Случайные встречи

 
 Воспоминания минувших дней быстротекущей жизни.

 Стою на станции «Комсомольская» московского метрополитена. Вокруг людская толпа из тех тысяч пассажиров, которых перевозят электропоезда. Скрип, стук, шипение, свист, яркий свет фар –  это электропоезд выныривает из тоннеля. Толпа оживилась, подалась без страха к краю платформы. Поезд остановился, издавая монотонное гудение. Я  встала в одну из двух цепочек пассажиров, выстроившихся по обе стороны двери, освободив центральный проход. Меня подтолкнули, и я оказалась в вагоне. Голова моя закружилась. Хорошо, что ухватилась рукой за стойку, иначе упала  бы на кого-нибудь из пассажиров.  «Не для меня, провинциалки с большим стажем,  теперь  такие путешествия.  – Пробежалась взглядом по пассажирским  местам. – Нет, всё занято. А как нужно было бы мне сейчас присесть», – подумала я со вздохом. Резкий металлический свист пронзил уши. Это электропоезд проявляет так себя, набирая скорость. Веки прикрыла на несколько секунд и почувствовала чей-то взгляд. Глаза распахнула, вижу, девушка настойчиво смотрит  на меня. Её  синие глаза добром и сочувствием светятся. Головой она призывно кивнула, вскочила, руку  протянула, помогла мне сесть на своё место.
-  Спасибо тебе, милая девушка. Будь здорова и счастлива, – прошептала я ей благодарно.
Она мило улыбнулась мне в ответ. А я подумала: «Нет, никогда не иссякнет доброта и сочувствие в душе русского человека!
                ***
 Мой путь лежал по пешеходной дорожке мимо церкви. Я очень спешила, боясь опоздать на нужный по времени электропоезд. Ещё издали увидела старушку  у открытых церковных ворот. Она сидела на маленьком стульчике и держала раскрытый целлофановый пакет.  Кто-то проходил мимо, не обращая внимания на просящую подаяния старушку, кто-то опускал денежку в пакет. Я всегда помогала таким старушкам и старичкам. На этот раз  у меня была веская причина  не останавливаться. Быстрым шагом прошла мимо, но в метрах десяти от старушки мне стало как-то не по себе, будто совершила какой-то непристойный поступок.  Резко остановилась, открыла сумку, достала кошелёк, нервно стала смотреть, какую купюру могу передать старушке,  а какую оставить для покупки билета. Неожиданно при этом  почувствовала какое-то жжение в спине, будто меня огненным лучом кто-то пробуравил. Почти бегом направилась назад. Опуская сторублёвку в пакет, отмечаю на себе недобрый  взгляд и слышу:
- Долго копалась!
Я растерялась и поспешно обронила:
-  Что?
-  Долго копалась, говорю! – повторила недовольно старушка, поджала губы и отвернулась.
Я, недоумевая, пошла своей дорогой, забыв даже о нужном мне электропоезде. Опять почувствовала, как загорелась моя спина, ослабли ноги. От бессилия я еле доплелась до железнодорожной станции, конечно же, опоздала на нужную мне электричку.
«Уж сколько раз я тебя предупреждала: не останавливаться и не подавать милостыню просящим, даже если они стоят рядом  с божьим храмом», – внушала мне старшая сестра.
«Старушка озлоблена, – подумала я. – А это первый признак того, что она несчастна».  Не обиделась я на неё. Я её просто пожалела…
 Прошло три дня, и в московском метро увидела сидящего на корточках средних лет истрёпанного жизнью мужчину с протянутой шапкой в руке. Жалость опять пронзила меня, и я подошла:
-  На выпивку, небось, собираешь?
Мужчина опустил глаза и тихо произнёс:
-  Нет, на билет.
« О, Русь моя многоликая!» – воскликнула моя душа.
