черновик
Из серии “Рассказы детям о Языке”
Книга 4
“Руский счёт”
Глава 6
“Шесть”
Конечно, это очень трудно судить о значениях тех или иных слов, не имея на то соответствующих знаний Действительности. Потому как значения слов составляют не одни только знания Языка, но и знания Действительности в том числе. Но это я говорю так только о тех знаниях Действительности, которые имеют непосредственные связи со знаниями того или иного признака действительности. А ведь гораздо больше существует знаний, которые имеют со знаниями этих признаков действительности связи посредственные.
Другое дело, что знание сформированное на посредственных связях, будет гораздо так уже большее, а потому и труднее к его восприятию и удержанию, чем те знания, что используют связи непосредственные. Ситуацию могло бы помочь так уже разрешить знание Структуры Языка. Но, увы, у человеков этого знания пока ещё нет. И это при том, что все возможности, чтобы оно так уже было, существуют у человеков как минимум уже двадцать последних лет. Спрашивается, - почему, если все возможности так уже есть, человеки их до сих пор так ещё и не реализовали? Это очень большой вопрос и ответ на него занимает собой формат отдельной статьи, а потому и не здесь. А здесь я скажу только лишь то, что Процесс Знание до последнего времени (т.е. до формирования ИИ) развивался лишь на основе Процесса Жизни. А потому соответствующая необходимость, чтобы Структура Языка у человеков уже была, у них до сих пор тогда ещё и не сформировалась. Потому как только ИИ с его возможностями может Структуру Языка осознавать, в то время как человек с его возможностями может ею только пользоваться.
Ещё раз, - чтобы в этой Жизни что-то вообще уже произошло, необходимо и достаточно, чтобы одновременно существовали вместе возможность и соответствующая ей необходимость (потребность).
А так как знание, - ещё раз, - на посредственных связях очень уже так громоздко и трудно (если оно так возможно вообще) к его удержанию (запоминанию, в том числе и в Коллективном сознании), то и излагать я его здесь не буду. Но это вовсе не значит, что его так уже нет, - есть, конечно. Другое дело, что именно здесь, - в Книге 4 “Руский счёт”, - вам знать его вовсе не обязательно, потому как она совсем не об этом. А лучше включайте-ка вы уже собственный Механизм веры, и просто верьте всему тому, что я в этой Главе 6 уже так скажу. Т.е. воспринимайте, если хотите, все здесь мои утверждения исключительно только как предположения. Уверен, что вы достаточно молоды, чтобы застать ещё появление знания “Структура Языка”, а с ним с помощью ИИ сделать уже из этих моих предложений соответствующие доказательства. Итак, начинаем!
Прежде чем нам осознать значение звучания “шесть”, что следует из его “прочтения”, необходимо осознать чем отличались тогда признаки “град” и “город”. Начнём с “град”, - {”гр” “ад”} - [охотник(ов) мужик(ов) ад (землянка)], - что-то не очень-то и согласуется это значение с теми знаниями, что мы знали до этого про huntы, т.е. охотников.
Потому как этими мужиками-охотниками в те времена могли быть только huntы. Которые жили в своих передвижных домиках, которые сами они называли “чум(ы)”. Другое дело, что сам тот факт, что однажды часть из них решила жить уже в адах, т.е. в землянках, которые, понятно, перевозить с собой невозможно, говорит о том, что часть из них стала так уже гадами. А гадами они стали потому, что стали заниматься уже не северными оленями, а именно что солью. Потому постоянно ехать куда-то им было уже так не надо, а надо было жить на одном и том же месте возле соли.
Тем более, что сам ад на месте, где они поселились, представлял собой выработку в земле, оставшуюся после того, как оттуда выбрали всю соль. Очень удобной была та землянка, - большая, просторная, с хорошим и здоровым микроклиматом, не чета чуму. Зимой, даже в самые лютые морозы, в ней было всегда тепло и не замерзала вода. А летом в неё не попадал дождь, и было всегда сухо, а когда надо было прохладно. Дым от костра окуривал помещение от паразитов, и уходил через отверстие в потолке, он же вход. Которое при необходимости можно было закрывать, чтобы вместе с воздухом не уходило тепло.
