Софи и Кэтти проснулись. Они спали тесно прижавшись друг к дружке, укрытые одним пледом, постелив на траву другой плед. Теперь они проснулись. Солнышко миролюбиво пригревало их. Оно проснулось несколько часов назад и вполне освоилось на небе, с которого разбегались последние облака, оставляя голубой простор утреннему солнцу. Посвистывали птички, над полем ярко-желтой люцерны порхали белые бабочки. Вдали за полем были нарисованы темно-голубые холмы и острые пики, которые, если всматриваться, оказывались лесом. Девушки поднялись, потянулись - руки вверх, в стороны, глубокий вдох, руки падают вниз, наклон за руками, выдох. Все прекрасно. Но они одни посреди первозданной тишины и безмятежного покоя дикой природы. Ровный огромный люцерновый круг не говорил горожанкам ни о чем. Предположить, что поблизости может быть жильё они не могли. Однако, внутреннее чутье подсказывало им, что надо искать дорогу к людям. То, что Евгений с Сергеем исчезли, они не сомневались. Теперь, перекусив тем, что еще оставалось в их запасах, они двинулись на запад, оставляя солнце слева от направления пути. Лишь через пару часов они начнут двигаться так, чтобы солнце было напротив, делая его как-бы своим вожаком. Так они решили. Следуя плану, Софи и Кэтти повернулись спиной к полю. Перед ними был негустой лес, с очень разнообразной смешанной компанией деревьев. Это был чистый, приветливый лес, который можно было даже принять за парк. Они вошли в него, на заметив, что между ещё остававшейся слева частью поля и лесом есть хорошая дорога, вернее аллея, покрытая красноватым песком или скорее мягким ровным слоем глины. Софи и Кэтти зашагали удобной тропой, ведущей в глубь леса. Начавшийся день обещал быть жарким. Солнце набирало высоту на чистом голубом небе. А в лесу было прохладно. Идти было весело, но куда идти, девушки не имели понятия. В какой-то момент они заметили, что идут протоптанной тропой, значит где-то поблизости есть жилище! Внезапно тропу, по которой они шагали, пересекли взявшиеся неизвестно откуда мальчик и девочка лет одиннадцати. Они шли очень быстро. Он что-то горячо рассказывал своей подружке, а она сосредоточенно слушая, старалась поспевать за ним. Мальчик и девочка прошли даже не взглянув на идущих по лесу женщин, будто были в лесу одни. Дети не могли их не заметить. Неужели для ребят настолько было привычно, что здесь постоянно кто-то ходит? Кэтти и Софи не успели и глазом моргнуть, как парочка исчезла, будто испарилась. Стало ясно главное - жилище рядом есть. Они продолжали идти по тропе и вскоре вышли на довольно большую поляну, освещенную солнечными лучами, проникавшими сквозь листву деревьев. В высокой траве среди ромашек, колокольчиков, всевозможного разнотравья и разноцветья порхали бело-желтенькие бабочки, в народе их
называют капустницы. Иногда встречались маленькие голубовато-лиловые мотыльки и более крупные рыжие в полоску красавицы. Здесь было так радостно, так весело, что Софи и особенно Кэтти долго не хотели покидать это место. Тропа, по которой они продолжили путь, вдруг вывела их на широкую и прямую, как стрела аллею. Слева от тропы за березами, другими деревьями и кустарником, в просветах виднелось все то же поле люцерны, затем поле закончилось и лесопарк расположился просторнее, заняв освободившееся пространство. Кэтти запела веселую песенку:
"Железный шлем, деревянный костыль,
Король с войны возвращался домой,
Солдаты пели, глотая пыль,
И пел с ними вместе король хромой!"
Софи подхватила:
"Терьям терьярем, там терьям,
Терьям терьярем, там терьям,
Терьям терьярем, там терьям,
Терьям терьям, трам, трам!"
Они продолжали петь:
"Имурский бархат, троянский шёлк,
На башне ждала королева его,
Платком она машет, завидев полк,
Она смеется, она поет:
Терьям, терьярем, там терьям,
Терьям, терьярем, там терьям,
Терьям терьярем, там, тертям,
Терьям терьям, трам, трам!"
