Китайская кафешка в полуподвальном помещении жилого дома на мысе Эгершельд города Владивостока была единственной, куда нас направила рыжеволосая девчонка из соседнего с гостиницей двора. Жадность, как всем давно известно, фраера сгубила.
После восьмичасового перелета из Москвы и двухчасового пути из аэропорта до гостиницы четверо командированных, попив водички, сглатывая слюну, страшно хотели есть. По московскому времени начинался уже завтрак, а по местному – вроде как ужин.
Стоимость номеров в гостинице по новому капиталистическому методу хозяйствования подпрыгнула до заоблачных высот по той простой причине, что в городе начался международный экономический форум и все ожидали президента.
Командированные на форум господа априори решили, что в ресторан при гостинице лучше не ходить, а поискать что-нибудь простое, пролетарское, без изысков.
Ольга Петровна спустилась из номера первой, осмотрела вход и фойе. Администратор на ресепшене отсутствовал, секьюрити – тоже, а во дворе одиноко рылась в телефоне девочка-подросток. На вопрос Ольги Петровны «Где ближайшее кафе?» она пустилась в пространные объяснения, путаясь и повторяясь. Выслушав девочку, Ольга Петровна направилась к гостиничному ресторану, где справилась о ценах. «Не так уж и дорого», подумала она.
Пока остальные командированные собирались у входа, Ольга Петровна, наслаждаясь простиравшимся перед ней пейзажем, вспоминала родной, любимый город, куда, наконец, спустя 40 лет попала в командировку, таким, каким он запомнился с детства.
Вот она стоит на мысе Эгершельд. Невысокая сопочка вся утыкана строениями. Узкие дороги круто взбираются к домам. Машины с водительской виртуозностью фантастически разъезжаются друг с другом без нецензурной лексики и непроизвольных столкновений. Мысли наползают одна на другую и бесконечное сравнение, от которого не избавишься, уже сейчас, а встреча с любимым городом только началась, сверлит мозг.
– Винтовой корвет «Гридень» водоизмещением сколько-то тонн, мощностью примерно 200 лошадиных сил с десятком орудий на борту, весной 1860 года под командованием лейтенанта Г.Х. Эгершельда после посещения острова Сахалин прибыл в бухту Золотой Рог. Пост Владивосток только что основан. Экипаж корвета получил задание защиты постов во Владивостоке и Посьете, – учительница Мария Борисовна, полноватая, с одышкой, театрально воплощала у доски историю края. Она почти изображала всем телом и жестами рук и корвет, и орудия на борту, и весь экипаж, а мы представляли в красках и персонажей, и эти события в нашем воображении. Да, как сейчас говорят, раньше хорошо учили в школе. Запоминали на всю жизнь то, что учитель с любовью отдавал детям.
Когда-то в детстве маленькая Олечка попала в больницу на Эгершельде. Это казалось таким далеким местом от Луговой, а сейчас это почти центр города. Она помнила палату-изолятор, яркий свет от лампочки на потолке, горевшей всю длинную ночь, и огромную, как ей казалось, мышь, которая гоняла по полу крышку от персикового компота, которую Оля уронила на пол.
По имени корвета «Гридень» названа мель. Эту мель Ольга никогда не видела и даже не знает, где она находится.
Мыс Эгершельда назван в честь капитана II ранга Густава Эгершельда. Теперь Ольга стоит на сопочке, где притулилась гостиница, на этом самом мысу, а голос учительницы, которой, наверное, давно нет на свете, все еще живет в сердце и в ушах Ольги Петровны.
– Ольга Петровна! – окликнула женщину Татьяна Константиновна, дама из командированных на форум. – Ну что вы тут стоите? Идемте уже искать кафе! Кушать сильно хочется...
– Мы вас проводим! – уже не одна девочка, а три ее подружки стояли около входа в гостиницу, с интересом рассматривая гостей из Москвы.
– О! Какие милые у нас провожатые! – всплеснул руками Владимир Сергеевич, которого все между собой звали академиком. На самом деле он действительно был академиком, но никогда не кичился этим званием, и порой скромность и застенчивость его граничила с той самой простотой, что хуже воровства.
– Уже все собрались! Замечательно! – промолвил четвертый командированный, известный в узких кругах доцент Гуревич Леонид Осипович. Нестройная разновозрастная компания двинулась за девчонками, вразнобой делясь впечатлениями, воспоминаниями, фактами из жизни командированных, связанных с этими и другими местами.
