Дождь припустил. С крыльца магазина женщины убрались в торговый зал, как называла свои невеликие владения молоденькая продавщица Юля. Место сменили, а начатого на крыльце разговора не оставили. Спорили о происхождении человека. По науке или от Бога.
-Гены они и в Африке гены, - говорила крупная плечистая женщина. Она стояла к печке спиной и прокручивая ленту новостей в мобильнике. – Вот, у тебя, Яковлевна, и волос кудрявый, и обличьем ты не здешняя. Видать, как раз из тех краёв можешь происходить, из Африки. Пушкина родственников в Африке нашли по генам, - продолжала пользовательница интернета. – И ты тоже поди, сдай анализы. Определись по крови. Немного и надо. Плюнуть в коробочку и только. В Москву отправят. Там найдут похожее да хоть бы и за пятьсот лет. В Африке либо в Индии.
-Нужна мне Африка твоя, - отвечала чернявая. - Прабабушку свою помню хорошо. Даже и по имени - отчеству. А дальше мне вовсе не требуется. И без тебя знаю, все мои родичи всегда здесь жили, в нашем районе.
-С Адама и Евы?
-А хоть бы и так. Моя вера крепкая.
В воздухе повисло молчание.
-Мало толку от этих ваших генетических анализов, – подала голос продавщица Юля, набивая на калькуляторе стоимость покупки. - Ну, скажут вам место, имя. Когда жила ваша прародительница. Ни уму, ни сердцу. Так - вообще. А вот в приложении «Кем я была в прошлых жизнях» в лучшем виде показывают. Точь – в - точь похожих. Родня, не отвертишься. Фотку свою скинуть им, и получай.
-Так уж сразу и…
-Я по-пустому и говорить бы не стала.
-Ну тебя к лешему, Юля. Интернет ваш.
-А вот давай, попробуем!
Продавщица навела мобильник и сфотографировала не верящую в могущество мировой сети. А та, «нездешняя», замахала руками, ругачими словами принялась поносить продавщицу. Но было поздно. Женщины все как одна потребовали тотчас провести эксперимент до конца. Наседали, гомонили. Любопытство распирало.
Продавщица села за свой компьютер и в установившейся тишине выполнила необходимые действия. Торжественно повернула экран к народу и женщины ахнули. Яковлевна красовалась на экране в парчовом платье с горностаями и с тремя рядами золотых монисто на груди. А продавщица читала пояснение, из которого выходило, что в прежней своей жизни Яковлевна была Сюзанной Бельской, приходилась любовницей Петра - первого и прожила свою жизнь в богатстве и почестях.
-И ведь как похожа! – восклицали зрительницы невероятного преображения. В то время как сама Яковлевна стыдливо клонила голову и бранила восхищенных односельчанок как бывало строптивых бычков в телятнике. Наконец она прорвала окружение и выбежала из магазина.
Дождь кончился. Женщины ещё некоторое время погомонили и разошлись по домам.
Высокая, коренастая Валентина Николаевна, с которой всё и началось, придя домой, окунулась в дела. Стирала в бане – вода была нагрета заранее. Полоскала уже при луне в бездонной тьме речных вод. Простыни хищными рыбинами гонялись за её руками. Норовили утянуть на дно. Круглое око в небе досаждало ей. Она ворчала на царицу ночи, когда поднималась на берег с корзиной на локте. Луна была белая, сочная как и бельё в тазу. Остальной мир залит мраком прозрачным, сапфировым. Это тревожило, пугало.
Она развесила постирушки на повети. Попила чай со свежими пряниками и залезла под одеяло на высокие подушки с ноут-буком на коленях, подарком сына.
Прежде пользовалась она им только как видеотелефоном. На расстоянии тетёшкалась с внуками. Научена была и гуглить, знала, что такое поисковая строка, часто справлялась там по хозяйственной надобности. Особенно весной при посадке огорода. А нынче у неё из ума не выходила проделка продавщицы. Название программы Валентина Николаевна запомнила крепко, как-то сразу глубоко отпечаталось. В нужное окно скинула свою фотографию, что была в аватарке, и уже набралась смелости, чтобы активировать запрос, как на колени вскочил чёрный кот Спиря, сокращённое от Аспирина (будучи котёнком разгрыз блок этих таблеток и едва не отдал концы). Присунулся под руку и уставился на экран тоже будто бы в ожидании проявки.