Они уже почти орали:
"Рваная обувь, а в шляпе цветок -
Плясал на площади люд простой,
Он тоже пел, он молчать не мог
В такую минуту и час такой!
Т е р ь я м терьярем там терьям,
Терьям терьярем там терьям,
Терьям терьярем там терьям,
Терьям терьям, трам, трам!"
Впереди они увидели деревянный мостик. Как оказалось, мостик был перекинут через ручей или можно сказать через небольшую лесную речку, терявшуюся в прибрежной траве, ракитнике и прочем береговом кустарнике. Мост был достаточно широк. Перила его сделаны были из тонких березовых стоволов, кое-где перекрещенных между собой. Сомнений не оставалось - они идут к человеческому жилью! Вскоре аллея вывела Софи и Кэтти на большую лужайку, её пересекала ровная прямая красноватая дорожка. Этот цвет придавала дороге все та же глина по-видимому местного происхождения. Дорожка вела к ступеням большого деревянного дома серо-голубого цвета. Высокая лестница и грандиозный портик с дорическими колоннами величественно и одновременно приветливо приглашали в дом. Как выяснилось позже, такие же портики были со всех сторон дома, таким образом, с какой бы стороны вы ни приближались к дому, вам казалось, что главный вход обращен к вам. Наверху дома красовалась башенка или род мезонина, но расположенного в центральной части крыши, в виде круглой веранды или надстройки с большими окнами, опоясанной терассой. К тому же оказалось, что дом стоит на краю крутого высокого берега реки с северной стороны, а с западной - на краю крутого спуска к шоссе. Это был прообраз некоего замка, расположенного на возвышенности, к которому не подобраться со стороны реки. От шоссе к дому надо было почти карабкаться с альпинистской сноровкой по деревянным ступеням, держась за деревянные перила. Как уже отмечалось, вид у дома был приветливый и Софи с Кэтти направились к нему. Однако, не дойдя до лестницы шагов двадцати, они остановились. Увидев в сторонке скамью, они решили присесть и обдумать план действий. Вокруг не было никого. Где они находились, сказать было трудно. Дом по своей архитектуре не походил ни на одну усадебную постройку Франции... Хотя, возможно, они не всё знали и видели в своей стране. Странно, но почему-то в голове Софи крутилось слово Россия...
- Знаешь, Кэтти, этот дом..., видно, что это дом какой-то знатной особы, этот дом почему-то мне кажется похожим на русские дома, хотя с очень индивидуальным подходом хозяина к архитектуре вообще..., по стилю...А ты не разбираешься в стилях?
- Софи, определение стиля этого дома сейчас наиболее важная задача, если не считать, что мы неделю не мылись, спали под открытым небом в чистом поле, потеряли наших спутников, хотим есть, хотим понять, где мы? - Кэтти была на грани срыва, она почти плакала.
Софи, будто не слыша подругу, медленно произносила:
- Классицизм? Да, пожалуй, но, какое милое изящество верхней части, весь дом, будто пирамидка..., один ярус из другого..., нет, Кэтти, таких домов у нас во Франции точно нет, нет их и в Италии, тем более в Германии, да, думаю и в России он один такой...
Кэтти, перестала всхлипывать и даже дышать:
- Что ты хочешь сказать, Софичка? Ты сама слышишь, о чем говоришь, дорогая?!
- А вот что, Кэтичка, а вот что милая, мы в России, голубушка, мы в России....
Обе помолчали.
- Ну что ж, теперь нам остается только убедиться в этом! Не пора ли заглянуть в столь приветливый особняк! - сказав это, Софи собиралась подняться со скамейки. Но тут они увидели, как открылась дверь и на террасу, опоясывающую фасад, вышел мальчик лет двенадцати, высокий, светловолосый, хорошо причесанный и весьма элегантно одетый для велосипедной прогулки. Девушки заметили, что он напоминал сына английского аристократа. На террассе обнаружился велосипед, который мальчик взял и стал скачками скатывать со ступеней, держа его сбоку за руль. Юноша прокатил велосипед вдоль дома и стал спускаться куда-то вниз по невидимой лестнице. Уже потом они поняли, что там был крутой спуск к шоссе. Мальчик так же, как и лесные ребята, не обратил на гостей никакого внимания. Им оставалось только подойти к дому, подняться по ступеням и попробовать познакомиться с его обитателями. Подойдя к дверям, они покрутили серебряной дверной ручкой, проверяя, закрыта или открыта дверь.
