пообещал, что сможет её зашить.
- Пейте, если не брезгуете, - какой-то парень со светлыми кудрявыми волосами по плечи протягивает Стасу бутылку с водой. Голос знакомый. Он определённо его уже слышал. Ну, конечно же! Стасу вспомнилась тюремная камера и местный «опущенный», который в первый же день в тюряге пытался с ним заигрывать. Кажется, его звали Рудиком.
На этот раз парень не сверкал голым телом. Да и лицо без косметики. И вообще он был вовсе не таким, каким показался ему в первый раз. За маской вульгарного, вертлявого трансвестита скрывался улыбчивый молодой человек с располагающим искренним лицом. И всё же сразу преодолеть в себе отторжение по отношению к тюремному прокажённому Стасу было не просто.
- Мы ведь кажется знакомы, - напомнил парень без тени наигранного кокетства, протягивая бутылку.
- Привет, - буркнул Легат, принимая воду из его рук.
- Так вы помните меня? – заглядывал ему в глаза кудрявый. – Я вам очень благодарен за то, что вы тогда не стали меня избивать в угоду тем мужланам.
- Не стоит, - снова буркнул капитан. И стал жадно пить из взятой из рук здешнего прокажённого бутыли. Плевать на все их тюремные правила! На вкус вода была и противной, и чудесной одновременно. Она отдавала ржавчиной и застойным болотом. Только измученному жаждой организму было наплевать на вкус. Стас залпом осушил всю бутылку, но не напился. И без особой надежды взглянул на парня, который щедро поделился с ним такой драгоценностью. А тот с приветливой улыбкой подал ему еще одну бутылку, и весело смотрел, как он жадно пьёт грязную застойную воду, словно вкусную минералку или колу со льдом. Организм вбирал в себя живительную влагу, словно губка, пока Легату не стало казаться, что внутри у него плещется небольшое озеро.
С пьяной блаженной улыбкой он обвёл взглядом зал столовой, из которого вынесли все столы и стулья. На пол набросали старых грязных матрасов, отчего образовалось огромное лежбище. Здесь он сможет спокойно передохнуть и всё обдумать. Господи, как же действительно хорошо! Даже казённые лозунги на стенах не вызывают раздражения.
Вокруг шумел и суетился разношёрстный народ. Кого тут только не было! Дети и старики с прилегающих улиц, семьи персонала… Настоящая сборная солянка из тех, кто успел добежать сюда. Даже бывшие заключённые и охранники, на время забыв про разделяющую их пропасть, действовали сообща. Они быстро заперли и забаррикадировали двери, забили мешками обратно окно, чтобы никто не мог, - не то что проникнуть, даже заглянуть снаружи.
К Стасу подошёл незнакомый ему молодой парень. Он встал напротив в полушаге от него и внимательно разглядывал. Странный паренёк. Под глазами огромные чёрные круги, сами глаза ввалились, рот открыт, как у умственно отсталого, с мокрых губ течёт слюна, буйная шевелюра растрёпана. Похоже местный дурачок. Стас некоторое время смотрел ему в глаза, потом дружелюбно улыбнулся блаженному, и даже не стал возражать, когда помешанный стал с большим любопытством его ощупывать.
- Ты какой супергерой? – с детским любопытством поинтересовался большой ребёнок.
- Капитан Америка, наверное, - пожал плечами Стас.
Но любитель комиксов не согласился:
- Нет, ты Тор. Я видел, как ты бился у стен крепости, обычный смертный на такое не способен.
Чудик взял его за руку и крепко впился тонкими пальцами в кожу, словно желая удостовериться, что капитан состоит из плоти. Стас продолжал дружелюбно улыбаться, а сам вслушивался. С улицы доносился густой звероподобный рой. Иногда из однотонного шума ухо выделяло вопли и плач несчастных товарищей, пытающихся разжалобить и вымолить пощаду у бесчувственных убийц. Но вскоре эти голоса окончательно поглотил гул огромной массы хищников.
Глава 154
Когда в туалетной комнате из крана вдруг полилась вода, Стас испытал очень сильное ощущение, будто стал свидетелем чуда. Никто не сказал ему об этом не слова, не предупредил. Он прильнул губами к крану и стал жадно пить. Но странное дело. Всё равно продолжал чувствовать необъяснимую жажду, словно организм требовал нае воду. А что-то другое…
Подставил ладони под струю, поплескал на лицо, шею. Залез мокрыми ладонями себе под одежду. Тело слегка дрожало, благодарно принимая важную прохладу. Стас не знал, кого благодарить, кому молиться…Хотя вряд ли Богу есть дело до такого грешника…Но с другой стороны, серой как-будто тоже не воняет.
Мужчина выключил кран, затем снова включил, просто желая удостовериться, что ему это не почудилось от сотрясения мозга. Вода была реальна. Она свободно текла из крана и с журчанием утекала в сток. Ржавого цвета и воняла, а казалась сладким вином, обращённым из воды…
Суровый мужчина захохотал, и продолжая смеяться, как в детстве, сунул голову под струю. Плескался и хохотал так что заболели бока.
Всё было чудесно, пока он не обратил внимание на необычный цвет струй, льющихся с головы. Ещё у дверей, когда он ощупывал рану у себя на голове, его удивило как выглядела оставшаяся на пальцах кровь. Она имела голубоватый оттенок и слегка светилась. У людей она не такая. Подняв глаза, Стас столкнулся с тем, чего ему удавалось избегать последние несколько дней. Со своим отражением. У его кожи был голубоватый оттенок, успевший покрыться жёсткой трёхдневной щетиной подбородок и вся нижняя челюсть будто увеличились. В глубине зрачков поблёскивали яркие голубоватые светлячки.
Он посмотрел на свои руки. На месте отрубленных пальцев нарастала новая костная ткань и плоть. Сильная чесотка лишь подтверждала, что ему это не мерещится. Ногти отслаивались, вероятно, уступая место когтям.
В туалет зашёл Счастливчик. Остановился у входа, лениво облокотился плечом о стену.
Стас даже не обернулся:
- Не знал, что у них есть вода – произнёс он, глядя на молчаливую фигуру в зеркале.
Вор поднял глаза к потолку:
- На крыше установлен огромный бак…ещё со времён царя гороха…для сбора дождевой воды. Его долго не использовали, но при последнем начальнике расконсервировали. Он пришёлся очень кстати.
- Повезло.
- Да, повезло, - согласился вор. Напряжённый палец «Счастливчик» держал на спусковом крючке бластера.
Стас не пытался скрыть то, то что с ним произошло. Какой смысл…
- Да, всё верно… и в жилах у меня поганая кровь.
- Я давно понял, что с вами что-то не так, – доверительно сообщил «Счастливчик». – И слухи ходили…
- Ну так давай – стреляй! Я не буду дёргаться. Чтобы попасть в голову с такого расстояния, меткость не нужна. Только понизь регулятор мощности над рукояткой, а то заодно стену снесёшь, - посоветовал Легат метящемуся в него стрелку. - Ну! Чего медлишь? А то ведь я за себя не отвечаю. Сам не знаю, что через минуту в мою заражённую башку втемяшит. Вот захочется мне тебе нос откусить или ухо…Так что не теряй времени.
Но Счастливчик опустил оружие.
- Почему не стреляешь, я же урод?! - удивился Легат.
- Может и так… - согласился профессиональный картёжный катала и аферист, одновременно будто подмигивая ему поочерёдно обоими глазами, то ли из-за своего нервного тика, то ли от врождённоё живости ума. Мол, не дрейфь кэп, как-нибудь договоримся.
Но договариваться Стас сам не желал:
- Тут женщины, дети, старики. Оставлять меня в живых нельзя.
- Может всё и так… Только одному мне отсюда не выбраться, а здесь мне как-то неуютно. Слишком много голодных бродяг пасётся за дверями. И будет ещё больше. Им тут, что мёдом намазано, всё равно влезут… Я вот подумал на досуге…если у нас один раз получилось «прогуляться по Бродвею», то почему по новой не получиться?
- Ты хоть понимаешь, чем рискуешь?
- Если не рисковать, житуха становиться стабильной до неприличия, - усмехнулся шулер. – Главное правило игрока: держи окно незапертым.
- Только с одним бластером с ними особо не повоюешь, сам видел.
- Нет денег – не садись, - грустно согласился картёжник.
- Нужно взять то, что осталось в оружейке.
- А вот это дело! В картах шанс не запрещён, - поддержал сразу оживившийся Счастливчик. – В городе нам погибель, а тут и родные стены помогут. Если добудем пушечки, есть шанс всё подчистить…
- Но обратно через двор не пройдём – предупредил Стас.
- Хода нет — ходи с бубей. Бубей нет — ходи с червей – скаламбурил уголовник. - Что-нибудь придумаем, командир. Карта не лошадь — к утру повезет.
Глава 155
Расстегнув ворот больничной пижамы, Стас опустил голову на мат. Плотно сжал веки, стараясь заснуть. Вокруг болтали в полный голос, нянчились с непрерывно кричащими младенцами, играли в карты и занимались прочими обычными делами десятки выспавшихся или мучающихся бессонницей людей. И никому нет дела до соседей.
Но особенно отчего-то теперь его раздражал местный великовозрастный дурачок. Он кругами мотался по залу, шлепая кроссовками по полу. Натыкался на сидящих и лежащих и с маниакальной энергией трусил дальше. С каждой секундой это равномерное шлепанье раздражало всё больше и больше. «Ну и чёрт с ним!» - решил Легат, постаравшись внутренне отстраниться от всего. И похоже ему всё же удалось отключиться от всех раздражителей и задремать, как вдруг сквозь сон Легат услышал приглушённый стеной зов. «Ни-ко-о-ла-ай!» - завывал кто-то снаружи. Этот вой выдернул его обратно из сна. Стас взрогнул, резко открыл глаза и посмотрел на забитое мешками окно, под которым пол был усыпан битым кровавым стеклом. Наполненные песком тяжёлые мешки шевелились, словно живые. Наблюдая за ними, становилось не по себе. Хотя столовая находилась на первом этаже, но расстояние от земли до окна превышало рост среднего человека. Чтобы добраться снаружи до мешков, нужно было сперва образовать живую пирамиду из тел, и уже по ней взобраться...
Стас снова попытался уснуть, но сознание уже бодрствовало. Оно настороженно ловило глубокое дыхание спящих где-то по соседству, шум на улице. И вдруг снова далёкий и одновременно близкий стон:
- Ни-и-ико-ола-ай!
Легат поднял голову и прислушался. От этих завываний стало не по себе, тревожно как-то, будто собака ноет в ночи, накликивая чью-то смерть. Отчего, словно невидимая рука сжала сердце.
Сумасшедший посреди зала отчего-то закрыл лицо ладонями, его плечи тряслись то ли от смеха, то ли от рыданий. Вдруг он стремительно пересёк половину столовой, звук его шагов звучал так громко, что каким-то образом перекрыл все стальные шумы и привлёк внимание даже тех, кто спал и не обращал до этого на чудика никакого внимания. Он стремился к дверям с таким видом, словно преследовал какую-то конкретную важную цель. Оказавшись возле дверей, странный парень начал энергично разбирать завал из столов и стульев, что там происходило в его голове, было загадкой, но он явно собирался отпереть двери.
Капитан полиции присел на краю матраца и наблюдал за действиями чудака. Вскоре шизика отшвырнули от дверей подоспевшие стражи ворот.
А к Легату подошёл Счастливчик с каким-то мужичком. Поздоровавшись с ним, урка с блатной развязной весёлостью поинтересовался:
- Моё почтение, кэп! Как житуха?
Стас только хмыкнул:
- Я тут на хрен заснуть пытаюсь, а рядом настоящий цирк с клоунами.
- Понимаю, - ухмыльнулся шулер. – Это для поднятия настроения. - Счастливчик принёс Легату упаковку из трёх отличных сигар.
Стас поблагодарил и освободил место на мате.
Сев и скрестив под собой ноги, Счастливчик указал Легату на мужичка:
- Федосеич тут двадцать лет проработал в тюряге. Говорит, что можно отсюда под землёй добраться куда нам надо.
- Верно. Есть вроде бы ход, - подтвердил мужичок. Он оказался слесарем-ремонтником, много лет прослужил техником по канализации.
- Хм…Так стало быть, ты знаешь путь? – Стас оценивающе разглядывал небритую спитую физиономию работяги.Но оказалось, что здешний старожил сам тем путём никогда не ходил, только видел его на старых планах тюрьмы. Зато может объяснить, как им пройти. Но вначале кто-то должен спуститься по старой трубе вниз и проверить дорогу, иначе можно застрять.
- А какова ширина труб? – спросил Легат.
- Разная, – ответил работяга. – Есть участки, по которым даже можно бежать немного согнувшись.
Стас попросил его начертить точную схему канализационной сети под Бутырками.
Старый работяга, напрягая память, полчаса чертил схему. Его не торопили. Пусть вспомнит всё точно.
Наконец схема была готова.