                ***
  Поджидая внучку-первоклассницу, я присела на скамейку городского сквера, что рядом со школой.  Робкие солнечные лучи скользили по жёлто-зелёной листве деревьев, коснулись моего лица, я прикрыла глаза, и голова сама собой склонилась на грудь. Какая-то сладкая полудрёма завладела мной на несколько минут…
Неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд… Открываю глаза. Стоптанные светлые кроссовки, явно не по размеру, будто с чужой ноги, потёртые, видавшие виды джинсы. Поднимаю голову выше: старая нараспашку куртка, из-под которой виден блёклый, непонятного цвета свитер, испещрённое глубокими морщинами лицо, на голове соответствующая всему одеянию вязаная шапка. «Бомж», – мелькнула у меня поспешная мысль. 
Я встрепенулась, выпрямила плечи и устремила открытый  взгляд на  человека, стоявшего у скамейки напротив. В одной руке метла, в другой – небольшие пластмассовые грабли, рядом ведро с веником.
-  Я вас разбудил? – произнёс он мягким с нотками вины голосом.
Его добрый взгляд карих глаз достал до самого сердца.  «Понятно. Это – дворник». Я улыбнулась, а он будто подхватил мою улыбку, и его лицо засияло.
-  Нет. Что вы? Я же не спать сюда пришла.
-  Понимаю. Иногда хочется вздремнуть под лучами осеннего солнышка, да так, чтоб душа заполнялась теплом.
-  Наверно, мешаю вам убирать сквер? – оглянулась я вокруг.
-  Всё уже убрано. Пройдитесь по пешеходным дорожкам, по площадке со спортивными тренажёрами, по детскому городку. Ничего непотребного не найдёте. Прихожу рано. Хочется, чтобы чистота радовала посетителей.
-  Приветствую, Иван Васильевич! – громко поздоровался проходивший мимо средних лет мужчина.
-  Доброго здоровьица! –  слегка поклонившись, ответил дворник и тут же пояснил: начальник нашей управляющей компании.
-  И давно вы работаете на этом участке? – поинтересовалась я.
- А уже пять лет. Со многими, кто ходит через сквер то в магазин, то к автобусу, на  электричку, в школу, из школы – знаком лично.
-  Привет, дядь Вань! – громко произнёс модно одетый молодой человек, явно куда-то опаздывающий.
-  Будь здоров, Николаша. Ах, ты Господи: не ровён час, опять упадёт, – озабоченно произнёс Иван Васильевич, глядя вслед пареньку. – Полгода назад ногу подвернул, вот так спешивши. Пришлось мне его спасать.
Послышались детские голоса.  Иван Васильевич посмотрел на мальчика и девочку лет четырёх- пяти, шагающих с мамой по пешеходной дорожке. 
-   Здласте, дядя дволник, – задорно  приветствовал малыш.
-    Здласте,  -  скромно  повторила девчушка.
- Добрый день, Иван Васильевич, – здороваясь, улыбнулась женщина. – Осторожно, Машенька, Егорка, не спешите, – наставляла она детей, побежавших в детский городок.
-  Дети шустрые. Недавно мальчишку утешал: свалился с качелей – не уследила мамочка.
Только дворник хотел отойти, как послышался мальчишеский голос:
-  Деда Ваня! Подождите, не уходите!
Мальчуган лет девяти спешил, на ходу снимая рюкзачок  с учебниками.
-  Что случилось, Игорёк? – встревожился дворник.
- Вот! Смотрите! Пятёрка! – поспешно достал Игорёк тетрадку и продемонстрировал оценку.
- Молодец! Поздравляю. Беги домой, Маме похвастайся, –  заботливо надевая мальчугану рюкзак на спину, радостно сказал Иван Васильевич.
Игорёк вприпрыжку побежал через сквер, а я вопросительно посмотрела  на дворника.
-   Да мы тут на скамеечке задачки часто решаем. Вот и стал он пятёрки получать,  – довольный собой пояснил Иван Васильевич.
 -    Весело вам тут работается, – вставила я свою реплику.
Иван Васильевич  улыбнулся, но почему-то вздохнул и  с грустью произнёс:
      -    А как бы я  выжил без них?!
      -  Ой! – взглянула я на часы, – пора мне за внучкой в школу спешить!