Дверь поддалась. Они вошли во внутрь и сразу попали в большой зал, пронизанный лучами света, идущими из больших окон напротив, между которых была приоткрытая стеклянная дверь, выходившая на заднюю терассу, как потом оказалось, точно такую же, как и передняя, только выходящую к склону-обрыву, спускавшемуся к реке, что пряталась в густых прибрежных зарослях ракитника, ивняка, осоки, камыша. Сверху, впрочем, этого было не разглядеть. Внимание обеих девушек привлек пол, напоминавший шахматную доску - чередующиеся белые и черные квадраты. Мебели здесь почти не было. Такой зал имел каждый средневековый рыцарский замок. "Нехватало еще попасть в средневековье" - пронеслось в голове у Софи. Она взглянула на Кэтти и улыбнулась - у той от удивления приоткрылся рот, и без того большие глаза увеличились, она была похожа на маленькую девочку, которую впервые привели в театр. В зале стоял рояль. Внезапно стеклянная дверь с противоположной терассы открылась полностью и в зал заглянула женщина, видимо привлеченная звуками открывшейся главной двери, к тому же, возник сквозняк и хозяйка поняла, что кто-то вошел в дом. Это была еще далеко не старая женщина с красиво уложенными волосами, поднятыми вверх пышной мягкой волной. Она держалась прямо, смотрела приветливо. Вместе с ней в зал вошла, семеня короткими ножками, длинная черная с рыжими подпалинами такса. Обе с интересом смотрели на неизвестных им странниц.
Однако, ни удивления, ни замешательства женщина не выказала. Она пригласила молодых незнакомок в гостиную - небольшую комнату рядом с залой, где было тепло и уютно, стояла красивая мебель, всякие вазочки, скатердочки, безделушки, в больших вазах стояли цветы, те же, что расли на залитой солнцем поляне, где порхали бабочки. Дама предложила гостьям сесть, и заметив у них большие рюкзаки, сказала, что сейчас кто-нибудь из прислуги унесет их вещи в гардеробную. Она извинилась, что должна на некоторое время покинуть дам, чтобы сделать распоряжения по поводу обеда, и сиюминутного чая, и удалилась, совершенно спокойно оставив незнакомых странниц среди всей этой роскоши.
Оставшись одни, Софи и Кэтти договорились не рассказывать гостеприимной хозяйке всю правду о себе. Они окончательно убедились, что находятся в России. Хозяйка говорила с ними на русском языке. Евгений и Сергей не раз общались между собой на русском и им не составило труда понять, что хозяйка русская. Они ровным счетом не поняли ничего, и им пока не пришлось самим вымолвить ни слова. Разговор с ними красивая дама
планировала начать за чаем, так как сразу поняла, что девушки проделали немалый путь. Они не успели договориться, хозяйка быстро вернулась. Как только послышались ее приближающиеся шаги, Софи шепнула Кэтти, что все берет на себя, ей надо только молчать и кивать, вот и всё.
Дама вошла в сопровождении горничной. Девушки позволили горничной забрать и унести их рюкзаки в гардеробную. Софи заговорила первой, причем на чисто французском языке:
- Мы путешествлвали и заблудились. - это было похоже на правду, - Мы француженки и не понимаем по русски. Мы даже не очень представляем, где находимся.
Хозяйка улыбнулась и перешла на прекрасный французский:
- Я догадалась, милые, что вы много прошли пешком, может быть не один день. Сейчас распространилась мода у молодежи путешествовать пешком по городам и весям. Но где ваши спутники? Ведь не могли же вы отправиться одни.
- Мы путешествуем вдвоем.
- Откуда же вы начали свой путь?
Софи на секунду задумалась. Кэтти довольно глупо хмыкнула.
- Мы... - ай, была-не была, подумала Софи и решительно продолжила -
Мы идем из Финляндии.
Кэтти закивала.
