Было где-то минус пятьдесят, благо без ветра. Во время очередного вечернего осмотра один мой подопечный отметил ухудшение общего самочувствия, головокружение. Проведя осмотр, я выявил, что у него обострился хронический геморрой. После первой помощи из всех препаратов, что имелись в медпункте, было решено отправиться вместе с пациентом в вахтовый жилой комплекс, где врачи бы окончательно решили, стоит эвакуировать работника или нет. По прибытии выяснилось, что все медработники пьяны и не в состоянии поддерживать бодрствование.
- Добрый вечер, - начал я, разговаривая с начальником СТК по телефону внутри ВЖК. – Я вынужден буду самостоятельно вывезти работника, так как у него давление быстро снижается и увеличивается пульс. Он может до завтра не дожить.
- Вы не имеете права покидать месторождение, вы подписывали бумаги, - сообщил раздражённым голосом глава СТК.
Не сообщив водителю всех нюансов, я попросил его съездить до газпромовского городка.
- Георгич! Ба-а-атенька! Добрый вечер! – начал я, заходя в вагончик коллеги.
- Вечер добрый, дорогой! – ответил Дмитрий Георгиевич, вставая из-за рабочего стола. Мы обнялись. Я ему вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию.
- Мы могли бы его стабилизировать у нас. Хотя да, согласен, решение принимаешь ты. Это же твой работник. Давай соберём сумку, перед выездом вколем тот же дицинон, а потом с Богом езжайте. До Тазовского километров двести с лишним. Где-то за три-четыре часа доберётесь.
Через каких-то полчаса я уже сидел в Mitsubishi L200. За рулём в очередной раз был механик Мухаммад, он регулярно по просьбе начальства выполнял срочные поручения. Ему накануне позвонил наш общий руководитель. Мухаммад принял мою сторону, поэтому мы разогревали машину, дабы срочно отправиться в близлежащую больницу. На заднем сидении лежал мой подопечный, укутанный под несколькими одеялами.
Мы ехали по бездорожью на немыслимой скорости. Водитель, я и пациент снова и снова подпрыгивали в салоне автомобиля. Мне приходилось каждые несколько минут спрашивать пациента о его самочувствии. Продолжительное время мы ехали по кромешной тьме: под ногами вечная мерзлота, впереди освещенный фарами ярко-белый снег. Лишь через два с лишним часа мы увидели огоньки впереди нас. Там была жизнь.
Мне и не приходило тогда в голову посмотреть наверх, однако когда я это сделал впервые за долгое время, то обнаружил на небесной глади потрясающую игру божественных красок. Так впервые мне довелось воочию наблюдать северное сияние. В осколках небесного зеркала танцевали яркие волны. Превалировали два цвета: зелёный и красный. Зелёный – начало всех начал, рождение чего-то прекрасного и светлого, символ вечной жизни, а красный для меня – любовь и смерть.
Я всматривался в эту божественную игру в секундных промежутках до очередного взлёта от ледяной неровности под колёсами. Я вглядывался в звёзды, они мне напоминали мириады искр в глазах любимой женщины, моей Возлюбленной. Она пряталась под тёмными одеяниями, но я знал, что Её тепло рядом со мной, несмотря на невыносимый холод за окном автомобиля. Краски плыли в чёрном океане надежд и мечтаний. Я вновь сделал глубокий вдох, затем плавный выдох. И тогда мои губы незаметно прошептали: «Значит, я всё сделал верно. Спасибо».
КОНЕЦ
13.11.23
Иллюстрация из личного архива