Разглядывая рисунок, Легат задумался. Кто согласиться по доброй воле лезть в старые коммуникации, особенно теперь. Для крысиной войны нужны особые навыки и опыт. Далеко не каждый бывалый вояка на такое отважиться… Когда ему самому однажды потребовалось проникнуть в старый коллектор по оперативной необходимости, то муровцы сначала заехали в горный институт за необходимым оборудованием, потом с помощью специальных приборов с поверхности обследовали подземные сооружения и пустоты, и только тогда сунулись сами. Но где сейчас возьмёшь ультразвуковые приборы с набором преобразователей, установку для определения акустической эмиссии с вращающейся кольцевой антенной и прочую супернавороченную электронику… Конечно раз такое дело, он бы сам полез, да крупноват для ползанья по узким трубам, запросто застрянет на полдороге. Да и фактически с одной рукой изображать из себя заправского спайдермена сложно…
- Это хорошо, - хмыкнул Легат, окидывая придирчивым взглядом узкоплечую тщедушную фигуру работяги, и на полном серьёзе сказал: - А знаешь, Федосеич, у меня к тебе есть предложение.
- Какое?
- Может, тебе и идти, ты человек бывалый, – прорычал Легат.
Работяга побледнел и с трудом проглотил ком нахлынувшего ужаса. С перепугу мужичок даже стал заикаться:
-Н..не…я н-не м..могу, у меня клаустрофобия и п..почки больные.
Он и в самом деле был уже довольно дряхлый, почти старик, с лицом многолетнего пропойцы. Бедняга стал растерянно объяснять, что давно пенсионер. Он и рад бы помочь, но он лишь примерно знает расположение канализационных труб, и по слабости зрения, легко заблудится под землёй.
- Я предлагаю не горячиться и поискать более достойного кандидата, - вступился за своего знакомого Счастливчик, хотя тоже осознавал сложность проблемы: – Понятно, что по узкой трубе через дерьмо пройдёт не каждый... Может даже и вплавь придётся…
- И кого же ты видишь в роли первопроходца, уж не себя ли? — едко осведомился Стас, сощурив глаза.
- Не, от этой чести я отказываюсь сразу, — ухмыльнулся шулер. – Из меня пловец хреновый, я только кролем могу, да и то недолго. - Он сопровождал свою речь богатой жестикуляцией, ладони его постоянно взлетали в воздух. Создавалось впечатление, будто он уже плывёт кролем по воображаемой реке из дерьма. - Тут нужен талант, самородок. Признаюсь честно: боюсь пойти против справедливости. Человек, которого мы изберем, должен быть самой природой создан для такого дела… Эй, Глист, греби-ка сюда! – позвал кого-то Счастливчик.
К ним направлялся уже знакомый Легату тюремный «петух» Рудик.
- Ты предлагаешь его? - удивился Стас.
- А что нам остается? Не самим же лезть! А чё, он тощий как глиста. И к дерьму пидору не привыкать, они ведь живут возле параши.
Рудик спешил к ним с наивной доброжелательной улыбкой, ещё не ведая своей участи. Вероятно, за всеми последними событиями, посреди вольных людей, молодой человек просто забыл про тюремный устав, и про то, кто он тут есть, и решил, что в нём снова видят человека.
- А чё ты лыбишься? - беззлобно поинтересовался Счастливчик, когда «Глист»-Рудик подошёл к ним.
Молодой человек растерянно захлопал длинными ресницами.
- Ладно, пойдём. Кстати, водки хочешь? – почти дружески поинтересовался уголовник, увлекая паренька за собой.
- Я не пью.
- Ах да, ты ведь сладенькое любишь, - Счастливчик запустил руку в карман и вытащил горсть дешёвых карамелек. – На, держи, чтобы жизнь снова сладкой показалась. – Авторитетный сиделец обращался с опущенным подчеркнуто покровительственно, чем окончательно сбил Рудика с толку.
- Послушай, что я тебе скажу, нам с корешами надо чтобы ты слазил по трубе в канализацию и проверил, есть ли подземный ход в соседнее здание. А за это я и дальше тебя конфетками баловать стану и в обиду никому не дам.
Рудик растерянно оглянулся по сторонам. Только теперь он отчётливо осознал, на какое гиблое дело его толкают.
- Но я не могу…— робко воспротивился он.
- Мадам, ваши прекрасные глаза заставляют мене забывать падежов! Я не очень понимать, как это ви не можете? – издевался Счастливчик. Чувствуя себя полным хозяином положения.
- Просто мне никогда не приходилось лазить по трубам! - привёл, как ему показалось, казалось достаточно веский довод молодой человек.
- Что же ты предлагаешь? Нам вместо тебя лезть в дерьмо!
- Но я боюсь замкнутых пространств, у меня сердце разорвётся!
К полному отчаяния возгласу опущенного рецидивист отнёсся равнодушно. Счастливчик лишь презрительно ухмыльнулся в ответ на жалкие доводы «петуха».
- Не морочь мне то место, где спина заканчивает свое благородное название! Если ты думаешь разжалобить нас, так у тебя ничего не выйдет.
— Я не полезу! — неожиданно резко заявил Рудик. – Я ещё жить хочу.
- Ты меня удивляешь, Глист, – печально улыбнулся Счастливчик. - Лучше не делай мне нервы — их есть еще где испортить!
Испуганный взгляд Рудика перебегал с артистично играющего лицом и голосом афериста на Легата, и неизвестно кого ещё из этих двоих он боялся больше. Пожалуй, суровый полицейский его страшил даже больше, хотя капитан просто наблюдал. Бедняга весь ссутулился под его тяжёлым взглядом. Этот взгляд нагонял ужас на Рудика: так смотрит охотник на подстреленного зверя, пытаясь определить на глаз, сколько килограммов живого мяса в этой мохнатой туше.
- Ладно, хватит прикидываться, нам сейчас не до шуток. Это ведь про тебя, что ли говорят, что ты тут самый ловкий и смышленый парень, прирождённый диггер? – не вынимая сигары изо рта, с самым серьёзным видом, поинтересовался Легат. Он сделал вид, будто не слышал всех жалоб и стонов парня.
Между тем они вошли в дверь, ведущую на кухню и вскоре остановились в нужном месте.
- Ну так как, - попыхивая сигарой, желал знать Легат, - ты действительно такой крутой?
Губы Рудика расползлись в кривом подобии улыбки, но в глазах женоподобного юноши всё ещё стояло выражение охватившего его животного ужаса. Тем не менее, он неуверенно кивнул.
- Вот и отлично! Тогда вот что я тебе скажу, парень. Я беру тебя в свою банду. Теперь ты со мной в одной связке. И без дураков, ясно? Нам нужны надёжные сведения снизу.
- Я постараюсь – неуверенно пообещал Рудик. Его недавно затравленный взгляд и выражение обречённости на лице сменились на проблески решимости.
Мужичок-рабочий наспех проинструктировал разведчика, ему сунули в руки фонарик и толстую биту на случай если придётся отбиваться, и проводили до отправной точки его маршрута. В стене уже была пробита дыра менее полуметра в диаметре. Луч фонарика пробежал вниз по узкому лазу, вырвал из темноты грязные ржавые ребристые стенки, старую кирпичную кладку вертикальной штольни, упёрся в непроглядный мрак.
Приплясывая на месте, словно на шарнирах, Счастливчик взглянул на Рудика и подмигнул:
- Дело было в одесском трамвае. Давка: «Мужчина! – щебечет барышня. - Я ж уже вся под вами! Таки сделайте, шоб я приятно вспоминала этот маршрут...». Так что расслабся парень, и раз уж сел задницей на неприятности, то хотя бы получай удовольствие… Наверное, и не думал, что таким лихим парнем когда-нибудь станешь. Просто шахтёр-стахановец!.. Ладно, держись там, а когда вернёшься, я тебя ещё конфетками угощу.
С видом смертника Рудик нащупал в темноте за что ухватиться и стал протискиваться в дыру. Он лез медленно, движения его казались крайне неловкими, неуклюжими. Не удивительно, что он сразу за что-то зацепился, дёрнулся, стараясь освободиться. С перепугу полез обратно.
- Куда?! А ну вперёд! - тут же насел на него Счастливчик. - Не дрейфь, Глист! — весело подбодрил он его.
Наконец голова парня скрылась в чёрном провале. Было слышно, как он, тихо рыдая, с громким металлическим стуком ползёт вниз.
- Бойчее! Бойчее! – подбадривал его Счастливчик. – Эй, красотка, возвращайся поскорей, будем ждать тебя с нетерпением.
Глава 156
Потянулось время ожидания. В конце концов Легат бросил бесплодные попытки заснуть, которым снова мешал этот жуткий женский вой снаружи, зовущий какого-то Николая. Кто-то звал и звал блаженного дурачка. Да так что мурашки по всему телу. В ответ сумасшедший парень сделал ещё одну неудачную попытку открыть дверь. Тогда коренастый уголовник в майке, с фигурой гориллы - с заросшими густой чёрной шерстью толстыми плечами и бритым черепом, схватил его за ногу и протащил через весь зал. По жестикуляции лысого громилы Стас примерно догадался, что он пообещал шизику. Вероятно, предупредил в следующий раз без разговоров просто открутить дебоширу его дурную башку.
Рядом со Стасом его сосед по матрацам, мужичок лет пятидесяти, жевал кусок хлеба. Увидев, что новенькому не спиться, горячо стал убеждать его, что все они тут в безопасности. Убеждая Легата, он явно пытался в первую очередь себя самого уверить в этом.
- Посмотрите какую баррикаду мы выстроили у дверей – сказал он и в глазах его светилось что-то, похожее на гордость. – Здесь мы в полной безопасности! Вам повезло присоединиться к нам.
Стасу не хотелось вступать в дискуссию ни с кем, и он перевернулся на другой бок. Но мужичок оказался настырным и настойчиво добивался его внимания, даже похлопал по плечу:
- Эй, вы слушаете меня?
- Что вам нужно? - не слишком дружелюбно отозвался Легат, не оборачиваясь.
- Я хочу поднять вам настроение, потому что вы выглядите мрачным.
- Уже.
- Что уже?
- Считайте, что уже подняли.
- А вы шутник, - смех за спиной показался Легату крайне неприятным, как и манера соседа чавкать во время еды. В голову Стасу полезла всякая кровавая хрень. Например, как можно было бы избавиться от назойливого внимания постороннего. И если бы не в меру общительный товарищ мог читать чужие мысли, он бы тут же заткнулся, а так его словесное недержание продолжалось:
- Нет, послушайте! Слышите гул? Это электрогенераторы, их запустили…. У нас есть вода. И едой мы на некоторое время обеспечены, — продолжая аппетитно чавкать, сообщал голос за спиной. - Я уверен, что помощь придёт, прежде чем мы всё съедим. Теперь вы понимаете, как вам повезло?
Бодрячок с его навязчивым оптимизмом всё больше раздражал, пора было объяснить ему реальное положение вещей:
- Откуда вы ждёте помощи? - по-прежнему оставаясь спиной к прилипале, уточнил Легат.
- Это не важно. Главное, что о нас знают. Правительство не бросит своих людей.
- Сколько у вас воды? Вам известно, любезнейший, насколько бак был полон, когда всё это началось?
- Какая разница, - легкомысленно отмахнулся сосед. - Я верю, что нам всего хватит, чтобы продержаться.
- Ваши баррикады надёжны лишь до тех пор, пока количество заражённых существ снаружи не превысит критической отметки. Потом их масса просто выдавит все окна и двери. Так что вы не в безопасности.
- А вы не оптимист, - упрекнул мужичок. – Надо верить в лучшее, в людей, которые вас окружают. Оглянитесь! Посмотрите сколько нас тут. Мы – сила!
- Почему вы так уверены, что вирус не мог проникнуть сюда с кем-то из них? – Стас повернулся к мужичку. Улыбка сразу сползла с благодушного лица соседа, стоило ему заглянуть в глаза случайному собеседнику.
В этот момент один из мешков со стуком свалился с окна. В образовавшуюся дыру тут же полезли с дикими криками головы руки, тела. Струя из огнемёта позволила временно остановить живой поток и заделать брешь. Но надолго ли? Для Стаса ответ на этот вопрос был очевиден, потому что только полный дилетант мог надеяться отсидеться в пассивной обороне в такой ситуации.
Наконец вернулся разведчик. Он вылез из лаза белый, как лист бумаги. Молодой человек дрожал, испуганно озираясь и прижимаясь спиной к стене. Казалось он всё ещё пересчитывает глазами увиденных под землёй демонов – три, пять, шесть…
- Сколько их там всего? – допытывался Стас.
- Десять…или двадцать.
- Да, многовато, - озадаченно протянул Счастливчик и натужно пошутил: – Почём нынче стоит похоронить? А без покойника?
- Ничего, прорвёмся, - похлопал его по плечу Легат. Затем он похвалил Рудика:
– А ты ловкач! Лазаешь и бегаешь совсем как Тарзан.
Рудик покраснел от смущения, однако, преодолев себя, крикнул горлом по-тарзаньи. Все взгляды мгновенно обратились в их сторону. Впрочем, как вскоре выясниться, Легат ещё раньше стал объектом пристального и враждебного внимания…
- Молодец! – снова похвалил Стас и протянул парню в награду сигару. - На держи и запомни: ты больше не Глист. Твоё новое погонялово «Тарзан».
Легат пожал парню руку.
Счастливчика при этом аж передёрнуло, он поджал губы и сердито сдвинул брови. И тут же отвёл Легата в сторонку:
- Ты свихнулся, кэп?
- В чём дело? – притворился будто не понимает капитан.
- И он ещё спрашивает в чём дело?! Ты же с последним чмошником - за руку! Ты бы ещё с ним облобызался, чтобы наверняка запомоиться. Какой к хрени Тарзан! Он же последняя тюремная проститутка!
- А у меня как по Библии: «И последние станут первыми» - отмахнулся Легат.