Дама всплеснула руками.
- Боже мой! Вы шли в Петербург? Вы были в Петербурге?
- О, да! Мы пришли в Петербург. Отдыхали три дня в отеле. И затем отправились в путь дальше. К югу. - не очень уверенно произнесла Софи. - Но теперь мы не понимаем, где мы находимся. Мы потеряли компас и сбились с намеченного маршрута и теперь не знаем, идти ли дальше или лучше вернуться в Петербург.
- Все правильно, мадемуазель... позвольте, как ваше имя?
- Софи..., а это моя сестра - Кэтти. - она указала на Кэтти.
- ... Мадемуазель Софи, мадемуазель Кэтти, все верно, вы отдалились от Петербурга почти на восемьдесят верст к югу.
Вошла прислуга и стала накрывать на стол к чаю. Хозяйка предложила девушкам привести себя в порядок, приняв ванну, которая была уже готова, вернее две ванны в разных концах дома. Она отвела их в гардеробную, чтобы они могли взять смену белья. Затем поручила двум горничным проводить Софи и Кэтти в ванные комнаты. Это было очень кстати, почти недельное скитание по лесам и полям не пошло на пользу их девичьим телам.
Обе подчинились безоговорочно.
Через полчаса они предстали пред хозяйкой во всем блеске своей молодости, чистенькие, аккуратно причесанные. На обеих были хлопчатые белые блузки и хлопчатые бежевые юбки, на ногах парусиновые тенниски - та обувь, которая еще не побывала в деле и лежала на дне их вещмешков. По счастью в их рюкзаках оставалась еще одна, последняя, полная смена одежды, и как она пригодилась теперь!
За чаем девушки испытывали абсолютное блаженство существования. Красота и тепло русского дома, доброта, ум и гостеприимство хозяйки располагали к полному доверию, так и хотелось поведать ей о необычайных, невероятных перемещениях, случившихся с ними...
Хозяйку звали Елена Ивановна. А мальчик с велосипедом, которого видели девушки, её сын Владимир.
Такса возлежала на специальной плюшевой подушке на кресле возле рояля. После чая Елена Ивановна предложила гостьям комнаты для гостей и настояла на том, чтобы они отдохнули до обеда, который будет готов через час. У Софи и Кэтти не было сил отказываться от этого предложения и они с покорностью послушных детей отправились в отведенные им комнаты, которые были рядом и ни одна из них не почувствовала одиночества, разлучившись. Обе заснули и проспали два часа. Хозяйка оттянула обед и как только девушки проснулись, ждала их в столовой, сама без них не отобедав. За столом с ними были сыновья Елены Ивановны Володя и Сергей, а также их младшая сестра Ольга. Здесь оказывается жила большая дружная семья и это было родовое поместье Елены Ивановны, формально дом принадлежал её брату. Здесь семья проводила лето. Глава семьи, муж Елены Ивановны, Владимир Дмитриевич был крупным и известным юристом, служил в высших департаментах в Санкт-Петербурге, как известно - столице Российской Империи. Дети произвели на молодых женщин чрезвычайно хорошее впечатление, особенно Володя. Юноша хорошо говорил по французски и отлично по английски. Все незаметно перешли на английский язык, затем опять на французский, иногда семейство машинально переходило на русский, что было совершенно естественно, и спохватившись, вновь говорили на понятном гостьям языке, старались общаться на французском и лишь испытывая вдруг трудности в изложении какой-нибудь мысли, переходили на английский. Девушки быстро почувствовали себя, как дома.
Елена Ивановна предлагала погостить у них хотя бы недельку, а то и другую, но Софи и Кэтти спешили как можно быстрее "вернуться" в Петербург. Между собой они надеялись на встречу там с Евгением и Сергеем, о чем, конечно, не обмолвились ни за гостеприимным столом, ни позже.
У Набоковых (такова была фамилия семейства), был собственный автомобиль и уже на следующий день они смогли выехать в Петербург. Тепло простившись и пообещав Набоковым посетить их еще раз в Рождествено, а осенью в Петербурге, на Большой Морской, Софи и Кэтти удобно разместились в авто и уехали в неизвестный им Санкт-Петербург.