– Господи, какие порывы ветра! – возмущенно воскликнула Татьяна Константиновна, приглаживая вставшие дыбом взъерошенные волосы. Только Ольга Петровна могла так трогательно, нежно и радостно, почти близко к сердцу принимать порывы морского ветерка, круто вылетающего из-за поворота; скалистые осколки камней под ногами, скатывающиеся с вершин обветренных скал; бесконечные пейзажи сопок, застроенные домами; между сопками, улицами, причудливыми изгибами суши – сверкающая гладь морской воды... Ей хотелось говорить о городе, думать о нем, рассказывать о детстве и юности, но она понимала, как навязчиво выглядит перезрелый человек со своими воспоминаниями. Сколько таких моментов, от которых наворачивается тоска, присутствовало в ее жизни, когда кто-то из пожилых начинает толочь в ступе свое прошлое!..
– А поручик Чуркин осуществил промеры глубин в бухтах Золотой Рог, Диомид, Улисс, Патрокл и пролива Босфор Восточный, – Ольга Петровна с улыбкой смотрела на своих коллег.
– Что с вами, дорогая? – спросила Татьяна Константиновна. – Вы что, историю города помните наизусть?
В двухстах метрах от гостиницы командированные распрощались с местными девочками и спустились в полуподвал китайского кафе. Полумрак помещения, как потом стало ясно, спасал многочисленных посетителей от несвежего, нечистого, зажиренного, неопрятного ВСЕГО, что имело отношение к этому месту. Не обратив внимания поначалу на прилипавшие к пальцам листки меню, посетители все же решили не искушать судьбу. Если заказывать что-нибудь, то только с максимальной термической обработкой. Из предложенного ассортимента решили выбрать: свинину на чугуне, креветки на чугуне, кальмары на чугуне и овощи опять же на чугуне. Фотографии блюд в большой нечистой карте меню были великолепны. Аппетит разгорелся еще сильнее.
Руки помыть было негде. Обработали пальцы принесенными с собой влажными салфетками и, озирая помещение, периодически отлавливая снующую неприветливую хозяйку, почти не говорящую по-русски, неприязненно взиравшую на компанию немолодых товарищей, пытались сначала заказать блюда по-русски, а потом просто тыкали в фото. Началось ожидание. Выяснить перспективы скорости подачи блюд тоже не удалось. Первым принесли креветки на чугуне. Чугун представлял собой небольшое блюдо в виде распластанной утки, посередине которого в термобумаге плавали небольшие чилимчики в коричневой жидкости.
– Чилим ничем не отличается от креветки! – авторитарно заявил Леонид Осипович.
– В моем далеком детстве чилимами называли именно этих маленьких креветок, которые варили и продавали стаканами, как семечки, – прошептала Ольга Петровна.
– Я уже третий раз здесь в командировке, – проговорила Татьяна Константиновна, – а такой мелочи еще ни разу не видела, – с интересом и опаской разглядывая принесенное блюдо, ничего общего не имеющее с фотографией.
– Попробуем, попробуем! – весело проворковал академик и активно два раза положил себе в тарелку.
Креветки исчезли в голодных недрах за одну минуту. Странный, пожилой, худой, с улыбающейся маской на лице китаец стоял над душой у стола и чего-то ожидал. На вопросы не отвечал, только растягивал улыбку шире и шире. Как только последний чилим исчез, он радостно схватил чугун и убежал. Следующее блюдо и далее приходилось ожидать, как потом выяснилось. Чугун был один. Каждый следующий чугун был хуже предыдущего. Свинина также плавала в чем-то коричневом, и кальмары плавали, и овощи. Самыми вкусными и запоминающимися оказались чилимы, так как они были к столу остро голодных людей. Остальные коричневые полусупы вызывали некоторое отвращение у Ольги Петровны, и она их проигнорировала.
Расплата за такой обед, ужин оказалась подороже, чем в ресторане гостиницы.
– Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной! – рассмеялся академик.
В ночь бурлящий живот Ольги Петровны не вынес китайских экспериментов. Зажав в кулаке бифиформ, она с грустью провела три дня между заседаниями форума и туалетной комнатой. По возвращении в Москву процесс осложнился температурой под 39 и страшными болями в подреберье. Диагностика опытного врача ошеломила Ольгу Петровну.
– Гепатит А, – строго сказала врач.
– Ну и поездочка в родные края!!! – вздохнула Ольга Петровна.
Но, закрывая глаза, она с восторгом вспоминала теплую воду залива Петра Великого, омывающую ее ноги, и бесконечные морские просторы: бухту Патрокл, Шамару, Амурский залив, счастливое детство на берегу бухты Золотой Рог и юность, полную надежд.