- Мало тебе прошлых неприятностей? Когда ты наконец уяснишь своей деревянной ментовской башкой, что с пидором нельзя обращаться, как с человеком! А ты с запомоенным ручкаться!!! Это абсолютное табу! Или сам в петушиную стать захотел?
- Ничем не могу помочь, - ответил Стас. – На ваши блатные законы мне и раньше было плевать, а сейчас тем более. Это вы дорожите своей воровской репутацией, как девица невинностью, а у меня свои понятия о чести.
- Имей в виду, братва не поймёт, – предупредил Счастливчик. И насвистывая, отошёл в сторону.
- Значит, обойдусь, - процедил сквозь зубы ему вслед Легат.
Глава 157
Стасу всё-таки удалось ненадолго заснуть перед выходом. Первое что Легат почувствовал пробудившись, это отчётливый запах гари, так же он услышал слабый треск, словно горит кровля…Это было как наваждение. И прошло внезапно, словно мимолётное видение.
Между тем собственное тело не ощущалось отдохнувшим, вместо энергии, оно налилось свинцовой тяжестью. Появилась тошнота и непонятная слабость. Скверно, но делать нечего. Легат взглянул на часы: пора выдвигаться. Он приподнялся на локте и огляделся. Неподалёку на таком же мате расположился Счастливчик со своими корешами. Их глаза встретились, но Счастливчик даже не кивнул Легату, взглянул с неприветливой отчуждённостью. Профессиональный катала аккуратно и тщательно тасовал длинными ловкими пальцами колоду. В эту минуту он походил на циркового фокусника, который в любую секунду извлекает из вороха разложенных карт нужную. Интересно, что за краплёную карту он приготовил для него… ведь они, похоже, больше не союзники.
Рядом со Стасом стоял поднос с едой, которую они принесли с кухни. Стас сел. Мышцы протестующе заныли, едва он поднялся с мата. Хорошенькое дело! Как же он полезет вниз в таком разобранном состоянии? Впрочем, может это из-за голода. Сон только разжёг его. А рядом фантастическое изобилие по нынешним временам! На тарелках лежали фрукты, печенья, кусочки хлеба, намазанные арахисовым маслом, пакетики с джемом. Небольшие упаковки сока.
Легат взял яблоко чуть дрогнувшей от волнения рукой и прежде чем откусить, сжал его в пальцах, будто желая убедиться, что оно настоящее. Яблоко было крепкое и прохладное и пахло восхитительно. Предвкушая удовольствие и заранее трепеща от кисло-сладкой свежести, которая сейчас наполнит рот, мужчина вонзил зубы в мягкую зелёную кожицу и неожиданно ощутил сильнейшее отвращение. С трудом удалось подавить в себе приступ тошноты. Несколько глотков апельсинового сока только ухудшили его состояние.
Стас едва успел добежать до туалета. Толкнув дверь, сразу бросился к раковине. Здесь его вывернуло наизнанку. Его рвало и рвало, а от одного воспоминания о еде тошнота лишь усиливалась. Казалось, сейчас от сильнейших внутренних спазмов что-то непременно порвётся внутри. Так бывает лишь при сильном отравлении.
…Наконец он выпрямился, заставляя себя прекратить рвоту. Подбородок, шея были влажными от желчи. Рвотных масс не было, потому что желудок его давно пуст. Неудивительно, что изголодавшийся организм требовать пищу, при этом совершенно отказывался принимать нормальную еду!
Стас растерянно стоял, переминаясь с ноги на ногу, пол был очень холодный, в спешке он даже не надел ботинки и поджимал пальцы ног. Ему было очень хреново. Покрытые белой плиткой стены неприятно блестели в свете плафонов, отчего резало и плыло всё в глазах. Тело стало каким-то чужим, словно он уже был не человек, а призрак. Он бессильно опустился на пол.
Открылась дверь и появился Счастливчик, присел рядом, молча посмотрел, потом резко поднялся и быстро вышел. Его не было минут двадцать. Вернувшись, уголовник протянул ему пластиковую бутылку, наполненную… человеческой кровью.
- Пей! – Счастливчик выглядел очень серьёзным и хмурым.
- Чья это кровь? – слабо просипел Легат. У него уже почти не осталось сил.
- Не важно. Пей! Тебе нужны силы, – убеждал Счастливчик. Его серая рубашка вся была залапана свежей кровью.
Самое удивительное, что с каждым глотком к Легату действительно возвращались силы; прояснялась голова.
В это время уголовник говорил ему:
- Я же с самого начала предупреждал, что нельзя лезть на рожон! Было толковище. Решили, несмотря ни на что, держаться закона.
- И что сиё означает? – с равнодушным видом осведомился Легат, которому действительно было всё равно.
- То, что братва теперь настроена резко против тебя! Ты серьёзно подставился, кэп. А это значит, что ты не сможешь взять ничего отсюда. И никто не пойдёт с тобой. Даже те мои кореша, которых мне удалось вначале сагитировать, теперь не хотят связываться с зашкваренным. Теперь в твою сторону никто даже смотреть не хочет.
- А ты?
- Я тоже вор, и наши законы для меня так же святы, как для тебя твоя легавская присяга. Раз сходняк решил…
- Не понимаю я вас, блатных - недоумевал Легат. - Дураки твои кореша. Скоро вас тут всех распотрошат, а вы продолжаете цепляться за свои гнилые понятия.
- Я уважаю решение сходняка и против своих не пойду – упрямо повторил Счастливчик.
- Тогда что тебе от меня надо?
Уголовник замялся. Потом заговорил снова, тон его при этом смягчился:
- Ты хоть и легавый, но успел набрать определённый вес среди неглупых сидельцев навроде меня... Но я тайно пришёл сюда перетереть с тобой не об этом. Мне удалось переговорить кое с кем из авторитетных и склонить их к тому, чтобы они выслушали тебя. Если покаешься, скажешь, что по незнанию нарушил наши табу, кореша могут отменить своё решение. А ещё лучше, если при всех дашь разок по зубам этой «тёлке» Глисту, чтобы доказать, что урок тобою усвоен… И потом, я хочу тебе заметить, что ты не только себя подставляешь, но и расшатываешь мой авторитет, ведь я за тебя ручался.
Стас молчал.
… Ну так как? - с беспокойным видом ждал его решения Счастливчик. - Послушай, хватит уже тебе выкручивать мне мои яйца фаберже, они итак уже не первой свежести. - пожаловался Счастливчик, его нервный тик усилился: - Чувствую, что не выйду из этой чёртовой обители живым. Страх - как не хочется быть сегодня в меню для разной прожорливой живности, что пытается пролезть сюда, будто здесь им ресторан. Бррр…Просто жуть берёт!.. Лучше повинись перед братвой, сделай такое одолжение по старой дружбе. А я за тебя словечко замолвлю.
Стас усмехнулся:
- Понятно, куда ты клонишь… Вон как ты все обштопал! Адвокатом моим, значит, подрядился… Что ж, ничем не могу пособить твоему горю. — Стас расхохотался, хищно скаля клыки. – Ты хочешь, чтобы я на колени встал перед этой мразью и умолял их о снисхождении? Не будет этого! Так что предчувствие тебя не обманывает. Скоро хана вам всем. Долго вам тут всё равно не продержаться против упырей. К тому же где-то наверху над нами начался пожар.
- Вижу, что ни хочите ви слушаться добрых советов – печально вздохнул Счастливчик. - А жаль… В следующий раз я просто не стану вразумлять корешей, если ты вдруг покажешься им гнилым и опасным, – пообещал уголовник на прощание и злой дёрганной походкой вышел из туалета.
Минут через десять вслед за ним вышел и Стас. Он уже полностью оклемался и был готов к рывку отсюда. Снова проходя мимо лестницы, ведущей на верхние этажи, которая была завалена столами и стульями, он ненадолго остановился, критически оглядев баррикаду. Если зомби уже проникли через другие входы и распространились по зданию, то разгорающийся пожар должен погнать их вниз. В этом случае они легко сметут непрочную баррикаду и отрежут единственный путь к отступлению… Значит, промедление – смерти подобно.
Пересекая зал, Стас прояснившимся, оценивающим взглядом рассматривал собравшихся тут людей. Вокруг спали или сидели на пыльных застиранных матрасах десятки беженцев. Но его интересовали сильные мужчины. Таких было достаточно, в том числе из числа сотрудников тюрьмы. Но поднять их, убедить лезть в старый вонючий колодец, вряд ли удастся. Большинство цепляются за иллюзорную безопасность, и так как этот зал представляется им самым безопасным местом, то никто не захочет покидать его по доброй воле. Большинство отказываются принимать суровую реальность, гласящую, что ожидание спасения равносильно ожиданию смерти. Стас видел это по направленным на него взглядам беженцев.
И всё же Стас хотел помочь этим людям. Но единственная возможность, - это добраться до бластеров и нанести деблокирующий удар снаружи. Оставаясь внутри, с одним стволом, им не удержать периметр. Ни за что не удержаться.
Только для того, чтобы пробиться к арсеналу, ему всё-таки необходимо набрать хотя бы пяток надёжных мужиков. Но все, на кого падал его взгляд, опускали глаза. Никто не пойдёт. Никто. Кроме разве что одного человека. Стас искал глазами Тарзана. В душе этого парня действительно дремали зёрна, о которых он, вероятно, и сам не подозревал до сегодняшнего дня. Если вначале лишь обреченность четко запечатлелась на его лице, то после возвращения из подземелья у парня даже постепенно стала меняться осанка, вот что значит у человека появилось уважение к самому себе!
Тарзан действительно не пытался найти себе причину, чтобы не пойти. Хотя предложение снова отправиться под землю заставило его побледнеть. У бедняги коленки тряслись, а он крепился, старался и виду не показать, что внутри у него всё трепещет от смертного ужаса. Видно осточертело ему его прежнее постыдное существование возле параши, забитость, униженность и бесправие.
- А ты молодец, Тарзан! – похлопал его по плечу Легат. – Не бойся, со мной не пропадёшь! Сейчас скоренько соберёмся и в путь. А кстати, ты местного дурачка давно видел? – Стас постоянно оглядывался в поисках странного шизика. Росло у него в душе одно нехорошее подозрение…
Тарзан пожал плечами:
- А зачем он вам?
- Да так…в общем незачем, просто любопытно, куда он мог запропаститься.
Пока Стас собирал всё необходимое в тактический рюкзак, за ним зорко наблюдали с той стороны зала, где по-хозяйски расселись воры. Ясно было как божий день, что просто так уйти им не позволят.
Глава 158
Сборы были короткие. Рюкзак уже был собран, оставалось подогнать снаряжение и в путь! Но прежде чем зашнуровать ботинки, Легат снял носки и стал втирать в ступни особый порошок, который заранее изготовил по собственному рецепту. Во время многокилометрового рейда - самое важное - ноги. Порой на войне люди гибнут из-за сущих пустяков навроде небольшого, безобидного н авид натоптыша.
Чтобы не было грибка и потёртостей, нужно было взять тротил (достать его в условия боевых действий не являлось большой проблемой), растереть его в порошок, смешать с любым доступным кремом или вазелином и готово отличное средство, благодаря которому можно шагать и шагать, и даже в сырости избежать появления симптомов так называемой «траншейной стопы».
Тарзан стоял рядом и терпеливо ждал, когда он закончит, чтобы вместе идти к дыре в стене. Поднявшись, Легат бросил оценивающий взгляд за спину напарнику и предупредил его:
- Не сочти это за наезд с моей стороны. Но хочу, чтобы ты меня понял: мне плевать, кем ты предпочитаешь быть, когда трахаешься. Это не моё дело. Но раз уж ты со мной в одной связке, то уж постарайся быть мужиком…
На выходе из столовой дорогу им преградила группа блатных. Во главе её угрожающе переминался с ноги на ногу амбал в сандалиях на босу ногу. Здоровенный боров пудов на сто в майке, которая не сходилась на его выпирающем пузе и не могла прикрыть оголённый пупок. За спиной гориллы собралась агрессивная кодла человек двенадцать.
Горилла с ленцой вытащил из кармана шорт мятую пачку, засунул сигарету в рот, ближайший к нему сутулый кент тут же услужливо щёлкнул зажигалкой.
Стас для начала вежливо попросил посторониться. Амбал осклабился, поглубже затянулся и выпустил ему прямо в лицо струю дыма. Поинтересовался голосом, напоминающем скрежет ржавых колёс:
- А куда это ты с нашей марьиванной намылился? Может идёшь натянуть её в тихом уголке? Так мы мешать не станем…если хорошенько нас попросишь.
«Тарзан» при этих словах вздрогнул и попятился. Только бежать им было некуда.
Легат огляделся. Он стоял в центре круга смерти. Его окружили. Бедняги! Они сами обрекли себя на заклание. Тем более, что матёрых боевиков из серьёзных блатных и отмороженных бандюков тут было не много. В основном хулиганьё, «шестёрки». Шавки, а не люди.
- Последний раз говорю, не стойте у меня на дороге, - жёстко предупредил Легат распальцованных молодчиков.
Громила вдруг испуганно округлил глаза и неожиданно тонюсенько заголосил:
- Нет-нет, я не собираюсь стоять на вашем пути, грозный сеньор! Мы все знаем, что случается с теми, кто посмеет вам мешать… - выдержав положенную драматическую паузу, он довольно хмыкнул под громкий гогот братвы: - А может вы так подружились с Глистом, что решили рядышком поселиться - у параши? Рудик «Вибратор» научит вас таким штукам, что цены вам не будет. Вы уже отлично смотритесь вместе: легавый и проститутка.