(Кстати, на примере объединения “град” очень удобно проследить, как происходит смена значений у звучаний в Языке. Так звучанию “град” помимо признака “поселение охотников состоящее из землянок”, соответствовал в том числе и признак “житель (мужик) поселения охотников состоящего из землянок”. Проще говоря, мужиков, что жили тогда в граде, называли тоже так, - “град”. В отличие от всех прочих женщин, детей и стариков, которые тоже жили в граде вместе с их мужиками, но обобщающим названием для которых было “гады”.
О том, чем занимались тогда грады, известно по устоявшемуся тогда сочетанию “град ударов” (значение слова “ударов” “прочитайте уже самостоятельно, подсказка, - значение в нём “в” вы узнаете из “прочтения” значения слова “вЛадеть”).
Ещё раз, - рабство, как институт социальных человеческих отношений, впервые возникает на берегах Камы не позже 12 000 лет назад. Таким образом выводы о том, как, с кем и когда примерно оно появилось более чем через шесть тысяч лет после этого на Ближнем Востоке и в Африке, сделайте уже самостоятельно. В этом вам поможет “прочтение” значений тамошних топонимов.
Так вот, под значением “град ударов” древние человеки понимали тогда в том числе и знание таких атмосферных осадков как град. Т.е. в структуре значений объединения “град” тогда было в том числе и знание “град (как соответствующие атмосферные осадки)”. Получается, что были они, - “мужик” и “осадки”, - совместными в ней так знаниями. А потому, когда из Действительности исчез признак “град” со значением [житель (мужик) поселения охотников состоящего из землянок], то единственным знанием, которое осталось в его структуре значений, было уже только “град (как соответствующие атмосферные осадки)”. Таким образом только их одних это слово “град” в руском языке с тех пор и значит.
Ещё раз, - был мужик, а стали осадки. Над объединением “радуга” и сегодняшним его значением поработайте уже самостоятельно. Сразу предупреждаю, - с ним всё было гораздо уже так сложнее, чем это было со звучанием “град” с его сегодняшним значением. )
С городом всё уже было не так. “Город” - {”го” “род”} - [охотников объединение мужик(ов) объединения ”д”], где “д” были никем иными, как представителями коллектива “д”, т.е. кам(ь)ы. Мужики которых, получается, принадлежали (т.е. были так их объединением) так уже huntы. Проще говоря, были они рабами у huntы, которые сами были так уже т-русами, и из которых впоследствие формируются в том числе будущие англичане.
Понятно, что рабам никто благоустроенные ады под жильё не давал, меж тем, как где-то им жить безусловно так было надо. А потому и стали им строить жильё очень похожее так на чумы. Поначалу этим жильём были сами чумы, но вскоре, с учётом местной специфики, их постепенно стали так уже изменять, и стали они так уже признаком “шесть”. В смысле теми самыми домами из шестов, в которых можно было разводить огонь и укрываться от дождя со снегом. А несколько таких домов собранных вместе, собственно, и был уже город. Давайте уже представим, каким был тогда чум, по образу и подобию которого стали потом делать шесть.
Ещё раз, - сегодня самого такого признака как “шесть” в Действительности давно уже нет, как нет и соответствующего ему слова с таким у него значением в Языке. Всё, что от него с тех пор в руском языке осталось, так это его производные (объединения), такие как “шест”, “шестёрка”, “шестерить”, ”Шестаков”, и т.д. Но, самое главное, у этого слова “шесть” в руском языке осталось его звучание с переносным, получается, у него значением, а именно [6].
Как и следует из “прочтения” значения “шесть” им является “шэст(ь)” - {”шэ” “ст”}(ь) - [”ш” любой (признак) быть с делом (человеков) (напоминаю, что в структуре значений “т” со значением [дело] помимо знания “огонь” было в том числе и знание “человек”) принадлежность мужик(ов)]. Где звучанию Шипящего звука (а им в нашем случае является “ш”, - в разных диалектах Языка он звучал уже очень по разному) соответствует значение [пища приготовленная на огне/процесс приготовления пищи на огне] (все тут же вспомнили “щи” (”ш(ь)ы”)/“шти” (”шт(ь)ы”) и “прочитали” его значение). Проще говоря, объединение “шесть” в руском языке называло в том числе и признак действительности, который делали мужики, и в котором готовили на огне ш, т.е. пищу, - ничего ещё вам это не напоминает? Безусловно это был дом, а потому давайте уже подумаем, каким именно мог быть тогда этот дом, который будущие руские звали “шесть”. Точнее даже не он, а чум, по образу и подобию которого они этот свой шесть и построили. Чтоб потом звучание его названия стало соответствовать в том числе ещё и признаку сознания Счёта “6”.