Долго что-то мутило в стареньком компьютере, моргало и тужилось. Потом волна пробежала и выплеснула на экран портрет самой Валентины Николаевны в шелках и позументах. Платье было старинного фасона с воланами и буфами, а лицо – один в один как на аватарке, такое же суровое и неуступчивое, как у неё. Она ладонью рот прикрыла, чтобы сдержать рвущийся из груди стон изумления. В сноске прочитала: «В прошлой жизни вы были английской королевой Марией также известной как Мария Кровавая или Кровавая Мэри». Валентина Николаевна в ужасе захлопнула ноут-бук, случайно прищемив коту хвост. Кот огрызнулся, обиделся и убрёл к хозяйке в ноги.
Через некоторое время любопытство взяло верх. Валентина Николаевна опять распахнула окно в вечность, откуда ей было уже в подробностях поведано о великих злодеяниях её дальней родственницы, мол она убивала молодых девушек и пила их кровь для укрепления всяческих женских сил в себе. Бандитка! Злодейка! Разбойница! А поглядеть на портрет, - ничего особенного. Губы поджаты, глаза с прищуром, насквозь человека видящие. Суровая баба и только. Повяжись она платком да надень фуфаечку, не отличишь от доярок и скотниц племенного хозяйства «Сила природы», где всю жизнь трудилась наша любопытная пользовательница мировой сети.
Валентина Николаевна пинком согнала кота с постели, переложила компьютер на тумбочку, выключила свет и укрылась с головой, как с детства привыкла засыпать. Сожмурилась сильнее, ещё сильнее и тут в глазах посветлело и будто в них открылся какой-то потаённый экран. И Валентина Николаевна видит, на столе перед ней лежит тонкая синюшная рука, просунутая в отверстие каменной стены. И она перевязывает предплечье жгутом. Рука делается сливовой, нечувствительной. Остаётся взять ланцет и проколоть кожу на сгибе у локтя.
Ведя остриём вперёд, Валентина Николаевна удивляется отсутствию какого-либо сопротивления, слышно только лёгкое потрескивание сухожилий. Она режет живого человека спокойнее, чем масло на бутерброд, а девушка за стеной верещит как свинья. «Да когда же ты заткнёшься, - с досадой думает Валентина Николаевна. Наконец она откладывает инструмент в сторону и ослабляет жгут. В разрезе вспучивается и льётся на две стороны. Густые струи ниспадают бесшумно, на полу свиваются кольцами. Поднимается до колен, до горла и выше. Валентина Николаевна пытается выплыть и схватить хотя бы глоток воздуха…
Она рывком села на кровати, дыша взохлёб. Кот испуганно глядел на неё во все глаза. Валентина Николаевна схватила его, крепко обняла и со стоном облегчения повалилась на подушки. Заснула как убитая.
Утром, дожидаясь вскипания чайника, она достала из комода альбом с семейными фотографиями и села за стол. Все были родные и милые. Даже прабабушка Евдокия. Хотя вот в ней-то как раз опять и проступило резкое сходство со злодейкой-королевой из сна. Валентина Николаевна быстренько захлопнула альбом и засунула в ящик подальше, чтобы случайно опять не возбудить в себе видений ночи.
Попив чаю, пошла по грибы. Попутно на месте сгоревшей церкви у поминального креста постояла, перекрестилась, подумала: «Все наши здесь, на этом кладбище. И больше никого нигде не бывало. Права Яковлевна. Все мы тут, в своём районе, от Адама и Евы. Да хоть бы и от обезьяны».
Потуже затянула узел на платке и углубилась в лес.
Вскоре между деревьями просигналила ей наливная шляпка крансоголовика. Она склонилась над грибом, нагнула его, и к белой мохнатой ножке приблизила лезвие столового ножика. Повела остриём, и тот же хруст почувствовала в резе, что и во сне будучи злодейкой-королевой.
Её обнесло, качнуло, свет потух в глазах. Очнулась стоящей на четвереньках над этим грибом. Поднялась на дрожащих ногах. И – быстрым, неверным шагом назад в деревню.
Навстречу ей шла продавщица Юля. Она удивилась обратному, от грибов, ходу Валентины Николаевны. Озадачилась её бледностью. Валентина Николаевна своё бегство из леса объяснила забывчивостью. Ножик, мол, остался дома. ( А ножика и вправду не видать было у неё в плетёнке, в панике бросила в лесу).