Стас тоже оскалил зубы в недоброй улыбке. Неожиданно он ощутил знакомое волнение - сейчас ему предстоит убивать. У него не было особой ненависти к толстопузому. Просто тот встал у него на пути, а значит, должен умереть. Должны сгинуть и те, кто пришёл с ним.
Несколько десятков шалых глаз весело следили за обоссавшимся от страха (как они полагали) ментом, который вместо того, чтобы отчаянно доказывать свою невиновность, молча сносит самые позорные оскорбления.
Легат понимал, что выбора у него нет, - если он попытается отступить, проявит хоть малейшую слабость, заточки блатных тут же пронзят его грудь. А потом истекающий кровью труп будет брошен за дверь на съедение бродячим….Нет, сомнений в нём не осталось. Если понадобиться, он убьёт их всех…
- Вы готовы умереть? — холодно поинтересовался Легат.
В ответ грянул оглушительный хохот — блатные веселились, не предчувствуя недоброго. Только их пахан удивился:
- Ты оборзел?
- Угадал, — сощурился Легат и незаметно сократил дистанцию между ними.
Жирдяй обернулся к гогочущей кодле:
- Вы не будете против, если я для начала вышибу ему зубы? А потом уж мы проверим, как он умеет сосать.
Легат не стал делать лишних движений, поскольку не собирался вступать с громилой в рукопашную схватку. Он лишь мгновенно выбросил руку вперед, и жирдяй, сделав неуверенный шаг в сторону, зашатался. Он рухнул на колени, постоял несколько секунд, стекленеющими глазами обводя окружавших его зэков, а потом неловко завалился на бок. На виске у него зияла дырка от ножевого лезвия. Все оцепенели. Но уже в следующую секунду блатные извлекли на свет божий заточки, кастеты и прочие орудия смерти, готовясь наброситься на Легата.
Но тут между ними вклинился Счастливчик.
- А ты остер на язык! — неожиданно похвалил он легавого. — Уже деревянный бушлат впору примерять, а все хорохоришься.
- Если ты думаешь испугать меня, так ничего не выйдет, — будто сплюнул в ответ Легат. Теперь он презирал карточного шулера и воров вообще, и даже не пытался этого скрывать. И приготовился к злой рубке.
Он осознавал влившуюся в него дьявольскую силу, и то, что сможет раздавить любую кодлу. Даже захотелось поскорее ввязаться в драку. Вот-вот всё должно было смешаться в кровавую кашу, из которой понесётся мат, проклятия, мольбы о помощи, визги, треск переломанных костей, чавканье кровавых внутренностей, вываливающихся из распоротых животов...
Вот только Счастливчик этого очень не желал.
- Что касается меня, — сказал он, обернувшись к «народу», — то меня хоть и коробит поведение легавого, но я не считаю, что он заслуживает крайних мер.
- Он замочил Адика Бугайло!
- Адик объявил его зашкваренным, а за такое обвинение полагается отвечать, - не увидел ничего предосудительного в действиях мента Счастливчик.
- Но легавый запомоился! Сам ведь знаешь, Счастливчик, что из петушни, как и с того света, обратной дороги не существует!
- А с чего ты взял, что кэп запомоенный?
- Ты нас удивляешь, Счастливчик! Он же зашкварился при свидетелях! Разве недостаточно того, что он с пидором побратался за руку?
- Ошибки у всех случаются — карты не стеклянные, – с ухмылочкой промурлыкал Счастливчик.
- Ни хрена себе ошибка! – возмутились блатные.
Но Счастливчик и бровью не повёл:
- Хочу сказать вам так, братва: легавый не может подчиняться нашим законам. Он вне каст… А других серьёзных претензий к его поведению нет. И потом признайтесь себе откровенно, разве это такой уж тяжкий грех по нынешним временам, чтобы беспределом заниматься?
- Да чего ты за него так распинаешься, он же нам не свой?
- Свой, не свой — на дороге не стой! Адик сам подставился, его ведь честно предупреждали: «Подвинься дядя!», а он пальцы веером распустил, хотя если бы он вовремя пораскинул своими заплывшими жиром мозгами, они бы теперь не растекались по полу. Как говориться, полковник был большая сука — он пасовал при трех тузах. Ему устроили науку — он девять взял на распасах – почти пропел картёжник пританцовывая на месте с характерной для людей его ремесла лихостью и артистизмом.
- За легавой репутацией рискуешь? – прилетел откуда-то ему упрёк.
- Не рискнешь - не сядешь! – легко отрекошетил катала.
- Да, какой тебе с него навар, братан?
- На прикуп надейся, а сам не плошай! Дальновидный бродяга не брезгает раскланиваться при встрече даже с золотарём, а вдруг придётся уходить от облавы в бочке с дерьмом, – снисходительно поучал туповатых «бакланов» мастер длинных тактических комбинаций.
- Лично я не при каком раскладе легавому ничего не спишу! - зло выкрикнул один из урок. Молодой крепкий парень. До посадки в тюрягу он успел выиграть несколько турниров по кикбоксингу и смешанным единоборствам и в бандитских кругах имел кличку «Рэмбо». – В расход падлу и все дела!
Счастливчик мгновенно вскинул бластер на отморозка с ножиком в рвках, и предупредил:
- Только попробуй, Рэмбо, я тебе самому башку отожгу, гавнюк! И вообще не утомляйте меня, а то я человек нервный.
Появившийся плазменный ствол сразу охладил самые горячие головы.
Неожиданно раздался грохот, внешние двери содрогнулись под напором ринувшейся на штурм голодной толпы упырей. Возведённая у входа баррикада посыпалась.
Глава 159
Началась паника. Перепуганные люди стали метаться по залу, словно овцы по загону, учуяв близко волков. Паника перекинулась и на блатных. Ещё несколько минут назад чувствующие себя почти полными хозяевами положения, теперь они готовы были ботинки лизать тому, кто выведет их из западни. Никто из них не готов был жертвовать шкурой за воровскую идею. Поэтому, когда Легат направился к дверям, урки почтительно увязались за ним хвостом.
Дверь продолжала содрогаться от мощных ударов. Судя по рёву голосов снаружи, штурмующих были сотни. С десяток крепких «стражей ворот» почти с ужасом пялились на раскачивающиеся двери.
- Как полагаете, сколько они продержаться? – спросил Легат у старшего стражника, крепыша с окладистой бородой – того самого, что хряпнул его топором по темечку.
Тот пожал плечами:
- Их не сейчас делали, на совесть сработаны из настоящего крепкого дерева…Полагаю, минут десять ещё продержаться точно.
В этот момент над головой последовательно раздались три громких хлопка, все подняли глаза на потолок. Заработала сирена пожарной сигнализации. Следом женщины завыли от ужаса.
Легат поднял руку, чтобы привлечь общее внимание:
- Не надо разжигать в каннибалах голодную страсть, иначе они в два счёта снесут последнюю преграду. Ещё рано отчаиваться.
- Вы хотите бросить нас! – рыдая, крикнула Стасу женщина с маленькой девочкой на руках.
- Мы никого не бросаем. Кто не боится спускаться в подземные коммуникации, может пойти со мной. Остальным я обещаю: мы сделаем всё, чтобы добраться до арсенала, и вернёмся за вами. Но для того, чтобы вы могли продержаться до нашего возвращения, я прошу часть сильных мужчин остаться, чтобы защитить тех, кто не способен постоять за себя. Мы оставим вам часть оружия.
После этого Легат повернулся к стражам ворот.
- Постарайтесь продержаться подольше, а мы постараемся поскорее добраться до бластеров в «оружейке» и у дарим по ним с тыла.
Стас первым спустился в глубокий колодец по вделанным в каменную стену железным скобам, чтобы убедиться, что внизу их не ждут. Затем он вернулся организовать спуск. Людей возле дыры в подземную шахту скопилось так много, что возникла давка. Немного воспрянувшие духом урки по своей крысиной привычке лезли вперёд, расталкивая слабых. На глазах Легата бесноватый кик-боксёр по кличке «Рэмбо», грубо отпихнул в сторону молодую девушку. Потом ему попался на глаза Рудик.
— А ну, петушня, пшёл под нары! И чтобы не высовывалась, Глиста пархатая! — заорал Рэмбо. Рудик отпрянул от него и вжался спиной в стену.
Стас, не тратя слов, ухватил всей пятернёй молодого зэка за ухо и с такой силой швырнул об стенку, что тот не сразу поднялся. Ухо у него оказалось разорвано. Легат и сам от себя такого не ожидал, однако виду не подал, а предупреждающе прорычал:
- Если кто ещё будет нарушать очередь или назовёт Тарзана грубой кличкой, тому я тоже что-нибудь оторву.
Это произвело сильное впечатление на всех. Порядок мгновенно был восстановлен. Только старающийся перебороть свой страх перед чёрно глубиной Счастливчик недовольно проворчал себе под нос, что в прежней жизни Рудик полностью соответствовал своему погонялу и отделаться от прежней клички ему будет трудновато. Впрочем, Стас оставил это замечание без последствий за ту поддержку, который катала ему недавно всё-таки оказал.
Впрочем, когда подошла его очередь лезть в дыру, Счастливчик вдруг приободрился и весело произнёс:
- Господа офицеры! Внизу нас ждут шампанское и барышни!
Предпоследним шёл огромный малый по кличке «Микроб». У него были широченные плечи, мощные ручища и полный рот железных зубов из нержавейки. Но при всём своём устрашающем виде громила обладал на удивление незлобивым нравом. Этакий огромный плюшевый медведь. При такой мягкости и незлобливости его пребывание в тюрьме могло бы стать непрерывной чередой унижений и страданий, но спасала внушительная фактура. Никто просто не рисковал связываться с двухметровым голиафом…
Легат с сомнением оглядел его массивную фигуру. С такими габаритами можно было не пройти в достаточно узкую трубу. Но с другой стороны, кто-то же должен на обратном пути тащить тяжёлое снаряжения, которое они возьмут в арсенале.
Едва огромный шкаф втиснулся в лаз, Легат услышал из тёмной глубины характерный тенор Счастливчика:
- Я очень извиняюсь. Не мне учить молодых, что куда и как следует пихать, я-то сам уже который год баб за титьки не держал… И всё же в такую узкую дыру запихивать такое огромное тело, - это я вам сказать откровенное варварство.
И действительно, буквально через десяток метров Микроб пробкой застрял в колодце. Легат приказал Счастливчику тянуть его за ноги. А сам стал без всяких церемоний ногой пропихивать бугая. Микробу пришлось стащить с себя всю одежду. Только так его удалось сдвинуть с мёртвой точки и общими усилиями спустить по трубе.
На дне колодца стояла по колено холодная зловонная жижа. Видимо, за время накрывшего город хаоса канализационная система была где-то повреждена и сточные воды в некоторых местах перестали уходить из неё. Легат посветил по стенкам. Как и значилось в схеме, через колодец в сторону соседнего корпуса вела труба, в поперечнике около метра. Ожидающие его люди готовы были впасть в отчаяние. Женщины тихо плакали. Легату стало ясно, что у многих тут не хватит сил пройти таким трудным путём.
- Тем, кто сомневается в себе, лучше вернуться и дождаться помощи.
- Там кто-то есть! - дрогнувшим голосом указал ему в темноту знакомый сотрудник тюрьмы.
- Неужели? – усмехнулся Стас. И сразу уловил коллективный вздох облегчения: люди верят в него, почти как в бога, и раз старший воспринял новость спокойно, значит, пока повода для паники нет.
Хотя при этом Стас тоже чувствовал близкую опасность. Просто никто не должен почувствовать, что ему так же тревожно и даже страшно. Просто, в отличие от этих людей, он профессионал и умеет работать со страхом. Когда возникает угроза, нужно быстро просчитать все риски и начинать действовать. Страх как правило относится к ожиданию.
Он отыскал взглядом своего разведчика и отвёл его в сторонку, чтобы очень тихо задать самый важный сейчас вопрос:
- Как далеко ты прошёл по трубе?
Рудик молчал.
Всё стало понятно. Стас повернулся к Счастливчику и попросил у него единственный плазменный бластер.
- Я пойду первым. Вы начинайте движение через две минуты. Старайтесь выдерживать дистанцию, пока я не подам сигнал, что всё в порядке.
Чтобы протиснуться в трубу надо было подвинуть в сторону стоящего на пути массивного «Микроба», который безбожно ободрался о ржавые стенки колодца. «Плюшевый медведь» расстроенно ощупывал своё большое рыхлое тело, которое всё было в кровавых ссадинах, и совсем по-детски шмыгал носом.
- Ладно, раны потом зализывать будем, когда до бластеров доберёмся, – подбодрил его Легат. Затем, согнувшись насколько возможно, он решительно полез в трубу.
Глава 160
То и дело задевая головой за склизкий свод, Стас продвигался вперёд, разгоняя ногами неподвижно стоящую жижу, источающую зловоние. С каждым шагом оно делалось всё нестерпимее. Всё труднее становилось дышать: в трубе почти не было пригодного для дыхания воздуха…
Но Легат упрямо продолжал пробираться дальше. Фонарик зажигал только изредка, на секунду-две, чтобы рассмотреть путь впереди, ибо опасался: а вдруг враг находится где-то поблизости? Хорошо хоть чужое присутствие этим мирным обывателям кажется просто почудилось с перепугу. Ели бы поблизости находились носители вируса, они бы уже заявили о себе.