 - Хорошего вам дня. Приходите, – попрощался Иван Васильевич.
     Я шла по чистой асфальтированной дорожке сквера в школу и думала:   «Растревожили меня вздох и последняя фраза Ивана Васильевича: видно, хлебнул он горя в жизни. Господь наградил с рождения русского человека добротой, заботливостью. Это и спасает».
                ***
       Душа моя была переполнена тревогами и переживаниями. А ещё я спешила, очень спешила. Наверно, у меня в натуре заложено: вечно спешить и куда-то опаздывать. Вот и на этот раз платформа метрополитена была пуста, и я, не желая ожидать следующий электропоезд, с разбегу вскочила в вагон. Двери за моей спиной тот час захлопнулись. «Тоже мне: «стрекоза» на смех людям, это в семьдесят-то с лишним лет», – усмехнулась я про себя и под любопытными взглядами пассажиров лихорадочно ухватилась за поручень у двери. Кто-то поспешно отодвинулся, освободив мне крайнее место, куда я и плюхнулась. Глубокий вдох и длинный выдох – сердце моё вроде бы не тарахтит, значит, всё в порядке. Без суеты взглянула на табло – «ехать мне целых двадцать минут», успокоилась и даже прикрыла глаза. Неожиданно почувствовала, что кто-то аккуратно пытается из-под меня что-то вытащить. Лихорадочно поднимаю веки и вижу: сижу я на поле распахнутого женского пиджака. Мгновенно приподнялась, виновато взглянула на девушку и прошептала:
-  Простите, ради Бога.
Она мило улыбнулась и, застёгивая пиджак, также шёпотом ответила:
-  Ерунда. Бывает.
Я, конечно же, краем глаза стала присматриваться, кто сидит рядом. Девушка, но не молоденькая. Кажется, уже знает толк в жизни – об этом говорил её профиль красивого русского лица, со вкусом уложенные в причёску белокурые волосы,  сосредоточенное внимание  на странице  дорогого смартфона с  какой-то серьёзной статьёй. А брючный костюм глубокого вишнёвого цвета  («О, какая нелепость – я неуклюже сумела уместиться на его краешке!») говорил о её прекрасном вкусе. Девушка, почувствовав, что  привлекла  внимание, повернула голову в мою сторону и так мило улыбнулась, что в душе моей потеплело: «Простила мою нелепую  неуклюжесть». Между тем  она выставила чуть вперёд ножку, и меня сразила вишнёвая лакированная туфелька на каблучке «шпилька». Я взглянула на ноги сидящих и стоящих пассажиров: современные кроссовки на толстой подошве, бесформенные брюки-штаны, вытертые синего линялого цвета джинсы с безобразными дырами на коленях и ещё где попало…
- Следующая остановка «Университет», – прозвучал голос диспетчера.
Девушка закрыла смартфон, положила его в сумочку, неспешно встала и с изяществом балерины подошла к выходу. Среди серой унылой толпы стояла королева. Оторвать от такой красавицы взгляд я была не в силах. «Кто она? Как сюда попала? Случайно? Ясно, что этот транспорт для неё случайный», – роились  мои мысли, словно пчёлы. Она почувствовала моё внимание к ней, посмотрела на меня, наши взгляды встретились. Искренняя улыбка, будто солнцем, озарила её лицо. Я не удержалась: показала кулак с поднятым  большим пальцем вверх, что означало «здорово, лучше всех. Ты – супер» и расплылась в улыбке.  Её ответ был тоже жестом:  она прижала ладошку к груди, что означало «благодарю», а потом распахнула её в мою сторону.
Добрая улыбка, красота незнакомки вызвали у меня положительные эмоции. Мне подумалось: «Могли быть близкими подругами, если  бы оказались знакомы. Все мои тревоги и переживания, что переполняли меня, вдруг исчезли.  Да-а, красота, доброта, улыбка – источник радости.
 Следующая остановка была моя.