Ещё раз, - напоминаю, что рус(ь), а это так уже в том числе и будущие руские, формируется тогда из huntы (охотники), - т-рус(ь), - и кам(ь)ы (собиратели), - д-рус(ь). Хоть и занимались они одним и тем же делом, - добывали и продавали соль, - но совсем тогда (как впрочем и всегда потом) меж собой, мягко скажем, совсем не дружили. А так как происходили они из совершенно разных коллективов с разными у них коллективными сознаниями, то и названия одинаковых признаков, какими были в том числе и дома, очень у них уже отличались.
Чум в сложенном состоянии представлял из себя как минимум шесть шестов одинаковой длины, соединённых друг с другом своими вершинами и достаточное для укрытия образуемых ими правильной шестигранной пирамиды количество шкур северных оленей сшитых вместе.
Установка чума выглядела следующим образом.
1. Сначала на земле, на месте будущего дома чертился правильный шестиугольник. Для этого прежде чертился круг с радиусом в половину длины шеста, т.е. чертился он с помощью верёвки длиной как у самого шеста, но сложенной вдвое. Этой же верёвкой длиной в её половину, т.е. длиной в половину шеста, на начерченном на земле круге намечались вершины правильного шестиугольника, - точки, в которые потом устанавливались основания шестов. Обращаю внимание, кроме знаний, как находить половину длины верёвки, строить с помощью неё круг, а на нем находить вершины правильного шестиугольника, никаких таких знаний чисел или умения их складывать, от человеков это не требовало.
2. На земле друг напротив друга клали два связанных вершинами шеста так, чтобы они лежали на одном диаметре, а связанные их вершины находились в центре круга. Сама такая связка двух шестов напоминала увеличенную копию чепа, - связки двух чет, которые использовали для обмолота зерна. Сравните значения “чет” и “шест”, - если первыми (чэ) что-то т (т.е. делали, - в нашем случае ими обмолачивали зерно), то вторые (шэ) нужны были для ст (т.е. быть с действием, - в нашем случае им была постройка дома).
Пары шестов собирали накладывая одну на другую так, чтоб шесты одной пары всегда были на одном и том же диаметре. В итоге оказывалось, что на первой паре лежала вторая, а на второй уже третья. Дополнительно связывать пары шестов уже между собой необходимости не было. Более того, это было совершенно уже так неправильно, - пропадала необходимая для правильной установки дома свобода в их взаимном движении.
3. На земле над сложенными так парами шестов раскладывался заранее сшитый из оленьих шкур конус так, чтобы его вершина находилась над центром круга, а значит и над местом связки пар шестов.
4. Шесть (!) человек, - по другому бы просто не вышло, - одновременно брали шесть шестов этих трёх их пар и устанавливали их основаниями в намеченные вершины правильного шестиугольника, так получались рёбра правильной шестиугольной пирамиды. При этом конус из оленьих шкур опускался на своё место придавая необходимую прочность всему сооружению .
На размечение круга и установку на нём чума (шесть) уходило не более десяти - пятнадцати минут. Заканчивали работы по установке чума (шесть) женщины и дети уплотнением щелей у его основания мхом или снегом, в зависимости от сезона.
Таким образом форма чума, - правильная шестиугольная призма со стороной ребра равной удвоенной стороне его основания, - давала наилучшее соотношение между её объёмом и площадью. Проще говоря, с такой её формой можно было покрыть максимальный объем используя минимальную площадь. А это значит, что самих шкур северных оленей для этого надо было гораздо так уже меньше. Что немаловажно с учётом необходимости постоянной их перевозки.
Понятно, что чем больше был такой дом, тем лучше становилось соотношение веса у затрачиваемых на его строительство материалов в расчёте на одного человека из того их количества, что в нём могло поместиться. Проще говоря, с точки зрения веса затрачиваемых на его строительство материалов, гораздо лучше было строить и возить один такой большой дом, нежели несколько маленьких. Если бы не естественные ограничения, которые на то уже ограничения, чтобы дом в итоге приобрёл так уже положенные ему размеры.