Изредка Легат оглядывался, прислушивался, идут ли остальные?
- Ну, как вы там? – спросил он, не останавливаясь.
- Половина не выдержала и повернула обратно, - не сразу ответили ему из мрака. – Мы тоже на пределе…
- Нужно собраться! Хоть на зубах, но дойти! Дорога каждая секунда – убеждал Легат. Хотя даже такому матёрому волку, как он, каждый шаг даётся с трудом. От удушья Стас едва не терял сознание. Но продолжал идти, не дожидаясь остальных.
Рядом что-то мелькнуло. Будто мягкая волна воздуха прошла по лицу. Это заставило его остановиться. Сбоку и сзади перемещались смутные тени. Стас стоял в центре зловещего хоровода. К нему то приближались.
Затем кто-то приблизился к нему вплотную. Легат ощутил чужое дыхание на своём лице, тонкие пальцы начали ощупывать его щёки, нос… Чьи-то губы, почти касаясь кожи, жарко нашёптывали на ухо слова, от которых мужчина вздрогнул и зажёг фонарик. В его тусклом свете дико блеснули знакомые глаза, мелькнула грива рыжих волос.
- Нина! – заорал он вслед нырнувшему в чёрную щель привидению. Бросился следом, позабыв обо всём на свете.
…Потерянный от того, что не знал, в каком направлении ему бежать дальше, Стас стоял и напряжённо вслушивался в сомкнувшееся абсолютное беззвучие.
- Сеня, не бежи так шустро, а то, не дай Бог, догонишь свой инфаркт, – послышалось за спиной. - Слушайте, ви! - голос подбежавшего Счастливчика сел от напряжённого бега в условиях отсутствия нормального воздуха. – Ви чё, желаете моей смерти? Куда вы так припустили?
- Кажется я видел свою жену… Я пойду за ней.
- Я, конечно, рад за вас, но у нас же было дело, – напомнил Счастливчик.
- Какого хрена?! - напустился на Легата кто-то из подбежавших следом блатных. Ему вторил мужик из сисла беженцев:
- Вы должны вести нас в другом направлении! Потому что там в столовой остались наши женщины и дети! Они ждут нас!
Стас пожал плечами:
- А я нашёл мою женщину... Хотя до этого минуты считал её погибшей. Но если она жива, то я не намерен её упускать.
- Но вы понимаете, что будет, если мы не вернёмся обратно с оружием?!
Стас скрестил руки на груди:
- Я знаю только то, что касается лично меня. И мне всё равно, что вам мои слова не по нраву.
Это глупо и подло – не воспользоваться шансом на спасение десятков человек, ради призрачной надежды отыскать женщину, которой может и не быть, – жёстко бросила ему в лицо единственная женщина в группе. Она словно почувствовала гложущие вожака сомнения и пыталась воззвать к его совести:
– Нам нужен сильный лидер, с военным опытом. Без вас наши шансы на успех резко падают.
Все с надеждой смотрели на него, и Стас видел, что люди глубоко разочарованы в нём. Ведь они верили в него.
Он лихорадочно думал. Имеет ли он право ради мимолётной надежды сбросить себя столь высокую ответственность? Он ведь и в самом деле даже не уверен, что живая Нина существует на самом деле. Вдруг его отравленный ядовитыми испарениями мозг породил галлюцинацию? Ведь он уже много дней не в себе из-за вируса в его крови. А если…если он найдёт сбежавшую женщину, а она на самом деле окажется чужой? Он ведь никогда не сможет себе простить гибель десятков беженцев, чья невинная кровь будет на нём.
Стас потряс головой, чтобы избавиться от наваждения, вернуть ясность мыслей. Но перед глазами продолжало стоять искажённое душевной болью лицо жены. Нет, Нина существует на самом деле… Это не мираж. И выбирать ему не из чего. Он просто не может выпустить единственную тоненькую ниточку, связывающую его с воскресшей надеждой на возвращение счастья.
Легат отчаянно старался найти более человечное объяснение своего решения. Только ничего другого ему в голову не пришло, как просто найти себе замену:
- Вот что, Счастливчик. Ты видел нарисованный маршрут. Веди теперь ты группу к арсеналу. Скажешь Ольге, что пришёл от меня, она должна вас впустить. Возьми назад свой бластер. А я постараюсь поскорей управиться и нагнать вас.
Но расстаться по-хорошему не получилось.
- Ты, сука, завёл нас в самое дерьмо, а теперь кидаешь! – взвился один из блатных, подбивая корешей на расправу. Стас мог бы его швырнуть мордой о стенку, как котёнка или зверем заорать в лицо, а он лишь сурово предупредил вполголоса:
- Если не заткнёшь фонтан – пеняй на себя. Остальных это тоже касается…Всё. На этом месте наши дороги расходятся.
- Ты, кэп, волком на нас не смотри, - выразил общее настроение Счастливчик. — Ты ведь сам подписался на это дело, а теперь сворачивать на полпути. Не по понятиям это…
- Толковать более не о чём, – отрезал Стас, намереваясь уходить.
- А можно я пойду с вами? – попросился Рудик.
- Нет.
- Почему мне нельзя с вами?
- Потому что это касается только меня одного.
Глава 161
…Уже двадцать минут Стас в одиночестве двигался по трубе. Он пользовался фонариком лишь украдкой, зажигая его на секунду-другую и светя им не прямо перед собой, а в сторону - на покрытую пупырчатой слизью округлую стену трубы. И не из-за страха напороться на засаду, а из опасения выдать своё приближение.
Идти приходилось всё время согнувшись и порой даже ползти на четвереньках, погружая руки в леденящую липкую жидкость, чтобы опереться ими о дно трубы. Зловоние проникало под самодельную маску, вызывало сильнейший кашель, горловые спазмы, резь в глазах. Во рту и в горле пересохло. Снова мучила жажда. С собой у него было немного воды, но Легат уже знал, что ею этот голод не утолить…
Его снова начали покидать силы. Стас с трудом тащил собственное тело, которое будто налилось свинцовой тяжестью. А тут ещё оттягивала и натирала шею висящая на ремне тяжёлая, длинная винтовка – плазменный бластер он обменял на старый затворный карабин. Длинная дура всё время цепляла стволом или прикладом за стены, к тому дже приходилось беречь затвор от проникновения воды. Оружие это было в общем-то почти бесполезным против носителей неоновой инфекции, но не с голыми же руками идти на них…
Вскоре Стас совсем изнемог и решил устроить себе короткую передышку. Позади послышались голоса и тяжёлое пыхтение. Сдвинув со рта импровизированную маску, он хрипло окликнул, не узнав собственного голоса:
– Эй, кого там чёрт несёт?
- Это я Тарзан. Со мной ещё трое.
- Разве я не сказал, что справлюсь один? – пересохшими губами проговорил Легат, а про себя недобро подумал: «Вы хоть понимаете, к какому «уникуму» своими ножками притопали?».
- Просто мы подумали, что бросать вас одного неправильно, – заходясь в сильном кашле, пояснил Тарзан, и махнул рукой себе за спину: - А там и без нас справятся.
Выяснилось, что четверо добровольцев, среди которых оказался и медведь-увалень «Микроб» (вот уж от кого Стас не ожидал подобного героического самопожертвования), по собственному почину решили помочь Легату в его поисках жены.
Стаса не слишком обрадовало их появление, тем более, что Рудик мучился из-за приступов удушья. Хотя и держался с поразительным для молодого человека его хрупкого сложения и тонкой душевной организации самообладанием. «И всё же, зачем они тут? - раздражённо думал Легат. - Кому-нибудь из них скоро может стать совсем хреново и мне придётся возиться с полупокойником, теряя драгоценное время… Хотя с другой стороны, один я могу и не справиться, когда начнётся схватка. А своим уходом они не сильно повлияли на расстановку сил».
В конце концов большая часть крепких и выносливых мужиков осталась со Счастливчиком, им предстояло преодолеть по трубе не более двухсот метров, хотя и не самых лёгких. Но путь, который предстоял Легату и этим четверым добровольцам, был во много раз длиннее. И главное - путь этот был непредсказуемым, ведь они шли в неизвестность, даже приблизительно не представляя себе маршрута.
- Ладно, спасибо за поддержку, - переменил тон Легат, он каждому пожал руку или хлопнул по плечу.
После короткого отдыха двинулись дальше. Стас предупредил, что идти нужно, соблюдая полнейшую тишину. Только хлюпала под ногами жижа, да слышалось тяжёлое дыхание за спиной.
Подземелье буквально высасывало из людей жизненную силу. Нелегко двигаться всё время скрючившись, в ужасающей духоте, дыша отравленным воздухом. В таких условиях даже тренированный организм быстро исчерпывает свои резервы. Им же предстояло пройти ещё не один километр и столько же обратно. И для схватки нужно приберечь силы. Скорее всего Нину придётся отбивать с боем у стаи одичалых, а потом отрываться от преследования.
Чтобы не загнать своих людей, Стас всё чаще устраивал передышки. В минуты остановок командир первым делом проверял, все ли налицо, не отстал ли кто, потеряв сознание от духоты. Ведь шли уже более двух часов.
На одном из таких привалов не досчитались «Микроба». Сразу бросились искать. Но вместо огромного детины один из спутников Легата обнаружил лишь съёмный протез с металлическими коронками. Скорее всего, когда Микроб немного отошёл от товарищей по малой нужде, в темноте ему стало дурно из-за того, что толстяк надышался аммиаком; он упал в воду, захлебнулся и утонул. И сейчас его огромное тело лежит в каких-нибудь 10-15 шагах, едва скрытое под кромкой тёмной воды. Но времени на долгие поиски не было.
Исчезновение гиганта удручающе подействовала на добровольцев. Стас не собирался никого удерживать.
- Можете возвращаться.
- Вам тоже надо поворачивать с нами, - воззвал к его благоразумию один из спутников.
- Благодарю за совет. И всего хорошего! – равнодушно ответил Легат.
- Но послушайте! Продолжать ползти навстречу верной смерти, - это же сумасшествие!
Тарзан тоже что-то собрался ему сказать, но Стас вдруг резким грубым движением зажал ему рукой рот.
Рудик вытаращил на него глаза. А бывший спецназовец со зверским лицом продемонстрировал ему кулак, мол, во, видал, что с тобой будет, если ещё хоть пикнешь. После чего едва слышно прошептал:
- Слышите?
В наступившей тишине отчётливо различался плеск, похожий на звук приближающихся к ним шагов. Стас ликовал. Кажется, они всё-таки настигли их! Лишь бы теперь не спугнуть! Ведь он уже убедился, как резво эти ребята умеют удирать. И всё-таки ему может потребоваться ассистент. Легат отобрал из четвёрки того, что показался ему самым сильным, выдержанным и смышлёным. Остальным жестами приказал оставаться на месте, ждать их возвращения и соблюдать абсолютную тишину. Рудик послушно закивал и зажал себе рот обеими руками, чтобы не кашлянуть.
Похоже ему наконец всерьёз начинало везти. Было ощущение, что зомби сами заблудились в этом лабиринте, и идут прямо на них! Всё-таки в жизни изредка случаются приятные сюрпризы… Ведь это означает, что им не придётся с великими предосторожностями подкрадываться к противнику, опасаясь выдать себя неосторожным всплеском. Надо просто спрятаться и дождаться, пока добыча сама забредёт в западню.
В этом месте труба существенно расширилась. Это уже была даже не труба, а тоннель с кирпичными стенами. Есть, где спрятаться. Они укрылись по обе стороны туннеля. Позиция показалась Легату вполне удобной. Охотники устроились в небольших нишах за выступами. Позиция позволяла скрытно наблюдать за тоннелем, в то же время они видели друг друга и могли обмениваться знаками. Потянулись полные нервного напряжения минуты ожидания...
Когда Стас понял, что к ним приближается всего один человек, а не стая, он испытал разочарование. Похоже, рано он обрадовался, они наткнулись не на тех. Но в любом случае, это надо выяснить. Легат не стал дожидаться, когда неизвестный приблизится вплотную, чтобы лишний раз не рисковать, и первым бросился на звук шагов, едва дистанция сократилась метров до двадцати. Нельзя сказать, что им удалось застигнуть туннельного обитателя врасплох. Он оказался настороже и был готов к любой неожиданности. Ослеплённый в первую секунду светом фонарей, он вскинул руки, прикрывая в лицо, попятился. И вдруг мгновенно развернулся, и бросился наутёк, только брызги из-под его стремительных ног полетели во все стороны. Драпал он мастерски! Бег по тёмным запутанным туннелям требует особой сноровки. Вскоре тесный коридор неожиданно разошёлся в разные стороны боковыми штольнями. В полузатопленной тёмной трубе Легат с напарником не могли соперничать с обитателем подземелья. Тот прекрасно знал все повороты, великолепно ориентировался в темноте. Преследователей как будто водили за нос, таская по узким коридорам, которые сходились, расходились, делились, образуя лабиринт. Преследователям казалось, что они бегают по кругу, точно неизвестный поганец путал их, чтобы не привести туда, куда им не следовало попасть. Создавалось впечатление, что незнакомец всю жизнь только и делал, что скрывался под землей. Он уходил всё дальше, вот-вот его спина скроется в одной из нор. Так и получилось. Беглец свернул раз, другой, и пропал. Просто испарился. Шаря фонарями по стенам, Легат с помощником отыскивали решетку или щель, куда бы можно было втиснуться. Теперь все их усилия казались почти безнадёжным делом. Поэтому, когда после долгих поисков вдали на короткий момент снова мелькнула чужая спина, Легат без колебаний вскинул карабин и выстрелил.