                ***
      Я иду по пешеходной дорожке и радуюсь: после нескольких пасмурных дней и выпавшего ночью снега, наконец, сияет солнце. Оно задорно заглядывает в окна, ярко раскрашивает своими лучами фасады новеньких домов. Любуюсь пушистым снежным покрывалом у обочины дороги.  Улица  пустынна. «Как можно сидеть по квартирам в такой чудный денёк?»– оглядываюсь я по сторонам…
 Ну вот, обрадовалась: появилась впереди живая душа. –  И не одна.  Двое мальчишек и девчушка (всем лет по десять)  громко и весело о чём-то спорили, размахивая руками. А третий мальчуган молчал, сосредоточенно смотрел в сотовый телефон. Засмотрелась я на ребятишек, не заметила под снегом ледяной бугорок, поскользнулась и приложилась спиной  к дорожке. «Больно. Хорошо, что голову удержала, – мелькнула здравая мысль. – Ох, кажется, не встану самостоятельно». Повезло: подбежали мальчишки с девчушкой, под руки схватили – встать помогают, суетятся вокруг,  пальто со всех сторон отряхивают, смотрят на меня сочувственно, спрашивают, заглядывая в глаза:
-  Вам  больно, бабушка? Идти сможете?
Обняла я своих спасителей:
-  Как же мне будет больно, когда рядом со мной оказались такие добрые, чуткие ребятишки. Спасибо вам огромное.  Несите в сердечках по жизни  свою доброту.
Только тот, с мобильным телефоном, так и остался равнодушным.
                ***
     Вторая половина сентября две тысячи двадцать второго года. Опять я в дороге, опять я в пути. Шагаю по платформе железнодорожного вокзала: спешу в гости к  моим любимым внучкам. 
     Неожиданно из-за поворота показалась колонна военных и направилась  к открытым дверям последнего вагона электропоезда. Душа заполнилась тревогой: «Добровольцы Специальной Военной Операции! Направляются на войну с украинскими нацистами». Я замерла на месте в пяти метрах от слаженно двигающейся колонны и всматривалась, всматривалась в  суровые лица солдат. Все они были в новеньких военных формах. И вдруг среди них один был в простой тёмной майке. «Что это? – забились в тревоге мои мысли. – Не оказалось формы его размера? Фигура его крепенькая».  Моя правая рука поднялась сама собой и осенила его Божьим православным крестом. Доброволец этот заметил мой тревожный недоумённый взгляд. Встав на первую ступеньку входной двери, он повернул голову в мою сторону, улыбнулся и подмигнул. А я всё осеняла и осеняла православным крестом ребят, отправляющихся на войну и, не сдерживая слёз, шептала: «Господи Иисусе Христе  Сыне Божий, помилуй этих воинов,  оставь их всех живыми и здоровыми»…
                ***
          Июнь. Солнышко греет изрядно. Измученная долгим ожиданием, толпа пассажиров ринулась в открывшиеся двери электропоезда Москва – Тверь.
    -  Осторожно! – взмолилась я вслух, думая, что ещё одно мгновение и не смогу удержаться на ногах в плотном людском потоке.
Тотчас почувствовала тесно прижавшуюся к спине  упругую мужскую   грудь,  крепкие руки подхватили меня, внесли в вагон и слегка толкнули на свободное место у стойки открытой двери.
-  Ох, – выдохнула я вслух, не веря случившемуся чуду.
Немного успокоившись, оглянулась вокруг. Вагон был переполнен. Сидячих свободных мест не было, вокруг стояли и молодые, и пожилые пассажиры. «Кто же меня так ловко внёс в вагон и усадил на свободное место?»  –  обвела я вопросительным взглядом стоявших рядом молодых мужчин. Один  из них лукаво мне улыбнулся, ему я ответила благодарным кивком.
Взглянула на табло: до отправления поезда оставалось ещё три минуты. Пожилая женщина, тяжело дыша, торопливо вошла в вагон  и, ухватившись за стойку, беспомощно взглянула на меня, ловя мой сочувствующий  взгляд.