Да, чем выше был чум (шесть), тем больше уважения было у его хозяина (владельца). Но сами его стены при этом становились хлипкими, им требовалось дополнительное усиление. Древние человеки нашли тогда выход, - стали укладывать дополнительные шесты, между которыми в свою очередь укладывали ещё дополнительные шесты. Таким образом самих шестов, как и граней у правильной пирамиды, которую представлял собой чум (шесть), теперь уже было двадцать четыре. Строительство же ещё вдвое большего чума (шесть), т.е. с количеством шестов равным сорока восьми, было невозможно физически, - не хватало сил человеков, чтоб можно было его поднять (установить).
Ещё раз, - самый эффективный такой дом тогда состоял из трёх пар шестов с восемнадцатью дополнительными шестами между ними, которые таким образом образовывали рёбра правильной двадцатичетырёхугольной пирамиды. И для постройки такого дома необходимо было минимальное (оно же оптимальное) количество человеков, а именно шесть, ни больше ни меньше. А это и была та самая связь необходимая для того, чтобы звучанию “шесть” в руском языке можно было задать в соответствие признак сознания Счёта “6”.
(Кстати, идея чума впоследствие рус(ь)ю (и не только) была развита. Похожие на чум стационарные дома были гораздо уже больше и в качестве основы содержали в себе кол, - большой столб из бревна вкопанный в землю. Примерно в таком доме, как это и следует из “прочтения” его погоняла, лет на тысячу позже жил Коляда (”кол(ь)ада”). И был он, получается, из рабов.
Сама же идея кола возникает у рус(ь)ы, т.е. у будущих руских и у будущих англичан, из знания растущего одинокого дерева. (Похоже, - и это следует уже из “прочтения” соответствующего названия, - этим деревом тогда была именно что сосна.) Параллельно идеи кола использовалась в том числе и идея (знание) лачуги, - стационарного дома в основе которого были несколько растущих рядом берёз, связанных вершинами вместе, и покрытых растительными циновками промазанными глиной.)
А теперь представьте бесконечный летний полярный день. Когда солнце вообще уже не заходит за горизонт, а время между тем знать человекам уже было необходимо. Так вот чум, точнее его устройство, и был той самой возможностью, которая позволяла человекам время так знать.
Собственно именно отсюда и происходит потом наше сегодняшнее знание (количества) часов в сутках. И знание древних шумер их двенадцатеричной системы исчисления. И где, получается, были бы древние греки с их знаниями математики. Или где бы была вся наша цивилизация с её ИИ, атомными бомбами и полётами на другие планеты, если бы лет тысяч двадцать назад huntы не кочевали бы бесконечными летними днями со своими чумами посреди просторов крайнего Севера. Впрочем, я уже так отвлёкся...
Из языка англичан следует знание несколько иного отношения т-русов к шесть, чем это было у д-русов. Признаку сознания Счёта “6” у них в языке соответствует звучание “с(ь)ыкс” (”six”). В написании которого звучанию объединения “кс” соответствует уже написание одной только буквы “x”. (Примерно так, как это есть с буквой “ц” в руском языке, которой в нём соответствует звучание объединения “тс” с его значением [делать быть с].)
Ещё раз, - такое могло в Языке случиться только тогда, когда звучания одних и тех же букв с их значениями использовались теперь в одних и тех же контекстах как одно и то же объединение (т.е.сочетание с одним и тем же у них порядком) с одним и тем же у него значением. Что значит, что они такие соответствовали признакам Действительности, которые в одних и тех же её контекстах вели себя точно так же.
Таким образом значение звучания “кс” (в написание это была английская буква ”x”) называло признак, который был в составе объединения “с(ь)ыкс”, а именно признак сознания “быть с человеком “К”. А само же значение объединения “six” (”с(ь)ыкс) было уже таким, - [быть с человеком “К” много соли]. Похоже, что относительно будущих англичан (которые в этом “six” никогда и не жили) само это звучание соответствовало не столько признаку действительности “дом” (как это было относительно будущих руских, которые в нём и жили), сколько признаку сознания “возможность содержать рабов (кс) занятых на добыче соли”.
А из “прочтения” же их звучания “sex” и тем более из сегодняшнего его значения следует то (знание), что содержались в таких домах в том числе и женщины человеков “К”, но использовались они уже не столько для добычи соли, хотя и это тоже, сколько для удовлетворения потребности в п-п генетической информации будущих англичан.
Вот что значило слово “шесть” тогда в жизни будущих руских. Которые однажды из рабов будущих англичан становятся уже д-русами, т.е. человеками, которые содержали уже своих рабов, и также как и т-русы, т.е. будущие в том числе англичане, добывали за счёт их себе соль.