Глава 162
Приблизившись, Стас направил яркий луч фонаря на лежащего у стены раненого. Бледное, почти белое лицо. Он тихо, сквозь стиснутые зубы скулил от боли, причиняемой угодившей ему в ногу пулей; и пытался заткнуть рану грязной пятернёй, но из-под пальцев обильно просачивалась кровь, которая к счастью была нормального цвета.
«Подстрел» был похож одновременно на человека и на бродячего пса. Тяжёлая нижняя челюсть огромный рот, низкий скошенный назад лоб неандертальца с ёжиком седых волос, приплюснутый крупный нос, вероятно, не один раз сломанной в пьяных драках. Типаж абсолютного забулдыги. Не исключено, что ему не было и сорока, но с виду абориген подземелья тянул на все шестьдесят. Одетый в тряпьё из помойных контейнеров, с распухшим, небритым лицом, без половины зубов, в разных ботинках, - он даже на бомжовском конкурсе красоты занял бы самое последнее место. В общем, типичный опустившийся гражданин. Из тех несчастных горемык, которых беспутная жизнь загнала в прямом смысле на самое дно, в городскую клоаку. Такие бесприютные алкаши – спившиеся, лишившиеся жилья и социальных связей, годами не мывшиеся, едва ли не потерявшие человеческий облик, обычно заканчивали свои дни среди здешних нечистот.
Однако в этом ещё оставалось немало жажды жизни. При приближении к нему незнакомцев, подземный обитатель попытался подняться, держа перед собой небольшую лопату с обрезанным черенком.
- Брось лопату! – приказал Легат.
Незнакомец и не подумал подчиниться, продолжая держать остро заточенную железяку перед собой, готовясь дать отпор. И даже как будто подумывал метнуть своё нехитрое орудие в голову тому, кто окажется ближе.
- Не балуй! - нервно предупредил второй охотник. – Хватит уж! Погонялись, и хватит. Не надоело ещё? Кровью же истечёшь, придурок.
Беглец не ответил. Он затравленно озирался и, конечно, понимал, что деться ему некуда. Преследователи загнали его, только и оставалось, что сдаться, но, видно, не мог он смириться с таким положением вещей; выпуклые глаза его были расширены и светились неуёмной яростью.
- Зарублю! – рыкнул он и замахнулся.
- Слушай, мужик, мы тебе ничего не сделаем, обещаю! – примирительно пообещал Легат и опустил винтовку.
- И поэтому вы хотели меня убить? – злобно осведомился бомж.
- Ты не оставил нам выбора, - пояснил Легат. – Ты бы стал останавливаться в ответ на мою просьбу потолковать?
- Это смотря как ты бы меня попросил, – прорычал мужик.
- Вежливо, вежливо, - заверил Легат. – Ты ведь хорошо знаешь здешние ходы, верно?
Бомж скривился от боли, устало опустился и буркнул:
- Дайте я водки хряпну.
Он вытащил из-за пазухи грязную бутылку и поднёс к губам, гаркнул значительное: «Желаю, чтобы все!» и проглотил горькую, хищно «передёрнув» кадыком. После чего ему явно немного полегчало.
Стас первым заметил быстро бегущую вдоль стены по каменному поребрику крысу. Она была необычных размеров и вида. Глаза метрового мутанта в свете фонаря казались то красными, то голубыми. Несколько секунд и длинный кожистый хвост скрылся в тёмной дыре. На Легата и его напарника здоровенный крыс произвел крайне гнетущее впечатление, они были взбудоражены. Но бомж будто увидел старую знакомую и никак не отреагировал, зато согласился на переговоры.
- Ладно, давай потолкуем, - его хриплый спитой голос всё ещё звучал враждебно, но теперь с хитрыми нотками.
– Нам нужен проводник – сказал Легат. - Если поможешь найти тех, кто нам нужен, мы заплатим. А пока перевяжем тебе рану, дадим поесть.
Незадачливый беглец с жадным любопытством рассматривал каждого из охотников, будто долго не видел людей. Губы его двигались, он делал непонятные движения рукой, будто решал что-то важное для себя.
- А чем платить станете? – наконец поинтересовался.
- Не обидим, - заверил Легат.
- А водка у вас есть?
Последовал долгий торг, но в результате сторонам всё-таки удалось столковаться на определённых условиях.
Глава 163
С проводником им крупно повезло. Пуля прошла через его бедро навылет, не задев кости. После перевязки сталкер самостоятельно смог поднятья и сообщил, что как-нибудь сможет самостоятельно ковылять. Он сильно прихрамывал и опирался на плечо Легата, зато прекрасно видел в темноте и ориентировался, как у себя дома. Собственно, так оно и было. Даже отравленный канализационным газом воздух был ему не по чём. Местами двигаясь по пояс в вонючей ледяной воде, с дырой в ноге, абориген тем не менее что-то бодренько мурлыкал себе под нос. У остальных же мутилось сознание, болела спина, колени, нестерпимо хотелось разогнуться, а разогнуться было некуда из-за нависающего свода, выложенного рассыпающимся от времени дореволюционным красным кирпичом.
- Как можно в таком дерьме обитать? – недоумевал один из спутников Легата.
- А кто вас просил сюда соваться? Это моя территория! – ткнул себя кулаком в грудь проводник. - Мне нормально, а чужакам здесь не место.
- Вот гадина! - уже в десятый раз хлопнул себя по голой шее один из мужиков. - Откуда здесь столько комаров? И свирепые, как черти.
- Меня тоже всего искусали, – пожаловался другой.
Выяснилось, что все покусаны канализационными москитами за исключением Рудика.
- А меня ещё ни разу не ужалили, – простодушно удивился Тарзан.
- А ты просто не вкусный! – хмуро усмехнулся тридцатилетний парень из зэков.
Его товарищ тут же вспомнил, что где-то слышал, что у комаров кусачие только самки.
- Видать их бабы чувствуют, что ты их на дух не переносишь, вот и избегают тебя.
Грубоватая острота вызвала смех недавних сидельцев и на время притупила у них чувство усталости. Только Легат взглянул на Тарзана без улыбки, с тревогой. На войне есть верная примета: если человека не кусают комары, то скорей всего он не переживёт предстоящего боя.
…Прошло полтора часа. Вся отчётливей сказывалась усталость. Легату приходилось всё чаще объявлять короткие передышки. Люди с полным равнодушием опускались по грудь в зловонную жидкость, и, откинувшись спиной на стену и закрыв глаза, впадали в сонливое оцепенение. Всё чаще кто-то, не выдержав, падал в воду. Стас сам начал спотыкаться. А поганец-проводник на все его вопросы лишь мычал что-то невразумительное. Прямо убить хотелось гада! Легат уже с ненавистью смотрел на него, подозревая, что грязный алкаш просто водит чужаков по кругу.
Но тут его слух уловил непонятный шум воды. Там впереди было что-то необычное.
Сразу появились силы, путники заспешили. Ещё полсотни шагов и Легат с блаженство выпрямился в полный рост. Труба закончилась. Он стоял посреди просторной камеры. Возле их ног плескалась вода, заключённого в каменную чашу пруда метров двадцати в диаметре. А по ту сторону водоёма низвергались из-под потолка красиво светящиеся голубоватым сиянием струи.
Происхождение необычного неонового водопада довольно быстро выяснилось. Легат глянул на светящийся циферблат ручных часов, потом задал несколько вопросов проводнику и всё сложил в голове. Похоже, что прямо над ними располагалась фабрика, принадлежащая супруге столичного мэра госпоже Вершининой, где производилась злополучная сыворотка «Блюсан». Которую теперь сливали в канализацию…
Легат включил фонарик и повёл им вокруг. Каменный мешок имел лишь один вход. Луч осветил грязный бетонный пол, округлый свод в ржавых потёках, выложенные давно почерневшим кирпичом склизкие стены. Кое-где кирпич вывалился. Скверное место. Зачем проводник привёл их сюда? Стас оглянулся, чтобы спросить его об этом и вдруг понял, что сталкер исчез. Пока Легат с двумя помощниками разыскивали, куда мог юркнуть прощелыга, за их спинами внезапно закричал Рудик. Так вскрикивает человек внезапно увидев незаметно подобравшуюся к нему вплотную смерть.
Стас резко навёл фонарик и ужаснулся увиденному. На том месте, где недавно стоял Тарзан, на бетоне шевелился ковёр из крысиных тушек.
Глава 164
«Вы когда-нибудь бывали в Аду? Чувствовали, как омерзительные существа подкрадываются отовсюду к вам, повизгивая от нетерпения. Они под вашими ногами, над вами, везде… Нет? Тогда добро пожаловать в Преисподнюю, ублюдки!» – нечто подобное мог бы сказать им на прощание сбежавший проводник, который всё верно рассчитал, чтобы вторгшиеся на его территорию чужаки никогда не выбрались на поверхность. Стасу ещё никогда не приходилось наблюдать таких огромных и омерзительных крыс. Они были намного крупнее своих обычных хвостатых сородичей. Среди обитателей подземного колодца было много альбиносов с полным отсутствием меланина. Настоящие порождения дьявола! В серой копошащейся массе они обращали на себя внимание белыми волосами, необычайно бледной с голубоватым оттенком кожей, но главное — дьявольскими выпуклыми глазами: красный зрачок, горящий взгляд… Впрочем, примерно у половины крыс глаза светились неоновой ненавистью.
Всё новые хвостатые твари лезли из невидимых щелей. Их уже были сотни…. Подземная камера быстро заполнялась голодными грызунами. Пока одни спешили насытиться только что убитой добычей, другие подбегали к краю водоёма, чтобы напиться. Остальные же – и таких становилось всё больше - собирались в тесные ряды и наблюдали за пока ещё живыми пришельцами. Вероятно, батальоны хвостатых солдат только ожидали сигнала своего крысиного короля, чтобы наброситься на Легата и остальных. Они чувствовали себя полными хозяевами положения. Люди открыли по ним стрельбу, но, как и в случае с инфицированными людьми, ружейный свинец был почти бесполезен. Если в теле обычной крысы после попадания винтовочной пули не осталось бы ни одной целой кости или органа, то пьющие из ядовитого озера воду зомби-пасюки, даже будучи простреленными насквозь, бодро поднимались на лапы и бежали дальше, становясь только свирепее.
Вскоре у людей сдали нервы. Не уступающие в интеллекте человеку крысы только и ждали, когда двуногие поддавшись страху, начнут разбегаться поодиночке и станут лёгкой добычей.
Только Легат не побежал к выходу, а направился в самую гущу пирующих над телом Тарзана. При его приближении в стане грызунов стало происходить нечто необычное. Крысы вставали на задние лапы, нюхали воздух и издавали удивлённый писк. Затем их тактика поменялась. К человеку стали с шипением подлетать рассвирепевшие твари с зубами размером с мизинец и кусать. Ощущение было не из приятных, будто по ноге палкой ударили. Но и Легат в долгу не оставался, с ожесточением расшвыривая копошащуюся нечисть. Ему удалось согнать крыс с трупа. О, что за запах! Он волновал и сладко туманил мозг. Опустившись на колени над сильно объеденным телом, мужчина, не отдавая себе отчёта в том, что делает, припал к обглоданным останкам товарища. Руки сами стали жадно запихивать в рот горячие кровавые внутренности. Забыв обо всём, Легат полностью отдался охватившему его голодному амоку…
А когда очнулся, то обнаружил, что весь замазан чужой кровью, а все крысиное воинство смотрит только на него.
- Уходите, что смотрите! – заорал он остолбеневшим товарищам, которые были поражены его поведением. - Бегите до поворота, а потом все время направо. Их я беру на себя!
Мужики бросились к выходу. Их никто не преследовал.
- Я тут хозяин! – заорал Стас обитателям подземелья и издал звук в подражание крысиному писку. Самая крупная особь в стае вздрогнула, как от электрического удара и издала сатанинско-пронзительный крик, и в одно мгновение вся колония пришла в бешенство. Услышав боевой клич вожака все члены стаи подхватили его. От возбуждения у них глаза вылезали из орбит, шерсть поднялась дыбом, - и крысы начинали битву.
Казалось у двуногого одиночки нет никаких шансов уцелеть. Жребий обычного человека в такой ситуации поистине ужасен. Самое лучшее, что с несчастным может произойти, - его сразит насмерть шок безмерного ужаса, прежде как его начнут терзать.
Однако вместо того, чтобы умереть от ужаса или хотя бы попытаться сбежать, человек сам атаковал стаю.
Теперь, когда его переполняла энергия, он начал агрессивное наступление на грызунов, явно неожидавших такого агрессивного ответ. Крысы бросались ему в лицо с пронзительным боевым кличем, прыгали на загривок, впивались в бока. Приходилось по-собачьи передёргиваться всем телом, чтобы стряхнуть их с загривка, крутиться волчком, чтобы не позволять свободно нападать на себя со спины. И идти напролом - словно бульдозер через джунгли. Схватив винтовку обеими руками за ствол, мужчина орудовал ею, словно двуручным мечом, круша всё живое вокруг. Топтал ногами, разрывал извивающиеся тела руками, швырял со всей силы пойманных врагов о стену…
Первыми погибли сотни рядовых крысюков, которых гнали укусами на убой более матёрые члены стаи. До серьёзной грызни дожили самые взрослые и сильные. Но и они быстро убедились, что атакованное по ошибке существо им не по зубам. И заметались по бетонному полу между сотен неподвижных тушек и катающихся в агонии сородичей, стараясь успеть добежать до ближайшей щели.