-  Из больницы выписали, пролежала там три недели – всё лечение такое дорогое, –  жаловалась она мне, будто старой знакомой. – Чувствую  себя плохо, а тут, и сесть негде.
Я не выдержала: повернув голову, взглянула на сидевших за спиной молодых пассажиров.
-  Молодые люди! Уступите, пожалуйста, больной женщине место, тяжело ей стоять.
Молодой мужчина у окна, откинув столик, на котором лежала распакованная аппетитная копчёная курочка, даже и взглядом не повёл. Рядом сидевший молодой человек без признаков внимания на мою просьбу углубился в чтение своего смартфона. Третий пассажир, прислонив к уху телефон, давал указания кому-то (видимо, начальник), недовольно взглянул на меня – «кажется, помешала я ему». С той же фразой я обратилась к пассажирам третьего ряда – все деловые, все занятые, никакой соответствующей реакции.
   -  Садитесь, – встала я с сиденья, и поменялась местами с пожилой женщиной.
   -  Спасибо, милая. Добрая твоя душа, Ты, небось, помоложе меня – вглядываясь в моё лицо, шептала  она, усаживаясь поудобнее.
  -   Сколько же Вам лет? – полюбопытствовала я.
  -   Семьдесят пять разменяла уже, – с печальным вздохом сообщила она.  – А тебе сколько?
   - Мне тоже столько же, – бодрым голосом ответила я, ощущая в тазобедренном суставе  нестерпимую боль (будь она неладна).
                ***
     Стояли тёплые сентябрьские дни, похожие на те, что радуют в разгар лета.
Я медленно иду по пешеходной асфальтированной дорожке, что ведёт вдоль
автомобильной трассы к продуктовому магазину. Любуясь яркими осенними
красками пышных деревьев, стоящих по обочинам дороги, изредка
поглядываю на шедших навстречу немногочисленных пешеходов.
   Неожиданно мой взгляд остановился на мужчине лет тридцати пяти. Он
был в военной форме  без знаков отличия. Туго повязанный до бровей 
платок тёмного цвета крепился тугим узлом на затылке. Его строгий взгляд
был устремлён под ноги.  Вещь-мешок на плече  придерживал рукой. Грудь
украшала награда. Что-то дрогнуло во мне, и я уже сосредоточенно
вглядывалась в необычного,  идущего навстречу пешехода. Наверно, он
почувствовал на себе мой пристальный взгляд. Подняв голову, не отрывая
глаз, тоже смотрел на меня. Метров через пять-шесть мы поравнялись.
Остановились, глядя друг на друга.
    -  Я, мать, с войны иду, – сказал он будто своей старой знакомой.
    -  Надолго? – спросила я тихо, пропуская вперёд двух парнишек, шедших
вслед за солдатом.
    -  В отпуск. На неделю. После госпиталя.
 Не отрывая глаз от Ордена Мужества, поинтересовалась:
    -  Дома ждёт кто-то?
    -  Мама. Примерно такого же возраста, как и вы. – Я смотрела на него, а в
мыслях моих возникали вопросы. Наверно, он почувствовал это. Слегка
улыбнувшись, сказал. – Нет. Не женат. И детей у меня нет. Не сложилось
как-то.
   -  Прости, солдат. Как звать тебя?
   -  Андрей, – коротко ответил он.
   -  Не до моих тебе, Андрей, сейчас вопросов. И не место для разговоров.
Я молча протянула ему визитку с номером телефона. (Последнее время ношу
свои визитки с собой на всякий случай). Он внимательно прочитал и
вопросительно посмотрел на меня.
   - Хочу написать о тебе, – ответила я, рассматривая награду.
   -  Зачем?
   -  Чтобы знали, помнили и гордились такими, как ты, мальчишки, которые
только что прошли мимо нас.
Его улыбка была не просто улыбкой, а  знаком одобрения. Он протянул мне
ладонь, сжатую в кулак. Я последовала  примеру, коснувшись крепкого
кулака патриота.
    -  Я – за вас, – сказал  он на прощанье.
    -  А я – за тебя и таких, как ты…