Пришла Валентина Николавевна домой. Отлежалась. Кот напел на ухо своё успокоительное. И она собралась готовить обед. Нагребла картошки из подпола полную миску. Уселась за стол чистить. А как в руках своих нож увидела, так опять и обомлела. Опять тошнотворный хруст в голове заходил. Она бросила нож и навзничь повалилась на диван.
- Господи спаси! – вырвалось у неё само собой. И будто от этого призыва она силы обрела, просветлело перед глазами.
И в тот же час Валентину Николаевну можно было увидеть торопливо шагающей по деревне в сторону кладбища. У новой, недавно срубленной часовенки дверь не запиралась, - всякому доступна помощь Божия. Она вошла. В свете единственного окошка мерцали серебряные оклады икон. Масляные краски образов источали животворящую силу.
Валентина Николаевна узелок у платка на голове подтужила и глаза возвела к рамке с писаным ликом. И надо же, оказался это ни кто иной как сам Иоанн-Креститель, а вернее его отрезанная голова. Глаза страдальца были закрыты. Кровь из раны так и хлестала. Того и гляди забрызгает. Отшатнулась Валентина Николаевна. Выскочила из часовенки в помрачениии. Села на крыльцо согбенная, немощная. Сколько времени прошло, не помнила. Очнулась от голоса продавщицы Юли, - та из леса возвращалась. Валентина Николаевна рассказала о своей беде. Юля повела её к себе домой. Откуда, говорит, напасть пришла, оттуда и избавление будем искать.
Объясняла по пути, что программа в компьютере – развлекательная. Не научная. Никакой силы не имеет. И очень удивлялась, что так на Валентину Николаевну подействовало.
Дома у себя включила Юля для Валентины Николаевны сайт «Успоительный». Там море плещется, пальмы под ветром качаются и музыка льётся такая мечтательная, что в сон вгоняет. Расслабилась Валентина Николаевна. Сидит улыбается во блаженстве. И вдруг слышит лёгкое постукивание. Оборачивается, а это Юля батон белого ножом режет, пластает на бутерброды. Чай готовит, на стол собирает, желает умаслить гостью, искупить свою вину. Ножик стук да стук об разделочную доску.
И опять худо стало Валентине Николаевне. Да и вовсе нестерпимо. Она рот ладонью зажала, чтобы не изверглось нутро на стол, и скорым шагом на улицу.
День маялась Валентина Николаевна, второй. Ничего не ела, только воду пила. Даже до чайной ложки не могла дотронуться. Всё – железо, всё блестит. Только поднеси к губам ложечку с вареньем, а она как раз по горлу чирк. Сил больше не было терпеть эту напасть.
Нетвёрдой походкой, пошатываясь дошла Валентина Николаевна до Матрёны Тимофеевны, столетней старухи - вещуньи. Она находилась в звании «Бабки» и была прославлена по всей округе. Снимала разные порчи.
-Спасай, Матрёнушка! Страх обуял. Вся я растерялася.
То ли стул под вещуньей заскрипел, то ли кости.
Высохшими пальцами старуха зажгла свечу. Накинула себе на голову поверх белой косынки - чёрный платок. И беззубым ртом, утробными звуками прочла оберег.
«Heт ни cтpaxa, ни ужaca в тёмнoй нoчи, в бeзлюднoй пуcтынe. He cтpaшeн ни oгoнь, ни глубoкaя вoдa, ни paтнoe дeлo, ни кулaчный бoй, ни лик пoкoйникa. He будeт cтpaxa и в душe рабы Божьей Валентины. Имeнeм Xpиcтa, Гocпoдa нашeгo, нe пoбoявшeгocя cмepти нa кpecтe. Aминь».
И только было озвучено ворожеёй про смерть на кресте, так и пришло на ум Валентине Николаевне посещение кладбищенской часовенки, вспыхнуло перед глазами, брызнуло на неё кровью с иконы казни Спасителя , струи ударили из всех его множества ран.
Валентина Николаевна кулём повалилась на пол.
Бабка клюкой её толкала. Причитала. Брызгала водой изо рта. Отчаявшись, поволоклась в магазин.
-Николаевна помирает!
Догадливая продавщица тотчас схватила пузырёк с нашатыркой и умчалась на спасение впечатлительной односельчанки. Даже магазин не заперла.
И когда старая знахарка добралась до своего дома, травмированная электронными видениями уже сидела на полу и озиралась, никого не узнавая, совсем как безумная.
Напрочь изувечили её жуткие прилёты из Интернета. На скорой помощи в больницу увезли несчастную, в область.
И там лечили уколами.