Глава 165
Из камеры Легат вышел весь покрытый укусами, зато победителем. Можно было расслабиться. Он шёл по туннелю, не зажигая фонаря, и звук нагоняющих его шагов услышал в последний момент. В руках Стас держал всё тот же старенький затворный карабин, приклад которого превратился в мочало. Он развернулся, вскинул винтарь, но между ним и появившимся неизвестно откуда Микробом оставалась всего пара метров.
Перед Стасом был уже не тот исчезнувший огромный добродушный гигант, а полтора центнера озверевшего мяса и жира. Вместе с укусом какой-то подземной твари в Микроба проник вирус, который за несколько часов превратил безобидного увальня в свирепого и ловкого медведя-шатуна. Перед Стасом с оглушающим рыком разверзлась огромная перекошенная пасть, полная острых зубов, огромные руки заканчивались толстыми острыми когтями. Микроб налетел на Легата с оглушающим рёвом на огромной скорости. Стас успел выстрелить один раз, но зомби даже не дёрнулся, хотя пуля вошла ему в грудь, пробила слой жира и даже достигла сердца, но это не остановило чудовище. Он навалился на Стаса, - которому показалось, что на него бросили племенного быка, - стал давить всей массой и рвать на нём мясо. Стас закрыл горло, но озверевший детина сразу перекусил ему обе руки и стал рвать зубами и когтями лицо – нос, глаз, щёки. Стас понял, что на этот раз может не выкарабкаться. Лицо его оказалось под водой, в ноздри хлынула холодная жижа. «На задержке дыхания можно протянуть от силы минуты две» - мысль продолжала работать, он отчаянно искал выход из ситуации.
Микроб тем временем вонзил клыки ему в шею, но выдернуть себе позвоночник Стас ему не позволил, даже сумел вывернуться и жадно вдохнул воздуха. Хотя и понимал уже, что жить осталось совсем чуть-чуть. Теперь он думал только о том, что где-то рядом должен лежать карабин. Пришлось левую руку дать зверю обратно в зубы, чтобы правой нашарить на илистом дне винтовку. Вот она – ружейная мушка. Скорее подтянуть, прицелиться уцелевшим глазом, затвором упереться и выстрелить упырю прямо в обжигающий ненавистью звериный глаз…
Где-то за спиной глухо рычал и бился в агонии умирающий Микроб, а едва живой Стас полз обратно к неоновому озерцу, чтобы забраться в него с головой.
Глава 166
Козырев понимал, что тащит на себе почти мертвеца, и чтобы убедиться, что тот ещё жив и не дать впасть почти покойнику в кому, тормошил его разговорами:
- Держись солдат, ещё генералом станешь!
- Это не обязательно, – отозвался истерзанный калека. - Я парень с городской окраины, мне привыкать к лампасам не стоит.
…Когда несколько часов назад Влад Козырев случайно наткнулся в туннеле на человека, то решил вначале, что перед ним покойник, которого здорово потрепали перед смертью. Стас это понял по его глазам, когда с трудом разлепил правое веко, почувствовав, что над ним кто-то стоит…
- А ты вообще кто? – снова задал ему вопрос любопытный спаситель.
Стас хотел ответить, но из-за резкой боли застонал.
- Сразу видно, что герой – догадался Козырев. - Небось, военный? Я вашего брата сразу распознать могу. Кто ты по званию и в каких войсках служишь?
- Зачем вам знать моё имя, - скривил в усмешке разодранное лицо Легат, уже распознавший в своём спасителе самого президента страны. - Ещё чего доброго и вправду по знакомству решите генеральским чином меня пожаловать. Только ни к чему мне привыкать к лимузинам; из серебряных сервизов икру ложкой черпать. Буду есть и дальше свою варёную картошку, и консервы «Бычки в томате». Был простым парнем с рабочей окраины, им и останусь. Как бы жизнь меня не выкручивала, буду помнить, откуда вышел и кем был, как в детстве двор бился со двором, драка продолжалась до первой крови, а лежачего не трогали. Да и из тюрьмы я…
За таким странным разговорам они подошли к лестнице из сдвоенных прутьев, ведущей на поверхность.
***
После долгого и напряжённого преследования Парфюмер снова видел цель. Правда теперь у него в прицеле был уже не один человек, а двое. Его мишень кого-то тащил на своей спине. Ну что ж, значит на тот свет он отправиться не в одиночку, а в чьей-то компании…
Киллер бесшумно подкрадывался на дистанцию уверенного выстрела, держа винтовку перед собой и не отрываясь глазом от прорезиненного визира снайперского прицела. Впрочем, он был готов к выстрелу в любую секунду, просто после недавнего конфуза хотел сделать всё идеально. Но в любом случае этим двоим от него уже никуда не деться. Мало того, что один из них, судя по всему беспомощен и не может самостоятельно передвигаться, так ещё дорожка привела их фактически в тупик. «Пусть попробуют подняться оттуда на поверхность, - усмехнулся с чувством собственного превосходства стрелок. - Пока будут карабкаться по скользким металлическим ступенькам, я их десять раз успею прикончить».
Однако, это неприятное чувство… Парфюмер снова ощутил чужое присутствие вокруг. Последние минут пятнадцать ликвидатора сопровождало необъяснимое беспокойство, будто за ним самим следят. Он гнал эти мысли, потому что знал - заразившиеся люди не переносят воду – так ему объяснили специалисты, с которыми он консультировался прежде чем отправиться на задание. А потусторонних сил он не боялся.
Парфюмеру не раз приходилось работать в крайне сложных условиях. И бывало, что порой он даже испытывал необъяснимую тревогу, когда по неизвестной причине становишься сам не свой. Он всегда старался хладнокровно разобраться в своих ощущениях, не удариться в панику, которая парализует волю. Именно поэтому психологическая устойчивость и аутотренинг имеют первостепенное значение для профессионального ликвидатора. Поэтому при возникновении подозрительных звуков или появлении в окружающем пространстве какого-то движения, тени, непонятного свечения, Парфюмер всегда начинал спокойно во всём разбираться. И каждый раз убеждался в наличии самой банальной причины: где-то пробирается крыса или кошка — шуршит или топает лапами, поблескивая глазами в темноте; где-то подтекает вода, где-то провод искрит - легкий треск доносится. Если непонятное жужжание, то может выясниться, что всё дело в осыпающемся грунте; шёпот может оказаться выходящим паром из прохудившейся трубы; где-то арматура поскрипывает, капель постукивает, железо трется, статическое электричество образуется, какие-то конструкции стонут немилосердно, словно привидения и т.д. Подземелье, как и лесная глушь или болотная топь, способно порождать самые необычные звуки, ощущения, световые явления. Но ничто не должно отвлекать тебя от твоей работы.
Наконец снайпер достиг той невидимой черты, откуда можно было стрелять, палец мягко лёг на спусковой крючок. Он решил ни о чём не докладывать оператору, а сразу ликвидировать цель.
Внезапно в кармане его куртки едва слышно завибрировал найденный на трупе убитого бомжа телефон. В первый момент Парфюмер подумал проигнорировать вызов, но потом решил, что задержка в десять секунд всё равно ни на что не повлияет и поднёс трубку к уху.
- Это ты Влад?! - донёсся из динамика взволнованный и радостный женский голос.
Парфюмер молчал.
– Ты не узнал меня? Это я Марго!
- Это не Влад, – очень тихо прошептал Парфюмер.
- Скажите мой муж жив?
- К сожалению, должен известить вас, что вы почти вдова. Вашему мужу осталось жить считанные секунды.
Парфюмер осторожно опустил трубку в воду, телефон бесшумно ушёл на дно. Убийца собрался уже выстрелить, когда в двух метрах от него по воде прошла лёгкая зыбь. Ему показалось, будто чья-то тёмная макушка перемещалась по поверхности. По спине опытного профессионала впервые прошла дрожь неконтролируемого страха. Он попятился, пока не упёрся спиной в стену. И замер, надеясь стать невидимым. Это всегда был его конёк и самый верный союзник – феноменальная скрытность. Она часто помогала ему добиться цели и избежать гибели. Но другой дар подсказывал, что только не в этот раз. В нос Парфюмеру ударил резкий запах окруживших его нелюдей. Затравленный взгляд охотника заметался по водной поверхности. В мутной воде ни черта было не разглядеть. Похоже он всё-таки влип. Даже специалист его класса теряет всё преимущество в чуждой среде.
Парфюмер больше не думал о своём контракте, об обещанной громадной премии и ответственности перед могущественным заказчиком. Он уже понял, что сам угодил в западню и очень скоро умрёт. И как любой смертный был полон ужаса. Мужчина включил фонарик и сразу увидел окруживших его подводных упырей: склизкие твари с бледными лицами, выпуклыми рыбьими глазами и развивающимися словно водоросли волосами приближались к нему со всех сторон. Киллер успел послать в них несколько пуль, прежде чем его схватили сразу пятеро и утянули под воду. Ещё несколько минут на поверхность поднимали пузыри и лопались в кровавом пятне.
Глава 167
Козырев первым попытался подняться по обломанным скользким скобам, но у него ничего не вышло – слишком многих ступеней здесь не хватало.
- Становись мне на плечи! – сказал ему Легат.
- Да ты что! – изумился Козырев.
- Ничего, не бойся, на мне всё как на дворняге заживает, - заверил ещё лишь недавно едва подававший признаки жизни парень.
Бормоча в смущении слова извинений, президент кое-как взобрался на плечи «инвалида» и сумел дотянуться до люка. Тяжёлую крышку он поднять не смог, но припав к ней ухом, долго вслушивался.
- Ну как там? – спросил его снизу Легат.
- Порядок. Похоже поблизости опасности нет.
Держась одной рукой за ближайшую скобу, Козырев попробовал выдавить тяжеленную чугунную крышку. Но ту словно приварили. Нажал ещё. Крышка прочно сидела на месте. Неужели, им предстоят новые опасные блуждания в поисках другого выхода на поверхность?!
- Выколачивать надо! – решил Легат. В стене он заметил несколько непрочно сидящих кирпичей. И взял один в руки, прочитал «1880 год. мануфактура купца 2-й гильдии Власова. Таганка». Будем надеяться, что купчина не бракоделом был! – Встав на плечи президенту, Легат стал со знанием дела наносить удары.
Минут через десять резко скрипнуло наверху и на лицо Козырева повеяло свежестью.
Тем не менее его опытный спутник не полез сразу сгоряча вон из вонючей дыры, а прежде некоторое время обозревал через щель окрестности, словно из танка. И лишь убедившись, что поблизости действительно нет инфицированных, выбрался на поверхность. А за ним и Влад.
- С ума сойти! — ошарашенно и весело произнёс Козырев. — Мотаться двое суток под землёй, чтобы вылезти в знакомых местах!
Они находились почти в центре города, на площади Трёх Вокзалом. Было раннее утро, а вокруг ни души. Только над гребнем фасада Ярославского вокзала кружит вороньё. Минут десять Влад приходил в себя. Он лежал, раскинув руки и ноги на траве газона, устремив восторженный взгляд ввысь на проплывающие облака. И был счастлив снова видеть бескрайнее небо, вдыхать свежий воздух.
В это время напарник возился с американским поисковым радиомаяком, настраивая аварийную станцию на их координаты. При этом рассуждая сам с собой:
- Сигнал, конечно, пойдёт в другой кодировке, ну да ничего – наши начальники разберутся… Знали бы они, кто тут находится, то немедленно выслали бы за нами всё, что у них есть летающего под рукой!.. В любом случае будем надеяться, что в течении часа-двух нас эвакуируют, - подбодрил президента Легат.
Козырев по-прежнему лежал на траве, уставясь в серое небо, но на душе сразу стало муторно.
- Не знаю, может, меня и не стоит спасать, – - произнёс он меланхолично.
- А ты сам, как полагаешь?
- Полагаю, слабый я оказался президент. Слишком многого не сделал. А ещё больше ошибок накосорезил, просто сердце кровью обливается.
Легат выразительно помолчал, а потом несогласно покачал головой:
- Говоришь, слабый президент?.. Вот что я тебе скажу на это. Раз ты так о себе беспощадно, то это уже не так. Много ты знаешь правителей, которые могли взглянуть на себя критически. Обычно твои коллеги себя, напротив, очень высоко ценят. Сплошь считают себя великими… А ты соберёшься с силами и попробуешь снова. И может со второй попытки выйдет лучше.
- Не знаю, не знаю… Вначале тоже так подумал. А теперь вот сомнения одолели. Думаю, теперь, что надо было уходить со своего поста раньше, пока не затянула вся эта трясина… Если бы ума хватило уйти вовремя, сейчас бы про меня слагали легенды и носили майки с моими портретами. А с теперь я уже не уверен, что народ так уж жаждет моего возвращения…
- Ты извини, что я с тобой запросто говорю – сказал Легат. - Но раз уж мы вместе столько дерьма ногами перевернули, то чего нам тут субординацию то разводить. По-моему, твоя проблема, что ты слишком много на себя взвалил. Решил, что сможешь на своих плечах вынести такую махину, как Россия. Сказал себе: «Я – крутой». В общем как Гагарин.
- Я понимаю.
