Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть.
Отчего мы под Аустерлицем сражение проиграли?
У нас потеря была почти равная с французами,
но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, - и проиграли.
А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться:
поскорее хотелось уйти с поля сражения.
«Проиграли - ну так бежать!» -
мы и побежали от не нужного солдатам сражения.
Ежели бы до вечера мы не говорили этого,
Бог знает что бы было после этого.
А завтра мы этого не скажем.
Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, —
Продолжал князь Андрей в ответ, -
всё это вздор, ничего этого нет.
А что нам предстоит завтра?
Сто миллионов самых разнообразных случайностей на завтра,
которые будут решаться мгновенно тем, сколько и где сейчас наши,
что побежали или побегут не наши,
что убьют того, убьют другого, которому будет потом уж вечная слава;
а то, что делается теперь, - всё это забава.
Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции,
не только не содействуют общему ходу дел сами,
но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами…
В такую минуту, - повторил князь Андрей, - для них это только такая минута,
в которую можно подкопаться под врага
и получить лишний крестик или ленточку наверняка.
Для меня на завтра вот что:
стотысячное русское и стотысячное французское войска драться сойдутся.
Факт в том, что когда эти двести тысяч дерутся,
то кто будет злей драться, кто больше на врага сердит
и кто себя будет меньше жалеть - тот победит.
И хочешь, я тебе скажу что:
что бы там ни было, чтоб ни у кого не было сомнения,
что бы ни путали там, вверху, - мы выиграем завтра сражение.
Завтра, что бы там ни было, мы выиграем это сражение!…
_____
Л. Н. Толстой. Война и мир. Том третий.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
XXV
Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть.
Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение?
У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, — и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли — ну так бежать!» — мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, Бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, — продолжал он, — все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, — все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами…
— В такую минуту, — повторил князь Андрей, — для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра.
Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!…