- Это хорошо. Вот гляди: у нас в училище ротный был, вот кстати мужик, почти без недостатков. Не напивался никогда так, чтобы прямо в хлам. Жену любил, детей своих, нас курсантов без нужды не гнобил. Без фельдфебельских перегибов в общем. Однако ж, и у него пунктик имелся. Периодически у них с уборщицей случались «тет-а-тет» в каптерке под лестницей, и в прочих укромных уголках. И мы об этом конечно знали, но молчаливо понимали мужика… Ну слушай, это же невозможно удержаться, если дама которая тебе симпатизирует и при этом имеет шикарную ж…, низко нагнувшись в твоём присутствии, эротично моет пол! Это каким же кремнем надо быть?
Козырев впрвые улыбнулся простому солдатскому юмору товарища.
Легат подмигнул ему:
- А вообще, я тебя понимаю: трудно спокойно глядеть на себя в зеркало, если тебе все уши прожужжали, что ты великий. И если твои портреты по всей стране чуть ли не в каждом учреждении висят.
Козырев всё больше доверял этому парню. И пускай с лицом у него творилось что-то очень странное, сердцем Влад чувствовал надёжное товарищеское плечо. Такому легко было открыть душу:
- Понимаешь, сам я во всём виноват! Считается, что политика – вещь циничная и безнравственная. Что справедливость в принципе недостижима в нашем материальном мире. Но знаешь, я понял, что политик моего уровня хотя бы должен к ней – к справедливости стремиться, иначе он просто негодяй...И главный мой грех, что я скверно подобрал людей в команду. Не тех приблизил… жуликов в общем.
Стас удивлённо приподнял бровь, иронично прищурился:
- Простите, господин президент, а разве вас мама не учила в детстве - в незнакомой компании не садится играть в карты.
- Так в том то и дело, что все они мои знакомые! – со злостью на себя воскликнул Козырев. - А многие - старые друзья
-А-а… - понимающе протянул Стас.
- Вот и подумалось тут мне: а имею ли я моральное право возвращаться?
- А меня вытащить отсюда - непременно надо! – уверенно сообщил Легат. – И немного подштопать – не помешает. У меня ещё знаешь сколько дел! Я ещё у дочери на свадьбе с женой погулять намерен.
Козырев оживился:
- Так и мне надо семью отыскать!
- Ну вот видишь! – даже хлопнул Козырева по плечу Легат. - Значит, ещё поживём! И кончай хандрит! Кстати, вот и за нами!
Стал слышен характерный звук приближающейся «вертушки». Появившийся со стороны Садового кольца военный вертолёт сделал широкий обзорный круг, прежде чем зависнуть над головами мужчин.
Легат первым заметил на брюхе винтокрылой машины опознавательные знаки ВВС США, и попытался предупредить Президента, стараясь перекричать грохот турбин. Но к ним уже быстро спускались по сброшенным тросам сразу четверо спецназовцев...
Глава 168
Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)
Джек Джокерд не собирался принимать директора ЦРУ. После всего, что президент узнал о прохвосте, он его видеть не желал! Конечно, предпочтительней всего было бы решительно отделаться от втёршегося в доверие двурушника - снять каналью с должности. Но такие фигуры так просто с шахматной доски не смахнёшь. Даже президенту США было опасно связываться с директором влиятельнейшей спецслужбы мира. Понимая всё это, Джек предпочитал под разными предлогами держать Тёрнера на максимальном расстоянии от себя.
Однако скользкий прохвост всё же сумел добиться аудиенции, как только ему что-то понадобилось от Джокера. Артур Тёрнер напросился на доклад через президентский секретариат, объясняя свою настойчивость интересами национальной безопасности. Якобы дело чрезвычайной важности, безотлагательное. И с первых минут разговора Тёрнер постарался убедить президента, чьё охлаждение к себе конечно же уловил, в том, что его департамент по-прежнему на должной высоте:
- Я пришёл доложит вам о перебежчике. Случай очень необычный. Неделю назад к нам перешёл высокопоставленны офицер ГРУ в чине полковника по фамилии Загвоздкин. Он утверждает, что год назад при московской Академии внешней разведки были организованы спецкурсы, на которых готовят военных комендантов для городов Западной Европы и США. Этот Загвоздкин показывает, что прошёл подготовку в качестве коменданта Нью-Йорка.
Однако Джокер никак не отреагировал на сообщение. И цээрушник решил, что занятый своими мыслями президент его просто не понял.
- Вы понимаете, что это означает? – поднадал он лёгкой истеричности. - Русские не сомневаются, что сумеют одержать молниеносную победу в глобальной войне со всем западным миром!
- А он не сумасшедший, этот ваш мистер? – вяло поинтересовался Джокерд.
- Мы долго проверяли его, в том числе с помощью спецпрепаратов и на томографе… И все тесты показывают, что похоже он говорит правду.
- Хорошо. Я обдумаю вашу информацию – холодно проговорил Джокерд. – У вас всё?
Тёрнер смутился. Он то ожидал более бурной реакции шефа, его похвалы.
Но Джокерд чувствовал, что хитрый лис пожаловал не за этим, - история с русским перебежчиком понадобилась Тёрнеру лишь для того, чтобы прорваться к нему на разговор, - и он не ошибся.
- Мне стало известно, что наши военные в ходе специальной операции в Москве сумели спасти русского президента, который оказывается не погиб в авиакатастрофе – заявил со значением глава ЦРУ.
- Откуда у вас такие сведения? – удивлённо поднял брови президент. - Потому что мне никто об этом не докладывал.
- На то мы и разведка! – многозначительно заметил Тёрнер, после чего потребовал: - Военные должны распорядиться, чтобы русского президента передали нам. Это мы проводим операцию в России, и у нас там есть свои люди…У нас приоритетное право.
- Мне ничего об этом не известно.
- Вы напрасно пытаетесь ввести меня в заблуждение, мистер президент! – в раздражении позволил себе неуважительный тон с главой государства Тёрнер. Впервые за всё время их знакомства великолепный актёр не смог обуздать эмоции. - Наша служба радиоэлектронной разведки перехватила радиопереговоры. Вначале мы засекли посланный сигнал бедствия с аварийного радиопередатчика, закреплённого за одним пропавшим морпехом из посольской охраны. Наш спутник-шпион зафиксировал появление вертолёта в том районе. Но из-за низкой облачности и климатических помех аппаратура недостаточно чётко зафиксировала его бортовой номер. Сейчас наши специалисты работают над этим. Но полагаю, машина принадлежит 617-й аэромобильной группе армейских сил специальных операций, дислоцированных в форте Брег. Мы вели его какое-та время, но потеряли на подлёте к московскому сити… То, что не подлежит никаким сомнениям, что на борту вертолёта находился президент России Владислав Козырев, это установлено абсолютно точно.
- Вот и ищите свой вертолёт-фантом - пожал плечами Джокерд, словно говоря: «При чём же тут я?». - Я не отдавал приказ о проведении спасательной операции по спасению Козырева. И мне неизвестно, где сейчас мой русский коллега. Но даже если бы я знал, то трижды подумал, говорить ли это вам. Я сам буду решать подобные вопросы и не обязан отчитываться перед своими спецслужбами!..
- И всё же отдайте его мне! – не унимался Тёрнер. - Мы должны поддерживать наших людей в России, а Козырев в случае своего возвращения к власти продолжит агрессивный антиамериканский курс. Вы обязаны отдать его нам! Мы знаем, как решить проблему.
Это было уже слишком. Джокерд решил, что никому не позволит в таком грубом стиле давить на себя! И хотя цээрушник опасен, он настоящая чёрная гадюка, и всё же пора с ним окончательно разобраться. Пора было открыть припасённые козыри:
- А правда, что ваша жена получила место в Совете директоров крупнейшей российской компании «Русский топливный альянс»? И вероятно хороший пакет акций? – в лоб спросил он цээрушника. - И правда, что вы через подставных лиц владеете оружейной компании по производству новейших бластеров «Patriot Industry»?.. Одним словом, я принял решение…. Вам придётся подать мне рапорт об отставке. У вас три дня чтобы сдать дела, пока я подберу вам замену.
- Вы шутите? - опешил Тёрнер. - Скажите, что это была шутка, и мы посмеёмся над нею вместе.
Джокерд остался неумолим:
- Нет, я требую, чтобы вы сложили с себя обязанности главы ЦРУ. Это моё право, как главы государства.
Но Тёрнер не собирался сдаваться без боя:
- На каком основании?! Вы не можете требовать от меня добровольного оставления поста, не объяснив причину своего недовольства. Разве Центральное разведывательное управление под моим руководством плохо работает? Разве я лично сотни раз не доказывал вам свою преданность?
Джек долго настраивал себя на это разговор. Детально продумывал тактику, подбирал убийственные аргументы, даже репетировал перед зеркалом выражение своего лица, когда объявит собеседнику о его отставке, чтобы переиграть такого виртуоза интриги и сокрушить его своей непоколебимой решимостью. Но стоило ему сейчас увидеть полную притворной преданности рожу цээрушника, и его прорвало.
- Это ваша работа? – Джек едва не швырнул в лживую физиономию собеседника поддельный номер газеты. – И не надейтесь, что я стану покрывать вас, если ваши преступные махинации с испытаниями боевого вируса в России всплывут наружу!.. Так что лучше добровольно покиньте свой пост, и не пытайтесь навредить мне или моей семье. Иначе обещаю, что я вас в порошок сотру!
Глава 169
Борт авианосца USS «Джеральд Форд» (CVN-78), 4-й флот США, Карибское море
Четыре дня спустя, президент Джек Джокерд флотским вертолётом был доставлен на борт флагмана 11-й авианосной ударной группы ВМС США, курсирующей в Южной Атлантике.
Вслед за главой Белого дома на палубу авианосца приземлились два тяжёлых транспортных вертолёта с прессой. На этот день была давно запланирована пиар-акция, придуманная ещё его покойным пресс-секретарём Машей Лотманн.
Джокерду предстояло совершить рекламный полёт в кабине новейшего палубного истребителя. Под прицелом десятков камер Джек поднялся по высокой приставной лестнице в кабину и занял место оператора вооружения позади пилота. В кабине они сидели тандемом под прозрачным колпаком, который на самом деле состоял из двух раздельных сегментов. Такова была особенность конструкции новейшего истребителя. Джек не был специалистом и всю важность этого обстоятельства смог оценить немного позже. Как и замену пилота накануне полёта. С коммандером Гаем Эверестом Джек был знаком лет десять, награждал его военно-морским крестом. Но буквально вчера у бравого пилота случилось кровоизлияние в мозг и ему срочно пришлось искать замену. Впрочем, контр-адмирал заверил президента, что новый лётчик обладает самой высокой квалификацией.
А пока обступившие самолёт видеооператоры и фотокорреспонденты без остановки снимали немолодого политика, позирующего им в ярком шлеме с кислородной маской на лице и в лётной экипировке. Через десять минут прессу попросили отойти на безопасное расстояние. Командир экипажа запустил двигатели, и машина направилась на стартовую позицию. Несколькими минутами ранее в воздух были подняты спасательные вертолёты на всякий случай. Хотя риск был минимальный. Джеку предстоял двадцатиминутный полёт по заранее оговорённому маршруту в простых метеоусловиях.
Подняв машину в воздух, пилот набрал необходимую высоту. Примерно десять минут полёт проходил без проблем, а потом что-то пошло не так, потому что они на форсаже оторвались от сопровождающих истребителей. Джек не мог знать, что его пилот самостоятельно изменил маршрут и направил истребитель в «серую зону». По полётному плану он не должен был выходить из зоны видимости корабельных радаров, а он направился к скалистому атоллу и залетел за него. Корабельные радары их потеряли; ближайший спасательный вертолёт остался в пятидесяти милях позади. Они резко снижались.
Вдруг всё смолкло и мелодичный женский голос в наушниках объявил, что произошло несанкционированная остановка сразу обоих двигателей. Правда Джек постарался себя успокоить: сейчас опытный лётчик перезапустит их снова. Но вместо этого в передней кабине сработало катапультное устройство. Джек видел, как снаружи мелькнул купол раскрывшегося парашюта. Ничего ему не сообщив по внутренней связи, и не задействовав ручку принудительного катапультирования второго члена экипажа, пилот просто сбежал, бросив его! Вот тут Джек запаниковал. Правда его проинструктировали на всякий случай, как самостоятельно воспользоваться катапультой, и он дёрнул за красные рычаги, но система спасения не сработала…
Наверное, в теории можно было попытаться отстегнуться от кресла и просто вывалиться через борт, ибо скорость заметно упала, но Джек не мог сдвинуть вручную прозрачный колпак, который тоже заклинило. А главное, его парализовал ужас. Он ждал катастрофического столкновения с океанской поверхностью, но вошедший в пологое пикирование истребитель на удивление плавно вошёл в воду.
Машина проваливалась в тёмную бездну. Джек ощущал себя внутри скорлупы, которую с ростом глубины вод-вот раздавит толщей воды. Корпус начало потихоньку сминать, о чём извещало потрескивание силового набора фюзеляжа; на остеклении фонаря появились трещины.
Неожиданно самолёт прекратил падение, стукнувшись с какой-то преградой. Не похоже, чтобы это было дно. «Возможно, скалистый уступ» - решил Джек. В следующую секунду его ослепил яркий свет. Джокерду потребовалось несколько минут, чтобы его глаза смогли рассмотреть источник ослепительного излучения. В это трудно было поверить, но утонувший самолёт «приземлился» на палубу огромного подводного крейсера. Мощные прожекторы - целое созвездие огромных фар - зажглись на его рубке, оттуда же через смотровые оконца за ним наблюдали...